КЛАД

                © А.Н. Клименко. ГДИС Украина. Киев. 2004. № 11813

 
                Наука может помочь нам получить то, что мы ценим. Но она никогда не сможет сказать, что нам действительно следует ценить… ради чего стоит жить. (Сэм Харрис).


         С Ц Е Н А – I

        Действующие лица: ОН (муж) и ОНА (жена).
        Место действия: Столик в кафе. Осень.


        Звучит лёгкая музыка! За столиком пьет кофе ОН. Приходит ОНА.

ОН. Кофе? (Пауза) Это моё мнение. Кофе?

ОНА. Несто'ит.

ОН. (разглядывает её). Да-а-а уж, может быть, может быть… (Пауза) Спрашивай.

ОНА. Я попросила бы не называть меня на «ты».

ОН. Как я могу называть человека на «вы», с которым… который… которого я… (Принимает трагическую позу)… Спрашивай!

ОНА. Что? Ты по-прежнему ведёшь себя, как…

ОН …хозяин? Или отношусь к тебе, как к собаке? (Улыбается).
        Она, перед «скандальным броском» накачивает себя.
Давай, начинай, кричи! Ты умеешь! (Складывает пальцы пистолетиком, направляет на неё) Молчи! (Грозит пальцем-пистолетиком) Лучше молчи. Если ты скажешь хоть слово я пойму, что я тебе не безразличен. И ни кто не переубедит меня. О, эта экспрессия! Это обаяние! О, этот хищный блеск в глазах! О, ожила и задышала груць! Если пропустить ответ, – это прекрасно. Давай, начинай. Давай, ведьмскими криками уродуй красоту свою и нежность… (откидывается на спинку стула)…

ОНА (небрежно бросает себя на стул). Кофе!

ОН. Заметь, с удовольствием… (подвигает ей свою чашечку).
        Она берет, шумно отпивает…
Кто? Кто-кто? Шо-шо? Козел? Снова козел?... я… и нет мне оправданий. Нет. Нет есть! Я не козел… Я любящий козел. А это уже совсем другое дело. Совсем. Это почти… Не хомячок, не суслик… Забыл. Нет, не мышонок… Погоди… Не дыши и не пей. Вообще не шевелись, ты меня отвлекаешь… (Задумывается). Бесполезно. Кроме мыслей, чего бы я достиг, если бы ты не шевелилась… ничего.

ОНА (вздыхает). Снова меня убиваешь?

ОН (спокойно). Я не убиваю. Я. Тебе. Просто. М. Ш. Ч. У.
        Она опускает ресницы.
Да-да, именно мщу. И, заметь, делаю это без особого удовольствия. И не смотри на меня так. И не прикрывай печальными ресницами свои чудо как красивые глаза.   

ОНА. Ты всегда называл мои ресницы– вениками, хлопалкими… Ты называл глаза мои – гляделками, моргалками, блюдцами… Что изменилось?

ОН. Так это потом…

ОНА. Боже-боже, всё же насколько мы разные. Мы настолько… (Жесты) Мы даже не «две половинки».

ОН. Это философия разбитых сердец, а мы…

ОНА. Мы? Ты не даёшь мне развода! Ты упёртый, как… («накачивает» себя)…

ОН. Стоп насос, стоп-кран… Стоп.

ОНА. Ты меня постоянно убиваешь. То убиваешь, то оживляешь. Я думала… я хотела… я мечтала…

ОН (притворно вздыхает). Раньше ты таким не был…

ОНА (вздыхает). И ты раньше такой не была. (Пауза. Отмахивается) Снова запутал меня. (С улыбкой) Но всё равно ты не такой.

ОН. Какой-то не такой. А какой? Молчишь? И правильно. У нас разные мотивации.

ОНА. Разные. Всё же, какие мы разные…

ОН (с улыбкой). Ужас. Кошмар. Чум.

ОНА. Чум. (Задумывается) Зачем я за тобой повторяю? Зачем? Зачем нам всё это? (Пауза) Ты хочешь продолжать?

ОН. Ни в коем случае. Всё проще, – мы актёры. Я лучше, – я даже кривляюсь. Как дурак постоянно хочу тебе понравится… Но почему-то кривляюсь. Беда, лихо-злосчастное, напасть. Никудышние мы. Но это хорошо, даже отлично. Если б у нас было всё по-настоящему, – мы друг от друга с ума бы сошли… давно. Причем, я первый.

ОНА (задумчиво). И я. Я не выдерживаю… Эти крики, это твоё молчание… ночью… лежишь и смотришь на меня...

ОН. И что? – и ничего. Спи себе спокойно. И всё.

ОНА. Спи? Всё? Я бы спала, если б ты, при этом, не снился мне… постоянно.

ОН (с улыбкой). Не выдумывай. Это не главное.

ОНА. Не главное. Главное, что ты там такой… такой большой, такой сильный, спокойный, гордый… к свету идешь, – к Богу… наверное. Я знаю, я чувствую. Птичкой мелкой, серой курипочкой бегу, семеню за тобой – за му-жем. Страшно? – скорее всего, как всегда, – беспокойно. Но спокойно. (Пауза. Вздыхает) Просыпаюсь от счастья… счастливых волнений… И тут (жест) мордень твоя довольная будильником железным смотрит на меня и улыбается. Тут, там, везде ты… покою мне не даешь.

ОН (задумчиво). Интересно, почему ты мне не снишься? Где ты? А я-то думаю… Постоянно думаю я... Где ты? А ты… оказывается ты…   

ОНА. Почему я постоянно занята тобой? Все нормальные женщины занимаются собой. И нормальные мужчины занимаются женщинами.

ОН. И я. Что не так?

ОНА. Всё не так. Ты – эгоист. Ты даже, когда мной занимаешься думаешь, о себе. Всё себе. Всё это – моё-твоё – хочешь себе заграбастать. (Смахивает фальшивую слезу) Все… Только ты…

ОН. Я – лучший! Да. Тебе даже следить за собой не нужно… Я! за тобой слежу. Даже ночью. Даже во сне. (Жест) Может дело во сне? Может там что-то подправить? К свету, говоришь, иду там, к богу… тебя ищу… А ты, оказывается, за спиной мной тихонько дыб-дыб-дыб. То-то я чувствую… Вот и устаю, вот и скучаю я… целую ночь тебя не видеть. Вот и просыпаюсь, вот и смотрю на тебя поэтому. Пойми же меня, я тоже человек.

ОНА (вздыхает). Вот и ругаемся мы… Ладно б во сне шебуршить, а днём… Ни днём, ни ночью покою мне не даёшь. Как привязана к тебе я. Соскучиться бы… отдохнуть...

ОН. Вот и не ходи за мной ночью!

ОНА. А ты не ходи за мной днём! И не ругайся. Вообще со мной не спорь.

ОН (с пафосом). Ни-ка-да! (Жест) Только мы – не мы. Да. Это они – эти дублеры – эти актёры-притворщики – там постоянно ссорятся. А мы молчим. Почему мы постоянно молчим? Молчим или переделываем… Почему мы постоянно друг друга переделываем? Почему вы считаете, что всех мужиков нужно переделать в людей?... в подружек – в баб… в голубоглазых, розовощеких баб. А нам не надо. Не любим мы этого. Вот и сопротивляемся. Вот и получаюсь я у тебя злодеем, фигляром, подхалимским шутом. Постоянно. Рассказываешь тебе, рассказываешь, шутишь, стараешься облегчить тяжкую долю женскую – твою, а ты… (Вздыхает). Раньше сказочником меня называла, сказителем. Обидно. Да ладно. Хух. Чота устал я. Раскрашиваю мир твой, разукрашиваю… даже ночью. Бессменным часовым стою у вечно печального гроба твоего хрустального. Кто уложил?... уклал тебя туда, а? И, кто назначил меня хронически влюблённым?... стоять там… вечно. Вечно целуешь тебя, целуешь, (вздыхает) а ты, спящая красавица, всё не посыпаешься и не улыбаешься. Несмеяна. Совсем. Совсем замучился я с тобой. (Вздыхает) Видимо не тот принц я. Да и принцем уже быть… Разучился я. Привык. Почему всё не так? – не по-твоему. (Вздыхает) Почему у тебя всё заканчивается на: убить меня, прогнать или убежать. А поговорить? А обняться, пошевелиться и пошутить? Но ты убегаешь. Бежишь и ждёшь, мол, теперь побегай, поприставай ко мне с извинениями. Я согласен, но сколько можно быть винным?... во всём. Хитрость есть. Миротворчества женского там нет, красоты. Где красота? Гдэ вона? А она в глазах и жестах, в глазах и поправлении чулок и, когда в губы в банане. Думаешь, мужчин пугают ваши, бла-бла-бла, разбушевавшихся баб? Нет. Нас бесит, пенопластом по стеклу, ведьмский крик ваш при этом. И не: – Девочки, он меня ударил. Не ударил, а по мягкой, толстой, бесчувственной жопе тапком надавал… загнал сирену в ванну. Теперь, плачь там себе тих… тих-ти’хонько. Цыц! (Жест) Бабы, зачем вы орёте?... мы вас и так не понимаем... Зачем орать? – до отвращения злить нас. Мечтательно) Вот разведёмся… вот… Вот я уже представляю это лето… этот Париж… эти Канны-шманы, Ниццы-шмицы, Сан-Тропе… эти Антибе и Жуан-ле-Пене. Вишь, рот сладким слип, не выговорить эти пэнэ-мэнэ… А у нас в Париже утро. Часов пять-шесть. Кафе. Утро. На столике дымиться большая чашка какао.  Утренний бриз Среди и Атлантиморья, солью минералов выдувают… Соль минералов. Суть. Она-то и чистит мозг от чувств-ракушек и мыслей-камней… Галька. Накопилась она… чувствую я. Накопилась. Падла. Ветер... Ветры выдувают мысли… вдувают идеи на непонятном никому языке. Отсюда приятная дурь в голове и легкость. Утро. Свежо. Сижу за столиком. Размышляю о приятном, неизведанном, неведомом, чужом… Знаете ли воспоминания нахлынули, всколыхнули… Сижу. Не спеша хрущу теплыми круасанами, сёрбаю какао… Согревает. Мимо проплывают утомлённые сексом девушки. – Bonjour, – киваю я им. Ciao, – улыбаются они мне, – Ciao-какао, nous toi aimons... beaucoup. И мы любим тебя… очень, – краешком платья ё машет мне ветер… Сёрб!... и тёплые молочно какавные ручьи снова отправились по уставшим сосудам согревать меня, оживлять… Хух. Венка выдохнула капельку пота… (Пальцем смахивает капельку пота с виска. Смотрит на палец) Вот она – жемчужная прелесть моя. (Жест) Итак. Значит так! Там я бужу, прям разбужживаю свой организм… Ядерной боеголовкой коплю… набираю критической массы… и победителем-первооткрывателем возвращаюсь сюда – в, до боли знакомый город. Здесь всё как застыло. Застыло и остановилось. Только люди муравьями шастают. И я весь такой – орёл в Прериях… Медь загара как старинный кинжал аккуратно укутан в белое. И шляпа гладью... Только повидавшие виды усы топорщатся из-под… Усы и… И в этом – этом! – состоянии я вхожу в город. Девушки… А девушки всегда чувствуют этих гусар… эти усы и, за месяц окрепшие под седлом простаты. И мне, сразу: – Алим, Амир, Анджубей… На самом деле я – уже Махмуд ибн Ибрагим… или Ибрахим. А они: – Нам все равно, только освободи нас, мой герой, из этого каменного мешка-аквариума... забери нас, Адам, увези. Сил нет бабочкам нашим сохнуть здесь меж журнальных листов... портфолио. Забери нас, увези... Увези туда где люди не играют в куклы, а любят людей. Дальше – вырванные из памяти страницы… Там я и нахожу себе веснухо-курносую куплетистку-хохотушку-искусницу… Я с ней, она – с барабаном, гуслями и разными там вашими сопилками… Дальше мы идём по миру людей оживлять… смешить. И вот я иду… Люди спрашивают: – Где эта – та – твоя – грустью побитая?... изъеденная печалью. Я не понимаю, вспомнить не могу тебя. – Ну та которая жизни тебе не давала, – дальше интересуются люди, особенно девушки, – та которая воздуху тебя лишала, угнетала, на поводке водила… Жандарм. И тут я, черным по черному… серым по серому, вспоминаю… Как ты там? – изморозь. (Смахивает и показывает ей слезинку) Да, дальше мы идем к тебе. А ты тут – на своем поролоновом месте... гнезде из подушек и одеял лежишь себе… рассматриваешь мною сделанный ремонт… и мечтаешь об свободе, воздухе, полете. Вздыхаешь, воздыхаешь… вспоминаешь… А мы, тем временем, звоним в дверь, звоним… стучим. Ты ухаешь, встаешь, обертываешь телеса халатом, на ходу поправляешь скомканные в попе трусы… Идешь… открываешь двери… А там – солнце и два захмелевших друг от друга дурака в нем. Пауза. Дальше – протокольные приветствия, скомканные радостью лица и это – самое противное: - Как я рада вас / тебя видеть. Дальше – кухня, стол, чай. Сидим. Бабы – вы – лепечете, а я рассматриваю… считаю морщинки твои… Как жилось тебе?... тут… без меня…???... Успокоилась? Здесь… именно сейчас запахнет кладбищенскими венками, елками, ладаном, нафталином, формалином и свечами. И станет мне… И я представляю как приходили к тебе эти… только не плачь… как приходили к тебе деструктивные подрюги твои… и как ты им рассказывала, что у тебя все хорошо. Затем я обязательно представлю… представится мне, примерещится… как пришел тот кто со школьной скамьи в мечтах… Как его? Ананий? Нет, что-то на «Э». Эмиль? Эммануил? Эдвард? Где-то так. Пришел и вы тут… И тут я четко увижу как он воришкой лапает тебя... на моем диване... лобызает тебя, наестся не может, жрет. Отворачиваюсь… смотрю в окно… всматриваюсь и вижу как вы уже там пьяными вишнями ползаете по семейным простыням. Бабы – вы – продолжаете пить чай. Я встаю… иду в ванную, зачем-то, мыть руки. Там замечаю трусы сохнут... твои. Улыбаюсь. Вспоминаю как, когда мы жили вместе, я обнаружил твои – эти же трусы на батарее. Да. Тогда я подумал: «Если трусы здесь, то она пошла на работу без трусов». Улыбаюсь. Выхожу. На обратном пути заглядываю в комнату… иду по следу… В комнате местами разбросано… беспорядок. Но чисто. Где беспорядок – чисто. А где порядок – пыль… мелкая, седая запорошила… даже мои отпечатки. Шкаф. Слева – свитки белья. Справа – платья. И рубаха мужская – одна – моя. Прикладываю нос. Запах  твой. Ты носишь мою рубаху… Зачем ты дома носишь мою рубаху?... она никогда тебе не нравилась. Зачем-то подхожу к окну… смотрю… Опускаю глаза. Цветок. Пальцем щупаю землю. Полито. Выхожу. Вижу тапки. Мужские. Сука, точно мужские! Ненавижу! Смотрю. Внутри как вскипело. Вспоминаю… это ж мои тапки… или похожи… В сомнительных мыслях вхожу в кухню. Там вы уже почти выпили весь чай и сладкое. Остались одни огурцы. Беру один. Сигарой вставляю в рот. Капитаном подхожу к окну. Вижу бакен. Знаешь, что такое бакен? – это морской буек такой – ориентир. Напротив дом… окна – буйки. Окна. В одном из них ты с этим… Всматриваюсь… Точно ты… и голос твой. Ты и омерзительный Амаретто продолжает… До вишенки, до косточки продолжает обгладывать вишенки твои, булочки, пирожки мять. Я оборачиваюсь. Беру еще один огурец. Возвращаюсь. Всматриваюсь. В том треклятом окне всё исчезло. Ушел. Ушли.  – Куда вы тогда ушли? В ванную, наверное. Возвращаюсь в ванную. Включаю свет. Заглядываю... Никого. Тушу свет. Возвращаюсь. И становится мне… А ты веснухе моей всё рассказывала и рассказывала про подругу твою. Как её? Грудь помню. Лица нет. Никогда не помню подруг твоих целиком. Части тела. Ты почувствовала… вздохнула. Заполненные мягко-розовым кружавчики твои воспоминаниями щекотнули мне мозг. У меня от этого чуть вылезли глаза… потекла младенческая слюна… Ага. Ты почувствовала и подлила мне чаю… Я посмотрел… пошутил, спросил: - Чай из носков черных, чишоли? Моя – курносая – стала смеяться. Смеётся, остановиться не может. В этом – таком состоянии я и вынес её. Шучу. (Вздыхает) Может поэтому, – для равновесия, – что б с ума не сойти от твоих драматических фигур, – я постоянно и шучу. Приходится. Трагик, от чего ты такая?
        Пауза.
ОНА. Боюсь я.

ОН. Боишься? Чего ты боишься? Почему ты постоянно боишься? Раньше ты боялась, что ты не красивая и тебя не полюбят. Затем, что замуж не возьмут. Дальше ты боялась, что у тебя не будет детей… что я тебе изменю и брошу. Сейчас ты боишься меня. Дальше разведёмся, круг замкнётся и всё начнется сначала.

ОНА (задумчиво). Что делать?

ОН. Не знаю. (Пауза. Вздыхает) Бесполезно. Всё бесполезно, – ты запрограммирована на потери.

ОНА. Еще.

ОН. Еще… Я бы сказал… я знаю, но в голове остались только паразитские советы из стервозных журналов. Слюна, что б плюнуть туда катится. Не могу говорить. (Сплевывает в сторону) Тьфу. (Отчаянный жест) Почему в ваших журналах разведенки-психологи постоянно доказывают вам, что все мужики козлы. К чему этот зоопарк? Слабо’ сказать правду, что мужики… Особенно те кто не любит вас, сволочи и козлы. А мы не любим. Просто не любим. Не всех, понимаешь? А наши вам комплементы – не констатации факта, а пожелания. А вы поверили и обнаглели. Как это меня не любят? Я люблю, а меня нет. Не красиво.

ОНА (с улыбкой). А в ваших журналах – голая – значит красивая. Да?

ОН Да. (С улыбкой). Больше да, чем нет. (Задумчиво) Главное, что бы под одеждой она оказалась голой…  была.

ОНА (с улыбкой). Бывали случаи?

ОН (задумчиво). Бывали. Мужики жаловались. Раздеваешь её, раздеваешь, ждешь… а одежда ни как не кончается. Ни как. С каждым слоем все тоньше ниточки те, сеточки и капроны… И ни конца ни края всему этому нет. (Вдохновенно) Или, бывало, раздеваешь её, снова мужики рассказывали, раздеваешь, ждешь… ждешь, когда перед тобой развернется звездное небо и оттуда… А оттуда… А там курица синяя, мёрзлая или пельмень с булкой. Рыба.

ОНА (хохочет). И, что?

ОН. И травма.

ОНА (хохочет). И, что?

ОН. (с улыбкой). И приходится фантазировать, как говориться, доукомплектовывать. Мужикам – нам – без фантазии нельзя. Нам. Да. Бывало сымешь эти очки… А некоторые вообще не дают… не даются. Мол,  пока ты не наденешь  розовые очки ничего я тебе не покажу… Знают, знают какие они… все вы на са-мо-м де-ле.

ОНА. Какие? Ну, какие? Ну, расскажи-расскажи. Давай. Давай-давай, погоняй свою... Забыла, как называется лошадь… конь с крыльями?

ОН. Пегас, сейчас ты хуже… даже хуже чем подруги твои.

ОНА. Это друзья твои…

ОН. Мои друзья закадычные, а подруги твои – подколодные. Хочешь… хотите, господа феминистки, узнать какие мы, когда снимаем генномодифицированные очки свои? (Закрывает ладонью глаза) Снимать? (Рычит)… А?!!!

ОНА (пытается улыбаться. Испуганно). Не надо. Я передумала… пошутила. (Пауза. Вдыхает) И, когда вы научитесь видеть душу?... душевную нашу красоту. 

ОН. Стоп. Молчи. (Пауза. Задумывается) А! Ага. Ага-ага… Вот-вот…

ОНА (вдыхает). Ну давай, ну развязывай уже мешок с выдумками своими и небылицами.

ОН (сосредоточено). Так-так… Счас-счас… Интересно… О-о-очень интересненько складывается.

ОНА (вдыхает). Ну, давай. Ну смотри, я даже из этого… из своего того хрустального вылезла.

