- Хочешь, у тебя появится братик или сестра? – спрашивала мама у маленькой Аэли.
- Сестра?...Нет, - дернувшись как-то с содроганием и не по-детски глядя в глаза матери, отвечала трёхлетняя девочка.
- Почему? – удивлённо спросила мать.
- Она будет отнимать у меня игрушки, - как-то странно говорила Аэль и подумала «А впредь отнимет что-то ещё»…
Прошло двадцать четыре года. Аэль шла по направлению к дому той, кого она узнала. Той, кого она тысячу раз покидала и возвращалась, и вновь уходила, не желая вспоминать, не желая осознать, что она должна, просто обязана найти и вспомнить то прошлое, что когда-то связывало их… И только сны приоткрывали ненадолго завесу памяти…
Когда-то Аэль тоже ушла, хлопнув дверью, решив больше никогда не возвращаться в свой родной дом. Ведь после того, как прекрасная Аландэль пришла туда и стала ей сестрой, всё пошло не так. Ведь Аландэль была во многом красивее, искуснее, общительнее, чем её младшая сестра. Аэль, казалось, во всём уступала ей. Но, не желая зла сестре, Аэль постоянно хотела завоевать её дружбу, чтобы больше не чувствовать себя без причины униженной, без вины виноватой. Аландэль была тоже добра к сестре, но не знала, чем ей помочь и даже как разговаривать с ней. Ведь не в меру эмоциональная Аэль зачастую не сдерживала своих чувств, которые казались столь непонятны.
Но иногда, когда, будто бы, всё отступало, в счастливые моменты Аэль и Аландэль кружились вместе под звуки флейты у вечного костра и верили, что он никогда не погаснет. Это был огонь, хранящий их дом, где были они вдвоем, по-настоящему сёстрами, и ничто не разделяло их. И были они совсем разными, несмотря на то, что были похожи. Аландэль любила зелёный цвет, и всегда носила зелёные платья. Травы и деревья она чувствовала так, как никто, они были её друзьями и разговаривали с ней на своем языке. Аландэль создавала удивительные вещи своими руками, и всегда могла любой дом сделать таким уютным и прекрасным, что он преображался, даровал безмятежность, покой и красоту всякому входящему в него. Она могла починить сломанную дверь, приготовить вкуснейшую еду, сшить красивейшее платье… Не то Аэль – та была будто где-то не здесь, а в других, только ей ведомых мирах, слышала и танцевала под музыку, звучащую у неё внутри. И часто её просто не было дома – она гуляла и странствовала, знакомилась с каждым встречным и радовалась каждой новой встрече. Ни холод, ни жара, ни неудобства не смущали Аэль, ведь ей по большому счету, мало было нужно для себя – лишь флейта да ветер в волосах. Она любила голубой цвет и открытые пространства, моря и горы, и огромное небо над головой, в котором можно закружиться и утонуть, подобно птице. Она мечтала о свободе и о такой жизни, когда, не привязанная к пространству дома, она могла бы странствовать по городам и деревням, петь и радовать всех вокруг. Аландэль тоже любила музыку и умела хорошо танцевать, но была в её движениях иная красота, иная грация. Она была подобна королеве в своих владениях, и все взгляды были волей-неволей устремлены только на неё, и всё подчинялось ей в том доме, где она жила. Аэль не могла быть такой, как сестра. Она не в силах была угнаться за ней в её умениях, за которые её ценили люди. И в своем доме зачастую чувствовала себя лишней. Каких бы друзей из округи ни приводила Аэль в свой дом, старшая сестра полностью захватывала их внимание, и они продолжали общаться только с ней. Но по-настоящему выброшенной из жизни Аэль почувствовала себя в один прекрасный день, когда привела в дом того, кому была готова отдать свое сердце. Прошло совсем немного времени, как тот, кто признавался ей так искренне в своих чувствах, теперь брал в жёны Аландэль, старшую сестру. И были они так счастливы, как будто Аэль нужна была лишь для того, чтобы случилась их встреча… В тот день она ушла, ничего не сказав никому, оставив лишь флейту как немой укор, заперев свое сердце на тысячу замков… Ушла, и больше её сестра не видела. Что стало дальше с бездомной странницей, неведомо, и путь сей затерялся в веках. Это было очень давно.
