Она сидела на большой кровати, где когда-то ласкала своего блудного Миколу, упиваясь своим счастьем… Взгляд ее выцветших, когда-то синих глаз, скользнул по давно немытому окну и давно нестираной занавеске, задержался на «зингеровской» ножной машинке и вновь опустился на тумбочку, где стояло множество лекарств…
Совсем рядом стоял телефон, к которому можно дотянуться. Конечно, она могла позвонить кому угодно, но звонить было некому, все её подруги и друзья давно поумирали, а сыновья приходили сами, когда у них было время. Это у неё всегда было время для них, а сейчас оно безудержно бежало в финишной черте… Марьяне шел девяносто второй год…
В её жизни была пятнадцатая счастливая весна, когда она сбежала из своей многодетной семьи к кудрявому Лёньке, любившему её первой и единственной любовью… Ровно через год его забрали на гражданскую, а потом она осталась семнадцатилетней вдовою…
Уже через полгода за ней красиво начал ухаживать директор общепита, где она ловко работала официанткой, а после разборок с его женой, она стала буфетчицей и могла позволять себе носить крепдешиновые платья…
Отец, после отсидки в лагерях, срочно выдал её замуж за приезжего хлопца с юга, и вся семья переехала поближе к морю, где через пять лет Марьяна снова стала вдовой, только с четырёхлетним сыном на руках…
Сразу после Великой Отечественной ей приглянулся красивый Микола с Украины, но сердце его было занято белобрысой красавицей с длинной косою, которая только что развелась с мужем… Марьяна испробовала все формы обольщения. Но ничего не получалось, пока белобрысая не сошлась со своим высокопоставленным мужем и не уехала в большой город.
Микола быстро утешился в пылких объятиях Марьи и был прижат к стенке выпятившимся животом, в котором был уже его первенец. Жениться особо не хотелось, но Марья пригрозила своим отцом…
Вскоре родился и ещё один продолжатель рода Астафьевых… Микола к тому времени руководил универмагом, а потом большим хлебным магазином, в который взял и её, Марью. Дела спорились, поэтому решили строить дом. Строительство полностью легло на плечи жены… Микола любил ездить на курорты. Там он сразу находил себе отдушину в лице какой-либо красивой отдыхающей, а потом всё решали обстоятельства… Именно обстоятельства трижды задерживали возвращение Миколы на месяцы. Потом в общей сложности это оказалось шестилетием разлук. Марьяна духом не падала… Она одна растила трёх сыновей и выбирала себе невесток… Из-за её упрямства и спесивости старший сынок женился в сорок лет на рыжей маленькой женщине, которая воспитывала двух детей одна. Пришлось Марьяне строить им дом на своём огороде… Жаль было своего сына… К тому же невестка была из детдома. Среднего сына, дождавшись из Германии, где он служил, Марьяна четыре года разбивала с высокой Танькой, потому что она была племянницей той белобрысой, в которую был когда-то влюблён Микола. Из этого ничего не получилось, и пришлось сыграть свадьбу.
Младшего сына Марья боготворила… Она считала его самым умным и красивым. Но Петька запил и месяцами не бывал дома… И, хотя Марья трижды его женила, Петька шлялся по старым адресам и пропивал своё здоровье… Четыре раза у него было сотрясение мозга, дважды в пьяном угаре ломал ногу, трижды руки, а последний раз ключицу… Чего только не досталось Марьяне…
Уходила в никуда старшая невестка, средняя не могла простить воровства из шифоньера, где Марье приглянулась пуховая шаль… Разногласия со всеми женами младшего сына научили её ценить среднюю невестку, которую она когда-то крыла матами…
Марьяна всегда думала, что ей сноса не будет. Но само слово «Смерть» она почувствовала при прощании со старшей сестрой, которая в последние минуты вцепилась в неё руками и кричала, что умирать не хочет…
Три другие сестры ушли на тот свет за последние двадцать лет… Вначале Марьяна похоронила слепую мать, затем самую старшую сестру, которая умерла в онкологии…
Две других она не хоронила, потому что те были далеко, у своих детей… Ехать на похороны Марьяна не могла, от таких сообщений начали отниматься ноги…
Она не поверила самой себе, когда однажды утром не смогла выйти в огород. На кустах вяли помидоры, на грядках пропадали огурцы, а она сидела на кровати среди подушек и плакала… Ей всё время казалось, что болезнь отступит, и она сама сможет, как прежде, белить и красить свой дом, но время убеждало в обратном…
