Давным-давно, жил был Волк, серый, такой. В меру хищный. Мама его звала Серенький. Молодой был ишшо – глупый.
Правда, соседи уже звали его Серый, ну да ведь чего еще ждать от соседей- то? Они всегда так, чуть что – «Серый – опять ТЫ!»
В общем, жил, как все. Зимой – голодно. Летом – сытно. А весна – ну она для всех весна. Уже не голодно, но и жиром заплыть, еще не успел. В самой, что ни на есть спортивной форме, был наш Серенький.
Вот вышел один раз Серенький в лес прогуляться, а в лесу, аккурат весна была. Цветочки – головками качают, бабочки снуют туда – сюда, только успевай отмахиваться. И тут из-за кустов, прямо на него – девица роду человеческого.
Прямо надо сказать, струхнул наш Серенький поначалу, да и было от чего. Такая слава по лесу шла об этой самой девице, что при одном упоминании её имени, старые волки вздрагивали, и икали, а волчицы – так те прямо в обморок падали.
Жила эта девица где-то там, далеко, в большом таком, вонючем, каменном логове. А вот весной и летом она очень часто любила появляться в лесу, «на природе». Она так и говорила своим дружкам: «Поеду, мол, на природу – разомнусь немного».
Группа «человеков», в которой она состояла, носила название «Красные шапки», ее так и называли – Красная шапка.
Ну да это тем, кто знает про «Тайный город» - понятно будет, а остальным скажу просто: « Для волка страшнее красного цвета – ничего на свете нет». Помните, как наш с вами земляк, Вова Высоцкий, пел об этом? Вижу – помните, но давайте вернемся к нашему, Серенькому.
Так вот, от неожиданности Серенький, аж присел на все четыре. А девица – «хрясь» себя передней лапой по лбу: «О, волчишка! Молоденький!»
И не успел наш Серенький оправиться от первого испуга, как девица сцапала его за шкирку, одной левой и подняла, будто это и не бывалый серый волк, а шавка, какая, полукилограммовая.
Висит эдак Серенький и думает: «Хана, живым не уйти!»
А у девицы, видимо настроение было хорошее, весна все-таки. Вот она и говорит: «Волчишка! – Кушать хочешь?»
- Вежливая, «зараза»! - подумал волчишка и обвис тряпкой в руке у девицы. Она его так тряхнула, что только зубы клацнули, да язык прикусил он больно.
Кинула она его тут оземь, потерла лапки одна о другую – Фу! Хилый какой-то попался, может заразный!
А волчишке, только того и надо было. Вскочил он на все четыре лапы, да как пустится наутек. Но не тут-то было. Проворный был Серенький, а девица еще проворней. Ухватила она его за хвост и говорит: «Э! Нет, постой, мы так не договаривались!»
-Да мы никак не договаривались - подумал про себя волчишка и на этот раз сомлел окончательно.
Хмыкнула тут девица, постучала зачем-то задней лапой ему по ребрам, а потом опять одной левой, кинула его себе на плечо, правой подхватила корзину, она у нее в кустах стояла и пошла себе по лесу.
Старый волк, которому пришлось наблюдать эту картину, в один миг стал белым, а говорить разучился вовсе. Теперь только и может, что по ночам на Луну выть.
И вот, принесла его девица «Красная Шапка» в самое, что ни на есть гиблое место, в лесу. С одной стороны болото, которое и в лютые морозы не замерзает, а с другой ельник, да такой густой и колючий, что даже заяц застрянет, если вздумает там пробираться. Ну да зайцы в этом лесу не дураки, они в этот ельник никогда не суются, да и другие животные обходят ее стороной. Волчишка наш, на что уж весь лес изучил, а сюда – никогда не ходил.
Бросила его девица наземь, а сама куда-то пошла. Потянул Волк носом – чует дым. Уж не пожар ли в лесу? Осторожно приоткрыл один глаз, и видит, как девица поднимается на порожек какой-то «избушки-развалюшки». Серенький ужаснулся – неужели здесь кто-то живет? Любой, мало-мальски уважающий себя волк, никогда бы не поселился в таком....
