КАК ДЯДЬКА МИХЕЙ РЕВОЛЮЦИЮ ОТМЕНИЛ
Как-то в 1977 году, как раз в канун Великой Октябрьской Социалистической Революции, или же в 1978 году, после круглой годовщины, в Красноярске давал концерт, популярный в те годы, вокально-инструментальный ансамбль (ВИА) «Голубые гитары». Концерт проходил в недавно построенном новом зале филармонии. Народа в зал набилось битком! Балкон, по старорежимному - «галёрка», гудел, как подвешенный к люстре улей гигантских пчёл. В общем весёлом шуме людских голосов шуршали программки концерта и хрустели разворачиваемые обёртки «советского мороженного», что продавалось в вафельных стаканчиках. По случаю выхода в филармонию, красноярцы и, особенно красноярки, оделись по-праздничному,- достав из своих шифоньеров то, что хранилось от праздника к празднику. В театральной, то бишь филармонической ложе, деловито рассаживалось всё красноярское градоначальство.
На боковом балкончике прилепленном к стене сидели представители филармонии: директор, худрук, с жёнами и несколько приближённых лиц. Люди сплошь образованные, культурные… но и привычные к тесноте. К тому же безбилетники. Все лучшие места были отданы по пригласительным билетам высшему руководству, самим же руководящим деятелям высокого филармонического искусства не до особых удобств. Спасибо и на том, что в стороне от галёрки, дополнительное место есть для осветителей - там и расположились, как в ложе.
Прозвенел третий звонок, в зале шум значительно стих. Вот-вот должен был открыться занавес. Как вдруг, чуть скрипнув, в боковую "ложу" балкона открылась дверь и - в дверном проёме нарисовался, подбоченившийся, никому неизвестный невысокого роста гражданин в замусоленной кепке, чем-то напоминающий вождя пролетарской революции. Юркнув ловкой мышкой между сидящими рядом директором филармонии и худруком, псевдо-Ленин вскрикнул тонким фальцетом, коверкая букву «р», вернее - заменяя её на «г»: «Так товагищи, я доселе молчал, но тепегеча скажу!.. – и тотчас быстро подвинулся к обтянутому красным бархатом парапету, приподнялся на цыпочках, вытянулся всем своим тщедушным торсом вперёд и, по-ленински выкинув руку в сторону притихшего в ожидании открытия занавеса зала, закричал с хрипотцой в голосе:
«Товагищи, геволюция отменяется!.. Пгоститутка Кегенский угнал бгоневик!»..
До селе ожидающий начала концерта зал, - стал на мгновение ещё тише, но через мгновение, - взорвался неудержимом хохотом. Публика топая ногами, неистовала, многие повскакали с мест в желании разглядеть того, кто кричал. Из глубины зала раздались, разного характера, осуждающие и наоборот подбадривающие возгласы: «Прекратите безобразничать!» - кричали возмущённые, наверное близкие к городской власти товарищи. – «Давай, Ленин, – шпарь, что ещё?!» – весело подбадривала противоположная несознательная сторона. Но новоявленный Ленин не успел больше произнести ни слова.
Не прошло и двух минут, как к мужичку в кепке, предварительно наступив на ногу, взвизгнувшей жене директора филармонии, подскочили двое в штатском, отработанным приёмом заломили руки за спину и приподняв не вывели за шиворот, а буквально как короля, драгоценную статую или прославленного героя, вынесли вначале в коридор, а потом по чёрной лестнице через служебный вход в оперативно погнанную к самому крыльцу, дежурную, милицейскую машину.
Этот исторический факт рассказал Юре его хороший знакомый Иван Васильевич Ефремов, что в те годы был молодым, учился в дневном техникуме, а по вечерам подрабатывал осветителем в этой самой филармонии. И знаете кого он узнал в псевдо товарище Ленине - Михея. Михей постарше его был лет на десять, и чудить тогда любил – хлебом не корми. Такое порой отчебучит – хоть стой, хоть падай от смеха! Вот и отчебучил в тот раз 15 суток медвытрезвителя, хотя выпивши был малость.
Но, сколько Юра дядьку Михея не расспрашивал – Михей точно напрочь забыл этот случай или притворился непомнящим. Шутка ли дело – мог за ту выходку запросто и реально большой срок схлопотать. Но, времена были застольные, весёлые,- Райкина и других юмористов не меньше, чем космонавтов любили… Приняли происшествие за обыкновенное мелкое хулиганство. Оно и понятно. Мужик просто разобиделся, что билета на кумиров советской молодёжи не достал. Он же, ради энтого дела, даже галстук новый нацепил – бордовый, в мелкую крапинку. И тут такой облом! Вот и не выдержал, с досады решил неизвестно кому отомстить. Особенно билетёрам, что в зал не пропускали. Дверь в боковой балкон оказалась не охраняемой – он и нырнул в неё. А Ленинские слова сами собой уж изо рта, как шарикоподшипники покатились. К тому же и ростом, и видом своим, чем-то напоминал Ленина, что загримированный под рабочего Петрова, в Разливе революцию замышлял провернуть. А мужичок, за Ленина, вроде как отменил. Однако, прежде чем выпустить отсидевшего все 15 суток дядьку - крепко поругали, страсти нагнали и посмеялись за одно. На том история с отменой революции и закончилась.
Но Михей так-таки и не признал сей антиреволюционный выпад за деяние своей молодости.
Да и вообще, сам Михей не против небольшой пролетарской или какой другой революции, но чтобы обязательно созидательной, улучшающей жизнь исключительно трудовому народу и лично ему Михею. Для этого он не то чтобы вождём готов стать, - но отборного мата в сторону заевшихся чиновников-бюрократов и небожителей-олигархов не пожалеет!