Прокручивая всё пережитое в своём уме, она всё чаще ругала себя за конфликты с невестками, потому что теперь за ней некому было ухаживать…Однажды, подравшись с младшей невесткой, Марьяна услышала злое: « Долго кашлять будешь, дура…» Теперь она не кашляла, а сидела напротив окон и кого-либо ждала…
Её старый Микола всё чаще уезжал на рынок, и его привозили какие-то незнакомые люди вечером, потому что он часто засыпал на остановках автобуса… А ещё чаще, выходя из туалета на улице, он садился в саду на спиленное дерево и не мог встать, чтобы зайти в дом…
Старший сын ухаживал за больной женою, которая была старше его на десять лет, к тому же он ревностно относился к младшему брату, без конца клянчившему у матери деньги на пропой, потому что нигде не работал больше тридцати лет, а когда-то был директором ресторана…
Средний сын резко реагировал на всё происходящее, хотя приходил к Марьяне, кормил её и купал в подставленных тазиках, потому что передвигаться Марьяна не могла последние восемь лет…
Первые годы своей постельной прикованности она еще могла говорить с живыми знакомыми людьми… А потом всё чаще и чаще в трубке звучало: «А она умерла…» или «А его больше нет на этом свете…»
Единственной радостью Марьяны были внучки, которых она когда-то не любила из-за невесток, а теперь время заставляло её пересмотреть свои взгляды… Им было уже больше тридцати… у каждой была своя судьба и свои семьи… Да и жили они в других городах, хотя и часто звонили по телефону.
Когда Миколе было восемьдесят пять, его прооперировали в крае, потому что он еле различал лица. Марья настаивала на этой операции, потому что слепота мужа была и ей в тягость… Он не мог помочь ей даже подать воды…
В его девяностолетие она тихо позвала своего Миколу, чтобы вручить одеколон, который лежал у неё под подушкой… Микола не отозвался. Она звала его несколько раз, а потом позвонила среднему сыну. Тот сразу примчался в родной дом…
Микола умер ещё на рассвете, когда Марьяна думала, что ему неудобно лежать, и он поэтому так долго крутится на кровати…
Похороны сделали достойные, а Марьяна, сидя в инвалидном кресле, почему – то думала о похоронах своей племянницы-дочери единственного брата, которой не было еще пятидесяти, когда та умерла…
«Мы – то ладно… мы-то что… Уже пожили… А она…»- слёз не было… Может потому, что были выплаканы за всю жизнь…
Юбилей Марьяны встречали с шарами и шампанским. Девять десятков за спиной – это не шутка… Приезжали главы, дарили подарки и цветы, звучали трогательные речи… Тихо прошла годовщина смерти Миколы…
А потом опять пьяные слёзные речи младшего сына, выкрики другого, жалобы старшего… Сидя сутками на кровати, обложившись подушками, Марьяна серьёзно размышляла о пожеланиях долгой жизни… «Не всем Бог дает старость… Да и зачем теперь она мне? Мучиться и терпеть боли? Что будет после меня с сыночками? Миколы нет, а без него какая жизнь? Он хоть иногда баловал меня припрятанной конфетой или яблоком… А какой красивый он был!»- рассуждала она долгими бессонными ночами…
Только однажды Марьяна, не выдерживая нестерпимой боли, перекрестившись и поцеловав православный крестик на шее, внятно прошептала, глядя в потолок: « Милый Боже! Прости мне мои грехи вольные или невольные, которые я совершила на этом свете… Забери меня, если я достойна быть рядом… Дай возможность встретиться с ушедшими раннее и помогать оттуда близким…»
Средний сын подошел к кровати, когда она еще была теплой… Марьяна не видела уже суету собственных похорон, не слышала прощальных речей. Не знала, как разыскивают её младшего сына-алкоголика, чтобы он присутствовал на похоронах…
Вольный ветер развевал её выбившуюся волнистую седую прядь из-под старческой косынки в гробу, куда её поместили перед отпеванием приехавшего по вызову батюшки...
Слава Богу, что она не видела трясущиеся руки младшего любимого сына, упрямо ворошившие её постель в поисках денег, не слышала ругань детей из-за дома, а только Душа её медленно кружилась над старым кладбищем, куда на руках несли гроб с её телом к вырытой могилке рядом с могилкой Миколы… И только эта Душа Марьяны всё спрашивала и спрашивала бесконечность и вечность о счастье или несчастье познать участь глубокой старости в этом земном мире… И не получала ответа.
14.1.15