наследство

               
Главным качеством ее характера была доброта, а главным содержанием ее жизни была безграничная любовь к мужу. Родcтвенники и близкие друзья звали её Нютой, наверное, для того, чтобы не путать с мамой, с которой у них были одинаковые имена: обеих звали Аннами. Настоял на этом имени для дочери отец, который безумно любил свою жену и признавал только одно женское имя – её имя.

 Яков Исаакович, отец Нюты, вырос в детском доме для детей врагов народа, родители его были расстреляны. Он был очень способным мальчиком, блестяще учился, окончил институт и стал ведущим специалистом на производстве. Он постоянно что-то усовершенствовал, а одно из его изобретений было даже удостоено государственной премии. Правда, у этого изобретения как-то стало очень много авторов, так что сумма вознаграждения оказалась не столь велика, как можно было рассчитывать. Лишенный с детства семьи, выросший в суровых условиях естественного отбора, он, тем не менее, не озлобился,  не стал агрессивным или униженным. Добрый, мягкий, он очень дорожил своей семьей и часто говорил дочери, поскольку жена не особенно поощряла его признания: «Я буду умирать с именем твоей мамы на устах». Забегая вперед, можно сказать, что так оно и было. Яков безропотно исполнял все капризы своей своенравной супруги, улаживал даже её рабочие проблемы, для чего, случалось, ездил к заведующему кафедрой, на которой она работала, чтобы изменить ее расписание. Он нежно любил дочь. Впрочем, любовь к дочери тоже особо не поощрялась Анной Ревазовной: это была её вотчина. И не раз случалось, что карандаши, ластики или игрушки, несанкционированно купленные папой, безжалостно выбрасывались в окно или в мусорное ведро.


Анна Ревазовна, мать Нюты, была по отцу грузинка, а по матери – армянка. Это довольно редкое сочетание сформировало ту гремучую смесь, которая была основой её характера. Ей недостаточно было ровной и преданной любви Якова. Ей нужны были страсти, рыдания, клятвы, дуэли и, если уж не самоубийства, то хотя бы попытки к ним. Была она женщиной видной, красивой, и в желающих продемонстрировать ей свои чувства недостатка не было. К тому же ее отличал безупречный вкус в одежде и аксессуарах. Ее лучшими «друзьями» были не только бриллианты, но также изумруды жемчуг и бирюза, доставшиеся ей в наследство от матери и бездетной тетки. Она была бесконечно женственна, остроумна и кокетлива, профессию же имела чисто мужскую: была доцентом кафедры травматологии и ортопедии. Коллеги ее уважали, больные любили, студенты боялись. Неизвестно, знал ли Яков про её романы на стороне, скорее всего, знал, потому что за ними следили все ее коллеги по институту, а в таких случаях всегда находятся «доброжелатели»,  готовые поведать обманутому мужу, откуда у него растут рога. Во всяком случае, он никогда не упрекал жену и не устраивал сцен ревности.

 Наверное, Анна Ревазовна все-таки любила Якова, но когда он заболел и был практически обездвижен, она очень раздражалась в ответ на его просьбы то поправить подушку, то дать воды. Незадолго до смерти Яков, который всегда любил выражаться торжественно, сказал: «Анечка, я скоро умру, но ты не плачь, ведь моя любовь к тебе не умрет, она с тобой останется». На что последовал раздраженный ответ: «Да ты еще перед смертью успеешь меня свести с ума своими капризами!». Яков на это только горько вздохнул. После его смерти Анна Ревазовна очень тосковала и плакала, но в глубине души она знала: будь сейчас муж жив, он по-прежнему раздражал бы ее. Любить мертвого оказалось гораздо легче, чем живого.

