Часть I
Ваня появился на свет в небольшом, не имеющем названия, воинском городке, расположенном в живописной местности близ уральских гор. Его отец был офицером и служил здесь же, в должности командира роты, а мама – фельдшером в санчасти. Свои беззаботные дни мальчик, как и все советские дети начала восьмидесятых, проводил то в детском садике, то во дворе, а позже, как и положено, отправился в школу.
В это время в армии, да и во всей стране стали происходить известные события под названием «Перестройка-ускорение-гласность». Эта воинская часть оказалась никому не нужна, и офицерам пришлось искать работу на стороне. Семейным советом было решено перебраться к маминым родственникам в Подмосковье. Родители начали потихоньку устраивать быт на новом месте, а ребёнка пристроили в местную школу.
Может быть из-за переездов, а может и ещё почему, но дела в учебе у Ваньки как-то не пошли. Да и ребята не особо горели желанием познакомиться с новым одноклассником. Вот и приходилось ему на уроках сидеть одному на задней парте, а на переменах, уединившись на стуле, возле раздевалки, тихонько рисовать в блокнотике картинки из «прошлой весёлой жизни». На этих листиках красовались человечки в военной форме, весело идущие строем в столовую и громко поющие строевую песню. Мальчик, глядя на них, даже слышал, как один солдатик лихо присвистывал, после каждого припева… вот здесь мамина работа – санчасть, спрятавшаяся в тени огромных кустов сирени… здесь его любимый детский садик... Кто это, вон там в окошке? Да это же Владик машет ему рукой и завёт к себе. Ох, как же грустно становится, что нельзя вернуться в этот садик, можно только помахать в ответ, тихонько, что б никто не заметил. И, почему-то опять картинки расплывались перед глазами,… звонок на урок возвращает в реальность, заставляет быстро незаметно смахнуть слёзы, проглотить горький давящий комок в горле и бежать в класс, а то учительница опять напишет замечание в дневнике.
Так проходил день за днём. Вот уже и дождливо и холодно стало на улице. Странно, но почему-то казалось, что там, в воинском городке, по-прежнему солнечно, тепло и уютно.
Как и прежде Ванька сидел на своём любимом стульчике и рисовал в своём блокнотике и совершенно не заметил подошедшего сбоку светловолосого растрёпанного мальчишку:
- Чой-то у тебя?
- Так, ничего, рисую, - вздрогнув от неожиданности, и пряча блокнотик в карман, пробубнил Ванька.
- Да ладно тебе прятать, дай глянуть, я ж его не съем, - хихикнул паренёк. – Я тоже рисовать люблю. Тебя как звать–то, с какого класса?
- Ваня я, с четвёртого «Б».
- О, а я тоже с четвёртого, только «А»-шка, Костян я. Ты чего тут сидишь постоянно, который раз тебя вижу? Перемены созданы, что бы бегать и разминаться, детям вредно долго сидеть! – поучительным тоном произнёс новый знакомый. – Мне так бабушка сказала.
Ваня достал помятый в спешке блокнот и неуверенно протянул Костяну:
- Только я рисую не очень, особенно люди не получаются.
- Да ладно, нормально тут всё, главное танк, как настоящий, только дуло кривовато, но это потому, что на коленке рисовал, надо было на столе, тогда вообще классно получилось бы.
Безжалостный школьный звонок отвлёк от разговора и заставил поторопиться на урок.
- Ну, ты это, ты после урока опять сюда подходи, ещё поболтаем. – Костян махнул рукой на прощание и помчался по коридору.
Конечно, Ваня подойдет, куда ему ещё податься во время таких долгих, нудных и совсем не любимых перемен, как не в свой уютный, уже обжитой за эти недели, уголок возле раздевалки.
После неожиданного знакомства слова учителя никак не хотели задерживаться в голове мальчика. Странное волнение забралось прямо в грудь и сжимало его уставшее от одиночества сердечко. Скорее, скорее бы пролетели эти злосчастные сорок пять минут. Так хочется опять поговорить с этим очень хорошим Костяном. Ведь он и правда очень хороший, раз обратил на Ваньку внимание, да ещё и за танк похвалил.
Спустя пару лет знакомства эта «сладкая парочка» были лучшими друзьями. Все окрестные жильцы их называли Костя-Ваня. Везде они появлялись вместе. На пару хулиганили, не по-злому конечно, как обычные ребята их возраста. А сколько им стоило добиться от родителей перевести Ваню в класс к Косте, ну или наоборот. Много они тогда нервов потрепали своим папам и мамам, но не зря. Папа Вани сдался первым и ходил, как говорят, на поклон к директору школы, для решения вопроса в положительную для друзей сторону. В конце концов перевод состоялся и Ваня стал «А»-шкой. Но и это уже история.
Летнее солнце тянулось к закату, тени от деревьев и построек во дворе потихоньку вытягивались, принимая форму причудливых чудовищ, пытающихся напасть друг на друга. Ванька сидел на лавочке возле подъезда и наблюдал за их битвой. Он уже оббежал всю округу и не мог найти Костяна. Смутное беспокойство, что произошло что-то нехорошее, одолевало его по этому поводу. «Куда он подевался?»- недоумевал Ваня: «Сам же сказал: - пообедаем и на пруд, и вот, как сквозь землю провалился! Мож, он пошёл на пруд, пока меня ждал – решил искупаться и утонул? И чего делать теперь, что я родителям скажу? Получается это из-за меня – я же долго обедал», – всхлипнул он: «Что же теперь будет? Да нет, не должен он без меня уйти», - тут же успокаивал сам себя.
- Эй, хорош сидеть, - послышался из кустов голос Костяна. - Давай сюда иди, только тихо, что б тебя никто не видел.
