Блоха покоя не давала –
Она скакала и кусала…
Кузнец блоху искусно подковал,
Чтобы она копыта не ломала…
Хирург ей сердце поменял,
Чтоб человечней она стала
И человеков не кусала…
Но дальше всех пошёл учёный-книжник
Он научил блоху читать –
И та совсем блошиность потеряла
И стала себя Богом называть,
И книжника за водкой посылала,
И убеждала выпивать…
http://www.proza.ru/2014/12/28/2187
Нет в мире обеспеченного места, непостоянно все и переменно. Как некоторые говорят, циклично, даже торсионно. Вверх-вниз, вверх-вниз, вниз-вверх, туды-сюды, взад-вперед и по кругу. Всё колеса фортуны, махины да молохи – успевай уворачиваться да отскакивать. А тут еще колесо времени заскрипело некстати. А кто не успел отпрыгнуть и соскочить, так послышится треск, и брызги полетят из-под ногтя неотвратимого Каменного гостя.
А Веденеев-то, когда спасение живых существ связано с очередными опасностями и особыми трудностями, - он как? Он с большой скоростью и незамедлительно прибегает к собственному спасению, уклоняясь в безопасную сторону от намеченного ранее горячим сердцем пути. Он временно оставляет живые существа горевать и бедствовать дальше, а сам легко совершает красивый прыжок, тулуп-риттбергер-лутц, вверх и в сторону. Или назад и вправо, а то и влево-вправо и вниз – на островок безопасности. Случается, что в момент подскока кто-то и зацепится за ногу выходящего на крутую траекторию ВВВ, но по слабости духа, в отсутствие заслуг и добродетели, отцепляется и летит головой вниз в пламя кромешной бездны. «Туды ему и дорога», - облегченно комментируют падение несчастного праведники снизу, задрав головы. Не кузнечик чай, не кенгуру какой – скакать туда-сюда и вверх, циклоид неуловимый».
Веденеев же тем временем плавно приземляется в другом, безопасном, заранее предусмотренном месте. В другом окружении, в другом климате, среди учеников с подходящими на тот момент воззрениями. Об этом и повествует наш история – о том скромном, но прыгучем, кто от бабушки ушел и от душки ушел за перевал. Как же ушел, ведь сказано: лиса его съела? Ответим сразу: ушел, смертию смерть поправ.
О том же правдиво повествует Джатака о царе обезьян (за номером 57):
В давние времена, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, Бодхисаттва возродился в образе обезьяны. Когда он вырос, то стал величиной с жеребенка и отличался необыкновенной силой. Жил он один на берегу реки.
Посреди реки был остров, заросший манговыми, хлебными и другими плодовыми деревьями, а между берегом и островом торчал из воды большой камень. Бодхисаттва, который обладал силой слона, перепрыгивал обычно со своего берега сначала на этот камень, а оттуда на остров. Там он наедался вдоволь различных плодов, а вечером тем же путем возвращался обратно. И так изо дня в день.
А в этой реке жил тогда крокодил со своей женой. У жены его, видевшей, как Бодхисаттва прыгает каждый день с берега на остров, возникло желание отведать обезьяньего сердца, и она сказала крокодилу: «Почтенный, я хочу отведать сердце этого царя обезьян». «Хорошо, ты получишь его сердце», — отвечал крокодил и решил: «Сегодня вечером, когда царь обезьян будет возвращаться с острова, я схвачу его». Он поплыл и забрался на камень, торчавший из воды.
Целый день Бодхисаттва бродил по острову, а вечером, собираясь возвращаться на свой берег, он посмотрел на камень, и ему показалось, что камень стал выше, чем раньше. «В чем же тут дело?» — подумал Бодхисаттва… «Наверное, какой-нибудь крокодил сидит на нем, желая схватить меня. Сейчас я испытаю его». И как будто бы разговаривая с камнем, он крикнул с острова: «Эй, камень!» — и, не получив ответа, еще три раза обратился к нему. Но камень молчал.
«Что же ты, камень, сегодня не отвечаешь мне?» — сказал тогда Бодхисаттва. А крокодил подумал: «Наверное раньше этот камень отвечал обезьяне, отвечу-ка я ей сегодня».
«Что тебе, царь обезьян?» — сказал крокодил. «Кто ты такой?»— спросил Бодхисаттва. «Я крокодил». — «А зачем ты здесь сидишь?» — «Я хочу получить твое сердце», — отвечал крокодил.
«Теперь я должен обмануть этого крокодила, — подумал Бодхисаттва, — другого пути у меня нет». И он сказал крокодилу: «Почтенный крокодил, я принесу себя в жертву тебе, ты только открой пасть, и когда я прыгну к тебе в пасть, тогда и хватай меня».
А как только у крокодилов открывается пасть, так сразу же закрываются глаза. И крокодил, ничего не подозревая, открыл пасть. И тут же глаза его закрылись. А Бодхисаттва, зная это свойство крокодилов, перепрыгнул с острова на голову крокодила, а оттуда с быстротой молнии — на другой берег.
«Эта обезьяна совершила чудо», — подумал крокодил, увидев Бодхисаттву на берегу. И он сказал обезьяне: «О царь обезьян, кто обладает в этом мире четырьмя известными качествами, тот побеждает врагов, а у тебя, мне кажется, есть все эти качества», — и после этого крокодил произнес следующую гатху:
"Как повелитель обезьян, кто терпелив, правдив и мудр.
Кто знает долг свой, тот всегда одолевает всех врагов".
Так восхвалив Бодхисаттву, крокодил удалился в свое жилище.
Образ спасения – достижение другого берега нирваны, уход с берега этого мира через реку сансары, переход через Иордан сквозь разделенные воды, срединным путем недвойственности.
Однажды еда на этом берегу ведь закончилась, наступила мерзость запустения этого мира, радоваться здесь уже нечему, нужно переходить. Обычно в пути опираются на заповеди скрижалей – камень с десятью указаниями, на мудрость некоего учения. Остров – срединное состояние, сокровищница пути, которое обеспечивает изобилие благ идущему.
Веденеев также способен на безопасные отступления, пользуясь таким камнем. Указания на нем всегда помогали ему выживать в путешествиях, скачках и прыжках туда-сюда.
Согласно библейским пророкам (ср. Иез. 29:3), нильский крокодил – символ таковости, царь мира, фаранон, заполнивший свои хранилища зерном. Он и Она – некая высшая сущность, находящаяся в состоянии единения. Они решают сожрать нашего путешественника, прекратить танцы этого негодяя, который владеет благом и не делится им ни с кем, даже с ними. Однако тот всё предусматривает, поскольку подвергает процессы внимательным и осторожным исследованиям и ждет нужного момента.
Камень превращается в живое существо, некое высшее Я. Когда Хозяин мира пожирает его, он делает это не видя, вслепую, в неведении. Кто смотрит в лицо царя смерти, того царь смерти не видит. Нет здесь другого способа, кроме приближения к опасности, вхождения в двери ада. Выход есть только там, где губительная опасность, и Веденеев никогда не бегал от нее, а наступал прямо на нее, использовал во благо - и прыгал дальше. Нектар вырабатывается из яда смерти. Такой вот колобок.