- Начнем, пожалуй, с тебя, мил человек. В баньке мы тебя, как положено, попарили, ужином покормили, чайком побаловали. Теперь поведай нам добрый молодец, пошто землю в Лукоморье топчешь, пошто дома не сидишь? Дело како пытаешь, али от дела лытаешь?
- Невеста у него пропала, Аленушка!
-Цыц! Егоза! Не тебя пытаю, добра молодца.
Он в наше Лукоморье пришел не званный, тихое житье бытье нарушил - ему и ответ держать.
- Кто ты, откуда родом, какого роду-племени, сказывай не томи.
Девица смолчала, только глазом на бабку стрельнула.
Вздохнул человек и поведал свою историю, всю как есть, ничего не утаил.
- Батюшка, мой, - царь Иван, а матушка, – Василиса-премудрая после свадьбы жили долго в любви и согласии. Одна беда, не было деток у них. Долго они горевали, да не знали, как горю помочь, пока однажды не забрела к ним старушка. Переночевала она у них, отдохнула с дороги, а что бы могла она добраться до своего дому без хлопот, подарил ей батюшка, лошадку, запряженную в колясочку. Поблагодарила старушка батюшку и матушку, поклонилася в пояс, и подала им яблочко наливное.
- Вот вам яблочко наливное, разрежьте его поровну и съешьте, как съедите яблочко, семечки не выбрасывайте. А заройте их в саду во сыру землю. Поевши яблочка, ты Василисушка станешь, тяжела, и в положенный срок родишь сына. Из семечек вырастут три яблоньки. Две простые, а третья яблонька, через пятнадцать годков – девушкой обернется – тебе Василиса под стать, рукодельница и разумница. Будет вашему сынку невеста. Только прежде, чем жениться должен будет ваш сынок службу сослужить – невесту заслужить, а коли не исполнит, он службу, то обернется девушка серой утицей и улетит за тридевять земель, в царство Кощеево. Сумеет ли он ее, потом выручить, про то мне не ведомо. Про то какова его служба - будет вам известие, а сейчас мне пора. – Сказала так, уселась в колясочку и уехала, неведомо куда.
Все случилось, как и сказала старушка. В положенный срок родила матушка Василиса сына, и назвали его, меня то исть, Алексеем. Аленушка, красавица моя, пришла к нам, когда мне пятнадцать годков исполнилось. Красоты была необыкновенной, а уж рукодельница да затейница, и слов то таких нету, что бы все рассказать. Матушка очень ее любила, да и батюшка за дочку почитал.
До семнадцати годов, жил я, ни о чем не ведая. А как исполнился мне год семнадцатый, заболел тяжело батюшка. Каких только докторов к нему ни приглашали, никто помочь не мог. Что ни день батюшке становилось, все хуже. Объявила матушка, народу нашему, что наградит всякого, кто найдет лекарство от хвори. Много разного люду к нам приходило, да все без толку.
Пришел однажды к нам старик, такой древний, что и не знаю уж, как он ноги то переставлял. Вели его под руки два молодых парня, внуки, али правнуки про то не ведаю. Посидел, он, возле батюшки, поглядел на него, и сказал.
- Не простая хворь у царя Ивана. И выгнать ее не просто будет. Я сделаю сонное зелье, и царь Иван уснет. Спать он будет два года и один день.
Сын ваш Алеша пойдет в услужение к старому лекарю, что живет на краю Большой деревни у самого леса. Сумеет он прослужить два года помощником лекаря, и ни разу не осерчать на больных, то в последний день получит лекарство для своего отца. Не сумеет, уснет царь Иван еще на два года. Невеста же сына его, царевича Алексея, улетит серой утицей в неведомые земли. И тогда придется молодому царевичу идти на поклон к бабе Яге. А вот захочет ли она помочь – про то мне не ведомо.
- Услышав слова старца, я, нисколько не раздумывая, сразу же согласился. Собрал кое, какие вещички и пошел в Большую деревню искать старого лекаря.
Пришел я в Большую деревню, нашел лекаря и рассказал ему свою беду. Он согласился взять меня помощником. Люди в той деревне были добрые, приветливые и здоровые. Редко кто болел. Так, что служба была для меня не особо тяжелой.
