По дороге в больницу Алевтина Куницина зашла отправить телеграмму в Киев своему начальнику - полковнику Шандаренко. Текст телеграммы был следующий:
"Ваше благородие, ныне я нахожусь в Одессе, где вчера произошло странное убийство. Здесь же я встретилась с моим напарником Корякиным, и вместе с капитаном сыскной полиции Алексеем Крюковым мы принялись за расследование. Помню, что обещала ни во что не опасное не ввязываться, но дело серьёзное. Опасность грозит очень известным людям и, возможно, даже губернатору Одессы. Прошу выслать мне и Корякину оружие и, по возможности, форму.
Синяя Роза."
Синяя Роза - кодовое имя Алевтины. Её позывной, о котором знал лишь один Шандаренко. Даже верному Корякину не было известно это тайное прозвище. Придумал его сам полковник. Синяя - из-за цвета жандармских мундиров(правда, они были скорее голубыми, нежели синими, но Шандаренко посчитал, что "Голубая Роза" будет звучать хуже), а роза - для красоты: непосредственный начальник Алевтины, несмотря на свой высокий пост, прослыл редким романтиком и в свободное от работы время занимался выращиванием роз, коих на территории его дома росло немерено.
Отправив телеграмму, девушка направилась в сторону больницы. Внутри здания царил полумрак и прохлада. Каждое слово усиливалось эхом и отбивалось от высоких потолков здания. На входе сидела дежурная сестра - худощавая женщина средних лет с вытянутым лошадиным лицом. По главному коридору изредка, словно призраки, проносились облачённые в белые халаты врачи и медсёстры.
Куницина подошла к дежурной.
- День добрый! - негромко поздоровалась она: то ли дело было в высоких потолках, то ли в полумраке, но больница эта почему-то напоминала Алевтине храм. Храм Гиппократа, в котором, как и во всех храмах, следует разговаривать тихо.
- Добрый, - охотно отозвалась медсестра.
- Скажите, - девушка на мгновение замешкалась. - а у вас есть такой пациент - Целестин Раевский?
- Раевский? - переспросила женщина. - Секундочку.
Она взяла толстенную книгу с записанными в ней именами больных.
- Да, есть, - наконец кивнула медсестра. - Палата №11.
- Отлично! - обрадовалась Алевтина. "Как странно, что он назвался свои именем. Хотя, с другой стороны это правильно: записали бы как Оболенского, точно шумиха поднялась бы, ещё бы и Иванка примчалась. Хотя, кто знает истинные причины этого поступка?"
- Постойте!, - задержала девушку медсестра. - А Вы ему кто будете?
- Я буду ротмистр Куницина из жандармерии, - Алевтина хотела сказать "из Киевской", но потом передумала: какая разница, откуда она.
- Тогда, - дежурная нахмурилась, и лицо её помрачнело. - Вам нужно знать, что буквально час назад его пытались убить.
- Что? - оторопела Алевтина. - Как - убить?
- Да вот так, - невесело ответила сестра. - Я подробностей не знаю, но то, что пытались - точно. Я только не пойму, что жандармерии надо от этого Раевского? Полиция же здесь ещё утром побывала: я не дежурила тогда, но знаю об этом.
- Полиция здесь была совершенно по другому поводу, - сказала Алевтина. - Так я могу поговорить с Раевским?
- Попробуйте, если Сергей Валентинович, наш главный врач, Вас пустит к нему, - сказала медсестра.
- Благодарю, - кивнула Алевтина.
- Прямо по коридору и в самом конце - налево, - показала путь дежурная.
- И ещё раз спасибо, - улыбнулась Куницина.
Девушка отправилась по коридору и постучалась в дверь палаты. На плечо ей легла чья-то тяжёлая рука. Алевтина аж подпрыгнула.
- Спокойно, сударыня, - раздался над ухом у неё мужской голос. - Вы кто?
- Я - ротмистр жандармерии, вот значок при мне, а Вы кто? - обернулась Алевтина.
- Я - главный врач отделения травматологии Сергей Валентинович Иванов, - позади стоял рослый мускулистый мужчина лет сорока с густыми чёрными волосами, на которых только-только начала появляться седина, и такой же густой, но не длинной бородой. - Что Вам нужно в одиннадцатой палате?
- Мне нужно срочно переговорить с Вашим пациентом - Раевским Целестином Александровичем, - быстро ответила Алевтина.
- По какому поводу?-спросил главврач. - Ему стало хуже: сегодня его пытались убить.
- А кто именно? - задала вопрос в лоб Куницина.
- Я не разглядел его толком, ведь это я его и спугнул, - немного помолчав, ответил Сергей Валентинович. - Однако пациент оказал убийце яростное сопротивление и получил порез на щеке - несерьёзную, с медицинской точки зрения, но глубокую царапину. Одет он был как рядовой гражданин, но на ногах - военные сапоги со шпорами.
- Со шпорами? - удивилась Алевтина.
- Именно, - подтвердил Сергей Валентинович. - Со шпорами - они-то мне больше всего и запомнились. А как всё произошло пусть лучше вам сам пациент расскажет, я случайно оказался на месте нападения: проходил по коридору с медсестрой и услышал шум в палате. Проходите.
Доктор распахнул перед ротмистром двери палаты.
- Только недолго, - предупредил он Алевтину.
- Конечно, - кивнула та. - Благодарю.
В это самое время Мишка Корякин сидел ни где-нибудь, а в отеле "Бристоль" рядом с администраторским столиком, и откровенно скучал. Оказался он здесь не просто так: девушка-администратор, вежливо разговаривающая с новым постояльцем, была ни кем иной, как Иванной Оболенской. К ней, примерно в полдень, и приехал Корякин. Девушка как раз собиралась на работу и немного задержалась - к счастью для Миши, который мог бы её уже не застать.
