Орхану Джемалю, с любовью
Мелкие бесы кружились в дежкином карагоде над стылой землей, паря в клубах жаркого дыхания многотысячных манифестаций и ритуальных горских плясок, когда стволы пулеметов мирно направлены в дремлющее небо, а бараны готовно подставляют горло под острые мачете африканских борцов с неоколониализмом ; они взлетали вверх от особенно мощного выброса спертого воздуха из легких, а затем плавно спускались вниз, на окалину стволов, на черные береты с оскаленными пастями, на бритые затылки и разномастные бороды, на шевроны СС и НКВД, на железные кресты и ордена Дружбы Народов, дарованные благодарными согражданами в знак признательности за массовый геноцид и бессудные расстрелы. Границы и кордоны не играли уже никакой роли, те же люди, с другими только лицами, в других беретах, с другими орденами так же упоенно топтали землю, выжимая из нее последние капли влаги, наслаждаясь предсмертными хрипами планеты, вопя в обезьяннем экстазе и потрясая жезлами, наручниками и блестящими орудиями пыток по новейшей технологии, по сверхсовременным разработкам НИИ при Сорбонне имени Ломоносова. Омоновские берцы и ментовские говножуи, натовские скороходы и китайские сандалии, босые ноги малолетних сомалийских пиратов и культяпки подорвавшихся на минах советско-американского производства афганских муаджахедов, резиновые сапоги прибалтийских снайперш и даже многодюймовые каблуки Роуз Макгоун оставляли вмятины и пробоины на тонком слое перегноя, покрывающем базальтовые и гранитные массивы, хорошего перегноя, качественного. Много человеческих и звериных тел понадобилось для образования такого слоя, есть такая наука - геология, постулатом коей является идиома " ****ец", уж я-то знаю, будучи геологом духа. Разочаровавшись в альпинизме, не найдя на вершинах ничего, кроме суетного пожирания себе подобных, я спустился в ад и обрел там свободу, бескрайнюю, прекрасную, юную, убивающую прикосновением, навевающую сладкие сны, изменчивую и обманчивую. Платой была душа. И теперь, вновь посетив землю, я шлялся по ней без души, с выгоревшим мозгом и кощунственным блеском в глазах. Гуманизм процветал в замысловатых фразочках и непонятных рисунках, в словах гимнов и присяг, в последнем слове осужденного и в предсмертном выдохе " Аллах Акбар", в пьяном реве " За Родину, за Сталина" и в амфетаминном выхлопе " Нихт капитулирен". Палаты общин и народные сходы послушно выбирали самого достойного из пастухов и снова послушно подставляли сначала бока под овечьи ножницы, а затем и горлышки, белые, нежные, пульсирующие синими венами, вздрагивающие кадыками, сглатывающими сухую слюну.
Я смотрел на всё это и улыбался. Этот мир не изменить.Хахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахаха.