Как сложится судьба, никто не знает.
Живи свободно и не бойся перемен.
Когда Господь чего-то забирает,
Не упусти того, что Он дает взамен.
Омар Хайям
С незапамятных времён и по сей день бытует у людей поверье: природа в тяжкие минуты нам знаки посылает для того, чтоб щедро тех вознаградить, кто средь сует мирских те знаки разгадает и их себе во благо обратит.
И сказанное можно подтвердить таким примером.
Мой знакомый, человек с довольно ровным, мягким нравом, в котором много задушевности, бесхитростности, искренности и простоты, кстати, таких людей на свете очень мало в наше время, но, тем не менее такой вот человек поссорился с женой. Так, ничего серьёзного, из-за банальных, мелких пустяков, по глупости, и всё же вышло так - произошла размолвка. И от того досада со света вольного всего запала на него.
И вот, гонимый ею, он едет в автобусе - ой, невесёлый! - в отеческий покой, чтоб там оттаяла душа. Во всю дорогу сидит, исполненный печали, и неподвижно под ноги глядит, в который раз передумывает детали того дурного спора. И всеми силами души стремится разгадать, в чём заключалась «ложка дёгтя», из-за которой вспыхнул ненужный никому конфликт. - «Я с откровенностью и добродушием сердечным стремился своим заботливым участием помочь другим, - он сам с собою размышлял. - Немало я не помышлял о выгоде своей, тогда зачем же, право, обвинять меня, в чём никогда я не был виноват?» - продолжал он дальше размышлять и сам себя корить за ссору. И горько было у него на сердце, так больно на душе от тех гнетущих мыслей, так скверно за нежелание жены вопреки рассудку внять доводам его чистосердечных намерений, что в какой-то момент его глаза подёрнулись непрошенной слезой.
И в самое то время, когда слеза была готова скатиться по щеке, неожиданно у водителя автобуса зазвонил мобильный телефон. А из телефона, вместо обычного стандартного звонка, звучал жизнеутверждающий припев из старой доброй и любимой песни: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди! Вся жизнь впереди, надейся и жди!»
Услыхав эти слова, знакомый мой отвлёкся на мгновенье от мрачных своих дум, и, в то время, когда водитель отвечал на звонок, он вольно ли, невольно повторил себе под нос: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди! Вся жизнь впереди, надейся и жди!»
«Интересно! - отметил он, и следом сам же у себя спросил: - И что бы это означало? - я весь в печали, а кто-то словно бы подслушал мои нерадостные мысли и обращается ко мне с призывом не грустить...»
Автобус продолжал свой дальний путь, а мой знакомый через какое-то время вновь погрузился в душевные терзания свои, и молча, сам себя он вопрошал: «... Ну что же сделал я не так, чтоб тех ошибок вновь не повторять?..»
Так продолжал он размышлять, и сожалел, что не нашлось взаимного согласия, и вот теперь эта дорога... «Непонимание - дорога...»
Он снова, снова размышлял. Но не жалел себя. Не выяснял, что хорошо то, или плохо, - таков уж его нрав, - он извлекал уроки. А в то же время его бесплотный образ летал над домом, в котором жена, горько досадившая ему, всхрапнула беззаботно на диване. Летал, и ещё много в доме том он замечал всего такого, что неприятно влияло на человека, делало его способным легко тревожиться и раздражаться, и опасаться недоброго чего-то. И от всего того ему не по себе так стало, что во мгновенье за километры он прочь унёсся - в иной, прекрасный край. Он огляделся, как вдруг ему там завиднелся какой-то женский образ, образ, возле которого ему хотелось пасть на колени, разрыдаться, всё своё горе рассказать и, по одному единственному слову встать, жизнь наново сознательно начать...
И в скором времени почувствовалось ему, что у него где-то глубоко внутри как будто прошлое там оторвалось, исчезло, растворилось. И так впервые за всю дорогу сделалось ему отрадней, веселее на душе...
Но а автобус от прошлого его всё дальше, дальше увозил. Ещё терзалось и болело сердце. Не приносили облегчения пилюли. И снова на глазах слеза сверкнула, готовая сорваться с век. И, вероятно, так оно бы и случилось. Но в эту самую минуту вдруг резко телефон тот снова зазвонил, опять та музыка звучала: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди! Вся жизнь впереди, надейся и жди!»
