Пути - дороги
Учёба подошла к концу. Студенты сдали экзамены, отметили получение корочек с записью, что теперь они специалисты-киномеханики, наконец, все сфотографировались с преподавателем и киноаппаратом. Пришло время отправляться к месту работы. Маша попросилась, чтобы её направили в Подольск, поближе к Алексею.
Алексей несколько месяцев назад был распределён именно туда, в Подольский район. Он часто присылал Маше письма, в которых умел рассказать о работе и о своей любви. Два раза он приезжал и сам. Теперь настало время Маше собираться в дорогу, чтобы обнять своего дорогого Алёшку.
Алексей с нетерпением ожидал приезда своей любимой. Они уже сговорились, что будут жить вместе и, конечно, распишутся в ЗАГСе, как положено. Накануне приезда Алексей снял комнату и на рынке приобрёл кое-что из мебели, если можно назвать мебелью стол и тумбочку. Остальное в комнате вроде было.
Ребята, провожая его из общежития, напоминали ему, чтобы он не забыл пригласить их на свадьбу.
– Приглашаю всех, только готовьте побольше подарков, да и вино не помешает, – шутил Алексей. – Помните, как поётся в той песне:
А если вы в гости поехать хотите,
Пол-литра с закуской с собой захватите.
Все дружно ржали, на том и распрощались.
Регистрацию брака отмечали шумно, но чуть не закончилось всё дракой. Правда, говорят, «какая свадьба без драки». А как всё получилось. Кто-то из друзей по пьянке прижал Машу и поцеловал в щёчку. Маша, конечно, оттолкнула нахала. Тот не удержался на ногах и упал. Лёшка, который пил с дружками, обернулся на грохот падающего тела и понял, в чём дело. Опрокидывая всё на своём пути, бросился, чтобы наказать обидчика, но Маша ловко сгребла мужа и не успел тот опомниться, как оказался на кровати. Этого он перенести не мог и с криком: «Ах вы падлы, я вас всех перережу!» – схватил нож и со всей силы ударил им в стол. Сжатая ладонь скользнула по лезвию и кровь залила взятую у соседей льняную скатерть.
Кровь отрезвила всех. Руку замотали чем могли. Потом нашли перекись, остановили кровь и Маша перевязала кисть с порезанными пальцами, как учили на уроках военной подготовки.
Недели две Алексей ходил в бинтах. Когда раны зажили, оказалось, что сухожилие мизинца было перерезано и поэтому мизинец правой руки теперь не гнулся и эта память о свадьбе осталась на всю жизнь.
А жизнь кружит как карусель – а вернее, как эскалатор, может увезти куда-то вверх или вниз, всё зависит от того, на какую дорожку событий угораздит встать или определит судьба. А что есть судьба? Иногда говорят: «Твой характер – твоя судьба» – и с этим можно согласиться.
Киномеханиками Алексей и Маша проработали года полтора. Они ездили по деревенским клубам; а бывало, кино крутили прямо на улице, осуществляя лозунг «Искусство – в массы!». Вечно в разъездах, часто врозь. Для поездки редко давали какую-нибудь полуторку. Машин было мало. Чаще всего – на лошади, запряжённой в телегу – летом, или сани – зимой, часов пять приходилось трястись по ухабам и канавам, чтобы попасть в глухую деревню. А в этом и был смысл, чтобы тёмных деревенских жителей приобщить к цивилизации, к новой советской действительности, показать на экране успехи Советской Власти.
Ночевать приходилось то в не совсем чистой и совсем неуютной комнате избы-читальни, то у кого-то дома, куда определит председатель колхоза. Такая жизнь супругам скоро надоела. Они оба выросли не в домашнем уюте, а среди чужих людей, и теперь они мечтали пожить своей семьёй – как говорится, «в тепле и добре».
Маша, которая читала всё подряд, в том числе и местные газеты, однажды увидела объявление, что на стройку в Москву нужны рабочие – строительных специальностей. Для желающих организованы курсы крановщиков и мотористов, каменщиков, штукатуров, маляров и др., предоставляется общежитие.