Свою единственную дочь Яков Исаакович баловал, а Анна Ревазовна воспитывала очень строго: никогда не хвалила и наказывала за любую провинность.
Нюта поздно вышла замуж. Не потому, что была некрасива или неумна. Тоненькая, изящная, с пышным бюстом и гибкой талией, с огромными темно-карими глазами и копной черных блестящих, слегка вьющихся волос, она была удивительно привлекательна. Умница, школу она закончила с золотой медалью, биофак университета – с красным дипломом. Виной ее позднего замужества был долгий и бесперспективный роман с женатым мужчиной, красавцем и известным в институте  ловеласом. Анна Ревазовна очень переживала неустроенность дочери,  винила в этом их тесную квартиру, куда невозможно никого привести (у них была двухкомнатная квартира в «сталинском» доме в центре города). Ей не пришлось даже особенно пилить мужа, чтобы он вступил в кооператив, и вскоре у Нюты была отдельная однокомнатная квартира в новом доме недалеко от родителей. Ей было уже 38 лет, когда она узнала, что ее любимый все годы делит ее не только с женой, но и с другими женщинами. Это был сильный и очень болезненный удар, за которым последовал полный разрыв отношений. И вот тут-то она и встретила Сашу. Это случилось на даче, куда отец пригласил его починить какой-то электроприбор. Дача, понятно, принадлежала Анне Ревазовне. С этой дачей была целая история. Анна Ревазовна, городская жительница, никогда не питала интереса к земле или к сельскому хозяйству, поэтому, когда в институте создали дачный кооператив, отнеслась к этой новости равнодушно. И только когда узнала, что в кооператив вступил ректор и заведующий ее кафедрой, заволновалась. Но тут оказалось, что все участки уже распределены. По этому поводу дома была устроена истерика с битьём посуды и громкими оскорблениями в адрес мужа, «этого ничтожества», который «даже такого простого дела для жены сделать не может». В результате Яков Исаакович, тяжело вздыхая, отправился к председателю кооператива, потом к ректору. Что уж он им говорил, кого в результате потеснили, неизвестно, но дачный участок был получен. Можно было бы долго рассказывать, сколько сил вложил в него Яков и сколько шишек он при этом получил от жены, но в итоге  был построен уютный летний домик с верандой и была засажена цветами и клубникой земля вокруг него. И вот забарахлил какой-то прибор, и Яков, (сам-то безрукий, ничего не можешь!) позвал Сашу его отремонтировать. Знал бы он, что позвал своего будущего зятя! Ну, он-то, может быть, и ничего, а вот Анна Ревазовна  точно бы на порог его не пустила.

Нюта влюбилась сразу, окончательно и бесповоротно. Саша, Александр Иванович, был полной противоположностью героя ее долгого романа. Небольшого роста, равномерно покрытый уютным подкожным жирком, с небольшим животиком, перевешивающимся через брючный ремень, он показался ей очень милым и домашним. Неудивительно, что Саша ответил ей взаимностью. Отношения развивались быстро, и скоро влюбленные  поженились. Александр Иванович был давно разведен, жена и два сына остались в другом городе, алименты были почти выплачены. Правда, за спиной только десятилетка, да и то прочно забытая; правда, жильё – комната в общежитии гостиничного типа, но какие могут быть преграды для настоящей любви! Ничего не скрывая, он поведал Нюте историю своего неудавшегося брака. Жена-стерва без конца устраивала скандалы, дома были сплошные истерики, она даже на работу не стеснялась приходить его позорить. Сыновей настроила против него, так что и писем отцу не пишут, только алименты от него и нужны. Ну, ничего, старшему он уже все выплатил, младшему осталось платить 2 года.

 Нюта никак не могла понять, из-за чего можно было ссориться с таким идеальным человеком, каким был ее муж. Она, действительно, не видела в нем недостатков. Он очень быстро заполнил все ее жизненное пространство. Саша был домосед, и Нюта перестала ходить в театры и на концерты, Саша любил смотреть телевизор, и Нюта теперь проводила все вечера возле экрана, сидя рядом с любимым, Саша смотрел политические передачи и боевики, и Нюта забыла про свои обожаемые сериалы, Саша не любил гостей, и Нюта теперь приглашала к себе подруг, только когда он уезжал на рыбалку. Так что когда родилась дочь, первое место в сердце матери уже было занято. Анечке (дочь, разумеется, тоже назвали Анечкой) досталось второе.