Теперь же Аэль шла с решимостью и тревогой в сердце – а примет ли её та, кого она так покинула? Ведь столько Аэль исходила дорог, чтобы забыть, а затем шла по ним вновь, чтобы понять, чтобы вспомнить. Да, Аэль несомненно узнала её в этом мире, в этой жизни! И была Аландэль столь же прекрасна, как и тогда, только грусть поселилась в её глазах. Может, ей тоже было нелегко, да и кто же разберёт, ведь так трудно заново строить мосты и сводить пути… Но теперь Аэль твёрда знала, что сама совершала ошибку. Всё отвергнутое должно было быть принято, всё отринутое должно вернуться так, чтобы больше никогда не уходить. Ей было не важно, ветер или дождь хлестал по лицу, или холодные щупальца осени сковывали до дрожи – она должна была вернуться… Но что она скажет сестре? Сможет ли хотя бы в глаза ей взглянуть? Но больше всего на свете теперь Аэль хотела, чтобы у неё была сестра… Та сестра, которую она сама когда-то оставила без вины виноватой, отвергнутой, оставленной. Может быть, всё изменилось, может быть всё и изначально и было иначе. Тысяча путей до встречи и тысяча – после. А что если она сама, Аэль, когда-то совершила такую роковую ошибку, что закрутилось это колесо? Что если она сама когда-то по неведению погубила сестру? Но невозможно изменить прошлое. Можно лишь в будущее закинуть новые нити прощения, добра и любви, можно посадить семя в землю и ждать всходов… А можно искать, докапываться до начала истории. Нет, не исправлять былые ошибки шла Аэль, а несла она нечто новое - была в её сердце дверь к тому вечному костру, что когда-то соединял их. Но не было ключа…
Пара шагов до двери… Чуть слышный стук… Когда из-за двери показалась фигура Аландэли, Аэль не смогла ничего сказать… Не смогла даже обнять сестру… лишь песня птицей, рвущейся на свободу, стала рождаться прямо там, превращаясь в светящийся ключ, о котором не знали ни Аэль, ни Аландэль…
Я больше не уйду, не буду хлопать дверью вослед,
И отгонять беду, и вновь искать потерянный след,
Ведь с тобой мне связь ни разорвать, ни забыть,
Лишь любовь поможет нам понять и простить…
Быть может, ты и я не в силах разгадать,
Какое же заклятье встало между нами,
И можно ль, не тая, всё прошлому отдать?
Пускай оно уйдёт с осенними дождями.
И вот, как прежде, мы пойдём, рука в руке,
Распутав нити тьмы, к сиянию костра –
Я вновь с тобой, сестра! Я вновь с тобой, сестра!
Прости всю боль, сестра! Сестра…
Ты больше не грусти о нашей столь неясной судьбе,
Ведь сердцу не вместить тех чувств, что я хранила в себе
И ждала, когда наступит освобожденье от зла…
И сможем мы понять в этот день,
Что только ты и я всё сможем поменять,
Какая бы стена ни встала между нами,
И можно, не тая, всё прошлому отдать,
Пускай оно уйдёт с осенними ветрами,
И вот, как прежде, мы, стоим, рука в руке,
Отринув сети тьмы, у вечного костра –
Я не уйду, сестра, я помню всё, сестра!
Прости всю боль, сестра, сестра…
Мы больше не пойдём дорогой молчаливых утрат,
Давай же расплетём те узы, что нас тянут назад,
И вернём тот свет, что был когда-то храним
Вдвоём… Мы будем неразлучны с ним
Не ведая борьбы, не ведая утрат,
Пройдём сквозь реки тьмы, что встали между нами,
И будем мы мудрей и чище во сто крат,
Когда вся боль уйдёт с осенними ветрами,
В зелёном свете – ты, я – в свете голубом,
Танцуем вновь вдвоем у вечного костра…
Я здесь, с тобой, сестра, открой же дверь, сестра,
Я не уйду, сестра, сестра…
И тогда они вновь обнялись, и было уже больше ничего не нужно…