Вначале мой знакомый невольно замер в удивлении. Затем отёр глаза и в этот раз с какой-то живостью в душе откликнулся на те, необычайные слова. Теперь он призадумался над ними, а после взялся здраво рассуждать: «Так, если допустить, что эти призывные слова обращены ко мне, то в этом случае что же они могли бы означать?.. - Начнём с их первой части: «Не надо печалиться...» - это мне, в общем-то, понятно, - отметил он про себя, и продолжал: - Хорошо, допустим, не стану я печалиться, а что за этим? А за этим: «Вся жизнь впереди...» - Интересно, какая жизнь, где и с кем? - спросил он у себя. Подумал чуточку и дальше продолжал развивать он эту мысль: но если человека уверяют, что: «Не надо печалиться...», то, скорей всего предполагается, что впереди лишь только стоящая жизнь... - Гм... допустим, это так, тогда напрашивается следующий вопрос: а с кем же будет та вот жизнь?.. - М-да... мне эту часть сложней понять, но всё ж становится забавно, - отметил мой знакомый про себя, задумался опять, и первый раз за всю поездку взглянул он за окно.
А там была чудесная январская погода. В прозрачной чистой вышине приветливо сияло солнце. Накануне пушистый выпал снег, и ныне он «под голубыми небесами великолепными коврами» неимоверно блестел, играл, сверкал, переливался средь солнечных лучей. Пред взором величаво проплывали очаровательные зимние пейзажи. Простор, гармония, свобода...
За белокорой рощицей берёз раскинулся высокий тёмнохвойный лес. На солнечной опушке под сенью красноствольных сосен вековых виднелась статная, резного дерева избушка. Её покатистая крыша, покрытая вся снегом, блестела в солнечных лучах, словно высеченная из дорогого камня драгоценность. Следом за лесом простиралось аккуратной полосою поле. На нём местами из-под снега озимая выглядывала зелень, и там паслись непринуждённо с пяток красивейших косуль. А высоко над вольным полевым простором проплывала стая птиц, то разлетаясь, то вновь слетаясь вместе. За полем, в лощине под полупригорком, тянулась небольшая деревенька. А на окраине её с округлых и приземистых холмов на саночках катались ребятишки. Обочь дороги вдоль оврага по всей длине его кудрявых кромок причудливо свисали изощрённые сугробы… Казалось, что такую неоглядную красу мог сотворить лишь только Он, Недюжинный Великий Мастер. Не кто иной...
- «Какая благодать!» - вздохнул знакомый мой, обводя медленным и ясным взором огромный, душу насыщающий простор. При этом его глаза поймали солнца луч, он прижмурился, привстал с сидения расправить силушку затёкшую, и потянулся, и солнышку сказал: «Спасибо!». И из какой-то неведомой глуби на лицо его всплыла спокойная и светлая улыбка...
И та божественная благодать немножечко согрела сердце моего знакомого и на какую-то капельку смягчила его грусть. И он отвлёкся от сердобольных своих мыслей. И в эти светлые минуты в его страдающей душе росток любви сквозь пласт воспоминаний грустных пробился с новой силой.
Ему так живо захотелось быть вместе с женщиной, дарованной судьбой, с женой, которая с прекрасною и светлою душой. С внимательным и добрым сердцем, - с любимою и любящей и понимающей его женой. Воскликнуть захотелось: «Моя родная, а знаешь ты какой сегодня чудный день! И этот чудный день - он только наш с тобою! Его нельзя откладывать на завтра» И следом обнять её, «ЛЮБЛЮ» сказать, тепло расцеловать сверкающие чудесным блеском очи, прижать к себе, ещё, ещё наговорить ей множество волшебных жарких слов... Ой, то-то было б радости, и рассказать такое невозможно! Затем поехать с нею на автомобиле, туда, где величавая приветная природа. И там бродить по девственным, заснеженным полянам, читать следы лесных зверей, и слушать, звучащую в ушах от счастья, мелодию лесной звенящей тишины... Вдыхать морозный, необычайно чистый воздух... И, взявшись за руки, восторженно бежать и петь. Бежать, бежать, смеяться звонко, хохотать, кричать взахлёб. Опять бежать, куда глаза глядят... С еловых лап пушистый снег отряхивать «за шею»... В объятьях задыхаясь, уста хмельные целовать... Потом из термоса с морозным воздухом вприкуску употреблять волшебное лекарство - пить ароматный горячий вкусный чай... И радоваться жизни, и упиваться счастьем бытия... и наслаждаться жизнью вот так по-настоящему всегда-всегда-всегда!..
И, одержимому любовью, думалось ему в минуту этого блаженства так хорошо, что он почти что позабыл, где он сейчас, куда, зачем теперь он едет... Когда ж чуть позже его неудержимое воображение сложило свои крылья, и он опомнился, вернулся в настоящее, то неожиданно вдруг понял, почему ему пришлось уехать от прошлого к новому: уехал он потому, что более всего на свете хотел душевного покоя, совета, мира и любви! Всё очень даже просто!.. И снова стеснилась грудь. И отуманились глаза. И он заплакал бы, - да, да, заплакал бы, поверьте, если б в третий раз не зазвонил всё тот же чудный телефон. И в третий раз звучали ещё настойчивей слова: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди! Вся жизнь впереди, надейся и жди!!!»
