(написано в соавторстве с Антоном Русиным)
Тонечка жила на улице Строителей в доме номер 3, в квартире 23, на третьем этаже 5-ти этажного дома, из окон которого открывался живописный вид на большой двор с детской площадкой и тенистой аллеей, уходящей вдаль. В начале аллеи стояли две скамеечки друг напротив друга, одна из которых считалась у Тонечки и ее лучшей подруги Гали самой любимой. Они иногда подолгу засиживались на этой скамеечке, особенно летом, когда не нужно было учить уроки. Потому что летом у них, как и у всех других детей в то время, были летние каникулы, которые каждый год начинались заранее, в конце весны: 25 мая.
Был один из обычных дней летних каникул. Тонечка с Галей сидели во дворе на своей любимой скамеечке и совершенно ничего не делали.
- Тонечка, давай хотя бы сказку сочиним? - вдруг предложила Галя, - все равно сидим просто так.
- А давай! - Тонечка сразу же согласилась.
- Вот, смотри, вот мы сидим здесь уже давно, а ведь вечер уже наступил, скоро темная ночь будет. Пусть это будет страшная сказка, что бы не зря сидеть, а чтобы сидеть и бояться.
- Да! Но давай чтобы так бояться, чтобы было бы даже страшно домой идти.
- Да, точно! А ты вот, например, чего больше всего боишься? – спросила Галя.
- Я… - Тонечка задумалась, - наверное, темноты все-таки больше всего боюсь: ну там каких-то злых сил, которые в темноте всегда есть. Я конечно понимаю, что это все мой детский ум их придумывает, но поделать с собой ничего не могу. А ты?
- А я даже так сразу и не скажу чего боюсь, - теперь задумалась Галя, - после того, как я упала в колодец в селе у бабушки, я мало чего боюсь после этого. - Ну давай сочинять быстрее; там и пойму, что для меня страшнее всего.
- Давай представим, что мы сидели на этой лавочке и ночь пришла темная-темная, такая, что даже звезд и Луны не видно, и фонари вдруг все погасли, и свет потух во всех окнах, во всех домах нашего района, нет, даже всего города, и мы так испугались, что даже встать боялись и пойти домой. И не видно ничего было на расстоянии вытянутой руки, нет, лучше на расстоянии 2-х метров ничего не видно было, а ближе еще что-то можно было рассмотреть, так страшнее будет. И вот, когда уже стало невозможно сидеть в этой кромешной тьме и мы начали просто трястись от страха, тогда я предложила не идти, а ползти домой, в свой подъезд, чтобы не споткнуться ни обо что и не упасть, - начала сказку Тонечка.
- Нет! Давай пусть будет, как будто бы я это предложила, - перебила ее Галя.
- Ну давай, тогда я предложила, что сначала нужно как-то замаскироваться, слиться с природой, так сказать, чтобы пока мы будем ползти, злые силы нас не сразу вычислили.
- Ну а я сразу сообразила, как это сделать: первым делом обвалялась вон в той луже, а потом по клумбе покаталась, земли, мокрых листьев и травы на себя нацепляла, так и замаскировалась.
- А я вообще под вот эту кучу веток залезла и ползу с ней на спине, как ежик с иголками.
- Ну вот ползем мы и ползем, а я вдруг чувствую, что кто-то хватает меня за ногу. Оглянулась, а это я за забор детской площадки зацепилась; одна секция отломилась, и я уже ползу и ее за собой тащу.
- А я несколько метров проползла, посмотрела вниз и вдруг заметила на земле пятно какое-то светлое, поднимаю голову вверх, а там, надо мной, летающая тарелка зависла и лучом своим в меня метит, а я сквозь свет вижу три фигурки инопланетян и понимаю, что хотят они меня забрать внутрь тарелки для своих опытов. Я стараюсь быстрее уползти от действия луча, а он меня все время преследует.
- А я ползу и вдруг вижу: из темноты на меня два безумных красных глаза смотрят, это бродячая собака ощетинилась, стоит и рычит на меня, и пена белая у нее изо рта идет. Все думаю: сейчас укусит меня за ногу, и тогда сорок уколов в живот мне «светят», - сто процентов!
- А я ползу и вдруг чувствую, что на лбу у меня огромный паук откуда-то взялся и сидит, не слезает. У него мохнатые лапки и разноцветное полосатое желто-коричневое брюшко. И вот я чувствую, он начинает из моих волос паутину себе плести и при этом очень сильно щекочет меня своими лапками.
- Да что там твой паук на лбу! В меня вот, пока я ползла, вообще влез огромный червь, прямо внутрь меня. Нет, это даже не червь, а гусеница шелкопряд, такая, которая у бабушки в огороде на шелковице живет, только в 10 раз большая, от нее еще след болючий на руке или на ноге остается, когда она по тебе проползет; потом этот её след заживает целую неделю и сильно чешется. Так вот, этот гигантский шелкопряд залез в меня и через меня назад ползет, а я вперед стараюсь ползти: в итоге, такое ощущение, что мы с ним, вообще, на месте остаемся и не движемся никуда.
