Сборы
Княжичи приняли новость с восторгом, княгиня не скрывала гордости и радости. Она скучала по двору, который вынуждена была оставить много лет назад. Но князь Миласт вовсе не казался довольным. «Возможно, он переживает за жену, - подумал Лой, - на таком сроке путешествовать тяжело и опасно. Но ведь Большой Круг совсем недалеко от Чернозерска. Кроме того рядом всегда будет лекарка». Видец поискал глазами ту, с кем ему предстояло соединить свою жизнь, однако никто из собравшихся в светлых покоях внешне на лекарку не походил. «Может, здесь они одеваются как-то иначе?»
В Виде Лой мог смотреть на лекарок только издали, сквозь толстые стекла свинцовой башни. Им, в отличие от видецев, незачем было прятать свой дар за надежными металлическими стенами. На острове лекарки носили коричневые платья из грубой шерсти и меховые накидки. Лица их были полузакрыты низко повязанными серыми шалями. Маловероятно, что знахарка князя Миласта будет использовать такой наряд в душной и жаркой Летонии. Лой улыбнулся своим мыслям.
Его размышления прервал князь.
- Верно ты голоден, видец? Мы уже отужинали, но наша добрая Шаня проводит тебя на кухню и там накормит. Поговорим завтра утром.
Лой был благодарен князю за эти слова. Он с видимым удовольствием последовал за домораспорядительницей в нижний уровень терема, где находилась огромная кухня, источающая ароматы пряностей, жареного мяса и горячей сдобы. Ему подали похлебку с гусиным потрошком, чечевицей и морковкой, обильно сдобренную зеленью с сильным, немного резковатым, но приятным запахом. Таких трав он не знал. Шаня налила в высокий кубок вина из обложенного льдом сундука, и видец впервые за несколько дней, блаженствуя, пригубил благородный напиток – холодный, освежающий, пьянящий. После похлебки были пирожки с разными начинками – крошечные, на один укус, и творог со сладким красным перцем, а также апельсиновый кисель. Долгая дорога, видение, сытный ужин окончательно сморили Лоя, он еле добрался до отведенной ему каморки – чистой и уютной, и уснул без снов, рухнув в широкую – рассчитанную на двоих, постель.
Он проспал бы до полудня, если бы не настойчивый шепот, за которым последовали еще более настойчивые толчки в плечо. Когда видец с трудом разлепил глаза, то увидел маленькую фигурку на фоне серого окна. Утро, но слишком раннее.
Всмотревшись, понял, что перед ним ребенок. Кажется один из близнецов князя Миласта. У мальчика были темные волосы вёсов и голубые глаза матери.
Видец вопросительно посмотрел на княжича, ожидая, что тот передаст какой-нибудь приказ отца. Но мальчик заговорил совсем о другом:
- Я сын князя Чернозерского - Радим. Пришел спросить тебя. Скажи мне, как это – когда видишь?
- Хм… - вопрос застал Лоя врасплох. Он не общался с детьми с тех пор, как сам перестал быть ребенком, если не считать странного молчаливого маленького Ресу, и не знал, насколько подробно и какими словами объяснять свой дар княжичу. Да и надо ли?
Он попытался описать, как в его голове возникают сменяющие друг друга калейдоскопом изображения и объясняющий голос Верховного видеца. Княжич слушал очень сосредоточенно, изредка задавая уточняющие вопросы.
- Я знаю, что большинство видецов воспринимают послание Верховного или своих братьев без картин, - продолжал Лой, - на Острове всего несколько братьев имели видения. Остальные сразу слышат голос.
- Тотис тоже видел, - сказал мальчик – он всегда говорил – «я вижу», и потом рассказывал…
- Тотис, это ваш бывший видец?
Княжич кивнул и тут же спросил:
- А это лучше – видеть, а не только слышать?