Когда Маша показала объявление Алексею, тот загорелся:
– Всё, Маша, мы что положено отработали – берём расчёт и поедем в Москву. Хочу стать крановщиком. Высоты я не боюсь, технику знаю. Я же электрик!
– А кем же мне работать? – начала сомневаться жена. – Я же беременна.
– Маша, голубушка, ты что?! Устроишься куда-нибудь, а там видно будет. Это же Москва!
В Москве затевалась грандиозная стройка. Кадры готовились основательно. Алексея приняли на курсы без разговоров. Пожить вначале пришлось в общежитии, а затем, когда он получил, документы с записью «Крановщик башенных кранов 4 разряда», ему, как женатому молодому специалисту, выделили отдельную комнату в квартире дома на Фрунзенской набережной.
Маша ждала первенца. И тут возникла ещё одна проблема. Пришло письмо от её отца, в котором он писал, что заболел. У него случилось прободение язвы. Он только что выписался из больницы, но работать не может и не знает, как теперь быть.
Мать Карлушки и Виктора умерла года два назад, и Алексей Филиппович, Машин отец, воспитывал сыновей один. Старший сын Михаил успел народить двоих дочерей и еле сводил концы с концами. А потом, Рязань – не Москва. Здесь и заработки поменьше, да и сын – это не дочь: дочка ближе. Придётся обращаться за помощью к Маше.
Виктор учится в ФЗУ на всём готовом и живёт в общежитии. А вот Карлушка ещё мал, чтобы прокормить себя: ему всего тринадцать лет. И что теперь делать?
– Лёш, что делать? Отец-то совсем больной. Может, возьмём отца и Карлушку к себе? Как ты думаешь?
– А что тут думать? Нам помогали чужие люди, и поэтому мы, слава Богу, живы, а своим родным мы обязаны помочь. Авось прокормимся как-нибудь. У меня зарплата не маленькая. Да и начальник обещал повысить разряд.
Новые проблемы
Всё бы хорошо. Жить стали большой семьёй. Алексею повысили разряд, его ценили на работе, но вот беда, стал частенько прикладываться к бутылке. А когда выпьет, начинает бузить:
– Подай сапоги! Ты кому перечишь, а кто тут хозяин, кто вас всех кормит, … вашу мать!
Отец, конечно бы успокоил Лёшку, если бы не болел, а теперь он боялся, что опять откроется кровотечение.
– А ты, бать, не лезь, – не унимался Алексей. – Вон бабы в деревне до самых родов в поле работают, а она краля – не может подать сапоги.
Вот так из ничего Алексей устраивал дома скандалы. Но бывали случаи и похуже. Как-то, изрядно поддав с вечера, Алексей не вышел на работу. Вскоре за ним приехала машина, пожаловал сам прораб. Он подождал, когда Алексей «отмокнет», то есть придёт в себя, попьёт крепкого чая и поедет на работу.
Это был серьёзный сигнал. Получив выговор, Алексей немножко присмирел.
Вообще работал Алексей хорошо, даже красиво. Начальство обещало ему, как только построят дом на улице Горького, дать отдельную квартиру, но он не совсем понимал, что это за благо – иметь на главной улице Москвы квартиру. Он – детдомовец, вечный бродяга, бессребреник, не мог оценить этого. Где-то в душе он даже не представлял, как можно жить в красивой обстановке, со скатертью на столе, с красивыми занавескам на окнах, с люстрой на лепном потолке. Это его угнетало бы, стесняло бы мятущуюся душу, загоняло бы в какие-то рамки, которых он не признавал.
В Москве вовсю бушевало лето. Асфальт плавился от жары и легко проминался под каблуками. Маша с Алексеем не торопясь шли на рынок в сторону Новодевичьего монастыря. По всем признакам у Маши должен родиться сын.
На базаре только начали появляться яблоки. Их привозили с Юга и стоили они довольно дорого. Маша, увидев любимые с детства фрукты, сглотнула слюну. Она вспомнила Рязань сколько яблок в сезон съедали дети! Может, тогда они и выжили благодаря этому чудесному фрукту, да и здоровье, несмотря на суровость тех лет, заложил на всю жизнь.
– Лёш, так яблочка хотца, может, купим? – сделала просящую мину Маша.