Впрочем, о рождении Анечки надо рассказать отдельно. Анну Ревазовну ни по каким параметрам не устраивал зять. Её светлой мечтой был развод дочери, но мечте не суждено было сбыться. Когда должен был родиться ребенок, ее прямо в дрожь бросало при мысли, что родится мальчик и будет, конечно, похож на отца. О том, что на отца может быть похожа и девочка, она почему-то не думала. В то время еще не умели определять пол плода, поэтому она заявила дочери заранее, что если родится мальчик, она к нему ни разу не подойдет и знать его не захочет. Зато, если будет девочка, она ей отдаст всю душу. Родилась девочка, по настоянию бабушки названная Анечкой, и Анна Ревазовна очень скоро забрала ее к себе на жизнь и воспитание. Нюта особо не возражала, так как ребенок требовал много внимания, и Саша недополучал любви и заботы.

Между тем, жизнь с мужем складывалась очень хорошо. Они никогда не ссорились. Правда, Нюту немножко утомляли его продолжительные рассуждения о политике. При этом Саша знал точно, как следует поступить правительству в том или ином случае. Почему-то его об этом не спрашивали, и в результате дела в стране шли все хуже и хуже. Саша был чистокровным русским и очень гордился этим. В своих рассуждениях он много места уделял национальному вопросу. Так называемый еврейский вопрос был им решен просто и изящно, можно сказать, математически.
- Евреи – неплохие люди,- говорил он,- но зачем они всюду лезут? Посмотри, в науке, в основном, евреи. Телевизор включишь – обозреватели евреи. На эстраде – они же. Должна быть пропорция: какую часть населения составляют евреи, такая часть и должна быть во всех отраслях. И в вузы надо их принимать по этому же принципу. Согласись, что это было бы справедливо!
- Конечно, Сашенька, ты прав,- откликалась Нюта, у которой отец был евреем.
- Тогда они пойдут не только в науку, но и в простые рабочие,- разглагольствовал Саша.- Да в конце концов, я хочу видеть на экране русские лица, имею я, русский человек, на это право?
- Конечно, имеешь, без сомнения, - соглашалась Нюта.

Правда, когда она попробовала изложить стройную Сашину теорию своей подруге-еврейке, та ответила довольно резко:
- Давай никогда не будем об этом говорить, иначе мы поссоримся на всю жизнь.
- Саша, представляешь, она не поняла твоей идеи и даже слушать не стала, - жаловалась Нюта вечером мужу.
- Не огорчайся,- утешал ее Саша. - Так много людей, которые не видят дальше своего носа.

Семейная жизнь была бы вполне счастливой, если бы ее не омрачала свекровь. Она зачем-то поддерживала отношения с первой женой Саши и даже переписывалась с ее детьми – своими внуками. Мало того, она еще, приходя в гости, прямо при Нюте рассказывала, как дела в той семье, как учится младший, как работает старший. Она же рассказала, что старший сын призван в армию и, кажется, будет воевать в Чечне.

Семейная идиллия длилась три года. Катастрофа случилась, когда Саша узнал про прошлый роман Нюты. Очевидно, женясь на 38-летней женщине, он не сомневался, что будет ее первым мужчиной, и был жестоко разочарован, узнав, что это не так. Рассказала ему об этом теща:
-Это был мужчина, не тебе чета.

Саша в этот день безобразно напился, устроил дома страшный скандал, выбросил с балкона в снег свое обручальное кольцо и утихомирился только поздно ночью, свалившись без сил. Хорошо, что назавтра был выходной. Саша встал поздно, без малейших признаков раскаяния, послал жену поискать выброшенное кольцо и даже руководил поисками с балкона. Кольцо, как ни странно, нашлось. Саша теперь пил каждые выходные, напившись, ругал Нюту последними словами, бил посуду, свернул полку в серванте и разбил весь хрусталь, подаренный Анной Ревазовной на свадьбу. Нюта изо всех сил скрывала его пьянство от родителей и знакомых, она искренне считала, что муж болен, скоро выздоровеет, и опять все будет хорошо. В конце концов, совершенно измучившись, она решила проконсультироваться с психиатром. Пришла на прием одна, так как Саша даже слышать не хотел ни о каких врачах. Знакомый психиатр выслушал очень внимательно.
- У меня нет никаких сомнений, - сказал он. – У вашего мужа алкогольный бред ревности.
- Мой муж – не алкоголик, - оскорбилась Нюта, - он не пил три года, он просто сейчас заболел.
- Скорее всего, он болен давно, просто был на время закодирован, - объяснил врач. - А теперь время прошло и болезнь вернулась. Пусть придет на прием, попробуем помочь.
- В такой помощи он не нуждается, - гордо ответила Нюта и вышла из кабинета.

