Дорога заканчивалась высокими стальными воротами. Сквозь них можно было разглядеть темное, окруженное лесом здание с высокими башнями и большими окнами. Когда мы подъехали, солнце почти село, но во дворе все еще гуляли мальчики и девочки. Несмотря на подготовку и знания, а может, и благодаря им, меня окутал страх, проникая в каждую частичку тела, заставляя мое тело вздрагивать и всматриваться вдаль. Это место, отделенное от остального мира плотным лесом с одной стороны и горой – с другой, было, несомненно, лучшим выбором для таких, как я. Ведь все могло быть и хуже, – пыталась успокоить я себя, дожидаясь, пока охранник откроет ворота. Кроме школы, в которую меня приняли, я могла бы оказаться в санатории, как называла его мама. При мысли о нем у меня начали дрожать руки, и я поспешила убрать их в карманы плаща. Санаторий – как же, можно было назвать его лагерем, чем-то напоминающим концентрационный. От мыслей меня отвлек голос охранника:
– Ваши документы в порядке. Но дальше машинам проезжать нельзя. Ваши вещи позже доставят.
И действительно, за воротами оказалась лишь небольшая тропинка. Кивнув охраннику, я пошла по ней, стараясь не смотреть на других ребят. Но новенькие всегда вызывают интерес, поэтому я не удивилась, когда небольшая группа, отделившись от остальных, подошла ко мне.
– Еще одна скинни, да и прехорошенькая, – заметил долговязый парень, крутя в руке нож.
– Может, проверим ее способности? Например, отрежем волосы, – подхватила его подружка, как все остальные, она держала небольшой перочинный ножик.
Шутка была неудачной, и я лишь поморщилась. Все знают, что волосы не отрастают быстро. К сожалению, я проверила это на практике и в десять лет отрезала их под корень. На восстановление длины понадобилось почти три года.
– Ну, или отрежем пальчик.
Стараясь казаться спокойной, я протиснулась между ними и почти вбежала в холл. Конечно, они говорили несерьезно – только самые способные могли восстанавливать конечности. Были даже такие, кто и вовсе не получал порезов – они просто мгновенно заживали едва нож покидал кожу. Таких – а их было не так много – призывали служить родине. Они становились спасателями или военными. Но большинство из нас просто могло восстанавливать повреждения за короткий срок. Этим и занимались в школе: проверяли нашу регенерацию и способность ее контролировать. «Скинни» – прозвище тех, кто имел такие способности. И я была одной из них. Правда была я не очень сильной. Однажды специально сделала глубокий порез, который, несмотря на все мои усилия, заживал несколько дней. Но в другой раз, упав с велосипеда и поранив ногу, только добравшись домой, я заметила, что рана зажила. Мама была очень горда мной. Ее дочь получила те же способности, что и она, а вместе с ними – возможность получить неизлечимую болезнь, с каждым годом поражающую все больше и больше скиннов. Так называемая обратная сторона, когда регенерации нет совсем. Такие люди содержатся в санаториях, где их изучают и пытаются помочь. Но все это ложь. На самом деле они ищут причину, и когда найдут, применят ее против самых успешных из нас. Ведь убить скинна очень сложно: пули, проникающие внутрь, заживают в теле и становятся частью его. Если попробовать отрезать, например, руку или голову, ничего не получиться. Даже отравить таких нельзя: клетки восстанавливаются с поразительной скоростью. Но людей с сильными способностями очень мало. Но даже небольших хватает на то, чтобы нельзя было сделать такие простые вещи, как проколоть уши или нанести татуировку. Металл врастает в кожу, и снять такое украшение без боли нельзя, хотя и находятся безумцы. Я потрогала холодное золото на ушах. Свои серьги я надела раз и на всю жизнь. А если хочешь разукрасить тело, приходиться делать нанесение раз в неделю, иначе ничего не получится.
Идя по коридору, я пару раз спросила, где находится приемный кабинет. Наконец, найдя нужную дверь, я вошла.
– Добрый день, – поздоровалась я, протягивая документы.
– Здравствуйте, присаживайтесь, – женщина в белом халате быстро глянула в карту, – Дженнифер Хьюз.
– Да.
– Меня зовут госпожа Катарин. После небольшого теста я определю вас в один из классов.
Говорила она с мягким акцентом, который указывал на французское происхождение. Весь ее облик был таким теплым и приветливым, что я мгновенно расслабилась.
– Сейчас оформим тебя во временный корпус, – продолжала она, печатая на компьютере. – После определения класса и резуса тебя переселят в основной корпус.
Я кивнула, не зная, что ответить. Про тест я знала от мамы, которая мне много рассказывала о своей жизни в школе. Поэтому даже не удивилась, когда в руке у госпожи Катарин появился скальп. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза. Боль была резкой, но быстро прошла. Открыв глаза, я увидела глубокую рану на внутренней стороне запястья и кровь, падающую на стол.
– Не волнуйся. Боль пройдет.
Она врала. Мы продолжаем чувствовать боль. При каждой генерации. И чем она быстрее, тем больнее. Как будто тысячи раскаленных иголок впиваются в тебя. Иногда боль становиться невыносимой. Но спорить мне не хотелось, и я кивнула. Кровь действительно остановилась – хороший знак. Чем быстрее пройдет рана, тем в лучший класс меня определят. Я знаю, что не должна стать лучшей, чтобы не попасть к военным, но достаточно способной, чтобы оказаться в медицинском центре. Еще год назад я бы выбрала третий путь для таких, как я. Признаться, что способности слабые, и жить, как мама, как все люди. Но я изменила решение. Я должна попасть в санаторий и найти лекарство. Лекарство, которое спасет мою маму. К сожалению, времени очень мало, так как, начиная с конечностей, болезнь быстро переходит на все тело за несколько лет. Я почувствовала резь в глазах, и слезы бесшумно потекли по лицу. Быстро, чтобы никто не заметил, я вытерла их рукавом.
– Ну вот, кровь остановилась, и процесс пошел, – одобрительно закивала она. – Теперь можете идти, завтра в это же время приходите.