Лежит наш Серенький, не шевелится, а ну как у этой «ненормальной» в запасе есть еще что. Наблюдает одним глазком.
Толкнула девица дверь, раз, другой, а дверь стоит, «как скала», тогда она повернулась и стала задней лапой стучать. Долго стучала, а когда передышку сделала, голос раздался. Неприятный такой, скрежещущий. Серого, аж передернуло, а девице хоть бы что.
Спрашивает ее голос, какого лешего она в дверь колотится.
- Открывай, карга, старая! - Заорала девица, и еще раз саданула левой задней по двери.
- А вот фиг, тебе! - Раздался злорадный голос. – Я тебя к себе не звала, так что проваливай по - добру по - здорову. Покуда цела!
Девицу прямо оторопь взяла, от такого приема.
А Серенькому, страсть, как любопытно стало. Одно слово – молодой! И решил он узнать, что же дальше-то будет. Он даже второй глаз открыл, что бы лучше видеть, да ухо приподнял – что бы лучше слышать, и уж совсем осмелев, хотел, было устроиться малость поудобнее, что бы наблюдать с комфортом, за разворачивающимися событиями. Да тут девица заметила, что он уже не валяется, как дохлая шкура, а вполне осмысленно глядит на неё.
Некоторое время девица разглядывала его, поворачивая голову, то на одну сторону, то на другую, как любопытная сорока перед стекляшкой. И вдруг, как завопит: «А-А-А! Спасите, спасите! Волк, волк!»
Серенький, даже подпрыгнул от неожиданности.
А из избушки - развалюшки – донесся голос: «Чего орешь, как оглашенная? Нету здесь никаких волков, они сюда носа не суют».
- Сама посмотри – карга старая – он меня сейчас съест! - Ответила девица, и продолжила орать. - А-А-А!
У волчишки даже в ушах закололо от такого визга. Поднялся он на лапы и только хотел дать деру, как дверь отворилась, девица провалилась в избушку, а оттуда, на нее сверху, упало что-то такое..., что у волчишки от страху то, сразу все лапы стали, как кисель и он снова свалился в бурьян.
Лежит он себе в бурьяне, а глаз с избушки не спускает, а ну как его заметили и прыгнут оттуда, как на девицу.
Заметить-то его заметили, но прыгать не стали, только скрипучий голос и говорит: « А ну, Серый, ползи сюда! Ползи, ползи – коли лапы не идут».
Стыдно волчишке признаться, что от страху едва не помер, но делать нечего, поднялся он на все четыре и поковылял к избушке. Голову свесил, только бы еще раз не увидеть, то страшное, что девицу накрыло.
А тут и девица голос подала: « Гляди, идет! А от меня сбежать пытался!»
Волчишка, как голос то, девицы, услышал, осмелел маленько. – Раз ее еще не сожрали, то глядишь и меня не сразу на корм пустят.
-Так ты, дуреха, все силой, силой, а я нежно, по-хорошему, с любовью!
- Хороша любовь! - Подумал Серенький. – От одного голоса, мороз по коже дерет, а если увижу, опять чувств-с лишусь! Во, попал! А уж стыдно-то как, словами не передать, теперь все звери в лесу со смеху, животики надорвут, и лапами показывать станут. Прозванья, обидные придумают. И пока Серенький до избушки-развалюшки ковылял, он так себя накрутил, что обозлился и решил дорого продать свою шкуру.
Вот доковылял он до порога, и стал, не зная, что делать дальше и глаз поднять не смея.
-Экий, ты, трусливый. Прямо заяц, а не волк. – Проскрипел голос.
- Ну, вот, началось... – Обреченно подумал Серенький. - И эти, туда же, да заяц уже помер бы со страху.
Голоса на порожке зашушукались - зашептались, захихикали и уж как Серенький не прислушивался, ничего разобрать не смог. И так обидно ему стало, что в его лесной звериной душе, начинал закипать гнев.
-Да, что же это они себе позволяют? Сегодня над Волком насмехаются, а завтра вообще весь Лес под корень изведут. Ишь, стоят тут!