- На Острове считалось, что виденья дают подробную картину, но, с другой стороны, мешают. Слышащие быстрее воспринимают слово и быстрее дают ответ своим хозяевам. Но, говорят, что раньше все братья видели. Поэтому мы и зовемся видецами.
- А ты можешь видеть то, что случится потом?
- Будущее? О нет, конечно нет! - улыбнулся Лой. – Никто не может знать будущего.
- Разве? А женщина, что гадает на ярмарке? – с сомнением спросил мальчик.
- Эти гадалки просто обманщицы и притворщицы, ловко пользующиеся людьми. Говорят девушке, что та выйдет замуж, и та выходит. Но почти все девушки, если они не калеки и не безнадежные дурнушки, рано или поздно найдут суженного. Или пророчат крестьянину, что в его семье кто-то умрет. А люди часто умирают, и хорошо, если это будет какой-нибудь старик, а не ребенок. Говорят двести лет назад гадалки предсказывали мужчинам, что те попадут на войну, и это слово сбывалось, ты ведь знаешь, что на землях Лютодара постоянно воевали до того, как Лют объединил их? Тебя учат истории?
- Да, - по лицу мальчика было видно, что он сейчас явно не расположен обсуждать миротворческую политику Люта Справедливого. Его волновало другое.
- А можно так – видеть, но ничего не слышать и не понимать, зачем это?
- Почему ты спрашиваешь меня? Ведь это не просто любопытство?
Мальчик замялся, наконец сказал нерешительно:
- Когда я сидел на седалище в видокуполе, я что-то увидел. Точнее я сначала представлял, а увидел потом. И сегодня ночью я опять поднимался туда.
- Что именно? – Лой улыбнулся. Он знал, что фантазия детей иногда разыгрывается слишком бурно.
- Ночью я видел мальчика, с которым разговаривал привязанный к дереву человек с ярко-желтым языком. Мальчик проткнул его язык и свой палец, и соединил кровь.
По спине видеца липкими лапками пробежали мрачки, но он тут же взял себя в руки. Фантазии, все это фантазии. Дети играют…
- Желтый язык – сильное колдовство, очень древнее, - строго сказал он, - и опасное! Ты, вероятно, слышал о нем, вот тебе и привиделось.
Княжич отрицательно покачал головой.
- Слышал, но не запомнил, может быть был слишком мал. У нас в голове есть тайные комнаты и чердаки, о содержимом которых мы не имеем представления, либо давно забыли. Но иногда оно проявляет себя, в самых неожиданных формах. Мы видим сны или представляем картины, и нам кажется, что ничего подобного мы никогда не знали. Нам трудно вспомнить, так как эти вещи – старые, пыльные, искаженные. Но, тем не менее, они лежат на наших, - видец выделил это слово, - чердаках, а не приходят извне.
- А еще я видел себя и брата, и с нами случилось что-то плохое, и такого точно не было никогда раньше, - насупившись, проговорил Радим.
- Успокойся, дитя, что может с вами произойти? Вероятно ты представил…
- Нет, я не представил, я не собирался это представлять,- рассерженно вскрикнул княжич, топнув ногой.
Лой развел руками, показывая, что не видит смысла спорить.
Поняв, что таким поведением ничего не добьется, княжич успокоился и продолжил допрос:
- А ты видишь себя?
- Только когда послание касается меня самого.
- Ты видел, что должен поехать в Чернозерск?
- Нет, ведь послание передали не мне, а настоятелю острова Вид.
- Тогда, получается, что я тоже могу видеть себя самого? Когда сижу на седалище в видокуполе?
Видец потрепал мальчика по голове. Это получилось естественно. Маленький княжич был ему симпатичен.
- Ты – не можешь, - сказал он, тепло улыбаясь одними глазами, - дар видения и восприятия переходит по наследству. Так же, как дар врачевания. Я не могу быть князем, а ты – видецем. В этом мире каждый – на своем месте.
Мальчик хотел спросить еще о чем-то, но тут дверь открылась и на пороге возникла Шаня.
