ПРОСЫПАЕТСЯ МАТУШКА РУСЬ
Сквозь вихри веков
Время разбрасывать камни,
и время собирать камни...
Екклесиаст, 3, 5
(Продолжение)
ЧТО ВЫ ОТВЕТИТЕ,
ЗЕМНЫЕ БОГИ? (название главы)
ФАРИСЕЯМ НЫНЕШНЕГО ВЕКА
С преступного согласия Кремля
Вам разрешили грабить те богатства,
Которые Спаситель сотворил
Не для тщеславной чьей-нибудь забавы,
А для того, чтоб сотни поколений
Могли разумно жить до окончанья
Земного испытания на веру.
Но эти всенародные права
Вы с дьявольской усмешкой зачеркнули.
Что вам законы Божьи? Вы и Бога
Из совести своей изгнали вон,
Как раньше фарисеи изгоняли
Его из поселений иудейских.
Зачем вам Бог? Он только лишь обуза,
Он только лишь запрет для вас ненужный
Свои дела позорные вершить.
И без молитвы, без креста, без веры
Вы алчно в недра бросились вгрызаться,
Чтоб нефть и газ, и редкие металлы,
И камни драгоценные, а с ними
Шедевры Божьей мудрости – алмазы
Из гибнущей земли распотрошённой
Повыкачать, повыдрать половчее
И за рубеж повыгодней продать.
Вам наплевать на то, что миллионы
Уже едва концы с концами сводят,
На то, что сонмища пенсионеров,
Всё без остатка родине(?!) отдавших,
Приходят в магазины, как в музеи,
Чтоб посмотреть на глыбы буженины,
Понюхать, как копчёной колбасой
Всесильно пахнет даже сквозь витрины.
Вам наплевать, что множатся бомжи,
Как комары дождливым, тёплым летом,
И что у них за «лучшие» помойки
Идут кровопролитные бои.
Вам наплевать, что русские мальчишки,
Ещё не зная, как прекрасна жизнь,
Её руками собственными губят,
Шприцы с наркотиком в свои вонзая
Исколотые вены.
Вам плевать,
Что гибнет Русь и внутренне и внешне.
Духовно – внутренне, материально –
По внешним признакам: теряя недра,
Сгорая, истлевая и взрываясь.
Но что для вас российская погибель?
Что превращение Руси в пустыню,
И даже больше – в лунную поверхность,
Безжизненную, пыльную, пустую?
Что Русь для вас? Когда в карманы ваши,
В награду за народные богатства,
Которые вы бросили в распыл,
Текут не то что Волги – Ниагары
Врываются неудержным потоком
Всё в долларах, всё в евро – не в рублях.
Что Русь для вас? Когда по миру виллы,
Огромней старых рыцарских дворцов,
Разбросаны, и виллы эти ваши.
Не хочешь жить в швейцарской, самолётом,
Понятно, тоже личным, сверхмодерным,
Лети на острова, которых лучше
И днём с огнём не сыщешь.
Что вам наши
Курорты у отравленной воды?
Вы жизнь себе отладили такую,
Какая президентам и не снилась,
Тем более премьерам и министрам,
И управленцам всех мастей и рангов.
Хотя и президенты, и премьеры,
И прочая подножная мура
Давно вам не чета, а только слуги,
Готовые любое ваше слово,
Любой каприз, любое пожеланье,
Разбив в поклонах лоб, осуществить.
Мне кажется, что эта сила власти,
Что возрастающая сила денег
Внушает вам, что правит всем не Бог
И не Его всесильный вечный разум,
А это вы, как боги на Олимпе,
Мир поделив на области влиянья,
Осуществляете свои причуды.
Но что вы скажете, когда взаправду
Всё человечество трубой гремящей
Господь на суд последний призовёт?
Когда, кивая на людское море,
Он каждого из вас сурово спросит:
– А что же сделал ты для малых сих?
И вот тогда, когда нутром поймёте,
Что Страшный Суд не сказка, не обман,
Когда закоренелый атеизм
Рассеется, как горькое похмелье,
И Бога вы увидите воочью,
И резко прозвучит вопрос Его, –
Что вы ответите, земные боги?
ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ
Безбожный пир, безбожные безумцы!