- Из жандармерии? - удивилась она.
- От ротмистра Алевтины Кунициной, Вы с ней вчера разговаривали, - поздоровавшись, утвердительно кивнул Миша.
- Маловато вас, конечно, - окинула оценивающим взглядом юношу молодая аристократка. - Я думала, минимум отряд пришлют. А я ещё и на работу опаздываю.
- Так я могу Вас проводить, - предложил Корякин. - Или мне лучше здесь остаться?
- Как хотите, - спокойно сказала Иванка. - Но лучше всё же останьтесь в квартире: здесь всего лишь две горничных и мои младшие брат и сестра - я за них больше всего боюсь. Сама я справлюсь.
- Одна и справитесь, если нападут? - удивился Миша.
- Да, - совершенно невозмутимо ответила Иванка.
- Но я всё равно с Вами пойду, - решил Корякин. - Горничная с вашими братом и сестрой не будут никуда выходить и не пострадают, а вот Вы...
Так Корякин и оказался в отеле "Бристоль".
Только под вечер, когда солнце уже зашло, Иванка передала свои обязанности простоватой и немного грубой девушке невероятного роста с тугой каштановой косой в прямоугольных очках с толстой оправой. После чего аристократка засобиралась домой.
- Доброго Вам вечера, - низким голосом попрощалась с Иванкой ее сменщица.
- До свидания, Мария. И Вам хорошего вечера, - улыбнулась Оболенская. - Пойдёмте, Михаил.
Задремавший Корякин вскочил на ноги и поспешил за Иванкой.
- До свидания! - быстро кивнул он очкастой девушке и вышел из отеля.
Едва Иванка и Миша ушли, Мария воровато озирнулась и куда-то позвонила с администраторского телефона.
- Алло, Виктор? - спросила она, как только собеседник снял трубку. - Оболенская вышла из отеля. Но она не одна. С ней какой-то неудачник в котелке. Хорошо, поняла.
И девушка положила телефонную трубку на место.
Алевтина вошла в палату. Трое больных лежали на своих кроватях. Двое дремали, а третий лежал неподвижно и смотрел в потолок. Это и был Целестин Раевский. Именно к нему и направилась Куницина.
- День добрый, - поздоровалась девушка. - Как Ваше здоровье?
- Куницина? - в изумлении уставился на неё авантюрист, аж подскочив. - Откуда?
- Лежите спокойно, Вам по состоянию здоровья прыгать нельзя! - строго прикрикнул на него Сергей Валентинович. - Ваше благородие, возможно, желает допросить пациента без посторонних? Только, опять таки, прошу недолго. Если что - я за дверью.
- Спасибо, - ответила Алевтина, и главный врач вышел.
Девушка повернулась к Целестину.
- Ну, как Вы? - она заботливо подоткнула ему одеяло.
- Живой, - мрачно буркнул Раевский. - Напали на меня.
- Но, кто? - насторожилась Алевтина.
- Да, видимо, телохранитель Виктора.
- А поподробнее? - в глазах у ротмистра был неподдельный интерес.
- Виктор - аристократ, ну из высшего общества он. Насколько я знаю от Милонского, он - организатор некого сообщества, так сказать, клуба по интересам. В нём состоял сам Милонский, он же Виктору и подчинялся. Арсений, видимо, тоже. Сколько народу всего - не знаю. Ещё знаю, что у Виктора был телохранитель Петька. Вот он, скорее всего, на меня и напал. Да сам Милонский Виктора и боялся, - рассказал Целестин.
- А фамилия Виктора Вам неизвестна? - поинтересовалась Алевтина.
- Нет, - отрицательно покачал головой аферист.
- Хм, - задумалась Куницина. - Выходит, Виктор должен был знать о том, что Милонский с Вами знаком. И, наверняка, знает то, что тот мёртв. Застрелил Милонского мой коллега из полиции. Соответственно, единственным человеком который мог сдать Милонского, являетесь Вы, так как Арсений мёртв. Виктор испугался, что Вы расскажете полиции, если уже не рассказали, всё про него, и подослал к Вам убийцу. Но попытка провалилась - значит, будет ещё покушение. Я не пойму только одного: какую цель преследует Виктор?
- Милонский мёртв? - изумился Целестин.
- Да, - кивнула Алевтина. - Был убит сегодня утром при попытке сбежать, он ранил меня и моего коллегу.
- Сильно ранил? - взволновался молодой человек.
- Нет, - усмехнулась ротмистр, показав авантюристу перевязанное запястье. - И, все-таки, ближе к делу: Вы запомнили убийцу?
- Ничего примечательного в нём не было, кроме солдатских сапог с длинными шпорами, - подтвердил слова Сергея Валентиновича Целестин. - Но шпоры были необычные, закрученные, а еще - сапоги с набойками.
- Маловато информации, маловато, - призадумалась Алевтина.
- Кстати, насчёт цели, - добавил Раевский. - Милонский внедрил меня в семью Оболенских. А Оболенские хорошо знают губернатора Одессы и они приглашены на приём, который состоится через неделю, и на котором лично будет присутствовать губернатор. Я думаю, что Виктору нужен именно губернатор, информацию о котором он собирал через Милонского, Милонский - через меня, я - через Иванку. Мы все - звенья одной цепи. И если цепь прервалась, то должна прерваться полностью.
- Вы хотите сказать, что Иванну Оболенскую могут убить? - испугалась Куницина. - Но ведь она ничего такого не знает!
- Всё возможно, - туманно ответил Целестин и поцеловал перевязанную руку Алевтины.