18+
** Часть 1. Глава шестая. Алисин и родовое проклятие призрака
В первых главах рассказывалось, как мужественных рыцарь Мартин получил замок, женился на прекрасной Эллин, и малышку Алисин в качестве свадебного подарка от жены.
Предисловие к Английским эротическим новеллам здесь: http://www.proza.ru/2016/10/20/377
Начало здесь: http://www.proza.ru/2009/09/22/256
http://www.proza.ru/2012/07/18/462
** Глава шестая. Алисин и родовое проклятие
"Вот и все!" - Юная Алисин, отданная в наложницы в качестве свадебного подарка рыцарю Мартину проснулась первой.
В спальне было прохладно: камин уже догорел и остыл. С удивлением обесчещенная Алисин осознала, что ей все же удалось заснуть: супруги использовали ее опозоренное навсегда тело вместо подушки.
После пережитых мучений на брачном ложе тело требовало отдыха: несчастная девушка спала довольно глубоко и без сновидений, но проснулась рано и без приятной надежды на то, что все случившееся накануне было кошмарным, но все же сном. Но мучения в брачную ночь Мартина и его супруги Эвелины не были.
"Господи. прости меня, грешную!" – Прошлая ночь дала знать о себе довольно грубо: саднящей болью между ног, в ягодицах и между лопаток.
Мартин проснулся на рассвете с блаженным чувством легкости и беззаботности.
Камин погас, но в постели, нагретой тремя телами, было тепло и уютно.
– Доброе утро, сэр! Доброе утро, госпожа Эллин! – Алисин, заставила себя поднять взгляд и посмотреть на счастливых супругов, но тут ей страшно захотелось по естественной надобности.
Под смех молодоженов, наслаждающихся ее смущением, ей пришлось сесть на ночную вазу прямо в их присутствии.
– Я не удивлюсь, если у нашей рыжей подушки после такой ночи заведется потомство! – Эллин сладко потянулась.
– Рожать внебрачных детей – это грех! – Алисин попыталась прикрыться руками. – Наказание за это падет на тех...
В ответ Мартин громко рассмеялся, а Эллин строго глянула на нее и обещала высечь еще разок, для закрепления уроков.
Для Алисин все было кончено. Теперь ее ждала незавидная судьба игрушки в руках господ, которую могли сломать и выбросить в любой момент.
Боль, страх и ужас сменились полной апатией. Чувства словно бы отключились.
Впрочем, Эллин сразу обо всем догадалась.
– Теперь я отведу ее в башню, и там она будет сидеть до тех пор, пока не войдет во вкус! – Эллин откинула одеяло и посмотрела на красное пятно на простыне. – Действительно, девица… Была! Эллин смачно шлепнула девушку по наказанной попке. – Знаю я таких, поначалу пытаются утопиться в колодце или во рву, а потом от мужика клещами не оторвешь! Не плачь, моя сладкая, вот приговорю какого-нибудь воришку к смерти, а ты его от плахи спасешь тем, что пойдешь за него замуж! Он тебе по гроб жизни благодарен будет!
– Не надо! Вы уже и так сломали мою жизнь, – Алисин жалобно смотрела на Эллин. – Я не хочу замуж за разбойника!
– Возможно, – Мартин поцеловал Эллин – мы найдем этой девчонке другое применение! А пока пусть посидит в башне! Подумает!
– Не надо меня в башню! – плакала девушка, стыдливо прикрываясь руками. – Пожалуйста. Не надо!
– В башню так в башню! Пусть пока побудет в замке, – решила Эллин, почувствовав приближение женских недомоганий, – пока! Можешь одеться!
«Во всех отношениях разумнее держать мужа под контролем, стоит держать этот кусок рыжеволосого мяса поблизости. В конце концов, это всего лишь наложница, для тепла в постели. Честное слово, я сама как-нибудь займусь ее воспитанием! Девочка ничего не умеет! Просто ужас какой-то!» - Эллин, не смотря на свою красоту и добросердечие, не задумывалась о том, что скрывается за юным телом и миловидным лицом в обрамлении медных волос.
- В башню шее! - Приказал новобрачный вошедшему слуге.
А рыцарь Мартин был очень даже рад такому подарку.
