Почему люди так боятся холодного ветра, этого дикого странника в белых одеждах, то и дело приходящего к нам из северных краёв? Кутаются в одежды, прячутся в тёплых домах, ругают его, негодуют? А может, он совсем не хочет нас застудить, может, он вовсе не злой, не «лютый зверь»? А такой же, как и другие ветра – западный, восточный и южный, только немного другой? Но их жалуют больше, призывают их чаще, а его гонят прочь…
Когда-то, когда ещё только зарождался мир, из слияния света, времени и стихий соткались, зародились и обрели зримый облик четыре брата – Хейр, Ярл, Иль и Юн. Старшим был Хейр и мудрейшим. Волосы его были белы, как снег, а глаза заключали в себе сотни миров, сотворённых и не сотворённых – серые, бездонные чаши. Кто заглянет в них, век будет смотреть, пока не познает все тайны мироздания. Ярл явился вторым – подобный яркому пламени, спонтанному и неугасимому. Рыжими были его волосы, волнами ложащиеся на плечи, а глаза – тёплыми, карими. Непостоянен он был во всём, любил играть с молниями и громами, с ливнями и тучами. Иль был третьим – столь тонки и прекрасны были его черты, что любовались им и зарождающиеся травы, и деревья; и воды океанов любили, когда он, лёгкий и невесомый, полупрозрачной стопой становился на переливающуюся в потоках света воду и танцевал. Последним явился Юн, и всё живое потянулось к нему. Необыкновенное тепло струилось из его изумрудных глаз, а в светлых кудрях его птицы вили гнёзда. И везде, где проходил он, распускались прекрасные цветы.
Так жили вместе братья и дивились разности своей, но любили друг друга безмерно, пока не пришлось им разлучиться. Их призвал Дух, чьё имя растворяется в чистом сиянии, когда замыслил для каждого из них своё предназначение. И сказал Он:
- Обратитесь вы в плоть ветров и отправляйтесь по разным сторонам света, дабы нести живущим там вести мои и любовь мою. Ты, Юн, лети на юг, разноси там ароматы цветов, на которые будут слетаться пчёлы и птицы. Ласкай всё живое потоками воздуха и оберегай их от зноя. Ты, Иль, иди на восток, и каждое утро празднуй рождение светила. Подари живущим там тонкость и изящество линий, игру света и тени, волшебство красок земных и небесных. А ты, Ярл, отправляйся на запад и неси туда живительный огонь и воду, чтобы лучше росли травы и деревья, а грозами, в которых ты резвишься, не боясь,- играй, танцуй среди облаков и очищай всё вокруг.
Задумался лишь на мгновение Дух, глядя в бездонные глаза старшего брата.
- Тебе, Хейр, как старшему и мудрейшему, досталась нелёгкая доля. Ты, как никто иной, будешь нести мою любовь и мудрость. Но отправишься ты на север, в царство льда и холода. Ты сам вскоре поймёшь, в чём замысел мой и доля твоя…
Братья рады были исполнить завещанное, но им так не хотелось расставаться друг с другом, что они попросили у Духа, что будут видеться иногда. И сказал Он, что раз в тысячу лет братья будут собираться вместе на вершине этой горы, а иногда пересекаться в пути и путешествовать вместе.
Простились братья друг с другом, обратились в плоть ветров и улетели по четырём сторонам света.
Радостно было им, потому что летели они творить чудеса на земле и делать то, что каждому из них по душе. Но тревожно было на сердце у Хейра, ибо он знал, что нелёгкий путь предстоит пройти ему.
Тысяча лет пролетела, как один миг, и вот снова встретились братья на вершине горы, и каждый принял свой облик. Юн, прилетевший с юга, стал прекрасен и светел, подобный неугасимому пламени, которое играло в глазах его и движениях. Он был украшен гирляндами и травами, и подарил своим братьям чаши, в которых распустились цветы, похожие на звёзды. Много кружился он и радовался встрече, которую ждал тысячу лет. Иль, чьи черты стали ещё тоньше и изящней, нарисовал в воздухе светящиеся линии из разноцветных капелек воды, и дивные картины проносились над головами братьев – горы и озёра, туманы и моря, лунные росчерки и волны цвета сапфира и изумруда. Ярл взвился ввысь со скоростью молний, и целительный дождь пролился из ладоней его. И радовались братья искусствам этим, рассказывали много о тех краях, в которых побывали.