Боясь, что голос подведет меня, я лишь кивнула и вышла за дверь. В коридоре было пусто: многие разошлись по комнатам, и лишь немногие все еще гуляли во дворе. Стоя и глядя в большое окно, я наблюдала, как одна за другой на небе появляются звезды. Луна тонким серпом возвышалась над ними, освещая ночное небо. Воспоминания о доме нахлынули и, боясь новых слез, я резко отвернулась от окна и быстрым шагом отправилась во временную ночлежку. Комната оказалась небольшой, но опрятной. Ничего лишнего – только кровать и столик с лампой, если захочется почитать. Вещи уже были здесь и, достав самое необходимое на одну ночь, я переоделась, приняла душ и легла спать. Перед сном я посмотрела на запястье. Рана хоть и не кровоточила, но оставалась свежей. «Если она не заживет до завтрашнего вечера, то, вполне вероятно, меня отправят домой», – подумала я, прежде чем заснуть.
Утром можно было никуда не спешить. Занятия начинаются после распределения. В отличие от обычных школ, ты не оставался в оном и том же классе навсегда. Каждый год отличившиеся ученики переходили на ступень выше. Обучение могло длиться год, два или столько, сколько понадобится, поэтому часто в классах можно было увидеть учащихся разных возрастов: кто-то поступал в тринадцать, некоторые приходили после двадцати. Школа не обязательна для скиннов, в основном все ходят по желанию. И, несмотря на то, что все образование сводиться к регенерации и боли, желающих хватает. Всего резусов три – начальный, средний и глубокий. Повезет, если попадаешь в средний, можно сразу изучать порок регенерации и его свойства. Глубокое изучение предполагает, что ученик уже готов ко всему, и его ничего не сдерживает. Однако из-за несчастных случаев переходить на этот уровень хотят немногие. Начальный – самый слабый. Легкие порезы и поверхностное изучение медицинских препаратов. Мне же нужно попасть на средний уровень, где я могла бы, получив специальность технолога по медицинским препаратам, войти в состав тех, кто попадет на работу в санаторий.
Все это я обдумывала, гуляя по двору школы, и, чем больше проходило времени, тем я больше начинала волноваться:пПорез не заживал. Не глядя ни на кого, я решила пойти к госпоже Катарин. Ждать было нечего.
Неожиданно я почувствовала, как что-то теплое коснулось меня и откинуло на землю.
– Эй, осторожнее надо быть, – прокричала девушка, подбирая упавший нож. Рядом тут же оказались еще несколько ребят, среди них был и вчерашний парень, но сегодня на его руках уже не было порезов. Можно было не сомневаться: он точно попадет в средний уровень.
– Прости.
– Ух ты, прикольные клипсы, – заинтересовалась одна из подошедших девушек и, не успела я ответить, как она подошла ко мне.
Слова готовые сорваться с губ застряли в горле от неожиданной острой боли. Мое ухо горело огнем, а на пол крупными каплями падала кровь. После возгласа стоявших рядом я посмотрела на руку девушке. На ее ладони лежала сережка. Маленькое золотое колечко было все в крови, а рядом болтался кусочек тела. Закрыв ухо рукой, я позволила кому-то поднять себя и отнести в медпункт. Молодая девушка в белом халате, едва увидев столько крови, немедленно подбежала.
– Как это случилось? Опять пытались проверить, кто круче? – не стесняясь в выражениях, спросила она. Потом девушка, у которой была моя серьга, протянула ее.
– Я думала – это клипса. Не знала, что это… – выглядела она ужасно и несмотря на боль, мне стало ее жалко. Но я все еще не могла говорить. Боль застилала глаза, я почти не чувствовала тело и думала с трудом.
– Давайте посмотрим. Покажите мне свое ухо, – несмотря на мои попытки защититься, она твердой рукой отняла мои ладони. Наступила тишина. «Если это так ужасно, – думала я, – наверное, мне придется вюс жизнь ходить с повязкой или в платке». Уже представлялся себя в этом, я увидела, как медсестра, что-то ворча себе под нос, вылетела из кабинета. Все собравшиеся изучали меня с удивлением. «Странно, я ожидала жалости», – думала я.
– Вот, смотрите, госпожа Катарин, – медсестра вошла и показала мое ухо. – Как я вам и говорила.
Госпожа Катрин кивнула и молча осмотрела мое ухо. Не думала, что здесь придают такое значение безопасности, но, видимо, это вопиющий случай, и непременно накажут кого-то. Мне стало неловко, и я попыталась встать, но, несмотря на боль, которая стала меньше, я была слишком слаба.
– Потеряла много крови, – пробормотала я, глядя в пол.
Госпожа Катрин, закончив осмотр пораненного уха, взяла мое запястье. Порез все так же красовался, бросая вызов моим способностям.
– Интересно, – проговорила она своим мягким голосом.
Пока ей что-то говорила медсестра, я успела встать и дойти до зеркала. Сердце в груди разрывалось от одной мысли о том, что я сейчас увижу – красное мясо и кровь. Но то ли зеркало врало, то ли я плохо видела, но моя мочка была на месте – немного розоватая кожа с синими прожилками. Но ухо было цело! Ничего не понимая, я посмотрела на лежащую на блюдце сережку. На ней до сих пор был кусок плоти. Не имея понятия, как это произошло, я тупо смотрела то на медсестру, то на госпожу.
– Дженнифер, – как будто только что заметив меня, воскликнула госпожа Катрин. – Определенно у тебя есть способности, но нужно научиться ими пользоваться. С сегодняшнего дня ты переведена в начальный корпус. Но также ты должна будешь посещать несколько занятий из среднего уровня.
С этими словами она выплыла из кабинета. Только сейчас до меня дошло. Я смогла регенерировать часть тела. От радости закружилась голова, и кто-то рядом поддержал меня, прежде чем я могла упасть.
– Везет. Начальный, да еще с плюшками. Я вот на среднем, и многое кажется жутким. Боюсь даже представить, что делается на глубоком, – растягивая слова, молодой парень, продолжал держать меня.
– Да, – только и смогла вымолвить я.
– Эти, из глубокого, даже не выходят из своего кампуса. У них – отдельный двор и столовая, – подхватила та самая девушка, что оторвала мне ухо.
– Будешь со мной учиться, – забирая меня, как вещь, у долговязого парня. – Итон. Это Бекки, ну, а это Том.
– Дженнифер, то есть Дженни, – промямлила я, стараясь запомнить их имена.
– Ну, вот и отлично, – сказал Итон, поднимая меня на руки. – Сейчас доставим тебя в кампус, отдохнешь.
– А занятия?
– Завтра начнутся. И да, обзаведись ножом, а то выделяешься.
