На фото слева - здание бывшей семинарии; справа - министр МГБ генерал-полковник В. С. Абакумов.
НИИ Связи
После Второй Мировой войны благодаря большому преимуществу в технических ресурсах и научных кадрах США добились мирового лидерства в разработке наиболее сложных речевых шифраторов с гарантированной стойкостью против возможного перехвата и дешифрования противником.
Эти работы в США проводились на уровне секретности, сравнимом с проектом создания атомной бомбы. На электронно-ламповой и, позднее, экспериментальной транзисторной элементной базах в этот период был создан ряд терминалов для засекреченной голосовой связи.
В Советском Союзе к тому времени уже существовало несколько типов секретных телефонов, но ни один не мог удовлетворить взыскательный вкус Сталина.
Высокочастотная связь (ВЧ) предохраняла только от прямого подслушивания. По проводам передавался ток высокой частоты, модулированный звуковыми сигналами от мембраны телефона. Подслушивающий воспринимал только лишь непрерывный писк. Но достаточно было подобрать фильтр для "отцеживания" высокой частоты, и разговор становился внятно слышен.
В годы Второй мировой войны появились более сложные системы так называемой мозаичной шифрации. Звуковые сигналы делились частотными фильтрами на три или четыре полосы и с помощью магнитного звукозаписывающего диска дробились по времени на короткие доли - по сто-полтораста миллисекунд. А шифратор перемешивал эти частотно-временные отрезки. По телефонному проводу шло этакое крошево из визга и писка. На приёмном конце передачу расшифровывали и восстанавливали первоначальную речь.
Но ведь то же самое мог сделать и противник! Совершить это было довольно просто, обзаведясь нехитрым анализатором частот речевого сигнала - спектрометром. Подавая на его вход слова, раздроблённые мозаичным шифратором, по спектрограмме можно было легко научиться выделять полосы применявшихся в шифраторе фильтров и временные доли, на которые разделялись зашифрованные сигналы. И заодно - читать спектрограммы зашифрованного речевого сигнала по слогам и по словам, медленно, но верно.
Вероятно, сведения о ненадёжности мозаичных шифраторов достигли уровня самого высокого руководства, поэтому в 1947 году Сталин и поставил перед советскими разработчиками шифраппаратуры задачу изобрести такой телефон, чтобы на многие тысячи километров могла поддерживаться связь, абсолютно недоступная для любого рода подслушиваний.
Приказом МГБ от 19 февраля 1948 г. в Марфино был создан специальный институт по разработке и изготовлению засекречивающей аппаратуры для правительственной ВЧ связи (он же - НИИ-2 или НИИ Связи), за работой которого Сталин наблюдал лично. В старом здании подмосковной семинарии разместились и лаборатория будущего НИИ, и тюрьма, которая в ведавшем ею КГБ получила название "объекта номер 8" или "спецтюрьмы номер 16". Как и во многих тогдашних мощных научных начинаниях, в качестве рабочей силы использовали заключённых.
Министерством госбезопасности руководил генерал-полковник В. С. Абакумов, его заместителем был генерал-лейтенант Н. Н. Селивановский; начальником отдела специальной техники МГБ являлся полковник Ф. Ф. Железов (в романе - генерал-майор Осколупов). Эти люди и руководили Марфинской “шарашкой”.
В конце 1948 года начальником лаборатории был назначен Васильев Антон Михайлович (1899 –1965), инженер-полковник, доктор технических наук, послуживший прототипом инженер-полковнику Яконову в романе Солженицына. В период 1946–1952 гг. полковник Васильев – главный инженер отдела оперативной техники МВД СССР.
Это был эрудированный человек, знал немецкий, английский, французский языки, к заключённым относился довольно гуманно, хотя и не терпел неподчинения. Помощником начальника по научной части являлся инженер-майор Трахтман Авраам Менделевич (в романе - Ройтман), между прочим, лауреат Сталинской премии.
На “шарашку” прибывали все новые партии заключённых специалистов. В основном, связисты, радиоинженеры и радиотехники, но были инженеры и других специальностей, а также физики и химики.
Конструкторам подобной техники в СССР не были известны какие-либо технические сведения о разработках подобных терминалов с гарантированной стойкостью засекречивания переговоров. Поэтому коллективу Марфинской лаборатории предстояло решить, что и как построить без аналогов и почти при полном отсутствии научного задела. К тому же выделенное для лаборатории здание бывшей церкви находилось в крайне плохом состоянии и работать приходилось в очень трудных послевоенных условиях.
В результате сверхнапряжённой работы Марфинской лаборатории была решена сложнейшая научно-техническая проблема создания аппаратуры для стойкого засекречивания телефонных переговоров на линиях ВЧ-связи.
В 1952 году была создана и запущена в серийное производство первая в СССР цифровая система засекреченной вокодерной связи (передачи закодированной речи), работавшая по стандартным проводным каналам. В 1954 году она была установлена на самых протяжённых в то время линиях связи Москва – Пекин, Москва – Берлин. При существовавшей электронно-ламповой элементной базе эта техника была исключительно громоздкой.
За выпуск серии аппаратуры и установку её на линиях правительственной связи группа сотрудников в 1954 году была отмечена правительственными наградами.
Так что, как говорится, не лаптем щи хлебали..
.
В 1955-м году бывшее предприятие п/я 37 переименовали в Научно-исследовательский институт автоматики. Среди его разработок знаменитые "вертушки" - телефоны спецсвязи для высшего руководства страны и даже так называемый ядерный чемоданчик.
Продолжение см.
http://www.proza.ru/2015/01/14/641