А было это в самом конце лихого XX века.
Захворал старик Кузьма Силыч как-то вдруг. Запершило в горле, засвербило в носу, зачугунело в голове, заломило в костях. И мелькнуло в затуманенном мозгу:
; Не иначе старухины вирусы, мать ее через плечо!
Денек накануне выдался промозглый, дождливый, однако поперся Кузьма на митинг, будь он неладен. Пополз не один, а с собственноручно изготовленным средством наглядной агитации. Данный «пи-ар» состоял из палки от швабры и приколотого сверху портрета гениального вождя, вырезанного из журнала «Огонек» сорокалетней давности. Пониже значилась корявая надпись: «Великому Сталину – да! Гайдара – в жопу!».
Ту мерзкую старуху-интеллигентку заприметил Кузьма еще на подходе к митингу. Выпала сия бабка из троллейбуса аккурат у Казанского собора, а в руках ейных тоже палка от швабры, на которой виднелся другой вождь и надпись поаккуратней: «Великому Ленину – да! Хакамаду – в жопу!
Кузьма Силыч мгновенно взбеленился и воспламенился. Ведь украла стерва его идею! Он дал-таки старухе дошлёпать до митинга, а там уж пошел в бой – стал своим средством агитации фехтовать с наглой соперницей, пытаясь ее средство выбить из хилых ручонок.
Ну, а старуха давай визжать, обзывать Кузьму слугой проклятой Америки и, громко чихая, стала ловко увертываться от его фехтования. И откуда только прыть взялась?! Вот все старухины вирусы к Кузьме и прилепились. Во всяком случае, домой он вернулся в гадком состоянии.
Проживавшая вместе с Кузьмой дочь Раиса, обнаружив папашку в плачевном виде, принесла ему горячего чаю и упаковку каких-то таблеток. Сурово гаркнула, чтобы принимал – не баловал, с чем и удалилась.
Старик взял пеструю картонку с таблетками, напялил на нос очки и стал читать по складам: «Э-ффе-рал-ган-у-пса».
; Тьфу ты, черт, вот оне – нонешние извращения! Даже у жены своей покойницы – матери Райкиной никогда никакого эффералгану не замечал. А тут – «у пса»!
Злоба заклокотала во всем хвором теле Кузьмы, а в голове пронеслось: «Был бы жив товарищ Сталин, показал бы этой контре свой эффералган!».
К утру Кузьме совсем поплохело. Раиса перед уходом на работу заглянула к нему и, увидав нетронутую упаковку таблеток, наорала и ушла, хлопнув дверью. А после работы принесла отцу отечественный аспирин и витамины в желтых горошках.
Аспирину Кузьма Нилыч страшно обрадовался, ибо знал, что сам товарищ Сталин любил его принимать от всех болезней. Витамины поначалу тоже не вызвали его подозрений. Однако, как назло, к ним прилагалась листовка, где среди прочих показаний значилось: «Для поднятия тонуса».
Новый приступ злобы потряс старика, и он зарычал, словно бешеный тигр. На этот грозный рык явилась Раиса. Кузьма страшно закашлялся, потом простонал:
; Издеваешься, мать твою через плечо! С тех пор, как овдовел, завсегда избегаю поднимать тонус, а ты, мерзавка, только о поднятых тонусах и думаешь! Знаю твою испорченность! Распустили вас дерьмократы проклятые, нету на вас товарища Сталина!
Растратив последние силы на пламенную речь, старик рухнул на подушку и потерял сознание. Дочь вызвала Скорую, и Кузьму Силыча отвезли в больничку, где он теперь потихоньку поправляется – до следующего митинга.