Конец лета 79-го года. Решил уехать куда-нибудь, забыться, не хотел находиться дома – на то была причина. Сначала взял отпуск, затем уехал в командировку в район, ведь в районах хирургам тоже положен отпуск. Потом предложили трехмесячные курсы при Министерстве обороны по линии военкомата, да не где-нибудь, а в самой Москве. Приехал. Недалеко от Приображенки отличный корпус – общежитие. Питание как в ресторане: белая скатерть, салфетки – все, как положено, даже обслуживают официанты. Интересные лекции, занятия в институте Вишневского, Бурденко – куда лучше. Группа или точнее, рота, из 64 человек. В первый же день раздали форму, переоделись: солдатские б/у шинели, кирзовые сапоги, шапку-ушанку, а погоны - офицерские. Мне, как и положено - старшего лейтенанта. Гражданскую одежду повесили в гардероб и сказали, что в субботу и воскресенье можно переодеваться. Я не собирался переодеваться. Привез старые вещи, хорошие оставил у брата, благо он жил недалеко на Красносельской, а туда сдал старые, чтоб без риска. Проходит время, вызывает полковник Колотухин – начальник курсов:
- Мамцис, а почему Вы на выходные не переодеваетесь и сдали какие-то старые вещи – гардеробщица жалуется. Пойдемте, разберемся.
Я думаю, она пожаловалась потому, что не могла уйти с работы пораньше, ждала, а вдруг приду. Приходим, гардеробщица сразу перешла в атаку.
- А в чем вопрос? - спросил я. - Ведь переодеваться – это не приказ, а возможность. Я горжусь военной формой и буду ее носить до конца курса. А то, что у меня вещи такие, не забудьте – я врач, и не в Москве пока еще, получаю чистыми 92, и не надо упрекать меня – бедность не порок. Я же не упрекаю Вас (показываю на нее), что Вы, живя в Москве - столице, или точнее, сердце нашей Родины, где много иностранцев, где покоится тело всемирного вождя пролетариата – создателя первого в мире социалистического государства – ходите без зубов. Вы, вероятно, считаете, что советская интеллигенция, претворяя в жизнь исторические …
- Ладно, хватит, - прервал меня полковник. – Пойдемте, все ясно.
- Нет, разрешите, товарищ полковник, я все-таки доскажу.
- Хватит, хватит, умоляю Вас, я больше не могу, идемте.
Обычно гардеробщица старалась не показывать отсутствие передних зубов, когда улыбалась, прикрывала губы ладонью, а тут … Она же не знала, что я в прошлом зубной техник, от меня не скроешь. Слушая мою пламенную речь, она даже забыла о своем дефекте и, разинув рот почти до отказа, стояла так, пока мы с Колотухиным не сказали ей «До свидания» и не закрыли за собой дверь.
Все ходили на занятия, а я оформлял стенды: один – присяга врача, другой – военнослужащего. Я уже пожалел, что не вовремя якнул, признался, что умею писать шрифтом. На занятиях все-таки интереснее. Итак, по Москве я с удовольствием бродил в форме солдата с офицерскими погонами. Сейчас, мне кажется, никто бы не обратил на это внимания. Ходят же в чем попало, хоть наоборот – в полковничьей шинели, каракулевой папахе и погонами ефрейтора, а тогда с этим было строго. Останавливали патрули и не раз. Долго не могли разобраться, что за гибрид. Вроде бы и документы все в порядке, все на месте, а что делать с таким получучелом – не знали. В уставах, вроде бы, все предусмотрено, а вот такая ситуация – нет. Когда я напоминал, что служу при Министерстве обороны, отпускали тут же, подальше от греха.
Шло время, все было прекрасно. Подходило время, как говорят, подводить итоги, то есть, выпускных экзаменов. Выдали вопросник, вопросов было около двухсот. Все засуетились, стали серьезно готовиться, обмениваться информацией. Я подумал, а зачем мне такая специфика: сколько тазиков должно в ППГ, то есть в полевом подвижном госпитале, сколько умывальников, табуреток, сколько палаток УСБ, сколько УСТ? Зачем? А чем я рискую? Предположим, не сдал я экзамены, и что тогда? На второй срок оставят? Так я обеими руками – за!
Наконец пришел день отчитаться. За столом сидят три полковника и майор – куратор нашей группы или точнее – взвода. Я без всякого трепета и волнения тащу билет, готовлюсь. Наконец – моя очередь. Сажусь.