Ну а мнения Алисин никто и не собирался спрашивать.
После той брачной ночи, где девственная Алисин была прекрасной Эллин в качестве свадебного подарка мужу рыцарю Мартину, несчастная девушка считала себя грешной и испорченной, а свою душу погубленной раз и навсегда.
Кутаясь в плащ, она покорно шла за слугой, гадая, какие новые испытания ждут впереди.
"Меня погубили!" - Пока они поднимались по наружной лестнице, Алисин дрожала от мысли, что Эллин решила запереть в сырой подвал или в один из мрачных казематов башни. Слуга провел ее через нижний зал к внутренней лестнице, ведущей к боковой башне.
– Скажи, куда мне идти, я пойду сама, – попыталась протестовать Алисин.
Ответа она не получила, а когда поднялись наверх, он так толкнул в дверной проем, что она едва удержалась на ногах.
Алисин, оглядела комнату: маленькая, круглая, единственное окно забрано решеткой, через которую пробивался солнечный лучик. В его свете пылинки от сухой тростниковой подстилки мелькали крохотными звездочками.
«Еще не так давно я жила в своей хижине, а теперь меня посадили в эту страшную башню! И не сбежать! Слишком высоко окно! - Алисин больше ничего не оставалось делать, как следить за полетом этих звездочек, да лучиком света, проникающем сквозь окно-бойницу. - Петлю на решетку не накинуть и не повеситься! А может, можно как-нибудь сбежать?»
Прежде всего, она тщательно осмотрела комнату и поняла, что надеяться на спасение бегством было нечего.
Комната не имела никаких тайных дверей и, находясь в уединенной башне с толстыми наружными стенами, по-видимому, не сообщалась с другими помещениями замка. Изнутри дверь не запиралась ни на ключ, ни на задвижку.
Обесчещенной девушке оставалось только запастись терпением и всю надежду возложить на бога, к чему обычно прибегают выдающиеся и благородные души.
«И молиться сил нет! – Алисин легла на подстилку из тростника, заменяющую слугам постель и укрылась плащом, – что меня ждет, когда надоем Мартину и Эллин?
В том, что это случится, нет никаких сомнений! Не послушаюсь - высекут! А послушаюсь? За такие грехи гореть мне в Аду! Господа-то не станут терзаться угрызениями совести и вычеркнут из своей жизни с той же жестокой бесцеремонностью, с которой заставили принять участие в играх на брачном ложе!»
– Ну что, красавица, понравилось? – С жалобным скрипом открылась дверь, и слуга принес низкий столик, кусок хлеба и кувшин с водой. – Замковые слуги уже разыгрывают тебя в кости. Как только прикажет госпожа Эллин… Впрочем, я могу принести тебе кое-что с барского стола, если ты будешь со мной нежной и ласковой!
Лицо слуги растянулось в похотливую улыбку.
– Пошел вон! – Алисин удержалась, чтобы не заплакать.
«Вот награда за мое тело: кусок хлеба и стакан воды! Похоже, я угодила в тюремную камеру! – Вздохнула она, как только закрылась дверь. – В кости меня разыгрывают! Однако, надо хотя бы умыться и причесаться!»
Ее завтрак был прерван самым наглым образом. Прямо из стены вышел призрак рыжебородого мужчины в рыцарских доспехах.
«Это же рыцарь с портрета! – поняла девушка. – О, ужас!»
Алисин сковал страх, пожалуй, более сильный, чем в спальне госпожи.
– Я вижу, тебе не понравилось, в спальне? Разве ты не видела, как спариваются животные? Или, может быть, тебе мама не говорила ничего об этом?
– Сэр призрак, – челюсти девушки дрожали от страха, – мне мама говорила. Но я... – Алисин снова разрыдалась. – Я никак не думала, что свою брачную ночь отведаю розог и поделю пополам с леди Эллин.
– В этом нет ничего удивительного! Вы обе являетесь моими внучками! – уточнил призрак. - Родная кровь! Не случайно она выбрала именно тебя! Сколько лет прошло, а вспомнить приятно! Было первое мая, приход весны. На моей земле шумел праздник. Девушки в лучших нарядах срывали цветы, и танцевали. Я устроил выходной для черни и даже выкатил бочку пива. Девушки установили «майское дерево» и вокруг него водили хороводы, на что хотя местный священник в воскресных проповедях клеймил его как проявление язычества.