- Я думала, ты спишь, после такого долгого пути, пришла разбудить тебя, - обратилась она к Лою,- а ты, смотрю, в такую рань уже беседуешь с княжичем?
- Да, у нас весьма занимательный разговор, - опять улыбнулся видец.
- Я пойду, - мальчик проскользнул мимо Шани, которая наградила его не слишком ласковым взглядом, и исчез за дверью.
- Вижу не дали тебе отдохнуть, - сочувственно вздохнула Шаня. - Эти близнецы – настоящие шаркарята. Вечно что-нибудь придумают. Удивительно, что он один, без своего братца, хотя я так и не поняла – который. Никто их не может различить, кроме старой няньки, даже родители порой путают. А ты поскорей приведи себя в порядок и ступай к князю. Он ждет.
Миласт, увидев Лоя на пороге, сразу же приказал ему передать в большой Круг послание: «Выезжаем завтра утром по реке».
Поразмыслив, князь решил, что жена плавание перенесет лучше, чем езду по не слишком ровным дорогам, пусть даже и в набитой подушками карете. Он уже отдал распоряжение грузить на ладью «Лучезарная» все необходимое.
Лой только собрался удалиться в видокупол, чтобы исполнить поручение, но тут в Светлые палаты зашел стражник. Поклонившись, он доложил, что к князю с делом некий крестьянин с мальчиком.
- Скажи, что я сегодня занят. А с завтрашнего дня все дела будет решать мой наместник. Пусть обращается к нему.
Лой сразу понял, о ком идет речь.
- Великий князь, я очень прошу тебя принять этого крестьянина.
В двух словах Лой рассказал о происшествии с разбойниками, не упоминая сбежавшего негодяя. Но даже так история выглядела неправдоподобной. Как он и ожидал, князь был заинтригован.
Видец, перескакивая через две ступеньки, сбегал в видокупол и спешно передал послание. Назад он несся, как водный поток с горы, чтобы успеть узнать, чем обернется встреча князя с Ресаном и его странным сыном.
Крестьянин с мальчиком уже стояли перед престолом Миласта Чернозерского в светлых палатах. Они приоделись. На отце и сыне были свежие белые туники, подпоясанные одинаковыми синими поясами. Вымытые от пыли сандалии блестели еще сырыми ремешками.
- А вот и наш видец! Он рассказал мне ту же историю, что и ты. Но мне еще труднее поверить в нее после того, как я увидел твоего мальчика. Он ниже моих сыновей, худее и, верно, слабее…
- Великий князь, сынишке, действительно только идет десятый год, и многие ровесники крупнее его. Но все именно так и было, ты можешь послать своих стражников в этот проклятый лес. Мы оставили разбойников лежать там, где они отдали небесам душу – это в полудне пути отсюда, хотя твои люди на быстрых скакунах и раньше доберутся.
Князь внимательно разглядывал ребенка. В нем не было ничего необычного – мальчик стоял, почтительно опустив голову перед правителем.
- Как зовут твоего сына?
- Реса, почти как меня.
- Маленький Реса, расскажи мне, как ты смог справиться с двумя разбойниками? Ведь ты, наверное, едва доставал им до груди?
Мальчик не поднял головы, но голос его звучал спокойно и уверенно:
- Я уже засыпал, когда они пришли. Нож, которым видец резал хлеб, лежал возле моей постели. Я взял его, обошел разбойников со спины и ударил сначала того, который хотел напасть на моего отца, а потом своим собственным ножом - второго.
«Ты ударил и третьего» - произнес про себя видец. Мальчик двигался с быстротой молнии и легкостью падающего снега. Третий разбойник упал через секунду после хриплого. Бедолага повернулся, чтобы посмотреть, кто напал со спины на его товарищей и получил в лицо увесистым булыжником.
Мальчик спас ему жизнь, но вместо благодарности Лой чувствовал по отношению к этому ребенку настороженность, даже страх.