Она не решилась рассказать мужу про этот визит и про диагноз врача, не спрашивала и о том, был ли он закодирован. Пьянство прекратилось внезапно, как и началось. Закодировался ли Саша, обстоятельства ли потребовали его трезвости, она так никогда и не узнала. Между тем, обстоятельства развивались интересно. Завод, как и большинство предприятий того времени, «лег на бок». Вместо зарплаты рабочим предложили взять что-нибудь из оборудования.  Все были немало удивлены, когда Саша с приятелем взяли давно неисправные точные приборы.

 Теперь Саша каждый день ездил на дачу.
- Работы все равно нет,- говорил он жене,- а там я хоть что-то полезное сделаю.
 
Когда весной Нюта с мамой приехали на дачу, никаких следов полезной деятельности Саши они не нашли, но на веранде в углу лежали остатки от раскуроченных точных приборов,  полученных в качестве зарплаты.

-Золото искали или бриллианты, - насмешливо произнесла Анна Ревазовна.- Ничтожество! Хоть бы как цветной металл сдал! Только мусорить и умеет.

Если бы знала Анна Ревазовна, как она была близка к разгадке этой и многих последующих тайн! Но ни она, ни Нюта так и не узнали, что в приборах содержались  в крошечных количествах серебро, золото и платина. Когда Саша с приятелем их извлекли, оказалось, что если малое количество драгоценных металлов умножить на большое количество приборов, то сумма получается весьма внушительная. Когда Саша принес деньги домой, он сказал, что получил, наконец, вознаграждение за давно сделанное изобретение, которое принесло заводу огромную прибыль. Наивная Нюта охотно поверила, что давно разорившееся предприятие может получать огромную прибыль и платить за нее большие деньги.
- Какой ты умница, Сашенька! - восхищалась она.- Я всегда знала, что ты всего добьешься.
Правда, Анна Ревазовна не разделяла ее восхищения:
-Тут какая-то афера, - говорила она.- Смотри, загремит твой благоверный.
Яков Исаакович тоже засомневался:
-Доченька, и правда, как бы какой неприятности не вышло, уж больно все это неожиданно и непонятно.
- Вот вы так всегда,- обиделась Нюта.- Нет, чтобы просто за нас порадоваться.

И действительно, все обошлось. Решили купить  хорошую иномарку и трехкомнатную квартиру, но на все денег немного не хватало, даже если продать однокомнатную и Сашину гостинку. Отказаться от хорошей машины или согласиться на маленькую квартиру было как-то обидно, и Саша нашел очень хороший выход из положения. У его мамы была трехкомнатная квартира, когда-то полученная от завода на нее, мужа и детей, а после смерти мужа приватизированная на нее одну.

-Зачем маме три комнаты?- рассудил Саша. - Обменяем на однокомнатную с доплатой, зато недалеко от нас. Все равно сестры далеко, в деревне, ухаживать за мамой придется кому? Мне и тебе.
- Как ты хорошо придумал, Мишенька!- восхитилась Нюта.- А мама согласится?
-Уговорю!
И уговорил. Больше того, чтобы маме было меньше хлопот с оформлением нового жилья в собственность, Саша взял все, в том числе и новую квартиру, на себя. Мама не возражала.
- Ты только сестрам не говори, что квартира теперь не моя,- просила она. - А то узнают, что им после меня ничего не достанется, так и картошки мне с огорода не привезут.
- Ну, как тебе не стыдно, мама: неужели же мы с Нютой тебя без картошки оставим?- возмутился Саша, но сестрам все же ничего говорить не стал.

