Детство по обе стороны фронта

и лица вокруг




е-почта: VladimirPanteleev@yandex.ru



 

Война – жуткий звериный оскал, нередко с обеих сторон. После гибели 2-ой Ударной армии на Волхове прошло полгода, и не меньше бед выпало немцам в котле Сталинграда. О голоде и болезнях в этом котле советское руководство знало и дважды предлагало их командующему генерал-полковнику Фридриху Паулюсу сложить оружие и тем спасти своих солдат. Гитлер запретил, сохраняя брешь для бегства своих солдат с Кавказа на спасительный Запад, он жертвовал армией Паулюса.

Война застала автора в том юном возрасте, когда ещё не ведают зла, и всё, что видел он тогда, писалось на ленту памяти. Два крупнейших народа Европы дрались друг с другом в большой войне. Адская сила столкнула солдат и держала в тисках. Гибельность войны понимали и немцы. Фриц Тодт, автор немецких автобанов и министр боеприпасов Германии, 29 ноября 1941, ещё до битвы под Москвой, просил Гитлера остановить войну: запас на блицкриг исчерпан, впереди поражение. Покидая ставку фюрера, Тодт погиб в авиакатастрофе.

Прельстив Горбачева и Ельцина, США победили в холодной войне, и все блага мира потянули на себя. Испытав лиха, Россия с 2000-х годов сама строит своё будущее. В 2006-м базы НАТО в Эстонии и Румынии готовили боевиков русофобов. В 2014 эти боевики совершили в Киеве путч и запретили там русскую речь. Народ Крыма отверг власть путчистов, и через референдум вернулся обратно в Россию. Где жил веками, пока Хрущев в 1954-м, презрев местную власть, не сдал его Украине. За Крымом последовал Донбасс, и для артобстрела его мирных городов США гонят в Киев оружие. Часть русской молодежи, не щадя отечества, примкнула к врагу. Донатеры дают ей деньги погулять, покричать и подраться с ментами. И они берут эти деньги! Их оставят ни с чем! Что дало им безвременье 1990-х? – Волю и нищету? Утрату наследия их предков и скитаться по свету без дома пристанища?

Остановит ли войну высокоточное оружие, разоружив противника? Отвело ли оно ядерную опасность? Оно поставило ядерное на пусковой взвод! Его разносят по миру флот и поезда, оно на пути в космос. Опасность большой войны возросла! Университеты забыли свой долг не выпускать за портал моральных уродов и неучей, не внявших урокам войны. Что предречёт логика? Её ответ и вывод в конце этой книги, п.65. Не всех власть возвышала, чаще пятнала, и было за что. Не оставить ли власть искуснейшим и мудрейшим, надёжно испытанным? И не взять ли под прицел Брюссель и штабы тех, кто нагнетает психоз войны?

В XX-м веке две войны развели Германию и Россию, а будущее, как жить дальше, снова сближало их. США крушат это сближение. Взорван газопровод, питавший Европу из России! Сквозь ложь когда-то великой Америки немцы всё ж разглядят, кто им друг и кто враг.


ПРОЛОГ

Эта повесть о войне, о советском боевом офицере, командире взвода, выбившем из деревни численно такой же взвод австрийцев. Не в пример другим он не понёс потерь, и лишь одного раненого новобранца. Берёг ли кто жизнь своих солдат так умело, как этот офицер? Он сохранил жизнь и этому новобранцу, удержав его от обращения в санчасть, где за ранение в кисть руки его расстрелял бы там собственный Смерш. Как всё понимал этот офицер! Если новобранец и сам поранил себя, чтоб от пуль передовой укрыться в госпитале, стоит ли сразу его расстреливать? Пусть он ещё повоюет в своем взводе, пообвыкнет к свисту пуль, научится не подставляться под них и станет обычным бойцом! Потери Красной армии этот офицер сгладил тем, что в своем взводе сократил до нуля.

К осени 1942-го немцы заняли у нас в доме две комнаты. С войной не стало электричества. Вечерами мы зажигали на кухне керосиновую лампу и тихо сидели вокруг неё. Проходя мимо нас в свои комнаты, немецкий солдат остановился, поднял руку и палец вверх, где в ночи гудел самолет, и вдруг сказал по-русски: “Иван летает!” Что хотел он этим сказать? Двух слов, что он знал по-русски, нам было мало, и всё ж в его тоне звучало: “У вас ещё не всё потеряно. Слышите, Иван летает! Всё ещё впереди!” Не извинялся ль он так за войну, что поневоле принёс нам?

К зиме 1942-го гостиную и комнату в нашем доме занял пожилой немец, командир 3-х пушек для обстрела партизан. Свою команду он поселил в соседней пустующей даче писательницы Ольги Форш и пушки поставил у её окон под соснами. Произвёл 3 пробных выстрела вглубь леса, и после – ни одного. Перед его вселением солдаты плененного генерала Власова пилили и вырубали сосняк, росший близ дома, лишая партизан незаметно подойти к нему. Перемещались солдаты Власова свободно, без видимой охраны. Из глубины меха их ушанок светил красный значок, озадачивая, неужели немцы сохранили им красную звезду, пока я не разглядел в нём кокарду РОА – сложенный в круг флаг России. За работой они не проронили ни слова, ни меж собой, ни мне, мальчишке, что вертелся рядом. Их круто наказала судьба. Стоило ли их наказывать ещё раз? Могли бы они уйти к партизанам? – Могли! Лес тут же, но за мнимое предательство их расстрелял бы там спецназ НКВД, что с 19 апреля 1943-го вошёл в ГУ Смерш. Вечером офицер артиллерист отпускал своего адъютанта отдыхать в своей команде. Проходя мимо нас, адъютант иной раз обращался к моей маме, акцентируя звук и: “Господин официиир желает с Вами говорить!” Показывал рукой на его дверь и удалялся.

Мой возраст тогда не допускал, чтоб мою маму требовал кто-то еще. Я защемлял в кулак складку её юбки и, когда она входила в комнату офицера, прищепкой к её юбке я тоже оказывался там. Офицер говорил по-русски, как живут в Германии. Сравнивал жизнь там с той, что вели мы. Там пыль ковра не выбивают палкой на улице, её отсасывает электричество. Оно же хранит пищу от порчи. Пылесосы и холодильники у немцев уже были. Под конец разговора он обращался к тому, что хотела услышать от него русская женщина. Где конец этой войне? “Вы не переживайте! Мы, немцы, здесь временно. Как пришли, так и уйдем!” Не верил он в конечную победу Германии в этой жестокой войне.

О другом офицере австрийце. В феврале 1944-го вермахт оставил его взвод в заслоне смертниками для безопасного отвода других своих частей. Красная армия, наступая, подвергла артобстрелу ж.-д. путь близ наших домов. Снаряды вздымали на огородах фонтаны бурой земли, какой-то мог попасть и в наш дом. В затишье мы оставили свой дом и пошли по дороге, удаляясь от ж.-д. путей. У реки случайно вышли на закрытую позицию немцев с пушкой, обращенной к другому берегу реки, куда поступал Ленинградский фронт. Нас, невольно раскрывших их скрытую позицию, её командир обязан был задержать или расстрелять. Но перед ним стояла женщина мать с 2-мя детьми 6 и 12 лет. Природа велела им жить! Удерживать их ему было негде, а расстрелять не решался. Война ими проигрывалась, и командир искал, как сберечь своих солдат австрийцев. Не ставить их под прямой удар наступавшей Красной армии и с концом войны вернуть их в родную им Австрию. Это заметил его младший офицер, готовый умереть за фюрера, и тянувший за собой солдат взвода. На его пытливые вопросы, готов ли он умереть, как приказано, командир как-то взорвался, выдернул пистолет и выстрелил в нациста. Но тот ждал этого, отвел его руку с пистолетом в окно и приказал верным ему нацистам взвода расстрелять командира как предателя.

Кем был тогда человек, и какой была нация, рыхлой или стойкой? Стойко держалась Британия, а средь личностей – Франклин Рузвельт с долей внимания к Сталину и его народу, кто нёс тогда главную тяжесть войны. Достоинство нации в том, какая она сейчас и какой была ранее. Россия начала XX века в войнах с Японией и Германией 1914-го – рыхлая нация. Не скрутила своих пораженцев, желавших гибели своих же солдат на полях войны. Призывая солдат: штык в землю и конец войне, и бить офицеров, когда те мешают, пораженцы ленинцы в конец разложили армию. В ночь на 26 октября (8 ноября) 1917 они урвали в Питере власть и обострили голод. Рабочие гнали их из советов. Из голодного кипящего в забастовках Питера Совнарком Ленина скрытно выбыл в Москву под защитные стены Кремля. После 4-х месяцев власти Ленин в 1918 принял ультиматум Германии и отдал ей всё, что та желала: земли, золото, хлеб. Скрепил это договорами 3 марта и 27 августа 1918. Троцкий расстрелял наморси Алексея Щастного, начальника Балтфлота, кто не  спешил топить свои корабли, исполняя приказы Ленина и Троцкого. Перед вступлением немцев в Гельсингфорс ледоколы Щастного вскрыли тяжелые в тот год льды Финского залива, до 70 см у бортов, и 236 кораблей Балтфлота вошли в Кронштадт, став надёжной защитой Петрограда.

В 1918-м Германия клонилась к поражению, и Ленин погнал ей эшелонами золото и хлеб. За пропуск 36 вагонов в Германию Ленин 4 июля благодарил Данилу Иващенко, комиссара станции Орша. Вернул германским подданным ранее изъятое у них имущество и капиталы, стал выплачивать Германии разорительные репарации в 6 млрд марок и её убытки в 500 млн рублей, что понесла она в русской революции. К 11 ноября 1918 США склонили обессиленную Германию остановить войну. Из взятых ранее обязательств на 2150,538 тонн золота Ленин успел отправить в Германию 95,3 тонн. Одна марка содержала тогда 0,358425 грамм Au, а 1 рубль 0,774234 грамм. – Ради чего жертвы? Чтоб под завесой Германии на осколке России поднять флаг мировой революции? Максим Горький, весь культурный слой, все политические партии, эсдеки, эсеры, энесы, Плеханов, Мартов, Чернов, осудили Ленина за его силовой захват власти 26-го октября (8 ноября) 1917, вызвавший гражданскую войну, голод и гибель миллионов граждан.


1. СЕЛЬСКАЯ СЕМЕЙНАЯ БАНЯ

Помните ли Вы, дорогой читатель, первые дни своего детства? Для меня они не в радость. Утром мама сказала: сегодня нам топить баню. Сельскую баню с каменкой для парилки построил дядя Саша, муж нашей тетушки Мани – маминой сестры. Там, в соседней деревне Ситенка, по субботам парилась и мылась вся наша родня. После обеда мама и брат Георгий пошли накаливать каменку и заполнять водою котлы, а мне сказали не путаться под ногами и оставаться дома. Когда всё приготовят, за мной вернётся брат. После обеда взрослые ушли, а я ходил по дому и ждал брата. Наконец-то, он пришел, одел меня, подобно маме заботливо осмотрел, весь ли я укрыт, и мы вышли с ним на мороз, положив на санки сумку с чистым бельём. Временами мороз подстегивал нас бежать, и вот мы уже в теплой кухне тётушки. Там многолюдье. Тетушка спрашивает: “Кто первый пойдёт париться? Мужчины! – Они ещё не все собрались. – Пусть тогда идёт Лена с ребенком”. Это значило мама и я.

Любят жаркую баню натруженные тела взрослых, а детям она в тягость. Куда приятней плескаться летом под солнцем на песчаном берегу реки! В бане несносная жара, я изнываю. Сижу голый на лавке, пот струится по телу, руки висят как плети, и голова клонится все ниже и ниже. Губы уже у самого пола ловят струйки нежаркого воздуха. Сверху с банной полки из облака белого пара доносится строгий голос мамы: “Мойся!” Оттуда слышны шлепки веника и всплески воды. Как она там в такой жаре? Какая она выносливая! Жара лишила меня воли и сил. Вот-вот с лавки соскользну вниз на пол, лишь бы остудить своё тело. Боковым зрением вижу, из облака белого знойного пара спускается с полки вниз мама. Её скорые движения сквозят: она недовольна моим бездействием.

Ах, мама, мамочка, сколько тебе забот с такими малыми, как я! Мама подходит, поднимает меня за плечи, сажает на скамью и командует: “Закрой глаза!” Мылит и моет мне голову, уши, шею, лицо и, смывая мыло, обдает мне голову и лицо чистой теплой водой. “Теперь можешь открыть глаза!” И намыленная мочалка в её руке быстро бегает по моим плечам, животу, ребристым бокам. Её руки поднимают меня и ставят ногами на лавку. Моют мне спину, ноги, тщательно вымываются и сокровенные места. Вот её мочалка, уже обильно источая чистую воду, смывает с меня мыло, и тут же сверху из ковша на голову и плечи льется обильный поток чистой горячей воды, от которой я вздрагиваю, затем холодной воды, от которой тоже вздрагиваю.

Мама вся в движениях, как заведенная, быстро моется сама и дважды обдаёт себя водой. Её руки выталкивают меня за дверь в прохладный предбанник, осушают полотенцем и одевают. Холод придал мне силы, кое-что я одеваю сам, натянул нижнее бельё, штаны, валенки, и мама уже одета. Как она всё успевает? У мамы я уже третий, передо мной два старших брата, но я о них не думаю. Она вставляет мои руки сзади в рукава пальто и вздергивает его мне на плечи. Осмотрев меня, весь ли я укрыт, мама открывает наружную дверь. С улицы ударил под ноги морозный воздух, заклубился, распался и покатился по полу рваными белесыми шарами. Шагнув за порог бани и плотно захлопнув за собой дверь, мы по морозу крупными скачками по деревянным мосткам перебегаем в дом тетушки, куда всего-то 7 скачков.

Снова мы в теплой кухне тётушки с её домочадцами и гостями. Сидим под самоваром и пьем чай, кусая ватрушки с кисло-сладкой черничкой. Моего старшего брата Евгения с нами нет. Он сейчас у бабушки в её дальней деревне. Её двор засыпало снегом, он чистит двор и дорожку к деревенской улице. Скрашивает бабушке её одинокую жизнь. Здесь с нами мой средний брат Георгий, ему 10 лет. Он моется после нас уже как взрослый с другими мужчинами. Когда все помылись, и Георгий после бани поседел за столом и выпил свою чашку чая, мы благодарим тётушку и её мужа за баньку, за чай и прощаемся.

Семьи в то время не обрывались на родителях и детях, к ним примыкал и ближний род, двоюродные братья и сестры, их родители и дети. Если кого-то в доме придавили заботы, все семьи этого рода Семеновы, Денисовы, Пантелеевы сливались в одну большую семью и делили меж собой, кому что легче сделать. На семью тетушки Мани часто падала забота об общей бане. У неё с этим проще, колодец с мягкой водой и баня близ дома. А в погожий день, в конце сентября у её дома на широком картофельном поле собиралась большая родовая семья, и всю уборку, просушку и отправку картофеля в подвал завершала в один день. Дом тетушки Мани власть отнесла к колхозу, и лишь с придомового участка колхозник выручал тогда на рынке хоть какие-то деньги. А с широких колхозных полей почти весь урожай уходил государству.

Мама снова тянет мои руки назад в рукава пальто, вздергивает его мне на плечи и застегивает на все пуговицы. Сверху обматывает меня ещё байковым одеялом, прикрыв мне нос и оставив узкую полоску для глаз. Укутанного и обмотанного так, что не двинуть ни рукой, ни ногой, меня как негнущуюся куклу мама и брат поднимают, передают из рук в руки под самым потолком, который ходит перед моими глазами туда-сюда. Несут меня на улицу и кладут в санки лицом вверх. Домой в санках по лесной дороге меня катит мой брат, снег скрипит. От дыхания через байковое одеяло на моей груди вырастает белая борода инея. То тут, то там иной раз громко выстрелит дерево, – мороз расколол ствол берёзы.

Я лежу в теплом гнезде, что свила мне на санках мама, нежусь в приятной чистоте тела и вдыхаю бодрящий морозный воздух. Всматриваюсь в глубокое прозрачное темно-синее ночное небо и в яркие крупные звезды. Щурясь, хочу увидеть части звёзд, как у Луны. Тщетно! Звезды не выдают своих частей. Они лишь светящиеся точки и яркие от обилия излитого ими света. Всматриваюсь и в темные участки неба между звезд. Нет ли там чего? Там крошечные светящиеся точки то появится, то бледнеют и гаснут, испустив последние кванты света.

Яркие неповторимые картины детства! Никогда позже не видел я такое глубокое прозрачное темно-синее ночное небо. И так пристально не всматривался я в такие яркие и крупные звезды. И уже не случалось так, чтоб всё вместе и мама, и брат, и мороз, и скрип снега под санками. Никогда позже не оберегали так мою чистоту мамины руки. Как долго после того моя спина и плечи помнили касания её заботливых рук! Как много родных людей окружало тогда меня! Сильные взрослые люди, особо у тетушки в банный день в кругу большой родни. Великое чувство родства! Познанное в раннем детстве, оно спрямляет и взрослых. Спустя многие годы моему товарищу Коле Жукову, студенту не без таланта, иной раз чего-то не хватало. Не этого ли чувства родства? Он из детского дома, временами терял настроение, и злодейка водка свела его с прямого пути.

Северная природа сурова и скромна, и всё ж в ней свои прелести и красоты. Ближе к осени, вечером по краям большой дороги из прогретых солнцем трав, когда ляжет на них сырой туман, вдруг разом запоют цикады. Одни кузнечики стрекочут на сухих облитых солнцем лугах и лесных полянах, а другие поют хором в вечерние сырые сумерки у дорог под осень. Вдоль лесных троп слева и справа в наступившей темноте вдруг разом засветят огоньки светляков. Я хотел рассмотреть одного из них, поднял его ветку, но он бестелесен, и я не нашел, за что его взять. На облитых солнцем прогалинах в конце лета манит сладкая черная смородина. Под редкими соснами так и просятся в рот черные гроздья кисло-сладкой чернички, а близ дома на поломанной лещине до зимы висят 2–3 ореха фундука, куда не дотянулись детские руки.

В мир детства вторглась война, дети на время повзрослели, пока Красная армия не отвела войну на Запад. Большую часть забот и тревог война унесла с собой, к мальчикам вернулись игры и озорство. В жаркий летний день, обегав босой всю соседскую округу и поиграв с другими детьми, к вечеру я, в конец усталый, валился с ног и стоя засыпал. А мама: “Бери сандалики и марш на ручей мыть ноги!” Прозрачный забор штакетник отделял наш садовый участок от дороги. За ним шла тропа, ниже неё грунтовая проселочная дорога, а за нею бескрайний лесной массив. Там, в 20-ти метрах от дороги струился лесной ручей. Как труден был мне тот недолгий путь к нему! Большой камень в ручье делил его на два потока. Я прыгал на камень и, поджав под себя ноги, садился на него. Смыкая веки, мылил и мыл на нем ступни ног и выше до коленей, вздрагивая от вечерней сырости леса, холода камня и воды в ручье.


2. БРАТЬЯ

Знает ли кто, как трудно быть младшим братом? Не погодком младше, а на целых 6 и 9 лет. На дворе жаркое лето, и моих старших братьев ждут приключения. За завтраком они посылают друг другу знаки – сговариваются. А младшего опять не берут с собой? Хотят ускользнуть от него? – Не выйдет! Младший видит, как они готовятся, и он настороже. На этот раз им не уйти от него! Из дома выскальзывают незаметно, по одному. Вот старший уже пошел, а позже пойдет и второй. Его-то я не упущу! Вот второй тоже встал из-за стола, ходит по кухни вразвалочку, будто не спешит и остаётся дома. Вот и он тихо спустился с крылечка во двор и пошёл, пошел. Чуть отпустив его, чтоб не услышать сразу его “назад!”, укрываясь от его взгляда, я устремляюсь за ним.

На открытом месте он оглянулся, а я тут, как тут. “Назад!” – командует он. Так я и послушался! Старший брат впереди на дороге его поджидает, вот они сошлись и теперь уже оба командуют: “Назад!” А мне-то каково! Разве я не хочу знать их мальчишескую тайну и участвовать в ней? Делиться со мной этой тайной они не хотят. Подходят и говорят, идут далеко, мне эта дорога не по силам. Много ли они обо мне знают? Мне по силам любая дорога! Их уговоры на меня не действуют, они это видят и думают. Если спешат, то не дать ли мне подзатыльник, от чего все окрестности вокруг огласятся моим рёвом. Ревел я не от того, что больно, мне от их легкого шлепка совсем не больно, только очень обидно! Подзатыльник меня остановит, но когда вернемся домой, нас ждёт разборка. Маме я не жаловался, братья мне давно объяснили, ябедничать нехорошо, я это твёрдо знал, но ей всё расскажут выраженья наших лиц.

Иной раз братья снисходили до меня, позволяли мне играть с ними в прятки. Только их считалочки уж очень часто оканчивались на мне, и раз за разом мне приходилось их искать. Я соглашался, но с большим недоверием и досадой, что потешаются они надо мной. Мне бы не прочь самому спрятаться, а они пусть ищут! Они успокаивали меня тем, что всё правильно: солнце ходит по кругу слева направо и считалку надо считать в том же порядке. Они так её и считают. Все в природе следует этому порядку. Указывают мне на тень скворечника. Как эта тень пойдёт по земле? – Так же слева направо. И солнце заполняет светом комнаты в нашем доме, в том же порядке. Но в их словах я чувствовал лукавство.

Как только братья ни потешались надо мной! Играя в прятки и оставив меня искать, они могли уйти в лес или к реке и вернуться к обеду, когда я вадила неудачник, совсем отчаялся их найти. Сколько досад доставляли дети друг другу, как мне мои старшие братья, но не было между нами зла. Ненамеренные обиды испарялись, и любому из нас все остальные в семье были живые обереги. Средь детей и взрослых самое страшное – это зло, и задача людских сообществ не допустить этого зла. Одно зло родит другое, со зла легко начать, но трудно кончить. Учителя школ! Воспитатели чувств! Стоило ли вам, радетелям коммунизма, 70 лет гнать и порочить церковь, её духовную культуру? Она ваш союзник в воспитании чувств! Благополучие людей начиналось с заповедей Моисея. Не чини другому, чего себе не желаешь! Не создай себе кумира, не поминай святое всуе, не убий, не укради, не завидуй! Не стяжай себе благ ближнего твоего, не обноси его ложью! Чти родителей своих, 6 дней трудись, питая тело своё, а в 7-й день обратись к душе своей. Вглядись в неё, не завелось ли в ней зла? Что в этих заповедях плохого?

Можно ли рядом с Моисеем поставить Ленина? Кто классовую ненависть вздул до истребления всего культурного слоя и своей родни? Снежные заносы ж.-д. путей прервали доставку хлеба в столицу. Оставив 2-хмиллионный город без хлеба, пищи низов. Император метнулся к штабу войск в Могилёв. Оттуда приказывал гарнизону успокоить столицу, где люди не знали, чем утолить голод! Не забыл ли он историю Рима? Где первым делом Цезаря было накормить город! В Петрограде 160 тысяч солдат, 460 тысяч с пригородами. Нет, чтобы часть солдат отрядить на расчистку пути! Посол Британии Джордж Бьюкенен 13 января 1917 сказал Николаю о недоверии к власти, что сеют в народе агенты Германии. Что ответил ему монарх? “Вы говорите, я должен заслужить доверие моего народа. Не следует ли скорее народу заслужить моё доверие?” – Какое непонимание! Кто кому слуга? Оно обрекло его и империю на гибель.

Ешьте пирожные, если нет хлеба! – шутка Марии-Антуанетты. Ею императрица Александра Федоровна вторила воплям ‘Хлеба!’ на улицах Петрограда. Кто виноват, что нет хлеба в столице, и снарядов на фронте? Виновных не ищут! Бездействие власти в большом и малом! Николай Гиммер-Суханов в мае 1914 выслан из Петрограда, город не покидал, квартиру не менял, где на стенах запретные Маркс и Лассаль. Весь род Романовых просил своего братца Ники передать власть от узкого круга своих лиц авторитетному правительству. – Нет и нет! 27-го февраля (12 марта) 1917 власть выпала из рук Николая II-го, и 2-го февраля (14 марта) она уже в комитетах. Глава Временного правительства Александр Керенский 12 июля 1917 после развала фронта вернул армии трибуналы и смертную казнь за оставление позиций. Госсовет в Москве 19 июля 1917 назвал генерала Лавра Корнилова достойным стать Верховным главкомом. Пропаганда ленинцев так въелась в войска столицы, что те отказывались выступать на фронт. Для ареста пораженцев Корнилов набирал верных ему солдат вне столицы. А 27-го августа 1917 Керенский снял его с поста Главковерха, чей авторитет стал выше, чем у главы правительства. Вывел из-под ареста Троцкого и большевиков, открыв им путь к захвату власти 26 октября (8 ноября) 1917. Агент Британии в Петрограде Сомерсет Моэм, позже романист, писал осенью 1917: “Канун зимы, нет хлеба и топлива, а Керенский произносит речи, одни только речи”. На улицах Петрограда власть бандитов, а Керенский амнистиями множит их ряды. Уличных бандитов народ назвал птенцами Керенского.


3. НУ, ХАЛЯВАЯ!

К началу XX века крестьяне эстонцы оставляли свою Эстляндскую губернию, где свободной земли им не хватало. По призыву Петра Столыпина они потянулись на Восток заселять свободные никем не занятые земли. Покидая родную Эстонию, они ехали полными семьями в крытых фурах, за которыми шли привязанные к ним коровы. На телегах в мешках бултыхались и взвизгивали поросята. Ехали, чтоб обрести доброе место в лесу: поляну с хорошей землей, рыбную речку или озеро. Дикая яблонька и лещина с фундуком показывали им место для пашни. Манили их речки и озера. Они оседали, пахали, сеяли и разводили скот. Производили мясо, молоко, сыры, колбасы, окорока, что пользовалось большим спросом в местных лавках, и в столице Санкт-Петербурге. Окруженные никем не занятой свободной землей эти труженики леса быстро становились много богаче жителей русских деревень.

Тягу жить в окружении леса прибалтийцы сохраняли и позже. Спустя годы я как студент впервые ехал поездом из Ленинграда в Ригу. С любопытством разглядывал панораму, что развертывалась за окном. Мелькали деревни, городки и вот картина поменялась, деревни исчезли совсем, зачастили хутора. Один-два жилых дома, рядом хлев, сарай, навес, поле. Затем снова лес и снова дом, хлев, сарай, навес. Где же деревни? – Их нет! Здравствуй, Прибалтика! Эстония, Латвия!

Жизнь в лесу не радовала детей хуторян, пока они не освоились. В выходные дни они шли в русскую деревню встречать сверстников, танцевать, играть, веселиться. Весенняя распутица, бурные разливы речек и ручьёв на лесных тропах молодых не останавливали. Они переходили их вброд иной раз по шею в ледяной воде, подняв высоко в руках, обувь, панталоны, и то, что было ниже пояса, задрав к шее подолы. Так страстно рвалась хуторская молодежь встретить сверстников, петь, играть, веселиться, танцевать под баян. Знакомились и расходились. Кого уводил к себе в лесной хутор подросший парень эстонец? Не русскую же девушку, чуравшуюся леса, а такую же, как он, эстонку с соседнего хутора, кому лес – родная стихия.

Русских больше занимали промыслы, клепали керосиновые лампы, кастрюли, утюги, кухонную утварь. Обжигали в печах горшки, кувшины, тарелки и почую керамику, дули из стекла лампы и графины. В Петербургской губернии и далее на восток вплоть до Пермского края сформировалась спайка народов, эстонцев и русских в труде и отдыхе. С конца 1917 на эту мирную трудовую жизнь обрушились грабежи и набеги вооруженных отрядов из Питера под началом большевиков комиссаров. Услышав о них, а то и пострадав от них, хуторяне эстонцы оставили свои ухоженные угодья, обжитые дома, и съехали обратно в независимую Эстонию, которая стала им резервацией, укрытием для эстонцев всего Севера-Запада России.

О трудовой спайке эстонцев и русских в их прошлой жизни остались лишь названия хуторов Тыкмана, Альберта, Руме по фамилиям прежних их хозяев и часть тех эстонцев, что вжились в русские общины. В школе парту со мной делил эстонец Вольдемар Эргле, в классе были ещё эстонцы и латыши, и не было между нами, детьми, почвы для трений. Тем хуторянам, что задержались с выездом в Эстонию, большевики уготовили иной исход. На Ярославщине в Пошехонском районе близ деревни Каменка на заброшенном сельском эстонском кладбище под пятью могильными плитами лежат 5 хуторян эстонцев Карл Рюга, Иохан Митс, Адам Сикк, Петер Кирш и Якоб Кирш. Все они родились в разное время, но умерли в один и тот же день 8-го ноября 1918 – первую годовщину Октября. Гибель этих крестьян не объяснить их участием в армии Юденича, воевавшей много позже с 5 июня 1919 по 22 января 1920 и далеко на запад от Пошехонья. В памяти местных жителей остался отряд красногвардейцев, собиравший тогда в тех краях продовольствие. «Ярославское историко-родословное общество» (/yar-geneоlogy.ru)

Зажиточных селян Ленин отнёс к кулакам, врагам советской власти. Туда же попали и богатые эстонцы. Продотряды брали у них всё, что было, зерно и скот, а возмущенных расстреливали. Чего стоило им взять с хуторян все их пожитки? По Ленину они – классовый враг, подлежащий крутому перевоспитанию и конечному изжитию. Почему бы не ускорить этот процесс и не расстрелять их всех разом в честь первой годовщины Октября? Оставлять ли в лесу на мертвых телах дорогие кольца и крестики? Не сделать ли так, чтобы всем было хорошо: хлеб, мясо, сыры, окорока в город доставить, власть рабочих укрепить, врагов советской власти покарать и себя не забыть, исполнителей этого важного дела? Для хуторян, жителей леса, закон – тайга. Кто узнает, что было в лесу? С большевиков-то, какой спрос? Они верные ленинцы! Не венчанная волей народа власть Ленина определила преступность её исполнителей.

По молодости мой отец желал трудиться и жить богато, как эстонцы и одно время сам обживал хутор в сосновом бору на высокой облитой солнцем сухой поляне с черной землей в низинах вокруг неё. Там родились мои старшие братья и я. Черная лесная земля не давала нужного урожая. Известкование ещё не вошло в жизнь селян, и хуторская жизнь семье не задалась. К тому же на Западе рос психоз войны, стал расширяться соседний Лужский полигон. Артиллерийские стрельбы на нем стали угрожать хутору. Военные предложили семье съехать и дали немалые деньги на выезд. Власть тогда уже проявила себя, могла бы и без денег, предписала съехать, указала срок, и проваливай. Но в управлявших полигоном военных не вытравилась ещё их офицерская честь. Семья переселилась в поселок Скобельцыно. Хлебопашество отец оставил. В 1930-е годы в стране бойко строились санатории, дачи, пионерлагеря и отец стал строителем: столяр, плотник, каменщик.

Маму на хуторе занимало хозяйство, а сыновья мальчики были вольны. Её первенец Евгений как-то взволновал маму тем, что вдруг перестал обедать. Её тощенький сын отвергал всё, что она предлагала. Успокаивал её лишь тем, что силы будто бы не терял. Значит, чем-то питался, и мама проследила. Перед обедом он появлялся в ягодниках, дольше держался клубничной грядки. Пусть хоть этим питается – успокоила она себя. Одиночество лесного хутора подраставшего Евгения тяготило, и он зачастил в дальнюю деревню к бабушке. Оставался там ночевать, а летом жил там подолгу. Второй сын Георгий тоже хотел уйти к бабушке, но мама не пускала: “Мал ещё, бабушка старенькая, ей не управиться с двумя мальчиками, особо с тем, кто поменьше”.

Георгия часто видели на дороге с хутора в деревню, по какой ушел его старший брат. Как-то, запыхавшись, Георгий прибежал домой и всё ищет, ищет. Опрокинул два стула, сдвинул их в ряд, затем схватил веревку, отрезал от неё большой кусок. Привязал оба её конца к переднему стулу, собрал петлёй её середину и, размахивая ею и крутя над головой, стал бить ею по опрокинутым на полу стульям, покрикивая: “Ну, халява! – и так раз за разом. Покрутив веревку над головой, шлепал ею по стульям и снова – Ну, халява!” Великая сила подражания! Вот младенец, от него ни слова, а через год он уже лепечет мама, баба, папа, и узнаёт их. Свои первые желания и чувства передает звуками, что слышит от взрослых. Его можно не спрашивать, что видел, ¬ покажет сам.

И что же Георгий видел? Дорога с хутора в деревню шла через ручей. Взрослые подходили к ручью по краю дороги и переходили его по двум бревнышкам, перекинутым с одного берега на другой, а телеги с дровами из леса переезжали ручей вброд. Георгий видел в ручье застрявшую телегу с дровами. Слабенькая лошадка тщетно пыталась вытянуть воз на другой берег. А мужик нет, чтобы плечом подтолкнуть телегу или снять с неё 2 - 3 чурки при выезде из ручья, нещадно бил свою лошадь. Иной раз Георгия видели на околице ближайшей деревни Ситенка. Старики, увидев незнакомого мальчика, спрашивали его: “Ты, мальчик, чей будешь? Ты откуда? – Вместо ответа он поворачивался и смотрел на дорогу из леса, по которой пришёл. – Так ты хуторской!” – заключали старики. “А сможешь ли ты вернуться обратно? Помнишь ли ты дорогу, по которой пришёл? Иди прямо по ней, никуда не сворачивай! Иди!”. С этим строгим напутствием Георгий возвращался. До бабушки же, куда ушёл его старший брат, ой как было далеко! Бабушка жила не в этой ближайшей, а в лежавшей за нею дальней деревне.

Жить на краю леса и не заглянуть в его тайные дебри, возможно ли это? Эту загадку и страсть узнать, что там, в глубине леса, не перебороть и не передать! Её надо чувствовать! Мальчиков по мере того, как подрастали и набирались сил, всё более подмывало самим увидеть, что там, в глубинах леса. Георгию со временем стало совсем несносно чувствовать эту загадку и не знать ответа. Как-то под осень он решил заглянуть туда, в самую, что ни есть, глубь леса. Был он тогда совсем еще малыш. Если бы он пошел от хутора по дороге, то вышел бы к деревне Ситенка, и там встречная крестьянка спросила бы его: “Мальчик, ты откуда такой славный? Раньше я тебя не видела! Ты, чей будешь?” В ответ он, как обычно, оглянулся бы и посмотрел на дорогу, по которой пришёл, и она заботливо направила бы его тем же путем обратно. Если б он пошел по узкоколейке, проходившей близ хутора, по тому, что от неё осталось, когда с неё сняли рельсы, он вышел бы к поселку Скобельцыно или на другой конец этой дороги – на дальние лесоразработки. Утомлённый, он всё ж вернулся бы к дому тем же путем. Но в лес он шел не проложенным путём, а напрямую, и обратной дороги не знал.

Он не явился к обеду, не отозвался на зов матери, ходившей вокруг хутора и звавшей его в разных направлениях. Наконец, мать пошла по дороге к деревне, временами громко взывая “Жоржик!”, как звали его в семье. На дороге его не было, и в деревне его никто не видел, значит, он в лесу. Отчаявшаяся мать взмолилась к селянам помочь ей найти сына и те отозвались. Стянулись к хутору, вытянулись цепью, и стали прочесать бескрайний лесной массив. Сгустившиеся сумерки их не остановили, пока уже к ночи не нашли потерявшегося мальчишку. Ища выход из леса, он метался, устал, отчаялся и рухнул на мох под деревом. Он не откликался на дальние крики чужих голосов, и тихо застывал в осеннем холоде леса.


4. А ЧТО ТАМ ВЫШЕ?

Дверь из кухни ведет в сени и коридор, откуда одна из лестниц круто идет вверх. Чтобы увидеть что там, держась за перила, я переступаю её крутые ступеньки и поднимаюсь вверх. Там мезонин, на его площадку выходят 3 двери, открываю ту, что по центру. Вижу большую комнату, в ней на шнурах висит и сушится выстиранное мамой бельё. Оно издаёт приятный запах чистоты, и уже почти сухое. Мама в этом деле мастер, перед стиркой кипятит его в большом баке. Прямо против двери, в глубине комнаты, широкое створчатое окно с видом на сосновый лес. Вдоль стены обхожу бельё и припадаю к окну. Что там? Желтые стволы сосен под кроной облиты солнечным светом слева. Сейчас утро, солнце начинает свой дневной обход по кругу и в комнату еще не пришло, в ней прохладно и пахнет чистым бельем. Встав на цыпочки, смотрю вниз через окно на садовый участок и по сторонам. Прозрачный забор штакетник отделяет наш садовый участок от проезжей дороги, что вдоль леса уходит вдаль в обе стороны, влево и вправо.

На нашем участке слева молодой сосняк, а справа картофельное поле, по нему не затеняя его, редкие шляпы подсолнечника, которые всегда смотрят на солнце. Выхожу из комнаты на площадку. Могу ли не заглянуть, что в других комнатах? Нет, не могу! Открываю дверь той, что справа, солнце залило её светом и ослепило меня, комната маленькая и пустая. В ней душно. Через окно смотрю на улицу – дома, разделенные садовыми участкам, один за другим уходят вдаль, и им не видно конца. Вытягиваюсь на цыпочках и смотрю вниз во двор. Там всё мне знакомо, но сверху видится как-то иначе. Створки окна закрыты, дышать в комнате нечем, и я покидаю её.

Все ли я посмотрел? – Нет, я не побывал еще в третьей комнате! Захожу в неё, она тоже маленькая и пустая. В ней сумрачно и холодно. К окну плотно припал высокий сосновый лес. В метрах 30 прямо под соснами дача писательницы Ольги Форш, у неё высокое крыльцо и мезонин. За нею приземистая дача академика химика Порай-Кошица. Она подалась вширь, входная дверь на уровне почвы. Хозяин не любит ступенек и отказался от них при входе в дом. Здесь под кряжистыми смолистыми соснами разместились дачи ленинградской интеллигенции. Правее на вересковом поле средь молодого сосняка высится новый сруб, он еще не под крышей, и окна не вставлены. Кто-то строится. Я обошел весь мезонин, отовсюду посмотрел вниз и по сторонам. Чувствуя на себе холод последней комнаты, спустился по лестнице вниз в коридор, сени и по ступенькам крыльца во двор.

Во дворе полно солнца и летнего зноя, куры ходят и роют землю, ищут и склевывают в ней букашек и червячков. Одна из них квохчет, хочет произвести цыплят. Не нравиться ей, что мама забирает все яйца из её гнезда. Она это понимает и раз за разом меняет место своего гнезда, снесет в новом укромном месте яйцо и, оберегая его, тут же садится на него, а это против воли моей мамы. В домашнем хозяйстве непрактично, чтобы курица насиживала свои яйца. Лучше сразу взять из инкубатора 30 маленьких желтых цыплят, а своих кур держать как несушек. Мама ловит квохтунью и опускает её с головой в пожарную бочку. Подержав её под водой 2 – 3 секунды, поднимает её и ставит на ноги. Испытав стресс, кура вырывается из маминых рук, встряхивает с крыльев снопы брызг и бежит подальше от такого неделикатного с ней обращения. Через день-два она снова уныло ходит и квохчет. Когда к обеду появлялся куриный суп, не трудно было догадаться о судьбе неисправимой квохтуньи. Все ж такое обращение с домашней птицей не так жестоко, как на современных птицефабриках, где куры всю жизнь проводят в клетках, не видят природы, солнца и зелени, не роют лапами землю и не ищут в ней жучков и червячков. Для них это слом их природного хода жизни, долгий и жуткий стресс и не ясно, какие гормоны выделяются в их яйца и мясо, и что потом переходит людям.

Куры моего детства свободно гуляли под солнцем, под присмотром своего защитника и кавалера – петуха. На садовом участке в 15 соток они занимались своим привычным для них делом: рыли лапами землю и склевывали букашек и паучков. Они разрыли бы грядки и склевали бы высеянные в них семена овощей, если б высокий плотный плетень не закрывал от них эти грядки. Над поселком тогда часто парил большой бурый коршун, издававший временами пронзительный пугающий ястребиный крик. Зачем ему этот крик? Не спугнуть ли жертву, что в страхе метнется и обнаружит себя? И почему над поселком? Не обеднел ли лес дичью, и ему там не стало, чем прокормиться? Теперь его добычей стали цыплята во дворах, оставленные без присмотра. Как-то коршун атаковал и на наш двор, когда никого из нас во дворе не было.

Цыплята, на кого пикировал коршун, тут же шмыгнули под сени, что были в шаге от них, и против коршуна выставился наш петух. Почему коршун не отпрянул от него сразу? Не сдержал своё стремительное пике? Крупный и сильный петух явно не входил в его намерения. Тяжелого петуха ему в воздух не поднять, а драться без пользы коршуны, как и всякие хищники, не любят. Но картина во дворе не оставляла сомнений, между двумя птицами произошла драка. Весь двор был усыпан белыми перьями петуха. Изредка среди них встречались и бурые перья коршуна, и над этой картинной побоища торжественно и важно вышагивал наш петух. Голова и шея в крови и ободраны, на шее порвана кожа и кровоточит рана. Кур и цыплят не видно, они не отошли от пережитого ими страха и держались под сенями, а наш израненный петух будто и не замечал боли. Его гордость так и светилась в его осанке и каждом его шаге. Как-никак он отбил нападение ястреба и явно считал себя победителем!

Собаку мы не держали, и петух утвердился как полновластный хозяин двора, прогонял соседского петуха и так вошел в эту роль, что однажды совершил немыслимое, не пропустил во двор человека – чужую женщину. Она открыла садовую калитку и сделала первые шаги по дорожке к дому. Как тут петух сорвался с места, побежал, затем полетел на высоте метра и выше, целясь лицо этой женщины. Она метнулась назад за калитку и прикрылась ею от петуха. В этой женщине, в её пестром платке на плечах, петух узрел опасность своему куриному семейству и отвёл её. После атаки петуха женщина не ушла, она стояла за калиткой, и мама сама пошла к ней узнать, что та хотела и чего ждёт.


5. ЗАГАДКА ДОМАШНЕЙ ЗВЕЗДЫ

Милые родители, не думайте так простодушно, что ваш ребенок весь перед вами. Помните и не забывайте, он perpetuum mobile, в его голове потаенные мысли, и он ждет свой звездный час, когда ему никто не помешает. Тогда он развернется в действиях и бог знает, что сотворит, за что примется в этот и в следующий раз. Внимание моё часто привлекала электрическая лампочка. Когда включали свет, щурясь, я разглядывал её ослепительно яркую нить, висевшую зигзагами. По ней, как говорили взрослые, течет ток. Меня озадачивало, вот если нить идет вниз, то понятно, по ней стекает светящаяся жидкость, но вот нить пошла вверх и тут непонятно. Как может жидкость течь вверх? Взрослых я не спрашивал, они всегда чем-то заняты, и сам я в том раннем возрасте не хотел говорить, старался понимать всё сам.

Вот настал мой звездный час! В доме как-то вдруг никого не стало, пусто, все ушли, ничего не сказав. Ключ звякнул и провернулся в замке, дверь заперли снаружи. Я неожиданно остался в доме один. После первой растерянности мой взгляд остановился на лампочке. Теперь мне никто не мешал. Я отодвинул стол, что стоял под лампочкой, на его место придвинул стул, на него аккуратно пристроил еще один стул, и по реечкам, что по бокам стульев, взобрался на эту пирамиду. Тянусь к лампочке, она приспущена с потолка, и всё равно мне её не достать. Спускаюсь вниз, достраиваю пирамиду, поверх второго стула ставлю еще табуретку. Снова взбираюсь на пирамиду по боковым реечкам стульев и табуретки, вывинчиваю лампочку и смотрю, что там внутри патрона. Хочу увидеть эту светящуюся жидкость, но там её нет, все сухо, трогаю пальцем и тоже сухо. Вспомнил о выключателе, удерживая лампочку частью пальцев, спустился вниз и повернул рычажок выключателя. Лампочку осторожно положил на стол, чтоб не скатилась.

По боковым планочкам стульев и табуретки, как по лестнице, снова взбираюсь на пирамиду, и проверяю, не появилась ли жидкость. На глаз в патроне светящейся жидкости нет, сухо всё, проверяю пальцем, и … тут удар, рухнула подо мной пирамида, и я полетел вниз на половички. Заметных ушибов не получил, но страх от удара из патрона перерос в другой страх. Что если узнают взрослые? Сколько строгости обрушат на меня родители, а братья вот уж потешатся надо мной! Сижу на полу, смотрю на патрон, что так меня стукнул, и успокаиваюсь. Перевожу взгляд с лежащих на полу опрокинутых стульев и на лампочку на столе. Её надо ввинтить обратно, но страшно. Постепенно страх отходит, встаю, выключил ток, что так меня напугал, и собираю рухнувшую пирамиду. Беру лампочку и, удерживая её частью пальцев, по боковым реечкам стульев и табуретки осторожно взбираюсь наверх. Пытаюсь ввинтить лампочку в патрон, он болтается. Притормаживаю его внешней стороной ладони, и ввинчиваю лампочку. Спустился, проверил, включив свет, лампочка вспыхнула. Тут же выключил её, разобрал пирамиду, двинул стол на прежнее место. Расставил стулья, всё как прежде. Так об этом никто не узнал, ни братья, ни родители. Не признался, не желал расстраивать родителей и боялся распотешить братьев.

Взрослые своим вниманием сдерживают детей, а случись детям остаться одним, чего только они не придумают и не сотворят. Детям же внимание взрослых будто бы лишнее. Однажды я проковылял по крутой лестнице в мезонин и, чувствуя там полную отрешенность от взрослых, я снова и снова возвращался туда. Летом, перешагнув порог кухни, я направлялся на улицу, либо по лестнице вверх в мезонин. Моё тело подросло, ноги окрепли, и по лестнице вверх я уже не ковылял, а ходил и временами почти бегал. В пустоте мезонина я стал присматриваться. Площадку мезонина от чердака над второй квартирой, отделяли высокие перила с узким плоским верхом, я стал влезать на них и ходить по ним. Одним концом перила упирались в стену мезонина, а другим концом в столб, подпиравший его потолок над лестницей, ведущей вниз.

Иной раз, гуляя по перилам, я обхватывал этот столб руками и вытягивался вдоль него. Становился на цыпочки и слегка взбирался по нему вверх, и тут мне удалось тронуть рукой потолок. Мое внимание привлекла на нём крышка люка с поворотной защелкой. Что там за этой крышкой? Вытягиваясь вдоль столба, отчасти взбираясь по нему, я как-то дотянулся до этой крышки и до поворотной защелки, крепившей её. Повернул эту защелку, и крышка люка отошла. Удерживая её за защелку, я снял её и опустил на пол. Люк и ход на поток мезонина был открыт. Вот только как туда проникнуть? Перетащил и поставил под люком стол, стоявший в стороне. Делая опору выше, поставил на стол ящик дном вверх, взяв его с чердака второй квартиры. Цепляясь за края люка, я как-то загнал поверх них локти и, опираясь ими, неимоверными усилиями, дергаясь ногами, неведомо как заполз на потолок мезонина. Скрестив ноги, сел там под крышей мезонина и было мне вполне уютно. Вне взрослых я мог теперь делать всё, что хотел. С внутренней стороны крыши мезонина на меня свисали сухие березовые веники, запасенные мамой и братьями к банным дням. Как-то в кармане брючек у меня случились спички. Я выдернул из веника крупный лист, скрутил его сигарой и как мужчина закурил. Внизу из кухни в сени по слуху вышла мама и кто-то из братьев. Учуяв дым, взволновались, не горит ли что. Сигару я тотчас погасил, и внизу в сенях, потягивая носом и не обнаружив более ничего горящего, успокоились и вернулись обратно в кухню. Чуть переждав, я спустился вниз, закрыл крышку люка, привел всё в порядок и, развеивая с себя дым, поспешил по лестнице вниз в коридор и через сени и крылечко на улицу. Взволновав своим курением взрослых, я больше не повторял этот опыт.


6. МИР РАННЕГО ДЕТСТВА

В раннем детстве жизнь видится вечная, нет в ней начала и не будет конца. Лишь взрослые временами озадачивают нас, что ведают о нашем прошлом, чего не знаем мы. И мы понимаем: все виденное нами началось в какой-то момент, называемый нашим рождением. Сам этот момент мы не помним, а родители и взрослые говорят нам, что видели и слышали еще до того, как появились мы, и это прошлое с их слов вплетается в нашу картину жизни. От них услышал я, что родился не здесь, где живу, а на дальнем хуторе на опушке кряжистого соснового леса. Много позже я посетил то место в 25 км от города Луга. Там средь сухого соснового бора возвышалась обширная облитая солнцем поляна с зарослями медуницы и кустарника в низинах вокруг неё по черной земле.

На поляне остались следы когда-то стоявших на ней построек с подвальными ямами в песке. Под прелыми листьями, занесенными ветром, в одной из них пророс и колосился пучок ржи. В течение десятилетий эта рожь самовысевом из года в год вырастала на этом песке из когда-то просыпанных в подвале зёрен. Эту сухую поляну с черной землёй в низинах вокруг неё облюбовал под хутор мой отец, потомственный крестьянин Петербургской губернии. Не желая тесниться с соседями на землях вокруг деревни, он подобно эстонцам предпочёл волю. Выделился из деревни на хутор в лесу, который деревня назвала его же фамилией. По смерти деда Федора отец перевез туда семейный дом. Его братья Иван, Алексей и сестра Анна, сочувствуя, уступали ему в его причудах, помогли ему перевезти семейный дом и одно время вместе обживали хутор. Не увидев перспектив ни в деревенской, ни в хуторской жизни, они связали своё будущее с городом и вскоре уехали.

Выделение отца на хутор деревня глубоко осудила: жить захотел хорошо, лучше других, и наградила его кличкой Петька-жид. Там на хуторе жена родила ему 3-х сыновей, но с деревней связь не прервалась. Его старший сын, когда подрос, ходил в школу в ту же деревню, шагая лесом 3 км до неё и столько же обратно. Мама проявляла к первенцу особую заботу, аккуратно готовила ему в дорогу бутерброды. Он отказывался их брать, но она настаивала. Проходя той же лесной дорогой, мама однажды сошла с неё посмотреть ягодники, и средь них увидела пакетики, сделанные и перевязанные её же рукой, и в них бутерброды, один, другой, третий. Дома выяснила, сверстники в школе смеялись над её сыном. В школе он был лишь один такой с бутербродами и, шагая лесом, он избавлялся от них, швыряя их налево и направо. В то время не только дети потешались друг над другом, но и целые семьи одна над другой. Так селяне выражали свою тягу к общению.

Поселок Скобельцыно, куда переселилась семья, вытянулся линией по гребню левого коренного берега реки Луги. В центре поселка многие десятилетия высились два стройных двухэтажных дома, один возле другого, декоративно обшитых тесом, – остаток бывшей усадьбы помещиков Скобельцыных. Эти дома фасадом выходили на лежащую внизу под ними цветущую благоуханную долину реки Луги. Против них через реку на правом высоком коренном берегу светилась белокаменная ж.-д. станция Преображенская. Позже её переименовали в Толмачево в честь Николая Толмачева, комиссара Красной армии, кто 26 мая 1919 в селе Красные горы застрелился, избегая плена в войсках Юденича. Не прошло и года, как он вкупе с другими членами Уралоблсовета, вершителями судеб, приговорил к расстрелу царскую чету и их безвинных детей.

Со временем поселок Скобельцыно влился в крупный конгломерат рабочих поселков – пестрый мир иных поселений и названий. Чуть ниже его по течению реки на пологом спуске к ней коренного берега разместился поселок Шалога, а чуть выше по реке сразу за железной дорогой – посёлок Тосики с водяной мельницей на речке Рыбинке. Еще выше на другом берегу за шоссейным мостом деревня Жельцы, вытянувшаяся вдоль шоссе Ленинград–Киев–Одесса. Выше неё по реке через лес стекольный завод и поселок Плоское, а ниже неё на том же коренном берегу кирпичный завод и поселок Толмачево с одноименной ж.-д. станцией. Ещё ниже по реке приткнулся к берегу поселок Водники с пристанью и пароходством. От него через реку к левому берегу летели звуки царившего там бойкого труда по разгрузке барж и ремонту техники. Глухой стук работавших судовых двигателей порой перебивали звуки пилорамы, то легкий звон пилы, то басистое её жужжание.

Все эти поселения плотно примыкали друг к другу и переходили от одного к другому без заметных границ, лишь полноводная река разделяла их на две группы. Как-то поздним июльским вечером мы, дети, играли в лапту в поселке Шалога, и там я услышал голос мамы: “Вооовааа!” Время близилось к полуночи, пора ложиться спать и мама звала своего запропавшего сыночка, стоя на крыльце своего дома в соседнем поселке Скобельцыно. Этой пестроте поселений и названий настал конец, когда чиновники, тяготясь их обилием, объединили все эти поселки одним общим именем Толмачево. Имена Скобельцыно, Тосики, Шалога, Водники сохранили в себе образы поселений. Это для начальства одно Толмачево, а для людей пёстрый букет их прежних названий.

Выходило, что родился я не на хуторе и не в посёлке Скобельцыно, где прошло моё детство, а в безликом поселке Толмачево. Чиновники потеряли дар речи, не могли найти иных слов и названий. Ж.-д. станция Толмачево, поселок Толмачево, главная улица в нём Толмачева, боковая улица Малая Толмачевская, переулок Толмачева. Скучно, скудно и неточно! Венчает всё это в поселке на холме бюст Николая Толмачева из темного камня, и никого не коробит культ этого детоубийцы. Как член президиума Уралоблсовета и обкома РСДРП(б) Екатеринбурга, вкупе с другими членами президиума, 12 июля 1918 он принял постановление о расстреле бывшего императора Николая II-го, его жены, их 5-х безвинных детей, и о сокрытии трупов. Знали, дело черное и мир их осудит, и всё ж исполнили его на пятые сутки в 2 часа ночи 17 июля 1918. Вместе с семьёй Николая Романова расстреляли лейб-медика Евгения Боткина и ряд других лиц, верных своему бывшему императору.

Из всех сидельцев под арестом в доме Николая Ипатьева в Екатеринбурге живым вышел лишь один классово нечуждый большевикам поваренок 14-ти лет Леонид Седнёв. Не по ошибке ли? Не прислужник ли он буржуазии? По Ленину прислужники буржуазии тоже враги революции. Лейб-медику Боткину перед расстрелом семьи Николая II-го ЧК предложила уйти, большевикам медики тоже нужны, но Боткин остался. “Совершенно неожиданно Лику Седнёва отправили навестить дядю, и он сбежал, – хотелось бы знать, правда ли это и увидим ли мы когда-нибудь этого мальчика!” – внесла в свой дневник 16 июля 1918 последнюю запись экс императрица Александра Федоровна. Ликой она называла Лёньку. Эти её предчувствия сбылись. Дядя Лёньки Иван Седнёв, унтер-офицер императорской яхты «Штандарт» и бывший body guard великих княжон, дочерей Николая II-го, десятью днями ранее был уже расстрелян в ЧК. Вместе Климентием Нагорным, телохранителем царевича Алексея.

Причастны ли к преступлению 17 июля 1918 вожди Октября? – Свою классовую злобу они излили в городские низы Екатеринбурга, и те тоже требовали казнить императора. Лишь крестьяне не поддались этой злобе. К Екатеринбургу подходил Сергей Войцеховский с корпусом чехов и словаков, готовый освободить Романовых. В начале июля 1918-го военком Екатеринбурга Филипп Голощекин выехал в Москву и по прежней дружбе остановился у Якова Свердлова, председателя ВЦИК. До 8 июля Голощекин в Москве, в Екатеринбург вернулся 12 июля по записи первого главы Уралсовета Павла Быкова. В телеграмме Уралсовета 16 июля Зиновьеву в Петроград для Свердлова и Ленина в Кремле видна готовность исполнить то, о чём договорились ранее. Не отменят ли? Молчание Центра дало согласие на казнь. Ранее Ленин готовил суд над Николаем Романовым, но по дружбе с Германией не прочь был выдать ей лиц немецкой княжеской крови принцесс Гессен-Дармштадтских, экс императрицу Александру Федоровну и её родную сестру Елизавету Федоровну.

Имиджмейкеры Ленина гневно, но не убедительно отводят рассказ Владимира Бонч-Бруевича, сподвижника Ленина по всей их жизни с 1894. В сентябре-декабре 1904-м они вдвоём держали издательство эсдеков «В. Бонч-Бруевич и Н. Ленин» в Женеве. С октября 1917-го Владимир Бонч-Бруевич – управделами Совнаркома. 10-го февраля 1918 организует тайный выезд правительства Ленина в Москву. Вспоминая прошлое, Бонч-Бруевич в 1934-м передал такие слова Ленина: “Совершенно забывают, что Нечаев умел облачать мысли в такие потрясающие формулировки, что оставались в памяти на всю жизнь. Достаточно вспомнить его ответ в листовке на вопрос: ‘Кого же надо уничтожить из царствующего дома?’ Нечаев даёт точный ответ: ‘Всю большую ектению’ – богослужение, где упоминаются все члены семьи Романовых. Кого же уничтожить из них? — спросит себя читатель. – Да весь дом Романовых. Ведь это просто до гениальности”. Казнь семьи Романовых вполне отвечала взглядам Ленина. Но знает ли история, чтоб человека казнили вместе с его семьёй? В революциях Запада такого не случилось, ни в Лондоне, ни в Париже. Большевики в этом первые!

Как далеко откатились большевики назад по шкале истории? В Древнем Израиле царя Иораму и всех членов его семьи убил в 841 году до новой эры командующий войском Иегу. С тех пор минуло свыше 2860 лет. Ныне такие убийства остались лишь у бандитов. Не они ли большевикам родня? – Фермера Аметова с его семьей и гостями 4 ноября 2010 в станице Кущевка Краснодарского края убила банда Сергея Цапка, местью за его брата Николая. Ложной была наводка: брата Николая Аметов не убивал! Расстрела лишь одной семьи Романовых большевикам казалось мало, они принялись истреблять весь род Романовых. Вместе с семьёй Николая Романова ЧК, детище Ленина, 17 июля 1918 расстреляла всех, кто хранил ей верность. Штыками докололи царственных детей и тех, в ком после расстрела всё ещё проявлялись следы жизни.

Скрывая это убийство, после жгли тела убитых на костре, обливая бензином и серной кислотой, доставленной комиссаром продовольствия Петром Войковым. На следующий день 18 июля в Алапаевске ЧК казнила Сергея Михайловича Романова, дядю Николая II-го. Вместе с ним столкнули в шахту Елизавету Федоровну, родную сестру экс императрицы, и 3-х братьев Иоанна, Константина, Игоря, детей внука Николая I Константина Константиновича Романова, памятного его стихами за подписью буквами К. Р. – Константин Романов.

Медики Колчака изучили тела, поднятые из шахты. Их убивали обухом топора по голове и отчасти еще живыми сталкивали в шахту, куда под конец бросили гранаты. Месяцем ранее 13 июня 1918 в Перми ЧК расстреляла младшего брата Николая II-го Михаила Романова, не принявшего власть, даруемую не Учредительным собранием. Вспомнила ЧК и Дмитрия Романова, давнего сидельца Петропавловской крепости, внука Николая I-го, и 28 января 1919 расстреляла и его. Ничто не обелит Ленина, на убийствах помешанного! Своими зверствами он запятнал русский народ, посеяв в мире неверие в него, чего не изжить веками. Народы Европы оказались чужды низкой мести. Императору Германии и одновременно королю Пруссии Вильгельму II-му, начавшему бойню Первой мировой, они сохранили жизнь и личные блага.


7. ЧТО ПРИВЕЛО ЛЮДЕЙ В НАШ СЕВЕРНЫЙ КРАЙ?

Что привлекло плотное сельское население в наш северный край на берега реки Луги? Не чистейшая ли артезианская вода, бьющая из-под земли самотеком? Как она вкусна и кружит голову в жаркий летний день! Тому, кто испил её в летний зной, трудно отказаться от мечты. Ничего бы не ел, а только бы пил эту воду! Но подоспел манящий запах испеченных на костре форелей и хариусов, выловленных здесь же в лесной речке. На запах этой чудной рыбы пробился аппетит, и человек говорит себе, не нужно мне иных мест, останусь здесь навсегда. Пусть это не южный край, не манят с веток персики и абрикосы, но то, что здесь есть, не хуже, чем всё остальное. Стоит ли тесниться в обильных южных краях, когда и здесь, на Севере, свои прелести и соблазны?

Благодатная щедрая земля, пересеченная многими притоками реки Луги – малыми чистыми лесными речками и ручьями, заселенными ценной рыбой. Эти речки и ручьи издавна именовались тем, что в них водилось, речка Рыбинка и Живой ручей по обилию форелей, хариусов и прочей вездесущей рыбы. В речке Ящера, стоит в воде осторожно по течению сдвинуть или отвернуть камень, как увидишь застывшего под ним рака, желтого как и песок в реке. Рак не сразу замечает, что остался без прикрытия сверху и какое-то время пребывает в своей блаженной дрёме. В заполненных водой темных расщелинах под дернистыми берегами, пронизанных корнями деревьев, те же раки только крупные и темные. Стоит просунуть в такую расщелину руку иной раз по самое плечо и пошарить ею, как нащупаешь в ней крупного рака, а то и он стреканет по руке клешней, да так, что до самой кости. Рак и ящер – древние символы воды, и имя Ящера издавна прижилось к этой реке.

В лесах и чащобах ягоды и грибы для сушки и соления. Под неплотным высоким сосняком густые заросли крупной кисло-сладкой черники. На облитых солнцем прогалинах лещина – орех фундук, и сладкая черная смородина, а вдоль каменистых порожистых лесных ручьев – заросли малины. Бруснику не собирали, она считалась бросовой ягодой, как и у других народов. У англичан она cowberry – коровья ягода. На огородах в песчаном удобренном грунте наливалась отборная картошка, а над нею, не затеняя её, смотрел на солнце подсолнечник, склонив к нему свою широкую шляпу. В грядках огурцы, клубника, морковь, капуста, редька, свекла. Как же вкусен весною борщ из молодых хрустящих листьев свеклы, сдобренный сметаной! Детей соблазняли ягодники, четверть сотки садовой малины и вдоль ограды колючие крыжовник и черная смородина. Они взамен южных плодов сладкого винограда. Осенью высокие колеса тяжелой тыквы дети катили к дому по земле, поднимая их лишь на последних шагах, чтобы переместить в подвал. В этом совсем не южном краю семена овощных культур в солнечные дни апреля проращивались дома на облитых солнцем подоконниках в блюдцах под влажной тканью. Проросшие ростки семян сажали в парник до появления кустов, которые позже перемещались в открытые грядки. Детям доставалось полоть эти грядки.

Бывали и поздние весенние заморозки, и предупрежденное о них население высыпало на огороды жечь костры и стелющимся от них теплом и дымом защищало от заморозка свои посадки. Осенью в большом количестве заготовлялись грибы, огурцы, капуста, томаты, все это солилось бочками, семьи запасались здоровой пищей на зиму, а то и на целый год. Натуральное хозяйство в рабочих поселках с козами, поросенком и курами в основном лежало на руках женщин и детей, оставляя мужские руки для работы на промпредприятиях и стройках. В течение веков люди жили в чистоте с природой, без мусорных свалок.

Домашние пищевые отходы перепревали в компостных кучах, щепа от колки дров шла на растопку печи, опилки и особо мелкую щепу ранней весной сгребали и вместе с прочим древесным и бумажным сором и сжигали в кострах. Содержимое выгребных ям сжигалось прямо в них негашеной известью. Все это в конечном итоге становилось удобрением для огородов. Немногие жестяные банки и битое стекло закапывали в подпочвенный слой здесь же в огороде или рядом в лесу. Когда появились малые электронасосы, возле домов вместо колодцев стали бурить скважины, и насосы погнали артезианскую воду в кухни, ванные, душевые и туалеты. Сливную яму копали в дальнем конце участка, её содержимое обезвреживали той же негашеной известью, а мощные ярусы глины под почвой, защищали артезианскую воду от загрязнений.

Весной на короткое время из заболоченных участков леса залпом вылетали облака комаров. Они были платой за обилие ягод в лесу, рыбы в ручьях и ласточек над рекой. Комары досаждали жителям поселков, и особо тем, кто в лесу. Отправляясь в лес, на ноги натягивали высокие резиновые сапоги для защиты от ядовитых змей, каких было великое множество, особенно гадюк. Осенью под вечер с появлением туманов вдоль грунтовой автодороги слышалось нескончаемое пение цикад. Много лет спустя в конце июля я побывал в краях своего детства, хорового пения придорожных кузнечиков я не застал, но к моей радости их молчание временами вдруг взрывалось порывами сольного пения. Не все было благостно и в жизни людей. Невдалеке из маленького домика часто слышался томительный плач ребенка – признак безрадостной семейной жизни. Всё ж блага преобладали, население преумножилось, люди рождались и съезжались в эти места с хорошей транспортной сетью, железной и шоссейной дорогами, идущими через всю страну с юга на север, от Одессы и Киева до Белого и Баренцева морей.

В западном направлении летом по реке Луге, ранее многоводной, петляя средь зеленых лугов, ходили грузовые и пассажирские суда. Средь них красавец двухпалубник «Красная Заря». Весной и летом на пристани Водники скапливалась пестрая толпа дачников. Прибыв сюда поездом из Ленинграда, они ждали отправки пассажирского судна вниз по реке к приткнувшимся к реке деревенькам. Не раз плыли они к своим деревенькам средь благоуханных лугов, вдыхая запахи живой цветущей природы. В движении судна дачник видел, как надвигались на них, а потом отступали поросшие дубом острова и кручи коренных берегов.


8. ПЕРВЫЙ ВЫХОД ЗА ПРЕДЕЛЫ ДВОРА

Как-то родители засобирались на станцию, и я так захотел туда с ними, чтобы увидеть мир, какого я еще не знал. У себя во дворе я уже всё испытал, там не осталось тайн, и я увязался за родителями, да так, что отделаться от меня они уже не могли. Мама сдалась, одела меня, и мы пошли втроем, я шагал между ними подтянуто и торжественно. Передо мной раскрывался чарующий мир. Поначалу мы шли под кронами высоких толстоствольных сосен, затем спустились в сырую узкую прохладную лощинку под темно-зеленые лапы высоких елей. Пересекли поселок Шалогу и вышли на облитый солнцем широкий зеленый луг. Он лежал перед нами под ярким солнцем, простираясь влево и вправо, и мы шли по нему от края и до края под стрекот кузнечиков, порханье бабочек и сухой шорох стрекоз возле стариц. Вдыхая настойный запах трав, мы подошли к реке, которая текла перед нами большая и многоводная. Увидев нас, подогнал свою широкую лодку перевозчик. Под ногами взрослых лодка сильно качнулась, вызвав у меня опасение, как бы не упасть, и страх перед большой водой, грозящей хлынуть через край лодки у накренившегося борта. Впервые я тревожно почувствовал под ногами не твердую землю, а нечто зыбкое и подвижное.

Затем мы плыли по широкой многоводной реке. Лодка причалила к другому берегу, мы поднялись на свежевыструганные мостки на высоких тонких деревянных опорах над наклонным берегом реки, и мы пошли по ним в тени возвышавшейся справа над нами крутой ж.-д. насыпи. После войны, когда этот мой первый выход за пределы двора уже лежал в далекой памяти, от тех высоких и стройных мостков не осталось и следа. Их отсутствие озадачивало меня, и я перепроверял свою память, верна ли она, правильно ли я помнил с довоенных времен. Спрашивал своих одногодок и тех, кто постарше, помнят ли они стройные деревянные мостки на высоких тонких опорах на другом берегу реки, которые под высокой насыпью вели к ж.-д. станции. Лишь немногие вспомнили и сказали: да, были такие. Эти мостки видно, как и все, что из дерева, в бедственное военное время люди разобрали и сожгли вместо дров.

На стыке поселков Скобельцыно и Шалога так сожгли вместо дров деревянный сруб для дома, кем-то возведенный прямо перед войной. Его хозяин, видно ленинградец, не вошел в знакомство с соседями, и население не знало, кто он и что с ним. С приходом немцев к наступившей зиме у населения возникла проблема, чем топить печь. Ходить в лес за дровами стало опасно. Немцы могли схватить их там как связных с партизанами, и кто знает, могли и расстрелять. Мужчин в семьях не стало, а женщины и подростки стали снимать для кухни с этого сруба плашку за плашкой, бревнышко за бревнышком, пока мало-помалу не разобрали весь сруб целиком.

После войны число сёл в долине реки Луги резко сократилось. Семьи сожженных деревень поселились в уцелевших домах рабочих поселков, которые стали бесхозны и перешли в казну. Гуляя, я встречал мальчиков из этих сожженных сёл, из Бежан, Кемки, Муравейно. Вместо сочувствия к этим погорельцам я, глупый, завидовал им, повидавшим незнакомый мне мир тогда, как я прирос к своим поселкам и кроме них ничего не знал. Со временем я пристрастился выходить к реке, и смотреть, как вверх по реке малые грузовые катера тянули за собой на тросах многократно превосходившие их большегрузные баржи. Везли большей частью дрова – полутораметровые чурки лиственных пород, березы, осины, кругляки, половинки. Облегчая работу грузчиков, толстые стволы перед погрузкой кололи пополам. Механизация погрузочных работ до войны продвинулась мало, и широко применялся физический труд. Чурки клали на вагонетки, и тянули лебедкой вверх по крутому склону коренного берега к ж.-д. станции. Там их грузили в вагоны и отправляли в города для печного отопления и электростанций. Для этих целей дрова составляли тогда главный горючий материал.


9. ОТЕЦ

По смерти моего деда заботу о доме и крестьянском хозяйстве взял на себя его средний сын Петр – мой отец. Старший сын Иван и младший Алексей соблазнились авиацией, в 1930-е годы совершавшей полеты над селами. Летчики показывали высший пилотаж, петлю Нестерова, крутые виражи и бросали на села листки с адресами авиашкол, призывая здоровых крестьянских парней идти в авиацию. Отца этот соблазн не тронул. В отличие от неженатых братьев у него в 22 года уже была семья, и забота о ней привязала его к земле. На тесных землях вокруг села хлебопашество не сулила особый достаток, не помогло и переселение в лес на хутор. Темная, но кислая лесная земля не давала желаемого урожая. Известкования лесных почв ещё не вошло в практику селян, и отец стал рабочим на все руки: плотник, столяр, а при случае и каменщик.

Лесной хутор отца власть приписала к колхозу, и обязала сдать в колхоз свою лошадь, когда надо – возьмешь. И вот лошадка понадобилась, у жены начались схватки, настало время родить первенца. Срок обращения к врачу она пропустила и сама идти уже не могла. Чтоб отвезти жену в больницу, отец пошел в колхоз взять свою лошадь. Ему отказали. Власть уже взяла под строгий контроль лошадей и инвентарь, что селяне сдали в колхоз, и запретила давать это колхозное добро в частные руки. Многие километры с дальнего хутора до роддома на станции Толмачево свою беременную жену, крупную женщину, отец большей частью нёс на своих жилистых руках.

В предвоенный бум бурного строительства заводов, фабрик, дач, домов отдыха и пионерских лагерей, отец прирос к профессии строителя. Переезжая с хутора в поселок Скобельцыно, он своими руками построил своей семье новый дом лучше прежнего хуторского, украсил его рифленой отделкой дверей, окон, стен и потолка. Мебель в то время в сельской местности не продавалась, её делали умельцы, и отец, как один из них, обставил дом резной мебелью своей же выработки. Время от времени я заходил в его кабинет, где у окна с одной стороны стоял его письменный стол, а с другой – верстак. Свой кабинет временами он превращал в мастерскую. На верстаке в специальных гнездах покоился столярный инструмент: фуганки, рубанки широкие и узкие, с ровными и волнистыми лезвиями, острыми, как бритвы. Касаясь их, случалось мне иной раз незаметно для себя пораниться, и вдруг увидеть на руках собственную кровь. Без острого инструмента отец не верил в качество.

Строить себе дом в наших краях было делом мужчин. Поднимать тяжелые бревна требовался напарник, которого выбирали из числа тех, кому тоже предстояло строить дом. Тогда сруб рубили сначала для одного, затем для другого, а отделкой своего дома каждый занимался сам по своему разумению. В итоге каждый напарник получал сруб своего дома, собранный, можно сказать, своими руками. Иногда напарника нанимали за деньги. Пока строился новый дом, семья жила на хуторе. Оттуда мама навещала своих работников, приносила им обед. Летом в полдень, когда сильно припекало солнце, работники позволяли себе сиесту. В знойный день увидев, её работники расслабились и спят, а рядом распечатана бутылочка, мама испытала внутреннее недовольство. Уж так ей хотелось, чтоб дом строился быстрее!

Молодые женщины тяготились одинокой жизнью на хуторах, трудно было им не видеться, не делиться чувствами и впечатлениями. Какие только трудности не преодолевали молодые женщины ради этих встреч! Особо незамужние дочери хуторян эстонцев по пути в деревню Ситенку, где по выходным дням устраивались посиделки, игры, танцы под баян. Ранней весной разливались речки и ручьи, и хуторская молодежь, снимая обувь и всё, что ниже пояса, удерживая все это в руках и поднимая подолы к шее, переходили бурные потоки ледянящей воды дважды. Вечером, направляясь на гулянье, и к ночи по пути домой.

К моменту переезда семьи в Скобельцыно сестра и братья отца уже стали горожанами. Сестра нашла работу в Калинине, ныне Тверь, а братья в Ленинграде стали авиаторами. Отпали боковые ветви семьи отца, а его прямая линия выросла, жена родила ему троих сыновей, и семейный дом строился просторный: кухня, большая гостиная и ещё три комнаты в доме внизу. Сверху мезонин из трех комнат для гостей в летнее время, где в их отсутствие мама вешала на просушку белье после стирки. Хуторской дом отец тоже перевез, оберегая его для боковой родни, и собрал под кронами кряжистых смолистых сосен, рядом с новым семейным. Писательница Ольга Форш искала в этом сосновом лесу дачу по соседству с уже сложившимся там кругом ленинградской интеллигенции. Упросила маму показать ей пустовавший дом предков отца, перевезенный с хутора. Отец ждал возврата своей боковой родни, и хранил этот дом для неё, но ни братья, ни сестра не возвращались. Форш уговорила маму продать ей этот дом и за большие деньги купила его себе под дачу и до войны жила в нём летом в окружении своей большой семьи.

На случай возвращения кого-либо из родни отец пристроил к новому семейному дому еще одну утепленную квартиру с кухней и двумя комнатами. С хутора перевез еще один сруб, служивший там для хозяйственных нужд, собрал его рядом со своим участком. Этот сруб после внутренней отделки тоже мог бы стать небольшим жилым домом. Отец жил в заботах о своей большой семье и о той, где когда-то родился сам. До конца дней к нему обращались за советом и помощью пристроить и застеклить веранду, переложить печь, чтоб не дымила. Под старость он и себе сложил теплую лежанку на кухне, которая прогревалась отдельным дымоходом от плиты. Как-то в дождливый день я прилег на неё, и лицо отца засветилось гордостью за эту его придумку.


10. БУДНИ, ПРАЗДНИКИ И ПЕРВЫЕ СЛУХИ О ВОЙНЕ

Тихие сельские будни текли своим чередом, никто не думал войне, и в канун трудного военного времени никто не заботился, чтоб на участке возле дома расширить посадки картофеля, овощей или посеять немного зерна. Власть знала о предстоящей войне, но сохраняла чувство миролюбия с Германией, создавая моральное препятствие Гитлеру напасть на столь дружественный ему народ. Кого-то это могло остановить, но не Гитлера. Пропаганда дружбы с Германией крепко подвела советских людей, оставив их без должной готовности к войне.

На нашем садовом участке в 15 соток лишь половину занимали картофель, овощи и вдоль забора ягодники. Вторую половину участка занимал сосновый лес. Сосны близ посадок картофеля страдали от вскапывания земли и их санитарами стали поползни. Эти малые серые птицы размером с воробья, бойко снующие по вертикальным стволам деревьев, редки в наше время, а тогда большая колония этих птиц обитала в сосняке возле нашего дома. При выходе из дома на крыльцо первое, что привлекало внимание, – это шумная суета этих малых птиц на стволах сосен. Ища насекомых в коре больных деревьев, они усыпали их стволы, прыгая по их вертикалям так же ловко, как воробьи по земле.

На Троицу 1941 в дом съехалось издалека много родственников и гостей. Кто-то выразил желание послушать музыку, стопка пластинок высилась на комоде и патефон там же. Сложилось так, что в семье это было моё дело подкрутить пружину патефона, найти и поставить заказанную пластинку. Читать я ещё не умел, но по внешнему виду их цветных наклеек знал, что и где на них было записано. Услышав желание гостьи, я бежал к комоду, вскарабкивался на стул, с него на комод, сел там верхом на комоде меж пластинок и патефоном, подкрутил пружину и приготовился принимать заказы. Кто-то ахнул, ребенок сейчас побьёт пластинки, но родителей это не трогало. Это не первый раз и у нас так принято. Опасение гостьи обидой звучало в моих ушах, и я оспаривал его подчеркнуто точными движениями. Выбирал заказанную пластинку, аккуратно клал её на диск патефона, и, глядя сбоку на её вращающиеся бороздки, ровно и точно опускал иглу в первую же бороздку.

В том раннем возрасте у меня не было желания говорить и своё отношение к тому, что говорили другие, я выражал действием. Много позже мне встретились и взрослые, которые тоже избегали говорить и отвечали на вопросы действием. Уже взрослый, я как-то сломал себе ногу, и после операции спросил палатного врача, как мне соединили отломки кости в ноге. Врач тотчас вышел и спустя пару минут принес рентгеновский снимок ноги, где на устройстве, соединявшем отломки, красовалась крупная головка болта как у крепежа рельс на железной дороге. “Не милосердно! Головку-то болта почему не сняли? – спросил я. – Под мышцами она доставит мне столько мук! Не предстоит ли новая операция, чтоб удалить её? – Не раньше, чем через год!” – был ответ. Позже выяснилось, палатный врач принес не конечный снимок, а для контрольной сверки. Тем болтом, что на снимке, зажимался отломок кости, чтобы пробурить в нем отверстие для штифта. По ходу операции устройство с болтом удалялось, острие штифта загонялось в это отверстие, а другой его конец крепился к основной части кости. Выбрав не тот снимок, и своим замечанием “не раньше, чем через год”, палатный травматолог показал своё полное незнание операций, он лично не оперировал и на операциях не ассистировал. Либо студентом манкировал занятия в вузе, либо совсем просто – купил диплом в переходах московского метро 1990-х времен президента Ельцина, где дипломы вузов открыто продавались. Каких только специалистов не породило время Ельцина! Сколько дипломов, оформленных по всем правилам, выдали тогда в переходах московского метро! Обладатели их ныне объединились в АО и издают газету. Проверит ли кто, насколько они компетентны?

Мирную жизнь 1941-го вдруг сменила озабоченность взрослых, все тревожно заговорили о войне. Молодых мужчин призвали в армию. Миролюбие русских не отвело Гитлера от нападения на столь дружественный ему народ. Пополз пугающий слух, что немцы, наступая, расстреливают мужчин. К маме зачастили соседки с тревожными вестями о быстром продвижении немцев. Их тревога передавалась и мне. Пища день ото дня становилось более скудной. Семья всё чаще питалась тем, что давал огород. При перебоях с хлебом мама ставила на стол тарелку с картофельными лепешками.


11. ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

Стояло жаркое знойное лето, июль 1941-го. Наша семья обычно обедала на кухне у настежь распахнутого окна. В это обеденное время под окном вырастала фигура молодой женщины, которая просила шкурки картофеля – стружки, которые мама срезала ножом при его чистке. Эти стружки отдавались ей, она видно их варила и тем питалась. Говорилось, что до войны она работала бухгалтером, жила на зарплату, не имея ни родни, ни содового участка. С началом войны её гражданское предприятие закрылось, она потеряла работу, зарплату и питание.

С питанием становилось всё хуже, картофель всё более замещал другие продукты. Настал день, когда мама, озабоченная будущим, уже не чистила картофель стружкой, а помыла и сварила его в шкурке. Когда за окном появилась нищенка, мама сказала, картофельных очисток больше нет, картошку варим в мундире, не срезая шкурок. Нищенка застыла в страхе, с ужасом в глазах она смотрела на маму, будто теряя последнюю надежду, а я смотрел на неё. Безысходность, растерянность и страх так ярко высветились в её глазах, что передались и мне. Мама показала ей пустую шелуху, сунула ей в руку оставшийся от обеда маленький клубень и сказала, возможно, кто-то посадил картошки больше. Раз за разом я переводил свой взгляд с этой растерявшейся женщины на маму и обратно на неё. Маму я видел теперь такой жесткой, какой ранее не знал, и мне трудно было с этим согласиться. Прошло время прежде, чем притупилось во мне это жесткое поведение мамы. Она не могла дать нищенке то, что в её семье неуклонно убывало. Главным в жизни мамы стало выживание её семьи, а остальное вышло за пределы её сил. В том моём розовом возрасте, в каком я тогда был, никого не осуждают и не оправдывают. Страх, трепет и тревоги взрослых свободно скатывались в детскую душу, сжимали её и оставались в ней, не находя разрешения. Драмы жизни непреходящими пятнами оседали в памяти на все будущие времена. Нищенка больше не приходила, через неделю до нас дошел слух, она умерла. Истощенная тем, что давала ей мама, она видно не искала других, кто мог бы ей дать что-то ещё.

Меж тем вода в реке Луге тогда и первые годы после войны была исключительно чистая, и жила эта женщина в поселке Шалога, на пологом склоне коренного берега к этой реке. Всю прибрежную водную полосу реки, песчаную или слегка илистую, плотно заселяли крупные ракушки – перловицы. Если их не тревожить, их створки раскрыты и светят на солнце перламутровой радугой. Внимательному взгляду видно, как они своей белой тонкой прозрачной тканью фильтруют воду. Их было так много, что их мигом можно было набрать ведро. Они съедобны, и при ином к ним отношении составили бы деликатес, каким во Франции стали моллюски, ракушки и улитки.

На каменистых перекатах реки, если ровно и спокойно по течению воды сдвинуть камень, как увидишь укрывшуюся под ним рыбку бычка-подкаменщика, на время застывшую. Эта рыбка с крупной острой колючкой возле жабр съедобна. Можно изловчиться и возле колючек, не уколовшись, схватить её пальцами под жабры и бросить в ведерко, какое держишь в другой руке. Совсем просто наколоть её вилкой. Забрось в воду червя на крючке, как его тут же хватает окунь, лещ, плотва или щука! Лови рыбу и надевай жабрами на ветку с сучком, вот тебе и пища. В трех километрах на другом берегу реки Луги каменистая бурная речка Ящера с обилием раков. В ней почти под каждым камнем с подмытой стороны прячется рак. Если не резко по течению воды сдвинуть камень, то рак обнажится. Блаженно покоясь, он не сразу ищет новое укрытие и спасает его лишь общий цвет его и дна реки. Он желтый на желтом песке и бурый на таких же бурых каменистых перекатах и в тени под нависающими берегами. Его можно безопасно взять под клешни и бросить в ведерко, что держишь в другой руке. В прудах и сырых лощинах немерено лягушек. Каждую весну они шумно празднуют свое пробуждение. Испытав в прошлом дефицит питания, народы Европы научились готовить питание и деликатесы из лягушек, ракушек, улиток.

В лесу полно грибов, лучшие в глубине леса, а моховики, валуи, сыроежки, горькушки всей своей массой вываливали из леса прямо на дороги и тропы. Все они съедобны, волнушки, валуи, горькушки местные люди не собирали, считая их сорными. Их собирали, вымачивали, сливая горечь с волнушек и горькушек, а затем жарили, варили, солили. Иной раз дачники угощали нас, местных, доказывая, что валуи и горькушки, которых мы бракуем, – отличные по вкусу грибы. Испробовав их приготовления, мы соглашались, действительно вкусно. Все остальные грибы можно сразу варить в грибном супе или бросить на сковородку и жарить. При таком обилии, когда пища рядом, наклонись и бери, эта женщина умерла от голода. Что это? Элементарная недогадливость, боязнь оскверниться, необученность к выживанию? Науке выживания в то время никто не обучал. Всему обучались сами, дети в семьях и взрослые меж собой. Эта женщина, пока имела силы, упустила время, чтоб испытать эти новые виды пищи, а потеряв силы, она как все иные легла и покорно ждала своей смерти.


12. УХОД ОТЦА И ДВА ОТНОШЕНИЯ К ПРОШЛОМУ

Слух о быстром продвижении немцев день ото дня становился всё настойчивей. Говорилось, немцы скоро будут здесь, и они расстреливают всех мужчин. Как видели приход немцев сельские мужики, кто по возрасту, как мой отец, не попал в первый военный призыв? Как-то я проснулся утром от приглушенных голосов мамы и отца. Их голоса доносились из кухни, и по отдельным словам я понял: немцы близко и отец уходит. Что уходил он надолго, я еще не понимал. Мама собирала отца в дорогу, им было не до меня, и я остался в постели. Как я был тогда далек от того, чтобы понять драму моих родителей!

В начале июля 1941 сельские мужики деревни Ситенка к югу от Ленинграда, не попавшие в первый военный призыв, при новом близком прорыве немцев, собрались и пешком пошли на Восток, удаляясь от подступавшей к ним линии фронта. Мужики уходили в неизвестность, могли заночевать, где придется, в скирде сена, соломы, в заброшенном гумне или прямо в лесу, бросив под себя сухие ветки, на что не могли решиться их жены с малыми детьми. Их семьи остались в своих домах. С началом войны пассажирский транспорт не работал, и уйти далеко им не удалось. Они пересекли всю до конца Ленинградскую область и шли по Новгородчине, когда моторизованные немецкие части, наступая клиньями, их обошли. Мужики остановились в глухой новгородской деревеньке. Дальше идти им было некуда, кругом были немцы,

Как бы я хотел, чтоб мой отец был герой войны или отважный партизан! Чтоб он сошелся в мертвой хватке с врагом, посмевшим напасть на его отечество. А он? Стыдно сказать, сначала бежал от немцев, а затем, попав в окружение в глухой новгородской деревеньке, два с половиной года грелся под боком чужой вдовы, спасавшей его от немецкого концлагеря! В армию его призвали лишь по освобождению Новгородчины в феврале 1944, повоевал чуть более года до первого ранения, и был демобилизован летом 1945 прямо из госпиталя. История его жизни совсем не героическая, и мне оставалось только смириться с этим. Учителя в школе возносили Октябрьскую революцию, прививая положительное отношение к ней. Воспевались участники Октября и триумфальное шествие советской власти. В газетах выступили и те, кто лично расстреливал царя. Как они гордились этим своим подвигом! Оспаривая один у другого, кто первым выстрелил в царя, они ни слова не проронили о расстреле всей его семьи, царицы и девочек принцесс, больного цесаревича и лиц, верных своему прежнему императору. Умалчивали, как докалывали штыками тех, кто после расстрела в море крови всё ещё подавал признаки жизни. Как жгли тела жертв в лесу, обливая бензином и кислотой, чтоб их никто не опознал!

Отец избегал говорить о героях революции, поминал лишь своих предков. Как-то вспомнил своего деда Пантелея Пантелеича, крестьянина Петербургской губернии, и сказал о нём: “Правильный был человек!” – “Папа, а что значит правильный?” – “Хозяйство держал исправно, не курил и водкой не баловался”. Выделив эти 3 достоинства предка, он склонял думать, что потомки уже утратили их, особо второе и третье. На вопросы о революции отец отмахивался, будто и не жил в то время. Ученики в школе сокрушались будничной жизнью, что родились поздно. Вот если б раньше, то дрались бы под знаменами большевиков. Отцу же в 1917 стукнуло 12 лет, а он будто и не рад был, что родился вовремя.

В начале 1950-х вторую квартиру нашем доме заняла культурная интеллигентная семья, пожилая женщина со стариком отцом. В них прямо-таки светилась трогательная обходительность, встречаемая не часто и средь городской интеллигенции. Оберегая свой душевный покой люди склонны обособляться, и мы не решались спросить жильцов, что привело их в наш посёлок. Их врожденная культура общения побуждала нас думать, не дворянская ли это семья, высланная из Петрограда. Въехать в Ленинград им не позволялось, и они осели в зоне 101 км от этого города в нашем поселке. Мне так хотелось поговорить с ними, что однажды, встретив эту женщину у крылечка дома, я спросил её, как перевести немецкое слово mitglied. В учебном словарике этого слова не было, хотя я его понимал, и смысл корня glied и приставки mit. Вопрос я задал, чтобы разговорить её. Она ответила, немецкого не знает, а вот папа … и засеменила по коридору в свою квартиру вызвать его. Оттуда вышел беленький чистенький старичок, аккуратно постриженный и выбритый, и перевел это слово, как надо, – член сообщества. Вот женщина, судьба лишила её нормальной жизни в замужестве, и свою женскую заботу она отдала старику отцу, опрятно постригая и выбривая его, сохраняя его светский облик.

Я учился, мое любопытство брало верх, и в очередной раз, встретив эту женщину у крыльца, я снова обратился к ней: “В школе у нас тема Октябрьской революции. Вы наверняка помните те дни?” Женщина будто не услышала меня, не остановилась, и позже она настороженно обходила меня. Отчего? Не от моего ли вопроса? Не увидела ли она во мне мерзкую провокацию? Учителя и учебники воспевали революцию, а мой отец, бабушка и другие люди пугались говорить о ней. Тайна этой раздвоенности частью открылась мне в студенческие годы, когда я в читальном зале вуза заказывал газету «Известия», начиная с октября 1917. Юная библиотекарь как-то странно сначала спросила свою старшую, можно ли выдать, а потом, надрываясь, таскала мне из хранилища тяжелые подшивки этой газеты в толстых широких картонных переплетах. Когда она с этими подшивками подходила к стойке, я круто перегибался через барьер и подхватывал эту тяжесть из её рук, чувствуя за собой вину, что загрузил её так. Оканчивая вуз, я пришел в библиотеку с листком на выписку. Она будто бы сожалела, что выписывался такой постоянный читатель. Как бы хотелось увидеть эту славную девушку, узнать, как сложилась её жизнь, и вполне ли открыты были тогда фонды газет и книг, что я заказывал! Почему она спросила тогда старшего библиотекаря, можно ли это выдать? Этот вопрос, можно ли выдать, не раз всплывал передо мной позже, когда я встречал ограничения в доступе к литературно-историческим фондам.

В 1964-м издали, а затем библиотеки убрали с открытых полок более безобидную переводную книгу «Экономика» Пола Самуэльсона. Её тихо и незаметно переместили на полки служебного доступа. В ней изображения пушек и равноценных им кубов масла поясняли суть экономической стратегии! В условиях гонки вооружений и строгой цензуры, уже сами эти картинки отвечали на вопрос, почему благ стало меньше. Не выбором ли стратегии, где пушек больше? Не желал генсек Леонид Брежнев, чтоб люди видели причину скудости своей жизни.

События октября 1917, отраженные печатью той же поры, виделись иначе, чем писалось в учебнике. У Смольного дымились походные солдатские кухни, к ним стекался голодный люд, солдаты дезертиры, из кого вербовалась Красная гвардия. Газеты большевиков славили Октябрь 1917, другая печать была запрещена. Историю как отдельный предмет изъяли из программ средней и высшей школы. В начало истории ставили Ленина как Иисуса без чувства милосердия, а на место апостолов – его сподвижников. Переворот в ночь на 26 октября (8 ноября) 1917 в течение 17 лет вплоть до 1934 года называли не иначе как “Дни начала мировой пролетарской революции”. Гордость-то какая! Большевики зачинатели новой мировой эпохи! Лишь Сталин в 1934 вернул историю как отдельный предмет в среднюю школу и вузы. Его ругают, что сверх меры возвысил себя. Стоит ли винить его за это? Главное, он определил предметную систему обучения, срок 10 лет и чему обучать – основам наук и техники.

Четкая определить цель обучения – ещё не всё. Как претворить это в жизнь? Наркомпрос Анатолия Луначарского утвердил фетиш педологии, всеобъемлющей науки о детях, будто в образовании она решает всё. Педологию вознесли до науки наук. Фетиш – вечный атрибут чиновников, он их объединяет, и они вокруг него как армия вокруг знамени. Руководители отделов и директора школ назначались из числа педологов, творцов этой науки. Тестировать свои проекты и прожекты педологи поручали учителям предметникам, как более важную часть их работы, урезая им учебные часы, от чего страдали основы наук и техники, математика, физика, химия. Студенты вузов из недоученных выпускников школ недопонимали в вузе профессоров. Эту деспотию педологов прервало 4 июля 1936 Постановление “О педологических извращениях в наркомпросах”, вернувшее учителям предметникам права первых лиц в школе. Комплекс трудовой школы Луначарского отошёл в прошлое.


13. МЕЖДУ ДВУХ ВРАЖДЕБНЫХ СИЛ

Обе революции 1917-го больно ударили по Петрограду голодом и холодом. Женам нечем стало кормить свои семьи. Моя бабушка собрала 3-х своих детей и мужа и увезла их в деревню, где когда-то родилась. Там сея и сажая, семья накормила себя. Но где обучать детей? В деревне лишь 4 класса земской школы. С осени 1917 начались устрашающие въезды в село вооруженных отрядов по сбору продуктов питания. Реквизиции зерна для армии случались и ранее, но тогда выдавались бумаги, сколько у кого взяли, и обещали вернуть в лучшие времена. Теперь реквизиции превратились в прямой грабёж, брали всё, что находили, в обмен за ничего не стоящие деньги, не обещая возместить. Отец старался забыть то время и на вопросы о нём, отмахивался, не склоняя детей против того, чему их учили в школе.

Реквизиции как военная необходимость начались при императоре Николае II-м и продолжились после его отречения 2 марта 1917 при демократической республике. Тогда сбор продовольствия для армии не переступал человечных отношений. Власть брала у селян зерно, но не грабила и не расстреливала их как врагов. Иное началось с октября 1917. Большевики сорвали легитимный по воле народа, переход власти через Учредительное собрание и после не знали, как преодолеть хлебный голод. В холодном и голодном Петрограде рабочие самочинно посылали вооруженные отряды в сёла, чтобы силой взять хлеб и другое питание. Этот почин грабежа селян принял и узаконил Ленин. В первую же весну своей власти он, чтоб не отойти от рабочих, 9(22) мая 1918 уже сам призывал их на “великий «крестовый поход» против спекулянтов хлебом, кулаков, мироедов”. – Ленин, ПСС, т. 36, с. 361. Отряд рабочих провинциального города Выкса двинулся по реке с пулеметами добывать хлеб. Ленин послал им телеграмму: “Я очень надеюсь, что выксинские товарищи рабочие свой превосходный план массового движения с пулеметами за хлебом осуществят как истинные революционеры”. –То есть помогут продармии Александра Цюрупы, где пулеметы не лишни.

