***

Рождество, Новый Год, и опять Рождество...
А в груди каменеет печаль.
Я пронзаю   Бруклин  насквозь:
Нью Кирк,
                Дитмас,
                Кортелъю -
иду по Аргаль!

Я живу здесь, наверное, тысячу лет,
Пережив десять тысяч смертей!
А когда я уйду,  вдруг заплачет скелет,
Что висит круглый год у соседских дверей.

Долговязые вязы подхватят: бродил тут чудак -
Вёл  шарпея-красавицу,  трубку курил,
Выпивал и ругался с женою - бывало и так,
Пел,
стихи сочинял,
                курлесил,
                чудил!

А бывало, в пургу мчал, как чёрт, босиком
На Кортелъю в  ликёрку - стрелой!
- Ю о-кей?
- Я - о-кей,  - отвечал он кивком,
И нырял в магазин  опоздавшей пчелой!

А потом балагурил всю ночь до утра.
То гонял сериал, то жену, то соседей,
То на флейте играл -  Цеппелин,  Джетротал,
и все думали - он просто сбрендил!

Вызывали карету тогда доброхоты-друзья
Откачать от веселья  угара!
Он - со смехом за нож - от чего же нельзя!  -
И стращал от души санитара!

Мол, ты, сука, в чужое проникнул жильё,
Кто такой, отвечай по порядку!
Знаю, все вы пижоны, ворьё и жульё...
Санитар же неверной дрожащей рукой
набирал   найн-илевэн  украдкой.

Прилетали менты удальцы-молодцы,
Надевали браслеты, везли на убой...
Суд шемякин.
И тише овцы
он домой приходил, пропитавшись тюрьмой.

Я устал огорчаться, роптать и скулить:
Этих басен и сплетен ручей бесконечен,
Если честно: устал,
                устал  даже пить!
Или к старости меньше беспечен?

Я вокруг осмотрелся: не стало домов
Разбежался по норам народец...
Я  топчусь по брусчатке из собственных снов.
Я на дне. Надо мною - колодец!

Далеко, на верху, неба бархатный барс
Да серьга серебреет ущербной Луны...
Над серпом - глаз циклопа, оранжевый Марс,
как предчувствие некой войны...

Рождество, Новый Год, и опять Рождество...
А в груди каменеет печаль.
Я пронзаю   Бруклин  насквозь:
Нью Кирк,
                Дитмас,
                Кортелъю -
иду по Аргаль!


8-е января 2015, Бруклин, Нью Йорк