- Слушаем Вас, - сообщил один полковник.
- К счастью, у меня только три вопроса. Вы не возражаете, если я нарушу очередность? Тогда перехожу сразу к первому вопросу, здесь в билете он числится вторым. Так, значит: структура медсанбата или, если быть кратким, МСБ. Так как этот же вопрос только сейчас очень хорошо и подробно осветил предыдущий товарищ, с которым я полностью солидарен, считаю, что можно прямо переходить ко второму вопросу, здесь он числится под номером один. Итак, напалм, боевые свойства, принцип действия. Напалм – это, я Вам скажу, грозное оружие и его очень успешно применяли американцы во Вьетнаме. Наши же, я имею в виду две группы врачей – ученых, как нам рассказали в институте Вишневского, изучали его поражающие факторы: глубину поражения мягких тканей, то есть степень ожога, сочетанные травмы, комбинированные, влияние этих ожогов на …
- Ладно, - прервал меня другой полковник. – А как он вступает в действие?
- Простите, что Вы хотели спросить?
- Я спрашиваю, как он вступает в действие?
- Так, интересный вопрос. А … горит, да, непременно, горит.
- Он, что, сам загорается, по-вашему?
- Ни в коем случае, что Вы? Я как раз был на том занятии и видел, как один мужчина, правда, не совсем молодой, видимо Ваш сотрудник, поджег его спичкой и бросил в воду. И Вы не поверите – он и в воде горел.
- Так что, по-вашему, получается: надо подойти к противнику, намазать его напалмом, а потом поджечь спичкой?
- Что Вы! Ни в коем случае.
- А как же тогда по-вашему?
- А вот как, простите, я сейчас не готов ответить.
- Ладно, а какая температура горения напалма?
- У-у-у, я думаю, так это градусов 200-300, а может и того больше.
- 1050 – запомните.
- Что Вы говорите, не может быть! Это же ужас. 200 – это невыносимо, а 1050 – даже трудно себе представить. Нет-нет, я Вам, конечно, верю, этот напалм, как говорится, Ваш хлеб, Вы же специалист в этом деле, я уверен. 1050 – надо же такое! Я Вам честно скажу: будь моя воля – я бы вообще запретил этот проклятый напалм. Зачем человеку еще и эти страдания, ему что, мало того, что уже имеем? Ведь есть более гуманные способы, ну, к примеру, пули, снаряды?
- Ладно, хватит, что у Вас там еще?
Теперь у меня газовая гангрена нижних конечностей. Черт побери, еще не чище.
- Что? – не расслышал один из них.
- Да это я про себя. Я говорю: еще не чище.
- Чего – не чище?
- Напалма, имею в виду, гори он пропадом А что говорить про газовую гангрену?
- Расскажите о способах лечения.
- Ну, прежде всего, надо сделать продольные разрезы или, как мы с Вами, хирурги, называем их - лампасные.
- Лампасы идут по всей нижней конечности. Что, и разрезы такие?
- Что Вы! Какая глупость, ни в коем случае, только по мышечным массивам.
- И все, что ли?
- Нет, нужно, как можно быстрее, ввести большую дозу антибиотиков.
- И как же Вы собираетесь это делать на поле боя?
- Так, интересный вопрос. Шприц-тюбик, да, шприц-тюбик и все.
- Извините, таких шприц-тюбиков нет, невозможно длительно хранить антибиотик в шприце – это Вам должно быть хорошо известно.
- Неужели до сих пор не могли придумать? Это же очень просто. Почему бы в емкости у этого шприца-тюбика, Вы понимаете, конечно, о чем я говорю, не сделать еще одну емкость поменьше. Теперь догадались? Правильно, пальцем раздавливаем ее, они смешиваются, и … вводи сколько хочется. Вы знаете, все-таки не дает мне покоя этот проклятый напалм, просто не выходит из головы.
- Хватит, идите.
- Нет, я не шучу, разве это не правда? Ведь просто ужас.
- Хорошо, идите. До свидания.
- И не просто 1000, а ровно 1050 – кошмар. Ну, ладно, забудем. Я надеюсь, мы еще увидимся, ведь еще три дня занятий впереди. Будьте здоровы.
Интересно, что они тогда про меня подумали? Они же образованные, умные люди – коллеги. Только на это и надеюсь.