- Ты чего там делаешь, - возмутился Ванька. – Я тебя обыскался уже, партизан фигов.
- Тише давай, - зашипел голос из кустов.
Пробравшись через колючие заросли шиповника, Ваня накинулся с кулаками на друга:
- Чё, ты по дороге пройти не можешь, по кустам ползаешь, как шпион?
- Ладно, не шуми ты, меня в тюрьму посадить хотят, а ты дерёшься, - обижено оттопырил нижнюю губу Костян.
- Кто, за что?
- Да за то - стекло я участковому разбил случайно.
- Как, зачем? – непонимающе уставился Ванька.
- Ну, не специально же. Я к тебе шёл, а тут кошка, черная, раз мне через дорогу и на подоконник к участковому прыг. Примета то плохая. Ну, я камень взял и в неё запустил и промазал. В общем, стекло на вылет. Саня из пятиэтажки видел и сказал, что если б просто кому-нибудь, то наругали бы, а если милиционеру, то лет на шесть посадят. Так, что в розыске я теперь – на Костиных глазах навернулись слёзы.
- Дела-а, - озаботился проблемой друг, - вот и не верь теперь в приметы.
Посидев и поразмыслив над ситуацией, друзья приняли единственное правильное решение в этой ситуации – бежать, скрываться, пока не поймают, ну или не забудут про стекло. Дожидаться ночи решили в старом заброшенном сарае бабы Гали, за футбольным полем. Там много щелей в стенах и все окрестности видно, как на ладони, если кто и пойдёт – заметить можно будет издалека. Забежав домой и, схватив из холодильника кусок колбасы на ужин, Ванька попутно разработал план маршрута до сарая. Получалось далековато, но зато никто не увидит.
Ожидание ночи в их временном пристанище тянулось невыносимо долго. Первое время друзья молча лежали на каком-то деревянном настиле и, через щели, наблюдали за происходящим вокруг. Становилось скучновато. За все часы наблюдения мимо сарая прошёл только рыжий общипанный кот да вдалеке, вдоль дороги пролетела ворона. Солнце давно скрылось за лесом, жутковатая темнота медленно накрывала сарай и пугала ребят странными скрипами и постукиваниями. Немного, вполголоса поиграв в слова, они, икая от сухомятки, поужинали колбасой и окончательно затихли и затосковали.
- Знаешь Костян, - едва слышным шепотком прервал молчание Ванька, - а может и ладно, пусть посадят.
- Как это посадят! – таким же голосом возмущённо пролепетал Костик, - тебе-то чего, ты дома будешь, друг называется.
- Да нет, ты не понял, - принялся успокаивать его Ванька, - скажем, что мы вместе это стекло разбили.
- Ага, одним камнем.
- Ну, не одним, а двумя как-нибудь. Да кто там разбираться будет? Им же надо посадить, стекло-то разбито, вот и скажем, что оба били. А на двоих шесть лет – это всего по три года получается – не так и много. А?
- Не знаю я. Получается, я разбил, а тебя в тюрьму, со мной вместе?
- Да ну и что? Понимаешь, - продолжал Ванька, - всё равно где-то нам жить надо будет, пока скрываемся, а в тюрьме, хоть кровати есть, не могу я спать без кровати, у меня уже сейчас от этих досок бока болят, а ты представь так три года – с ума сойдёшь. Да и веселее вместе будет – по отдельности не посадят, мы ж, вроде вместе натворили.
Последние аргументы убедили Костяна. Он и правда слабо представлял, как и где они будут жить, находясь в бегах:
- Ну, если сидеть вместе, да ещё и на кроватях, тогда пойдём.
Друзья, спотыкаясь о какой-то хлам на полу, выбрались из сарая и пошли по домам, решив, что сдаваться будут утром, чтобы хватило времени и к вечеру им уже распределили кровати в одной камере.
Ох, и попало же Костяну той ночью и за несостоявшийся побег и за разбитое стекло. А для Ваньки мама уже приготовила широкий папин ремень, но сильно разволновавшись из-за долгого отсутствия любимого чада, так и не смогла им воспользоваться. И лишь папа, после Ванькиных объяснений, сделав внушение, что в любой сложной жизненной ситуации необходимо консультироваться непосредственно с ним, всё же похвалил сына за такое умение честно и бескорыстно дружить.
--------------------------------
Учились Костя-Ваня неплохо, да и школьные выпускные экзамены сдавали с присущей им изобретательностью. Надо было видеть, как Ваня, на алгебре, быстро решив контрольную работу, бежал в туалет и прятал «шпаргалку» под умывальником, куда некоторое время спустя, наведывался Костя или, как Костян лихо пересказывал экранизацию Шолохова «Поднятая целина», в ответ на билет по истории о коллективизации. Тем не менее, экзамены были удачно сданы.
На выпускном вечере, как и положено, было торжественно, красиво и… немного хмельно.
- Эх, Ваня! Отучились, отмучились! – радостно восклицал Костян, повиснув на плече друга и потягивая пиво. – Теперь большая свободная жизнь начинается!
- Ага, кому свободная, а кому ещё учиться и учиться, - вздохнул Ванька, - я всё же в «военку» пойду, буду как батя – офицером.
- Вот, только «сапогов» нам и не хватало! Не, всё хорош учиться. У родаков денег нет – училище закончу, в армейку схожу и буду своё дело открывать – не хочу на дядю работать. – Мечтательно протянул Костян, - да и с Маринкой замучу, нравится она мне.
- Маринка – это хорошо, симпотная она, только чумовая немного.
- Да нормальная, и не чумовая, а весёлая. Это всё фигня, главное нам собой не расставаться, мы ж кореша на века. Так?
- Так, - подтвердил Ванька, - мы ж Костя-Ваня, - засмеялся он.