Кулаками, мироедами Ленин называл селян тружеников, которые вырастили зерно и желали получить за него, в чем остро нуждались: пилы, топоры, сельхозинвентарь, посуду, ткани. Став на путь прямого грабежа селян, Ленин в 1918 уже не одобрял товарный обмен, вынашивая свой новый иллюзорный план полной отмены денег. “Мы идём навстречу тому, что уничтожим всякие деньги”, – передавал в Петрограде его мысли Григорий Зиновьев. Переворот октября 1917 Ленин замыслили не для страны и народа, а как запал мировой революции на Западе, как “вязанку хвороста” для неё. В этом он был заодно с Троцким, демоном революции. Уже 2 марта 1919 Ленин созвал 3-ий Коммунистический интернационал, кратко Коминтерн или КИ, центральный штаб мировой революции. Россия в КИ – единственный донор и лишь одна из многих его секций. В марте 1919 страна выделила Коминтерну 1 млн золотых рублей, в мае ещё 3 млн и до конца года увеличила до 10 млн. Секретарь Сталина в 1920-х Борис Бажанов наблюдал как Молотов вываливал на стол казну и раскладывал в пакеты по отделам ЦК и секциям КИ “беспрекословно и безапелляционно”.

Кроме помещиков, что выбыли за рубеж, товарное зерно могло дать и крепкое крестьянское хозяйство. На них-то и обрушились в 1917 и 1918 годах вооруженные отряды рабочих. Иметь лишнее зерно стало опасно, и скоро зерна не стало, как и его производителей кулаков. Ленин вселил в рабочих дух зачинателей новой жизни. Гордые этим своим возвышением они включились с 1919 в грабеж крестьян всех подряд, у кого было, что взять. С детства в памяти селян остались страшные въезды в село вооруженного отряда под началом комиссара большевика по сбору продовольствия. После агитки об успехах советской власти отряд шел по дворам отсыпать зерно. У состоятельных брали всё, при случае и корову, оставляя детей без молока. Грабили мужика и следили, чтоб не взорвался. Стоило мужику невзначай потянуться к вилам, как его тут же могли пристрелить из страха вил в его руках. Такой расстрел объяснялся выпадом кулака против советской власти. Недовольного припирали к стене и пытали под напором: “Ты что, гад, против советской власти?” Если тот не сникал, его тоже пристреливали как врага советской власти.

Поначалу продотряд оставлял крестьянской семье на питание и весенний сев, а после брал всё в подряд. В Питере голод, нет хлеба. За укрытие зерна ждал расстрел. Мужику оставалось то малое, что спрятал и так, чтоб сосед не видел. Кто-то мог посеять больше, но в том была смертельная опасность. Безопасность давалась лишь бедностью. Иной мужик, чтоб не взяли всё, отсылал сборщиков к соседу подсказкой, где тот прятал зерно, в скирде сена или под стрехой сарая. Кто раскрывал тайник зерна, тот получал четверть этого зерна. Это извращение нравов длилось 4 года и в память селян большевики комиссары вошли как враги.

Не стало хлеба в стране, нечем кормить 5-имиллионную армию, нацеленную на мировую революцию, и в 1922-м армию сократили до 562 тысяч. Селянам разрешили продать укрытые ими крохи хлеба, что и стало основой НЭПа, новой экономической политики. Над Европой сгущались тучи новой войны. Советам, чтоб не стать жертвой, нужен был свой стальной кулак. В сентябре 1928 ВСНХ, Высший совет народного хозяйства, публикует план 1-й пятилетки, которая ужала селян до колхозного рабства и обнадежила Гитлера на успех в войне с Советами.

В Петроградской губернии колыбели Октября, большевики грабили решительнее и беспощаднее, чем в Московском регионе или где-то ещё. Но уровень их зла зашкаливал и на окраинах. В неурожайный 1920-й Тамбовская губерния собрала 12 млн пудов зерна, чего едва хватало на питание самой этой губернии. Продразверстка изымала у неё 11,5 млн пудов зерна и столько же картофеля, фактически всё. Губернию ждала голодная смерть. Селяне одумались и вернули себе зерно, изъятое у них продармией Александра Цюрупы. Ленин послал на правёж войска Тухачевского. Его солдаты окружали волость за волостью, сгоняя селян в её центр. В селе Паревка 22 июня 1921 солдаты отделили от схода 80 заложников и, угрожая сходу их расстрелом, потребовали в течение 2-х часов выдать оружие и зачинщиков, сорвавших вывоз зерна в Центр. Что могли сказать селяне? Что все они зачинщики? Все вместе не дали вывезти из губернии почти всё зерно, избегая голода? Мужики топтались 2 часа, затем солдаты подвели пулеметы и на глазах схода расстреляли заложников, повергнув селян в ужас. Снова выделили 80 заложников с тем же требованием. Расстрел селян не волновал большевиков, пусть умрут, их возмущал невывоз зерна в Центр.

Всё ж массовый расстрел крестьян, как-никак кормильцев страны озадачил в Москве – Троцкого и Рыкова. Три года назад Совнарком Ленина тайно выбыл в ночь с 10 на 11 февраля 1918 под охраной латышских стрелков с безлюдной станции Цветочная близ Петрограда. Его переезд под стены Кремля походил на бегство из враждебного к нему бастующего рабочего Питера. Против большевиков рабочих толкал голод, хлеба по 50 грамм в день, и дальше хуже, в 1920-м по 45 грамм. В Москве нормы вдвое выше, по 100 и 90 грамм – тот же голод.

К возможным трудностям люди и правительства готовятся загодя. Только не большевики! Золото и всё ценное, на чем держалась жизнь, Ленин отдал мировой революции. За её поражения не раз платил репарации. В сентябре 1918 отправил 93,5 тонны золота в Германию, 15 тонн золота в 1920-м странам Балтии. Польше 59 млн золотых рублей (30 золотом и 29 товаром) по Рижскому договору в 1921-м платить ему видно стало нечем. Вождь турецкой революции Мустафа Кемаль опередил его, в письме к Ленину 26 апреля 1920 Кемаль просил помочь ему в борьбе с империализмом, и остатки российского золота в монетах и слитках в 1920-1921 годах безвозмездно ушли в Анкару. Туда же безвозмездно пошло оружие: 54 артиллерийских орудия, 129 тысяч снарядов, 327 пулемётов, 39 тысяч винтовок, 63 млн патронов. Снаряженная Антантой греческая армия прошла всю Турцию с юга на север, 23 августа 1921-го форсировала реку Сакарья – последний водный рубеж. До столицы Анкары 1 сентября оставалось 40 км. Получив средства, Кемаль в течение года разбил армию греков, выгнал англичан и французов из Стамбула и прошел землю армян, напомнив им 1915-й год.

Сколько миллионов жизней спасло бы золото, отданное мировой революции! В 1921 засуха и саранча в Поволжье от Удмуртии до Каспия и в смежных землях спалила урожай. Народ умирал в жутких муках голода. Картины этого голода ужаснули мир. Патриарх Тихон воззвал к Папе Римскому, Архиепископу Кентерберийскому, Епископу Нью-Йоркскому о помощи голодающим. К общественности Европы и Америки воззвал Максим Горький, и мир отозвался. Осенью 1921 в страну пошло зерно и лекарства. Те, кого Ленин считал врагами, кормили и лечили, в ком ещё теплилась жизнь. До 1926 бюджет страны распределял председатель исполкома Коминтерна Григорий Зиновьев, назначенный ещё Лениным в 1919-м. Директивы Коминтерна исполнялись как обязательные.

Подольск под Москвой выпускал чернила для тайнописи и бумагу для паспортов. Радиоцентр в Ростокино обеспечивал связь зарубежных групп Коминтерна. Специалисты по тайнописи и операциям за рубежом готовились в Пушкине под Москвой. Троцкисты, имея влияние в войсках, развернули острейшую борьбу против ЦК и Сталина. На своём авто Троцкий 7 ноября 1927 метался по Москве, организуя протесты. Желал выступить перед демонстрантами с балкона гостиницы Националь – не пустили. За Троцким шли студенты МГУ с Моховой, а Георгий Маленков вывел студентов в поддержку Сталина. Беспартийный Борис Шапошников расставил броневики так, чтобы избежать давки. К мавзолею, оттолкнув охрану, прорвались 3 троцкиста, курсанты военной Академии им. Фрунзе. Из них 30-летний Яков Охотников, пока его не скрутили, изловчился ударить Сталина кулаком в затылок. До 1928 Сталиным пренебрегали, комдив Шмидт обещал отрезать ему уши.

Подавив мятеж Троцкого, Сталин в 1928-м году перенял бюджет в свои руки и нацелился его на индустриализацию. К 1929 предстояло возродить всё энергохозяйство страны, порушенное гражданской войной. В этот план включили и стройку ГЭС на Волхове, но задействовали её в декабре 1926 – августе 1927. Энергия давала жизнь новым стройкам по всей стране. В 1930-х электростанции строились наперегонки. В 1932 Днепрогэс подал ток в Днепровский промышленный район. В Москве вступил в строй завод подшипников, в Нижнем Новгороде – автозавод. Выдали металл доменные печи Магнитки и Кузбасса. На месте села Пермское на Амуре 10 декабря 1932 вырос город Комсомольск. Из скважины в Ишимбае 16 мая 1934 забил фонтан нефти высотою 36 метров. Предуралье и Поволжье стали 2-м Баку, дав столько же нефти.

Враждебное отношение большевиков к селянам продолжилось и в 1930-е годы. 1-ый секретарь Московского горкома и обкома Хрущев 10 июля 1937 направил постановление в ЦК партии, извещая: “…кулаков, отбывших наказание, осевших в Москве и области, учтено 7869 человек. Имеющийся материал даёт основания отнести из этой группы к 1-й категории 2000 чел., а ко 2-й 5869 чел.” 1-я категория значила расстрел, а 2-я – осуждение на долгий срок 8 – 10 лет. Круглое число лиц, отнесённых к 1-ой категории, выражала ту легкость, с какой Хрущев отправлял на расстрел уже отбывших наказание. /Особая папка НКВД/.

В 1941 немцы пришли как враги, и комиссары большевики в памяти селян тоже остались как враги. Сельское поколение моего отца оказалось между двух враждебных сил. Встать под команду одних своих врагов, чтоб воевать с другими, по своей воле сельские мужики не могли. На фронт их двинул лишь приказ о мобилизации. Когда своя власть смотрела на селян как на врагов, что они могли ждать от чужого немецкого племени? Расстреливать мужиков, не ставших на службу вермахта, предлагал генерал-фельдмаршал Вальтер Рейхенау 10 октября 1941 в своём приказе Reichenau-Befehl «О поведении войск на Востоке». “Решительно применять жестокие меры к партизанам, что взялись за оружие, и к мужчинам, способным на это”. Приказы Рейхенау исполнялись не всегда, и он сам задействовал свои приказы. На Украине в городе Белая Церковь 20 августа 1941 он приказал расстрелять 90 еврейских детей в возрасте до 7 лет, что остались после гибели их родителей и рёвом мешали немецким солдатам спать. Немцы отказались стрелять в детей, и приказ Рейхенау исполнила украинская полиция.


14. МАМА НА ВОЗВЕДЕНИИ РУБЕЖА ОБОРОНЫ

Летом 1941 мой старший 13-летний брат Евгений постоянно жил у бабушки в её дальней деревне, помогая ей по хозяйству. С уходом отца мама отправила туда и своего среднего сына Георгия. В доме у мамы я остался один. С приближением фронта военные срочно мобилизовали всё гражданское население Ленинграда и области на сооружение рубежа обороны перед городом Луга и по одноименной реке. Мобилизованы были сплошь женщины. Вдали от дома под началом военных женщины копали противотанковые рвы. Мама работала там несколько дней подряд и не возвращалась на ночь. Я оставался в закрытом доме один. С работы никого не отпускали, матери не видели и не кормили своих детей. Что чувствовали они, у кого в пустом доме остались некормленые дети!

Моим спасением тогда стал высокий под потолок старинный шкаф на кухне. В одном из его выдвижных ящиков я обнаружил сухарики – засохшие пластины черного хлеба. Они остались от прежних трапез. Их не выбросили, они подсохли и забытые лежали в шкафу. Они-то и стали тогда моей пищей. Когда мне хотелось есть, я привычно выдвигал ящик шкафа и брал оттуда очередной сухарик. Как-то выдвинув ящик, я в недоумении и тревоге не увидел там очередного сухарика, порылся и не нашел – они кончились. Ни тогда, ни позже, если не было, что положить в рот, я не страдал от голода. Сознание отвлекало меня от еды, и я забывал, что голоден. Когда мама вернулась, питание наладилось. По двору гуляли куры. Не было зерна, чтоб их кормить, но они сами искали себе корм. Рыли преющую землю, выискивая и склевывая жучков и червячков. Без корма они все равно держались дома и изредка оставляли в гнезде яичко. На ночь они сами шли под сени и ночевали там, взлетев на выступавшую под сенями балку. Кусты ещё не созревшего картофеля мама подкапывала, выбирая из-под них уже налившиеся клубни. Кончилось мыло, и она по-прежнему поддерживала чистоту в доме и одежде. Стирала щелоком, вымывая его из золы. Загружала белье в бак и подолгу кипятила его на плите, помешивая его ухватом.

Рубеж обороны, возведённый тяжким трудом женщин по реке Луга, не остановил немцев. Не нашлось армии, способной занять этот рубеж и задержать их. На рубеже против немцев встали 4 стрелковые дивизии и 3 дивизии ополчения. Всего 80 тысяч бойцов, что ничтожно мало по масштабам развернувшихся тогда сражений. На этот рубеж со временем подошли сотни тысяч новых ополченцев. Три недели немцы штурмовали этот рубеж против города Луга. По реке рубеж не составлял сплошной линии. Нашлись слабые места, и 14 августа 1941 немцы форсировал реку, 16 августа пал Кингисепп, и 24 августа Красная армия без боя оставила город Лугу и двинулась к новой оборонительной черте в Красногвардейске. Немцы пытались задержать её отход у деревни Жельцы, но безуспешно. В боях терялась техника, стянутая ранее под Лугу: 1170 танков и 3075 орудий. 345 тысяч защитников рубежа погибли или пропали без вести, 250 тысяч попали в плен. Потери немцев под Лугой 136 тысяч, из них убитых 35 тысяч. К 29 августа немцы заняли Колпино в 26 км от Ленинграда, а в сентябре 1941 они уже в ближних пригородах Ленинграда. На защиту города встал Балтфлот, 70 тысяч моряков с тяжелой артиллерией дредноутов и фортов. Задействовали моряки и артиллерию Ржевки на подвижных ж.-д. платформах. За 5 месяцев 1941 немцы разгромили 186 советских дивизий не раз пополненных новым составом.

Еще до войны Сталин отловил и отправил в лагеря всех воров, но осталось еще одно советское зло – разгильдяйство, выпиравшее наружу даже у его соратников. Начальник Главполитуправления РККА Мехлис подал Сталину дурной совет снять вооружение со старой линии обороны и перенести на новую. Сталин, не обдумав, принял этот совет и отдал приказ, когда новую линию ещё не отстроили. Как бы пригодилась старая линия в трудное лето 1941-го! Из дневника Семена Буденного: “Нарком обороны делает линию обороны по всей новой границе после 1939, вывез все вооружение из бывших укрепрайонов и свалил его кучами по границе”. Чуть позже Буденный добавил: “оружие сваленное в кучи … попало к немцам, а бывшие укрепрайоны остались безоружными”.

8 сентября 1941 немцы взяли город Шлиссельбург в истоках Невы, блокировав Ленинград по суше. Мощным налетом бомбардировщиков в тот же день они сожгли Бадаевские склады, где в 40 деревянных амбарах хранилось 3 тысячи тонн муки, 2,5 тысячи тонн сахара и тысячи тонн иных продуктов. Повторная бомбёжка тех же складов 10 сентября усугубила проблему питания в Ленинграде. Разом упала выдача хлеба и падала в последующие дни. С 1 октября 1941 рабочим выдавали по 400 грамм хлеба в день, а служащим, иждивенцам и детям вдвое меньше – по 200 г. И это не предел, с 20 ноября по 25 декабря 1941 рабочим и ИТР пайку хлеба сократили до 250 г. в день, остальным – по 125 г. Город вымирал.

В условиях бесчеловечной войны, диверсий и атак вражеской авиации, руководство Ленинграда не сумело сберечь продукты питания для города. Оставило муку, сахар и другое питание в деревянных Бадаевских складах, не защитив их от немецких зажигалок, и вплоть до блокады продолжало их туда завозить? Опустели каменные коробки, эвакуированных на Восток ленинградских заводов. К ним вели готовые ж.-д. пути. Почему завозимые в город продукты не перенаправили в опустевшие каменные коробки заводов, пригодные для хранения? Бадаевские склады построил в 1914 купец Сергей Растеряев, в 1917 их взяло государство, а с 1937 их уже называли именем наркома пищепрома РСФСР Алексея Бадаева. Этот компанейский пьянствующий нарком дослужился до председателя Президиума Верховного Совета РСФСР и зампредседателя ПВС СССР. В марте 1943 он глава делегации Правительства СССР в Монголию и Туву. Эти 2 малых государства далекой Азии объявили войну Германии как и СССР 22 июня 1941. Их помощь продовольствием и одеждой составила 65% от поставок этих материалов союзниками Запада. Они прибыли на фронт на своих конях и жертвенно бросалась на врага, Жуков лично отводил их от этих опасных рейдов и говорил об этой их жертвенности Сталину.

В ходе правительственных визитов в Монголию и Туву Алексей Бадаев по-скотски пьянствовал и притязал к женщинам. Поплатился за это, его сняли с должностей в Президиумах Верховных Советов, и он тихо возглавил трест Главпиво. Чувствовал ли Алексей Бадаев свою вину, что не сберег продовольствие для города? Что с 20 ноября по 25 декабря 1941 пайку хлеба для служащих, иждивенцев и детей урезали до 125 грамм в день, и что в наступавшую зиму умерли от голода сотни тысяч горожан и беженцев из Прибалтики? Немцы же позаботились о своих бомбовозах, надёжно бронировали их низ от советских зениток. Николай Никулин вживую видел их налёт на Бадаевские склады, отчаянную пальбу по ним советских зениток, не причинявших им никакого вреда.


15. СРЫВ ЭВАКУАЦИИ И БЕЖЕНЦЫ ПО ДОРОГЕ В ЛЕС

Рубеж по реке Луге не имел сплошного прикрытия, немцы нашли слабые места, прорвали его и через 3 недели форсировали реку. Власть объявила эвакуацию мирного населения. В рабочие поселки левого берега реки Луга подали два эшелона вагонов телятников. Наша семья попала во второй эшелон. Эвакуировалось гражданское население, старики, дети, женщины. Под конец посадки тяжелые двери вагонов наглухо задвинули, и поезд тронулся. Двигались медленно, с долгими остановками и для нас вслепую, мы не видели и не знали, где находимся. Когда эшелон встал надолго, кто посильнее, отодвинули тяжелую дверь и спрыгнули посмотреть, что случилось. Вернулись возбужденные, ужасая всех тем, что видели. Путь к Ленинграду перекрыли искореженные бомбами вагоны шедшего впереди состава и рядом разбросанные тела погибших. Эшелоны не имели ни защиты от нападения с воздуха, ни знака Красного креста о своём гражданском назначении. Никто тогда и не верил, что в той жестокой войне этот знак защитил бы его от нападения с воздуха. Шедший впереди эшелон подвергся изничтожающей бомбёжке. Увидев жуткую картину того, что от него осталось, или, услышав о ней, женщины взвыли, побежали к машинисту, который ждал расчистки пути, и потребовали вернуть их обратно к своим домам. Люди отказались эвакуироваться и тем спасли себя. Лишние рты в блокадном Ленинграде усугубили бы жуткую картину его вымирания. Беженцы стали бы первой жертвой голода, что погубил сотни тысяч ленинградцев в зиму 1941-42.

Ж.-д. путь был завален разбитыми вагонами и не позволял машинисту вести состав дальше. Потеряв надежду на расчистку пути, понукаемый отчаянными криками женщин вернуть их обратно, машинист дал поезду задний ход и вернул людей к месту их посадки. В последние часы перед приходом немцев машинист выполнил отданный ему ранее приказ не оставлять исправную технику врагу. Заложил под котел паровоза взрывчатку и взорвал его. Тогда же взорвали и ж.-д. мост через реку Лугу. В надежде на скорое возвращение, аккуратно подложили под центральную опору моста взрывчатку и подорвали её. Каждая из двух ферм моста, потеряв эту опору, аккуратно опустилась этим свободным концом в реку. Власть обязала население оклеить оконные стекла крест-накрест, для защиты от осколков, летящих в дом при близком разрыве снаряда или бомбы. Мама нарезала бумажных лент, сварила клейстер, и мы наклеили эти ленты на стекла.

Рабочие посёлки по реке Луге под артобстрел и бомбежки в 1941-м не попали. В опустевшую Лугу 24 августа вошли немцы, народ засуетился, засобирался и двинулся по дороге в лес к домам, где раньше жили эстонцы. По лесной дороге потянулся длинный людской поток. Мы шли пешком, мама, я и мой средний брат Георгий, к этому времени он уже вернулся от бабушки. Мама несла в руках лишь корзину с едой, другие беженцы везли свой скарб в тачках, иные в телегах, запряженной невесть откуда взявшейся лошадью, которые к тому времени все перешли в колхозов. У частных лиц лошадей уже не было, этих видно взяли из колхозных конюшен, брошенных на произвол судьбы. Оклейка оконных стекол оказалась лишней, поселки по левому берегу реки Луги немцы заняли без бомбёжек и артобстрелов. В этих поселках в 1941 никто не видел бойцов Красной армии, которая сдерживала бы немцев. Тысячи километров немцы прошли по советской земле свободно. Отпор встретили лишь в отдельных точках Белоруссии, Украины и на подступах к Ленинграду перед городом Луга.

Когда наша колонна беженцев прибыла на место, где ранее был эстонский хутор, жилых домов, оставленных эстонцами, уже не нашли. Их кто-то из ближних деревень уже разобрал и вывез для своих нужд. Остались лишь продуваемые дощатые постройки. Мы оказались в толпе людей, занявших дощатое гумно для просушки жнивья или сена с покосов. Окон в нем не было, но все, что делалось снаружи, вся природа вокруг виделась через щели редкой обивки стен досками. Первая же холодная августовская ночь образумила беженцев, пережить в таком жутком холоде еще и вторую ночь оказалось выше их сил. Такие ночи грозили глубокой простудой и гибелью. Чем укрыться и чем питаться? Пищи взяли на короткое время, а все, чем можно прожить, осталось там, в поселках, в их брошенных домах. Под утро послали легких на ногу подростков, посмотреть, что в поселках с их домами. Во второй половине дня подростки вернулись и сказали, немцы в поселках были и ушли, остались следы их пребывания. Сейчас в поселках никого нет. При этой вести толпа беженцев засобиралась, засуетилась, задвигалась, готовясь к обратному пути в свои брошенные дома.


16. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

По лесной дороге снова двинулся поток людей, они не составляли теперь сплошной колонны, какой ранее уходили в лес. В свои дома возвращались отдельными семьями и малыми группами. Первыми пошли те, кого не затруднял багаж, укладка его в тачку или подводу. Уходя в лес, мама взяла лишь корзину с едой. Что было в ней, мы съели холодной ночью, и теперь шли налегке одними из первых. Мы подошли к своей садовой калитке, которая вела во двор, и тут нас поразила непривычная пустота возле дома. Не было видно кур, которые обычно суетились вокруг дома, а пройдя по дорожке от калитки к дому, увидели разметанные по земле их перья и головы. Стали смотреть, что осталось. Мама пригнулась и зашла под высокое крыльцо, взглянуть, что делается под домом. Там в иное время укрывались куры, поздно вечером они сами уходили туда и ночевали, взлетев на балку, выступавшую под полом сеней. Мама увидела на балке одну испуганную курицу. Когда кур отстреливали, она единственная повела себя правильно. Не металась по двору в страхе от выстрелов, а взлетела на балку в укрытом месте и, замирая от громкой пальбы, ничем себя не выдала. Эта единственная курица, что сохранила себя, так и не вернулась в своё нормальное состояние, что-то сорвалось в её психике. Когда отстреливали других куриц, она потеряла нить жизни. Теперь она подолгу сидела на спасительной балке, или ходила отрешенная от жизни и не несла яиц.

Птицы чудесным образом адаптируются к меняющейся среде. Утки в перелетах отдыхают в водоёмах в пределах городской черты, где их не отстреливают, и не садятся на озера и реки за городом, где стали бы жертвой браконьера или охотника. В охотничий сезон утки в полете над водоёмом, увидев в лодке охотников, быстро меняют направление полета. Одни стремительно ныряют обратно в лесную чащу, другие пикируют под нависающий дерн над берегом реки. Прячутся там и сидят затаенно. Охотники ходят по берегу, топают ногами по дерну, шумят, свистят, желая спугнуть и выгнать затаившуюся под их ногами птицу, но безуспешно. Если её не потревожит собака, утка не выпорхнет.

Мама отправилась к бабушке, которая жила в дальней деревне и держала корову. Бабушке уже было за 60, она уставала от работ по дому, и мой старший брат Евгений поселился и жил у неё постоянно. Помогал по хозяйству и своим присутствием скрашивал её одинокую жизнь. Теперь присоединился к ним и мой средний брат Георгий. Мальчики больше годились для мужской работы, для заготовки сена и дров, рыбной ловли, сбора грибов, а мама взяла на себя всю женскую часть работы, приготовление пищи, уборку, стирку. Рано утром она уходила в дальний пятикилометровый путь к бабушке и возвращалась поздно вечером уже в сумерки. Я оставался в доме один и каждый вечер с наступлением сумерек выходил её встречать много раньше её прихода и подолгу стоял, ожидая её на пригорке недалеко от дома. Своим телом чувствовал смену сезонного времени. Кончились теплые вечера конца августа, их сменили прохладные. День за днём моё тело все сильнее обдавало холодом. В свои права вступала осень. Мама приносила от бабушки пищу, всегда одну и ту же, но для военного времени совсем не плохую, отжатый через марлю творог и кувшин молока. Она вываливала творог в тарелку, заливала молоком и ставила передо мной. Тарелка с творогом в молоке, что вечерами появлялась на столе передо мной, стала моей единственной пищей. Она пришлась мне вполне по вкусу, и от её однообразия я не страдал. Ближе к осени в пищу пошла картошка и овощи с огорода. Хлеба не было.

Потянулись дни тревожного ожидания. Что будет дальше? Немцы долго не появлялись, и вот появилась танкетка, крохотный танк, он шел с востока от шоссе Ленинград – Луга – Киев – Одесса. Шёл не по дороге, видно опасаясь мин, а огородами, ломая ограды, и держась опасливо на расстоянии от домов. Против соседского дома он остановился, постоял, разверну ствол пушки в сторону Шалоги, лежащей ниже на пологом спуске к реке, и пустил туда между домами одиночный снаряд. Не обнаружив движения в безлюдных поселках ни здесь, ни там, он развернулся и пошёл назад по своему прежнему следу.

Люди вернулись, но не выходили из домов, поселки, казалось, вымерли. Спустя пару дней, подошли широкие большегрузные машины, перед кабинами слева и справа шары на вертикальных штоках. По ним водитель видел, пройдет ли его машина узкое место. Машины сгрудились, долго стояли, маневрируя туда-сюда. Затем разом двинулись по уклону вниз к поселку Шалога и там разгрузились около природного фонтана, бьющего из-под земли. Там готовился лагерь отдыха для немецких солдат, осаждавших Ленинград. Зажужжали, затарахтели, загудели электрогенераторы, вечерами их лагерь засиял электричеством, звучала музыка. Немцы – народ деятельный по части хозяйства. Завели в лагере кроликов, травой их кормили, а их мясо улучшало питание солдат. Кролей держали в клетках с поддонами, сцепленных меж собой в блоки по 3 – 4 клетки в каждом блоке. Задвинув поддоны, блоки с кроликами переносили на новое место. Опустив клетки на зеленую траву, поддоны оттягивали, и кролики снова жевали свежую травку.


17. КАК СЕЛЬСКИЕ ВДОВЫ СНОВА ОБРЕЛИ МУЖЕЙ?

Уйти далеко на Восток от наступавших немецких войск моему отцу с группой сельских мужиков не удалось. Пешком они прошли целиком Ленинградскую область и двигались по Новгородчине, когда моторизованные немецкие части обошли их, и они оказались в окружении. Дальше идти было некуда. Впереди, куда они шли, тоже были немцы. Остановились в глухой новгородской деревеньке. Немцы фильтровали сёла, оказавшиеся в их тылу, выискивали, забирали и увозили красноармейцев, отставших от своих частей. Всех пришельцев задерживали и отправляли в концлагеря, откуда возврата не было. Опасное положение наших мужиков понимали и местные селяне. Нигде не было так много вдов, как в России после губительной гражданской войны. Обреченные мужики приглянулись сельским вдовам и те нашлись, как им помочь. Вдовы взяли их в свои дома, объявили мужьями, и тем спасли их от концлагеря.

Нашлась вдова и для нашего папочки, которая взяла его в свой дом и тем спасла его от смерти в концлагере. Горестно забавная картина, как деревенские вдовы снова разом обрели мужей. Одна женщина на улице кричит другой: “Матрена, там, в крайнем доме мужики сидят! Уходили от немцев, а теперь им идти некуда, кругом немцы. Тебе что, век одной куковать? Иди, выбирай себе мужа, немцы придут, всех увезут, или расстреляют. Иди! Сама будешь с мужем и его спасешь”. Так сельские вдовы Матрена, Марья, Пелагея и другие снова обрели мужей.

Фильтруя деревни, немцы брали и увозили всех пришельцев. Эта весть из одних сел летела в другие. Прибыв на мотоциклах в деревню и собрав сельский сход, предлагали всем пришельцам выступить вперед. Никто не выступил. Присматривались к мужикам, нет ли средь них солдат Красной армии, кто отстал от своих частей и переоделся в селян. Комиссаров сразу выдал бы их командирский настрой. Достаточно было взглянуть в лицо простого мужика, чтоб увидеть в нём простую деревенщину. Бросали взгляд и на руки мужиков, нет ли интеллигентных и не отпечаталось ли на них оружие. При осмотре деревенских мужиков таких не нашлось. Оружие оставляет на руках особый вид грубых мозолей, не схожий с тем, что топор, плотницкий и столярный инструмент. Никого из наших сельских мужиков немцы не задержали и не увезли. То ли никто из селян не выдал их как пришельцев, то ли сами немцы не узрели в них опасности. Фильтруя деревню, немцы не настраивали селян против себя, не вырывали сельских мужиков из их семей. Забирали лишь тех, в ком видели опасность. Кто ушел от наступавших немцев с нашим отцом на Восток, оказались в семьях под защитой деревни. В деревенских мужиках немцы не видели опасности. Они знали, что испытали они от большевиков, и не ошиблись.

Войну с нацистской Германией выиграло не старшее поколение моего отца, раздавленное и униженное, с вытравленным чувством Родины. У пролетария нет Отечества, повторял Ленин вслед за Марксом. Войну выиграло подросшее поколение мальчишек, большей частью сельских, призванных и обученных уже в ходе войны, которые по малости лет еще не испытали на себе ни зверств ленинских комиссаров, ни колхозного рабства. “В войне победили 20-тилетние”, – признал Георгий Жуков. Не усидели в тылу и бойкие девушки, 800 тысяч их потянулись на фронт. Составили 3 авиационных полка и на фанерных самолетах По-2, укрываясь от ПВО противника покровом ночи, бомбили немцев в темное время суток, лишая из сна. Немцы назвали их ночными ведьмами. Другие составили отделения снайперов и вели дуэли с немецкими снайперами. Третьи шли в отделения медсестер, таскали раненых из-под пуль фронтовой полосы, и несли службу в госпиталях.

Готов ли был мой отец и другие сельские мужики уйти в леса и воевать с немцами? – Этому мешала память, которая с их детских лет хранила пугающие картины въезда в село вооруженных отрядов под началом большевика комиссара, их грабежи и расстрелы. В селах, как и всюду, одни люди кропотливо трудились, а другие тянулись к власти. Это понимала верхушка большевиков, и в 1920-х председатель ВЦИК Яков Свердлов прямо ставил задачу классового расслоения села. Поначалу большевики насадили в селах власть коммун и комбедов с той частью молодежи во главе, кто желал не трудиться, а делить с большевиками власть, помогая продармии Александра Цюрупы грабить своих же селян.

Советская власть не ценила скромный труд хлебопашцев, славила блеск революционного сознания и оружия. Селяне, распыленные по земле, не имея своего голоса в печати, в покорились большевикам, не в силах с ними бороться. Грабежи, ссылки и расстрелы лишили крестьян отечества, новая власть обернулась к ним ненавистью и злом. За 5 лет с 1918 по 1922 большевики вытравили из крестьян чувство отечества, оставив лишь голый инстинкт выживания: сберечь себя, свою семью и близких. Новую экономическую политику, кратко НЭП, иные часто называют мудрым решением Ленина. Какая тут мудрость! НЭП – это конечная победа крестьян, их забастовка, отказ сеять зерно в условиях власти большевиков. Ленин делал ставку на сельскую бедноту и грабежами селян преумножал эту бедноту. Производить зерно стало опасно, и селяне стали сеять по узкой полоске лишь на прокорм семьи и на весенний сев. Армия Наркомпрода Александра Цюрупы, обязанная доставить в Центр хлеб, чтобы не уморить его, забирала и это последнее, вызывая в селах голод и мор. Не стало хлеба, нечем кормить армию, выросшую до 5,5 млн штыков, и Ленин её распустил. Взять с крестьян нечего, и он отменил продразверстку. Приманивая крестьян к труду, обещал лишь небольшой налог натурой. А как вернуть к жизни промышленность и обезлюдевшие города?

До прихода большевиков на 1 января 1917 в рабочем Петрограде было 2,44 млн жителей, а по переписи на 28 августа 1920 через 3,5 года под властью большевиков в Петрограде осталось 732 тысячи жителей. Втрое меньше того, что было. На 1 января 1917 в Москве 1,854 млн жителей, а 28 августа 1920 в Москве осталось 1,028 млн. Вдвое меньше жителей. Растаял рабочий класс, о чьём благе якобы заботился Ленин! В Ярославле на 1 января 1917 население 128 тысяч, а к августу 1920 осталось 73 тысячи, почти вдвое меньше. Отчаянно цеплялись за жизнь малые города. Их население с 1917 по 1920 убыло на 30, точнее на 29,4%.

В чем же смысл перехода к НЭПу? Чего в нём больше? Мудрости Ленина, по чьей воле погасли горны заводов и обезлюдили города, или же его капитуляции перед селянами, которые перестали сеять в условиях его власти? НЭП лишь отчасти сгладил отношение крестьян к власти, не так, чтобы они забыли её прежнее зло. События наплывали, на западной границе сгущались тучи войны. Чтобы иметь свой стальной кулак, страна создавала свою индустрию. Задешево покупала стоявшие в кризисе заводы и фабрики Европы и Америки. Но чтобы купить, нужно было что-то продать. Всё ценное, что было в стране, Ленин отдал мировой революции. Зерно осталось последним продуктом, который можно было продать. Чтобы крестьяне не прятали зерно, Сталин в 1928-м объединил их в колхозы, чтобы работали вместе, ссыпали зерно в общий амбар, откуда государство брало, сколько ему надо. На деньги от продажи зерна в Америке заказали тракторный завод, там возвели, демонтировали, и вместе со стенами переправили через океан в Сталинград.

С 1928 Сталин взял под свой контроль бюджет страны, заказал сотни таких заводов в Европе и Америке. Они стоили денег. Предвоенная сталинская индустриализация не столь уж длительна, всего 13 лет. Годы 1917 – 1927 Сталин отдал борьбе с Зиновьевым и другими назначенцами Ленина. Как ни оттягивал он войну, 22 июня 1941 на 3,5 млн красноармейцев у границы и на миллион рабочих по её обустройству обрушилась война. Листовки сыпались тоннами на скопления советских войск, где 82% крестьяне от сохи: Германия освобождает крестьян от колхозов и разрешает им свободный труд на земле. К 20 декабря 1941 вермахт насчитал 3,35 млн военнопленных красноармейцев, 2/3 их умерли в первую же зиму. Одни гибли, сражаясь на фронте, другие в плену от голода и болезней. Выжили лишь единицы!


18. БАБУШКА, ЕЁ ВРЕМЯ И СЕМЬЯ

В 20-м веке Россия претерпела гражданскую войну и 2 тотальных передела собственности. Первый передел с октября 1917-го, а второму переделу Ельцина-Чубайса ещё не видно конца. Чубайс позволил директорам госпредприятий перевести их в личную собственность. Те сомневались, их ли это богатство, что свалилось к ним с неба! Не вернётся ли всё к тому, что было раньше? Судьба и жизнь переменчивы, и директора спешили не опоздать. За фабрики и заводы выручали деньги и вывозили их за рубеж. Вопрос, кому продать? Так вот же он покупатель, главный инженер! Кто видел: директор спешит, а товар-то стоит дороже. Главный инженер покупал завод не для работы, а чтобы перепродать, превратив его в деньги. Соотечественник смотрит на Уралвагонзавод и думает: вот оно, богатство страны и ошибается. Он видит лишь стены, а стоимость их и всего, что в них, по бумагам за рубежом, куда выбыли бывший директор, главный инженер и последующие перекупщики.

Эта геополитическая катастрофа страны сравнима с октябрём 1917 и днями войны 1941 – 1945 годов. Не сбылись досужие мысли Маркса и Ленина о благе общенародной собственности на средства производства! Общенародную собственность некому было защитить! Её начисто разворовали! Можно ли утраты 1990-х отвоевать? Вернуть народу и поднять страну хотя бы до уровня начала 1990-х? – Можно! Повысив долю трудовых коллективов в результатах труда. После чего лишний жир с них снял бы прогрессивный налог. Примат отечественного права облегчает этот путь. Счастлив тот, кто ускорит обороты этого большого и нужного дела!

В холодном и голодном революционном Петрограде 1917-го, где нечем стало кормить семью, бабушка собрала 3-х своих детей и мужа и увезла их в деревню Петербургской губернии, где когда-то родилась. Имея какие-то деньги, семья купила дом, лошадь, корову. Сажая и сея, дед и бабушка, решили проблему питания, но пришла другая забота, где обучать детей. В деревне лишь 4 класса земской школы. Особо остро это коснулось их старшей дочери Елены. В Петербурге Елена обучалась в женской гимназии, где воспитанниц готовили в жены молодым буржуа. К общим предметам литература, языки, математика, рисование, пение, домоводство, швейное дело гимназия добавила танцы, декламацию и сценическое искусство. Каково же было Лене оказаться среди неокультуренной сельской молодежи!

Иначе приняли новую жизнь с играми и танцами по выходным дням её младшая сестра и брат. Деревня не теснила их плотной городской застройкой и опасно снующим транспортом. Дала им свободу бегать, гулять, чего не позволял город. В Петербург бабушка попала ещё при императоре Александре III-м с семьей дачников, которые летом с грудной малышкой снимали под дачу комнаты в их доме. Бабушка, еще девочкой, увидела в малышке живую куклу, заботливо прильнула к ней, подавала соску и меняла пеленки. Она дала дачникам свободу от этих забот и настоящий отдых. Уезжая, они просили хозяев дома Денисовых отпустить с ними Наташеньку, которая плакала, прощаясь с малышкой. Перед слезами дочери и просьбой дачников Денисовы не устояли и Наташу отпустили. Она оказалась в интеллигентной семье петербуржцев, подросла, выучилась и встретила своего нареченного рослого солдата Гришу, призванного в гвардию из Воронежской губернии, по демобилизации ставшего ей мужем. Его взял на работу петербургский почтамт и поселил рядом в квартире на канале Грибоедова.

В свою деревню бабушка вернулась окультуренная городом и быстро поняла, что может сделать для селян. Имея какие-то деньги, семья купила дом, лошадь, корову. В одной половине дома жили, а в другой открыли лавку, куда возили из райцентра для селян нужный им товар: косы, лопаты, топоры, пилы, посуду, ткани и прочие вещи, а для детей конфеты и орехи. С её мужем Григорием, к кому её дочь Елена была особо привязана, вскоре по приезду в деревню случилась беда. Купая лошадь в жаркий июльский день, он утонул в реке. Семья в деревне требовала мужской силы, появились желающие взять молодую вдову в жены, и бабушка снова вышла замуж под общее неодобрение детей. Вот уж эти дети! Что они понимают в жизни? Город приучил бабушку строго держать себя в форме. Горожанки того времени подчеркивали свою талию, туго стягивая себя корсетом. Эта часть её одежды вызывала общее неодобрение детей. Им казалось, этим она завлекала мужчин. На деле она снова вышла замуж, чтоб иметь в доме мужские руки, а ещё по жалости к своему молодому избраннику, кто не нашел себя в жизни. Окружив его заботой, она направляла его на стоящие дела. Пришел запрет на частную торговлю, и бабушка закрыла лавку под ропот селян, терявших доставку из райцентра, кому что надо.

Комбеды и коммуны, созданные в 1918 в помощь продотрядам из той молодежи села, кто желал не трудиться, а делить власть с большевиками. Они обросли прилипалами отбирали у селян животину и зерно, резали, мололи, ели и меняли на самогон, а к приходу продотряда отвезти в город продукты питания, мало что оставалось. Разорительность коммун и комбедов проявилась так ярко, что их быстро отставили как бездумных пожирателей всего, что брали они у крестьян. НЭП отставил бывших членов комбеда и коммун без дела. Испытав вкус власти, они ждали свой новый призыв, предвкушая расправу с новоявленными нэпманами, кому не желали добра.

Чтобы не раздражать их своим присутствием, бабушка отселилась от их злющих глаз в дальнюю деревеньку-хутор Островёнку. Старший брат моего отца, ярый коммунист, не простил ей торгового прошлого и за глаза называл её нэпманкой. Хорошо, что особого зла на неё не имел, она же по своей природе зла ни на кого не имела. Приняв советскую власть без ропота, она почитала и прежнюю. Бывшего императора называла не иначе как по имени-отчеству Николай Александрович. Сталинские репрессии, о чём писано-переписано, её обошли, как и всё сельское захолустье к югу от Петрограда.


19. ДНЕВНИК ГЕНЕРАЛА РОСТКОВСКОГО

Чем вызваны поражения первого года войны? Причину часто ищут в деталях, упуская главное: Россия годами отставала от промышленных стран Запада. Её авиация, радиосвязь, оптика и ПВО заметно уступали тому, чем пользовалась Германия. Собранности в командирах и солдатах меньше, а разгильдяев больше. Ругают Сталина, кто подтянул индустрию и сделал для страны так много, как никто другой, хотя и этого было мало. Страну издавна губили внутренние раздоры, обострившиеся в царствие Николая II-го, кто был добрый семьянин, но далеко не император. Не карая виновников больших бед, он вёл страну от поражения к поражению в войнах с Японией и германской 1914-го. Чем примечателен феномен Ленина? Он как никто другой связал себя с охлократией, парил в ней, управлял ею и был её частью. Охлос – по-гречески толпа, кратос – власть.

Охлократия – власть толпы. Это крикуны, зовущие к насилию, грабежам, убийствам, и идущие за ними толпы. В крикунах нет основательности. Выиграли те нации, которые знали свои нужды и на крики не подались. К ним можно отнести англичан, хотя и у них не без исключений. Советскую же власть обаял коммунизм. Он как библейский рай питал одну извилину мозга, а гуру тем временем вытравлял из народа ум, дельные речи, печатное слово, газеты, оставив лишь то, что славило его как вождя. Цензурой он поменял язык, убрал слово легитимность, и это понятие на 70 лет ушло из сознания русского народа.

Описал ли охлократию 1917-го года так ярко и конкретно, как это сделал генерал в отставке Феликс Яковлевич Ростковский? 20 апреля 1917 он численно сравнил накал революции в Петрограде и Москве. Из 10 встречных солдат в Петрограде лишь один отдавал честь офицеру, а в Москве лишь один не отдавал. Из этого следовало, что накал революции в Петрограде был в 9 раз выше, чем в Москве. Выйдя в отставку по преклонности лет, Ростковский вёл дневник. Вот какой была охлократия на 3-й день Февральской революции 1917, захлестнувшей Петроград. Крупнейший Путиловский завод производил артиллерийские снаряды для фронта. Заводом управляли военспецы. Директор завода генерал Дубницкий и его помощник генерал Барделиус. Кавычки ниже выражают смысл записей Ростковского, из которых я устранил долготы:

"1 марта директор завода и его помощник находились утром в главной конторе Путиловского завода. Кроме сторожей и курьеров, других служащих в конторе не было. К конторе подъехали всадники в ободранных солдатских шинелях с винтовками через плечо и шашками в руках. Спрыгнули с коней, толпой вошли в кабинет директора, объявили арест обоих генералов и приказали им следовать в Государственную Думу. Генералы вызвали заводской автомобиль, и под конвоем отправились в Госдуму. Автомобиль без помех прошел около трех верст до угла Петергофского проспекта и Обводного канала. Тут их окружила толпа. Узнав, что везут арестованных генералов, толпа закричала, чтоб они шли пешком. Нас по аресту гнали пешком, пусть и они идут пешком.

Оба генерала подчинились требованиям толпы и пошли пешком, а автомобиль и конвой последовали за ними. У Балтийского вокзала, арестованных окружили войска, прибывшие эшелоном с фронта. Солдаты вели себя развязно и шумно, а увидев генералов, пристали с вопросами, куда их ведут. Узнав, что это Путиловские генералы и что ведут их в суд Госдумы, солдаты с криком порешили, что будут судить сами потому, как в Госдуме и без генералов дел много. Конвойные сделали попытку предупредить самосуд, но озверевшие солдаты, набросились на генералов под крики и визг толпы. Первым пострадал генерал Барделиус — ему шашкой отрубили руку у плеча. Он упал. Второй удар шашки снес ему голову. Ружейные выстрелы, и мертвым упал генерал Дубницкий. Толпа вольных и солдат вошла в раж, схватив трупы, потащила их и бросила в Обводный канал. Конвой разбежался. Подробности убийства генералов передал шофер Григорий, возвращая автомобиль обратно на завод. Трупы генералов мокли в канале. Мародёры сняли часы и сапоги генерала Дубницкого и продали их в трактире напротив завода".

Таков финал мягкого всепрощения всех со стороны императора Николая II-го и безнаказанной пропаганды пораженцев ленинцев прекратить войну: штык в землю и расстреливать офицеров, если мешают. Пораженцы разлагали армию, а император остерегался их казнить. В таком состоянии страна уже была в 1905-1907-х. Тогда нашелся государственный человек Петр Столыпин, кто жестко выправил положение. Власть по праву должна быть жесткая, справедливая со всеми, иначе её нет! Потеряв Столыпина, Николай II-ой 2-го марта 1917 утратил свою власть. Винят военных, что изменили императору. Не изменили! Они оставили его как пустое место! Весь дом Романовых просил своего Ники выйти из круга своих людей и выбрать правительство, авторитетное для всех. Не карая виновников больших бед, не он ли взрастил тех, кто убил генералов славших на фронт столь нужные там артиллерийские снаряды?

После февраля 1917 остался лишь один человек в стране и армии, кто имел абсолютный нравственный авторитетом средь солдат и народа, – генерал Лавр Корнилов. Он вселил в своих солдат веру в собственные силы, и они неизменно выполнили его приказы. Это понимали русские люди, и чтобы восстановить порядок в стране, они общей волей на Государственном всесословном собрании и совещании в Большом театре Москвы 14 августа 1917 принудили главу Временного правительства Александра Керенского назначить Лавра Корнилова на пост Верховного главкома. Это лицо №2 имело нравственную силу выше лица № 1 премьера Керенского, и тот не мог этого снести. Ложью и интригой он позже снял Корнилова с поста Главковерха и тем бросил Россию в пропасть гражданской войны, а себя на изгнание. Слушая речь Лавра Корнилова 14 августа 1917 в Большом театре Москвы, 25-летняя Марина Цветаева набросала стихи “Корнилов” в стиле того времени: “Сын казака, казак…/ Так начиналась – речь. / – Родина. – Враг. – Мрак. / Всем головами лечь. / Бейте, попы, в набат. / – Нечего есть. – Честь. / – Не терять ни дня! / Должен солдат / Чистить коня” Позже, приписала к этим стихам дату 4 декабря 1917 и слова: “Я уже тогда поняла, что это куда дороже всего Керенского”.

Феликс Ростковский продолжал перебирать дни безвременья 1917: "Те, кто был в Кронштадте, говорят, там офицеров убито много. Адмирал Вирен был арестован матросами и раздет донага. В таком виде его водили по городу на сильном морозе. Во время таких шествий его поливали водой и покалывали штыками. Затем выкололи ему глаза и бросили в прорубь". К 15 марта 1917 Балтфлот потерял 120 офицеров, 64 убиты (в Петрограде 2, в Кронштадте 12, в Гельсингфорсе 45, в Ревеле 5). Пропали без вести 11, совершили суицид 4. В ноябре 1917 газеты большевиков, занижая преступность, касались лишь примечательного.

Газета «Русское слово» 21 ноября 1917 писала: "В ночь на 18-е ноября музыканта цирка Саламонского, кто возвращался домой по Цветному бульвару, остановили два солдата. Потребовали сдать оружие, музыкант заверил, что оружия у него нет. Его обыскали, "реквизируя" попутно золотые часы с цепочкой, и отпустили. Через несколько шагов его снова окликнули те же солдаты, угрожая стрельбой и требуя на этот раз отдать им его шубу. Музыкант молил оставить ему верхнюю одежду и склонил одного солдата поменять шубу на шинель. Так и порешили. Солдат ушел в шубе, а скрипач в шинели, в карманах которой нашел, чем утешиться: свои золотые часы и до 800 рублей денег".

Преступность смелела, и год спустя в 1918-м Ростковский писал: "Ежедневные убийства и самосуды уже никого не удивляют – они заурядны и обыденны". Это не выдумки врагов нового строя. Занижая преступность, о том же писала большевистская печать. Их газета «Северная коммуна» 5 июня 1918 писала: "В декабре 1917 на лавку в Мучном переулке грабители готовили налет. Их вовремя заметили и обратили в бегство. Одного из них схватили и хотели тут же покончить с ним. Рабочий завода Лесснера Костин попросил толпу не совершать самосуд, а передать его властям, как положено. Это предложение Костина стоило ему жизни. Из толпы вышел солдат Козлов и предложил разобраться с Костиным, чьё заступничество за преступника говорит о том, что и он с ними. Он схватил Костина и еще одного с ним того же мнения, и при содействии толпы столкнул всех троих в Фонтанку. Двое выбрались на лед, а Костин залез под обшивку моста.

Козлов и ведомая им толпа настырно требовали от милиционера на мосту, чтоб стрелял в мнимых грабителей на льду. Милиционер, опасаясь уже за себя, произвёл 4 выстрела по двоим на льду и убил одного из них. Понуждаемый Козловым милиционер и кое-кто из участников самосуда отправились в комиссариат за новыми патронами, а толпа следила, чтоб двое на льду реки не ушли от расправы. Новыми выстрелами убили второго на льду. Костина укрывал мост, и Козлов с желающими из толпы сел в лодку и поплыли под мост. Уверения Костина о непричастности к ограблению и что его выборные мандаты подтверждают доверие к нему рабочих его завода. Это не избавило его от самосуда. Из-под обшивки моста его вытащили багром, убили и бросили в воду. Совершив это страшное дело, Козлов пошёл в комиссариат требовать бумагу о его участии в наказании преступников".

Имелся ли выход из этого болота охлократии? – Выход в предании суду солдата Козлова, его подельников, участников самосуда на улицах Петрограда и по всей стране. Для этого была нужна дисциплинированная армия. До последнего времени её формировал и воспитывал в духе перманентной революции Лев Троцкий. Его харизма прижилась к ней, и восстановить правопорядок смогли лишь в конце 1930-х годов. Ругают Сталина – виновника большого террора тогда, как он конституцией 1936-го тянул страну из болота охлократии. Всякая революция пожирает своих вождей, и 1930-е годы не исключение. Охлократия проникла в НКВД и в командный состав армии. Винят Сталина, что он из 5 маршалов прихлопнул 3-х. Что было на самом деле? О том поведал сам Сталин на Военном совете 2 июня 1937 в Западном военном округе в Белоруссии:

“Начинается кампания, очень серьезная кампания. Хотят Блюхера снять. И там есть кандидатура. Ну, уж конечно, Тухачевский. Если не он, то кто же. Почему снять? Агитацию ведет Гамарник, ведет Аронштам. Так они ловко ведут, что подняли почти все окружение Блюхера против него. Более того, они убедили руководящий состав военного центра, что надо снять. Почему спрашивается, объясните, в чем дело? Вот он выпивает. Ну, хорошо. Ну, еще что? Вот он рано утром не встает, не ходит по войскам. Еще что? Устарел, новых методов работы не понимает. Ну, сегодня не понимает, завтра поймет, опыт старого бойца не пропадает. ЦК встает перед фактом всякой гадости, какую говорят о Блюхере. Путна бомбардирует, Аронштам бомбардирует нас в Москве, бомбардирует Гамарник. Наконец, созываем совещание. Когда он приезжает, видимся с ним. Мужик как мужик, неплохой. Мы его не знаем, в чем тут дело. Даем ему произнести речь – великолепно. Проверяем его и таким порядком. Люди с мест сигнализировали, созываем совещание в зале ЦК. Он, конечно, разумнее, опытнее, чем Тухачевский, Уборевич и Якир”. См. /istmat.info/node/27377/. Ранее такой атаке подвергся Ворошилов. Сталин его отстоял, но в военной среде не имел авторитета, чтоб отстаивать каждого. Средь военных та же охлократия, они грызли друг друга. В 1933 канцлером Германии стал Адольф Гитлер, обострилось его влияние на руководство Красной армии, первым испытал его влияние Тухачевский.

Сталин: “Тухачевский играл роль благородного человека, на мелкие пакости неспособного, воспитанного человека. Я его спрашивал, как вы могли в течение 3 месяцев довести численность дивизии до 7 тысяч человек. Это либо дивизия без артиллерии, либо дивизия с артиллерией без прикрытия. … Спрашивал Тухачевского, как вы … можете вместе с тем требовать, чтоб у нас в дивизии были 40 гаубиц и 20 пушек, чтоб мы имели столько-то танков, такую-то артиллерию, столько-то минометов? Здесь одно из двух, либо вы должны всю эту технику к черту убрать и одних стрелков оставить, либо должны только одну технику оставить”.

Тухачевский объяснял это увлечением, но Сталин увидел в этом намерение ослабить Красную армию перед рейхсвером Гитлера, с 15 марта 1935 переименованном в вермахт. В дивизии РККА в 1935-м было около 13060 человек. Тухачевский сократил её до 7 тысяч, после его ареста она к 1939 выросла до 8900 человек, и к 1941-м до 14483 человек. Дивизию, где техника не прикрыта живой силой, Сталин считал подставой врагу. В дивизиях вермахта было свыше 16 тысяч человек, в пехотной 16859. Реабилитируя Тухачевского и Иону Якира, казненных 12 июня 1937, Хрущев скрыл то конкретное, что ставилось им в вину, – сжег их признания и другие материалы суда над ними.


20. ОХЛОКРАТИЯ И ЛЮДИ ДЕЛА

Сколько спорных проблем отвел в Лондоне уголок для дебатов Speakars’ corner в Гайд-парке. Не испросив позволения властей, каждый мог встать там на возвышение и произнести речь. Сколько необдуманных мятежей и протестов гасил этот уголок! Там были Карл Маркс и Джордж Оруэлл. Не засорил бы Ленин политическую жизнь России, если б защитил свои идеи в таком уголке. Не порывался бы он в 1918-м к полному отказа от денег. Главный вопрос к нему: его коммунизм не взамен ли библейского рая? Публицист Александр Зиновьев отбивал от своей страны фантом коммунизма и крепко сожалел, когда вместе с этой химерой рухнуло государство, защитная оболочка народа. А вот Михаил Горбачёв возносил себя и жену за то, что они намеренно обрушили коммунизм. Гордиться-то чем? Не коммунизм они обрушили, что всего-то фантом, а государство, защитную оболочку народа.

Русская охлократия, учуяв в Ленине вождя, в ночь на 26 октября (8 ноября) 1917 совершила государственный переворот. А 6 января 1918 матросы анархисты командарма Павла Дыбенко выставили пулеметы перед дверьми Таврического дворца, местом сбора Учредительного собрания. Так охлократия разогнала это собрание, оставив Совнарком Ленина без легитимации волей народа. Образованный слой России осудил разгон Учредительного собрания, и Ленин предал этот слой под террор охлократии, куда попала и его родня. В Верхотурье близ Перми двоюродный брат Ленина Виктор Ардашев, местный нотариус, осудил разгон Учредительного собрания. Его арестовали, отвезли в Екатеринбург и там 15 января 1918 при пересылке в тюрьму убили. Уже следующим днём 16 января меньшевики Урала потребовали расследовать это политическое убийство. Большевики отписались, Виктор бежал из-под стражи, и его застрелил конвоир Плаксин. Только пули пришлись не в спину убегавшему, а спереди в грудь.

Мать Ардашевых в девичестве Любовь Бланк – родная сестра Марии Бланк, матери Ленина. Ардашевы по родству помогали Ульяновым, и в 1887-м скрасили Владимиру и Анне их первую ссылку. Анну, ей светила Сибирь, и Владимира семья Ардашевых взяла на поруки, и место их ссылки перенесла в своё сельцо Кокушкино под Казанью. После покушения на Александра III семья Ульяновых  стала одиозной в Симбирске и временно жила у Ардашевых в Казани. Крупская в «Воспоминаниях о Ленине» писала: “Все знакомые отшатнулись от Ульяновых.… Матери Владимира Ильича надо было ехать на лошадях до Сызрани. … Владимира Ильича послали искать попутчика – никто не хотел ехать с матерью арестованного”.

Боязнь испачкаться от соседки, чей сын готовил убийство, Ленин принял как трусость. Мать Ленина пожинала плоды своего воспитания детей в презрении к русским людям, давшим её семье безбедную жизнь. “Встретишь стоящего русского, потри его хорошенько, и увидишь в нём немца, шведа или еврея”, – любила повторять она. Ленин в 1918-м вырвал из лап своего ЧК, второго своего двоюродного брата Александра Ардашева, но не успел спасти его сына Георгия, командира эскадрона в гарнизоне Екатеринбурга. В июне 1918 Георгия отправили разогнать солдатский митинг и вечером того же дня расстреляли как не принявшего к митингующим должной строгости. Не единожды ЧК хватала и Николая Первушина, другого двоюродного племянника Ленина, который вёл предмет экономики в Казанском университете. Лишь огласка его родства с Лениным спасала его от расстрелов и выводила из застенков ЧК. Получить паспорт для выезда за рубеж Николаю помог Дмитрий Ульянов, младший брат Ленина, чью подпись приняли за росчерк вождя.

Увлекая крестьян за собой, Ленин пугал их, вот придут помещики и отберут землю! Это когда сам был помещик в 1889 – 1893 годах и в 1917 пришёл к власти. Вселял ненависть к дворянам, когда сам потомственный дворянин с 1877-го. Его мать после гибели старшего сына желала увести Владимира с революционного пути, и купила ему задешево в декабре 1888 поместье в селе Алакаевка у старообрядца Константина Сибирякова, благотворившего народовольцам, в 50 км от Самары. Оно включало дом 147 кв. метров и 83,5 десятин земли (91 га). Ожидали чистый доход 2000 руб/год. Сеяли пшеницу и подсолнечник, держали 14 коров, мельницу и сырный завод, 4 датских тяжеловоза для вспашки и 2 беговые лошадки на выезд. В переводе на наше время Владимир Ульянов был крупный фермер рантье, а на его революционном языке – “кулак, мироед”, каких он позже истребил не меряно. Труд батраков не проявлял заботы. В июне 1989 украли тяжеловоза, в августе 2 коровы, ещё две заболели маститом. Чистый доход упал до 400 руб. в год. Не питая интереса к хозяйству, жизнь помещика Владимира Ульянова не увлекла, и усадьбу Алакаевку сдали в аренду некоему Лушвицу. В 1993-м Ульянов покинул Самару, поместье Алакаевка осталась в аренде и приносила доход до 1897 года, пока её не купил некий Данилин за те же 7500 рублей, за что приобрели.

Всесильная ленинская цензура корчевала русский язык, удалила из языка слово легитимность, и это понятие на 70 лет ушло из сознания русского народа. Менялась демография России. До октября 1917 культурный образованный слой России 2,5 млн, а после октября из него ушло за границу 2,5 млн. Ушёл весь культурный слой! Остались единицы! Инженера Генриха Графтио удержало в стране дело его жизни – электрификация страны, чем удостоили и первое лицо государства - Ленина. В 1907 Графтио пустил в Петербурге первый электрический трамвай. Как главный инженер, он оставил за собой право 16(29) сентября того года лично вести свой первый трамвай по проложенной им же линии, Адмиралтейство, Конногвардейский бульвар, Николаевский мост, Университетская набережная и по 8-й линии Васильевского острова до Большого проспекта. Опоздал к пуску трамвая и повёл его по 2-у кругу. Строил железные дороги, трудные их участки подкреплял электротягой. Для их подпитки построил малые ГЭС на реке Подкумок и на водопаде Малая Иматра. Его ждали проекты крупных ГЭС на Волхове и Свири пока не стали стройками. Позже он и построил их. Его Волховская ГЭС дала первый ток промышленному Ленинграду 19 декабря 1926. Над ГЭС взмыл вверх памятник. И кому же? – Ленину! За визу строить, хотя ранее его визу строить начертал Александр Керенский и выделил на это деньги.

Ушли за границу Владимир Зворыкин, изобретатель электронного телевидения, и Игорь Сикорский прародитель вертолетов и тяжелого авиастроения. За Зворыкиным патент 1923 года на передающую и с 1924 на принимающую электронные трубки, иконоскоп и кинескоп. Зворыкин среди тех, кто 7 июля 1930 открыл в США электронное телевещание. С 1931 Зворыкин ставил телевещание в стране Советов. Заплатив 2 млн $ за оборудование корпорации RCA, Radio Corporation of America, на кого он работал, к 1938-му Советы выпустили серию телевизоров с кинескопом Зворыкина, и 10 марта 1939-го Москва открыла телевещание.

На Русско-балтийском заводе Игорь Сикорский создавал самолеты. Сам конструировал, испытывал, ставил на них рекорды и получал призы. Император Николай II-ой, восхищенный его машиной и полетом, снял со своей руки часы и подарил пилоту. С 1913 Сикорский строил уже тяжелые 4-хмоторные пассажирские самолеты Гранд и Илья Муромец. С началом войны на их основе фронт получил свыше 80 бомбардировщиков. Октябрь 1917 остановил его завод, и тут рабочий, увидев его фамилию в расстрельном списке, предупредил о нём его. Оставив семью, Сикорский через Мурманск бежал во Францию, где продолжил строить бомбардировщики для стран Антанты. С 1925 Сикорский на гонорары Рахманинова создал в США корпорацию Sikorsky Aero Engineering. С 1958 стало привычным, как президент США у Белого дома и садится в вертолет Sikorsky H-34 и отбывает по своим делам.

Люди работали, строили, создавали новую технику, а чем был занят Ленин? – Он вешал политические ярлыки, 31 июля 1919 он писал Максиму Горькому: “растет % буржуазных интеллигентов, искренне помогающих рабочим и крестьянам”. Какая несуразица! Видеть буржуазность в тех, кто помогает рабочим и крестьянам! А выбывшие за рубеж композиторы и исполнители Сергей Рахманинов, Игорь Стравинский, оперный певец Федор Шаляпин, писатель Алексей Толстой, они какие? Не буржуазные ли? Достойное ли дело вешать ярлыки? В 1929 корпорация Сикорского вошла в United Aircraft & Transport (ныне United Technologies). Индустриализация Советов 1930-х требовала специалистов, и Сталин звал ученых вернуться, но партийная охлократия щерилась на белоэмигрантов. Избегая нестыковок, русские специалисты остались в Америке, отдав ей свой талант, инженерные знания и неутомимые руки.


21. ПРОШЛОЕ ТЯГОТЕЕТ НАД НАМИ

Раннее детство вплетено в жизнь предков под оком родителей. Не слишком ли тяжелая судьба выпала на долю моих предков крестьян? К началу 20 века все народы мира избрали для себя социализм – синоним справедливости: сколько сработал, столько и получи. Социалисты разных оттенков злобно спорили друг с другом и тянули на себя власть. В России партия кадетов, конституционных демократов, – единственная относимая к буржуазии. Смотрим её программу 1913 года и видим в ней тот же социализм. Никто из политических партий не видел тогда в России почвы для пролетарской революции. Ленин понимал диктатуру рабочего класса крестьяне не примут и хитроумно решил: революцию в России можно разжечь. Он готовил её не к благу народа, а как запал мировой революции, хворост для поджога революции в Европе. В 1917 назвал кадетов врагами народа, Ленин натравил на них анархистов, и те пошли искать и зверски убивать кадетов. В Мариинской больнице анархисты нашли двух кадетов Андрея Шингарева и Федора Кокошкина, депутатов Учредительного собрания, и там же в больнице зверски убили их.

Военную организацию большевиков вёл Николай Подвойский. Его боевики заполнили Петроградский Военревком, военно-революционный комитет, или кратко ВРК, как и десяток его местных отпочкований. В ночь на 26 октября (8 ноября) 1917 они вырвали власть у правительства Керенского. На реквизированных машинах латышские стрелки метались в этот день из одного края Петрограда в другой, прикладами и штыками разгоняя скопления горожан, выяснявших, почему не вышли газеты и кто уполномочил этот ВРК всем командовать? Прикладами и штыками наёмники латыши утверждали его полномочия.

Российская демократическая республика родилась 27 февраля 1917 в ходе стихийного движения масс. Её никто не готовил. В 2-хмиллионной столице вдруг не стало хлеба, пищи низов. Снегом замело ж.-д. пути и вагоны с зерном не могли войти в город. Не заботясь о доставке хлеба в столицу, император Николай II-ой 22 февраля бесцельно метнулся к штабу армии в Могилев. В столице с пригородами 460 тысяч солдат. Нет, чтобы часть их послать на расчистку ж.-д. путей! Полное бездействие! В день 23 февраля (8 марта) массовая демонстрация женщин солдаток: “Хлеба!” Вечером голодные толпы громили булочные. Городская дума 24 февраля 1917 ввела карточки на хлеб: 1 фунт хлеба в день, и полтора для лиц физического труда. В Питере бастовало 214 тысяч рабочих. Председатель Госдумы Михаил Родзянко умолял царя оставить узкий круг своих людей и назначить авторитетное правительство всего народа, иначе революция. Всё втуне!

В ночь с 25 на воскресенье 26 февраля (10 марта) охранка взяла под арест 100 бунтовщиков. Царь отправил государственный Совет и Думу на каникулы, полиция снова стреляла в толпу с крыш и укрытий, десятки убитых и раненых. В воскресенье 26 февраля Невский проспект очистили от трупов. Командующий гарнизоном столицы Сергей Хабалов пишет царю: по “нехватке хлеба на заводах забастовки”. Бастовали 240 тысяч, царь отвечает Хабалову: ”Повелеваю, завтра же прекратить беспорядки”. Поздно! Вечеров того же дня 26 февраля император записал в дневник “поиграл в домино”. Хабалов царю: “беспорядки продолжаются”. На место Хабалова царь назначил генерала Николая Иванова, которому уже не пришлось занять этот пост. Михаил Родзянко царю: “Правительство парализовано. Подвоз продовольствия и топлива расстроен. На улицах столицы стрельба, одни войска стреляют в другие”. В ответ император попечалился министру двора Фредериксу: “Опять этот толстяк Родзянко пишет мне всякий вздор, на что я и отвечать не буду”.

В следующий день 27 февраля – революция в апогее, толпа убивает полицейских не разбирая, кто стрелял в народ и кто не стрелял. Половина городовых убита, 700 её постов в столице опустели. Горит Окружной суд, толпы громят Главное артиллерийское управление. В Арсенале захватили 40 тысяч винтовок и 30 тысяч револьверов. К лозунгу “Хлеба!” добавился “Долой самодержавие!” Для управления столицей Госдума формирует Временный комитет, генерал Лавр Корнилов назначается командующим военным округом Петрограда. Литовский и Волынский полки перешли под начало Госдумы. 28 февраля (13 марта) избран Петроградский совет, для поддержания порядка в столице формируется Народная милиция. На заседание Петросовета 1(14) марта ворвались солдаты и продиктовали свои требования. Их итогом стал Приказ №1 о выборности офицеров и контроле над Временным комитетом Госдумы, чьи решения без визы Петросовета исполнению отныне не подлежали. Власть выпала из рук Николая II-го, это он понял лишь 2(15) марта. Он отправил в отставку неспособное правительство и главой нового стал князь Георгий Львов. Отрёкся от престола за себя и сына в пользу младшего брата Михаила. Временный комитет Госдумы потянул к себе часть депутатов Петросовета и назвал себя Временным правительством во главе с князем Львовым. Председатель Петросовета Николай Цхеидзе создал в Таврическом дворце комиссию по питанию солдат. Александр Керенский, министр юстиции Временного комитета, затем правительства, амнистировал 90 тысяч зэков, включая воров и бандитов. Эти, выйдя из тюрем, продлили свой прежний промысел. Город назвал их птенцами Керенского.

Керенский объявил Россию демократической республикой, но не решил первоочередной проблемы хлебного голода в Петрограде. 26 октября (8 ноября) 1917 власть перехватили большевики ленинцы. Но и они не решили проблему голода в столице. Рабочие формировали вооруженные отряды и отправляли их в села за продуктами питания. Начался прямой грабёж селян. В 1917 сельское население в России составляло 82%, а всех рабочих по найму 15%, включая крестьян отходников. Стоило ли большевикам в октябре 1917 в крестьянской стране обрушить на крестьян жестокую войну? Нет, чтобы обратиться к ним, людям труда, объяснить, что в городе нет хлеба, рабочие голодают, и заплатить за хлеб им нечем, селяне отозвались бы и помогли.

Если бы продотряды оставляли крестьянской семье бумагу за подписью и печатью, что от такой-то семьи в такой-то день, взяли столько-то пудов хлеба, с официальным обязательством возместить это семье в лучшие времена! Если б не вселили в рабочих дух гордого носителя диктатуры, вознесенного выше мерзких крестьян, кем безотчетно командуют и при случае расстреливают! Если б не брали у крестьян последний хлеб, обрекая их семьи на голодную смерть, не было бы конфликта. Хлеб реквизировали и до Октября 1917, соблюдая нормы человечности, власть не считала крестьян врагами и не расстреливала их. В крестьянской России врагами Ленина стали крестьяне, нерабочее население городов и рабочие временами тоже становились его врагами. Расстреливая крестьян, бунтующих по стране, большевики совершили искусственный отбор нации, подобно селекции животных, истребляя всех, кто им противился. Отрубив селянам путь к разумной жизни, они оставили после себя покорную безынициативную часть населения.

Против диктатуры большевиков под красными знаменами Февральской революции выступили рабочие Прикамья, руководимые Комучем, комитетом Учредительного собрания в Самаре. Ленин в 1918 послал против них армию Троцкого. Для самозащиты рабочие Ижевска и Воткинска сформировали 2 дивизии Народной армии Комуча. Бастовали рабочие Петрограда, восстал Юг России. В ночь с 10 марта 1918 Совнарком Ленина, под прикрытием латышских стрелков, с загородной станции Цветочная из бастующего Петрограда выскользнул под защитные стены Кремля.

Недовольство большевиками переходило из года в год. В марте 1921 матросы Кронштадта, большей частью дети крестьян, выгнали большевиков из местных советов. Уговорить восставших послали Михаила Калинина. Не получилось. На штурм Кронштадта Ленин бросил армию Тухачевского. Два полка омичей отказались стрелять в своих братьев, их разоружили и предали трибуналу. В артобстреле Кронштадта погибла 1 тысяча горожан, 2 тысячи ранены, 8 тысяч по льду Финского залива ушли в Финляндию. Дело довершил трибунал: 2103 горожан расстреляли, 6459 отправили на Соловки, половину выслали из города.

Спросим теперь. Был ли Ленин культурным человеком? – И нет подтверждения. Мог ли культурный человек в стране крестьян воевать с ними? – О нравственности нет и речи! Мог ли вождь пролетариата держать рабочих Питера на голодном пайке и послать армию на рабочих Северного Урала? Не он ли бежал в феврале 1918 из объятого стачками рабочего Петрограда под защитные стены Кремля? Большевики Ленина не снабдили хлебом столицу, и рабочие гнали их из советов. Кого же кормили большевики? Они кормили наёмных латышских стрелков и прочий интернациональный сброд! Морем крови Ленин под видом диктатуры пролетариата насаждал другую, более жестокую диктатуру партии большевиков. Отнёс большую часть населения – крестьян, к враждебному классу, лишив их права голоса, иметь свою газету и партию. Жестокостью Ленин превзошёл Стеньку Разина, кого высоко ценил и сделал его имя наградным. Кто не помнит бренд советских времен? “Пивоваренный завод имени Степана Разина!”

В 1941 немцы пришли как враги, и большевики в памяти селян остались как враги, и добровольно служить кому-то из них селяне не могли. Не видел смысла сельский мужик стать под команду одного своего врага, чтоб воевать с другим. Таков был настрой сельского поколения моего отца. Быть подальше от немцев и от большевиков. Воевать с вторгшимся в страну врагом в команде комиссара большевика, не стало их выбором. Знала ли сама советская власть, как относились к ней крестьяне? Вздутые непримиримой классовой борьбой, большевики грабили и убивали крестьян, как своих врагов. Им неважно было, что думает о них мерзкое крестьянское племя. Возможная внешняя агрессия поставила вопрос о моральном настрое армии, Сталин 1 августа 1927 на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) признал: “Нерабочие элементы, большинство нашей армии, – крестьяне, не будут добровольно драться за социализм”. – /razlib.ru /politika/tom_10/p2. php#metkadoc3. На 7-й день войны 28 июня 1941 пал Минск. Выявилась неготовность к войне командиров и солдат. Вышел приказ о расстреле перебежчиков и изменников.


22. ВОЙНА НЕ СРАЗУ СТАЛА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ

За 5 месяцев войны Гитлер сокрушил Красную армию, которая встретила его на границе, на 82% из крестьян. Крестовые походы Ленина против крестьян и колхозное рабство 1930-х годов надломили в них веру в себя, что отчасти обернулось разгромом Красной армии в первые 5 месяцев войны. Кого защищал крестьянин в этой войне? Спрашивали их немецкие, что тоннами сыпались с воздуха. В начале октября 1941 на путях к Москве немцы разгромили сразу 3 фронта Брянский Андрея Еременко, Западный Ивана Конева и Резервный Семена Буденного. Солдаты из крестьян, не раз подавляемые своей властью, вступали в бой с чувством обреченности. Из 2 млн солдат и офицеров этих трех фронтов большая часть полегла, 600 тысяч попало в плен. Из остатков этих фронтов Жуков собрал 90 тысяч. В обороне Москвы засияла брешь в 500 км, её нечем было прикрыть. Спасало то, что у немцев тоже иссякли силы. Не имея войск для линии фронта, остаток сил Жуков поставил лишь на путях возможного движения противника. К 3 октября 1941 и Гитлер оценил свои потери: “Мы только сейчас сознаём, как хорошо русские подготовились к войне”, а 10 октября в Спортпаласе Берлина он уже вселял немцам нужный оптимизм: “Я определенно заявляю, противник разгромлен и больше ему не подняться”. Сталин же через посла Болгарии Ивана Стаменова выяснял, возможен ли мир с Германией ценой уступок ей западных областей страны. Но Гитлер был непреклонен. Главным ему стало: Москва должна пасть.

Не имея достоверных сведений о положении на фронтах, Сталин 5 октября 1941 вызвал в Москву Жукова из-под Ленинграда, где фронт уже стабилизировался. Жуков прибыл в Москву 7 октября и уже 8 октября объезжал ожидаемую линию раздела войск своих и противника, четкости не было. Выпал первый снег, и по нему Жуков мог случайно выехать к немцам. В царившей неразберихе командующий Резервным фронтом Буденный не мог найти штаб своего фронта. Остатки его войск Сталин передал Жукову, а 10 октября передал ему и остатки Западного фронта Конева, потерявшего в котле под Вязьмой 400 тыс. солдат. Остатки разбитых войск Жуков собрал и прикрыл ими пути возможного движения вермахта к Москве. На опасном Можайском направлении создал многоуровневый рубеж обороны. Но имелись ли силы на эти рубежи поставить? В город Калинин 13 октября пошла тысяча грузовиков с войсками и всё ж на следующий день 14 октября этот город пал. В Москве 94% предприятий поставили на выпуск военной продукции. На подступах к столице с 12 октября строились линии обороны, 3 линии в самой Москве. По Окружной железной дороге 1-я линия, по Садовому кольцу 2-я линия и по Бульварному кольцу 3-я.

Не исключалось, Москву придется оставить, 500 крупнейших заводов и свыше 1 млн рабочих и инженеров переместили на Восток. Готовился подрыв 1119 предприятий и объектов города. Оборону на подступах к Москве возложили на Жукова, а в городе на начальника московского гарнизона генерал-лейтенанта Павла Артемьева. ГКО, госкомитет обороны, 15 октября 1941 постановил эвакуировать столицу в город Куйбышев, бывшую Самару. Туда отправили иностранные миссии, Верховный совет и наркоматы. Генеральный штаб – в Арзамас, а институты и театры – в города Поволжья и Урала. Оставшимся рабочим дважды отоварили карточки, выдали вперед по 2 пуда муки, еще по одной зарплате и трудовые книжки с записью “уволен 16 октября 1941”. Этой же датой 16 октября выбыл в Куйбышев последним наркомат НКВД и важные заключенные. Круто решалась в этот день судьба арестованных, отчасти их просто расстреляли, среди них и арестованного сотрудника ГПУ Сергея Эфрона – мужа поэтессы Марины Цветаевой. Метро 16 октября не работало, его минировали для подрыва, как и многие другие объекты. Население столицы в панике бежало, а молодая духовная его часть записывалась в ополчение. 17 октября начальник Совинформбюро секретарь ЦК и Московского обкома Александр Щербаков, остановил панику словами: “Сталин – в Москве”.

Отступление продолжалось, Красная армия 18 октября оставила Малоярославец, Можайск и Боровск. Прервав учебу и работу, студенты и молодые профессора вузов строились в ряды ополчения, не хватало винтовок. Не обученные военному делу и слабо вооруженные они в порыве патриотизма сложили на передовой свои головы, не изменив положения на фронте. Ради сбережения этой части общества, Сталин запретил призывать ученых, включая учителей средней школы. Успешнее показали себя курсанты военных училищ. Подольские курсанты под началом своих командиров хорошо окопались и из пушек, отчасти учебных, методично выбивали идущие на приступ танки Гудериана. Часть танков обошла их позицию и пошла на них с тыла, откуда курсанты ждали подкрепление. Увидев на танках кресты, они развернули часть орудий и с тем же упорством продолжили бой. В эти трудные дни главным военным советником Сталина стал Георгий Жуков, более молодой и подвижный, наделенный живым умом.

По совету Жукова 19 октября 1941 Москву решили защищать. С 20 октября ГКО, Госкомитет обороны, ввёл в Москве осадное положение и комендантский час с 12 часов ночи до 5 часов утра. Уволенных рабочих вернули на работу, а 21 октября по указанию Сталина газеты «Правда» и «Красное знамя» во всю вторую страницу поместили обнадеживающий портрет Жукова. Под Тулой 24 октября в осенней распутице увязли танки Хайнца Гудериана не в состоянии двигаться. Первые 5 месяцев войны Гитлер посчитал победой, но Советы оставались страной крестьян с их многодетными семьями, где подрастали мальчики и один за другим уходили на фронт. Выкошенные армии пополнялись и ставились перед столицей. К концу 1941 на подступах к Москве и Ленинграду немцев встретили не остатки разбитой Красной армии, а стена новой армии, заново набранной по всей стране. В неё влились миллионы сельских мальчишек 17–18 лет, еще не униженных колхозным рабством. Эта новая армия прервала победный шаг вермахта. Москва и Ленинград остановили врага. Против крупных промышленных центров блицкриг оказался бессилен. Ещё до зимнего наступления под Москвой, 19 ноября 1941, Гитлер признал: “22 июня мы распахнули дверь, не зная, что за ней” – Hitler's secret Conversations 1941–1944, NewYork, 1953, p. 59. Министр вооружений и боеприпасов Германии Фриц Тодт напомнил Гитлеру, запасы на блицкриг исчерпаны, а 29 ноября 1941 прямо написал: “Мой фюрер! Войну надо немедленно прекратить, экономически она уже проиграна”. Экономическое понимание войны дошло и до Гитлера: “Если этим летом не овладеем нефтью Кавказа, придется прекратить войну”.

К лету 1942 Гитлер развил успешное наступление одной группой войск на Сталинград, чтобы пресечь снабжение Москвы бакинской нефтью по Волге, а второй группой войск на Кавказ захватить нужные ему нефтепромыслы. Первую группу встретил и выстоял образованный 12 июля 1942 Сталинградский фронт, который непрерывно пополняясь, встал на пути победного шествия 6-ой армии Паулюса. Гитлер слал Паулюсу всё новые и новые подкрепления, 23 ноября 1942 Красная армия, окружая войска Паулюса, считала, что их порядка 100 тысяч. На деле в котле оказалось 330 тысяч. Два месяца их сдерживали, истребляя, и 2 февраля 1943 принудили к капитуляции. После гибели армии Паулюса под Сталинградом далеко продвинувшаяся за нефтью Кавказа вторая группа войск, опасаясь ещё большего котла, бросая позиции, устремилась на спасительный Запад. Много позже в школах и вузах обсуждалась брошюра генсека Леонида Брежнева «Малая земля», где писалось: “немцы так драпали, что мы не успевали их догнать”. Встал вопрос, мог ли десант с Малой земли, где Брежнев был 2 раза наездом, причинить немцам вред, если не успевали немцев догнать? Непопулярно было экономическое понимание войны в стране Советов, где бросок Гитлера за нефтью оказался полной неожиданностью. Чего стоят досужие вопросы, почему в 1942 не на Москву. Ответ прост: для продолжения войны немцы остро нуждались в нефти.

С чего это началось. Начальник штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер записал 31 июля 1940 своём дневнике речь Гитлера: “Если Россия будет разбита, последняя надежда Англии угаснет и властелином Европы и Балкан станет Германия. … Россию должно ликвидировать. … Начало – май 1941. Длительность операции – пять месяцев”. /militera.lib.ru/db/halder/1940_07.html/. Откуда у Гитлера такая прыть? Его операция «Лев» с высадкой на Британских островах обещала осложнения, а советский нарком обороны Ворошилов осложнения не обещал. В войне с крошкой Финляндией он показал непростительную слабость. Это побудило Гитлера поменять порядок военных действий, операции «Лев» он предпослал поход на Восток. Сталин снял Ворошилова с поста наркома, но не разжаловал, не удалил, и Гитлер знал, что его генералы на Востоке снова встретят Ворошилова, и не ошибся. В 1941 Ворошилов, теснимый группой армий ГА Север фон Лееба, теряя живую силу и оружие, отступал к Ленинграду. Взяв Шлиссельбург, немцы 8 сентября 1941 замкнули Ленинград в кольцо блокады. В тот же день в эфире прозвучало: “Говорит Лондон. Слушай Ленинград! Лондон с вами! Мы бомбим Берлин. Победа будет за нами. Да здравствует Ленинград!” Древняя русская крепость Орешек на островке 6 га в истоках Невы дразнила немцев красным флагом. Ни взять её, ни сбить флаг, им так и не удалось, а 18 января 1943 Красная армия операцией «Искра» ценой больших жертв освободила Шлиссельбург, открыв связь Ленинграда с Москвой по суше. Этот успех называют малым прорывом блокады Ленинграда.

Британия затаенно ждала добрых перемен на фронтах, и вот они пришли. Через 2 недели с 31 января 1943 по 2 февраля капитулировала под Сталинградом 100-тысячная армия маршала Паулюса, вызвав эйфорию в Британии. Король Георг VI подарил городу герою меч ручной ковки из шеффилдской стали с эфесом в золоте, серебре и камнях. Семья и дочь короля, позже королева Елизавета II, в свою очередь подарили городу герою телефонную станцию и 6 госпиталей с рентгеном и набором лекарств. В этом даре королевской семьи много чувств и признаний, они взывают вернуть добрые союзнические отношения, а городу герою прежнее его имя, что похитил у него 10 ноября 1961 Хрущев.

После войны Хрущев и Вальтер Ульбрихт, глава ГДР, не позволили восточным немцам продуктивным трудом поднять уровень жизни. От скудной жизни немцы ГДР через восточный Берлин бежали на Запад, 20 тысяч в июне 1961, 26 тысяч в июле. Хрущев разразился угрозой перекрыть беглецам путь: “Я подпишу договор с ГДР, перережу коммуникации Западного Берлина. Если Запад применит силу, война будет термоядерной. Я сам отдам приказ вооруженным силам”. Президент Кеннеди 25 июля 1961 послал в Европу 6 новых дивизий. В Большом театре Москвы Хрущев подошёл к британскому послу Фрэнку Робертсу, чтобы указать ему место стран Запада: всего 6 водородных бомб сотрут с лица земли Британию, а 9 – Францию. Такого числа водородных бомб Хрущев ещё не имел, а то, что он имел, сливал англо-американцам полковник ГРУ Олег Пеньковский. В 1 час ночи 13 августа 1961 Вальтер Ульбрихт уже обносил бетонной стеной  Западный Берлин. В Берлине на КПП Чарли 27 октября 1961 советские танки выстроились против американских. Ядерный щит, что выковал Сталин для обороны, Хрущев вовлёк в опасный военный шантаж.

Православная церковь нравственно объединяла людей, но Ленин и большевики видели в ней конкурента влияния. Они захватывали её имущество и закрывали её приходы. Из 60 тысяч церковных приходов в 1917 к 1939 году осталось лишь 1277, и 1744 с учетом земель, присоединенных в 1939. Особо лютовал против церкви 1-й секретарь Московского горкома и обкома партии Хрущев. С 1937 по январь 1938 он закрыл там 2/3 церковных приходов. Началась война, и церковь служила Отечеству. Уже в первый день войны 22 июня 1941 блюститель патриаршего престола митрополит Сергий призвал всех православных встать как один на защиту отечества. Рос материальный вклад церкви в дело победы. От имени церкви митрополит Сергий 25 февраля 1943 просил Сталина принять деньги, собранные на постройку танковой колонны. В Саратове церковь собрала средства на 6 самолетов, и в Новосибирске на эскадрилью в 12 самолетов. Сталин благодарил церковь от лица РККА и предложил ей избрать патриарха и возобновить работу духовных академий и семинарий.

Церковный поместный Собор 12 сентября 1943 избрал Сергия Патриархом. В 1944 открылся Богословский институт, а 10 апреля 1945 Сталин принял новоизбранного патриарха Алексия с членами Синода и предложил им открыть новые богословские учебные заведения. В 1946-м открылась Духовная академия. Архитектор Щусев восстановил Троице-Сергиеву лавру, Сталин передал её церкви, и патриарх перенес туда свою резиденцию. В 1947-м в церкви работали 2-е академии и 8-м семинарий, закрытые 11 декабря 1917 Лениным. Партия же продолжила гнать церковь и закрывать храмы. Число её приходов убывало. На 1 января 1949 их было 14445, а в 1953-м их осталось 13555. В 1956-м Хрущёв снова атаковал церковь, оставив ей всего 7523 приходов.

В тяжелые дни 1942 почти 2 млн квадратных километров стонали под пятой врага, и в людей все более вселялось связующее чувство Отечества. В октябре 1942 в армию вернулось единоначалие, пастыри партийности замполиты и политруки теряли право бездарно встревать в приказы командира, отныне они ему подчинялись. Сталин вспомнил героев земли русской, обновил ордена Александра Невского, Суворова, Кутузова и с 15 января 1943 вернул в армию форму, погоны и знаки различия, сходные с российской армией. Классовый раздор уходил в прошлое, общие беды побуждали к единству. Чувство Родины сплачивало людей, война всё более становилась Отечественной. В 1919 Ленин создал Коминтерн, 3-й Коммунистический Интернационал – штаб мировой революции. Бюджет страны подчинил председателю Исполкома Коминтерна Григорию Зиновьеву. Устилая путь деньгами, коминтерновцы понесли по миру благую весть о мировой революции, пока Сталин не направил эти деньги на индустриализацию. А 15 мая 1943 Сталин распустил Коминтерн, чья подрывная деятельность в союзных странах вызывала у них сомнения, и те не спешили с открытием 2-го фронта.


23. ТЫЛОВЫЕ НЕМЕЦКИЕ ЧАСТИ

В поселке Шалога немцы обосновались лагерем отдыха в домах вокруг бьющего из-под земли природного фонтана. Устроились по-домашнему, по вечерам их лагерь сиял огнями, звучала музыка. Немецкие солдаты в этом лагере дышали мирной жизнью. Солдатский паёк красили крольчатиной. Вблизи фонтана они оставили длинные секции клеток с кроликами, солдаты их вскармливали сами. Лагерь служил базой отдыха для солдат, воевавших под Ленинградом. Кроме таких лагерей отдыха каждый немецкий солдат в течение года получал отпуск и время для поездки к своей семье в Германию. Их женам в тылу полагалось рожать новых солдат, и спады рождаемости за годы войны в Германии менее заметны.

По дороге мимо нашего дома порой проходили отдельные группки немецких солдат. Иногда заходили к нам в дом, властно и громко требуя: "Матка, яйко, гуркен!" Но ни яиц, ни огурцов не было, и они это видели. Кончалось тем, что, понизив голос, спокойно просили: "Тринкен" – пить. Мама подавала им ковш чистой сырой воды, они жестами требовали, чтобы эту воду отпила сначала сама, что мама и делала. Так немцы оберегали себя от отравлений. Их обращение "матка" не было грубостью. Это слово они принесли из Польши, поляки так называют мать, у них богородица мать Иисуса “Matka Boska”. Русские не часто заговаривают с незнакомыми людьми. Немцы более общительны и легче вступают в разговор. Увидев моего брата подростка, немец тут же обратился к нему: Wie heisst du? Was ist deine name? Заметив, что их не понимают, кто-то из них добавил по-русски: "Имя?" Мама: "Жоржик, Георгий". Немец радостно: "О! Жорж! Гууд!" – и дружески трепал волосы на голове моего брата.

Как-то мама и брат ушли в лес набрать ягод и грибов. В доме меня оставили одного и снаружи дверь заперли на ключ. Во время войны уйти в лес – дело рискованное, всякое могло случиться. Немцы, прочесывая ближайшие леса в поисках партизан и встретив в лесу маму и брата, могли принять их за партизанских связников. Приговор и расправы в военное время исполнялись легко и быстро и не заставили бы себя ждать. Я оставался в доме один в тревожном ожидании, вернутся ли они. Ходил по дому и думал, что буду делать, если их задержат в лесу и, они не вернутся. Что я без них? И чувство полной безысходности овладевало мной. Вдруг я заметил, что на дороге у нашей калитки к дому остановились два немца, они о чем-то долго говорили между собой, а затем открыли калитку и пошли к дому. Я тотчас отпрянул с линии прямой видимости от них через окно. Поздно! Они видно заметили, что в доме кто-то есть. Постучали в дверь, а я мучился от того, что не знал, как по-немецки сказать, что кроме меня, малолетки, в доме никого нет.

Я сокрушался от незнания языка и не подавал ни звука. Они постучали громче и, наконец, загрохотали так, что я испугался, что дверь не выдержит и спрятался под письменный стол между двух тумб, вполне понимая, если дверь не выдержит, они меня тут же найдут. Спрятаться так, чтобы не нашли, другого места в доме не было. Дверь выдержала, папочка сделал её крепкой, выламывать её они не стали. Они заметили меня, поначалу стоявшего на линии видимости от них через окно в дом. Знали, в доме кто-то есть, их настойчивость это подтверждала. А тут им, победителям, на покоренной ими земле не позволили войти в дом! Это же им прямое оскорбление! Они не выбили дверь по врожденному почтению немцев к собственности. Раздраженные, они ушли, злобно выдавливая из себя ругательства. Какое же было счастье, когда мое долгое тревожное ожидание вдруг разрешилось! Мама и брат вернулись из леса с корзинами полными грибов и ягод. Никто их в лесу не встретил. Беда и на этот раз не коснулась нашей семьи!

В военное лихолетье за всем, что имел человек, надо было присматривать. Нельзя было выгнать корову на лужок или на опушку леса и оставить её там пастись. Она бы бесследно исчезла, и угнали бы её не немцы, которые не позволяли себе воровства. Исключение составляли лишь их передовые части, которые входили в пустые безлюдные сёла и, конечно же, брали все, что было оставлено. Из кур или поросенка готовили себе жаркое, отвлекаясь от прискучевшего им солдатского пайка.

Мой старший брат Евгений присматривал за бабушкиной коровой, когда она паслась вблизи её деревни Островёнки. Однажды на опушке леса в полукилометре от села за этим занятием его застал немецкий конный разъезд, осматривавший местность и деревню на предмет присутствия там партизан. Брату было тогда 14 лет. Конники издали его обстреляли как возможного связника с партизанами. С большого расстояния они не причинили ему вреда, а заметив, что он гонит корову в деревню, перестали стрелять. Уже в деревне, когда брат проходил мимо них, один из них опоясал его кнутом по спине в острастку на будущее.

Перед приходом немцев, прежде чем от них уйти в лес на своем огороде возле сосняка мама и брат Георгий вырыли глубокую яму и схоронили в ней наиболее ценные вещи, швейную машину, часть посуды и кое-что из одежды. Прикрыли сверху клеенкой, забросали глиной, песком и почвой, выровняли место и замаскировали. Вернувшись из леса, эту яму раскопали, и её содержимое вернули обратно в дом. Эту яму не зарыли, и мой брат Георгий, облюбовав её, превратил в крепость и возвел бруствер. Из огромной еловой лапы сделал себе большой лук и крупные боевые стрелы. Из пуль выплавил на костре свинец, а латунные оболочки насадил на головки стрел. У него получился боевой лук, английский лонгбоу, при сильном натяжении тетивы мог убить человека. Днями брат просиживал за бруствером, искал цель и примеривался, куда пустить стрелу, вызывая беспокойство мамы.