Кажется, я покраснела, не то от его слов, не то от того, как реагировали другие учащиеся, когда он нес меня на руках. Итон был высоким и крепким парнем,нНа вид –лет девятнадцати, с темными волосами и карими глазами, в которых так и плясали чертики. В эти глаза я особенно боялась смотреть – они, как магнит, притягивали к себе.
– Чего притихла? – прошептал он почти над моим ухом, и его горячее дыхание окутало меня. – Ты жива?
В его голосе слышался смех, и я улыбнулась.
– Так лучше, – похвалил он. – И мы пришли.
Поставив меня на ноги и помахав рукой, Итон развернулся и пошел к выходу. Если бы я не стояла, прислонившись к стене, есть вероятность, что я просто упала бы. И я была убеждена: слабость в коленях вызвала вовсе не потеря крови.
К началу следующего утра порез на запястье полностью прошел, а ухо зажило, и пришлось заново прокалывать его серьгой – ходить с одной серьгой было неприлично. Закончив умываться, одевшись в форму школы и прикрепив браслет, означающий принадлежность к резусу, я вышла из комнаты. В коридоре было полно народу. Такое количество скиннов я видела только на фотографиях. Было приятно осознавать свою связь с ними. В обычной школе я чувствовала себя неуютно, боясь, что кто-то заметит мои способности. Из-за этого я пропускала занятия по физкультуре и все, связанное с остро-колющими предметами. Теперь же все будет по-другому. Итон прав: мне нужен нож. Но прежде, чем я успела решить, где его достать, прозвенел звонок, и вокруг стало тихо. Вспомнив, где будет проходить лекция, я со всех сил побежала.
– Сюда, – услышала я тихий голос Итона и почувствовала, как крепкие руки схватили меня и втянули внутрь. – Садись рядом.
Выбора не было, так как он буквально вдавил меня в кресло.
– Спасибо, – поблагодарила я и уставилась в лежащие передо мной учебники.
Вместо обычных учебников истории и языка, которые преподают в нормальных школах, здесь были история создания специализированной школы и санатория для скиннов, динамика развития способностей и несколько учебников по медицине. Я уже знала, что наибольшее число скиннов рождается в северных областях, а болезнь распространяется с юга. В данный момент болезнь локализуется в Южной Африке и Бразилии. Но проникает все глубже на север. Симптомы болезни – облезлая, долго не заживающая кожа, повышенная температура тела и последующее отмирание тканей. Все это было взято из единственной книжки, рассказывающей о природе возникновения скиннов.
– Добрый день. Меня зовут господин Герберт. Я буду преподавать вам несколько предметов. Начнем с основ, подкрепимся медицинскими терминами и закончим практическими занятиями.
По залу раздались смешки.
– Вы все тут потому, что не сдали простой тест. Ваши способности если и не равны нулю, то очень близки к нему, – издеваясь, произнес он.
Наступила тишина. Стало ясно, что учитель не любит шуток и может быть жестким.
– Не волнуйся, на самом деле он душка, – Итон подвинулся ближе. –- Я видел в его сумке рекомендации, как сделать так, чтоб вас уважали. Не думал, что такие книжки пользуются успехом.
Он оказался прав: дальнейшее обучение прошло спокойно. После четырех лекций и одного практического занятия, где нам выдали скальпы, мы наносили себе неглубокие но многочисленные порезы. Один порез – на руку и один – на ногу. Несколько – на живот. В течение следующих двух часов нам полагалось выбрать одну область и силой внушения ускорить регенерацию. Оглядываясь по сторонам, я видела, как многие корчили смешные рожи, пытаясь силой мысли заставить зарасти раны. Глянув на Итона, сидевшего слева, я с удивлением увидела, как раны на его теле уменьшались, и через несколько минут полностью исчезли. Невероятно. Его лицо было спокойным, без всякого напряжения.
– Не смотри на меня так, – попросил он, и в голосе слышались нотки грусти.
– Как?
– Словно я чудовище.
Я потрясла головой. Чудовище? Монстр? Никогда не думала так ни о ком.
– Это радует, – ответил он с улыбкой.
Чувствуя, как щеки покрывает румянец, я отвернулась. Надо бы думать тише.
– Пойдем. Впереди – занятия в среднем кампусе.
– Спасибо, но я могу и сама дойти, – пробурчала я и услышала его смех, такой непринужденный и грудной.
– Ну, я и не думал провожать тебя. Просто предложил дойти вместе, тем более мы записаны на одинаковые занятия.
– Можно вопрос? – спросила я, преодолев смущение. Итон кивнул. – Ты намного способней всех, кого я видела раньше, но почему-то сидишь здесь. Странно.
Вопрос был ему неприятен. Это можно было понять по нахмуренным бровям и складке между ними. Губы сжаты в тонкую линию. Но, может, только показалось, потому что через секунду он беззаботно улыбался во все свои белоснежные губы.
– Мне хватает занятий. Не понимаю я этих средних и глубоких. В чем кайф резать себя? А так можно получить больше нужных знаний без бесполезной боли.
Теперь я задумалась, что скрывает он внутри за этой улыбкой. Но он, взяв портфель, уже выходил из кабинета. Немного помедлив, я пошла за ним.
– Ты прав. Я вот выбрала специальность технолога медицины. Конечно, с ним не устроишься на работу в обычной жизни, но есть возможность помочь в борьбе с болезнью. А ты кем будешь? – догнав его, и отдышавшись, я смогла идти с ним рядом, не отставая.
– Точно не военным. Эти безмозглые куклы ничего не знают.
Итон даже не пытался скрыть презрение в голосе.
– Тогда ты мог бы помочь в санаториях, – пыталась я разговорить его, но при слове «санаторий» Итон так взбесился, что только сплюнул.
– Это не санатории. Лагеря смертников. Никто, попав туда, не возвращается.
Его голос перешел в шепот. «Интересно кто из его близких туда попал?» – думала я всю лекцию. Может, я даже набралась бы смелости и спросила, но сразу после звонка Итон куда-то делся, и мне осталось только догадываться, что у него на сердце. Мы были очень схожи в суждениях. Но мои сложились из-за разговоров с мамой и ее болезни. Значит ли это, что и его родной человек болеет?
Всю ночь я не могла заснуть, думая о Итоне. На следующий день его не было ни на лекциях, ни в столовой. В течении недели он не появлялся, и я стала беспокоиться. Гуляя по двору, я встретила Тома, разговаривающего с Бекки. Увидев меня, они приветливо помахали рукой.
– Иди сюда, Дженни, – позвала Беки.
