Любовь к Родине – что это? Так и вижу растерянные глаза педагогов, чиновников, военных. Так и слышу набор штампов: « самопожертвование»(?), «внимание к своей земле, уважение» (чего-чего?), «служение ценностям своего народа и своей культуры» (но тогда получается, что заведомо не патриоты преподаватели английского, латыни и, страшно сказать – «иудео-христианской церкви»?)… Вдруг обнаруживаешь потрясающую беспомощность в объяснении патриотизма, а значит – полнейшее непонимание и неосмысленность этого явления и в обществе, и в политике государства.
Между тем, напрямую с пониманием патриотизма связано и понятие предательства, как его антитеза. А поскольку «патриотизм-предательство» имеет эмоциональную окраску; наполнение категориями «героическое», «низменное», «возвышенное», «демоническое», «мученическое» и другими, постольку они становятся категориями этическими и эстетическими. В итоге – целеполагающими и поведенческими.
Не берусь в этом материале напоминать довольно продолжительный спор о том, были ли патриотами «белые», и все ли «белые»? Были ли патриотами «красные», и все ли «красные»? Патриотизм ли – отправлять своих солдат-соотечественников умирать на фронтах Франции, Болгарии, Сербии, Афганистана? И отдельный вопрос – выше или ниже военная корпоративная этика, субординация и понятие «чести» вопроса объекта служения этой самой «чести»? Если не выше, тогда все погибшие за рубежами Отечества (да ещё и не по прямому указу родной власти), т.е. добровольцы, например, или белая эмиграция, вставшая в ряды французского Сопротивления, не патриоты? А, в связи с нерешенностью и неоцененностью этого аспекта в национальном сознании, появляются и внутрироссийские вопросы оценок. Например, моральное право и «патриотичность» участия воинов малых народов Дальнего Востока и Севера России в подавлении сепаратистских устремлений на далеком Северном Кавказе. Или вопросы конфликта сознания в расстановке приоритетов «любви к малой родине» и «любви к родине большой». Как быть, как оценивать противоречия нефтяных интересов большой Родины и разрушаемого из-за нефтедобычи уклада жизни малой этнической группы, например, коми-ижемцев или нганасанов.
В условиях империй или в условиях больших государственных агломераций понятие «патриотизм» явно требует калибровки, как бы неожиданно и, на первый взгляд, анекдотично это не звучало. Аналогии можно провести с классификацией святых в христианских церквях мира. Есть местночтимые святые, есть святые, признанные несколькими поместными церквями и есть Всемирно чтимые святые. Патриот, по-видимому, может тоже быть местным (слово «местечковый» не подходит, т.к. оно уничижает само понятие патриотизма). Как правило, такое понятие подходит к краеведам, к людям, посвятившим себя служению небольшому географическому пространству или явлению местного характера. Региональным - т.е. признанным в ряде соседствующих земель (например, есть патриоты Севера России или патриоты Кавказа, патриоты Байкала). Общегосударственным, общеагломерационным патриотом (союзным, содружественным и т.п.) – человеком, чувственно, культурно, интеллектуально служащему своей привязанности к большим социально-идеологическим и политико-географическим объединениям.
Сразу хотелось бы в спорах о служении определиться и с понятием «служение идее» - как понятию НЕпатриотическому. «Белые» и «красные» в Гражданской войне – это война патриотов с обеих сторон за победу не государства или общества, а за победу идеи. Отсюда должна быть и ясность в понимании современной оппозиции, отношений церкви и государства, экологических организаций и государства и т.п. Несогласие с легитимной властью – вполне может быть патриотичным, как и согласие – компрадорским. Поэтому применения категории «патриот – не патриот» в действиях, связанных с выбором вектора развития государства и общества не должно применяться в оперативной политике и публицистике. Точно так же как несерьезно и, в известной степени, неэтично называть «классикой» произведения искусства, не прошедшие проверку двумя-тремя поколениями людей.