- А я ползу мимо горки и вдруг замечаю, что кто-то, кого я не вижу, наблюдает за мной и только момент выжидает, когда лучше на меня напасть, вот я уже его дыхание рядом слышу, вот слышу, как он шевелится, рычит и готовится к прыжку. О ужас! Я замечаю кто это, - мохнатая, огромная, размером примерно как собака, летучая мышь, которая кровь пьет. Я читала, что такие живут на острове Ява, там ее ещё называют страшным словом «Калонг». Она на перилах горки висит вниз головой и за мной наблюдает, ждет когда я к ней ближе подползу. А еще у неё два кривых зуба снаружи рта блестят в темноте.
- А я, пока ты там рассматриваешь все, уже до дороги доползла и когда по люку железному проползала, люк перевернулся и лег, как ни в чем не бывало, на тоже самое место, только другой стороной, а я – бултых, и оказалась в колодце, на самом дне, не сразу конечно: несколько раз за стенки зацеплялась пока падала. А колодец этот глубокий был: метров 10, нет, даже 20 метров. Пока летела, так вся жизнь перед глазами и промелькнула.
- А я уже тоже на дорогу перед подъездом выползла, на ту, на которой асфальт днем уложили. Асфальт еще весь такой теплый, я лежу на нем отогреваюсь, отдыхаю, а еще и пахнет от него очень приятно, и тут вдруг каток, которым асфальт ровняли, с тормоза снялся и покатился прямо на меня, на голову мне наехал, хорошо, что на руки и на ноги не наехал, а то чем же я ползла бы дальше.
- А я ползу вверх по колодцу, в одну сторону ногами упираюсь, в другую - руками, а на стенах чувствую что-то влажное и скользкое, поняла, что это слизни (это такие улитки без домика, если ты не знаешь). Сначала они только к рукам моим прилепились, как пиявки, а потом, чувствую, они меня всю облепили, но я не сдаюсь, ползу на свет в конце этого бесконечного туннеля.
- А я уже из-под катка выползла, с дороги сползла и до подъезда доползаю, и вдруг дверь открывается резко, от ветра, наверное, и у меня снова голова пострадала.
- А я все ещё в колодце ползу и вдруг понимаю, что это не свет там виднеется, а вода, наверное, блестит. Во-первых, потому что вверху люк плотно закрыт, в во-вторых этой ночью света нигде нет. Выходит, я не до конца еще упала и все это время вниз ползла. Когда поняла это, вообще поседела вся сразу и поползла теперь уже в другую сторону.
- А я уже в подъезд попала без проблем и доползла уже аж на свой этаж по ступенькам, но смотрю, а это не моя квартира, значит и подъезд был не мой, а вниз я ползать вообще не умела, потому поползла дальше, вверх на крышу. Головой дверь толкнула, и все, я там уже.
- А я уже тоже до своего люка доползла, головой в люк уперлась, пытаюсь его вытолкнуть, но ничего не получается.
- А я уже на крыше к краю уже подползаю и вспоминаю закон тяготения, забыла просто, куда все падает: вверх или вниз; вот заползла за край крыши, зависла в воздухе и никуда не лечу, вспоминаю, - куда мне нужно падать. А у меня как раз учебник по физике с собой в кармане был, достала я его быстренько, нашла нужную страницу, прочитала, и вниз сразу начала лететь с огромной скоростью. Лучше бы вообще меня никогда читать не учили, чем такое пережить.
- А я начала биться в люк головой так сильно, что с меня аж слизни обсыпаются, - все равно не помогает, что делать, не знаю.
- А я лечу, смотрю люк в который ты упала, как раз внизу, подо мной. Одно дело на мягкий теплый асфальт падать, а другое на железный люк, стараюсь куда-нибудь свернуть, но край люка все-таки зацепила, в момент «приземления».
- О! Я это почувствовала своей головой.
- Я поняла, что это ты там, - под люком. Вцепилась в него зубами, тяну со всей мочи в сторону от колодца, вот уже твою руку вижу. Помогла тебе выбраться и отряхнуться.
- А тогда я встала на ноги и говорю, - Галя вскочила с лавочки,- а что это мы с тобой, Тонечка, все время от кого-то прячемся, все чего-то боимся? Чем больше боимся, тем отчетливее я понимаю, что глупости все это! После всего пережитого, я вообще уже ничего не боюсь.
- Все это понятно, что ты сейчас расхрабрилась, но нам же нужно еще как-то сказку закончить, - Тонечка осталась сидеть. – Мы тогда посмотрели по сторонам и увидели, что свет уже в окнах появился, и фонари на аллее зажгли, и тарелка улетела куда-то, и на горке никто не висит вниз головой. Я предложила идти домой, потому что устала от всех этих приключений, мы еще раз оглянулись на двор и не спеша пошли к нашему подъезду. И по пути - никого не встретили.
- Вот и сказочки конец, а кто слушал – молодец! – закончила Галя.
Когда шли домой, уже по-настоящему, а не в сказке, к Тонечке пришла мысль, что не смотря на то, что она - трусиха (а это она знала точно), несмотря на то, что она иногда боится темноты, неизвестности, других каких-то опасностей, когда будет нужно, она в любом случае сможет побороть свой страх. Также, она ни на минуту не сомневалась и в Гале.