– Привет. Вы не видели Итона? – спросила я, подойдя ближе.
– Опять он. Чем я тебе не нравлюсь? – скорчил забавную рожицу Том.
– Хватит и меня тебе, – толкнула его в бок Бекки шутя, отчего тот театрально упал на колени, моля о пощаде.
Эти двое были всегда вместе и производили впечатление парочки. Но я никогда не видела их державшимися за руки или обнимавшимися, зато всегда в хорошем настроении и с ножами. Похоже, им доставляло удовольствие резать друг друга. И когда Бекки потянулась ко мне, я инстинктивно отшатнулась.
– Ты что? Не боись. Я просто хотела посмотреть на твое ухо, – Бекки потрогала мочку. – И опять сережка. Гляди, а то кто-нибудь еще захочет проверить, не клипса ли это.
– Ага, а то вдруг больше не отрастет, – серьезно добавил Том, и я сделала шаг назад, отстраняясь от них. Раздался смех и, не удержавшись, я присоединилась к ним.
– Что я пропустил? – неожиданно раздался над ухом тихий голос Итона. Как всегда, он растягивал слова, словно смакуя их.
Выглядел он лучше, чем вчера: улыбка на лице и смеющиеся глаза, словно и не было вчерашнего разговора, словно нет боли в сердце. Приглаживая волосы одной рукой, другой он приобнял меня за плечи. Бекки с Томом многозначительно переглянулись. Вероятно, они думали, что мы встречаемся. Мне следовало отстраниться, но с ним я чувствовала уверенность и тепло. От него исходил аромат печеных яблок с корицей. Рукава белой рубашки были закатаны, и я могла разглядеть свежие порезы. Глубокие и длинные. Где он был, и откуда они, я не хотела спрашивать, но язык порой быстрее мыслей.
– Почему тебя не было на занятиях? – спросила я, не успев вовремя прикусить язык.
– Сегодня устраивают танцы в честь начала учебного года. Как думаете, стоит пойти? – вместо ответа спросил Итон.
– Конечно. Бекки все уши прожужжала этими танцами. Даже костюм пришлось купить, – посетовал товарищу Том.
– У тебя есть платье, Дженни? – поинтересовалась Бекки, показывая на своем телефоне фотографию розового платья в пол. – Сшили на заказ.
– Наверное, я пропущу вечер. Нужно позаниматься, – непринужденно ответила я, снимая с плеч руку Итона. – Повеселитесь за меня.
Эти слова я прокричала, уходя, стараясь не оборачиваться. В отличие от Бекки, у моей семьи не было столько денег, хотя для скиннов есть ежемесячное пособие, которое удваивалось, если кто-то в семье болел. По правде, я и не знала от танцах, поэтому в своем багаже привезла только юбку, пару брюк и джинсов. Прийти в чем-то из этого и выглядеть белой вороной не хотелось, и я сделала вид, что нужно заниматься. Но, придя в комнату, где я жила одна, и сев на кровать, я вдруг заплакала. Только представила, что я могла бы танцевать с Итоном в красивом платье и с прической, как мне стало невыносимо жаль себя. Чтобы хоть как-то отвлечься, я взяла учебник среднего уровня. Дойдя до нужной главы, я начала читать.
–- Регенерация предполагает полное отключение от эмоций. Вы должны быть собранны и решительно настроены. Забыть о боли – главное, что необходимо.
Положив книжку на столик, я взяла нож и, не закрывая глаз, медленно стала проводить по коже. Стараясь не думать о боли, я представляла Итона. Закончив, я поняла, что перестаралась. Порез получился неровным и глубоким. Кровь капала на юбку, образуя разводы. Глубоко вдохнув, я стала петь. Мама всегда так делала. Она считала, что мантры и медитация не так действенны, чем хорошая песня. Я выбрала хит из «Титаника» Селин Дион. Громко фальшивя, я стала напевать: «Мое сердце будет биться». После были Мадонна, Стинг и Битлз. На третьей песне я забыла о том, что должна силой мыслью заживлять рану, и просто стала кривляться перед зеркалом, изображая артистку. После, уставшая и довольная, я приняла душ и приготовилась лечь спать. Большие часы, которые были слышны в каждом уголке школы, только пробили девять. Ложиться так рано было глупо, но других дел не было. Звуки музыки, доносившиеся снизу, раздражали.
– Ну и черт с вами, – в сердцах выкрикнула я и испуганно подняла голову. В дверь постучались.
Надеясь, что бы за дверью оказался глухой, я повернула ключ. Неизвестный парень стоял, пытаясь удержать в руках огромную коробку.
– Вы, наверное, ошиблись комнатой, – сказала я прежде, чем он успел открыть рот. Уже собираясь захлопнуть дверь, я увидела, как под грузом парень падает на пол.
– О, давайте я помогу вам.
– Нет, нет. Все в порядке. Это – Дженнифер Хьюз. Вы Дженнифер? – поднимаясь на ноги, он вручил мне тяжеленную ношу.
– Да, – забирая коробку, ответила я. Она действительно оказалась тяжелой и громоздкой. К ней была прикреплена записка: «Дженнифер Хьюз. Надеюсь увидеть тебя. Итон».
По телу разлилось тепло. Развязав бант, я увидела сложенное голубое облако ткани. Рядом стояли туфли в тон. Молясь, чтобы Итон угадал с размером, я надела платье и застегнула крючки. Ткань струилась по телу, спадая вниз волнами. Такое красивое! Надев туфли, я невольно поморщилась: слегка маловаты, но терпеть можно. Подойдя к зеркалу, я попыталась разглядеть себя со всех сторон. Черные длинные волосы доходили до лопаток, закрывая глубокий вырез на спине. Выбрав подходящую заколку и подняв волосы вверх, я оставила пару локонов. Немного туши и теней, блеск для губ. Глубоко вздохнув, я вышла из комнаты, стараясь прямо держать спину. Спускаясь по лестнице, я не могла не взглянуть в большое, обрамленное золотом зеркало. В отличие от многих девушек моего возраста, я довольно быстро оформилась, и теперь зеркало передавала всю красоту и стройность моего тела. Цвет платья замечательно сочетался с моими волосами и глазами цвета фиалок – редкий цвет глаз, доставшийся мне от мамы.
– Не торопишься?
Вздрогнув от неожиданности, я чуть не упала с лестницы, но твердая рука Итона, как всегда, поддержала меня. Он не спешил убирать руку,пПросто стоял и смотрел на меня.