ОН (жесты-жесты). Да! Так! Так и было. Значит так… Где-то-где-то в болотах Манчак, что в Луизиане, живёт самая красивая девушка на Свете. Не при свете, а НА Свете! Верь мне, вредина, верь. (Жест)  Самая красивая! (Жест) Встретить её было таким же дивом, как встретить, например, йети или инопланетянина. Все мужики знали, что такая есть, но не знали где. (Жест) Ты не заметила, что у пеших туристов какое-то необъяснимое, сектанское напряжение в глазах? Видимо не выдержали они сидеть в каменном мешке-горшке, срезали увядающие цветы свои, и отправились красоту живую искать, и воду. Вот и ведём мы себя на воле, как цветы в банке. Сначала – «УХТЫ», затем водичка, что до краёв, начинает подгнивать. Много красоты каменному человеку нельзя. И свободы нельзя, и воздуха. Теряемся мы на природе, устаём. Усталость и какая-то бесконечная лень давит нас там. Хочется, одновременно, бежать и спать… сесть, лечь… лежать и в небо смотреть. И, обязательно, чтоб травы лечебные сквозь тебя прорастали и расцветали. (Жест) Город. Печаль. Там. (Жест) А здесь – диковинные места и туристы. Они-то и обнаружили… Точнее, не обнаружили, а… (Жест) Не пошло’. (Жест) Начну сначала. (Жест) Как-то туристы выловили из болот, прям из воды, прям из травы, достали странную… странно красивую женщину. Мёртвую. Дальше мужики положили её на кочку, поклали. Сели, сидят, смотрят… (Пауза) – Красивая, – вздыхают мужики. – Да уж, – вздыхают мужики. – Интересно, она туда или оттуда? – вздыхают мужики. – Такая красивая не может быть мёртвой, – не выдержал один из них, и стал её мять, растирать. Трет, мнет, а она всё краше и краше. Тут остальные мужики не выдержали,  накинулись на неё, и давай… А она всё краше, краше и живей. Девушки ихние поодаль стоят, вздыхают, краснеют… подойти боятся… такие мужики стали… А  девушки всё стоят, всё думают: «Никогда бы не подумала, что мальчики-наши-мужики могут быть такими красивыми, сильными, страстными. А мужики продолжают... и как на галерах: – Ы! Ы! Ы! Ы! Ы! Ы... Ы вот эта женщина пришла в себя… осмотрелась… сказала, что во всём виновата эта чёртова медитация и, бла-бла-бла, её красота. Дальше она замолчала, села… Сидела и молча пила чай. (Пауза) Ночь. Костер. Звезды. Тишина. (Пауза) Однажды… И снова тишина... (Пауза) Вдруг она ожила и говорит (мистически): – Однажды… тёмной при тёмной ноченькой… когда даже птицы и цветы верят в звёзды, я нашла на болоте мужчину с грудным ребёнком. Дальше я забрала их к себе. Оба холодные, мокрые, смерть какие несчастные. Через неделю мужчина рассказал, что дитя сие Аглаи – сияющей, Евфросины – благомыслящей и Талии – цветущей. Одно на троих. И, что отец он ей. Дальше он трупом, покойником молчал… смотрел в костер… Молчал. – А, когда мамы те стали делить девочку, тянуть, – продолжил он, – он украл доню свою, забрал и убежал. Еще он что-то рассказывал, но я сидела и думала, как три женщины могли родить одно дитя? Одно на троих. Дальше я унесла эту девочку, уложила, назвала – Божена, и уснула. Так я стала матерью. (Вздыхает. Пауза) Да, Божена была необыкновенной. (Пауза) Запели цикады, и она продолжила… – Каждый день подле неё я становилась всё краше и краше. (Жест) Если эта мать такая красивая, – подумали мы, – какая тогда дочь? А-а-а-а-а Божена, – не выдержали девушки, – действительно красивая? (Пауза) – Вы даже представить себе не можете насколько, – подпрыгнула Альстрид, так звали эту женщину, она настолько... что даже старость её не берёт. Может не властна… может жалко… а может боится её. Как посмотрит она… просто посмотрит… просто на человека… Даже те кто увидит её, становятся красивыми… Дальше Альстрид  посмотрела на нашу красавицу-Машку. Для «красивых не бьют», Машка выдвинула свой безупречно красивый аргумент – глаза и, немного, губы. Глазки ё заблестели и она, тут же, запорошила их ресницами. Эффект бенгальских огней как детей зачаровал нас. Альстрид, чем-то женским вычислила тот ход… улыбнулась и сказала: – «Глаза. Не могут быть красивыми глаза, которые ни разу не плакали». Машка скривилась… В ответ Альстрид показала свой женский аргумент – чуть улыбнулась. Красиво. Машка что-то поняла и стала клубниками обиженно надувать губки… дрожать ресницами… А Альстрид … (Жест) Какие всё же вы девушки… Нет, вы не овцы. Вы – дикие, горные овцы – «горцы». Почему должна остаться только одна? Пусть будет две красавицы, три. Пусть все будут красивыми. Это еще лучше. Тут Альстрид улыбнулась… одновременно всем. Да. Даже глазами, бровями и ушами. Машка, не быть ей «горцем», всхлипнула – капитулировала – прикрыла свои убийственно красивые глаза ресницами. После женских дуэлей наши девушки стали такими… Такими, что нам сразу захотелось укрыть их и обнять. (Пауза) Стало неудобно, и Альстрид нарушила тишину: – Девочки, вы не представляете какой я раньше была. Думаете Бабу Ягу с кого писано? Нет-нет, это младшенькая сестрёнка наша – Ядвига – Ядвися в сказках прославилась. (Вздыхает) До сих пор в той избе живёт, сказки пишет, стихи. Я помогаю… Помогала. Бывало наварит в котле своем грибов, трав и кореньев… Напьемся мы жаху того, и давай сочинять… Ядвисе вообще пить нельзя. Она впадает в невероятно циничную, хоть ножом режь, депрессию. Сидит, рассуждает о справедливости, тщетности бытия, красоте похоронных процессий. А меня от тех грибов, мхов как подрывает. Плясать хочу я, летать, танцевать. То в ступе полетаю, то на метле… Еще писа’ть хочу, творить, петь. Вот и приходится мне… То Иваном-Царевичем к ней прискачу, то Иванушкой-братцем-козликом, то Иванушкой-вообще-дураком, то серым волком… Избушка со страху иль смеху яйца стала нести. Прям, выпадают они из нее. Прям, по два. – Мужика тебе нада! – говорю Ядвисе, а она с Кощеем – этим однояйцевым наркоманом дружит. Любовь у них. Жестокая, деструктивная, злая… но любовь. Не могут они друг без друга. А мы всё че’рпаем из котла броды’ло то и пишем, пишем… Бывало напишемся, рассуем сказки по авторам… Они нам за это корзину еды жалуют. Дальше лежим, жрём... кости кидаем в окно… Засыпаем… просыпаемся… Я снова толстая, а Ядвига – тощая, худая… костомака. Счас таких мужики называют стройными. Я всё толстею, а она всё худеет, стареет… покрывается причудливыми морщинами, трещинами… почти рунами. Жуть. Страх. Что делать? Страх. (Вздыхает) Когда мы молодыми были… страшными и страшно некрасивыми… Оттого злоба, злоба и та невероятно сказочная нечисть лезла нам головы. Затем, благодаря Божене, мы стали красивыми. С той проклятущей красотой пришла и одолела нас леность, томность. Днями с превеликими претензиями по лесу ходим… любуемся собой… Тут-то сказочке и конец. Перестали писать. Пробовали… Ничего не выходит. И полетать не выходит. Ступа с метлой видимо подслушивали когда мы «сказку про золотую рыбку» писали… Теперь не признают нас. Не понятно. И не дед с бабой мы. И они далеко не «колобки» и «золотые рыбки». Счас целыми днями моются, красятся и спорят, кто из них НЛО? (Пауза) Ушла я. Надоело всё. Ушла. (Пауза) Наступили голодные времена, глухь, серь. Она на сценарии перешла, сериалы. Я читала. Не могу. Особенно у нее выходят сцены где он любит её, а она ему не даёт. Ничего не даёт. Показывает всё и не дает. Даже потрогать, даже подержаться за это всё не даёт. А мужикам нада. Девчонки, им бы подержаться… Когда они не верят глазам своим, им бы подержаться. Представляете, они на ощупь могут определять кто красивая, а кто из нас – «здравствуй лошадь новый год». Здравствуй и прощавай, кабаняка. Красивая, а все одно кабаняка, курица, змея, овца. Никогда не понимала я этих мужиков. Никада. Что им еще нужно? Никада. (Жест) Вот Ядвися сериалы и пишет, – разобраться во всём этом хочет. Остановиться не может. Сейчас подвисла… как заклинило её на теме, где она любила его, а он женился на другой. И она вышла замуж. Живет. И вот… через пару месяцев или серий он развёлся и… Однажды… одним… холодным… зимне-осенним… снежно-дождливым… ненастно-сопливым, жалким вечером он приполз к ней просить прощения, угла или, хотя бы, коврика. А она – вся из себя такая честная, замужняя не пускает его. Сто серий не подпускает, мстит. Сто серий лежит он на коврике, ползает… И что? – и всё. Теория справедливости, – спивает Ядвися, – теория сладких мщений и наказаний… красивых, безумных, женских. (Жест) – Так она впустила его? – хором спрашиваем мы. – Не может она. Как? Впустить – значит проявить слабость… признаться, что она до сих пор любит его… только его. (Жест) – Так она впустила его? – снова выдерживаем мы. Альстрид вздохнула (вдыхает) и не ответила. Сказала, что незачем нам это знать. Еще сказала, что когда-то она увлеклась теорией «сладких мщений». Увлеклась и стала всем отказывать. Отказывать даже тем, кто меня ни о чем не просил и не предлагал. Мужиков убавилось. Совсем. Совсем их не стало. И стала я выть волком вночи. Собакой на покойника воет всё в душе… тянет, утягивает из меня последнее лето. Похолодало. На улице теплей, чем внутри. Кровь стынет. Бр-р-р… Страшно вспоминать. Бр-р-р… Стыдно. Вот я и прикрыла одинокую немощь свою гордостью, независимостью и: «Все мужики сволочи». А те, кто не любит меня – вообще козлы… животные. Вот тогда-то в моем заиндевелом мозгу и родилась мысль, что «мужикам нужно одно»… что лягушечку мою хотят они веслом своим вскаламутить… Нет такого слова. Такие же – с одной извилиной – подхватили мысль… Дальше одинокие, оттого бухие бабы в офисах и кухнях размножили эту мысль, превратили в идею. Что делать? Как жить дальше? Полундра! Я к стилистам – таким же бабам. Они, от противного, посоветовали прикрыть запущенную немощь свою образом гордой и независимой женщины. Модно, говорят, современно. Уж тут-то я постаралась, увлеклась… Тут меня чувство меры и подвело. Видимо переусердствовала я. Стала я похожа на независимую, но одинокую… открытую, но циничную… холодную как Снежная Королева… бизнес-леди, сосулька. Я ж конфетка. А они мне: – Ты сосулька! И ржут. Каждая сосулька мечтает стать Снежной Королевой, – шутят они и уходят… уходят… почти убегают. Козлы. Убегают. Ничего не понимаю. Иду дальше совершенствовать образ. И настолько я в этом преуспела, что женщины перестали во мне видеть потенциальную угрозу их мужьям, парням и, вообще, мужикам. И стала я для них даже не сестра, а ваза без цветов, вешалка, манекен в витрине… манекенщица. Это женщины, а мужики, коты, собаки и другие козлы вообще обходили меня стороной. Птицы не пели при мне. Хрипли, мерзли. – Я красивая! – кричу я им, – сами вы уроды… А они: – Хай бог милует доживаться до такой нежити. И дёру. Я снимаю туфлю и в спину им… Дальше как курица в одной туфле стою на морозе, в снегу… Стою и думаю: кто из нас козлы? (Поправляет волосы) Дальше Альстрид поправила волосы, и сказала: – Девчонки, аккуратней отказывайте мужикам. И не ведите себя как… Просто «как». Чем больше мужики кого-то не замечают и не хотят, тем чаще бабы изображают, что это они их не хотят. (Жест)  Мужики стали смеяться. – А вы не очень-то радуйтесь, – сказала она, – так и до влюбленного коврика не далеко. У всякой девушки, на всяк случай, под дверью лежит такой... припасён. Все замолчали и дружно покивали головами. Мужики даже перестали смотреть на нее… спросили: – «А Ядвига до сих пор пишет? Как называется? И где это можно посмотреть?» Мужики. А девушки спросили: – Божена там снимается? (Пауза) Альстрид промолчала. Только сказала: – Вы Божену не знаете… она такая… Сказала она и замолчала. (Пауза) – Вы не думайте, что мы тут совсем одичали, – нарушила паузу Альстрид. – Когда скучно, мы в деревню ходим телевизор смотреть. Стоим, через окно загляда’ем. Я боюсь, боюсь да дай и спрошу: – Ядвися, зачем ты там столько жаху нагнала? Она молчит или на все подобные вопросы отвечает: – А чтобы люди больше меня не искали, не издевались и избушку мою не пугали. Она, как любой нормальный ребёнок, забыла обидчиков, но не забыла обиды. Дразнили её в городе. Вот она в лес и сбежала. Доця ходит к тёте. Та, не узнать как изменилась, выровнялась. Бородавка превратилась в мушку и кокетливо сползла к губе. Прям, Мерлин Монро. Очаровательно. Ядвися изменилась, да, а отношение к людям нет. (Пауза) Вообще-то мы городские. Много нас там. Отец с Ямрылом – дедом нашим – постарались... Один как скаженный делал мальчиков, а думал о девочках. Другой наоборот. Вот и растерялись мы с «кто из нас кто?»… Вот и пошли мы в модельеры, стилисты, парикмахеры и другие шахер-махеры. Игра. Театр. Игра в переодевания. И всем весело. Весело и деньги. (Вздыхает) А где деньги – там всегда заводится плесень, гнильца. Вот она – голубая и понаприлазила. (Вздыхает) Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы ничего, никуда не совало. Чего люди только не придумают лишь бы не работать. Ужасть сколько в ваших городах развелось этой голубоглазой пи… Извращенцы! Самозванцы! Фу! (Жест) Вот я в лес к сестре и сбежала. Силы кончились терпеть тех перевертней. (Пауза) Сбежала. (Пауза) Мы поджали коленки и, молча, смотрели в костёр – жгли мысли – чистились. Еще мужики думали о Божене, представляли... Мужики. А девушки… (Пауза) Первой не выдержала девушка Вадима: – А ваша красота продолжает?… это?… того? – И да, и нет, – вздохнула Альстрид, – периодически. Доча всё чаще и чаще уходит… приходит ещё красивей. То в окружении косуль придёт, то с бабочками… Вчера с лебедями пришла. Правда. Идёт с ними, разговаривает... А они павлинами распустили хвосты, и… Слышали как хохочут лебеди? А олени? А жабы, и белки? Смех белки вночи!... слышали? Про разгнузданные песни распоясавшихся бобров я вообще неприлично молчу. Что она там с ними делает?... но все рады. (Жест) Затем Альстрид  заправила, мол, слушаю вас, волосы за ухо… и замолчала. (Пауза) Помолчала-помолчала и попросила у девчонок чего-нибудь из косметики… Те дали. Так она с пригоршней женских радостей и ушла… В ночь ушла та – ходящая по воде мать. Всё.   

ОНА. Не всё. Дальше. Ещё ты обещал вопрос.

ОН. Дальше… вернулись те туристы домой. Вернулись, и давай всем рассказывать и в интернет выкладывать фотки той матери . Общество вздрогнуло и у Церкви попросило разрешения  молиться в то фото. Церковь отказала. Ну как отказала… Сказала что фото купленные не в Церкви не имеют чудотворной силы. И торговля пошла. Покупаешь фото, свечка и булочка в подарок. Ещё те туристы обмолвились о дочери и, чья она дочь. Историки копнули по тем матерям… Я имею ввиду –  Аглаю – сияющую, Евфросину – благомыслящую и Талию – цветущую.
   Пауза.
ОНА. Ненавижу твои паузы.

ОН. Посмотришь в И-нете. А те волшебные фото всё захватывали сознание. В ток-шоу появились подозрительно красивые персонажи. Они рассказывали, что сутками смотрели на фото Астрид. И что? – и вот – нахлынула красота. Дальше или раньше они показывали фото бабы… Самой Бабы Яги, похожих на братьев сестёр её, и всех их неудавшихся носо-бородатых детей. Дальше, в купальниках, были танцы радости. (Смотрит на Неё)…

ОНА (с улыбкой). Как я тебя ненавижу.

ОН. И я. Всю неделю мужчины предавались мечтам… м-м-м-м… Остальные, начиная с красавиц, думали: «Что за мужик там такой?... таких красивых детей делает». Не так. Лучше так: «Пока изображение полонило  мужской мозг, женщины по ночам набивали чемоданы платьями, помадами, духами и, мало ли что, трусами». Это красивые, а не красивые разом с никакими сели в вертолёты и улетели… Прилетели. Налетели. – Где дочь? – первыми накинулись на Астрид толстые и старые. Та молчит. Боится, молчит и нюхает воздух тот… парфюм. (Нюхает-нюхает воздух) Ага, первыми догадались женщины… и слили в бидон все духи свои и помазухи. А Астрид смотрит и смотрит... Тогда они слепили их всех помад батон, ссыпали ей в мешок пудры. – Ну! – глядят они на неё глазами овцы после стрижки, – ну! Астрид молчит. Только после того как они накидали ей в корзину блестяшек, она заговорила… сказала где красавицу-дочь искать. Два дня гоняются все за Боженой. Одни с вертолётов кричат ей про подиумы, модели и славы. Другие молча крадутся за ней с капканами и сетями. Третьи на ветвях развешивают бусы, платья, сумочки и сапоги… Еврами, долларами, евродолларами, еврофунтами, евроюанями… даже афродолларами обклеивают деревья, обкладывают журналами камни. Ни на что не и идет красота та. Даже не клюет. Ни как. Хух. На третий день она устроила им «Рэмбо». Да и отец стал постреливать. Убраться бы, но эти неугомонные папарацци… Никак не могут они сосредоточиться и выполнить задание: «Кровь из носу добраться до девичьих впадинок и холмов». (Жест) Благо кончились батареи. Улетели. Затемно вернулись домой. Сели у мониторов. Глядят… Но что это? За время пути пиксели с мега и гигапикселями собрались в единый терапискель-кристалл… Но всё видно. Всмотрелись… Не девушка, а мечта получается та Божена. Красиво, волшебно, чисто всё в ней. Чисто красота. – Загадка где?... тайна… – безобразным облаком витает в комнате голова главного редактора, – почему нет похоти?... вожделений, возжеланий… Наши читатели… Где голь? Наг где?... ног, – бегает и стенает изрядно вспотевшая голова главного редактора. (Пауза) Как никогда медленно наступает утро. Утро. Папарацци так сидят у своих, спаленных чистыми энергиями мониторов. Дальше приходят в редакции… – Гениально! – говорят редакторы… всматриваются в те фото, засматриваются… да так увлеклись, что забыли спросить про попоногогрудь. Так два часа, зачарованные и сидят. Да. Некоторые, глядя на те фото, даже бухнули и зачем-то всплакнули. Питэр или Пэтэр… Не помню кто из них трансвестит, даже попытался выброситься из окна. А время идёт… А главный так и не выходит… Что делать? Тогда замы не выдержали, зашли и вырвали из начальничьих компьютеров флешки. Вырвали и, молча, отдали всё в печать. Правда печатники постоянно жаловались, что бумага загорается, плавится… Короче говоря, напечатали ту Божену на ткани, на папирусе. Сделали всё что смогли. Дальше началось самое интересное. Но я замолкаю. Молчу. И буду молчать, пока ты не скажешь, что любишь меня.

ОНА. Люблю. Быстрее.

ОН. Во-о-о-от. Я так и знал.

ОНА. Не вот. И ничего ты не знал. Дальше.

ОН. Тихо! Тише! Тишина… рассвет… (Пауза) Трудно поверить, но в этот день рассвет наступил во всех странах одновременно. Рассвело… и мы увидели, что вся планета увита очередями к ларькам с прессой. Представляешь, во всём мире, молча, стоят люди… Только ветер молитвой разносит: – Божена, Божена, Божена… Ж-ж-ж… ш-ш-ш… Тише. Тихо. Дождались… сь-сь-сь-ь-ь… Тс-с-с… (Пауза.) То там, то сям слышны: «А правда, что даже фото делает людей…?...» Бэм-м-м-м! – прозвучали башенные часы – бэм-с-с-с… У меня выступили слёзы. Я отошел. Смотрю. Сквозь линзы слёз смотрю... думаю… Всё же сколько людей хотят быть красивыми, красивыми и счастливыми. А люди всё стоят и идут, идут и покупают те журналы. Вопрос! Нет. Лучше представь себе…

ОНА. Молчи. Замолчи. Больше не слова. Пусть всё останется так... краси-и-во… (Пауза. Ему, с восхищением) Ну ты и сказочник. Ты настолько… что хочется тебе верить. Лучше скажи, как дальше было? 

ОН. Было. А было так. Когда все всё купили и разбрелись… Во-о-от. Когда женщины смотрелись в те фото… И тут! Вдруг! Вдруг появляются некие волшебники… теплым мужским духом дышат в ушко женское… и сквозь усы: «Хочешь быть такой?» Девушки-женщины бледнеют. – Внешне такой, а внутри как сейчас, – еще раз лизнули воображение волшебники, – хочешь? Девушки мало что поняли про «как сейчас», но согласились. Представляешь, все! (Пауза) Наутро, во всём мире, женщины проснулись красивыми. И настолько красота та была… что даже старость её не брала. Да. В паспорте написано 80-90 лет, а посмотришь на неё… ей годиков, эдак, 18-20. Следующим утром все… все-все проснулись красивыми… но одинаковыми. Внешне одинаковыми, а внутри разными, представляешь? Вот.

ОНА. Что вот?

ОН. Вот я и подумал…

ОНА. Даже не начинай.

ОН. Хорошо. Продолжаю. Если бы все женщины были одинаковыми, думаю я, только тогда для мужиков решающим была красота духовная, хотя… Хотя, не то чтобы к красоте, даже к уродству привыкают. Вот почему, со временем, вы нам кажетесь не такими как есть, а нормальными. Да и нельзя жить в галантерейном отделе или тусовке. (Пауза) А, что я вижу здесь? И что это за волшебный зоопарк такой, в котором все мужики превращаются в козлов; девушки в тёлок, в кур, в коз. Почему петухи сразу не выбирают себе кур, козлы – коз, быки – тёлок?... или наоборот.

ОНА. А как же рыбки, солнышки, цветочки? – мы.

ОН (задумчиво). Да уж… Тут сложней.

ОНА. Женщины, как…

ОН …дети. (Пауза) Вот говорю с тобой… Не хочу, а говорю.
        Она пытается что-то сказать.
Не продолжай. Я всё понял. Согласен. Виновные всегда указывают друг на друга.
        Она улыбается.
Удивляюсь я… Хотела сказать: «Сволочь», но передумала и улыбнулась. И я хотел… и передумал. Передумал и назвал тебя… Я думал, я чувствовал, я знал, что кто-то убивает меня… но не думал, что это ты. Вот. (Держится за сердце) Эвоно как нахлынуло. Чувствую, как хочу тебя поцеловать… или ты меня. Аказия. Болезнь. Хворь. Чем сильнее хочу тебя поцеловать, тем сильнее мне кажется, что это ты хочешь меня поцеловать… сильно. Вишь, только подумал, сразу в голове и сердце… (тяжело дышит, держится за сердце, шатается). Чую, как слабеет иммунитет мой везде. Вирус ты.

ОНА (хихикает). Спид.

ОН. Точно.

ОНА (очаровательно). Ты серьёзно?

ОН. Ещё как.

ОНА. Ты…

ОН. Дурак? Да? Это не я. Это спид тот – дурак – даёт такие осложнения. Ветер. Чую ветер. (Прислушивается) Чуешь?

ОНА (с улыбкой). Ветер перемен?

ОН (скрывает улыбку). Ветер-фол-фул. Есть контакт? – нет контакт. Всё. Атстайга. Гасите свет. ПесТня спета. Бейте в бубен. Заносите барабан.

ОНА (с удивлением и улыбкой). Я же ничего такого не делала.

ОН. А это «ничегонеделала» у тебя лучше всего выходит.

ОНА. Я же ничего… Я не специально это… этого… такого… того. Всё, запуталась я опять… снова опять. Ты на меня действуешь.

ОН (обречённо выдыхает). Ху-у-ух. Вот и я об том. Всё. Осталось узнать, как правильно пишется «конец» или «капец»?... и всё. Ладно. Понял. Сидим. Сидим, ждём. (Пауза. Невничает. Вздыхает. Набирает воздуху) Абзац. Полный абзац. Конец. Эпилог. Финиш. (Добирает воздуху) Всё, хана... Хана, капут, каюк, могила. Амба. Цинга. Скоро начнётся цинга.

ОНА. Цинга?

ОН. Причём тут цинга? Погоди. Видимо не дружит куриный спид твой с моим…

ОНА (с улыбкой). Свинским гриппом?

ОН. Если угодно. Не дружат наши бактерии. И всё. И люди тут ни при чём. М.

ОНА. И, что?

ОН. А то, что нельзя нас – таких – выпускать... В мире и без нас несчастий не счесть.

ОНА. Снова выдумываешь?

ОН. Погодь, малая, погодь. (Сглатывает слюну) Оказалось, что мы… Один я, два – мы. Так? Я – равновеликий и равнодействующий тебе. Поняла? Нет? Ты – равно… раврвно тожественна я, мне. Я – Гомоген-едино… Всё едино. Точь-в-точь ты – я – ты. Как на подбор мы. А?
        Она с удивлением смотрит не Него.
Согласен, плохо сказал, невнятно. Видимо спид тот куриный уже добрался до мозга, мозгов… до остатков. (Сёрбает носом) Разжижение. Видишь? Женщины… мужчины… как вы мне все дороги.

ОНА. Ты хочешь продолжать?

ОН. Мне даже страшно об этом подумать. Посему… по этому… всвязи с… Перед разводом – этим расчленением – этим бесповоротным, окончательным крахом предлагаю посетить ; (пси)… (передумывает) незаинтересованное лицо… – когось-мистика, чишоли-шамана.

ОНА (хихикает). Представляю, как ты жалуешься на меня тому дедушке.

ОН. Тогда давай пойдём к бабушке… – ведьме, фурии, мегере, да хоть, она ближе, к бабе-яге. Давай. Ты. Там. Будешь. Жаловаться. На. Меня.

ОНА. Дай мне покою.

ОН. Ни-ни-ни. (Вздыхает) Ещё ты так неумолимо стареешь...
        Она готовится к атаке, накачивает себя.
Бросьте-с, сударыня. Молчи. Хочу запомнить тебя скромной… или… хотя бы красивой.
        Она продолжает.
Молчи. На твоё: «Я отдала тебе лучшие годы своей жизни», я отвечу, что я отдал тебе худшие годы своей жизни. Лучше молчи.
        Она продолжает.
От ты ковырялка. Даже напоследок хочешь испоганить, последнюю светлую память о тебе осквернить.
        Она сдувается.
Ладно. Так тому и быть. Куда ты предлагаешь пойти?

ОНА (нервно). Никуда я с тобой не пойду.

ОН. Ну отрезала так отрезала. Без сожалений и раскаяний, печалей и объяснений. Миллионы лет забвения всё же развили в вас эту непобедимую… Что бы я дальше не предложил, я услышу…

ОНА (улыбается). Нет.

ОН. Именно. Вижу, никак ты не хочешь счастья моего мне. Каин, ты каяний моих хочешь? Хочешь, чтобы я приполз к тебе битый? А я такой. Я приползу. Хочешь? Давай, соглашайся. Быстрей. (Пауза. Шумно выдыхает) Ху-у-ух… Нет, ты не Каин, – раз и всё, – ты мук моих вечных хочешь. Только, когда я приползу… я буду злой… очень злой… злой, пьяный и замученный. Тогда я во всём буду винить тебя, проклинать. Мстить приползу, убивать тебя буду, (с ехидцей) любимая.

ОНА (вздрогнула). Не называй меня любимая!

ОН. А я буду!

ОНА. А я ничего не хочу слышать… (закрывает уши ладонями)…

ОН. А ты мне не приказывай!

ОНА. А я и не приказываю!

ОН. Закрыла, так закрыла… (В сторону) Лучше б рот себе…

ОНА (открывает уши). Что ты сказал?

ОН. Я сказал, чтобы ты не командовала. Кончились твои времена. Как хочу, так и буду тебя называть. Только суд… (Жест) Пока Нюрнбергский или Гаагский суд не назовёт тебя ненавистной, я буду…

ОНА. Суд?

ОН. Можно и без него. Как? Тогда покажи мне своё утешение. Покажи, расскажи, докажи мне, что он лучше меня. И только ты… я сразу приведу свою… И они влюбятся. Да-да, на это у меня хватит изобретательности и коварства. Я найду и приведу его первую, последнюю, главное, незабвенную. Ты не представляешь, каким ужиком я буду перед ней (жесты-жесты)… пока она не согласится. Да. Если у Кощея смерть в яйце, то у женщин… Интересно, почему сказки умалчивают об этом? Как у Кощея… так и у женщин есть лимит терпения, – сопротивления – ломливости. Согласится она. Я постараюсь. И мы придём. И в том ресторане… Нет, сначала я напою её ким-нить возбудителем. И она станет лезть ко мне в «под-под»… и раздеваться. Вы в бешенстве. Я – скромен и немного печален. Затем, с бокалом и торчащими из всех карманов кружевными трусишками. Ё. Весь в них, как в бантах, я встану… ослаблю шею от свежеснятых, я настаиваю, красных чулок… Встану и скажу ей – чужой: «Прости лю… Мне потребно время. Я тебе грилл… (тщательно артикулируя) го-во-рил». (Задумывается) Почему слово «говорил» так похоже на слово «гомодрил»? – вопрос. (Жест) Не помню, что я ещё там… Только помню, как в конце я сказал: «Видимо я ещё люблю свою… свою лю… лю…» Дальше «лю» не пошло. Как заклинило. Сил губ хватило тока на две этих буквы. Она плачет, явно оплакивает несбыточные мечты о незамедлительном счастьи со мной. Она… я… бывший, все чувственны и растроганы… Только ты сидишь… Каменным сиднем торчишь поверх стола… (Пауза) Свечи, бокалы и тишина кладбищенская. (Пауза) Чота взгруснулось. (Пауза) И еще раз. И сразу стало страшно. (Пауза) Только люди – мы – три – ходим по тому мёртвому полю. И никого. Только памятники борцам за счастье и мы, вроде бы… как бы живые. Сердце в слезы, в глаза, в сопли. А ты…

ОНА. Прекрати.

ОН. Всё. Молчу. (Пауза) Жаль ты не увидишь, как бывший бывшую станет утешать, почти голубить.

ОНА. Ну ты и гад.

ОН. Гадом буду, но через пару минут я приглашу тебя на медленный танец. И ты, убежать бы, не откажешь мне. И вот мы танцуем… Я молчу… и плачу. Не то чтобы совсем. Главное, я буду тебя утешать, приговаривать: – Не расстраивайся лю… ещё найдёшь себе, все они такие, урода.

ОНА. Прекрати.

ОН. Как? Очи мои полны слёз и, какой я дурак, отчаяния. Я, ты и слёзы хемингуэйевскими дождями катятся по моим небритым щекам. И тебе станет жалко меня… себя… И ты захочешь… И тут я скажу: – Отпусти меня. И, не дожидаясь ответа, назову тебя совершенством и чем-то еще не достойным тебя. Пегасом дохлым, успеть бы, вдохну запах волос твоих. Утру соплю / слезу свою копытом крепким… Стихи. Дальше всхлипну и уйду. (Пауза) Вечер… свечи… ресторан… музыка… И разведён с разведёнкой уже целуются там. Все целуются и любят друг друга. Только ты – метеорит – брошенный в вакуум пакетик – стоишь себе… Атстайга. Всё. Точка. Всё. (Пауза) Тогда… Вот тогда ты почувствуешь себя как я… когда я тебя целую, а ты спрашиваешь: – Ты чего? После этого, всегда, хочется слизнуть свой поцелуй обратно. Ты почувствуешь каково мне, когда ты флиртуешь не со мной…

ОНА. И ты флиртуешь.

ОН. Нам можно. «Мужчины отвечают за количество, женщины за качество», – учат нас мудрые мужские книги. Книги. А здесь: шум, дым, ресторан и невыносимо. Тогда ты выбежишь за мной. На улице будет вечер, ночь, музыка и люди. Люди. Одни спешат, другие гуляют. И все друг другу нужны. Все, кроме тебя. Все. Всё. Ночь. Космос. Вакуум. Всё, пакетик, всё. (Кладёт голову на руки).

ОНА. Ты чего? Ты так сильно хочешь меня вернуть?

ОН. Я тебя ещё никуда не отпускал. (Подымает голову. Задумывается) Думаю я. Не мешай. (Пауза) Всё. Подумал. Может жениться на подруге твоей?

ОНА. На Вальке?

ОН. И на Вальке, и на Люське. Они давно на меня чулками шуршат.

ОНА. Никто на тебя не шуршит.

ОН. Тогда откуда я знаю какого цвета у них трусы? А?

ОНА. Прекрати.

ОН. Не вопрос. Вопрос в: «Кого ты мне посоветуешь?»

ОНА. Какой всё же ты… Слова такого нет.

ОН. Я не о том. Во-первых, – думаю тебе не всё равно на ком я… Во-вторых, – ты лучше их знаешь. В-третьих, – ты видела их в бане. (Бодренько) Ну давай, давай-давай расскажи, где у них там чего? (Комично-истерично) Ну расскажи, где у них там какие зефиры?… такие нужные мне витамины наповыростали. Что, долго рассказывать? А мне и надо долго. (Садится. Обреченно) Всё. Понял. Сел. Сижу. Жду. (Пауза) Мочишь? Разбежались мозги? Ладно. Тогда начни с самого главного, ну ты поняла, – с того… (Пауза) Говори. Лучше говори. Лучше раньше, чем я успею испортить жизнь…

ОНА. Тогда на Люське.

ОН. То-о-очно! Пра-а-авильно. Пусть Аллка от зависти удавится.

ОНА. Тогда Аллка.

ОН (задумчиво). Да уж… она красивей… Но не умеет готовить. (Заводится) Понимаешь, с одной стороны ноги, с другой – грудь. И у обеих попа. Никогда не понимал, почему бабы так тщательно следят за прическами, ресницами и ногтями, и так упорно не замечают… Нет-нет, попы у них не креслом деланы. Понимаю, на зуб не на глаз…
        Она улыбается.
Только не нужно на меня так улыбаться. Это не ваши серёжки-застёжки. Это принципиальные, почти глобальные мужские вопросы и… или проблемы. (Утирает пот, шумно выдыхает) Ху-у-ух. А ты говоришь, мужикам легко. Выбор. Что же выбрать? Блинчики или руки? Руки или ноги? Ноги или лицо?... с глазами и губами… А как же грудь? Вишь, так разволновался, что грудь упустил, чуть не забыл. И про еду, супчики, котлеты и секс… Про него трохи запамятовал, но не забыл! Секс, кекс и обязательно рыба в кляре, что б была. И тот, что под шубой салат… (Мечтательно) Просто вспомнил сады твои кружевные персиковые… дыньковые… грядки клубничные… – все эти губы варений… вспомнил и забыл об селёдочке под шубой. Забыл. Всё забыл. Круг замкнулся. Всё. Грип-п. Тупик.