Деревенские в основном сами лечились, а к лекарю ходили, только если у кого живот схватило. Лекарь знал одно чудодейственное средство. Брал он трубочку специально изготовленную, делал травяной отвар и заливал больному этот отвар. Но заливал он его не в рот больному, а совсем с другой стороны. Раньше лекарь сам это делал, а как появился у него помощник, так эта работа была только для него. Деревенские острословы прозвали меня за это клистирной трубкой.
Верой и правдой прослужил я два года, оставался один день. Лекарь приготовил лекарство для моего батюшки и поставил на полочку, чтобы я, как буду уходить взял его, и отнес своему больному отцу.
Самый последний день оказался и самым трудным. Целый день к нам, почему-то, приходили жители нашей деревни, и не только за помощью. А уже поздно вечером, когда мы собирались ложиться спать, пришла хуторянка. Она к нам часто ходила, вредная была, страсть, какая. Я хоть и не любил ее очень, но старался не серчать, и всегда говорил с ней учтиво. Вот и на этот раз она пришла и попросила лекарство для мужа. Лекарь выяснил, что ее муж третий день с животом мается, а к доктору идти не хочет. Лекарь стал готовить отвар травы. Только хуторянке почему-то не понравилось лекарство, которое приготовил лекарь.
- Что ты там месишь, старый болван! - Закричала она. - Моему мужу, какую-то мешанину, а себе что получше оставляешь?
Сказала, так и не долго думая, схватила с полочки лекарство, приготовленное для моего бедного отца, и выбежала из избы, где жил лекарь. Я кинулся за ней, что бы уговорить ее и вернуть мне то, что она взяла. Но в нее словно бес вселился. Она прыгала передо мной, и дразнилась, и как я не уговаривал ее, ни на что не соглашалась. А потом, она споткнулась и упала, склянка, что была у ней в руке, попала на камень и разбилась. Вот уж тут я осерчал! И не просто осерчал, мне хотелось ее убить! А хуторянка, как увидела, что она натворила, тут же присмирела и убежала к себе на хутор.
Целую ночь я не спал, все думу думал. Лекарь сказал, что больше он не сможет приготовить мне такого лекарства, нет у него больше тех трав и где взять их он не знает.
С пустыми руками вернулся я к матушке. Как только взглянула она на меня, так все и поняла. В этот же миг, Аленушка, краса моя ненаглядная обернулась серой утицей и вылетела в открытое окно. Только и успела молвить - Ищи меня Алешенька в царстве Кощеевом.
Заплакал я, заплакала матушка. Горевали мы с ней, горевали, да только делать нечего, стала она меня собирать в дальнюю дорогу. Собирать да наказы наказывать.
- Далеко лежит царство Кощеево. Тяжела туда дорога. Я уж и не знаю, дойдешь ли Алешенька?
- Дойду матушка, обязательно дойду.
- Как пройдешь тридевятое царство, сразу за ним Светлый Лес начнется. А как пройдешь Светлый Лес, начнется Темный Ельник, да Болото Зыбучее ищи там избушку Бабы Яги. Она женщина мудрая, не мало на своем веку повидала, может статься подскажет, как найти дорогу в царство Кощеево.
С этими словами проводила меня матушка в дальний путь-дорогу.
Вот уже год, как я хожу по путям-дорогам. Прошел столько царств-государств, что и не упомню уж их все. Прошел и тридевятое царство, прошел и Светлый Лес. К тебе вот добрался, Бабушка Яга, а что делать дальше, то мне не ведомо.
Поник царевич головой и даже Серенькому его снова жалко стало, а ведь он уже слышал эту историю. Про Бабку и девицу и говорить нечего, сидят глаза утирают, да носами шмыгают. Зверь Федор и тот, лапой уши трет, да искоса на человека поглядывает, да вздыхает тяжко. Но все молчат.
Вот погоревали они так-то, а потом бабка потрубила носом, как Лось-сохатый во время весеннего гона, и говорит ему.
- Добро, мил человек! Хорошо, что рассказал все без утайки. Героем себя не выставлял, и в ошибках повинился. Так и быть, помогу тебе, но за это, ты, как и положено сослужишь мне службу, а в конце, получишь все, о чем мечтаешь. Какова будет твоя служба, я после скажу.