- Как это возможно? – князя, казалось, не убедил рассказ маленького Ресы, хотя он ничуть не противоречил услышанному от видеца и высокого крестьянина.
- С тех пор, как он научился ходить, он постоянно упражнялся с палкой, потом я вырезал ему деревянный меч, а в пять лет подарил настоящий кинжал, - почтительно, но с нескрываемой гордостью за сына стал объяснять Ресан. – Он убивает свинью или корову одним ударом. А как-то мы пошли в лес, и тут на нас напал желтый волк-одиночка, вылетел прямо из кустов, как стрела. Но Реса зарезал его в прыжке, еще до того, как зверюга коснулся земли. Здоровый, доложу, был волчара. Шкура его теперь лежит во дворе моего дома, и на ней играют младшие девочки.
Князь взял со стола крупное красное яблоко, покрутил его в руке, задумчиво глядя то на плод, то на мальчика, который стоял все так же – опустив голову, но при этом расправив плечи и держа спину совершенно прямо. Он ни разу не переступил с ноги на ногу, не поменял положения рук, не дернул плечом.
Вдруг маленький Реса вскинулся, в руке его сверкнул короткий клинок, и яблоко разлетелось на две половинки, брызгая соком и кусками мякоти. Только тогда видец сообразил, что Миласт метнул плод в мальчика.
- Ты забрал свой кинжал с собой? - улыбнулся князь. - Надеюсь, ты смыл с него кровь разбойника?
Реса ничего не ответил, а его разговорчивый отец произнес:
- Все в деревне думают, он такой от того, что его поцеловал лев!
- Это что, какое-то поверье? Что ты имеешь в виду, говоря про льва? - удивился князь. Он жил здесь больше десяти лет, но многие местные традиции оставались для пришельца из Веса загадкой.
- Самого настоящего зверюгу, здорового и косматого. Когда Реса был маленький, моя жена пошла с ним в лес, да и положила его спящего на травку под дерево, растяпа, а сама спустилась по ягоды к ручью. Вдруг она услышала рык, побежала вверх по пригорку и увидала здоровенного льва, который склонился над ребенком. Думала, что тут нашему сыну и конец, но лев только лизнул его языком и унесся прочь.
Выражение на лице князя красноречиво говорило о том, что он не верил ни одному слову рассказчика. Чего только не выдумают простолюдины. Но мальчонка ему нравился. Ловок. Может быть, он еще испытал бы ребенка, будь на это время. Но звали дела.
Князь сказал, обращаясь к Ресану:
- Ты можешь срубить столько деревьев, сколько увезешь за один раз. За каждого убитого вами (он не сказал "мальчиком") разбойника я дам тебе кошель монет. Ты станешь богатым человеком. А твоего сына я оставляю при себе. Он ни в чем не будет нуждаться, и со временем, думаю, вырастет доблестным воином.
Крестьянин вовсе не выглядел довольным этой новостью. Растерянность на его лице сменилась испугом.
- Великий князь, благодарю тебя, но ведь это мой единственный сын. Дома у меня одни дочки…
- Пользуй свою жену хорошо, и она подарит тебе еще сыновей. Этот мальчик рожден не для того, чтобы резать коров и коз.... Ведь его поцеловал лев?
Князь захохотал.
Крестьянин посмотрел на сына долгим взглядом.
- Я знаю, что так для него будет лучше, но он еще так мал. Он будет скучать по своим родным…
- Возьми деньги, купи дом и лавку и перевези в город свою семью. Я дарую тебе пожизненное разрешение на беспошлинную торговлю на красном холме. Так ты будешь ближе к сыну и сможешь иногда его навещать, - сказал князь. В голосе его уже слышалось нетерпение.
Такое решение, казалось, пришлось Ресану по душе. Князь, не желая больше терять времени в разговорах с крестьянином, приказал слуге отвести того к казначею за наградой. Сам Миласт вышел следом проверить, как идет подготовка к отъезду.