ОНА (неубедительно). Надоело. Как мне надоело быть всеми этими сравнениями и украшениями, этими эпитетами, синонимами и образами. Особенно мне надоело быть всей этой восторженной едой твоей, шмель.

ОН. Вот и я об том. Посему предлагаю расстаться / остаться друзьями. Друзья?

ОНА. Друзья.

ОН. Вот и расскажи мне друг, кто? что? и куда? из них любит.

ОНА. Фу на тебя.

ОН. Не фу.

ОНА. Снова вернуть меня хочешь?... разозлить и вернуть?

ОН. Снова, опять… Это теперь не имеет значения. О дальнейшей совместной жизни даже страшно подумать. Поздно, любимая, поздно. Наш бронепоезд неумолимо идёт под откос. Не печалься, успокоят тебя змеи твои – подрюги. Меня назовут свободным, тебя – брошенной. И зажалеют тебя до алкоголизма, до, сопли бахромой, депрессии. Тебя до слёз, меня до реакции, (поправляется) эрекции.

ОНА. (улыбается). Нет, нет и нет. И не сахари меня своими комплементами, и не плети свои медовые сети, паук. (Неубедительно) Еще мне надоело быть всем этим… и украшениями.

ОН. Согласен. Вот наберусь сил и оттолкну тебя подальше. Только где ж их стольких взять?... что б подальше и навсегда. (Сдувается) Нет в природе стольких сил. А всё потому что вросли мы, друг другу пустили корни в память, в сердце, в душу. И не «неткай». Нет в природе стольких «нет».
                Она улыбается.
Вот тогда-то и сотворил Бог человека… из глины. А женщину из ребра глины той… (улыбается, пальцем поглаживает ручку чашечки). И тогда... (Поднимает, разглядывает чашечку) Тогда и возрадовался он творенью свому. И заглянул... (Заглядывает, изучает содержимое дна. Всматривается. Улыбается) Сколько воды утекло, а всё одно… – правильно. И сказал Он, тогда… мне. Жаль ты не услышишь… А жаль. (Пауза) Ладно. Так к кому ты предлагаешь пойти?

ОНА. Никуда я не пойду.

ОН. И правильно. И не иди. Пойду я. Сам обойду тех душевных-хирургов, всех. И тогда… тогда у меня… у меня одного, быстрей бы, начнётся самое интересное. (Мечтательно) Чую уже, чую… Чую, как счастье моё единое и неделимое скоро начнётся.
        Она нервничает.
Почему же? Отчего же? Вижу не хочешь ты счастия моего… без тебя. А почему? – а потому, что….

ОНА (кисло-капризно). Не зна-а-аю я… Я чу-у-увствую…

ОН (собирается уйти. На ходу). Эх и хорошо, что счастие мое – не житие твое... (Уходит).

ОНА (берёт его чашечку, всматривается, оглядывается, ложечкой нервно перемешивает кофейную гущу. Выдыхает. Отодвигает. Встаёт. Садится. Ещё раз заглядывает в чашечку. Всматривается. Хмурится. Смотрит ему в след. Выдыхает. Садится). Любит меня, зараза. Да, уж. Вот и лимит наш… перед их медовыми… всегда какой-то не убедительный, – жить-кий. Вот и тает моя «снежная королева». Весна. Должна случиться весна. Но на душе преддверие зимы. Осень. Тепло, но ветер холодный. Зябко. И листья, и вальс-бостон… Романтика, свобода… наступает и в спину кашлем: – Иди, беги, догоняй… Параллели, меридианы, рельсы… Все, если они настоящие, ведут в лето, в хоть куда, только не в здесь. Лето. Стоит размечтаться и вражий мир заискриться летом. Стоит напрячься и… И оно настигнет тебя. Вот оно лето. Ура! Так радуйся, вечно безумная во мне малолетка… Радуйся, возрадуйся, свобода ж. Ну. (Пауза. Напрягается. Расслабляется. Выдыхает) Хух. Еще б знать, чем отличается свобода от одиночества? (Вздыхает. Пауза) Еще не понятно, почему в сказках Иван-дурак всех побеждает? И чем? И почему? И почему бабы-дуры, даже в сказках никого не побеждают? Тупят? Нет? Тогда, почему? – а потому, что нельзя девушкам такие… даже вопросы такие нам нельзя задавать! – аргумент. Вот и чувствую я себя, как… нет, как… Это мужики придумали, что признак хорошей жены, – если она без него чувствует себя как дура. Никогда бы не подумала, что и меня это коснётся. Так. Что там дальше? (Делает радостную мину) Дальше у нас радость. (Расслабляет лицо. Несколько раз меняет мину с радостной на хмурую) Не прёт. Ни радости тебе привлечь, ни грусть прогнать. Улыбку лицом сыграть ещё можно. Но Станиславский, на полхода губы, сразу хватает мня за лицо, и кричит: «Не верю!» И сразу… как-то… как чужого становится жалко себя. Что делать? Может чего накрасить, расчесать, помыть…?... Вот дура я. У нее горе, а она думает об «помыть». Бабы, бабоньки – сёстры – сестры мои, что делать?... когда в голове пусто… и на душе так же. (Громко и печально вздыхает) Всё, здравствуй кулечек, здравствуй. Космос. Всё, прощевай люд… чел(жест)овечество. Всё. (Играет музыка Verdi - Va' Pensiero. Встаёт. Вытягивается. Стоит. Очень медленно подымает и прикладывает к виску одну ладонь, затем, не опуская первую, подымает другую. Две ладони скользят вверх и складываются в «я в домике». Музыка и фигура продолжается, пока не зазвучат аплодисменты. Дальше звонит мобильный. Хватает трубку) Да. (Разочаровано) А, это ты. Валька, я не могу говорить. Да. Созвонимся. До связи. (Кладёт трубку. Снова звонит телефон. Неохотно прикладывает трубку к уху) Да. Здоровались уже. Что ещё? Нет? А кто? Люська? Да, Валька только звонила. Нет, не спрашивала. Как мой? А что? А, что с ним сделается? (В сторону) Экак учуял террариум заблудшего кролика мого. Экак зашевелились подрюги. (В трубку) Да. Вы на месте? Нет, не буду. У меня от этих кремов скоро вся шкура в мякиш. Я же сказала, что нормально. Еще не спросила. Не сказала. Сказала. Ну не так. И что? Сказала, как сказала. Просто, не могу говорить. (Шепотом) Да, не одна. Потом. Красивый. Да, кареглазый. Да, молод и богат. Любит. Да, любит. Так Вальке и передай. (Выключает мобильный) И пусть они там все сдохнут от зависти! (Откидывается на спинку стула) И все говорят, что любят меня. Прям, все. Лицемеры. – Любишь меня? – Да. – Всё, пошел вон, лицемер. (Тыкает кукиш в телефон) Вот вам всем… вот, вот и вот. Не дождётесь. Тоже мне немцы нашлись. Устроили мне тут блицкриг. Мы ещё повоюем, – бантами своими помашем. (Уважительно, вверх) Правильно? (Берёт чашечку, ложечку. С показательным апетитом ест кофейную гущу) М-м-м… вкуснятина. Вкуснота! Пальчики оближешь. За уши не оттащишь. Нажористая такая, питательный. Да. И, что? (В зал) Кто это там удумал, что я судьбу его предсказанную поедаю? И что? Зато питательно и полезно… мне. М-м-м… пища богов… м-м-м… (Доедает, облизывает ложечку, откидывается на спинку стула, задумывается) Как бы сказал мой … Тут мне и подумалось… захотелось сказать, возразить ибо... Но всё бесполезно. А всё почему? А всё потому, что мы – девушки – такие непредсказуемые и, целуйте мне ручки, нежные. (Пауза) Ладно, уговорил. Только мы пойдём… Знаю я тут одно местечко… Оно-то покруче будет всех твоих бабок-заговорщиц.

        ЗТМ



________С Ц Е Н А – II


        Лучше плакать у психолога, чем смеяться у психиатра.(Из интернета).               

        Действующие лица: ОН же, ОНА же, примерно их возраста ПсихиАндр (дальше - PSY-мэн) – заслуженный психолог всего, он же: Психо- логик, Психо- терапевт, Психо- рез, Психо- аналитик, Психо- динамик, Психо- баллистик, Психо- генетик, Психо- соматик, Психо- зонд, Психо- мэн и Психо- мыслъ, Психо- грёз- чувств-сновид, Психо- диррижер, Психо- грыз-есть-пил. (Психо- кал и Психо- какал – не читается и не упоминается).
        Место действия: Кабинет. На столе лежит лист бумаги, стоит магнитофон и шахматные часы.

        За столом, в сидит PSY-мэн. Белый халат исписан словами «Грамота. Звание. Страны. Мудрые мысли. Формулы и т.п. Входит знакомая пара.

PSY-мэн (пишет). Так-так… проходите-проходите… Постойте. Стойте. Так-так. Вот так. Стоп, проходите. Проходите-проходите. Замрите. Отомрите. Так-так. Очень хорошо. Присаживайтесь.
        Они проходят, присаживаются, смотрят в пол, молчат. Пауза. PSY-мэн, не отрываясь от письма.
Так-так… Понятно-понятно. Чего тут не понять? И так всё понятно. Сразу. Чую дух трупа, развода, краха. Так-так… Давайте-давайте… Рассказывайте-рассказывайте. (Пауза) Я жду. Слушаю. Время идёт.
            Он и она переглядываются. PSY-мэн показывает жесты «давайте-давайте». Неуютная пауза. PSY-мэн включает блюз. Он и Она сразу (импровизация) начинают рассказывать о проблемах. Параллельно звучат два монолога. Речи почти не слышны. Слышны только обрывки фраз. В этом фрагменте Актёры особое внимание уделяют игре-соревнованию в жестикуляции и перевоплощение. PSY-мэн с удовольствием переключает музыкальные композиции различных стилей. Дальше, PSY-мэн, как дирижер управляет эмоциональными состояниями «пациентов». Они подчиняются «дирижеру».
Всё! Достаточно. Ясно. Всё предельно ясно! Присаживайтесь.
        Он и Она бодрые и довольные, присаживаются.
Интересно. Случай, явно… типичный. Чего молчите? Вы хотите мириться или помириться? Нет, вы хотите собачиться… играться… продолжать. И будь, что будет. Кризис возраста – кризис жанра. (Всматривается в них) Я понял, – вы маньяки, – вы друг из друга добываете адреналин. Ещё я понял, что вам не нужна любовь. И вы ей не нужны! Вот и покинула она вас. Вам не нужны любимые. Вам нужны прислуги, почитатели и фанаты! (Пауза) У вас есть дети? (Жест. Ему) Так займи её пупсами. Там – на месте – они лучше всего себя чувствуют. Пусть с пользой впадет в детство. Им полезно. Всё! Уходите! Касса на выходе.

ОНА (нервничает). Нельзя нас так просто выгонять.

PSY-мэн. Да не в этом дело. Вы настолько… Вы не 7… вы 700, 777 я. Многовато будет, но я вас… беру… наверное. (Загадочно водит руками. Задумывается. Пауза) Ну, что я могу на это ответить…? (Пауза) Уже доподлинно известно, что вы не «две половинки» и не «два сапога – пара*»… и не «муж и жена – одна сатана*»… и не, как говориться…

ОН. «Семь раз отмерь и один раз отрежь»*.

PSY-мэн. Молодец! Вы, я вижу, тоже любите сказки, притчи… И правильно. Так не хочется формулами-таблетками вас тут угнетать.
        Дальше, все попытки пары что-то сказать пресекаются PSY-мэном.
Нет, нет и нет. Не так. Все не так! Это, скорее всего, как: «На базаре два дурака: один дешево дает, другой дорого просит*». Или… (Ей) А ты молчи. «Без мужа – что без головы*». (Ему) И ты молчи. «Без жены – что без ума*». Или наоборот? Забыл. Из-за вас. (Ей) Чего улыбаешься? «Курице не следует петь петухом*». Молчи. Учти. Тупи и молчи. Плачь. Сразу плачь. Плачь и танцуй. (Жест) Нет, нет и нет. Ибо сказано, что «будешь ты не права, пока не заплачешь*». (Ему) А ты… (Ей) И ты молчи, ибо «и на крапиву бывает мороз*»… я сказал! (Ему) Чего, блаженный царь Балдей, ты так на меня… (Ей) И ты, дурилка, чего…? (Им) Чего вы из одного дупла так на меня… в два жала… ???... Думаете, «за деньги и черт молитву прочтет*»? Так? – так. (Выдыхает) Но вы мне чертовски интересны. Беру вас. Берусь. Вижу, денег у вас… на меня… на этих сто… сто тысяч сеансов… (Ей) И это не «Бесстыжие очи все переморгают*»… (Им) Но вы – золото. (Ему) Получится? – ничего у меня не получится. Я не лекарь душ людских. Я даже не ассенизатор крыш людских – «холог». (Вздыхает. Ей) Нет, «лучше быть слугой мудреца, чем господином глупца*». (Им) Я не лекарь, я – обезболиващее – понимающее – отвлекающее. (Пауза) Деньги. (Вздыхает. Ему) «Был бы мёд, а муха к нему и из Багдада прилетит*». (Ей) Чего ты кривишься? «Больному и мед не вкусен, а здоровый и камень ест*». Поняла? Уразумела? (Ему) «Маленькой косточкой тоже можно подавиться*». Понял? (Ей) «Какой бы сладкой не была любовь, а компота из нее не сваришь*». Понятно? (Ему) Отвечаю: «Груженого осла все понукают*». Не печалься, «бывалая лиса тоже двумя лапами в капкан попадает*». (Ей) И ты, укумекала, не печалься. «Белая собака, черная собака – все равно собака*». (Им) Конфликт. А как вы хотели? Вы хотели, чтоб лампочка светила от проводов с одинаковыми фазами? Разность потенциалов. И это не игра в «хороший и плохой». Это разность в одном направлении должна быть, иначе лампочка… Понимаете? И не лезьте друг другу на головы. Не выше, а рядом… Вместе, легко и рядом. (Ему) Не весело, а легко. Что? Что она? «Скоморошья жена всегда весела*». Раз не так, то ты не Шут, а дурак. (Ей) А ты... ты… Уяснила? Смекнула? Уразумела? (Жест) А я сомневаюсь! А у меня вопросы. Почему ты для него не стимул? Не заказчик и надсмотрщик, а муза. Он должен тебя идеализировать, боготворить, а он… Почему ты для него до сих пор не муза и мечта? А? (Мечтательно) Ух уж эта вечная мужская мечта… Почему ведешь себя как училка?... заучка. (Жест) Поняла? Думай-думай. (Жест) Тогда, чувствуй-чувствуй… (Выдыхает) Хух, «легче камень долбить, чем чью-то жену учить*». (Им) Больнотерапия. У меня. Есть. Такая. Но так не хочется с вами… вас… этим… Так не хочется орлов ваших заточать в клеть латыньскую… плеть. Не пастух я, и не погоняло. Просто устал я. Надоело. Сталкинг. Формулы, схемы… Мрачные диагнозы, – печальный перспективы. Психология – наука о душе. Но нет такой науки! Науку о технике и науку о науке знаю. Но я не знаю науку о душе. Бесполезно. Дарма ветра-вольного загонять в конструкции. (Выдыхает) Всё от одиночества. Людям не нужны врачи. Им нужны друзья, товарищи… взаимопонимание, сочувствие и любовь. А они приходили, покупали дружбу мою, жизнь… время кусками отку… Правильно сказать «откусывали» или «откушивали»? Всё равно ненавижу. И себя ненавижу. Всё. Уходите. Идите в Церковь. И родите себе детей. (Всматривается в них) Не можете? Не готовы? Квартиры, машины, дачи нет? Всё у вас есть. Уверенности в завтрашнем дне у вас нет. Это не жадность и расчетливость, – это дырка в душе. Тупая, мещанская дырка. Все от нее. Вот и выдувает… вот и холодно ей – живой, там. Простуженные души. (Паза) Стойте, я передумал. Никуда не ходите. И детей вам нельзя. Сначала купите собаку… Нет, сначала найдите себе собачку – собачку-вонючку… и потренируйтесь, постарайтесь полюбить её… вдвоем. (Выдыхает) Ни чем я вам не смогу помочь. Всё, уходите. Идите. (Жесты-жесты) Но помните, если кто из фарисей-Гипократов, скажет вам: «Как все запущено… Прям, перед смертью пришли. Успели. Давайте попробуем…» После этого «попробуем», сразу застрелите его. Сволочи. Все сволочи! (Передумывает) Все же неблагодарная у нас работа. Лечишь людей, лечишь… В финале они понимают, что они такими и были… когда-то. Понимают. Только не понимают, за что они платили деньги. За шмотки и еду, понимают… даже за такси понимают, а тут… А все потому, что торгуем мы эфиром. А в руках подержать… или выпить, или намазать… Хотите я продам вам священные капли? Нет? Тогда торсионную, проводящую энергию мазь космическую, не желаете? (Передумывает) Какая, всё же… всё это хрень. Ибо: «Кого дьявол купил, того и продаст*» – закон. (Вздыхает) Какой-то у меня, ребята, сегодня лирический день получился, иносказательный. Что не рубить вас диагнозами, я сказками вас, намёками… (Вздыхает) Только вы вошли в кабинет, тут у меня из головы все формулы и повымело. Что вы за супчики такие? (Мечтательно) Когда я, всегда, устаю, я перехожу на стихи… Всё, уходите. (Пауза. Загадочно водит руками. Задумывается. Пауза) Что? Чего вы так на меня так смотрите? Что? – ничего. Вот и идите. Но помните, что вам, сейчас, ни в коем случае нельзя расходиться. Ни расходиться, ни разводиться. Всё. Больше сказок не будет. До послезавтра.

ОН. Понял. Разговаривать меж собой хоть можно?
        PSY-мэн показывает им «тише, т-с-с-с-с, уходите…»
Понял. (Ей) Придётся потерпеть.

        Он и Она уходят.
        ЗТМ

Фразы, помеченные значком (*) взяты автором из интернета. Авторство установить не удалось.



_________С Ц Е Н А – III

         Тот же кабинет. Стол завален папками, листами, книгами. Входит Она. Оглядывается. Садится. Входит Он. Садится. Оба смотрят в пол, молчат. Пауза.

ОНА (нервничает. Прислушивается). Это невыносимо. Сидим тут, как на пороховой бочке, красной кнопке.
        Пауза.
ОН. Где-то тикает.

ОНА. Тикает и шелестит.

ОН. И шелестит. (Нервная пауза) Да что ж оно успокоиться не может! Крысы! (Тревожно) Точно они. Счас нападут.

ОНА. Не пугай меня.

ОН. Я не хотел. (Пауза) Просто слышал, что врачи делают опыты… И всё. Всё-всё-всё.
        Пауза.
ОНА (нервно). Всё. Я не могу больше ждать. Сейчас всё взорву тут. И психолога задушу. И тебя.

ОН. Ещё я слышал, что эти психологи… непослушных клиентов превращают в крыс-мышь… И всё, и кыш-мышь. Врачи. «Ч» сменить ни «г» и делов-то. (Смотрит на неё) Мышка моя, дай я тебя поцелую.
        Она улыбается, стукает его по плечу. Он показывает Ей: «Тс-с-с». Шелест нарастает.

ОНА (прижимается к Нему). Счас нападут… (собирается бежать).

ОН (хватает Её за руку). Стой. Убежим, да не добежим. Тогда точно заколдуют нас. На ходу. И пустят нас на опыты.

PSY-мэн (чихает из-под стола). Хих! Правда. Вот и я думаю, что нельзя этого допустить. Ах, нельзя. А хочется.

ОНА (тактично, под стол). Простите, чего хочется? да нельзя?

PSY-мэн (с бумагами и папками является из-под стола). Простите. Я на секундочку. (Снова ныряет под стол. Кряхтит там. Выныривает) Так-с, начнём-с. Как отдыхалось-спалось? Фрейд не снился? Шутка. Согласен. Неудачно. Не дай Бог. Ха. Нам ещё придётся поработать. Ха. Всё. Жалуйтесь.

ОН. Она не согласна.

PSY-мэн. Простите, я счас… (рукой подпирает голову). Всё. Начинайте.

ОН. (Ей). Только не заводись. И меня не заводи. Потерпи. Дай человеку поработать.

ОНА. Что тут работать? Маньяки. Все мужики – маньяки. Парные, одиночные, – без разницы.

PSY-мэн. Я не согласен.

ОНА. Помолчите!

PSY-мэн (с улыбкой). Молчу… (закрывает глаза)…

ОН. Твои: «Мы убиваем друг друга» – для меня не аргумент.

PSY-мэн. Абсолютно.

ОН. К примеру, после домашних стрессов, завтра я очень даже эффективен на работе.

PSY-мэн. Жены «Сильных Мира Сего» вообще были (открывает глаза) настоящими тиранами. Это они науськали столько бед и побед.

ОН. Я не Велик! – факт. И ты, слава Богу, не… не… Нет, конечно ты принцесса, даже королева, но наш брак – не вечный праздник… (вопросительно смотрит на ;-мэна)…

PSY-мэн. Я не согласен, но он прав. Перед разводом он должен быть уверен, что ты будешь счастлива... Или вы дальше понесёте свои ущербные модели? – свои терновые кресты. Хух. Всё же, как тяжело… (закрывает глаза)…

ОН. Действи-и-ительно! (Ей) Я настолько окреп, что без проблем сделаю из любой… тебя. А ты, чтобы отомстить, будешь искать в нём меня… (Много тише) Если мы не успокоимся, – мы всю жизнь будем помнить и проклинать друг друга.

PSY-мэн (открывает глаза). Он прав. Ибо писано, что «нельзя оставить что-то (жест) не прожив это до конца». Будущие женихи, друзья и любовники не поймут. Причем тут они?... (закрывает глаза)...

ОНА. А если я буду любить его – этого – нового?

ОН. Всё одно. Пока это не развод, а разрыв! Вот я и предлагаю расстаться с «лёгким сердцем». А пока… Я. Тебя. Ненавижу.

ОНА (PSY-мэну). Вы сговорились? Неужели вы считаете, что я не способна любить?!

ОН. Не способна!

ОНА. Неужели вы считаете, что я не достойна быть любимой?!

ОН. Способна!

ОНА (кричит). Тогда почему же…?…

ОН (кричит). Потому же! Мы уже настолько покалечили друг друга! Не любовь нам нужна. Нам нужна реанимация, нора, депрессивное убежище.

PSY-мэн (открывает глаза). Слова. Слова-слова. Везде слова. Выходить замуж по любви так же глупо, как и разводится, когда любовь закончилась, – цитата.

ОНИ (;-мэну). Да помолчите же вы!!! (Пауза) И не спите! Говорите!

PSY-мэн. Что оговорить? Я по-прежнему в восторге!

ОНА. Это понятно. Дальше.

PSY-мэн. Посему… по-прежнему… я гарантирую… я предлагаю вам… работу. Нет-нет, не ту, от которой кони дохнут, а вашу любимую – создавать и решать проблемы. Или не так? Какие проблемы приятней решать, свои или чужие? – с минимальными рисками, как я… А?

ОНА (внимательно). Так-так.

PSY-мэн. И приятно, с огоньком, заработать денег втроём.