Каждому своё время. У иных девушек зрелость пришлась на оккупацию, и блистательность иных немецких офицеров не всегда была в пользу русских. С уходом немцев в поселках остались по одному-двум немецким отпрыскам. Мальчишки терзали их, не прекращая щебетать Фриц, Фриц, Фриц. Угомонить их не могли ни родители, ни учителя. Мамам этих отпрысков оставалось лишь одно: при первой же возможности забрать детей и уехать в большой город или на дальнюю стройку, где нация как большой плавильный котел вбирала в себя и перемешивала всех детей к их общему благу. Таких новорожденных страна Советов насчитала 100 тысяч, Франция вдвое больше 200 тысяч, Норвегия полтораста 150 тысяч. Среди них многим полюбившаяся певица норвежка Анни-Фрид Люнгстад группы АББА – дочь Альфреда Хаазе, сержанта оккупационных германских войск в Норвегии.


24. НЕМЕЦ ВОСПИТАТЕЛЬ

Брат так увлекся своей крепостью, боевым луком и позицией, что стал совершенно неуправляем. Чтобы мама не говорила ему, он уже с утра был на своей позиции и в обед сразу из-за стола срывался и бежал туда снова. Как-то мы с мамой вышли из дома на крыльцо, брат, возвышаясь над бруствером, с натянутым луком искал цель. Целясь в разные стороны, он в какой-то момент направил стелу и в нашу сторону. Мама, не говоря ни слова, быстро сошла с крыльца и пошла вниз по склону в Шалогу. Я окликнул её: “Мама, ты куда?” Она же не обернулась и не ответила. Я остался стоять на крыльце озадаченный странным поведением мамы. Такого невнимания к себе я от неё ещё не встречал.

Шло время, а я стоял на крылечке, не понимая, что происходит. Наконец, вижу, мама возвращается, поднимается в гору от Шалоги, а перед ней в шагах десяти от неё идет огромный немецкий солдат. Его тело выпирало из его солдатской формы, вываливаясь через её края в какие-то лямки. Таких крупных людей я еще не видел. Разве лишь позже по телевидению японских борцов сумо, но они толстяки, а этот немец был крупный, но вовсе не жирный толстяк. Немец бросил на меня злобный взгляд, но сразу отвёл его и продолжал глазами искать что-то ещё. Увидев брата, он обернулся к маме, качнул в сторону брата своей ручищей, как бы спросив, этот. Мама кивнула, и эта человеческая громадина направилась к моему брату. Брат же, увидев этого идущего к нему гиганта, застыл в ужасе, его лук упал за бруствер. Немец подошел к нему, одной рукой вытащил его за воротник из ямы, а ладонью другой руки захватил щиколотки сразу обеих его ног и поднял их. Брат в его руке повис вниз головой, визжал, извивался, дергался, пытаясь освободиться, но вырваться не смог, не тут-то было. Другой широкой лопатообразной рукой немец слегка хлопнул его два раза по заднему месту. Брат в страшном потрясении продолжал дергаться и вырываться, но не хватало сил. Подержав так, немец опустил брата, поставил на ноги, присел рядом с ним на корточки, сказал ему что-то тихо, указывая на маму и грозя пальцем, слушайся, мол, и ушел. В своем воображении мой брат видел себя воином с боевым луком, а теперь его вернули к тому, кем был он на самом деле – мальчиком 11 лет. Кого взрослый мужчина мог вот так одной пястью взять за обе щиколотки и подержать вниз головой.

В Шалоге немцы отдыхали лагерем, развернув его у природного фонтана, бьющего самотёком из-под земли. Как быстро и легко откликнулись они на просьбу чужой им женщины найти управу на сына, отбившегося от рук. Шутки ли ради, или намеренно, они отправили на воспитание её сына самого крупного солдата, наиболее внушительного для мальчика подростка? Немцы – народ деятельный, любят порядок, и поддерживают его во всем. Там, где порядок пошатнулся, они быстро его восстанавливают. У чуждой им русской женщины возникла проблема с сыном. Для них это непорядок, и они его устранили. Временами я задавался вопросом. Если бы мама обратилась в нашу воинскую часть с той же просьбой найти управу на её сына, отбившегося от рук, нашла бы она отклик? Оценивая это, склоняюсь, что нет, отклика бы не нашла.

В конгломерате рабочих поселков на берегах реки Луги немцы не воевали, они там отдыхали. Их лагерь отдыха для солдат, воевавших под Ленинградом, разместился в поселке Шалога у природного фонтана, бьющего из-под земли. По вечерам их лагерь сиял огнями электричества, играла музыка. Отдых возвращал солдат в их нормальное человеческое, состояние. Немецкие солдаты отдыхали и проучили русского подростка за непочтение к матери. Хоть я и пишу, всё как было, но мне многие не поверят. Вся наша отечественная литература отражала пламенную борьбу с оккупантами. Наша семья была сугубо гражданской, чуждой войне. Ищу поддержки, и вот нахожу такую поддержку у Игоря Горолевича, конечно же, против его воли в его повести «Женька. Война глазами юного партизана». Мальчик с папиросой во рту форсисто проходил мимо немецкого часового на мосту. Немец гневно вырвал у него изо рта папироску, поддал ему ногой под зад и после долго ругался, изливая злобу, что зелёная молодежь курит.

Немцы исстари во всём поддерживали порядок. Случись рытвинка на дороге, они её немедля заделывали. Кто это делал? – Село, лежащее близ этого участка дороги. В каждом немецком селе демократично снизу выдвигался и избирался староста, ответственный за порядок в селе и вокруг него. Это нашло отражение и в советском фильме «Петр I». Царь путешествует по немецким княжествам, едет по ровному ухоженному шоссе, усыпанному красивым цветным песочком, ни ямки, ни рытвинки. По краям шоссе фруктовые деревья. За порядок и качество шоссе явно кто-то отвечал, и кто как не старосты соседних сёл. Как это не походило на систему советских партийных начальников, спускаемых сверху, целиком привязанных к партийным верхам и исполняемых людьми разве лишь под большим нажимом сверху. Это стремление немцев к порядку заметил еще мальчиком и мой коллега по университету Алиев Исмаил Шахбаз оглы. Много позже он рассказал, как в азербайджанское село в ходе войны пригнали пленных немцев и поселили на сельской улице, пыльной и грязной. Что сделали пленные? – После дневной работы они очистили улицу. По её краю камнями выложили тротуар и к нему от домов мостки. Грязная улица для них – непорядок. Они были там временно, но жить в непорядке не могли, и они его устранили.

До чего же переменился мой брат, от увлечения боевым луком не осталось и следа, он разом повзрослел. Мама, наконец-то, могла серьезно поговорить с ним. Как ей трудно каждый день искать, чем накормить семью, и что бы случилось, если б он в кого-то пустил стрелу. Брат вовлекся в заботу о семье, и сам задумался, как семье выживать, чем питаться. Пошел в школу, что открыл в поселке Скобельцыно пожилой немец предприниматель. Школьники звали его дед. Детей в школу дед привлек тем, что в тяжелое военное время школьники получали там питание и пайку хлеба домой. Его предприятием был лесопильный завод. Дед завёз станки, построил складские помещения, ж.-д. ветку от них на магистральный ж.-д. путь и задействовал свой завод.

Открыл при заводе начальную школу, набрал учителей. Средства на школу дед видно брал от своего предприятия. Ни раньше, ни позже в поселке Скобельцыно не было школ. Здание для школы он выбрал вблизи своей лесопилки и ж.-д. моста, отремонтировал и привел в порядок бесхозное здание. Выбор места для школы не исключал и другого смысла, который предупреждал советскую авиацию: не бомбите мост и завод, здесь рядом школа и ваши дети. Летом, когда в школе не было детей, при бомбежке моста взрывом мощной бомбы в школе выдуло все стекла. Для работы в школе дед нашёл русских учителей и православного священника. За озорство не исключалось и физическое наказание: стоять спиной к классу на коленях в ящике с горохом. Школа бесплатно снабдила детей учебниками и книгами, одну из них я нашёл позже у нас на чердаке и читал её. Она была нацелена на созидательный труд, не отвлеченная по содержанию и совсем не развлекательная. Она не походила на наши буквари, учебники и детские книги. Наши авторы и учителя не ценят созидательное направление в обучении детей. Они сказали бы об этой книге, она не детского содержания. Книга описывала, в какой сезон какая работа делается, когда и как сеют рожь и пшеницу, какие сажают овощи. Какие ягоды и плоды, когда созревают. Как по народным приметам узнать погоду на следующий день. Когда в каких местах, какая рыба, и на какую приманку ловится. Книга давала практические знания на всякий день и всякий случай.


25. ВЕСТОЧКА ОТ ОТЦА

Поздней осенью 1941-го пришла весточка от отца, подросток инвалид из их компании вернулся в деревню Ситенка лесами и принёс записку от отца. Отец беспокоился о нас, чем питаемся. До войны единственные деньги мама получала лишь с заработка отца на стройке. Оказалось, что компания сельских мужиков, с кем отец перед вступлением немцев пешком уходил на Восток, удаляясь от фронта и немцев, не успела уйти далеко. Они ещё не пересекли реку Волхов, как моторизованные части немцев обошли их, и они оказались в окружении, на территории, занятой немцами. Сейчас он в деревне Черная на Новгородчине Батецкого района, примерно в 50 – 60 км от нас. Он может дать нам два мешка пшеницы, но сам доставить её не может. Хорошо, если б мама нашлась, как забрать зерно. Немцы не чикаются с мужиками, которые шастают по дорогам и ещё с хлебом, снабжая партизан. Встретив такого мужика вне деревни, да в комендантский час, они без выяснения причин хватают его и отправляют в концлагерь, откуда возврата нет. Для них он партизан или связник. Население строго предупреждено об этом. Вот немецкое объявление в деревне Замостье Ленинградской области: “Передвижение по дорогам … лицам мужского пола в возрасте от 17 до 50 лет строго воспрещается”. К женщинам и детям немцы снисходительны. За 2 – 3 дня можно дойти пешком, ночуя в деревнях, где не откажут путнику. Отец обещал хлеб, в чем мы остро нуждались и мама с сыном Георгием по свежему снегу, прихватив санки, отправилась в этот опасный путь.

Они двигались, избегая немцев, лесными дорогами и тропами от деревни к деревне. Иной раз ночь заставала их в пути на лесной тропе, лес издавал жуткие пугающие звуки, ухали филины. Несколько дней я оставался в доме один в тревожном ожидании, вернутся ли они. Временами задумывался, что если не вернутся, что я буду делать, и чувство жуткой безысходности наполняло меня. Какое же было облегчение и радость, когда на 5-ый день они вернулись! Живы-здоровы! Привезли на санках два мешка пшеницы, по тому времени клад! Мамочка же была крайне раздражена, она увидела мужа, которого приютила там другая сельская женщина.

Немцы проводили фильтрацию деревень, которые оказались в их тылу. Всех пришельцев задерживали и отправляли в концлагерь. В деревне, где застряли наши мужики, уже знали об этом и сочувствовали им. Россия в начале 20-го века после гражданской войны – страна вдов, и деревенские вдовы нашлись, как спасти от неминуемой гибели наших незадачливых мужиков. Они взяли их в свои дома и объявили своими мужьями. Деревенских мужиков, связанных семьей, немцы не трогали, искали красноармейцев, отставших от своих частей и комиссаров, формирующих партизанские отряды. Никто из наших мужиков на них не походил. Достаточно было взглянуть в лицо сельского мужика, на его рабочие руки, как то и другое отпадало. Вырывать из сельской общины мужиков, связанных семьей, немцы избегали.

Тяжелый выбор выпал моему отцу, тихо отсидеться с вдовой, не подавая о себе вестей и не раскрывая своего положения, или позаботиться о своей семье, которая раньше жила на его зарплату. Что там с его семьей, чем питается, не голодает ли? Он и приютившая его вдова собрали добрый урожай пшеницы, могут поделиться. Возможно, он мог бы рискнуть и отвезти часть зерна к своей семье, которую вынужденно покинул. Но отпустит ли его вдова? Да еще с зерном? Не в его нравах быть вероломным. Эта деревенская вдова, его спасительница, взяла его к себе как мужа и видно не желает отпускать. Понимает, если теперь его отпустит, да еще с зерном, то вернется ли он к ней? Нет, пусть та его жена сама приедет забрать зерно, пусть увидит, что её муж теперь уже не с ней. Уйди он без зерна, чем бы он тогда накормил свою семью? Если в пути немцы его не схватят, то появление его в многолюдном поселке под контролем немцев, вызовет у них вопросы. И чем это кончится? Отправкой на трудовые работы в Германию или службой на немецкую армию? Всего этого он избегал, оставаясь в глухой деревне.

Перед папочкой был трудный выбор, дать ли знать своей семье, где он и что с ним, либо рисковать гибелью от голода его семьи. Снабдить ли семью питанием или затаиться, не раскрывая своей гордой жене своего положения? Он выбрал первое, чтобы его семья пережила это трудное время, а что его гордая жена примет его положение как измену и не простит ему, отошло для него на задний план. Мамочка ему не простила и как же легко понимала и прощала перипетии его судьбы её младшая сестра Маша. Как светлы были их лица, когда они встречались. Как же мой папочка прошел мимо девичьей любви этой славной девушки, как сладко могла бы сложиться их совместная жизнь. Ко времени его женитьбы она была ещё малышкой. Как и когда и родилось это её раннее чувство? Не тогда ли, когда он юношей в свои 18-20 лет играл по выходным дням на баяне, и Машенька, еще девочкой, по-своему испытала чары этой игры? Не потому ли, что Машенька по малости лет, когда их семья жила в Петербурге, не училась в женской гимназии, не пела под фортепьяно, и не готовили её в жены молодым буржуа? Её не коснулось, что выпало её старшей сестре, моей мамочке.

Учёба в женской гимназии привила моей мамочке завышенные требования к окружающим и к её будущему мужу. Бабушка, её мама, сосватала ей лучшего из деревенских парней, но мама так и не сжилась с тем, что она теперь не горожанка и её жених не буржуа. Не сказала себе твердо, она теперь сельская жительница, и её счастье в том, чтобы красить жизнь окружающим и в первую очередь данному ей судьбой успешному парню, кто много взял от природы и многое может. Почему бы не видеть его умелые руки, и красоту всего, чего бы они ни касались? Как из его рук выпорхнул красивый семейный дом, рифленые двери, обшивка стен и потолка, мебель, столы и стулья.

Когда мамочка решилась на замужество, ей не хватило воли и разума внушить себе твердо и навсегда: Жребий пал, теперь она не горожанка, и сделает все, чтобы её семейная жизнь с мужем была счастлива. Счастлив ли человек или несчастлив, во многом определяется его настроем. Традиционный церковный брак настраивал волю и разум жениха и невесты на их совместную жизнь до конца, пока смерть не разлучит их. Большевики же, ломая уклад народной жизни, не оставили народу и моим родителям торжеств и таинств церковного брака. Все мужики, что вместе с моим папой уходили на Восток и кого спасли от немецких концлагерей сельские вдовы, по возвращению Красной армии были призваны, отправлены на фронт и воевали чуть более года. Тех, кому под 40 лет, в конце войны в атаку под шквальный огонь противника не бросали. Они остались живы и после войны вернулись в свои родные места и семьи. Их жены приняли их, какие они есть, а военные прегрешения – это же грязь войны. Что мужа укрыла от концлагеря в своем доме чужая вдова, не оттолкнуло их жен, они простили им это прегрешение, только не наша гордая мамочка. Она не списала прегрешение мужа на грязь войны и отвергла его, когда под конец войны он вернулся в свой дом, в своё гнездо, к своей жене и детям.


26. НЕМЕЦКИЕ ПРОМЫШЛЕННИКИ

Вслед за немецкой армией шли немецкие промышленники. Уже в 1941 под защитой армии они стали осваивать занятые территории. В поселке Тосики около железной дороги открылось предприятие по заготовке и переработке леса. Хозяин этой лесопилки пожилой немец проложил от неё рельсовый путь, выходящий на железнодорожную магистраль. Открыл близ неё школу. Ни раньше, ни позже в поселках на левом берегу реки Луга против станции Толмачево школ не было. Хозяином школы был дед, дети, ссорясь меж собой, пугали дедом друг друга, что пожалуются ему. Привлекая детей в школу, дед наладил в ней питание и выдавал детям на дом столь нужную им тогда пайку хлеба. Нашлись русские учителя и православный священник, который вел в школе закон божий. Всех учеников дед снабдил учебником на русском языке. Много позже на чердаке дома я нашел тот немецкий учебник, по которому учился мой брат.

Это была маленькая энциклопедия крестьянской жизни на русском языке в убористом шрифте, много больше и плотнее нашего букваря. В нем были собраны народные приметы, как по ним определить погоду на предстоящий день. Какие месяцы и дни, отводятся для каждого вида полевых работ и сельских промыслов? Где, в какой сезон, в какую погоду, в каких местах, на какую приманку, какая рыба ловится и многое другое. Обнаружив эту книгу на чердаке, я стал ворошить там и все прочее. Нашел пачку школьных тетрадей моего старшего брата Евгения, аккуратно перевязанную тесемкой. Заглянул внутрь тетрадей и там 5, 5 и 5. Скучно показалось мне, стал искать другие оценки и не нашел. Мама явно гордилась своим первенцем, исключительно успешным учеником, и хранила следы его школьных успехов.

Для группы немецких солдат, охранявших лесопильный завод и расположенный рядом железнодорожный мост, дед открыл клуб, где вечерами шли фильмы. Дети со всей округи сбегались смотреть эти фильмы, и немцы не прогоняли их. В зале стояли длинные скамейки, немцы садились по центру в первых рядах перед экраном, а крайние слева и справа от экрана и все задние ряды заполняла русская разновозрастная ребятня. Фильмов о войне не было, лишь киножурнал с краткой сводкой военных действий. Все фильмы схожего содержания. Нарядные тети и дяди в роскошных апартаментах ведут долгие разговоры меж собой видно о любви, о её перипетиях. Эти немцы не желали войны и, вовлеченные в неё не по воле, искали и находили возможность, отрешиться от неё. Тоскуя по дому, они на краткое время окунались в фильмах в желанную им мирную жизнь.

Наша русская малышня, заполнявшая зал, видно тоже помогала им отрешиться от войны. Дед, хозяин школы и лесопилки, соединил в своем лице два направления, две заботы о своей великой Германии. С одной стороны он поставлял Германии нужную ей продукцию, а с другой создавал на оккупированной территории нужный ей социум. Прививал детям религиозную культуру и послушание властям, обучал грамоте и, подкармливая их, помогал им почувствовать заботу о них немецкого государства, настраивал их на будущий труд ради семьи и во имя Рейха. Школу он содержал, надо думать, на средства своего предприятия.

Немцы крепко связаны социумом, умеют улаживать конфликты, любят порядок и не допускают краж и разлада. Стараются лучше работать и согласовывают меж собой цели, действуя в одном направлении. Военная охрана оберегала близлежащий ж.-д. мост и рядом с ним лесопильный завод. В этом совмещении целей – экономия средств. Знает ли кто, чтоб Россия совмещала охрану гражданского завода и режимного объекта? Немцы – умеренные социалисты, не левацкого коммунизма, а европейского социализма – синонима справедливости, как сработал, так и получи. В XX веке все властные режимы Европы приняли социализм, варьируя его формы от коммунизма до нацизма. Наш великий физиолог академик Иван Павлов открыто называл советскую власть фашистской. ЧК изъяла у него золотые медали и Нобелевскую премию, обвинив его в укрытии этих ценностей от государства. Сталина подзуживали: опять этот Павлов ругает советскую власть. Как это терпеть? Сталин же ценил не слова, а дело, и с этим у Павлова всё было в порядке.

В отличие от Ленина, немцы не сортировали людей по признаку классовой принадлежности и сохранили межклассовое сплочение, где каждый класс выполнял нужную государству функцию. Не нагнетали революционный раздор. Левацкое движение коммунистов спартаковцев Карла Либкнехта и Розы Люксембург, инспирированное большевиками, рейхсвер легко и быстро подавил при малых жертвах. Рейхсвер – это 100-тысячный остаток немецких войск после капитуляции Германии 11 ноября 1918. Даже восставшие матросы Киля не поддержали спартаковцев, отвергнув раздор нации ради безликого коммунизма. К началу XX века немцы, как все народы Европы приняли социализм как норму справедливости: каждому по труду, сколько сработал, столько и получи. Бывший германский император Вильгельм II-ой и одновременно король Пруссии 9 ноября 1918 бежал в Нидерланды. Германия стала демократической республикой с президентом эсдеком Фрицем Эбертом. Зачаток раскола армии немцы сообща не допустили, отвергнув гражданскую войну на немецкой земле. Командующий сухопутными войсками генерал Ханс фон Сект отверг её решительно и бесповоротно: “Рейхсвер не стреляет в рейхсвер!”

Немецкая оккупация началась с расклейки объявлений, которые угрожали за каждого убитого немецкого солдата расстрелять 10 заложников. Что значило это для бойких подростков и девушек, которые уже вырастали из детства и первыми бы оказались в числе заложников? Также и для мужчин старшего возраста, не попавших в Красную армию по первому призыву, кому быстрый приход немцев стал неожиданностью? Стоило ли этим дееспособным людям ждать, когда за убитого немца их схватят и расстреляют? Все эти сильные бойкие люди, не обремененные малыми детьми, ушли из-под контроля немцев вглубь леса, вырыли там себе землянки и сплотились в партизанские отряды. Пищу поначалу брали в селах у крестьян, выходя к ним ночью. Селяне принимали их неоднозначно, не знали, что за люди приходили к ним ночью. Говорят, партизаны, а кто их знает, возможно, и просто грабители, на лицах не написано. Со временем ночные выходы партизан в деревни прервались. Их снабжение переняла Москва, установив с ними радиосвязь. Самолеты ночью сбрасывали им оружие, взрывчатку, продовольствие, теплую одежду, другую амуницию и инструкторов, как воевать в тылу врага. Партизаны по ночам подрывали железнодорожные пути, валили столбы и резали провода телеграфной связи. Печи в землянках топили тоже по ночам, днем их дымок засек бы постоянно висевший в небе немецкий самолет разведчик Focke-Wulf, и по квадрату их расположения последовал бы артиллерийский или авиаудар. Этот двухфюзеляжный самолет называли рамой, с земли он виделся как парящая в небе рама.


27. МАМА НА РЕМОНТЕ ЛИНИЙ СВЯЗИ И Ж.-Д. ПУТЕЙ

Нападения на немцев, на их ж.-д. пути и линии связи партизаны совершали тоже ночью. Развинчивали рельсы и скатывали их по откосу вниз. Перерезали телефонную и телеграфную связь, пилили и валили деревянные столбы этой связи. Срезали провода, затаскивали их в лес, резали и запутывали их, наматывали вокруг деревьев, затрудняя повторное их использование. Выставленную немцами ночную охрану путей и линий связи на участках меж населенных пунктов партизаны уничтожали. По утрам железную дорогу и линии телесвязи приходилось восстанавливать заново. Для этого немцы собрали оставшихся в их тылу женщин, обремененных малыми детьми, в том числе и мою маму. Взяли их на учет, включили в ремонтные бригады, строго предупредив от саботажа. При активности партизан женщины этих бригад по утрам являлись к месту сбора, и оттуда под конвоем их доставляли на место очередной работы. Когда женщины уставали и позволяли себе расслабиться, присесть и отдохнуть, конвоир довольно быстро поднимал их, покрикивая: "Arbeiten, arbeiten!" – работать, работать! Под конец рабочего дня для сохранения сил каждой работнице выдавали по буханке черного хлеба. Эти буханки были около килограмма весом, плотно обтянутые тонкой вощеной бумагой. Выпекался он не из чистой муки, а с протертой растительной добавкой. Утрируя, о нём говорили, он с опилками, но таким же хлебом питались и немецкие солдаты.

Мама возвращалась домой к вечеру в одно и то же время. Затапливала печь, заливала в чугунок воду, сыпала туда муку и добавляла немного соли. Все это размешивала и ставила в печку. Эти её простые действия я наблюдал каждый день и однажды я их повторил. Прямо к её приходу я затопил печь и сделал все это сам, а когда она вернулась, получил выговор. Возвращаясь, она издали увидела дым из трубы, очень испугалась, как бы я не устроил пожар. Как я её ни уговаривал, что затопив печь, я сидел прямо перед нею и смотрел, чтоб ни один уголек не выпал из печи наружу. Мама осталась непреклонна и запретила мне зажигать печь. Предпочла все делать сама и напрасно.

Дети, как и взрослые, могут быть рассеянны, упустить из виду или что-то забыть, особенно когда играют и развлекаются в компаниях. Они же бывают предельно собраны, аккуратны, и сосредоточенны, если только сознают важность и ответственность своего дела и когда их никто не отвлекает. Многие дети военных лет это наглядно показали. Часто они делали то, чего не способны были сделать взрослые. Ребенка надо лишь предупредить о возможных опасностях, объяснить, что может случиться в результате неосторожных действий, и он уже сам сделает все, как надо. Ему важно знать, что может его отвлечь, чтобы следил за собой и не отвлекался. Ребенок – это  струна, чутко ловит он все интонации и опасения взрослых и действует в согласии с ними. Война – пора лишений. Одежду можно донашивать старую, а вот с пищей – большая проблема. Нас спасал приусадебный участок, он давал нам картофель, овощи, ягоды. Пшеницей нас снабдил папочка.


28. БРАТ КОРМИТ СЕМЬЮ

Наш стол разнообразили грибы и ягоды, лесные и садовые. За лесными ягодами и грибами мама и брат ходили украдкой от немцев в лес, когда их в доме не было. В период оккупации в лес ходить было опасно. Немцы могли прочесывать лес в поисках партизан. Маму и брата в лесу могли принять за партизанских связников. Расправа в военное время не заставила бы себя ждать, могла быть очень короткой и свершиться на месте. Я оставался в доме один в тревожном ожидании, вернутся ли они. Что если мама и брат не вернутся? Что я буду делать? И чувство крайней безысходности овладевало мною. Но они возвращались с корзинами грибов и ягод, и в доме воцарялся большой праздник.

Мы, дети, часто слышали, как мама сокрушалась: “Чем накормить семью?”. В первую же военную зиму брат Георгий в свои 11 лет, не по годам повзрослевший, перенял на себя заботу мамы, чем накормить семью. Он задумался и стал поначалу на заячьих тропах ставить петли. Такое ненадежное дело принесло ему однажды успех, он приволок из леса большого замороженного зайца русака. Мама его освежевала, вымочила и приготовила жаркое. Как же мы тогда вкусно поели!

Приближалась встреча Нового 1942 года – время наряжать ёлку, первую в условиях войны. Мама где-то прочла объявление, требовались новогодние игрушки и украшения для ёлки, указывался дом в Шалоге. Тому, кто их принесет, обещали взамен большой новогодний калач. В обычное время калач или сдобная булка мало что значит, а тогда о белом хлебе мы забыли и не вспоминали. О сдобренной булке можно было разве лишь помечтать, особенно маме, озабоченной изо дня в день, чем накормить семью. Население приняло немцев как врагов, но когда нечем питаться, приходилось брать пищу и от них. Война и лишения не оставили желания наряжать ёлку и встречать с нею Новый год. Мама достала коробку, где хранились елочные игрушки, лампы, гирлянды, мишура, звезды и блестки, перебрала их и привела в порядок. Уложила всё это снова в коробку и понесла её по месту требования. Там её встретил немец, одобрил игрушки, wundersch;n, и вручил ей на самом деле большой на килограмм или полтора роскошный и сдобренный яствами новогодний калач. Он как ничто иное радовал нас и скрасил нам встречу Нового года еще до того, как наступило 1 января 1942.

Причитания мамы, чем накормить семью, передались и брату. Он стал ставить петли на заячьих тропах, и однажды приволок из леса крупного зайца русака. На этом он не успокоился. Из жесткой углеродистой железной проволоки он стал отбивать и вытачивать рыболовные крючки. Сделать такой крючок с бородкой из железной углеродистой проволоки дело очень трудное и кропотливое. Как только ему хватило терпения! Бородка требовала особой заботы, сначала он долго отбивал проволоку, делая её конец плоским, после аккуратно надрубал бородку зубилом. Из конского волоса сплёл леску. В устьях ручьев капал вьюнов с илистого дна, и насаживал их на крючок жерлиц как приманку. В этом он имел большой успех, и каждое утром зимой у нас в доме появлялась большая связка крупных жирных налимов.

Однажды он отправился за вьюнами и взял меня. Мы подошли к устью Чернецкого ручья, которое под порожистым быстрым сбросом его в реку не промерзло. Там под нависавшим над берегом дерном брат прятал большую совковую лопату. Он достал её, поддел ею илистый песок со дна реки под устьем ручья и эту песчано-илистую жижу вывалил на лед. Тут же завертелся тонкой длинной змейкой вьюн. Вывалив на лед несколько таких черпаков, он быстро набрал в судок десяток вьюнов, сунул лопату обратно под дерн береговой кромки, и мы пошли домой. Брат взял меня с собой видно, желая показать, что эту работу в дневное время мог бы проделать и я. Мне ж тогда едва ль исполнилось 5 лет, и я его намека не понял. Сказать мне прямо об этом брат не решился, по деликатности или из опасения, что мама его отругает. Ему, мальчику 11 лет, было тогда очень трудно, он мало спал. Поздно вечером в сумерки на реке ставил жерлицы, и рано утром в сумерки забирал свой улов.

Выходя в темные зимние сумерки на реку и возвращаясь с неё, он отчасти затрагивал комендантский час, и мы тревожились за него. К реке и от реки домой он шёл через Шалогу, где размещался лагерь отдыха немецких солдат, воевавших на подступах к Ленинграду. Охранявшие лагерь часовые всякое могли подумать, когда к их казармам со стороны реки приближалась темная фигура, мало различимая в зимних сумерках. Не партизан ли? Вот-вот бросит гранату в окно казармы! Тем не менее, брата ни разу не обстреляли и не задержали. Его малоразличимая фигура в темных зимних сумерках не вызывала подозрений? Чем это объяснить? Не тем ли, что солдаты, снятые с фронта, в лагере отдыхали, и часовые, заметив мальчика, уходившего в сумерки на реку с жерлицами, пешней и вьюнами в судке, предупреждали о нем тех, кто их сменял?

Избегая эксцесса, часовые видно говорили тем, кто их сменял: “Der Knabe ging vorbei zum Fluss um Fische zufangen. Wann er wird zur;ckkehren, schie; du zuf;llig ihn nicht. Er geht so jeden Abend zum Fluss um die Haken mit dem K;der unter dem Eis auf Nacht zulassen. Am fr;hen morgen wird er wieder gehen um Fische abzuholen”. Немцев крепко связал социум общего уважения к труду. Каждый у них знал своё дело. Все вместе любили порядок и уважали честный труд. Мальчик, который трудится, ловит рыбу и тем кормит свою семью, вызывал у них общее одобрение. Он у них был как свой и в его заботе о семье прощали ему мелкие нарушения комендантского часа. Чего они не любили – это краж и шумного озорства в школе, за что наказывали. Кражи разваливают совместный труд людей, ведущий к общей цели. Под стать воровству разгильдяйство. Ныне наши молодые люди едут на авто в лес, на речку или озеро. Как же им там без шашлычка на костре? Не выпить, не покурить? Там они пьют и курят. От оброненной искры или окурка запалится лес. Сколько сил бросит страна, чтоб погасить пожар! Лес горит ещё и потому, что он ничей. Отдай лес людям, и они станут его охранять, как это сделали финны, о лесных пожарах у них не слышно. Горят не только леса, горят склады, товар и тара. Курящий работник – большая опасность. Вот он шмыгнул на склад тары, чтоб там незаметно покурить. Его ищут, он слышит и спешит, и его окурок летит невесть куда! Терпимость русских к курящим виновникам пожаров наносит стране неисчислимый ущерб и отставание от стран Запада и Востока.

Русские работают вполсилы, другая половина их сил уходит на трения и противоборства с хаосом воровства, обмана, приписок и разгильдяйства. На эту вялотекущую войну в обществе власть долго не обращала внимания, пока Сталин в 1943 ради победы в войне, не покончил с этим злом. Воров, разгильдяев, хулиганов он отправил в лагеря, что сказалось слаженной работой остальных и выпуском качественного вооружения. Своё техническое отставание страна Советов оправдывала наследием прошлого, что настойчиво опровергала история. В 1855-м в Японии волны цунами разбили фрегат Диана посланника России вице-адмирала Ефима Путятина. Для возвращения домой он строил себе из дерева шхуну, назвав её Хэда именем деревни, где строил. Японцы подвозили ему материал и одновременно учились у него мастерству как строить корабль из дерева.

После 200 лет самоизоляции Япония в 1854 – 1858 годах открыла свои порты кораблям Америки, Англии, Франции, России и заключила с ними договора о дружбе и торговле. Не прошло 50 лет, как начиная с нуля, умея строить лишь деревянный корабль, Япония возвела свои сталелитейные заводы. Из листовой стали построила современный военный флот и в 1904–1905 годах разгромила флот европейской России. В нашей отечественной истории царь Петр I тоже, начинал с нуля, построил морской флот и одержал на Балтике первые блистательные победы. Всякий народ может прогрессировать быстро, если не впадёт в лень и разврат. Пока полон сил, шагай навстречу будущему!


29. КТО БУДЕТ МОЛОТЬ МУКУ?

От мега событий января 1943 вернемся к мини событиям нашей семейной жизни. Став учеником немецкой школы, брат зимой темными вечерами шёл на реку и ставил жерлицы, рано утром тоже затемно шел собирать с них улов и через час приносил домой связку жирных налимов. Мама тут же их жарила, мы завтракали, она шла к месту сбора работниц, мобилизованных немцами, а брат в школу. Папочка снабдил нас пшеницей, и мама говорила моему брату: “К моему приходу намолоть муки!” Не успевала она отвернуться, как брат тут же мне: “Слышал? Намолоть обязательно! А то приведу деда, и он накажет тебя!” Дед – это немецкий промышленник, хозяин лесопильного завода. Он содержал школу, где учился брат. Его именем учителя пугали детей, дети пугали друг друга, а брат его именем пугал еще и меня. Не очень-то я верил, что брат приведет деда, чтобы наказать меня. Но общий суеверный трепет, связанный с именем деда, передавался и мне.

Меж тем, пугать меня было незачем. У нас была красивая цветом под дуб с фигурной отделкой, удобная в обращении кофейная мельница, подарок маме от бабушки, раритет дореволюционных времен. Вращать её длинную ручку было легко и приятно. Я на целый день оставался в доме один, и мельница была моей любимой игрушкой. Когда я сыпал в её воронку зерна пшеницы и вращал ручку, мельница издавала приятный хруст зерна, который мне очень нравился. Поэтому к возвращению мамы дело было сделано, мука готова. Мама, видно, не догадывалась или не желала вникать, что её поручения выполнялись мною, ибо день за днем повторялось одно и то же. Утром мама поручала брату как старшему, чтоб он намолол муки, а брат тут же возле неё перепоручал это дело мне: “Слышал? Намолоть обязательно!”

Сейчас трудно даже представить 10-летнего мальчика, который рано встает, поздно ложиться и целый день мечется между делом и учебой, при этом всегда неутомимый, бодренький и веселый, будто и не устает. Ранней весной в безморозные дни, когда в доме не было немцев, он выходил в лес, надрезал кору берез и вдавливал в них железные лотки, ставил под ними банки, куда по лоткам капля за каплей скатывался березовый сок. Ближе к лету сквозь облака все чаще прорывались первые лучи солнца, и мама ставила на облитые солнцем подоконники смоченные влагой семена овощей в блюдцах, прикрыв их сверху тканью. Семена прорастали, а в мае брат, как самый сильный в семье, копал огород, и все мы вместе сажали овощи и картошку. Когда в доме поселялись немцы, они занимали комнаты, облитые солнцем, и  мы ограничивались лишь посадкой картошки. В мае брат, как самый сильный в семье, вскапывал огород, и все мы сажали картошку и овощи.

Мама возвращалась с работы обычно в одно и то же время, затапливала печь, заливала в чугунок воду, сыпала туда муку и немного соли, все это размешивала и ставила в печку. Эти её действия, повторявшиеся изо дня в день, склонили меня к тому, что прямо к её приходу я затопил печь и сделал все это сам. Но когда она вернулась, я получил выговор. Возвращаясь, она еще по дороге увидела дым из трубы, и очень испугалась, как бы я не устроил пожар. Как я её ни уговаривал, что затопив печь, я сидел прямо перед нею и смотрел, чтоб ни один уголек не выпал наружу, мама запретила мне делать это. Предпочла всё делать сама, и напрасно. Дети, как и взрослые, могут быть рассеянны, упустить из виду или забыть что-то важное, особенно когда играют или развлекаются в компаниях. Они же могут быть предельно собраны, сосредоточенны, осторожны и аккуратны, когда никто и ничто их не отвлекает. Ребенка надо лишь строго предупредить о возможных опасностях, объяснить, что может случиться в результате неосторожных действий, и он уже сам сделает все, как надо. Ребенок – это струна, которая улавливает интонации и опасения взрослых, вбирает их в себя и действует в соответствии с ними.

После войны я тоже стал рыбачить, не так успешно, как брат, и раз за разом убеждался, рыбалка – дело ненадежное, можно вернуться с уловом, а чаще без него. Летом, проезжая на лодке мимо места, где брат зимой в военное время ставил жерлицы и всегда возвращался с уловом, я смотрел на невысокие вертикально срезанные берега из серого илистого суглинка. Ниже водной поверхности выстроились полосой вдоль берега темные пятна. Я приблизился и увидел в них небольшого диаметра промытые водой полости, будто норы. Решил их обследовать, причалил к берегу, разулся, закатал брюки и зашел в воду. Диаметром эти норы были менее ширины моей ладони. Сложив ладонь узкой трубочкой, я затолкал её в первую же полость и кончиками пальцев коснулся там слизистой морды невероятно скользкой рыбы. Она оказалась моей пленницей, сидела в узкой норе, выход из которой я перекрыл рукой. Только вот задача, как взять её рукой? Узость норы до боли стискивала мне ладонь в трубочку и не позволяла её расправить, чтоб взять ею рыбу. Касаясь её морды, я выводил ладонь из норы и потревоженная рыба сама шла за моей рукой, касаясь кончиков моих сдвинутых плотно пальцев. Выводя свернутую трубкой ладонь из норы, я пытался осторожно её развернуть, чтоб захватить рыбу. Тут она сильно и резко изогнулась и ушла, скользнув по руке.

Если б у меня был сачок! Я перекрыл бы им нору, и потревоженная рыба вырвалась бы прямо в этот мой сачок, но сачка у меня не было. Проверив соседние норы, почти в каждой я нащупывал таких же рыб, и все они были моими пленницами, пока моя рука перекрывала им выход из норы. Но выводя из норы свернутую трубкой ладонь, сдавленную стенками норы, пытаясь расправить сдвинутые вместе пальцы, я всех рыб упускал, когда развертывал ладонь, чтоб захватить ею рыбу. Все рыбы обыграли меня! Какой же я неумеха! Не удержал ни одной. Выводя свернутую ладонь из очередной норы, и уже заранее знал, что меня ждёт неуспех. Что это была за рыба? Думаю, что это были налимы, каких ловил мой брат. При выводе рыб из норы они так сильно взбивали воду, заполняя её мелкими пузырьками пустот, которые придавали воде белесый цвет. Рыбу я так и не разглядел. Видел только её общий темный цвет под взбитой ею водой с белыми пузырьками пустот. Рука успевала почувствовать её круглое плотное сильное тело под слоем слизи. Рыба выскальзывала из моих рук, и не было никакой возможности её удержать.


30. ВЫСТУПЛЕНИЕ ПЛЕНЕННОГО ГЕНЕРАЛА ВЛАСОВА

Как-то летом 1943 немцы стали быстро обходить дома жителей поселка и сгонять всех на площадь лесопильного завода. Там собралась большая толпа, которая долго стояла и ждала, пока подойдут другие. В какой-то момент открылись большие ворота склада, где в глубине хранились доски, еще сырые после распиловки. Людей загнали в этот склад и закрыли ворота на засов. Никто не знал, чего ждут. Кто-то разместился в глубине склада на досках, а иные как вошли, так и стояли большой толпой посреди склада.

В том томительном ожидании вдруг раздался вопль женщины: "Что они с нами сделают? Сейчас они подожгут сарай, и все мы сгорим!" Люди заволновались, и я был слишком мал, чтоб понять весь вздор этого вопля. Зачем немцам сжигать склад пиломатериалов, готовых к отправке в Германию? Этот вопрос у меня не возник и вопль женщины заставил меня задуматься, что будем делать, если сарай подожгут. Я заметил большую щель под воротами склада, через неё я мог выползти наружу и мышью шмыгнуть в сторону и вдоль боковой стенки склада вниз к реке. Конечно, если заметят, будут стрелять, но можно и ускользнуть. Только что я без мамы, она через эту щель не пролезет. Вопль женщины в те тревожные дни объяснялся слухами о действиях немецких карателей, где-то немцы сожгли одну деревню вместе с людьми, где-то другую.

Вот ворота склада распахнулись и истомившихся людей выпустили на площадь, и без того сплошь заполненную людьми. Я стоял зажатый в толпе где-то между спин и ног и мало что видел, лишь временами в просветах между телами людей при качании толпы появлялись и исчезали боковые кромки крыш двух высоких двухэтажных деревянных зданий, обрамлявших площадь. Вся эта человеческая масса совершала колебания, и в какой-то момент я заметил ещё и край трибуны посреди площади. На трибуну поднялся худощавый человек и что-то говорил. Это был плененный генерал Андрей Власов. Под нависавшими сверху телами взрослых, я мало что слышал. Конечно же, он настраивал народ на борьбу с большевизмом, призывал примириться с Германией и не отстаивать ненавистную власть коммунистов и колхозный строй.

К тому времени Власов уже изложил свое кредо в открытом письме “Почему я стал на путь борьбы с большевизмом”, напечатанном 3 марта 1943 в оккупационной газете «Заря» под контролем немцев. В письме он признался: “Я видел, что война проигрывается по двум причинам: по нежеланию народа защищать власть большевиков с её системой грубого насилия, по безответственному руководству армией и по вмешательству в её действия больших и малых комиссаров”. Речь Власова была важна немцам на территориях, охваченных партизанским движением, но мало чем помогла им. Большей частью немцы сами вызвали массовый уход в партизаны молодого деятельного населения. Сразу по приходу немцы расклеили листовки, угрожая расстрелять 10 заложников за каждого убитого немецкого солдата, и 20 за офицера. Кто в первую очередь попал бы в заложники? Конечно ж, способные на такие дела подростки, юноши и девушки. Немцы хотели предупредить и напугать население, чтоб не нападали на их солдат, а получилось наоборот. Не дожидаясь расстрелов, вся молодёжь, не обремененная детьми подростки, ушли в леса. Вырыли там себе землянки и ночами стали нападать на немецких солдат, разбирать рельсовые пути и резать линии связи. Москва связалась с ними, стала снабжать их ночами по воздуху оружием, взрывчаткой и выслала подробные инструкции по подрыву эшелонов и мостов.

Жуткая судьба постигла генерала Власова! Командуя 20-й армией 2-го набора, он считался героем битвы за Москву. Его 20-я армия отбросила немцев, стоявших уже на ближайших подступах к Москве в 20 км от её границ в селе Красная Поляна. 8 декабря 1941 его 20 армия выдавила немцев из этого села и продолжила наступление, освобождая города Солнечногорск 12 декабря, и Волоколамск 20 декабря. К концу января 1942 его 20-я армия вышла в район Гжатска (ныне Гагарин). Зима стала союзницей русских, застывала смазка немецких автоматов и пулеметов, двигателей танков и машин, затрудняя их использование. Синтетический немецкий бензин, выработанный из угля и торфа, не годился для низких температур. При -36 градусах он застывал, а при -28 градусах его густые фракции не поступали в двигатель. Немецкий генерал Гюнтер Блюментрит писал: “Смазка застывала так, что затвор не открывался, а глицерина или специальных масел для низких температур не было. Без заблаговременного подогрева двигатель танка не заводился”.

20 апреля 1942 Власова назначили командующим 2-ой ударной армии, глубоко вошедшей в расположения противника в сторону Любани. Эта армия по нехватке собственных сил и слабой поддержке соседей уже висела в этом отсеченном положении, как результат начатой 7 января 1942-го непродуманной Любанской операции разблокировать Ленинград, не оценив сил своих и противника. Из членов Политбюро Ленинградский и Волховский фронт, как и всю оборону Ленинграда, в ту пору курировал Клим Ворошилов. С 15 февраля по 25 марта 1942 Ворошилов – представитель ВГК на Волховском фронте. Бездушно бросал солдат в атаки на верную смерть по льду Волхова на открытые огневые позиции немцев без малейшего вида на успех. После таких атак лёд Волхова во всю его ширь покрывался телами красноармейцев. Что толкало Ворошилова к такому бездушию? Не дефицит ли продуктов питания? Отправив на убой часть солдатских ртов, виделась возможность накормить остальных.

Немцы не раз перерезали коммуникации 2-ой ударной, оставляя её без питания и боеприпасов. Клим Ворошилов с 10 июля 1941 командовал Северо-Западным направлением, с 11 июля он в Ленинграде. Его теснила группа армий ГА «Север» маршала Риттера фон Лееба. Приграничные войска и склады вооружений Ворошилов неведомо как растерял и к августу 1941 фон Лееб превосходил Ворошилова по пехоте в 2,4 раза, по орудиям в 4 раза, по танкам в 1,2 раза. По самолетам почти в 10 раз и по минометам почти в 5 раз. К 20 августа немцы взяли Чудово, перекрыв прямую ж.-д. связь Ленинград – Москва. Теперь свои 29 дивизий ГА «Север» Риттер фон Лееб вёл прямо на Ленинград. На участке Петергоф – Урицк (Лигово) Лееб вышел в пригороды Ленинграда у Финского залива. К 6 сентября ему пришла директива Оберкомандо вермахта блокировать город, а танки и мотодивизии к 15 сентября отправить под Москву. Заняв город Петрокрепость в истоках Невы, фон Лееб 8 сентября выполнил последнее указание Берлина – замкнул Ленинград в кольцо блокады.

С началом войны Ленинградский военный округ преобразовался в Северный фронт генерала Маркиана Попова, а 23 августа 1941 разделился на два фронта, Ленинградский и Карельский. К Ленинградскому фронту 19 августа отошёл Балтфлот и ещё 2 армии, 8-я и 48-я. Командовать этим фронтом с 5 сентября 1941 поручили маршалу Климу Ворошилову. В свои 60 лет он чувствовал себя усталым и 9 сентября просил Ставку заменить его на этом посту более молодым, а 10 сентября лично повел в атаку морских пехотинцев. Иначе не мог представить себя в роли командующего фронтом. В тот же день на посту командующего фронтом его сменил Георгий Жуков.

Дефицит продовольствия – вечный спутник советской жизни, начиная с 1917. Он и в мирное время не находил своего разрешения, и обострялся в военное. Блокадный Ленинград вначале 1942-го умирал от голода, и даже солдатам в окопах паек урезали на 30%. Чем объяснить нещадные потери солдат вначале войны? Их восполняли новым набором солдат, благо было, где взять. Трудности были, чем накормить и чем вооружить солдат.


31. СУДЬБА ВТОРОЙ УДАРНОЙ АРМИИ

Жуткое фото 2-ой Ударной армии в июне 1942-го, которое в книге на первой странице, с надписью по-немецки: «Раненые русские в лесном лагере Волховского котла, на заднем плане оголенные стволы деревьев». Это фото дополняют сводки военной контрразведки – особых отделов НКВД к весне 1942: “Зам. нач. политотдела 46-й дивизии этой армии Зубов задержал бойца 57-й стрелковой бригады Афиногенова, который вырезал из трупа убитого красноармейца кусок мяса для питания. Будучи задержан, Афиногенов по дороге умер от истощения”. Положение, в каком оказалась 2-я Ударная армия, раскрывает и телеграмма от 21 июня 1942 в Генштаб и Военсовет страны: “Войска армии 3 недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет… – Власов. Зуев”. Иван Зуев – дивизионный комиссар 2-й ударной, член её военсовета. Он выводил раненых солдат 2-й Ударной из окружения через простреливаемый коридор смерти. Застрелился при угрозе пленения. 24 июня 1942 немцы замкнули 2-ую Ударную в кольцо окружения.

Прилетел последний самолёт для эвакуации командующего армией. Власов велел загрузить в него раненых и отдал приказ армии мелкими группами, скрытно двигаясь по лесу и обходя немцев, искать возможный выход из окружения, кто, где и как сможет. Власов не эвакуировался. Опасался ли расправы, что не оправдал доверия верховного командования? Первые месяцы войны страна претерпела ужасы военных поражений. Сталин разуверился в Ворошилове и Буденном, героях прошлой гражданской войны, отставил их от руководства фронтами и к выработке стратегии борьбы привлек Георгия Жукова и других молодых проявивших себя генералов.

Трагическая гибель армии от голода и холода, без продовольствия и боеприпасов – результат негодной системы материального снабжения, разуверили Власова в жизнеспособности большевизма. В 1942-м на Волховском фронте он уже не верил в победу Советов, как и большинство его солдат, детей крестьян. Плененный немцами 11 июля 1942-го, он увидел, что они нуждаются в нём. Это навело его на мысль, не использовать ли их в деле освобождения России от большевизма. Пример тому дал великий Ленин, кто с 1915-го по 1918-й год использовал немцев в обратном направлении, утверждая власть большевиков. Историк Александр Колесников привёл фонограмму Власова: “Сейчас перед нами два вопроса: или Европа будет большевистская, или Европа будет как союз национальных государств. Германия сейчас та скала и сила против большевизма в Европе. Поэтому мы её поддерживаем”.

Немцы по-разному относились к Власову, одни предлагали дать ему сформировать миллионную армию из военнопленных, другие не доверяли. Тот же Колесников привёл стенограмму речи Гитлера перед своим высшим командованием, фюрер возражал против создания Власовым миллионной русской армии из военнопленных: “Что мы хотим создать в тылу своих войск? Мы что хотим создать? – Русский фронт, который уничтожит нашу армию, если сговорятся?”. Показав своим генералам документы времён 1-ой мировой, Гитлер продолжил: “Мы финансировали Ленина и его приход к власти. И что мы получили? Мы получили противника, способного нас уничтожить. Поэтому я, верховный главнокомандующий, категорически против создания боеспособной русской армии”. Того же мнения был о Власове рейхсфюрер СС Гиммлер.

Гиммлера раздражали мысли Власова: “Россия никогда не была побеждена Германией. Россию могут победить лишь сами русские…. Кое-какие наши старики хотели дать ему миллионную армию. Этому ненадёжному типу они хотели дать оружие, чтоб он двинулся с ним против России, а может, однажды, что очень вероятно, и против нас самих!” Это вопреки тому, что вермахту верно служили 800 тысяч этнических русских, видно потомки тех русских эмигрантов, что выдавили в Европу большевики после 1917-го. Гитлер и Гиммлер не доверяли Власову и были правы. Первая дивизия КОНР созданного Власовым Комитета освобождения народов России, генерала Сергея Буняченко 7 мая 1945, вдвое превосходя немецкий гарнизон Праги, помогла повстанцам Чешской народной Рады очистить город от немцев. Комендант немецкого гарнизона Праги генерал Рудольф фон Туссен 8 мая подписал акт капитуляции перед Чешской народной Радой. Это случилось за 12 часов до того, как Иван Конев 9 мая вступил в Прагу. Буняченко в тот же день 8 мая ушёл в сторону американских войск, в Прагу вошли новые немецкие части, и Конев разбирался уже с ними. Прагу в 1945 русские освобождали дважды, сначала 7 мая Буняченко, и подписание 8 мая фон Туссеном акта капитуляции, а затем 9 мая Конев.

Большевизм не разделяли и другие советские военные. Генерал-лейтенант Михаил Лукин при выходе из окружения под Вязьмой 14 октября 1941 был тяжело ранен и без сознания попал в плен. Немцы ампутировали ему ногу. Он тоже из крестьян и на себе познал больные места советской жизни. Из протокола допроса Лукина 14 декабря 1941: “Коммунисты пообещали крестьянам землю, а рабочим – фабрики и заводы, и народ поддержал их. Это было ужасной ошибкой...” Почему же Лукин повел себя иначе, чем Власов, и отказался сотрудничать с немцами? – Лукин в отличие от Власова видел силу своей страны и верил в её победу: “на Волге и восточнее её формируют 150 новых стрелковых дивизий, возможно и больше… ежедневно строят 60 танков, скоро будут строить по 80… Сейчас строят около 20 самолетов разных типов в сутки…”

По мнению Лукина крестьяне и рабочие совершили “ужасную ошибку”, поддержав коммунистов. Знал ли это его мнение Сталин? Чтоб не пострадала его семья, Лукин просил немцев не разглашать протоколы его допросов, и не исключено, что в этом ему уступили. Кто-то считает, что Сталин не знал этого суждения Лукина, иначе не простил бы ему. Не все так однозначно! Сталин прощал академика Ивана Павлова, называвшего советский режим не иначе как фашистским. Главы ЧК и ГПУ желали ареста академика, опять этот Павлов позволяет себе…, но Сталин не поддавался. Позволил Павлову выезжать за границу и оплатил организацию Международного конгресса физиологов в Ленинграде. Участников конгресса презентовал поездкой в Москву в Большой театр.

Что бы там ни было, Сталин ценил людей по их делам, видел в Лукине верность Родине, и по-отечески написал на его следственном деле в 1945-м: “Преданный человек, в звании восстановить. Если желает, направить на учебу, по службе не ущемлять!”. Лев Ландау в 1938 редактировал листовку, призывавшую свергнуть фашистский режим Сталина. В тот же год 28 апреля автора листовки, а с ним и Льва Ландау арестовали. До ареста Ландау был теоретик в институте физических проблем академика Петра Капицы. Нуждаясь в теоретике, Капица просил Сталина вернуть ему Ландау и через год просил Молотова напомнить Сталину об этой его просьбе. И Сталин вернул Ландау Капице. В 1943, 1945, 1946 годах Лев Ландау награжден орденами «Знак почета», «Красного знамени», «Орден Ленина». Мог ли Ландау иметь эти награды без ведома Сталина? Мстительного и злопамятного? В 1946 Ландау избрали в Академию наук. В 1946, 1949, 1953 годах Ландау лауреат Сталинских премий. Кандидатов на свою премию, Сталин проверял лично. Позже, в 1962, по смерти Сталина Ландау получил международное признание лауреата Нобелевский премии.

Профессор Юрий Румер, арестованный в том же 1938 по делу Ландау, работал с зэками Сергеем Королевым, Валентином Глушко и других в авиационных ОКБ, особых конструкторских бюро, под началом зэков Андрея Туполева и Роберто Бартини. Такие конструкторские бюро ученые назвали шарашками, в них царил особый мир: подъём в 7:00, завтрак в 8:00 и работа с 8:30 до 13:00. Затем обед на белой скатерти и снова работа до 19:00. Питание много лучше, чем на свободе. Работали по 10 часов в день, без выходных, как и все в предвоенное и военное время. Спальни – гостевые номера на четверых, чисто убранные, бельё – белое глаженое. Духовный настрой поддерживали встречи с родными. Ещё одно ОКБ-172 при тюрьме Кресты в Ленинграде вспоминал зэк Семён Фомченко. Обедали с выбором блюд, иной раз отказывались от жареной курицы, чтоб не засалить рук перед работой на ватмане. Выдавалась зарплата и приличная одежда на выезд к заводам, где внедрялись их изобретения.

Юрий Румер вспоминал: Берия устроил в их шарашке дружеский ужин, сам обносил зэков блюдом с пирожками. Разомлевший Роберто Бартини, итальянский барон и труженик, крупнейший специалист в авиастроении, пламенный коммунист, автор до 60 топовых авиапроектов, встал и сказал: “Лаврентий Павлович, вот мы все вместе так хорошо и дружно пируем, беседуем, – хочу Вам сказать совершенно искренне и правдиво: я ведь ни в чем не виноват”. Берия так же дружественно: “Конечно, не виноват! Был бы виноват – мы бы расстреляли. Ты действуй: самолет в воздух – и ты на свободе”. Время было такое, одних ради дела выпускали на волю, а других тоже ради дела держали в заключении.

Бартини – автор самолётов серии «Сталь» рекордной скорости и дальности. Он сторонник единения и братства людей, против деления на классы. После фашистского переворота 1922-го в Италии он как коммунист прибыл в страну Советов по зову сердца поднять авиацию Советов до высшего уровня. Его арестовали 14 февраля 1938 за связь с врагом народа Михаилом Тухачевским и как шпиона Муссолини. Присудили 10 лет тюрьмы и 5 лет лишения прав. Отбывал срок в Туполевской шарашке ЦКБ-29. Интеллектуальные способности Роберто Бартини заметил Ворошилов и сказал Сталину: “Уж больно голова хорошая”. Протестуя против деления по нациям, Бартини в графе о национальности настойчиво писал – русский. Объяснял это так: “Каждые 10-15 лет клетки человека полностью обновляются. Я прожил в Росси 40 лет, во мне не осталось ни одной итальянской молекулы”. Он имел ввиду апоптоз (по гречески опадение листьев) – природное отмирание клеток организма. Человек теряет в среднем за день 60 млрд клеток, а в год массу, равную его весу, восполняя потери делением остальных клеток.


32. ДВА КОТЛА ВОЛХОВСКИЙ И СТАЛИНГРАДСКИЙ

Прошло полгода после гибели 2-ой ударной на Волхове, и не менее жуткая судьба постигла немцев под Сталинградом в январе 1943. Летом 1942-го шестая армия генерал-полковника Фридриха Паулюса победно шествовала по Украине, а в январе 1943 она уже представляла собой жалкое зрелище. Все лошади, собаки, кошки, крысы были съедены, всё, что из дерева, сожжено на обогрев. В день немецким солдатам выделялась одна буханка на пятерых. Бункеры вмещали лишь треть армии, остальные ночевали в развалинах и воронках на мёрзлой земле под леденящим степным ветром. Десятки тысяч немецких солдат страдали от обморожений или замерзали до смерти.

О гибельном положении в котле советское командование знало. Начальник артиллерии генерал-полковник, предложил по субординации generaloberst-у Паулюсу сложить оружие и тем сберечь своих солдат. Назначил время 8 января и место встречи парламентёров. Паулюс запросил Гитлера и тот запретил капитуляцию. Решился на неё, лишь когда не стало пищи и оружия. Выжили офицеры, чьи нормы питания были выше, и солдаты, у кого было что положить в рот сверх того, что выдавала армия. Из 90 тысяч армии Паулюса в Германию вернулось лишь 5 тысяч. Почему так мало? – По злой надежде Гитлера, что провидение поможет сохранить за ним Сталинград. Армия Паулюса, стягивая на себя заметные силы Красной армии, ослабляла угрозу ещё большего котла для кавказской группировки немецких войск. Паулюс под зорким оком своего начштаба генерал-лейтенанта Артура Шмидта неотступно следовал воле Гитлера. Не пошел на прорыв, когда позволяла обстановка и армии ещё имела силы. Не сложил оружие, пока голод и болезни, дизентерия и туляремия, не въелись в его солдат так, что уже ничто не могло вырвать их у смерти. Коллекции 25 фото Stalingrad 1942 /Xaxor.com/ отражает гибель армии Паулюса.

 
Сколько солдат армии Паулюса попало в плен? В план операции Уран по окружению армии Паулюса вкралась ошибка. Намеривались отсечь 100 тысяч солдат, на деле отсекли 330 тысяч (Эрнст Вайцзеккер). Гибель солдат армии Паулюса началась между излучин Дона и Волги, когда стягивалось кольцо окружения. Там под ударами советских войск немцы отходили внутрь кольца. Самолетами из котла в Германию вывезли 42 тысячи больных и раненых. Число пленных 91545, из них офицеров 2,5 тысячи, 24 генерала. У стен Сталинграда погребено 147200 тел немецких солдат. Офицер разведки 6-й армии Иоахим Видер, автор «Катастрофы на Волге» писал: “Для многих уцелевших, что вырвались из сталинградского ада, эпилог трагедии длился недолго. Десятками тысяч они гибли с первых месяцев своего плена. Голод и лишения, мороз и болезни сделали их добычей смерти еще до окончания военных действий. Многомесячный массовый мор расчистил не только лазареты поля сражения. Вместе с колоннами пленных смерть входила в ворота лагерей для военнопленных Бекетовки, Красноармейска, Фролова. Вовек не назвать жертв Сталинграда, их число, имена, судьбы”.

Части 64-й армии генерал-лейтенанта Михаила Шумилова выбили немцев из занятого ими центра города. Уже 26 января 1943 они расчленили армию Паулюса на две части, северную и южную. Адъютант Паулюса полковник Адам 31 января в 6:00 вышел из штаба и передал желание своего командования начать переговоры. Об этом доложили Шумилову и тот назначил время переговоров с 8:00 до 10:00 текущего дня и приказал на это время прекратить огонь. В 8:15 к штабу 6-й немецкой армии прибыл начальник оперативного отдела 64-й армии полковник Георгий Лукин с группой офицеров. К штабу 6-й армии Паулюса в подвале универмага вышел танк с красной звездой и навёл на штаб орудие. Теперь и начальник штаба генерал-лейтенант фон Шмидт, ранее противник капитуляции, засуетился и послал уведомить танкистов, что  штаб сдаётся.

Делегации Лукина в штаб Паулюса привела немцев в шумное замешательство. Толкая друг друга, они пропустили делегацию в темный коридор подвала и в комнату штаба. Комната слабо освещалась огарком свечи и тускло горевшей лампой. Там находились начальник штаба генерал-лейтенант фон Шмидт и командующий южной группой войск 6-й армии командир 71-й пехотной дивизии генерал-майор Росске. С приходом Лукина немцы после краткой заминки встали и представились. На требование делегации провести их к генералу Паулюсу начштаба генерал-полковник Артур Шмидт ответил, Паулюс болен, армией не командует, сейчас он частное лицо. По расчленению 6-й армии на две группы Паулюс назначил им отдельных командующих и передал им свои полномочия. Начальник штаба Артур Шмидт пояснил, что здесь южная группа войск и командует ею назначенный Паулюсом генерал-майор Фриц Росске, кто и уполномочен вести переговоры.

Георгий Лукин предъявил генералам Росске и Шмидту ультиматум о сложении оружия и полной капитуляции южной группы войск. Это условие немцы приняли, и через 40 минут прибыл начальник штаба 64-й армии генерал-майор Иван Ласкин. Перепроверив условия и получив согласие сложить оружие, он предложил командующему южной группой войск генералу Росске издать приказ о прекращении военных действий и сдаче оружия. Подписав его, начштаба Шмидт повёл делегацию Ласкина в комнату Паулюса.

Паулюс приветствовал делегацию Ласкина и предложил ей сесть. Высокий, худой, он выглядел неприглядно, лицо подергивалось. В его комнате было грязно и сыро. Желает ли генерал-полковник перед отправкой в штаб 64-й армии проститься с офицерами и солдатами? Это предложение Паулюс отверг, ссылаясь на бессонные ночи и тяжкие переживания. Падало моральное состояние немецких войск, в плен сдавались целые подразделения. За 3 дня с 27 по 29 января 1943 сдались 15 тысяч солдат и офицеров. Плохое питание ослабило Паулюса. Последние 10 дней он и все генералы получали по 150 грамм хлеба, а солдаты – по 50 грамм. Для сравнения красноармейцу полагалось в день в граммах 800-900 хлеба, 150 мяса, 100 рыбы, 500 картошки, 140 крупы, 170 капусты, 35 сахара, 30 соли, 20 махорки и на неделю 200 мыла. Некурящие взамен махорки получали конфеты, шоколад или сахар. В блокадном Ленинграде красноармейцы получали 70 – 75% этой нормы. Гитлер знал о плачевном положении 6-й армии и поддержал высших офицеров радиограммой, присвоив им очередные звания. 18 января 1943 возвёл Фридриха Паулюса до генерал-фельдмаршала. ”Ещё ни один немецкий фельдмаршал не попадал в плен”. Этими словами фюрер в радиограмме призывал Паулюса к самоубийству, что Паулюс отверг. Нечеловеческие страдания подорвали его веру в фюрера.

Из приказа генерал-майора Росске: “Голод, холод, самовольная капитуляция отдельных частей сделали невозможным продолжать руководство войсками. Чтобы избежать полной гибели своих солдат, мы решили вступить в переговоры о прекращении боевых действий. Человеческое обращение в плену и возможность вернуться домой по окончанию войны гарантируется Советским Союзом. Такой конец – сама судьба, коей должны покориться все. Приказываю: Немедленно сложить оружие. Солдаты и офицеры могут взять с собой, что им необходимо”.

В штабе 64-й армии в поселке Бекетовка генерал Михаил Шумилов приветствовал генерал-полковника фон Паулюса. Приставку фон адресат отверг, поскольку не дворянин. Что Паулюс фельдмаршал, Шумилов узнал по ходу дела. На вопрос Шумилова, что заставило его сложить оружие, Паулюс возразил: “Мы не сложили оружия, мы выдохлись, дальше драться не могли. Когда ваши войска вклинились и подошли к остаткам наших войск, нам нечем было защищаться – не было боеприпасов, и борьба прекратилась”. Окончив допрос, Шумилов пригласил Паулюса, его адъютанта Адама и начштаба фон Шмидта к столу и тем же днём 31 января 1943 в 19:00 отправил их в штаб Донского фронта Рокоссовского.

Перед отбытием Паулюса генерал Шумилов выполнил его просьбу, оставил ему его адъютанта полковника Адама. При отходе машин Паулюса генерал Шумилов как высшему по чину, стоя отдал ему честь. Через день 2 февраля сдалась северная группа войск 6-й армии под началом генерал-полковника Карла Штреккера. Не по измене генерал Паулюс сдал свою армию, а под натиском Красной армии, которая блокировала, а затем и раздавила его 6–ю армию на две, а затеи и на 3 части. Перед штабом Паулюса остановился танк с красной звездой и наведённым на его штаб орудием. Начальник штаба фон Шмидт, выступавший против капитуляции, тут под угрозой смерти послал парламентёров предупредить танкистов, что они сдаются. Решение капитулировать Паулюс принял слишком поздно, и оно не остановило гибель его солдат от голода, дизентерии и туляремии в леденящей Сталинградской степи. Паулюс верно служил Гитлеру, по его требованию вошел в город, вгрызся в асфальт его центра, но не выдавил из города его защитников, которые тоже вгрызлись в землю.

Агрессор, нападая, всё тщательно рассчитывает. В войне много переменных и тьма неожиданностей. Всё учесть невозможно. Александр Суворов в Итальянском походе 1799 побивал французов своей наукой и искусством воевать, умением думать и не в последнюю очередь выучкой и упорством своих солдат. Этим он научил французов воевать. Наполеон усвоил его уроки, покорил Европу и дошел до Москвы. Мог бы и не дойти, если б в план Кутузова не вмешался Леонтий Беннингсен, тайный осведомитель Александра I-го. Кутузов укрыл в Утицком лесу в качестве резерва 15-тысячный корпус генерал-лейтенанта Николая Тучкова и придал ему 3 тысячи Московского ополчения. От лазутчиков Наполеона корпус оберегали 4 полка егерей. Генерал Беннингсен обманом от имени Кутузова вывел этот скрытый резерв из Утицкого леса на холм. Утром Наполеон увидел это плотное формирование русских и приказал выкосить его своей тяжелой артиллерией. Маршал Бертье заметил, если б сохранился план Кутузова, удар Тучкова в нужный момент во фланг и тыл французов мог погубить их ещё на Бородинском поле. Кутузов верил в свою победу при Бородине, пока не узнал, что резерва нет.

В Сталинграде в конце 1942-го русские и немцы с равным упорством вгрызлись в землю и долго не уступали друг другу. Море крови пролили они, борясь друг с другом. Как не вспомнить Отто фон Бисмарка: “Война с Россией – величайшая глупость” Жить бы им в мире, меняясь тем, что имеют и производят. Россия уже на этом пути. В суровых условиях Севера добывает природный газ и по умеренной цене отдает его миру. В июне 1942 с Запада на Восток отбыл немецкий ас Генрих фон Айнзидель – правнук Отто фон Бисмарка. “Наведите порядок в небе Сталинграда!” – напутствовал его Гитлер. На истребителе Ме-109 Айнзидель сбил свыше 30 советских самолётов, не много ли? А 20 августа 1942 над Бекетовкой услышал своих: “Эй, парень! Айнзидель! Два Ивана у тебя на хвосте!” Свои помочь ему уже не могли, иссякало топливо и кончился боеприпас. Приземлили Айнзиделя те 2 Ивана и кончились его успехи. Отправили его в лагерь военнопленных в Красногорск. Айнзидель оставил книгу «Дневник пленного немецкого летчика».


33. ПЕРЕХОД ПО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМУ МОСТУ

Как-то зимой у меня сильно воспалились глаза – тяжелая форма острого конъюнктивита. Единственный врач, по слухам, принимал лишь на станции Толмачево на другом берегу реки. Мама решила показать меня врачу. В военное лихолетье незачем было населению переходить реку, и троп по снегу поверх льда на другой берег реки оно не было. Идти по цельному снегу мама не решилась и повела меня через ж.-д. мост. Железная дорога связывала Ленинград с городами Луга и Псков и шла далее на Прибалтику, Белоруссию, Польшу, Германию. От города Луга шла ветка на Юго-Восток к Новгороду. Еще издали мы заметили на средине моста немецкого часового. Обжигающий морозный ветер ровно и томительно дул по долине реки и морозил нам щеки. Мост высоко возвышался над рекой и часовой на нем, одетый не по зиме, обдуваемый этим ветром, в прямом смысле плясал. Выкидывал поочередно колени ног вверх и схлопывал под ними ладони.

Заметив, что мы приближаемся, часовой направился в нашу сторону и встретил нас перед входом на мост. Осмотрел нас, обратил внимание на мамину сумку, жестом показал поставить её и раскрыть, посмотрел, что внутри, стукнул по её стенкам, нет ли двойных, и махнул рукой в сторону моста, валяйте, разрешая проход. Как же легко и просто решил вопрос этот немецкий часовой и как же трудно тот же вопрос решался в нашем подмятом бюрократией отечестве! Часовой решил вопрос по своему разумению, его поставили охранять мост от подрыва, в чем-то его инструктировали, но в целом он сам решал, как выполнить стоявшую перед ним задачу, пропустить ли женщину с ребенком или повернуть их назад. Немцы социальны, решают дела, считаясь с нуждами людей тогда, как наша власть унаследовала от большевиков жёсткие решения и приказы против воли людей. Долгие 5 лет по окончанию войны действовал запрет на проход граждан по ж.-д. мосту через реку Лугу. Конструкция моста допускала переход по нему людей параллельно идущему поезду. По краю моста на расстоянии 2-х метров от рельсов тянулся плотный дощатый настил для пешеходов, охваченный перилами. От него отступали отдельные балконы, тоже с перилами, куда пешеход мог отойти от жуткого грохота идущего рядом поезда. Запрет ходить по мосту и другие приказы Центра, охрана моста исполняла жестко.

Этот запрет грозил риском увечий. Каждый год поздней осенью прекращалась водная переправа через реку, и пока лед еще не окреп, и весной, когда лед начинал крошиться, чтобы попасть в среднюю школу на другом берегу реки, старшие возрастом мальчики дожидались подхода товарного поезда. Крутой изгиб пути перед мостом, след бомбардировки советских штурмовиков в период немецкой оккупации, заставлял поезда тормозить до скорости медленно идущего пешехода. Школьники те, что постарше, схватив на ходу поезда поручни на площадке товарного вагона, рывком подтягивали свое тело на подножку, на ней переезжали мост и спрыгивали с неё на другом берегу реки, когда поезд уже набирал скорость. Проделать это мне и моим ровесникам не хватало роста, не могли дотянуться до поручней. Мы переходили реку по непрочному льду или шли 4 км до шоссейного моста, по нему на другой берег и там в обратном направлении ещё 3 км до школы.

Поздней осенью, когда река замерзала, и весной до вскрытия реки люди переходило на другой берег по льду. Как-то ранней весной я, как обычно, отправился в школу через реку, но в одном месте путь преградил поток воды, устремившийся поверх льда. Вернуться и идти в школу через шоссейный мост было уже поздно, к урокам я не успевал. Заметив, что под потоком воды лед еще цел и ниже по потоку на другой его стороне пологий участок сухого льда, куда в случае обрушения льда мог бы выползти, я рискнул перейти это место вброд. На сухом участке льда разулся, засучил брюки выше колен, взял в руки носки и ботинки и босой по колено в воде перешел по льду этот леденящий поток. Всего метра 3, но ноги до боли щемило. На сухом участке я обулся и пошел в школу. Было ли это моим безрассудством? – Скорее, нет. Я обдумал и плохой случай. При обрушении льда я быстро бы проплыл метра два поперек потока и выполз бы ниже по потоку на пологий участок сухого льда. Возникала сложность как вернуться домой, но тут было уже не до ней. Моё мальчишеское тело вселяло веру, что лед выдержит, и я не ошибся.


34. ЖИЗНЬ ПОД БОМБАМИ

Мы жили в километре от железнодорожного моста через реку Лугу, который постоянно бомбила сначала немецкая авиация, и мы говорили: “Фриц летает”. Затем, когда через мост пошли немецкие поезда, его бомбила уже наша авиация. Бомбили ночью и днём. До 1943 ежедневные бомбардировки моста не достигали цели. Перед мостом размещалось поле зениток, и самолеты летали выше разрывов их снарядов. Сброшенные с такой высоты бомбы не угрожали мосту. Наблюдая бомбометания, я видел, как в минуту ветер подхватывал и уносил бомбы сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее далеко в сторону. Взрывались они в полукилометре и далее от моста, цели бомбометания, и от нашего дома. Безуспешность бомбометаний особо четко виделась днем. Вот отделилась от самолета на большой высоте обычно пара бомб, связанных тросом. С земли видно, как они болтаются, дергают тросом друг друга и сначала медленно, затем быстрее и быстрее увеличиваются в размере. Сначала виделось, что падают они прямо на меня. Впиваясь глазами в картину приближающихся бомб, я старался, как можно раньше определить, где они упадут, впереди, сзади, слева, справа, чтобы успеть отбежать в противоположную сторону подальше от места взрыва. Тщетно! Я не понимал, что скорость падения бомбы близ земли так велика, что времени отбежать она уже не оставляла.

С лета 1943 тактика бомбометаний изменилась. Я взрослел и бегал по лестнице вверх не только в мезонин. Обследовал чердак над второй смежной квартирой в доме. Нашел лаз на её крышу, с неё перелез на крышу основной части дома и по её коньку на крышу мезонина. Однажды я сидел на самой высокой точке нашего дома, на коньке крыши мезонина и смотрел в сторону железной дороги. Вдруг 2 советских штурмовика Ил-2 совершили дерзкий налет на мост. Они появились и пронеслись вплотную над полотном железной дороги со стороны города Луга, едва заметные за верхушками высоких сосен. Оказались они для немцев полной неожиданностью. Зенитки нестройно затявкали, когда от штурмовиков и след простыл, а со стороны моста раздался тяжелый взрыв, поднявший черный с белесой проседью столб земли.

Мост все ж уцелел. Высокая скорость штурмовиков помешала ювелирной точности бомбометания, но и не позволила зениткам и пулеметным гнездам в ямах вдоль полотна железной дороги причинить штурмовикам вред. Штурмовики Ил-2 вошли в серию 14 декабря 1940, имели бомбовую нагрузку 400 кг, были уже хорошо бронированы снизу и пулеметные гнезда вдоль полотна железной дороги вряд ли могли причинить им вред. Бомбы они сбросили долей секунды раньше нужного момента, и их взрыв в 8-и метрах перед мостом начисто снёс высоченную насыпь. В школе в 100 метрах от моста взрывом выдуло все стекла. Во время летних каникул, детей в школе не было, и они не пострадали.

К 1943 советская авиация подросла технически и умением, и штурмовала с большой долей на успех. Налет штурмовиков был хорошо продуман и рассчитан. Летели штурмовики со стороны города Луги, но не от Луги же. В Луге их не видели. Будь иначе, о них сообщили бы по линиям связи на соседний пост зенитчикам, и их встретили бы перед мостом плотным огнем зениток. Они вышли в позицию над железной дорогой где-то ближе этого города. Укрытые горой от моста и зениток, они на низкой высоте из скрытого положения устремились над полотном железной дороги к мосту. Зенитчики у моста их не ждали. Такой налет на мост требовал точно рассчитать момент сброса бомб в долях секунды по скорости их движения и расстояниям.

Такого рода расчет делал и немецкий ас Ганс Ульрих Рудель. Когда 23 сентября 1941, он в облаках вслепую вывел свой пикировщик Ju-87 на линкор Марат и в расчетный момент с высоты бросил его сквозь облака вертикально вниз. Его бомба в 1 тонну тротила вызвал детонацию бомбового отсека корабля. Линкор сел на дно, но не выбыл из борьбы. С оставшимися на нём 9-ю орудиями калибра 305 мм он стал неподвижной платформой, подавлявшей тяжелую артиллерию немцев, стянутую под Ленинград. Морская артиллерия Балтфлота и батареи Ржевки не позволили Гитлеру превратить Ленинград в груду развалин.

Налет штурмовиков, срывший перед мостом высоченную насыпь над долиной реки, на пару недель прервал ж.-д. сообщение через реку Лугу. На место снесенной насыпи немцы долго возили платформами землю и песок, ссыпая этот балласт в огромную ненасытную воронку. Пока не посчитали это потерей времени. Грунт и песок с платформ стали ссыпать не в воронку, а на её серповидный край. Подняли этот край до уровня моста и проложили по нему ж.-д. серповидный путь вокруг воронки, столь искривленный, что поезда проходили его на скорости медленно идущего пешехода. Этот путь выровняли в послевоенные годы.

Отступая, немцы взрывом превратили мост в пыль. С приходом Красной армии мост строили заново и закрыли по нему проход населения. Средняя школа помещалась на правом берегу реки, и с левого берега путь к ней пролегал через удалённый шоссейный мост. Осенью, пока лёд не окреп, а ранней весной, пока не возобновилась лодочная переправа, школьники старших классов сокращали путь до средней школы на другом берегу реки тем, что ждали товарный поезд, медленно проходивший серповидный участок пути перед мостом. Схватив руками поручни на площадках вагона, подтягивали тело на подножку и на ней переезжали мост. На другом берегу, когда поезд начинал набирать скорость, они спрыгивали с подножек на круто идущий вниз откос и скатывались по нему. Пропустив поезд, они поднимались на насыпь и шли в школу. Младшие школьники не могли дотянуться до поручней вагона и ухватиться за них. Они шли до школы по дороге через удаленный шоссейный мост, делая большой крюк в 7 километров. По мере пополнения немецких войск под Ленинградом в нашем доме, как и у соседей, поселялись отдельные группки немцев. Ни нас, ни соседей из своего дома они не выгоняли. Уважительное отношение к чужой собственности у них в крови и право хозяев оставаться в своем доме у них свято. Поселяясь, они входили в дом и показывали, какие комнаты им освободить, выбирая себе, конечно же, тыльные непроходные.


35. ИВАН ЛЕТАЕТ

У нас в доме немцы часто занимали большую гостиную и тыльную комнату за ней. Случались и курьёзы. На полу кухни была крышка люка, ведущая в подвал, обычно прикрытая половичком. Немцы ходили по ней в свои комнаты и выходили из них, не замечая её. Как-то мама на пути из комнат, где бытовали немцы, предупредительно поставила стул перед люком, открыла его крышку и по лестнице спустилась в подвал набрать картошки и овощей. Из своих комнат вышел немец и вдруг неожиданно для себя через спинку стула увидел открытый люк, ведущий в темный подвал. Темнота подвала так его потрясла и напугала, что он тут же побежал назад в свои комнаты, выкрикивая: “Partisanen!” Тут из их комнат спокойно вышел другой немец с шомполом в руке, спустился в подвал и прощупал шомполом дно подвала и солому в нём. Никакого укрытия для партизан он там не нашел ни в земле, ни в соломе.

До войны поселения в долине реки Луги освещало электричество Волховской ГЭС. В 1941-м с приближением фронта к Волхову турбины ГЭС демонтировали и отправили в Ташкент. Осенью же 1941 фронт близ Волховской ГЭС стабилизировался. Представитель ГКО Косыгин оценил слабеющие силы немцев, дальше им не пойти, и предложил вернуть Волховской ГЭС её демонтированные агрегаты из Ташкента. К осени 1942 агрегаты ГЭС вмонтировали снова и по бронированному кабелю, уложенному по дну Ладожского озера, энергия ГЭС пошла в блокадный Ленинград. К октябрю 1944 ГЭС достигла довоенной мощности. Умело послужил народу Алексей Косыгин. В середине 1920-х он руководил кооперацией, поднял её долю до 6% ВВП. Его артели выпускали 40% мебели, 70% металлической посуды, 35% трикотажа, 95% детских игрушек. В 1932 в Ленинграде артель «Радист» выпустила радиолы, а в 1939 1-ые советские телевизоры. Частные умельцы наладили выпуск стиральных машин, и подобных частников в стране набралось 114 тысяч. С января 1942 Косыгин в Ленинграде по льду проложил дорогу жизни, и 550 тысяч ленинградцев вывез из блокадного Ленинграда.

На юге Ленинградской области немцы держались до февраля 1944, селились в домах местных жителей. В долгие зимние вечера мы зажигали на кухне керосиновую лампу и подолгу сидели вокруг неё. Как-то немецкий солдат, проходя мимо нас в свои комнаты, глядя на наши грустные лица, остановился и, широко улыбаясь и подняв руку и палец вверх, где в ночи гудел самолет, вдруг неожиданно сказал по-русски: “Иван летает!”. Что хотел он этим сказать? Этих двух слов нам было мало, но его голос внушал, не унывайте, у вас еще не все потеряно. Слышите! Иван летает! Не извинялся ли он так за войну, что поневоле принёс нам? В темноте ночи самолёты различались звуком работающих двигателей. На немецких самолётах стучал дизель, а на наших карбюратор.

Я вышел в лес, что рядом через дорогу прямо против нашего дома, гулял там и вдруг услышал приглушенный расстоянием надрывный шум моторов со стороны ж.-д. моста. Над мостом самолеты истребители, советские и немецкие, выделывали крутые виражи. Зенитки молчали. Вдруг что-то полоснуло по кронам сосен, и посыпались мелкие веточки. Затем еще раз, и по почве пробежала цепь фонтанчиков, бьющих вверх мелким лесным сором, какой обычно тихо покоился на земле под соснами. Происходило что-то невозможное, мелкие веточки сосен без причины сыпались вниз и лесной сор, покоившийся на почве, вдруг стал бить фонтанчиками вверх. То и другое озадачивало, пока я не сообразил, истребители стреляют друг в друга и их пули летят до земли.

Опасаясь пуль, я встал за широкий ствол сосны. До этого я был на открытом месте и, раскрыв рот, следил за воздушным боем. Как же хотелось еще раз взглянуть на этот воздушный бой! Но благоразумие требовало не выставлять лицо из-за ствола сосны, меня прикрывавшей. Когда бой стих, я вышел из своего укрытия. Сбил ли кто кого? Слухов о сбитых самолетах не было. Вести о подобных событиях распространялись быстро. Сразу по приходу немцев в наши края вдруг на низкой высоте появился самолет У-2. Он летел над рекой Лугой в сторону города Луга на низкой высоте. Пилот видно осматривал рубеж по этой реке, не ведая, что её берега немцы уже заняли. Летел так низко, что стал легкой целью, и его сбили. Эта весть в тот же день облетела поселки. Теперь после воздушного боя над ж.-д. мостом о сбитых самолетах никто ничего не знал. Сбитых видно и не было. Уязвимые места самолетов истребителей, советских и немецких, в 1943-м были хорошо прикрыты, пилоты обучены и умели не подставляться под огонь противника. Штурмовики Илюшина Ил-2 испытали и бронировали ещё в 1939-м, назвав летающие танки.


36. РАЗГОВОРЧИВЫЙ НЕМЕЦКИЙ ОФИЦЕР

Большегрузные немецкие машины привезли длинноствольные пушки малого калибра, похожие на зенитные, и выгрузили их возле дачи Ольги Форш под кронами высоких сосен. Пушки установили под крутым углом вверх и направили в сторону леса. Команда артиллеристов обустроилась в доме писательницы, а их командир поселился по соседству с нею в нашем доме. Для безопасности от партизан солдаты плененного генерала Власова спилили и вырубили сосняк, занимавший половину придомового участка. Перемещались они свободно без видимой охраны. Эти молодые мужчины с безучастными лицами в новых зеленых бушлатах делали то, что им приказали. Они ни слова не проронили ни меж собой, ни мне, мальчишке, вертевшемуся рядом. На лицевом отвороте их шапок ушанок из глубины меха светил красный цвет там, где крепились звездочки красноармейцев. Меня озадачивало, неужели немцы сохранили им красные звезды. Пока не разглядел, это были овальные значки РОА, Русской освободительной армии генерала Власова. Значок скручивал российский триколор, по краю легли узкие белая и синяя ленты, а красная полоса в центре превратилась в овал.

Командир артиллеристов, занял в нашем доме гостиную и спальню. Держал при себе адъютанта – младшего офицера для поручений. Иной раз в конце дня адъютант выходил из занятых ими комнат и, надавливая на звук ‘и’, говорил моей маме: “Господин официиир желает с Вами говорить”, показывал рукой на его дверь и удалялся. Мой возраст тогда не позволял, чтоб мою маму требовал кто-то ещё. Я защемлял в кулак складку её юбки. Когда мама входила в гостиную господина офицера, прищепкой к её юбке я тоже оказывался там.

Офицер был заметно старше своих солдат, без затруднений говорил по-русски и, обращаясь к маме, видно совершенствовал или вспоминал русскую речь, какую знал ранее. Тоскуя по жизни в далекой Германии, свой разговор начинал с описания, что и как делается там, в его родной стране. Сопоставлял нашу жизнь с той, что осталась там на его родине. Там ковры не выбивают палкой на улице, как это делаем мы, там пыль из них высасывает электричество. Всё в доме чистит электричество, надо думать, пылесос. Пищу в доме хранит от порчи тоже электричество, надо думать, холодильники. Под конец разговора он касался и того, что хотела услышать от него русская женщина. Где конец этой войны? Сообщал, куда докатилась линия фронта. Кончая разговор, неизменно заверял: “Вы не переживайте! Мы, немцы, здесь временно, как пришли, так и уйдем”. Иной раз добавлял: “Москва и Ленинград по-прежнему Ваши”. Однажды он озадаченно сообщил, что немецкие войска достигли средней Волги. Ему будто не верилось, но это случилось. Все ж и тогда закончил разговор снова своей обычной фразой: “Вы не переживайте!…”

Судя по всему, он был гражданский инженер с элементарным философским чутьем, что покорить такую многомиллионную нацию, как русская, и освоить такую огромную территорию – дело невозможное. Видно помнил он Бисмарка: “Война Германии с Россией – величайшая глупость! Именно поэтому она обязательно случится.” Не верилось ему в конечный успех Германии в этой войне. Его призвали командовать 3-мя пушками для обстрела партизан. Как человек думающий, он понимал, стрелять куда-то в лес по неизвестным местам скопления партизан без разведки и корректировки огня, без знания квадратов размещения партизан – дело бессмысленное. Получив нужные координаты и подчиняясь военной дисциплине, он произвел бы обстрел. Но сведения не поступали, и кроме пробных выстрелов при установке пушек, распоряжений обстреливать партизан он своей команде не давал. Его артиллеристы отдыхали, а я гулял близ его пушек и длинных желтых латунных гильз на земле, что остались после пробных выстрелов. Одну гильзу я поднял, тяжелую, шершавую, неприятную на ощупь, и положил на прежнее место. Плотно к пушкам я не подходил, артиллеристов не раздражал, и они меня не прогоняли.

Как-то явились господа проверяющие, разгневанные бездействием артиллеристов, и командир дал команду пострелять. Сбили верхушку высокой сосны, что высилась на пригорке в метрах 30 от пушек и помешала полету снаряда. Видно это был единственный заметный результат по обстрелу партизан. Напрасно мы, русские, сокрушаемся тем, что глупый начальственный контроль прижился в России и бойко движутся вверх лукавые угодники. Начальственная глупость встречалась и у немцев, конечно, реже и менее выраженная, чем у нас. Артиллеристы с дачи Ольги Форш вскоре получили новое назначение, с ними отбыл и господин офицер. Его комнаты заняли зенитчики.

Командир артиллеристов был не один такой, кто не верил в победу Германии. Среди сомневающихся в успехе и не желавших войны был в предвоенные годы и посол Германии в Москве Вернер фон Шуленбург, в 1940 он трижды подбивал советского полпреда в Берлине Владимира Диканозова подействовать на своё правительство в Кремле, уладить отношения с Берлином и не допустить войны. Но это тогда зависело не от Москвы, а от правительства в Берлине. Издавна против войны с Россией был первый канцлер объединивший Германию Отто фон Бисмарк: “Русских невозможно победить … Но можно привить им лживые ценности и тогда они победят себя сами”. Не желал войны с Россией и глава рейхсвера Ханс фон Сект: “Война против России безнадежна”. Достоин чести генерал фон Сект, который в 1920 пресёк гражданскую войну и противоборство в своих войсках: “Рейхсвер не стреляет в рейхсвер!”. В каждой нации есть бездумно воинственные, не щадящие ни себя, ни других. Фронт их отсеивает, и после остаются те, кто не желал и не желает войны. Вечная память тем, кто 22 июня 1941 принял на себя удар наиболее воинствующей части вермахта!

Культурный образованный слой, выдавленный большевиками из России, в какой-то мере был носитель нравственности. Немыслимое в российской армии бесчестие и тупое упрямство командиров среднего звена иной раз не знало границ. Из укрытий они тупо раз за разом бросали своих солдат на открытые позиции противника на верную смерть. С щемящей прямотой писал о них Николай Никулин в «Воспоминаниях» и Виктор Астафьев в романе «Прокляты и убиты». Малодушие не терпит правды, этих авторов обвинили в клевете. Не все желали видеть взгляд снизу. Немецкий солдат Хендрик Виерс у полустанка Погостье 27 января 1942 отбил 14 повторных атак на себя.

Готтлоб Бидерман, командир ПТО, противотанкового орудия, в своих «Воспоминаниях», в главе Мекензиевые высоты, описал атаки советской морской пехоты осенью 1942 на его позицию: “Я услышал крик своего пулеметчика: ‘Не могу всё время убивать!’ Он неотрывно нажимал на спуск, посылая ливень пуль в массы атакующих из дымящегося ствола тяжелого пулемета MG. Минометы оставляли бреши в рядах атакующих. Раскаленные стволы пулеметов меняли между атак, после боя пустые зарядные ящики и гильзы покрыли всё вокруг. Пулеметчики не могли распрямить пальцы своих правых рук”. Иначе описал события на Мекензиевых высотах в своих «Воспоминаниях» Василий Сахаров, но оба сошлись на огромных потерях морских пехотинцев. Отчего так? Вице-адмирал Октябрьский постыдно бежал с верхушкой военных и партийных чинов, бросив 80-90 тысяч защитников Севастополя. Перед бегством взорвал штольни с боеприпасами и госпиталем, где лежали свои же раненые. Атаки без вида на успех одна за другой с января 1942 по март 1943 велись и под Ржевом. У деревни Полунино немецкие пулеметчики сходили с ума от вида русских, идущих на смерть. “Совсем не просто убивать за рядом ряд идущих на смерть солдат противника, и нет им конца”. Лечили пулеметчиков в стационарах гипнозом и электрошоком.


37. АРТОБСТРЕЛ СТАНЦИИ И Ж.-Д. ПУТЕЙ

Большегрузные немецкие машины, перевозившие технику и солдат в начале войны, незаметно отошли в прошлое. Последний раз я видел их, когда они доставляли длинноствольную артиллерию к даче писательницы Ольги Форш. Планомерные бомбардировки Германии на Западе Британией и США подорвали немецкий военно-промышленный потенциал, в первую очередь заводы, производящие военную технику и транспортные средства. По дороге немецкие батальоны для пополнения Ленинградского фронта теперь все чаще двигались своим ходом, зимой на лыжах в белой маскировочной одежде, а летом на велосипедах. Иной раз по дороге двигались длинные колонны крестьянских гужевых повозок с амуницией и продовольствием для немецких войск под Ленинградом. Предназначенное для вытянутого левого фланга немецких войск, оно направлялось прямым путем через Осьмино. Отправок его поездом через Гатчину и затем перемещений его вдоль фронта на удаленный левый фланг под возможным артобстрелом Балтфлота немцы избегали.

Как-то немцы, расквартированные в соседних домах, быстро засобирались. Транспорта для вывоза имущества им не хватало, и они сбрасывали с машин и оставляли на месте и всё, что казалось им лишнее. На наших глазах они выгребли из фургона на снег незнакомые мне желто-зеленые плоды. О них я ничего не знал, а брат Георгий вспомнил их по довоенному времени и узнал в них лимоны. Последними из нашего дома спешно убегали зенитчики. Соседние дома немцы тоже покинули. Все отчетливее доносилась с северо-запада со стороны Красных гор дальняя канонада, оттуда и с севера наступал Ленинградский фронт. Неожиданно начался артобстрел ж.-д. путей. Снаряды на огородах вздымали фонтаны бурой земли. Надо было уходить. Мама пошла переговорить с соседкой, чтобы вместе уйти и укрыться от фронта, но её не застала. Мы оказались в поселке одни, неуловимо и неведомо куда исчезло вдруг гражданское население поселков на левом берегу реки Луги. В лес от фронта, как ранее перед приходом немцев, ныне население не уходило. Тогда все ж было лето, а теперь зима. Много позже я узнал, что часть гражданского населения пряталась от артобстрела в покинутых немцами бункерах, построенных ими на левом берегу реки против движения Ленинградского фронта с севера. Но он наступал не только с севера на юг, он большими силами устремился вдоль берега Финского залива к Балтийскому морю на Запад, угрожая запереть немцев в гигантский котёл на обширной Восточно-Европейской равнине. Немцы оставили свои бункера, и гражданское население левого берега реки Луги заняло их, укрываясь от артобстрела ж.-д. путей наступавшей Красной армией. Расширяя движение на Запад, Ленинградский фронт отчасти толкал немцев к югу. После Сталинграда немцы уже всерьёз принимали Красную армию, чувствовали её силу и, остерегаясь котла, сами спешно покидали земли юго-восточнее Финского залива. Перед уходом немцы пришли взорвать свои бункера, выгнали укрывшееся в них население, часть его загнали в телятник и отправили на работу в Германию.

