- Трудно говорить об этом, трудно! - вздохнул Баргусь. - Но придётся. Правда — она ведь дороже всего! И если даже в первые минуты моего рассказа вы меня осудите, я не стану обижаться! В самом начале вам покажется, что я очень виноват. Но, когда рассказ будет закончен, вы поймёте, что на самом деле я не виноват абсолютно ни в чём!
Все присутствующие затаили дыхание. Разговор становился не просто интересным, а буквально захватывающим.
А вот Наруша внутренне сжалась. Она знала, что, когда лавочник Баргусь начинает говорить таким противным приторным голосом — жди подвоха. Значит, сейчас он как-то особенно по-наглому соврёт.
И девушка оказалась права.
- Вы знаете, что два года назад я овдовел. Такое несчастье... Яриша-то моя замечательной женщиной была — красивой, доброй, трудолюбивой. А уж как любила меня — просто слов нет!
Наруша вспомнила тихую, безответную Яришу, буквально угасшую от невыносимой жизни с Баргусем, и ещё раз поразилась невероятному цинизму говорившего. Но остальные слушатели, похоже, приняли озвученную фразу за чистую монету. То ли не в курсе были, то ли судьба безвременно ушедшей молодой женщины их ни капельки не интересовала.
А Баргусь тем временем продолжал свой лживый рассказ:
- Эти два года для меня как в тумане прошли! Я не то что не стремился к ласкам других женщин — я даже смотреть на них не хотел! А вот полтора месяца назад мной вдруг страсть овладела. Да такая, что я ни есть, ни пить, ни спать спокойно не мог!
Да, такого никто не ожидал... Только что сделанное заявление было не просто двусмысленным и щекотливым. Оно было рискованным.
Ведь публично признаться в собственной похоти — это не шутка!
Тут дело пахло большими неприятностями для говорящего...
Ведь всем известно, что неумеренность и похоть — это изобретения Нечистого, которыми тот пытается уловить людей в свои сети. Тот, кто поддался этим чувствам, - тот нарушил завет Создателя жить в любви, правде и чистоте. И никто не станет в здравом уме публично признаваться в том, что так низко пал!
А вот хитрый, расчётливый Баргусь стал!
Ой, не просто так он это сделал! Явно была у него для этого случая замысловатое самооправдание заготовлено!
Да, впрочем, он и сам этого не скрывал...
- Вы, добрые люди, небось, меня осуждаете! - вздохнул Баргусь. - Да я и сам себя осуждал! Кому ж приятно чувствовать, как душа твоя в грязь медленно погружается!
Как увижу эту девку, — он кивнул на Нарушу, - так сам не свой! Хочется странного, и мысли нечистые а голову лезут.
- Да, слаб ты оказался, дружище! - иронически прокомментировал кго откровения староста.
- Я? Cлаб?! - вроде бы возмутился Бвргусь. - Да, пожалуй, и слаб! По крайней мере, сам я так долное время думал. Но оказалось, совсем в ином тут дело!
Оказалось, - он снова сделал обличающий жест в сторону Наруши! - это она сама меня всё это время соблазняла. Своей колдовской силой!
Наруша сжалась, как будто её ударили.
То, что обвинение было несправедливым, - это ещё полбеды. Но вот то что оно было грязным и унизительным... Вот это было просто невыносимо!
Девушка ещё раз вспомнила все приставания Баргуся... Его бесстыдные предложения...
А теперь он перевернул всё наоборот!
Между тем Баргусь продолжал. И сказанное им становилось всё обиднее и обиднее...
Наруша вся сжалась. Лишь бы сдержаться!
Она понимала, что если сейчас сорвётся, то только себе навредит.
Арендатор Джунко слушал Баргуся и ничего не понимал. Чего это он всё ходит вокруг да около? Зачем сообщает слушателям массу совершенно ненужной информации?
И вдруг он понял. Не в информации дело! Баргусь просто хочет вывести Нарушу из себя! Ведь когда человек «сорвётся», он становится особенно уязвим!
А бедная девушка, похоже, уже была на пределе.
«Держись, малышка! Не поддавайся на провокации этого гнусного борова! - мысленно обращался он к ней. - Я сделаю для твоего спасения всё, что смогу, - но только ты, пожалуйста, держись!»
Судя по всему, Наруга ситуацию понимала правильно. Она прикусила губу, сжала кулаки и устремила свой взгляд куда-то в пространство.
И у Джунко появилась безумная надежда, что всё ещё обойдётся.