ОН. (внимательно). Так-так.
        Он и Она широко открывают, прям, раззевают глаза.
PSY-мэн. Объясняю… Можете расслабить веки. Признаюсь, я в восторге! Вы лучшие! Все пары за год-два проходят практически через все модели конфликтов. Любая хрень, если усугубить, может стать причиной развода. Я насмотрелся. Если бы я всё это переживал… (Задумывается) Итак, представьте себе ситуацию: там – в коридоре – ко мне, сидит пара. До этого я знакомлю вас с их моралями, гордынями – причинами всех войн. Дальше, меж собой вы устраиваете для них там драму, мелодраму, мелотрагедию. Но мы на этом не остановимся. Мы пойдём дальше. (С пафосом) Пусть в битве за покой сойдутся истерички со скандалистами – эти слюни – эти верблюды. Пусть эти рабовладельцы расскажут нам про счастье и права человека. Свобода слова или свобода выбора? И почему слова: «Долой! Перестройка! И революция!» всегда убедительно звучат из голодных, пустых ртов? Туда же и Слово Вещее. (Жест) Остальных ко мне… к нам. Врач, ассистент и сестра… – медсестра. Вот чего мне не хватало. (Жест) Как мне всё надоело. Вы не представляете, какие меня тут посещают экземпляры. Пусть при нас, здесь, поспорят о равенстве и братстве. Мужики о братстве, женщины о сестринстве. Пусть гламурёны выйдут из программ: фитнес – бутик – ресторан… Выйдут и при мне докажут суровым работягам-натуралам, что все люди сёстры. И садисты с мазохистами пусть поговорят при мне об уважении, толерантности и человеколюбии. Туда же и педофилы с киднеппингерами. Пусть и они расскажут родителям об особенной, но все же любви к детям. И геи с проститутками и лесбиянками пусть расскажут о культуре своей. Пусть лично! мне! докажут, что это не культура смерти и вырождения человечества. Не можете? Язык плохо подвешен? Для другого язык? – верю. Тогда пригласите феминисток. Они со времён Клары и Розы поднаторели в обоснованиях и, голее голого, трибунах. Ещё американцы пусть докажут хиросимцам и нагасакинянам, что они взорвали бомбы им же во благо. И спишут всё на затраты, мол, они тоже потратились. Ещё пусть эти борцы за демократию расскажут, почему на этот счет у них не претензий к красному Китаю? А Аль-Каида? Что Аль-Каида? Ну и что, что они считают себя борцами с американским, как они считают, гнездом порока и разврата. Только это «гнездо» в первую очередь действует на американцев. И, что? – и ничего. Они не против. Им хорошо… наверное. Ещё я у всех террористов забрал бы бомбы, дал им в руки видеокамеры, и отправил бы их снимать их «террористскую мечту». И, чтоб красиво, – по-доброму было там. Если так, тогда люди сами, добровольно, придут к таким духовным, красивым, главное, – добрым Авторам. И не нужно будет, призывая к добру, урны и дома взрывать. И не нужно будет этим гироям, от слова гимно, прикрываясь детьми, бежать. Для террористов я бы вообще отменил суды и тюрьмы. Вне закона, так вне закона. И закон не может работать одну сторону. Я бы привязал их к площадному столбу и рядом поставил ящик гвоздей. Пусть там… пусть вспомнят, как в детстве мать гладила их по голове… гладила и рассказывала им о любви, жизни, счастии и добре. Не дошло? Тогда пусть отцы погибших детей с гвоздями и молотками в руках повторят им эти правила. Пусть гады почувствуют, каково было тем людям – в кровавых бинтах. (Им) Немедленно покиньте меня. Я становлюсь опасен.
       Он и Она пересаживаются в зал.
Пересели? – пересели. К людям? – к людям. Теперь, немедленно остановите меня! Остановите, пока я не вынул ящик с теми гвоздями. Стоп меня! Хальт! Быстрей!
       Он и Она встают, активно аплодируют PSY-мэну. Он улыбается, кланяется в зрительный зал.
Спасибо. Полегчало. Возвращаемся. (Ходит-ходит. Садится за стол. Говорит в зал) А тут: я, кабинет и вы… И там – в том коридоре – вы устраиваете для пациентов своё идиотское шоу, где она штыркает, прям, кастрирует тебя шилом своим – языком. А ты, в ответ, как кувалдой машешь ей матершинным языком, своим. Но не успеваешь, что б умно было и конструктивно. Не успеваешь. Отчего злишься. Злишься и слабеешь. Слабеешь и больше не можешь её идеализировать. Нет сил. Ни сил, ни… Тут украинское слово «обожнювать» подходит, но я этого не говорил. Уже нет слов. Остались одни маты. Без точек, пауз и знаков препинаний. Ещё этот, до противности скандальный голос тебя пенопластом по уставшим струнам… вжи-и-ик… бзы-ы-ык… Аа-а-а-а! – орёшь ты лохматый, – а-а-а-а! Крик за криком, и у тебя остаются одни паузы и, ёпть, жесты. Каплю за каплей, ты будешь проигрывать ей, мало-помалу. Вжик-бзык… и тишина… Слышь, муха летит? – нет. Вот и я не слышу. (Пауза) Да уж, в скандальных темах женщины всегда коварней, изобретательней и выносливей нас. (Пауза) Тихо. – Слышишь тишину? – Да. Только, мил человек, это не та тишина, которая тишь да благодать, и воздух. Просто она замолчала. А ты, наивный, подумал, что победил её. Рано обрадовался. Она не ушла. Она удалилась. И там – везде – она будет выжидать и по частям, по крупицам будет складывать трубочки свои в шланги, в насосы, в агрегаты для забора крови твоей, чувак. Тут она тебе и припомнит, как ты всю свою жизнь тянул, прям, тянул из неё красоту ту и молодость. Не понял? Вот и я ничего не понял. И аргумент про возраст – для них не аргумент. Вот и мне не понятно, причем тут ты? Пока мы тут говорылы-балакалы… (Хихикнул) На горылы-гомодрылы похоже. Почему так много слов похожи на эти дрылы? В это время, то – «по чуть-чуть» которое, – продолжается там, не останавливается. А это значит, что любимая постоянно думает о тебе. (Жест) Дни рассыпались в минуты, в секунды, в фантомы, в нервы. Вначале она будет изображать убитую горем не чесаную вдову. Мол, смотри убийца, что ты со мной сделал… И тут, из огня да полымя, выскакивает тёща с: «А я ж тебе, бусинка моя драгоценная, говорила, ой говорила…» И конём! На коне! На самой тени отца Гамлета поскачет она по грядкам нашим семейным и огородикам… (Жест) Мамо приехали. Дождались. С приплыздом, мамо. (Жест) Утро. Бей мужиков, доця! – не унимается чапай-мать та, – бей, изничтожай насильников багатства нашего мягкого – золотого. Да, а чего скрывать? Хвала господу, есть чем… того. (Почти причитает) А я, донюшка ты моя, говорила, что он – «не украсть, не покараулить»… Помню, как на свадьбе этот сукин кот обещал усыпать тебя золотом, я помню. Я всё помню. Где золото? Три года, лиходей, ждём! Три года маковой росинки в рот не кладено. Безродный мужлан он, потому что. (Жест) А тут, можно подумать, сплошные принцессы с королевишнами собрались. Ответить бы, но как?... это ж мама… мама с корзинами добра приехали… И какая, нахрен, разница, что обо мне думает вся ё родня? Не нравится? – вот и идите, вот и топчите там своими корзинами… А у нас свои грядки. Да, сегодня такой укроп уродил. Да. Зато свежий и свой. Всё, мама, запрягайтэ кони, всё. (Пауза) Не знаю как сказать… но тёща никогда не рассказывала, где делись её мужья. Постоянно уходила от ответа. (Вздыхает) Отец всегда говорил мне: «Сынок, не женись на сэлонах, – они захватчики». Я не верил, думал, что там ещё сохранилась чистота. Представлял, как она – моя единственная – средь трав духмяных сидит там, песни поёт, меня ждёт. А она телек смотрит… смотрит и понимает что из кина ей много чего недодали, и вообще обделили её… Копит она ту завистливую энергию у телевизора, копит… слушает, как толстые объясняют худым, что снова всё город забрал… Старшие ездили в город, ничего там своего не нашли. Может город не тот? Глянули в телевизор, точно не тот. Где среди нашего искать своё? – вопрос. (Жест) Вот и приезжают они в город, приезжают не полюбить, но завоевать нас… наш город вместе с нами… «Всех порвём там» – их выражение. Вот и отрываются эти безумные, упитые сэлоны в клубах. Настучат им сабвуфером по ушам, отрехтуют головы, отформатируют мозги… вытрясут последнее. Всё! Свободны! Продолжайте движение. А работают они тяжело. Факт. Одни работают, другие учатся, экономят… батон кефиром запивают… сало из банки жуют… жаренную картошку… экономят… чтобы, после, оторваться в клубах… Вот и отрываются они от мозгов там, вот и трусят, вытрушивают из голов блошиные страхи свои. А клубы наши – не ваши Дома Культуры, куда ты, чертополох, приходил бухой и смелый… – потому что бухой. Всех подобных гостей я, изначально, ввозил бы в город на дирижаблях и воздушных шарах… Первое время они смешно боятся эскалатора, а тут цеппелины в небо… Небо. И там я! им: – Нет ты, сэлон, не ложись и не падай тут… Это тебе не спать хочется, аж тошнит. Это мысли твои пивом залитые тошнят тебе. Вставай сэлон, вставай и смотри… вниз смотри… смотри и думай… задумайся, закумекайся о том, кто ты такой, чтоб всех тут «рвать» или «науши ставить»? Забыл, как называется эффект отторжения клетки организмом? Не важно. Главное, ты меня понял. Не любит тебя город. И ты его не любишь. Замкнутый круг. Вот и тяжело тебе тут. А пока, мил-человек, брось с пивом ходить по улицам и материться, брось доказывать и побеждать. Хух. Чота, я всё о парнях. Не о всех, но о парнях. А девушки? Где же наши, кровь с молоком, девушки? (Потирает руки) А вот и они – мамины ягодки… Вот и они – наши веточки-малинки извиваются там, извиляются… А пельмешки наши любимые с творожком оде – на угле стрыбают, стрыбают, аж приседают. Правильно… «всё перемелется, мука будет». А, как сказать, чтобы «перемелется» заканчивалось не на муке, а на сметане? (Жест) А вот, легки на помине, варенички с вишнями поспели… Мамы выкормили ж такие доцям… м-м-м-м… Эти… как бы… вроде бы… словно… будто в постели потягиваются… а-а-а-а-а – зевают… и ручками яко отмахиваются от навязчивых мажордомов с чашечкой кофе в белой перчатке. Короче, никак так не выходит у них эта сметана… чтоб милому, как коту в сметане было. (Жест) Еще хотелось бы знать, из какого рожна-телевизора у девушек взялась вера в «сиськирулят»? Откуда такая уверенность, что мужики, тока увидят сиську, так сразу прыг на неё!... так и припадают! Вот и рулят они, колеблют ими, мотают… Некоторые до тридцати лет домотали, догребли… и никого нормального рядом. Откуда такая уверенность в… (Жест) А кто это там в стороне кучками…? Может кое общество трезвенников? А может, кто из отдела скромности и морали пожаловали? Подходим ближе. Судя по фужерам и трубочкам в нос… или в рот… Не разобрать. Видимо это пятый курс чего-то высшего… выше среднего. Видимо задолбались девчата по дискотекам шариться, устали. Но пришли. По старой сельской привычке в клуб пришли женихов себе шукать, принцев, – состоятельных, порядочных, интеллигентных парней с квартирой, машиной… Нет-нет, дача с сохой и лопатами, у нас уже есть. Правда, милый? А, изрядно набарабанившиеся «городские мечты» заходят сюда упитые поля морковные прополоть… стада, одетые под проституток… с духом общажной псины. Нет-нет, я не о запахе жареного лучка на весь коридор… Я о смеси духов и дезиков, которые она за месяц на себя напшикала. У неё пять. У подруг по шесть. И всё на ней. Уу-у-у… амбрэ-э-э… (Жест) Жалко их? Это птичку жалко, а завоевателей… Хорошо, что не все такие. (Пауза. Чешет затылок) Чота я не о том. Просто вспомнилось, взгруснулось… Никак не могу я забыть своих Опытбыл. (Пауза) Возвращаемся к твоей. Точнее, не твоей, твоя хорошая… Возвращаемся к той, от которой только мама уехала. Ну, где они поругались, понял? (Жест) Итак. После роли обиженной вдовы она попробует сыграть ему роль независимой и очень весёлой женщины. Это ещё противней. Затем пару раз она попросит сотрудника провести её домой. Как правило, это молодые, измождённые порнухой сетевые администраторы. Не злись, они безобидные и прижимистые. На диск и пиво у них деньги есть, а на букетик цветочков… Видители не любит он увядающие цветы, жлоб. (Жест) Ещё она знает, в какой день прийти домой налегке, в смысле, пьяной. Придёт и станет мириться. Даже не мириться а, как ни в чем не бывало, поиграться с тобой в мириться. А какая у пьяной обезьяны может быть тишь да гладь? Утром она выйдет на кухню и томно обвинит тебя в том, что ты воспользовался её беззащитностью… Назовёт тебя: «О лев мой могучий самец»… р-р-рьььь… Прокашляется и дальше пойдёт дрыхнуть. Только самец эту ночь, чтоб не стошнило, спал в другой комнате. Может это не ты был вчера? – распутной мыслью подмигнёт тебе сетевой администратор. Подмигнул, а ты «недопроглоченной рыбы кусок… рыба вдоль, кость поперёк» остался сидеть, запивать мысли об «подмигнул». Ещё, раньше такого не было, тебе будут чаще встречаться её подруги. Встречаться, называть тебя «вы», куда-то вас приглашать и поминутно спрашивать: «Так вы придете? Вас ждать?» Ещё, вначале, для ускорения процесса капитуляции, она обязательно лишит тебя, готовь себе сам, еды и секса. При этом, как бы невзначай, как бы «ой, я тебя не заметила», она будет ходить перед тобой в трусах и твоих рубашках. А ты не железный… слабнешь ты, слабнешь… Тогда-то она и победит. Победила. Потянулась целовать… А тебе уже кажется, что она к вене на шее твоей подбирается, укусить хочет, яд пустить. (Пауза. Вздыхает) Да уж. Снова шрамы на сердце стеклорезом… Опыт. Лучше б его не было. (Жест) Меняются правки, специи, варианты… Неизменными остаются слагаемые… отчего суммы углов всегда тупые. Хорошо сказал. Да и история показала, что их заточенные язычки и яды в перстнях лишают оппонента всякой надежды. Нам с отрубленной на поле боя ногой или рукой, хоть полежать можно, послушать птиц, вспомнить родных, подождать санитаров… А против ядика их втихаря в шампанское… (Разводит руками) Слов нет. Хух. Вот какая интересная игра вам предстоит. (Пауза. Печально) Далеко заполночь семья уложит себя на ложе примирений. И что? – а ничего – у неё «болит голова», а у него…

ОН. Погоди! (Возвращается на сцену) Повтори.

PSY-мэн. У неё болит голова…

ОН. А у него: – «Давай спать. Завтра на работу». Или: «Выключи свет…» И совсем по секрету: «Это чтоб не видеть, что это она – мучитель мой, врач, палач – лежит рядом»… в масках и тех ядовитых перстнях. (Жесты-жесты) Вот.

PSY-мэн. Переведи.
        Она возвращается на сцену. Он и ;-мэн, не обращая на Неё внимания, продолжают.
ОН. Перевожу. Непонятно почему перед сном, её «больная голова» – это нормально, а моя отмазка про работу называется бесчувственной сволочью. Простите. Продолжайте. Я только хотел сказать, что вы правильно вы сказали про «штыркает».

PSY-мэн. Спасибо. Вы не представляете, как мне надоели кухонные воители – эти немощные борцы за частности – эти самозванцы с такими же золушками, пошло загримированными под королев. Видимо притомились Сатурны, измельчали Минервы. Вот вы и пойдёте, и покажете… Пусть со стороны посмотрят на свое же уродство!
        Пауза.
ОН. (вздыхает) Мы такие же.

ОНА. Нам-то это зачем? Помогать другим? Нам бы в себе разобраться.

ОН. Он же сказал, что мы лучшие убийцы и лицедеи. (;-мэну) Или лицедеи?

PSY-мэн. Вы лучшие! И всё тут. Настоящий конфликт объединяет. И вас объединяет. А они не конфликтуют, они калечат друг друга. Затем, адреналиновые маньяки разводятся и продолжают…

ОНА. Мы не согласны.

ОН. Я подумаю.

ОНА (вздыхает). Вечно так.

PSY-мэн. Пока вы не можете растождествить себя... Вы талантливы, но слепы. Нервы, игра, творчество у вас есть. Руля у всего этого нет. Вот и случаются с вами вас аварии. (Задумывается) Видимо заигрались вы, заигрались и потерялись друг в друге. (Хватает бумагу. Пишет. Вслух) Вот и хотят они найти… забрать… вырвать себя из тебя!

ОНА. Но я не актриса.

ОН. Это не обязательно.

PSY-мэн (вынимает из чемодана, ставит на стол «шахматные часы»). Присаживаетесь.
        Он и Она неохотно подходит к столу. Садятся.
ОН. А я согласен.

ОНА. А я с места не сдвинусь, пока вы не скажете, зачем вам всё это нужно?

PSY-мэн. Погодите соглашаться. Мне нужен еще один штрих. Нет-нет, не ради эксперимента… Для разминки, радости для. Значит так. Дальше вы будете спорить, а я буду набрасывать вам буквы и слова. Лучше буквы. И вы, тут же, будете продолжать со слова на эту букву.

ОНА. Я не согласна.

PSY-мэн. А.

ОН. А, что она еще могла ответить? Вечно так.

PSY-мэн. Ж.

ОН. Ждешь от неё вечного – доброго… Улыбки ждешь, а она…

PSY-мэн. К.

ОН. Красивая она, видите ли. Эта всеохватывающая её… Если б не эта красота, я бы давно её… Жду «К»… но «К» было… наверное.

PSY-мэн. К.

ОН. Конечно, приголубил бы и…

PSY-мэн. К.

ОН. Нет.

PSY-мэн Ко.

ОН. Кончил? – нет. Кокнул? – слово хорошее, но нет. Только скажу… хотел сказать, но сказал… всё же вырвалось…

ОНА. Р. Радость моя – любовь твоя, – вырвалось, – я тебе… для тебя…

PSY-мэн. Ка.

ОНА. Не лезьте.

PSY-мэн. Ко.

ОНА. Зачем?... ем… Е.

ОН. Если бы не твои вечные (жесты-жесты), я бы тебя… Х.

ОНА. Хто кого, ещё, короновал бы. Я бы… Если бы не твои…

PSY-мэн. Л.

ОНА. Лени, непонимания и невнимания, я бы…

PSY-мэн. Ч.

ОНА. Чуткая, видите ли, я. Чуткая и… Н.

ОН. Не нежная, а нервная. Нервический, видите ли, у неё… психический… Еще она постоянно превращает меня в местоимение, в часть. И почему «вторая половина» всегда вторая? Вот она и ищет подружку. А мужчина – всегда глагол. Вот и не любим мы, когда глаголы превращают в существительное, в прилагательное, в дательный падеж дакательный. Ей и так всё и всё лучшее достаётся. Всё ей. (Ей) Молчи, местоимение. Лучше молчи. Я тебе не подружки твои, – ВаЛюськи.

ОНА ?????

ОН. Знаешь какой, по их мнению, самый большой мой недостаток? Мой недостаток в том, что я выбрал не их.

ОНА. Неправда.

ОН. Правда. Ещё они считают, что я не разбираюсь в женщинах, и слеп я. Не знаю, что ты им про меня говорила, но они не понимают, как я до сих пор с тобой живу. (Поясняет) Не ты со мной, а я с тобой. Парадокс? – парадокс. Змеи? – змеи.

PSY-мэн. Не змеи, а лягушки. (Выдыхает) Ху-у-ух. Вот всё и сошлось. Знаете на что, на реке-Амуре, клюёт сом? – на мышек и лягушек. (Доволен. С огоньком) Сошлось. Вот всё и сошлось. (Мечтательно) Лягушечки…
        Она хмурится. ;-мэн и Он весело смеются.
ОНА (с улыбкой). Дураки. (Смущается).

PSY-мэн. Это жизнь, деточка. Помнится мне как теми темными-притемными вечерками…

ОН. …при шампанском и свечах…

PSY-мэн …из тайных, почти укромных…

ОН. Я бы даже сказал, не наше дело, интимных мест…

PSY-мэн. Именно так. На меня…

ОН. Из-под…

PSY-мэн. Не нужно уточнять, глядели на меня эти… (улыбкой максимально растягивает губы.Застывает).

ОН. Так-так.

PSY-мэн (мечтательно). Помнится мне, как лягушечки – эти, белее белого мышки, сверкали мне оттедова.

ОН (мечтательно). Да-а-а-а уж. И мне помнится, как черное на белом… это белое на золотом… губки сложило и из-под бровей… А они стесняются ето, прячут… А оно такое маленькое, тёпленькое, беззащитненькое… губки сложило, мол, пожалейте меня, погладьте.

ОНА (хихикает. Ему, с улыбкой). Ну ты и пошляк. Не думала я, что мужики как бабы…

ОН. Это тебе не, бла-бла-бла, бабы. Тут, деточка, поэзия, почти песня. Не всю ж жизнь нам – Ермакам – про войну и тюрьму петь меж собой.

PSY-мэн. Как точно подмечено. Вот и я, когда-то, как все домашние мальчики, пока не встретил любимую, хотел быть… или хотя бы побыть гинекологом.
        Он и Она улыбаются.
Чего вы так на меня зырите? Знаете, эти гинекологи в этом деле не абы-какие урологи… в смысле археологи и… Я бы даже сказал, да развернутся небеса, уфологи они. Да! (Смотрит на них. Смущается) Не верите мне?... смеётесь? Я им такие секреты, а они… Как вам не стыдно! (Обижается. Пауза) Ладно. (Ему) Так, что там дальше?

ОН. В смысле?

PSY-мэн. В смысле, ты остановился на том, что гладит она тебя туфелькой под столом, гладит…

ОН. Гладит? Кто гладит?

PSY-мэн. Она – девушка та, – женщина… Короче, не отвлекайся. Продолжай. Здесь все свои.

ОНА (сурово). Да!

ОН (мечтательно). И вот гладит она меня туфелькой под столом…

ОНА. Кто?

ОН. В смысле?

ОНА. Немедленно отвечай, кто? Я жду. Я обижусь.

ОН. Я не знаю, не помню… Я вообще их путаю.

ОНА. Их? Подруг моих? Да? Да? Ну, говори. Не молчи. Я обижусь.

PSY-мэн (смотрит на Него, показывает пальцем на Неё). Аргумент!

ОН. Понял. Я бы сказал… но не помню. Я вообще их не различаю. Благо свою успел выдернуть из «трое из ларца».
        Она смотрит на PSY-мэна. Последний пожимает плечами.
Да и, как можно описать девушку? Лучше закрыть глаза и молча поводить руками. Всё остальное – «или». Красивая или… Толстая или... Черненькая, беленькая… Красивая или… ещё нет. Вредная. А вредная не может быть красивой… не долго.

PSY-мэн. Красиво, дипломат, обошел некрасивых. Этим (показывает длинный нос) вообще нельзя говорить правду. Скажут, что это ты их сглазил и проклянут. Ещё ты правильно сказал, что вредные – не долго красивые – до первого (показывает длинный нос). – Девочки, а скромней не пробовали? – спрашиваю я. И формулу им от Конфуция про «Скромность украшает женщину». Они, дальше можно не слушать, открывают краник про моду и стиль… Еще что-то про современных женщин и индивидуальность. А я смотрю на этих языкатых баб и, для равновесия, выискиваю в них недостатки. У этих – недостатки, а у скромных – достоинства.

ОН. Категорически! с вами согласен! Категорически! Ибо сказано… мной: – Насколько девушка считает себя красивой, ровно столько люди найдут в ней недостатков, ибо… (Передумывает) Здесь можно без «ибо». Прав Конфуций, мужик! (Пауза. Задумчиво) Целлюлит. Их спасёт только целлюлит.

PSY-мэн (так же задумчиво). Согласен. Осталось узнать, почему?

ОН. Ты не заметил, что с приходом его девушки начинают себя скромней вести. Чем больше – тем скромней.

PSY-мэн. Точно! А я-то думаю… А оно, эвоно как. И сразу скромных видно. Прав целлюлит, мужик! Он-то…

ОН. …своими тёплыми, маргариновыми лап-пами обнимает… гладит, поглаж-живает, мол, успокойся козюлька, угомонись…

ОНА (кривится). Мальчики, я вам не мешаю?
        Он и PSY-мэн отрицательно кивают головами. Пауза.
PSY-мэн. Бывало скажешь ей, что она красивая… а она тебе не «я знаю», а скромно отводит глаза. Как первый раз слышит. И сразу красиво. И хочется продолжать, защищать и на руках носить то наивное, доверчивое дитя.

ОН. А у той, которая знает, недостатки выискивать.

PSY-мэн. Это понятно. Вопрос в другом. Почему так много развелось стерв?... школ стерв, курсов гадюк. Откуда, так внезапно, взялось столько дрессировщиц рептилий? Мы разбудим вас, – обещают нам тренинги, – мы вытащим из вас таких тварей… И успех вам гарантирован. Только так. По-другому никак! (Жест) Скоро попрут. Лигами защиты, батальонами сопротивления, ротами освобождения, бригадами захвата скоро попрут на нас захватчицы – эти недолюбленные, деловые матрёшки. А где же любовь?... тонкая, ранимая… та, когда не знаешь как к ней подойти.

ОН. Скоро не нужно будет подходить. Сами подойдут…

PSY-мэн. Из отдела аналитики, планирования и распределения нас по….
        Пауза.
ОН. Капец, как жить не хочется.

PSY-мэн. Капец, как мы обречены. Они уже доказали, что все беды от нас. Все войны и тюрьмы нами забиты. Убрать нас и прекратятся войны, опустеют тюрьмы.

ОН. И станется им счастье.

PSY-мэн. Женское, тупое счастье. (Пауза) Самое противное, что они победят нас.

ОН. Победят. Не сможем мы воевать против матерей, будущих матерей и вообще бусинок.

PSY-мэн. Не сможем. Запрограммированы мы защищать их. Программа. И она глубоко в нас, навечно.

ОН. Или мы доконаем себя водкой, или они нас генными, трансгенными… Короче, капец нам, пацаны. (Пауза) Я лучше к голубым сбегу. С ними хоть пива можно попить, футбол посмотреть… в свободное от… Даже страшно подумать в свободное от чего может быть то время.

PSY-мэн. А я к трансвеститам подамся. У них хоть груди есть… две.

ОН. Тогда и я к трансвеститам.

PSY-мэн. Всё ж лучше, чем под каблуком жить.

ОН. О-о-о-о… намно-о-ого лучше…
        Все хохочут.
Вот мы дураки… Такое придумать... (смеётся и утирает слёзы). А-а-а-а… У-у-у-у…

PSY-мэн (сквозь смех). Это ж как нужно было мужиков довести…

ОНА (сквозь смех). А, ведь, довели. Постарались бабоньки… (продолжает смеяться)…
        Он и PSY-мэн. убирают улыбки. Сурово смотрят на Неё. Она убирает улыбку.
Ребята, вы чего? Я своя. Я за вас. Я о… о… Давайте лучше делом займёмся… любовью к творчеству. А?

PSY-мэн. Мадам, насколько я понял, вы хотите «А»?

ОНА. Да. А.

PSY-мэн. Он не согласится. Предложи ему «Пэ».

ОНА. Пэ.

ОН. В каком смысле?

PSY-мэн. В смысле, ты не пробовал её… П.

ОН. П? Может, все же, вернёмся к «К»?

PSY-мэн. Не спорь. Пэ так Пэ.

ОН. А вы, я вижу, не простой.

PSY-мэн. Просто и вы не подарочный. П.

ОН. Что «Пэ»? В смысле, пэду я до дому, до хаты?

ОНА (с раздражением). В смысле, понять. Просто понять. Неужели не понятно? Пэ, просто пэ.

ОН. Пробовал. Понимал. Я бы продолжал, но теряется ясность. Какая-то чувственная муть скачет в голове, плавает, щекочет. Я вообще думаю, что у женщин в голове нервный миксер есть. Вот и взбивает он мысли их в чувственный крем, в альпийское желе.

PSY-мэн. Почему альпийское?

ОНА. Для романтики.

ОН. Правильно. В желе. Е.

ОНА. Елдындрын вам, пожалуйста. Ясности. У меня от его ясностей, – как цемента наелась. Ни свободы, ни фантазии, ни импровизации. Точно в клетке сидишь с треугольником, у которого все углы… Т.

ОН. Точно. Или крем, или… М.

ОНА. Мои мнения, как всегда, тебя не интересуют.

PSY-мэн. Ш.

ОНА. Ша! Ша…ша… Шамбала. Шарики. Шуберт. Шум моря. Што делать?

PSY-мэн. В. Н.

ОН. Г.

ОНА (вздыхает). Вроде не глупая, а счастья нет. Ни покоя, ни счастья.

PSY-мэн. Р.

ОНА. Радость.

PSY-мэн. Причем тут радость?

ОНА. Потому, что на «р». У меня на «р» вообще одно слово.

ОН. А как же: радар, рыба, раки, работа, рубище, заРделась…?...

PSY-мэн. А у меня почему-то сразу всплыло…

ОН. Бора-Бора. Простите, не удержался. Говорят, в этой стране все всё по два раза повторяют. Стоп! Стойте! Я знаю! У вас сразу всплыло родильное отделение. Да? Нет? Тогда: рингтон, рентген, радикулит, реклама, рейтинг. Точно. Нет? Тогда: рулило, рогули, рябчики и рыжая Сара пусть будет. Нет? Не она? Неужели Раппопорт… Ксения Александровна и Зинаида Гиппиус…???... Но они тут совсем ни при чем. Зато Рэмбо причем. Да?

PSY-мэн. Не провоцируй меня, пациент. Не провоцируй и не подбрасуй мне все эти тесты-кляксы.

ОН. Рэмбо.

PSY-мэн. Ружьё. Прекрати.

ОН. Ружьё – рыжьё. Прекратить?

PSY-мэн. Да. И что б рукодельницы голые сидели в светлице… сидели и вышивали мне штаны, рубахи, майки и трусы… трусы и носки. Еще, что б песни жалостливые пели… И ждали. Меня. Все.

ОН. Согласен. Еще почему-то в голове крутится неприличное слово «редис» и что-то на «Х».

PSY-мэн. В смысле «хрен редьки не слаще»?

ОНА. Может мы уже давно…

PSY-мэн. С?

ОН. В смысле сошли с ума? – нет, не скажу… Скажу, что только сейчас я понял, что…

ОНА. Ч.

PSY-мэн. Б.

ОН. С. Что ЧБС это – Чтобы Быть Счастливым… Стоп. И тут я совсем понял, что для этого нам ни кто не нужен. Ни ей, ни мне. Это-то меня и пугает…

ОНА. И.

ОН. И радует… радовало… ли. Дальше на «ли». (Задумывается) Раньше нас радовали всякие малости, шалости, – эти волшебные, почти невидимые чути-чути. Сейчас, даже большие забавы не радуют нас… не так радуют… не долго. Всё это утешения, – отвлечения. Да-да, именно так. А всё почему? – а всё потому, что разучились мы складывать из малого большое. А всё почему? – а потому что жадная, какая-то дурная, калечная призма постоянно вертится в нашей голове, мешает… (PSY-мэну) Вот когда вы последний раз закапывали секретики из фольги, камешков, веточек и цветных стеклышек? После, целый день чувствовали себя разведчиком, пиратом, тайным шпионом. Когда? (Пауза) Завидую я детям, – у них всё просто. Взрослые всю жизнь ищут чужие клады – ша’ры. А малые сами себе закапывают, откапывают, хвастаются и радуются… – друзья они все потому что. Молчишь? Молчите? Шарики-шарики… Просто устали мы надувать эти шарики, – эти покупные понты. А.

ОНА (PSY-мэну). А?

PSY-мэн (Ей, утвердительно). А.
        Пауза.
ОНА. А я подумала… Может все мы, изначально, поспешили со всеми этими женитьбами, свадьбами…?.. А?

PSY-мэн (утвердительно). А.

ОНА. Агнецы.

PSY-мэн. А.