Не зная, чем себя занять, видец выглянул во двор сквозь забранное цветным витражом, изображавшим охоту на косулю, окно. Через время он заметил крестьянина, седлавшего мула. У пояса висели два кожаных кошелька. Сын деловито помогал отцу. Лой поспешил вниз. Ему вдруг очень захотелось сказать что-нибудь крестьянину на прощанье. По лицу Ресана было видно, что он рад своему вчерашнему спутнику.
- Я уж думал, что не удастся перекинуться с тобой словечком, - сказал он, сердечно похлопав Лоя по плечу. – Спасибо, что не сказал лишнего.
- Пусть это будет нашей маленькой тайной, – улыбнулся видец. – Князь очень доволен твоим сыном, поздравляю.
- Да уж, не ожидал я такой щедрой награды, - крестьянин погладил кошели, аккуратно, почти любовно, а потом посмотрел на сына долгим взглядом. – Знаю, что ему здесь будет лучше, крестьянская доля не для него. Но я буду скучать. Теперь вокруг меня одни бабы, шаркар их побери.
Ресан пытался шутить. Но глаза его стали влажными, и чтобы видец не заметил подступающих слез, крестьянин отвернулся к мулу и принялся деловито поправлять седло. Справившись с собой, опять обратился к Лою.
- Ты уж присматривай тут за моим мальчиком.
- Я буду. Я ведь должен ему самую малость – мою жизнь, - видец не шутил. – Да он и сам себя в обиду не даст.
Все это время Реса маленький смотрел на отца спокойным, не мигающим взглядом. Но когда крестьянин подошел обнять его на прощание, вскинул руки так быстро и так крепко вжал их в отцовскую спину, что у Лоя самого предательски защипало в глазах и засвербило в носу. Он уже хотел удалиться, чтобы не мешать, но тут появилась Шаня. Князь отдал распоряжения насчет мальчика: переодеть и накормить.
- А после у него урок на мечах, так что надо поторопиться.
- Ладно, сынок, веди себя хорошо, мы скоро увидимся. Я привезу твою мать и сестер посмотреть на тебя, - летон погладил мальчика по голове и повел мула к воротам. Маленький Реса провожал его долгим взглядом.
Новый ученик
Река Летонка берет свое начало в недрах огненной горы. Говорят, у подножья вода так горяча, что в нее невозможно окунуть руку. Но за Усадьбой князя Чернозерского она уже порядком подрастеряла свой жар.
Узкая и не глубокая, река может нести только легкую ладью-юрок, поэтому князь приказал взять с собой лишь необходимое. На судне должны разместиться сам Миласт, княгиня Дария, лекарка Ая, мальчики и несколько слуг. Дружина с остальными служилыми людьми князя последует по берегу.
Весь день прошел в суете и приготовлениях. Миласт появлялся то во дворе, то в тереме, то скакал на пристань, находившуюся сразу за Усадьбой со стороны восточных ворот, отдавал приказы, оставлял распоряжения, силясь ничего не забыть. За ним, как тень, следовал наместник – племянник княгини Стан, на которого князь оставлял Усадьбу.
Но все эти хлопоты не помешали наставнику воинов Ирусу, смуглому крепкому дуранцу, провести занятия с княжичами, хотя науки, которыми с близнецами занимался чтец Рурия, и музыкальные уроки с певцом и арфистом в этот день отменили.
Ирус жил в Лютодаре уже третий год, но все еще не избавился от характерного дуранского произношения. Как и прочие в тереме, он не различал близнецов и обоих называл «кнеджич».
Когда домораспорядительница Шаня привела маленького Ресу и объяснила, что мальчик теперь будет обучаться бою на мечах и другим боевым искусствам вместе с сыновьями Миласта, Ирус коротко кивнул и приказал ему, показывая на деревянные предметы, торчавшие из плетенной корзины:
- Возьми меч, кнеджич
- Какой он княжич, - сморщила маленький нос картошкой Шаня, - это обычный крестьянский парнишка.