Если бы кто-то сказал ему, что он защищает Нарушу прежде всего потому, что имеет ко всей этой истории собственный материальный интерес, он бы лишь подал плечами и заявил, что и не собирается этого скрывать.
Да, конечно, она была хорошим человеком, а хорошему человеку помочь всегда хочется. Но Джунко (что уж тут говорить), не стал бы рисковать собственной жизнью только из соображений абстрактной доброты (как бы выразился его племянник, обучающийся в университете на юриста). Всё было грубее и проще: если Наруша погибнет, то через год Джунко разорится, а через два года его семья пойдёт по миру. Вот так — не больше и не меньше.
Дело в том, что Джунко уже один раз был на грани разорения. Арендовав у местного барона кусочек земли, он влез в долги, чтобы организовать своё собственное маленькое хозяйство. Да так и увяз в них.
И сидеть бы ему в долговой яме, если бы не эта скромная девушка, которую он нанял в качестве батрачки.
Она пришла в их деревню голодная, простуженная, в рваном платье. Никто в деревне не хотел помогать сомнительной нищенке — только Джунко не побрезговал дать ей угол. А его жена — женщина скупая и сварливая, но в глубине души добрая и справедливая — несколько дней ухаживала за юной незнакомкой, пока у той были то жар, то озноб.
Когда Наруша (так, оказывается, звали девушку) начала вставать, она сразу же попросила иголку с ниткой, - и очень быстро зашила своё разорвавшееся платье. А потом попробовала помочь супруге Джунко прибраться в комнате. Та, правда, её попытку мягко, но решительно пресекла, заявив, что в доме должна быть одна хозяйка.
Наруша не отставала, заявив, что ей неудобно сидеть без дела, когда вокруг столько работы. Тогда Аруся (так звали жену Джунко) предложила ей другую работу: зашить и заштопать кое-какую пришедшую в негодность одежду.
И Наруша, пристроившись у окна, с невероятной скоростью стала штопать и шить. Но этой работы хватило ненадолго — через неделю всё быто перештопано и зашито.
Между тем Наруша уже совершенно выздоровела и готовилась идти дальше. И тут у супруги Джунко возникла замечательная идея, которую она и поведала своему удивлённому мужу.
Идея была простая: предложить Наруше место батрачки. Всё равно идти ей, похоже, некуда. А так сыта будет, да и с крышей над головой.
- Я думаю, на первых порах ей платить можно будет совсем чуть-чуть. Меднушки две-три, не больше! - убеждала мужа Аруся.
- Так-то оно так... - задумчиво почесал затылок Джунко. - Но только куда нам батраков брать? Мы ведь сами бедняки! Да ещё и долгами повязаны... Нет у нас с тобой лишних меднушек!
- А я поговорю с ней... Попрошу, чтобы она подождала с оплатой, пока мы урожай не продадим.
- Неправильно как-то всё это. Оплату батраку задерживать — не по совести! Вся деревня нас осудит!
- А ты думаешь, бедняжка будет на нас кому-то жаловаться? Вот уж ни в жизнь не поверю! Она-то наверняка ещё помнит, как её, замёрзшую, больную и голодную, никто не хотел на порог к себе пускать!
- Ну хорошо! - почти сдался Джунко. - Но откуда ты знаешь, умеет ли она работать с землёй?
- Не беспокойся — умеет! - заулыбалась жена. - Я её об этом как бы случайно пару дней назад спросила...
Так что решение было принято и на следующий день Джунко предложил Наруше место батрачки.
Он даже не думал, что девушка так обрадуется.
Условия обговорили быстро. Наруша живёт у них на полном обеспечении. Её кормят, поят, разрешают спать на сундуке возле кухни. Дают донашивать старые вещи. Позволяют пользоваться иголкой и нитками. Разрешают брать для починки одежды старые, ненужные лоскутки.
А ещё — платят в неделю по три меднушки.
Честно говоря, Джунко сначала хотел предложить две, но в последний момент ему стало неудобно.
Наруша сразу же заметила его колебания — и сама предложила снизить оплату до двух меднушек.
- У меня что, глаз, по-вашему, нет? - спросила она тихо. - Я что, не вижу, как трудно вам сейчас приходится?
На просьбу обождать месяца три с оплатой она согласилась с лёгкостью. Даже выступила со встречным предложением: считать первый месяц её работы как бы испытательным сроком — и вообще за него ничего не платить.
- Вам же нужно точно знать, умею ли я работать! - хитро улыбнулась она. - А вдруг я вам вместо сорняков везде лук и петрушку повыдёргиваю?