Снаряды вздымали на огородах столбы земли, какой-то мог угодить и в наш дом. В затишье мы быстро собрались, оставили дом и пошли по дороге, удаляясь от ж-д. путей. Дорогу усыпал тонкий слой чистого свежего снега. При свите очередного снаряда мы падали ничком, прижимаясь лицом к дороге, а при новом затишье снова вставали и шли дальше. Затем брат сказал: “Что это мы падаем? Снаряд летит со скоростью звука, свистит тот, который уже пролетел. Того снаряда, который для нас, мы не услышим”. Его слова так приободрили нас, что далее мы пошли с легкой душой, понимая всю неизбежность судьбы, пренебрегая свистом снарядов и не падая на дорогу, как прежде. На развилке дорог мы остановились и задумались, куда идти. К тетушке Мане – маминой сестре, налево по снегу через лесок? Или к бабушке Наташе прямо по дороге через Ситенку? Мама уже знала, что в Ситенке немцы. Идти через неё мы не решились. Опасаясь перехвата и отправки в Германию, как это случилось у соседей Митрофановых.

К бабушке был ещё один путь вдоль реки. Летом мама ходила этим путем к бабушке через Шалогу и далее вдоль коренного берега реки, минуя Ситенку. Сейчас была зима, у реки возможны снежные заносы, но важнее было избежать встреч с немцами. Мы решили всё ж испытать путь вдоль реки. Сначала шли по Шалоге, там в последнем доме жил дядя Никита, младший брат нашей бабушки. Поднялись на его крыльцо, постучали пару раз в его дверь, никто не откликнулся, и мы пошли дальше. Единственная тропа за его домом шла, поднимаясь в гору, в сторону деревни Ситенка. Вдоль реки тропы не было, и мы пошли по цельному снегу, который по мере выхода из поселка становился более глубоким, пока не стал выше пояса и не остановил нас. Плохие мы были стратеги. Не подумали, что низины зимой глубже заметаются снегом, а реки в военное время невзначай становятся линией фронта!


38. ПЛОХИЕ СТРАТЕГИ

Под коренным берегом реки лежали непроходимые сугробы! Двигаясь вдоль коренного берега и увязая в глубоком снегу, мы так измучились, что не в силах были двигаться дальше, трудности пути стали непреодолимы. Мы остановились, погруженные в снег по пояс. В плотной снежно шахте я присел, подогнув колени, на лежавший вокруг плотный снег. Отдохнув, мы обратили взгляд вверх на крутой склон спасительного коренного берега. Отдышались и поползли в его сторону. Достигнув его основания, полезли дальше вверх по крутому склону на его гребень.

Много прошло времени прежде, чем мы достигли гребня коренного берега. Снег на нём не был так глубок, и мы заковыляли по гребню. Вскоре вышли на свежую тропу. Брат припал к ней, и в следах подошв на тропе разглядел шестиугольные отпечатки немецких сапог. По тропе ходили немцы. Чтобы не встретить их, мы сошли с тропы и медленно двинулись через лес в сторону бабушкиной деревни, увязая в снегу, хотя и не таком глубоком, как под коренным берегом. Через какое-то время снова вышли на тропу. Та ли эта тропа или другая, и брат снова припал к ней, и снова разглядел на ней следы немецких сапог. Снова сошли с неё и двинулись по снегу средь невысоких сосен, и вскоре снова вышли на неё. Измученные переходом по цельному снегу, мы решили немного пройти по тропе. Она медленно спускалась в лесистую лощинку, и мы усталые пошли по ней. Вдруг окрик. Впереди в сумерках разглядели немецкого часового. Постояв, он подал нам знак подойти ближе. Мы увидели пушку, наведённую на другой берег реки. Это была закрытая позиция немцев против наступавшего Ленинградского фронта. Брат взвыл: “Нас же отсюда не отпустят!” Будь он один, он тут же сиганул бы под обрыв коренного берега реки. Кто бы его там в сумерках нашел? Постреляли бы ему во вслед, но он-то уж знал, как укрыться от выстрелов. Незаметно за кустами, скрыв следы, подался бы в сторону и залег от выстрелов за бугорком или валуном. Только вот рядом были мы, мама и я – овцы. Часовой жестом показал подойти ещё ближе, мы повиновались, мама, я и брат. Он как подрастающий мужчина лучше нас понимал, что с этой закрытой позиции немцы нас живыми не выпустят, но покорно пошел с нами, овцами, в сторону часового.

Мы увидели блиндаж – большую глубокую яму, над нею накат из бревен, заваленный сверху толстым слоем земли. По деревянной лестнице, приставленной изнутри к стене ямы, из неё поднялся немецкий офицер и, разглядывая нас, спросил по-русски, как мы здесь оказались. Мама ответила, мы уходили из-под артиллерийского обстрела. Поднялся еще один офицер и солдат с автоматом. Мы случайно вышли на их закрытую боевую позицию, и нашу участь предрекала инструкция их высшего командования. Перед ними стояла женщина мать с 2 детьми, с сыном подростком и малышём 7 лет. Это ослабляло их решимость. После заминки старший офицер сказал: “Слышите, откуда стреляют? – и показал рукой в сторону канонады. – Это Ваши стреляют. Идите к ним, в их сторону”. Показал на тропу, идущую с уклоном в сторону канонады. Мы почувствовали, что этим они нас отвлекают. Сейчас мы повернемся к ним спиной и получим в спину автоматную очередь. Мы делали первые шаги, а все чувства наши переместились в спину в ожидании удара пуль. Автоматная очередь задерживалась, мы развернулись и стали лицом к немцам. Они все трое, стояли как раньше и смотрели на нас, два высоких офицера и низкорослый солдат автоматчик между ними.

Прошли долгие секунды, и старший офицер снова махнул рукой в направлении тропы, чтоб мы шли дальше. Желают, чтобы наши тела не лежали так близко к их блиндажу. Мы развернулись и сделали несколько шагов по тропе дальше и снова наши спины напряглись, как натянутые струны, ожидая удара пуль, но автоматная очередь опять задерживалась, и мы снова развернулись и стали лицом к немцам. Мы трое смотрели на них, и они трое стояли и смотрели на нас. Ничто не выдавало в них приготовлений к расстрелу, никто из них не сменил своей позы. Наконец, старший офицер сделал решительный взмах рукой, чтоб мы шли дальше, и что в иных условиях читалось бы: катитесь вы ко всем чертям. Если б только этому можно было верить! Мы сделали на этот раз шагов 15, оглянулись и увидели за собой лишь молодую сосновую и еловую поросль, полностью заслонившую нас от немцев. Как мы радовались этому избавлению! Будто вернулись с того света! Но можно ли идти этой тропой дальше? Что если там впереди еще одна закрытая позиция немцев, еще один блиндаж и пушка? И та другая немецкая команда уже не отпустит нас с богом.

Тропа медленно поворачивала влево в сторону деревни Ситенка, мы сошли с неё и двинулись прямо по цельному снегу под кронами высоких сосен, росших на взгорке. Деревню Ситенку, занятую немцами, мы уже обошли, и теперь направлялись к просёлочной дороге, которая за этой деревней прямо вела лесом к бабушкиной деревне. Думали, как бабушка обрадуется, встретив всех нас троих, поддаст в печь еще дров, чтоб накормить нас на славу. Брат и я радовались ещё больше потому, что у неё ни разу ещё не были. Встретим там у неё Женьку, своего старшего брата.

Мы приближались к этой просёлочной дороге, до неё оставалось ещё метров 30, как вдруг по ней из-под горы со стороны Островёнки выскочил грузовичок, как наша полуторка, возможно трофейная. Мы тут же ткнулись лицом в снег, но грузовичок остановился. Из её кабины с противоположной к нам стороны вышел крохотный офицер, обошел кузов и стал позади него, твердо и широко расставив ноги, лицом в нашу сторону. Немцы всегда казались мне выше русских. А тут среди немцев гномик, такого и среди русских не встретишь. Но какой же была его выправка! Как сияли в вечерних сумерках леса на зимней дороге начищенные до зеркального блеска голенища его сапог! Этой выправкой он с избытком возмещал свой маленький рост.


39. ИЗ ОДНОЙ ОПАСНОСТИ В ДРУГУЮ

Офицер встал позади кузова и смотрел в нашу сторону, будто пытаясь нас разглядеть. Мы лежали, уткнувшись лицами в снег, не поднимая головы, и я одним глазом, что оказался выше снега, следил за ним. Наконец, офицер протянул в нашу сторону руку и поманил пальцем к себе. Мы поняли, он нас заметил. Видно, зная по плану, что здесь закрытая немецкая позиция, офицер осматривал, будет ли она видна со стороны дороги, если по ней двинется Ленинградский фронт. Три человеческие фигурки, ткнувшиеся в снег вблизи этой позиции, не ускользнули от его внимания. Делать было нечего, мы встали и пошли к машине. Тем временем из её кузова размять ноги выпрыгнули солдаты. Офицер показал нам лезть в кузов, машина идет в сторону Люга.

Спрыгнувшие из кузова немецкие солдаты, разминая ноги, приняли нас как своих. Настроенные дружелюбно, они раз за разом повторяли брошенное офицером слово Люга: “Люга, Люга,..., Люга”. По тому, как произносили они это слово, значившее город Луга, видно было, как эта Люга была им желанна. В неудобном положении на корточках в закрытом кузове грузовика, прыгавшего на рытвинах, в грохоте артиллерийской канонады, каким же долгим показался нам этот путь! Вдруг машина остановилась, и нас высадили. Где это мы? Это же не город Луга, это деревня! Был теплый февральский вечер, и рубленые деревянные стены домов от сырости и тепла почернели. Так всегда бывает в зимнюю оттепель. Дорога закрытом кузове грузовика в неудобном положении на корточках под артиллерийскую канонаду нам показалась такой долгой и длинной, что мама и брат не сразу узнали, что мы всего-то в соседней деревне Ситенка, которую, казалось бы, обошли.

Везти нас в Лугу немцы передумали. Что хотят они с нами делать, расстрелять? Но видно не здесь на дороге, они показывают нам идти в проулок между двумя плетеными заборами, там наши тела не будут им мешать. Но нет, у них на уме что-то другое, они направляют нас в дом, где при входе часовой. Пройдя через сени и кухню в пустую проходную комнату, они показывают нам на полу место в сторонке, покрытое соломой, – это место для нас. Оно не мешает проходу солдат в их тыльную комнату. Через какое-то время из неё выходит офицер, ведёт нас на кухню и разъясняет: вода, пить – снег во дворе, в кастрюлю, показывает на неё, и на плиту, таять. Дрова тоже во дворе, выходить – показывает на меня. Маме и брату, показывает на них, трясёт пальцем и хмурит брови, нельзя! Все немцы, что ехали с нами в машине, и те, что бытовали в этом доме, собрались в следующей за нами тыльной комнате.

За её закрытой дверью оттуда в какой-то момент послышались тревожные вопрошающие голоса. Через какое-то время офицер гномик и его команда быстро вышли из той комнаты, прошли мимо нас на улицу, и его машина ушла. Что вызвало тревогу и возмущенные голоса в комнате немцев? – Мы узнали на следующий день. Бытовавшим в этом доме солдатам гномик сообщил, что он последний из отходящих немецких войск, позади его уже немецких войск нет. Со своей командой он выполняет важное задание и едет дальше. Тех, кто бытует здесь, с собой не берет. На них высшим командованием возложено особое задание задержать русским форсирование реки и дать время для безопасного отвода остальных частей вермахта. Эта позиция для бытовавших здесь немцев последняя, какую нельзя оставлять.

Дорогу он минирует. Солдат взволновало, что их окончательно оставляют здесь одних перед наступавшей Красной армией, без надежды на помощь. На них двигались теперь не рота красноармейцев. На них наступал Ленинградский фронт, несколько советских армий, и впереди их ждала верная смерть. Чтобы они ни делали, фронт перекатится через них, раздавит их и от них ничего не останется. Как же им не хотелось умирать в таком юном возрасте, не познав жизни! Вермахт окончательно пожертвовал ими, определив эту их позицию как последнюю. После неё уже ничего не будет, пусто, только смерть. Ночь, февраль месяц, небо обложено облаками, в комнате немцев тихо. Я стою у окна, а взрослые мама и брат, не вставая, устроились тихо на кухне за теплой плитой. Их будто и нет, им лучше, чтобы немцы их не замечали, а еще лучше, чтобы забыли. Всё в тревожном ожидании. Только вот странно, небо затянуто тучами, безлунная зимняя ночь, а так светло. Почему так светло? Не висит ли в небе осветительная ракета? Припадаю к стеклу и смотрю вверх, но нет ничего, что светило бы там. Возможно, ракета в небе висит прямо над домом или с другой его стороны, куда я не посмотрел. Плотнее припадаю к стеклу и снова смотрю вверх, но ракеты над домом не вижу.


40. СВЕТЛАЯ НОЧЬ В ФЕВРАЛЕ 1944-го

Почему она так долго и так ровно светит? Не сменяются ли ракеты одна за другой? Но ни звука выстрелов, ни хлопков ракетниц, ни вспышек, ни мерцаний, ни угасающей яркости при затухании ракеты, что неизбежно бывает при смене ракет. Будто высоко под облаками ровно и ярко светит большая лампа, но самой лампы не видно. Лишь за темной полосой леса мерцают вдали красные сияния, но они далеко и их свет не может светить сюда. Красные сияния – это пожары, горят дальние деревни, и мерцают они, когда вспыхивают крыши и обрушиваются стены горящих домов. Пламя, восприняв новое горючее, начинает ярче гореть и светить. В деревне нашей бабушки Наташи я еще не бывал. Окно, у которого я стоял и через которое смотрел, выходило на запад, отчасти в сторону деревни нашей бабушки, но этого я ещё не понимал. Ближайшей в этом направлении была деревня Островенка, где жила наша бабушка. Наиболее близкое и яркое зарево в этом направлении – это горела её родная деревня, но я и этого не сознавал. Отрешенно я стоял у окна и молча смотрел на картину пожаров. Мама и брат тихо лежали за теплой плитой в полном молчании. Оттуда из-за плиты они не могли видеть дальних пожаров за темной полосой леса. Стоило бы мне сказать им о пожарах, как они сразу поняли бы, что именно горит. Они лучше меня понимали, где мы находимся, и как опасно наше положение. Старались не привлекать к себе внимания немцев. Для нас было лучше, чтоб немцы нас не замечали. Тяжелый путь утомил нас, и все мы были безмолвны.

Будь вместо меня у окна брат или мама, они поняли бы всё до конца. Вермахт, отступая, сжигал всё, что могло гореть, оставляя после себя выжженную пустыню. В деревне Ситенка, где мы теперь оказались, горит лишь крайний дом на отшибе, всю деревню немцы не запалили. Бытующие здесь немцы, оставленные заслоном для отвода других частей вермахта, проводят в этой деревне свои последние дни, отдыхают в сухом уютном деревенском доме. Эти немцы последние. Соседние деревни горят, значит, немцы оттуда уже ушли. Кто же их поджег? Машина, перехватившая нас по дороге к бабушке, последняя из тех горящих деревень. Значит, гномик офицер и его команда последние из тех, кто мог их поджечь, они и подожгли их. Приди мы в деревню бабушки, увидели бы там объятые огнем дома, убитых этим бедствием селян этой деревни. Чего я еще не понимал.

Жителей, кто не укрылся, немцы при случае хватали, отвозили на станцию, грузили в крытые товарные вагоны и отправляли на Запад как рабочую силу. Избегая угона в Германию, жители деревни Островёнки и прочих деревень с приближением фронта уходили в леса. Пламя горящей деревни можно видеть издалека, даже из леса. Сверяя направление, селяне понимали, горят их дома. Прождав какое-то время, чтоб немцы ушли, селяне выходили из леса к месту, где ещё вчера высилась их деревня. Каждая семья шла туда, где стоял её дом, в отчаянье видела лишь догорающие бревна его нижних венцов. Сбивали бегающее по ним пламя, забрасывая его снегом и песком. Утолили голод картошкой, что испеклась в подвале. Женщины собрали утварь, кружки, ложки, чугунки, что пережили пожар. Сгоревшее топорище старик выбил из топора, вогнал в него толстую палку, выломав её из ограды, а в совок лопаты другую палку как ручку, и рыл на пожарище яму землянку. Разваливал трубу и прежнюю печь на кирпичи, собрал из них в землянке новую печь, укрывал землянку сверху досками и жердями от забора. Прикрыл вход в землянку холстиной, висевшей в стороне на заборе и не тронутой огнём. Забросал землянку снаружи землей и снегом, чтоб не продувало. Затопил печь и укрылся в землянке с семьей до лучших времен.


41. ЕЩЕ ОДИН РАЗГОВОРЧИВЫЙ НЕМЕЦКИЙ ОФИЦЕР

На следующий день немцы в доме поменялись и мы увидели офицера, что был на позиции на левом берегу реки у пушки, которая должна была помешать быстрому форсированию реки Ленинградским фронтом с правого северного берега на южный. Бытовавших в доме немцев, частью сменили те, кто дежурил у реки. Одни немцы дежурили на боевой позиции в сырой яме блиндажа, другие отдыхали в сухом уютном деревянном доме. Перед нами остановился офицер, что у реки делал нам отмашку уходить с их позиции дальше в сторону, откуда била советская артиллерия, и загадочно спросил: “Вы думаете, кто мы?” Мама: “Ясное дело – немцы”. Офицер: “Нет, мы не немцы, мы австрийцы. Все немцы ушли и уже далеко”. Сверяясь по книжечке разговорника, он продолжал: “Мы остались здесь в заслоне одни, отсюда мы не должны уходить. Нам приказали сжечь деревню, мы не хотим этого, но должны выполнять приказ, могут проверить. Мы сделали приготовления, занесли в дома сено и подожгли один дом, – и показал на крайний дом на отшибе по другой стороне улицы, который догорал. – Он от других домов далеко, и пламя от него другие дома не захватит, как и всю деревню”.

Из комнаты, занятой австрийцами, вышли 2 солдата и увели этого офицера в свою комнату. Оказалось, что немцы, что нас удерживают, не совсем немцы, они австрийцы и оставлены здесь как последний заслон, чтобы придержать наступление Красной армии. Вермахт принёс их в жертву как прикрытие, чтобы без помех отвести остальные свои части. Эти австрийцы не должны покидать свою позицию и остаются здесь до конца, до своей смерти. Видно этот австрийский офицер искал выход из этого положения. Он видел, война проиграна. Зачем ему зря губить своих солдат. Немцы втянули их в войну, теперь они ушли, а их, австрийцев, оставили здесь умереть. В его словах чувствовалось раздражение этого австрийского офицера на немцев, которые обрекли его солдат на смерть. Этот офицер искал выход, как спасти молодых австрийских ребят его взвода для их будущей жизни в родной им Австрии. Зачем им умирать, когда виден конец этой войне, и новые жертвы лишены смысла.

Видно этот разговорчивый австрийский офицер полагал, что мы могли бы помочь ему сохранить его солдат. При внезапном столкновении противники стреляют друг в друга. Чтобы избежать этой внезапности, нужно как-то предупредить события. Вовремя сложить оружие и укрыться от внезапной встречи с бойцами Красной армии. Когда они придут, мы могли бы сказать их старшему командиру. Здесь сложили оружие и сдаются в плен австрийские солдаты, которые не хотят воевать. Так они смогут избежать внезапного столкновения и прямой путь для них в лагерь для военнопленных. Они выйдут из войны, сохранив себя, и после войны вернутся в родную им Австрию. Такой видно была мысль этого офицера. Имени своего он не назвал, а потому назовем его условно Вилли, а его младшего офицера – Хайнцем.

Всякого, раскрывшего его закрытую позицию, Вилли обязан был задержать или расстрелять. Вот только как стрелять в женщину мать с сыном подростком и малышом 7-и лет. Природа велела им жить, и Вилли не мог ей противиться. Он спросил своего младшего офицера, но более решительного: “Сам будешь стрелять в малыша или прикажешь это сделать Курту?” – автоматчику, что стоял между ними. Мы не слышали этих слов Вилли, и эту прозрачную лакуну заполнили от себя. Второй офицер медлил с ответом, а Вилли делал отмашки нашей семье, чтоб уходила дальше с этой закрытой позиции и от расстрела на ней.


42. ГИБЕЛЬ ВИЛЛИ

Трудно выйти из войны одному или с малой группой солдат, и офицерам, кто осознал, продолжение войны бессмысленно. Война ожесточает и огрубляет, кому нужен один немец или даже группка немцев, что хотят сдаться тогда, как другие немцы все еще готовы воевать. Деревню берет взвод или рота солдат, иной раз на пределе своих сил. Того, кто сдается, за спиной не оставишь. Сейчас он сдался, отбросил свой автомат и поднял руки. Но стоит тебе пробежать мимо, как он передумает, снова подберет свой автомат и обратит его тебе в спину.

На войне все крупномасштабно, делается самое главное, к примеру, очистить от противника деревню. Остальное лишь детали. Что делать с группкой сдающихся, когда еще неясно, хватит ли сил выбить противника из деревни? Наконец, сможет ли взвод или рота отрядить солдат для сопровождения пленных? В жарком бою нет милосердия, стреляют в каждого, кто опасен. Тот, кто сдаётся порой так же опасен, как тот, кто отстреливается, поэтому стреляют и в тех, и в других. Твой товарищ пробежал мимо того, кто сдался, отбросил оружие и поднял руки. Затем передумал, схватил свой брошенный автомат, и очередью в спину уложил твоего товарища. Поэтому в жарком бою стреляют и в тех, кто ещё противится, и в тех, кто уже сдался, но ещё опасен. Легче выйти из войны большой группой, когда командование обо всём договорилось, как было с войсками Паулюса под Сталинградом. Там была другая беда, крайне истощенные голодом солдаты, эпидемия туляремии и крайняя скученность, разгрузка которой началась 4 февраля 1943 размещением пленных по отдельным лагерям.

Наша жизнь в плену – полна тревожных ожиданий. Раз за разом я выхожу во двор, набираю там чистый снег в кастрюлю, несу его в кухню, мама или брат подхватывают кастрюлю, ставят на горячую плиту, снег тает, и мы пьем. Когда заканчивались дрова, я снова выходил во двор, шёл к кладнице дров, выбирал несколько сухих поленьев, нес в кухню и клал их перед плитой. Во дворе за мной присматривал часовой. Маме и брату выходить нельзя, австрийцы им не доверяют, опасаются, что могут сбежать. Только разве ж мама сбежит от нас? Мне 6 лет, брату 12, маме 36. Мама или брат подбрасывают в печь поленья, что я принёс, ставят снег в кастрюле на горячую плиту, снег тает, и мы пьем.

Комната, где бытовали австрийцы, была позади нашей. Однажды мы услышали, как в ней вспыхнул гвалт, револьверный выстрел и раздраженные голоса. Вслед за этим двое австрийцев с винтовками на ремнях, перекинутых через плечо, стремительно провели через нашу комнату третьего, крепко сжимая своими руками его руки. Это было так неожиданно и свершилось так быстро, что, глядя на напряженные сжимающие руки тех, кто удерживал третьего, я не успел перевести взгляд на лицо выводимого. Вслед за этим во дворе прогремел одиночный выстрел, который унёс жизнь этого несчастного. Видно это был Вилли потому, как больше мы его не видели. Он как командир артиллерийского расчета спас нас от расстрела на их закрытой боевой позиции у реки. В своем взводе он видно уже выполнил свою задачу, пресёк попытку краснофлотцев форсировать реку Лугу у поселка Толмачево, вскрыв перед ними пушкой лёд реки.

Вилли видно искал выход из войны для себя и своих солдат, но другой младший офицер, Хайнц, воплощал в себе верность Германии и фюреру и свято чтил исполнение приказов верховного командования. Он отвечал за верность солдат присяге и имел в своем взводе надежных солдат, убежденных наци, преданных великой Германии, готовых выполнить любое его партийное указание, независимо от воли командира. Ранее Хайнц безупречно выполнял приказы командования и был крайне недоволен, когда Вилли на боевой позиции у реки при появлении там русской семьи сбил его с толку дурацким вопросом: “Сам будешь стрелять в малыша или прикажешь это сделать Курту?” – автоматчику, что стоял между ними. Хайнц видел теперь в своей службе изъян, с того момента служба его уже не виделась ему безупречной. Он уже не мог сказать себе, что всегда строго выполнял приказы командования. Понимал, однажды оступился и не выполнил приказа высшего командования. Виной тому был Вилли, его командир, и он злобился на него, что тот, нарушив приказ, повлёк и его за собой. Злобился и на себя, что так легко уступил, не возразив, когда Вилли, его командир, направил эту русскую семью в сторону их наступавшей армии. Разве они не раскрыли бы эту нашу закрытую позицию? Хорошо, что они до своей армии не дошли и нашей позиции не раскрыли, но события могли сложиться иначе.

От своих рядовых товарищей по партии он знал о разговорах, что Вили вел с этой русской семьёй. Требовал от своих наци, чтобы они пресекали эти разговоры, отзывая Вилли к себе. О чем он говорил с ними? Вилли отвечает, что когда-то учил русский, а сейчас вспоминает. Это не сняло с Вилли подозрений, более того, подогрело их. С тех пор, как Вилли отпустил русскую семью с их закрытой позиции у реки, Хайнц заподозрил в Вилли возможную измену и вызывал его на острый прямой и откровенный разговор. Два диаметрально противоположных характера и две идеи сошлись в поединке. Вилли воплощал право на жизнь, а Хайнц – верность фюреру и рейху – Великой Германии. Вилли раздражали упреки Хайнца за его отход от приказов, этим Хайнц давил на Вилли. Хайнц был зачарован фюрером, готовый умереть за него, и тянул к тому же за собой молодых австрийских ребят своего взвода.

В последнее время Хайнц всё чаще пытливо спрашивал Вилли, готов ли он согласно приказу умереть здесь за фюрера, и смотрел на него испытующим взглядом. Случилось так, что в какой-то момент Вилли не выдержал этой пытливой въедливости, сорвался, выдернул пистолет и выстрелил в Хайнца, но тот ждал этого, был наготове, отвел руку с пистолетом Вилли, и выстрел пришелся в окно. Этот эксцесс позволил Хайнцу призвать верных ему наци обезоружить и расстрелять командира как предателя. В вермахте нацисты – члены NSDAP, Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei, берегли верность Гитлеру и Рейху в лице национальной социалистической немецкой рабочей партии. После расстрела Вилли у Хайнца не стало культурного собрата по оружию, остались солдаты и верные ему наци. Его тревога о взводе отпала, остались еще эти русские, что легко исправить. Он восстановит свою честь и будет неотступно следовать приказам высшего командования! Умрет честный и гордый своею службой рейху и фюреру!


43. СЛЕЗЫ В ГЛАЗАХ СОЛДАТА ВЕРМАХТА

Несколько дней без еды, только вода. Удивительно, но я не страдаю от голода, не замечаю его, будто и не хочу есть. Иное чувствуют взрослые, мама и брат. Они обычно лежат тихо за теплой плитой. Их будто и нет. Лучше, чтоб австрийцы не видели их и даже забыли о них. Большей частью я стою у окна и смотрю на заснеженные поля. Вблизи домов ограды из жердей выделяют придомовые участки, один участок от другого и от общего колхозного поля. За последними оградами из жердей уходит вдаль белое заснеженное неразделенное колхозное поле. Вдали за ним узкой темной зелено-синей полосой тянется по горизонту дальний лес. На кухне, как и у нас в доме, на полу крышка люка в подвал. В поисках пропитания мама нашла момент, подняла эту крышку и спустилась вниз. Нашла одну крохотную картошинку с фалангу пальца и, поднимаясь оттуда, показала мне как диковинку. У австрийцев с питанием тоже туго, все исхудалые, тощенькие. Их припасы в блиндаже, питаются они там на позиции.

Однажды, когда я набрал во дворе снег в кастрюлю и, возвращаясь с нею, проходил мимо часового на крыльце, тот рукой придержал меня. Я взглянул на него, это был совсем юный солдат, и в глазах у него были слёзы. Замерзшими пальцами рук, едва шевелившимися, он неловко разворачивал обертку батончика с колесиками леденцов, отделил один леденец и протянул мне. Но отчего в его глазах слезы? От холода? Только те февральские дни были исключительно теплые, при долгом стоянии на посту от холодного металла винтовки могли замерзнуть слабо укрытые руки, но слез тот холод не выжимал. Этот и другие австрийские подростки едва перешагнули детский возраст, они сильно отстали в росте, и были много ниже немцев и даже русских. Лишь их офицеры выше остальных.

Кто они, эти нерослые австрийские солдаты? Не крестьянские ли дети горной Штирии, Каринтии или иной высокогорной провинции? Не антропометрические ли данные определили их последней жертвой молоху войны? Горцы заметно уступают в росте жителям равнин и городов. Эти слезы низкорослого австрийского паренька! Отчего они в глазах солдата вермахта? Не сочувствовал ли он своему офицеру Вилли, кто искал путь, как вывести их из войны, и спасти для будущей мирной жизни в родной им Австрии? Теперь после расстрела Вилли, никто и ничто уже их не спасет. Этому солдату предстояло разделить судьбу смертника с десятком других таких же, как он солдат. Как же ему не хотелось умирать в столь юном возрасте, не познав жизни! Вдали от мамы, сестер и братьев, от невесты или молодой жены! Не отогревшись дома телом и душой средь своих родных! Умирать здесь вдали от дома в заснеженной холодной стране! Не сочувствовал ли он нам? Не решил ли Хайнц и нашу судьбу? Не отдал ли он своим солдатам приказ: к приходу Красной армии, кто последним будет выбегать из дома, подпереть дверь, сдвинуть сено, припасённое в сенях, под дверь и поджечь?

На этих австрийских подростков шла теперь не горстка солдат, а наступающая армия большой страны, униженной поражениями и теперь воспрянувшая во всей полноте своих сил. Он знал, что их горстку солдат ждёт смерть, потому как они здесь одни, все немецкие войска уже ушли. Их взвод с пушкой оставлен на пути наступающей Красной армии, чтобы придержать её при форсировании реки. Может ли взвод остановить армию? Конечно же, нет! Армия перекатится через них, раздавит их, и ничего от них не останется. Вермахт окончательно пожертвовал ими ради безопасного отвода других своих частей.

Мы проснулись ночью от тревожного шума и стрельбы на улице. Деревню наполнял стрёкот автоматных очередей и крики близкие и далёкие. Слабые и приглушенные они всё же проникали в дом. Мы прислушались, австрийцев в доме не слышно, их будто и нет. Мы совершенно не заметили, когда они мимо нас спящих выбегали на улицу, а в криках с улицы вдруг услышали отдельные русские слова. По стене дома простучали пули автоматной очереди. Брат зашептал: “Проверьте, чтоб в стене против вас не было паза”. Я провел рукой по бревенчатой стене, против меня действительно был паз, и я пополз вдоль стены в сторону, где нижнее бревно, утолщаясь, наконец, прикрыло меня, лежащего на полу. Автоматная очередь по нашему дому не повторилась. Видно кто-то из наших солдат полоснул из автомата очередью по дому, проверяя, нет ли в нем немцев. Не выскочат ли?

Спустя какое-то время, стрельба в деревне стихла, а из сеней дома, из-за двери, послышался шепот: “Есть в доме кто?” Мама негромко ответила: “Есть”. Последовал диалог:

– Вы кто?
– Гражданские.
– Немцы есть в доме?
– Похоже, что нет,
 – ответил брат. Он поднялся, опасливо подошел к комнате, где бытовали австрийцы, и приоткрыл дверь. Там никого не было, и он добавил: “Немцев точно нет!”

Осторожно приоткрылась входная дверь и, чиркая спичку за спичкой, опасливо осматривая всё, что перед ним, подсвечивая спичками, медленно продвигался красноармеец, весь в белом. В следующей за нами комнате, где бытовали австрийцы, слабо горела керосиновая лампа. Красноармеец спросил, как это вы в доме, а снаружи под дверью охапка сена. Как оно там оказалась? Что мы могли ответить? Прошлым днем сено лежало в сторонке от входной двери, видно его швырнул перед дверью последний австриец, когда выбегал из дома. Среди них были и те, кто послушно исполнял приказы высшего немецкого командования вермахта и Гитлера. Они жгли дома, при случае вместе с людьми. Дом, где спали мы, как и всю деревню, австрийцы запалить не успели. Они сожгли дом, стоящий на отшибе и подожженный неделей раньше. Всю деревню поджигать не стали, отложили на потом. Если подожгут, то куда им самим деться. Они знали, на них шла не группка красноармейцев, соразмерная их взводу. На них двигался Ленинградский фронт. Сознавая, что их часы сочтены, они все свои последние дни они проводили в теплом деревенском доме и к моменту прихода русских поджечь всю деревню кто-то из них не успел, а другие и не хотели.


44. “СОКОЛ, СОКОЛ, Я СМОЛА”

Потом в избу входили уже смело новые и новые красноармейцы, пока не собралось полвзвода, человек двенадцать, все, кто освобождал деревню. Чем эта изба привлекла солдат? – Главное, в ней было тепло, тогда, как в других – холодно. В неё после боя пришел первый, за ним потянулись и другие. Все стянулись в комнату, где ранее дневали и ночевали австрийцы. В центре её стояла и топилась круглая высокая печь, формой цилиндр, обтянутый гофрированным листом металла. Мы тоже переместились туда. Многие солдаты сели на пол спиной к стене, ноги вытянули к печи, затем легли, выпрямились и тут же заснули. Некоторые разулись и повесили у печи на просушку портянки, и никого не раздражал идущий от них дурной запах. Принесли рацию и стали настраивать. Сюда же пришел командир, сел перед рацией и раз за разом взывал в эфир: “Сокол, сокол, я смола”. Сокол не отзывался.

Последним в дом вошел долговязый красноармеец азиатской внешности, похожий на еще не обученного новобранца. Он один был без белого маскировочного халата, почти не говорил, судя по всему, не вполне понимал русскую речь. Зажимая окровавленную ладонь, он жмурился от боли. Солдаты рассмеялись: “Ты что пули ловил ладошкой?” Кто-то посоветовал ему идти в санчасть, но командир, не отвлекаясь от рации, тихо бросил: “Пусть перевяжет руку тряпкой!”. Эти слова командира кое у кого вызвали удивление, а затем и пересуды. Почему же не в санчасть? Те, кто с опытом, дали понять, там это его ранение сочтут самострелом и расстреляют. Средь задач Смерша была и такая под литерой д). Борьба с дезертирством и членовредительством на фронтах. Командир точно знал, как эта борьба велась, когда солдаты отчасти лишь догадывались. Комната наполнилась громким дыханием и отчасти храпом, большая часть солдат спала. Лишь командир, припав к рации, взывал и взывал в эфир: “Сокол, Сокол, я Смола!”. Сокол не откликался.

Вдруг командир отпрянул от рации и бросил строгий взгляд на молодого красноармейца, который тихо стоял у стены: “Ты осмотрел те два дома на отшибе? Немцев там нет?” Солдат подтвердил: “Немцев нет!”. Недовольство командира вызвало то, что солдат, выполнив приказ, не доложил ему об этом как положено. Солдат же не хотел отвлекать командира от рации, тихо и незаметно смешался с остальными солдатами. Если бы Сокол ответил, командир передал бы ему самое главное, деревня освобождена, чтоб не грохнула по ней своя же артиллерия, полагая, что здесь все еще немцы.

Через какое-то время командира у рации сменил другой радист и после они сменяли друг друга, но Сокол и не отвечал. Всё это время из башенки над крышей дома в центре деревни, с небольшими перерывами строчил пулемет, никто не обращал на него внимания. Бойцы видно полоснули автоматной очередью по дому и по крохотной башенке над его крышей, где мог поместиться лишь один стрелок. На первом этаже автоматная очередь выкрошили стекла, ответа не последовало. Значит, там, на первом этаже никого и не было. Лишь пулеметчик из башенки продолжал строчить, видно хорошо прикрылся, обложил себя в башенке чурками дров и от автоматных очередей не пострадал.

Бойцы благоразумно оставили этот дом и пулеметчика, не рискуя в темноте ночи подходить к дому ближе, избегая возможных мин, растяжек, или гранаты, брошенной сверху. Все собравшиеся в комнате солдаты знали, деревня освобождена, а теперь еще стало ясно, что и два крайних дома на отшибе тоже пусты. Пулеметчик никого не раздражал, пусть себе стреляет, пока не кончится боекомплект. Весь взвод собрался в доме возле своего командира, сверились насчет потерь, их не было, и лишь один раненый новобранец, кто не заготовил себе белого халата.

На улице никого, а пулеметчик все строчил и строчил. Строчил, видно, по движущимся теням, что оставляют на снегу бегущие облака. На его стрельбу никто не обращал внимания. Солдаты устали и многие, сев на полу спиной к стене, вытянули ноги к печи, улеглись и уже спали. Кто-то переворачивал у печи портянки, и никого не раздражал идущий от них дурной запах, а пулеметчик строчил и строчил. Строчил по невидимкам в белых халатах, которые из сугробов в темноте ночного боя автоматными очередями жалили и губили его солдат. Строчил по теням от облаков, что бегут ночью по снегу, принимая их за группы врагов невидимок, которые перебегают от дома к дому.


45. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ХАЙНЦА

Пулеметчик слышал, как в деревне все стихло, и эту тишину уже никто не нарушал. Но его ночной бой не кончился, он знал, враги здесь, они перестреляли его солдат, а теперь коварно притихли и затаились. Видно у них, как бывало не раз, кончились боеприпасы, стрелять им уже нечем, а у него этого добра предостаточно. Его враги снуют между домами и, когда перебегали от дома к дому, по одному или группой, он их нещадно уничтожал. Он торжествовал, расстреливая своих врагов невидимок десятками и сотнями. Кто мог так упорно и жертвенно сопротивляться, не простой же солдат? Кто мог собрать у пулеметного гнезда такой объемный запас лент для пальбы в течение всей ночи?

Видно это был Хайнц, для кого воинский долг был выше жизни. Бой за деревню уже кончился. Все красноармейцы, не имея потерь, уже отошли от яростного возбуждения, какое бывает в бою, и большая часть их уже успела поспать. В затишье, затянувшемся со стороны противника, пулеметчик мог бы спокойно выйти из своего укрытия и сдаться, подняв руки. Солдаты на словах потешились бы над ним, неудачливым воякой, но никто не желал бы ему смерти или истязаний. Оставив свой пулемет и подняв руки, он мог бы выйти из укрытия и сохранить себе жизнь, но он этим не воспользовался. Он строчил по скользящим по белому снегу теням от движущихся облаков. Он видел в них группы врагов невидимок, перебегающих от дома к дому. Командование оставило Хайнца в заслоне, чтоб он умер, и Хайнц хотел умереть, унося с собой и толпы врагов. Будь у него файеры, он разбросал бы их по деревне, чтоб запалить всё вокруг и самому сгореть в торжестве бушующего пламени. Его сокрушало, что солдаты не выполнили его приказ, не запалили в последний момент сено, занесенное для поджога в каждую избу. Как ему сейчас не хватало этого всёпожирающего пламени!

Под утро с проблеском рассвета командир красноармейцев засобирался. Предстояло вывести взвод, и пулеметчик в башенке над крышей в центре деревни, временами продолжавший строчить, стал опасен. Командир отрядил умелого бойца: “Пойди, брось гранату, надоел!” Этот взвод австрийских солдат, оставленный заслоном в деревне Ситенка для безопасного отвода других частей вермахта, позволяет проследить структуру низовых частей немецкой армии. В неё входил боевой офицер командир, специалист по виду вооружения, в данном случае артиллерист. Его дополнял офицер, воплощавший в себе верность рейху и фюреру, убежденный нацист – член Национал социалистической немецкой рабочей партии. Нацист по-немецки nazi по первым двум слогам диалектного Nazionalsozialist. Этот диалект не схож с официальным немецким именем этой партии Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei, NSDAP. Под командой боевого немецкого офицера номинально был весь его взвод, но и младший офицер нацист имел подавляющее влияние на группу рядовых нацистов в пределах своего взвода. Командир взвода видел, война проиграна, дальнейшее сопротивление потеряло всякий смысл. Ведёт лишь к напрасной гибели его солдат. Он искал, как сохранить им жизнь, а с концом войны вернуть их домой в родную им Австрию. Иное дело офицер нацист, его главное дело – верность рейху и фюреру, верность до конца. Замечая, что Вилли задерживался в разговорах с этой русской семьёй, он посылал своих верных наци привести его в комнату. На вопрос Хайнца, о чем шла речь, Вилли отвечал, так простое перекидывание слов, тренировка в русском языке. Ранее он учил этот язык, а теперь появилась возможность поупражняться. Хайнц же чувствовал неверность Вилли. Стал вызывать его на откровенный разговор. Готов ли он, как приказало командования, умереть здесь за фюрера и фатерланд. Вилли с трудом переносил эту въедливую пытливость Хайнца, который бездумно вверил себя Гитлеру и тянул за собой к гибели взвод его австрийских ребят. Однажды Вилли сорвался, выдернул свой пистолет и выстрелил в нациста. Хайнц не исключал такой реакции, ждал её и отвел руку и пистолет Вилли в окно. В глазах солдат Хайнц морально выиграл и получил право призвать верных ему нацистов взвода обезоружить командира и расстрелять как предателя, и те исполнили. Офицер артиллерист видно им был уже не нужен, он сделал своё дело, отработал пушкой по реке, вскрыл лёд и не позволил Красной армии форсировать реку перед станцией Толмачево.


46. МИРНОЕ НАСЕЛЕНИЕ И ВЫСШЕЕ КОМАНДОВАНИЕ

Высшее командование с его бездушной логикой издало приказы о задержание, а в спешном случае и о расстреле тех гражданских лиц, что вышли на закрытые позиции войск или видели их расположение. Как же иначе? Попади эти люди к противнику, они могут выдать ему эти секреты! Воспаленное сознание штабистов мешало им видеть нечто другое. Я, мама и мой брат, вышли на такую закрытую позицию. Австрийцы машинально приготовились выполнить приказ высшего командования, из глубокой ямы блиндажа поднялись два офицера и солдат автоматчик. Но сделать последний шаг, приказать автоматчику расстрелять в женщину с двумя детьми, не все офицеры были готовы. Старший из них подсказывал нам, гражданским, уходить с их боевой позиции все дальше и дальше, пока не махнул рукой так, что читалось: катитесь вы ко всем чертям на все четыре стороны. И кто в этом случае прав? Верховное командование или офицер, отступивший от приказа? Позже мы оказались среди солдат своего племени. И что же, мы бросились выдавать известные нам секреты? Нет, мы были полуживы, безмерно усталые, истощены голодом, медлительны и отягчены своим бедственным положением.

В таком положением пребывает все гражданское население там, где идут бои. При встрече с Красной армией нас никто ни о чем не спрашивал. Боевому офицеру наши сведения были просто не нужны. Все, что нужно было знать командиру взвода при взятии деревни, он узнавал сам, отправив солдата, проверить, нет ли укрывшегося противника в отдельных домах на отшибе. Один пулеметчик в башенке над домом в центре деревни его вообще не интересовал, постреляет, постреляет, замерзнет и что ему делать – выйдет, подняв руки. Его солдаты умели не подставляться под прицел противника. Автоматная очередь по дому, по окнам внизу и по башенке наверху, активности в доме не вызвала, значит, в доме никого и не было, лишь один пулеметчик в башенке, который для неуязвимости обложил себя чурками со всех сторон. Командир понимал, один пулеметчик не опасен для его солдат невидимок в белых халатах на белом снегу под покровом ночи. Опасность он видел, если послать кого-то из них в темноте ночи вплотную к дому, где засел пулеметчик, из-за возможных мин, растяжек и гранаты сверху, и он к этому дому ночью никого не послал. Лишь под утро с проблесками первого света наступавшего дня, когда предстояло выводить взвод, командир приказал бывалому бойцу пойти и швырнуть в пулеметчика гранату. Этот бывалый боец знал, как подойти к дому вне поля зрения пулеметчика с тыльной стороны от амбразуры с башенки.

Командиру взвода или роты опасны только соразмерные ему силы противника, полвзвода, взвод или рота, незаметно засевшие где-то в домах и пока не проявившие себя. Деревню его взвод уже прошел, дома проверили, затаившихся в них солдат противника не нашли. Посланный им солдат проверил и два дома, стоявших в стороне от деревни, на отшибе, и там противника тоже не было. Почему ему удалось освободить деревню, не потеряв ни одного солдата, хотя силы были равные, дюжина красноармейцев против дюжины австрийцев? Он одел своих бойцов в белые маскировочные халаты и в сумерках зимней ночи они стали невидимками в сугробах белого снега. Противник их не видел, стрелял наугад по снежным сугробам и вспышкам автоматных очередей. В военных условиях белых халатов могло и не быть, по приказу командира его солдаты могли сшить их из простыней. Его солдаты невидимки автоматными очередями из снежных сугробов жалили австрийцев в зеленовато-серых шинелях, видимых на белом снегу. Его солдаты не подставлялись, послав автоматную очередь, в серые тени австрийцев они скачком смещались в сторону, влево или вправо, и стрельба австрийцев по вспышкам из стволов нападавших успеха не имела.

Лишь раненый в ладонь был без белого халата, видно последний из новобранцев, не успевший ещё добыть себе белый халат или сшить его из простыни. Он плохо владел русским языком и не врос ещё в условия военной жизни. Избегая ненужных жертв, командир не послал своих солдат обезвредить пулеметчика, неустанно строчившего по целям, которые видел лишь он один. Солдаты в темноте ночи могли наступить на мину, задеть растяжку или попасть под гранату, брошенную сверху, и командир никого к пулеметчику не послал. Один пулеметчик в башенке дома не опасен, его солдаты умели не подставляться, а пулеметчик постреляет, постреляет и куда ему деться – выйдет, подняв руки. Своим благородством командир сохранил жизнь и раненному новобранцу, удержав его от обращения в санчасть, где за его ранение в ладонь руки его расстрелял бы свой собственный Смерш. Если бы о том узнали вышестоящие, у него был готов ответ. Малодушие новобранца, если оно и было, легко исправят опытные бойцы его взвода. Они научат, как не подставляться под пули. Сколько уже воюют, и пули их не достают.


47. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПО ОСВОБОЖДЕНИЮ

Под утро, когда забрезжил первый проблеск света зарождавшегося зимнего дня, командир отставил рацию и засобирался. Ему предстояло выводить взвод, и пулеметчик, по временам всё ещё строчивший из башенки над крышей дома, становился опасен. Он послал бывалого молодого солдата: “Пойди, брось гранату, надоел!” Растяжки и мины теперь при проблесках первого утреннего света солдат уже мог видеть, а бдительность пулеметчика притупилась от непрерывной стрельбы в течение всей ночи. Мама, брат и я, утомленные долгим отсутствием пищи, оставили солдат в комнате у печи, вышли в соседнюю проходную комнату, которую нам отвели еще австрийцы. Мы прилегли на солому и тотчас уснули. Когда проснулись, дом был уже пуст, пулеметчик не строчил. Как странно, мы не заметили, как мимо нас спящих прошел на выход взвод красноармейцев! Как и ранее в начале ночного боя мы не слышали, как мимо нас бежал на выход взвод австрийцев!

Мой брат оживился. Пока нас удерживали австрийцы, он как подрастающий мужчина, острее, чем мама и я, сознавал смертельную опасность нашего заточения. Теперь все это разом отпало и отлегло от его сердца. Он потянул меня сначала в комнату, где бытовали австрийцы, а в последнюю ночь и наши солдаты, показал пулевое отверстие в оконном стекле. Это был след пистолетного выстрела Вилли в Хайнца, который пытал его, верен ли он Рейху и Фюреру. Затем брат побежал во двор посмотреть, где лежит Вилли. Вернулся и шепнул мне: “Лежит за кладницей дров.” Мы вышли на улицу, погода – праздник, яркое слепящее солнце, первый солнечный день за время нашего заточения.

Всеволод Вишневский в своих фронтовых дневниках отметил яркий солнечный день 18 февраля 1944 года. Но военная хроника относит освобождение деревни Ситенка к более раннему сроку 12 февраля. Верна ли хроника? Сомнения вызывает то, что освобождение поселков и сел военная хроника всегда связывала с упорными боями за них, тогда как по-настоящему упорные бои были под Ораниенбаумом в январе 1944. За ту ключевую позицию немцы держались стойко. Пока Ленинградский фронт не обрушил сначала па люфтваффе немыслимую ранее огневую мощь артиллерии, а затем и на прочие немецкие части. Сломив сопротивление немцев под Ораниенбаумом, фронт неудержимо покатился на Запад вдоль берега Финского залива и дальше вдоль берега Балтийского моря. Перед немцами забрезжил призрак большого котла на обширной Восточно-Европейской равнине. Расположенные к востоку и югу от Ораниенбаума немцы быстро отходили, оставляя без боя селения, превратив их прежде в пепел. Неточность военной хроники, что с боем Красная армия взяла село, какое немцы загодя сожгли и покинули. Эта неточность ставила под сомнения и другие места этой хроники.

Мы вышли на главную деревенскую улицу, слева и справа от неё по одному ряду домов, выстроенных в глубине садовых участков. На улице ни души, ни в проулках, ни в домах. Куда в эти опасные дни разом ушли все жители этой деревни? Бесследно исчезли, а минует опасность и люди появятся снова. Не укрывались ли они в подвалах и погребах? В том же 1944 мне исполнилось 7 лет, и в сентябре я пошел в начальную школу, которую открыли в той же деревне Ситенка. В последний момент мама передумала меня пускать в школу, мал ещё, не умеет ни читать, ни писать. Но я настроился идти в школу и на сомнения мамы так взвыл, что она меня отпустила. Моросил дождь, и я бежал под ним не по погоде одетый. В деревне Ситенка, где открыли начальную школу, я встретил многолюдье, а в школе полно детей. В первом классе человек 40 и во втором столько же. Был ли там 3-ий и 4-ый классы, не могу сказать, возможно, они во вторую смену. Такая переполненная детьми школа и жителями деревня! Только ли потому, что школа собрала всех детей с обширной сельской округи, а деревня всех погорельцев из сожженных деревень? Не без того. Все дети из сожженных деревень сошлись сюда в эту школу – это точно, а вот взрослый погорелец не сразу оставлял то место, где когда-то стоял его дом. Погорелец большей частью рыл себе на теплом пожарище яму землянку и укрывался в ней с семьёй до лучших времен. Раз за разом постепенно обустраивал он землянку, расширял, пристраивал к ней помещения сверху. Постепенно на месте его землянки вырастал новый жилой дом. Как тут не вспомнить Пушкина:
“Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам”

По пустынной деревенской улице, полные тревог, мы двинулись в сторону Скобельцыно к своему дому. Что там с домом, сохранился ли он, или его уже нет? При выходе из деревни на краю дороги лежали два тела в серо-зеленых немецких шинелях. Я страшился смотреть на них прямо и видел лишь боковым зрением. Мне жутко было видеть мертвыми тех, кто ещё недавно был жив. Брат же не останавливался ни перед чем, его интересовало всё. Он приблизился к ним, чтобы рассмотреть, те ли они, что удерживали нас. Убедился, вернулся и шепнул мне: “Те!”. Как мужчина подросток, он острее мамы и меня понимал всю опасность, что исходила от них, и теперь он не жалел их.


48. ПОХОДНАЯ АРМЕЙСКАЯ КУХНЯ

Пройдя деревню, мы остановились на спуске к Чернецкому ручью. На круче другого берега ручья как на ладони виделся дом маминой сестры, нашей тетушки Мани. Мама решала, идти ли прямо домой по дороге или зайти в дом сестры. Свернуть ли с дороги и полем по цельному снегу через низину и ручей прямо к дому сестры. От неё мы уже через лесочек пошли бы к себе домой. Решили свернуть с дороги к дому маминой сестры. Сделали пару шагов по цельному снегу, как над нами вдруг нависла фигура офицера безопасности, неведомо откуда явившегося. “Идите по дороге! – скомандовал он. – Дорогу проверили, мин нет. Поле не проверяли, возможны мины”. Откуда этот офицер взялся? Мы прошли главной улицей всю деревню, смотрели по сторонам, желая увидеть хоть одну живую душу, и никого не видели? Видно он стоял где-то в укрытие и следил за всем, что делалось в деревне, в том числе и за нами. Мы вернулись на дорогу и пошли по ней. На полпути к дому увидели на дороге неглубокий след от взрыва пехотной мины. Против него в кювете были свалены стрелковые боеприпасы в развалившихся фанерных ящиках. Военный грузовик перевозил их и подорвался на пехотной мине. Машину разгрузили, оттянули другими машинами или отогнали её самоходом, освобождая путь другому транспорту. О машине напоминал лишь её груз, вываленный в кювет.

Для кого эта одиночная мина, кто её здесь заложил? Не офицер ли гномик? Не для австрийцев ли она, чтобы не оставляли своей позиции? Гномик видно предупредил их, чтобы и не пытались уйти, дорогу он минирует. Немцы, кроме разве лишь доктора Геббельса, не склонны лгать, и принимают большую часть сказанного как истину. В этом был успех доктора Геббельса, и офицер гномик никак не мог оставить свои слова о минировании дороги пустым звуком. В подтверждение своих слов он видно и заложил эту единственную пехотную мину. Для наступавших советских войск под транспорт немцы заложили бы более мощную мину. С какой жадностью брат смотрел на военное богатство, что лежало в кювете! С какой радостью он взял бы оттуда к себе домой пару пачек патронов! Но рядом была мама, и ему ничего не оставалось, как смиренно идти рядом с ней. Ближе к дому мама все более вздыхала, сохранился ли дом. К дому ли мы возвращались? Или к пепелищу? И куда нам идти, если дома уже нет? Это её волнение передавалось и нам. И вот, какая радость! На повороте дороги кончился лес, и мы увидели свой дом! Судьба сохранила его нам, избавив от бедствий бездомной жизни.

Приближаясь к дому, мы неотрывно смотрели на него, радуясь, что он у нас есть. Его могло и не быть, и судьбу, что сохранила его для нас, мы переживали как большое счастье. Мы открыли калитку, прошли по дорожке к дому и поднялись на крыльцо. Дом стоял на пригорке, с его высокого крыльца мы увидели в соседнем поселке Шалога походную солдатскую кухню, и подле неё повара с черпаком в руке. Был конец завтрака, к кухне тянулись по одному замешкавшиеся солдаты. Мама сунула мне в руку солдатский котелок, легко толкнула меня рукой в спину и показала в сторону кухни. Каково же было мне, я никогда никого ни о чем не просил, даже маму, она сама знала, что нужно. Так было у нас в семье, ничего не просить. А тут, идти и просить, стыдно!

Ослушаться маму я тоже не мог и робко направил первые свои шаги в сторону кухни. Ближе к ней мои шаги становились все медленнее и короче. Наконец, я совсем остановился в метрах 30 от кухни. Лишь временами посматривал я в её сторону, а руку с котелком прятал за спиной. Повар осматривался вокруг, нет ли еще солдат, чтоб накормить, увидел меня и поманил рукой. Я подошел, все еще пряча за спиной котелок, но повар видно заметил мое смущение и, глядя демонстративно не на меня, а куда-то вдаль и вверх, протянул в мою сторону руку, будто желая что-то взять. Он видно понял, что у меня за спиной что-то есть. Теперь он ждал, что я подам это в его руку. На этот вполне определенный жест я вложил в его протянутую руку край своего котелка. Он шлепнул в него два крупных черпака каши. Не знаю, как я справился со своим смущением, правду сказать, совсем не справился. Стыдясь положения просителя, я не нашел нужных слов поблагодарить его. Сокрушаемый чувством неловкости, но облегчённо, направился я к дому, ускоряя шаг.

Желудки наши адаптировались к долгому отсутствию пищи, и при первых глотках каши мы тут же ощутили их переполнение. Поели совсем немного, и мама, беспокоясь, чтоб не случилось плохо, отодвинула котелок подальше. От каши шел обольстительный запах свиной тушенки, который через пару минут снова соблазнял нас поесть еще и еще, но мама отставляла котелок. В нашем случае необходимо было вовремя остановиться. Человек может обходиться без пищи 4 недели, насыщая себя водой и не теряя при этом своей физической силы. В плену у австрийцев мы пробыли разве лишь неделю.

На нашем здоровье это никак не сказалось, но было неясно, чем будем питаться в ближайшее время, завтра, послезавтра и далее. Кашу из армейской кухни мы растянули на 2 дня. В подвале все еще оставалась картошка, совсем немного, разве лишь для посадки, но без еды, не прикасаясь к ней, тоже нельзя, и в последующие недели мы мало-помалу её подъедали. Брат возобновил ставить петли на заячьих тропах и жерлицы на реке. Снова по утрам стал приносить связки жирных налимов, а ранней весной еще и банку березового сока. Поймать зайца в петлю ему уже не удалось. Больших снегопадов в конце зимы не случилось, а старый снег к весне уплотнился и осел. Без слоя свежего рыхлого глубокого снега ничто не заставит зайцев сузить сеть своих троп. Только обильный снегопад обещает успех в охоте петлей.

Походная солдатская кухня запомнилась не только мне, она запала в память немецкого стажера Хорста Фидриха из бывшей ГДР. Много позже его поселили в аспирантском общежитии в Ленинграде в одной комнате со мной. Сначала он совсем не говорил по-русски, и отдел аспирантуры, поселяя его в общежитие, желал помочь ему по части языка. Выбрал ему напарника по комнате, кто на вступительном экзамене в аспирантуру сдавал немецкий язык. Зная его отчасти, я на первых порах мог бы помочь стажеру. Не тут-то было, я усиленно работал над диссертацией, ранним утром срывался на целый день в библиотеку и на семинары и возвращался ко сну поздно вечером. Хорст сам овладел русским языком. На досуге он вспомнил приход в их город советских войск и походные солдатские кухни весны 1945.

 
Красная армия 18 октября 1944 перешла границу Восточной Пруссии, а с 12 января 1945 началось большое советское наступление по всему фронту в 1200 км от Карпат до Балтики. За город, где оказался Хорст, разгорелся бой. Гражданское население укрылось в подвалах, сверху грохотала артиллерийская канонада, подвал трясло от взрывов снарядов. Когда сверху поутихло, люди в подвале еще долго боялись выйти. Опасались встречи с Красной армией, которая видно заняла их город. Боялись, не обрушат ли русские на них месть за свою поруганную землю. Но сколько можно сидеть в подвале? По одному стали выходить, и увидели: в городе воцарился мир и праздник, на площади дымились армейские походные кухни. Кормили красноармейцев и изголодавшихся немецких горожан. Отечество помнит скромную выдачу хлеба по карточкам в 1945-46 годах. В эти 2 года при скудном урожае страна Советов отмечала не только успех Победы. Ей выпала великая миссия снабдить хлебом освобожденную Восточную Европу. В свободном доступе есть фото советской походной кухни в Берлине 3 мая 1945. В неурожайный 1946-й в Чехословакию, Польшу и Германию ушло 2,5 млн тонн зерна. Разоренная обездоленная страна Советов делила последний хлеб с такими же обездоленными странами Восточной Европы.


49. ГУБИТЕЛЬНАЯ ТЯГА ПОДРОСТКОВ К ОРУЖИЮ

Обследуя окрестности, брат собрал большую коллекцию оружия, снарядов и в этом был не одинок. Все мальчики его возраста увлекались оружием. Из винтовок делали обрезы и носили под одеждой незаметно для посторонних. Из снарядов доставали тол, используя его для домашних нужд, глушили рыбу толом и карбидом. Забивали взрывчатку в бутылку, надевали на бикфордов шнур взрыватель и конец шнура с ним вгоняли в бутылку с взрывчаткой. Герметизировали это устройство, свободный конец шнура, выступавший наружу, поджигали и бутылку с такой начинкой бросали в реку. После взрыва собирали всплывшую на водную поверхность рыбу. Пища была дефицитом, рыбы в реке много, и такой лов рыбы не считался варварским. Бикфордов шнур был редкостью, его укорачивали и бутылка с зарядом взрывалась ещё в руке и оставляла парня калекой на всю его последующую взрослую жизнь.

Не миновала схожая беда и моего брата Георгия, он пострадал, когда извлекал тол из снаряда. Он зажал снаряд в тиски, благополучно отвинтил его головку. Снаряд откатил в сторону и стал разбирать головку, чтобы достать взрыватель. Головка взорвалась, осколками изрешетило ему лицо, выбило глаз и перебило шейную артерию. Весь в крови с залитым кровью глазницами, простирая вперед руки, он по мышечной памяти ног побежал в дом. Встревоженная взрывом мама, толкнула дверь в сени в тот момент, когда с другой её стороны слепо коснулись руки её сына. Он ничего не видел и, простирая вперед руки, пытался нащупать ручку двери.

Путь от места взрыва по двору, по ступенькам крыльца и в сени он пробежал вслепую по мышечной памяти своих ног, и здесь за дверью кухни его с залитыми кровью глазницами его увидела мама и прижала к груди. Хорошо, у соседского дома стоял грузовик. На него быстро погрузили раненого, и грузовик также быстро пробежал 25 км пути до госпиталя в городе Луге. Раненый лежал в кузове на руках мамы, которая прижимала рукой фонтанирующую кровью артерию шеи. В госпитале, взглянув на бескровное тело и перебитую артерию шеи, поставили на раненом крест и отказались оперировать. Лишь взывающая к их помощи мать сделать хоть что-то подвигла врачей к безнадежной операции. И что же? Бескровное тело 13-летнего мальчика так жаждало жить, что он выжил!

После у балкона на месте взрыва, мы обнаружили разваленные взрывом большие тиски отца, тяжелый снаряд с отвинченной головкой лежал в стороне, а в отдушине фундамента под домом разместился целый арсенал таких же снарядов крупного калибра. Брат незаметно привозил их к дому и закатывал в отдушину фундамента и оттуда в угол подвала. Не ведая того, мы жили на складе снарядов с детонаторами и взрывателями в головках. Жуткая судьба постигла многих ровесников Георгия. Потерял кисть руки наш соседский мальчик Борис Петров. Были деревни, где из мальчишек подростков целым не осталось ни одного. Их выкосила не сама война, а рассеянные по земле снаряды, гранаты и неуемная тяга мальчишек к боеприпасам. Местный охотник рассказывал: издали его внимание в лесу привлекла сосна, странно увешанная гирляндами. Когда подошел, увидел гирлянды – это высохшие кишки, а под сосной след взрыва и разбросанные кости детских тел.

Пока я не дорос до увлечения оружием, меня прельщали тонкие высокие берёзки. Я взбирался на них до самого верха и, ухватившись за его верхний хвост, отталкивался ногами от ствола, березка изгибалась и медленно опускала меня на землю. Мальчики называли это парашютом. Парашют срабатывал отлично, пока однажды я не встретил тонкую березку вблизи елей. Я взобрался на неё, оттолкнулся ногами от ствола, чтоб начать спуск и тут берёзка сломалась. Я упал с высоты спиной на тропу. С двух сторон её покрывали корни, идущие поверху от 2-х пеньков, что остались после косого сруба топором деревцев толщиной 5-6 см. Я лежал, отдуваясь от боли, после падения спиной на эту решетку из корней. Самое страшное я увидел слева и справа от моих боков – острые косые срезы пеньков. Они выступали из земли на 15 – 20 см как 2 кинжала. Упади я не точно между ним, а чуть вправо или влево и меня пронзил бы один из них. Там впервые подумал я о возможной нелепой смерти в лесу, где не сразу бы меня нашли. О, мальчики, сколько опасностей подстерегает  вас в юной жизни! Природа знает и покрывает этот риск более высокой частотой ваших рождений.


50. ВТОРОЙ ДЕНЬ ПО ОСВОБОЖДЕНИЮ

На второй день по освобождению мой брат по-прежнему был неутомим, и мы отправились с ним по дороге к деревне Ситенка, где накануне видели ящики боеприпасов, сваленные в кювет. Его неудержимо тянуло к ним. Меня он взял, как возможного помощника, я тоже мог что-то унести. Но боеприпасов на том месте уже не было, то место было уже зачищено. Мы пошли дальше. На подступах к деревне брат разыскал тропу, утоптанную населением, снующим между Ситенкой и Шалогой. На тропе при дневном свете четко выступали шестиугольники отпечаток подошв немецких сапог. Последние по ней ходили немцы. Мы тоже пошли по ней. На полпути к Шалоге на тропе ничком, лицом вниз, лежало тело старухи. Страшась бездыханных тел, я отвернулся и смотрел в сторону. А брат желал узнать, кто она, наклонился и сбоку взглянул на её лицо. Он узнал в ней некую известную ему бабу Дуню.

Мы двинулись дальше, на развилке троп одна из них взяла правее и наклонно повела вниз к Шалоге. Другая тропа медленно поворачивал влево и выводила нас на высокий коренной левый берег реки Луги. По ней мы вышли на его гребень и узнали в ней тропу, которая неделей раньше привела нас к австрийской пушке. Вдали за рекой, в полутора километрах от нас на подъеме правого коренного берега реки белый снег был усыпан малыми черными полосками. Я понимал, что это тела наших погибших солдат, но их было так много, что этому не хотелось верить, и я переспросил брата, что это за черные черточки на снегу. Брат подтвердил, это убитые. Черный цвет их формы, шинелей или бушлатов, выдавал в них балтийских моряков, или штрафников в черных фуфайках.

Лед на реке против места их гибели был раскрошен в мелкую желтую шугу. Это сделала австрийская пушка, на которую мы неделей ранее вышли. Её целью было, вскрыв лёд, помешать Красной армии форсировать реку близ станции Толмачево, что она и сделала. Я стоял и с высоты коренного берега глядел в сторону погибших, брат же пошел дальше по тропе. Пройдя метров 15 в сторону блиндажа и австрийской пушки, он остановился, постоял и вернулся назад ко мне. Видно вспомнил страх, какой он испытал, когда мы неожиданно вышли на закрытую боевую позицию австрийцев, откуда по предписаниям высшего военного командования не должны были нас отпустить.

Военная техника и боеприпасы неудержимо влекли моего брата, они зачаровывали его. Там впереди он мог облюбовать австрийскую пушку! Будь там ещё и снаряды, он ещё и выстрелил бы из неё, как позже стрелял из пулемета, найденного в одной из брошенных траншей в лесу. Его страстно тянуло к этой пушке! Но что, если там возле неё в блиндаже остался кто-то из австрийцев? Что если на этот раз, чтобы не раскрыть своего убежища, нас оттуда не отпустят? Мы повернули и пошли назад, но не в Ситенку. На развилке троп свернули на ту из них, что спускалась к Шалоге. Через неё вёл кратчайший путь к нашему дому.

Ленинградский фронт наступал с севера и запада и занимал поселки правого берега реки Луги. Заняв станцию Толмачево, ему предстояло форсировать реку. У этой станции река близко подходила к правому коренному берегу реки. Для обстрела этого возможного места её форсирования немцы установили пушку на левом берегу. Не прямо против станции Толмачево, где её быстро раскрыли бы с правого берега и уничтожили своей артиллерией. Немцы сдвинули её на 2 км вниз по реке и скрыли её в лощинке под соснами и за горкой, где её со станции Толмачево трудно было увидеть и поразить. Саму эту реку немцы делали природной линией обороны и этой пушкой перекрыли быстрое форсирование её Ленинградским фронтом со стороны станции Толмачево. Тела погибших краснофлотцев против поселков Скобельцыно и Шалога, лежали параллельно друг другу на правом берегу реки, не припорошенные снегом. После их гибели снег не выпадал, и не было ни пятен от воронок поверх белого снега, ни разбросанных тел и вееров земли вокруг точек взрыва. Австрийская пушка по ним не стреляла. Она ограничилась лишь тем, что раскрошила лед на реке и этим пресекла краснофлотцам быстрое форсирование реки. Те их них, чьи тела лежали рядом с рекой, могли погибнуть от осколков снарядов и кусков швыряемого в них льда. Но от чего погибли те, чьи тела лежали дальше от реки, на откосе коренного берега?

Командир взвода освободил деревню Ситенка без единой потери, а другой более высокий командир, сидя в штабной городской квартире или в теплой избе, попусту погубил полроты матросов. Не ткнул ли он пальцем в то место на карте, где надлежало форсировать реку? За неисполнение приказа строгое наказание по меркам военного времени. Стоило морякам в черных шинелях или бушлатах подойти к реке, как австрийцы их заметили и своей пушкой вскрыли перед ними реку. Снаряды взрывали лед, их осколки и куски льда выкосили тех бойцов, кто вплотную подошел к реке. Остановить эту бойню было некому, командир, отдавший приказ, лично этого не видел, а радиосвязи как обычно в то время не было, или работала плохо. Беда, когда матрос не свободен парировать непредвиденные события, какие всегда всплывают при выполнении боевых заданий. Моряки вышли к реке, готовые её перейти, а вместо льда встретили мелкую шугу. Человек быстро гибнет в ледяной воде, моряки это знают лучше других. В толстом кашеобразном слое шуги и мелких кусков льда они не проплыли бы и трех метров из 15-тиметровой ширины реки. Они не стали прыгать в ледяную шугу, переход реки в том месте оказалось невыполнимым. Терялся и общий смысл перехода реки здесь. В 4-х километрах выше по реке Красная армия отогнала немцев от шоссейного моста, не допустив его подрыва.

Встретив шугу и ожидая нового приказа, краснофлотцы видно отошли с этого открытого места, где их обдавало ледяной водой, осколками снарядов и кусками льда. Иные стали подниматься вверх на коренной берег, чтобы укрыться от ветра под соснами. Если на гребне коренного берега уже засел заградительный отряд, то мог ли он предстать перед моряками в позиции, которая раскрывала его роль. Мог ли заградительный отряд не выполнить цель своего назначения, когда моряки, встретив шугу, нарушили приказ идти вперед? Между моряками и заградительным отрядом, готовым стрелять в спину, всякое могло случиться. Увидев заградотряд на гребне коренного берега, моряки могли спросить, а вы что здесь делаете? Вы из тех, кто стреляет в спину? Избегая конфликта, заградительный отряд последовал цели своего назначения.

Здесь же мог обостриться личный конфликт Вилли и Хайнца. Вилли методично выполнял свою боевую задачу, вскрывал лед на реке, не позволяя противнику перейти её. Хайнцу же этого было мало, он желал большего, до конца использовать возможные средства. Бей по ним, мог подсказывать он, но Вилли уже не хотел убивать. Он невозмутимо и методично завершал свою работу, вскрыв лед там, где матросы собирались перейти реку, и после дробил лёд справа и слева от того места, не оставляя возможности перейти реку на соседних участках. Если в это время по морякам, кого остановила шуга и кто поднимался по склону коренного берега, ударили пулеметы заградительного отряда, то Хайнц мог бы сказать Вилли: “Ты не веришь в победу фюрера? Так смотри же, его враги сами убивают себя!”

Заградительные отряды активизировал приказ №227 наркома обороны Сталина 28 июля 1942 через 4 дня после того, как немцы взяли Ростов на Дону и устремились к Сталинграду и Северному Кавказу. Готовил этот приказ Василевский. Сталин подправил его своим слогом убедительно и взвешенно, как и все, что выходило из-под его пера. Приказу дали второе имя по выдержке из него “ни шагу назад”. Сомнения лишь в том, высок ли был разум и нравственный уровень тех, кто исполнял приказы. Большевизм, движимый догмами Маркса прошлого века, – крайнее падение нравов, насилие и террор, где жизнь человека ничего не стоила, о чем Ленин сожалел на смертном одре. Жесткое исполнение приказов не давало места отступлению от них в случае невыполнимости. Заградительные отряды использовались до 29 октября 1944, пока нарком обороны Сталин не перевёл их в стрелковые роты. Первые заградительные отряды в Красной армии ввел в 1918 нарком по военным и морским делам Лев Троцкий. Перед отбытием на Восточный фронт в город Свияжск он вынес вопрос о заградотрядах на одобрение Ленину: “Надо заставить сражаться. Если ждать, пока мужик расчухается, пожалуй, поздно будет”. На что Ленин ответил: “Как это правильно, только опасаюсь, что и заградотряды не проявят должной твердости. Добр русский мужик, на решительные меры революционного террора его не хватает, но попытаться можно”.

Жестко применив заградительные отряды в Свияжске, Троцкий и Ленин сочли их опыт успешным и распространили его на другие фронты. Римскую децимацию, расстрел каждого десятого солдата в частях, не удержавших натиск противника, Троцкий иной раз ужесточал расстрелом каждого пятого. Использовал дециацию и ученик Троцкого Михаил Тухачевский. Позже Тухачевский командовал Западным фронтом из 5-ти армий против Польши. Начинал победно. В его приказе от июля 1920: “На Западе решается судьба мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад! На Вильну, Минск, Варшаву – марш!” В августе 1920 Тухачевского молодого 27-и лет под Варшавой на Висле наголову разбил старик Юзеф Пилсудский, 53 лет, а затем ещё раз на Немане. Ему, дважды битому на фронтах Пилсудским, Ленин нашел лучшее применение в войне против своего народа. В марте 1921 Тухачевский обстрелял артиллерией Кронштадт, который изгнал из Совета большевиков, не способных облегчить голод. Под артобстрелом погибло около 1000 горожан. Захватив город, Тухачевский расстрелял на Якорной площади ещё 2103 матросов, переживших артобстрел, 6459 сослал в лагеря, и половину гражданского населения выслал из города.

Не прошло и 2-х месяцев, как в мае того же 1921 года Тухачевский уже расстреливал тамбовских крестьян, сорвавших вывоз хлеба из своей губернии. Собранных в неурожайный 1920-й 12 млн пудов едва хватало на прокорм самой этой губернии. Тухачевскому светила цель, уморив крестьян, накормить Центр! Не раз он просил Москву прислать ему химическое оружие, на чём был помешан. Получил это оружие и испытал как мог, на восставших матросах Кронштадта и на крестьянах Тамбовщины. Не за это ли воздали ему честь в июне 1937-го? Или за готовность подобно Ленину соединить свою цель с целью врага и через это обрести власть? В России почти всех виновных в злодействах против народа карала их судьба. Чекистов, расстрелявших семью Николая II-го, вычистили и расстреляли еще при Сталине. Керенский и Горбачев слышали в свой адрес проклятия народа, жили в изгнании или на грани того. Но правительство их не преследовало. Оба дожили до глубокой старости.


51. ОТЧЕГО ЖЕРТВ ТАК МНОГО?

Зимнее наступление под Москвой с 5 декабря 1941 по апрель 1942 Красная армия посчитала крутым переломом, кратно завысив потери немцев и свои успехи. Военная экономика и силы Гитлера отслеживались слабо, ему остро не хватало нефти. Запасы для блицкрига он полностью исчерпал и, если не добудет нефти, вынужден будет прекратить войну. Его план на 2-й год войны стал для страны Советов и части немецких генералов полной неожиданностью. Это был отчаянный бросок за нефтью, несовместимый с наступлением на Москву. Досужими стали  суждения, почему не на Москву. Отчаянны движения вермахта летом 1942-го захватить нефть Кавказа и отсечь Москву от нефтяного Баку. Поражения Красной армии летом 1942 побудили Сталина в августе 1942 оживить заградотряды, созданные ранее приказом 12 сентября 1941,

Не расположился ли такой отряд в феврале 1944 на гребне правого коренного берега реки Луги позади краснофлотцев, выдвинутых для форсирования реки? Когда моряки в черной форме по белому снегу подошли к реке, австрийцы их заметили и пушкой вскрыли перед ними лед, превратив его в мелкую желтую шугу. Моряки лучше других знают, как шуга сковывает движения и не позволяет плыть, тело быстро коченеет и гибнет. Встретив шугу, моряки остановились, приказ форсировать реку в этом месте оказался не выполнимым. Снаряды, взрывая лёд, обдавали моряков ледяной водой, кусками льда и осколками снарядов, тех, кто подошел к реке вплотную. Но отчего погибли те, кто был дальше от реки на склоне коренного берега? Ожидая новый приказ, моряки отошли от береговой кромки, где их осыпало осколками снарядов и кусками льда. Частью они уже поднималась на коренной берег, чтоб обсохнуть под кронами сосен.

Если там уже засел заградотряд, мог ли он допустить, чтоб моряки, уткнувшиеся в шугу, не пошли вперед и не выполнили приказ? Часть моряков приближалась к гребню коренного берега. Всякое могло случиться. Увидев на гребне бойцов заградотряда, моряки могли спросить, а вы что здесь делаете? Вы из тех, кто стреляет в спины? Возможность такого конфликта толкала бойцов заградотряда последовать цели своего назначения, расстрелять матросов за то, что не пошли вперёд по шуге согласно приказу. Одну из тайн заградительных отрядов может хранить архив обороны Ленинграда за февраль 1944-го.

В войне побеждают не только оружием, но и честью. Вступление Красной армии в Германию 18 января 1945 отметил приказ наркома обороны, предупредив солдат не поддаваться чувству мести за свою поруганную землю. Мародерство, грабежи, разрушение жилищ мирных немцев строго пресекались. За грабежи и порчу имущества грозил трибунал, а за убийства и насилия – расстрел. Красная армия воюет с нацизмом, а не с немецким народом. Тех, кто мстил немцам за свою поруганную землю, командование Красной армии сдерживала всеми средствами, иной раз расстрелом нарушителей приказа. Маршал Иван Конев за насилия немок в Силезии перед строем расстрелял 40 солдат и офицеров. Всего за насилие над мирными немцами приговорили к расстрелу 4148 советских солдат, и к маю 1945 волна насилия улеглась.

Мой брат Евгений до февраля 1944 жил у бабушки в её деревне Островенке. С приближением фронта жители этой деревни ушли в лес, а вернулись к пожарищу. Дома уже догорали. Огонь перебегал по нижним венцам с одного места к другому. Песком и снегом они сбили этот бегущий огонь. Бабушка собрала, что осталось от пожара: совок лопаты, топор, металлическую посуду, а внук принялся рыть по теплой земле землянку на двоих, утепляя её сверху песком и снегом, как и соседи. Узнав, что соседнюю деревню Ситенку немцы не сожгли, бабушка с внуком оставили землянку и отправились по дороге в эту деревню. Там жила Маша – младшая дочь бабушки. Деревня лежала на взгорке и, поднимаясь к ней, они увидели на склоне 8 тел австрийцев против их позиции на реке. Возможно, не все австрийцы пали в бою за деревню, часть их была на огневой позиции, и погибли они, возвращаясь в деревню. Пленил бы их командир, погубивший роту моряков приказом перейти реку на виду их позиции? Война и не такое списывала! В деревне бабушка зашла в дом своей младшей дочери, и осталась у неё, а внук пошел дальше в Скобельцыно узнать, что стало с его мамой и братьями.

В «Воспоминаниях о войне» Николай Никулин пишет: “Немцы прекратили штурмовать Ленинград в первой половине сентября 1941 и с тех пор только оборонялись. Зато почти непрерывно наступали мы. … Командир выполняет приказ – гонит и гонит людей в атаку, зная, что атака бесполезна и будут лишь новые трупы... Идут в атаку и гибнут, это наш способ войны – давить массой тел. Один немецкий ветеран при встрече рассказал после войны, что среди пулеметчиков их полка были случаи помешательств. Не так просто убивать людей за рядом ряд”.

Осенью 1943 рядовой Виктор Астафьев форсировал Днепр. В леденящую воду солдаты прыгали голые с узелками одежды, тяжелой винтовкой и зарядной сумкой над головой. Искали бревно, чтоб держаться за него. Плыли под шквальным огнем противника, кто как может. Плавсредства забрали соседи, чтоб переправить технику. На участке, где плыл Астафьев, из 25 тысяч человек на другой берег вышла только шестая часть. В битве за Днепр советские войска потеряли 300 тысяч солдат: “большинство потонуло бессмысленно, … ни разу не выстрелив”. Так низко стоила жизнь солдата! Когда это началось? Не с октября ли 1917, распахнувшего гражданскую войну? В основном так, но и раньше не ценилась жизнь солдата. Генерал Брусилов видел пользу заградотрядов в порыве наступления. Нравственная нить русского народа получила надрывы ещё в XIX веке, которые резко умножились при императоре Николае II-м. Не склонный вникать в дела и предвидеть последствия, он чего ни касался, всё кончалось кровью. Умыта кровью его коронация 14 мая 1896 и 20 дней её празднований и гуляний с 6 мая, дня его рождения, по день рождения императрицы 25 мая. При раздаче подарков на Ходынке 18(30) мая, казалось бы, бери народ и радуйся! Но нет! После давки в тот день к Ваганькову потянулись телеги, из-под рогож выпирали ноги 1389 трупов. Из 900 покалеченных кто-то пытался идти домой, падал и испускал дух у дороги. Чем кончились шествия к царю 9(22) января 1905 с жалобой у Зимнего и в иных местах столицы?

Петицию “О нуждах” несли к царю тысячи рабочих. Встретили их ружейным огнем, погибло 130 человек, ранено 299, не опознано 11. Революционеры вписали в петицию политические требования, превратив в ультиматум. Из Женевы газета «Вперед» 18(31) января 1905 донесла голос Ленина: 9 января убитых и раненых 4600. Жаждал больших бед? В газете «The Herald», США, 21(8) января 1905 вождь кадетов Павел Милюков предрёк: “Через 2 дня прольётся кровь, и остановить нельзя”. Министр МВД Святополк-Мирский 7 января петицию рабочих счёл  провокацией и решил оружием не пустить их ко дворцу. Разница в 7 часов между Петербургом и Нью-Йорком позволило Милюкову предречь это событие. Стрелять в толпу приказал главком гвардии Санкт-Петербурга великий князь Владимир Александрович. Не все солдаты стреляли в толпу, иные выше голов в зелень Александровского сада, где дети с ветвей деревьев хотели видеть, что будет перед дворцом. По ним-то и пришлись залпы поверх толпы. Как горох посыпались они на землю. Кровь лилась и 4(17) апреля 1912 на Ленских приисках. Расстреляно 170 рабочих, ранено 202, и вся тяжесть пролитой крови пала на императора.

Особо обильно лилась кровь в войнах 1904–1905, 1914–1919 годов и в гражданскую войну 1917-1922. За долгие годы русский народ свыкся с пролитием крови и не жалел её в схватке с нацизмом. Гитлер привлек к себе народы Европы, кроме разве лишь англичан. О чем писал немецкий полковник Хартвиг Польман в своих воспоминаниях «900 дней боев за Ленинград»? “Все немцы, испанцы, фламандцы, датчане, нидерландцы, норвежцы, латыши, эстонцы и добровольцы из местных старались, как могли, жертвуя собой” – М.: Центрполиграф, 2005. Под Москву прибыл 638-й полк французских добровольцев с жаждой исправить ошибки Наполеона. По разгрому этого полка под Москвой в 1941-м он пополнился и составил французскую дивизию "Шарлемань". 27 сентября 1942 в Сталинград прибыл хорватский легион 4000 добровольцев при 18-и орудиях калибра 105-мм. Дух завоеваний от Гитлера передался венграм и румынам, желавшим получить свою долю завоеваний.

Пленение легче далось тем, кто называл себя украинцем или белорусом. Склоняя их к коллаборационизму, немцы освобождали их сразу по ходу пленения, таких набралось 320 тысяч. С 1942-го Германия стала направлять пленных красноармейцев как рабочую силу на свои заводы, фермы, мастерские, снизилась смертность военнопленных. В коллаборационизм Германия вовлекла 1,4 млн советских граждан. 950 тысяч вошли в РОА генерала Власова, остальные в полицию и службу хиви, hilfswillige. Под конец войны в 1945-м на территории Германии и её союзников оказалось 2,4 млн советских военнопленных. 500 тысяч их бежали из лагерей и сражались в отрядах европейского сопротивления. Около 1 млн были освобождены из концлагерей Красной армией и её союзниками весной 1945. В вермахте служило 800 тысяч этнических русских, потомки тех, кого выдавил из России октябрь 1917. В армии Паулюса была дивизия, составленная из русских, они поголовно были расстреляны. Деникин отказался воевать против Совдепии, другие мстили большевикам, а третьих загнал в вермахт приказ о мобилизации.

Из общего числа 6,2 млн советских военнопленных в концлагерях от голода и болезней умерло больше половины 3,3 млн. Из них в первый год 2,2 млн. Жуткое число советских пленных, как и уровень их смертности! В 1942 в котел под Харьковом попали 3 армии Юго-Западного фонта Семена Тимошенко, потери 300 тыс. солдат, в плену 229 тыс., остальные пали. Поля покрылись трупами советских солдат. Против запаха и болезней немцы сыпали на них хлорку с воздуха. Немцы захватили 5060 орудий и минометов, 775 танков и сотни самолётов. Виновных Тимошенко, Баграмяна, члена Военсовета Хрущева Москва вывезла из котла самолётом. Сталин встретил их словами: “Если о катастрофе сказать во всей полноте, что пережил и переживает фронт, то с вами поступили бы очень круто”.

Высокую смертность советских военнопленных в Германии иногда парируют жуткой смертностью военнопленных солдат армии Паулюса. Положение в Сталинградском котле не было тайной для страны Советов. Маршал артиллерии генерал-полковник Николай Воронов дважды по субординации предлагал generaloberst-у Паулюсу сохранить жизнь своим солдатам, сложив оружие. Паулюс хранил верность Гитлеру, пока имел оружие, и в тела его солдат не вошла смерть от голода, туляремии и обморожений. Поздняя капитуляция не остановила смерть, что въелась в тела его солдат. Из плененных солдат Паулюса умерло 95%, из офицеров 55%, из высших 5%. Выжили офицеры, имея лучшее питание, и 5% молодых крепких солдат, кто имел что положить в рот сверх пайка.


52. МЕХАНИЗИРОВАННЫЕ КОРПУСА

В марте 1946 председатель Госплана Николай Вознесенский собрал комиссию для подсчёта по документам военкоматов прямых военных потерь (убитыми и умершими от ран). Насчитал 11,5 млн советских военнослужащих и 4,5 млн гражданских лиц. Общую сумму потерь 16 млн Сталин признал слишком большой, и 14 марта 1946 газета Правда объявила 7 млн. Хрущев в пику Сталину завысил эти потери до 20 млн, а Солженицын до 26 и, наконец, до 44 млн демографических потерь. И 16 млн слишком много. Еще до войны Сталин переловил и отправил в лагеря всех воров, чтоб не срывали сосредоточенный труд советских людей. Остались разгильдяи, с ними страна вступила в войну, из-за них понесла крупные потери и стала побеждать, когда избавилась от них. Разгильдяи позволили Гитлеру забросить в наши приграничные районы свой спецназ, полк «800 Бранденбург», одетых в форму НКВД и других частей Красной армии, головорезов диверсантов, что говорили по-русски. С началом войны этот полк рвал проводную связь, перехватывал на себя управление частями РККА, направляя их на бездействие и поражение. Ставил на мостах свою охрану и оберегал их от подрыва для прохода немецких танковых колонн. С приграничной полосы неведомо куда угнали поезд с советскими танками. Летом 1942 полк 800 целился на промыслы Майкопа и Грозного и оберегал их от подрыва, чтоб взяв их, Германия могла немедля качать нефть на свои нуждв. Полк Бранденбург показал свою эффективность и перерос в дивизию. Ради победы в войне Советам надлежало выловить этих диверсантов и очиститься от своих разгильдяев. Дело долгое, своих разгильдяев было великое множество.

С 1932 Красная армия формировала крупные механизированные корпуса по 2-е танковые дивизии и одной моторизованной в каждом корпусе. Нарком обороны Семен Тимошенко выдал к 9 июня 1940 план их формирования, и правительство 6 июля 1940 постановило: “1. Утвердить в составе механизированного корпуса 2 танковые дивизии и 1 моторизованную, мотоциклетный полк, авиационную эскадрилью, дорожный батальон и батальона связи корпуса. Механизированному корпусу придать авиабригаду, включив в неё 1 истребительный авиаполк 2 ближнебомбардировочных. 2. Утвердить танковую дивизию в составе: а) 2-х танковых полков с 1 батальоном тяжелых танков, с 2-я батальонами средних танков и 1-м батальоном огнеметных танков в каждом полку; б) 1-го моторизованного полка в составе 3-х стрелковых батальонов и 1-й батареи полковой артиллерии из 6-ти орудий; в) 1-го полка артиллерии в составе 2-х дивизионов: один из гаубиц 122-мм и один из гаубиц калибра 152-мм; г) зенитного дивизиона, разведывательного батальона, мостового батальона и тыловых частей обслуживания”. Каждому мехкорпусу в 1940 полагалось иметь 1031 танк, 358 орудий и минометов, 268 броневиков и личный состав 36000 солдат и офицеров.

Сталин медлил с принятием этого плана и утвердил его лишь под натиском времени в марте 1941. Легко наркомату обороны и генштабу распределять то, чего ещё не выдал военпром и не было в натуре! Развертывание новых механизированых корпусов началось с апреля 1941, для них не было ни новых танков, ни командных кадров, ни обученных экипажей. Танкистов взяли из кавалерийских и стрелковых частей, не обучив их как пользоваться танком и его вооружением. Составили 9 мехкорпусов. Укомплектуй их по штату, они числом танков в два раза превзошли бы танковые войска Германии. Не сделав этого, генштаб в феврале 1941 решил довести их число до 29. Георгий Жуков позже в своих мемуарах пояснил: “Мы не учли возможностей нашей танковой промышленности. Комплектация мехкорпусов требовала 16600 новых типов танков, а всего 32 тысячи, не хватало технических и командных кадров”.

Как были вооружены механизированные корпуса к началу войны? В 6-м корпусе Западного ОВО, особого военного округа, на 22 июня 1941 было 238 средних танков Т-34 и 113 тяжелых КВ и к ним ни одного бронебойного снаряда для их 76 мм пушки, а по штату полагалось 33084. В 3-м мехкорпусе Прибалтийского ОВО 25 апреля 1941 на 50 танков Т-34 и на 51 танк КВ ни одного бронебойного для их 76 мм пушки, где по штату полагалось 17948. На 1 мая 1941 в 4-м мехкорпусе Киевского ОВО на 242 танка Т-34 и 72 танка КВ ни одного 76 мм бронебойного и ни одного осколочно-фугасного из положенных по штату 66964. В 8-м корпусе КОВО лучше, в нём 2350 бронебойных 76 мм из положенных по штату 8163. Таков был некомплект в вооружениях страны Советов. См. Андрей Кравченко: 1941 год. Тихий ужас в танковых войсках, /topwar/. С таким вооружением мехкорпуса РККА встретили танковые дивизии вермахта 23 июня 1941 под Дубно и в июле под Сенно и проиграли оба сражения. Что чувствовали советские танкисты, вступая в бой с танком противника, не имея бронебойных снарядов? Не потому ли они иной раз шли на таран?

О неготовности Красной армии к войне Сталин знал и всеми силами старался отсрочить войну, искал тех, кто мог бы форсировать подготовку. Надо было усилить ПВО зенитками и тяжелыми пулеметами. В 1940 Хрущев упомянул их. "Вот и организуйте их производство." – предложил Сталин. И что же? Хрущев шелохнулся? Отнюдь нет! А позже тешился над тем, что Сталин боялся войны. Как было не бояться? Лишь безмозглый мог не бояться. Заявки на выпуск бронебойных снарядов калибра 76 мм подавались, но военпром их не выпускал. В годы 1936 – 1941 армия заказывала их в тысячах 30; 50; 100; 200; 150; 400, а военпром выдавал их по 13,7; 15,9; 13,8; 3,3; 28; 118 тысяч в год. Их выпуск ежегодно срывался и пошёл в рост после крутой чистки армии 1938 - 1939-х годах, взлетев до 118 тысяч в год. Проверял ли нарком обороны Клим Ворошилов, всё ли в порядке с вооружением танков КВ, носящих его имя? Кто виновен, что не было бронебойных снарядов для его танков? Только ли начальник штаба Георгий Жуков, не оценивший возможности военпрома?

Ворошилов по смерти Фрунзе с осени 1925 занимал пост председателя Реввоенсовета республики и ряд других высоких постов Красной армии. Что сделал он на своих постах? Обновил танковый парк? Не снабдив танки снарядами? Герой гражданской войны, он в последующие годы грелся в лучах своей прошлой славы. Знал ли он, любитель кавалерии, как вооружены его танки? Сражение под Прохоровкой 12 июля 1943 поворотное в Великой отечественной войне. Лето 1943 не принесло немцам привычных успехов. Торжества, воспетые в фильмах, не должны отвлекать нас от деталей. На Украине 27 июня 1941 под Дубно 3000 советских танков, включая новые средние Т-34 и тяжелые КВ, встретили 800 немецких танков и САУ и проиграли сражение. Затем в Белоруссии под Сенно с 6 по 9 июля 1941, где 1400 советских танков 2-х мехкорпусов сошлись с 229 танками и САУ немцев и снова проиграли сражение. В этих битвах с обеих сторон танков было заметно больше тех 1200, что в июле 1943 под Прохоровкой. Немцы не ставили свои танки под удар советских танков. Они били их артиллерией и авиацией, достигая высшего эффекта. Красная армия до войны так и не определила стандарт на крупное подразделение, выше дивизии, всесторонне удобное для снабжения и управления. Уже 15 июля 1941 от мехкорпусов по 3 дивизии в каждом корпусе она официально отказалась.

Общее число советских танков потрясло Гитлера, он признался в этом Густаву Маннергейму, посетив и одарив этого финского маршала в день его рождения 4 июня 1942. Знал бы он, что у Сталина столько танков, не спешил бы с войной. Не приманило ли его к войне с Советами бессилие наркома Ворошилова в войне против крошечной Финляндии? Не забыл Гитлер укрепить веру Маннергейма в победу немецкого оружия, внушая юбиляру, что 34 тысячи советских танка уже уничтожены. Маннергейм же терзался сомнениями, ту ли сторону он выбрал. Призыв Гитлера активизировать действия против Советов укрепил его сомнения. Как и в 1940 Маннергейм, снова решал, как закончить войну. С 4 августа 1944 он президент маленькой Финляндии, и 25 августа его правительство запросило СССР о перемирии. Письмом 2 сентября 1944 Маннергейм уведомил Гитлера о выходе из войны. 4 сентября предложил его войскам оставить Финляндию, и финские войска начали выдавливать немцев с рудников Петсамо. Уходя, немцы сожгли столицу финской Лапландии город Рованьеми. Финляндия единственная, кто полностью возместил ущерб в 226,5 млн $ США, нанесенный ею стране Советов в ходе войны.