- Возьми, паришка, - исправился Ирус. Впрочем, Реса уже стоял с мечом наготове.
Их разговор услышали близнецы, как раз появившиеся во внутреннем дворе для занятий.
- Мы будем заниматься с крестьянином? – возмутился Радим.
- Так приказал твой отец, а вы должны подчиняться, - строго ответила домораспорядительница.
- Без тебя знаем, чего мы должны, а чего нет – дерзко бросил Род. - Но пусть остается. Видимо отец приготовил нам замену соломенного чучела.
Радим громко расхохотался над шуткой брата, а Шаня поспешила удалиться, не желая вступать с близнецами, которых недолюбливала, и нужно заметить - взаимно, в словесную перепалку.
Братья ловко вытащили мечи и направили их на Ресу. Они стояли полубоком, слегка согнул расставленные на ширину плеч ноги в коленях, как учил их Ирус. Реса выдвинул вперед правую ногу, рука вытянута вдоль тела, меч вперед.
- Паришка, встань как кнеджич, - приказал Ирус, но Реса проигнорировал его.
Не дожидаясь сигнала к атаке, Радим сделал выпад, целясь в живот новичка. Ему не терпелось проучить деревенщину. Но меч его проткнул воздух – Реса мгновенным движением скользнул в сторону и тут же отбил меч Рода, нацеленный в грудь. Княжичи нападали, он отступал или блокировал выпады. Когда Радим подался вперед и нажал своим мечом на его оружие, надавив всем телом, Реса просто опустил деревянный клинок, слегка подавшись назад. И княжич, не удержав равновесия, упал перед ним на одно колено.
- Это не честно, - завопил княжич, - он не дерется, он постоянно убегает!
- Трус, трус! – поддержал брата Род, - что ты пляшешь как девчонка? Дерись!
Ирус ничего не сказал, знаком приказав продолжать бой.
Ловкость была сильной стороной княжичей. Недаром они дни напролет ходили на руках, крутились колесом и кувыркались, играя в скоморохов. Но им было далеко до этого молчаливого крестьянского паренька, двигавшегося с поразительной точностью. Порядком измотав противников, он, наконец, ударил Рода по левой икре. Тот со вздохом припал на ногу и начал растирать ушибленное место. Радим, уже и так злой как шаркар, кинулся на противника, собираясь обрушить меч ему на голову. Уже зная, что Реса будет отступать, он на удачу взял немного вправо. Реса заметил его движение и успел повернуться боком. Меч скользнул по рукаву. Но тут сзади подскочил Род. Он тоже рубил сверху. Меч с глухим звуком шлепнулся парнишке на плечо, заставив его на долю секунды качнуться. Впрочем, маленький летон тут же восстановил равновесие. Род вложил в удар всю силу, чего никогда не делал, сражаясь с братом, но Реса даже не поморщился.
Ответным ударом, быстрым как молния, посылая меч откуда-то снизу, он выбил оружие из рук Рода и тут же отправил в пыль деревянный клинок второго княжича.
Радим, взъерошенный, красный, как будто лицо его облили соком спелой вишни, угрюмо смотрел выбитый меч, валяющийся на земле. Род поднял свое оружие и исподлобья зло сверкнул глазами на Ресу. Ни он, ни его брат, ни учитель не видели, что свидетелем поединка между сыновьями и маленьким летонским крестьянином стал князь Миласт. Его скрыли витражные стекла. Задумчиво потирая бороду, князь сказал, обращаясь к стоявшему сзади Стану: «Прикажи в каюте слуг повесить еще два гамака. Учитель боя и малыш летон едут с нами»… Он бы с удовольствием досмотрел урок до конца, но неотложные дела не оставляли такой возможности.
