Здоровья столб дал слабину, и не вмените мне в вину,
Не углядел, не уберег и на больничной койке лег.
В палате было три кровати, моя стояла у дверей,
Другие у окон стояли, лежали Петр и Андрей.
Петра, болезнь взяла давно, в молчанье время коротая,
Он не смотрел в свое окно, вид из окна, стена сырая.
Андрей, с болезнью был на «ты», зерно надежды в плоть сажая,
Он даже ей дарил цветы, к дверям палаты провожая.
А после, лежа у окна, рукою отодвинув штору,
Он рисовал нам дотемна, все, что открылось его взору.
Он на рассвете видел, как метлой сметает листья дворник,
С чудной собакой шел чудак, и знал, что день зовется вторник.
К обеду оживал район, и улицу наполнив шумом,
Звал выйти даму на балкон, балкон-второй этаж над ГУМом.
А вечером, горел фонарь, огнем скамейку освещая,
Стекло забила копоть, гарь, но он светил людей прощая.
Мне слушать нравилось его, когда Андрей в окно глядел,
Ведь я не видел ничего, стена и дверь был мой удел.
И как то ночью, вдруг свеча Андрея стала угасать,
Но он не смог позвать врача, а Петр не хотел позвать.
Наутро, умер мой сосед, отчасти в том Петра вина,
Желал он смерти? Вовсе нет. Но он желал вид из окна.
Судьба вершила свой итог, придя к Петру такой развязкой,
Он ужаса сдержать не смог, окно покрыто белой краской.
Сев на кровать, потупив взор, махнув рукою сгоряча,
Просил меня, как приговор, чтоб я ему не звал врача.