Вы пиршеством и песнями разврата
Ругаетесь над мрачной тишиной,
Повсюду смертию распространённой!
А.С. ПУШКИН.
«Пир во время чумы»
Я вновь у Пушкина перечитал
Трагедию о горестных безумцах,
Устроивших в разгар болезни страшной
Весёлый пир, шумливый и беспечный.
Уже который день с утра до ночи
На улице, заставленной столами,
Они смеялись, пили, песни пели,
Угрозами небес пренебрегая;
А рядом в колымагах провозили
Тех, кто с земною жизнью распрощался,
Кого чума безжалостно скосила.
Им это
только большего задора
И дерзости, и силы придавало.
И слёзно умолявший их священник
Не мог остановить напор бесчинства –
Пир с каждым часом жарче становился...
Ах, Пушкин, Пушкин! Что ты напророчил!
Ведь то, что написал ты – не отрывок
Из драмы неизвестной нам, английской,
А предсказанье нашей русской доли,
И может быть, не только нашей, русской,
А всепланетной, общечеловечной,
Которая, лишь внешне изменяясь,
Преследует народы, государства
И больше всех – родную нашу Русь.
Когда землетрясенье и цунами
Обрушились ударом беспощадным
На тихое японское местечко
С названьем безобидным Фукусима;
Когда под сатанинскою волною
Посёлки гибли, города и люди;
Когда всё это бешеным потоком
Неслось, вращаясь, словно в бездну ада; –
Телеканалы и эстрады мира
Носителей теперешней культуры,
Давно уж не классической, высокой,
А массовой, предельно развращённой,
Настырно пичкали гнилою пищей –
Не с пушкинского щедрого застолья,
А явно из запасов сатаны.
И, как всегда, в России отличились.
На фоне разнобойных сообщений
О грянувшем несчастье всепланетном
С экранов наших – пошлые, пустые
Неслись чумные шоу-представленья,
Кривлялись полуголые певицы,
Шутили записные юмористы,
Давно уж позабывшие, что значат
Нормальные и юмор и сатира.
Какие-то смешные похвальбы
О взлёте экономики российской
С весёлым оптимизмом раздавались.
В Туве далёкой бодрый президент
Решал с главой республики нагорной,
Как лучше энергетику поднять
В пику саяно-шушенской, печальной,
Принёсшей столько горя катастрофе.
Премьер державы нашей удивлялся –
Откуда могут очереди взяться
В больницах, если чётко и серьёзно
Ему из компетентнейших инстанций,
И суток не прошло, как доложили,
Что нету там давно очередей.
Короче, в целом мире и в России
Обычный пир весёлый продолжался –
Заевшиеся власти беззаботно
От дел мирских привычно отдыхали
(Вот это мы и называем пиром),
А их отнюдь не сытые народы
Несчастья и невзгоды в полной мере
Испытывали на своей родимой
На собственной на шкуре (и вот это
Зовём мы вековечною чумою,
Которая мудрёнее, чем Янус,
Меняет лики хитрые свои).
Один из ликов – частые раздоры.
Как бушевали буйные застолья
Князей Руси, забывших о Крещеньи!
Князей, которые своих соседей
В междоусобья ввергли! Как они
Ладони потирали! –
Растеряют
Их глупые, драчливые соседи
В ненужных схватках силы и, конечно,
К ним попадут в полон – великим, мудрым!
Вот только жаль, что княжеские козни
Закончились неслыханным позором –
Мамаевым пленением Руси.
А как епископы, митрополиты
Князей единству и любви учили!
Как заповеди Господа Христа
Своим примером им преподавали!
Как – мудрым – до сих пор преподают! –
Но то Чечня, то Грузия, то Польша,
То Белоруссия, то Украина
Вдруг попадают в списки неугодных
Удельных стран... Всё распри не научат
Любить друг друга и в единстве жить...
Но самая опасная чума
И самый пир опасный – равнодушье.
Оно и в распрях корешки пускало.
Ведь самый ушлый в хитрых распрях князь
К другим князьям был глух и равнодушен;
Он лишь себя и власть свою любил.
В безбожии, в отходе от Христа
Бездушия опаснейшие зёрна
Так разрослись в российском запустенье,
Так захватили брошенные земли,
Как никогда захватывать не смели
Крапива, лебеда, чертополох.