После жутких потерь в войне с финнами Сталин в 1940-м снял Ворошилова с поста наркома обороны. Но не разжаловал, не удалил, и Гитлер знал, что в войне с Советами его генералы снова встретят Ворошилова и не ошибся. Летом 1941 группа армий ГА «Север» фон Лееба наступала против войск Ворошилова, ГА «Юг» – против Буденного и ГА «Центр» – против Тимошенко. С 15 по 25 марта 1942 Ворошилов, представитель ВГК на Волховском фронте, отчаянно, без вида на успех бросал солдат по льду Волхова на шквальный огонь с открытых позиций немцев. После таких атак лёд реки Волхов покрывался телами советских солдат. Отчего такое безумие? Не дефицит ли продуктов питания? Голодный солдат драться не может. Когда всех солдат накормить нечем, отправив на убой часть солдатских ртов, являлась возможность накормить остальных. Дефицит продуктов питания, начиная с Ленина, – постоянная проблема страны Советов в мирное и военное время. На 1-м съезде Советов министр Временного правительства Ираклий Церетели 4(17) июня 1917 выразил мнение, что ввиду опасности голода и других бед нет политической партии, готовой взять власть и выправить положение. На что Ленин ответил: “Есть!” Только смысл-то был не тот! Ленин о желании властвовать, голод в стране его не пугал. В этом споре Ленин проиграл: за 74 года взращенная им советская власть так и не решила проблему голода в стране.

Советы, оттянув на себя 75% сил вермахта, помогли союзникам в январе 1943 одержать первые победы в Африке. На 5 июля 1943 Гитлер планировал операцией «Цитадель» срезать выступ советского фронта под Курском, сокрушить там десяток советских армий и, сократив фронт, не допустить в 1943-м повторного советского наступления. Но слабела его решимость: в Северной Африке в мае 1943-го он потерял 10 немецких дивизий и все итальянские. Муссолини просил Гитлера замириться с Советами, освободить силы и вместе защищать Сицилию и Апеннины от англо-американцев. Ещё не начав операцию «Цитадель», Гитлер 4 июля приказал взять из-под Курска и отправить в Италию 2 танковые дивизии. Приказать, не значило исполнить. Оправили 1 дивизию без танков, и вскоре вернули обратно. В немецкой танковой дивизии 4 батальона по 100 танков и САУ в каждом. Случилось, чего опасался Муссолини, 10 июля в Сицилии высадились англо-американцы.

Отделив 40 Пантер в резерв, остальные 250 Пантер немцы двинули в северный фас Курской дуги, а Тигры числом 150 единиц – в южный фас. Пантеры, атакуя, наткнулись на минные поля и потеряли от 50 до 70 машин, и у немцев не без разгильдяев. Танки Р-3, Р-4 и новые САУ Фердинанды немцы бросили по 300 единиц в оба фаса. Три из 4-х дивизий SS наступали на северный фас. К сражению под Прохоровкой 12 июля у немцев оставалось 30-50% личного состава и техники, и 180 танков корпуса Панцер-SS. Немцы ввели в бой в 6 раз меньше танков, чем Советы. Сражение 12 июля длилось весь день, Советы потеряли в тот день 340 танков и 17 САУ, немцы 150. К вечеру 30 немецких танков отошли назад, и 300 советских танков их не преследовали. Красная армия имела слабую насыщенность радиосвязью, что сковывало управление войсками, радиопередатчики лишь у командиров, а у рядовых танкистов и летчиков только приемники. Основной вид связи в Красной армии проводная, легко и часто рвалась. В её танковых войсках роль наводчика выполнял командир, отвлекаясь от общей картины боя. В трофейные Т-34 немцы посадили командира и расширили башню для его удобства. Немецкие танки прицельно били с дистанции 2 км тогда, как советские с 800 метров. Немецкая оптика круто превосходила советскую. После битвы под Курском с 23 января 1944 танк Т-34 выпускали уже под маркой Т-34-85 с пушкой калибра 85-мм, и 4-м членом экипажа был наводчик.

С 5 июля на Обоянь и Курск в полосе Воронежского фронта наступал Манштейн силами 4-й танковой армии генерал-полковника Гота, пробил 5 заградительных полос и продвинулся на 35 км. В день 9 июля 1943 командарм 5-й резервной танковой армии Павел Ротмистров по приказу Ставки вывел свою армию к Прохоровке, преодолел в тот день 100 км пути и 10 июля вошел в состав Воронежского фронта Николая Ватутина. В канун сражения 12 июля 1943 Ротмистров и Ватутин не сверились с картой ландшафта и направили 5-ю танковую армию в тупик, подпёртый своим же противотанковым рвом, вырытым ранее при отступлении. В этой ловушке, подпертой рвом, Ротмистров потерял более половины своих танков и самоходок САУ. Немецкая артиллерия расстреливала их прямой наводкой. Командир танковой роты немцев Рудольф Риббентроп писал: “Русские направили атаку на свой же противотанковый ров, четко видимый на всех трофейных картах”. Всего из 542 танков и САУ с 12 по 16 июля в 5-й танковой армии выбыло из строя 430. Погибли 2440 солдат, без вести пропали 1157, ранены 3510. Потери немцев в этом сражении не более 100 танков.

Муссолини, потеряв Сицилию, молил Гитлера вместе защищать Апеннины. 13 июля 1943 Гитлер вызвал к себе фельдмаршалов Эриха фон Манштейна с южного фаса Курской дуги и Гюнтера фон Клюге с северного фаса и остановил операцию Цитадель. Часть авиации отправил в Италию. Загубив свою 5-ю танковую армию под Прохоровкой, её командарм Павел Ротмистров воспевал торжество битвы. “Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не застывал с перебитыми гусеницами. … Трудцатьчтверки, маневрируя, изворачиваясь, расстреливали «тигров» и «пантер», но и сами под выстрелами тяжелых вражеских танков и самоходных орудий, замирали, горели, гибли.” Ротмистров приплел «Пантер» от себя, на Прохоровском поле их не было и он их не видел. Были «Тигры». Сталин горько переживал потерю 5-й резервной танковой и, что редко было, участников этой битвы Павла Ротмистрова и командующего Воронежским фронтом Николая Ватутина оставил без наград. От более строгого взыскания Ротмистрова спасла прошлая его заслуга 1940-го. Тогда его танки по льду залива обошли Выборг, стали на прямой путь к Хельсинки и завершили войну с Финляндией. Спустя годы, в 1972-м вышли мемуары Павла Ротмистрова. Генсек Леонид Брежнев вспомнил войну, подготовил свои мемуары и наградил Павла Ротмистрова, надо думать, и за Прохоровку.


53. ДВИЖЕНИЕ ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА

Немцы наступали в целом с Запада на Восток, но в конгломерате рабочих поселков на левом берегу реки Луги, всё поменялось местами. Немцы пришли с Востока, пополнялись с Востока, и позже отступали на Восток и Юг к городу Луга. В 1944 Ленинградский фронт наступал по левому берегу реки Луги с Запада на Восток, через Осьмино и Красные Горы к шоссе Ленинград-Киев-Одесса. Далее по этому шоссе на юг к городу Луге. За первые 5 месяцев войны Красная армия, что стояла на наших западных рубежах, полегла или попала в плен. За это время число военнопленных красноармейцев немцы насчитали 3,5 млн. На левом берегу реки Луги Красную армию в 1941-м никто не видел, разве лишь на оборонительном рубеже перед городом Луга и в отдельных точках по одноименной реке. Где-то она отступала в трудных пеших переходах, усталая и малоспособная к сопротивлению, неизменно попадая в клещи моторизованного противника.

В августе 1941 перед городом Луга на дальних подступах к Ленинграду гражданское население города и области под началом военных возводило оборонительный рубеж по реке Луге. На стройку рубежа мобилизовали всех, не призванных в армию, сплошь женщин. Они рыли там противотанковые рвы. Несколько дней подряд без отпуска домой на ночь работала там и моя мама. Имелась ли армия, чтоб отстоять этот рубеж, созданный последним напряжением сил? Такой армии видно не было. Лужский рубеж придержал наступление немцев на 3 недели, и 24 августа оставил его. Но шаг за шагом вермахт тоже терял силы. К Москве и Ленинграду он подошел ослабленный, и тут он встретил не остатки разбитой Красной армии, а заново созданную Красную армию. Прошли парадом по Красной площади кадровые войска сибиряков и дальневосточников и встали фронтом под Москвой. Герои гражданской войны Ворошилов и Буденный, ближайшие советники Сталина в начале войны, не разгадали немецкий блицкриг. Не нашлись они, как отразить его, хотя и наблюдали его в Польше и Франции. Так и остались они героями той прошлой гражданской войны.

Большие приграничные склады оружия захватили немцы, вызвав нехватку автоматов и винтовок. Представитель ВГК, Верховного главного командования, Клим Ворошилов в осажденном Ленинграде с отчаянья стал формировать рабочие дружины и по нехватке винтовок и автоматов заказал на предприятиях города партию холодного оружия пик, кинжалов, сабель. Сталин связался с ним, напомнил ему о 700-х тяжелых танках КВ, оставленных городу, убедил использовать их и отменить заказ холодного оружия, способного сеять панику и безнадегу. Отправил в Ленинград оружейника Алексея Судаева. Город тут же приступил к выпуску его автоматов ППС и вскоре полностью обеспечили ими фронт.

Стратегия блицкрига Альфреда фон Шлиффена восходит еще к Первой мировой войне, но вполне реализовалась во Второй. Напав на страну Советов, немцы наступали моторизованными клиньями, избегая лобовых столкновений с мощными скоплениями советских войск. Немцы их обходили, оставляли вокруг них в укрепленных позициях часть своих войск, а основными силами шли дальше. Скопления советских войск в котлах окружений без должного запаса продуктов питания, оружия и боеприпасов неизбежно выходили из этих котлов для соединения с основными силами. Раскрываясь, они шли на скрытые укрепленные позиции окружавшего их противника, под его шквальный огонь, неся большие потери. Блицкриг – это инверсия в военном деле, когда больше теряет не тот, кто наступает, а тот, кто, обороняясь, попадает в котлы. Тонны немецких листовок с воздуха падали на скопления советских войск: германская армия пришла освободить крестьян от колхозов и предлагает им сложить оружие и приступить к мирному труду на земле.

На Украине под Дубно и в Белоруссии под Сенно немцы встретили крупные танковые соединения Красной армии. Иметь в тылу мобильные соединения противника немцы опасались, дали им встречный бой и сами понесли потери. Эти сражения Советы проиграли по причине слабого управления войсками, нехватке радиосвязи, снарядов, пулеметов, зениток и по господству в воздухе немецкой авиации. Индустриализация страны Советов давала плоды, но не сразу и всем сторонам жизни и войны. В технике страна Советов сильно отставала от промышленных стран Европы, какой была Германия. Средние и тяжелые советские танки не уступали немецким по броне. А радиосвязь? Радиопередатчик был лишь у командиров звена, которые не ведали о том, что видели рядовые. Командир танка, он же наводчик, отвлекался от хода сражения в целом. Немецкие танки прицельно били с расстояния 2 км тогда, как советские с 800 метров. Недостатки их, выявленные под Курском, устранялись. В следующем 1944-м танк Т-34 в 1944 вышел уже под маркой Т-34-85. Появился 4-й член экипажа – наводчик 85-мм орудия.

Число советских танков потрясло Гитлера, 3 августа 1941 в штабе группы армий ГА «Центр» в городе Борисове он сожалел: “Если бы знал, что у Сталина столько танков, не торопил бы войну с Советами”. Меж тем, успехи немцев продолжились, с 30 сентября 1941 по 2 октября в боях под Смоленском и Вязьмой немцы разгромили сразу 3 советских фронта, Брянский Андрея Еременко, Западный Ивана Конева и Резервный Семена Буденного. Их командующие были в растерянности. Буденный не мог найти штаб своего фронта, и Сталин передал Жукову остатки его войск, а затем остатки Брянского фронта Еременко и Западного фронта Конева.

Теряя веру в Ворошилова и Буденного, героев гражданской войны, Сталин стал больше полагаться на Георгия Жукова. Сменив Ворошилова, Жуков стабилизировал Ленинградский фронт. Чтобы таскать артиллерию, Сталин в 1941-м просил представителя США Гарри Гопкинса продать ему тяжелые мотоциклы, обещал немедля оплатить, и получил в ответ. Зачем мотоциклы? Куда удобнее легковой тягач Виллис. В 1941 англичане, как и Советы, тоже страдали от дефицита питания, взрослые потеряли в весе по 4 кг в среднем и вскопали под огороды свои газоны. США слали в Британию продовольствие, боеприпасы и Виллисы для войны в Африке, и Рузвельт просил Черчилля не забирать Виллисы, оставив часть Советам


54. АМЕРИКАНСКИЕ СТУДЕБЕККЕРЫ

Тысячи километров немцы прошли свободно, встречая отпор Красной армии лишь в отдельных точках Лепель, Смоленск, Ельня, Вязьма. На дальних подступах к Ленинграду немцы встретили отпор лишь перед городом Луга. В конгломерате рабочих поселков по этой реке Красную армию в 1941 никто не видел. Где-то она, надо думать, была и отступала, усталая от пеших переходов, неизменно попадая в клещи моторизованного противника. Только в феврале 1944 мирное население по берегам реки Луга впервые увидело Красную армию. По её левому берегу с Запада на Восток наступал моторизованный Ленинградский фронт. Солдаты плотно сидели в кузовах грузовых машин под брезентом, откинутым сзади. Военные грузовики бесконечной цепью один за другим двигались по грунтовой дороге с выходом на шоссе Ленинград – Киев – Одесса. Далее по шоссе на Юг к городу Луге. Все машины однотипны – американские студебеккеры, снег, грязь им нипочем, они же и тягачи орудий. Солдаты в кузовах машин уже не тратили сил на тяжёлые пешие переходы, в любой миг они готовы сорваться с машин и ринуться в бой. Они готовы ко всему, пули спереди их не остановят, они краше, чем пули сзади своих же заградотрядов. Солдаты между двух огней, смерть летает вокруг них, и оттого им ничто не страшно, и нет улыбок. В кузовах под брезентом, откинутым сзади, сосредоточенные лица молодых мужчин, едва переступивших мальчишеский возраст. Такие лица, где нет улыбок, позже я видел у матросов атомных субмарин, на долгий срок уходивших в море.

Вдруг поток студебеккеров остановился, что-то притормозило их впереди. Немного постояли, и тут молодой водитель заметил рядом сквозь лес старую, уже поросшую лесом дорогу, идущую параллельно их пути. Недолго думая, развернул свою машину, и она с ревом через кювет, вспахивая высокий февральский снег, вышла на эту старую дорогу и пошла вперед, ломая мелкий сосняк. Водитель знал, его крепко накажут по меркам военного времени, если загонит машину в лес и там она, увязнув в снегу, застрянет, подпертая деревьями. Знал он и свойства этой машины, её трехосный привод и силу мотора. За этим первопроходцем двинулись машины, что стояли бесконечной колонной позади него, и двумя потоками все вместе пошли вперёд, Уже 12 февраля 1944 они вошли в город Лугу, а 13 февраля Москва салютовала им 12-ю залпами из 124-х орудий.

Наглядный урок проходимости американских военных грузовиков запомнился мне навсегда, и в последующие годы я не принимал всерьез политиков, принижавших роль американской военной помощи. К тому же первые годы по освобождению мы питались помимо огорода ещё тем, что мама приносила с работы – американской свиной тушенкой и яичным порошком. Помимо продуктов питания Америка поставляла одежду. Когда я подрос и пошел в среднюю школу, мама достала из сундука американское пальто, выданное ей на работе на мой вырост еще по ходу войны в 1944-м. Помощь в нужное время и в нужном месте, большую ли, малую, нельзя забывать, даже если дружба разладилась. В этом путь возобновления дружбы и нет ничего краше её между людьми и нациями, дружба – истинный путь жизни. Стоит ли спорить, кто больше, кто меньше приблизил победу? Главное: победили вместе сообща!

О союзнической поддержке, какую дарила Америка стране Советов в войне с Германией Георгий Жуков рассказывал поэту и журналисту Константину Симонову после 1985: “Мы были в тяжелом положении без американского пороха, не могли бы выпускать необходимое количество боеприпасов. Без американских студебеккеров нам нечем было таскать артиллерию. Они в значительной мере обеспечили наш фронтовой транспорт. Выпуск специальных сталей для нужд войны, тоже зависел от американских поставок. Мы вступили в войну, будучи промышленно отсталой страной в сравнении с Германией”. Эти мысли Жукова 1965–1966 годов подкрепила и прослушка его хрущевской госбезопасности в 1963-м: “Нельзя отрицать, что американцы гнали нам столько материалов, без чего мы не могли бы формировать свои резервы и продолжать войну... У нас не было взрывчатки и пороха. Нечем было снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручали нас порохом и взрывчаткой. Сколько они гнали нам листовой стали! Разве могли бы мы быстро наладить производство танков, если б не их помощь сталью?”


55. ФРАНКЛИН РУЗВЕЛЬТ, КАКИМ ОН ВИДЕЛСЯ ИЗ РОССИИ

Успехи Гитлера на восточном фронте раскололи госдеп США. Большинство считало ещё 2 – 3 месяца, и Советам конец. 29 июня 1941 советский посол в США Константин Уманский попросил кредит на 5 лет, чтобы купить оружие. Не достанется ли это оружие Гитлеру? Развеять эту неопределённость президент Рузвельт послал в Лондон Гарри Гопкинса, своего спецпредставителя, кто 30 июля 1941 совершил рисковый полёт через Архангельск в Москву, где его принял Сталин. От Гопкинса Рузвельт узнал, Сталину нужны танки, самолёты, тяжелые орудия, зенитки, газолин высокооктановый, какой получает Англия, нужны боеприпасы. Что требовалось в первую очередь, Сталин написал: 1) зенитные орудия калибра 20, 25, 37 мм; 2) алюминий; 3) пулемёты 12,7 мм; 4) винтовки 7,62 мм. Главное, что узнал Рузвельт, – это решимость Сталина бороться и победить. Рузвельт отнёс борьбу Советов как жизненно важную для США. Окончательно определилась Антигитлеровская коалиция, и 29 сентября 1941 она собралась в Москве, выясняя, как материально помочь России остановить немцев. Рузвельт включил Россию в ленд-лиз (lend lease), чем ранее уже пользовались Великобритания, Китай и ещё 40 стран. Этот свой подарок Рузвельт приурочил к наиболее почитаемому тогда дню нашего отечества 7 ноября? Конгресс США медлил более полугода и утвердил это решение лишь 11 июля 1942.

Заботясь о покупательной возможности страны Советов, Рузвельт ссудил ей беспроцентно 1 млрд долларов и позже довел эту ссуду до 11 млрд. На эту ссуду Советы купили в США 477785 грузовых автомобилей и 51503 джипов. Своих авто до конца войны Советы произвели лишь 265600. Танков по ленд-лизу заказали 12700, самолетов 22150, корабельных двигателей 7784, вагонов 11155, локаторов 445, автоматов 131633, продовольствия 4478000 тонн, шин 3786000 штук, цветных металлов 602000 тонн, нефтепродуктов 26,76 млн тонн, армейских ботинок 15,4 млн пар и многое-многое другое. Везли всё это в дальневосточные порты 128 морских судов, полученных по ленд-лизу.

В статье 5 соглашения ленд-лиза – союзническая жертвенность: “поставленные материалы (машины, техника, оружие, сырьё и другое), утраченные и использованные в ходе войны, не подлежат оплате”. Классовая теория Ленина занижала роль крестьян, и его власть из года в год изживала кулаков – производящую часть селян. Сбор зерновых за четыре советских года с 1923 по 1927 снизился почти вдвое в сравнении с 4-я довоенными годами 1909–1913. Советы, начиная с Ленина, в военное и мирное время управляли, игнорируя интерес производителей, и потому в стране всегда не хватало продовольствия. Сталин не раз просил Рузвельта увеличить поставки продуктов питания, и Рузвельт отзывался, их поставки из года в год росли и бесследно съедались. Продовольствие было тем ресурсом, какой по статье 5 ленд-лиза не подлежал оплате. Америка дарила его своему союзнику, не требуя оплаты.

Бешенство спекулянтов в 20-м веке не миновало Америку. В начале 1930-х годов избыточное зерно в стране направлялось в морские порты, грузилось в танкеры, которые вывозили зерно из порта и ссыпали в океан. Это зерно могло бы спасти и часть граждан США, умиравших от голода. В депрессию 1930-х, когда Америку поразили случаи голодной смерти, президент Франклин Рузвельт позаботился о том, чтобы эта беда никогда больше не коснулась Америки. Безработных взяли на пробивку хайуэев (hiway) и прочие правительственные стройки. Из трущоб мегаполисов началось переселение в загородные дома с земельным участком. В будущем при вздутии цен на продукты питания семья могла посадить и вырастить возле своего дома всё, что нужно для жизни. Такая возможность не позволяла заламывать цены на продукты питания и ставить людей в бедственное положение. Не в честь ли Рузвельта Мишель, жена 44-го президента Барака Обамы, вскопала грядки на газоне Белого дома? Привлекла детей ближней округи и посадила овощи. Рузвельт расселил население Америки по территории, связав её многополосными хайуэями.

В чем заключался успех Рузвельта в деле ленд-лиза? – Он чуть повысил государственные закупочные цены на свиную тушенку, яичный порошок, сгущенное молоко и вызвал взрывное их производство. Обеспечил их прием сразу под контроль правительства США и, минуя спекулятивные каналы, прямо с приемных пунктов отправлял их изголодавшимся народам союзных стран. Он получил желаемый результат, а союзные страны, в чем остро нуждались. Его успех в системности действий. Фермеров заранее известили о новых ценах на продукты питания. Почин Генри Форда с презентацией автомобиля для народа, Рузвельт перенес на личные дома для народа. Обеспечил оплату их ипотечными кредитами на приобретение дом на земельном участке.

Дефицит продуктов питания в союзных странах Рузвельт решил, будто двинул мизинцем. Деньги отошли на второй план, на 60% снизилась покупательная возможность доллара. Не партийная бюрократия, а народ Америки откликнулся на прибыльное производство продуктов питания для бедствующих союзников. Скоро американские фермеры почувствовали, что работают они не столько на прибыль, а как патриоты и союзники, помогают союзным странам победить в этой тяжелой войне. Как это не похоже на страну Советов, где проблему питания решал не народ, а партия, которая рубила селянам всякий интерес к труду и даже в мирные дни обрекала народ на голод и смерть.

Мечту о будущем без войн Рузвельт выпестовал в форме ООН. Выделил 5 великих народов способных поддерживать мир. Каждого из них наделил правом вето для принятия решений лишь при общем согласии. Этот его замысел в целом оправдался, после 1945 уже не было большой войны, случались лишь локальные эксцессы. ООН сохранила ценность до наших дней. Ястребы США сокрушались, Рузвельта мало заботило будущее величие Америки. Его скоропостижная смерть 12 апреля 1945 полна загадок. Не в этот ли день Америка отошла от благородной политики мира и обросла коварством и злобой низменных душ? Сменивший Франклина президент Гарри Трумен ранее определил своё кредо так: если побеждать будет Германия, поможем СССР, если Советы, поможем Германии. Пусть они убивают друг друга! Сквозь секреты и тайны прорвалось и, кому как не священнику верить: Рузвельта убили выстрелом в затылок, разрывная пуля обезобразила его лицо. Тело тут же запаяли в цинковый гроб. Куратор секретной службы США Генри Моргентау запретил его вскрытие и поставил перед гробом стражу. Семье Франклина перед его погребением не дали увидеть мужа и отца. В день смерти Франклина 12 апреля 1945 Гарри Гопкинс написал Сталину: “Россия потеряла самого большого друга в Америке”. Франклин повторился в детях, все они сражались за Америку и честно служили ей.

Генштаб США раздражало нежелание Рузвельта видеть в стране Советов своего будущего врага, а свою страну единственной военной доминантой в мире. Убрав Рузвельта генштаб США годами подсчитывал число атомных бомб, способных стереть с лица земли центры управления и промышленность страны Советов – своего главного оппонента. По плану Дропшот 19 декабря 1949 Комитет начальников штабов США планировал для удара по СССР 300 атомных бомб и 250 тысяч тонн обычной взрывчатки. Пока этот комплект накапливали, Советы создали истребительную авиацию, способную не пустить тяжелую авиацию противника к центрам своей страны. Вслед за этим создали свой ядерный ответный удара. Мечта США стать абсолютной военной доминантой в мире не сбылась, большая война отступала, пока не дала сбой монополия нелегитимной власти компартии, привнесенная Лениным.

Кто в перипетиях жизни сохранил свои начальные намерения? Партийные бонзы, ограничив печать и слово, морально перерождались. Сталин видел эту опасность и не раз предупреждал о ней. Готовил молодую смену себе и своим великовозрастным сподвижникам. За всем не поспеть, и разумное общество использует научную самоорганизацию. Только какая тут наука, если Ленин всё ставил в рамки догм Маркса прошлого века, и его ученики держались того же курса. Руководство в стране Советов менялось. Социализм в понимании народа – синоним справедливости: сколько сработал, столько и получи. Хрущев сменил его коммунизмом жлобов: всё ценное себе и ближним, своей семье и партийному окружению. Рабочим из остаточных средств и, не утруждая себя счетом, всем поровну. Этот его коммунизм похоронил импульс развития страны. Индустриализация Сталина вывела страну в космос, а автопром Хрущева в течение долгих 10 лет так и не одолел нехватку авто для народа. Партийные бонзы брали себе престижное авто с конвейера автозавода, год ездили и отдавали его шустрым кавказцам и кому хотели по цене вдвое выше той, почём покупали. После этого брали с конвейера автозавода новое авто. Вместе с престижной машиной, они получали ещё и денежный навар! Зачем же лишаться его? Не потому ли Советы, первыми проникнув в космос, не подняли простой автопром? Италия порадовала советских людей дешевенькой Ладой, а вожди от Хрущева до Брежнева тешили себя тем, как по карте мира, разливался красный цвет.

Наконец, компартия двинула в число первых лиц государства 2-х теневых партийных бонз, которые по умственной тупости и лености похоронили страну Советов. Заискивая в бездействии перед прытким Западом, они заразили страну Советов безудержной коррупцией. Ради личных благ и подарков эти бонзы в склоках меж собой предали свой народ, поставив страну под умелое управление Запада. О чем думали они, поставив свой народ под управление чужого племени? Проигравший войну народ старается выйти из-под контроля победителя, а тут высшие партийные бонзы ради безделья и личных благ сами склонились к ногам другого племени по лености и неумению управлять страной! Уронили своё государство, защитную оболочку народа. Откуда явились эти бонзы? Не из ленинских ли назначенцев, выродившихся со временем? Государство везде по Ленину – аппарат насилия, и нигде как защитная оболочка народа. Защитой народа Ленин себя не утруждал, его целью была всемирная революция. Строить государство как защитную оболочку народа выпало Сталину. Сначала лишь для рабочих, игнорируя крестьян, а его конституция 1936-го прикрыла уже весь народ. “Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти.” – Интервью Сталина Рою Говарду, председателю газетного объединения «Скриппс-Говард ньюспейперс», Правда 5 марта 1936

Конституцию с её альтернативными выборами партийные царьки на местах встретили в штыки. Знали, их не изберут, они лишатся власти и благ коммунизма, чем уже пользовались. На пленумах ЦК они все вместе могли сместить лидеров Центра. Сталин отступил, а 25 сентября 1936, выехав на Кавказ вместе с Андреем Ждановым, телеграммой в ЦК из Сочи назначили главой НКВД Николая Ежова. Не для народа они задали террор, а для партийных бонз и тех, кто им помогал. Вас возмущает террор? А что делать с теми, кто выступил против альтернативных выборов? Вы хотите обновить власть, передать её в руки достойных людей и жить в нормальном обществе. В ответ на вас льётся гнев партийных бонз, секретарей обкомов и крайкомов, держателей власти на местах. Альтернативные выборы лишают их тёплых насиженных мест.

Они сойдутся на Пленуме и сметут вас! Оставалось одно – драться. Для этой драки Сталин и Жданов уполномочили Николая Ежова возглавить НКВД. Не сделай они этого, местные царьки ещё в 1936 сокрушили бы власть Центра и порушили бы социализм, понимаемый в народе как справедливость. Сделать это им было так же легко, как вечером 28 февраля 1953 плеснуть в боржоми Сталина раствор неуловимого дикумарола без цвета, запаха и вкуса. Не вступи Сталин в борьбу с партийными бонзами в 1936, и на его место уже тогда воссел бы банальный коммунист Хрущев, щедрый в кругу своих партийцев и жлоб к труженикам, кому из остаточных средств, без оценки индивидуального труда всем поровну.

Действие дикумарола испытал на себе профессор Добротько, как яд отложенного действия. Человек якобы приболел и поправится, а со временем неизбежно угасал от внутренней потери крови. Его сосуды не держали кровь, она сочилась через них в мозг, мышцы, желудок, кишечник. Где этот профессор? Куда задвинул его Хрущев? Его судьба могла бы что-то прояснить. Принимая в Кремле 19 июля 1963 Венгерскую партийно-правительственную делегацию, Хрущев отложил в сторону заготовленный текст, и осуждая культ Сталина, с пылу с жару произнес: “В истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они гибли от топора, как сами свою власть поддерживали топором”. Это ли не признание Хрущева в насильственной смерти вождя! Оно лишь в звукозаписи, газета «Правда» отпечатала ранее заготовленный текст.

Хрущев прибыл в Москву в декабре 1949 с Украины, где был властный хозяин. Сколько загубил он там крупных хозяйственников и ученых! Мог ли после этого удержаться и не завалить в Москве крупного зверя? На даче Сталина он слышал слова: “Отчего глаза бегают?” Не в его ли адрес были обращены эти слова? В субботу 28 февраля 1953 четверка Берия, Маленков, Булганин, Хрущев ужинала на даче Сталина. Уехали утром 1 марта в 4 часа, Хрущев часом позже. В 18 часов вечера Сталин встал отпить боржоми, и у него случился удар. Он упал, на столе стакан и бутылки из-под боржоми. Их незаметно убрали, не интересуясь тем, что в них было. Причина смерти – кровоизлияние в мозг. Общее заключение из 19 поталогоанатомов подписали лишь 11. Что именно вызвало смерть вождя не разглашалось. Дикумарол испытал на Украине при падеже коней профессор Добротько, он же испытал его действие на человека.


56. ТЫЛОВИКИ ВЫГНАЛИ НАС ИЗ СОБСТВЕННОГО ДОМА

Передовые части Красной армии весной 1944 ушли вперед, и в наши поселки вселились тыловики. Они ремонтировали и приводили в порядок поврежденную технику, попутно выполняя хозяйственные дела. Вся техника густо смазывалась маслом, издававшим терпкий приятный запах, который мне очень нравился. Грузы возили на машинах и на трофейном немецком тяжеловозе. Часто я смотрел на эту гигантскую лошадь, и однажды конюх, заметив мой интерес, решил прокатить меня на ней. Он отправлял лошадь на водопой и посадил меня на её широкую плоскую спину. Я искал, за что бы там ухватиться, но там ничего не было. Короткая шерсть этой лошади не позволяла мне за неё уцепиться. Когда лошадь тронулась и её спина задвигалась из стороны в сторону, я с её плоской гладкой спины и полетел вниз. Впрочем, я плохой наездник, и позже на скаковой лошадке тоже не удержался.

Я шёл тогда к стану своей студенческой бригады в степи под Омском. Дул ровный встречный ветер и гнал мелкую невидимую пыль. Плотно сжав губы, я дышал через нос, и всё ж эта пыль неведомо как попадала мне в рот и скрипела на зубах. Рядом со мной гнал табун лошадей казах в том же направлении. Я попросил его дать мне лошадку, и он передал мне узду той, что держал при себе. Я неумело запрыгнул на неё, она тут же взбрыкнула и я, как и ранее в детстве полетел головой вниз. Чтоб не ткнуться головой в землю, я выставил перед собой руки и отпустил узду, вызвав недовольство казаха. Ему предстоял теперь снова поймать эту лошадь. Так и конюх, не встретив во мне уменья держаться на плоской спине его тяжеловоза, больше не предлагал мне прокатиться. Средь тыловиков были части материального обеспечения, кратко, чмо. Как-то в наш дом зашел старшина и, не замечая нас, будто нас и не было, по-хозяйски прошелся по всем комнатам, осматривая потолок и стены дома. В заключение скомандовал: “Ооосвобождайте дом!” Мама: “Как освобождайте, а нам куда?” Старшина: “А вон туда за железную дорогу”, – и махнул рукой в сторону поселка Тосики и ушел. Мы, озадаченные им, так ничего и не поняли. Чужие нам немцы не выгоняли нас из своего дома, а тут свои! Через какое-то время к дому подкатил грузовик и снова этот старшина: “Грузите стол и что нужно на машину!” В кузов машины мы перенесли кухонный стол. В тумбу под столешницей мама поместила кое-что для питания. Там же в кузове мы присели на корточках и машина пошла. Хваткость частей материального обеспечения испытали на себе и бойцы Красной армии, сокращение чмо приобрело у них мерзкое чувственное содержание, как и их представители.

Машина двинулась к ж.-д. переезду, перевалила через него и вошла в посёлок Тосики. Сразу за железной дорогой на месте прежней лесопилки и высоких деревянных двухэтажных бараков высились над землей высоченные голые печные трубы. На уровне второго этажа на них держались остатки обрушившихся печей и плит. Так вот почему февральская безлунная ночь была такой светлой, когда я смотрел из окна дома в деревне Ситенка, где нас держали австрийцы! Окно комнаты, через которое я смотрел, выходило на Запад, а с восточной стороны того дома в 2-х километрах от него горели как огромные свечи эти двухэтажные деревянные бараки. Пламя вздымалось до небес и свет от него, отражаясь облаками, делал ночь светлой. Офицер гномик и солдаты на машине, перехватившие нас на лесной дороге, были последние, кто покидал пылавшие деревни. Кто как не они и поджигали всё, что могло гореть, оставляя Красной армии выжженную пустыню. Выехав с командой из деревни Ситенка, офицер гномик сразу попал в конгломерат рабочих поселков. Самые крупным строением, на чём остановился его взгляд, был лесопильный завод и за ним жилой рабочий городок – высокие двухэтажные деревянные многоквартирные дома для рабочих. В сталинское время во всем, что строилось из камня и дерева, соблюдались высокие СНИПы, строительные нормы и правила, чуждые плебейства. Высокие потолки, просторные квартиры, рабочих селили по нескольку семей в квартире. Теперь, проезжая мимо того места, где стоял рабочий городок, мы видели, что от него осталось, – высоченные одиноко стоящие печные трубы с висящими на них остатками обрушившихся печей и плит на уровне 2-го этажа.

Брандкоманда отходила последней, и по приказу вермахта жгла всё, что горит. За этим делом её в любой момент могла перехватить Красная армия и брандкоманда страстно желала скорее уйти от этой опасности в желанный ей город Луга. Не оттого ли её солдаты, перехватив нас на лесной дороге и сажая нас в машину, так сладко повторяли имя этого города: Люга, Люга, Люга. Достигнув города Луги, они попадали в более безопасную зону, откуда шёл прямой ж.-д. путь на Запад. Только вот досада, перед этим им предстояла черная работа, превратить землю, какую они оставляли, в выжженную пустыню. В конгломерате рабочих поселков они поспешили сделать то, что считали главным. Подожгли лесопильный завод и деревянный 2-хэтажный рабочий городок. Пламя взметнулось до небес. В это время прямо за рекой станцию Толмачево заняли войска Ленинградского фронта и захватили шоссейный мост в 4-х километрах выше по реке. Красноармейцы отогнали от него немцев, не допустив его подрыва. Поджечь частные дома брандкоманда не успела. Уходя от Красной армии, она спешно уносила собственные ноги. Срочно двинулась к Луге, сжигая на своём пути деревни и поселки. В 1941 надеясь на скорый возврат, Красная армия разрушала ж.-д. мост через реку Лугу мягко, взорвав лишь центральную опору. Упавшие с неё концы ферм мягко опустились в реку. Пришли немцы, восстановили разрушенную опору, подняли на неё упавшие в реку концы ферм, закрепили их, и поезда пошли снова. Через 3 года отступая, немцы взорвали мост так, что фермы разнесло в пыль и мелкие кусочки. После войны мост строили заново.


57. ПЕРВОЕ МОЁ САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Машина привезла нас в Тосики к дому старика Кости Демидова. Дом состоял из двух жилых блоков, соединенных длинным коридором. Нас разметили в коридоре. Мы были у него не единственные выселенцы из собственных домов. В коридоре дома Демидовых разместилось еще три такие семьи. У меня не было сестер, и тут я впервые встретил девочку восьми лет, годом старше меня, – внучку старика Демидова и привязался к ней. Её звали Нона. Мне хотелось подружиться с ней, и я стал её лошадкой. Я видел её в чарующем ореоле. Она же совсем по-земному, спокойно и невозмутимо садилась в санки, и я в приливе сил катил её по утоптанной тропе сначала вверх по склону. Затем галопом по той же тропе вниз к реке, потом в сторону от тропы по цельному глубокому снегу, и в этом я был неутомим. Мне нравилось служить ей лошадкой, а она спокойно сидела в санках, равнодушно взирая на все кругом и на то, как лошадка от рысцы переходила в галоп, а затем обратно к рысце.

Как-то я вышел во двор, Нону во дворе не застал, походил вдоль дома, поскучал и решил осмотреть окрестности, таившиеся за пределами двора Демидовых. Отправился вверх по склону на гребень коренного берега реки. Удаляясь по тропе от дома Демидовых, стал тревожиться, смогу ли вернуться обратно. Рассказ мамы, как однажды потерялся мой брат, хранился в моей памяти и предупреждал об опасности потерять обратный путь домой. Тревожась, сумею ли вернуться обратно, по пути я запоминал разные приметы. Оборачивался и смотрел, как они выглядят с обратной стороны, какими увижу их, возвращаясь назад. Когда вышел на проселочную дорогу, увидел хороший ориентир – большую высокую сосну, стоявшую на другой стороне дороги прямо против тропы, ведущей к дому Демидовых. За этой сосной простиралась обширная плешь, что осталась после заготовки соснового леса для лесопильного завода. Эта сосна так выделялась из всего остального, что успокоила меня: возвращаться пойду на эту сосну и против неё поверну налево на тропу, ведущую вниз по пологому склону к реке и дому Демидовых. С этого момента я пошел уверенно по дороге в сторону ж.-д. переезда, изредка оборачиваясь, чтобы посмотреть на эту сосну. Она четко виделась издалека и этим успокаивала меня как надёжный ориентир.

Возле железнодорожного переезда лежал гигантский крюк, здесь же остались следы его испытаний. Он как соха загонялся под шпалы, и паровозам надлежало тащить его по ж.-д. пути. Если хватало тяги, эта соха вспахала бы полотно железной дороги, выворачивая и ломая шпалы и изгибая рельсы. Крюк предназначался для полного уничтожения ж.-д. пути при отступлении немецких войск. Вблизи переезда этот конкретный крюк немцы не использовали, железнодорожный путь рядом не вспахали, видно не хватило тяги и рельсы российских железных дороге и шпалы, соединявшие их, оказались не слабого десятка. Задействовать такой крюк мог лишь тяжелый паровоз или два спаренных, чего при спешном отступлении немцы выделить уже не могли. Обследовав переезд и удовлетворив своё любопытство, сверяя свой путь на сосну, я вернулся обратно к маме в дом Демидовых. Маму встревожило моё отсутствие, ей уже кто-то донёс, что видел меня на железнодорожном переезде. Своё беспокойство она тотчас вылила на меня. Вечером за ужином мама, взглянув на меня и не имея, чем одарить, сказала со вздохом: “А тебе, сынок, уже 7 лет!”

Позже я навел справку о виденном мною крюке или сохе, немцы его называли Schienenwolf – рельсовый волк. Кое-где им удалось вспахать отдельные участки пути, обычно не более 100 км. В паре с тяжелым паровозом он разрушал железнодорожный путь, его пускали последним перед наступающей Красной армией. Советская авиация, обнаружив его с воздуха, не упускала случая атаковать его за безобразия, творимые им на железнодорожных путях. Писатель Артем Драбкин писал по воспоминаниям ветеранов войны. Летчик фронтовик передал ему такой анекдотичный случай. Командир послал его осмотреть фронтовую полосу противника и срочно доставить разведданные, не мешкая, не стреляя, подавив в себе всякий соблазн на этот счёт. В полете увидел немецкий паровоз с прицепом на ж.-д. пути и вспаханную за ним железную дорогу. Не удержался и пустил 3 снаряда в паровоз, прицеп и ушел. Вернувшись, доложил разведданные, и не сообщил, что стрелял, ему же это запретили. Днём позже командир подошёл к нему и спросил:
– Когда ты ходил, не обстрелял ли там чего?
– Нет, товарищ командир, как приказали, не стрелял.
– Это точно?
– Точно.
– Мне передали, пришла наша «кобра», и обстреляла агрегат, пахавший железнодорожный путь. Министр путей сообщения Каганович ищет, кто спас ему столько железной дороги. Назвал время, когда ты там ходил. Даёт орден Ленина и ищет летчика, кому орден вручить.

Как не сладок был пилоту орден Ленина, мог ли он теперь вдруг признать обратное, что он стрелял? После того как дважды заверил командира, что не стрелял? Так и прошел этот орден мимо его, минуя его!


58. РАННЯЯ ВЕСНА 1944-го

Жители небольшой деревни Островенка с приближением фронта, невзирая на зиму, ушли в заброшенный лесной хутор Пустынь. С ними была наша бабушка и мой старший брат Евгений. Оттуда в тревоге и слезах смотрели на дальнее зарево, полыхнувшее за лесом в той стороне, где была их деревня. Немцы получили выкуп селян за сохранность домов, но отступая, выполнили приказ верховного командования. Переждав время, чтоб немцы ушли, жители деревни вышли на проселочную дорогу и пошли по ней к своей деревне.

Вот и место, где была их деревня. Их дома догорали, нижние их венцы лизал блуждающий огонь, перебегая от одного места к другому. Евгений забросал этот огонь снегом и песком. Бабушка принялась собирать на пожарище металлическую утварь и посуду, складывая её кучкой. В углях, осыпавшихся в подвал, испеклась картошка. Погорельцы утолили ею голод. Как и соседи Евгений стал рыть по теплой земле землянку, чтобы укрыться в ней. Спустя время средь землянок прошел слух, что соседнюю деревню Ситенку, немцы не сожгли. Погорельцы частью отправилась туда. Бабушка осталась там у своей младшей дочери Маши, а Евгений пошел в Скобельцыно и вернулся, не застав нас.

Мама как-то узнала, что высокое тыловое начальство, что заняло под себя весь наш дом, съехало. В дом вселились рядовые тыловики. Они не возражали, чтоб мы вернулись в свой дом, и выделили нам комнату. Вскоре и Евгений нашёл нас там и соединился с нами. Мы узнали о беде, постигшей нашу бабушку и всю её деревню. Когда мы из-под артобстрела направлялись к бабушке, её деревня уже полыхала пламенем.

Ранней весной 1944-го по мере того, как таял снег, из-под него обнажались тела погибших солдат. Чтобы собрать их и захоронить, власть мобилизовала на эту работу маму и всё женское население поселков. Погибших в долине реки Луги оказалось много, очень много, и хоронили их долго, очень долго. Когда вскрылась река Луга, по ней поплыли тела, кто погиб в верховьях этой реки. Их вылавливали и тоже хоронили. Работы продолжались вплоть до жарких дней, когда в местах, укрытых кустами или лесом, погибшие раскрывали себя трупным запахом. Тела немцев, принесших в наш край войну, закапывали там, где находили, а красноармейцев бережно выносили и хоронили в братских могилах с почестями и пирамидками над ними с красной звездой.

Цепь братских могил вытянулась по левому коренному берегу реки Луги против деревни Ситенка. Пирамидальные колонки, увенчанные сверху металлической красной звездой, создавали легенду, что этот крутой высокий берег реки Луги Красная армия брала штурмом, где враг отчаянно сопротивлялся, и погибло много наших солдат, и теперь никто не забыт и ничто не забыто. На самом деле там не было штурма левого берега реки и забыто все, чего нельзя забыть. Краснофлотцы бесцельно погибли на другом берегу реки, и что из деревни Ситенка дюжину австрийцев выдавила без потерь такая же дюжина красноармейцев. Невидимками в белых халатах в безлунную ночь 12 февраля красноармейцы вошли в эту деревню видно со стороны Толмачево, куда Красная армия вошла двумя днями раньше.

С этого направления при входе в деревню слева высилось широкое добротное одноэтажное деревянное здание начальной школы и за ним стояли два дома на отшибе, единственные такие в деревне Ситенка. Не эти ли два дома командир взвода при освобождении деревни просил солдата проверить, нет ли в них немцев? Это направление не совпадает с тем, каким через день от Осьмино на Восток и далее к городу Луга двигался моторизованный Ленинградский фронт. Как бы хотелось, чтобы кто-то из героев освободителей деревни Ситенка был еще жив и, прочтя эти строки, откликнулся и уточнил, как его взвод вошел в деревню. Не из-под крутого ли берега Чернецкого ручья? К этому был повод, при входе в деревню взвод встретил двух немецких постовых в серых шинелях, обстрелял их и всполошил остальных немцев в деревне, раскрыв им свою позицию. Избегая лобовой встречи, стоило бы им изменить эту позицию, пройти низиной вдоль ручья и войти в неё из-под его крутого берега прямо в центр. Так это или не так? Мог ли кто уточнить эту деталь?

Волей судьбы мы стали свидетелями, что левый крутой коренной берег реки Луга не брали штурмом, что все погибшие красноармейцы или краснофлотцы, лежали на правом берегу этой реки. Они погибли в первой половине февраля 1944-го при попытке форсировать реку с правого берега на левый. Их переход через реку отразила пушка, стоявшая в лощинке на левом коренном берегу, с командой австрийцев смертников. Перед подступившими к реке моряками пушка вскрыла лед, превратив его в мелкую желтую шугу. Переход реки в намечаемом месте сделался невыполнимым. Пушка вскрыла лед с большим запасом влево и вправо от подступивших моряков и исключила переход реки близ этого места. Погибших захоронили на другом берегу реки в стороне от дороги и поселений, что обрекло их на забвение. Захорони их по месту гибели, население оберегало бы их могилы, и в памятные дни посещало бы их. Какую память хранило бы это захоронение? – Об этой напрасной жертве, как и о других таких же, оно стало бы уроком на будущее. Ныне же из гибели там этих наших солдат не извлечен урок и забыто все, чего нельзя забыть. Я и брат смотрели на эти следы гибели краснофлотцев с гребня левого коренного берега реки Луги в день 13 февраля, после того, как 12 февраля 1944 Красная армия вошла в деревню Ситенка. С момента их гибели снег не выпал и не припорошил их тела.

Мы видели их тела издали как малые черные полоски на белом снегу на спуске с правого коренного берега реки. Тела лежали параллельно друг другу, пушка по ним не стреляла. Иначе о том напоминали бы темные пятна взрывов и разбросанные по снегу веера земли и тел вокруг их. Этого мы не было. Те краснофлотцы, что подошли ближе к реке, могли погибнуть от осколков снарядов и летящих на них кусков взорванного льда. Но отчего погибли те, чьи тела лежали дальше от реки? Не засел ли на гребне коренного берега заградительный отряд? По черной одежде тех, кто погиб, мы отнесли их к краснофлотцам в черных шинелях или бушлатах, не исключая и штрафников в черных фуфайках. Заградотряды существовали вплоть до 29 октября 1944, когда Сталин приказом по Красной армии перевёл их в стрелковые роты.


59. КАК САЖАЛИ КАРТОФЕЛЬ ВЕСНОЙ 1944-го

До войны мама была домохозяйкой, как и большинство женщин в рабочих посёлках. Война уготовила ей и другим женщинам иную жизнь. Не раз их мобилизует в трудовую армию сначала своё отечество на строительство Лужского оборонительного рубежа, затем немцы на восстановление линий связи и ж.-д. путей, подрываемых партизанами. По приходу Красной армии маму сначала мобилизовали на захоронения останков красноармейцев, павших в долине реки Луги. С началом таяния снега обнажились их тела, их было много, очень много. Хоронили в течение всего летнего сезона 1944. Затем маму призвали чернорабочей на восстановление ж.-д. путей. Так она втянулась в труд в коллективах вместе с другими женщинами, и это стало её новой жизнью. После мобилизаций в трудовые армии она уже стала сама наниматься на работу и получать за неё деньги столь нужные в жизни.

Однажды я и брат Георгий сильно испугались, увидев, как мама возвращалась домой не сама по себе, а в сопровождении двух женщин, которые поддерживали её слева и справа. Оказалось, на работе женщины не удержали тяжелый рельс, он выпал из их рук и размозжил маме подъем ступни. Пока заживала нога, мама была с нами дома, а затем снова вышла на работу. Возвращаясь вечером, она приносила с собой хлеб, постное масло, вяленую соленую треску или кету, яичный порошок, свиную тушенку, и из одежды подарки далёкой Америки.

Стране предстояло возродить все, что сожгла и разрушила война на 2-х тысячах квадратных километров, по которым она прокатилась. После войны пленные немцы работали на лесоповалах и восстанавливали города. Зимой в лесах они заготовляли дрова и стройматериалы, грузили их на гладкие длинные стальные полосы шириною с проселок, и зимой тракторами тащили их по снегу к железной дороге, где всё это грузилось в вагоны и отправлялось в города. Летом дрова и стройматериалы перевозили водным транспортом на баржах. Как-то летом из лесного лагеря вышел в посёлок пленный немец с кистью и ведром краски и предлагал покрасить забор. Не имея чем заплатить, мы отказались, как и соседи. Не найдя желающих средь нищего населения, он покрасил даром первый попавшийся забор и ушел ни с чем к себе в свой лагерь в глубь леса. Где найти силу, способную отстроить заново жизнь, разрушенные города и сожженные села? Частью такой силой были военнопленные немцы, и нужно отдать им должное, работали на совесть. В полной же мере кроме своего народа никто этого не сделает. Старшее поколение поредело, а будет ли в силах новое молодое? Сталин заговорил о нём: “Нынешнее поколение детей должно вырасти здоровым!” Эти его слова тут же воплотились в дело, в детские молочные кухни, где детям до 3-х лет, затем до 5-и и выше, каким был я, по карточкам выдавалось питание.

Помимо государственных кухонь для детей, взрослые и сами думали, чем накормить семью. Мама работала, и забота о доме и огороде легла на детей. Весна 1944-го встретила нас вопросом, что будем сажать в огороде. Как ни старались отложить часть картошки для посадок, осталось совсем немного. Где взять посадочный материал? У соседей та же проблема, и решили сажать ростками. Картошку выносили на свет, она прорастала, из каждой картофелины прорезались пучки ростков. Прямо перед посадкой эти пучки высекали ножом вместе с прилегавшей к ним частью клубня. Каждый такой пучок сажали в отдельное гнездо и удобряли. Одной картофелиной засаживали от 3-х до 5-ти гнезд. Так засадили весь участок, окучивали, поливали, и получили отменный урожай, не меньший, чем ранее из целых клубней.

Во время войны моё умственное развитие было заброшенно, ни от кого не слышал я ни образовательных уроков, ни бесед, ни игр. В знаниях о природе я был махровый незнайка. Представления о планетах не имел, кроме того, что видел своими глазами. Однажды я вышел на крыльцо, и меня поразила огромная круглая багровая луна, которая смотрела сверху на все, что лежало внизу. Она виделась очень большой и близкой, была полной и в перигее, наиболее близкой к Земле. По земле только что прокатилась война, теперь она переместилась на Запад и там продолжалась. Так много стреляли и стреляют. Я глядел на эту большую красно-желтую луну. И что тут мне пришло в голову? Как странно, что в эту большую золотисто-красную луну до сих пор так никто не выстрелил! А что если выстрелит? Что тогда будет? И от величия этой большой оранжево-красной луны суеверный страх дикаря овладевал мною!


60. САМОЕ БОЛЬШОЕ ЧИСЛО

С выходом Красной армии в феврале 1944 на берега реки Луги кончилась оккупация Ленинградской области, и война покатилась дальше на Запад. Деревню, где жила бабушка и мой старший брат, немцы, отступая, сожгли, брат соединился с нами, а бабушка остановилась у своей младшей доченьки Маши. Для нас началась новая мирная жизнь, кончилась оккупация Ленинградской области, и война покатилась дальше на Запад. Мне исполнилось семь лет, я подрос, моего рева уже давно не слышали, но мои братья как и ранее не принимали меня в своё сообщество. Старший брат Евгений драматично переживал потерю 3-х лет, что вырвала война из его жизни. Он облюбовал в доме дальнюю комнату, сел там за большой письменный стол отца и свое среднее образование заканчивал экстерном. Кое-какие книги он раздобыл, а тетрадей или писчей бумаги в 1944-м не было, и он писал на полях газет. Младшие братья мешали ему, отвлекая от занятий.

Гуляя, я встретил соседского мальчика Колю, годом старше меня. Нам предстояло идти с ним в школу, и он спросил меня, готов ли я к ней, знаю ли я числа. Я озадачился, как ему ответить, готов или не готов, начальные числа знал, а что за ними дальше даже и не думал. Коля стал обучать меня счету: “Один, два”. “Три!”  вставил я. “Четыре, пять”, – продолжил он. Меня этот счёт не увлёк, а Коля стал считать уже сам по себе, закончил десяток и начал второй. Его счет затянулся, я развернулся и пошел к старшему брату узнать, какое число самое большое. “Нет такого числа!” – ответил мне брат. Как же он огорчил меня своим ответом! Мне так хотелось выйти к этому соседу Кольке, назвать самое большое число и прекратить его утомительный счет! А тут брат говорит, что нет такого числа! Я не поверил брату и огорченно сказал ему: “Ты просто не хочешь мне сказать!” Тогда брат стал объяснять: “К любому числу можно добавить единицу и получить число на единицу большее. Самое большое число обозначим буквой А. Прибавив к нему единицу, получим число А+1, большее чем А. Выходит, что число А не самое большое, число А+1 больше его. И число А+1 не самое большое, число А+2 больше его”.

Эта логика брата меня так огорчала! Она резала меня как ножом, и не было для меня испытания более жуткого, чем эти его слова! Его логике я не верил, был глух к ней, был против неё, она меня не убеждала. Я так хотел пойти и назвать соседу Кольке самое большое число! Мое желание было выше логики, и я был очень огорчён братом, по току как он уходил от ответа. Говорит что-то не то. Нет, чтобы просто и прямо назвать мне самое большое число. В таком положении, как я, тогда еще малыш, иной раз попадают и взрослые. Сильное желание отключает логику. Гитлер так желал разгромить страну Советов, что против предупреждений от войны на 2 фронта рискнул на губительный шаг. Когда уверился, что Британия тотчас не ударит ему в спину. Брат мог бы уступить мне. Он говорил о числах натуральных, а мог бы назвать точку +бесконечность, которая выручила бы меня и сокрушила бы моего соседа Кольку. Если чего-то не хватает, человек его создаёт.

Старшего брата отвлекал от занятий не только я, его младший брат, но и средний Георгий. Однажды Георгий пришел в слезах и пожаловался, что на реке у геодезической вышки его чем-то обидел Индюк. Чем? – Я не подоспел к началу их разговора и не слышал. Индюком звали парня из соседнего поселка Шалога, квадратного телосложения, в ком виделась недюжинная богатырская сила. Когда старший брат отложил свою работу за столом и поднялся, чтобы пойти на реку и разобраться с Индюком, я ужасно испугался. Моё предупреждение: “Какой сильный этот Индюк!” – не впечатлил братьев. Они совсем не считались со мной. Один старше меня на 9 лет, другой на 6. Занятые своими делами, они меня держали на расстоянии, не позволяя мне входить в их разговоры и дела. Если они куда-то шли, то сначала отгоняли меня. Ушли в прошлое подзатыльники и мой рев, оглашавший всю нашу округу. Я уже не ревел от обид со стороны братьев. Перенёс и это их невнимание к моим словам.

Братья пошли к реке, к геодезической вышке, где Индюк обидел Георгия, а я в страхе за них, от того, что их ждет, отправился вслед за ними на расстоянии, прячась от них за деревьями и заборами, чтоб они меня не увидели и не прогнали. Я чувствовал наперед, как плохо их дело кончится. Индюк разбросает и побьет их обоих, и я искал, чем бы им помочь. Выдернул из забора палку, надеясь сунуть её в руку брата, когда Индюк будет их избивать. Индюк по-прежнему был у геодезической вышки. Евгений подошел к нему, о чем-то поговорил. Под конец отвесил ему оплеуху! И что же Индюк? – Он не ответил! Это меня потрясло. Евгений не смотрелся перед богатырской фигурой Индюка. Видно мой старший брат кроме возраста имел что-то такое, чего я ещё не понимал.


61. ШКОЛА В СЕНТЯБРЕ 1944-го

К началу учебного года 1-го сентября 1944-го мне исполнилось 7 лет, и по возрасту я уже мог идти в школу. Я уже знал, что пойду, но в последний момент мама засомневалась, не рано ли мне. Жизнь показала, она была права, для школы я еще не созрел, не умел ни читать, ни писать. Но в мыслях я уже настроился идти в школу. Услышав её сомнения, я так громко взвыл, что она, в конце концов, отпустила меня. 1 сентября 1944 моросил дождь и я, вырвавшийся из дома с опозданием, бежал под дождем в школу в неприкрытой от дождя одежде. Начальная школа открылась в деревне Ситенка в доме правления колхоза. Два класса, первый и второй, в одно и то же время вела одна учительница. В каждом классе по 40 - 50 учеников. Поговорив с первоклашками, и дав им задание, учительница переступала порог в другое помещение за стеной, где сидел 2-ой класс. Поговорив там, она оттуда, перешагнув порог, снова возвращалась к нам.

Перед учениками 1-го класса ни букварей, ни тетрадей, ни чернил, ни перьев. Я впервые оказался в таком большом детском коллективе, где постоянно что-то случалось. Кто-то круто измазал лицо чернилами, после чего всякий, кто бросал на него взгляд, не мог сдержаться от смеха. Значит, где-то у кого-то чернила все ж были. Кто-то о неведомый гвоздь порвал себе штаны, отчасти оголив на себе то, что обычно стараются прикрыть. Развлекаясь, я провел целый учебный год. Учительница говорила тихим голосом и до средины класса, где я сидел, её слова большей частью не долетали. Она ни разу не прошла вдоль рядов и не посмотрела, чем заняты ученики. Видно учительницей она стала случайно, к работе с классом была не готова. В 1944-м еще шла война, и сельская начальная школа осталась вне поля зрения власти.

В перерывах я смотрел на детей своего класса, пересаживался на скамье спиной к столу и смотрел на проходивших мимо учеников. Любовался одной девочкой, что с неизменной улыбкой проплывала павой вдоль скамей и столов. Она виделась мне необычно красивой, как же я был потрясен, когда увидел её позже. Лицо мертвенно бледное. Улыбка будто приклеена к её губам. Где та красота, что видел я ранее? Как по-разному видит человек в разное время, что красиво и что совсем нет!

К концу года учительница всех первоклашек независимо от успехов перевела во второй класс. Жизнь тогда строилась по директивам правительства. В 1944 всё своё внимание власть отдавала фронту и для начальной школы его не хватило. Непременно исполнялась другая директива: нынешнее поколение детей, несмотря на трудности войны, должно вырасти здоровым. Иное не мыслилось. Кто на земле, которую опустошила война, восстановит её прежнюю жизнь? Кто претворит в жизнь пятилетние планы? Предстоят большие труды! Надежда на подрастающее поколение. Оно должно вырасти здоровым!

Ещё не кончилась война, а на освобожденной территории в 1944 открылись молочные кухни для подпитки детей. Помимо разливного молока выдавался набор продуктов детского питания: рыба и рыбий жир, растительные масла. Директива по детскому питанию строго исполнялась в рабочих поселках, и выросло здоровое поколение. Распространялась ли эта директива на колхозы? О них могли думать иначе, ближе к земле – ближе к продуктам питания.

Мой старший брат Евгений сильно переживал потерянное время, война вырвала из его жизни 3 года, и он нашел, как восполнить эту потерю. Экстерном закончил 10-летку средней школы и для дальнейшей учебы отбыл в Ленинград. С Георгием же случилась такая история. Его учительница на ж.-д. станции встретила маму и спросила, почему Георгий не ходит в школу. Мама в растерянности, сын каждое утро встает и идёт в школу. Дома выяснила, Георгию стало тягостно просиживать в школе, он хотел двигаться и работать. Каждое утро, отправляясь в школу, он сворачивал с пути в речное пароходство. Тусовался там меж речников, просил, чтоб взяли его в плавание, и они обещали, возьмут. Хочешь – не хочешь, мама согласилась, он будет работать. Шло время, он стал ходить в плавания по реке Луге и сутками кряду не бывал дома.

В это время мама строила на станции Толмачево, на другом берегу реки, новую двухэтажную среднюю школу. Позже я учился в ней и заканчивал старшие классы. Часто я оставался по вечерам в доме один и ко времени возвращения мамы с работы, выходил её встречать. Ждал её у пристани на берегу реки, куда лодка доставляла работниц с другого берега. К этому времени сгущались вечерние сумерки, и моё тело обдавал холод. Когда мама запаздывала, и лодка приходила без неё, кто-то, высаживаясь из лодки и увидев меня, стоявшего в сторонке, спрашивал, чей это мальчик. Ей отвечали, это мальчик Лены.

Позже я учился в той школе, которую строила мама. Её сухие новые деревянные стены дышали теплом, и строилась она еще по высоким дореволюционным стандартам и нормам. Классы, коридоры и холлы в школе просторные, потолки высокие. Сталин годами носил одну и ту же шинель бекешу и не имел собственности, но в том, что он делал и строил для людей, не было плебейства. Он не занижал СНИП-ов, строительных норм. После мне случалось бывать в школах поздних новостроек, выложенных из панелей, кирпича или керамических блоков. Когда я видел их изнутри, меня не покидало чувство, что их проектировали и строили скаредные плебеи, больные жалкой экономией, коридоры узкие, классы маленькие, потолки низкие, во всем следы плебейства. Сталин был чужд плебейства, глубоко чувствуя красоту жизни, в молодости писал стихи.

Рядом с той роскошной деревянной школой, где я учился, позже построили новую панельную, ужатую во всех отношениях. В неё перенесли занятия. Прежнее школьное здание какое-то время служило как подсобное. Мальчики бегали туда покурить вне глаз учителей, и то здание сгорело. Как жалели его те выпускники, кто ранее учился в нём! Оно могло стать музеем, где хранились бы лучшие учебники, память о лучших учителях и достойных выпускниках школы. В нём ученики могли бы встречаться, смотреть фильмы и читать книги при малых затратах на зимний обогрев и зарплату хранителя музея из учительниц пенсионерок. Советская власть не ценила то достойное, что было в прошлом. Главное в школе не здание в новом стиле, не материал и не декор стен, а пытливый ум и стойкость духа, какие школа прививала детям.

Три эскадрильи авиаполка Нормандия–Неман в воздушных боях на советском фронте сбили 273 самолета врага. В конце войны 5 июня 1945 её пилоты готовились отбыть домой во Францию. Отправка шла буднично, и Сталин распорядился отдать пилотам их 42 боевых Як-3, чтоб во Францию они прибыли, спускаясь с неба в своём боевом порядке. Перед отбытием им выплатили наградные и выдали пособия для семей погибших. Отбыли из Москвы 15 июня 1945. В Праге офицер советского посольства вручил каждому пилоту ещё по 500 $ США, бывшие тогда в десятки раз выше нынешнего курса. На эти деньги они какое-то время могли жить, а Жан Тюлян оплатил ими учебу своего сына.


62. В ИЮНЕ 1945 ВЕРНУЛСЯ ОТЕЦ

Отца призвали в армию в феврале 1944-го по освобождению Новгородчины, где застала его оккупация. Служил в действующих частях чуть более года. Был ранен, и демобилизовался по выписке из госпиталя. Врачи сработали отлично, его раны затянулись и кости срослись, он не стал калекой. Мы окружили его и слушали его рассказ о войне. Он стоял перед нами в гостиной, прислонясь спиной к теплому щиту, который прогревался плитой со стороны кухни. После двух зимних кампаний на фронте ему было приятно это домашнее тепло. Без всякого пафоса рассказывал нам, как воевала его часть. Мы не столько слушали его, сколько любовались им. Перед нами стоял наш папочка, стройный худощавый красивый мужчина 40 лет. Его мышцы осели и нам казалось, он вытянулся и стал выше. Еще казалось нам, что от него пахло порохом и дымом, и мы чувствовали исходящий от него этот запах войны. Мы – это я и мои братья, дети нашего отца. Мамочка с его приходом, молча, удалилась от нас в дальнюю комнату и оставалась там. Мы не придали этому значения, не поняли, что этим она порывала с отцом, и не воспротивились, не привели её к себе в гостиную, где мы собрались и встречали отца. Она не простила ему, что в оккупации его укрыла от концлагеря простая сельская вдова, взяв его в свой дом и назвав мужем. Не поступи она так, он бы погиб, как погибли все, кто попал в немецкий концлагерь в 1941-м. Мамочка переживала это как его измену ей, в сердце же изменила ему она, мамочка.

Отец по зову сердца вернулся туда, где был его дом, его гнездо, его семья, его дети. Он был с нами, и мы были с ним, лишь мамочка отвернулась от него. Не доброе сердце двигало ею, а кипящая ревность, презрение к этому мерзкому деревенскому мужику, что променял её, образованную горожанку, какой она себя считала, на полуграмотную деревенскую бабу и жил с нею 2,5 года оккупации. Мамочка не посчитала, что этим сельская вдова спасла его от немецкого концлагеря, который в 1941-м означал верную смерть. Как же далека была мамочка, чтобы понять превратности войны! Фильтруя сёла, которые оказались в их тылу, немцы интернировали всех пришельцев, но не трогали сельских мужиков, связанных семьей. Согнав селян на сход, немцы присматривались к мужикам, особо к их рукам, не отпечаталось ли на руках оружие. Ни нашего отца, ни других сельских мужиков, уходивших с ним на восток, немцы не отправили в концлагерь, что в 1941 означало бы верную смерть. В этом новом положении, он все же думал о семье и спас нас от голода. Стало бы мамочке лучше, если б он погиб в концлагере? С ним погибли бы и мы. Два мешка пшеницы от него в военное время стали нашим спасением.

Когда мама удалилась от нас и отца в дальнюю комнату, мы его дети, не подумали, что – это разрыв. Даже когда, закончив свой рассказ, отец спросил, а что во второй квартире, мы и тогда не подумали о том, что он готов поселиться отдельно от мамочки в той второй квартире своего дома. Не подумав, мы просто ответили, там проживает жиличка. Как и все дети того времени, мы не входили в отношения взрослых. Так по недомыслию мы тоже ничего не сделали, чтоб сохранить семью. В какую только грязь ни бросала война людей! Носом в землю, в воронку или выгребную яму в прямом и переносном смысле. Многое претерпели люди ради жизни, не только фронтовики. Все сельские мужики, что ушли на Восток вместе с нашим папочкой, вернулись в свои семьи. Всех их спасли от концлагеря деревенские вдовы, война не оставила им выбора. Сначала деревенских мужиков отвергли большевики, обрушив на них крестовые походы, грабежи и расстрелы. Потом нашествие нацисткой Германии грозило им смертью. Многое делалось не так, как хотелось бы, но отец и сельские мужики, что ушли с ним, после войны по зову сердца вернулись в свои дома, и всех их после войны приняли их жены. Только наша мамочка показала свой норов, лишив мужа, себя и детей привычного семейного счастья. Выслушав рассказ отца о войне, и чувствуя себя в тепле его присутствия, мы занялись своими дневными делами.

На какой-то миг отвлеклись, оставив его без внимания, и вдруг заметили, его нигде нет. Мы осознали его уход, когда в доме вдруг стало пусто. Не принятый женой в своем доме, он незаметно ушел. Мамочку не смущало, что он оставил ей всю свою прошлую жизнь, труд, дом, детей и привязанность к ним. Не вспомнила она, как её, беременную первенцем и пропустившую срок обращения к врачу, когда сама идти уже не могла, отец в отсутствии транспорта нес её, крупную женщину, на своих жилистых руках многие километры с дальнего хутора в больницу на станции Толмачево. Черное чувство ревности взяло в мамочке верх. Только разве ж тут была его измена? – Разве ж он не вернулся к своей семье, в свой дом, в своё гнездо? Что от немецкого концлагеря его укрыла чужая вдова, так это ж война круто ломавша судьбы людей.


63. МАМА НЕ ПРИНЯЛА ОТЦА И ОН УШЕЛ

Ревность плохой советчик, она разрывала мамочку, и вышло, что изменил ей не наш отец, он остался верен своей семье и вернулся к ней. Изменила ему – она, мамочка! Ревность заслонила в мамочке всё, любовь и благодарность, как норму приняла она заботу мужа о ней, и не нашла в себе импульса ответить ему тем же. Сердце мамочки не тронуло то, что делал он для неё и семьи и что оставил ей и детям. Мы, дети, все это понимали и чувствовали, а она нет. О чем думала она, лишая когда-то близкого ей человека его семьи, его гнезда, его детей? Понимала ли, что плата, которую она брала с жильцов, занявших вторую квартиру в нашем доме, тоже из папиных рук? И что в будущем всего этого ей будет мало? Не принятый женой в своем доме, отец вернулся к той вдове, что спасла его от концлагеря, в годы немецкой оккупации. Он отблагодарил и её, колхозницу, построил и ей новый дом. Отец помогал всем, кто в нем нуждался. Последующие попытки моей мамочки получить с него большие деньги успеха не имели. В колхозах того времени денег не платили, и трудодни обеспечивались мало. Деньги сильно портят тех, в ком нет к ним иммунитета. Не стала ли их жертвой и мамочка? В момент, как стала видеть себя хозяйкой, а мужа работником? Она приняла большие деньги от писательницы Ольги Форш за уступку ей под дачу большого хуторского родительского дома отца, перевезенного им в поселок Скобельцыно. Юношей в 18-20 лет отец в выходные дни игрой на баяне звал молодёжь на веселье и тех, кто постарше, на посиделки. Повзрослев, музыку уже слышал в перестуке плотницкого и столярного инструмента, строя дома.

Все в нашем доме от плана дома до его отделки, выражало заботу отцовских рук, чтобы ему с женой и каждому из детей было в доме своя отдельная уютная комната, чтоб сосредоточиться в делах и отдохнуть. Дети чувствовали заботу отцовских рук, а мамочка будто не замечала. В наших краях сруб семейного дома обычно строили двое мужчин, будущий его хозяин и напарник, нанятый или выбранный из числа тех, кому тоже предстояло строить свой дом. В этом случае сруб сначала рубили для одного из них, затем для другого. Отделку своего дома уже каждый выбирал по себе и своим пристрастиям. Все заботы о постройке дома принимал на себя муж. Просторный дом детям не меньше нужен, чем взрослым, и мы его получили из папиных рук. Какое развлечение и свобода малым детям бежать вверх в мезонин, оттуда в раздумье смотреть по сторонам из окон на окружающий мир и на то, что внизу.

Рядом с мезонином чердак, венчающий вторую квартиру. На этом чердаке я как-то обнаружил аккуратно перевязанную тесемкой пачку ученических тетрадей моего старшего брата, вытащил из этой пачки тетрадку и стал листать. Там повторялась лишь одна оценка 5, 5 и 5. Такое однообразие показалось мне скучным, я стал перебирать другие тетради и искать в них другие оценки и не нашел. Все решения и записи в тетрадях брата отличались чистотой, аккуратной прописью букв и цифр. Так я узнал, мой брат учился как круглый отличник, не так как я, и мне стало ясно, почему мама сохранила его тетради. – Она гордилась им!

Стало ясно и другое, почему над братом потешались сверстники в начальной школе? – Причиной были не только бутерброды, что он поначалу приносил с собой в класс. Аккуратность и высокие оценки раздражали озорных деревенских мальчишек. Маму, рожденную в Петербурге, в детстве девочкой училась в женской гимназии, где учениц готовили в жены молодым буржуа, породив в ней чувство, оттенявшее её средь деревенского окружения, куда позже переместила её жизнь. Родив первенца в рубашке, и в его школьных успехах она видела, что в нём повторилась исключительность, какую она видела в себе. Но вот незадача, она не вложила в сына доброе внимание к его школьным сверстникам, желание отдать или разделить с ними свой бутерброд. В классе он был один такой с бутербродами, и насмешки детей не пробудили в нем желание поделить с ними тем, что имел. Шагая лесом в школу, он оберегал себя от их насмешек тем, что расшвыривал бутерброды по лесу вместо того, чтобы отдать их тем ребяткам, кто был бы рад им.

В предвоенное время в рабочих поселках на предприятиях и стройках работали лишь мужчины. Женщины занимались домашним хозяйством и управлялись с детьми, подсказывая им, что делать по дому и в огороде. Своего денежного дохода жены не имели, деньги в семью приходили лишь с зарплатой мужа. Когда мужчины строили дом, жены приносили им на стройку обед и кормили своих тружеников. Трудовая жизнь в заботах о доме, его постройке, на покосах и по заготовке дров и, наконец, личные пристрастия к рыбалке, охоте, пчеловодству и к другим любимым делам не оставляли мужикам времени для праздного пьянства. Девушки с обожанием смотрели на подрастающих парней, будущих своих избранников, способных завести и содержать семью. Это обожание я заметил в их отношениях к моему старшему брату. Женщины брали на себя заботу о чистоте в жилище и одежде. Не очень чистый воротник на рубашке мужа падал укором не на него, а на его жену.

Отступая, немцы оставляли после себя выжженную пустыню, сжигая и взрывая все, что горело и разрушалось. Мужчин после войны заметно поубавилось, их рук не хватало, и женщины замещая их, взяли на себя их тяжелые мужские работы вне дома и восстанавливали порушенное. Приводили в порядок автодороги и  железнодорожные пути, строили и ремонтировали школы, клубы, библиотеки, магазины и прочие нужные общественные здания. Женщины работали и получали зарплату, стали независимые и уверенные в себе. У многих мужья не вернулись с войны, и женщины одни поднимали своих детей.


64. ПЛАЧЬ ЖЕНЩИН ПОД КОНЕЦ ВОЙНЫ

По освобождению Ленинградской области в 1944 еще год и три месяца в Европе полыхала война. Фронт двигался на Запад, а на землях выжженных вермахтом женщины, дети, старики селились в землянках и в немногих уцелевших домах. По окончанию войны на Западе солдаты старших возрастов вернулись домой. Их руки тоже приобщились к обустройству жизни и восстановлению страны. Мужики погорельцы строили себе новые дома, и помогали своим родственникам и соседям. Мужчин поубавилось. Какую же силу надо было иметь, чтоб восстановить все, что разрушила война? Трудная задача для руководства страны! Кому предстояло её осилить? Не подрастающему ли поколению детей? Все услышали настойчивое требование Сталина: нынешнее поколение детей должно вырасти здоровым! Этот призыв вождя тут же перешел в дело. На освобожденных территориях открылись молочные кухни, где на детей по карточкам выдавали разливное молоко, гречневую крупу, рыбий жир, растительные масла, яичный порошок, свиную тушенку. Сначала отпускали продукты детям до 3-х лет, затем до 5-и, и кое-что перепадало тем, кто старше. В свои 7 лет я ходил в молочную кухню, молоко разливала исхудалая женщина, ей бы самой этого молока, но всё строго нормировалось. Чтобы оставить немного себе, она не смела кому-то недолить. За такое дело ей грозил тюремный срок и Колыма.

На школьное образование власть обратила внимание лишь под конец войны на Дальнем Востоке в сентябре 1945-го. К этому времени в деревне Ситенка отремонтировали и привели в порядок капитальное здание начальной школы, до этого стоявшее в запустении. Второй класс вела новая молодая учительница, прикрепленная лишь к одному нашему классу. Ей не надо было метаться через порог из одного класса в другой, чтобы в один и тот же час вести сразу два урока, как это было год назад, нашему первому и еще второму классу, что сидел за стеной. Теперь перед учительницей сидел лишь один наш второй класс. Проходя вдоль столов, где сидели ученики, она сразу же выявила тех, кто не умел читать, в том числе и меня. Велела передать маме, что она ждет её для беседы. Мама выкроила время и, взяв меня, пошла в школу. Работу в классах учительница закончила и занималась стиркой и прочими делами по хозяйству.

Завидев меня и маму, она повела маму к себе, а меня просила подождать в коридоре. Я ходил по коридору подавленный и униженный, там хорошо было слышно все, о чем они говорили, даже в дальнем конце коридора. Учительница жаловалась, как тяжело с детьми, которые и во втором классе не умеют читать. В эту категорию попадал и я, хотя конкретно обо мне речь не шла. Мама жаловалась, как тяжело с тремя детьми. Между учительницей и мамой был скорее не разговор, обе они поочередно жаловались на горькую судьбу женщин и матерей после войны. Их жалобы незаметно переросли в плачь на два голоса ввиду трудностей жизни и одиночества женщин. Учительница плакала от того , что молодая и красивая, мыкается одна в этой деревенской школе. Её легко понять, война перебила молодых мужчин, и встретит ли она теперь в этой глуши, кому отдала бы свое сердце. Мама же, не приняв отца, плакала, что мыкается теперь одна с тремя детьми. Учительнице тяжело с учениками, которые и во втором классе не умеют читать, а маме со своими детьми. Вдоволь поплакав, они на том и расстались.

Во втором классе тех, кто не умел читать, набралось немало. Прежнюю учительницу, не обучившую класс, отставили, и теперь школе надлежало исправить положение. Всех недоучек, вроде меня, передали под опеку родителей. Маме было стыдно за меня, поплакав на пару с учительницей, она вышла от неё подтянутая, строгая и молчаливая. Слезы она оставила там, в учительской. Их плач выдавали лишь их голоса, доносившиеся из учительской. Они плакали и говорили сквозь слезы! По дороге домой мама не проронила ни слова.

К этому времени у нас в доме появился букварь. Его в мае 1945-го привезла из Ленинграда писательница Ольга Форш, которая приехала в Скобельцыно осмотреть свою дачу, соседнюю с нашим домом. Когда-то её дача была семейным домом нашего деда по отцу. Проживая ещё в лесу на хуторе в дедовском доме, отец для своей семьи построил в поселке Скобельцыно новый дом, шире и лучше прежнего. Дедовский дом отец тоже перевёз с лесного хутора и собрал под кряжистыми соснами рядом со своим новым домом. Он берёг этот для своих братьев и сестры на случай их возвращения. Но боковая линия отца не возвращалась, и дедовский дом пустовал. Его захотела осмотреть под дачу писательница Ольга Форш и уговорила маму продать его ей за большие деньги. Мама в свою очередь просила отца уступить писательнице и вошла с ней в большую дружбу. Это было до войны. Теперь, после беседы с учительницей, мама и я, молча, шли домой. Дома мама взяла букварь и, произнося буквы как звуки, смыкая их, показала, как читают. Всего минутный показ, после чего я стал читать.

Писательницу Ольгу Форш сопровождала её внучка, именем тоже Оленька, которая окончила первый класс. Считая меня годом младше, и что первый класс мне еще предстоит, писательница передала мне букварь, по которому училась её внучка. Свою дачу писательница нашла в полной сохранности, и вскоре продала её в пионерлагерь. Я старался развлечь её внучку и пригласил её на балкон. Был месяц май, лес выбросил в поселок облако комаров. Они парили над балконом, и я предложил Оленьке представить, что комары – это вражеские самолеты, и стоило бы их посбивать. Мы сели на ступеньки лестницы, ведущей на балкон. Для приманки комаров оголили колени. Стали бить комаров ладонями, громко шлепая по коленям, зачисляя прибитых комаров как сбитые самолеты противника, и вскоре потеряли счет.


65. МИША ПУПЫРЬ

Все мы не ангелы. Люди прошли через войну, испытали её грязь, и то, что чей-то муж, избегая концлагеря, оказался под боком чужой вдовы, казалось не самым страшным. Когда в нашем доме стояли тыловики, один из них именем Миша проявлял внимание к нашей маме. Клал ей на блюдечко в кухне кусочки сахара. Меня и братьев отталкивало от них, они подолгу лежали нетронутые, и я не знал, что с ними стало. Возможно, мама подсластила ими компот. Мои братья за глаза потешались над ним, называя его Пупырем. Не знаю, было ли у них имя пупырь собственным или нарицательным. Фронт перемещался на Запад, за ним двинулись тыловики и Миша с ними. Мама с Мишей как с мужем не сближалась, и всё ж весной 1945-го, не приняв отца, она видно ждала этого Мишу, и тот по демобилизации заехал к маме на серьезный разговор.

Снег уже сошел и прошлогодняя трава подсохла. Гуляя, я поджег сухую траву по краю участка. Трава вдруг вспыхнула, и как я ни сдувал яркое пламя, не смог его притушить. От горящей травы могли воспламениться и деревянные планки забора штакетника. Я побежал в дом, чтобы взрослые взяли ведро воды и пригасили бы пламя. Миша и мама тихо сидели на застланной постели в спальне, не внимая на мой призыв. Я чувствовал, что явился некстати, и все же взывал к ним, чтоб помогли мне погасить пламя, но они не колыхнулись. В отчаянии я оставил их и сам с ковшом воды выбежал на крыльцо посмотреть, не горит ли забор, но все обошлось. Забор не горел, и мне не пришлось снова звать взрослых на помощь. На всякий случай с ковшом воды я прошел вдоль забора, чтобы залить обуглившиеся планки, но таких не нашел. Сухая трава как порох дала яркую вспышку, но такую краткую, что не оставила на заборе следа, будто огня и не было.

Миша захотел осмотреть станцию Толмачево, нет ли там чего по его работе, и попросил меня сопроводить его. Мама подтолкнула меня идти с ним. Был жаркий солнечный день. Молча мы пересекли луг, переправились через реку, и на протяжении всего пути я чувствовал на себе тяжкую ношу идти рядом с совершенно чужим мне человеком. У него ко мне ни чувства, ни интереса, как и у меня к нему. Моя душа рвалась оставить его и вернуться домой! Сдержало лишь одно: не хотел огорчить этим маму. На вокзале Миша прочёл расписание поездов и мы покинули его. Проходя мимо ларька, Миша заказал по стакану лимонада себе и мне. Нехотя и неуклюже, с трудом преодолевая себя, взял я стакан из его руки. В тот же день вечерним поездом Миша последовал дальше в свой далекий Свердловск. Вечером мама доверительно сказала мне, у него трое детей. Взять на себя заботу о шестерых, трое детей её и трое его, она в свои 38 лет не решилась. Предпочла жить и бытовать одна.

Отец не хранил зла, его умелые руки помогали нам, как могли. Я и братья в летнее время жили у него. Средней школы в его деревне не было, и мы на вторую половину июля возвращались домой к маме и готовились к зиме. Косили и сушили траву, вязали веники, заготовляли на зиму дрова. Ближе к осени собирали в лесу ягоды и грибы для сушки, а позже в конце августа и по ноябрь грибы для соления грузди, рыжики, ольшанки и урожай с огорода. Бочками солили на зиму огурцы, грибы и квасили капусту. Волнушки не собирали, серые и белые ольшанки много лучше, их не надо долго отмачивать или отваривать. Соленые они такие же вкусные как король осенних грибов белый груздь, отличный вкус и приятный хруст на зубах.

Ольшанка также вкусна, сохраняет нужную твердость и поедается с чуть менее заметным хрустом. Грибы для соления закладывались в бочку вперемежку с солью, тмином, клюквой, листом черной смородины, перцем и иными специями. Неясно, почему заготовители отнесли ольшанку ко второй категории, а более горькую волнушку – к первой. Волнушки требуют большей возни с ними, долгому отмачиванию, отварки и сливу горечи. Не ошиблись ли заготовители? Не боятся ли они пропустить средь белых ольшанок бледную поганку? Для грибника это смешение немыслимо. Не опасаются ли они злой подмены со стороны тех, в ком зло бьёт через край и ольшанку заменят поганкой? С какой радостью я, ныне горожанин, отведал бы той забытой вкуснейшей деревенской пищи! Как-то мама во время поездки в Ленинград опоздала на вечерний поезд и остановилась на ночь в семье Ольги Форш, за ужином выложила на стол свои сельские припасы: шпик, малосольные огурцы и помидоры, и малая внучка писательницы, тоже Оленька, испробовав переключилась на них. Юной горожанке пришлись по вкусу наши деревенские приготовления. Они вполне отвечали её городскому вкусу, ещё не испорченному сладостями большого города!


66. ПОЛЕТ НА КОВРЕ-САМОЛЕТЕ

Как-то отец избавил нас от покосов и отправил из своего колхоза машиной стог сена для наших козочек. Места в кабине мне не нашлось, и меня направили в кузов поверх стога сена, туго обтянутого веревками. Прежде, чем тронуться шофер вышел взглянуть, как я там наверху. Строго сказал: “Лезь под веревки! Держись крепче, чтоб не выкинуло!”. Постоял, посмотрел, правильно ли я закрепился под веревками, и пошел в кабину. В самом деле, когда машина тронулась и пошла по неровному лугу, а затем по грунтовой дороге, меня на вершине стога швыряло из стороны в сторону, как из пращи. Едва–едва удерживался я, чтобы не вылететь из-под веревок. А когда машина вышла на ровное шоссе, я насладился чудесным полетом на ковре-самолете. Не могу представить, чтобы городского мальчика прокатили так же, как меня деревенского.

Никто не рискнул бы поместить городского в кузове машины на вершине стога, который как праща швыряет тебя из стороны в сторону. Взрослые больше верят в деревенских, которые ко всему привычны. Разнообразная среда обитания часто испытывает их тело, отчего оно приобретает большую пластичность и цепкость. Этих качеств обычно не хватает городским. Сколько раз деревенский мальчик залезет на самое высокое в округе дерево, чтобы с его вершины взирать дальние виды. Если с такого дерева посмотреть вниз на землю, то в жуткой глубине земля ходит по кругу, и это кружение земли передается голове. На самом деле это вершина дерева кружит в высоте от дыхания ветра. Опасно с высокого дерева смотреть вниз, и я запрещал это себе, смотрел лишь по сторонам. Взбираясь на высокую сосну, как преодолеть нижнюю часть её ствола, где нет сучьев? Как подступиться? Кора старой толстой сосны рассечена на толстые твердые плашки. Цепляясь за них, я поднимался, хватал первый крепкий сук и дальше по сучьям как по лестнице.

Сколько раз деревенский мальчик спустится с крутого обрыва, где совсем легко сломать себе шею! Сколько раз перепрыгнет, переплывет или найдет способ перелететь с разбегу в воздухе на свисающей с дерева ветке, через довольно широкий ручей. Городской мальчик получает такой опыт в редких случаях, когда родители практикуют туризм или альпинизм и берут ребенка с собой. В этих условиях городской мальчик все же остается ведомым тогда, как деревенский накапливает опыт в роли ведущего без подсказки со стороны взрослых, которым, конечно же, не усмотреть за ним. Почему же тогда рекорды по разным видам спорта пишут себе в основном городские? – Здесь на первое место выходит тренер профессионал по каждому отдельному виду спорта. Он настойчиво и регулярно готовит своего спортсмена к нужному результату, отрабатывает с ним отдельные движения. Для всестороннего же развития ребенка в разных направлениях сельская лесная, горная, водная, дикая среда, видится как наилучшая.

Мама оттолкнула папочку от дома, и он оказался в колхозе, надеяться на его большие деньги она уже не могла. Он помогал нам, чем мог, обычно собственными руками и умением. Валял нам валенки, и из сторонних приработков одаривал нас тем, чего нам больше всего хотелось. Он знал, к чему тянулись его дети и чего им больше всего хотелось. Мои братья тянулись к музыке, старший где-то послушал аккордеон и теперь желал только его, а средний скромно перенял отцовский баян и уже играл на нем. Каждый из них получил желаемое из папиных рук. Мне больше всего хотелось видеть, что уходило за горизонт, за пределы того круга, куда меня приносили собственные ноги. Отчасти такую возможность давал велосипед. Школьником в летние каникулы временами я жил с отцом в его деревеньке на Новгородчине. Там мой приемный брат делил свой велосипед на нас двоих. Ездили по очереди. Отец заметил это и, чтоб ездили вместе, купил велосипед и мне, от которого я уже не мог оторваться.

Мы стали ездить вместе и прежде всего преодолели лесной дорогой расстояние 50 км от деревеньки отца к дому моей матери в Скобельцыно. Затем я не раз один проезжал этот путь по лесным дорогам и по шоссе. После войны папочка посылал нам колхозной машиной мешки пшеницы и сено для коз. Мне уже не приходилось молоть пшеницу ручной мельницей и слушать прелестный хруст зерна. Мама заказывала подводу, и мы возили пшеницу в мешках молоть на водяную мельницу на речке Рыбинка. Мы, дети своего отца, не ждали от своего отца чего-то недоступного, наши желания были выполнимы, и с ними вполне справился наш папочка. Мой старший брат услышал однажды аккордеон и непременно желал играть только на нём, и папа купил ему этот инструмент. Средний брат пристрастился к баяну отца.


67. ТОРЖЕСТВЕННОЕ ШЕСТВИЕ ШКОЛЬНИКОВ

В теплый субботний февральский день по окончанию уроков дети выпорхнули из начальной школы в деревне Ситенка и двинулись большой толпой по большаку к своим домам в соседние поселки. Одни школьники, поджигая порошковый порох, подбрасывали его горящим вверх, создавая картину салюта, а другие в руках держали порох в виде макарон, поджигали с одного конца, он красиво горел и искрился в руках. Тем, кому это было в новинку, тоже хотели присоединиться к нему. Но где взять порох? В расспросах выяснили, берут его с армейских складов и в предстоящее воскресенье снова пойдут туда, чтоб пополнить запасы. Склады штабелей армейских зарядных ящиков с порохом под открытым небом размещались у железной дороги. Их охраняли солдаты, занимая казарму возле них по другую сторону ж.-д. пути. Я решил присоединиться к этой компании пацанов и в оговоренное время вышел к месту их сбора в лесок, расположенный близ казармы. Там опытные пацаны в ожидании поезда делились стратегией, как взять ящик с порохом, и обучали новичков. Поезд со стороны Луги отвлекал внимание охраны. Перед ним мы перебежим ж.-д. путь, прикрытые от казармы его вагонами бежим до складов. Там схватим по ящику, бежим с ними обратно и с проходом хвостового вагона снова перебегаем ж.-д. путь и скрываемся в лесу. Все это мы проделали по инструкции бывалых пацанов. На этот раз охрана ждала вылазки детей и пустилась в погоню. Мы увязали в глубоком февральском снегу и, чтобы уйти от погони, тяжелый армейский ящик с порохом я оставил в снегу. Кое-кого из пацанов солдаты поймали, и в понедельник в школу прибыло военное руководство и зачитало список юных похитителей зарядных ящиков. Меня в этом списке не значилось, в компании пацанов я был впервые. Кого солдаты схватили, меня, новичка, не знали и не смогли назвать.

Военное руководство выступило перед классом, зачитало список виновных и передало их на поруки учителей. Ни военные, ни учителя не обозначили нашу вину устрашающим словом кража, и мы не осознали, что своим поступком совершили её. У детей всё конкретно: бежали, схватили ящики и пытались убежать, не называя это пугающим словом кража. Втолковать детям, что это кража, взрослые и не пытались. Главной же цели военные достигли, больше их зарядные ящики пацаны не таскали, и у нас уже не было таких весёлых шествий с огнями и салютом.

Однажды детей начальной школы вывели на картофельное поле помочь колхозу собрать картошку. Картофелекопалка прошлась вдоль борозд и вывернула наружу гнезда картофеля, они лежали на поверхности, картофель оставалось лишь собрать. Мальчик Коля мой сосед сказал: “Пока бегаешь ссыпать картошку в ту далекую кучу, время уходит. Ты вот так!” И показал. Двигаясь вдоль борозды: он взмахами ладони сходу поддевал комья земли, они летели в сторону гнезда картофеля, падали и рассыпались, полностью покрывая гнездо. Быстро-быстро побежал он вперед вдоль борозды, присыпая землей одно гнездо за другим. Тупо я смотрел на эту его проделку. Приученный дома тщательно выбирать картошку из борозды, я не хотел перестраиваться, и продолжил выбирать картошку из борозды так же тщательно, как у себя дома. Делал это упрямо разве лишь с большим усердием, назло тому, что предложил мне Коля. Отчего у нас с Колей получился такой контраст в отношении к делу? Мы с ним соседи, в его семье он первый мальчик после 4-х девочек, для сестёр он игрушка, они всё делали за него. Мои же старшие братья при случае лишнюю обузу валили на меня. На этом поле я отстал. Подошел учитель: “Некоторые уборку уже закончили. Прислать их, чтоб помогли? – Не надо, сам справлюсь!”. Это был учитель не нашего класса, любитель пения. Он ходил по полю, пробуя свой бас, не раз порывался петь, но не запел, и кончились его порывы очередной пробой. Коля с дальнего конца поля зыркал на меня и учителя, не выдам ли я его. Не бойся, Коля, братья меня крепко-накрепко научили не ябедничать.

Знал ли этот учитель свою роль на поле с детьми? – Чтоб смотрел. Ступи он на борозду моего соседа, как под его ногой обнажились бы гнезда несобранной картошки, припорошенные сверху землей. Он же, щадя свои штиблеты, аккуратно ступал по межбороздью. Только что кончилась война, когда хлеб и картошка означали жизнь. Тут сошлись мальчишка и разгильдяй учитель, не вникший в свою роль на этом поле!

Колхоз же, пригласив детей на уборку картофеля, оказался выше всех похвал. Он устроил на поле стан и после работы пригласил к стану детей, чтоб накормить. Там стояли большие бидоны молока и батареи кружек. На чистой доске горки соли. В огромных котлах после слива воды дышала жаром картошка, только что сваренная на костре. Как вкусна была та рассыпчатая картошка, макаемая в соль и запиваемая молоком! Я не встречал картошки лучше той, что родилась на юге Ленинградской области! Рыхлый песчаный грунт после дождя не задерживал воду, пропускал её до подпочвенных пластов глины. Вода не застаивалась, картошка не болела и сияла чистотой в своей сиреневой или белой нарядной шкурке.

Мальчик, мой сосед, для него коммунистический труд придумка, и нет ему от него ни чести, ни благ. По окончанию школы этот мальчик выбрал себе военное училище. Можно ли забыть как при генсеках и президенте Ельцине военные губили природу! Как загаживали её! Сейчас военные изменились и вполне пристойны стали в Сирии и иных местах. Военная полиция защищает граждан освобожденных районов. Подвозит им пищу и стройматериалы, помогает поправить разбитые жилища. Что может быть прекрасней! И всё ж люди нам не верят! Пока их память хранит город призрак Грозный при взятии его российскими войсками! Поверят, когда увидят нашу непримиримость к разрушениям. Время изменило людей, ныне востребованы, кто ценит и хранит прекрасное, что было в прошлом и создаётся ныне. Грозный отстроен заново, глядя на этот новый город, легче верится, мы уже не те, кто прежде бомбил его.