Правда, кто там стоял на пороге рядом с девицей, Серенький представлял себе, довольно смутно. Но он твердо знал, что это какое-то невиданное чудовище, не зря же вся лесная живность сторонится этого места.
- Ну, что так и будем тут на пороге, маяться? - Спросила девица Красная Шапка стоящее рядом с ней существо. Она его совершенно не боялась.
Ну да, и что с такой возьмешь, она вон волка голыми руками схватила и хоть бы хны.
- Ладно, раз уж ты меня сегодня повеселила, так и быть, проходите в избу. – Проскрипел противный голос, и на пороге началось какое-то шевеление.
Волчонок опасливо приподнял глаза, что бы увидеть, что же там происходит, но только и успел заметить краем глаза, как «нечто» напоминающее старое изогнутое дерево, покрытое длинным седым с прозеленью мхом, вдвинулось в раскрытую дверь избушки.
Девица же, наклонилась прямо с порожка к Серенькому, поднесла к его носу свою верхнюю левую лапу, сжатую в кулак, и прошипела, состроив при этом такую гримасу на морде, что у бедного зверя в глазах потемнело.
- С любовью, говорю, топай сюда, а то хуже будет!
- Куда уж хуже? - Обреченно подумал Серенький, и пошел следом за девицей в это странное логово.
Внутри логова было темно, лишь где-то впереди горел малюсенький огонек. Едко пахло дымом и еще чем-то странным и таким же неприятным. И тут на Серенького, напал чох. Он никак не мог остановиться. Глаза залило слезами, в носу постоянно кто-то шевелил лапами и кусался, а каждое чихание совершенно лишало сил. Он услышал, как скрипучий голос распорядился: «Вытащи его на порог, пусть отдышится!»
- А если убежит?!
- Да куда ему бежать? Он теперь здесь надолго.
Несмотря на свое полуобморочное состояние, Серенький понял, что ему разрешили выбраться из логова, а так как к этому моменту он уже не стоял на своих лапах, то пришлось выползать. Он так боялся что девица снова кинет его оземь, и на этот раз уж точно вышибет дух, что не смотря на слабость полз к выходу не жалея сил. Причем выползать пришлось задом, а хвостом дорогу разведывать. Хорошо еще, что дверь закрыть не успели, а то бы он точно помер.
Вывалился наш Волчонок на порог, а с порога брякнулся прямо в бурьян. Пить ему хотелось нестерпимо, но пить воду из болота, он побаивался. Старые волки рассказывали, если из такого болота напьешься, навек будешь привязан к нему, и уйти никогда не сможешь.
Вот лежит волчишка в бурьянах, свежий воздух, как воду глотает, чувствует - полегчало, теперь можно и водицы поискать, авось, где заодно и тропинка обратная найдется.
Собрался Серенький с силами, и потрусил по краю болота. Совсем недалеко от избушки - развалюшки ушел, как набрел он на ключ с ледяной прозрачной водой. Не подвел волчий нос.
Бил тот ключ прямо из-под корней, такого огромного дерева, что под его корнями три волчьих семьи могли сделать себе логова и не мешать друг другу.
Вот стал волчишка ту водицу пить, а водица то холодна, аж зубы ломит он нее. Но Серенький, все пил и пил, пока не показалось ему, что еще один глоток и вода из ушей у него польется. Тогда сделал Серенький, несколько неуверенных шагов в сторону, и бухнулся на землю между большими корнями, выпирающими из земли.
Лежит волчишка, а лишь шевельнется, слышит, как вода в брюхе булькает. Лежит он и думает: «Эх! Что за день у меня сегодня! Девица чуть душу не вытрясла, в страшном логове, чуть не задохнулся, а теперь вот, чуть не утопился. Это же надо так воды нахлебаться, что и двигаться не могу». Так-то ему себя жалко стало, мог бы - прослезился бы. Погоревал, погоревал, однако делать нечего, пора тропинку домой искать. И совсем уж было собрался подняться, как вдруг услыхал что-то.