В такие моменты, как этот, я чувствую необъятную любовь к этому сраному миру. Мы сидим с Настей на полу, она показывает мне части своей прошлой жизни, мы пытаемся шутить, но наш юмор давно исчерпал себя. Как говорится, не можешь срать – не мучай жопу.
Мы ведем разговоры, обмениваемся историями. Дверь открывается, и заходит Валентин.
-Привет.
-Привет! – мы с Настей даже не делаем усилий встать с пола, хотя очень хочется обнять Валентина, ведь мы так давно не виделись. Но все это кажется безнадежно глупым, когда он заходит в комнату.
-Он все-таки пришел в куртке и кроссовках! – усмехнулась я.
-А что такого? – как обычно тихо и спокойно произнес наш друг.
-Ты просто ни в чем другом к нам не ходишь, - Настя поднимается с пола и вместе с этим поднимается суета. Мы убираем со стола, моем посуду, извиняемся за бардак – так, как будто это имеет какое-то значение.
Потом напиваемся, разговариваем. Валентин читает свои рассказы, и мы с Настей только переглядываемся. Это очень круто.
Перечитав рассказы на трезвую голову, я пожалела. Слишком хорошо пишет дьявол, чтобы это было правдой. Я немного завидую, снова чувствую себя говном.
Настя засыпает рано, а мы готовим неимоверно вкусную картошку с помидорами и едим. Полночь. Кажется, еще столько всего несказанного, и еще столько времени впереди. Но сначала засыпает Настя, потом ложусь я. Валентин уходит, я встаю, чтобы проводить его.
Когда дверь за ним закрывается, я думаю, что это один из грустных моментов в моей жизни. Когда свет комнаты словно тускнеет с его уходом. И дело тут даже не в том, что он мужчина, и что он красивый мужчина, а в том, что он чертов Вдохновитель.
Русский язык, по мне, самый сложный язык в мире и в нем огромное количество самых разнообразных слов, всяких оттенков и выражающих все эмоции. Но я не могу связать и трех, чтобы растолковать вам Валентина.
Следующий день получается еще больше странный. Я просыпаюсь от Настиного будильника в восемь утра.
-Какого черта ты встала так рано? – спрашиваю.
-Да мне нужно подготовить план для статьи, мне до десяти нужно его скинуть.
Я думаю, что она просто тронутая, встать так рано после очередной пьянки и при этом совершать какие-то журналистские дела.
Конечно, после этого я уже не могу уснуть, мы разговариваем все время, пока Настя делает план. Потом засыпаем снова и в следующий раз проснемся уже в час дня.
Только к вечеру я замечаю, что Валентин оставил у нас свою толстовку, и, ох боже, сколько было шуток сгенерировано на тему этой толстовки!
И то, что он оставил ее специально, чтобы вернуться. И то, что от нее пахнет мужчиной. И то, что она мне очень идет, когда я примерила ее и пошла курить.
Валентин за толстовкой так и не пришел.
Мы пытались с Настей готовиться к экзаменам, но вместо этого получался какой-то бред. Мы хохотали над всякой ерундой, подкалывали друг друга, слушали миллион отличной музыки и шутили по поводу молчания моря.
Я думаю о своих снах, о поездке домой, о непрочитанных книгах и старых фотоаппаратах. Я думаю о хороших писателях и плохих музыкантах. Я сомневаюсь в успешной сдаче сессии и просто уверена в том, что кофеин влияет на работу сердца, как допамин или хренов бензедрин, чтоб его.