- А что моя бабушка?
- Твоя бабушка, как и все девицы, радовалась приходу весны. Я, милостиво позволил крепостным пойти в лес! В другое время я разрешал входить туда только за особую плату, а в честь праздника позволил притащить оттуда хворост для больших костров, которые горели всю ночь. В их красном свете, веселились простолюдины, а твоя бабушка зазевалась. Клянусь адским пламенем, что терзает мою грешную душу, твоя бабушка была такой же строптивицей, как и ты! Моим слугам пришлось ее держать за руки и ноги, а потом ничего, ей даже понравилось! Волосы у нее были похожи на твои – шелковистые, мягкие, пушистые. Кстати, она тоже наивно думала, что супружеская жизнь доставляет женщине удовольствие. Боюсь, я ее разочаровал! Эх, Алисин, по человеческим меркам это было так давно… В Аду времени нет. Впрочем, вспомнить приятно! А теперь я хочу посмотреть на тебя совсем голую! Раздевайся!
Дрожа от страха, унижения и холода, девушка подчинилась.
– Сладкая какая! Рыжая, вся в меня! А Эллин совсем на меня не похожа! Кто знает, не наставила ли мне моя старуха рога? По крайней мере, поймать с поличным на измене мне не удалось ее ни разу! Хитрая была бестия!
– Не надо! – Голенькая Алисин почувствовала холод от прикосновения рук призрака. Впрочем, бесплотное тело не причинило никакого вреда.
– О горе мне! – Призрак, поняв, что не сможет воспользоваться телом внучки, растаял.
После беседы с призраком девушке стало совсем плохо, а тут служанка принесла яичницу с ветчиной и большую глиняную кружку с пивом.
- Сэр Мартин распорядился! - уточнила она.
– Скорее я прыгнула в яму со львами, чем заставлю себя проглотить хоть кусочек. – заявила Алисин. – Какой там завтрак!
– Не торопись отказываться, скоро мы придем готовить тебя к брачной ночи! – служанка улыбнулась и оставила все на столе. Не прошло и часа, как все было съедено.
Потом Алисин служанки вымыли в корыте и вытерли насухо полотном.
- И оденьтесь! - веселились служанки. - Тут не жарко!
Вечером слуга вновь пришел за девушкой и повел ее знакомой дорогой в спальню молодоженов.
Целую неделю, пока у госпожи было женское недомогание, Алисин пришлось выполнять супружеский долг за нее.
"если я не дам, что он хочет - меня снова высекут!" - Сначала она не испытывала ни желания, ни страсти, только чувство непонятного тепла, поднимающегося из поруганного местечка, делало ее нежной и податливой.
Однако спасти тело от порки ей не удалось. Супруги еще раз высекли наложницу розгами, за отказ рыцарю в милых шалостях, считавшимися в те времена смертным грехом: предоставить для запретный утех свою шоколадную дырочку.
Тут снова пригодились ременные петли.
«Порка ей пошла явно на пользу! – подумал рыцарь. – Теперь приступим к самому вкусному! Она там пока девственница!»
Он несколько раз глубоко вздохнул и приподнялся на локтях. В таком положении девушка была полностью доступна, а поднявшееся мужество новобрачного требовательно упиралось ей в ягодицы.
«Он будет использовать меня, как захочет! – Поняла несчастная Алисин. – С этого момента я себе не принадлежу! Мое тело станет сосудом греха! Гореть мне в геенне огненной!»
И эта мысль показалось ей страшнее, чем что-либо еще. «Самоубийцам все равно закрыть путь в царство Небесное!»– Ну вот, – для начала он положил ладонь на то самое местечко, которое девушка не хотела давать.
Алисин, казалось, поняла, что сопротивление бесполезно, но все же безуспешно попыталась сдвинуть ноги.
– Все только начинается! – рыцарь просунул в колечко кончик указательного пальца. – Corruptio optimi pessima! [самое худшее падение – падение чистейшего! – лат. Прим. переводчика]
По телу Алисин прошла судорога.