– Спасибо за платье и туфли, – поблагодарила я.
– Тебе идет, – заметил Итон, обводя взглядом мою фигуру с ног до головы.
– Спасибо.
– Пойдем. Танцы в разгаре. Будет весело.
В тот вечер мы танцевали и веселились. Бекки с Томом тоже были здесь, но танцевали по отдельности. Итон постоянно улыбался и шутил. Я и представить не могла, что в месте, где правит боль, может быть так хорошо. Но вечер быстро закончился, и Итон, пожелав спокойной ночи, куда-то убежал. Друзей тоже нигде не было. Идти спать не хотелось, и я стала бродить по кампусам. Вход был запрещен только в последний, где обучались на глубоком уровне. Поэтому, спокойно гуляя по среднему уровню, я натыкалась на парочки, которые, как и я, не собирались спать – ну, или по крайне мере в своих комнатах. Так как обучение было добровольным, а возраст учащихся начинался с тринадцати до двадцати пяти, особых запретов в школе не было. Романы не запрещались, спиртное было дозволено на торжествах. Единственное, что держалось под строгим контролем – это рождение. Скинны не могут размножаться без участия управления по контролю рождаемости. Рожденные вне его подвергаются большому риску заболеть. Хотя, вполне возможно, это просто способ контроля. Один из многих.
Пройдя до конца кампуса, я повернула в длинный коридор, ведущий в запретное место. Что находилось внутри, знали немногие. Я оглянулась. Часы давно пробили полночь, и в коридоре никого не было. Ругая себя за любопытство, я быстрыми шагами пересекла двор и зашла внутрь. Как и везде, охранников не было. Предполагалось, что сюда и так никто не пойдет. Сделав еще несколько шагов, я оказалась в холле, как и снаружи, внутри никого не было. Несмотря на страх, я сделала несколько шагов и замерла. В одной из ниш раздавались голоса. Боясь быть увиденной, я спряталась за колонну и прислушалась. Говоривший был незнаком мне и имел грубый, почти шипящий голос. Судя по тону, он был очень зол.
– Мы не должны терпеть больше. Сколько еще умрет скиннов, прежде чем мы начнем действовать?
– Ну, да. Давайте умрем сами, так будет легче, – пошутил другой, и по голосу я узнала Тома.
Несколько человек заговорили сразу, и я не могла разобрать, чей голос кому принадлежит. Пока один из разговаривающих не взял слово.
– Сергей прав. Мы не должны ждать. Но нас мало, слишком мало. Если предпринять что-то сейчас, можем потерять все.
Голос был незнаком, но Сергей! Так звали одного из учителей среднего уровня. Значит, тут заговор, и преподаватели в курсе. Не успела я все обдумать, как раздался тихий мягкий голос:
– Я согласен: стоит подождать.
– Как идут дела с девочкой?
– Она не готова. Есть потенциал, но еще рано.
«О чем они? Интересно, про кого они говорят?» – подумала я, прежде чем услышала насмешливый голос Бекки.
– Да уж. Ты умеешь привлекать девушек, Итон. Платье и туфли. Но, кажется, ты не очень усердствуешь. Давно надо было привлечь ее к нам.
Зажав рукой рот, я вцепилась в колонну. Голова кружилась от услышанного. Итон, Бекки и Том!
– Сегодня умер Альфред. Это уже четвертый за последние недели. Мы должны раздобыть сыворотку.
– Ее не держат здесь. Точнее, может, и да, но мы не заем, где, – заметил Сергей, и в наступившей тишине было слышно, как кто-то щелкает пальцами.
Ждать было опасно, и я мелкими шагами направилась к выходу. Я оглянулась, и мне показалось, как кто-то смотрит на меня, но никого не было. Дойдя до комнаты, я легла спать. Только утром я заметила, что порез полностью зажил.
В последующие дни я старалась не общаться ни с кем. Собственно, в этот список входили только Том, Бекки и Итон. Итон. О нем я вообще не хотела думать. Не хотела, но продолжала. Сидя рядом на всех занятиях, я старательно делала вид, что очень занята учебой. Первый день, второй, третий. В конце концов, он не выдержал и, поймав меня после уроков, вывел во двор. Он был явно расстроен. Еще бы: не выполнил поставленную задачу. «Ничего, – ехидно думала я, – пусть помучается».
– Почему ты меня избегаешь? – без предисловий начал Итон. – Может, я обидел тебя? Скажи хоть, чем? Если неприятно быть со мной рядом, так и скажи. Мешать не буду. Бегать собачкой не хочу.
– Собачкой? Никто и не просит! Просто не надо использовать меня, как куклу! – меня трясло от злости. Не замечая, что ору, я стала ходить кругами, размахивая руками.
– Дура!
– Хам!
Я отвернулась и зашагала к корпусу. Быстро догнав меня, Итон дернул за руку и развернул к себе. По моим щекам текли слезы, но даже сквозь них я видела виноватое выражение лица.
– Прости. Слушай, я не хотел обижать тебя, – он провел по лицу рукой, многочисленные порезы на которой все еще кровоточили. – Я видел тебя тем вечером в холле, спрятавшуюся за колонной. Хотел поговорить, но ты вела себя так, словно меня нет. Я просто не успел объяснить.
– Надо было сразу все рассказать, – уже спокойнее сказала я. – Откуда порезы? Что за собрания по ночам? Сыворотка, она лечит?
Все вопросы, интересующие меня несколько дней, вылились в один нескончаемый поток. Итон молчал. Уже не надеясь узнать правду, я вдруг почувствовала, как он взял меня на руки и понес куда-то. В полной тишине мы пересекли средний корпус и оказались в холле, в глубоком уровне.
– Что мы… – хотела спросить я, но Итон покачал головой.
– Потом.
Пойдя через коридор, мы оказались в темной комнате. На больших длинных столах лежали мужчины и женщины. На некоторых были повязки, а другие как бы спали с открытыми глазами. Никто не замечал нашего присутствия.
– Что с ними?
– Это ученики с этого уровня. Те из них, кто не пришел в себя после занятий, – он пересек комнату и подошел к последнему столу. Накрытая покрывалом, лежала девушка. Ее глаза были закрыты. Видимых повреждений не было.
– Эмили, – прошептал он, но девушка не реагировала.
– Итон, я не понимаю.
Он повернулся ко мне, и я увидела в его глаза слезы. Подойдя ближе, я прочла надпись: Эмили Стенс. Стенс! Боже мой, его сестра!