Сколько писалось об осужденных за колоски! Только как это за колоски? В наших краях за колосок, за два, за несколько колосков никого не судили и не сажали. Другое дело, если б кто-то покосил злаки на колхозном поле на корм домашней птице или скота, его бы осудили. Люди это понимали, и такого в наших краях не случалось. Если плохая жатка где-то разбросала колоски по жнивью, как тут быть? Колхозники собирали их в большие корзины и несли в колхозное гумно. Если кто-то отнёс бы такую корзину к себе домой, его бы осудили. А ему-то как не понять? Что этим он крадет? В наших краях такого не случалось, и не только потому, что жатки были исправны. Жизнь менялась, и на заводы в рабочие посёлки зоны 101-го километра от Ленинграда стал стекаться лихой люд после тюрем и лагерей. Каждый считал, что его осудили ни за что. Один из них Николай жаловался на свою судьбу, хотел украсть мешок муки, муки не украл, а 20 лет схлопотал.

Такая несправедливость! После крутого мошенничества подняли его дело: трое грузчиков на авто с прицепом перевозили муку в мешках. Двое сговорились сбросить в укромном месте по мешку для себя. Третий заартачился, не желая брать на себя грех, и эти двое со злобы толкнули его под колеса автопоезда. Мешок муки в его деле был, но срок 20 лет не за мешок муки, а за убийство! Из-под надзора милиции Николай ушел из общежития жить в частный дом старика, который в зимнее время оставался в доме один. Каковы последствия? – Ещё одно убийство! Сам побоялся, пригласил жену, ветеринара на скотобойне в Ленинграде. Не все животные там после решающего удара гибнут сразу, некоторым делают завершающий укол. Когда обмывали тело старика, женщины заметили след укола. Кто делал? Из местной клиники никого не вызывали. Лишь для регистрации смерти пригласили оттуда врачиху. Что было причиной смерти? Была эпидемия гриппа, и она записала: умер от гриппа. Кто же делал укол? На это отвечали 3 тонких белых билетика на электричку на белом подоконнике за занавеской в кухне умершего. Один билетик в Ленинград, где жила жена Николая, и два билетика поздним вечером обратно. Их забыли за белой занавеской в кухне умершего.

Как круто всё изменилось по смерти Сталина! Если раньше ребенок не смел ступить ногой на колхозное поле, то при поздней советской власти взрослые на машинах бездумно и беззаботно спрямляли свой путь через колосящиеся поля, пересекая их вдоль и поперек всюду, где им хотелось. Начиная с 1928 года, Сталин настроил милицию на защиту собственности, как государственной, так и частной. В народе социализм – синоним справедливости, сколько сработал, столько и получи. Неоплату работы по принятым нормам Сталин считал кражей. Сдельщик слесарь 3-го разряда в 1939 получал. выполняя норму, 600 рублей в месяц. На заводе Серп и Молот сверловщик Николай Иванов в тот год вместо 6 деталей в смену по норме делал 10, выполнил план на 166%, и получил в тот месяц 1000 руб. Сдельная оплата труда охватывала 77% рабочих промышленности.

Существовала и сдельно-прогрессивная или премиальная оплата труда, когда перевыполнение нормы от 1 до 5% оплачивалось, скажем, на 30% выше ставки, а от 6 до 10% уже на 60% выше. В такую оплату входила награда как в спорте, чтобы дерзали. Сменив Сталина, Хрущев, отменил сдельно-прогрессивную оплату труда. Коммунист на словах, а на деле хищный жлоб. Отменил все надбавки к зарплате, и занижение оплаты труда сделал нормой. Не признав собственность кооперативов и артелей, он переписал её на государство, и тем самым он ограбил артельщиков. Грубое непризнание им собственности граждан народ вскоре перенёс на собственность госпредприятий и колхозов. Этот слом хозяйственной жизни предрешил крушение страны! Люди думали, Андропов исправит положение, но слишком короток был срок отпущенной ему жизни.


68. ДРУЗЬЯ-ТОВАРИЩИ

К учебному году в сентябре 1945 отремонтировали и привели в порядок просторное роскошное здание довоенной сельской школы в деревне Ситенка. Второй класс в ней взяла новая молодая учительница, занятая лишь одним нашим классом. Дав задание нам, она уже не переступала порог в соседний класс за стеной, чтобы там дать задание другому классу, не металась между двумя классами, как год назад прежняя учительница. Она прошлась по рядам учеников и сразу выявила тех, кто не умел читать, в том числе и меня. Велела, чтобы мама пришла к ней в школу, в комнатку, где жила. Этот её наказ я передал маме и назвал причину. Уязвленная неразвитостью сына, мама в свободную минуту взяла букварь и показала мне, как соединяются звуки, и я стал читать. Букварь появился у нас в доме летом 1945. Его привезла писательница Ольга Форш. Она приехала в Скобельцыно вместе с внучкой, уже закончившей 1-й класс, чтобы осмотреть свою дачу – соседнюю с нашим домом. Убедилась в её полной сохранности и вскоре её продала.

Здание школы было чуть сдвинуто от проселочной дороги в лес, и по пути домой удобнее было идти не по дороге, делавшей крутые зигзаги, а прямо через лес, спрямляя зигзаги. Я выбрал путь через лес. Тем же путем через лес возвращался к себе домой еще один мальчик Петя Медов. В 1945 война после разгрома Германии переместилась на Дальний Восток и окончилась там 2 сентября. Ко второму учебному году в школе, как и ранее, не было ни книг, ни тетрадей, ни бумаги, ни чернил, ни перьев. Взять это было негде, и эта неготовность школы к обучению передалась мне. В отличие от меня Петя Медов в классе был круглый отличник, организованный и вдумчивый. Он приносил в класс флакончик чернил ручку для письма и аккуратно нарезанные листы разглаженной серой оберточной бумаги. Тетрадей или писчей бумаги тогда, как и годом ранее, нигде не было. Он садился за стол в первом ряду перед учительницей и писал вслед за ней всё, что появлялось на доске.

По его успехам в школе я чувствовал себя неорганизованным и презренным и оттого на первых порах стеснялся входить с ним в дружбу. Его дом стоял сразу за лесом, через который мы срезали путь, мне же до своего дома ещё оставалось пройти по посёлку столько же. Петя не гордился своими успехами в учебе, и тут раскрылось, что во всем остальном мы очень даже похожи. Как-то Петя предложил зайти к нему в дом. Там нас радушно приняла его мама, и после нескольких таких посещений их дом стал казаться и мне моим вторым домом. В том юном детском возрасте мы не решали отвлеченных проблем, и не спорили. Телевизоры в то время еще не вошли в семейный быт и у него дома мы учили заданные нам стихи и решали задачи. Петя был единственным ребенком в семье Медовых, и его мама в нем души не чаяла. Атмосфера любящей семьи Пети отчасти распространилась и на меня, его друга, и я это чувствовал. Его мама угощала нас обоих сладкими крендельками. Теперь и на уроках я уже не сидел несобранный и отрешенный. С Петей я стал выполнять свои домашние задания, и мы выровнялись.

Этой спокойной мальчишеской дружбе, заполнившей меня всего как любовь, предстояла щемящая вечная разлука. Однажды Петя дежурил в классе и в перерыве между уроками протирал влажной тряпкой классную доску. Чтобы дотянуться до её верхней части, он встал на табуретку. Война на 3 года прервала обучение детей, и в классе вместе с нами, малолетками, учились переростки. Тут в класс влетел один из таких переростков, с размаху сильным ударом ноги выбил из-под ног Пети табуретку. Петя перевернулся в воздухе, его ноги подались вверх, а руки, не найдя, за что ухватиться, скользнули по доске, и он пошел головой вниз и сильно ударился ею о пол. После этого Петя в школу уже не ходил, у него болела голова, днями лежал в постели, чахнул и вскоре умер. Кто знает, отчего? От сотрясения ли мозга, или от перелома шейных позвонков? После войны специалисты врачи работали большей частью в районных центрах при госпиталях. Обследовал ли тогда кто простого мальчика, угасавшего от головной боли? – Кого спросишь? Разве его несчастную маму? Знала ли она, что случилось в классе? В минуту её спокойствия я рассказал ей об этом, и этот мой рассказ вызвал в ней лишь новый приступ горя, и не рад был я, что всколыхнул в ней память о сыне.

Позже природа сжалилась над четой Медовых, у них после долгого перерыва в довольно позднем возрасте родилась дочь. В непоправимых бедах всепрощение и незлобивость русских людей в отношении тех, кто причинил им зло, меня озадачивали. Почему же не наказать виновных? Нет, простые русские люди сокрушаются гибелью своих близких, оплакивают их, но не пускают в свои сердца чувства возмездия, желания наказать виновных. Чувства переполняют их, и напоминание о виновниках их бед быстро перетекает у них в горькое чувство утраты. Обычная и кровная месть русским чужда. Не это ли объясняет большую численность русской нации, жуткие людские потери в войнах и легкое отношение к утратам жизни близких людей?

Пока из школы мы с Петей ходили лесом вместе, нас никто не трогал. И вот я стал ходить один и при входе в лес меня стали поджидать два незнакомых мне мальчика из других классов, один посильнее меня, а другой совсем шкет. Им непременно хотелось валить меня с ног и так раз за разом. Повалят, я не хочу бороться, признаю их силу и встаю, но они все равно снова и снова валят меня. Шкет никакой роли не играл, вертелся возле моих ног, будто тоже боролся со мной. Валил меня более сильный мальчик. Мне это не нравилось, ну показали они свою силу, повалили меня, но зачем повторять это снова и снова. Я жаловался маме, но что она могла сделать? Работа не оставляла ей времени, и как помочь, когда я не знал ни их имен, ни фамилий.

Со своей стороны я был упрям. Увидев, что они поджидают меня на моем пути через лес, мне стыдно было повернуться и пойти домой по дороге с другими мальчиками. Я упрямо шел им навстречу. Кончилось тем, что в очередной раз, увидев их стоявших на моем пути при входе в лес, меня захлестнул такой прилив ярости, что сам тигром бросился на старшего из них. Нет, не бороться, а рвать его на части, его лицо, щеки, губы! Когда этот мальчик от меня отпрянул, и я из своего атакующего наклонного положения, еще не выпрямясь, глазами стал искать второго, чтоб шлепнуть и его. Этого другого рядом уже не было, а в сторону дороги сверкали пятки его бегущих ног. Мне до сих пор совестно за свое нападение на этих мальчиков. Они не били меня, только опрокидывали, они боролись со мной, а я кинулся драться. Всё потому, что я не сумел с ними объясниться, не нашел нужных для этого слов.

По соседству с нашим домом стоял крохотный домик 2 на 3 метра, где жили мальчик Вася Рослов и его мама. По малости этого домика видно было, что строили не дом, а баньку. Васина мама Мария Рослова, не найдя, где жить, упросила мужика, срубившего себе эту баньку, продать ей под маленький домик. Чтоб расплатиться, она целыми днями пропадала на работе, и соседские мальчики в летние дни собирались у Васи. Играли в разные игры, слушали радио. На удивление всем Вася с начала до конца сам смастерил себе детекторное радио. При входе в домик слева у окошечка стоял маленький столик, за ним мы играли. Всё остальное место в домике занимала кровать. Все мы жили в просторных домах, и вот же как, для встреч мы выбрали себе этот крохотный домик Васи. Васина мама целыми днями пропадала на работе, и мы превратили его домик в свой детский игровой клуб, где нам никто не мешал.


69. ДЕТСКИЕ ВОЙНЫ

В Шалоге жила многодетная семья Левских, их малорослый отец с перекошенным боком воспринимался всеми как большой начальник – он и был таков – председатель сельсовета. Он командовал колхозами в соседних селах. Старший его сын Олег был годом старше меня, но подобно своему отцу не вышел ростом. Как-то Олег, возвращаясь из школы, провожал меня до моего дома в Скобельцыно и удивлял меня своим рассказом, что поселки Шалога и Скобельцыно воюют с поселком Тосики, мальчики вооружаются чем могут, самодельными пиками, и сражаются за честь своих поселков. Я испытывал большую неловкость, что остался в стороне от воинственной жизни своих сверстников, о чём даже не догадывался. После я спрашивал о том других мальчиков, они об этом тоже ничего не слышали, и я посчитал слова Олега агиткой на случай будущих таких боёв, где Олег видел себя, конечно же, командиром.

Летом мы с Олегом и соседскими мальчиками вблизи его дома в Шалоге часто играли в лапту, и как-то не случалось так, чтобы мы с ним вошли в одну общую команду, всегда играли против друг друга. Иногда я ставил его команду в трудное положение с подачей, из кона – островка безопасности я так близко подходил к городку, что мальчик, подающий мяч, не знал, что делать. Пятнать меня мячом он не решался, я увернусь от мяча и, пока мяч летит, вбегу в городок. Если же подать мяч под биту, за это короткое время я тоже вбегу в городок. Такое было возможно потому, что мяч был довольно легок и не годился для быстрой передачи из рук в руки, чтобы запятнать им противника. Однажды я создал такое положение, когда подающий не знал, что делать. Он долго стоял и ждал, а затем вдруг всё же решился меня запятнать. Мяч летел на меня по центру на уровне пояса. Близкое расстояние не позволяло мне без жесткой опоры быстро отпрянуть от мяча в сторону, вправо или влево. Жесткой опорой была лишь земля подо мной, и я высоко подпрыгнул и поджал под себя ноги, пропуская мяч снизу. Приземляясь, почувствовал ногами не твердую землю, а нечто неладное – другого мальчика. Им оказался Олег. Чтобы перехватить летящий мяч, Олег тихо неслышно и не заметно для меня так близко подошел сзади к моей спине, а я, подпрыгивая, видно подался от мяча немного назад и навис над ним. Приземляясь, я придавил его и сломал ему ключицу. Папа Левской за травму сына пытался наказать меня по суду. Следствие определило, драки не было, Олега я не ударял, мы просто упали, и начальственный гнев на меня папы Левского завис без последствий. Ключицы ломаются и срастаются, и после мы с Олегом снова играли в лапту и футбол. Папа Левской, председатель сельсовета, управлял несколькими колхозами в нашей округе, и его сын Олег, подражая отцу, верховодил подростками из Шалоги, росточком под него самого. Почтение взрослых к папе Левскому перетекло в почтение их детей к его сыну Олегу.

Как-то зимой я со своим соседом Колей возвращался из поселка Толмачево после кино домой по льду реки. Олег догнал нас и отвёл Колю в сторону, чтобы поговорить с ним наедине. Как-то странным это мне показалось, и просьба Олега и согласие Коли. В товариществе детей, да и взрослых, такая скрытность не приветствуется. Коля задержался с Олегом, а я сделал несколько шагов вперед, чтобы не слышать их разговора, и остановился, поджидая Колю. Вот Коля подходит и говорит: “У вас тут с Олегом какие-то дела, а я пойду”. И пошел, ускоряя шаг, оставив меня с Олегом. Странным казалось мне это не товарищеское поведение Коли и его тайный разговор с Олегом. Не чувствовал ли он за Олегом авторитет его отца? Я еще не знал, что за дело у Олега ко мне. Оказалось, за Олегом шла компания его подростков, кем он верховодил. С уходом Коли они меня окружили на льду реки и принялись валить. Лезут на спину, удерживают ноги, толкают, я падаю на лед, но одного из них непременно затягиваю под себя. Куча мала, нижний пищит, Олег командует отбой, все встают. После снова все вместе валят меня, и опять я кладу одного из них в самый низ. Опять куча мала, и опять, кто внизу, пищит. Снова отбой, но вот меня ударили коньком по голове. Это меняло дело, у них оружие, чего у меня нет, я уловил момент и убежал от них.

Олег видно воодушевился победой и со своей командой однажды атаковал меня летом. Я возвращался с реки и под широкоствольными соснами прямо перед своим домом увидел компанию Олега, они набирали камни и становились за стволы сосен. Олег видно заметил меня у реки, и с командой отсек мне путь к дому, принудив к сражению. Я тоже взял в руки камень, медленно и осторожно двигался в сторону дома. Вот из-за ствола сосны в меня полетел камень. Баталия началась! Что делать мне? Я метнулся к дереву, откуда в меня полетел камень. Мальчик, стоявший за деревом, стал кружить вокруг его толстого ствола. Уж как не толст был ствол сосны, мальчишку я настиг. И что же? – Мальчик обучен действовать в группе, он падает мне под ноги и руками сильно стягивает их вместе, как и зимой на льду. Этот мальчик не такой уж мелкий, он сильный, освободить ноги я не могу, они как в клещах. Сейчас подбегут другие, толкнут меня, я упаду, и они разделаются со мной, как пожелают. Ждать нельзя, с зажатыми ногами и тяжелым прижавшимся к ним телом мальчика я всё ж подпрыгиваю, едва отрывая от земли ступни своих ног вместе с тяжелым телом мальчика. Резким толчком ступней ног вперед приземляю их так, чтобы защемить его тело. Видно это удалось, мальчик тотчас вскакивает и бежит к себе в Шалогу. Я за ним, но его не догнать, и вслед ему бросаю камень, что всё это время держал в руке. Жесткая навязанная мне борьба не исключала, что камень, брошенный в спину мальчика, мог травмировать ему позвоночник и после напоминать ему болью. Я сожалею об этом!

Мне всё ещё предстояло пробиться к своему дому через воинство Олега. Я был в пылу схватки. Этого мальчика я должен был наказать и напугать так, чтоб он тут же не присоединился к остальным. Таков дух борьбы, кокая для меня еще не кончилась! Мне надо было пройти через заслон Олега перед моим домом. Делая осторожные шаги к дому, я уже не увидел за толстыми стволами сосен ни Олега, ни его бойцов. На деле оказалось, борьба закончилась, я ошибся, продолжения не было. Олег и его воинство растворились. Мы увиделись лишь в сентябре в школе. На перерыве он подошел ко мне, учились мы в разных классах, и сказал: “Ну, подожди, мы сделаем пики и поднимем тебя на них!”

Почему Олег выбрал меня своим противником? Я был вполне покладистый, спокойный, никого не провоцировал. Почему не выбрал для своих атак моего соседа Колю? Коля постарше года на 2, в лапту и футбол с ними он не играл и не появлялся средь играющих детей в Шалоге. Видно, играя в лапту, я вызвал в Олеге недоброе чувство к себе своей увертливостью от мяча и тем ущемил его самолюбие. К тому же невольно сломал ему ключицу. Теперь он хотел наказать меня в чем-то ином, вне этой игры. Иногда он в этом преуспевал, на льду реки заставил меня бежать от них, и был ещё один случай. Проселочная дорога от наших поселков к деревне Ситенка круто спускалась к мосту через Чернецкий ручей, а затем ещё круче поднималась к самой этой деревне. Этот крутой спуск дороги от деревни к мосту через ручей облюбовали дети, спускаясь с него на санках и финских санях, большей частью самодельных, выгнутых из труб. На эту гору я тоже ездил кататься на финских санях, что оставили мне братья, с толстыми полозьями и с удобным сиденьем.

Как-то после катания с той горы от деревни Ситенка я возвращался домой по зимней дороге. Против Шалоги с горки на дорогу спускалась на лыжах компания Олега. Увидев меня, они сбросили лыжи и шеренгой пошли на меня, выставив шипы своих палок. Выхватив палку у одного из них, я отбивался ею и отходил, не допуская обхода сбоку и окружения. Финские сани оставил на дороге, и один из пацанов захватил их и угнал. Спустя несколько дней я относил в Толмачевскую библиотеку книги и тут мне навстречу едет на моих санях их похититель. В толпе он заметил меня лишь, когда я шагнул перед ним, я взял у него сани, поблагодарил за то, что он их вернул, а за то, что угнал, отвесил ему оплеуху.

Близость часто более конфликтна, чем удаленные. Так же и между странами. Страны с общей границей конфликтуют чаще, чем без общих границ. Конечно, не без исключений. Ныне транспорт сократил расстояния, конфликтуют и удаленные США и Россия. США видят себя «градом на холме» и весь мир лежит у их ног. Они гордятся своей победой над СССР в холодной войне, и отрицать это бесполезно. Михаил Горбачев своей беспомощностью и просьбами к США о помощи развалил страну, и окрасилось это победой США в холодной войне. Ныне Россия, испытав беды и крушения, возвращает себе силу и независимость, что крайне раздражает США. Они уже посчитали, что России конец, только Россия не признало этого и противится их давлению и желают добить. Мир на земле хрупок, и желание показать свою силу, неправильно понятое, толкает мир к большой войне, что при современной технике может стереть с лица земли hоmo sapiens. Спасти мир и жизнь может лишь максимум уважения к народам, чего ныне явно не хватает.

Мой старший брат приехал к отцу в глухую новгородскую деревеньку и вечером пошел в местный клуб. Там местные парни крепко избили его. Когда я приехал к отцу, брат играл на аккордеоне, а его лицо сплошь было покрыто темными синяками. Мне так стало его жалко, что тут же подарил ему свой большой складной нож: “Защищайся!”. Нож он принял как подарок, а его полное безразличие выдавало, защищаться он не будет. Опять это наше русское всепрощение! Отставив аккордеон, он сказал, вся эта компания после драки следующим утром пришла к нему мириться. Принесли самогон, показали на своих телах синяки от его кулаков, все дружно выпили и объяснились. В их деревне принято так крестить новеньких и по тому, как тот отбивался, решают, достоин ли он их компании. После драки они считают его своим, теперь он под их защитой. Все они его друзья и защитники в их местной округе. Мальчишки сбиваются в ватаги, у них часто чешутся руки для драк. Как их удержать? Чарльз Диккенс решил эту задачу своими романами.

Почему бы не включить его романы в школьную программу по литературе? Диккенс показал, как мирно решать зреющие в кругу детей конфликты. В острый момент, когда вокруг новичка в классе сбивается группа, пышущая агрессией, Диккенс выводит авторитетного мальчика того же класса, берущего новичка под свою защиту. Красивый образ этого рыцаря защиты разряжал агрессию драчливых мальчишек. Сколотив команду для военных игр, Олег Левской стал, к сожалению, антиподом такого рыцаря. Ради чего? Чтоб утвердить свою власть в мальчишеской округе? – Наверное. И что же привлекло к нему соседских мальчиков? Не авторитет ли его отца, большого начальника? Богатство и власть родителя часто опускается на его детей и к ним тянутся другие дети. Не так ли и в политике? Не утверждают ли президенты США, начиная с Трумэна, свой примат в мире силой оружия? Избегая раздражать Запад, Сталин осудил главу Югославии Иосипа Броз Тито за попытку втянуть южные Балканы в свой блок, что сталкивало его с Британией, издавна имевшей там свой интерес. В 1948-м это осложняло отношения коммунистов с Британией и США и было опасно при монопольном наличие у них ядерного оружия.

Что тут скажешь об Олеге? – Бедный, бедный мальчик. Унаследовав от своего властного отца дух командира, и уверовал, что ему тоже суждено быть командиром. Вместо того, чтоб учиться, он собрал и водил в бой команду малорослых подростков. После 8-го класса поступал в техникум и не был зачислен. Окончив 10-й выпускной класс, поступал в вуз, и снова неудачно. Подростки, которых он водил в бой, выросли, нашли себе место в жизни и разъехались. Командовать ему стало некем. По слухам через год-два он повторил попытку поступить учиться, и снова безуспешно. Затосковал и, не найдя себя в жизни, повесился. Бедный, бедный мальчик! Что-то упустил в сыне его властный папа.


70. ШАЛОПАЙ

О шалопаях писалось много, сняты фильмы, и поются песни, а каков он шалопай, каждый понимает по-своему. Шалопай – это тот, кого увлекает всё, кроме стоящих дел. Шалопаем становится ребенок, а иногда и взрослый по избытку энергии в митохондриях клеток, что выводит его из-под контроля разума. Знаю это по опыту, сам бывал шалопаем. Шалопая из меня выбивал труд, но не вполне, что-то от него оставалось. В поселке, где я родился и жил, в рабочих семьях дети тоже трудились, выполняя по наказу родителей работу по дому. Это мешало им подолгу ходить в шалопаях. По наказу мамы я полол грядки, поливал рассаду, собирал урожай осенью в огороде, огурцы для засолки, дергал из грядок репу, морковку, свеклу, срезал кочаны капусты, копал картошку. Собирал в лесу дикие ягоды для варенья и грибы для сушки и соленья, ломал веники для коз в добавку к сену зимой. Взрослея, я замещал старших братьев, отбывших в Ленинград, и в тяжелых работах. Вскапывал лопатой большой огород в 12 соток, заготовлял дрова и сено.

Огород давал нам овощи, картофель, ягоды и пряности. Мы держали коз, поросенка, кур, и у нас было молоко, мясо, яйца. Через год-два после войны наша семья по части питания уже имела такой материальный достаток, какого после уже никогда не имела. По смерти Сталина семья потеряла возможность держать поросенка и коз, не стало семейного достатка. В госхоз, отпускавший молочных поросят, занесли чумку, взятый там поросенок умер, заразил вирусом хлев, и все новые поросята, заносимые в этот хлев, умирали той же болезнью. В рабочих семьях всегда был запас энергии в руках взрослых и подростков. Сталин использовал этот запас, пускал в дело, и поощрял в рабочих семьях производство мяса, молока, яиц, ягод. Как ныне образно говорят, государство давало семьям не рыбу, а удочку, чтоб ею они сами ловили рыбу. Госхозы и инкубаторы весной по себестоимости отпускали населению малых молочных поросят на вырост и крошечных желтых цыплят. Молодняком коз, овец, коров семьи обзаводились сами, делясь меж собой и покупая у тех, у кого были лишние. Силами подрастающих детей и взрослых после труда на заводе, страна Советов при малом ВВП достигала военного паритета с богатой Америкой.

До войны мужчины отдавали свои руки заводам и стройкам, приносили домой деньги, а домашние хозяйства лежали на руках женщин и детей. Кое-какие мужские дела по дому выполняли подрастающие мальчики. Мужчины не спивались, работа и дела по дому не оставляли времени для пьянства. В войну мужчин заметно стало меньше, отчасти женщины заменили их на стройках и предприятиях. Весной, возвращаясь с работы, мама иной раз забегала в госхоз или в инкубатор и приносила оттуда домой молочного поросенка или 30 крошечных желтых цыплят. В течение лета их вскармливали, и зимой у нас было своё мясо и шпик, промерзший в кость. Летом и осенью от кур яйца и от коз молоко и сливки. Животные, как и люди, рады полакомиться. Поросенка кормили мелкой картошкой, но нельзя же только ею, и в заболоченных дебрях лиственного леса я набивал в мешок листья травы с сочными стеблями, называемой медвежьи уши и формой как они. Поросенок – большой любитель поесть. Всегда что-то жуёт. Когда я сыпал перед ним из мешка медвежьи уши, он, переключался на них и так сладко чавкал, убеждая меня, они ему вполне по вкусу. Летом домашнее хозяйство мне, школьнику, мало оставляло времени быть шалопаем, а в зимнее время иной раз случалось.

Предмет истории в нашем классе вел Владимир Израилевич Волович. На фронте он перенёс тяжелую контузию и так эмоционально описывал нам исторические события, что на его лице непроизвольно играли гримасы. Причину их мы поначалу не знали. В первый же его урок эти его гримасы так рассмешили меня, что я не сдержался и прыснул от смеха. Владимир Израилевич тут же выставил меня из класса, чтоб я мог посмеяться наедине в холле. Скоро из класса выскочил еще один мальчик. Мы забыли свои прегрешения и стали мериться у окна на подоконнике силой своих рук, а вслед за этим стали бороться. Сначала пытались повалить друг друга лишь руками, без подножек, по правилам греческой борьбы, как мы её понимали. Рывками швыряли друг друга, и когда эта классическая борьба не дала результата, оставили её. Стали валить друг друга уже без всяких правил, обхватывая и сдавливая друг другу шею. Мы рывками крутили друг друга, перемещаясь по коридору, ударяясь телом и головой о стены и даже в дверь класса. Видно наша возня в коридоре создала шум в классе, и Владимир Израилевич тихо открыл дверь, стоял и смотрел, что делалось в холле. Он стоял прямо перед нами и смотрел на нас, а мы, два шалопая, вцепившиеся друг в друга, не сразу его заметили. Когда заметили, вытянулись перед ним, вспотевшие и взъерошенные, оправляя на себе одежду, и с опозданием извинялись. Мы помешали его уроку, лишь скорый звонок на перерыв сгладил наш проступок. Мы ждали наказания и разборки своего поведения, а получили от него всего-то наказ подготовить материал самостоятельно по учебнику к следующему уроку.

Следующий его урок был в понедельник на следующей неделе и последним в тот день. Закончив урок, Владимир Израилевич дал нам полчаса на подготовку и ушел. Накануне дома мы с братом пилили и кололи дрова, и я, чувствуя в себе мышечную усталость, сидел в бездействии. Мой приятель взялся за учебник и читал, читал, временами поднимая глаза к потолку, проверяя, всё ли запомнил, а я смотрел на него и завидовал ему, что не могу вот так, как он, взять книгу и читать. Внутренняя усталость разлилась по телу и мешала мне взяться за книгу. Когда учитель вернулся, мой напарник бойко ответил на его вопросы, а я тихо признался, урок не подготовил. Учитель с сожалением посмотрел на меня и ушел. Позже я исправился, а учитель ещё долго сомневался во мне и не оценивал выше четверки. Я не обижался и настойчиво доказывал ему, не такой уж я безнадежный и не стою его сожалений. И вот что-то в нём сдвинулось, и он перестал занижать мне оценки.

Лето мало оставляло времени быть шалопаем. На пристань Водники с барж разгружались дрова, метровые чурки, доставляемые с низовьев реки. Какие-то из них падали в воду и плыли по реке. Пропитанные водой, они могли бы стать топляком, опасным для судоходства. На своей лодке я вылавливал их и вытаскивал на берег, где они подсыхали. Пароходство на них претензий не предъявляло, и после я на тележке привозил их домой. Шалопай во мне пробудился с новой силой позже, когда выехал в Ленинград для поступления в вуз. На время я остановился у брата Георгия в его рабочем общежитии. Он только что женился, ушел к жене, и свою койку в общежитие временно нелегально передал мне. В вузе я посмотрел расписание приемных экзаменов и тут же забыл о них. Как тут было не забыть! Ленинград громогласно вещал о гуляньях на Кировских островах! Я отправился на острова, а там танцы на площадках и знакомство с чарующей девушкой.

Как-то я проснулся утром, предвкушая, что в 12 часов дня у меня  встреча с этой девушкой на Невском проспекте под аркой кинотеатра Аврора! Вдруг что-то стукнуло мне в голову. “Какое сегодня число? – спросил я себя. – Когда у меня первый экзамен?” О, ужас! Экзамен сегодня в 10 часов! На экзамен надо спешно ехать. Мне куда, к кинотеатру Аврора на встречу с девушкой или на экзамен? Трудный выбор! Я по-сельски честный, никогда никого не обманывал! Лишь другие меня разыгрывали. Я подумал, девушка, возможно, не придет, а мне пропустить экзамен – ломать своё намеченное будущее. Что я для этой девушки? Бездомный безденежный мальчишка! Я выбрал экзамен, а после долго меня мучил вопрос, не обманул ли я её, и от этого мне было как-то не по себе.

Первый семестр я закончил по всем предметам отлично, почти одна математика. Владей логикой, и тогда в ней всё само собой разумеется. Компьютеры в жизнь ещё не вошли и без этих серьезных игрушек, математика оставляла некую пустоту и зависала без должного применения. Хотелось чего-то более действенного, а юное тело ждало чувств, бури, удара волны в грудь. В моей учебной группе Коля Жуков желал того же, и мы с ним ради этой самой волны в грудь пожелали оставить учёбу, отбыть в Мурманск и там год поработать в рыболовецком флоте. Выведали, в устье Невы на острове Голодай идет запись во флот. В 1926 этому острову присвоили имя Декабристов по месту их казни. Их тела ночью тайно опустили в землю, неведомо в каком месте, как и полагалось тогда для государственных преступников. Новое имя острова не прижилось, его упрямо называли именем медика Томаса Холлидея, который лечил оспу и чуму и купил часть этого острова. На острове в бюро записи нас встретил мужчина и спросил: “Вы кто будете?” – “Мы студенты” – “Вот и учитесь!”. Этим он разом отшил нас от нашей мечты.

На этом я не успокоился. Если не волна в грудь, то хотя бы шквал ветра! Будучи студентом, я записался и посещал парашютную секцию в клубе ДОСОАФ. Наступило время прыжков с парашютом, но скаредничал Хрущев и город заменил самолет для подъёма парашютистов в воздух аэростатом и прыжками с него. В Ленинграде остановился водородный завод, нечем стало наполнить аэростат и поднять его в воздух. Команда парашютистов лишилась прыжков. Куда всё разом спустил Хрущев? Лаврентий Берия открыл в Поволжье нефть объёмом второе Баку, природный газ и алмазы за Уралом и в Сибири. Добычу золота Сталин поднял с 20 тонн в год до 100. Всё это обогащало страну. Как Хрущеву удалось затоптать всё, чего не коснись? Всюду нехватка от мужских носок до колготок для женщин, и вот ещё нехватка для секции парашютистов.


71. В ДЕБРЯХ ЛЕСА

Бескрайний лес по соседству временами сам приоткрывал свои тайны. Как-то ранней весной я и брат Георгий отправились к реке, подошли к глубокой лощинке, поросшей елью, узкой полосой пересекавшей поселок. Вдруг оттуда из-под горы вылетел как снаряд заяц, невидимый нами до того, и бухнулся прямо в грудь брата. От неожиданности и быстроты случившегося, мы ничего не успели сделать в ответ. Заяц оттолкнулся от груди брата и помчался по поселку мимо огородов, где соседи сажали картошку. Увидев зайца, они заулюлюкали ему вослед. Что заставило зайца выскочить из леса в многолюдье поселка? Не волк ли преследовал зайца, ему более опасный, чем люди в поселке? После войны волков в лесу развелось великое множество. Как-то зимой ночью они произвели налет на поселок. Тогда за одну ночь пропали целый ряд соседских дворовых собак. Волки без шума вытащили их из будок, сняли с привязи, пока люди спали. Казалось, собаки должны были встретить их лаем, но этого не было, собаки стоически без звука приняли своё заклание от волков. Охотники получили право на отстрел волков и премию при сдаче шкуры.

Как-то большая стая птиц выгнала из леса в поселок филина. Вокруг него птицы устроили ужасный гвалт, сороки и сойки, не прерываясь, трещали, скрипели и кружили над его головой. Мелкие птахи не упускали случая на миг приблизиться к его голове и дернуть его за перо. Несчастный филин перелетал с дерева на дерево, желая уйти от наседавших на него птиц. Наконец, он подлетел к трубе соседнего дома и исчез из поля зрения. Укрылся ли он в трубе или за трубой? Нашел ли укрытие с другой стороны дома? – Оставалось неведомо, а встревоженная стая птиц постепенно рассеялась. Что стало с филином? Не провалился ли он в трубу? Хотелось помочь ему, но как? В этом доме затворницей жила старуха. Пойти к ней, спросить, не дымит ли печь? Если дымит, то филин в трубе и тогда всё кончено, он задохнулся.

Вороны как-то дали большой приплод, к каждой паре птиц в гнезде прибавилось два подросших вороненка. Зимой день короток, выпал снег и ударил мороз. Какие-то птицы нашли корм, а другим не удалось. Под утро слышалось отчаянное карканье вороненка, как смерть жестким, безысходным, умирающим голосом на жутком морозе. Беру булку и иду, откуда донесся его голос, там его уже нет, покрошил булку на снег. Вернется ли он к этому месту? Этих птиц можно подкормить, а в чем-то ином им трудно помочь. Из их гнезда однажды выпал вороненок, лежал в траве, рядом бегали собаки. Чтоб уберечь его от собак, я взял его и осторожно забросил на козырек подъезда. Пара его родителей с нижних веток дерева осуждающе каркали над моей головой. Будто говорили, как посмел взять их чадо! Как им объяснить, что я их друг? Спасаю их чадо от собак. Сосед сказал: после касания человека, птицы кормить птенца не будут. Так это, или не так? Понаблюдал, будто бы сосед прав.

С приходом Красной армии собрали брошенное оружие близ поселений, но премного его осталось в лесах. К нему неудержимо тянулись мальчики, мой брат Георгий и его сверстники. В первую очередь они обзавелись винтовками. Носить винтовки открыто не решались, даже в лесу. Любой встречный лесник отобрал бы у них винтовку. Подростки укорачивали их стволы, срезая напильником, и эти обрезы носили под одеждой. По малости лет страсть к оружию во мне еще не родилась, а брат уже горел ею. Однажды он взял меня с собой в лес и с первых шагов стал стрелять по дятлам, долбившим высокие сухие вершины сосен. Он снизошел до меня, и стал обучать стрельбе. Я с трудом держал его тяжелый обрез, и брат поддерживал его еще и своими руками. Не обнаружив во мне страсти к стрельбе, брат утомился и перестал обучать меня. Далее мы пошли с ним бок о бок. Завидев очередного дятла, брат вскидывал обрез одной рукой и стрелял как из пистолета, не целясь, лишь спугивал птицу. Это его не расстраивало, дятлов в наших краях было предостаточно, темных в синем оперении и светлых в белом и красном.

Выстрелив в очередного дятла, брат вдруг резко шепнул мне: “Бежим!” – метнулся и побежал, а я, ничего не понимая, стоял и смотрел ему вслед. Отбежав метров 40, он бросил обрез в обрушенный окоп, а я услышал за спиной движение. Оглянулся и увидел рядом с собой старшину в военной форме, который уже брал меня за руку. Так вот от кого убегал брат. Старшина кивнул в сторону убегавшего брата и спросил: “Кто этот с винтовкой?“ Не выдавая брата, я сказал: “Так, знакомый”. Старшина заметил окоп, куда брат, убегая, бросил свой обрез. Удерживая меня за руку, пошёл к этому окопу, взял обрез и повёл меня в свою воинскую часть в Шалоге. По пути расспрашивал, куда я шел, и я назвал фамилию своего двоюродного брата. Я почувствовал, что по ходу дела не умею врать, сочиняя. Если бы старшина постарался, он выпытал бы у меня всё. Я стал медлить с ответом, будто недопонимал его вопросы. Его воинская часть, как многие после войны по всей стране, не имела своего назначения. Солдаты в них ждали демобилизации. Старшина вывел меня к реке и швырнул обрез на средину потока. Для брата я запомнил створ – метки по обоим берегам реки. Разговор со мной старшине надоел, и он меня отпустил.


72. НА БЕРЕГАХ РЕКИ

Река Луга коварна, каждый год она забирала жизни нескольких жертв. Особенно летом среди дачников, а иной раз и среди местных. Как-то на обрывистом берегу реки от бывалого человека, смотревшего вниз на водоворот, я услышал: “Это Сенькин омут, здесь утонул мальчик Сенька, его затянуло водоворотом, и он не сумел выплыть”. С высоты крутого берега я смотрел вниз на темную, быстро вращающуюся воду с воронкой посредине, которая затянула когда-то деревенского мальчика Сеньку. Эта легенда предупредила меня: не купайся в опасных местах.

На реке против поселка Шалога были два песчаных пляжа, полого уходящих в глубь реки. В жаркие летние дни на них скапливалась масса детей из Шалоги и Скобельцино, местных и дачников, они купались и плавали. До 9 лет я не умел плавать и, не желая в этом признаться, заходил в воду по горло, касаясь дна кончиками пальцев ног. Отталкиваясь ими от дна, я перебирал воду руками и делал вид, что плыву. Меня спасало, что в реке у пляжа дно было ровное без ям и не было сильных струйных течений. Два мальчика таких, как я, купались в метрах 40 выше этого пляжа. Одного из них течение вынесло на средину реки. Несомый потоком, он выделывал что-то непонятное, плыл и нырял. Виделась его голова и плечи, а затем, показав спину, уходил в воду. Странными казались нам на пляже медленные повторы этих ныряний. На пляже всполошились лишь, когда другой мальчик выполз на берег и, чуть полежав, слабо приподнялся на руках и глухо крикнул: “Тонет!” Лишь после этого люди на пляже поняли, что происходит. Мужчины бросились в сторону тонувшего, один из них разыскал его под водой, одной рукой прижал его спиной к своему боку, а другой энергично выгребал к берегу. Мальчика положили над пляжем на ровном месте на траву лицом вниз и стали надавливать на грудную клетку, пока не вышла вода. Очнувшись, мальчик обвёл безумным взглядом всех, кто стоял вокруг и смотрел на него. Ничего не сказав своим спасителям, он вдруг встал и побежал в сторону поселка видно к себе домой.

Было жаркое лето, и я пошёл к реке выкупаться. Злой от того, что мне уже 10 лет, а я не умею плавать. Я разделся и злой бухнулся в воду, бия руками по воде. Вдруг заметил, что продержался на воде, не касаясь ногами дна реки. Повторил и понял, что могу держаться на воде и, загребая воду назад, даже плыть. Со временем я уверился в этом, и для меня стал доступен другой берег. К реке меня привязывала рыбная ловля удочкой на червя, на катышек хлеба или на шитика, каких, как и червей, надо было собрать заблаговременно в банку. Шитиков или ручейников я собирал в лесных ручьях. Ложился грудью на сухой берег чистого ручья или, если берег влажный, на пригнутый к водной поверхности толстый упругий куст, и смотрел на дно ручья, усеянное лесным сором. Часть мелких палочек на дне ручья, казавшихся сором, перемещались медленно не течением, а сами по себе. Это были ручейники или шитики, трубочки, склеенные из сора личинкой внутри. Трубочку ручейника на крючке быстро хватала разномастная рыба и за час-два я налавливал рыбы на жаркое или уху.

Настоящим же успешным рыбаком, как и грибником, и большим мастером в других делах был не я, а другой человек, мой полный тезка. Часто мимо меня, стоящего на берегу с удочкой, он неспешно проплывал против течения, закусив зубами леску, на своей изящной крохотной лодочке, которую он сам же и выгнул из листа дюраля. На зависть мне он ловил крупных язей на пареный горох. Во мне созрело желание тоже сделать себе лодку. Дюраля не было, но во дворе лежала толстая длинная тяжелая доска, завезенная вместе с дровами. Я вырезал из неё вытянутое обтекаемое дно лодки, прибил к нему носовой штевень, боковые шпангоуты и широкий штевень на корме.

Забор штакетник вокруг нашего участка был подбит снизу тонкими досками, которые утопали в густой траве. Нужды в них не чувствовалось и я их оторвал. Забивая в землю колья, я придал им форму бортов лодки. Под дождем и солнцем эта форма за ними закрепилась, я их подстругал и привинтил к шпангоутам и ко дну лодки. Заклепал и засмолил щели, установил и закрепил лавки, одну для гребца, другую на корме. Выстругал весла. Но где взять железные уключины? Вместо них закрепил на бортах железные вертикальные пальцы, а на вёслах –  кольца под эти пальцы. На тележке я отвез лодку на берег реки. Было счастливое сталинское время: кражи, угоны, хулиганства еще не вошли в повседневную жизнь, милиция такие эксцессы строго пресекала, и моя маленькая лодка на берегу десяток лет без присмотра оставалась сохранной. С собой от лодки я уносил лишь весла. Лодку большей частью никто не трогал, лишь иногда я замечал, её слегка сдвинутой с места. Ставили её вблизи прежнего места и это меня не беспокоило. Кроме моей на берегу стояли другие лодки и челны, некоторые крепились цепью и висячими замками к деревянному столбу, прочно врытому в землю. Я тоже обзавелся цепью и замком и, уходя, замыкал лодку к тому же столбу. Но не это сохраняло лодку, а оставшаяся в людях порядочность не брать чужого.

Как-то к противоположному берегу реки подошел взрослый мужчина и просил меня перевести его на другой берег. Мне было так странно узнать, что он принял мою детскую лодку всерьез и готов переплыть на ней реку. Я предупредил, лодка лишь для одного. Ступи он в лодку, неизвестно, что будет, она может зачерпнуть воды. Это его не отпугнуло и он примерился, ступив одной ногой в лодку, а я испытующе смотрел на него. Когда он целиком перенес свой вес в лодку, её корма погрузилась почти до борта, но все ж держала нас двоих, не зачерпнув воды. Он сел на кормовую скамейку, и я, строго требуя от него не наклоняться и держать равновесие, к своему удивлению переправил его без осложнений на другой берег. Река похищала жизни людей как по неумению плавать, так и по крайней их неосторожности. Однажды к обрывистому берегу подошла группа незнакомых мне парней, явно неместных. Они разделись и с разбегу стали прыгать и нырять вниз головой, и вот один из них почти там же, куда они прыгали вниз головой, вдруг поднимается над водой, влезает на что-то под её поверхностью и становится в рост, вода ему ниже коленей. Он стоял на огромном валуне, прикрытом сверху лишь тонким слоем воды. Как жутко рисковали эти парни! Не проверив место, они с разбегу прыгали вниз головой вплотную с этим валуном. Взяв чуть в  сторону, они угодили бы головой в камень!

Одной из жертв реки стал мой добрый дядя Никита. В своё время он скрасил мне долгий путь до средней школы, передав мне свой велосипед. Иной раз я замечал в нем особую доброту ко мне, порой дивился ею, отчего бы она, и не находил ответа. В этом я не был пытлив и лишь запоздало узнал, он был родной брат моей бабушки. Летом на работу и по делам он всегда ездил на велосипеде и, казалось, без него никак не мог. Узнав о моём дальнем пути до средней школы, он решительно вручил мне свой велосипед. Мой путь в школу стал приятной прогулкой на велосипеде в погожие дни и испытанием себя в непогоду. Как-то поздней осенью дядя Никита пропал, в темное время суток он шел по неокрепшему льду одной из стариц, провалился под лёд и в этой беде его никто не виде, и никто ему не помог и никто не знал, куда он делся. Его нашли весной, когда растаял лёд.


73. НЕ КАЖДОМУ БЫТЬ ОХОТНИКОМ

Средняя школа не увлекла моего брата Георгия. Сидеть за партой ему было в тягость. Он запоем читал книги. Вальтер Скотт, Майн Рид, Джек Лондон, на его столе эти книги быстро сменяли одна другую. Он жаждал двигаться, работать руками и телом, нагружая себя. Сидя за партой, он страдал. Ежедневно рано утром после завтрака он уходил в школу, и вот маму встречает его учительница и спрашивает, почему ваш сын не ходит в школу. – Как не ходит? Каждое утро он собирается и идёт в школу. Оказалось, чтоб не скучать на уроках, он по дороге в школу сворачивал в пароходство Водники. Подружился там с речниками и хотел ходить с ними в плавание. В 16 лет он стал юнгой и ходил на судах по реке Луге. С первых своих зарплат купил себе ружьё и в свободные дни уходил с ним в неведомые глубины леса. Он стал взрослым, я уже не равнялся на него и он, отправляясь в лес, уже не приглашал меня с собой.

Лес еще и кормилец. Ближе к осени, когда спадала летняя жара, селяне собирали и заготовляли на зиму грибы и ягоды. Уходили за ними в лес все дальше и дальше. Мои братья и я, подрастая и набираясь сил, не брали оборыши. Заметив касание чужих рук к ягоднику или грибам, мы шли дальше вглубь леса. После 2-х часов быстрого хода по завалам и буеракам нам еще вполне хватало сил собрать плоды леса и с тяжелым грузом вернуться домой. В этом брат лидировал. Он скорым шагом за 4 часа проникал в неведомые нам глубины леса. Какие трофеи приносил? – Собрал где-то в дальних болотах желтую морошку, чего в ближних лесах я не встречал. Другой раз принес и торжественно бросил перед собой крупную черную птицу с распахнутыми крыльями и красным коротким толстым гребнем, это был глухарь. Пойти с братом меня отпугивал его дальний путь. Я согласился бы на 2 часа быстрого хода в лес, а на 4 часа, как он, решиться не мог. Время это удваивалось возвращением назад, как и путь до 40 км. В себе я таких сил не чувствовал, как у солдат Суворова.

Со временем чувство охотника загорелось и во мне. Ружье брата было для меня большим и тяжелым и мне нужно было что-то поменьше и легче. Для охоты я вырезал ножом из куста ольхи Y-образную развилку, из старого противогаза ножницами – две резиновые ленты, и из старой обуви кусок мягкой кожи. Соединил все это в рогатку и, подбирая и закладывая в неё камешки, пошел на охоту. Прицелился в дятла, долбившего сухую вершину высокой сосны, камень пролетел от него на таком расстоянии, что не оставил мне надежды попасть в подобную цель. Чтоб найти цель поближе, я вошел в молодой лесок. Увидел пеночку, которая весело прыгала с ветки на ветку. Прицелился в неё и ... о, ужас! Пеночка замертво упала на лесной сор и ногами вверх лежала без движения. Я остолбенел, стоял перед ней, содрогаясь в ужасе, затем поднял её и долго держал на ладони. Кровь на ней не выступила, я стал ощупывать её тело в поисках раны. Нащупал вмятину на её голове. Как жаль мне стало этой птицы! Только что она весело прыгала с ветки на ветку, в ней витал дух жизни и вот жизнь от неё отлетела, и это я вырвал её душу. На ладони лежало бездыханное тело, и это было непоправимо. Готовый расплакаться, я присел на корточки, положил на землю птицу, и сидел перед ней. Затем вырыл ямку, захоронил в ней птицу, воткнул сверху могильный крестик, сложив его из палочек лесного сора. Рогатку я забросил и не уподобился брату, не стал охотником.

Много позже брат Георгий выбыл на работу в Ленинград, а Евгений, механик по сельхозмашинам, пропадал в командировках и лишь наездами бывал дома. В доме кончались дрова, и Евгений в мои зимние каникулы взял меня в лес для заготовки дров. В течение дня на выделенной нам делянке в лесу мы напилили с корня дров, березу и осину. Очистили от сучьев стволы, расчленили их на полутораметровые чурки и сложили кладницей там же по месту заготовки. Возвращались домой уже затемно по лесной дороге. На расстоянии в сумерках леса я заметил вдали слабо светящиеся голубоватые точки, будто пары глаз. Когда дорога вышла из леса и пошла полем, возле глаз стали видны на белом снегу серые пятна. Это были волки. Что, если нападут?

Брат же был абсолютно уверен, что не нападут, он нес топор, а я ленточную пилу. Все ж я не исключал нападения, и от прокуса шеи несколько раз обмотал её шарфом. Узлами закрепил концы и советовал брату сделать то же самое. Он же и слушать не хотел, упрямый и уверенный, что заранее всё знает. Ленточная пила не очень удобное средство борьбы с волком, я изгибал её и примерялся как удобнее её держать двумя руками при нападении, чтобы поранить волка, пустить ему кровь. Считалось, что остальное волки сделают всё сами. Известна их реакция на кровь. Так думал я, а брату мои приготовления казались совсем ни к чему, он видел в них лишь мою детскую забаву.

Заготовленные тогда нами дрова нам не достались. Когда брат нашел машину и поехал за ними, там осталось лишь примятое место. Таким было воровское время Хрущева. Политических и иных наветов в наших краях никто не возводил. Нас окружали простые сельские люди, средь них не было политической борьбы. Борьба велась подсиживанием в высокой партийной среде. Наша поселковая милиция отбивалась от возводимой на неё хрущевской хулы по части репрессий. Причин для хулы не было, были нападки со стороны Хрущева. Подхваченные писателями они унижали милицию и лишали её активности.

Милиция уже не помогала жертвам краж и разбоя. Хрущев, воры, преступный мир и отчасти писатели обвиняли Сталина в репрессиях, и кражи пошли потоком. В зоне 101-го километра установилось всесилие воров, а затем и симбиоз их с милицией. Таков был тренд советской власти времен Хрущева. Она клонилась к закату, и отмирала. Мог ли кто оздоровить её? Мог Юрий Андропов, если б природа дала ему здоровья, и если б ему помогли такие же, как он. Но таких уже не было. Кого он протолкнул вперед? Горбачева? – Сущий нуль! Андропов был последний, кто желал блага стране. Евгения Примакова Ельцин грубо отставил. В партии не осталось тех, кто думал о стране. С 1985 по 1991 Горбачев генсек – полный хозяин страны, упала трудовая дисциплина. Взорвался реактор на АПЛ К-431 в дальневосточной бухте Чажма в субботу 10 августа 1985, пострадало 950 человек. В гласность Горбачева – а об этом ни слова. Через год Чернобыль 26 апреля 1986, снова взрыв реактора, пытались скрыть – не удалось. Рост преступности в стране за год 1987-й относительно 1986-го. Число убийств возросло на 14%, тяжких телесных повреждений на 31,6%, краж и грабежей на 61%, нарушений ПДД с жертвами на 30,6%. Всего за 1 год такой рост, это ли не катастрофа?


74. БАБУШКА У НАС ДОМА

Отступая немцы, оставляли после себя выжженную пустыню, жгли покидаемые ими деревни и города, взрывали то, что не горело. На это был приказ Гитлера, изданный в связи с отступлением немецких войск под Москвой в 1941-м. Сожгли и деревеньку Островенку, где жила наша бабушка. При отступлении немцев последней уходила брандкоманда, поджигая и разрушая всё на оставляемой территории. Быстрое наступление Красной армии иной раз срывало опустошение территории. В группе поселков Скобельцыно, Шалога, Тосики немцы взорвали ж.-д. мост и сожгли самое крупное и ценное: лесопильный завод и рабочий городок, его большие двухэтажные деревянные дома. Поджечь частные дома брандкоманда не успевала. Прямо за рекой Красная армия заняла станцию Толмачево и шоссейный мост через реку Лугу. Брандкоманда быстро уносила свои ноги. Жители деревни Островёнка, с ними бабушка Наташа и её внук Евгений, перед отходом немцев ушли в лес на хутор Пустынь. Оттуда видели, как над лесом взметнулось пламя. Сверяя направление, с тяжелым сердцем поняли, горят их дома.

Прождав, чтоб немцы ушли, жители деревни вернулись к тому месту, где высилась их деревня. Каждая семья пошла туда, где стоял её дом, там догорали нижние его венцы. Бабушка собрала то, что пережило пожар: горшки, чугунки, металлическую посуду, а Евгений, подобно соседям, вбив в лопату палку на место ручки, стал рыть на пожарище землянку, чтобы укрыться в ней. Узнав, что соседнюю деревню Ситенку немцы не сожгли, погорельцы двинулись туда. Там бабушка осталась в доме своей младшей дочери Маши. Дом Маши не велик: кухня, гостиная и две крохотные спальни, а семья – она с сыном и еще одна бабушка – мать мужа. Через год по демобилизации вернулся Александр, муж тетушки, её семья уплотнилась. Комнаты для нашей бабушки не стало, и она перешла к нам, к своей старшей дочери, где комнат хватало всем. Бабушка привела с собой двух коз, и у нас появилось молоко. Позже я не ведал таких вкусных пирожков, какие готовила бабушка! Все ли знают, что пирожки с грибами заметно вкуснее, чем с мясом!

Зимой козы принесли приплод – новорожденных козлят. Чтобы не застудить их, из хлева перенесли в дом, на кухню. Эти новорожденные забавны, они сразу на своих ногах и играют. Разбежится такой малыш, прыгнет на вертикальную стенку, оттолкнется от неё ногами и не упадет, снова на полу на своих ногах. На первых порах бабушка поила их молоком. Поднесёт миску с молоком к его мордочке, а его природный инстинкт – сильно ткнуть мордочкой на запах молока. Надо наловчиться, чтоб он из миски не выплеснул всё молоко на пол. Козлята требовали за собой уборки, помимо молока могли пустить по полу и другую лужу и рассыпать желтые орехи. Вся забота о них и уборка за ними легла на бабушку. Новорожденных козочек разобрали соседи, остался козлик, но и он не входил в планы бабушки. Для чего держат коз? – Чтобы пить их молоко. Козлик – большой конкурент, ему тоже подай молока. Я ходил уже в третий класс, сидел за столом на кухне и выполнял домашнее задание. Бабушка заговорила, кого бы из мужчин пригласить, и я бросил ей в ответ: чем я не мужчина. Приняв меня всерьез, бабушка сделала приготовления. Оказалось, мужчина нужен был, чтоб зарезать козлика. Тут только я понял, на что вызвался. Резать козлика не мог и отступить от своих слов тоже не мог. Не мог представить, кем я стану, и в какое положение ставлю себя и бабушку, отступив от своих слов. Этим я будто перечеркивал себя. Выходило, что-то страшное, что я это не я, и я решился сделать то, на что вызвался. Спросил, как это сделать, и сделал в таком состоянии, когда вместо козлика мог перерезать себе руки.

Этим дело не кончилось. Пришла мама и, узнав о том, что было, набросилась на бабушку. Как она могла поручить такое ребенку! А я, назвавший себя мужчиной, еще не пришел в себя и не нашел слов, чтобы вступиться за бабушку. Это была не единственная ей обида со стороны дочери, и от меня, не вступившегося за неё. Не всегда в семьях взрослых детей хватает такта и доброты к предкам. В семье свои заботы и жизнь. Взрослая дочь, став в семье главной, порой не преминет сказать матери, отдавшей ей первенство, обидные ей слова, что и как надо делать.

Бабушка, страдая зубами, затруднялась жевать, исхудала так, что мы стали беспокоиться о её здоровье. Как-то сказала, что съела бы морковку, но жесткая. Яблок не было, зимой яблони вымерзли. Я очистил одну морковинку, разодрал на терке и принёс на блюдце бабушке. Протезирование зубов тогда ещё не пришло в сельскую местность. Наша забота о ней не была постоянной, лишь от случая к случаю, а она, старенькая, нуждалась в постоянном внимании и заботе. Мог ли я в свои 10 лет взять хотя бы часть заботы о ней? Мальчишеская жизнь разрывала меня на части тягой к разным делам от одного к другому. Отрешиться от этой жизни ради постоянной заботы о бабушке у меня не получилось бы. Проще, когда дети повзрослели, перешагнули свои 40 лет, воспитали своих детей, и обратили свою заботу на своих родителей, если их производство оставляет им время. В 40 лет я испытал внутренний зов заботы о предках. Летом отпуск проводил с отцом, подобрал ему прочную теплую одежду для зимы и легкую для лета. Зимой возвращался к своей работе в Сибирь и ежемесячно слал ему к его небольшой пенсии такую же сумму.

Бабушка в течение всей своей жизни жертвенно помогала детям и внукам. Жизнь понимала лучше, чем король Лир Шекспира и не ждала ответной благодарности от дочерей. Она всегда была самостоятельной, чувствовала себя хозяйкой, а проживая у дочерей, она теряла эту свою ведущую роль в семье. Как трудно ей было смириться с этим! Как тяжело ей было слышать, когда её взрослая дочь наставляла её как маленькую! Видно у бабушки было что-то ценное, чего не коснулась переменчивая власть, ни такая же переменчивая жизнь. Испытав жизнь в семьях своих дочерей, их порой властный характер, и не склонная зависеть от кого бы то ни было, она купила себе дом в Ситенке. Снова стала хозяйкой в доме и пригласила к себе жить сноху Марию, жену её сына Павла, погорельца той же деревни как и она, жившую в землянке на месте прежнего их дома. Уходя от нас, бабушка оставила нам своих козочек.

Её сына Павла не призвали в армию по причине хромоты. Перед приходом немцев Павел не ушел из своей деревни и пережил в ней оккупацию. С приходом Красной армии в 1944-м восстановилась прежняя советская власть. Первым делом она арестовала и судила всех старост. Павлу дали долгих 20 лет заключения, как старосте в годы немецкой оккупации. Никто из селян так и не понял, в чем его вина. Под конец оккупации в их деревню приехал на мотоциклах немецкий разъезд, согнал селян на площадь и потребовал, выбирайте себе старосту. Селяне назвали Павла. Немцы через него велели собрать по мешку зерна от дома и, если через пару дней зерна не будет, сожгут деревню. Прыгнули в мотоциклы и уехали. “Что будем делать?” – спросил Павел селян. Решили собрать зерно, дома им были дороже. О пассивной роли Павла на суде говорили все, но установка сверху была твердой. Все старосты осуждались на срок порядка 20 лет. Одно поражало, Павел, будучи в заключении, пересылал семье ежемесячно такие деньги, какие никто не зарабатывал у нас на свободе. Он сапожничал, шил начальству и клиентам модные тогда хромовые сапоги. Начальство при Сталине боялось присвоить себе труд других людей, даже осужденных.

Был ли у Павла выход не быть осужденным? Уйти в лес и увести односельчан на неподготовленное для жизни место? Но что делать в зимнем лесу женщинам с малыми детьми? Война не оставила в селах мужчин, способных отстроить в глубине леса теплые землянки. Как без этого сберечь малых детей в зимнем лесу, как не застудить их первой же ночью под открытым небом? В любом случае селяне не пошли бы за Павлом. Оберегая свои дома от сожжения, они собрали зерно и задобрили немцев. Павел не мог этому помешать. Отступая, немцы село все равно сожгли по приказу высшего командования. Почему он не ушел к партизанам? Только какой же из него боец, если хромой? Не мог быстро идти и, тем более, бежать. И без хромоты он не мог, как и всякий другой селянин, встать под команду комиссара большевика. Он помнил страшные набеги на село вооруженных отрядов под началом тех же комиссаров, их грабежи и расстрелы. Возмутись грабежом, как тебя прижмут к стенке: “Ты, что сволочь? Против советской власти?” Если не сбавишь тон, дело плохо, из винтовки шпок, и нет тебя. Объяснялось такое убийство выпадом врага против советской власти. Немцы пришли как враги, и комиссары остались в памяти селян как враги. Встать в команду одного врага, чтоб воевать с другим, селянин не видел смысла.

Последний раз я видел бабушку, когда ей было уже за 90. Я работал в Сибири, прибыв летом в родные края, случайно узнал, бабушка жива. Не готовясь, нагрянул к ней в соседнюю деревню повидать её. Я ничем не запасся, чтоб её одарить, и это сокрушало меня. Увидев меня, бабушка тотчас назвала моё имя. Она видела меня  мальчиком 10-ти лет, а теперь при встрече с ней мне было 40. Как она узнала меня? Не могу понять. На кухне сноха пропускала через мясорубку фарш. Видно бабушка просила котлет. Своим видом сноха выражала недовольство и усталость. Вот ходят тут, нет, чтобы взять на себя часть забот. Бабушка уже не вставала, и я смотрел на неё и чувствовал трагедию жизни. Как помочь человеку, когда он теряет последние силы? Слабы мы перед природой, можем лишь сочувствовать старому человеку. До сих пор передергивает меня от несобранности, с какой явился я к той последней встрече с бабушкой. Она умерла в тот же год, её хоронили в моё отсутствие.

Позже, прибыв в отпуск, я посетил наше семейное кладбище в Толмачево. Долго сидел над могилами бабушки и мамы. Из могил я слышал укоры, и больше всех корил меня голос бабушки: “Что же ты забыл нас, не навещаешь, не ухаживаешь за могилками!” Бабушку я почитал с детства всегда светящуюся добротой. Рядом была могилка моей мамы. Её я оплакал студентом в свои 18 лет. Она умерла, когда ей было всего-то 48 лет. Тогда с ней в доме жил её старший сын Евгений. Остальные дети разлетелись, а мужа она оттолкнула сама. Ах, мама, мамочка, сколько бед выпало на твою долю, весь ужас войн, и как мало счастья! Родилась она в пору революционного безвременья! В её 7 лет началась Первая германская война, а в 10 лет 2 революции в Петрограде, голод и переселение в деревню. Наконец, в 1941-45 годы вторая война с Германией ри неотвратимой угрозе, доживет ли её семья до завтра.


75. МОЙ МАРАФОН ОТ ПОКОСА К ДОМУ

Покос для заготовки сена для козочек лесничество выделило нам в 10 км от нашего поселка на берегу реки Луга. Ближайшими заливными берегами этой реки владел колхоз. В июльский день рано утром брат Евгений и я отправились на покос. Бат взял косу, брусок для правки и что поесть: хлеб, картошку, соль, я взял грабли для сушки сена и спички для костра. Покосы выдавались тогда частным лицам исполу на неудобицах, которые косилкой не взять. Травяное поле там перемежалось колками, поросшими корявым березняком. Брат стал править и точить косу, а я пошел по колкам собирать грибы. Собрал подберезовиков и сыроежек, помыл в реке картошку и развел костер. Зачерпнул котелком чистой воды в реке, покрошил грибы и картошку и, не задумываясь, разом ссыпал всё это крошево в котелок. Добавил немного соли и подвесил котелок над костром. Наблюдая кипение, заметил, как сварилась картошка, но грибы оставались сырые. Тут только я узнал, грибы варятся много дольше. Варку грибов следовало начать раньше, а картошку добавить позже. Прождав какое-то время, я снова и снова пробовал грибы, но они долго оставались сырые. К моему огорчению картошка потеряла форму, разварилась и превратилась в пюре. После многих проб почувствовал, грибы тоже сварились. Пригласил к обеду брата и, смущаясь, предложил ему это своё бесформенное варево. И что же? Оно было вкусно, и брат не отрицал. После обеда брат прилег отдохнуть. Скошенная трава лежала в валках между широкими прокосами. Взяв грабли, я пошел по прокосам разбивать валки для сушки. Под вечер, когда спала жара, брат настроился еще покосить. Сказал, домой не пойдет, переночует здесь, чтобы рано утром ещё покосить.

К вечеру меня стал донимать холод и сырость, я ёжился, и брат, заметив, что теплой одежды я не взял, посоветовал мне вернуться домой, переночевать там, а утром, прихватив ещё еды, вернуться обратно. Следуя его совету и вышел на дорогу. Близ покоса дорога шла лежневкой, её проезжую часть заполняли уложенные плотно поперек пути тонкие стволы сосен. Босой я мог идти и бежать лишь по её мягким песчаным или травянистым краям. Быстро темнело. Из сумерек леса слева и справа из темноты стали проступать контуры чудовищ. Я пустился бежать, выдвинул вперед правое плечо и вращал рукой подобно пропеллеру самолета под бодрящие звуки срывавшегося с губ марша галопа. В сгустившихся сумерках одни страшные чудовища сменялись другими, и это подбивало меня бежать быстрее. Кончилась лежневка, и впереди уже темнели наскоро выстроенные поверх землянок хатки послевоенной деревни Островенки. Я не хотел, чтоб кто-то видел этот мой странный бег и вращение рукой. Не дай бог, чтоб кто-то услышал звуки моего нелепого марша или кто-то заподозрил, что бежал я от страха. Совсем остановить свой бег я уже не мог, и притормозил себя, придав себе вид взрослого человека. Череду ия шаги малые пробежки, прошёл я деревенскую улицу. Для меня и детей того времени взрослые имели больший авторитет, чем ныне, мы не дерзили им, и нам было совсем не безразлично, что взрослые думают о нас. Я не желал показать им этот мой странный бег, над которым они посмеялись бы, и переходил на него, когда меня не видели взрослые. Островёнка, как веха на моём пути к дому отмеряла ровно половину, первые 5 км пути.

Впереди меня была вторая половина пути, еще 5 километров. После Островёнки мой путь лежал уже по лугу под коренным берегом реки. Здесь меня снова никто не видел, и я запускал свой самолет, вращая рукой. Так пробежал я до Шалоги и вскоре был у себя дома. Мама поставила передо мной жареную картошку и творог с молоком. Помыв на ручье ноги, я лег в постель и тут же уснул. Проснулся поздно, позавтракал, мама приготовила мне корзину с обедом для косцов и с ней я отправился к брату. Чувствуя прошлую усталость ног, сначала я шёл шагом, а после стал чередовать свои шаги с небольшими пробежками. Погода благоприятствовала покосу, дождей не было, и на 5-ый день на месте нашего покоса уже стояли два стожка, один для бабушкиных коз, а другой для лесничества, как и полагалось, когда косят исполу. Половину сена скирдуют для себя и половину для владельца земли, колхозу или лесничеству. Мой бег от покоса к дому стал для меня тренировкой. Позже в школе меня выставляли в моей возрастной группе как стайера на соревнования в школе, и далее в районе и области.

Босоногое детство. Кто-то думает, это от бедности, что не совсем так. На самом деле это свобода срываться и бежать, не стесняя себя обувью. Босоногие дети в шортах и рубашках из разных семей беззаботно играли в лапту и футбол. Ныне такое немыслимо, вся земля усыпана битым стеклом и опасным для ног мусором. Не побежишь, не повредив ноги. Тогда землю ещё не засорили, как ныне, и дети бегали босиком без опаски. На покосе брат ходил по острой стерне в ботинках, не заботясь о ногах. Я возле брата был вроде как дачник, ступал босыми ногами осторожно между пучков острой и жесткой стерни. Домой, когда стемнело, бежал вслепую по песчаной или травяной полосе по краю лежневки. Вдали от поселений не было битого стекла и что могло бы поранить ноги. Свободой босых ног радовал себя и наш великий старец Лев Толстой. Отправляясь пешком из Тулы в Москву, он порой ради этой свободы сбрасывал с ног сапоги и, закинув их за спину, шел босой.

Помимо тяжело обуви, чем только не утяжеляют свою жизнь люди? – Курением и крепкими напитками. Кто не видел, как мечется заядлый курильщик, когда у него вдруг кончилось курево? Как страдает любитель крепких напитков, когда не находит, чем похмелиться? Как легко и приятно чувствовать себя свободным от всего этого. По молодости не форси, показывая сверстникам свое умение курить и пить крепкие напитки, не втягивай свой организм в потребление этой гадости. А коль это случилось, наберись терпения, воздержись какое-то время, и у тебя начнется новая жизнь. Ты обретёшь свободу! Свобода даст тебе всё, что ты хочешь, и покорит тебя!

Горят леса! Сколько средств потратит страна, чтоб потушить пожар! А молодые люди втянулись в кайф, жаждут пивка с шашлыком, закупают, что надо, и на авто едут в лес на озеро или речку. Разведут костер, поставят шашлычницу, пьют пиво, балдеют, курят и пошли смотреть, что вокруг. Всякий видел, как в сигарете тлеет цилиндр табака иной раз до 5 мм длиной. Иной раз этот цилиндр вываливается, и в лесу он упадёт на сухой сор на почве. Тление легко перейдёт на этот сор. Молодые люди отдохнут в лесу, всё уберут, зальют огонь, зароют угли, а на следующий день в местах, где они отдыхали, взмоет в небо лесной пожар. От тлеющего табака, оброненного на лесной сор.

Ранее лес оберегали обходчики лесники. Курить в лесу им разрешалось лишь в специально отведенных местах. На песчаном грунте рыли яму глубиной 30-50 см метра 3 на 4. Посредине ставили столешницу на широком столбе, врытом в землю. Она и скамейки вокруг неё из толстых досок, чтоб, пересыхая, не крошились щепой, а рядом бак с песком. Удобства приглашали: присядь, дружок, перекуси, покури и оставь окурок в баке с песком, а ещё лучше присыпь его песком. Курение лишает человека свободы и отнимает десяток лет его активной жизни. Европа уже не курят, как и центр России, а на её Севере и Востоке дымят безбожно. Госдума хотела пресечь курение, приняла закон и забыла о нём. Из года в год снова и снова горят леса, гибнут люди и звери. Идем мимо школы и видим, на крыльце стоят подростки и курят. Учителя не смеют помешать! Эти дети почти как взрослые, они не простят замечания. Нужна не женская сила. Вот если б мужская сила полиции! Но и она не может пресечь! Почему? – Потому, как сама курит. Исправить это не сложно. Зарплаты в полиции высокие, в неё идут охотно. Не принимайте в неё курящих! А тех, кто в ней и курит, предупредите о неполном служебном соответствии! Укажите срок, и отказ от курения будет обеспечен! Станет строгой полиция, и ученики перестанут курить у дверей школы, дела продвинутся и пожары отойдут.

Другая половина дела – курение на лестничных площадках. Дети курящих родителей бегут в школу через дым площадок, домой идут опять сквозь дым на этих площадках. Выскакивают из дома поиграть на улице и опять через облака дыма. Того не желая, дети уже наполовину курят. Когда большинство в подъезде курит, можно ли надеяться на благоразумие жильцов? Сделай замечание – и ты им злейший враг, покусился на их кайф. Как остановить курение? – Это мог бы сделать участковый, если хотя бы раз в год обошёл лестничные площадки, убрал или скинул пепельницы и на их месте оставил предупреждение от лица государства о запрете курения в местах общего пользования. Участковые, конечно же, сами не догадаются, что это их дело. Нужен приказ. Кто его издаст? Региональное правительство? Так оно тоже курит! Ох, и трудное это дело остановить курение на Крайнем Севере и Востоке нашего отечества!


76. ВВП СТРАНЫ ПРИРОСТАЛ В СЕМЬЯХ

Невысокие зарплаты в рабочих поселках прирастали в семьях. Вскапывались огороды, сажали и собирали урожай. Отцы работали на предприятиях, матери вели домохозяйство, дети пололи грядки на огородах, ловили рыбу, собирали ягоды и грибы в лесу. Семьи держали коз, кур, поросят. Для них заготовляли на зиму корм, косили и сушили траву, для коз на зиму вязали веники. Власть поддерживала эти семейные хозяйства, по себестоимости инкубаторы отпускали желтых цыплят, госхозы – розовых молочных поросят от свиноматки. Весной мама приносила с инкубатора 30 крошечных желтых цыплят, а с госхоза малого розового поросенка. Цыплят сначала кормили вареными яичками, мелко порубленными ножом, а поросенка до поздней осени – мелкой картошкой и всем, что оставалось от стола. Животные тоже ждут лакомства. В заболоченных гущах лиственного леса я набивал в мешок медвежьи уши – листья крупной травы с сочным стеблем, излюбленные поросенком. Когда я вытряхивал из мешка перед ним медвежьи уши, он от прочей пищи переключался на них и так сладко чавкал, давая понять, они ему вполне по вкусу. Это домашнее хозяйство давало нам яйца, молоко, сливки, а к зиме мясо и шпик – достаток, какой по смерти Сталина наша семья уже никогда не имела.

Домашние хозяйства своим трудом в первый же год после войны обеспечили в рабочих поселках безбедную жизнь. Расчлени это хозяйство на отдельные трудовые операции и свяжи их денежными отношениями, насколько выросло бы в цене его производство! Этот неучтенное в рублях производства позволил нашей стране с малым ВВП выстоять перед богатой Америкой с её многократно более сильной экономикой. По смерти Рузвельта под конец войны в 1945-м ястребы в США возжелали мирового господства, приступили к гонке ядерного оружия. Их план Чариотир в 1948 намечал к сбросу 200 атомных бомб на 70 крупных городов нашей страны, сокрушая промышленность и центры управления главного своего соперника на мировой арене. Чтобы не стать жертвой агрессии, Советы готовили ответный ядерный удар. 29 августа 1949-го земной шар обежала сейсмическая волна, не природного происхождения. Что это и где? – Это взрыв атомного заряда на земле Советов. Запад считал, что при своем малом ВВП атомную бомбу эта разрушенная войной страна создаст не ранее чем через 10 лет. Она создала её за 4 года! В 1953-м 12 августа по земному шару прокатилась в десятки раз более мощная сейсмическая волна и опять не природного происхождения. Что это и где? – Это был взрыв термоядерного заряда на зеле Советов – слойка Андрея Сахарова, за что он стал академиком. Америка назвала её Джо-4, Иосиф Сталин, 4-й ядерный взрыв – первая в мире транспортабельная термоядерная бомба, чем Советы опередили США. Работы над ней Сталин утвердил в 1949-м. Разброс ядерного топлива в ней по причине не полного сгорания в ней вскоре исправили.

По воздуху доставить ядерный заряд на территорию возможного агрессора Советы тогда не могли, уровень авиации США и Англии в целом был выше, но его могли доставить подводным флотом. Советская ракетная техника еще не созрела, но подтянулась истребительная авиация. В корейской войне 1950–53 годов она уже наносила бомбардировщикам США неприемлемый ущерб. В воздушных боях 12 апреля и 30 октября 1951 американских летающих крепостей В-29 стали жертвой советских МиГ-15. Группа бомбовозов В-29 под прикрытием 200 истребителей 30 октября 1951 отправилась бомбить корейский аэродром Намси и сама подверглась атаке 44-х советских МиГ-15. С высоты сквозь прикрытие истребителей США миги, не щадя себя, обрушились на В-29. По оценкам США миги сбили тогда 5 В-29, 8 повредили, 55 членов экипажей погибли или попали в плен, 12 получили ранения. Избегая новых потерь, бомбовозы ушли в спасительную для них зону над морем, где миги на них не нападали. Ни одна бомба тогда не упала на аэродром Намси. Эту атаку мигов США назвали черным вторником и отменили дневные полеты летающих крепостей В-29. /Сергей Юферев: Черный вторник/. США теряли надежную доставку ядерных бомб на территорию страны Советов. С появлением в 1949-м советской атомной бомбы агрессия против Советов стала грозить ответным ядерным ударом.

Ядерную атаку на себя Советы отвели, и на долгие десятилетия на земле воцарился мир без большой войны. Сталина на пост генсека в своё время выдвинул лично Ленин, потом сожалел, а партия приняла. Отвечая на ленинское “у пролетария нет отечества”, Сталин отечество создавал, достиг несравнимых успехов в образовании, народном хозяйстве, науке, технике. Готовил пуск первой атомной электростанции, продвинул ракетные технологии и межконтинентальные полеты. Бесперебойный приток научной и технической информации со всего мира в крупные научные центры и города служил успехам отечественной науки. Это развитие страны пресеклось 28 февраля 1953, когда в боржоми Сталина вдруг попал неуловимый яд дикумарол без цвета, запаха и вкуса.

Безналичная форма средств, выделяемых на строительство народного хозяйства, не позволяли их украсть. Личная скромность вождя служила примером для его окружения. После денежной реформы в декабре 1947 министры получали зарплату 5 тысяч рублей в месяц. Председатель Совмина Сталин и академики вдвое больше по 10 тысяч, доктор наук вдвое меньше 2,5 тысячи рублей в месяц. Зарплата рабочих от 800 до 3000 рублей, инженера от 900 до 1300. В центральные библиотеки Москвы, Ленинграда, Киева, Свердловска и других крупных городов направлялись все научно-технические журналы и книги, где бы в мире не издавались. Университеты и библиотеки крупных городов вели переписку с зарубежными университетами, восполняя пробелы военных лет. Советская наука должна быть на высочайшем уровне, и всё должно служить ей – требовал Сталин. Техническая и научная литература, поступавшая в страну, оплачивалась сразу по приходу под гарантию золотого запаса страны. Ушел Сталин и то, что ранее выделялось на науку, стала затаптывать жирующая партократия. Семье Хрущева служили 110 человек, за его сыном закреплялось 4 машины, за его зятем 3, за дочкой 2, надо думать, вместе с шоферами и механиками. Социализм в понимании народа – принцип справедливости: сколько сработал, столько и получи. Хрущев сменил социализм общаком коммунизма: отборные блага – партийному начальству, а рабочим поровну из остатка средств. Без отметки тех, кто работал лучше, жизнь стала сера и уныла.

Страна рушилась, человек видел это вокруг себя. Энтузиазм труда упал, как и его производительность. Это после того, как Лаврентий Берия открыл в Поволжье и Предуралье нефтяные поля по запасам второе Баку. Освободил страну от импорта дорогих алмазов, необходимых в бурения скважин. Началась собственная их добыча на Урале. В 1949 нашли богатые запасы алмазов в Якутии и приступили к их добыче. Прирост добычи золота с 14,5 тонн в 1924 и 20 тонн в 1927 Сталин поднял до 138,8 тонн в 1936 и 174,1 тонн в 1941-м. Золотой запас страны вырос с 56,9 тонн в 1921 до 2051 тонн в 1953. Всё это богатство непостижимо затаптывал Хрущев. Иногда стипендию студентам выдавал лотерейными билетами, что я испытал лично. Мне остро нужны были деньги, а стипендию выдали лотерейными билетами. С отчаянья я швырнул пачку этих билетов вглубь аудитории, где сидела староста группы, выдавая стипендию. Гонорары за научные статьи, переводимые за границей, пересылались  авторам до того, как партократы перевели их в доход себе.


77. КАК ШКОЛА ПРИВИВАЛА АТЕИЗМ ДЕТЯМ?

У бабушки были две толстенные книги широкого формата божественного содержания с цветными картинами и графикой. Бабушка сберегла их от пожара обычным в то время путем. С приближением фронта прежде, чем оставить дом и уйти в лес, на огороде в сухом месте капали глубокую яму. Клали в неё все ценное, прикрывали клеенкой, забрасывали глиной и землей, выравнивали и маскировали. Бабушка позволяла мне листать эти книги и рассматривать графику и картины. Не забыть мне сцену войн Иисуса Навина, выполненную в графике: “Бог Иегова летел за израильским войском и бросал камни на врагов его”.

Почему культурная мыслящая Европа наделила святостью другого Иисуса, из Назарета? – Бог Иегова националистичен и жесток, и люди, ища защиты и сочувствия, прикрыли его холодный лик человечностью, страданием его сына. Верит ли мыслящая Европа, что дева Мария зачала Иисуса от духа святого? Кто скажет, да? Не видно таких. Евреев на такой мякине не проведешь! Европа не верит в зачатие от духа святого. В отличие от евреев рационалистов она глотает этот вымысел как горькое лекарство ради человечности бога. Не может она припасть душой к жестокому богу, и она припадает к богу человеку, вполне испившему страданий. Припадает к богородице и апостолам, спутникам Иисуса, что разнесли по свету благую весть о нём. Атеистическое воспитание сеяло раздор в людях, верующих и неверующих, в семьях и обществе. Детям в школе настойчиво вдалбливалось, что бога нет, и в церковь ходить не надо.

Эту школьную фразу, что бога нет, я как-то проронил при бабушке и крепко её обидел, о чем после сожалел. Бабушка, молча, убрала с моих глаз свои роскошные книги со стихами Виктора Гюго, и больше я их не видел. Революционеры, лишенные чувства святости, отвергли заповеди Моисея, обесценили жизнь человека, грабили и убивали, целясь в первых лиц государства, в императоров и глав правительств. Жертвами пали император Александр II-й и глава правительства Петр Столыпин. Брат Ленина Александр готовил убийство императора Александра III. Председатель ВЦИК Яков Свердлов через комиссара Екатеринбурга Филиппа Голощекина уполномочил Уралсовет перед вступлением в город чехословаков казнить Николая II-го. Обрекая на смерть всю его семью, не щадя 5-х безвинных его детей. Знали, люди их осудят и проложат тропу к месту их гибели и потому прятали следы своего злодейства. Поливая бензином и кислотой, жгли трупы. Думали войти в историю героями, а вошли мерзкой сатаной. Из всех сидельцев вместе с Романовыми в доме инженера Ипатьева остался жив лишь один классово не чуждый большевикам поваренок Ленька Седнёв. Не ошибка ли? Большевики боролись с буржуазией и её прислужниками. Поваренок-то Лёнька разве не прислужник? – Ещё какой! – Ближайший!

Большевики тешили своё тщеславие, воздвигли себе и своим кумирам памятники. Стоит ли сносить эти памятники? – Куда достойнее вернуть людям память. Разбить перед их памятниками могильные грядки с именами их жертв. И пусть люди по доброй воле кладут цветы к бюстам Ленина и его сподвижников, либо на могильные грядки и плиты с именами их жертв. По тому, куда больше принесут цветов, к вождю или на грядки жертв, будет виден нравственный уровень общества. Нужны и мелки для письма, укрытые от дождя, и полированный камень, чтоб посетитель мог записать своё отношение к событиям и героям прошлого.

Близилась пасха, и учительница начальной школы вылила на детей свой атеизм. Для малышей, подобных мне, это свелось к запрету – в церковь не ходить. Наступил праздник, мама засобиралась в церковь, и говорит мне, собирайся и ты. Я начал хныкать, учительница нам запретила ходить в церковь. Мама резко: “Собирайся, иначе какой ты мне сын!” Что мне было делать? Собрался и пошел рядом с ней в толпе празднично одетых людей. Был яркий солнечный день, а мне бы провалиться сквозь землю. Я рыскал глазами по идущей толпе, моля бога, чтоб меня не видели школьные товарищи. К счастью я не увидел никого из них и надеялся, в толпе их не было, и они меня тоже не видели. Мне так было не по себе, что войдя в церковь, я не заметил, как мужчины оголили головы. Маме тоже было не по себе потому, что сын не верил в бога. Расстроенная она не взглянула на меня и не видела, что в церкви я стоял в кепи. Сторонняя женщина подошла и, указав на мою голову, шепнула, не положено, лишь тогда я сдернул кепи. Верующие в бога мама и бабушка привили мне первые нормы жизни: не лги, не завидуй, не тешся над тем, что людям свято.

Вдруг откуда-то сверху грянул хор, в переплетении чистых женских голосов была такая красота, что я опешил. Чтобы по-настоящему насладиться этим пением, нужно было как-то предупредить, а тут так неожиданно. Это пение запомнилось мне на всю жизнь. После я узнал, что в этот хоре пела и моя тетушка, младшая сестра моей бабушки. Жизнь разлучает людей и рвёт их связи, которые хотелось бы сохранить.

Много позже нас, уже студентов, обязали самим отработать тему коммунистической морали и указали страницы сочинений Ленина и его адептов. На тех страницах я искал суть коммунистической морали и не нашёл, кроме фразы: нравственно то, что служит победе коммунизма. Но как при встрече узнать коммунизм? Этот вопрос молодежь ставила его глашатаям Ленину и Хрущеву. Ленин предлагал молодежи работать совместно на общество, и она увидит коммунистические отношения лет через 15-20 в 1935-1940 годах, уже за пределами его собственной жизни. Ныне куда как ясно коммунизм Ленина не более чем фантом. Страна Советов, ослепленная этим фантомом, в течение десятилетия, забыв свои нужды, свято отдавала свой годовой прибавочный продукт в Коминтерн – штаб мировой революции. Отдавала всё, что народ создавал из года в год. По Ленину Россия до революции не созрела, но может стать вязанкой хвороста для поджога революции в странах Запада.

Как-то учительница принесла пластинку с речью Ленина, и мы услышали его грассирующее р, как у местных евреев. Учительница заверила, он русский. Иные русские интеллигенты тоже грассировали сами по себе. Много позже я как-то послушал голос Ленина, и он не грассировал! С записи его речей неведомо как сняли картавость! Никиту Хрущева, ярого борца за коммунизьм, как он произносил это слово, тоже просили конкретно назвать момент его наступления, и он тоже отодвинул его на 20 лет, к 1980 году. Время шло, и коммунизм отступал как фантом подобно библейскому раю. В 1920-м Ленин уточнил: коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны. После достигли того и другого всем стало ясно: коммунизм – слово без содержания, и это оттолкнуло людей. Ныне в Европе и Америке нет компартий. Они за социализм – синоним справедливости. Эдуард Бернштейн, одно время  друг Энгельса, отклонил конечную цель и обратил внимание на рост благосостояния рабочих.

Геннадий Зюганов выдвинул кандидатом на пост главы государства беспартийного миллионера Павла Грудинина. Будто сказал: не бедность и не богатство, красит главу государства, а умение направить жизнь людей к лучшему. Ленин отвергал заповеди, они для ровной жизни без войн. Как революционер он сознавал своё право отступить от них, но где край такого отступления? Мог ли он ради революции на Западе силой брать у селян зерно, не оставляя им на питание? Обрекая их на голодную смерть? Кто-то скажет, это не он, а его подручные. А можно ли, издавать приказ, не сознавая, как исполнят его подручные? Была ли нехватка хлеба в Центре оправданием Ленина? Проблема голода первична, её надо решать сразу и целиком, а Ленин её откладывал, и она повторялась из года в год. Грабежами крестьян Ленин не победил хлебный голод. Селяне после грабежей уже не сеяли лишнего, лишь на прокорм семьи и весенний сев. Недобор зерна для Центра большевики не принимали, и брали у крестьян последнее, порождая голод и мор. Отчего у Ленина за 3 года его власти от лица рабочих так быстро таял рабочий класс? С 2,4 млн рабочего Петрограда в 1917-м упало до 720 тысяч в 1920-м, население сократилось втрое. В Москве 1 февраля 1917-го население 2,017 млн, а к 26 августа 1920-го упало до 1,028 млн – почти вдвое меньше. Стойкость показали малые города, где население снизилось за эти годы на 30%.


78. КАК ВЕЛОСИПЕД ЗАПАДАЛ В ДЕТСКУЮ ДУШУ

Мой добрый дядя Никита, услышав о моем дальнем пути в школу, с легкой душой под осень отдал мне свой велосипед. Это удивило меня, и я спросил: “А как же ты, дядя Никита?” В ответ он махнул рукой и ушел. Видно он уже оставил работу, и велосипед стал ему не нужен. Поздней осенью и зимой, чтобы успеть в школу, я выезжал из дома еще затемно. Путь по грунтовой дороге через поселки освещался лампами, висящими не на каждом столбе. Случалось ехать и в полной темноте и по выпавшему снегу, прощупывая передним колесом твердую полосу грунта, и стараясь с неё не съезжать. Так продолжалось до первых крепких морозов, когда реку сковывал лёд, и через неё по снегу поверх льда появлялись тропы, ведущие на другой берег. Пеший ход становился предпочтительней, и я возвращал велосипед его хозяину.

Весной по вскрытию реки и до начала лодочной переправы дядя Никита снова отдал мне свой велосипед, и дорога до школы стала для меня счастливым полетом на велосипеде. Кто отдаёт нужную вещь другому, склонен опасаться, вот сломает, и сам останусь без неё. Дядя Никита видно не знал такого опасения. Когда он впервые отдал мне свой велосипед, я встретил это как большую неожиданность. Временами я дивился его странной доброте ко мне, отчего бы она, и не знал ответа. Желания искать причину у меня тогда не возникло, и лишь спустя много лет случайно узнал, он младший брат моей бабушки и видно чувствовал во мне родную кровинку. Жил дядя Никита в Шалоге с сыном и дочерью отрешенно от остальной родни, от нашей бабушки, его родной сестры, от нашей семьи и других родственников по боковой линии. Иногда он выпивал, чего родственники не одобряли. Утаивая от них эту свою слабость, он жил отрешенно от них.

Его велосипед на время стал моей лошадкой и любимцем. Не раз я его разбирал, любовно смазывал подшипники, ослаблял или подтягивал конусы на легкий ход. В быстрой езде на велосипеде в нежаркий летний день юноша чувствует себя в полете. Не обязательно держать в руках руль, его можно отпустить, и он сам поворачивается, куда нужно, управляемый легким наклоном тела. Таковы были легкие дорожные велосипеды, рама из тонких легких трубок, и педали на должной высоте не задевали выступы неровного пути. Эти дорожные велосипеды позже исчезли, и новые марки уже не обладали прежней легкостью, рамы тяжелые чугунные и педали с низко установленной осью задевали и чиркали выступы неровной дороги. На легкость и изящество всего, что делалось в одном поколении, ложилась тяжелая начальственная тупость других поколений. Река Луга коварна, раз от разу она похищала жизни людей. Много позже дядя Никита бесследно пропал. Его тело нашли лишь весной, когда вскрылась река. Он провалился под лед, переходя старицу, его тело не унесло течением и оно обнажилось, когда таял лед. Затемно он возвращался домой и, когда под ним рухнул лед, никто этого не видел и ему не помог, и долго никто не знал, что с ним случилось.

В старших классах я не раз совершал на велосипеде поездки по 50 км, не замечая усталости. С приемным братом, и без него, от отца к маме, и обратно к отцу. Много позже у меня родился маленький сын. Когда настало время посадить его на велосипед, в городе в продаже лёгких хороших детских велосипедов не нашлось. С женой на мотоцикле мы колесили по магазинам соседних городков и больших сел, пока не нашли то, что искали. Как-то, находясь в доме, я услышал во дворе рёв сына. Тут же выскочил. Оказалось, он летал на велосипеде по подъездным путям к дому, уткнулся в бровку, рухнул с велосипеда и разбил себе губу. Рыдал безутешно, содрогаясь телом, я подсел к нему на корточках и, чтобы отвлечь и успокоить его, заговорил: “Это все из-за велосипеда. Сейчас мы выроем на газоне ямку, положим туда велосипед и закопаем его. Чтобы и не видеть его больше!” Рев сына тут же прервался, его твердым “Нет!” – Велосипед запал и в его душу! С того времени многое изменилось. Роль велосипеда перенял автомобиль, он утвердился на улицах городов, а в последнее время тесноте улиц ещё и электрический самокат.

Город почти не оставил места для езды на велосипеде, разве лишь за городом. Всё же то, к чему зовёт велосипед, не позволяет ему умереть, и он снова войдет в жизнь людей от мала до велика. Как вошёл он когда-то в жизнь великих людей Льва Толстого, Альберта Эйнштейна. Константина Циолковского. Последнему он стал лошадкой, доставлявшей его из дома в гимназию и обратно домой. Многие известные люди в начале XX века покорились чарам велосипеда. “На велосипеде меня держат не гоночные рекорды, а ощущение счастья!” – признавался американец Лэнс Армстронг, семикратный победитель Тур де Франс с 1999 по 2005, еще до того, как пристрастился к допингу. “Ничто не сравнится с удовольствием от прогулки на велосипеде!” – восклицал президент США Джон Кеннеди. А какие чары несёт в себе горный велосипед! Раскрыл ли кто его лучше, чем MacAskill? Лента The Ridge о Danny в YouTube зачаровывают!


79. ИЗ ПЕПЛА ПОЖАРОВ И РАЗРУШЕНИЙ

В чем разница между противником и врагом? Противник может иметь честь и достоинства, чего враг лишен начисто. Противником был Врангель, покидая Крым, он приказал не взрывать и не сжигать склады оставляемого им провианта, вагоны неиспользованных материалов. Хоть Россия и отвергла его, он оставил всё это на пользу людям. Вермахт же, отступая, разрушал всё, что горело и взрывалось, оставляя выжженную пустыню и руины городов, вермахт был враг. 20 декабря 1941 Гитлер наставлял своих генералов: “Земля, что оставляют наши войска, нужно передать противнику ни к чему не годной. Каждый населенный пункт нужно сжечь и разрушить, чтоб противнику не было, где пристать”. Лишь в местах поспешного бегства вермахта могла остаться не сожженная деревня, не взорванный мост, и не в руинах город.

Глядя на останки Сталинграда и Севастополя, Молотов сказал: ни одного пленного немца не отпустим в Германию, пока не восстановят города. Журнал «Архивы Украины» 25 января 2012 поместил секретный приказ Гитлера ноября 1943, найденный у убитого немецкого офицера: “Получить помощь от украинского населения в борьбе с большевизмом мы не можем. Даже их полиция саботирует. Приказываю, при отходе уничтожать боеспособных мужчин, кто уклонился от эвакуации, используя перед тем их живую силу для целей войны!” Это ли не геноцид?

