Игорь всегда хотел с кем-то дружить, но для этого у него, так же постоянно, не хватало мозгов, в широком их понятии, включая интеллект, социально-культурные навыки общения и самосознания. Будучи натурой ресентиментной, со всеми из этого вытекающим, Игорь не мог завязать никаких отношений, как с отдельными окружающими его индивидами, так и с обществом, во всех его количественно-качественных группах. Девушки у парня (ну как парня - немного - немало 34 года) тоже, разумеется, не было. А было у него всего три вещи: алкоголизм, который ведет в, сияющее безвыходностью, ниже ожиревшего крестца, непроходимое ущелье комплексов, фобий и неврозов; мелкая беспородная собака по кличке Авраам и работа продавцом-консультантом в супермаркете.
На этом моменте прервать бы рассказ о столь заурядной личности, но Игорь, как было уже сказано, очень хотел с кем-то дружить, взаимно, наотмашь и до любви, если вопрос в этом станет. И одним из таких людей, приглянувшихся Игорю в плане жертвы обоюдности высоких чувств, оказался бармен Артур, работавший в баре, который стал любимым заведением Игоря для посещения и ежедневного одиночного длительного, тщательного наебенивания.
Этот вечер ничем не отличался от многих, слившихся с годами в густой туман одиноких часов, проведенных на высоком табурете за липкой от наслоившейся грязи стойкой.
- Артур, - обратился Игорь к бармену, который пытался разобраться в «внутренностях» неисправной, с недавнего времени, кофе-машины.
- Что? - не отрывая взгляд от рук, державших деталь, отозвался бармен.
- Я хожу сюда уже семь лет. Практически каждый день. Мы с тобой много говорим ...
Игорь ненадолго замолчал, поскольку, пусть и достаточно большое количество употребленного спиртного, не могло вытеснить неудобство момента и дальнейшей, будущей, имеющей намерение быть высказанной, мысли, что раскатывала остатки мужского стержня, того, который называют характером, в длинную эластичную полосу, потом же завязывая ее в болезненный узел, в знак «бесконечности».
Артур удивленно смотрел на очередного пьяного мужика, невнятно пытающегося сказать, нечто чрезвычайно жизненно важное.
- Но через три года, Артур, я заметил, что ты изменился ...
- В плане чего?
Игорь снова подумал, что не стоит может ему этого говорить, но все же, почти не дрожащим голосом, продолжил, скорчив перед этим невинную, добросовестную гримасу: - Вот уже четыре года, - не поднимая глаз, а уставив их в пустую рюмку, что крутил ее в руке, начал Игорь, - ты ... не доливаешь мне водки и почти всегда подаешь вялые ломтики лимона ...
Игорь заметил значительное облегчение, которое казалось и распахнёт ту же завесу формальности общения между ним и Артуром, но бармен, будто получив подсрачника от обезумевшего инфантильного милиционера заигрывающего с ним на улице в белый день, был переполнен удивлением, неким задором и .. . злостью.
- А ты найди себе другой бар, где будут терпеть твои бесконечные потоки долгов семь лет подряд.