– Все из-за боли. Ей отрезали руку, и она восстановилась. Это было год назад. Она одна из сильнейших скиннов. Но сейчас…
Он замолчал.
– Она не выдержала, как и многие здесь, – закончила я за него. Итон кивнул.
– Но разве управление не знает? Может, ведуться попытки спасти их…
– Попытки? – вскричал Итон. – Попытки были много лет назад. А сейчас у них есть решение. Сыворотка, способная лечить.
– Но тогда почему? Почему скинны продолжают умирать? – недоумевала я, и с каждым ответом появлялось больше вопросов.
– Потому что она действует пока только на таких, как мы. На людей она не оказывает никакого эффекта. Все это, – он обвел рукой комнату, – создано лишь с целью найти лекарство. И еще яд, способный убивать самых сильных из нас быстро и эффективно.
– Зачем управлению это? Они сами скинны и должны понимать всю опасность происходящего?
Итон усмехнулся.
– Ты слишком наивна. В управлении нас так мало, и занимаем мы такие должности, на которых не можем повлиять ни на что. Это выяснил Сергей вместе с остальными преподавателями. Наша цель – захватить сыворотку и вылечить всех.
Всех, – эхом отдалось у меня в голове. Значит, мою маму тоже. Но если это ошибка? Если все что он сказал, ложь, тогда…
– Или ты с нами или лучше уезжай. С тобой все будет нормально. Пока болезнь не приедет.
Последние слова он произнес так тихо, что я едва смогла их расслышать. Болезнь приедет. Я знала это всегда. Будучи в третьем поколении скинном, я была свидетельницей, как сначала дедушка, а потом и мама заболели. Мои шансы равнялись нулю. Но если на мгновенье поверить Итону, что все можно исправить.
– Хорошо, сегодня я познакомлю тебя с остальными, – словно прочитав мои мысли, сказал он.
Пока мы возвращались в свой корпус, я не раз мысленно возвращалась к Эмили. Я лишь могла догадываться, как переживает Итон, что ему стоит каждый день видеть преподавателей и госпожу Катарин, смотреть в лица убийц его сестры. Какое мужество надо иметь. Теперь я понимаю, откуда порезы. Он тренируется, чтобы сопротивляться им. Могу ли я так тренироваться? Хотя тот порез зажил, и ухо восстановилось, я все еще не могу контролировать регенерацию. А значит, я почти бесполезна. Мучительные часы ожидания встречи тянулись бесконечно. Наконец, в девять тридцать Итон вошел в мою комнату. Выглядел он напряженней, чем обычно, и даже не улыбался.
– Что-то случилось? – спросила я и внимательно вгляделась в лицо.
– Они хотят проверить тебя, – после минуты молчания ответил он.
– Как?
– Сергей предлагает отрезать часть тела, Бекки – мочку, а Том думает, что достаточно пореза.
Увидев испуг на моем лице, он быстро продолжил:
– Но ты не обязана. Можешь собрать вещи и уехать.
– Нет, - твердо сказала, почти не узнавая свой голос, шедший как будто издалека. – Я пройду тест.
– Собирайся, – кивнул Итон.
Взяв свои ножик и сумку, я вышла вслед за ним. Мы опять шли через средний кампус по коридору, но в этот раз свернули в другую дверь.
– Это мы, – громко уведомил Итон о нашем приходе.
В небольшой комнате было около десятка человек. Как только мы вошли, Бекки подбежала и обняла меня.
– Ну, вот ты и с нами.
– Еще нет.
Это был Сергей. Встав со своего места, он подошел ко мне, отстранив Итона и Бекки. Я почувствовала, как напрягся Итон, но отошел в сторону. В его руке появился нож. Только сейчас я поняла всю опасность.
– Дженнифер, мы знакомы с тобой. Остальных ты узнаешь, если пройдешь наше испытание. Мы все его проходили в свое время.
– Я готова.
– Хорошо. Мы не можем новичка заставлять отрезать себе что-либо, поэтому просто сделаем порез, вот здесь, - он провел ножом по своему запястью.
Когда я кивнула, он быстрым и точным движение рассек кожу. Потекла кровь. Только через несколько мгновений я поняла, что он порезал вену. Кровь текла быстрее. Я бросила испуганный взгляд на Итона, он был готов броситься ко мне, но это все испортило бы. Я покачала головой и отошла. Слегка тошнило, и кружилась голова. Закрыв глаза, я стала вспоминать маму. Вот она стоит возле дома, улыбаясь. Первый день в обычной школе. Первая зажившая рана, и ее гордый взгляд. Рука чуть онемела, но я все еще чувствовала боль. Она становилась сильнее. Я уже не могла думать ни о чем, кроме руки. Пронеслась мысль, что я могу здесь вот так умереть. Испугавшись, я обернулась к Итону. От боли потекли слезы, но в следующий момент все закончилось. Стало легко и тепло. Я словно парила в воздухе. Где-то вдалеке раздавались голоса, но я не могла открыть глаза. Когда я все же их открыла, что увидела улыбающееся лицо Итона и бегающую вокруг Бекки.
– Что случилось? – спросила я, облизывая пересохшие губы.
– Ты справилась, – Бекки явно была в восторге.
– Значит, Итон не ошибся в тебе. Теперь ты с нами. Сейчас отдыхай. Потом обсудим все, – повернувшись к Итону, Сергей похлопал его по плечу. – Расслабься. Она молодец.
Только сейчас я заметила бледное лицо Итона и стиснутые в кулаки руки.
– Пойдемте, дадим им побыть вместе. Завтра уже может не быть такой возможности.
Том первым вышел, потащив за собой Бекки. Вслед за ними ушли и остальные. Когда в комнате мы остались одни, я подошла к Итону.
– Не знаю, что и сказать, – начала я, но он просто обнял меня, и я почувствовала жар его тела. Итона трясло, и я не могла поверить, что это из-за меня.
– Ничего не говори. Не знаю, что бы я сделал, если…
Его голос дрогнул.
– Сколько прошло времени? – спросила я, рассматривая полностью зажившее запястье.
– Минута, но это была самая длинная минута в моей жизни.
– Да, – кивнула я. Могла бы дать руку на отсеченье, что длилось все это более часа. До сих пор не была уверена, что прошла испытание.
– Теперь слушай. Сергей еще никому не сказал, но я знаю, что это произойдет завтра. Сыворотка – не жидкость, а газ.
