Тем поздним вечером за окном творилось что-то невообразимое. Сильный ветер мощно раскачивал высокие пирамидальные тополя, с гулом и воем проносился мимо военной техники, стоявшей на площадке возле нашей пятиэтажки и постоянно хлопал, оказавшейся почему-то незапертой, дверью в подвал. В свете уличных фонарей тени от веток деревьев непрерывно складывались на стеклах окон в какие-то замысловатые узоры. Погода была явно нелетная, поэтому приемник, обычно всегда сыпавший морзянкой, сейчас помалкивал. Зато сам эфир возмущался, как мог. Сквозь шип и треск периодически из динамика доносились разного рода завывания. Кто бы мог подумать, что эта бестелесная субстанция способна издавать такие звуки? Но внимательно слушать – было нашей прямой обязанностью, и я слушал. Боевое дежурство, охрана воздушной государственной границы нашей Родины – это вам не шутки! Я подпалил сигарету, затянулся и, прикрыв один глаз, приник вторым к отверстию в плотной черной шторе, висящей между мной и планшетом*. Оперативный дежурный играл в нарды с начальником штаба. НШ*-полковник Бабаев частенько наведывался по вечерам сюда к нам на КП ПВО. Вместе с оперативным дежурным они коротали вечера: гоняли чаи и резались в нарды. Новый НШ появился здесь совсем недавно, но я его хорошо знал: служил под командованием полковника в бригаде ПВО в г. Артик. Комбриг Бабаев был мужиком суровым. Почти на каждом построении на плацу он все время кого–нибудь распекал. Его басовитый рык заставлял даже ни в чем невиноватых медленно вжимать голову в плечи, а уж что творилось там с самим виновником, мне трудно даже представить. Когда я узнал, что комбрига переводят сюда, в Ереван, на должность начальника штаба, то запугал всех своих сослуживцев, пообещав им, что скоро они узнают почем теперь будет «фунт НАСТОЯЩЕГО лиха», если кто-нибудь как следует провинится. Но полковник меня «подвел»: он показал образец невообразимого добродушия… настолько, насколько был способен быть добродушным настоящий офицер. С немым укором смотрели на меня тогда каждый день глаза товарищей по службе… Я было уже начал мысленно заново переживать всю ту гамму чувств, которая рождалась у меня в душе тогда под этими взглядами, как вдруг ожил приемник. Сквозь порядком надоевшую какофонию эфира он быстро выдал пару недлинных тирад морзянкой на грани слышимости и снова замолк. Не знаю, какими чувствами я это все принял, но, наскоро записав «услышанные» цифры, немедленно вышел на доклад к оперативному дежурному.
-Товарищ майор, разрешите доложить… прошли две цели… очень плохая слышимость… ориентировочно вот здесь… и здесь… - я показал на планшете примерное местонахождение целей, -похожи на учебные… но я не уверен, было очень плохо слышно…
-Хорошо, сейчас проверим…
-Разрешите идти?
-Свободен!
Я вернулся на свое место, но уже через пару минут меня вызвали обратно. Лицо майора было уж очень довольным, он даже потирал руки.
-Цели были учебные… две… и это еще не все…
-Еще не все, - пронеслось у меня в голове.- Надо же – опозорился… и начальник штаба, как нарочно, тут…
- И со всего нашего округа, – продолжил майор, широко улыбнувшись, - приняли их только мы, больше никто!
-Фу… елки зеленые, - выдохнул я «про себя».
-Молодец… - глаза полковника Бабаева с хитрым прищуром смотрели на меня из-под густых черных бровей. - В отпуске был?
-Никак нет, товарищ полковник, не был!
-Почему не был?!(это уже к майору)
-Не могу знать, товарищ полковник, - оперативный дежурный сделал круглые глаза.
-В течении трех суток – отправить!
-Есть отправить! – эхом отозвался майор Пономаренко.
-Разрешите идти?- я браво развернулся через левое плечо и «вылетел» через дверь на приемный центр.
Жизнь редко одаривала меня подарками, поэтому к различного рода обещаниям я относился без особых эмоций, но эта новость все же не давала мне покоя. Мысли о том, что совсем скоро я смогу повидать маму и свою ненаглядную, встретиться с друзьями, заметно поднимали настроение. За три месяца до «дембеля» поехать домой, наверно, не самый практичный поступок, но очень уж хотелось хоть ненадолго сменить обстановку.
Полковник Бабаев слов на ветер не бросал. В течение трех дней были оформлены все необходимые документы, и я вылетел из Еревана в Москву. Столица встретила меня снежной метелью, а моя малая родина на следующий день ярким солнцем и крепким двадцати пяти градусным морозцем. Мама от радости скакала, как девчонка и только любимая не встречала меня, потому, что уже не ждала…
Планшет - в армии на боевых и информационных постах: устройство для отображения воздушной и морской обстановки.
НШ – начальник штаба.