«Да надо же такому быть! - воскликнул мой знакомый в изумлении, - Ведь третий раз мне кто-то свыше, кто видит сверху всё на свете и знает всё о нас, настойчиво советует как поступить!.. Он знаки подаёт. И если хорошо здесь поразмыслить, то его знаки, как мостик на тот заветный берег, где истинная жизнь. Поэтому логичным будет решение моё, когда доверюсь знакам разума и попытаюсь всё сделать в этом направлении, чтоб жить мне жизнью полной, для души...»
А несколько минут спустя, припомнив о вчерашней ссоре, спросил он у себя: «Интересно было б знать, получив такую вот подсказку свыше, как бы жена восприняла её? Задумалась над ней, доверилась бы ей?..» И, поглядев её глазами на этот факт, сам себе чуть погодя ответил: - «А Бог её знает. Ведь если расспросить её по совести, так она и сама не ведает, что творит Скверная то есть жизнь, да сама ведь такую выбрала для себя...» Но он её не упрекал и не желал ей боли. Он просто верил людям и полагал: кто всё поймёт, тот всё простит, изменит к лучшему.
Спускались сумерки к земле. Знакомый мой опять было ушёл в раздумья. Но вскоре спохватился, и, осуждая сам себя за слабость минутную сию, теперь он с ощущением уверенности вдруг ясно осознал: «Так, стало быть, если человек воспримет знаки те, что посылались свыше, если его духовный интеллект почует проблеск вечной силы, от которой в его душе сияньем полнится весь свет внутри, то после он будет находиться в состоянии умиротворенной радости... почти всегда. Отсюда становится понятно, - глубокомысленно знакомый заключил, - что надо просто жить, жить без ненависти, без сожаления, без нервов и без истерики, жить и любить, и делать, что ты можешь, и пусть всё будет так, как оно будет!»
Как только эта возвышенная мысль со светлой ясностью явилась в голову ему, и вслед за ней в его воображении открылся новый мир, то он вдруг словно бы очнулся к свежей жизни, испытывая гармонию меж внутренним и внешним миром, восторженно вздохнул. Взамен всей неприятной боли в сердце явились заботы чистые, и жизнь достойная, и счастье годное явилось...
Вот такой значительный вывод сделал мой знакомый в той памятной дороге, и был весьма доволен. Ему понравился тот новый человек, которого нашёл он у себя внутри!
Ведь, сделавши свой выбор, он ощутил, как что-то вроде дуновения свежего воздуха из чистого истока сошло ему на душу. Как будто светлый Ангел благодатным крылом своим покрыл его. И какая-то незыблемая сила жизни вдруг овладела им. Ему ведь удалось с самим собой расстаться, и следом заново себя вновь обрести.
Но что ещё забавно: до этого не мыслил он ссориться да расставаться. Теперь же осознал, что дальше так не сможет жить, как раньше было. Понял, что не переступит он больше тот порог. Потому как он способен многое простить, включая личные обиды, но только лишь не низость. С этим ему уже точно не по пути. И в этом, как бы и заключался ответ его себе. И всякому, кто захотел бы спросить его о том, что было некогда, и о том, что нынче он чувствует и видит.
Автобус ехал ровной и прекрасною дорогой дальше, миновав мосток, что с прошлого на светлый берег перекинут, он ехал по маршруту, который называем мы - Судьба.
А между тем давно уж солнце село, и мудрый вечер сменяла плавно ночь. Волшебная Рождественская ночь.
Знакомый мой глазами с блеском свежей силы взглянул в окно, и взору открылось высокое, всё в ярких звёздах небо и облитая сверканием луны, алмазная равнина. И ещё дальше виднелась удивительная, зовущая в себя безмерная играющая даль. А в душу свет полнолуния серебряным потоком проникал, казалось, что в тот час луна лишь для него сияла! И улыбалась с теплотой - ему. И были у неё - желанной всеми фибрами души - жены ресницы. И были у неё - глаза жены. Ему, дарованной судьбой, жены, супруги, друга, его родимой половинки! В ответ и мой знакомый ей улыбался неудержимою улыбкой, в душе испытывая утешительное чувство. Он ощущал в себе такую радость бытия, как будто в первый раз всё это увидал...
Да, чуть не забыл сказать, - а телефон тот больше не звонил. Но с той минуты, как мой знакомый, поглощённый чувством возникающего счастья, улыбаясь, провалился в сладкий полусон, в ушах его звучала музыка необычайной красоты, и слышалось в ней утверждение, что в будущем всё будет так, как оно будет, а значит – хорошо.
А то ещё и лучше!