ДВЕ ПОСЛОВИЦЫ
У русских есть пословица: «Гостю радуются два раза. Оба – на пороге».
За американцев сказала Урсула Ле Гуин: «Гость, как и рыба, начинает подванивать на четвертый день».
При абсолютно одинаковом глобальном смысле – абсолютная разница в конкретике сроков гощения. Собственно, у нас срока нет вообще. У американцев же – сугубая и точная определенность. Конечно, ведь время – деньги.
Вот такая иллюстрация ментальности двух наций.
О ПОГОВОРКАХ
У американцев есть поговорка-сентенция: «Если ты такой умный, почему же ты такой бедный?»
Если бы о подобном задумался русский ум, не сомневаюсь, что у нас получилось бы: «Если ты такой умный, как тебе не стыдно быть только богатым!»
ПЕРЕВОД
Культовая книга американцев «Унесенные ветром», буде оная переводилась бы не по букве английской, а по духу ментальности русского народа, должна была бы по праву называться «Унесенные метелью».
А еще точнее – «Хождение по мукам…»
«ХОРОШО!»
Жест «хорошо!» – кулак с большим пальцем отставленным вертикально, напряженно, вверх на любой вытянутой вперед руке, судя по всему, всеобщ и универсален. Кроме американцев. Американцам же он почему-то так не понравился, что они заменили его на свой «о, кэй!»: большой и указательный пальцы соединены концами в виде бублика, остальные три растопыркой вверх.
Оптимистичный, энергичный, устремленный к небесам, мужской «торчок» они превратили в пошлое кольцо – символ сытого, замкнутого самодовольства и женского начала.
У нас же, хоть и редко, но этим жестом показывают «дырку от бублика», то есть, – пустоту.
ВОЙНА НА ФОТО
Даже такая, в общем-то, общечеловеческая трагедийная тема, как Большая Война, совершенно по-разному отражается национальными государственными фотографиями. Это очень явственно видно при просмотре больших массивов снимков. Имеется в виду общий вектор темы, сухой остаток множественных впечатлений, идейно-эстетическое послевкусие. При всем при том, что все войны есть преступления против разума и начинены одним и тем же – смрадом страданий и смерти.
Когда смотришь наши многочисленные, разнообразные, выпускаемые обычно к датам («датные») подборки (увы, национальной, максимально полной антологии у нас пока нет), странное чувство возникает непременно – неужели так мало снимали военные (и не военные) фотокоры? Одни и те же снимки ползают из издания в издание, одни и те же имена фиксаторов-очевидцев (а порой и режиссеров) мелькают и оседают в памяти. Понятно, что число и снимков и создателей, в общем-то, строго конечно, но чтобы так мало? И тут понимаешь, что это и есть печать системы, ее послевкусие: война, войной, а идеология – превыше всего! Получите только то, что отобрано и разрешено. И да будет такой война для нас навсегда! Героической, праведной, победоносной, сокрушающей реакционные общественно-экономические формации.
Вот оно – лицо тоталитарного коммунизма и наследников его.
Ну а оплот демократии Америка? Что излучают ее военные фото?
Первое ощущение – как разнообразно, непредвзято, откровенно, смело! Есть все – от кровавого мурла Войны до спокойного достоинства не сломленного человека. Но чем больше смотришь, тем все четче начинает выкристаллизовываться подспудное, интегральное чувство… И что же оно есть?
Может это странно, но «общий знаменатель» американских фотографий Второй мировой войны – имперская мощь. И даже, я бы сказал,– имперская спесь…
АМЕРИКАНСКАЯ КНИГА
Что действительно раздражает, и что действительно неприемлемо в Америке, так это ее книги. Разумеется, не их содержание, а то как они сделаны.
В американских книгах начисто отсутствует культура разумного использования пространства. Точнее, американские художники исповедуют особую культуру книжного дизайна, имя которому – расточительство.
Американская книга переполнена физической пустотой. Столько в ней авантитулов, шмуцтитулов, титулов и заглавий, листов с посвящениями, предуведомлениями и эпиграфами, а в тексте такая ширина полей и высота колонтитулов, такие дикие отступы красной строки и свободный интерлиньяж, такие вольно плавающие маргиналии и зияющие пустоты в конце глав, усугубляемые ничем не стесняемыми рисунками и какими-то роскошествующими внутренними одностраничными подзаголовками, что встает перед глазами вот такая выпуклая картина: некий безумный фермер ползет на безжалостном катерпиллере и засевает поля свои не злаками, а осотом, пыреем и васильками, что, применительно к книге, означает – пустотой…
Создается впечатление, что американскому художнику совершенно неведомо понятие благородной соразмерности текста и обрамляющего его, свободного от знаков пространства, что его не учат уважать чистый лист, что он никогда в жизни не слышал из чего делают бумагу, что, в конце-то концов, и лист, и бумага, и живые деревья суть энергия, которую разумное существо должно потреблять р-а-з-у-м-н-о.