– А теперь покажи, кто тут хозяин! – Эллин протянула мужу пучок связанных прутьев. – Она еще будет решать, что можно моему мужу, а что нельзя! Видимо, наш первый урок она уже успела позабыть.
Мартин смотрел, как раскраснелись щеки и загорелись глаза у супруги, и решил по-рыцарски поучить непослушную девчонку.
– Ну, раз она не хочет по-хорошему... – Рыцарь взмахнул розгой. – Будет по-плохому!
Размахнувшись, он на секунду задержал прутья на ляжках Алисин, а потом дернул их на себя.
На этот раз порка была весьма суровой, но и рыцарь оказался на высоте. Мужчине показалось, что розги сделали Алисин податливой, покорной и горячей. Мартин плюнул в шоколадную дырочку, а потом вошел в нее резко, с силой, причиняя каждым ударом еще большую боль.
– Ты будешь делать все, что тебе приказано! – Он жестко насиловал девственное место и получал от этого огромное наслаждение.
Он резко вогнал оружие по самое основание. Такого девушка явно не ожидала. Рыцарь обнял девушку, просунув руки ей под живот, и вошел в нее медленно, но уверенно, не останавливаясь и тогда, когда заметил, как она сжалась от боли и страха, и продолжал движение, пока не вошел до конца. Затем он остановился, давая ей освоиться с новыми ощущениями. Почувствовав, что кольцо податливо растянулось, Алисин застонала тихо, потом громче.
«Хорошо, что Мартин заставляет ее так страдать, – Эллин любовалась слезами на лице наложницы. – Удовольствие от мужа должна получать только я!»
– Ну вот, а ты боялась! На самом деле это не так страшно, как считают глупые девицы и церковники! – Мартин довольно улыбнулся. – Движения рыцаря стали неторопливыми. – Dixi! [Что сказано, то сказано, добавить нечего! – лат.]
Иногда он совсем останавливался, целовал и ласкал ее ушки, мял ладонями груди и живот.
– Ну что, сладкая, – Эллин смотрела на то, как наложница осваивает итальянский способ, – не сладко?
Из глаз потекли слезы, что не понравилось Эллин, и она решила обязательно высечь девчонку еще раз. Впрочем, к великой досаде Эллин, Мартин предпочитал добиваться покорности, не наказывая, а тем, что ласкал наложницу, до тех пор, пока в ней не пробуждалось желание. Сколь ни сладостно было Алисин потом, собственная слабохарактерность казалась ей унизительной.
Алисин еще не осознавала, что стала женщиной во второй раз. Она больше не носилась со своим горем, как наседка с яйцом.
– В конце концов, раздвигать ноги приятнее, чем подставлять попу по розги! – решила она.
Появившееся плотское удовольствие от любви, надежно повторялось при желании, вселило в уверенность, выкорчевало корни раздражения и горечи. Больше того, она поняла, что, отдавая себя, ничего не теряет.
Утром Эллин объявила Алисин, что по ночам у нее появляется новая обязанность.
– Ты будешь вылизывать меня так же тщательно, как моего мужа! – Строго сказала она. – По первому требованию! В случае малейшего недовольства – розги! Кстати, у нас уменьшился их запас. Так что не забудь его пополнить!
«Что угодно, только не розги, – думала наложница, услышав новую придумку госпожи. – В конце концов, я вылизывала у Мартина после того, как он кончал в мою госпожу, так что знаю, какая она на вкус!»
– Тебе надо объяснять, чего я хочу? – Эллин раскинула ноги в стороны.
– Нет, моя госпожа, – Алисин покосилась на пучок розог, замоченный в корыте, и встала над хозяйкой на четвереньки.
Впрочем, перспектива быть высеченной или отданной слугам тоже не радовала.
– Ну, бабы! Ну, бабы! – воскликнул Мартин, увидев, чем они занимаются. – Вот еще на мою голову! Ей-богу, Si Deus creavit hominem mulieres - ipse diabolus (если мужчин сотворил Господь, то женщин – сам черт - лат. прим. переводчика), чтобы всех отправить в ад! Нет, кажется, сегодня я высеку их обеих!
В самой глубине души оставалось что-то отчаянно черное, что могло всплыть наружу, оглушить и сломить ее, но это было очень далеко.