– Иди вперёд, я догоню, – с улыбкой ответил Алексей. И не успела Маша разглядеть, что продаёт чернявый кавказец, как откуда-то вынырнул Алёшка:
– Угощайся, моя принцесса. Какие ещё будут приказания? Всё исполнит ваш преданный джинн.
Он стоял на одном колене и простирал свои руки вверх. Два крупных красных яблока красовались на его ладонях.
– Когда это ты успел? За столько сторговался? Ладно, джинн, вставай. Дорого, небось, купил?
– Купил, нашёл, насилу ушёл, – торжествовал Алёшка. Он был рад своей ловкости, как ребёнок.
Маша всё поняла. Чёрные её глаза сузились.
– Украл? Эх ты, как был шпана, так и остался. Знай и запомни на всю жизнь: если хоть раз что-нибудь украдёшь, больше меня не увидишь – я с вором жить не буду.
С этими словами она повернулась и молча пошла. Алексей не знал, что теперь делать с яблоками и как смотреть в глаза Маше.
– Маша, прости, клянусь памятью мамы, никогда и ничего не сворую. Прости.
С тех пор Алексей свято помнил клятву и никогда чужого не взял. Память матери для него была дороже жизни.
Алексей представить себе не мог, какое чувство, кроме памяти матери и любви к Маше, может быть ему так дорого. Конечно, он мечтал о сыне и ждал его появления, но всё это было как-то не совсем реально, не совсем осознанно.
Алексей видел, как животик жены с каждым днём становится всё больше. Он часто гладил его, но не мог представить, кто там с некоторых пор так отчаянно шевелится и даже бьётся, отчего живот приобретает непонятную форму?
Алексею было любопытно, кто же так настойчиво и безмолвно просится выйти в мир, кому это в чреве Маши так тесно?
Петров день
Наконец, в самый разгар лета, в день Петра и Павла, ранним утром на свет появился мальчик. Когда он громко закричал, сделав первый вздох, Маше показали это чудо с чёрными волосиками на голове.
Алексей перед рождением сына часто предавался мечтам: «Наверное, родится мальчик, похожий на Машу. Мальчик будет хорошо учиться и вырастет сильным, в деда Алексея Филипповича. Никого он не будет бояться и всегда за себя постоит. Во всех перипетиях жизни сын будет победителем, как Александр Македонский».
Было решено назвать мальчика Александром. Александр Алексеевич – подходяще звучит и для учёного, и для художника, а может, сын станет инженером.
Глазки у мальчика чёрные, как у мамы. Алексей почувствовал вдруг, что существо, которое две недели назад шевелилось в животе Маши, стало ему самым дорогим на свете, самым родным, это его кровь.
Безвыходные жизненные обстоятельства делают людей терпимыми. Теперь в одной комнатушке ютились пятеро человек: больной дед Алексей, Маша с мужем и братом Карлушкой и, наконец, сынишка Саша. Чтобы поставить кроватку для малыша, пришлось сооружать полати для Карлушки.
Что значит теснота, если в доме такая радость. Комната наполнилась суетой, детским криком и всякими новыми проблемами. Главной проблемой было курение Маши и деда Алексея, тем более что курил он привычные самокрутки. Курильщикам приходилось теперь выходить в коридор. Карлушка с удовольствием взял на себя роль няньки. Он качал Сашину кроватку, пел ему песенки, гремел погремушками, а позже, если Маша была занята стиркой пелёнок, кормил племянника кашей. Молока у Маши было много, и ребёнок рос крепким и здоровым.
– Маш, а как ты думаешь, – приставал Алексей к жене, – кем Сашка будет, когда вырастет?
– Пусть сначала вырастет, там видно будет, – устало отвечала Маша.
– Слушай, Маш, а вдруг он будет изобретателем и изобретёт что-то такое, чтобы человек летал без крыльев.
Алексей задумчиво замолкал, но через мгновение продолжал:
– Я бы хотел уметь летать. А ты?
– Отстань, ты знаешь поговорку: «Дурак думками богатеет»? Пусть он лучше изобретёт машину, чтобы стирать пелёнки, а то я уже замучилась их стирать. И где их сушить? На дворе осень.