Вермахт сопровождала экономическая служба Восток генерала Штопфа из команды Геринга. В Таганроге с металлургического завода эта служба сняла новый трубопрокатный стан; а в Донбассе и Запорожье – сталелитейные и коксовые заводы. В Германию с занятых вермахтом земель шло зерно, скот и рабочие руки, из музеев Геринг пополнял свою личную коллекцию искусств. Под конец войны Запад недопонимал, почему Советы так упорно отстаивали себе крупные репарации. Заводы Опель и Цейс отчасти возместили разрушенную и перемещенную в Германию металлургию Донбасса и Кривого Рога. Англия, Франция и Америка не претерпели таких жутких опустошений, как страна Советов. Германия опустошила 2 млн квадратных километров советской земли, где воевали 3/4 сил вермахта. После войны Германии надлежало прикрыть выжженные ею земли частью того, что имела сама.

С началом XX века в мире воцарились вожди Франко, Ататюрк, Муссолини, Гитлер. Они опирались на вооруженные силы своих партий и не щадили жизнь своих граждан. Стиснув аристократию, её смягчающую роль, они вызвали крутое падение нравов. Россия не исключение – Ленин, Троцкий, Сталин. В жуткие дни октября – ноября 1941 и в лютые зимние морозы НКВД заслал в сёла, занятые вермахтом под Москвой, группу комсомольцев с Зоей Космодемьянской. С какой целью? – Сжигать дома селян, чтобы немцам не было, где укрыться! Подумал ли кто о наших селянах? Где им укрыться? В этом была слабость и отчаяние, последний напряг сил, чтоб выстоять перед врагом. Итог былого зазнайства: бить врага на его территории, при разгильдяйстве советской жизни с 1917 против организованной силы немцев! Космодемьянскую все ж побудил к этому враг и беды её Отечества, а Гитлер сам выбрал войну и её опустошительный характер. Под конец войны Сталин уже не щадил разгильдяев, сплотил тыл и армию, сделал их организованной силой, и победа не заставила себя ждать.

В 1944 ещё шла война, а в освобожденной Ленинградской области возрождалась хозяйственная жизнь. Восстановили ж.-д. мост через реку Лугу и железную дорогу, расчистили и выправили автодороги. Открылись школы и клубы, где крутили киноленты с фронта и трофейные фильмы для души. Для подачи электричества с Волховской ГЭС в поселки по берегам реки Луги привезли ошкуренные белые столбы из свежей сосны, пропитанные смолой у комля. Их скинули на должном расстоянии один от другого и предложили жителям самим поставить эти столбы для подвески проводов. В каждой семье нашлась лопата, а кого-то ещё и багор. Под столбы подростки вырыли ямы, подняли баграми верхний конец столба, и комель сам скользнул в яму. Кто-то держал баграми стоймя столб, а другие, сдавив камнями его комель в яме, засыпали её грунтом и трамбовали. Непривычные к такому делу люди быстро нашли слаженные действия! Работу выполнили, и вдоль улиц парадно встали светлые столбы. На грузовике прибыли электрики с оснасткой и проводами. Натянув на ноги когти – башмаки с железным полукольцом и шипом, врезавшимся в столб, электрик со сверлом и сумкой с изоляторами, обхватив себя и столб широким поясом, поднялся на столб. Сверлил его на высоте и вкрутил в него белые фаянсовые изоляторы. Другой электрик делал то же по соседству. Отрезав от бухты провод, они подвесили его на изоляторах, подвели к дому и соединили с внутренней проводкой в доме. Через пару дней в домах засияло электричество.

Вступив в войну с Советами, Гитлер надеялся дойти до Волги и подчинить себе промышленность занятых им территорий. Увеличив так свои силы, он видел, как ему покорится Британия, которая упрямо не признавая своё поражение. Он прошел до Волги, и вот, donnerwetter! Где та промышленность, что должна была перейти в его руки? Её нет! Ушла на Восток? Обманули! А мог бы знать, как в 1930-е годы заводы Америки строили, демонтировали и морем перемещали в страну Советов вместе со стенами. Сталинградский тракторный не один такой, что переместился по морю и за 6 месяцев был собран на новом месте. На ж.-д. платформах заводы двигать ещё проще. Харьковский танковый на Урал, сельхозмаш из Ростова на Дону в Ташкент. Челябинский тракторный и домны Магнитки далеки, как на другой планете. Автозаводы Москвы и Нижнего, завод комбайнов в Саратове Гитлер только бомбил, но не овладел.

Порушенное войной хозяйство возродилось до уровня 1940 года лишь к 1951 в течение 4-ой пятилетки 1946-1950 годов. Быстро, но 10 лет вырвано из развития страны. Заводы, перемещённые на Восток, сразу пускали в работу свои станки ещё до возведения стен. Со временем прежние их места после войны заняли их филиалы и новые производства. Война не остановила процесс обретения и развития новой техники. Страна отстроила все порушенные города. Погорельцам сёл на корню отпускала стройматериалы, и в остальном сельские мужики справлялись сами. Уходя от колхозного рабства, селяне старались строить себе новые дома в рабочих поселках и пригородах, где налог на личное хозяйство был невелик и семьи охотно держали там коз, кур, поросят. Многие сожженные сёла после войны не отстроились и ушли в небытие. Инвалиды войны оседали в райцентрах, надеясь на помощь государства. Брались за всё, подшивали и чинили обувь. Кого война оставила без ног, перемещались с грохотом на досках с блоками подшипников вместо колёс. В неурожайные 1945-1946 годы карточки на продукты питания и ходовой товар сохраняли до декабря 1947. В среднем на 12% снизились цены 16 декабря 1947 и еще раз 10 апреля 1948, скрасив бедствия людей. Снижение цен вошло в систему на каждый год в марте-апреле до 1954. Памятным стал 1950-й, хлеб подешевел на 26%, мясо на 24%, сливочное масло на 30%, ВВП страны вырос на 161% относительно 1940-го.

К 1948 сёла получили 67 тысяч тракторов, и приняли 15-летний план преобразования природы. Полезащитные полосы в Поволжье, на северном Кавказе, в Кубани и на Дону против суховеев с Юго-Востока достигли общей длины 5300 км. Заложены леса заняли 6 млн га. Урожайность зерновых выросла на 20-30%, овощей на 50-75%, кормовых трав на 199-200%. Число студентов в 1940-50 годах выросло на 50%, число НИИ на 40%. Высокая должность не спасала от наказаний. В 1946-м осуждены 9551 руководящих работников. “На надуманных должностях укрывались рвачи и дармоеды”. Заняв высокую должность, думай, будет ли с тебя польза! – /К. Романенко: Последние годы жизни Сталина/

До принятия Конвенции по авторскому праву страна брала все полезное там, где находила, копируя нужные образцы и позволяя другим копировать свои. Авторам платили по мере их пользы, как Джону Стейнбеку. Экология нововведений отставала. В Ленинградской области по болотам прошлись мощным плугом, пробив глубокие рвы для сброса воды. Снег весной бурно тает и вода, не оседая в болотах, по этим рвам стала быстро скатываться к реке и уноситься в море. В разгар лета воды в болотах для подпитки рек и ручьёв остаётся мало. Меньше стало комаров, мошки, ягод в лесу, рыбы в реках и ласточек над рекой. Мелкая вода остановила судоходство по реке Луге, ранее многоводной. Сброс в реки и ручьи загрязненных вод промышленных и военных предприятий загубил рыбное богатство. Малые речки, где ранее водились ценная рыба форель и хариус, загрязнены или усохли. Иных уж нет! Чистых рек осталось совсем немного в основном на безлюдье востока и севера области. Запоздало явились экологи с их защитой природы!

В речке Рыбинке раньше в обилии водились форель и хариус. Сначала плотина мельницы перекрыла поток реки и ход рыбы на нерест. Достаточный запас рыбы в самой этой речке отчасти сохранял её рыбное богатство. Но понадобился высокопрочный бетон, и всё рыбное богатство пустили в отход. В истоках этой реки военные начали мыть песок для выработки прочного бетона, и речка превратилась в мертвый поток, желтый от удаляемой с песка пыли. Со временем остановилась промывка песка, и вода в течение десятка лет стала очищаться, медленно, очень медленно теряя свою желтизну. Сколько десятилетий пройдёт прежде, чем в речки и ручьи вернётся их прежняя жизнь? Ценную рыбу придётся заселить в них снова. Возможно ли это? Чернецкий ручей, где дети ранее, подпрудив его, руками ловили щук, ныне почти высох и исчез на местности. К лету от речек и ручьев мало что остается. Не щадим мы природу! Облагородив её в одном, теряем в другом! Река Луга забыла о судоходстве, обмелела и загрязнена. Ранее через чистую полноводную реку людей переправлял перевозчик, а позже посреди обмелевшей реки уже ставили старую баржу, набрасывали к ней и поверх неё трапы и доски и люди по ним переходили с одного берега на другой.

Наличие промпредприятий давало сёлам статус рабочего поселка, более высокий, чем у других сёл. Жители рабочих поселков те же пролетарии. Производство заводов ширилось, и для работы на них наряду с местными стали привлекать приезжих, поселяя их сначала в общежитиях, и тем, кто оседал, давали квартиры. Возле заводов, кирпичного и ЖБК, выросли рабочие городки, заселенные приезжими. Они не строили себе дома, и получали квартиры от завода бесплатно. Отработав на заводе должные часы, они отдавались беспечной жизни и пьянству. Чем могли они заняться в четырех стенах своей городской квартиры? Без тяги к земле или иному делу? Терялась пытливость ума и уменье рук. Всё новому фабричному люду трын-трава, ноль внимания к детям, неопрятно одетым и прилюдно сквернословящим. Около многоквартирных домов из бетонных панелей блоков и кирпича выросли горы мусора. Советские фабричные люди – были совсем не те мастеровые, что в давние времена заселяли необжитые земли, где была руда, уголь, рыба, лес, лён, зерно. Там издавна возникали рудники, шахты, заводы, лесопереработка и фабрики. В южных хлебных областях на даровой энергии ветра или воды строились мельницы.

Прежний мастеровой люд оседал там, где его ждал промысел. Он строил себе дом, огораживал участок земли, и отчасти сам производил себе пищу. Отчего работящий мастеровой люд не повторился в советское время? – Земля отошла государству, и не все понимают, как простому люду несносно обходить чиновников и просить у этих новых господ кусок земли. Они отпустят ему за деньги, но не там и не ту, что ему нужно. В прошлом большую часть того, что ему нужно, человек брал у земли, сам выбирая место для дома. В советское время он стал рабом завода и иждивенцем во всем остальном. Диктатор Сталин сохранил прежний размер садового участка 15 соток для рабочей семьи. Капитальные дома на них, как и в дореволюционных селах, органично вписывались в окружающую среду. Сталин сохранил эту вековую традицию: получай рабочая семья 15 соток, строй и выращивай на них, что знаешь и хочешь.  Сломал эту традицию рядившийся под демократа Никита Хрущев, урезав участки для рабочей семьи до 6 соток.

Хрущев запретил держать на личном участке птицу и скот, и строить на нём домик с печкой. Разрешил лишь скворечник – дощатый шалашик 25-и квадратных метров без печки. Поселки таких скворечников впритык один к другому, обезобразили страну. Сядешь в поезд, и замельтешат в окне эти безобразные скворечники, свидетели скупости власти и бедности людей. Много их даже в курортной зоне меж Петербургом и Петергофом. Землей овладел Кощей. В стране пустуют обширнейшие пространства, и в скупости отпускаемой людям земли светит жесткая деспотия власти! Сельские поселения, где нет промпредприятий, объединялись в колхозы, и жизнь там не в радость. На трудодень платили 1 руб., изредка 2 руб., а налог за свою избу 20 руб. в год. Обязательная страховка от пожара 10 рублей. За личный участок в 0,5 га налог 100 руб. в год, за поросенка налог 15 руб., за корову 30 рублей, либо сдать за неё государству 100 литров молока и 5 кг мяса. Тетушка хотела отказаться от коровы, продать или зарезать, но власть запрещала.

Её колхозное рабство не помешало её мужу по демобилизации жить с ней в колхозе, а работать в лесничестве. Армия давала такую возможность. Всё ж, когда мы, поселковские, возвращались из средней школы домой, дети из колхозов при случае портили нам одежду, обстреливая нас свежими куриными яйцами, чего мы позволить себе не могли. Колхоз мог продать эти яйца на колхозном рынке по свободным ценам, где не шерстила милиция, и налог не взимался. Колхоз мог развернуть молочные фермы, птицефабрики и свинокомплексы. Но раскулачивания и грабежи селян отучили от инициативы. Зачем трудиться, если всё, что создашь, сразу отберёт государство через колхоз или налог? Грабежами и расстрелами советская власть произвела искусственный отбор селян без инициативы, и десятки лет колхозного рабства закрепили эту их безынициативность. Иные спорят, не было колхозного рабства. – Разберемся. Колхознику не давали паспорт, ни иной документ для устройства на другую работу или уехать к новому месту жительства. Это ли свобода? Без паспорта не купишь проездной билет и вне места жительства тебя ждал арест.

С Запада постоянная угроза атомной войны, тема летних пересудов дачников. При всех трудностях жизни для молодых виделась перспектива лучшего. Ежегодные снижения цен на продукты и товары подкрепляли её. В 1948 тысячи зэков со специальностью строитель были освобождены из лагерей, чтобы закончить свой срок, строя в Москве высотки, средь них МГУ на Ленинских горах. Сергей Лебедев конструировал ЭСМ, электронные счетные машины, для атомной промышленности, а Сергей Королев ракеты Р-5, наращивая дальность. В феврале 1953 Сталин утвердил план работ по межконтинентальной баллистической ракете, а 28 мая 1953 Маленков подписал план создания конкретной МБР Р-7. В 1955-1957 годы строят стартовый комплекс Байконур, а 4 октября 1957 вплоть до 4 мая 1958 уже кружил вокруг Земли первый искусственный спутник. Коснулись и нравственности, с 1934 каралось мужеложство, пока 1991-й год не узаконил его как норму. В 1943 девочки в школе утратили шарм, и Сталин ввёл раздельное их обучение в крупных городах, длившееся до 1954. Ныне девочки иной раз такие оторвы, бьют небойких мальчиков и те, подрастая, не берут их в жены. Чтобы девочки совсем не омужичились, не придется ли их снова в школе обучать раздельно?


80. КОРОТКАЯ ЖИЗНЬ МАМЫ

Она умерла в 48 лет, не дотянув до 50. Родилась в Санкт-Петербурге в семье работника почтамта, училась в женской гимназии, где учениц готовили в жены молодым буржуа. В конце 1917, когда в голодном и холодном Петрограде, нечем стало кормить семью, её матушка собрала 3-х своих детей и мужа и увезла в село, где когда-то родилась. Дешево купили себе там дом, корову, лошадь. Сея и сажая, семья накормила себя, а где обучать детей? В селе лишь 4 класса земской школы. Младшим детям деревня пришлась в радость: река, поля, луга, лес, не шаркает городской транспорт, привольная жизнь не в тесноте домов. А старшая Лена попала в среду неокультуренной сельской молодежи. Нет там ни пения под фортепьяно, ни танцев с молодыми буржуа. Матушка сосватала ей парня из хуторян, кто много взял от природы. По будням деловой, а по праздникам баянист на танцах и посиделках. Плохо ли – хорошо ли, молодых поженили, и началась у Лены хуторская жизнь. Темная от торфа кислая лесная земля не обещала достатка. Её муж после многих перипетий оставил землепашество и стал строителем. Лена родила ему 3-х сыновей и управлялась с ними по дому.

В 1933 году Германия в руках Гитлера готовилась к большой войне. В 1939 Гитлер перешел границу Польши, а в 1941 и границу нашего отечества. Фронт неудержимо приближался. Немцы вот-вот будут здесь и по слухам расстреливают всех мужчин. Не к добру видел их приход отец и сельские мужики, кто по возрасту не попал в первый военный призыв. Под утро я проснулся от приглушенных голосов мамы и отца. По отдельным словам, которые доносились из кухни, я понял: немцы близко и отец уходит. Что уходил он надолго, я тогда не понимал и остался в постели. Близкий прорыва немцев, и мужики села Ситенка собрались и пешком пошли на Восток, удаляясь от наступавшего с Запада фронта. Пассажирский транспорт не работал. Мужики пересекли Ленинградскую область и двигались по Новгородчине, когда моторизованные немецкие части, наступая клиньями, обошли их. Дальше идти было некуда, впереди, куда они шли, тоже были немцы. Остановились в малой новгородской деревушке. Немцы прочесывали сёла, оказавшиеся в их тылу, забирали и увозили всех пришельцев. Слухи доходили мгновенно, и селяне видели в наших мужиках обреченных. Губительная гражданская война превратила Россию в страну вдов, и вдовы нашлись, как помочь злополучным мужикам, они взяли их в свои дома и объявили мужьями.

До войны мама вела хозяйство в доме. Под конец июля 1941 военные мобилизовали её и других женщин на возведение рубежа обороны перед городом Луга и вдоль одноименной реки. Здесь на подступах к Ленинграду работало всё население Ленинграда и области, не призванное в армию, почти сплошь женщины. Несколько дней подряд они под контролем военных рыли там противотанковые рвы и ночевали там же на месте, без отпуска домой. Что пришлось пережить тем, у кого дома без присмотра остались некормленые дети!

На 3 недели этот рубеж задержал продвижение немцев, кончилось как раньше окружением, немцы обошли его, но замкнуть в котел не успели . В рабочих посёлках на берегах реки Луги, где мы жили, немцы появились не сразу. Мама каждое утро уходила в дальнюю деревню к бабушке помогать ей по хозяйству, там постоянно жил её старший сын Евгений, а со временем и средний Георгий. Я оставался в доме один. Бабушка держала корову, Евгений косил траву, всей семьей сушили сено и заготовляли дрова. Сколько дел лежит на тех, кто живёт в селе! Лишь беззаботные дачники жизнь в селе видят как сладкий отдых. С приходом немцы расклеили листки: за каждого убитого немецкого солдата расстрел 10-х заложников, а за убитого офицера 20, и подтвердили это расстрелом 10 заложников 17 августа 1941-го в Пскове за убитого немецкого солдата. Кто в первую очередь попадал в заложники? – Подростки, не отягченные семьей. Они не стали ждать, ушли в леса, вырыли там себе землянки, подрывали немецкий транспорт, разрушали ж.-д. пути и линии связи.

В разгар партизанского движения немцы внесли маму и других местных женщин в списки, предупредили от саботажа, и под конвоем возили их чинить порванную проводную связь и разобранные ж.-д. пути. В феврале 1944-го Красная армия выдавила немцев из Ленинградской области. Весной при сходе снега оголились тела красноармейцев, павших в долине реки Луга. Всех местных женщин власть призвала захоронить их в братских могилах. Похороны длились весну и лето. Когда вскрылась река, тела павших всё ещё плыли по ней, их вылавливали и хоронили. Летом запах выдавал останки павших в укрытых местах. К ним выходили, сгребали совковыми лопатами на носилки, выносили и хоронили. Павших было великое множество, хоронили их долго, очень долго. Цепь братских могил вытянулась по левому коренному берегу реки Луги.

После мама уже вольнонаемной строила в поселке Толмачево новую среднюю школу, куда в 11 лет я пошёл в свой 5-й класс. Затем она работала на благоустройстве улиц и дорог этого посёлка. Прокладывая водосток под дорогой, пересекавшей овраг, её бригада для протяжки трубы подрыла края оврага и насыпь дороги. Мама работала на дне оврага, крутые стенки его вдруг рухнули и похоронили её заживо. Бригада бросилась откапывать, но ближе к её телу, лопаты отложили и землю над нею снимали руками. Ушло время. Когда маму откопали, ей с рудом вернули дыхание. Ближайшим поездом отправили в Ленинград в институт Боткина. Об этом я узнал от брата Георгия. Он уже обдумал, как мы будем жить без мамы, он где-то прочел: нужны веники. Цена на них позволяла купить хлеб. Ветки мы возили из лесу на санках, вытягивая их из низких мест на пару как 2 лошадки. Дома брат подбирал ветки, стягивал их лыком и подрубал выступавшие из общей массы. Для стяжки веток он соорудил станок, и работа ускорилась.

Тут мы столкнулись с бедой, которой раньше не знали. Вши! Они стали нас заедать, и мы не знали, что делать. Дуст помогал мало. Мама имела какие-то секреты против этого зла и, когда вернулась, сразу применила это своё секретное оружие. Она прокипятила всё бельё, обложила полынью или какой-то иной травой, и вши исчезли также нежданно, как появились. Беда прошла, и о ней не вспоминали.

В институте Боткина маму подлечили, но здоровье к ней в полной мере не вернулось. По возвращению домой с ней случались обмороки. Первый такой обморок, когда она вдруг тяжело рухнула на пол очень нас напугал. С воплем “Мама!” брат бросился к ней проверять дыхание и пульс. После обморока она медленно, очень медленно приходила в себя. Работать она уже не могла, разве лишь со временем кастеляншей летом в пионерлагере. Прежняя пластичность чувств и движений к ней уже не вернулась, часть нервных клеточек она утратила навсегда. Пенсии по инвалидности ей не назначили и мы расширили посадки картофеля и овощей, вскопав участок за домом. Мама всю жизнь отбирала и откладывала особо вкусные клубни для будущих посадок. Весной поселок наполняли дачники, они селились у соседей и в нашем доме, и чередой тянулись к нам, чтобы за 10 рублей купить большую бадью картошки, которая им полюбилась. Дачники оставляли нам деньги на жизнь. Реже покупали козье молоко, курицу, зеленый лук, морковь, петрушку, тмин, сельдерей, иной раз ягоды клубничку или смородину.

В мой первый год учебы в вузе, моего отца вызвал к себе в Подмосковье его старший брат Иван. Получив земельный участок в Лобне, он строил там себе дом по завету предков в два этажа, нижний этаж – из камня, а верхний теплый из дерева. Дядя Иван в прошлом авиатор, имея деньги, покупал стройматериалы и желал платить отцу за работу. Часть денег он пересылал мне в Ленинград в адрес вуза, где я учился. Какой ужас охватил меня, когда я позже случайно узнал, что мама за это время через суд взыскала с отца на меня алименты! Семейное право у нас – палка против мужчин, жены брали её, желая побить мужа.

В летние студенческие каникулы, навестив маму, я накосил сена. Вместе с нею мы высушили его, и старший брат взялся его подвезти, но когда он приехал за ним на машине, на том месте сена не было, его украли. Дети выросли и помогали матери, но беда пришла с другой стороны. С критикой Сталина оживились воры, жалуясь, что сажали их без вины. Об алиментах я узнал случайно с большим опозданием и готов был провалиться сквозь землю! Что мог подумать отец? Не о моем ли сговоре с ней! Не было у меня повода сказать ей, что отец пересылал мне деньги в адрес вуза, и я чувствовал свою вину, что не предупредил её. Суд даже не известил меня об иске, я жил отдельно в общежитии вуза и от мамы денег не получал. Деньги, что пересылал мне дядя Иван, я принимал как лишние, они смущали меня. С нуждами своими я уже справлялся сам, репетируя отстающих студентов и школьников. Пока мама работала и общалась с людьми, таких коварств в ней не наблюдалось, они проснулись в ней, когда она замкнулась в своём гордом одиночестве. Терзаемая тем, что муж якобы пренебрег ею, она низвергла на него это последнее зло.

Гимназия, где училась мама, готовила девочек в жены молодым буржуа, а в селе, куда из голодного Петрограда вывезли её родители, таких не водилось. Были лишь неокультуренные деревенские парни. Бабушка сосватала ей лучшего из них, и она родила ему троих сыновей. Но что-то было в ней самой, что не сулило ей счастья. Хоть и случилось бы ей выйти замуж за молодого буржуа, без чувства снисхождения она пошла бы войной и на него. Попал ли он случайно не в ту компанию или непозволительно взглянул на некую даму, и чувства мамочки закрутили бы её, закружили и зациклили так, что и жизнь ей не мила и видеть его не может. Хорошо, если б перед этим успела родить, а то ждала бы её судьба Кармен, полная тайн и обмана, – вестник несчастья.

Люди в целом отвергают вздорную любовь и тянутся к любви в согласии и заботах, где родятся дети, а любовь Кармен бесплодна, ничего не родит. Война усугубила несчастье мамы тем, что занесла мужа на Новгородчину, где он, гадкий деревенский мужик, избегая немецкого концлагеря, осел в доме деревенской вдовы. Мама не отвела это на грязь войны и негодовала, будто этим он сам пренебрег ею. Несчастную жизнь мамочка выбрала себе сама, отвергнув мужа. Что стоило бы сказать ей и другим женщинам, несчастным в одиночестве? – Это несчастье в вас самих. Не чувствуя любви к ближнему, вы сами выбираете одиночество. Любовь живёт в нас самих, мы черпаем её из души и одариваем других.

Я был студент второго курса, когда ко мне приехал мой старший брат Евгений и просил поехать с ним, мол, маме плохо. Маме часто бывало плохо, а со временем ей становилось лучше. Мы к этому привыкли, и я не понимал, почему на этот раз брат настаивал, чтоб я пропустил занятия в вузе и поехал с ним. Чувствуя неладное я согласился. Уже в поезде, который быстро нес нас к нашему дому, брат достал из пакета, что все время держал в руке, бутылку водки, открыл и предложил выпить, чем снова удивил меня. После этого раскрылся и сказал: мама умерла. Как мало счастья выпало на её долю! Не приняв мужа, полного доброты и заботы, чтобы жить в счастье, она отвергла его, когда он под конец войны вернулся в свой дом, к семье, в своё гнездо. Как-то мама поведала мне 5-хлетнему несмышленышу, как много лет назад в их село приезжал юноша, кого приняла душой. При его отъезде она провожала его к реке и в лодке на другой берег до станции. Он обещал приехать, но не сбылось. Не отлетела ли её первая любовь вместе с ним.

В мире полно мужчин, готовых беречь и любить вас, женщин, часто заносчивых: этот стар, другой слишком молод, а тот росточком не вышел. Мерите вы мужчин как обувь на ноги. Вознеслись, и нет снисхождения. В вас лишь то, чем природа наделила, и не развили вы в себе того, в чем природа обошла, – воспитания чувств. Гегель назвал союз мужа и жены договором, где каждая сторона отдает свое тело избраннику. Не сухо ли? Не определить ли семейный союз как допуск к сладостям бытия, какой природа дарит мужу и жене в соитии и рождении детей?

Жизнь менялась, к труду мужчин на производстве после войны подключились женщины. Десятки лет спустя случилась такая история. Жарким июльским днем молодые муж и жена на кухне готовили завтрак. Под распахнутым настежь окном шла молодая почтальонша, по виду сельская девица, ещё не нашедшая себя в городе: “Как вкусно пахнет!” Муж: “Заходите, вместе позавтракаем!” После завтрака, когда гостья ушла, жена пошла в пике: “Зачем пригласил?” – “Как было не пригласить? Она же голодная! Мог ли я иначе ответить на её слова, как вкусно пахнет? Не пригласить не мог!” Остановиться жена не могла, ни через день, ни через месяц. Девицу больше не видели, она доставила не полную пенсию пенсионерке, и её уволили. А семейная жизнь молодых пошла в разнос и кончилась разводом. Не пробудился ли в жене атавизм? Как у львиц, отгоняющих от прайда чужих представительниц своего вида?

В женскую фигуру вписана доисторическая забота древней матери о новорожденном. Видел ли кто, как шимпанзе кормит детёныша? О чем говорят наблюдения? – О сходном размещении молочных желез по телу приматов и других обезьян. Высасывая жир из сальных мешочков, детёныши стимулировали разрастание их в молочную железу, что в переходном виде сохранилось у хомячков. О прошлом человека мы узнаём не только по их костным останкам. Грудь женщины выдает, как ещё до появления homo sapiens наша древняя мама опекала своих новорожденных. Держала его в руках, согревая своим дыханием и телом. Молочная железа сформировалась в том месте её тела, куда в течение поколений миллионы лет припадали новорожденные, утоляя голод из сальных мешочков, формируя этим молочную железу.

Милые дамы, сама природа крепко привязала вас к детям, но по вам тоскует и взрослый человечек, кого вы избрали себе в спутники. Не забывайте и его! Чтоб он не зачах, не захирел, не очерствел, не одичал, и бог знает, чтобы с ним ещё не случилось. Приняв его заботу, не забывайте ответить ему тем же. Гневливость женщин не знает границ! Теряется человечность. Мужчины в этом далеко уступают. За кем числятся самые изуверские истязания? Кто запросил блюдо с головой Иоанна Крестителя? Россия гендерно щадит женщин, не передаёт суду присяжных их дела, где по закону грозит им ВМН – высшая мера наказания.

“На свете счастья нет, но есть покой и воля. Давно завидная мечтается мне доля – давно, усталый раб, замыслил я побег в обитель дальнюю трудов и чистых нег”. Так Пушкин в 1834 оберегал покой своей жены Натальи Николаевны. Он отказался от эксцессов холостой жизни, склоняясь к труду и семейным радостям. Что мог ждать от неё поэт? Касаний её рук и тела? Ему и этого было достаточно. Мог ли он надеяться на отклик её души? В день дуэли 8 февраля 1837 следы их повозок пересеклись на Дворцовой площади, но сердце её не ёкнуло. Спустя столетие душевный отклик, подарила ему другая женщина – поэт Марина Цветаева. А ныне Наталья Николаевна Гончарова, девичья фамилия жены Пушкина, пишет ему стихи, восполняя ту личную привязанность, какую он не познал при жизни.


81. БОРЬБА ЗА ВОЛХОВСКУЮ ГЭС

Ленинград и область электричеством питала Волховская ГЭС. В октябре 1941 немцы вплотную подошли к Волхову, агрегаты ГЭС демонтировали и поездом отправили в Ташкент. Их сопровождал прародитель ГЭС Генриха Графтио. К 8 ноября 1941 немцы взяли город Тихвин, прервав прямую ж.-д. связь Ленинграда с Москвой. В Ленинграде кончился уголь, и тепловые электростанции ТЭС перевели на торф и дрова, чего во Всеволожском районе достаточно. Авиация немцев искала и бомбила ТЭС с воздуха, разрушила станцию в Колпино, есть фото её развалин. На энергию возник острый дефицит. В декабре 1941 в Ленинграде замер электротранспорт, отключили освещение, водопровод и канализацию. Всем ли ясно, что это значило для города миллионника?

Черным стал день 25 января 1942, работала только одна турбина ТЭС № 1, выдав в день 70 кВт*часов. Энергию отпускали лишь службам фронта, в госпитали, хлебозаводу и Смольному. Немецкие пилоты засекали ТЭС по скоплению возле них торфа и дров. В целях маскировки к лету торф засеяли быстро растущей травой, и кладницы дров, видимые с воздуха по теням от них, покрыли зелеными полотнами. С воздуха теперь виделись лишь зеленые лужайки и холмики. Перевод ТЭС на торф и дрова улучшил энергоснабжение города. С 31 марта 1942 пошли грузовые трамваи, а с 15 апреля ещё 6 пассажирских линий.

Тихвин немцы не удержали. Ровно через месяц 8 декабря 1941 Волховский фронт Кирилла Мерецкова очистил от них Тихвин и надежно удерживал его. Промышленный Ленинград остро нуждался в энергии и представитель ГКО, госкомитета обороны, Алексей Косыгин 27 декабря 1941 предложил вернуть агрегаты ГЭС на место и возобновить её работу. На завод «Севкабель», стоявший без крыши, которую снесло бомбой, заказали бронированный кабель, и к августу 1942-го 100 км кабеля были готовы. Несколько ниток его проложили по дну Ладожского озера, и 23 сентября 1942 энергия Волховской ГЭС снова пошла в блокадный Ленинград. Городские семьи могли теперь на 2 часа в сутки включить лампочку не выше 40 Вт. Ещё раньше по дну Ладоги проложили 30 км трубопровода, и с 20 июня 1942 по нему в осажденный Ленинград качали жидкое топливо: бензин, керосин, солярку. Ушли на фронт мужчины, работники станции. Их заменили дети 14 – 15 лет и к 1944 мощность ГЭС подняли до 64 МВт. В войну все выживали, как могли, детский труд порой преобладал. Мой брат, мальчик 10 лет, изловчился так ловить рыбу, что в военные годы кормил ею семью. Получив паспорт в 16 лет, я тут же стал работать и после не оставлял себе времени на отдых. Таковы были дети войны, они рано втянулись в труд и не видели свою жизнь иначе. Студенты после войны, чтобы жить прирабатывали. Трудовые книжки им, временным рабочим, не выдавались и их рабочий  стаж не учитывался.

Проект ГЭС на Волхове выдвинул в числе других в 1902 году инженер Генрих Графтио. Река Волхов – капризная. Заторы льда весной не раз меняли её обычное течение с юга на север на обратное. Появлялись новые гидротурбины, и Графтио, используя их, улучшал свой проект. Германские банки и акционеры тепловых электростанций, к началу XX века скупили землю на порогах Волхова и не позволяли строить ГЭС на своей земле. Шла Первая мировая война, фронту требовались снаряды, а заводам оборонки энергия. Император Николай II-ой выделил 32 млн рублей для возведения ГЭС на реке Вуоксе. 2 марта 1917 Николай оставил власть и тут Финляндия предъявила свои права на Вуоксу. В июле 1917 Временное правительство Керенского суммы, выделенные ГЭС на Вуоксе, перевело на Волхов, куда пробили дорогу и возвели 3 склада. Гражданская война тормозила возведение ГЭС тогда, как рабочий Петроград постоянно нуждался в энергии.

В январе 1918 Ленин запросил материалы по Волховстрою и выделил 17 млн рублей для найма рабочих, возведения бараков и квартир для служащих. Главным инженером стройки назначил профессора военно-инженерной академии генерала Кривошеева Григория. Инфляция съедала деньги, и стройка замирала. В январе 1919 строились механические мастерские и кессоны, и к концу года средства увеличили до 25 млн рублей. Оживилась ЧК и 5 ноября 1919 арестовала Кривошеева. Выпустили его по ходатайству Красного Креста в начале 1920. В этот год приняли план электрификации России, Графтио назвал его кратко ГОЭЛРО, что было принято Лениным.

Работа оживилась и к 1 мая 1920 на стройке ГЭС трудились 1052 рабочих, построили 89 зданий. К 1 января 1921 все средства, выделенные на реку Свирь, перевели Волховстрою. Испытав камеры ЧК в 1920, Кривошеев с семьей в 1921 бежал из России через Финляндию. Роль главного инженера перешла Графтио. Стройка тронулась, а 11 марта 1921 новая напасть, ЧК арестовала Графтио и всё руководство Волховстроя. Ненадолго. Дело дошло до Ленина и по его просьбе 21 марта 1921-го ЧК освободила Графтио как крупного специалиста, но сезон этого года для Волховстроя был потерян. Совет Труда и обороны 16 сентября 1921-го назвал Волховстрой объектом первой очереди, выделив 5000 усиленных продовольственных пайков. В декабре 1921-го Графтио заказал в Швеции 4 гидроагрегата по 7,355 МВт каждый. Нот к лету 1922 стройка снова прервалась, пайки остались, а фонд зарплаты уменьшили на 60%. Общую смету Волховстроя ВЦИК утвердил лишь 24 января 1923 на сумму 31,4 млн рублей, из них 7,1 млн рублей золотом. Эту ГЭС включили в общий план восстановления разрушенного энергохозяйства страны к 1926 году, 10 лет Россия залечивала раны гражданской войны. Завод Электросила изготовил для Волховской ГЭС 4 гидроагрегата по 7,5 МВт и первый её ток пошёл в Ленинград 5 декабря 1926, уже по кончине Ленина. Агрегаты Волховской ГЭС, шведские и завода «Электросила», работали многие десятилетия. Над ГЭС взмыл вверх памятник. И кому же? – Не тем, кто отдал ей свой талант, знания инженера и подвижнический труд.

Калинин и Киров 19 октября 1927 торжественно открыли стройку новой ГЭС мощностью 96 МВт на реке Свирь. Там были свои трудности, под плотиной ни скал, ни иной плотной породы, лишь пески и глина. Опора под станцию строилась руками зэков под началом уже испытанного главного инженера Графтио. Эта ГЭС вошла в строй 15 сентября 1936-го. Волховская и Свирская ГЭС – лишь две ласточки, что выпорхнули из рук инженера Графтио. К началу войны 1941 они достигли мощности 66 и 96 МВт. “Качество, – говорил Графтио, – должно иметь только один сорт – первый. ГЭС обязаны стоять незыблемо, как египетские пирамиды”. Сталин ценил труд ученых и инженеров, воплощавших знания в жизнь. Генрих Гафтио и другие авторы флагманов гидроэнергетики Волховской и Свирской ГЭС 29 марта 1932-го, минуя промежуточные ступени, избираются в члены Академии по Отделению математических и естественных наук. “Я писал свои труды бетоном и железом”, – определил свой труд Графтио.

Две ГЭС на реках Волхов и Свирь – предтечи более мощных на Днепре, Волге, и в Сибири. Три ГЭС на Ангаре даруют мощность от 3-х до 4,5 МВт и две на Енисее мощности свыше 6 МВт каждая. Особый вопрос, кому даруют, народу или олигархам? Олигархи, прилипнув к тому, что построили наши советские предки, отцы и деды, пишут себе непристойно высокие зарплаты. Алексей Миллер свыше 60 млн рублей в месяц как шеф госкорпорации Газпром с установившимся производством. Он купец, продает добротный природный газ и из ряда вон плохой товар входящих в его холдинг предприятий, например, производящих газовые плиты. По всем признакам эти плиты несравнимо хуже советских, тульских. Долой анонимных халтурщиков! Кто ответит за ужасный дизайн газовой плиты Дарина? За утечку газа отчасти ниже горелки. Если на ней что-то потечет через край, то пачкается вся плита! Вместо тьмы ненужных деталей тугой регулятор подачи газа решил бы вопрос безопасности в случае появления у плиты несмышленых детей. В холдинге возникают проблемы. Как без них? Их решает большой штат ученых и инженеров. Миллер дирижирует, стоя на их самонесущей подушке, и за это ему неприлично высокая плата. Кто назначает? – Такие же, как он, олигархи.


82. ПРИСЛУЖНИКИ ИЛИ ПОДВИЖНИКИ?

Против кого Ленин вёл свою классовую борьбу? – Против буржуа и их прислужников? В прислужники попал весь культурный образованный слой, Суворов и Кутузов. Стоило ли ему бороться против инженера Генриха Графтио, выпускника Санкт-Петербургского института путей сообщения, кто строил железные дороги и совершил для страны много других полезных дел? Горные и другие трудные участки пути усиливал электротягой, для чего возвёл малые ГЭС «Белый уголь» на 740 КВт на реке Подкумок в 1903 и ещё одну ГЭС на Малой Иматре в 1905. В 1907 году он создал проект и пустил в Петербурге первый электрический трамвай. Возвёл для него тепловую ТЭС и проложил первые 2 км трамвайной линии от Адмиралтейства до Большого проспекта на Васильевском острове. 29 сентября 1907 он по праву главного инженера сам пожелал вести свой первый трамвай. Опоздал к открытию, и повел трамвай по второму кругу. После проложил 2 новые линии и общую  протяженность Петербургского трамвая довёл до 100 км.

Электрификация несла неоспоримую пользу стране и народу. Её продвигали все носители власти, император Николай II-й, Временное правительство Александра Керенского и Совнарком Владимира Ленина. Воплощал же её подвижнический труд знатоков дела, инженеры Генрих Графтио, Александр Винтер – выпускник политехнического института в Петербурге, и другие знатоки дела. Не все мирились с арестами и опасностью быть расстрелянным в ЧК, детищем Ленина. Первый главный инженер Волховстроя генерал Григорий Кривошеев в 1918 после ареста 5 ноября 1919 и отсидки в ЧК, освобожденный усилиями Красного креста, опасаясь всесилия ленинского ЧК, в 1921 бежал из страны Советов в Финляндию. Роль главного инженера Волховстроя перенял Генрих Графтио, профессор Электротехнического института в Петрограде.

По смерти Ленина в средине 1920-х электростанции возводились наперегонки. В одно время с Волховской ГЭС строилась Шатурская ТЭС, один из первенцев ТЭС на торфе, мощность которой росла от 12 до 32 МВт. В мае 1922 Ленин заболел, а в конце этого года отошел от активной деятельности. Александр Винтер 23 сентября 1925 ввёл в строй первый и 13 ноября второй агрегат Шатурской ТЭС. По ЛЭП длиною 130 км энергия Шатуры пошла в Москву. Пару лет Винтер управлял этой станцией, а затем соблазнился стройкой новой ГЭС на Днепре. Молодые энергетики обновили более ранний проект профессора Ивана Александрова и вместо 13 агрегатов по 30 МВт Александр Винтер заказал американской фирме General Electric для Днепрогэса 9 гидрогенераторов по 60 МВт, и первый ток Днепрогэса пришёл в Днепровский промышленный узел к 1 мая 1932.

Чем обязан столь быстрый прогресс? С 1913 готовили инженеров энергетиков в России 25 вузов. Обучение ставилось на широкую ногу, за теоретическим курсом шла многолетняя практика. Генрих Графтио, выпускник Санкт-Петербургского института путей сообщения, свыше 3-х лет практиковался в Европе и США на ГЭС и электрических железных дорогах. На протяжённых речках в 1913-м стояли уже тысячи малых ГЭС, и ещё больше на горных речках у рудников. В 1917-м общая мощность ГЭС в России достигала 19 МВт. Крупнейшая, на 1,2 МВт, Гиндукушская ГЭС на реке Мургаб в Туркмении действует поныне. Первая с 1898 по нефтедобыче Россия с её 2 млрд кВт*часов в 1913 в год вошла в четверку крупнейших производителей электроэнергии после США, Германии и Британии с их 26,3; 8 и 2,5 млрд кВт*час. В 1914-м общая мощность всех электростанций России достигла 150 МВт.

С 1912-го русские члены АО Сименса строили крупные районные электростанции. В лесу возвели поселок и тепловую ТЭС мощности 9 МВт, первую на торфе. Ныне там город Электрогорск. 12 марта 1914 эта ТЭС дала первый ток, и по ЛЭП длиною 75 км направила его на освещение Москвы. Немцы и русские жили одним общим гражданским обществом. Нет! Политики втянули их в войну! Первая мировая война остановила развитие России, а ленинский октябрь 1917-го и губительная гражданская война откинули страну назад. Вернуть экономику к уровню начала 1917-го смогли лишь 10 лет спустя, в 1926-м. Главная фигура революционного безвременья 1917-го – Ленин. Каким он был, как закрутил историю и к чему вёл страну, предрёк Морис Палеолог, посол Франции в Петрограде.

Из дневника Палеолога за 18 и 21 апреля 1917: “Приезд Ленина – самое опасное явление в русской революции, …он собрал вокруг себя и под своим начальством всех сумасбродов революции и стал опасным вождем… Утопист и фанатик, пророк и метафизик, не знающий границ возможного, без чувства справедливости и жалости, жестокий и коварный, безумно гордый, Ленин ставил на службу своему мессианству смелую и холодную волю, необыкновенную силу убеждения и уменье повелевать… Он проповедует, что у пролетариата нет отечества, и от всей души желает поражения русской армии. Когда против его химер выступает действительность, у него на это великолепный ответ: ‘Тем хуже для действительности’. Напрасный труд доказывать ему, если русская армия будет уничтожена, Россия станет добычей в когтях немецкого победителя, который вдоволь поиздевается над ней и, насытившись, оставит её в конвульсиях анархии”.

Как точно предрёк Палеолог судьбу России! Большевики слали на фронт газету агитку «Окопная правда», обучая солдат, как остановить войну: штык в землю и конец войне. Это учеба была тем успешной, что и Германия издавала на русском языке для русских солдат газеты «Русский вестник» и «Товарищ», той же направленности. «Окопная правда» соблазняла, как крестьяне в деревне делят помещичью землю, а Петрограде идёт запись в Красную гвардию, где довольствие на порядок выше, чем в окопах. После такой пропаганды русские солдаты в условиях перемирия оставляли линию фронта. Одни шли в свои деревни пустить красного петуха помещику и поделить его землю, другие в Петроград на запись в Красную гвардию. По опустевшей линии русского фронта гуляли немецкие солдаты и офицеры, заклинивая на случай артиллерийские орудия. Переговоры о мире с Германией большевики начали 29 ноября 1917 и после перерыва продолжили ещё с 10 декабря 1917. В ответ на новый более жесткий немецкий ультиматум Троцкий оставил переговоры и предписал Ставке демобилизовать армию, о чем Главком прапорщик Николай Крыленко 29 января (11 февраля) 1918 издал приказ.


83. РЕВОЛЮЦИЯ ЦЕНОЙ КАПИТУЛЯЦИИ

Ни мира, ни войны с Россией не устроило Германию, и 31 января (13 февраля) 1918 она напомнила, что 18 февраля 1918 в 12:00 конец перемирия. С этой даты началось наступление немцев «Фаустшлаг» по всей линии фронта. 19 февраля немцы взяли Минск, 20 Полоцк, 21 Речицу и Оршу. Главу морских сил Павла Дыбенко, кто 6 января 1918 по совету Ленина разогнал Учредилку, теперь с 1 тысячью матросов отправили в Ямбург остановить немцев. Он встретил их и бежал до Гатчины.

Начальник штаба Восточного фронта немцев генерал-майор Макс Гофман писал: “Мне ещё не пришлось видеть такой нелепой войны на поездах и автомобилях. Сажаем на поезд горстку пехоты с пулемётами и пушкой и едем до следующей станции. Берем вокзал, арестовываем большевиков и едем дальше”. Так немцы прошли сотни километров прежде, чем большевики спохватились и объявили набор добровольцев. К 23 февраля 1918 в 10 часов Германия передала новый более тяжелый ультиматум. От России отторгалась территория 780 тысяч квадратных километров, Украина, Белоруссия, Прибалтика, Финляндия. Россия обязана была распустить армию, очистить военно-морские базы и разоружить флот. Ответу на ультиматум немцы отвели 48 часов. Это означало безоговорочную капитуляцию! Ленин 23 февраля 1918 в 10:30 на заседание ЦК партии большевиков добился принятия ультиматума и через радиостанцию в Детском селе известил об этом Берлин. Это не остановило наступление немцев и «Известия» 23 февраля публикует воззвание: “Социалистическое отечество в опасности!” Началась запись добровольцев в Красную армию. В 3:00 ночи 24 февраля ВЦИК утвердил условия ультиматума. 24 февраля 40 немецких мотоциклистов заняли Нарву, а 28 февраля 200 немецких солдат, прибыв поездом, заняли Псков, попав под взрыв пироксилинового склада. Оборона рушилась, это был результат ленинской пропаганды по разложению российской армии. Полная капитуляция его страны и её разграбление! В «Правде» 25 февраля 1918 Ленин пишет: “В советской республике армии нет!”

Как точно предсказал этот итог посол Франции в Петрограде Морис Палеолог. Не снёс предстоящего поражения своей страны генерал-майор штаба российской армии Владимир Скалон, потомок великого Леонарда Эйлера. Он застрелился в первый же день переговоров о мире 29 ноября 1917. Оружейный салют ему отдала германская сторона и выставила возле его тела почетный караул. Немцам была не чужда воинская честь, и был понятен им его поступок. Они на день отложили переговоры, нашли и прислали на отпевание православного священника.

Договор по новому ультиматуму, как безоговорочную капитуляцию, от лица Совнаркома подписал в Брест-Литовске 3 марта 1918 Григорий Сокольников (Гирш Бриллиант). А в Берлине 27 августе 1918 её секретно дополнили финансовым соглашением о выплате Россией контрибуции 6 млрд золотых марок и 500 млн рублей убытка, понесённого Германией в ходе русской революции. Стоило это России 2150,538 тонн чистого золота. Одна марка содержала 0,358425 грамм Au, и рубль 0,774234 грамм Au. День защитника отечества 23 февраля Россия выбрала с юмором – день принятия немецкого ультиматума и признания своей капитуляции. Это не в обиду нашим будущим друзьям немцам. Спустя десятилетия ещё раз капитулировали Горбачев и Ельцин. Не умея править страной, они отдали её под управление США, номинально сохранив за собой власть и получив на прокорм народа куриные ножки с армейских складов США. Все поверили, России конец, а её народ, нет, не поверил!

Ленин 25 июня 1918 обсуждал в Совнаркоме ноту германского посла графа Мирбаха о трудностях для немецких вкладчиков вернуть депозиты в российских банках. Совнарком решил снять все препятствия по выдаче немцам вкладов и ценностей. А 4 июля 1918 Ленин комиссару станции Орша Даниле Иващенко телеграфировал: “Благодарю за пропуск 36 вагонов зерна в Германию: для наших бедствующих пленных.” Верил ли Данила Иващенко, что это зерно для пленных или не верил? Он подчинился Ленину.

Автор «Катехизиса революционера» и организатор «Народной расправы» Сергей Нечаев вёл в Москве в районе Петровской академии земледелия революционный кружок. С какой присказкой? – Буржуи взяли всё у трудового народа, живут во дворцах. Мы прогоним буржуев, и сами будем жить во дворцах. Но вот беда, студент Иван Иванов задаёт вопросы. Хватит ли всем рабочим мест во дворцах? – Явно не хватит. И кто тогда будет жить во дворцах, не вожди ли революции? Этот студент мешал как Сергею Нечаеву, ведущему кружок, так и тем слушателям, кто уже предвкушал, как приятно им будет жить во дворце. Нечаев призвал расклеить листовки в поддержку митингующих студентов Московского университета. Иванов снова встрял: не приведёт ли это к закрытию академии. Утром 21 ноября 1869 слушатели кружка вызвали Иванова в грот на территории Петровского парка раскопать якобы зарытый там печатный станок. Там в укрытом от людей месте они выразили Иванову свой гнев и заткнули его зловредную глотку. Полиция раскрыла убийство, подельников схватили. А где их мэтр? – Нашли в Швейцарии. Цель революционера – вызвать в людях соблазн к перемене власти и на её место выдвинуть себя. Если попытка сорвётся, главное, чтоб не схватили, подельников придется оставить. Нечаеву не повезло, дело убийства студента Иванова послали в Швейцарию и просили выдать преступника, и там его не стали удерживать. Нечаев провёл свои последние 10 лет в Петропавловке и умер там 21 ноября (3 декабря) 1882 году.


84. “БОМБА, НОЖ, КАСТЕТ”

В октябре 1905 в брошюре «Задачи отрядов революционной армии» Ленин призывал запасаться оружием, формируя отряды бойцов, убивая полицейских и жандармов. /Ленин ПСС т.11, С.343/. Для молодёжи это так интересно! Отчасти она отозвалась на его призыв. Но был и государственный человек министр МВД с 26 апреля 1906, а с 8 июля и глава правительства Петр Столыпин, каравший за убийства повешением. С 8 июля по 5 сентября 1911 он своею властью, как должно, защищал жизнь и имущество граждан. Иначе, она не власть! За убийства в годы революции 1905-1907 годов Петр Столыпин вешал тех, кого заставали на месте преступления. Но где мэтр, звавший к оружию и убийствам? – В декабре 1907 два финских крестьянина тайком провели Ленина по льду Финского залива из Петербурга в Финляндию. Оттуда через Швецию и Германию он перебрался в Швейцарию. Ныне к ленинским «Задачам отрядов» социальные сети пристроили удобные сервисы для пересылок их в очаги новых цветных революций.

Каковы же его задачи отрядов? Вот они: “Отряды должны вооружаться сами, кто чем может (ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога, веревка или веревочная лестница, лопата для стройки баррикад, пироксилиновая шашка, колючая проволока, гвозди против кавалерии и пр. и т. д.). Ни в коем случае не ждать со стороны, сверху, извне, помощи, добывать всё самим. Отряды должны составляться по возможности из близко живущих или регулярно встречающихся людей (лучше и то и другое, ибо регулярные встречи могут быть прерваны восстанием). Задача их – наладить дело так, чтобы в самые критические минуты, при самых неожиданных условиях можно было оказаться вместе. Каждый отряд должен заранее выработать приемы и способы совместного действия: знаки на окнах и т. п., чтобы легче найти друг друга; условные крики или свистки, чтобы в толпе опознать товарища; условные знаки на случай встречи ночью и т. д. и т. д. Всякий энергичный человек с 2–3 товарищами сумеет разработать целый ряд таких правил и приемов, которые надо составить, разучить, поупражняться в их применении. Не забывать, что 99 % за то, что события застанут врасплох и соединяться придётся при страшно трудных условиях.

Даже без оружия отряды могут сыграть серьезнейшую роль: 1) руководя толпой; 2) нападая при удобном случае на городового, случайно отбившегося казака (случай в Москве) и т. д. и отнимая оружие; 3) спасая арестованных или раненых, когда полиции очень немного; 4) забираясь на верх домов, в верхние этажи и т. д. и осыпая войско камнями, обливая кипятком и т. д. При энергии организованный, сплоченный отряд – громадная сила. Ни в каком случае не отказываться и не откладывать образования отряда под предлогом отсутствия оружия. … Решительность, натиск – 3/4 успеха… Практические работы должно начать немедленно как подготовительные, так и военные операции. К подготовительным относится добывание всякого оружия и всяких снарядов, подыскание удобно расположенных квартир для уличной битвы (удобных для борьбы сверху, для складов бомб или камней и т. д. или кислот для обливания полицейских и т. д. и т. д., а также удобных для помещения штаба, для сбора сведений, для укрывательства преследуемых, помещения раненых и т. д.). К подготовительным работам относятся немедленные распознавательные, разведочные работы: узнавать планы тюрем, участков, министерств и пр., узнавать распределение работы в казенных учреждениях, в банках и т, д., условия охраны их, стараться заводить такие связи, которые бы могли принести пользу (служащий в полиции, в банке, в суде, в тюрьме, на почте, телеграфе и т. д.), узнавать склады оружия, все оружейные магазины города и т. д. Работы тут масса и притом такой работы, в которой громадную пользу может принести всякий, даже совершенно не способный к уличной борьбе, даже совсем слабые люди, женщины, подростки, старики и проч. Надо сплачивать теперь же в отряды непременно всех, кто хочет участвовать в деле восстания, ибо нет и быть не может человека, кто при желании работать не принес бы громадной пользы и при отсутствии оружия, и при личной неспособности к борьбе…”

Кто это пишет? Философ, мыслитель, мудрый учитель или боевик? То, к чему звал Ленин, со временем подорвало и его собственную страну. Первым это понял Сталин и в канун войны с Германией прополол ленинскую гвардию. Ленинская брошюра «Задачи отрядов» ныне через интернет доступна десятку социальных сетей для поджога цветных революций. К ней приложены удобные сервисы. Как легко ныне через социальные сети взбаламутить мир! Такая литература множилась и имела успех в Грузии, Украине, Киргизии, Армении. Сирия и Беларусь едва устояли, им помогла Россия. Собственным интернетом защитил себя Китай. А Россия медлит? «Письма издалека» и «Апрельские тезисы» Ленина газеты рабочих Петрограда не печатали, они увидели в них призыв к новой гражданской войне. Страна ещё не вышла из войны германской, и вот тебе ещё одна война, гражданская? Нашлись деньги, Письма издалека и Апрельские тезисы напечатали, и те молодые, кому было весело с Лениным в 1905-1907 годах, кто не засветился, и кого не повесил Столыпин, снова примкнули к Ленину ради утех революции.


85. ЧТО ХРАНИЛОСЬ В АРХИВЕ МИД ГЕРМАНИИ?

Большевики превратили Ленина в святого провидца. Его имидж берегла охранная армия, а реалии его жизни строго секретились. Сомнение в его святости влекло негодование ярых его сторонников, и на голову усомнившихся падал карающий меч советского правосудия. Золотой запас страны и прибавочный продукт Ленин с 1919 отдал Коминтерну, коммунистическому интернационалу. На эти деньги коминтерновская молодежь несла миру благую весть коммунизма. На деле же родился пшик, Европа уже вжилась в социализм – синоним справедливости: сколько сработал, столько и получи. Коммунистической уравниловки Европа чуждалась. Средь незрелой молодёжи страны Советов появились самозванцы и самозванки. Получив поддержку в социальных сетях, они видят себя вождями и требуют передать им власть, как избранным. Без знаний, умений, без опыта управления, на деньги недоброжелателей отечества. Они уверены в собственной значимости. В нечто подобное ранее вовлёкся и Ленин. Что мешает заглянуть в архив МИД Германии времён Первой мировой? В 1045 прямо перед капитуляцией Германии его укрыли в пещерах Гарца. Часть этого архива включил в свою книгу Збинек Земан: Germany and the Revolution in Russia 1915-1918. London Oxford press 1958. Вот документы из этого архива:

Посол Германии в Копенгагене Брокдорф-Ранцау телеграммой 21 декабря 1915 рейхсканцлеру: “По оценке д-ра Гельфанда для полной организации революции в России требуется около 20 миллионов рублей” ( , документ № 7). 23 января 1916 посол продолжает: “Д-р Гельфанд вернулся из Стокгольма… и сообщил, что переданная ему сумма в 1 миллион рублей срочно отправлена в Петербург и употреблена по назначению” (Земан, документ № 11).

По наблюдениям полиции 27 декабря 1916-го Ленин посетил посольство Германии в Берне и оставался там до 29 декабря. Помощник главы МИД Германии Буше 2 апреля 1917 телеграммой германскому послу в Берне Ромбергу: “Желательно, русских революционеров перевезти через Германию как можно скорее”. (Земан, док-т № 24).

12 апреля 1917 Ленин (ПСС, т. 29, с. 354-355) тревожно писал из Петрограда в Стокгольм Ганецкому и Радеку: “Дорогие друзья! До сих пор ничего, ровно ничего: ни писем, ни пакетов, ни денег от вас не получили”. Штейнвакс, агент германской разведки, 21 апреля 1917 телеграммой в МИД Германии из Стокгольма: “приезд Ленина в Россию успешен. Он работает совершенно так, как хотелось” (Земан, док-т № 51).

Кюльман, глава МИД Германии, писал 29 сентября 1917 в ставку кайзера об успехах немецкой политической работы в России. “Наша работа дала осязаемые результаты. Без нашей непрерывной поддержки движение большевиков не достигло бы такого размера и влияния, какое имеет теперь. Всё говорит, что это движение будет расти” (Земан, док-т №71). Он же 9 ноября 1917 писал главе Минфина: “Имею честь просить Ваше Превосходительство отпустить сумму 15 млн марок в распоряжение МИД для политической пропаганды в России” (док-т № 75).

Германский посол в Стокгольме Люциус телеграммой 8 ноября 1917 в МИД Германии: “Прошу прислать 2 миллиона из сумм военного займа для известной цели” (Земан, док-т № 72). Посол Германии в Стокгольме Люциус 15 декабря 1917 телеграммой в свой МИД: “Воровский допускает, что отказ Германии от помощи Советам может привести к падению их власти”. (Земан, док-т № 106).

Граф Мирбах, посол Германии в Москве, писал 30 апреля 1918 канцлеру: “Власть большевиков в Москве держится главным образом на латышских батальонах и большом числе автомобилей, реквизированных правительством, которые носятся постоянно по городу и доставляют солдат, куда нужно” (Земан, док-т 120). Граф Мирбах 13 мая 1918 телеграфом канцлеру: “в наших интересах продолжить снабжение большевиков минимумом необходимых средств в поддержку их власти” (Земан, док-т № 124). 18 мая 1918 статс-секретарь Кюльман телеграфом Мирбаху: “Пожалуйста, тратьте большие суммы, ибо в наших интересах, чтобы большевики удержали власть” (Земан, док-т № 129).

Граф Мирбах телеграммой 3 июня 1918 в МИД Германии: “Ввиду сильной конкуренции со стороны Антанты необходимы 3 млн марок в месяц” (Земан, док-т № 131). Глава МИД Германии Кюльман 8 июня 1918 главе Минфина: “Граф Мирбах донес, что ему нужно теперь 3 млн марок в месяц для расходов на этот предмет. Однако в случае изменения политической ситуации может понадобиться сумма в два раза большая. Фонд, что мы имели до сих пор в своем распоряжении, весь истрачен. Необходимо, чтобы секретарь имперского казначейства предоставил нам новый фонд. Этот фонд должен быть не менее 40 млн марок” (Земан, док-т № 133). Глава Минфина Германии Редерн сообщил 11 июня 1918 главе МИД Германии о своем согласии ассигновать 40 млн марок на указанный предмет (Земан, док-т № 135).

Не ясно ль теперь, что ленинский Октябрь 1917 – оплаченная недругами России красная цветная революция. Ленин преследовал свои цели, которые во многом совпадали с интересами Германии. Британия давали деньги Льву Троцкому на подрыв кораблей Балтфлота, чтоб не попали к немцам, а командующий Балтфлотом наморси Щастный не выделил матросов, готовых взрывать и топить свои корабли. За этот его саботаж в потоплении кораблей Троцкий 22 июня 1918 расстрелял Щастного, кому интересы страны виделись иначе. Сохранив Балтфлот в труднейших условиях из Ревеля на виду германского флота, желавшего их получить, и из скованного мартовским льдом Гельсингфорса Щастный вывел в Кронштадт 236 кораблей Балтфлота для защиты Петрограда.

Сходные события творились и на Черном море. В начале июня 1918 командующий Черноморским флотом вице-адмирал Михаил Саблин получил приказ Москвы: “По безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)”. Саблин выехал в Москву понять, какие военные авторитеты доказали Ленину безвыходность положения и побудили его топить свои корабли. За промедление исполнить приказ в Москве его арестовали. Освободили его моряки и помогли бежать в Британию. Оттуда он вернулся служить Югу России. Геополитические интересы отечества блекли в кричащих нуждах низов и в понимании вождей Октября. Лев Троцкий прилаживался к интересам Британии, а Ленин к интересам Германии. Ленин увидел общую цель его революции и Германии сломить Россию. Под завесой Германии Ленин получил политическую власть и сохранил её за собой.


86. “НА ШТЫКАХ ПОНЕСЕМ СЧАСТЬЕ И МИР”

Это слова приказа № 1423 Михаила Тухачевского после того, как Троцкий и Ленин, одержимые мировой революцией, нацелили его взять Варшаву. Восстание спартаковцев в Берлине 5–12 января 1919 вызвало эйфорию среди большевиков, они узрели в нем вспышку мировой революции. И где? – В центре Европы! Большевики тотчас бросились бы на помощь мировой революции, но на пути лежала Польша. Спартаковцев – немецких ленинцев, не поддержанных массами, немцы легко и быстро подавили, а тоска большевиков по мировой революции осталась. К тому же Польша озорничала, 9 августа 1919 взяла Минск, 6 мая 1920 с согласия Петлюры вошла в Киев и уже примерялась к Одессе, желая видеть себя “от моря и до моря”.

Красная армия освободила Киев и продолжила наступление. Забеспокоилась Антанта, 11 июля 1920 глава МИД Британия лорд Керзон предложил Москве и Польше перемирие и границу между ними по этническому расселению поляков (линия Керзона). Антанта снабжала Польшу оружием, в числе её военных советников в Польше был будущий президент Франции Шарль де Голь. Южная часть Польши близ Львова, где поляки не составляли большинства, выпала за линию Керзона, и население конфликтовало с поляками. Сталин предлагал усилить Юго-Западный фронт, наступавший на Львов. Сталин в ЦК РКПб высказался не наступать на Варшаву, пробуждая польский патриотизм и фактически воюя с Антантой. Не склонив Ленина и Троцкого принять предложение Керзона, Раздосадованный Сталин запросился в отпуск и в отставку от военных дел. Не дожидаясь пленума ЦК РКПб, он 12 июля 1920 выехал в Харьков в штаб своего Юго-Западного фронта как его член Реввоенсовета. Как и ожидалось, 16 июля 1920 пленум ЦК, поддержал Ленина и Троцкого, горевших страстью нести мировую революцию на Запад. “На развалинах шляхетской Польши мы заключим мир с польскими рабочими и крестьянами!” – вещал Троцкий и предлагал “нанести удар на Варшаву, захватить Польшу, установить в ней Советскую власть и дальше – помочь пролетариату Германии”. Того же придерживался и Ленин, ради мировой революции безжалостный к своему народу. Владимир Савичев приводит такие слова Ленина: “Россия, хорошая вязанка хвороста для пожара мировой революции”. Савичев В.: Польша против России / Неизвестная война XX века, ruskline.ru/analitika/2014/02/24/polsha_protiv_rossii.

Командующий Западным фронтом Тухачевский готовился к броску на Варшаву по решению Центра и 2 июля 1920 издал приказ № 1423: “Бойцы рабочей революции! Устремите свои взоры на Запад. На Западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад! К решительным битвам, к громозвучным победам! Стройтесь в боевые колонны! Пробил час наступления. На Вильну, Минск, Варшаву – марш!” Этот приказ звучит пародийно, но он отвечал той одержимости мировой революцией, какой горели тогда Троцкий и Ленин. Наступление армий Тухачевского началось успешно, он занял ряд городов Белоруссии. 11 июля вошел в Минск, из Смоленска перенес туда свой штаб и задержался там вдали от своих армий. Разведданные в его штаб непоправимо запаздывали, связь с армиями прерывалась, а Москва торопила. Главком Сергей Каменев приказал взять Варшаву не позже 12 августа. В Белостоке ждал отправки в Варшаву Временный революционный комитет Польши – новое её правительство Юлиана Мархлевского и Феликса Дзержинского, которое при взятии Варшавы брало на себя всю полноту власти в Польше.

В польской армии, наоборот, связь работала отлично, профессора университетов, привлеченные к делам армии, быстро расшифровывали перехват радиодонесений по фронту Тухачевского, и маршал Пилсудский заранее знал о предстоящих операциях противника. Тухачевский нацелил Западный фронт на охват Варшавы с севера, ему помогала союзная Литва. Его запоздалые приказы в Юго-западный фронт не позволили Александру Егорову соединиться с Западным фронтом. Крупными силами Пилсудский 16 августа прорвал левый фланг Западного фронта Тухачевского, вошел в его тыл и методично крошил одну его дивизию за другой. Потеряв управление, армии Тухачевского потерпели под Варшавой страшный разгром. 25 тысяч его солдат погибли, 60 тысяч попали в польский плен, 45 тысяч перешли прусскую границу, и немцы их интернировали. Намерение взять Варшаву привело к тому, о чем предупреждал в ЦК Сталин и ранее писал в «Правде» – патриотизм поляков. Москва послала Тухачевскому новые войска и вернула ему 30 тысяч интернированных и возвращенных немцами. В новом бою на Немане поляки снова наголову разбили Тухачевского, пленив еще 40 тысяч его солдат.

По Рижскому мирному договору 1921 Москва дорого должна была заплатить за авантюру взять Варшаву: 30 млн золотых рублей под видом вклада польских земель в экономику Российской империи и 18 млн золотых рублей в знак возмещения Польше её утрат в ж.-д. составах (Статья 13 Договора и Приложение №4) с 60%-ной надбавкой за пониженный курс золота. Общая сумма выплат Польше превысила 48 млн золотых рублей или 37 тонн чистого золота. Из 100 тысяч пленных красноармейцев поляки вернули 65 тысяч, остальные исчезли в польских лагерях. /Белов И. В. http://www.encyclopaedia-russia.ru/article .php?id=277/


87. ВОЗВРАТ КЛАССИЧЕСКОЙ ГИМНАЗИИ

Под конец войны случились два неурожайных года 1945 и 1946. Голодающие Брянщины, собирали подаяния в Ленинградской области. На колхозных рынках инвалиды без ног, брались чинить обувь. Страна, выживая, всемерно поощряла работу артелей. Каждый мог один или с другими начать своё дело. Налог взимался лишь с больших доходов. Главам артелей не позволялось писать себе за работу больше, чем рядовым её членам. В декабре 1947 страна обменяла деньги и отказалась от карточек на продукты. Средняя зарплата была 719 рублей. Прежние деньги до 3000 рублей заменили новыми 1:1. От сумм выше 3000 и до 10000 руб. удерживалась 1/3, а от сумм выше 10000 удерживалась половина. При полной занятости и стабильных зарплатах цены на продукты и товары в невоенные годы снижались в среднем на 13,5% в год. За 6 послевоенных лет цены снизились вдвое. Прибавочный продукт путем снижения цен передался народу, минуя прилипал.

При всех этих трудностях в 1945 деревне Ситенка Ленинградской области привели в порядок шикарное здание довоенной начальной школы, и я пошел туда во второй класс. Тем временем мама работала на стройке новой 2-хэтажной средней школы в поселке Толмачево. Обе школы деревянные, но построены по высоким стандартам земских школ прошло века, потолки высокие, классы и холлы просторные. Её высоту дети однажды испытали. Казалось, что стоит мальчишке выскользнуть из окна не только первого, но и второго этажа: Мальчишки к такому озорству пристрастны. На втором этаже школы на перемене мы дети играли в пятнашки. Одного из них водящий прижал к распахнутому окну, и тот перекинулся через подоконник, завис с той стороны, оттолкнулся от стены и полетел вниз. Его примеру следовали и другие. Когда мы приземлялись, инерция нас так сильно прижимала к земле, что едва сдерживали себя, чтоб не ткнуться носом в землю. Мы почувствовали тогда, что школа – не частный дом, соскользнуть в школе из окна второго этажа – много круче, чем у себя в сельском доме с крыши.

В средней школе, где я учился, все учителя были в возрасте и не терпели небрежности. Они пользовались общим уважением, их престиж и зарплата в рабочих поселках были выше, чем у других. Строгие, подтянутые и требовательные, они умело дисциплинировали учеников, после войны не менее хулиганистых, чем дети наших мирных дней. В военном 1944-м не хватало учителей. Осенью 1941 студенты Москвы и Ленинграда массово ушли добровольцами на фронт. По нехватке оружия они, не обученные военному делу, не причинив заметного урона немцам, сложили тогда свои головы. В тот год в школы не пришли новые учителя, и их непризыв в армию в 1940-м Сталин продлил до средины 1942-го. Это при тягчайшем положении на фронте! Сталин хотел от учителей поднять культуру народа. Обучить и воспитать деятельное поколение, способное умело и умно работать и воевать.

В дореволюционной гимназии Ленин видел воспроизводство буржуазии и искал, чем заменить. Ввел социальный отбор в старшие классы и вузы непременно из рабочих, крестьян и совслужащих. Для молодежи иных слоев населения доступ в старшие классы и вузы был закрыт. Наркомпрос Анатолия Луначарского и Надежды Крупской в 1919 составил для “трудовой школы” программы обучения практическим навыкам, где все предметы изучались по ходу труда. Спустя 4 года в 1923, этот подход заменили триадой: труд, общество, природа. Такому подходу служили комплексные программы ГУСа, Государственного ученого совета. Марксизм-ленинизм Крупская отнесла к практике обучения, и как связь с жизнью пропитала им все отрасли знания. Что могло дать это бряцанье измами? Без четкого знания математики, основ наук и техники в средней школе абитуриенты в вузе встречали трудности, недопонимая лекции профессоров и с трудом осиливали учебные предметы. Слабые абитуриенты непременно из рабочих и крестьян зачислялись в вуз без экзаменов. Чтобы восполнить их знания, при вузах открылись рабфаки – рабочие факультеты. За один-два года рабфак не восполнял того, чему в школе отводилось 10 лет. Что делать вузам с рабфаковцами? Повторно излагать им школьную программу? В счёт какого времени? В 1930-х годах мировой кризис остановил заводы Европы и США. Советы задешево скупали оборудование застывших в кризисе заводов, везли его к себе вместе с квалифицированными рабочими и инженерами и ставили на новом месте. Создавалась индустрия Советов. С 1929 по 1936 Советы затратили 40 млн $ США на выкуп технологий Америки и Европы. В то время Сталин говорил: техника решает всё. На автозаводе в Нижнем Новгороде тогда работали до 800 американских инженеров и рабочих. А 4 мая 1935 Сталин перенес акцент с техники на кадры: “Самый ценный, самый решающий капитал – это люди … Кадры решают всё! … Мы могли бы 3 млрд рублей валюты, добытых путём жесточайшей экономии и истраченных на создание индустрии, обратить на импорт сырья и производство ширпотреба, но мы не имели бы ни металлургии и машиностроения, ни тракторов и автомашин, ни авиации и танков”.

Во 2-ой пятилетке, валовой продукт прирастал по 13% ежегодно, мог бы и выше. Не хватало технических специалистов. Зарубежные кадры стоили дорого и со временем уезжали. Почему бы не готовить их у себя? Но выпускники своих вузов затруднялись работать на новом зарубежном оборудовании, уступая в квалификации. Отчего так? – Прием в вузы без экзаменов непременно из рабочих, крестьян и совслужащих мешал зачислению лучших. С 1932 утвердилась 10-летняя средняя школа, в вузах впервые начались вступительные экзамены, улучшился состав и знания студентов, но не в полной мере. Выпускники вузов с трудом понимали новые технологии. На вопрос почему, ответили академики и профессора: в вузы пришли слабые абитуриенты, которые плохо знали основы наук и техники. Рабфаки не исправили положения. В 1936 году публикуется проект новой конституции, верхушка партии ропщет, она против альтернативных выборов, знает их не изберут. Сталин отменил ленинский социальный допуск в старшие классы и вузы, куда части молодежи путь был закрыт. Отныне всякий мог окончить среднюю школу и вуз, не только дети рабочих, крестьян и совслужащих. В Европе назревала большая война, Советы спешно создавали свою индустрию и всё, что этому мешало, приковывало внимание вождя, начиная с образования и науки.

Позже, в 1959-м по отмашке Хрущева Юз Алешковский помянул Сталина песней: “Товарищ Сталин, Вы большой ученый, в языкознании познавший толк…”. А Сталин работал, в 1934-м средняя школа уяснила цель обучения: основам наук и техники. Ранее, в 1930-м Сталин вернул из ссылки ученых историков Бахрушина, Тарле, Готье, иных вызволил из заключения. Издал орфографический словарь и ряд учебников. Историю большевики начинали с Ленина, и дни 7 – 8 ноября отмечались как “Дни начала Всемирной пролетарской Революции”. Гордость-то какая! Ленин и большевики – зачинатели мировой Истории! В 1936 Сталин вернул в школы и вузы предмет истории и дни 7 – 8 ноября назвал тем, чем были на самом деле, – юбилеем Октября 1917.

Каждый студент горит желанием выделиться из круга сверстников, и не всегда находит мэтров в науке, искусстве, технике, способных открыть им достойный путь. Между добром и злом в науке большой разрыв, полный псевдонаучных увлечений. Серая масса недоучек часто перехватывает материальную подпитку науки государством, получая те же деньги, что и ученые, не имея ни достойных результатов, ни способностей их достичь. Корпус периферийного вуза вдруг отвели чиновникам, готовым лавиной двинуться в науку. Порядок исполнения своих служебных обязанностей они подали как научный труд, и это сошло. Как определить, где наука и где досужие суждения? Кто отделит одно от другого? Это способна сделать лишь сама наука. Отличие в том, что наука несёт импульс развития, а досужие мысли лишь торможение и застой. Ныне чиновники в массе своей имеют ученые степени и соответствующие надбавки к зарплате, на что обратил внимание президент Владимир Путин. Чем заняты чиновники, – спрашивал он, – несут государственную службу или пишут научные труды? В 1928 Надежда Крупская на съезде комсомола обрушилась на Антона Макаренко и его реабилитацию малолетних преступников терапией труда. Его терапию она назвала эксплуатацией детей и припомнила давний его эксцесс случайного рукоприкладства.

Антону Макаренко грозил арест. Спас его Максим Горький, перевёл из колонии под Полтавой в коммуну имени Дзержинского под Харьковом. Точку в наездах Крупской на Макаренко поставило UNESCO в 1988, включив его и американца Джона Дьюи в четверку величайших педагогов мира. Чем ответила Крупская на огонь трудового энтузиазма, какой в детях беспризорниках пробуждал Макаренко? Она как чиновник избрала карьерный рост. В 1931-м она почетный член академии наук СССР и в 1937 первый доктор педагогических наук. В 1943-м, уже по её смерти, открылась АПН РСФСР, Академия педагогических наук, которая в 1966 переросла в АПН СССР. Её преемник РАО – Российская академия образования. Что подорвало советскую систему образования, чьими успехами гордилась страна? И как школьный учитель стал репетитором?

В умении искусно подать учебный материал чего больше, науки или искусства? Тем, кто это умеет, нужны журналы, чтоб делиться опытом. Ученые степени здесь не более как честь таким умельцам. В конце 1960-х годов АПН настаивала на догме единой школы, категорично отвергая уклон в специализацию. Академия наук СССР, университеты МГУ, ЛГУ и другие, напротив, допускали такие уклоны. По запросам школьников открылись школы с уклоном по математике, затем и другие, насыщая интересы пытливых школьников. На конкурсной основе в 1969 и 1970-х годах вышли учебники для таких школ и классов. АПН жесткой борьбой с элементами специальных знаний, подорвала свой авторитет и проиграла в общественном мнении. Появились сомнения по части её заслуг. В ответ пошел вал диссертаций на ученую степень кандидата педнаук. Пошла в рост армия защитников АПН. Всё как на войне!

В начале 2000-х годов ко мне, доценту Технического университета в Мурманске, пришел 9-класник лицея Володя Далматов с книжечкой ЛГУ о параболе. В лицее его курировала преподаватель математики. Умеет ли Володя программировать? – Нет. Решили, не обижая учителя лицея, сохранить ему прежнюю тему и копнуть глубже. Первая находка: касательные к параболе делятся на пропорциональные отрезки, – факт, не отмеченный в литературе, о чем ни слова ни в книжке ЛГУ, ни в Энциклопедии элементарной математики. Встал вопрос, кроме пучков Фалеса и касательных к параболе, имеются ли ещё семейства прямых, делящихся на пропорциональные отрезки? Оказалось, что нет, и теоремы Фалеса – предельный случай свойств касательных к параболе. Областное управление образования не оценило этот научный успех школьника. Департамент образования отправил в Москву на конкурс научных работ доклад по избитой теме о средних, выполненный учеником Петуховым под руководством директора 44-й гимназии, она же и председатель областной конкурсной комиссии. Работу Долматова на всероссийском конкурсе научных работ школьников дипломом первой степени оценил университет Баумана. Далматов поехал туда на свои деньги, а Петухов за счёт государства погулять, на конкурс он не явился и не выступал. В журнале «Математика в школе» не нашлось места реферату Владимира Долматова, все полосы этого журнала заняли материалы ЕГЭ.

На кафедре прикладной математики в Техническом университете я вёл занятия по современному статистическому анализу. Там в классе ко мне подошли два студента и просили дать им с научным продолжением. Умеете ли программировать? Знание Бейсика, мне показалось слабо, лучше бы СИ. Но они заверили, что современный Бейсик, впитал в себя части и СИ. Тогда ракеты самонаводились на тепловое пятно. А если пятна нет? Но есть изображение цели на фокальной плоскости. И я написал математические действия самонаведения ракеты на цель по её контуру. Студент Сережа Прибыльский, претерпел муки отладки, и перенёс их на машинный код. Когда регистрировали эту работающую программку, её отложили, взяли лишь текст, не проверяя, как работает он. Удивительно!


88. ОТ УСПЕХОВ К ДЕГРАДАЦИИ

Как, ласковое животное Хрущев старался при случае коснуться или ткнуться головой в шинель вождя, а на государственных постах кончал провалами. Не раз ставился вопрос о снятии его с должностей, но Сталин его терпел, не желая тронуть струну украинского национализма. Хрущев настаивал, что он русский, а фигурой в вышиванке и нравом был чисто казацкий старшина. В 1937 по январь 1938 Хрущев 1-ый секретарь партии в Московском регионе репрессировал всех секретарей МК и МГК. Из 146 секретарей райкомов и горкомов лишь 10 избежали репрессий. Всего в Москве и области репрессировал 55741 человек. Своим его приняла Украина. За неполный 1938 год на Украине арестовал 106119 человек, а за 2 года 1938-40 уже 167565. По оценке Молотова Хрущев подписал на Украине 54 тысячи смертных приговора ведущим лицам республики.

После войны росту экономики страны Советов помогали репарации в 4,3 млрд $, труд 2,5 млн зэков, 10 млн немецких военнопленных и 2 млн демобилизованных из армии. Помогал и золотой запас 2500 тонн золота в 1953-м и нефть второго Баку, что открыл Берия в Предуралье, алмазы на Урале и в Якутии, как и ежегодно восполняемые резервы снижения цен на продукты питания и товары для народа.

На Украине Хрущев вошел в раж и после перевода в Москву в декабре 1949 мог ли он остановиться и не завалить в Москве большого зверя? По смерти Сталина он избрал путь Герострата, скинул на Сталина все свои тяжкие грехи и принял лик борца с культом личности. Что подвигло его к этому? Герострат в 356 году д.н.э. по отсутствию таланта ради лично славы сжег храм Артемиды Эфесской. А чем мог выделиться Хрущев? Разве лишь большим скандалом. Он замел следы своего участия в репрессиях и все грехи свалил на Сталина. На Украине Хрущеву помогал Иван Серов, после занявший пост председателя КГБ СССР. Хрущев чистил архивы, большей частью сжигая их. Двор Лубянки в 1953 покрылся слоем пепла. Архив Сталина сжег без разбора прямо в кабинете вождя в старинных изразцовых печах. Жег бумаги Берии, и в них историю московских высоток и здания МГУ на Ленинских горах. Не сохранил истории отечественного ядерного оружия. Александр Лейпунский в 1931 в харьковском Физтехе расщепил ядро атома лития, следуя Резерфорду в Кавендише. С 1933 Лейпунский глава харьковского Физтеха и ядерной лаборатории в нём. Там, в 1940-м Фридрих Ланге, Виктор Маслов и Владимир Шпехель подали заявку на урановый боеприпас.

Память Молотова сохранила такую телеграмму Хрущева Сталину: “Украина вам посылает по 16–18 тысяч репрессированных ежемесячно. А Москва утверждает 2–3 тысячи. Прошу принять меры. Любящий Вас Хрущев”. Молотов добавил: “В бытность Хрущева первым секретарем Московского горкома счет его жертв исчислялся десятками тысяч”. См. Феликс Чуев: Сто сорок бесед с Молотовым. Молотов имел повод обижаться на Хрущева, но порядочность его видна в переписке с Иваном Павловым и другими лицами, которые не ладили с коммунистами. Кто-то называет письмо Хрущева Сталину фейком, отмечая, подпись “Любящий Вас” не по форме, но Хрущев так лебезил перед Сталиным, что многое у него было не по форме. Как он упрашивал он вождя, чтобы тот разрешил ему самому исправить ошибки в его статье в «Правде»! Как полз он на коленях к ногам Сталина, умоляя сохранить жизнь его сыну Леониду. Растерянный Сталин, пятясь от него, вызвал секретаря Поскребышева и личную охрану. Сын Хрущева летчик Леонид в пьяном угаре убил человека, предстоял суд. Его стразу не отставили, и после очередного воздушного боя он приземлился за линией фронта на стороне немцев. Там его перехватила контрразведка и вместе с документами переслала в Москву. Как сына члена ЦК, его дело разбирал эта высшая инстанция. Его вину признали все члены ЦК, мог ли Сталин отменить этот приговор?

Управление страной дело сложное, не стоит ли сначала вникнуть и разобраться, как управляли ранее? В 1952 кандидат в президенты США от демократов Эдлай Стивенсон дал прогноз: При сохранении темпов роста сталинская экономика к 1970-му в 3 – 4 раза превзойдёт США. Мудро поступили в Китае, где Дэн Сяопин. сменив Мао Цзедуна, не обрушился на его ошибки, а спланировал движение Китая в будущее. Власть лучше характеризует не пропаганда, а успехи принятых ею решений. Не пеняя на ошибки прошлого, она ей лучше делом. Не имея иных достоинств, Хрущев выпятил себя лишь тем, что вылил на Сталина гнев разоблачений, вызвав недоумение друзей своей страны и на радость её врагов.

Побуждая коллективы к коммунистическому труду, Хрущев урезал участки земли, отпускаемые рабочим под личные огороды и сады. Ранее Сталин выделял семьям на эту цель по 15 соток, он определил по 6, и запретил строить на них дачи для летнего отдыха. Разрешил лишь скворечники – летние дощатые домики без печки. По его запрету цены на овощи и фрукты пошли вверх. Его одержимость коммунизмом и непонимание, что людям нужно, сказались и в столице. Москвичам на улице Шверника он построили 2 высотки “коммунистического быта” с квартирами без кухонь. Жильцы этих домов целиком передавались общепиту. Москвичи осмотрели их и отказались в них селиться. Эти 2 дома стояли пустые до того, как их взял под общежития МГУ.

С 1936 по 1953 обучение в школах и вузах упорядочилось, средняя школа обучала основам наук, а высшая специализировалась по видам наук и техники. С 1954 Никита Хрущев решился на слом этого стабильно работавшего процесса, внедряя в него “связь с жизнью” по следам Ленина 1920-х годов. Основы наук в средней школе Хрущев потеснил уроками труда по домоводству, огородничеству, столярному и слесарному делу. В 1955 эти его нововведения сказались в вузах провальными сессиями целых потоков. Золото и серебро в медалях выпускникам школ Хрущев сменил на дешевый томпак и мельхиор. При нём росла зарплата рабочих, кто мог за себя постоять, а зарплата учителей и ученых оставалась прежней, их положение ухудшилось. До 1953 в рабочих поселках учителя составляли культурную и образованную элиту и получали одну из самых высоких зарплат. Спустя 4 года их зарплата стала самой маленькой.

Как-то в зале научной библиотеки на углу Невского и Садовой в Ленинграде я подошел стойке выдачи книг. У барьера никого, а в глубине книжных хранилищ за стеллажами возбужденные голоса работников библиотеки. Когда к стойке вышла библиотекарь, я спросил, случилось ли что. Оказалось, что ранее библиотека восполняла пробелы в научной литературе, что образовались во время войны и по другим причинам. Сталин требовал от советской науки высочайшего уровня и поддерживал этот уровень. Вся научная литература, где бы в мире ни издавалась, поступала в центральные библиотеки Москвы, Ленинграда, Свердловска, Киева и других крупных городов. Библиотеки списываясь с библиотеками США и университетами и Европы, нет ли у них лишнего экземпляра, чтобы заполнить пробел. Если не было экземпляра, заказывали его светокопию. Оплату гарантировал золотой запас страны. Хрущев снял эту гарантию, и зарубежная научная и техническая литература стала поступать лишь от случая к случаю в порядке обмена на отечественную, большей частью пропаганду коммунизма. Прервалась связь отечественной науки с миром. Страна по-прежнему гордилась успехами в космосе, вооружениях, технологиях. Только это были не плоды Хрущева, а более раннего сталинского периода. Отныне страна жила прошлым. Замена колхозов совхозами и строительство жилья требовали денег. Хрущев экономил, урезал расходы на образование и науку, что окупалось быстрым ростом экономики. Занизил СНИПы, строительные нормы и правила. Народ тешился, за 10 лет бурных дел он не закончил 2 дела: не до конца опустил потолок на пол и не соединил в одной трубе водопровод и канализацию.

В прошлом встретив неодобрение, Хрущев мигом изменял самому себе, настраивая себя на мнение старшего. Чувствовал ли он вес своего мнение, если так легко отказывался от него? Так было с его статьей в «Правде» от 4 марта 1951 «О строительстве и благоустройстве колхозов». Уже через 2 дня 6 марта он жалко взывал к вождю: “Я решил просить Вас разрешить мне самому исправить ошибку. Я готов выступить в печати и раскритиковать свою статью”. Он топтал самого себя! Не отступая от своих намерений и не понимая их последствий! Овладев властью, провел эти намерения в жизнь. Умел своей приниженностью вызвать жалость к себе в тех, в ком нуждался, и они продвигали его. Сначала в Донбассе он нашел такой подход к Лазарю Кагановичу.

После Пленумов Хрущев иной раз, увеселяя окружение Сталина, плясал гопака. Начинал он как троцкист, в кругу вождя переменился, не усвоив то разумное и полезное, что было в Сталине. По Уставу сельхозартели 1932 года “задача партии состоит в том, чтобы у каждого колхозника была своя корова, мелкий скот и птица”. Устав с.-х. артели 1935 сохранил право крестьянина иметь в личном хозяйстве огород от 0,25 до 0,5 га, а в иных регионах и до 1 га. От одной до 3-х коров, от 2-х до 3-х свиноматок, от 20 до 30 овец и коз. До 20 ульев и любое число птицы и кролей. См. И. Е. Зеленин: Сталин и личное хозяйство колхозников.

Переехав в Москву, Каганович потянул за собой Хрущева и помог ему зачислиться в Промышленную академию. Общественный климат в стране определяло не правительство, а компартия, запретив иные взгляды и печать. Печатные машинки не допускались в частные руки, а служебные строго берегли от самиздата. В стране Советов партия всем управляла, всё проверяла и стояла выше всех прочих структур. Позже Хрущев воздал Кагановичу должное тем, что исключил его из партии. В Промакадемии Хрущев возглавил партком, сместив его прежнее руководство. Свою партработу в академии Хрущев обсуждал с учащейся академии Надеждой Аллилуевой, женой Сталина. Через неё стал вхож в семью вождя, что быстро двинуло его по ступеням власти. Фото Хрущева на Х съезде ВЛКСМ уловило момент, когда он смотрит на Сталина завистливым взглядом Иуды. В январе 1931 Хрущев секретарь Бауманского райкома, затем райкома Красной Пресни, более значимого и, наконец, Московского горкома и обкома партии. По смерти Сталина Хрущев ославил его грязью. 25 июня 1953 уверял Берию в дружбе, а следующим днём 26 июня послал своих боевиков на штурм его дома.

В Москве и области партия была в руках 1-го секретаря обкома Никиты Хрущева. Ежегодные сталинские снижения цен в среднем на 10 – 15% пресеклись в первый же год власти Хрущева. Последнее 8-е снижение цен 1 апреля 1954 – итог труда народа за 1953-й год по сталинским установкам. Хлеб, мука, крупы подешевели на 10%, мясо на 15%, ткани на 15%, машины швейные на 10%, стиральные на 20%. Этот темп развития страны, вынесенный по инерции на 1 апреля 1954, сломался тотчас после этой даты, победил олигархат Хрущева. В 1957 Политбюро ЦК отправило Хрущева в отставку. Поздно! Во всех сферах власти уже стояли люди Хрущева. Созвав Пленум, они отменили последнее решение Политбюро и сохранили Хрущеву власть ещё на 7 лет до 14 октября 1964-го.

В 1959 Хрущев вдруг призвал в армию аспирантов, кого ранее не призывали. Защитив диссертацию, их не призывали и в военное время. В тяжелые дни октября 1941 Москва поддалась панике, а студенты и профессора вузов составили ополчение. Не хватало оружия, и плохо вооруженное ополчение погибло, мало изменив положения на фронте. После этого Сталин запретил направлять на фронт интеллектуальную часть общества: ученых, студентов, учителей. Чем была «Оттепель» Хрущева, не подкопом ли под авторитет Сталина? За клевету на Сталина грузины осудили хулителя, и Хрущев 9 марта 1956 ввёл в Тбилиси войска. Погибли 15 демонстрантов, ранено 54, из них 7 вскоре умерли.

Излюбленная роль Хрущева – кричать и обличать, потрясая кулаком, в чём не имел себе равных. В мае 1960 он кричал в Париже на президента США Дуайта Эйзенхауэра перед лидерами европейских стран. В Вене в 1961 – на новоизбранного президента США Джона Кеннеди, в Нью-Йорке на Ассамблее ООН – перед мировым сообществом. Всё в стране подчинялось партии, искусство и наука, писатели, художники и академики. Защиту диссертации по общественным наукам откладывали иной раз на десяток лет, пока её тезисы случайно не выразил кто-либо ещё из членов ЦК или партийных органов печати.

После Хрущева Брежнев и последующие вожди при внешнем лоске законности не изменили тенденцию падения страны. Не преодолели коррупции и несправедливостей суда. Судья Середов по окончанию юрфака ЛГУ, знал, как надо вести дела в суде, чтоб его решения не отменялись. Высшая инстанция проверяла правильность решения по материалам дела. Какую часть дела судья изъял, высшую инстанцию не интересовало. Если об этой части напоминали, возникало новое дело по вновь открывшимся обстоятельствам. Изъятия бумаг из материалов дела высшие инстанции не осуждали. Суд не обязывали хранить подаваемые ему документы. Поэтому судья Середов вел 2 папки, одну в пользу того, кому благоволил, а в другой всё остальное. Такое ведение дел он вынес, как выпускник ЛГУ. К моменту принятия решения судья прилагал к делу лишь папку в пользу того, кому благоволил, остальное изымал. Всё было в норме и решалось в нужном ему направлении. Решения не отменялись. Документы, направляемые им в суд, не нумеровались и не сохранялись. Эту игру в две папки я наблюдал в 1983-м. Какое дело не возьми, всюду нечистоплотность. Живой человек выигрывал судебный процесс у мертвого, потому как последний не мог возразить! Авгиевы конюшни!

То же самое в хозяйственной жизни страны. Директор предприятия непременно назначался из числа утверждённых коммунистов как полноправный распорядитель. За растраты и противоправные действия, совершенные по его наказу, отвечал за него бухгалтер. На расходных документах бухгалтер рядом со своей подписью мог требовать ещё и подпись директора. Мог, но этим он сокращал срок своей службы, а после как не сработавшийся с директором терял всякие перспективы на работу в будущем Закон неотступно защищал директора, как более высокого партийного назначенца. Тяжесть вины при вскрытии нарушений и злоупотреблений директора падала на бухгалтера. К тому же директор располагал правами юридического лица, чего не имел гражданин.

Россия шла в Совет Европы, который требовал от неё в арбитраже поднять права физических лиц до прав организации. Спешно заменили арбитражный процессуальный кодекс новым, но в судах отношение к физлицу сохранили прежнее. В 2006 году у меня как-то собрались деньги, и через банк Юниаструм я подписался на акции крупнейших китайских предприятий. Портфели акций банк долго не раскрывал. Лишь в год массовых банкротств 2008-го этот портфель раскрылся, в нём не было ничего китайского и никаких акций, лишь долговые обязательства обанкротившихся предприятий России. Претензию, что товар не тот, на что объявлялась подписка, арбитражный суд сначала принял, а затем отверг потому, как я не юридическое лицо и не индивидуальный предприниматель, кратко ИП. Дело касалось незаконных действий банка. Перед организацией гражданин, как прежде, оставался нулем.