Саша заказал машину, сам перевез маму на новую квартиру, купил ей новую мебель. Теперь денег вполне хватало на красивую черную иномарку и трехкомнатную квартиру совсем близко, две трамвайные остановки, от мамы. Все это произошло очень вовремя, потому что пришла пора Анечке идти в школу, надо было забирать ее у бабушки. А тут как раз для нее – отдельная комната. В это же время Саша устроился на новую работу. Жизнь опять налаживалась. Вестником несчастья, как всегда, стала свекровь. Однажды она пришла заплаканная и прямо с порога закричала:
- Саша, беда! Сереженьке ногу отрезали.

Сергей, старший сын Саши, подорвался на мине в Чечне, и ему ампутировали ногу выше колена. Решили, что Саша съездит к детям, как только Сергея выпишут из госпиталя. Но когда Сергея выписали, на работе был аврал, съездить не получилось. Да и неизвестно было, как воспримут его неожиданный приезд бывшая жена и дети. Решили, что будет лучше послать Сереже денег, чтобы он приехал сам. Но для этого надо было подождать, пока заживет культя, и Сергей научится ходить на протезе. А потом свекровь сообщила, что Сережа женится, и вопрос о приезде просто отпал сам собой. Саша об этом больше не заговаривал, а Нюта не спрашивала.

А жизнь шла своим чередом. Анечка училась, правда, не блестяще, но вполне удовлетворительно и делалась все больше похожей на отца. Между тем, ее отношения с отцом не ладились. Саша больше не пьянствовал, но стоило ему выпить хотя бы одну рюмку, он полностью терял контроль над собой, начинал воспитывать дочь, рассказывать, что все в доме куплено на его деньги и что все потом достанется ей, если она, конечно, будет уважать отца. Анечка, когда подросла,  стала в таких случаях уходить к бабушке. Но при этом она никогда ей не жаловалась на отца и никогда не рассказывала, что он пьяный. Может быть, она жалела мать, может быть, не хотела расстраивать бабушку, а, может быть, это Нюта просила ее не говорить никому. Когда Анечка училась в 11-ом классе, она стала встречаться со своим одноклассником, и однажды вечером позвонила домой:

-Не волнуйтесь, я сегодня останусь ночевать у Леши.

Нюта побоялась сообщить об этом Саше и на всякий случай сказала, что дочь осталась у подруги.  Но когда Анечка назавтра пришла, чтобы взять кое-какие свои вещи, и сказала, что снова будет ночевать у Леши, пришлось рассказать правду. Она ждала бурного взрыва эмоций, суровой отповеди в адрес дочери и в свой, но на ее удивление, Саша отреагировал спокойно:
-Вот она, сегодняшняя молодежь, ничего святого.

С тех пор Анечка редко ночевала дома, и они опять были вдвоем.  А Саша стал быстро дряхлеть. Он много курил, и хотя Нюта покупала ему самые легкие сигареты, он начал кашлять и все чаще жаловался на боли в области сердца. Приближался его выход на пенсию. Нюта уже достигла пенсионного возраста, но в институте, где ее очень ценили коллеги и просто обожали студенты, об ее уходе не могли и подумать. Да она и сама понимала, что с работы ей уходить нельзя: надо было доучивать Анечку, она поступила в вуз на платной основе. Перед Сашиным выходом на пенсию Нюта устроилась совместителем еще в два института, нельзя было допустить, чтобы Саша почувствовал ухудшение материального положения их семьи и переживал из-за этого.

 Прошло еще несколько лет. Анечка заканчивала учебу, жила она теперь постоянно у Леши. Но на вопросы родителей, готовиться ли им к свадьбе, отвечала, что пока замуж не собирается. Умер Яков Исаакович, и Анна Ревазовна оформила на Анечку дарственную на свою квартиру и дачу и завещала ей  все свои драгоценности.

