Опухшими от слез глазами на Агнешку смотрела вроде бы еще молодая, но явно чем-то сильно измученная Женщина. На ней было жемчужно-голубое платье в стиле ампир и крупные серебряные серьги с печально мерцающими звездчатыми сапфирами. Ее лицо, несмотря на застывшую маску переживаемой трагедии, было аккуратно накрашено. Видимо, по привычке. По ее рукам, нервно прижатым к животу, стекали темно-бордовые струйки крови. Женщина печально улыбнулась и опустила глаза, словно, испытывая неловкость от того, что ее застали врасплох за чем-то постыдным или несвоевременным. Агнешка спросила:
- Я могу Вам чем-нибудь помочь?
Женщина вздрогнула и, поежившись, скрестила на груди руки, оставив на плечах чудесного платья кровавые разводы.
- Мне уже никто не может помочь.
Анешке стало страшно. Голос Женщины был глубоким и немного хриплым. В нем было столько тоски и застывшего горя, что стало жутко. У Агнешки пересохло в горле.
- Не бывает безвыходных ситуаций. Расскажите мне, что случилось, может, я все-таки смогу что-то сделать для Вас?
- Мне уже никто не может помочь, - повторила Женщина и замолчала, глядя в пустоту прямо перед собой. А потом, внезапно решившись на откровенность, она медленно, с длинными паузами между словами, произнесла, - Мою... бессмертную Душу... принесли в жерву... во имя спокойной жизни других людей... Единственное, что может... оправдать мои страдания... - это их счастье... Если они позволят себе быть несчастными, кровь на моих руках будет напрасной... А теперь уходи... Я не хочу, чтобы ты видела, как я умираю... Конец уже близко.
По лицу Женщины пробежала судорога.
Агнешка заплакала и отвернулась от зеркала.