ОНА. Архангел Гавриил Всемогущий.

PSY-мэн. П.

ОН. Н.

ОНА. Помоги нам.

PSY-мэн (скромно). Я не могу.

ОНИ. Причем тут вы?

PSY-мэн (вздыхает). И это правда. Вам и без меня хорошо. И не справлюсь я с вами. Боюсь я вас. (Вздыхает) Да. (Пауза) Да, если простые буквы так разрывают вам мозги, я не представляю, что с вами творится от слов?... длинных слов и предложений. Я могу понять… но мне даже страшно представить, что с вами твориться от непонятных, к примеру, иностранных слов? Буквы, слова… Не люблю я всего этого.

ОНА. И я не люблю. Я вообще люблю петь.

PSY-мэн. А знаешь почему? Правду говорят, что женщины любят музыкантов и поэтов. А, почему? – а всё потому, что через те гитары и дудки, звуки и стихи они слышат их душу… Главное слышать, услышать… Вот и поют девчата те песни, поют… пока им не покажется, что они уже вместе поют, поют и обнимают его.

ОНА. Неправда.

PSY-мэн. Правда, деточка, правда.

ОНА. Вы поэт?

PSY-мэн. Почти. Тут главное обидеть поэта. И стих пойдёт. Тут много ума не надо. Динамики нет? – надавайте творцу пенделей. Глубины нет? – выгоните его из дому. Лёгкости нет? – перестаньте его кормить. Ещё я заметил, что голодные пишут о любви, а сытые о любви к руке дающей. Ещё я знаю, что знают все песни о любви. Ещё, девушки с удовольствием поют песни о страданиях своих, хотя нравятся вам песни о мужских страданиях по вам, вас… Вот и я… когда я их лечу… тоже их, им… Вот и влюбляются они в меня.

ОНА. Так женитесь.

PSY-мэн. На всех?
        Он противненько хихикает. Она хмурится на Него. Он убирает улыбку.
То-то и оно. Вот и у меня в голове примерно такое же – (ей) улыбка как у тебя, а брови, как у… (смотрит на Него).

ОНА. Вы их любите?

PSY-мэн (мучится). Если бы я их любил, мне так часто не хотелось бы броситься в окно… в ад… уйти туда вместе с их проблемами. (Ходит, нервничает) Так. Значит так. Вы должны мне помочь. Я хочу вырваться из этого… И вы мне поможете.

ОНА. Как?

PSY-мэн. Еще не знаю, но у нас получиться. Разминка прошла успешно. Загнать мастера могли только настоящие индейцы.

ОНА. Да погодите вы. Я просить хочу: «Почему вы их не любите?» (Смотрит на PSY-мэна Пауза) Вы чудовище. Вы их всех не любите? Да?... Да?... Да?

PSY-мэн. Да люблю я их всех!… но одинаково. (Вздыхает) Это-то и пугает меня. Ещё, всем им нужен врач… постоянно. Нет-нет, они не больные. Просто женщинам постоянно нужен… внимание – лечение – внимание, понимаете? (Отмахивается) Да что вы понимаете? Просто больше я никого не хочу лечить. Любить хочу, а лечить… И, что б тихо было и спокойно.

ОНА. Не проще бросить всё и уехать?

PSY-мэн. Не могу. Обида, обиды... Они будут преследовать меня. Женщины не обижаются, они… Я сразу буду проклят. Они, всерцах, такого могут мне в спину нажелать… Всего чернобыльского электричества не хватит, чтоб меня разогнуть тогда. (Жест) Знаю, не прав я. Нет чтобы психо-типо-помочь и отпустить… Но мне всегда приятно было женское окружение… (вздыхает) и я их приручил. Чуть что, – сразу ко мне. (Смахивает фальшивую слезу) И стали они доверять мне… совсем. Рассказывали. Всё. Даже секреты. А это нельзя. Женщина без загадки – не прочитанная книга... Это книга без букв, картинок, смыслов… пирог без мака… мак без пирога… лягушка без комара (украдкой хихикает). Еще, наверное, хотел сказать про изюм, курагу и вареники с вишней, но задумался, передумал и… Так и стал я для них… подружкой. И как, вы думаете, я исправился? Правильно, – я переспал с ними. Со всеми. Поочереди. Пишется и произносится слитно. Всё слитно. Ни точек тебе, ни пауз, ни препинаний. Днём и ночью… чух-чух, чух-чух… Хух. Так и жил. Так в дневнике и записал: «Всё. Покою нет». (Вздыхает) Эта имитация зачатия, эта «туда-сюда» длилась, пока я не почувствовал себя, даже не гимнастом, а глистом того гимнаста. Отвратительное зрелище. Высох весь я, истощал… чувствовал себя беременным шизофреником. Снизу – я, сверху – она п-олучалась. Покою убавилось, напрочь. (Задумывается. Пауза) Как ни кто другой стал понимать женщин. Сериалы смотрел, переживал… как шкуру с меня содрали, чувствовал всё там. Только бы закончить мучения, готов был пережениться на всех тех Лючитах и Кончитах. Кинулся туда. Стал предлагать… Кроме двести серий парализованной бабки, все отказали. Пожаловался соседу. Он молча пришел, выстрелил в телевизор и ушел. Я расстроился. Как жизнь оборвалась. Пустота… жизнь после жизни… и я – просветлённым мастером – хожу, учу всех… чему-то. Втянулся в дискуссии. Забыл про Лючиту. Вернулся на работу. (Жест) Работы добавилось. Работы, ясности и неведомого доселе ума. И понимания. Понимания, не управляемых эмоций, неконтролируемых чувств странных добавилось. (Вздыхает) И сразу всё убавилось. Хух. Чем больше я понимал женщин, тем больше терял к ним интерес. Чувства, чувства… Плакать стал чаще… с ними, без них… Без разницы. Бывало иду себе, иду… сам… и только я подумаю о нас… Сразу чувствую, как снизу вверх, сверху вниз… потянулись друг к другу мои половинки… Тянутся, тянутся… Ну-ну… вот-вот… Да случись же, наконец-то, этот вселенский оргазм! Давайте, мои дорогие, ползите друг к другу, ползите… Ползут. Доползают. Напряжение на пределе. Ну! Ну, суки, давайте! Ну, обнимитесь, хоть поцелуйтесь там. И они встречаются… и-и-и-и, тьфу-ты-нуты, останавливают сердце. Может не они. Может оно само офигевшее… Сердце в пятки. Они за ним, как собака за палкой, нырь. Оно в печень, в почки, в ногу… Я останавливаюсь. И, что? – и ничего. Я бы, на их месте, где-нить в районе лёгких залёг… и там – на лёгких, жирных перинах – выяснил отношения. Пусть не до оргазма, ради понимания пусть. Вместо этого они продолжают (кривится, утирает слезу)… А я стою средь улицы. Стою, рыдаю. Остановиться не могу. Люди-женщины, не подозревая, подходят жалеючи, платочки протягивают... а я им, спасибо большое, визитки сую. А толку? Снова работы добавилось и всё, и усталости. Нет-нет, привычную усталость сменила крепатура чего-то неведомого, невиданного, невидимого. (Вздыхает) Так и жил, так и метался мой шизофреник между… между… Разделение, расщепление… По-другому женщин не понять.

ОН. Как в кино «Мыслить, как преступник».

ОНА (ему). Помолчи. (;-мэну) Так вы вернулись?

PSY-мэн. Не то что бы сам. Вернули меня… женщины в чулках, в трусах и без. Хором выуживали, выталкивали меня обратно на берег наш суровый – мужской. Устал я бревном-ровным-умным плыть по реке, что меж двух берегов. Сказку про «золотую середину» знаете? Хорошая сказка, мудрая. Но невозможно сосредоточиться. И радость там не в радость. И горесть не в горесть. Смешалось там всё, перемешалось. Не разобрать где кто?... и что почем... Так вернули меня. Я не против, я с радостью…

ОН. Да уж, опасно мужикам изучать эту психологию. Можно втянуться.

PSY-мэн. В зыбучие пески. Главное не углубляться. Стихами украшать, шутками облегчать… всячески отвлекать себя… Знаешь, почему женщины не шутят? (Пауза) Вот тебе и ответ на всё.

ОН. Лучше эту психо-тему вообще не трогать. Пусть художники с поэтами поют и малюют их. Эта цветочная тема их вообще прёт. С юмором к ним, их… По-другому никак.

PSY-мэн. Согласен. Ни кто не разгадал их психо-тайну, психо-секрет. Даже женщины. Даже они не понимают, откуда у них чего берётся. Что уже говорить про мужиков. Думаю, зависли женщины меж добропорядочной матерью и бесстыдницей-развратницей. Как им удаётся держаться на светлой стороне? – непонятно. Короче говоря, покою нет.
        Пауза.
ОНА. Страшный человек, как вы их лечите?

PSY-мэн. А я их не лечу. Бесполезно ловить ветер вночи. Я их развлекаю и отвлекаю. Особо сложным можно подкинуть другую проблему. Пусть думает. Мазохистка.

ОНА. Какие всё же вы все бессовестные и бесчувственные.

ОН. Э-э-э-э, не скажи. (;-мэну) Подкиньте ей своих обезоруживающих дровишек. Главное что б красиво было.

PSY-мэн. Раз красиво, значит так… (Пауза) Представьте себе, в автобусе едет молодая девушка. Внизу сидит и причитает бабка: – Ну ты на неё посмотри, совсем совесть потеряла. Стоит тут голая. Что за бессовестная молодежь пошла. Девушка нагибается и тихо: – Я не голая, я в трусах. Парень, что от слова «парить», подвигается к той девушке, и шепотом… ей: – Прошу прощения, ещё хотелось бы знать в каких?» Девушка не понимает. А он, уже игриво: – В черненьких или беленьких? В ма-мацюпусеньких-любимчиках или в ба-А-альших, а? В синих или голубых? Голубых, как море или как небо? Это очень важно. А? А может вы вовсе в… в… Забыл, как называются эти нитки? – эти чертёжи. Девушка стоит. Ушла бы, но стоит. И чуть улыбается, чуть. И женщины в том автобусе ожили губы свои и ресницы. Едем дальше. Где-то заорал телефон. Все шикнули. И невидимая рука придавила кнопку. Едем. Снова едем. Тихо. Вдруг. Та бабка. Снизу. Кричит: – Эврика! Стринги! Они! Невидаль-то какая. Вспомнила я их, сучий потрох, запомнила. Пассажиры посмотрели на бабку ту, а она им: – Просто дед мой покойный конюхом был, так у него этой сбруи, этих стремян и уздечек… И медали есть. Да. Не помню кто, помню, что все расплачивались с ним званиями всех войск, медалями и золотыми зубами. И не смотрите на меня челядью. Стринги. Вот чулки совсем другое дело, в них хоть лук зимой можно хранить, а эти… Чего? Чегой-то вы так на меня… Это я раньше думала, что это изделие медицинское – суто для тех, у кого жопа постоянно срастается. Затем подумала… Так-так… Тока не подсказывайте мне. Так-так… (Пауза) Сама ты кумекала. И не шепчи мне. Нет, я не прикинула хрен к носу, я думала, миркувала тада. Тихо! (Пауза) А, действительно! нам ли, атаманшам, в золушках прозябать?… из батьковских наволочек вечно кроить себе те интимы? А, действительно! Тогда я психанула, продала дедов зуб, и купила их себе. Себе. Тока зелёные. Зато не Китай. Австрия или Австралия? Мне это очень важно! Пе-ре-вер-та-а-аю… А там… нас-то-я-щий… не скажу где, генгуру… И на деда мого похож, тока без баяна. А так, выкапаный он. Дальше на-де-ва-а-а-ю… их. Ух! И сразу хочется попу всем показать и завилять. И завилять. Эвоно, какие нитки те волшебные бывают, – подумала я и к соседке пошла. Но не дошла. Натёрла себе всё там так, аж… Стала посреди дороги, расставила ноги и давай сымать их, прям, срывать. А они, падла, так въелись, так вцепились… Что делать? Тада я вырвала кусок забора и пошла… Не помогло. Бросила. Согнулась. На руках пошла, раком.
        Она отворачивается, улыбается. Он хохочет.
Помню, все в том автобусе точно так смеялись. Даже место освободили. Бабка почувствовала сцену, и давай показывать всем как она шла. Лихом злосчастным скачет по проходу, ползёт. Водитель тоже оказался смешливым. Еле до остановки допетлял… стал. Стоит. И люди за заплаканными дожём окнами стоят, и ничего не понимают. Смотрят. Автобус трусит. И бабка там скачет. Что это? – вопрос. Дальше бабка замедлила темп и продолжила: – Помню я, как в том дорожном аду кто-то назвал меня рукоходящией… не то обезьяной, не то… Не запомнила. Еле до подруги того… Она как увидела меня… тут же от смеха и ослабла. Сил нет помочь. На крики входит муж ейный… Входит, плюёт и выходит. А я, как впала так и лежу, прошу вынуть меня из этой петли, из этого капкана. Хух, – шумно вздыхает бабка, – потом две недели лечилась, думала, места себе не находила, – не знала, где в хозяйстве можно б их приладить. Вещь дорогая. И резинка там хорошая. Теперича мух бью ими. А чиво? И удобно, и мухи не так пужаются. (Жест. Пауза) Все обступили бабку ту, и хохочут. А она открещивается как отмахивается, и тому парню: – Ты спрашивай её, сынок, спрашивай, настаивай на своём. Сынок снова подвигается к девушке, и: – Может, все же, с цветочками, с розочками-с? Молчишь? Снова мучишь меня? Тут весь автобус не выдержал. – Да скажи ему, не мучь парня. Отовсюду посыпались варианты с бантиками, цветочками, черепашками… Кто-то настойчиво кричал про ромашки и чебурашки. Девушка хихикает. И бабка хихикает, и ничего не понимает. Помню, как водитель не выдержал и в микрофон: – Идиоты, там «Ловэ» написано. Просто «Ловэ». Красным. (Пауза) Дальше ехали молча, медленно и без остановок. Первым не выдержал тот же водитель. Остановил автобус, извинился и так душевно, так проникновенно нам: – Просто вспомнилось, взруснулось… Просто моя (вздыхает) точно в таких же замуж выходила… за меня. Народ не понял. И водитель не понял, психанул и закричал: – А, что нам мужикам ещё нада? Сказал, сел, открыл двери. И всё. Все, молча, вышли. – А всё почему? – вслед, злобно, прошептал водитель, – а всё потому, что… Дальше, с минуту посидел и отправился за всеми щавель жевать. Что такое щавель? – психология об этом умалчивает. (Пауза. Разглядывает их. Прокашливается) Простите. А всё почему? – а всё потому что… (Жест) Мне вообще кажется, что по нанотехнологиям женское бельё скоро обгонит мобильные телефоны и интернет. По психологии уже. Стало дело за малым – цветочек на правильном месте вовремя пришить.

ОН (Ей). Ну улыбнись.

ОНА (с улыбкой). Ну вы и дураки... (отворачивается)…

PSY-мэн. Не дураки.

ОНА. Тогда почему он не поинтересовался, что у той девушки в душе?

ОН. Может, не заметил.

ОНА. Вот!

PSY-мэн. Не вот! А мы… А, что нам показывают, то мы и видим.

ОНА. Слепцы.

ОН. И сволочи.

ОНА. Да.

PSY-мэн. Еще мы сволочи, когда не заметили новую помаду, прическу и всё остальное…

ОН. Точно. На следующий день заметил – плохо. Хуже если заметил, но не стал бегать и, аж уписываться от радости. Краски, красители, подкрасители, закрепители, распушители, смыватели… Кремы увлажняющие, уплотняющие, размягчающие, расслабляющие… Расслабляющие для сна, успокаивающие для лица, ног, груди. Бодрящие. Бодрящие женщин, бодрящие мужчин. Бодрящие воображение. И, здравствуй аптеки, пилюльки, капли… бабки, травы, мази. Вам для сохранности от?... или сохранности для? Для привлечения или удержания? Мужа или мужчин? Так-так. Устали? Успокоиться не пробовали? Куда их всех отправить? Отправить или направить? От мух, или для мух? Липучки от… липучки для… Всё вместе? И, что б быстро и спокойно? Тогда вам нужен чесночный мёд… сбалансированный. Ба-а-а… Ма-а-а-а… Мази. Крема. Лосьоны. Шампуни, кондиционеры. Мыло, пучок травы и озеро… И красота аж рыпыть. А здесь шампунь не подходит. Скоро ридумают шампунь для причесок… – помыл голову, и прическа свернулась в нужную фигуру. Запахи, духи. Пудры, помады… бантики, заколочки, румяна… лаки, колечки, серёжки и утюжки для волос... это вообще какая-то хрень… Как это всё мне дорого. А всё почему?... зачем?

PSY-мэн. Затем, что бы в решающий момент войти, улыбнуться, моргнуть – не подморгнуть. Главное, чтобы им – волшебницам таким – сразу всё дали. Дали и, созвонимся, отвалили. Ну не всё, пусть не сразу, но обязательно дали то, что они хотят. Вот почему они смотрят на нас – на дураков таких… смотрят и хихикают волшебству своему. А оно, из не прикрытых мест, так и прёт, так и прёт. Билась, билась, убивалась… затем улыбнулась, и всё дали. Ещё я никогда не слышал, чтобы у мужиков была мечта выйти… идти, и чтобы бабы штабелями так и падали, так и падали. Почему же? Отчего же? Это мы должны… Это ж наш формат.

ОН. Всё сделано, что б отформатировать нам мозг.

PSY-мэн. И в ЗАГС.

ОН. Погоди. Всё сделано, что бы отретушировать нам зрение красотой своей.

PSY-мэн. И в ЗАГС.

ОН. Да погоди ты со своим ЗАГСом! Красотой ослепить нас, чтобы мы не видели сути. Всю жизнь думаю, какие эти женщины на самом деле? И, что с ними станется, если они вовремя не помоются или не домоются… или не подкрутят тот свой секретный винтик… винтики, бантики, крючочки.

ОНА. Всё ж лучше будет ваших винтиков, блёсен и крючков. (Бьёт ладонью по столу) Рыба!

ОН. Рыба червячков любит.

PSY-мэн. Интересно, почему женщины не любят червячков?
        PSY-мэн и Он смеются.
ОНА (сквозь улыбку). Дураки.

ОН. Червячки. И ездили бы мужики на рыбалку, пили пиво, смотрели на любимый, такой нужный нам стриптиз и футбол. И исчезли бы конфликты и, ради милой, подвиги и тюрьмы. Тиры заменили бы войны. (Ей) Кстати, ты подумай насчет червячков.

ОНА (игриво-капризно). Не хочу червячко-о-ов…

ОН. Не спеши. Вспомни цели и задачи… А ради счастья? А ради мира на земле?... я бы подумал… Ладно, пусть не земляные, пусть яблочные, малиновые и, не знаю как назвать, червячков из фейхоа. Не хочешь? Подумай. Ну не червячки… Ну пусть будут сладкие, красивые бабочки…
        Пауза.
PSY-мэн. Вот слушал бред твой, слушал… И вдруг подумал… А действительно, сколько бед ушло, если б женщины перестали хотеть всё подряд. А потому, что крепко жадные они до денег и золота.

ОНА. Не правда.

PSY-мэн. Правда. Вспомни ваши журнальные заповеди, вспомни кто там «лучшие друзья девушек»? Ну и, что? – Ну и всё! Разница лишь с том, что вы жадные до золота, а мы – до вас. Страсть и похоть… – кровь и песок.

ОНА. Неправда!

PSY-мэн. Правда.
        Пауза.
ОНА (Ему). Чего ты молчишь? (Пауза. Вздыхает) Плохо если так. Плохо, когда нет места любви.

PSY-мэн. Стоп! Стойте! Все стойте! (Ему) Хорошая. Капец, какая она у тебя хорошая.

ОН. Капец какая.

PSY-мэн. Ещё ни одна женщина не согласились с моими загонами о жадности. Ни одна не промолчала. Все сыпали слова о: «Деньги любви не помеха», и наоборот. Сыпали, лили, переливали бесконечные истории о лодке, которая постоянно разбивается о быт. О быт, но никто не сказал о какой. Об хрустали с икрой или об картоху на газете? Об валенки инкрустированные калошами или об хрустальные сапоги, что из-под золотой шубы торчат? Одни мечтают о спортивных авто, другие о тачке садовой, новой, дорогой. Покупают и оба одинаково счастливы. Ты не отпускай её. Она у тебя… Чуть не сказал золотая.

ОН. Всё равно золотая.

ОНА. Наконец-то.

ОН. Ещё она, спасибо большое, борщ может сварить… из всего.

PSY-мэн. Ты всё равно не отпускай её. Ещё она твоё отдохновение, шкаф. Да-да, женщина – шкаф для мужчины… куда мы в детстве все любили прятаться.

ОНА (Ему). Слышал?

ОН (Ей). Слышала?

PSY-мэн. Раз ни кто не против, тогда давайте попробуем продолжить…

ОН. С удовольствием. Но она против. Рефлекс?

PSY-мэн. Безусловно. Сплошные опасности. Вот спроси её, и она ответит…
        Она отворачивается.
ОН. Действительно. Видите – абы как – лишь бы не так... (притворно вздыхает)…

PSY-мэн. Как я тебя понимаю. Почему у женщин, как в завещании, как в суде – следующее решение всегда отменяет предыдущее.

ОН. Даже мысли…

PSY-мэн. …и желания…

ОН. ...чувства и нервы…

PSY-мэн. Даже капризы отменяют…

ОН. Всё отменяют.

PSY-мэн. Всё.

ОНА. Мальчики, я вам не мешаю?

ОН. Не мешай, когда мужчины разговаривают. Успокойся.

ОНА. Хватит меня успокаивать!

PSY-мэн. Карма-кара у нас такая – вечно успокаивать женщин. Видите ли, не хватает у нас своих проблем.

ОНА. Ваши аргументы – антидепрессанты – не обезболивают душу.

PSY-мэн (поправляет). Нервы.

ОНА. Сами вы нервы.

PSY-мэн (Ему). Лучше молчи. Молчи и смотри, как женщины из всего добывают эмоции… Нервы. Видишь, даже нервы они называют эмоциями.
                Она закрывает уши ладонями.
ОН (смотрит на Неё). Ну ты на неё посмотри, она даже с этим… Уже ни с чем не согласна. Она не согласна даже с тем, что она не согласна. (Смотрит на ;-мэна).

PSY-мэн. Я? Что я? Так в учебниках наших написано про это.

ОН (вздыхает. Утирает пот со лба). Ху-у-ух. Ещё один ясный добавил ясности.

PSY-мэн. Я говорю, что они не любят дел, в которых нет ясности. Там так и написано: «Яс-нос-ти».

ОНА. Или команды.

PSY-мэн. Или. И группы поддержки, и зрителей.

ОНА. Говорите-говорите, ваши мальчуковые игры мне…

ОН. Первый раз вижу, что она боится проиграть.

ОНА. Не боюсь. Давайте, валите свои пошлые диагнозы. Давайте, оглашайте свой список.

PSY-мэн. Кого?

ОНА. Список моей одноклеточной, ущербной команды.

PSY-мэн. Кого?

ОН (поясняет ;-мэну). Насколько я понимаю, она говорит о списке будущих ролей в вашей игре.

ОНА. Да.

PSY-мэн (радостно). Так вы согласны мне помочь?

ОНА. Не важно. Продолжайте.

PSY-мэн. В таком случае, вот меню: женщина-мать, украшение, друг, деловая женщина.

ОН. Подходит. Всё подходит. Ещё. (Дальше постоянно говорит согласительные фразы).

PSY-мэн. Тогда продолжаем: женщина – центр вселенной, подруга для друг и подруг, охотница-хишьница, злюка-гадюка, лимитчица, пиявка, следователь, труженица, нищенка.

ОН. Подходит. Ещё. Список. Мне нужен список столбиком.

PSY-мэн. Бесполезно. Список постоянно пополняется мутациями с вариациями. Главное, что всё это опасно для жизни нашей влюбленной – мужской.

ОН. Не так. Я бы сказал, что это, мышиный жеребчик, вышивка крестиком по скальпам поклонников. Простите, образным мышлением прихвастнул.

PSY-мэн. И правильно. (Пауза. Жест) Тут мне привиделась старость… старость… Камин… пасьянс… мартини – слева. Справа – белый как холодильник телевизор. В левой руке у неё бокал. В правой, в дорогом мундштуке, обязательно вонючая сигарета должна быть. На носу очки. Просто очки. Без стекол. Но красивые. На коленях собачка, из тех, на фоне которых все люди выглядят красивыми. (Жест) Старость. Мёрзнут ноги. Терпнут руки. Это вам не «Актриса-Весна», – это старость. А где же мудрость? Старость, беспокойный сон и камин. Да. Обязательно должен быть камин. Нужно ж где-то выгревать хрен тех воспоминаний. Диван. Покой? – я бы не сказал. (Жест) Вечерами, после ва-А-анны, она надевает свой лучший пеньюар, тяжелый халат, тапки… И, честь имею, усаживается в кресло качалку. Берёт похожую на кота собачку, мундштук, мартини… Успокоиться бы… Но тут, из всех фотокарточек, к ней снисходят козлы, кабаны, лоси и остальные, что замуж не взяли, сволочи. Сволочи, но красивые. Все. Не помню слов, – предаётся мечтам старушка, – помню дыхание. Их дыхание. О, какое у них тогда было дыхание… Ветер, ураган… И я. Давайте-давайте, родимые, ветреные мотыльки мои… продолжайте. (Жест) Камин-страсть, огонь… память. Камин-бал.

ОН (поправляет). Камины.

PSY-мэн (соглашается). Камины. Интересно, почему камины без «м» настолько не камины? И, что такое «м»? – домик со сломанной крышей? И почему «м» без палочки – ничего – «и» без слова. И почему мы так зависим от этих палочек? Нули. Везде нули, заборы, тюрьмы из палочек и дырочек. Всё. Мы окружены. И памятник нашей цивилизации – висящий на гвозде бублик. Но я о другом…

ОН. Слава богу.

PSY-мэн. Какому богу? Добренькому, что с икон дедушке, или какому?

ОНА (вздыхает). Видимо, Бога на всех не хватает.

PSY-мэн. Видимо у него есть дела поважней. Да? И, когда попы закапывали младенцев в фундамент храмов, у него были важней дела? Да? (Жест) А всё потому, что нет этому объяснений! Нет оправданий богу, который и в наше время позволяет умирать тысячам неповинных детей. Тысяча детей в час! (Пауза) Зачем? За что? Скажите, в чём они – чистые, неповинные, так – до смерти перед ним провинились? (Пауза) Правильно молчите. Вот и я думаю, что дети – жертвы… (поясняет) жертвует он их себе. Поэтому не видит и не слышит крики матерей на могилах. (Тяжело) До сих пор не слышит. Только нечто, нечто бездушное может вести себя так! (Жест) Но он есть… Я знаю. Стань сильным и успешным, и он сразу станет тебе помогать. Вспомни, как вначале Второй Мировой он помогал немцам, затем нам. Видимо любит он победителей. (Жест) Так какому богу мы молимся? Богу-мифу или богу-попу? Богу-человеку или богу-картине, книге? В пол или вверх? И, какой рукой? А не всё равно, какой рукой мыться? Может, мы молимся богу денег, удачи, здоровья? Тогда это тост. (Жест) А всё потому, что язычники мы. Так и остались язычниками. Только бог не книги, кресты и иконы. Бог не луны, звёзды и амулеты. Может, мы молимся себе? – богу в нас, – образу и подобию? – тщеславию – славе тщетной – славе бесполезной. (Пауза) Вот и молимся мы не богу, а надежде… надежде на то, что у Создателя есть хоть что-то человеческое… что Он увидит и услышит нас… Погладит по голове детей своих неразумных, вздохнёт, посочувствует… и поможет. Не может? Рук нет?... ног? Тогда пусть, хоть, вразумит. (Вздыхает) Больше некому. (Жест) Видимо разобрали, растащили мы его по образам, фразам, контекстам и формулам. Вот и сидим мы по углам… сидим и складываем из него себе волшебных палочек и «золотых рыбок».
        Пауза.
ОНА. Вы атеист?