Лишь Хейр оставался спокоен и молчалив. Черты его заметно огрубели, а голос стал тих. Заглянули тогда братья в глаза его и увидели бесконечность холодного звёздного неба, бескрайность льдов, танец северного сияния, которое в ледяной тишине раздаётся звёздным звоном и переливается многими цветами. Поняли тогда братья, что и в этом проявлена любовь Великого Духа. И решили что прав Хейр – не надо слов. Обняли они старшего брата с трёх сторон и будто соскользнули в эту безмятежную звёздную гладь, увидев всю бесконечность миров, открытую взору их старшего брата.
Но настала пора расставаться, и они снова разлетелись по четырём концам света. В ту эпоху уже зародились люди, и ветра первыми приветствовали их появление. Братья научили их каждый – своей мудрости. Юн научил их петь и танцевать, слыша ритм вселенной в своём сердце. Иль вложил в людей любовь к искусствам и утонченность красок и форм. Ярл дал им ключ к силе гроз и ливней, а также радость переменчивости и добрую волю. А Хейр подарил людям любовь к тишине и холодной, совершенно особой красоте земли и небес.
И пожелал Дух, чтобы к каждому из народов приходила весть от всех четырёх ветров – чтобы познали они и цветение весны, и торжество лета, и яркость осенних красок, и спокойствие зимнего сна. Стали братья летать по всему свету, разнося своё знание. И получалось так, что люди с радостью приветствовали трёх братьев, а старшего, Хейра, не любили, потому что не нёс он ничего, кроме холода и пронзительного ветра.
Каждые тысячу лет он становился всё менее разговорчивым, но не давал проникнуть в сердце зависти к своим братьям-ветрам. Хотели помочь ему братья, и стал он путешествовать по свету то с Ярлом, то с Илем. Лишь с Юном не сходились они – всегда получалось, что летят друг другу навстречу. Но где бы ни появлялся Хейр, ощущал он всем существом своим, что приносит лишь смерть – сон, в который погружаются деревья и травы, тоску в глазах людских… Он содрогался сам, чувствуя, как при его появлении они сжимались и поникали, как увядающие цветы. Он чувствовал их дрожь, их напряжённые тела, их нелюбовь к нему. Но не пускал Хейр печаль в сердце и продолжал нести свою особую мудрость. Лишь с тысячелетиями становился всё угрюмее, и стали не понимать его братья, сторониться его. И тогда печаль прокралась в его сердце, а глаза покрылись ледяной коркой. Когда он вновь летел, ничего не видя, пересекая просторы звенящим ледяным пламенем, ему хотелось взвыть от этой пронзительности и глубины.
Но шли пятеро, и открыты были их глаза и слух. Шли они по направлению к северу, и узрели перед собой серые глаза Хейра, в которых прочли всю боль и скорбь его. И решили пятеро обогреть его, подарить хотя бы капельку своего тепла. Они протянули к нему свои руки, и от них заструились лучи живительной силы – тепла людских сердец, по которому так долго тосковал Хейр. И явилась им мудрость севера, когда они открыли Хейру свои объятия. Бесконечность звёзд, тишина снежных гор, звон северного сияния – всё это пронеслось перед их глазами. И шли они теперь быстрее, сами подобные ветрам, и жар шёл от них, ведь они собой обогревали того, кто веками не ведал тепла.
Впервые тогда после этого улыбкой и добрым словом встретил братьев Хейр на вершине горы. Они тут же обо всём проведали и обрадовались, обняв своего брата и пролив дожди – небесные слёзы. И больше не впадал Хейр в печаль, зная о том, что всё-таки они есть – те, кто может понять и постичь мудрость севера – мудрость Великой Любви. Те, кто, презрев все страхи и сомнения, готов открыть своё сердце и подарить своё лучшее, своё сокровенное, другому…
Так и теперь: кто-то прячется от ветра в домах, кутается в одежды… Но если бы мы попытались заглянуть Хейру в глаза и подарить ему частичку своего сердца… Нет, он не стал бы горячим, этот ветер. Но каждому из нас стало бы чуточку теплее.