Великие российские князья!
Удельные цари! Страны элита! –
Примите благодарный наш поклон
За ваши терпеливые раденья
На ниве наших дедов и отцов.
За то, что вы на нет свели культуру.
За то, что из промышленности всей
Оставили добычу тех ресурсов,
Которые не кончились покуда.
За то, что оптом сельское хозяйство
Отправили на свалку – и туда же
Десятки тысяч сёл и деревень.
Поклон вам низкий, мудрые князья,
За то, что насадили справедливость
В оплате уравнительной, советской.
Теперь, кто попроворней и наглей,
Сплошные миллиарды получают,
И не рублей, а долларов, понятно.
А те, кто поскромней, посовестливей –
Такие сногсшибательные суммы,
Которых за квартиру расплатиться,
За бытовые прочие услуги –
Хоть убивай на месте, не хватает.
И от пенсионеров вам поклон,
Такой же искренний и благодарный.
Им проще, чем рабочей массе всей.
Им, в большинстве, и голову ломать
Не следует, как с ЖЭКом рассчитаться.
Они три раза сходят в магазин –
И денег ни шиша не остаётся.
А станут из квартиры выгонять,
Бомжи в своё охотно примут войско.
Поскольку с каждым годом миллион
Их нынче из подлунной выбывает.
И всё-таки нижайший, самый-самый
Поклон сердечный, милые князья,
За то, что в вашем пире бесконечном,
Подчас с вином заморским и со снедью,
Которой гости знатные дивятся,
Ну а подчас без всякого вина,
А только с ощущеньем высшей власти,
Пьянящей шибче виски, шибче спирта, –
За то поклон, что в пире бесконечном
Вы о своём народе позабыли,
Как пушкинские праздные гуляки
Забыли о беднягах-горожанах,
Которых беспощадная чума
Косила и которых на телегах
Уже, как хлам, на кладбище везли.
Увы, увы! бывали времена,
Когда князья и верные им слуги
За каждым нашим шагом наблюдали
И заставляли (вовсе не на Бога!)
На них молиться только, да на власть,
Да на советский призрак вавилонский.
Теперь всё изменилось, всё не так –
Хоть черту-дьяволу молись, а хочешь
И вовсе не молись, живи, как знаешь:
Воруй ли, пей ли, наркомань, бомжуй, –
Тебе князья не скажут и словечка;
Они, князья, в упор тебя не видят;
Ты нужен им лишь в том числе, которым
Качаются ресурсы для продажи;
Другие все – хоть их на ту же свалку,
Куда всю экономику столкнули,
И говорят, еще там много мест...
Так вот, за то вам и поклон нижайший,
Что нас вы так беспечно позабыли,
Как будто нас и нет уж никого;
И, видимо, по этой лишь причине
Ни мы до вас не можем достучаться,
Ни вы до нас не можете дойти...
Недавно я на голубом экране
(Его бы надо розовым назвать!)
Увидел пир духовный.
Председатель
Сидел за модным, кренделеобразным,
Правительственным, празднично-рабочим
Столом и слушал исповедь министра
О том, что даже в худшем варианте
Частицы радиации – бациллы
Меняющей обличие чумы –
От Фукусимы до Камчатки нашей,
Тем более до крепких стен кремлёвских,
Никак не долетят (и трижды о стол
Костяшками своих тончайших пальцев
С улыбкой постучал).
И председатель
Довольно головой кивнул министру:
Мол, хорошо! мол, пир князей российских
Не будет и теперича нарушен.
А я смотрел и думал, что вот-вот,
Облепленные золотом узорным,
Откроются толчком поспешным двери
И в зал войдёт тот, пушкинский, священник
И скажет те, знакомые, слова:
– Я заклинаю вас святою кровью
Спасителя, распятого за нас:
Прервите пир чудовищный, очнитесь
И отправляйтесь по своим домам! –
А председатель скажет:
– Так дома
У нас печальны – юность любит радость.
Но пушкинский священник улыбнётся:
– Я говорю о тех домах, где Бог;
Где люди вместе с Богом обитают.
Служите Господу, служите людям.
Долгонько вы разбрасывали камни.
Настало время – камни собирать.
Так собирайте камни, собирайте...
И Бог простит вас... И народ простит..
(Продолжение следует)