PSY-мэн. Я готов стать кем угодно, если б Он услышал матерей в черном.

ОНА. Вы атеист.

PSY-мэн. Что ты заладила свои обрезания? Не могу я быть ни тем, ни другим. Не верю я в мёртвое. Не верю я в матрицу, в книги, в иконы. Оттого и открыт я, чистый… – ближе всего к Богу. А твои атеисты – те же сектанты – головастики-Хулио. (Пауза. Тяжело) Бог есть, но люди больше верят чувствам, выдумкам и мечтам. В чем разница? – я не знаю. Только знаю, что всем не хватает чудес. Добавьте им музыки, салюта, и они недолго усидят на скучных берегах. Зачем им – весёлым – старый, как жизнь Бог? (Вздыхает) Вот и приходится мне с помощью науки, которой нет…

ОН. Не понял.

PSY-мэн. …лечить конфликт между телом и духом.

ОН. Не понял.

PSY-мэн. Чего ты не понял?!

ОНА. Да погодите вы бодаться. Лучше объясните мне, что есть? И почему «Бог есть Любовь»?

ОН. (;-мэну) Ну.

PSY-мэн. Что, ну?

ОН. В смысле, всё правильно.

PSY-мэн. Что правильно?

ОН. Если Бог есть Любовь, тогда где Бог – там любовь, где любовь – там Бог.

PSY-мэн. По рисованию – пять, по сути – садись, два. (Задумывается. Пауза) Не так давно я спросил себя… Если бы моя, во веки веков любимая, жила в другом городе, стране… в другом измерении... в прошлом или будущем веке… Не важно. Вопрос: «Бросил бы я тогда свои машины, квартиры дачи, и отправился бы к ней?»... без телефона, компьютера и интернета…?...

ОНА. И как?

PSY-мэн. До сих пор мучусь. А если там совсем тмутаракань… хлеб и вода… соха и свеча… И всё. Или отправился бы я в будущее с электроникой, но без чистой воды и воздуха? (Трет лоб) Не знаю.

ОНА. Знаете.

PSY-мэн (нервничает, отворачивается). Я всё сказал.

ОНА. Знаете!

PSY-мэн Ну, хорошо. Ну, отправился бы… с условием умереть с ней в один день.

ОНА (задумчиво-романтично). Краси-и-иво…

ОН (так же). И я бы отправился…

PSY-мэн (спокойно). И я. (Дальше ходит, нервничает) А потому что, нечего мне там без неё делать! Может где-то рядом, здесь, сейчас… Может она уже стоит там – на остановке, а у меня машина. Или в магазин, что рядом, зашла мокрая, продрогшая… А у меня свитер и зонт тут. (Вздыхает) Только где искать ту остановку, магазин и дождь? Я пробовал прорваться. Даже чемодан сложил. Но там не так всё просто. Прежде чем отправить меня, я должен подписать договор о том, что я уже! всем доволен. Официально не получилось, я к контрабандистам, мол, отправьте меня ребята, сил моих больше нет. И они не смогли гарантировать. – А если она там, – спрашиваю я, – бабушка, ребёнок или бабушка-ребёнок? Что тогда? Они молчат… я молчу… И где гарантии? А если я буду не доволен, где гарантии, что вы, зная мой скандальный характер, не оставите меня там с бумажкой. Сталась пауза. И я ушел в неё.
        Пауза.
ОНА (печально). Что, совсем ничего не вышло?
        Пауза. Она смахивает слезу. Он и PSY-мэн вздыхает. Пауза.
Вы говорите, мальчики, говорите… мне это нужно… Какие вы хорошие…

ОН. А было бы красиво.

PSY-мэн. Неизвестно. А вдруг бы я нашел её пьяной, в канаве, в восемнадцатом веке. Как её вытаскивать? И чем? (Жест) А вдруг она в Египте царицей, на слоне… А я маленький. Внизу. Лезу к ней. Слон топчет меня. А я кричу, кричу ей о любви, о том, что это я, что я здесь. (Жест) А если она – не она. Просто устала без меня. Муж, двое детей, а меня всё нет и нет. Вот и замучилась она одна, и умерла. И родилась ящерицей, птичкой или кроликом. Как мне дальше жить с кроликом? В клетке или в кармане носить ту ящерицу или птичку?

ОНА. Страшно.

ОН. Это не страшно. Страшно было бы, если он нашел её грызущую мамонта.

ОНА. Или он не успел. Только схоронили её.

ОН. Даже не так. Была засуха. И её, как самую красивую, решили принести в жертву. Он бросился её спасать. Его поймали, связали. И вот лежит он немощный, смотрит на неё… И они узнали друг друга. И стали кричать сквозь огонь о любови и прощаться… (украдкой утирает слезу). Простите.

ОНА. Хуже было, если б они не встретились. Теперь они знают, что любовь есть. И единственный есть…

ОН. И единственная.

ОНА. Спасибо.

ОН. Победил ты нас, психолог.

ОНА. Сказочником стал, душу нам порвал… и победил. (С улыбкой смотрит на Него) Он, я смотрю, сказочник тоже приличный.

;-мэн (вздыхает). А как с вами по-другому?

ОН (вздыхает). По-другому ни как.

ОНА (вздыхает). Это точно.

ОН (вздыхает). Психология…

ОНА. Душа…

ОН. Психология….

PSY-мэн. Психология. Что вы знаете о психологии? Она больше о вас знает, чем вы о ней. Не важно. Ей не важно, есть ли вы, ей даже не важно, есть ли она. Вся эта психология – профанация. И нет такой науки. Науку о рефлексах знаю. И науку о процессах знаю. А науки о душе не было, и быть не может. Наука – искусство экспериментов, фиксаций и объяснений, пыток и разложений. Ну пробовали они душу на органы разобрать… приборами в душу влезть… и пинцетами, карандашами, скальпелями ковырнуть там. Тыкали, тыкали, но всё не туда. И религия пытается всё объяснять… словами, молитвами, иными словами всё объяснить… кострами. Даже кострами и виселицами доказать и… или самоутвердиться. Как дети малые, чуть что, сразу обижаются, гневом божьим пугают. Но тщетно. Всё тщетно. Ветер. Бесполезно на него в микроскоп глядеть. И сачками ловить его вольного, бесполезно. Вот и ползут, веками ползут люди… Ползут, доползают… и находят Бога. И к нему…

ОН. К нему, мол, растолкуй нам, что к чему?... что и как?... как и зачем? И зачем ты там / нам столько наваял? И как это всё работает?

PSY-мэн. Сразу, вместо здрасьте, подвесили люди Бога на вопросы свои – крюки. (Смотрит на Него).

ОН. А Бог, что? – он, как ни в чем ни бывало, сидит себе, чай пьёт, суп помешивает. – Хотите чайку? А супчику? Пауза.
                Пауза.
ОНА. Подул ветер. Пошел снег. Похолодало. Люди покосились на теплую божью бороду…

PSY-мэн. – Кто вы? – спрашивает Бог?

ОНА. Люди, лилипутиками, – мелкими шажками, – в сторону бороды той, – шух-шух, шух-шух…

PSY-мэн. – Вот вы – в белых халатах и свитерах, – кто вы? – спрашивает Бог.

ОН. И сразу все почувствовали себя депутатами без охраны и удостоверений. – Люди мы, – отвечают люди.

PSY-мэн. – А вы, – люди в черном и золотом, кто? – продолжил Бог. – И мы люди… просто люди, – аукнуло из-под шапок, шапочек, капюшонов и лавровых венков.

ОН. В меня веруете? – громыхнул Бог.

PSY-мэн. Веруем, батюшка, веруем!

ОН. В меня? – снова громыхнул вопросом Бог, – в какого меня веруете?

PSY-мэн. Все стоят, трусятся, от страха слова молвить не могут… Ноги онемели… по спинам ползут ледяные мурахи... перед глазами плывут имена…

ОН. – Ребята, перестаньте буквами глаза себе заливать… – сказало, хихикнуло и обратно в божью бороду уползло.

ОНА. Стыдно стало… так стыдно…

ОН. В Вас – в Единого нашего Создателя веруем! – прокричал некто в снег, и упал.

PSY-мэн. Тогда Бог выдохнул… сел… глотнул чаю… и задумался… (задумывается)…

ОНА. В бороде, убила б, что-то противно хихикало.

PSY-мэн. – Тогда почему у вас Создатель один, а богов много? – спросил Он ласково и, как бы обиженно.

ОН. Интересно. И, что?

PSY-мэн. А ничего. – Просто Создатель – Вы – один, – зашумела учёная толпа, а мы – агенты ваши, посланники, менеджеры, проводники, правильно? (Пауза) Бог, как сноп свалился. Сидит, молчит. (Хмурится на Него).

ОН (вскакивает). Нет, это мы то, что они сказали, – возмущенно зашумели с другой стороны, – это мы посланники Ваши, мы-ы-ы-ы… А они – эгоисты-безбожники-атеисты… Это они сомневаются и железяками в душу к нам с вами лезут. Как вы все надоели! Всем воздастся.

PSY-мэн. Вам по вере, нам по мозгам.
                ;-мэн, Он и Она громко и заразительно хохочут.
ОН. Да. Даже Бог смеялся тогда. (Широкий жест) Единение…

PSY-мэн. Разница в том, что одни за знания и блага расплачиваются собственной жизнью, а другие ждут небесных подаяний. Глаза вверх, руки в низ. И там всё подгребают, подгребают… Ибо не мне, а Богу вы приносите дары свои. И под «ибо по вере воздастся» утаскивают в закрома кошелочки и конверты.

ОНА. Ибо по вере воздастся, люди последнее отдают сектантским лидерам.

ОН. Ибо по вере намолили они себе Мерседесы, дома и золотые часы.

PSY-мэн. «Ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов». Деяния. Глава 4. Стих 34, 35.

ОН. И, что?

PSY-мэн. И всё. Тут и сказочке конец… совести и вере. Непонятно, почему даздраствединнашбох молчит?

ОНА. Бог молчит, а мы молчать не будем. Мальчики, продолжайте.

PSY-мэн (встаёт, декламирует). И тогда Бог посмотрел на людей в черном и золотом.

ОН. И золотом. Они выровняли спины… И сразу поплохело. Стоят. Дышат. Тяжело дышат. Пар из ноздрей прёт. А Бог смотрит – !!! (Жест) И тут они бесконечно захотели…

PSY-мэн. Какать.

ОН (задумчиво). Похоже, но не совсем. Это было похоже на… на-а-а-а…

ОНА. Хух, не выдержали они тогда, весь Aurum and Argentum с себя поснимали… и протянули Богу… – Это Вам. А, что было делать?

ОН. Тише. Бог взял всё, и бросил в костёр… посмотрел… сказал: «Чота не горыть». И глянул на белых.

PSY-мэн. Те с радостью протянули Ему грамоты свои, папки, удостоверения, вопросы, ответы и всё такое.

ОН. Бог взял всё, и бросил в костёр. Обрадовался. Горыть! Дальше, у заднего отобрал припрятанный им, на всяк случай, крест. Сел. Сидел и, молча, помешивал им суп.
        Пауза. Она смотрит на мужчин. Те улыбаются и пожимают плечами.
ОНА. А суп варится… вариться… (Пауза) Как-то тихо… как-то спокойно… Тихо. Бог думает. Тише.

PSY-мэн. Им надоела реклама товаров, а мне надоела реклама меня, – размышляет Бог, – не понимаю я, зачем верующим нужно постоянно доказывать существование меня? И сколько можно трактовать эту многострадальную книгу? (Пауза) И кто им позволил придумывать небылицы обо мне и сыне моём? И зачем им столько религий, Церквей и Храмов? И зачем они разные? И за что они воют друг с другом?... мы же постоянно говорим об одном – о мире и добре. О гордыне, и о «Не сотвори себе кумира» говорим, и про «Не убий», и «Не укради». И что там такой за умник решил, что «Не убий» о теле? Кого интересует их тело? (Пауза) Если б Сын мой, тогда, не увлёк их чудесами, они бы его раньше распяли. Ждали его, ждали… Дождались, и распяли. Так кого они ждали?... ждут?... продолжают ждать? Следующую жертву? (Пауза) Нет, не мы им нужны. Им нужны Цари, Гарри Поттеры, Цари-Гарри с полными палочками чудес. (Пауза) Пришествия ждёте? Думаете, мы не приходили? Думаете мы не заходили в ваши Храмы? (Жест) Одни похожи на склепы-кацелярии, другие на дискотеки и базары. Недаром сын мой бил вас, гнал. (Вздыхает) Может снова с чудесами к вам нагрянуть? Я, когда увлекаюсь, теряю чувство меры… Многим может не поздоровиться. Да и не узнаете вы меня. Ракетами, бомбами закидаете, и всё. (Вздыхает) Вот такое печальное пришествие выйдет. Я бы… но нельзя… нельзя лохматого с цепи спускать. А он батьку в обиду не даст… хотя, какой я ему батько?

ОН. Я понял, – вдруг вздрогнул Бог, – люди не нас ждут, они верят в технологии, в инопланетян, и всё такое… Столько фактов, доказательств, передач… Есть ли они? Но ни кто не спросил живые ли они?

PSY-мэн. (Ему) Точно! А это мысль! Живые ли они? Живые, как мы или как компьютер. Но это даже не компьютер. Я смотрел видео, где тарелки ныряют в кратеры вулканов, в солнце, в камни-горы. Ещё интересно…

ОН. Погоди, мы ведём монолог Бога, а ты со своими инопланетянами влез. Так мы никогда не закончим.

PSY-мэн. Да погоди ты. (Чешет затылок) Вряд ли они живые. Если так… тогда выходит… выходит, что Бог не может их видеть – души у них нет, потому что. Тогда получается… Что тогда получается?

ОН. Хрен поймёшь, что тогда получается. Получается, что Бог нас бережет от этих… Если б не Он, они могли давно нас каким-нибудь космическим дустом посыпать… что бы мы тут планету им не засирали. Так, что там дальше?

PSY-мэн. Не мешай, я думаю… (Пауза. Жесты-жесты) И всё, и аля-улю паси гусей… Действительно, кто мы для них?... комары?... биологически активные жабы?

ОН. Только Он… больше некому нас беречь. Получается так. (Крепко задумывается)…

PSY-мэн. (в раздумьях) Получается так. Кто родил – тот и заинтересован – тот и бережет…

ОН (Ей). Тебе придётся вынымать нас… Больше некому. Не могут мужики, мужики думают…
        Пауза.
ОНА. Всё как всегда. Ладно. (Пауза) Пока Бог хмурился, думал и молчал, все сняли с себя всё и отдали Ему. Теперь стоят перед Ним голые, на морозе… на коленях. Страшно. Пусто. Капец как страшно. Смерть. (Ему) Продолжай, я не могу… (ёжится)… Вставай, муж, очнись, мне угрожают голые!

ОН (приходит в себя, встаёт). Дальше Бог встал и, им (громко и требовательно): – Все, кто проповедовал с именем моим… Все, кто объявлял себя богами, мессиями, наместниками, посланниками моими, помазанниками, будут лично! передо мной отвечать. Лично! Откуда вас столько взялось? Я никого не назначал! (С улыбкой и жестом предлагает ;-мэну продолжить)…

PSY-мэн (встаёт. Громко и требовательно) – А, всем вашим лидерам-параноикам-самозванцам я скажу: – Ой, бойтесь меня, ребята, ой бойтесь! (Пауза) Затем Бог выдохся… стал каким-то уставшим, маленьким… (С улыбкой и жестом предлагает Ему продолжить)…

ОН. – Старый я, – сказал Он, – и много вас, и все вы языкатые. Не справлюсь я с вами. Не хочу. Сразу отдам вас изделию своему лохматому. Науськал он столько бед, теперь пусть сам разбирается.
                Пауза.
ОНА (несколько тревожно). Мальчики, не пугайте меня…

ОН. Как скажешь. Тогда Бог посмотрел на людей теплым отеческим взглядом…

ОНА. И улыбнулся.

ОН. Рано ещё. – Вы меня старика простите, – молвил Бог, – не признал я вас. Вы ж начальство?

PSY-мэн. – Начальство-о-о! – закричала радостная толпа, – оно мы!!!

ОН. – Я попросил бы… – выкрикнул тот – с отобранным крестом, который.

PSY-мэн. Действительно, батюшка, ты с нами как с простолюдинами тут…

ОН. – Действи-и-ительно! – закричала толпа… – действи-и-ительно…

PSY-мэн. – Требуем извинений! – закричал крестолишенный, – компенсаций требуем!

ОН. – Действи-и-ительно… – закричала толпа… – действи-и-ительно…
          Пауза. Он и ;-мэн нервно ходят туда-сюда.
ОНА. Мальчики, там дальше плохого нет? Не нужно. Я сейчас описаюсь от страха.

PSY-мэн. Тогда Бог остановился… (останавливается)…

ОН (останавливается). Остановился. Встал. Прокашлялся, распушил бороду, вытер глаза, рот… и показал им «УЛЫБКУ БОГА». (Поворачивается спиной в зал, лицом к ним. Смотрит)… !!!
        PSY-мэн и Она падают, лежат. Он, скоренько ложится рядом.
Да. Так всё и было.
        Пауза.
PSY-мэн (лёжа). Да. Да. И да. Точно так всё и было. (Пауза) Вы когда-нибудь видели эту «улыбку»? Как? Как же так? Ну, хотя бы, отголоски, намёки той улыбки? Ладно. Вы когда-нибудь видели до сумасшествия весёлых людей? Ну. Ну, ходят такие по улицам, ходят и постоянно улыбаются. Ну. Ну, видели. Все видели. Так вот! Наукой доподлинно установлено, что те – весёлые – видели ту «улыбку». И, что? – и всё, – и к нам – в психиатричку.

ОН (лёжа). Да знаю я, знаю. Именно так и было.

ОНА (вскакивает). Всё! Я не выдерживаю! Всё! Капец! Пипец! Полундра! Глына!
        Он и PSY-мэн вскакивают.
Равняйсь! Смирно! Всё! Назначаю вас – ОБОИХ – лучшими брыхунами на свете! Тут уместней будет сказать Аминь или Hallelujah?
        Он и ;-мэн угрожающе смотрят на Неё. Она немного напугана.
Что? Молчать? Замолчать? Ладно. Продолжайте. Ура?

ОН. Тише. Это мы тут такие смелые. А те… А они не глупей нас с вами были. Они…

ОНА. Больше никакой улыбки. Ещё одной улыбки я не перенесу. Возвращаемся… Лучше возвращаемся… А суп всё варится… доваривается… Дальше.

PSY-мэн. Да, дальше.

ОНА. Напуганные и околевшие они, забрались в божью бороду, согрелись и успокоились. (Жесты-жесты) Вот. Пауза. Пауза? Перерыв? Обед?

PSY-мэн. Обед. Тогда Бог почесал бороду, – разбудил спящих.

ОН. Дальше все сидели, ели суп, утирали пот и были счастливы. Всё.

PSY-мэн. Не всё. (Жест) Прошло время…

ОН. Прошло. (Пауза) Вдруг Он спрашивает: – Вы говорили что-то про «я наваял»… Интересно, что значит это слово?

PSY-мэн. Все наконец-то почувствовали себя полезными, и охотно стали объяснять-объяснять Богу.

ОН. Тот – ага-агакает… так-такает и ест.

PSY-мэн. Ест. Есть такая, за общим столом, тактика… – чтобы наестся, нужно разговорить собеседников. Процесс идёт… суп закачивается… заканчиваются слова…

ОНА. Тут в белой шубке появляется девушка.

PSY-мэн. Снегурочка, – подумли все.

ОНА. Сами вы снегурочка, – подумала она, подлила им чайку и улетела.

ОН. Дальше все сидели, пили чай и смотрели вдаль. Погодите-погодите, не сбивайте меня. (Смотрит вдаль. Застывает. Пауза) В той вдали… искрятся горы… сыплет снег… кружит орёл… или девушка та… (Пауза. Всматривается, прищуривается)…

ОНА. Что там?

ОН. Погодите. Там… там… (Пауза) Вдруг, Бог, спрашивает: «Думаете, композитор может объяснить, почему он в этом месте бэмкнул?

PSY-мэн. Ничего себе, когда-то, ты на земле бэмкнул! – сглотнули мысль все.

ОНА. Бог скромно, как бы украдкой, глянул на девушку-ту-летяшего-орла, пожал плечами и сказал: «Так получилось». Дальше из погребка достал медка… – Свой, – уточнил он, – липовый. Дал всем по баночке, обнял нас и отпустил.

PSY-мэн. Отпустил. Помню, как мы довольные и счастливые спускались с той горы.

ОНА. Интересно. Прекрасно. Вы лучшие. Это понятно. Только не пойму я для чего мы начали про Бога? Не вспомню, где сбились?... где занесло нас? И для чего?

PSY-мэн. Не для чего, а потому что мне, после, приходится лечить всех тех «археологов и альпинистов». А что им гриить? Ну структурирую я им мозги здесь, моделирую, форматирую… А толку? У них и без меня там уже всё кристаллическое. Нам бы остановиться, прилечь, ветер в себя пустить, воздух, море, поля цветочные… А мы всё бежим и бежим. Стоя, сидя, лёжа, всё одно бежим.

ОН. Что, вставить себе во все дырки палочки-вонючки и тыхо мыдытыровать?

PSY-мэн. Эти спокойные, но бесполезные. Чувствуют они… но никому не сочувствуют. Сочувствие, сопереживание… Выпали они из социума, понимаешь? Спрятались. Периодически может и нужно там отдыхать, но жить так…

ОН. Мёртвые.

PSY-мэн. И ни конца, ни края нет этому всему. (Ему) Я давно хочу тебя спросить… Вот она манипулирует тобой, хитрит… А ты, я такой же, носишь её на руках и, совсем хрень, придумываешь тысячи оправданий её поступкам. Ибо она такая ранимая, такая особенная…

ОН. И: «Пойми же-же меня, я же женщина» – та же хрень.

PSY-мэн. Их «пойми же меня» для мужика звучит как: «Пойми меня как женщина женщину… И тупо, по-мужски… Или тонко, ранимо пойми… и все равно согласись».

ОН. Иначе я стану кровь твою пить обидами, капризами, претензиями и всем остальным подобным…

PSY-мэн. Во-во.

ОНА. Не во-во.

PSY-мэн. Еще «во-во»… (Ей) Вот ты эмоциональная и впечатлительная, так? – так. Если так, тогда представляю, как ты устаёшь средь вариантов и мыслей своих. Вот он и пытается как-то успокоить, как-то отвлечь, развеселить тебя, что ли. Надо ж как-то облегчить эмоциональные бега твои в разные стороны. Так?

ОНА. Ну так.

ОН. Давай без «ну».

PSY-мэн. Это не важно. Если так, тогда почему ты считаешь его тираном и тем, кто выбора тебя постоянно лишает, воздуха? (Ему) Так?

ОН. Ещё рабовладельцем меня называет, и собственником. Я и без неё на работе так намаюсь… прихожу… а тут она со своими вариантами работ, отдыха… и всё за деньги, за мои деньги. Замучился я совсем.

PSY-мэн. И это не важно. (Ему) Лучше ответь мне, почему тебя раздражает, когда она своими, пусть дурноватыми играми, пытается вырвать тебя из клетки, с рельс.

ОН (вздыхает). Если б так, но у нас всё по-другому. Это я постоянно вырываю её, отрываю.

ОНА. А потому, что… (Указывает Ему на ;-мэна) Видишь как с женщинами надо!
        Он ничего не понимает. Трясет, как бы вытрушивает из головы «всю это дрянь». Накачиевает себя.
PSY-мэн (Ему). Тс-с-с-с-с… (Прикладывает указательный палец к губам) Не рекомендую. Ты будешь прав до первых её слёз. Лучше продолжим. А не накидать ли ей, думаю я:
– Киру Найтли, Натали Портман, Одри Тотту – женщины – вечные подростки, надо? – надо.
– Мэрилин Монро и Пэрис Хилтон, – блондинок в шоколаде, накидываю.
– Очаровательных простушек – Рене Зеллвегер и Мэг Райан, не желаете?
– А как вам роскошные – Кэтрин Зета-Джонс и Анджелина Джоли?
Устал? Устали? Тогда, минуя «железных леди», я отправлю вас к «моя вторая мама» – Барбаре Стрейзанд и Голди Хоун.

ОНА. Не нужно мне ни куда отправлять…

PSY-мэн. Бедняжка.

ОН. Куколка.

ОНА. Хватит меня диагностировать!

ОН (к ;-мэну). Зайка?

PSY-мэн. Зайка. Зайка и…

ОНА. Я больше ничего не желаю…

ОН. Королева.

PSY-мэн. Факт.

ОНА. Всё! Я ухожу!

PSY-мэн. Королева в изгнании?

ОН. Просто королева.

ОНА (по-детски, обижено). Почему вы постоянно меня…?...

PSY-мэн. Солнышко.

ОН (к PSY-мэну). Представляешь, как мне без этого? (Ей) Солнышко.

ОНА. Сам ты солнышко.

ОН. Ну это совсем обидно. Ты не это хотела сказать или я не так всё понял?
        PSY-мэн. хитро улыбается, украдкой показывает большой палец.
ОНА. И не так. И не сказать. И не понял.

ОН. Тогда быстрее назови меня идеальным мужчиной – мечтой любой женщины. Быстрее назови меня…

ОНА. Наставником, банкиром, иностранцем-миллионером.

ОН. Да! Никак не ленивым эгоистом, поленом, бревном.

ОНА (с улыбкой). Никак.

PSY-мэн. Скорее всего, я назвала бы тебя (смотрит на Неё, показывает «давай-давай»)…

ОНА. Грамотным любовником и страстным, очень, героем.

ОН (смотрит на ;-мэна). А чиво? А мне нравится. А всё почему?... (смотрит на Неё)…

ОНА. А потому, что ты не грустный мальчик-псевдогрей, не художник – вечный подросток-романист. Главное, ты – настоящий. (;-мэну) И он умеет шутить.

PSY-мэн. И я. Я такого тут нашутил… Сбежать бы. (Пауза. Вздыхает) Так мы будем спасать меня?

ОН. Я могу.

ОНА. А я не могу.

ОН. Я так и знал.

ОНА Не знал. Тут, что аргументируй, что не аргументируй, – всё одно. Да и нельзя нам. (;-мэну) Мы, в хорошем понимании этого слова, крутые сумасшедшие? – крутые. Вы сами говорили, что у нас всё есть кроме тормоза и руля. Ещё вы сказали, что мы опасны. И тут мы согласны. В страсти к славе мы можем открыть вашим пациентам «новые перспективы и горизонты». Можем, а нельзя. Нельзя увлекать. Да и не справятся они. Творчества у них не хватит, доброй игры. Правильно? Поиграют в обидные слова. Затем поиграют в «кто кого раньше доведёт до убийства или самоубийства». (Пауза) Знаете, почему люди убивают людей? – они считают, что они убивают не тело, а живущее в нём зло. А зло – мысль, фантом… Его вообще нет.

ОН. Есть.

PSY-мэн. Нет. Она права. Все мы видели луч света в ночи. Но никто не видел черный, ночной луч солнечным днем. Она права.

ОНА. Еще, не сможем мы, – мы драматические.

PSY-мэн. Вы смешные… ибо комедия это – доведенная до абсурда драма.

ОН. Это понятно. Вы предлагаете им дома продолжать играть наши страшные комедии?

PSY-мэн. Именно так. Усугубив…

ОНА. Тогда я согласна. Я это люблю. (С улыбкой) Делать из мухи слона – мой профиль. Комедия.

PSY-мэн. Убийственная комедия.

ОНА (с улыбкой). Да! Давайте начнём. Быстрей.

ОН. Видите, что творит. Я говорил. Вот оно.