Проявление патриотизма всегда ярче в экстремальных ситуациях массового чувственного напряжения – стихийные бедствия, войны, эпидемии, смуты. Поэтому в памяти народной и в разговорах о патриотизме иллюстрацией его являются люди, проявившие себя спасителями, мудрецами или вождями в крайних состояниях угроз обществу и государству. Не случайно архетипы коллективного бессознательного по Карлу Юнгу практически все – отражение выживания в экстремальном. Но, рассматривая патриотизм не только как бессознательное, но и сознательное чувство с вполне конкретным проявлением в судьбах , мы обнаруживаем за первообразами-архетипами целую галерею вполне сознательных типов, которые можно условно классифицировать по проявлению патриотизма в следующие группы:
- патриотизм образовательный ( учителя, тренеры, музейщики, работники культуры). Естественно – речь идет о тех из них, кто свою деятельность посвятил делу преемственности традиций, новому осмыслению и изучению сторон жизни своего народа и своей земли – тут по уровням: местный, региональный, общеагломерационный;
- патриотизм казначейский. Собиратели и технологи, усиливающие материальное состояние общества и государства.
- представительский патриотизм. Тут, казалось бы, напрашивается только один тип деятельности – дипломаты. Но на самом деле – качество продукции на экспорт(на вывоз), деятельность, по которой судят не только о человеке, но и о характере, культуре народа, региона, местности – все это является моментом представительского патриотизма. Когда грузинские предприниматели ради наживы молча соглашались с продажей под брэндом «Хванчкара» вина, которое таковым не являлось, произошла потеря доверия ко всей винодельческой отрасли Грузии. Подчеркнем – не подделка привела к этому, а молчание (невыполнение представительских защитных функций представителями бизнеса Грузии). Примером обратного, т.е. положительного характера, можно привести действия японских корпораций, которые, в случае поломки или недоразумений с продуктом, готовы поменять не только отдельный товар, но и всю партию. Здесь налицо отнюдь не только коммерческая логика – здесь явное влияние национальных этических принципов «ответственности за лицо». В данном случае – лицо Японии.
- патриотизм организационно-правовой. Один из самых сложных в оценке. Это и есть, по сути «патриотизм идей», но имеет он прямую проекцию на пользу или вред Родине. За скобками не оставить вопрос – сознательные польза и вред или стихийно случившиеся? Если сознательный вред – это, конечно, не патриотизм, но часто ли виден этот «сознательный вред идеи или вред приоритетного права, заложенного часто в законы страны? В правовой части – от общегосударственных до принципов межхозяйственных связей – чаще всего механизмы конфликтов заложены в правде «полезности обеих сторон». Что это такое? Это когда полезны для страны принципы и права декларируемые и большой группой людей и малой; и одним видом деятельности и другим, и затратностью, и безопасностью, и многим-многим, но очевидность исторической полезности может проявиться гораздо позже, а не в момент конфликта. Так неочевидна до сих пор для части как академических историков, так и для политологов историческая польза в поспешности, например, штурма Берлина в 1945. Неочевидна польза формирования мегаполисов и обесточивание малых населенных пунктов России. Неочевидна польза как в перезаселении Севера России, так и форм ухода с северных территорий. Многое будет понятно только в контексте технологических форм меняющейся цивилизации, востребованности северных зон в обеспечении энергоресурсами и как зон безопасности, например. И уж совсем в широком плане – каждый момент политических выборов – органов власти – есть момент конфликта интересов. Все это вместе - конфликтный механизм упреков и оценочных спекуляций по поводу патриотичности и непатриотичности.
Академическая история и политология могут ещё столетие определяться в оценках, но в практической «real politik» слово «патриотизм» обязательно выскочит, как некий козырь одной из сторон. Совсем не обязательно, при этом, что термин сам по себе будет играть патриотическую, а не спекулятивную роль.
Но какие же ещё виды патриотизма (как по видам проявления талантов, так и по уровню «любви к Родине», понимания ареала Родины) мы условно могли бы выделить? Ведь волновое поле Любви не измерить, плотность и качество её – тоже. Тут нет «амперов», «джоулей», децибеллов и «вольт». Какие критерии пользы и непользы деятельности? Ведь от контекста зависит почти все. В одних случаях мобилизационная деятельность, подчиненность воли и внимания безальтернативным векторам, а в других прямо наоборот – обеспечивание многообразия форм существования и творчества есть высшая и идеальная форма патриотизма.
Х Х Х
Отдельной стороной проявления патриотизма или его отсутствия являются моменты связанные с религиями. Был ли Христос патриотом? Был ли Мохаммед патриотом? Почему религиозность израильтян, например, не мешает им быть патриотами конкретного клочка земли? Что защищает (какое земное пространство) святой Сергий Радонежский, благословивший на схватку, на убийство, на погибель монахов Пересвета и Ослябю? И тут мы не можем не обнаружить кроме самого пространства ещё и САКРАЛЬНОЕ пространство – территории особого почтения. Что это – предметы почтения?
