(Andrei Popov ill. "Good night")
- И не смей трогать свой рот руками! – сказала с напором мать, глядя на большое отверстие с зубами в голове своего маленького сына. – Кивни, зараза, если понял! О… Я подою корову, козу, продам молоко, куплю яблоки, виноград, четыре тыквы и вернусь. Кивай, давай! И смотри у меня, - отлуплю, мало не покажется, зараза! Я тебе руки привязала, но если распутаешься и хоть что-нибудь ими тронешь – считай, не жилец ты больше на этом свете. У, поганое отродье!
Мать с отвращением смотрела на свое чадо, повязывая платок на голове. Потом резко толкнула дубовую дверь натруженной рукой, перешагнула порог, развернулась и сильно хлопнула.
Стало тихо.
На стене отбивали далекий марш медленные часы, блеяла коза на трех ногах, по окошку скакала муха, а на синей реке давала свой тревожный простуженный гудок длинная баржа.
Из комода с бельем вылезла кошка и направилась лакать простоквашу.
Стены потоптались в нерешительности и создали в итоге идеально ровный угол, ожидая возвращения хозяйки…
Время шло неумолимо, - пчелы собрали весь нектар на полях, мужики и бабы выкопали картошку, убрали ее на хранение, медведь залег в спячку, а мать так и не вернулась.
- Хорошо-то как, - сказал сухим ртом мальчик, лежа на боку со связанными за стулом руками. – Скоро Новый Год. Теперь все будет по-моему. – Сумасшедшая улыбка растянула наспех зашитые губы, кожа треснула и на ней проступили мелкие бусинки крови.
Быстро темнело. За старыми сучковатыми жердями забора еще была видна ближайшая хата. На толстых бетонных блоках ее крыши лежал снег, калитка была закрыта, свет выключен, свеча задута, на полу в позе зародыша свернулся небритый мужчина в льняной рубахе и штопаных ярких штанах. За толстой чугунной крышкой печи тлели несколько угольков. В хорошо натопленной зале чернели большие щели между половицами. Старый будильник на столе отставал на целые сутки. Под лавкой стоял кулек с каустической содой. Со стороны улицы на стекле стали видны замерзшие снежинки, которые, если присмотреться, складывались в иероглифы и матерные слова.
За еловым лесом шипело и поднималось жидкое солнце. Дул проселочный ветер. Гордо и едва уловимо качался тростник. Из него местный житель научился делать бумагу. И бумага все стерпит.