-Эээй, док, привет! Как вы? – я устало восседаю в уже ставшем для меня немного родным большом черно кожаном кресле и взираю на Зигги.
Сам Зигги, не обращая внимания на моё приветствие (это начинает настораживать), садится в такое же черное кресло напротив меня и ставит передо мной на стеклянный столик литровку минеральной воды и стакан.
Мне хочется пить, но даже лень тянуться за бутылкой, открывать её и, тем более, наливать в стакан воду. В конце концов, сделав усилие над собой, я резко наклоняюсь к бутылке, хватаю её, еще двумя свободными пальцами захватываю стакан и вновь проваливаюсь в кресло. Крепким, на грани злости, размашистым ударом ладони я неожиданно для самого себя отворачиваю крышку так, что она, вертясь, улетает куда-то на пол. Пара секунд, и вот я жадно пью воду из стакана. Невесть откуда взявшаяся жажда начала отступать.
Сам «Зигги» в этом время вполне спокойно сидел и изучающим взглядом смотрел на меня. Очевидно, он ждет от меня очередного рассказа про моё состояние. Что ж, получай.
-Итак, доктор, я сделал удивительное открытие в своей жизни. Я ничего не хочу. Или просто не знаю, чего хочу, - голос мой, по моим ощущениям, был весьма тихим, а речь крайне медленной, - Но я склоняюсь к выводу, что вообще ничего не хочу. Знаете, после двух недель самого амёбного состояния, которое я ощутил и испытал на каникулах, я думал, что жизнь в меня вернет первый день беготни экзаменационной недели. Но, знаете, сдав зачет по КСЕ, я вообще ничего не ощутил. Никакой, представьте, радости от этого, скажем так, довольно приятного события.
Я наливаю еще воды в стакан и, медленно поднеся его к своим губам, делаю пару глотков.
-Так вот, доктор, я ничего не хочу, судя по всему. И такое со мной вроде бы не впервые, но настолько сильно еще не прихватывало, - я замолкаю на пару секунд, но вот меня вдруг пробирает, и я «завожусь». - Вот, скажите мне, на кой черт нам учиться? Чтобы производить в будущем блага, плоды которого пожинать будешь даже не ты? А зачем нам развиваться, если никому, кроме нас, этого и не нужно? Доктор, а любить, в конце концов, зачем, если зачастую это приносит только боль? Зачем делать вообще хоть что-то? Мы ведь в конце всё равно умрём!
Мой собеседник начинает записывать что-то в свой блокнотик. Кажется, меня сие раздражает.
-Доктор, а вот на кой черт вам что-то там писать? Вам же, если подумать, вообще наплевать на меня, - тут я понимаю, что тирады мои вряд ли имеют смысл, и замолкаю.
Пару минут я сижу, глядя через стакан с водой на доктора. Вот доктор различим, а вот -оп!- доктор расплывчатый. Различим. Расплывчатый. Различим. Расплывчатый.
Наконец я понимаю, что и эта странная игра с моим зрением тоже смысла не имеет, и я решаюсь продолжить свой рассказ:
-Я не знаю, что со мной, доктор. Мне не сорок, чтобы испытывать кризис среднего возраста, но вот чем-то мои проблемы похожи на экзистенциальный кризис. Знаете, вот к чувству одиночества добавляется осознание собственной смертности, позже в их крайне «весёлую» компанию добавляется осознание того, что смысла уже ни в чём нет, а дальше… Дальше я не знаю, доктор.
Я вновь понимаю, что смысла в моих беседах с доктором нет. «Вряд ли это что-то исправит или как-то поможет мне», - думаю я и просто кладу обе руки на подлокотники кресла. И начинаю смотреть на доктора. В конце концов, он должен же рано или поздно что-то сказать и помочь мне советом.
Впрочем, я понимаю, что даже этот «Зигги» мне ничем не поможет, потому что я выдумал его сам для себя, он существует в моем сознании – вот причина его молчания. Надо просто найти уже себе нормального психолога и наконец посмотреть проблемам в глаза.
Но смысл?..