Пушкинское «два чувства дивно близки нам, в них обретает сердце пищу – любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам…» - это объекты памяти, самосознания, смыслов бытия.
Священные объекты, отвечающие человеку или нескольким поколениям людей на вопрос «откуда мы и куда идем?», являются безусловным каркасом понятия «Родина». Защита, преумножение, передача следующим поколениям смыслов и вектора эволюционного движения общества на данной территории – есть императив патриотизма.
Данная статья не ставит задачу рассматривать механизмы и тайны формирования священных объектов, но обозначать их, как внутреннюю сердцевину патриотических чувств просто необходимо. Память о событиях, оценочная шкала «высокого и низкого, героического и подлого, объединяющего и разъединяющего» (и т.п), жертвенность и защита этой системы ценностей, точки объединения для сверки (Церковь, общественные форумы – вече, съезды, традиции профессиональных семинаров, таких, например, как съезды Союза писателей, Русского Географического общества или Всероссийского военно-исторического общества, Курултай у татар, сход тейпов у чеченцев или родов в Лыхны у абхазов) – стихийной традицией, например, стал сбор православных русских людей на Троицу на кладбищах в то время, когда храмы были разрушены, а церковная жизнь низведена до полуподпольного состояния. Нечто подобное триста лет происходило у староверов. В отсутствие храма его роль стали выполнять могилы предков. Кажется, само слово «кладбище» от слова «КЛАД» - то есть нечто утаенное, таинственное, скрытое от чужого. Ведь кладбище, могилы предков становились самым интимным, самым персональным «храмом», где каждый пришедший становился священником себе, объясняющим свой личный путь на земле и Путь Рода.
Нынешний 2015 год своими глобальными переменами во всех уровнях – от геополитики и экономики до культурно-информационного кризиса и масштабной переоценки процессов в области эстетических и этических ориентиров (на фоне вхождения в жизнь общества такого явления как интернет, виртуальное пространство – отменившее в себе географические параметры Родины) - заставляет думающих людей проводить непрерывную ревизию понятий, в том числе и понятия «патриотизм». А в связи с изменением ценностных установок и приоритетов возникают и вопросы сохранения священности категорий и утраты священности по тем или иным причинам. Зачастую утратой считают всего лишь переход культурной ценности из предметов первого порядка на более глубокие уровни, а не отмену совсем. Например, книга, чтение ещё 20 лет назад входили в первую пятерку признаков культурного бытия, а сегодня это явление в конце второго десятка явлений, что не мешает стоящих впереди кино, интернет, перформансы политики и волонтерскую деятельность простого общественного характера считать менее культурными. Или жертвенность в Великой Отечественной войны из категории абсолютной праведности, в силу открывшихся обстоятельств гибели миллионов людей из-за ошибок или спорных решений политического и военного руководства, перешли в общественном сознании в категорию «трагической жертвенности». Что в значительной части снимает определение «праведности». И таких примеров (оспариваемых, но не оспоренных) не только остается много, но и продолжает увеличиваться в нашу эпоху постмодернистского кризиса сознания.Ведь и Гитлер –патриот, ведь патриот и Иуда… Значит, само по себе высокое чувство, или чувство, которое предполагает высокое состояние духа, оказывается совсем не страхует от бесчеловечности, подлости и предательства.
Эта статья пишется, когда на Донбассе происходит обострение военной ситуации (между патриотами, между прочим), а в Европе только что прогремели шумные теракты в Париже – расстрел редакции Charle Hebdo и посетителей кошерного магазина. Эта статья пишется, когда некоторые деятели российской культуры призывают к созданию «патриотического интернета», а Россия готовится отмечать 70-летие Победы в Великой Отечественной войне. Но в силу опыта своей работы и как модератора дискуссионных клубов, и как журналиста, и как руководителя рабочей группы Книги Памяти Республики Коми , не говоря уж о живой практике краеведческой работы, я с некоторой тревогой вынужден констатировать то, что сказал в самом начале статьи – за набором штампов в проведении мероприятий и в оценках явлений вдруг обнаруживаешь потрясающую беспомощность в объяснении патриотизма, а значит – полнейшее непонимание и неосмысленность этого явления и в обществе, и в политике государства. Очень надеюсь, что материал хотя бы для немногих станет побудительным мотивом для проведения «круглых столов», дискуссий, написания других материалов и в осмыслении этого спекулятивного и характерного, весьма важного в воспитании и весьма хрупкого при неправильном использовании понятия – патриотизм.