Саша умер, стоя в супермаркете в очереди в кассу. В кармане у него был телефон, где в группе «семья» были записаны номера жены, матери и дочери. Потрясенная горем Нюта все же нашла в себе силы дозвониться до Швыдкого, тогдашнего министра культуры и дальнего родственника отца, чтобы он помог получить место на престижном кладбище, где уже был похоронен Яков Исаакович как ведущий специалист в своей отрасли и лауреат государственной премии. Швидкой помог, место было получено. Неожиданно хлопоты по организации похорон взяла на себя Анечка, она все сделала быстро, четко: обзвонила сослуживцев и знакомых, вызвала агентов похоронного бюро, нашла и увеличила фотографию, заказала поминки в столовой, купила цветы и венки. А вот свекровь, как всегда, проявила ненужную инициативу: сообщила о смерти отца его детям и бывшей жене. Нюта до конца жизни не могла ей этого простить. Дело в том, что Саша не оставил завещания, и хотя он много раз говорил, что все достанется дочери, слова, как говорится, к делу не пришьешь. А ведь промолчать надо было всего полгода, потом Анечка вступила бы в права наследства и тогда можно было бы что-то изменить только через суд, а это при проживании в другом городе практически невозможно.

На похороны приехал только Сергей. Он был поразительно похож на отца, но повыше ростом и более стройный. У него был хороший протез, его можно было сгибать как бы в коленном суставе, и Сергей научился все делать без посторонней помощи. Нюта отдала ему оставшуюся от Саши одежду и дала денег на обратный проезд. Разговора о наследстве не было.

Анна Ревазовна на похоронах не была: она к этому времени уже почти не вставала с постели.

А для Нюты жизнь потеряла всякий смысл. Немудрено, потому что смыслом ее жизни был Саша. «Хочу к Саше», - твердила она всем знакомым. Казалось, единственное, что держало ее на земле, - это необходимость оформить наследство.
-Я должна выполнить волю Саши,- говорила она.- Он хотел, чтобы все осталось Анечке.

В собственности у Саши была половина их трехкомнатной квартиры, квартира свекрови, машина и гараж.

- Налетят, как коршуны, и потребуют свою долю. Саша говорил, что они никогда своего не упустят. А мне что же, квартиру продавать, чтобы им отдать деньги? Эта квартира Сашина, его потом и кровью заработанная, я ее никому не отдам!
- Но ведь они же родные дети и по закону имеют право, - возражали ей.
- Они мужчины, обязаны сами все заработать. Саша ни у кого ничего не просил, всего добился  сам. А алименты он им выплатил полностью и больше ничего не должен.

Нюта сильно похудела, постоянно тосковала и плакала, а жизнь продолжала ее преследовать. Все хуже становилось Анне Ревазовне, она уже нуждалась в постороннем уходе, но твердила, что чужого человека  на порог не пустит. Нюта ездила к ней после работы, возила еду, кормила, но сама все чаще испытывала непонятную слабость и головокружение. А Анечка неожиданно вернулась жить  домой и сообщила, что она ушла от Леши, полюбила женатого мужчину, но он скоро разведется, и они поженятся. Она хочет познакомить его с мамой.

-Вот когда разведется, тогда я с ним и познакомлюсь,- в сердцах заявила Нюта.

Потом она не раз пожалела о своей категоричности, но дочь была с характером: больше она на эту тему не заговаривала, и снова стала часто ночевать не дома.

Однажды Нюта, проснувшись утром, посмотрела на себя в зеркало и пришла в ужас: белки глаз были совершенно желтыми, а кожа на лице и руках – оливкового цвета. Пришлось обратиться к врачу, который сразу предложил госпитализацию. Сделали операцию и обнаружили неоперабельный рак поджелудочной железы. После операции дни побежали быстро. Тихо угасала Анна Ревазовна. Она уже не возражала против сиделки: ей было все равно, она никого не узнавала, и однажды утром сиделка нашла ее мертвой, лежащей на полу возле кровати. И опять все хлопоты по организации похорон и поминок взяла на себя Анечка. А у Нюты уже ни на что не хватало сил. Две мысли, два страха преследовали ее неотступно: вдруг она умрет раньше, чем успеет оформить все на Анечку и вдруг приедут «эти» и потребуют свою долю наследства. «Эти» пока не давали о себе знать, но Нюта знала, что у них еще есть время, они могут приехать в течение полугода. Свекровь, Фаина Ивановна, затаилась и на эту тему не разговаривала, хотя явно что-то знала. Она только спросила, что же теперь будет с ней и ее квартирой, и получила ответ:
-Да кто же вас выгоняет? Как жили раньше, так и будете жить.