- Он нечестно сражался, - завел прежнюю песню Род, опять принимаясь растирать икру. - Трус он, больше никто. И не умеет совсем драться, и меч держит неправильно. Да, Радим?
Но брат ничего не ответил. Как и Ирус. Учитель, дав мальчикам пять минут на передышку, которые они провели в молчании, изредка прерываемыми жалобами или обвинениями Рода, приступил к обычным упражнениям на ловкость и силу. На этот раз Реса повторял старательно.
Сегодняшний урок был короче обычного. Его прервал Рурия – чтец, по совместительству выполнявший обязанности наставника мальчиков. Близнецам передали приказ отца – вымыться, переодеться и явиться на церемонию бракосочетания. Миласт чуть не забыл перед отъездом соединить своего нового видеца и лекарку.
А вот Лой помнил об этом постоянно, но не решался заговорить с князем, полагая, что у того и других забот хватает.
Обычай женить видецов и лекарок, дабы они давали потомство, наделенное умениями и талантами родителей, пошел со времен Люта Справедливого. Этот мудрый правитель решил поставить их дар на службу государству. Он же основал Вид на далеком острове, затерянном в Стылом море – где юные потомки видецов и лекарок оттачивали свои умения под руководством наставников.
Прежний видец Миласта – Тотис, был слишком стар. Он ненамного пережил свою лекарку, а прибытие новой застало его в период болезни, которая и свела беднягу в могилу. Ая жила в Усадьбе всего второй месяц, но уже полюбилась княгине Дарии. Веселая и острая на язык, после старенькой жены Тотиса, умевший говорить только о болезнях, юная Ая развлекала свою госпожу рассказами о Виде, приправленными меткими замечаниями и тонкими наблюдениями.
Лой увидел суженую только перед обрядом, который должны были провести в домашней храменке князя Миласта. И вздохнул с облегчением, едва девушка переступила порог проема, украшенного золотым изображением Солнцелика. Он опасался, что придется брать пожилую жену Тотиса, (если лекарка оказывалась способна к деторождению, после смерти супруга ее выдавали за следующего видеца). О том, что бедняжка отправилась в небесные чертоги еще раньше своего мужа в предотъездной суете ему так никто и не удосужился сообщить. Но Ая была совсем молода – едва ли больше 16. Даже удивительно, что ее так рано отпустили с острова. Увидев девушку, Лой испугался, что сам не придется ей по душе – тощий и бледный с рыжими веснушками на руках и редкими красноватыми волосами, он едва ли мог называться красавцем. Но Ая смотрела на него приветливо.
Одетая в белое платье-рясу из тонкой материи, вышитое по подолу и рукавам лекарскими символами: болей травой и алой ножкой, она казалась очень милой. У Аи были широко посаженные небольшие серые глаза, каштановые жесткие волосы и забавный вздернутый нос – видецы и лекарки, также как лютодарская знать, давно перемешали свою кровь, и в них невозможно было уже угадать характерных черт летонов, осенийцев, зимцев или весов.
Лой также получил парадную легкую рясу. Она слегка болталась на его тощем теле, видимо Тотис был покрепче и повыше. По серому подолу тонкой ткани бежали вышитые черточки, символизирующие быстроту мысли. Свинцовый шлем на голове был покрыт белым шелковым покрывалом, которое удерживал золотистый жгут с маленькими кисточками.
Жрец Солнцелика быстро произнес необходимые слова, присутствующие, среди которых уже не было князя – он ушел, едва началась церемония, спели «Как падают лучи», и Лоя с Аей объявили мужем и женой, пожелав им подарить стране много маленьких видецов и лекарок.
Эту ночь они провели вместе, а едва забрезжил рассвет, князь отдал приказ отплывать. Лой следил из крохотного окошка их каморки, которая располагалась в высокой восточной башенке, как в утреннем легком тумане отплывает от пристани княжеская ладья, уносившая по приветливым волнам Летонки его господина, странного маленького Ресу, за которым он обещал присматривать, и молодую жену…