Именно в этом – бездумном и расточительном потреблении энергии – беда, вина и будущая трагедия американской нации.
ЯНКИ-СИНЕМА
Что это такое? А вот что:
1. а) «Давай, двигай своей задницей!»,
б) «Я надеру твою задницу!»;
2. а) «Ты в порядке?»,
б) «Я в порядке!»;
3. а) «Я (мы) сделаю (сделаем) это!»,
б) «Я (мы) сделал (сделали) это!!!»;
4. а) «Хорошая работа, парень (сынок, лейтенант, Джо)»,
б) «Спасибо, сэр!»;
5. а) «Ты – неудачник!»,
б) «Я – горжусь тобой!»;
6. а) «Вау!»,
б) «Упс!»;
7. а) «Фак ю!» («Имел тебя!»),
б) «Шиит!» («Дерьмо!»).
Итого, 14 ключевых фраз, разбавляемых по обстоятельствам сюжета прочим словесным шумом. Все это вкладывается в уста «хорошиков» и «плохиков». Первые всегда в меньшинстве, вторые – в подавляющем большинстве. Разумеется, в конце янкифильма «хорошики» всегда побеждают «плохиков» и самый хороший «хорошик» получает в награду поцелуй (сердце, руку, приданое) исключительно политкорректной леди и счастье (деньги) на всю оставшуюся жизнь.
Вот такой убогий, лживый, антигуманный и смрадный супчик, сваренный на бульоне сверхдержавного американизма и называется янки-синема.
«К-19»
Ну что ты поделаешь с этими американцами!
Вот реальная история, в конечном итоге связанная с кино.
В 1961 году в Северном море произошла тяжелая авария на атомном реакторе подводного ракетоносца «К-19». В то время это была новейшая подлодка такого класса в советском флоте. Ценой вынужденного, но истинного героизма (и будущих смертей от переоблучения) моряки предотвратили атомный взрыв с последствиями, превысившими бы хиросимские для всей Скандинавии. Как и все, что было связано с авариями на пространствах советской империи, особенно тяжелыми и тем более на атомном флоте, этот факт немедленно засекретили и лишь глухие слухи, как обычно, ползали по стране…
Когда стало можно, то есть в конце 90-х, как-то так получилось, что первыми на эту историю обратили внимание ребята из Голливуда. (Трижды увы ребятам с «Мосфильма»!). Известно, что работа ими была проведена обширная, в том числе и сбор информации от оставшихся к этому времени в живых членов экипажа «К-19». Сценарий вроде бы даже дорабатывался по замечаниям наших подводных героев-ветеранов. Съемки длились долго и частично проводились в России. Как водится был выращен и выпущен «на волю» изрядный рекламный джин. Короче, к 2002 году все были готовы проглотить очередной блокбастер. В России тоже ждали. Как никак и лодка наша и героизм советских подводников неоспорим, раз даже «американы» про это фильм сняли. И лестно и любопытно – что же увидим? Но, зная уже несколько «голливудские штучки», присутствовала в ожидании некоторая доля скепсиса и даже чисто спортивного интереса: что же будет не так, чего они наврут на сей раз?
И вот фильм начинается, идут самые первые кадры вступления, на фоне прекрасно снятого угрюмого полярного пейзажа возникают субтитры, поясняющие время и место действия: «1961 год. Кольский полуостров. Северодвинск».
Как говорится, не успели от пирса отойти, а уж и приплыли… Ну что ты поделаешь с этими американцами! Им все равно, что Кольский полуостров, что Онежский, что Североморск, что Северодвинск. Это как если бы мы Лос-Анжелес поменяли местами с Лос-Аламосом, а Калифорнию с Флоридой. Зачем же, спрашивается, ездить тогда было, знакомиться с условиями, съемки в России вести… Неужели ни одного редактора мало-мальски грамотного не нашлось в Голливуде? Да нет, просто плевать они хотели! На все. В том числе и на географию. Такие вот свободные художники. Ото всего.
Разумеется, такой изначальный посыл определил и суть сценарных коллизий фильма. В нем ложно, все. И все насквозь пропитано бодренькой пошлостью и алчной развлекательностью – фундаментальными грехами американщины.
Ну что ты поделаешь с этими американцами! Особенно киношными…