89. НАРОДНАЯ МИЛИЦИЯ

Герои войны вернулись с фронта, и не все нашли своего место в мирной жизни. В рабочих поселках было тихо, а в районных центрах, где осел разный люд, далеко не так. Обделенные фронтовики спаялись в банды и 2 года в конце войны лютовали. По ночам в районном центре городе Луга, по слухам, против дома прокурора раздевали прохожих. На крик “Помогите!” прокурор не смел высунуться. Криком его могли выманивать наружу, а выйди он за дверь, мог стать жертвой бандитов. Прокуроры видно еще не имели должной постоянной личной охраны. Понадобилась пара лет до того, как бандитов переловили, отправили в лагеря, и жизнь наладилась. Всё, что человек имел или заготовил, уже не крали, не портили, не разрушали. Сено на лугу и кладница дров в лесу, заготовленные семьёй для своих нужд, никто не увозил, не разваливал, не поджигал. Отход от этих норм грозил возмездием со стороны власти. Дети, отправляясь в лес за грибами, не смели ступить на колхозное поле и обходили его по краю. Случись кража или отступ от норм, и от милиции Центр требовал найти виновных и предать их суду. Милиция находила виновных, и суд их наказывал.

Умер Сталин, и жизнь обернулось всесилием воров и бандитов, будто он один оберегал людей от этой беды. Сталин диктатор, но его власть служила людям. Как бы ни порочила его партийная элита, желая своей доли власти, он самая выпуклая фигура 20-го века и память о нем переживет века. Молодежь склонна к делам разного рода, есть в ней те, кто склонен к сыску, они-то и шли в милицию. До 1953 молодежь работала в милиции не за деньги, а по склонности к сыскному делу. Зарплатой туда не манили, как и везде. Если милиционеру не удавалось раскрыть дело, ему помогали, а при повторах заменяли другим, пока не появлялся умелый. В милиции шла ротация по деловым качествам в умении раскрыть кражу или иной эксцесс.

Милиция служила народу и по тому, как она это делала, народ ценил её и власть в целом. Прессовала ли милиция подозреваемых и свидетелей? Как без этого? Если ты был на месте преступления, рассказывай, что и кого ты там видел. Никого не видел и ничего не заметил? – Это не серьезно, ты должен помочь следствию. Скажи, кто еще мог там быть? Расскажи о своих соседях по работе и месту жительства. Кто из них на что способен? Кто по характеру мог решиться на такое дело? Перебирай и анализируй. Боишься оговорить? – Не бойся, тех, кто не виновен, мы не обвиним, наша задача найти виновных, и для того мы пропустим через сито сомнений всех, виновных и невиновных, кого коснулось это дело. Ты не даешь показания, хотя был близко и должен был что-то видеть или слышать. Пока не нашли виновника, вина за это лежит на нас и на тебе. Как видишь, мы работаем здесь неотступно. Пока ты не откровенен с нами, тебе тоже придется здесь остаться. Хочешь поговорить с нами здесь или поразмыслить в КПЗ? Камера предварилки открыта, можешь пройти туда.

Искренние усилия милиции найти тех, кто нашкодил, и опасение свидетеля попасть в КПЗ заставляла его выкладываться как на духу. Характеризуя всех, кого знает, и кто мог, и кто заведомо не мог пойти на этот эксцесс. Что он видел, о чем догадывался, и что мог бы предположить? Свидетели становились частью сыскной машины и работали с ней. В итоге следственная группа росла, вбирая в себя новых свидетелей, наращивая свою мощь и численность до уровня, способного раскрыть дело, и она его раскрывала. Попасть в КПЗ, когда ты невиновен, накладно для тебя и твоей работы. Милиция готова тебя отпустить на время работы, обязав вернуться после работы. Но честные искренние ответы свидетеля избавляли его от КПЗ. Случались ли неосновательные задержания и обвинения? – Отчасти да, но их ограничивала остаточная нравственность, сохранявшаяся в них.

По смерти Сталина 5 марта 1953 по Ленинградской области покатилась волна убийств и грабежей. Лаврентий Берия амнистировал заключенных по уголовным делам, осужденным до 5 лет. Их лавина двинулась от Кингисеппа к районному центу Луга. Грабили магазины и убивали ночных сторожей. Амнистированным видно не дали минимум средств, чтоб без воровства и разбоя они вернулись к своим домам или осели, где им приглянулось. В районе воцарилась воровская среда, люди уже не строили жизнь на будущее, а оберегали от воров то, что имели, чтоб не украли и это последнее. Положение обострялось. Милиция уже не раскрывала всех преступлений, её ругали за прошлые репрессии, каких за районной милицией не значилось. Это положение не исправили и последующие первые лица государства, не узрев проблемы. Воровство давало высший доход, несравнимый с трудом. Отчего оно прижилось? – По лености хрущевской власти искать вора. По безнаказанности под разным видом: по принадлежности к рабочему классу, по беременности или был голоден. Угнав машину, молодой человек не крал, а взял покататься. Смягчающие обстоятельства всплывали в изобилии. Кражи поощряла необязательность власти возместить убытки пострадавшим, по отсутствию ли закона или простой жалостью к тому, кто совершил кражу. Милиция (ныне полиция) часто изначально была ближе к тем, кто крадет, будто её формировала та же среда. Она лучше понимает их, сочувствует им и чужда к тем, кто пострадал. Пострадавшие ей досаждали, что-то требуя. Украденное обычно оставалось у тех, кто украл, и пострадавший не имел должного возмещения. Государство держало полицию больше для обслуживания себя, и контролировало её по этой части. Убийства и террор в целом расследовались, а менее громкие дела полицию не задевали. Защита прав граждан выпала из круга её обязанностей, как дело второстепенное, контролю не подлежавшее.

Власть не разрешала зэкам по отсидке селиться в крупных городах, и они оседали в зоне 101-го километра от них. В эту зону попал конгломерат поселков по реке Луга. Бывших зэков особо жалели жители крупных городов, куда въезд им был закрыт тогда, как жизнь в зоне 101-го км из-за них стала не в радость. Бывшие воры своим поведением доказывали воровство – это болезнь. Говорят, если цыган положил глаз на коня, то непременно его украдет. Таковы же и другие воры. На склад завода привезли кафельную плитку, в прошлом большой дефицит, и в сознании бывшего вора вспыхивал огонь. Если продать, какие деньги можно выручить! Склад взломали и плитку выкрали в первую же ночь.

Получив делянку в лесу, брат и я в февральские каникулы напилили дров, обеспечив ими себя до лета, а когда брат нашел подводу и поехал забрать дрова, на её месте стался лишь примятый след. Летом я накосил сена для коз, вместе с мамой мы его высушили, уложили в стожки, а когда брат пригнал машину, чтобы забрать сено, там было уже пусто. Кормить коз стало нечем, и они пошли под нож. Незанятая хозяйством мама, без побуждения двигаться, не в меру располнела и вскоре умерла. Подобное коснулось и других коренных жителей поселка, терялось всё, что делали они для себя вдали от дома. Скупщики краденого наживались. Ни сено, ни дрова, ни стройматериалы без присмотра оставить нельзя, тут же украдут. Люди, не сумевшие приспособиться к жизни в условиях сплошного воровства, перестали заготовлять дрова и сено, порезали скот и на жалкую зарплату стали обеспечиваться через магазины и дровяные базы, которые быстро пустели. Мужчины от домашнего безделья стали спиваться и деградировать. Дешевый хлеб и дорогое мясо побуждали селян в личных хозяйствах прикармливать хлебом скотинку. Вместо балансировки цен Хрущев топорно запретил держать скот в личном хозяйстве. Мясо сначала упало в цене, а затем стало дефицитом и цена его прыгнула вверх. Опустел колхозный рынок, где продавалось мясо и молоко личных хозяйств. Всего стало не хватать, цены расти, уровень жизни падать, рабочие требовали повышения зарплат. Скудость жизни породила средь них мятежные настроения. В конце мая 1962 скачком прыгнули вверх цены, мясо подорожало на 30%, а масло на 25%. В Новочеркасске электровозостроительный завод к тому же повысил нормы выработки, что уронило зарплаты. Рабочие вышли к заводу, нещадно ругая Хрущева, и он решился на их разгон и расстрел.

Поменялась нравственность, сейчас мальчишку спрашивают, кем будет, и он отвечает не шахтером, не летчиком, а бандитом. Возможно, подозреваемый не причастен к преступлению, но приняв отправной точкой сыска его непричастность, как это делается ныне, все вдруг разом становятся непричастны к преступлению, и большая часть преступлений не раскрывается. Президент Путин как-то подверг критике МВД за то, что дела по мошенничеству не возбуждались. Сменили министра, а на местах ничего не изменилось, дела по мошенничеству, даже в особо крупном размере, по-прежнему не возбуждались. Роль министра оказалась невелика, плохо работал весь аппарат МВД. Почему?

Полиция автоматически не вступалась в защиту граждан от преступных деяний. Она стала элитарной, настроилась на высокое начальство и ждала его распоряжений. Начинать ли сыск по случаю эксцесса или отложить? – Это как скажет начальство. За что браться, и за что не браться? – Знает только начальство. В 1990-х годах у меня украли гараж. Обратился в милицию, найти гараж вызвался молоденький милиционер: “Уж что-что, а гараж-то я найду”. Приступил к сыску, через краткое время сообщил мне, что дело по гаражу передали другому. Встречаюсь с этим другим, и он говорит: “Дело это такой глухарь, что скоро не решится”. Я к начальнику угро, уголовного розыска. Почему передали дело от того, кто обещал найти, тому, кто заведомо не найдёт? Он спросил, в каком кооперативе был мой гараж. Выяснилось, что он сам в этом кооперативе и очень раздражен, что я вовремя не уплатил взнос. Возражение, что в задержке с уплатой взноса меньше зла, чем в краже, его не убедило. Его раздражение не утихало, и я ретировался. Тогда по стране гуляла неоспоримая присказка: тот милиционер хорош, кто умеет добывать деньги. Зарплата милиционера была не ниже средней по стране, начальник отделения получал 180 рублей, по тому времени вполне прилично. Неоспоримая присказка и слухи объясняли: гаражи тех, кто задержал свой взнос в кооператив, были проданы на вывоз как бесхозные, не без участия начальника угро, умевшего добывать деньги.

Как родилась народная милиция? – В феврале 1917 толпы открыли двери тюрем, на волю вышли десятки тысяч уголовников. Вслед за этим Александр Керенский, министр юстиции Временного правительства, провёл сверху 3 амнистии, и на улицы столицы вышло ещё 90 тысяч заключенных. Столица оказалась во власти уголовников, полиция и жандармерия разбежались, половину городовых убили, 700 её постов в Петрограде опустели. В 1917 за 2 дня 23 и 24 февраля полиция потеряла 28 офицеров. В последующие дни жертв ещё больше.

В Цюрихе 23 февраля 1917 Ленин в неведении призвал левых эсдеков собраться в Народном доме. Никто не пришел. В России 25 февраля толпы громили полицейские участки, воры, грабители и бандиты жгли свои следственные дела, очищаясь и гримируясь под борцов за свободу. В защиту от этой братии, для пресечения краж и грабежей местное самоуправление создало народную милицию. В Петрограде в неё вошло до 40 тысяч граждан взамен прежних 20 тысяч полицейских и жандармов, которым помогали дворники и казаки. В милицию взяли нравственно чистую часть прежней сыскной полиции. О взятках и речи не шло, обедневший в ходе войны народ и не богато вознаграждаемая милиция выровнялись в скудном обеспечении. Взятки там, где большие деньги. Где-то милицию возглавил и скрытый бандит, но жизнь отторгала их, и милиция очищалась. Появились свои герои, их видели и о них писали. Моральный облик милиции склонял людей помогать ей в защите жизни и имущества граждан. Власть стала служить народу и назвалась народной, народная милиция, народное образование, народный суд. Чиновник и милиционер ценился по тому, как он служил людям. Тяжелым его проступком считалось оставить без помощи пострадавшего, кого не обязывали писать заявление, достаточно было устно заявить. Милиция сама составляла протокол и, заполучив подпись, приступала к делу. Действовал принцип историзма, нелегко было обвинить в краже того, чья жизнь была чиста, и легко того, чья жизнь пестрела эксцессами. Если вор переменился и уже не крал, ему надо было особо беречься, чтоб не подставили. Но воровство – болезнь въедливая и таких перемен у воров не наблюдалось. Историзм практиковался и в школе, если ученик отлично выполнил задание, чего раньше не случалось, учитель не сразу верил, что это так. Не подготовив однажды урок, я получил 2 и после долго доказывал, что исправился. Меня забавлял поединок с учителем, пока он не уступил, и за точный ответ уже не занижал оценку.

В эйфории революции февраля – марта 1917-го, не всё милиции удавалось, не всем могла помочь сразу. Революция смела монархию, и насилие против монархистов считалось нормой. После анонимных угроз и одиночных выстрелов в окна особняка балерине Матильде Кшесинской позвонил полицмейстер генерал Галле и велел срочно спасать ценности. В черном пальто и платке на голове она 27 февраля 1917 с чемоданчиком ценностей и любимым фоксом Джиби на поводке покинула свой особняк. Следующим днём её особняк ограбила революционная группа студента Агабабова. Служанка, оставленная ею, не могла им помешать. Автомобили балерины и антиквариат исчезли, а 1 марта 1-й этаж особняка занял запасной бронедивизион, а 2-й этаж Петроградский комитет большевиков. С 11 марта на 2 этаж переехал ЦК РСДРП(б), их военная организация Николая Подвойского, газета «Солдатская правда» эсеров и райком их партии. Прежняя связь балерины с мужской половиной царской семьи дискредитировала её.

В ночь на 4(17) апреля 1917 в особняк Кшесинской с Финляндского вокзала на броневике доставили вернувшегося из эмиграции Ленина. Особняк превратился в “главный штаб ленинцев”. Жена историка Сергея Платонова писала в своём дневнике о страстях, кипевших возле особняка. “Около него постоянно стоит толпа и кто-то ораторствует. Больше говорит не сам Ленин, а кто-то из ленинцев, ведутся ожесточенные споры. Не согласных с Лениным иной раз арестовывают, а иногда ленинец спешно спасается во двор или в дом, чтобы не быть побитым”.

Оправившись от страха по случаю угроз и отдельных выстрелов в окно особняка, Кшесинская всё ж посетила его. Во дворе встретила революционерку Александру Коллонтай – “честную, прямолинейную, с обостренным чувством справедливости”, как писалось о ней. Коллонтай прикрывала свои плечи и спину мехами из гардероба балерины. Не поспоришь, революция – передел собственности, было ваше – стало наше. Ленинцы оценили выгодное положение особняка и они не спешили его покидать. Напротив Петропавловская крепость, рядом Народный дом, где с февраля 1917 осел 1-й пулеметный полк, числом дивизия: 11340 солдат и 300 офицеров. Вблизи рабочая Выборгская сторона. Всего в 15 минутах пешком центр города Невский проспект.

Прошли месяцы, и Кшесинская подала иск об изгнании из особняка захватчиков, взывавших к революционному праву. Суд демократической республики принял её иск, открыл дело, и 5 мая 1917 вынес решение о выселении организаций и частных лиц из её особняка. “Кандидата прав Ленина” судебная повестка не нашла, а его организации не подчинились решению суда, ссылаясь на ещё не утвержденное революционное право. В начале июля 1917-го ленинцев из особняка все же выселили, но тут же в него вселились самокатчики, солдаты велосипедисты, которых Керенский 6 июля привёз с фронта в Петроград, укрепляя свою безопасность. Это новое осложнение охладило Кшесинскую, и 13 июля 1917-го она оставила особняк и с сыном Вовой выехала в Кисловодск. Жила там, на даче с князем Андреем Владимировичем до конца 1919-го. Оттуда отбыла в Анапу, Новороссийск и на пароходе Семирамида 19 февраля (3 марта) 1920 в Константинополь. С французской визой поселилась Каннах, узаконив брак с князем Андреем Владимировичем, кто в 1935 усыновил её сына и переписал его отчество Сергеевич на Андреевич. С 1929 жили на средства её балетной студии, открытой в Париже. В 1960 вышли её мемуары на французском языке. Их русский перевод лишь в 1992-м.


90. КАК ТЕРЯЛСЯ КУРС РАЗВИТИЯ СТРАНЫ

Сталин держал Хрущев за его уменье митинговать, националистов припугнуть, наглых и дерзких арестовать и он с этим справлялся. Дела, требующие знаний, Хрущев проваливал и не удивительно. Учился он две зимы у попа, как он признался Дмитрию Шепилову в октябре 1957-го, когда Политбюро лишило его власти ввиду грубых ошибок. Признав свои ошибки, он объяснил их тем, что не пришлось ему учиться, спросил Шепилова, сколько лет тот учился, и получил ответ: 18 лет. “А я, – сказал Хрущев, – 2 зимы у попа по мешку картошки за зиму”. В 1939-м обсуждалась слабость советской ПВО, в дивизиях не хватало тяжелых пулеметов. Тут подвернулся Хрущев, и Сталин бросил ему: вот и организуйте их производство, стройте хоть завод. Хрущев что-то сделал? – Не шелохнулся! И не мог по неспособности системно мыслить. В декабре 1949 Сталин осудил работу секретаря ЦК и Московского обкома партии Георгия Попова. Отставил его, вспомнил Хрущева и 16 декабря 1949 вызвал его на место Попова. Вместе с должностью Хрущеву перешёл секретариат ЦК и выдвижение кадров, партийных и советских. Это после Украины, где он был полный хозяин и мясник. Сколько руководителей, хозяйственников и ученых отправил он там на убой! Профессор Добротько выделил ему и испытал на людях дикумарол, неуловимый яд отложенного действия: без цвета, запаха и вкуса. Был ли учтён этот яд? Видимо, нет, потому как отравление Сталина не сразу раскрылось. Как этот яд попал в тело вождя? Профессор Добротько многое мог бы объяснить. Почему о нём ни слова?

За год с небольшим к 1952 Хрущев добил сельское хозяйство Московской области, предстоял отчёт в ЦК. Оперативные вопросы с 26 января 1953 Сталин решал с руководящей четверкой Берия, Маленков, Булганин, Хрущев. В этом составе Сталин собрал её в Кремле 2 и 7 февраля 1953. Готовилось испытание водородной бомбы, и на две последние встречи 16 и 17 февраля Сталин пригласил к себе лишь первых 3-х технократов. Хрущева не пригласил, кто по части бомбы был нуль. К 1953 Хрущев как секретарь ЦК ввёл в руководство страны массу своих людей. Министром Госбезопасности стал Семен Игнатьев, кому после Власика перешла охрана вождя. В 1953-м в МВД страны вошла его 4-ка с Украины: заместителями министра стали Рясной, Савченко, Епишев, Серов. В центральный аппарат Москвы вошли с Украины секретари обкомов В. Голик, В. Алидин, Н. Миронов. С 28 июня 1952 Хрущеву служило ГУ спецсредств с прослушкой, руководимое подполковником Иваном Савченко, по смерти Сталина вознёсшийся в званиях. До 4 января 1954 он подполковник, а 31 мая 1954 уже генерал-майор. Хрущева поддерживали генерал Кирилл Москаленко, командующий Московским военным округом, и Павел Батицкий, командующий Московским округом ПВО, они помогли Хрущеву убрать Лаврентия Берию, самого развитого и образованного члена Политбюро. Вскоре до генерала-полковника поднялся Батицкий, а Москаленко до генерала армии. Сталин как-то неосторожно бросил членам Политбюро: “Вы все состарились, я вас заменю”, чем сблизил их меж собой и настроил против себя.

В общественную жизнь Хрущев внёс воровство и разгильдяйство. Расстроил личные хозяйства селян, сено стали красть прямо с покоса, как и заготовленные дрова ещё в лесу. Селяне перестали косить, коровы и козы пошли под нож. У селян не стало своего молока, и взрывной спрос на него опустошил магазины. В сельмагах молоко исчезло совсем, его едва хватало для крупных городов. При дорогом мясе селяне дешевым хлебом подкармливали скот. Вместо балансировки цен в 1959-м Хрущев запретил в личных хозяйствах держать скот, и дефицит мяса стал всеобщим. В госхоз, где от свиноматок селяне брали на вырост малых молочных поросят, занесли чумку. Виновных нет! Поросята с чумкой в скрытом периоде, занесенные в хлев, умирали и заражали стойло. Всякий новый поросенок, попав в этот хлев, тоже умирал от чумки. Чистка стойла не давала результата. Селяне не стали производить мясо, опустели мясные полки. Не стали заготовлять дрова, и спрос на них опустошил дровяные базы. Скудость жизни к мятежу в стране и за рубежом склоняла рабочих. Вальтер Ульбрихт, глава ГДР на 10% повысил цены на продовольствие, а рабочим нормы выработки, 17 июня 1953 восстал Восточный Берлин и города ГДР. Немцы требовали “Долой Козлобородого!” и “Русские, убирайтесь вон!”. В этом конфликте с 17 по 29 июня погибли с обеих сторон 125 человек, из них 5 по приговору суда.

Мир шаток, 13 марта 1954 Хрущев создал КГБ и готовился к ядерной войне. Министр обороны Жуков 14 сентября 1954 гонял войска на Тоцком полигоне по эпицентру ядерного взрыва. Грузию возмутила клевета на Сталина, и 9 марта 1956 войска в Тбилиси стреляли в толпу. Советские танки 24 октября 1956 утюжили Будапешт. Погибли 1700 венгров, 300 казнено, 200 тысяч бежали на Запад. На электровозостроительном заводе в Новочеркасске с 1 января 1962 на 1/3 подняли нормы выработки, уронив зарплаты, а с 1 июня на вздорожало масло 25% и на 30% мясо. Ругали Хрущева, и 2 июня 1962 армия стреляла толпу. На площади погибли 22 рабочих, и 7 по приговору к ВМН.

В своих Воспоминаниях Хрущев смакует, как Сталин испугался началу войны. Как было не испугаться войне против индустриальной державы с сильнейшей армией Европы? Это Хрущеву всё нипочем. Победи Германия, пронырливость Хрущева нашла бы ему нору. Скинув на Сталина вину за репрессии и спалив его архив, он обновился бы и под иного победителя. Сталин создал крупный задел в ядерной технике, ракетостроении, авиации, космосе. Успехи этих сталинских начинаний завершались при Хрущеве, принимавшем их как свои. Множилась преступность, милиция потеряла идеальный настрой на раскрытие всех эксцессов. Сократились учебные программы школ, и недоученные абитуриенты заполнили вузы, что немедля сказалось. В 1955 отметился массовый завал зимних сессий в вузах. Пришла в вузы и другая большая беда. Полноценное обучение в вузах Хрущев потеснил заочным – чудовищной профанацией экстерна! Мало кто может учиться без контроля со стороны мэтров и в отрыве от других студентов. Директора предприятий и кадровики знали: заочное обучение – ничто и брали на работу тех, кто на деле учился в вузе, избегая заочников. О том донесли Хрущеву, и документах вуза уже не указывали форму заочного обучения.

Всю жизнь я работал в вузах и среди студентов заочников, коих мне тоже подкидывали, встретил лишь двух, которые учились. Один постоянно ездил по городу на велосипеде и в голове вертел очередную задачу, встретив меня, консультировался. Другого студента я похвалил перед его группой за отлично выполненную работу. Так он же не работает, – ответила группа. Как не работает? – Жена работает, а он дома с ребенком. – Так учитесь же и вы качать ногой кроватку, чтоб ребенок уснул, и тем временем за столом выполнять задание! Эти 2 студента вполне окончили бы вуз прежним экстерном. Остальным заочникам положительная оценка ставилась при малейшей сообразительности, чтоб избежать конфликта с формой обучения, не дающей должных знаний.

Пресеклась обязательная выписка всех научно-технических книг и журналов, где бы в мире не выходили. Советская наука должна быть самой передовой – требовал Сталин и делал всё, чтоб советские ученые получали научную информацию со всего мира. Вся научно-техническая литература поступала в университеты и библиотеки крупных городов. Её оплату гарантировал золотой запас страны. Хрущев эту гарантию снял, золото ушло невесть куда, а научная и техническая литература стала поступать, лишь от случая к случаю. В ничтожном объёме она поступала в обмен на отечественную, большей частью пропаганду коммунизма.

Россия в 20-м веке не столько пострадала от двух мировых войн, как от двух тотальных разграблений собственности. Теория Маркса и Ленина о преимуществе общественной собственности дала осечку, её некому было защищать. Первое разграбление после октября 1917-го и второе в 1990-х годах. Второе разграбление личного и госимущества, начатое Горбачевым, еще не закончилось. В XX веке было всего два периода, когда воровской бизнес в стране не доминировал. Это индустриализация и беспрецедентный научно технический рывок к атомным и ракетным технологиям. В 1947 вошел в серию истребитель МиГ-15, достигший скорости 1000 км/час и высоты 15 км. На полигоне Капустин яр шли испытания ракет Сергея Королева. В 1950 Сталин вызвал из КБ «Комета» сына Лаврентия Берии Серго. Возможна ли ракета земля-воздух высоты 12-18 км? Серго обещал ему высоту 25 км и его ракета С-75 комплекса ЗРК сбила 1 мая в 1960-м Локхид U-2 Фрэнсиса Пауэрса на высоте 21 км. А 26 октября 1967 эта же С-75 сбила во Вьетнаме Джона Маккейна, будущего сенатора Конгресса США.

Постановление строить в Обнинске АЭС Сталин подписал 29 июля 1950, и в 1953 она вошла в строй. От Сергея Королева Сталин требовал ракету дальности 12 тысяч км, способную нести 3 тонны. С 1951 Королёв работал над этой ракетой, и в 1953 её испытал. Можно ли забыть успех Королева 4 ноября 1957, когда его ракета Р-7 вывела первый в мире искусственный спутник Земли? Ещё заметней был его успех 12 апреля 1961, когда на орбиту вышел корабль Юрия Гагарина. Страна пожинала плоды того, что посеял Сталин. Все, что Сталин задумал и задействовал реализовалось позже. Хрущев же, обрушив образование и науку, отсёк стране успешный путь в будущее и не оставил заделов.

Что могло бы оправдать Хрущёва? Открыл селянам выход из колхозов и задержал им выдачу паспортов? Развернул строительство жилья и круто занизил СНИПы, строительные нормы и правила? Вспахал целинные чернозёмы и не сохранил случайно выпавшие ему первые урожаи? Как и сами эти черноземы для дальнейшего использования? Хрущев оставил после себя сплошной недодел и клонившуюся к упадку страну и государство! После Сталина случился ещё один экономический прорыв страны к успехам без воровства и приписок – это год правления Юрия Андропова. Но столь краткий во времени, что его не все заметили. План экономического развития в год Андропова впервые в истории страны был выполнен полностью, без коррекций в конце года, без поправок к плану, чтобы считать его исполненным. Руководители, не справлявшиеся с планом, жестко, как и положено государству, снимались с должности и заменялись теми, кто справлялся. Беда Андропова, что угодничество Горбачева перед ним он принял как честь и двинул его в Москву, не увидев в нём нравственную пустоту и умственную тупость. А Запад оценил в Горбачеве то и другое, его хвалил и награждал за то, что видел в нём исполнение своих тайных желаний, его готовность погубить страну. Ради похвал и наград Горбачев ломал всё. Как случилось, что элита страны доверила ему управлять страной? Предательство Горбачева заметили в Верховном Совете СССР депутаты женщины Сажи Умалатова и другие, предупредили страну. Мужчины же оказались более толстокожы.


91. КОММУНИЗМ ХРУЩЕВА
 
Хрущев произносил слово коммунизм с мягким звуком з. Его коммунизьм означал премии семье, сыну, ближним партийцам, а зарплата рабочих из остаточных средств всем поровну, без учёта индивидуального труда. В людях угас энтузиазм труда, оскудело питания, пропали ходовые товары. Не стало запасов для снижения цен. Последнее снижение 1 апреля 1954 по итогам 1953-го – результат действия прежних сталинских установок. Социализм Сталина – отклик на нужды народа и всей страны. Производственные фонды в безналичных рублях, которые не украсть. Много позже в 1979 министр речного флота Леонид Багров выступал в Ленском речном пароходстве: “Я даю вам миллионы безналичных, берите, сколько нужно. Но разве ж это деньги? Деньги – это когда наличные!” – В этих его словах чувствовалась любовь к обналичке. В порту Якутска тогда стаяли два однотипных ледокола, один строила Вяртсиля, другой - частная компания. Ледокол Вяртсиля страна Советов оценила на 50% дороже потому, как производитель был не частник.

Сталин на Пленуме 16 октября 1952: “… нужно подумать, в чьи руки передадим мы эстафету великого нашего дела. Кто её понесет вперёд?” Он предложил омолодить руководство страны. По преклонности лет он уже во многое не вникал. Такую же усталость он видел и в своем ближнем великовозрастном окружении. Отставил Молотова, Микояна и других от должностей министров, не роняя их достоинств, перевёл в свои заместители, а непосредственно к делам приставил молодых Первухина, Малышева, Сабурова. Свой пост предсовмина страны Советов Сталин сдал успешному предсовмина Белоруссии Пантелеймону Пономаренко и ввёл его в Секретариат ЦК. Новый Президиум Совмина Сталин готовился утвердить на Пленуме ЦК в понедельник 2 марта 1953. Многие члены ЦК с этим согласились, но не ближняя 4-ка Берия, Маленков, Булганин, Хрущёв, взволнованные тем, что ещё не утешили себя как правители великой державы. Сталин неосторожно бросил им: “Вы все состарились, я вас заменю”, чем сблизил их меж собой и настроил против себя. В субботу 28 февраля 1953 Сталин собрал на свой ужин в Кунцево ближнюю 4-ку. Разъехались 1 марта около 4-х утра, Хрущев последним. В тот день в 18:00 Сталин, чувствуя в желудке что-то неладное и утоляя жажду, выпил боржоми и упал. В 22:00 принесли почту и нашли вождя без сознания на полу. Всё говорило об отравлении, но врачи боялись сказать. 5 марта 1953, он ещё жив, а его ближняя 4-ка обнулила его план омоложения власти, вернула себе прежние должности и удалила молодых.

Неясность с болезнью вождя побудили Берию, министра МВД, расследовать события вокруг его смерти. Уже 5 апреля 1953 Берия снял с должности секретаря ЦК прежнего главу МГБ Семена Игнатьева, ответственного за охрану вождя, а 28 апреля вывел Игнатьева из ЦК за “сокрытие от Правительства важных документов”. Лаврентий Берия на 10 дней выезжал в Берлин, где улаживал восстание рабочих Восточной Германии. Вернулся в Москву 25 июня 1953 и просил предсовмина Маленкова рассмотреть на Президиуме Совмина в субботу 26 июня дело прежнего министра МВД Игнатьева. Игнатьеву, протеже Хрущева, грозил арест и исключение из партии. События накалились.

Семья Берии 25 июня ночевала на даче, в субботу 8 утра 26 июня сын Серго уехал готовить испытание водородной бомбы. В 10 часов Лаврентий Берия доложил Совмину о положении в Германии, а в 12 часов сына Серго вызвал к телефону его летчик Амет-Хан Султан, с кем он готовил испытание водородной бомбы: “Cepгo, — кричал он, — у вас дома была перестрелка. Ты все понял? Тебе надо бежать, Серго! Мы поможем …. Я выслал машину к кремлевским воротам”. До сих пор не названы имена тех, кто штурмовал дом Берии на улице Качалова 28/1.

В ту же субботу 26 июня 1953 в 16 часов в Москве вдруг завыли сирены. Полковник Парамонов, заместитель комдива Кантемировской танковой дивизии в Наро-Фоминске по случаю отлучки её командующего получил приказ министра обороны Николая Булганина поднять 3 танковых полка и с полным боекомплектом через 40 минут ввести их в Москву. Ещё один приказ Министра обороны в 14:00 последовал командующему Таманской мотострелковой дивизии в Калинине: 3 полка в полном вооружении ввести в Москву. Соединению реактивных бомбардировщиков и 2-м авиадивизиям предложили в полной боеготовности ждать приказ о возможной бомбардировке Кремля. Полки прибыли в Москву к 17 часам. Один танковый полк стал на Ленинских горах, 2-ой на Горьковском шоссе, прикрыв возможное движение по нему дивизии МВД им. Дзержинского из Реутово. 3-й полк взял под контроль вокзалы, почту, телеграф, улицу Горького и Красную площадь, где танки расчехлили орудия в сторону Кремля. Войска сохраняли такие позиции 3 дня, затем озвучили причину: агент иностранных разведок министр МВД Берия готовил государственный переворот.

Никто не верил, а возразить не могли. В интригу против главы МВД Лаврентия Берии Хрущев втянул предсовмина Маленкова, который тоже опасался Берии, но предлагал не лишать его жизни, а перевести из силового министра в нефтянку. Хрущеву этого было мало, Берия много знал о его репрессиях в Москве и области и после на Украине. По смерти Сталина Хрущев вовлёк в свою интригу министра обороны Николая Булганина, который отсрочил испытание водородной бомбы. Лаврентия Берия, отца советского атомного проекта с 1942-го Хрущев назвал агентом западных разведок и подвел под расстрел.

Хрущев выбрал путь мистификаций, сжег архив Сталина прямо в его кремлевской квартире в старинных изразцовых печах. Не внёс ясности в стрельбу по особняку Берии в Москве на улице Качалова. Одну из его мистификаций дня 25 июня 1953 передал помощник Хрущева Дмитрий  Шепилов: “Хрущев не раз живо рассказывал нам по разным поводам. – После заседания поехали по домам, на дачи на одной машине втроем: я, Берия и Маленков. Дорогой шутили, смеялись, рассказывали анекдоты. Я хотел всем нашим видом и поведением показать, что всё в полном порядке. Всё-таки где-то в душе копошилось сомнение: не пронюхал ли он, подлец, что-нибудь о нашей подготовке. Тогда - хана. Он упредит нас и передушит всех, как цыплят. Все последние дни я уж так ухаживал за ним, так в любви ему объяснялся, что дальше некуда. И в этот вечер нежности продолжались. Видно, он ни о чем не догадывался. Сначала завезли домой Егора. А я решил доставить Берию прямо до порога, чтобы душа была спокойна, что он прибыл домой и до утра останется там, а утром – всё свершится. Выйдя из машины, мы ещё долго гуляли, и я горячо говорил ему, какие он большие и толковые вопросы после смерти Сталина сумел поставить.

Подожди, Никита, – отвечал явно польщенный Берия, – это только начало. Всё решим. Кто нам теперь помешает? И сами жить будем по-другому. Работать будем по-другому. Вот я предлагал вам, а вы всё ёжитесь, канитель разводите. Давайте я строительными организациями каждому члену Президиума построю по особняку: один в Москве, или под Москвой, как хочешь, другой - на Кавказе, на Черном море: хочешь - Крым, хочешь – Пицунда, где хочешь, такие особняки, пальчики оближешь, – Берия тут вкусно причмокнул губами. – И вручить каждому члену Президиума особняки от имени правительства в собственность: пускай живут. Пускай дети живут. Пускай внуки живут. Что, мы не заработали себе таких пустяков?
 - Верно, верно, Лаврентий, надо подумать об этом. Дело неплохое. Давай на днях обсудим это.
– Ну, будь здоров, дорогой. Давай поспим малость. Завтра ведь дела текущие. Отзаседаем, а там давай вместе пообедаем…
– Я, – заключал Хрущев, – долго и горячо тряс его руку. А сам думал: ладно, сволочь, последний раз я пожимаю твою руку… И на всякий случай завтра надо всё-таки в карман пистолетик положить. Черт его знает, что может быть” – По книге Шепилова: Непримкнувший, 1958, стр. 49. Какое нравственное чудовище правило страной 10 лет!

Переняв власть по смерти вождя, Хрущев реформировал всё и вся. Грубыми просчетами подтверждал характеристику, какую дал ему Сталин: болен манией реорганизации. Его не сдерживало то, что сам по собственному признанию учился лишь 2 зимы у попа. Без экзамена был зачислен на рабфак Донского техникума. Не для того, чтобы учиться! Сразу подался в партячейку техникума. Не имея среднего образования, Хрущев, обретя власть, стал реформировать среднюю и высшую школу страны. Столкнул её к уровню 1920-х. Не ведая пользы в теоретических знаниях, он предписал обучать через практику. Издевался над сталинской гимназией за её неспособность заместить основы наук практическими навыками. В школе два дня в неделю отвёл практике на производстве. Урезал математику с 6 уроков в неделю до 4-х. Экстерн сделал формой заочного обучения – крайней профанации. Производственники знали цену заочникам и уклонялись брать их на работу. Это дошло до Хрущева и он запретил в дипломах вуза указывать форму заочного обучения.

Надломился рост ВВП, исчезла материальные запасы для снижения цен ежегодно в марте-апреле. Последнее снижение 1 апреля 1954 по итогам 1953 года – инерция прежней системы управления. Снижения цен сменились их ростом. Зарплаты рабочим и стипендии студентам стали выдаваться с перебоями, а иной раз и с заменой денег на лотерейные билеты и облигации. Нельзя сказать, что Политбюро ЦК этого не замечало, 18 июля 1957 оно сместило Хрущева с поста 1-го секретаря ЦК ввиду его ошибок. Хрущев признал свои ошибки и так объяснил их в разговоре своему помощнику Дмитрию Шепилову: “Сколько лет ты учился? – спросил Хрушев. – 18. – А моя учеба две зимы у попа!” На ключевых постах государства уже стояли назначенцы Хрущева. Возможность его смещения всполошило их. Председатель КГБ Иван Серов спецрейсами военных самолетов доставлял их из регионов в Москву. Назначенцы собрались в Кремле и настояли на созыве Пленума ЦК 22 июня 1957-го, Хрущев сохранил должность 1-го секретаря ЦК ещё 7 лет. Шепилов Д. Т. Непримкнувший. Stenogramma plenuma CK KPSS.pdf.

Хрущев продолжил свой курс. В августе 1958 постановлением ЦК он запретил по РСФСР рабочим держать скот в пригородах и поселках, а в следующем 1959-м распространил этот запрет на личные хозяйства колхозников. Число коров в стране сократилось на 1 млн голов, а коз и овец на 7 млн. Его запрет – это хозяйственная диверсия в стране. Итог – продовольственный кризис 1960-го. К 1 января 1961 назрел дефолт, Хрущев прикрыл его деноминацией рубля 10:1. Цены в новых рублях не стали в 10 раз ниже. До деноминации 1$ стоил 4 рубля, а после неё не 40 копеек в новых рублях, а 90 копеек, более чем вдвое дороже. Золотое содержание рубля упало в 2,25 раза. Старый рубль 1947 года содержал 2,22168 грамм золота, а новый 1961-го 0,987412 грамма.

Хрущев ничему не научился у Сталина, а для объявленного им ленинского курса взял за основу «Положение о социалистическом землеустройстве», принятое ВЦИК РСФСР 14 февраля 1919 по докладу Ленина. Достойна внимания статья № 46 этого Положения: “Никто из рабочих и служащих не имеет права заводить в хозяйствах собственных животных, птиц и огороды” /Ленин. ПСС, т.38, стр. 27-28/. Деспотичность этого требования поражает! На I-м съезда рабочих сельского хозяйства Петроградской губернии Ленин получил 2 записки с просьбой разъяснить, к чему этот его запрет. Как ответил Ленин на эти записки: “Зачем эта статья вошла в закон? Чтобы создавать общий труд в общем хозяйстве. А если снова заводить отдельные огороды, отдельных животных, птиц и т. д., то, пожалуй, все вернется к мелкому хозяйству, как было и до сих пор. В таком случае, стоит ли и огород городить? Стоит ли устраивать советское хозяйство? Разумеется, если вы обсудите этот вопрос, … если вы на основании опыта работ Петроградской губернии, которую вы хорошо знаете, несмотря на все соображения, говорящие в пользу общего хозяйства, придете к выводу, что, допустим, нужно сделать временное исключение для Петроградской губернии, то мы рассмотрим второй раз этот вопрос. Но только вы нам должны доказать, что это исключение, действительно необходимо, что в Петроградской губернии есть такие особенности, которых в других местах нет, а то и остальные попросят того же. Затем следует пояснить, что эту меру вы рекомендуете правительству, или настаиваете перед правительством, рассматривая ее как меру временную, потому что на этот счет едва ли может быть спор, что советские хозяйства, заслуживающие названия советского хозяйства, должны строиться на общем труде”.

В этом многословии Ленин извивается как уж на сковородке, весь опутанный догмами о выгоде общего труда везде и во всём, он предлагал рабочим многое доказать, чтобы оттянуть его от этих догм. Столько он всего напредлагал, что оттянуть его от догм было невозможно. Не мог он сказать рабочим как свободный человек свободным людям. Держите кур, если любите свежие яйца, и корову или козу, если вам показано парное молоко. Запретил огород перед домом, где культурный рабочий мог бы разбить цветник! Под запрет попало и козье молоко, прописанное врачом! Если общий труд уже сделал это явью, то и запрет не нужен. Если ж рабочий своими руками создаёт, что ему нужно, кому от этого плохо?

Ещё немного и Ленин предписал бы общий труд живописцам и ваятелям, архитекторам, абсолютно не признавая творчества одной личности. Этот путь Ленина избрал Хрущев, подсекая приусадебные участки под корень. До 6 соток ужал участки земли, выделяемые семьям. Сначала запретил держать скот и птицу в пригородах и рабочих поселках, затем распространил этот запрет на колхозы. В результате Хрущев получил то, что и Ленин 40 лет назад – полуголодную жизнь рабочих и служащих. Запрет народу производить себе пищу априори не обещал ничего хорошего. Как этого не понять! В 1962 резко подорожали продукты питания, мясо на 30%, масло на 25%, вызвав мятежные настроения рабочих. В Новочеркасске на электровозостроительном заводе к тому же выросли нормы выработки, уменьшилась зарплата. Скудость жизни поставила рабочих в конфликт с администрацией завода, кончившийся расстрелом: 23 рабочих расстреляны на площади, 84 ранены, 116 осуждены, 7 приговорены судом к ВМН – расстрелу. Из трудового коллектива вырваны 200 рабочих и 30 лишены жизни.

Банальный коммунизм Хрущева: ты хорошо поработал – получи по общей норме, как все. Не хочешь же ты, чтоб твой товарищ получил меньше? Его коммунизм уравнивал в бедности. Учет объёма труда сошел на нет, результат труда измерялся бегло, навскидку. Люди разучились считать. Страна деградировала. Рабочие потеряли стимул к труду. Как студент, без опеки родных, я каждое лето нанимался на тяжелый физический труд, где больше платили. Работал грузчиком, вагранщиком, лифтером на грузовом лифте, чтобы купить себе одежду. Стипендию оставлял для оплаты питания и общежития. На работе ко мне не раз подходили рабочие моей же бригады: “Ты, студент, что делаешь? Хочешь, чтоб нам норму выработки подняли? Сбавь темп!” И я сбавлял. Зарплата рабочих при Хрущеве всё ж как-никак росла, рабочие своей массой могли за себя постоять. А зарплата учителей, инженеров, ученых оставалась прежней, инфляция её съедала и инженеры ловили случай, чтобы стать рабочим у станка.

Приказ кадровикам не зачислять инженеров на рабочие места, запоздал. Многие инженеры уже стояли рабочими у станков. Другие инженеры, чтобы попасть на рабочие места скрывали свое образование, теряли трудовые книжку, запасаясь справками. Падал интерес к учебе в вузах. Зачем учиться? Ради нищенской зарплаты инженера? Хрущев распустил МТС, машинотракторные станции, и передал их технику на выкуп нищим колхозам. Их специалисты, имея статус рабочих, не двинулись с насиженных мест в дальние колхозы и уволились. Техника МТС без специалистов легла мертвым грузом на плечи колхозов, оплатить её им было нечем. Заваливая 5-летний план, Хрущев заменил его 7-летним. Не управившись с хозяйством страны, Хрущев раскрошил его на совнархозы, не связав их меж собой и регионы.

Мужицкая хитрость Хрущева помогала ему двигаться по службе, но не придала ему способности системно мыслить, чего был лишён начисто. Имея по собственному признанию 2 года начального образования, он без экзаменов зачислился на рабфак Донского техникума, и сразу целиком ушёл в его партийное руководство. Учеба на рабфаке его не занимала, что раскрылось при поступлении его в Промышленную академию в Москве в 1929-м, собеседование там раскрыло его неграмотность. Зачислиться в академию ему помог давний его покровитель Лазарь Каганович, которого он позже в 1957 отблагодарил тем, что исключил из партии. Не нашелся, как применить ценное оборудование, поступавшее по репарациям. Оно стояло забытое на подъездных путях. Не сумев направить его в дело, в этом случае Хрущев  сделал правильный шаг – отказался от репараций.

Не хватало денег на зарплаты и стипендии. Однажды студенческую стипендию в нашей группе староста выдала лотерейными билетами. Мне остро нужны были деньги, и я запустил выданные мне лотерейные билеты вглубь аудитории, где староста группы выдавала их. Они разлетелись по всей аудитории. Отдаю должное, за этот мой демарш наказания не последовало. Кому я обязан, не знаю. Студентам ли группы, не сообщившим, куда следовало, или милости самой власти? Удерживать шатавшуюся власть Хрущеву помог уже упокоившийся Сталин, заложив атомные технологии, первую в мире АЭС, производство ядерного оружия и межконтинентальных баллистических ракет. Проектирование ракеты Р-5 Сергей Королев начал в 1950-м, а в феврале 1953 Сталин утвердил план работ по МБР, межконтинентальной баллистической ракете, и эскизный проект ракеты Р-7.

Постановление о создании Р-7 вышло 20 мая 1953 уже по смерти Сталина его подписал Маленков. Всё, что заложил Сталин, входило в жизнь и придавало честь Хрущеву. Ракета Сергея Королева Р-7 вывела 4 октября 1957 в космос 1-ый искусственный спутник, затем облетела Луну и передала снимки обратной её стороны. Доставила первые пробы лунного грунта и, наконец, вывела космический корабль Юрия Гагарина. Всё что заложил Сталин давало плоды, а что заложил сам Хрущев? Распашку целины и строительство жилья? Целину пахал и Сталин с обводнением и продвижением лесов в сухие степи Поволжья, Оренбурга и Казахстана. Мне случилось переночевать в палатке в лесной полосе под Ульяновском. Там была, вода, лес, тепло и столько развелось зверья, что их шум и возня ночью не дали мне сомкнуть глаз.

Сталин строил долговечное жильё по высоким дореволюционным стандартам. Вначале 1950-х в Ленинграде такими домами застраивался большой район за Нарвскими воротами. Эти сталинские дома, не требуя ремонта, переживут века. Домам Хрущева отмерено лишь 40 лет. Такой краткий срок в их сварных швах, которые скрепляют панельки. Проржавеют эти швы, и уже ничто не удержит панельки. При малейшем содрогании почвы они сложатся как домики из карт, похоронив жильцов. Москва, Санкт-Петербург и другие крупные города знают это, срочно возводят новые дома и переселяют в них жильцов из хрущевок. А провинция? Имеет ли она средства для такого переселения?


92. АНГЕЛЫ ХРАНИТЕЛИ

Как и чем отблагодарить тех, кто заботой скрашивал наше детство и юность, и как этих взрослых назвать? – Назовем их ангелы хранители. В жизни я много встречал этих добрых людей – своих ангелов хранителей. Мальчишкой, подростком, юношей я встречал их внимание и заботу, как само собой разумеющееся. Мой дядя Никита был первый из них, кто позволил мне подростком летать на его взрослом велосипеде. Сколько радости доставлял этот полет моей мальчишеской душе!

Начальники на местах потянули к себе, что ранее принадлежало стране. Местечковая власть отдала вузы Ленинграда выпускникам школ  города, забыв о союзном значении вузов. Принимать ли в вузы Ленинграда иногородних, из области, из других республик и областей, когда мест в вузах не хватает выпускникам самого этого города? Общежития вузов стали ужимать, их корпуса перестраивать в квартиры для ленинградцев. Тем самым решалась задача расселения ленинградцев из переполненных коммунальных квартир. С уходом Сталина 5 марта 1953 раскрылись вся неприглядность его ближнего окружения. Пантелеймона Пономаренко, кому Сталин отдал свой пост Предсовмина, задвинули, как и других членов нового правительства, и вернули себе прежние должности.

В 1954 при подаче аттестата зрелости в приемную комиссию ленинградского вуза, от меня потребовали написать заявление о том, что в общежитии не нуждаюсь. В общежитии я нуждался и забрал свои документы обратно. Уже покидал помещение приемной комиссии, как услышал за спиной голос: “Подождите!” Я обернулся, председатель комиссии, по виду студентка старших курсов, показала мне подойти к столу. Я подошел, она швырнула на этот стол пачку аттестатов, они разлетелись и засветились троечными оценками. Сказала: “Вот видите, кого мы вынуждены принимать, а Вам отказывать! Вот что, пишите, что не нуждаетесь, а к началу учебного года найдите меня в студенческом профкоме, и я выпишу Вам направление в общежитие”. Такой вариант меня устроил, и я лукаво написал, не нуждаюсь. Успешно выдержав вступительные экзамены, к сентябрю в студенческом профкоме я нашел эту старшекурсницу. Кто-то в профкоме произнес фамилию Демиденко и она будто бы относилась к ней. Она выписала мне направление в общежитие на Васильевском острове. В большой комнате там заселялись разные обитатели. Как-то заселился студент монгол, не знавший ни слова по-русски. Вечером сели пить чай, на столе этот студент что-то ищет, мы показываем на сахарный песок, но он искал другое. Увидев солонку, он зачерпнул из неё чайную ложку соли и опустил в свой чай. Кочуя с отцом по пустыне Гоби, он привык к воде солёной, что пресная ему не по вкусу.

Демиденко сняла с меня трудный поиск места проживания. Уж только поэтому она для меня ангел хранитель, и это была не последняя моя встреча с ней! Не странно ли выглядит сейчас та прошлая доверчивость к оценкам аттестата, какую проявила Демиденко? По нынешним делам в системе образования очень даже странно. Ныне подтасовки и натяжки оценок по безнаказанности стали нормой. Оценки аттестата мало что значат и часто очень сомнительны. Ученики нерусских школ Кавказа вдруг стали лучшими знатоками русского языка.

Позже я не раз видел, как шикарные дамы областного департамента образования с королевской башней волос на голове, властно, независимо от успехов ученика, по своему желанию решали, кого отправить в Москву на заключительный тур конкурса студенческих научных работ. Обожая важных коллег и тех, кто над ними, они заранее обещали отнестись к их чаду более чем внимательно. Следили, чтоб победителем областного тура стало именно то чадо, кого уже наметили отправить в Москву. Не уследили, и первое место в области занял не тот. Но их обещания святы, и на республиканский тур послали не победителя, а ране намеченного для отправки в Москву, и чадо это не страдало от стыда. Оно уже прижилось в коррумпированном кругу своих высоких родителей и чиновников департамента образования. Думаете, это единичный случай? Нет, это из года в год повторялось снова и снова.

Наиболее продвинутый ученик в областном туре, вдруг выпал из списка претендентов на заключительный тур в Москве. Его лицей сочувствовал ему, отправил его в Москву на средства преподавателей лицея, и он привёз из Москвы диплом 1-ой степени. А как же тот, кого направила область? – В Москве на конкурсе докладов он не выступил! На что пошли деньги, выделенные региону для отправки победителей в Москву на конкурс лучших? – На увеселение блатных чад поездкой в Москву? Такая вот мышиная возня в региональном правительстве! Для массы чиновников департамента образования, нужна палка Петра I и строгость Сталина. Не дожила Россия, чтоб такой департамент был в региональном правительстве. Уровень нравственности в нём крайне низок, чести и достоинств в нём нет. Подрастающее поколение он калечит, показывая всесилие коррупции и непринятие таланта.

Не таким было послевоенное время. Не было региональных правительств, и требования к ученикам в системе образования по всей стране были унифицированы и все её работники следовали порядку. Одни и те же требования во всех школах по всей стране при оценке знаний. Национальные регионы получали квоты, чтоб их не затерли. Учитель, отступивший от стандарта, осуждался. Таков был результат борьбы с плутами и разгильдяями, чтобы победить в войне, поднять порушенное хозяйство и защитить небо от атомных бомбовозов США.

Все экзамены за первый семестр я выдержал на отлично, а чтобы получить стипендию, предстояло пройти собеседование с проректором Зотовым. Заметив по документам, что я из поселка, и не обратив внимания на его удалённость, куда только поездом свыше 120 км, что отсекало меня от дома, проректор стал забрасывать меня вопросами: ”У Вас дома, наверное, есть хозяйство, например, корова?”
– Нет, коровы у нас нет.
– Но возможно есть поросенок?
– Нет, поросенка у нас тоже нет.
– Но, наверное, есть куры?
– Да! Куры у нас на самом деле есть!

Эти вопросы мне показались столь низменными, что я уже готов был нагрубить ему и уйти без стипендии. В этот момент в кабинет проректора вошла Демиденко, она быстро уловила, что происходит, схватила меня за руку, вывела в коридор и, оставив там меня одного, вернулась в кабинет. Чуть позже она вышла из кабинета подавленная, отстраненная и молчаливая. Проходя мимо, она, не останавливаясь, сунула мне в руку мою зачетную книжку и тихо проронила: “На стипендию Вас зачислили”. Совершенно посторонняя мне студентка старших курсов, я для неё ничего не значил, а она мне дважды ангел хранитель. Убедить Зотова стоило ей нервов. Не всплыл ли у него вопрос к ней, кто выделил мне студенту первокурснику общежитие? Искажений и приписок в сталинское время чиновники не допускали, не только страшась наказания, а ещё и потому, что не желали отступать от справедливых норм. Что побудило Демиденко в 1954-м отступить от требований вуза и местной власти по части общежитий? – Несправедливость местечковых требований, теснивших от высшего образования молодежь области и других регионов страны. Сепаратизм 1949 года забылся по смерти Сталина, администрация Ленинграда гордо воспрянула и потянула под себя вузы города и всё, что хотела. Вузы теряли общесоюзный статус. Бездумные реформы Хрущева резали то, что давало рост науке и культуре, качество выпускников вузов.

Демиденко творила благо в своем вузе, создавала в нем достойный социум и уровень образования. Даже частный вуз МТИ, Массачусетский технологический институт, существуя на плату за обучение, отступает от неё. Принимает и держит на бесплатной основе талантливых студентов и абитуриентов, ибо без них, без этого социума, не сохранить ему уровень образования и престиж лучшего технического вуза страны. Демиденко, надо думать, входила в Совет вуза и в меру своих возможностей набирала в приемной комиссии вуза лучших абитуриентов и защищала их от придурковатых начальников. Окончив второй семестр всё отлично, я уже содрогался при мысли, что снова придётся идти на утверждение стипендии к проректору Зотову. К счастью на этот раз на стипендии ставил уже не он, а ректор Егоров. Взглянув в мою зачетную книжку, где по всем предметам было отлично, ректор сказал: “Продолжайте и дальше так!” Тогда еще сохранялся от Сталина неуступчивый спрос знаний со студентов и безжалостный отсев отстающих. Так и должно быть, чтобы вуз выпускал лучших. Приём лишних на 1-й курс допускал такой отсев, в лекционках на первом курсе по 200 студентов. Высокие оценки встречались редко, и при их наличии ректор сразу назначал стипендию. Студенты с активной жизненной позицией входили в Совет вуза, взаимодействуя с ректоратом. Не под влиянием ли Демиденко Совет вуза отвел на этот раз проректора Зотова от назначения стипендий?

С ректором Егоровым случилось мне встретиться еще раз. Как-то вечером в большой комнате общежития на 10 коек, мы довольно шумно играли в домино, и вдруг в комнату входит ректор. Он осматривал общежития. Студенты разом встали, приветствуя ректора, и вместе с тем ужасно смущаясь той детской забавы, чем только что были увлечены. Ректор же и не предполагал, что студенты заняты лишь тем, что учатся. Он сел за стол, взял брошенные на стол кости домино и предложил сыграть вместе с ним. В то же время расспрашивал, чего нам не хватает, что хотелось бы иметь в общежитие. В человеке нравственном уживаются легкость и красота общения с людьми!

Позже, повзрослев и став самостоятельным, я уже сокрушался, что мой долг перед ангелами хранителями остался не оплачен. Вспоминая этих ангелов, я стыдился самого себя. Хотел бы исправить положение, но не поздно ли? Кого-то уже нет, а к кому-то след потерян. Нашел свою учительницу математики Игнатьеву Софью Николаевну, которая сменила место жительства, подарил ей научный журнал со своей статьей в знак того, что не напрасно она работала с нашим классом. Как она умела настроить класс на поиск истины и радоваться её обретению. Беседуя с нею, я достал из кейса и распечатал коньяк, потому как знал слабость её мужа. Узнал, она заслуженный учитель республики, а в своём детстве 13-ый ребенок в семье. Потом снова незаметно пролетели года, и за делами я больше так и не посетил её обитель в поселке Ропша под Ленинградом, где она лечилась на местных радоновых водах. Судя по возрасту, её уже нет, так и не успел я вовремя поблагодарить её ещё раз.

Уходят из жизни ангелы хранители и наши старшие наставники и товарищи, с кем связала нас жизнь, и щемящее чувство безвозвратной утраты оседает в сердце. Они печатали в наших душах матрицу, как достойно встречать людей, при случае помогать им, решая их проблемы, и нам остается лишь перенять для себя их матрицу жизни. Бок о бок с добром шествует зло. С Хрущевым в образование пришел хаос. В вузе некий доктор наук Царёв возглавил кафедру черчения. Отставив ведущих доцентов, он лично сам принимал в группах зачет по черчению с оценкой, идущей в диплом. Решив его задачу по двум ортогональным проекциям построить третью, я показал это решение Цареву. Он оценил хорошо, я спросил, в чем недостаток моего ответа. Идите, сказал он. Был последний 5-й год обучения, и у меня уже обрисовался диплом с отличием, а эта 4-ка перечеркивала его. Тут же я нашел доцента, что вел у нас черчение, показал ему решение. Правильно? – Правильно! – Пойдемте к Цареву, он здесь рядом, и скажите ему, что студент прав. Доцент отказался! Это так потрясло меня! Чем этот Царёв так напугал членов кафедры! Не угрозой ли увольнения? В деканате я подал заявление, что не согласен с оценкой, желаю сдать зачет комиссии. Назначили время и место сбора комиссии, но там сидел один Царёв.

Придут ли члены комиссии? – Не придут! Сдавать зачёт повторно тому же Царёву я не стал. Напрасно, надо было выяснять у него, что значила оценка хорошо, когда студенту от руки надо было решить задачу, и он либо решал её, либо не решал. Эта задача имела бесконечное множество решений, а на листе бумаги начертить я мог лишь один вариант третьей проекции. Если он ждал другой вариант, то почему не спросил другие ответы. Возможно, мне самому надо было описать другие варианты. Только его мрачный вид отрицал в нём желание слушать. Невежество Хрущева пришло в высшую школу. На последнем 5-ом курсе вдруг спешно ввели спецкурс по черчению, разительно уступавший урокам черчения в средней школе. Чтобы дать место заведующего кафедрой невесть откуда всплывшему доктору наук? Не грех спросить, по какой специальности? По черчению?

Чиновников в России развелось больше, чем где-либо. Они ввели ЕГЭ, проекты и прожекты в высшую школу, схемами компетенций отвлекают профессоров от продуктивных дел. Их серая масса подмяла под себя ВАК и выписала себе ученые степени, вогнав в свои диссертации порядок своей служебной деятельности, где нет науки. Предстоит великое дело очистить науку от прилипал. Истинный ученый несёт импульс к действию, а прилипалы – глушение мысли и развития. Учёные – это Жорес Алферов и Илон Маск с его командой. Алферов отдал науке свой труд, и свою нобелевскую премию, а прилипалы ничего не дают науке, они лишь отсасывают средства. Илону Маску его государство дало столько денег, сколько надо. Россия по этой части больна, Ленин видел в ученых прислужников буржуазии и, опасаясь их, грузил их на все часы рабочего дня, не оставляя им времени решать научные проблемы. Откуда же берутся недобрые мрачные люди? Видно в детстве не встретили их ангелы хранители и не понесли их на своих крыльях. Кто поможет им обрести своих ангелов? Не поздно ли? Не отгонят ли они их? Какой мир оставят они? Будет ли он мир добра? И не дай бог, безразличия или зла!


93. КАК ЖИТЬ И КЕМ БЫТЬ

В аспирантском общежитии одну зиму я жил в одной комнате с китайским стажером Чень Джаопином, ассистентом из Наньнинского университета. Загруженность советских доцентов и профессоров текущей учебной работой толкнула меня спросить его. Какая у него учебная нагрузка в университете. Он ответил: 2 встречи со студентами и 3 через неделю, по 2 часа каждая встреча. В среднем 5 часов учебной работы для ассистента против не менее 17 часов текучки в советских вузах. В Китае, как во всем мире знают, ученым нужно время решать проблемы, читать статьи. Как-то Президент России задал вопрос, почему на Западе все нобелевские лауреаты профессора университетов, а у нас нет? В чем причина? – Не хранит ли Россия нелюбовь Ленина к профессорам? Завалив их учебной работой? Жаль, что этот вопрос остался без ответа.

Кто отделит науку от бытовых движений лучше, чем сами ученые? Что защитит науку известно издавна – это автономия их академий без распорядителей и прилипал. Нужен был гений Пера I-го, чтоб увидеть роль академий. Ему был нужен корабль, чтоб брал в паруса больше ветра и, не опрокидываясь, шёл быстрее других. Его министры расшибутся, выполняя любой его приказ. Только не сделают они ему корабль, какой ему нужен. Потому, как не умеют. А в Европе независимые академии наук под заказ правительств составляли расчеты и чертежи таких кораблей.

Как жить? По понятиям или по закону и правилам? Кто-то видел кражу, но игра мнений и влияний привела суд к решению, кражи не было, Сердюков, мол, не расхищал казну, и это решение стало законом. Что делать свидетелю, держаться правды или решению суда? Некий начальник обязал действовать во вред делу, правила требуют исполнять, а знание дела требует остановиться. Евгений Примаков 24 мая 1999 в качестве премьера направлялся в США, а узнав о решение НАТО бомбить Сербию, развернул над Атлантикой свой самолет. Не за это ли Ельцин, по настоянию Запада, вскоре снял его с поста премьера? Кто не помнит слова Ельцина перед заседанием правительства: “Не так сели!” Когда рушилась страна, Евгений Примаков балансировал на грани возможного. Приостановил экономическую катастрофу, смягчая бедствия народа. Все ли заметили последнее мошенство Чубайса. Держателям акций РАО ЕЭС он предложил выбрать для себя компании. Акции тех, кто не выбрал, он превратил в пыль, разбросав на сотни компаний и не оставил документа, какие акции куда ушли, будто акций и не было.

Люди склонны жить по понятиям, говорить правду и творить благо, и чем больше будет людей, живущих по правде, тем больше верится в будущее народа. Понятия первичны, закон вырастает из них прямо или вкось, он вторичен. К понятиям звал нас Маяковский в стихах “Что такое хорошо и что такое плохо?” Внемлют ли этим стихам наши законотворцы и работницы загса? Вправе ли они, как и всякий другой человек сами без подсказок видеть, что правильно и что вкось? Не позволить ли работнице загса самой решить, что число 666 – не имя человека, и регистрировать это число как имя она не будет? Надумали, не составить ли список возможных имен? Не к худшему ли? Что, если отец попросит записать своё чадо именем Ника, по-гречески Победа, а в списке такого имени не будет? А папа грек? И что же, отказать? Не регистрировать? – Вот она, социальная глупость и тупик! Если не по понятиям жить.

Бесталанная серая масса ищет питательную среду, находит нишу и заполняет её. Об ЕГЭ, едином госэкзамене, недавно представитель Рособрнадзора авторитетно заявил, пользоваться шпаргалкой на экзамене нельзя, а держать в кармане можно. Только не разъяснил, как быть, если шпаргалка на экзамене случайно выпадет из кармана ученика? Что ему делать? Пихнуть её ногой к соседу? Или спешно поднять и сунуть обратно в карман. Если заметят, снимут с экзамена. Ученик не виновен, шпаргалка выпала, когда он всего-то доставал из кармана платок, чтоб утереться. Не выпадет ли она ещё у кого-то из тысяч экзаменующихся? Не станет ли это явлением обыденным?

Чиновники Рособрнадзора говорят, шпаргалку писать – неплохо, этим ученик закрепляет свои знания. Речь, конечно же, о конспекте, какой иной раз полезен, когда не теряют время на заготовку шпаргалок. Главное же здесь нравственная чистота. На каком она уровне? Можно ли держать в кармане шпаргалку? Она как-никак инструмент обмана. Желают ли школьники сторониться обмана? Как видим, нет, и Рособрнадзор в этом не на высоте. В кругу абитуриентов он арбитр справедливости и честности. Заметил ли читатель, что понятие чести размыто или отсутствует? Нравственность поедена молью. Воспитаны ли школьники быть честными? В чем-то, да, а в целом, нет. Иначе сами отказались бы от шпаргалок, и Рособрнадзор стоило бы упразднить.

Ведется ли ныне воспитательная работа в школах? Раньше велась. Плохо ли – хорошо ли, но велась. Кем? – Учителем, воспитателем класса, он помогал ученикам выбрать своё место в жизни во благо отечества и для себя лично. Выбирают ли они свое место ныне? Не берусь ответить. Практика ЕГЭ отстранила учителя от работы, перевела его в разряд репетиторов, а он как-никак был воспитатель чувств. Спросите учителя, что он воспитывает в детях? Ответит: прилежание, патриотизм, трудолюбие. В общем-то, да. А добавит ли он к этому ещё и чувства чести, достоинства, справедливости. Не чувства ли подлежат воспитанию, не они ли подскажут молодым, юноше и девушке, как поступить в трудном случае? Где их место в жизни на пользу себе и отечеству? Не чувства ли понесут их по жизни, как и всё их молодое поколение! Учитель – воспитатель класса был в каждой школе по всей стране, во всех её уголках. Кем он стал теперь? – Репетитором по сдаче ЕГЭ?

Ещё одна жизненная картинка. Июль месяц, жара, окна на первом этаже распахнуты настежь. Готовится завтрак, муж и жена на кухне. Под окном проходит почтальонша, молодая девица по виду из деревни. Говорит: “Как вкусно пахнет!” Муж: “Заходите! Позавтракаем вместе.” Когда гостья ушла, жена: “Зачем пригласил? – Она же голодная! Ещё не освоилась в городе. Такое случается и в дороге. Ты достаешь свой ужин, а сосед смотрит на тебя голодными глазами. Разве ты не пригласишь его разделить с ним свой ужин?” Почтальоншу больше не видели. По слухам она принесла пенсионерке неполную пенсию, и её уволили. Через день-два жена всё ещё вспоминала почтальоншу. И через месяц перед ужином жена снова вспомнила о ней, муж поднялся и сказал: “Пойду в ресторан и поужинаю там спокойно”. Вернулся к 11, ключ в скважину двери не входит, мешает ключ изнутри. Муж просит открыть дверь, в ответ молчание. Муж молодой и сильный так рванул дверь, что загремел и затрясся весь подъезд до 5 этажа. Ещё один такой рывок и отлетели бы ручки и замки. Жена открыла дверь. “Эта моя единственная квартира – сказал он ей. – Для чего тебя я вселил сюда, чтоб ты закрывала от меня дверь?” Поучаемая старшей сестрой, как подчинить себе мужа, жена не понимала, что творила. Подала в суд: муж денег не даёт. Только что вернулась из поездки по соцстранам Европы, кто оплатил? А семейный счет в сберкассе на чьё имя открыт? Суд не удовлетворил ложный иск жены, склоняя её к примирению. В России матриархат, и жены наглеют.


94. В ЧЕСТЬ РЫБАЧЕК В БАРЕНЦЕВОМ МОРЕ

Помимо ангелов хранителей есть еще второй ряд людей, несущих свою любовь не к отдельным лицам, а в целом всему народу. Многие не любят запах рыбы, но есть и были в прошлом славные мастера, способные превратить её в необычайное благоухающее лакомство. В послевоенном 1946 в Ленинградской области работали невзрачные продмаги, где люди брали хлеб. ходовые продукты, из рыб соленую вяленую треску и дальневосточную рыбицу кету. Эти же магазины выдавали и адресное питание для детей: разливное молоко, растительные масла и греча, богатая фосфором, необходимого для развития мозга детей. Мурманск пересылал в такие продмаги деревянные бочки с атлантической сельдью герметично закрытые. Когда такую бочку продавец открывала при людях, привычное отторжение рыбного запаха исчезало: помещение заполнялось чарующим запахом пряностей и в нём прелестный запах маринада сельди. Устоять перед этим чудом и не испытать его мало, кому удавалось. Дома под эту сельдь сразу отваривали картошку, и все шли к столу на это чудное яство.

Холодильников в то время не было ни в домах, ни у рыбаков на флоте. Как же создавался этот замечательный продукт? Сложив отдельные реплики знатоков, я стараюсь описать, как готовилась эта замечательная рыбица. На рыболовецкое судно, идущее на промысел сельди в Баренцево море, грузили нужное число деревянных бочек, пакетов специй и подсаживали команду женщин мастериц по обработке рыбы. Поднятую сетями живую рыбу ссыпали в деревянные бочки и перемежали её слоями уксусного маринада, соли и специй. Бочки герметично закупоривались, и запечатанный в них уксусный маринад, делал свое дело. В этих бочках рыба сама доходила до нужной кондиции. При откупоривании такой бочки рыба благоухала и на вкус таяла во рту. Все, кто вкушал эту их сельдь, мысленно отдавали честь обработчицам рыбы в Баренцевом море! Талантливые мастера своего дела в убогое послевоенное время дарили людям неповторимый застольный праздник своими рыбными яствами, плодом их опыта, знаний и рук!

Ушел Сталин, и сразу исчезла дозревающая в деревянных бочках прелестная сельдь. Хрущев все делал не так, как Сталин, всё наперекор ему и с потаенной ненавистью к нему. Поменял технологию обработки рыбы. По его жестокой воле исчезло мастерство женщин обработчиц рыбы и сами эти женщины. В жестяных коробках солёная сельдь далеко уступала прежней маринованной. Рыбу большей частью теперь не мариновали, а солили и морозили. Беспримерный талант женщин обработчиц рыбы затерялся и проявился слабым всплеском в общепите Мурманска. Бесприбыльный общепит, оплата по себестоимости не разоряла горожан, отказавшихся от приготовлений пищи дома. Прибавочную стоимость общепит не начислял. Коллективы общепита боролись не за прибыль, а кто лучше накормит. Кафе и столовые работали на славу! Иначе нельзя, если кто-то из них терял качество, то терял клиентов и часть зарплаты. Окажись общепит где-то лучше, и обратно вернутся не все клиенты в прежнюю точку питания.

Побывав в разных местах, по части общепита запомнился мне ещё ресторан Сайсары в Якутске. В дневное время в конце 1970-х он работал без ресторанной наценки, а кушанье, первое и второе, готовилось на славу. Когда об этом прознали преподаватели университета, все они в обеденное время устремлялись в ресторан Сайсары. Ежедневно принятие качественной пищи ослабляло эффект её восприятия, но стоило кому-то отобедать в ином месте, как Сайсары возносился снова как яркая звезда общепита.

Вначале 1960-х аспиранты в Ленинграде, имея стипендию под 100 рублей, не боялись пригласить вечером в ресторан на Невском проспекте своих коллег и подружек по аспирантуре. В дневное время рестораны работали как столовые без наценок. Как-то я зашел в ресторан Кавказ на углу Садовой и Невского проспекта. За умеренную плату заказал селянку и лангет. Студентом в столовой вуза я привык питаться понемногу, а тут принесли большую тарелку пышущей жаром селянки, заполненную до краев. Затем появился и лангет тоже в большой тарелке – пирамида обжаренных в масле зерен риса, обложенная языками лангета. Я взирал на эти блюда и сокрушался, что не было рядом кого-то еще, кому я предложил бы выбрать себе любое из них. Как я ошибся, заказав два блюда! Волне достаточно было бы и одного.


95. ВОЗМОЖНА ЛИ БОЛЬШАЯ ВОЙНА?

Войны вошли в жизнь людей как норма их существования. Страсти и раздоры выше разума. Возможность большого ядерного пожара на земле ныне уже мало пугает людей, и они мало тормозят его приход. Мир держится на волоске. Долго ли он продлится? Высокоточное оружие, способное обезоружить противника, соблазняет. Не испытать ли? Какой благородный подтекст, обезоружить противника, не сея ядерный пепел! Кто-то жаждет командовать миром и карать непослушание. Остынет ли его воспалённый ум? Не все народы защищены от ястребов войны. Кто-то чувствует себя уязвимым. Что делать ему? Не опоздать бы с ударом возмездия! Не пора ли нанести превентивный удар и ослабить врага? Трагична судьба тех, у кого не было сил на удар возмездия. Что сталось с Каддафи и его цветущей Ливией? Кому перешли блага его народа? – Их похитили и затоптали европейцы, внешне культурные хищники. Не дало безопасности и высокоточное оружие, оно вывело ядерное на пусковой взвод. Судьбу мира решает его величество случай! Сколько времени осталось до его прихода? Он придёт, и война пойдёт выкашивать людей!

Отчего мировое сообщество против слияния разделенных наций? Справедливо ли это? Кто осудит Гарибальди за слияние италийцев и греков юга Апеннин в нацию. Он сделал их сильнее! В 1990-м Россия позволила объединиться немцам, и они, забыв добро, ныне против слияния русских Крыма с единокровной Россией! Кому плохо от мирного единения людей по их доброй воле? Нарушена стабильность границ? – Германия по объединению вошла в стабильные границы как, и Россия по вхождению в неё Крыма.

Нестабильность создает лишь большой колун, каким стали США по смерти Франклина Рузвельта. Кто содержал в Эстонии и Румынии школы снайперов, запаливших путч в Киеве? Диверсию февраля 2014 и гражданскую войну на Украине? Ради чего путчисты запретили русский язык, родной для юга и востока Украины? Зачем этот немыслимый запрет? Не говорить на родном язык в школах, магазинах, учреждениях! Чтобы отколоть Украину от России? Кто задействовал этот проект? Не тот ли самый колун, кто не успел создать в Крыму ещё одну военно-морскую базу? Виновен ли народ Крыма, отвергнув власть нацистов Киева? Кого референдум вывел из состава Украины? Виновна ли Россия, исполнив волю крымчан, единокровных русских, вернув их туда, где они жили веками? В 1954 Никита Хрущев, не к добру таившийся возле Сталина, кинул их Украине против воли народа и руководства Крыма. По смерти Сталина 5 марта 1953 Хрущев – первое лицо партии. В этот день он уже вел общее собрание партии и правительства и с этого дня он де факто руководил страной. Маленков и Ворошилов не более чем подписанты его решений. Спустя 8 дней 13 марта 1953 предсовмина и секретарь ЦК Маленков отдал подбор кадров Хрущеву, став игрушкой в его руках!

Два крупнейших народа Европы определяют ныне её будущее. Избежит ли этот континент большой войны? Америка хочет монопольно управлять миром. Она показала своё умение, сделала свой доллар валютой мира. Печатая и размещая его по разным странам, Америка дала своим гражданам высочайший уровень жизни, подпитываемый всем мировым сообществом. За сохранение этого уровня радеет не только правительство, но и народ Америки. Её финансы пропитали Европу, сделав её своей частью и заставив её служить ей. Всё ж народы Европы имеют свои цели и желают работать на себя, чтоб их блага не уходили, а оставались с ними. Стоит ли удивляться, что США вздули военный бюджет, устрашая тех, кто хотел бы отчалить от их корабля. Америке лучше, когда она единственная в мире доминанта, а вокруг лишь мелкая щепа. Можно ли уйти от большой войны, способной сдуть с лица земли всё человечество? Сознаёт ли американская элита, что все её санкции и понуждения – насилие, влекущее ответное напряжение сил. Такое противостояние не может длиться вечно. В чем-то случится срыв, и большая война пойдёт выкашивать человеческую плоть.

Избежать апокалипсиса способны лишь добрые отношения соседей и сокращение вооружений. Прошлые поколения это понимали и как-никак не допустили большой войны. Сохранится ли мир в будущем? – На этот вопрос пока нет ответа. Америка держит мир на грани войны. Совершает опасные шаги, и не сознаёт их последствий. Отвело ли ядерный апокалипсис высокоточное оружие? Оно поставило ядерное на пусковой взвод. Опасность большой войны возросла! Заботит ли Америку гонка вооружений, без чего не верится в благой исход. Готовое к пуску ядерное оружие разносит по свету морской флот, авиация и поезда. Опасность большой войны высока, как никогда! Немцы и русские в прошлых войнах пролили столько крови, что не желают новой. Лишь бы власть в Германии не перехватили неучи, кому чужда логика и история.

Имеется вероятность или мера возможности, большой войны в течение каждого отдельного года из общего числа предстоящих Т лет. Если Р – максимальная их этих Т вероятностей, то вероятность, что большая война вспыхнет в какой-то момент в течение этих Т лет не менее, чем величина R = 1-(1-Р)^Т, здесь ^Т читается как в степени Т. Величина R выражает риск войны. Если Р не близка к 0, то при возрастании Т риск R сближается с единицей и, значит, война непременно вспыхнет в кокой-то момент в течение этих Т лет. Лишь приближая Р к нулю, державы соперники отвратят апокалипсис. Ради жизни на земле политики должны смирить в себе военные страсти и сойтись в дружбе, сокращая запасы вооружений. Прошлые поколения это понимали и как-никак оберегли мир от большой войны. Ныне культура и интеллект западных элит куда как не на высоте. Слаба их логика мыслить, университеты выпускают за свой портал неучей по истории и логике. Политики не сознают опасность вздорных действий и слов. Премьер-министр Британии Тереза Мэй в 2016 пригрозила России ядерным ударом, чем поставила под удар своё королевство. Не примет ли тот, кому она грозила, оживление на её военной базе Клайд за начало обещанного ею удара? Не сорвётся ли он на опережающий удар по этой базе и этой стране? Не взять ли под прицел злейших врагов в Брюсселе и Вашингтоне, где куют оружие против нас. Там давно объявили нас врагами? Лишь добрососедство отводит опасность большой войны. Истинная безопасность обязана защитить всех. Особо опасна Америка с её правом повелевать миром в ущерб другим народам. Деликатности и приличия между странами больше нет. На доллары, внесенные Россией в Банк США, президент этой страны наложил свою руку потому, как он их отпечатал и это его валюта.


96. ПРОШЛОЕ ПРИМЕМ БЕЗ ОБИД

Издревле Европу заселяли два крупных этноса, немцы в центре континента и славяне на её обширном Востоке. Сохранилась память о набеге славян на Гамбург. Случился подъем санитарии славян, и родилось много сильных здоровых мальчиков. Куда понесёт их судьба? – Мальчики подросли, слились в ватаги, услышали от проезжих купцов, что на Западе есть большой город Гамбург. Один купец рассказал о нём, другой подтвердил. Как не увидеть этот город своими глазами? Молодые засобирались, сбились в ватагу и пошли. Дорога дальняя, всё может случиться, без мечей нельзя. По дороге, если кто чем-то прельстился, мог ли отказать себе? Брал по праву сильного, кого-то ограбили и кого-то побили. Повидали большой город, настроили против себя горожан, и большей частью вернулись к своим пенатам. Затем немецкая молодежь оживилась и задалась вопросом. Кто это к ним приходил? Не сделать ли ответный визит? Собрались молодые немцы, и отправились на Восток. Путь долог, без мечей нельзя, и что в дороге приглянулось, брали по праву сильного. Без нужды человек не обижает других. Что двигало тогда людьми? Не желание ли узнать соседей?

Плакали женщины Франции после войн Наполеона по своим избранным, что остались лежать на полях войны. И русские женщины по своим живым солдатикам, кто соблазнился жизнью в Европе. После Наполеона молодые не увечные мужчины стали редкостью, и мадемуазели учили русских солдат языку и манерам. Фермеры охотно брали в мужья своим дочерям русских солдат, чьи неутомимые руки сулили им достаток. Снятая с Елисейских полей, пригородов и парков Парижа, русская армия по пути к российской границе недосчитала 40 тысяч солдат. Что склонило их остаться в Европе? Уход от барской кабалы? – Нет, не кабала! Отслужив, русский солдат получал вольную и пенсию 36 рублей в год. Не прельстила ль его европейская жизнь? Жаркие француженки и обеды с вином, от которого не хмелеют?

Настало время стяжания благ путем военной силы. Две мировые войны показали, такой путь в никуда. Остаётся жить в мире, дружить и меняться благами труда и природы. От древних цивилизаций Греции и Рима западная Европа наследовала их знания и культуру и пошла вперед, опережая Россию и страны Востока. Нашлись копии трудов Архимеда, жившего в 287-212 годах до новой эры, чей метод исчерпания предвосхитил calculus наших дней – дифференциальное и интегральное исчисления. Спустя 140 лет по смерти Архимеда квестор Сицилии Марк Туллий Цицерон нашел на окраине Сиракуз заброшенную могилу этого великого грека. По известному ему надгробию: цилиндр и шар, вписанный в него, и отношение их объемов 3:2. Европа оценила и сохранила знания древних, и это двинуло её вперед. С 11 века в Европе открылись университеты, Болонский с 1088, а с 18 века и академии наук.

Русь, переняв от Византии духовную культуру, в 13 веке на 300 лет до 1480 года вошла в состав великой монгольской империи. Кочевники прошли Русь огнем и мечом, сожгли её города и собрания книг. С конца 15 века она возрождалась снова. Гимназии, университеты, науку в Россию вернул в начале 18 века Петр I-й. С детства молодой царский отпрыск Петр Романов заметил, что в Немецкой слободе, он узнаёт больше, чем от русских дядек. Вблизи с этой слободой на реке Яузе Пётр открыл забытый сарай и увидел там парусный ботик. Мимо проходил немец и сказал, эта лодка может плыть против ветра. Как это? Парусная лодка, гонимая ветром, и против ветра? Покажи! Деваться немцу некуда, пришлось показать. Только Яуза река узкая, поменяешь галс, и тут же носом в берег. Отчего так? – Водный простор нужен! Поехали на Плещеево озеро. Ветер прижимал лодку к южному берегу. Опустили киль, подняли парус и, меняя галсы влево-вправо, отошли от южного берега и двинулись к северу. Мог ли Петр узнать это от русских дядек? – Пожалуй, нет! Желая больше знать, Петр снарядил Великое посольство в Европу и сам поехал с ним под видом Петра Михайлова, урядника Преображенского полка. Петра интересовало всё, чем живёт Европа, как работают шахты и мануфактуры, как строятся корабли. Искал союзников в борьбе против Турции и Швеции, заслонявших Россию от морских путей. На верфях Петр с топором в руках работал плотником. Лично показывал, чтоб его люди не засели в корчмах, поглощая пиво.

Петр привлекал своих людей к труду и знаниям. Его интересовала работа Парижской академии наук и Королевского общества в Лондоне. Вильгельм III, король Англии и Шотландии, с подачи канцлера Чарльза Монтегю утвердил 13 апреля 1696 Исаака Ньютона смотрителем Монетного двора. Как разумно решили они вечную проблему урезания монет, назначив смотрителем ученого без семьи и без материальных притязаний. Ньютон на время стал детективом, очищая Монетный двор от фальшивомонетчиков. Многому мог научиться Петр I, как управлять финансами, а главное он увидел особую роль академий. Его министры вывернутся наизнанку, выполняя любой его приказ. Только не сделают они то, что ему надо! Ему нужен корабль, чтобы брал в паруса больше ветра и, не опрокидываясь, шел быстрее других. Закажи он своим министрам такой корабль – не построят! Потому как не знают! Европа же такие корабли строила по эскизам академий наук.

Академии наук решали нетривиальные задачи, которые требуют многолетней выучки. Петр был поражен их новыми достижениями. По интересу Петра к наукам Парижская академия наук избрала его своим почетным членом, и он загорелся желанием открыть академию наук в Санкт-Петербурге для решения нужных стране задач. Его консультировал Готфрид фон Лейбниц – наряду с Ньютоном первооткрыватель calculus, дифференциального и интегрального исчислений. Но в стране, где ни гимназий, ни университетов, где взять академиков? Пригласить из Европы – советовал Лейбниц. Для решения нетривиальных задач нужна многолетняя выучка, чего у чиновников бывает не часто. Случившееся у нас массовое вхождение чиновников от власти в Российскую академию наук – событие статистически невозможное. Произошел сбой: служебные действия оформили как диссертации. Научное открытие даёт новые пути возможных действий, а досужие суждения ничего не дают, кроме застоя.

Издавна немцы ассимилировали соседей, славян бодричей и балтийцев пруссов. От лужицких сербов остались лишь следы, и ныне немцы трогательно оберегают их. От кого родился непревзойденный математик и философ Европы рубежа XV11 и XVIII веков Готфрид фон Лейбниц, основатель Бранденбургского научного общества, переросшего позже в Берлинскую академию наук? Не от лужицких ли сербов? Приоритет создания calculus, англичане удержали за Ньютоном. Не презренного же славянина Лейбница наделить этим достоинством. И чем это обернулось? Через десятки лет встал вопрос. Почему на континенте студенты посредством calculus решают задачи, на что в Британии способны лишь маститые ученые? – Причину нашли в доттизме – точках Ньютона. Положение исправили переходом к диизму, к букве d и обозначениям Лейбница dy/dx, ydx, что пережили века и ныне заполняют учебники. Путешествуя по немецким княжествам, Петр I иной раз брал к себе в карету Готфрида фон Лейбница. Обсуждал с ним вопросы наук и получал его советы. В 1711 одарил его титулом тайного советника и высокой пожизненной пенсией 2000 гульденов в год. Вникнув в работу академий, Пётр благоволил к ним и желал открыть такую академию в Санкт-Петербурге? Но где взять академиков? Пригласить из Европы – советовал Лейбниц. В 1724-м по указу Петра Сенат подобрал для академии здание с видом на Неву и Адмиралтейство, нашёл средства на её содержание, а сам Петр составил список приглашаемых академиков.

Весной 1725-го в Санкт-Петербург прибыли первые приглашенные академики, по смерти Петра I их встречала его преемница императрица Екатерина I-я. По замыслу Петра академикам помимо решения научных проблем вменялось готовить смену себе из местных юношей и чтение открытых лекций для народа, пробуждая его интерес к науке. Только где эти юноши? В стране ни университетов, ни гимназий. При академии и одновременно с ней в 1725-м открылся университет и гимназия для подготовки к университету. По нежеланию русских юношей того времени учиться академический университет заполнили студенты из Германии. Утратив свою цель обучать местных юношей академический университет существовал недолго, и первым в России университетом, пережившим века, стал Московский. Его открыли поколением позже елизаветинский вельможа граф Иван Шувалов и Михаил Ломоносов в 1755. Летом 1761-го по дороге в Царское село по делам науки Ломоносов выразил юдоль своей жизни стихами подобно Цикаде Анакреона (6 век до новой эры).

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,
Что видишь, всё твое; везде в своем дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому.


ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРОЛОГ 3
1. СЕЛЬСКАЯ СЕМЕЙНАЯ БАНЯ 6
2. БРАТЬЯ 9
3. НУ, ХАЛЯВАЯ! 12
4. А ЧТО ТАМ ВЫШЕ? 16
5. ЗАГАДКА ДОМАШНЕЙ ЗВЕЗДЫ 19
6. МИР РАННЕГО ДЕТСТВА 21
7. ЧТО ПРИВЕЛО ЛЮДЕЙ В НАШ СЕВЕРНЫЙ КРАЙ? 25
8. ПЕРВЫЙ ВЫХОД ЗА ПРЕДЕЛЫ ДВОРА 28
9. ОТЕЦ 30
10. БУДНИ, ПРАЗДНИКИ И ПЕРВЫЕ СЛУХИ О ВОЙНЕ 32
11. ПЕРВАЯ ЖЕРТВА 34
12. УХОД ОТЦА И ДВА ОТНОШЕНИЯ К ПРОШЛОМУ 36
13. МЕЖДУ ДВУХ ВРАЖДЕБНЫХ СИЛ 39
14. МАМА НА ВОЗВЕДЕНИИ РУБЕЖА ОБОРОНЫ 44
15. СРЫВ ЭВАКУАЦИИ И БЕЖЕНЦЫ ПО ДОРОГЕ В ЛЕС 47
16. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ 49
17. КАК СЕЛЬСКИЕ ВДОВЫ СНОВА ОБРЕЛИ МУЖЕЙ? 51
18. БАБУШКА, ЕЁ ВРЕМЯ И СЕМЬЯ 55
19. ДНЕВНИК ГЕНЕРАЛА РОСТКОВСКОГО 57
20. ОХЛОКРАТИЯ И ЛЮДИ ДЕЛА 62
21. ПРОШЛОЕ ТЯГОТЕЕТ НАД НАМИ 66
22. ВОЙНА НЕ СРАЗУ СТАЛА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ 70
23. ТЫЛОВЫЕ НЕМЕЦКИЕ ЧАСТИ 76
24. НЕМЕЦ ВОСПИТАТЕЛЬ 78
25. ВЕСТОЧКА ОТ ОТЦА 81
26. НЕМЕЦКИЕ ПРОМЫШЛЕННИКИ 84
27. МАМА НА РЕМОНТЕ ЛИНИЙ СВЯЗИ И Ж.-Д. ПУТЕЙ 87
28. БРАТ КОРМИТ СЕМЬЮ 88
29. КТО БУДЕТ МОЛОТЬ МУКУ? 92
30. ВЫСТУПЛЕНИЕ ПЛЕНЕННОГО ГЕНЕРАЛА ВЛАСОВА 94
31. СУДЬБА ВТОРОЙ УДАРНОЙ АРМИИ 98
32. ДВА КОТЛА ВОЛХОВСКИЙ И СТАЛИНГРАДСКИЙ 102
33. ПЕРЕХОД ПО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМУ МОСТУ 107
34. ЖИЗНЬ ПОД БОМБАМИ 109
35. ИВАН ЛЕТАЕТ 111
36. РАЗГОВОРЧИВЫЙ НЕМЕЦКИЙ ОФИЦЕР 113
37. АРТОБСТРЕЛ СТАНЦИИ И Ж.-Д. ПУТЕЙ 116
38. ПЛОХИЕ СТРАТЕГИ 118
39. ИЗ ОДНОЙ ОПАСНОСТИ В ДРУГУЮ 121
40. СВЕТЛАЯ НОЧЬ В ФЕВРАЛЕ 1944-го 123
41. ЕЩЕ ОДИН РАЗГОВОРЧИВЫЙ НЕМЕЦКИЙ ОФИЦЕР 124
42. ГИБЕЛЬ ВИЛЛИ 126
43. СЛЕЗЫ В ГЛАЗАХ СОЛДАТА ВЕРМАХТА 128
44. “СОКОЛ, СОКОЛ, Я СМОЛА” 131
45. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ХАЙНЦА 133
46. МИРНОЕ НАСЕЛЕНИЕ И ВЫСШЕЕ КОМАНДОВАНИЕ 135
47. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПО ОСВОБОЖДЕНИЮ 137
48. ПОХОДНАЯ АРМЕЙСКАЯ КУХНЯ 139
49. ГИБЕЛЬНАЯ ТЯГА ПОДРОСТКОВ К ОРУЖИЮ 142
50. ВТОРОЙ ДЕНЬ ПО ОСВОБОЖДЕНИЮ 144
51. ОТЧЕГО ЖЕРТВ ТАК МНОГО? 149
52. МЕХАНИЗИРОВАННЫЕ КОРПУСА 153
53. ДВИЖЕНИЕ ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА 159
54. АМЕРИКАНСКИЕ СТУДЕБЕККЕРЫ 162
55. ФРАНКЛИН РУЗВЕЛЬТ, КАКИМ ОН ВИДЕЛСЯ ИЗ РОССИИ 164
56. ТЫЛОВИКИ ВЫГНАЛИ НАС ИЗ СОБСТВЕННОГО ДОМА 169
57. ПЕРВОЕ МОЁ САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ 171
58. РАННЯЯ ВЕСНА 1944-го 174
59. КАК САЖАЛИ КАРТОФЕЛЬ ВЕСНОЙ 1944-го 176
60. САМОЕ БОЛЬШОЕ ЧИСЛО 178
61. ШКОЛА В СЕНТЯБРЕ 1944-го 180
62. В ИЮНЕ 1945 ВЕРНУЛСЯ ОТЕЦ 183
63. МАМА НЕ ПРИНЯЛА ОТЦА И ОН УШЕЛ 185
64. ПЛАЧЬ ЖЕНЩИН ПОД КОНЕЦ ВОЙНЫ 187
65. МИША ПУПЫРЬ 190
66. ПОЛЕТ НА КОВРЕ-САМОЛЕТЕ 192
67. ТОРЖЕСТВЕННОЕ ШЕСТВИЕ ШКОЛЬНИКОВ 194
68. ДРУЗЬЯ-ТОВАРИЩИ 198
69. ДЕТСКИЕ ВОЙНЫ 201
70. ШАЛОПАЙ 205
71. В ДЕБРЯХ ЛЕСА 209
72. НА БЕРЕГАХ РЕКИ 211
73. НЕ КАЖДОМУ БЫТЬ ОХОТНИКОМ 214
74. БАБУШКА У НАС ДОМА 217
75. МОЙ МАРАФОН ОТ ПОКОСА К ДОМУ 221
76. ВВП СТРАНЫ ПРИРОСТАЛ В СЕМЬЯХ 225
77. КАК ШКОЛА ПРИВИВАЛА АТЕИЗМ ДЕТЯМ? 228
78. КАК ВЕЛОСИПЕД ЗАПАДАЛ В ДЕТСКУЮ ДУШУ 231
79. ИЗ ПЕПЛА ПОЖАРОВ И РАЗРУШЕНИЙ 233
80. КОРОТКАЯ ЖИЗНЬ МАМЫ 240
81. БОРЬБА ЗА ВОЛХОВСКУЮ ГЭС 246
82. ПРИСЛУЖНИКИ ИЛИ ПОДВИЖНИКИ? 249
83. РЕВОЛЮЦИЯ ЦЕНОЙ КАПИТУЛЯЦИИ 252
84. “БОМБА, НОЖ, КАСТЕТ” 254
85. ЧТО ХРАНИЛОСЬ В АРХИВЕ МИД ГЕРМАНИИ? 256
86. “НА ШТЫКАХ ПОНЕСЕМ СЧАСТЬЕ И МИР” 259
87. ВОЗВРАТ КЛАССИЧЕСКОЙ ГИМНАЗИИ 261
88. ОТ УСПЕХОВ К ДЕГРАДАЦИИ 266
89. НАРОДНАЯ МИЛИЦИЯ 272
90. КАК ТЕРЯЛСЯ КУРС РАЗВИТИЯ СТРАНЫ 279
91. КОММУНИЗМ ХРУЩЕВА 283
92. АНГЕЛЫ ХРАНИТЕЛИ 290
93. КАК ЖИТЬ И КЕМ БЫТЬ 296
94. В ЧЕСТЬ РЫБАЧЕК В БАРЕНЦЕВОМ МОРЕ 299
95. ВОЗМОЖНА ЛИ БОЛЬШАЯ ВОЙНА? 301
96. ПРОШЛОЕ ПРИМЕМ БЕЗ ОБИД 303