PSY-мэн. Молчи. Лучше молчи. (Выдыхает) Ху-у-ух... (Пауза) Не хотел говорить, но скажу… Знаете, почему люди расходятся и разводятся? А потому, что каждый из них взрослеет по-разному – не вместе, а в разные стороны. Затем, гульк, а того – родного человека – уже нет. Вместо него, перед вами, со своими новыми – чужими – претензиями, стоит совершенно чужой… чем-то похожий или похожая… И рубаха та, и привычки, и голос… но чужой, просто знакомый дядька или тетенька. Только дети и общая жилплощадь напоминают им, что они вместе… живут.

ОН. Страшно всё это.

ОНА. Страшно. Еще меня пугает то, что Вы, с вашими ловушками, как охотитесь на нас.

PSY-мэн. Будем играть?

ОНА. Играть-то будем, но я никого не буду побеждать.

PSY-мэн. Ладно. (Подходит к столу. Садится. Ей, с улыбкой) Хочешь «выиграть вольную»?

ОНА. Правила!

PSY-мэн. Правила те же.

ОН. Действительно! Про деньги и ваше освобождение мы поняли. Аргумент. Но все равно хотелось бы знать правила.

PSY-мэн. Правил нет. Есть театр, удовольствие, польза. Что человеку еще нужно для отдыха? Замете как предусмотрительно… как говориться «во избежание», я убрал загон с психологией. Только не отказывайтесь. Давайте начнём тренироваться, радоваться и отдыхать.

ОН (PSY-мэну). Тренировка? Точно тренировка?

PSY-мэн. Евстевственно!

ОНА (;-мэну). Я готов. С чего начать?

PSY-мэн. Тс-с-с-с… (смотрит на Него, задумывается)...

ОН (рассуждает). Думаю хорошо бы было… было бы начать целесообразно… Да что там думать, счас начнём. (Тяжело дышит. Держится за сердце) Как же тяжело быть Спилбергом… Стивеном. Как же нелегко ему миллионы даются. Ху-у-ух… (Утирает пот со лба) Всё эе как тяжело нести бремя зачатия. Счас… счас-счас… Ага-ага… Вот-вот. Почти всё готово. Осталось узнать, – раньше идёт пролог или эпилог? (Сильно задумывается) Я думал… а оказалось… Вы не представляете чего мне стоило отрыть, откопать то зерно роли. Что же теперь делать с этим Пегасом? – подумают дилетанты, – что же делать с этим Оскаром? Вот мы и начнём с самой женской, с самой, так надо, нудной нудятины: «Мне ску-у-учно». Дальше, самым художественным образом мы пе-ре-хо-о-о-дим к кульминации: – Ты меня не любишь! Зате-е-ем…

PSY-мэн (Ей). А давай сразу начнём с молча и слёз. Это его сразу победит.
                Она кривится, тужится, безуспешно извлекая слезу.
ОН (улыбается, Ей). Как ты хочешь сразу меня застрелить.

PSY-мэн. Это хорошо. Это нам пригодится. (Ему) Давай, начни ты!

ОНА (бодренько). Нет, начну я! Белые начинают и выигрывают. Кому говорить? (Широкий жест)
         Он и PSY-мэн брезгливо кривятся.
Не ёжьтесь, пацаны, расслабьте лица. На подиум выходит красота неимоверная! Неимоверная! –таким будет мой сценический образ, теперь. (Резко делает драматическую фигуру. Пауза. Статика. Дальше с пафосом) Я тебе всё отдала!… а ты мне изменяешь… постоянно… (передумывает) ну не постоянно, но с разными! (Смотрит на него) Нет? С одной? Что, с одной?! У вас роман? Был? Есть? И ты… И я все эти годы… Чего вы молчите? Только не нужно делать из меня… Не нужно так на меня… Один – дурак, – «вид обыкновенный, простой». Второй – дурак, – «вид обученный, не предсказуемый, опытный и коварный». (;-мэну) И все ваши жидкие улыбки – те же диагнозы мои вам. Устала я. Устала от всего. Устала от ваших (дальше 5-10 фраз на тарабарском языке) диагнозов. Устала от (дальше 5-10 фраз на тарабарском языке) на тему вечных ценностей. Не слышите вы меня. Доктор, вы – нелюдь-псих. (Дальше 4-10 слов на тарабарском языке. Жест в сторону Его) Переведите ему!

PSY-мэн. (Ему, с ухмылкой). Она сказала, что «человек – душонка, обременённая трупом*»… Ещё что-то про астральное тело. Дальше не разобрал.

ОНА. Дальше был вопрос: «Обладает ли ваше астральное тело душой?*»
        Пауза. Все, молча, сидят, смотрят в пол.
PSY-мэн. Продолжай.

ОНА. Не могу. (Жест) Ладно. Только не нужно меня… (С пафосом) О, эти измены твои! О, эти приходы… внезапные уходы… Не любишь. Ты. Меня. Хух. Что-то уморилась я в этой канализации… плыть.

PSY-мэн. Дальше.

ОНА. Не могу. Счас стошнит.

PSY-мэн. Нельзя останавливать процесс. Не любишь ты меня… Дальше.

ОНА (шумно выдыхает). Ху-у-ух. Тогда почему ты никогда не говорил, что любишь меня.

ОН. Говорил.

ОНА. Не говорил.

ОН. Ты забыла. Ты что, забыла?!

ОНА. Не забыла. Когда это было…?

ОН. Вчера.

ОНА. Не вчера, а позавчера. Сколько времени прошло…

PSY-мэн (шумно выдыхает). Ху-у-ух. Давайте продолжим с «эти внезапные уходы»…

ОНА. Уходы и… (PSY-мэну) Да знаю я это наркоманское слово, знаю. Никогда эти «приходы» не могла проговорить. Ходишь, бродишь везде вечно, в широком понимании, голодный и холодный (садится, успокаивается)… – вечно не согретый. Пресвятая фабрика звёзд 4, я уже говорю твоими словами. И не нужно… не нужно так внимательно меня изучать. (Ему, с улыбкой) И не нужно так тихо там радоваться. Не нужно наШОптывать там себе / мне, что я красивая.

PSY-мэн. И добрая.

ОНА. Помолчите. Лучше сидите, (жест) сидите и не расслабляйте меня там, шептуны! Я лучше похожу. (Встаёт) Нет. Я лучше посижу! (Садится, рассматривает их) Вы одинаковые как вместе живёте.
        Он и PSY-мэн громко и заразительно хохочут.
ОН (продолжает). Какая ты…

PSY-мэн (продолжает). Как мы вас за это…

ОНА (улыбается). Снова устроили себе тут цирк на костях. Давайте работать.

PSY-мэн (продолжает). Давайте-давайте. Всё правильно. Або работать, або не работать…

ОНА (улыбается). Теперь. Пусть он.

ОН. Милая, не нужно онкать. Я сам. (Встаёт. Подбирает героические позы)…

PSY-мэн. Погодите во'ины… Вы настолько… (задумывается, чешет голову. Всматривается в них)… Вы – Том и Джери. Да. (Пауза) Вы настолько увлечены друг другом… (Рассматривает их. Улыбается) Нет, всё равно зрители будут ржать. Ржать и убегать. Сразу. Вы должны понять, что это не комедия. Не токмо ради смеха… Они должны где-то и всплакнуть, где-то и прижаться друг к другу, притулиться.

ОН. Вот оно! Вот оно где шыколады-то те нападали… Вот оно какие зёрна той роли моей золотой. Как говориться, сколько Кубрика Спилбергом не корми… (Отмахивается) Жаль, это из другой пьесы. Не важно. Вот оно – ОНО. Это вам не пролог с эпилогом – два весла – сел да греби. А тут «ПРИТУЛИТЬСЯ»…!!!... Вот она где вершина того айсберга… вот она-то ниточка и нашлась… Давайте работать. Время пшло.
        Она встаёт, отодвигает стулья. Молча, бегает по кругу трусцой.
PSY-мэн. Только не нападали, а нападаны. И не Кубрик со Спилбергом, а Куросава с Годаром. И не возражай, – не разменивайся по мелочам. Всё! Время пошло.

ОН (с азартом). Только глянул на свою – на такую… увидел блеск в глазах и ноздри… стих… и стал готов к… к… Быстрее. Ещё нужно свет выставить.

PSY-мэн (Ему). Вижу, не терпится твому хоботоносу подудеть даме про любов.

ОН (так же). Ох-ой и не терпится. Смотрите-смотрите какая она красивая – глаза горят, очи сверкают страстным огнём… или агнём… Годар или Гадар? Какая разница? Главное быстрее.

ОНА. И пра-а-авильно!

PSY-мэн. И не пра-а-авильно…

ОНА (на ходу). Дайте мне кого-нибудь… с кем-нибудь… быстрей бы в кого-нибудь вцепиться… (Бегает. Переодически останавливается. Делает зарядку. Повторяет имена вышеупомянутвх актрис).

PSY-мэн (с удивлением). Это спорт?

ОН. Это страсть. Страсть как она уже хочет кого-нибудь победить.

PSY-мэн (с удивлением). Это спорт?

ОН. Кто их разберёт. Время пришло… наверное.

ОНА (вприпрыжку, по-детски). Наверное, наверное… А вот и не наверное, не наверное нужно дать мне места для творчества. Ла-ла-ла, ла-ла-ла… (походу хватает со стола бумагу. Комкает в мяч. Дальше гоняет его по сцене: подбрасывает, пинает и т.п.).

PSY-мэн (с удивлением). Как это остановить?

ОН. Ни как. Сами говорили поиграть… Вот до неё и дошло. Теперь пока она вас не достанет…

PSY-мэн. У меня, кроме выстрелить в неё ветеринарным шприцем, вариантов нет. Что делать?

ОН (пожимает плечами). Пока она… (становится на колени) снизу не услышит голос, что она самая умная и самая красивая девушка на свете, толку не будет.

ОНА (останавливается, садится. Повелительным тоном). Всё! Ведите! Нам! Всех! Своих! – тех! (Показывает в зал) Вон сколько их там собралось. (Принимает царскую позу). Заводите! Всех своих психоверов-деньгоносов заводите! (Пауза. Извиняющимся тоном) Мне кажется, тут я палку перегнула. (Смотрит на PSY-мэна) Какой вы красивый. Почему я никогда не замечала, какой вы красивый?
        PSY-мэн с ужасом сползает со стула на колени.
Ты на него посмотри какой он красивый, белый… Белый как предательский флаг. Шучу. А ну ка встаньте рядом. Получится картина «Мальчик и снеговик»… без морковки. Где морковку потерял, снеговик? А?

PSY-мэн (встаёт с колен, орёт). Всё! Пошли вон! Оба! (Хватает шахматные часы) Убью! Ненавижу клоунов-садистов!
        Они и Она в страхе убегают в кулису. Пауза. ;-мэн поправляет халат прическу. Выдыхает. Нервничает, находит себе места. Пауза. В кулису:
Следующий!
        Входят они же.
ОН (виновато). Я это… Мы… Мы ушли… бы. Но она хочет знать, выиграла она или нет? (Оглядывается на дверь) Там ни кого. Мы всю очередь того… Ну, что б вы отдохнуть смогли. А? Так, что?
        PSY-мэн успокаивается, немигающим (гипнотическим) взглядом смотрит на них. Дальше он поочерёдно нажимает кнопки шахматных часов. Они начинают движение. Далее, меняют направление, темп, ритм, образ движения (перемещения).

Игра продолжается:
ОНА. Ой, что-то водит меня.

ОН. А меня что-то несёт… Может творчество…?...

ОНА. Может… Но хорошо. Правда, любимый?

ОН. Вот какое оно – то божественное творчество. (Жесты-жесты) У-у-у как проперло… Ты видела? Нет, ты видела? Борите меня, борите…

ОНА. У-у-у как… У-у-у, чувствую руку мастера. У-у-у, кружите-меня-кружите…

ОН. Я попросил бы её кружить, а не мотать. Осторожней. Вот так. Классика. Как ты?

ОНА. Так хорошо… так аккуратно… аж страшно.

PSY-мэн. Нет, тебе стыдно. Это хорошо. «Стыд определяет сознание*».

ОН. Не стыдно?

ОНА. Стыдно. Ты счастлив?

PSY-мэн. «Спроси себя, счастлив ли ты, и ты перестанешь быть счастлив*».

ОНА. Я красивая? – красивая. Красивая, как кто?

PSY-мэн. «И коза сошла бы за дьявола, если бы у неё было бы что-то человеческое*».

ОНА. Что ты сказал?

ОН. Сказал, что счастлив.

PSY-мэн. «Счастье есть удовольствие без раскаяния*».

ОНА. Прости, не расслышала, что?

PSY-мэн. «Одним счастье улыбается, другим скалит зубы*».

ОНА. Почему твоё молчание всегда меня так напрягает? Говори.

PSY-мэн. «Трудно быть кузнецом счастья в чужой кузнице*»? Понял?

ОН. Не понял, повтори.

ОНА. Когда ты молчишь, мне кажется, что ты недостатки мои выискиваешь. Что ты задумал…

ОН. Что я задумал? Что я могу задумать? Придумать – да, а задумать…

ОНА. Говори, не молчи.

ОН. Я говорю, что рядом с тобой я ни о чём другом думать не могу. Что ты сказала?

ОНА. Я сказала, что люблю тебя даже, когда ты молчишь, Пупус.

ОН. И я люблю, когда ты молчишь, Гугус.

        Кружась, уходят в кулисы.

        ЗТМ


_______С Ц Е Н А – IV

       Ласкала камень синяя волна,
       Как удержать ее он ни старался,
       Она ему шептала: «Не вольна,
       Мой Океан опять разволновался.               
                Валентин Гафт.


      Тот же кабинет. За столом, средь множества папок, задравши ноги, сидит ;-мэн.

       Тихо входит Она. Оглядывается. Садится.
       Тихо входит Он. Садится.
       Оба сидят, смотрят в пол, молчат. Пауза.


PSY-мэн (не обращая на них внимания). Жаль, что «старую собаку не выучишь новым фокусам*».
        Он и Она трагически вздыхают. Дальше PSY-мэн листает папки. Разговаривает с фотографиями.
*Перелистывания папок и переключения тем, Автор условно обозначил знаком ";"
; Не верю! Почему я постоянно тебе не верю тебе? Ты настолько не был женат, что… Вот женщины и чувствуют это. Отправляем тебя… Нет не в топку и не тапки, а в папки – на сохранение. ; А вот и справедливоиск. Чего пришел? Верь мне, брат, от меня ушли все жены… или любимые. Им, как и тебя, надоело меня нянчить. Мать. Оказалось, мне нужна была мать. ; Чего-то, барышня, вы давненько меня не посещали в своём манто. Тяжело? А кому сейчас легко? ; А это кто? – а это вы – одинаково не красивые люди. И вы, наверное, думаете, что красавцам – мне – тут легко? Если бы вы не так печально грузили меня своими… Ибо: «Супружество, как увечье, нужно переносить терпеливо*» А как? – по-другому никак. ; А вот и красавцы пожаловали. Гламурные. Ей ещё… А ему это совсем не идёт. Вот и живёте вы как пауки в банке. Поддонки. Оба. Хотя ноги у неё ничего. А у него… Бицуха, бесполезно напрягаться, коли мозг с колибри. Шкаф. Кабан и всё. Вот грудь у неё действительно ничего. И губы… были бы нормальными но, видимо, сильно любит она медок на пасеках чужих пососать… или подсосать. Пчёлы в рот, шмели в грудь… Представляю как она ради сей красы всеми ими дразнила пчёл. Сейчас правильно сказал. Не пчёлы, а пчёл, – так правильно. Пчёл – существительное мужского рода… – грамматика. Если это не протезы… эти… из этого... Как его? Забыл. Лучше опухоль, вспомнил, чем нефть… белая, прозрачная нефть. Если это не нефть, то всё сойдёт. Тогда и грудь сойдёт. В сухом остатке, останется неизвестно что. Это, как «А и Б сидели на трубе». Дурная загадка, тупая. Все решают, но ни кто до сих пор не знает, кто такие те «А и Б? И почему они на трубе? И почему этим птицам, как всем, не сиделось на ветках и проводах? – вопрос. Вопрос в вопросе – туп в квадрате. И почему нет загадки про пчёл? Про всё, даже про «идёт бычок качается» есть, а про пчёл нет. Ноги! На секунду отвлёкся и забыл про ноги. Опухоль сойдёт, а ноги-то останутся. На фото не видно, но я их помню. Зачем я это всё помню? Голова маленькая, а ноги большие и не одни. Куда оно там всё вмещается? ; А вот и волосатое чудовище. Шубу помню, тебя нет. Снова бывший не понимает, что он должен обеспечивать мать своего ребёнка? Вот и я не понимаю, чего он не понимает и не даёт? Может потому что все они такие? Да. С этой мыслью и иди. ; Батюшки-светы, снова вы – посыльные. Как там боженька наш? Понял. Виноват. Снова посланников с посыльными перепутал. Как Он там? И чего вы такие потные? Снова из Рая пешком шли? Шучу. Вы таки, что сразу хочется шутить. Как дела? Как работа? Снабдили ад кондиционерами? Нет, снова перепутал вас с менеджерами и пошутил. Но идея хорошая. Кто безбожник? Я? Чего я? Я ж пошутил. Нет, шучу. Нет, не накажет. Ибо я не ведаю, что творю. Кстати, чего вы такие потные? Ладно, рассказывайте. Ага-ага… Так-так… Ага-ага… Понимаю. Конфликт. Ага-ага. Бог помогает, но объяснить не может. А я могу? Думаете смогу? Тогда приходите. И перестаньте меня постоянно книгой своей прикасать и натирать. И перестаньте мне руки свои подсовывать. Ничего я целовать не буду. Это принципиально? – Да. Тогда присылайте женщин. Нет, прощаться не буду. И с угла не выйду. И с колен не встану. Нет, не перед вами. Может мне тут проще думать и думать, что я от вас спрятался. ; А! ; Ага. ; Вот! ; Вот и ты, дружок. Ну здравствуй, человек-галстук. По тебе, прям, дни зарплаты можно сверять. Что? Согласен. Грубо. Прости. И приходи. Всё равно приходи. Поговорим, чаю выпьем… скромности от тебя поднаберусь, чувствительности что ли, робости. Мне надо. Приходи и женщину ту, что с высокой прической, приводи. Нет, не ту что в кримпленовом платье и замужем. А ту, которая детей хочет. Видимо это третья. Нет, всё же вторая – рыжая. Её не приводи. Помню, как она здесь зажигала. Прикольно. Но противно. Отсюда и память об ней какая-то затхлая, бомжатская… Картинка есть. Воздуху нет. Фу. Ты бы хоть воду сменила в банке со своими хиреющими цветами. Ничем помочь не могу. Печально, но тебя спасёт только склероз. И перестань успокаивающие спиртным запивать. ; А! Ага! Вот! А вот и вы. И вас помню. Знали бы вы, мои драгоценные, каково мне было на свалке счастье ваше искать вам. Досвидос. ; Здрав… ; ствуй… ; те, человеки. Здрасьте. Просто, кратко, здрасьте, и всё. Кто вы? Контакт?! – нет контакт. – Второй-второй, я первый, как слышно? Доложите обстановку! Приём. – Первый-второй, я второй. Фото нашел, выслал. Как слышно? – Слышно хорошо. Фото есть, получил. Нет изображения. На всех. Фамилии, подписи, даты… Где изображения? – Что делать? – я второй, – что делать? – Приказываю! – отвечает первый, – приказываю взять фотки и сдаться вместе с ними гестаповцам, там разберутся. ; И этих нет. ; И здесь пусто. ; Цифры, цифры… люди-цифры. Куда я попал? ; Рубли, доллары, евро, тараканы… песком сыплют в глаза. Кыш! Кыш, мелочь пузатая. ; ЗДР. Здороваться некогда. Прости. Дела. ; Брунхильда. ;… ; … ; Сплошная Брунхильда. (Жест) Вот. Вот, что действительно интересно… Интересно, почему все скромницы похожи на библиотекарш из умных, секретных бункеров? А кто наоборот выпя-я-ячивает… похожи на… На кого же они похожи? Похоже, ни на кого. Отсюда и лиц не вспомнить. Да ладно. ; А вот и ты – безвкусно одетый хамелеон… В глазах рябит. Никак не могу тебя запомнить. Хотя и серых я не очень-то… Но там хоть можно оттолкнуться от памятника чему-то, а тут… Фрагменты… фрагменты… Сложить бы из всего этого одну – любимую… И шкаф-кресло из бицепсов тех гламурных привлечь. Мы б с ней сели, сидели… не как «А и Б», а в чистом поле… в чисто-чисто… Кстати, почему исчезли девушки с коровьими ресницами и глазами? Вы чего? Вы не видели эти большие влажные глаза? Молоко видели, йогурты… Почему вы не видели эти печальные глаза? – этот загадочный, ночной мёд. Чудо чудесное всё это. Не верите? – тогда загляните в эти очи-ночи. (Пауза) Ещё хотелось бы знать, почему в полях исчезли девушки в веночках? Почему?... они же всех устраивали. И женихи, играющие на дудочках под заколдованной ивой-невестой, исчезли. Где они? Где все? Цивилизация? Это не цивилизация, – это техника. «Скоро она дойдёт до такого совершенства, что человек сможет обходиться без себя*» ; А ты чего смотришь? Ну да. Ну есть у меня тут разные, там, любови-разлюбови. В заветной папочке складены. В красной? А вот я тебе и не скажу-у-у-у. ; А вот и фото. Почему-то групповое. Где невеста? Невеста в фате, – понятно. А жених? Как понять кто из них жених, когда все мужики в пиджаках и так и льнут к ней, так и льнут. Всё равно не узнаю’. Еще фамилия какая-то… и заканчивается на грумэр или грубэр. Что оно такое? Солдат вермахта или еврей вермахта? Больше вариантов нет. Может, вовсе и не они приходили. Можэ хто з дру'гого ряду? Или, что внизу, дети. А чиво?... выросли и пришли. А. Ага. Я понял. Это фото счастья. Поищем фото несчастья. Ага. Вот они уже черно-белые, почти серые. Тут узнаю'. Ну что, голубчики, набегались?... навоевались? А всё почему? – а всё потому, что вы всегда правы. ; А вот и вселенская печаль моя… О-о-ох… Помню как ты пришла… как я полез к тебе со своими диагнозами… А у тебя задрожали ресницы… Я стал шутить… а ты заплакала. Помню как у меня закончились стихи, рецепты, бланки… И так мне захотелось тебя обнять. Помню, как сказал тебе что-то о любви, и ты успокоилась… положила голову мне на плечо… всхлипнула, вздохнула... Или вздохнула. И так мне тогда захотелось тебя украсть… И в тундрах, в самих джунглях, жить с тобой… пока ты не родила бы мне пять сыновей… и не влюбилась бы в меня. (Крестится) Хоть бы влюбилась. (Пауза) Печально всё это… печально. И джунгли эти не к добру мне тут... Чувствую, придет некто… недобрый придет и перепутает чувства мои с мыслями. Хух. Тут, позавчера, хоть бы не они, заходили ко мне… Он – так себе, но весёлый, а она… Она как зашла, вау!… я сразу подумал, что это ты. Всмотрелся – точно ты… только чужая, в смысле загнанная, жомканная какая-то. Да. Так я, что б видеть тебя чаще, придумал им игру. Ссорил. Даже ссорил их. А они всё ближе и ближе. Чуть целоваться не стали при мне. Эффект обратной тяги. Что делать? Если бы не ты, падлюка такая красивая, я бы… ; Да! А вот и Ваня… или Вася. Или Вася? Не разборчиво написано. Коля. Точно он. В смысле, она – жена его. Шутка. Шутка у них такая дебильная. Он – Николай, а она – Коля – Коля-Оля. ; А вот и Оля… или Моля. Оля-Моля. И муж их Орест. Зачем мальчика было называть именем сына микенского царя Агамемнона и царицы Клитемнестры? Звучат как диагнозы. ; Галя, Галенька… голелька-голюнька. Они с Аглайей так похожи… А знаете почему? – а потому что, ха-ха, это один человек. Не помню чей… но чей-то муж постоянно их путает. Путает и называет их двуяйцевыми близнецами. Причем, два у него, – так шутит он. Сам пошутил, сам и поржал, конь. Галя… Аглая… Если быть точным, всё же это Люба была. Я всех замужних девушек Любами бы назвал, а не замужних Ляля или Варвара. А мужиков… Нет-нет, Чудила а, к примеру: Аяаладяюдаоаохцуоджсьывшщлжвой… Да. Именно так. А чего утруждаться? Пусть бабы выбирают, пусть сами складывают… Вязать крючком умеете? – спрашиваем мы. – Уме-е-ем, – отвечают бабы. Вот! Это то же самое, только языком. Понятно? – Поня-а-атно, – кричат бабы, – спаси-и-ибо, ура-а-аибо-о-о… Тогда! я! в цветах как в бенгальских огнях, схожу с трибуны и думаю: «Главное что б исчезли эти игрушки – эти Пупусы и Гугусы». (Опускает веки. Засыпает).
        Пауза.
ОНИ. Здравствуйте.

PSY-мэн (открывает глаза. Безразлично). А, это вы? Зачем пришли?

ОН Время.

PSY-мэн. Что время?

ОНА Число.

PSY-мэн. Что число? (Догадывается) А-а-а, вы об этом? С чем пришли? (Догадывается) А, вспомнил. Ну, рассказывайте. Ещё. Когда начнётся самое интересное, разбудите. (Опускает веки) Начинайте.
         Неуютная пауза.
ОНА (Ему, шепотом). Что делать?

ОН (пожимает плечами). Рано ещё. Для начала ты должна немного походить, понервничать – поднабрать негатива. Затем ты должна сказать мне: – Сделай что-нибудь, ты же мужчина!

ОНА (в сторону PSY-мэна). Очень интересно. И, что вы предлагаете делать? Скажите, вот деньги, берите. Много берите. Говорите… девушкам… нам. Давай, доминантный самец, властвуй. (Пауза. Ему, шепотом) Спит. Не реагирует. Действительно спит. Что делать?
        Он ходит, нервничает, оглядывается по сторонам, ищет… собирает подручные материалы.
        Приносит, кладёт к ней по ноги.
ОНА. Это ограбление?

ОН. Это – играть будем.

ОНА. Что играть?

ОН. Всё. (Барабанит «музыку» на принесенном)...
        Она робко подхватывает. Дальше они скаженно молотят во всё. ;-мэн, вздрогнув, просыпается.
        Они останавливаются.
PSY-мэн. Что это?

ОН (продолжает). ПесТня.

PSY-мэн. Какая песТня?

ОН. Хорошая, добрая.

ОНА. Про любовь.

PSY-мэн. Какую любовь? Дети, что вы знаете о любви?

ОН. Пра любов.

ОНА. Вы не дослушали. Мы только начали.

ОН. Дальше со словами пойдёт.

PSY-мэн. Ладно, пралюбовь так пралюбовь. Я думал, что вы на меня чертей насылаете. Ладно. (В сторону) Вот и смерть моя пришла, начинайте.
       Она с удивлением смотрит не Него. Он пожимает плечами, затем аккуратно начинает «наигрывать «музыку».