– Да, я слышала, что многие лекарства теперь необходимо вдыхать через маску. Значит, ее нужно распылить.
Итон удовлетворительно кивнул.
– Да. Мы хотим распылить ее. Не всю, конечно. Для особых случаев придется непосредственно использовать концентрированную сыворотку. Но все получится. Главное – добраться до нее.
– А где она? – спросила я, все еще удивляясь, как они все это узнали.
– Только Сергей знает. Он никому не доверяет.
Никому, кроме тебя, хотела сказать я, но передумала. Даже если Итон знает, может к лучшему, что не говорит мне. Все решится завтра.
– Пойдем. Нужно отдохнуть.
До того, как я легла в кровать, я думала, что не засну. После всего случившегося меня пронзала одна мысль за другой. Но едва моя голова коснулась подушки, как я погрузилась в сон.
Мы стояли окруженные людьми с оружием. «Военные», – пронеслось у меня в голове. Итон стоял передо мной, пряча меня от пуль. Я оглянулась. Бекки лежала лицом в землю и не двигалась. Том стоял рядом с Итоном, но был ранен. Все остальные лежали ранеными. Солнце било в лицо, и я не могла разглядеть военных. Среди них был главный. Он громко отдавал приказы, держа пистолет в руке. Рядом раздался крик, и я осталась одна. Наконец я смогла разглядеть лицо. Женщина улыбаясь говорила мне что-то. Прикрыв рукой глаза, я взглянула в ее лицо. Мама.
Открыв глаза, я с облегчением увидела, что все еще нахожусь в постели. Рядом лежал Итон. Видимо, мой крик разбудил его, и он сонно смотрел на меня.
– Кошмар?
– Да. Только хуже.
Он обнял меня. Эту ночь мы провели вместе в моей комнате. Только благодаря ему я смогла успокоиться.
– Нам пора, – заявил он, посмотрев на часы.
Было ранее утро, но мы договорились встретиться в шесть. Специально для этого мне выдали спортивную одежду и кроссовки. Когда мы спустились, все уже были здесь.
– Ну вот, – разочарованно протянула Бекки, – мы как из инкубатора.
– Ага, классно, – Том толкнул ее в бок и подошел ко мне: – Ты как?
– Нормально.
– Итак, - Сергей вышел в центр. – Сейчас мы поедем в управление.
При этих словах все замерли. Никто не был готов атаковать управление с целым набором военных.
– Сейчас вы все сделаете себе прививки. С этим вы будете быстрее восстанавливаться, когда нас атакуют.
В голове промелькнуло, что он не сказал «если».
– Когда доберемся, я скажу, что делать.
В наступившей тишине никто не пробовал задавать вопросы или сопротивляться. Все вкололи себе бесцветную жидкость и сели в машину. Ехали молча, периодически переглядываясь, но не решаясь заговорить.
– Держись меня, – шепнул Итон, когда мы приехали.
Мы стояли перед маленькой автозаправкой, на милю простиралось поле.
– И что мы тут делаем?
Сергей, не отвечая, вошел внутрь. Мы пошли за ним. У одного стеллажа он остановился и нажал одному ему известную кнопку. За стеллажом оказался лифт.
– Управление не имеет здания. Он – по всей стране, в каждой стране. Сейчас – семь. Рабочий день начинается с девяти. Есть охранники, но немного. В основном – перед самым центром.
Разъясняя, он вытащил ролики:
– Когда спустимся, для быстрого передвижения.
Когда мы спустились на неизвестное количество метров под землей, двери лифта открылись, и мы оказались в длинном, не имевшем начала и конца коридоре.
– Вперед. До первого охранника – пять километров.
Нас не спрашивали, умеем ли мы кататься или нет, но никто не сопротивлялся. Все вместе в ряд мы катились с сумасшедшей скоростью, как мне казалось. Но вдруг Сергей остановился:
– Итон, сейчас.
Я смотрела, как Итон, сняв ролики и одежду, переоделся в костюм. «Не знала, что ему так идет галстук», – подумала я, улыбаясь.
– Всем тихо, – предупредил он, проходя вперед.
Через несколько минут раздались выстрелы. С замиранием сердца я ждала его возвращения. Но вместо этого Сергей приказал ехать дальше.
– А он?
– С ним все в порядке. Он пойдет своим путем. Потом встретимся, – пояснил Сергей.
Он был прав: на следующем посту нас уже поджидал Итон.
– Камеры зафиксировал.
– Хорошо. Через два поста будет выход. Там уже поздно будет объяснять, так что скажу сейчас: наша задача – зайти в медицинский центр и выпустить сыворотку. Ввести код проще простого. Главное – поставить ампулу в это устройство, – Сергей достал из рюкзака нечто похожее на большую маску, с несколькими шнурами и проводом.
– Распылитель. Сыворотка имеет те же способности, что и у нас. Если ее распылить, она будет воссоздаваться с высокой скоростью. Нужна минута, чтобы все сделать. Но вряд ли нам ее дадут. Так что запомните: главное – ввести код. Чтобы вы не забыли, достаньте из сумок ножи, окуните в чернила и запишите.
Сергей говорил быстро и не давал времени обдумать. Достав нож и чернила, я нацарапала на руке код. Через несколько минут все зажило, но, благодаря чернилам, можно было различить цифры с буквами. Все знали: код продержится несколько часов. Возможно, последних часов в нашей жизни.
Едва мы доехали до последнего поста, где Итон опять убил охранника, мы достали костюмы. Теперь все выглядели как служащие управления. Получив удостоверения, мы поднялись на лифте наверх.
– Идем вместе, – скомандовал Сергей и после паузы добавил: – сколько сможем.
Первые минуты мы продвигались быстро и почти незаметно. На пропускных устройствах нас не останавливали. Но, чем дальше мы шли, тем больше понимали: выберутся немногие, если вообще выберутся.
– Вы входите в медицинский центр. Предъявите удостоверение, – голос охранника вывел меня из размышлений. Итон крепче сжал мою руку. «Слишком долго», подумала я, прежде чем Сергей вынул пистолет и застрелил мужчину в форме. Раздался вой сигнализации.
– Успел нажать кнопку. Все – бегом!
Мы побежали, попутно убивая людей. С каждым новым трупом я все меньше понимала, что здесь делаю. Итон бежал рядом. Следом – Том с Бекки и другие, я даже не успела с ними познакомиться. Раздались выстрелы сзади, и, мельком обернувшись, я увидела лицо одной из девушек,нНичего не выражающее, – она была мертва.
