Увидеть их было возможно лишь во второй половине дня, как правило после пяти. Иногда они собирались вместе, группами, окружив один из фонарных столбов, стоящих на тротуаре, или прислонившись к металлическому кованному забору старинного дома, ограждавшему вход в апартаменты первого этажа, расположенного ниже уровня тротуара. В Лондоне такой этаж дома называется "underground floor", и в центральной части города, в домах восемнадцатого века, это весьма распространенное явление.
Состав группы был довольно разнообразным. Как правило, большая часть была просто безлика, как блеклая никчемная масса отбросов общества потребления. Здесь можно было увидеть и рыжих толстух, некоторые из которых были безобразно растрепаны, и плоских как доски, длинных, угловатых, но чертовски привлекательных представительниц этой профессии, - ярких, нарядных, броских, или изысканно строгих. Иногда, можно было увидеть и экзотических круглых пампушек, совсем маленьких или побольше- идеально сложенных, отличающихся удивительно пропорциональными размерами и брендовыми нарядами.
Наиболее привлекательные из них появлялись в жилых кварталах, расположенных не далеко от Oxford Street. Особенно отличалась улица Gloucester Place, начиная от перекрестка с George Street и заканчивая Marylebone Road. Именно там, как правило по пятницам, стояли особенно стильные, изящные и несмотря на свои угловатые формы, невероятно соблазнительные красавицы. Каждая из них поражала воображение и была настолько привлекательной, что мне требовалось больших усилий, чтобы избежать соблазна привести ее к себе в апартаменты, чтобы наедине с избранницей наслаждаться ее идеальными формами и красотой, размышляя о возможных вариантах ее вовлечения в круг моих возлюбленных. Останавливало меня только возможное осуждение со стороны редких прохожих, да и осознание своего статуса в обществе. Но как это было невыносимо! Понимая, что эта случайная встреча, именно с ней, не может повториться, и я ее ни при каких обстоятельствах более никогда не увижу, я замедлял шаг и жадно смотрел на нее с искренним чувством влюбленности и одновременно горечи от понимания ее судьбы, которая была совершенно одинаковой для каждой из них. Сначала, по разным причинам, уход из дома на улицу. Затем,- долгое ожидание у того самого фонарного столба или забора, с надеждой, что она кому-то понравится и этот кто-то, отбросив предрассудки, возьмет ее с собой, преодолевая стыд и осуждение окружающих. А в случае неудачи,- грубая, пренебрежительная, бесцеремонная погрузка в утреннюю машину, уже набитую всяким хламом и разделившими ее судьбу простушками из социальных жилых кварталов. В самые ужасные дни, по необъяснимым причинам, машина могла приехать не ранним утром следующего дня, а поздно вечером, ближе к ночи, и пара здоровенных «чистильщиков» безжалостно лишала их зыбкой надежды быть избранными и начать новую счастливую жизнь этой ночью.
В дождливую погоду они теряли самообладание и просто раскисали под каплями дождя, как плаксивые девчонки, обливаясь слезами от осознания своей беззащитности и утраты былой красоты.
При таком развитии событий, удержаться и пережить расставание было особенно не просто... Всякий раз, после такой встречи, я мучился, ругая себя за столь очевидную зависимость от мнения окружающих. И только ожидание следующей встречи с такой же, или еще более красивой и еще более привлекательной незнакомкой, успокаивало меня и вселяло надежду, что в следующий раз все будет по-другому. Не будет прохожих, не будет самобичевания за нарушение социального статуса, а будет замечательный вечер с вином при свечах, наедине с понравившейся мне, брошенной на улице в кучу пакетов с мусором, картонной коробочкой, освободившейся от обуви, посуды, или изысканного нижнего белья ее прежнего владельца.
Июнь 2014.