На осторожное возражение Джунко, что испытательный срок без оплаты — это как-то не по-людски, Наруша решительно заявила:
- Вы уже однажды поступили со мной по-людски — в отличие от остальных жителей этой милой деревни. А теперь моя очередь хоть как-то выразить вам свою благодарность.
«А она ведь из образованной семьи. И сама наверняка грамотная!» - подумала жена Джунко, сама родившаяся и выросшая в городе.
Но вслух ничего не сказала.
В общем, все вопросы найма были решены, - и Наруша на законных основаниях приступила к работе.
Первое задание, которой ей дали — выполоть сорняки на огороде. Работа не очень тяжёлая (с физической точки зрения), но скучная и муторная.
Огород, - это, конечно, громко сказано. Маленький огородик. Семья Джунко выращивала овощи для личного употребления. А доход получали от хлебного поля, арендуемого у местного барона. Пшеницу выращивать — это, конечно, тоже дело непростое, но огородничество гораздо сложнее. Если, конечно, этим жить, а не баловаться.
Так как огород был невелик, то и прополка много времени не заняла.
Увидев, что дело сделано быстро и хорошо, Джунко поручил Наруше кормить домашнюю птицу. Тоже на самом деле не такое простое дело. Тут надо следить, чтобы все куры поручали примерно поровну еды. Ведь если пустить дело на самотёк, самые робкие будут ходить голодными, а самые наглые за их счёт будут обжираться самым неприличным образом.
При этом девушка узнала, что прополка огорода всё равно остаётся за ней. Но теперь она сама должна отслеживать, когда сорняки подрастут, - и выпалывать их без всякой жалости.
А потом ей показали серп и сказали, что она должна следить, когда подрастает трава на незасаженных участках огорода. Как только она станет достаточно длинной - подрезать её. Потом выбирать из срезанной травы ядовитую. Затем оставшуюся, хорошую траву сушить на солнышке. Ну а полученное сено по мере готовности убирать на сеновал.
Таким образом, конечно, получалось совсем немного сена. Гораздо меньше, чем его привозили с луга. Но ведь сено лишним не бывает, не правда ли?
Постепенно Джунко дал Наруше ещё несколько поручений по хозяйству. Причём ни одно из поручений не было разовым. Фактически девушке указали несколько сфер хозяйствования — и она сама должна была отслеживать, всё ли там в порядке. А если что-то не в порядке — оперативно выполнять требуемые работы.
В общем, хитрый хозяин перегрузил на вновь принятую батрачку не только часть своей работы, но и часть своей головной боли. В его оправдание, правда, можно было заметить, что освободившееся время Джунко использовал вовсе не для того, чтобы лишний раз побездельничать. Как раз время это тратилось с очень большим толком — на полевые работы. То есть именно на то, что давало семье основную часть дохода.
Несмотря на то, что работы было выше крыши, своим новым положением Наруша была вполне довольна. И тому было несколько причин.
Во-первых, любую работу она выполняла довольно быстро. Так что нельзя сказать, что она работала на износ. И на отдых времени хватало, и даже на кратковременные прогулки.
Во-вторых, то, что ей не давали разовые поручения, и выделили отдельные сферы деятельности, скорее радовало, чем огорчало. Так было гораздо интереснее. Да к тому же позволяло достаточно гибко распоряжаться своим временем.
В-третьих, условия, в которых она жила, были довольно неплохими. Спать на огромном широком сундуке оказалось, как ни странно, довольно удобно. Тем более что он стоял в тёплом коридоре, а не в холодных сенях. Питалась она вместе с хозяевами — и тем же самым, что они. А еда, которую готовила Аруся, была хоть и простая, зато вкусная и обильная.
И, самое главное (это уже в четвёртых), - Джунко и Аруся были приятными людьми. Добрыми и справедливыми. И главное — ценили хорошую работу и по мелочам никогда не придирались.
Наруша не раз сравнивала свою теперешнюю жизнь с нем, что было совсем недавно, когда она жила в доме родной тётки.
Тогда она всё время недоедала. Спала в холодных сенях. Работала буквально от зари до зари — и при этом её работой никогда не были довольны.
Так что по всем статьях сейчас она жила гораздо лучше, чем тогда!
Как странно...
Наруша догадывалась, что хозяева ценят её работу достаточно высоко, но не представляла, насколько.
Ну, с Джунко всё понятно. Новая батрачка избавила его от огромного количества всяких мелких работ. Теперь он мог гораздо меньше думать о приусадебном хозяйстве, сосредоточившись на полевых работах.
Но вот для его жены появление в доме ещё одной работницы оказалось огромной удачей.