ОНА. Жил-был мальчик. Простой мальчик. Домашний. Родители не нарадуются. Всё бы хорошо, но нашему мальчику встретилась девочка. Не так чтобы встретилась… (Жест) Как сказать? Ладно, просто девочки имеют особенность, после лета, возвращаться в школу красивыми… Не то чтобы совсем… А, чего скрывать, и так все видят… не минешь. Без особых рюшиков… по-мужски… Счас скажу: «Ничего себе у неё грудь вымахала!» Ну не то чтобы вымахала. Девочки хи-хидненько… А мальчики… Ну вы слышали. Я отвлеклась, но так хочется вспомнить глаза и как они ими смотрели на… Ещё интересно было знать, они смотрели ни них как на красоту или еду? Думаю, по возрасту, они не далеко ушли от грудничков. И он, я имею ввиду ту девочку, заметил. На школьной дискотеке, когда зазвучала медленная музыка, он за секунду сориентировался с какого буку к ними – таким всемя волшебным… Дальше, как бы не очень-то и хотелось, он подошел… и, как бы невзначай, пригласил её… взял за талию… обнял… И обо всём забыл. Только через минуту он почувствовал себя капитаном корабля на задании. Только через минуту он осознал, что в руках у него самая красивая, самая нежная девочка на свете, что она… А он как столб – снаружи и внутри одинаковый, на ровных ногах топчется, боится наступить ей на ногу, боится эрекции, девчачьих хихонек, после. Не прилично? А прилично с такими… такими хвастаться? Но он держал себя, держал её, шел. Дальше они стали гулять… вместе… пока он не сказал, что любит её. Она смутилась, промолчала, убежала… И всё. Завтра он позвонил ей… Она была занята. И послезавтра занята. Где-то в душе натянулись и завыли струны любви на ветру. Красиво сказала. И он пошел к ней. А, куда ему было деваться? (Вздыхает) Почему, когда нас любят – это нормально. А, когда мы любим, а нас нет, мы превращаемся в нищих, в попрошаек, в самых несчастных людей на земле? (Пауза) Парадное. Этаж. Железная дверь. Звонок. Она, свет и парализованное счастье с порога: – Идём, гулять, в парк, а? Девочка не знала, что сказать. Дети вообще не знают как вести себя на похоронах. Она посмотрела на него… и молча пошла. Так и шли. Сначала он молчал. Затем пересказывал свои дурацкие фильмы и интернет. Затем поцеловал её. Целился в щеку, но вышло смешно. Она улыбнулась, вытерла нос и хихикнула. А он извинился… и ещё раз попросил прощения за поцеловал и за то, что любит её. Осталось попросить прощения за то, что он вообще родился. Дурак. Дальше он придумывал оправдания, объяснения и врал, врал, врал. Ненавижу слова: «Ты не так всё поняла или понял». Оказалось, он имел ввиду любовь не ко мне, а к погулять, поговорить, к свежему воздуху и к пошутил. Ненавижу эти «пошутил». Ненавижу эти «к». Трус. Дурак. Мямля. (Пауза) Прошло время и я поняла… Чем больше мы друг другу нравимся, тем аккуратней… Так аккуратней, настолько, что… Иногда мы не знаем что и как друг другу сказать. Мальчики хоть стараются. А нам позволено молчать. Кем позволено? Для чего?... хотя… Лучше загадочно молчать, чем дур-дурами, волнистыми попугайчиками стрекотать. Вот оно то наше языкатое безумие тогда-то из нас и вылазит. Мужики не выдерживают. Недаром они говорят: «Ты молчи, я сам». (Пауза) Как нерадивые христиане верят в исповедь и прощение, так женщины верят в собственное волшебство и рефлексы мужчин… А всё почему? А всё потому, что: – Ну, мы же девочки. Осталось прищуриться и губой подрожать для слёз. Я сама такая. Стыдно, но волшебно. (Широкий жест) А здесь – он, она и осень… клеит их. В полях она набрала красок, кистей и бросилась в леса… Нужно ей, перед сном, успеть переодеть деревья в красно-желтые пижамки. Осень. Вы не заметили, что все листья падают по-разному, – у каждого свой характер. Осень, духмян и птицы. Я помню. Помню, как они прощались, благодарили лето и всех-всех-всех. Обещали вернуться. Красота. А мальчик тот трусом серым идёт и врёт, врёт, врёт. Я… она… Вижу, как он хочет её поцеловать… она бы разрешила… она не против… Осень же ведь, и тепло. Да-да, ей понравилось. Немного щекотно было, но… Осень же ведь, и красиво. Если б он не хмурился… или хотя бы за руку её взял… она бы тоже его поцеловала. Говорят, это успокаивает мужчин. Я не верю, но так говорят. А у нас картина – «Девушка с Полканом на границе». Вот каким серьёзным он был. И шел, и врал, и всё не о том. Обо всём угодно, только не о том…

PSY-мэн (тяжело). Хватит.

ОНА. Не хватит. Я всю жизнь с этим живу. Дальше он увидел её в весёлой, лёгкой компании, развернулся и пошел домой. Лёг, лежал, слушал музыку и думал. Думал ли он тогда о любви? – скорее всего, нет. Канули булочки, растаяли снегуроньки-изюминьки-мечты. Остались дрожжи, – чувства-дрожжи. Всё. И стал он старым. И перестал ходить в школу. Целый день лежал и смотрел в потолок. Какая она эта любовь? – думал он, – и какая из них настоящая?... если такая, даже такая… Может, вовсе нет её? Может все притворяются? Сладкое чувство… Тогда почему ему так плохо? Какой-то злой, больной бог внушил людям, что он есть любовь. Дальше он всех винил, всех. Только та – с осенними листьями в волосах – девочка, по-прежнему оставалась для него…

PSY-мэн. Хватит.

ОНА. Хватит. (;-мэну) Лучше ответь мне, почему мальчикам кажется, если они скажут девочке, что она красивая… Не «типа» и не «кароче», а красивая. Просто красивая. Просто очень. Почему мальчикам кажется, что после этих слов они сразу станут некрасивыми. Они и так не очень… А тут совсем. (Вздыхает) А она… А он таскался за ней, пересказывал фильмы и интернет. Мальчики… вечные мальчики… Суровые, служивые мужики друг другу честь отдают? – отдают. Не «приветули вам ещё невдули?» и не «всемпока», а честь. И она у настоящих мужчин никогда не заканчивается. Вопрос: – Почему у мальчиков, даже у престарелых мальчиков, постоянно заканчиваются красивые слова для женщин? Вот и превращаются наши «аленькие цветочки» в пень-колоду, в пилу, в каргу, в «не знакомлюсь». Другое дело, если: «Здрасьте» или «Девушка, вы не подскажете скоко счас часов?» Тогда можно сразу… Но, как? Снова, с перепугу: «Я с незнакомыми мужчинами не знакомлюсь»? Да? А вот за фразу: «Девушка, и чего мы тут сидим такие грустные, не улыбаемся?»... всегда хочется снять туфель и каблуком зарядить им висок. Шучу. Вот мы и отказываем, и уходим. А мужик стоит, смотрит, не понимает… теперь ему верить спереди или сзади? В сказала или в «завиляла»? В «нет» или в кокетливое «нет-нет-нет», сзади? Мол, передумала я уже, догоняй. Может я не права? Может те, что «ба'блы для баринов в номера» так себя ведут? Предлагаю так… Они нам: – Который час? А мы: – Если у вас, молодой человек, нет времени, тогда зачем вы знакомитесь? Хух. Вот и целуете вы нас «как украл». Мальчики… ух уж эти вечные мальчики. Всё равно молодцы вы. Вы хоть действуете, а мы всё вздохами, всё намёками, паутинками… (Ему) Кстати, почему ты целый год не делал мне предложения? Не решался?

ОН. Всё было решено ещё на первом свидании. Если б мамулёк твой, мне не: – Ты кушай-кушай, сынок… Доця готовила. Она у нас такая хозяйка. И готовить умет, и красить, мазать, конопатить… Вот мужу повезёт.

ОНА. Петля?

ОН. Петля. Кусок в горло не лез. До сих пор думаю что, женщины вкладывают в слово «конопатить»? Может то, что ты мне периодически устраиваешь? Лучше расскажи, чем закончилась история про осеннего мальчика?

PSY-мэн. Может хватит этих историй?

ОНА. Дальше закончилась школа. Та девочка вышла замуж, наверное. Да-да, они встретились. Она с коляской, а он… После «привет-привет» разговор явно не пошел. Дальше стояли, болтали и поминутно спрашивали: «Как жизнь? А вообще?» Тогда-то он и подумал, что это не она, а её старшая сестра, и он никогда бы с ней… Первым, напряжение почувствовал и заплакал ребёнок. Она назвала его по имени… Тут все надежды рухнули. Если она знает имя ребёнка, – подумал он, – значит ребёнок её. Вот она – суровая мужская логика. И снова стал он старым… как тогда – на диване.
        PSY-мэн встаёт, ходит по кабинету, нервничает. Пауза.
ОН. А я помню, как после тех танцев, он провожал её… И все завидовали ему. Завидовали. Тут-то веточка и надломилась. Дальше был спорт, пиво и любовь. Или любовь. Это тебе не набор неудачника: пиво, вино и домино. Это были – машины, рестораны, бабы и, не скажу какие, дела. Да-уж… дела-а-а… времена-а-а… Тогда для авторитета престижно было отсидеть в тюрьме. А он молодой был, дурной. Вот и обложили его волки'-позорные, загнали. Приняли. Дали условно. Времена изменились. Одних перестреляли, остальные стали в строй. Костюмы, переговоры… суды, схемы, бумаги есть. Чести нет. Простой воровской чести. Никого не осталось в живых. (Пауза) Работа, ресторан, дом. Динь-дом, – зазвонил телефон, – динь-дом. Перещупал массу мягкого… Динь-дом! Ответил в твёрдое: «Всё намана», упал и умер. (Пауза) И вот летит он на тот свет, летит… Тепло, но нечем дышать. Отодвинулся, вдохнул, замёрз и снова к теплому… Туда-сюда – из рая в ад мотается та слепая голова. Неудобно, но выбор есть. Туда-сюда… и снова туда… И тут страсть как захотелось допеть Арию Мистера Икс. Но слипся рот. Звука хватило только на мягкий знак. По пути в рай, об чегой-то зацепил веком… разлепил глаз… увидел огромную лысую голову. И щёки. Сплошные щеки и рот. Где нос? Глаз где? Только огромный на всю голову рот. И всё. Всё бы хорошо, но эти щеки… Поднял верхнюю. Ничего человеческого там не нашел, не узнал. Вот каким ты бываешь одиночество. Брови'ной мышцей открыл глаз второй. Звучит как день первый, глава вторая. Смешно. Ниже увидел шею и чулки… черные, сморщенные. Хух. Сел. Осмотрелся. Кругом валялось пару-тройку неумытых баб. Как-то жалко стало их, что ли. Погладил ближнюю. Волосы были жесткими и как чипсы хрустели. Сразу захтелось, именно захтелось задушить и выбросить всю эту рыбу в окно. С некой тоской вспомнил недавний задушливый рай… Глянул на, нихрена себе эту мортиру… ухнул и убрёл на кухню. Там глотнул… выплюнул теплое шампанское. Сел и, ху-у-ух, закурил. (Пауза) Это шампанское… этот торт и запах рваной тараньки… (Жест) В туалете кто-то рыгал или постоянно сливал воду. Он вынул из тарелки куриную кость… посмотрел… Тут из ванной вышла Анжела… Тут из комнаты вышла другая Анжела… так он всех их называл. Посмотрел на них… на стол… Тут всё и склалось. Композиция. Стал себя искать в ней. Кроме окурков и разлитого шампанского ничего ему не понравилось. Не нашел сходства. Всё обветрилось и, как его настроение, прокисло. Тут Анжелы промурчали: – Доброе утро, милый. – Мыслироятмух, – ответил он. – Шо? – шокнули на него Анжелы. (Подымает указательный палец) Вот тогда-то он и выгнал их. Всех. Троих. Связал чулками и выгнал. (Пауза) Запыхался. Вернулся. Глотнул… выплюнул теплое пиво. И так стало ему одиноко. (Вздыхает) В эти минуты он, как никогда почувствовал себя грузином… настолько грузином… настолько они любят женщин… У них даже алфавит похож на женскую грудь. Вид сбоку, сверху. Как на него ни смотри, всё одно грудь выходит. Хух! Что выходит?... что?... зачем? И зачем мне всё это? А в ответ тишина. Только рыбьи головы, смотрели на него открыв рот. Сел он тогда… вспомнил… что-то вспомнил… открыл рот и заплакал… Сильно. Из глаз, нос, и всего остального, верёвочками до пола, повисли те слёзы. И так ему тогда захотелось большой и чистой любви… Так ему захотелось оказаться на краю земли. В монастыре. С двумя наикрасивейшими, наискромнейшими монашками. (Мечтательно) И, чтобы одну звали Мила-Мария-Марья-Марфа… А вторую Магдалина. Строго Магдалина. И всё. Еще, чтобы на земле остались только они, их дети, и всё. Всё, Мила, всё.

ОНА. (с улыбкой) Уверена, что в эти минуты он был похож на художника ваяющего картину силой мысли. Вот теперь, всё.

PSY-мэн. Дальше.

ОНА. Теперь вы нам расскажете, как стали психологом?

PSY-мэн. Неинтересно.

ОНА. Так не честно.

ОН. Тут всё банально. После неудачной любви все хотят стать психологами.

PSY-мэн. Понятно. Помнится, расстались мы. Помнится навсегда. Чего вернулись?

ОНА. Вам помочь вернулись.

PSY-мэн. Напрасно. Наука тут бессильна. (Вдыхает, передумывает, машет рукой, выдыхает). Бесполезно.

ОН. Это таблетки ваши бесполезны. Да и мы не от науки. (С улыбкой) Из крематория мы.

ОНА (улыбается). Да. Вот и соглашайся.
        PSY-мэн. отворачивается. Она подходит, теребит его за щеку.
Соглашайся. Чего ты теряешь?... я ж тебе нравлюсь.

PSY-мэн. Может быть, может быть… (потягивается, сладко зевает. Проплямкивается. Рассматривает Её).

ОН. Мужик, ты чего?!

ОНА (Ему). Погоди. (PSY-мэну) Думаю, женить тебя нужно.

PSY-мэн. Да был я в этой радости. Всё началось со слов: «Брачующиеся, встаньте на рушник»! А как известно, беда не приходит одна. Вместе с брачующимися пришли бракованные, убогие, каличные, ущербные бракоделы… А потому что, не нужно было меня за секс хватать и тащить в ЗАГС.

ОНА. Да уж… Был… пока твоя эрекция, по профилю, не ушла в конструкцию. Да?

ОН. Да. Женить его надо.

PSY-мэн. Ничего мне от вас не надо. Вы же ушли.

ОН (Ей). Милочка, ты не переживай, это натасканный пыткодуш. Они упёртые.

PSY-мэн. А вы, я вижу, решили дружить против меня?

ОНА. Дружить… женить… Чувствуешь, чем слова похожи? И брось, с капельницами наперевес, рассуждать о любви.

PSY-мэн. Это оскорбление?

ОНА. Это факт. Едунь, хватит умничать. Ты со своими комплексами, ещё в школе мне надоел.

PSY-мэн. ???? (Тяжело вздыхает) Узнала?

ОНА. А я о тебе и не забывала.

ОН. Ребята, вы знакомы?

ОНА. Не знакомы. Просто этот мальчик в школе за мной таскался.

PSY-мэн (несколько довольно). Узна-а-ала…

ОНА. Не узнала. И не узнала, когда приходила к тебе со своим первым. А я, как дура плакала у тебя на плече.

PSY-мэн. Мила, так чего ты…

ОНА. Ничего! Если б не ты и не тот парк, у меня жизнь по-другому сложилась… я раньше бы вышла замуж… а может быть не вышла… Едунь, я тебя ненавижу! (Пауза. Вздыхает) Я не обижаюсь. Не могу. Ты разбудил во мне… Жалкий, толстый, неуклюжий, маленький, как ты смог? Как у тебя вышло?

PSY-мэн. Не вышло.

ОН. Ребята, вы чего?

PSY-мэн. Кстати, как мужа зовут?

ОНА. Так же.

PSY-мэн (протягивает Ему руку). Ну здравствуй, Эдуард.

ОН (прячет руки в карманы). А я-то думаю почему, когда мы ругаемся, она называет меня Едунь.

PSY-мэн. Не тебя, а меня. Я – имя нарицательное.

ОН. (Ей) Так ты тогда / всегда не меня ругала?
        Она подходит к Нему, целует в его щеку. Он вопросительно смотрит на PSY-мэна.
PSY-мэн (разводит руками). Без комментариев.

ОНА. Вот и хорошо. (PSY-мэну) Вопрос с: «Что мне с тобой делать?» закрыт. (Ему) Может к Вальке с Люськой его пристроить?

ОН. Не жалко?

PSY-мэн. Ребята, что за планы? Вы не хотите меня спросить?

ОНА. Нет. Значит так. (Ему) Если он до сих пор меня любит… А любящих, что?

ОН. Что?

ОНА. А любящих обижать нельзя, – слабые они потому что. Посмотри на него… посмотри, как он вздохнул и осунулся. Смотри… смотри-смотри… счас-счас…
        PSY-мэн вздохнул и осунулся.
А это значит, что?

ОН. Что?

ОНА. Что это меня обязывает. Что учёные правы. Что энергия сердца в пять тысяч раз сильнее энергии мозга. Видишь, какая я сильная. А это значит, что-о-о???
        Он и PSY-мэн от страха втягивают головы.
Что вы умные, а я сильная. Что мужское сердце бессильно перед женской красотой.

PSY-мэн. Не красотой, а энергией матери.

ОНА. Вот и хорошо, вот и правильно, что не только красотой. (Ему) Значит так… так-так… (Думает-думает. Жесты-жесты) Дальше мы их знако-о-омим и… (Жесты-жесты. Стоп) Видишь, как всё хорошо складывается.

PSY-мэн. Ничего не складывается. Ни с кем я знакомиться не буду.

ОН. Не капризничай. Лучше слушай её. Она в этих делах не абы-какой профессор. И Валька с Люськой клёвые.
        Она хмурится на Него.
Всё. Молчу.

ОНА (поясняет). Они как я, только две.

PSY-мэн. Не понял.

ОН (поясняет). Ну, сложив их, получится Мила. Дружат они давно – значит похожи. Понял?

PSY-мэн. Не получится. Мила – дикая.

ОН. Ха! ты не видел тех двух мустангов. Там такие…

PSY-мэн. Я согласен.

ОНА. Только не веди себя там как школьник.

PSY-мэн. Я изменился.

ОНА. Не изменился, а поумнел. И не веди себя, как…

PSY-мэн. И ты не изменилась. Скромная, слова не вытащишь, была. Что делать?

ОНА Ничего. Просто гуляйте. Просто рассказывай им…

PSY-мэн (несколько в панике). Что им рассказывать? Что? Я же давно не с кем не разговаривал. Объяснял, но не разговаривал. Если они ещё и красивые… Всё! Здесь тупик! Тут мой Едунь меня и закопает. (Пауза) Памятник тебе и твоему терпению поставлю в том парке, рядом с писающим мальчиком. Это я так отвлекаюсь… Мила, лучше б ты не говорила, что они похожи на тебя. Видишь, что со мной? Интересно, как правильно пишется свидание или сведание? Видишь, снова Едунь…

ОНА (с улыбкой). Тогда молчи. Главное, не грузи их своими… Жаль слово «психотип» не склоняется. (Пауза. Мучится.) Я чего раньше не приходила… Знала, что ты на психологическом. Постоянно думала, что из-за меня. Боялась… Думала, ты сидишь тут и в головах клиентов выискиваешь письки Фрейда. А ты молодец. Ещё мне невероятно понравилась мысль напасть на Аль-Каиду.

PSY-мэн (с улыбкой). На большую или маленькую? (Вздыхает) В каждой семье своя Аль-Каида.

ОН. Погоди. Главное не показывай им деньги. Никогда.

PSY-мэн. Это понятно. Дальше.

ОНА. Дальше выберешь себе одну, другую вылечишь.

PSY-мэн. Лучше я подберу ей… У меня тут целая картотека имеется.

ОНА. Кстати, насчет картотеки. Твой кабинет, как ты понимаешь, мы перепрофилируем и назовём…

ОН. Сваха.

ОНА (Ему, с улыбкой). Сам ты сваха.

ОН (как первоклассник тянет руку). Можно в этом во всём я буду Шутом?

ОНА. Который ни за что не отвечает?

ОН (с улыбкой). Который отвечает за технику безопасности.

PSY-мэн (с улыбкой). Небось, психической?

ОН. Небось. А то вы такие серьёзные…

PSY-мэн (Ей). Он прав. Я умный, ты с энергий сердца…

ОНА (смущается). Ещё в обязанности Шута… Ещё он обязательно должен любить королеву.

PSY-мэн. Обязательно. Да, что там обязательно, они вообще должны быть женаты. (Ей) Что там дальше?

ОНА. Дальше мы называем нашу фирму… (задумывается)…

ОН (принимает позу Роденовского мыслителя). Дальше фирмачи должны назвать фирму… фирман… цэй гешефт, той лицензиар. Как же назвать этот корабль? – этот клад. Думай, Айлавьюха моя, думай.

ОНА (в великих раздумьях). Да думаю я, думаю…

PSY-мэн. Клад!

ОНА. Точно клад! А почему?

PSY-мэн. Спроси у своего… Но он прав. Ещё потому что мы, как и все ищем клад.

ОН. Тут особенно вспомнилось, как ты лежал и сквозь огонь кричал любимой про любовь.

ОНА (Ему). Не отвлекайся. (PSY-мэну) Дальше.

PSY-мэн. Дальше… (жесты-жесты)… А действительно! Я же могу их всех переженить. Любовь – лучшее средство от психологии.

ОНА. Женить или повторно женить?

PSY-мэн. Или повторно. (Ей) Ну что, передумала разводиться?

ОНА. А я и не думала. Очередной раз сыграли в дурака, и всё. Всё. Идём.

PSY-мэн. Всё, ваша загадка разгадана. (Ей) Тебя выдержать может только он. (Встаёт) Идём. Но у меня одно условие. (Нервничает, мнётся. Паза) Можно я их двоих… того… ну Любами буду называть?

ОНА. Это не условие. Это каприз. Нельзя. Ладно, можно, с условием, что они будут тебя называть – мой Урфин Джюс... (улыбается)…

ОН. Не слушай её. Совет: одну называй Лайба, вторую – Лавья. Всё ж производная от Люба-Любовь. Или на иностранный манер – АйЛавЮйя. Как-то так.

ОНА. Девочки не согласятся.

PSY-мэн. А если ласково?

ОН. А действительно. Не называть же их, как я, ВаЛюськами. Путаю их потому что.

PSY-мэн. И я. Или путаю, или вспомнить не могу. Особенно красивых.

ОН. И я. Всё же красота – великая сила. По своей знаю.

PSY-мэн. Верю.

ОНА. Погодите. (Набирает мобильный телефон) Где вы? Да, это вместо здравствуй. Люська с тобой? Нет, не приеду. Вы запарили меня своими соляриями! Значит так, сбирайтесь и подгребайте в наше кафе. Да. Нет пулей. Дело есть.
        В это время PSY-мэн что-то спрашивает у Него. В ответ Он в воздухе выписывает линии женской фигуры.
        Она выключает телефон. Им.
Мальчики, не сходите с ума. Всё. Поехали. (PSY-мэну) Да красивые они, красивые. Пошли. (Уходит в кулису).

PSY-мэн (Ему). Я это… Я спросить хотел… Ты это… Ты, когда про бандитов и тёлок тех рассказывал… (Пауза) Как закончилось всё это?

ОН. Не важно. Важно, зачем и почему?

PSY-мэн. Милу встретил?
        Пауза. Она возвращается.
ОНА. У меня есть ещё одно… не условие, а просьба. (Останавливается, берет PSY-мэна за руку) Эдик, ты пожалуйста девочек не обижай.

ОН (с противной улыбкой). Они и так…

ОНА. Не слушай его. Они хорошие. Любви хотят, семьи.

ОН. И деньги им не показывай.

ОНА. Это да.

PSY-мэн (с улыбкой). Лягушечки?

ОНА (с улыбкой). Не совсем. И помни, что ты вырос и превратился в тигра – Эдика-Тигра. И не спорь. И не говори им, что ты психолог.

ОН. Точно. Тут они сразу станут больными, на жалость тебя возьмут и уделают.

ОНА (PSY-мэну). Не спорь. (Звонит мобильный) И ты снова превратишься в буку, в таблетку. Тебе любовь нужна или (звонит телефон) очередная пациентка? – вот и правильно, (звонит телефон) – вот тебе и ответ. (Звонит телефон. Она смотрит, передаёт трубку мужу. Продолжает разговаривать с Эдом).

ОН (отходит в строну, отвечает). Алло, кто это? А это вы, голуби наши. Кого позвать? Не могу, она замуж снова выходит. И что? Ну не развелись. А всё потому, что (трёт телефон о голову)… Просто я ей пообещал (трёт телефон о голову)… А она мне (трёт телефон о голову)… Вот такой праздник нас ожидает, прикинь. Дождались. Не слышно? Да, мне слышно, что тебе не слышно. (Отходит дальше, громче) Снова развели друг друга на развод. Да. Получается так. И я не доволен. Это не важно. Важно,  удачно ли попарились рыбки наши сегодня? А мне важно. Что? Нет, я имел в виду: «Удачно ли птички наши полернули пёрышки свои красивенные? Нет, красивенные. Нет, важно. А мне важно. А мне важно. Шучу. Нет, шучу. Да едем мы ещё, едем. В пути. Секрет. Нет, секрет. Сюрприз. Бесполезно. Я вам не Мила. Тогда не будет сюрприза. Если ты дальше будешь мучить меня, я стану расспрашивать, в чём ты? (Отключает телефон. Эду) Значит так, дальше едем на нашей машине, – у нас проще. (Ей) Говори. Подожди. (Эду) Эд, пока они не влюбятся в тебя, машину им свою не показывай, ничего не показывай. Всё. Иди.

        Эд уходит в кулису.

ОНА (эротично обнимает Его, игриво). Ни машину, ни всего остального… (тянется к мужу с поцелуем)…

Эд. (из кулисы). И не называй меня больше ни Эдичкой, ни Едуниом. Вообще-то я Эдвард.

ОНА (в кулису). Тогда, Эдвард, не забудь завтра табличку тут поменять. Думаешь, у него получится?

ОН. Я в этом не сомневаюсь. Он сам! один! чуть нас двоих не победил. Да и мои когдатошние мечты с монашками, совпадают с его мечтами про край света и пятерых сыновей, помнишь? Так что станут твои подруги скоро аки агнцы.

ОНА (снова обнимает мужа). А я красивая?

ОН. Красивая.

ОНА. А все те Марьи и Марфы… и все остальные Мандалины твои, это всё я? Правда?

ОН (с улыбкой). Правда.

ОНА. А сказка о самой красивой девочке на свете…

ОН. И это о тебе. А о ком? И почему сказка?

ОНА. Спасибо. Я так и знала. (Романтично) Неужели я такая красивая?

ОН. Красивая пока… пока ты от своей же красоты не начинаешь сходить с ума, – всё в себе улучшать.
        Она смотрит на мужа влюбленными глазами. Он отводит глаза.
Только не начинай, нам ещё ехать…

ОНА (романтично). Вот мне повезло… Капец, как мне повезло. Повезло, что мы встретились… Повезло, что ты меня забрал у всех. Никому шансов не оставил. Молодец!

ОН. И ты умничка. И умничка, что притащила меня сюда. А твоя история про осеннего мальчика – вообще жесть. Какая всё же ты… Мне кажется, если бы не было того мальчика, не было бы и меня. А мы похожи. Правда, похожи? (С улыбкой смотрит-рассматривает жену).

ОНА. (скромно-нервно). Мне снова кажется, что ты что-то задумал. (Поправляет волосы) Что, глупая я? Глупая? (Жест) Что, совсем?

ОН. На глупой и не красивой я бы никогда не женился.

ОНА. Тогда почему я забыла, как мы теперь называемся?

ОН. Клад.

ОНА. Точно клад. Всё же как хорошо, что есть на земле человек, с которым не страшно быть глупой и не красивой… (с удовольствием протягивает мужу руку)…

             Муж с удовольствием берёт руку жены, обнимает и уводит её за кулисы.

            
             К а п е ц                К О Н Е Ц                П и п е ц



Фрагменты, обозначенные курсивом и значком – *, взяты из произведений Ежи Ленца, Джона Стюарта Миль, Льва Толстого, Славомира Врублевского, Яцеха Веройха, Раймона Дункана, Кери Гранта, Кароля Бунша, Наполеона I, Джона Стюарт Милля.