– Не останавливайся, – Итон потянул меня за руку, заставляя бежать дальше.
– К лифту нельзя, пойдем по лестнице.
Сергей побежал вверх, но вдруг отшатнулся и полетел вниз. Из его головы шла кровь. Кажется, я закричала. Том пощупал пульс и покачал головой. Я вцепилась в Итона и не отпускала, пока он не сказал, что ему нужно забрать вещи. Эти секунды без него я стояла вместе с Бекки. Кошмар начинал сбываться.
– Почему они не регенерировались? – Том вопросительно смотрел на Итона. Нас осталось пятеро.
– Сергей говорил, что они разрабатывали пули, замедляющие регенерацию. И стреляют они, целясь в голову.
Бекки схватила меня за руку. По ее лицу текли слезы, еще немного – и впадет в истерику.
– Тише. Скоро все кончится, – пыталась я успокоить ее и себя.
– Сыворотка – через три этажа. Держаться вместе. Вперед.
С этими словами Итон двинулся по лестнице. Выстрел, еще выстрел. Тишина. Выстрел. Один этаж. Второй. До третьего дошли мы втроем: парень по имени Ник остался на втором. Итон был прав: стреляли они метко. Правда, несколько пуль попали мне в руку и в живот. То ли я становилась сильнее, то ли подействовал укол, но раны зарастали быстро.
– По коридору – вторая дверь справа. Все знают, что делать, – и, наклонившись ко мне, Итон добавил: – Все будет хорошо. Верь мне.
Я кивнула. Хотела сказать, что люблю, но слова казались неподходящими, и я просто промолчала.
– Так как никто из управления точно не знал, зачем мы пришли, то охранников было немного, а добраться до нужной комнаты займет минут пятнадцать. У нас есть шанс.
– Итон, кто-то должен остаться здесь, не подпуская к вам.
– Я с ним, – быстро предложила Бекки, вставая рядом с Томом.
– Хорошо. Готова?
– Да, – «Нет», – подумала я. К этому нельзя быть готовым.
Когда вошли внутрь, мы были ослеплены ярким светом. Вокруг – стерильная чистота и стеллажи с лекарствами. Несколько ученых, успевших прийти на работу, изумленно смотрели на нас. Оружия у них не было
– Отойдите от приборов. Быстро, – крикнул Итон, поднимая пистолет. – Хорошо. Теперь нам нужна сыворотка.
– Какая? – спросил один из них, боязливо спрятавшись за столом.
– Для лечения скиннов.
Никто не отвечал, и Итон несколько раз выстрелил в потолок.
– Вот, - заикаясь, показал на стеллаж самый молодой из ученых
Итон достал из рюкзака распылитель и подключил к питанию.
– Возьми несколько ампул. У нас мало времени.
Я послушно подошла к стеллажу и аккуратно достала ампулы с ярко-оранжевой жидкостью.
– Это точно она? – спросил Итон, и когда ученые кивнули, достал маску поменьше и вдохнул содержимое.
Несколько секунд ничего не происходило, но потом он начал биться в конвульсиях.
– Нет! – закричала я, бросаясь к нему. Но было поздно: Итон замер и не открывал глаза. Пульс, как ни старалась, я не могла нащупать. Они убили его.
Взяв пистолет, я встала и, не давая себе времени подумать, выстрелила в молодого ученого, который показал на стеллаж со смертельной ампулой. Один выстрел – и он упал. Другие в ужасе застыли на месте.
– Если сейчас вы не скажете, где ампула с нужной сывороткой, я убью вас всех. И не так медленно.
Говоря это, я ужасалась. Голос был чужой, спокойный и тихий. Один из ученых набрал код на доске управления и открылся дополнительный проем. Внутри стояли в несколько рядов бесцветные длинные колбы.
– Это она?
– Да.
– Что ж, на вас и проверим.
Вставив колбу в маску, я заставила всех по очереди вдохнуть, перед этим нанеся несколько пулевых ранений. Спустя минуту у одного из них рана зажила.
– Ты скинн? – спросила я.
– Да, – кивнул ученый. – Меня зовут Майкл.
Мне было плевать, как его зовут. Вставив колбу в распылитель и набрав код, я готова была нажать на кнопку. В этот момент раздался голос. Громкий, он шел откуда то сверху. Под потолком я заметила динамики.
– Остановись. Ты делаешь ошибку.
– Ошибку сделали вы, когда убивали нас. И убили его, – ответила я, чувствуя, что меня слышат и видят.
– Убивать вас?
Голос насмехался, и я начинала злиться, но кнопку почему-то не нажимала.
– Мы вас создали. Ты думаешь, вас много? Лишь десять процентов населения. И только три процента из вас заболевают. А остальные? Вы живете, не болеете. Для вас созданы все условия. А теперь вы хотите уничтожить труд века. Ты знаешь, кто вы?
Не надо было отвечать, но я была слишком зла:
– Мы люди! Вы убиваете нас. Не даете лекарств. Ставите опыты…
– Разве по принуждению ты резала себя? Разве принуждали тебя испытывать твои способности? Синдром Скинна был создан случайно. Но потом мы поняли, что можем найти лекарства для всего человечества. Не для трех процентов, а для всех!
– Хватит! Вы все врете. Вы просто хотите контролировать нас.
– Зачем нам это? Вы не несете в себе угрозы – уже давно есть оружие против вас. Но нам нужна ваша помощь. Если ты выпустишь сыворотку, скинны перестанут болеть, да. Но подумай, что будет с людьми? Благодаря вам мы вылечили рак, не полностью, но частично. Множество болезней мы смогли победить. Подумай! Могу обещать, что мы пересмотрим работу с вами. Вы получите лекарство. Твой парень вылечится.
– Итон?
– Да. Итон. Он не мертв. Нет. Просто глубокая кома. Мы жили и будем жить вместе, стремясь помогать друг другу.
Я посмотрела на Итона. Знал ли он, что мы созданы, словно в лаборатории? Что бы он сделал, если бы был на моем месте? Рискнуть всеми людьми… За дверью послышались выстрелы и крик Бекки. К двери уже подходили военные, готовые ворваться внутрь. Голос в динамиках стал резче и громче. Взяв Итона за руку, я обернулась к двери. Человек с оружием, направленным на меня, ждал. Когда голос закричал: «Стреляй!» – я нажала на кнопку.