Анечка дома появлялась редко, она теперь со своим возлюбленным жила на даче. К Нюте приходили коллеги с кафедры, делали покупки, готовили еду, но по ночам она оставалась одна со своей тоской и со своими страхами. Ее мучили сильные боли, но еще сильнее мучила мысль, что она не успеет выполнить Сашину волю и оставить все Анечке.
 И вот настал этот ожидаемый и все же неожиданный день: свекровь сообщила, что приезжают бывшая жена и младший сын Саши. Они хотят посетить его могилу.
 Нюта давно уже плохо спала, но в эту ночь вообще не сомкнула глаз.

Не спала и Фаина Ивановна. Она почти до утра проговорила с «бывшей», которая, по старой памяти, называла ее мамой.
- Нюта была очень терпелива,- говорила Фаина Ивановна.- Она любила Сашу.
- Я тоже долго терпела, вы ведь знаете: и танцевала, бывало, с ним, пьяным, до утра, и музыку по ночам слушала. Но когда он зимой выгнал меня с мальчиками из дому, мое терпенье кончилось. Мальчики были уже большие, они все помнят.
- Я знаю, - вздыхала свекровь. - Мне тебя упрекнуть не в чем. И все же Нюта из него человека сделала. Он в последние годы уже не кодировался, так почти не пил, да, правда, и здоровье уже не позволяло. А теперь вот зовет Нюту к себе, видно, и там ему без нее плохо.
- А когда это случилось с Сережей... Я уж не говорю, сколько денег все это стоило, но хотя бы письмо прислал!
- Он собирался, даже приехать хотел, да все как-то...

 А Нюта всю ночь представляла себе, как она встретится с этой ужасной женщиной, отравившей Мише столько лет жизни. Она даже попросила Анечку приехать после работы домой, чтобы помочь в трудных переговорах о наследстве. Анечка приехала, но переговоры не состоялись: «эти» не пришли. На кладбище гостей проводила Фаина Ивановна. На могиле уже вовсю шли работы по установке заказанного Нютой памятника. Бывшая жена и сын пристроили сбоку венок со скромной надписью «от сыновей» и сказали, что хотят зайти к адвокату, ведущему дело о наследстве. У адвоката бывшая жена оставила заявления обоих сыновей, в которых они отказывались от своей доли наследства в пользу жены и дочери покойного.

- Но у меня одна просьба, - сказала «ужасная» женщина.- Мы люди небогатые, билеты дорогие, если бы они могли нам оплатить проезд, мы были бы очень благодарны.
- Разумеется, думаю, они не откажутся, - ответила адвокат, подготовленная Нютой совсем к другому развитию событий.

Нюта успела вступить в права наследства и оформить дарственную на Анечку, у которой теперь в собственности были три квартиры, машина, гараж, дача и фамильные драгоценности.

Анечка наняла маме сиделку, поскольку днем была на работе, а ночи проводила с Андреем, так звали любимого, на даче.

Умерла Нюта ночью, одна.

Анечка очень хорошо распорядилась полученным наследством. Квартиры обеих бабушек и дачу она продала. Правда, пришлось для этого Фаину Ивановну отправить в деревню, к дочери, но дочь не возражала: у мамы была хорошая пенсия, а в деревне деньги взять неоткуда. На вырученные от продажи деньги Анечка купила две однокомнатные квартиры в новых домах в экологически чистом районе и сразу же сдала их в аренду. Денег хватило еще и на ремонт родительской квартиры, где она стала жить с Андреем, и на новую мебель. В родительской квартире Анечка поменяла не только мебель – на помойку пошли шторы,  постельное белье и, конечно, оставшаяся от них одежда. Посуда была роздана «на память о маме» ее коллегам. Книги, а у Нюты было много книг, сначала переселились в гараж, а потом ушли вместе с гаражом к новым хозяевам.
Фаина Ивановна, которая после смерти Саши и Нюты совсем одряхлела, не знает, что ее квартира продана. Она считает, что приехала погостить к дочери, и удивляется, почему Анечка долго не приезжает, чтобы увезти ее обратно.