Глава вторая
«Ремонту не подлежу»
- Меня из-за того, что я никогда не открываю своего лица, называют сумасшедшей. Ну, не со всем необратимой, а так, теткой со сдвигами. Раньше, когда я только приехала сюда и начинала свое дело, пришлось походить по инстанциям, познакомиться с людьми. Находились такие, что пытались насильно сдернуть с меня вуальку. Я носила с собой электрошокер. Приходилось несколько раз воспользоваться. Некоторые прихожане местной церкви даже призывали изгнать дьявола, то есть меня, из этих краев, предавали анафеме. Благо, батюшка местный – большая умница, сам того не зная, разъяснил народу, что я сильно пострадала от пластической операции. После этого меня стали жалеть, а анафеме предали косметологическую хирургию.
- Батюшке, вроде, обманывать не пристало. А это так, нас самом деле?
- Нет. А отец Симеон не обманывал, он обманывался сам, настолько уверовал в свою гипотезу. Я его не разубеждала. А тебе все расскажу для того, чтобы ты написала честную повесть о неизвестно куда пропавшей из клиники профессора Драгунова потомственной артистке цирка Марианне Мельвинской.
Я буквально подпрыгнула на стуле. Наверняка, и лицо мое отразило все вспыхнувшие внутри меня эмоции. Едва вымолвила:
- Вы?..
- Да, мое настоящее имя – Марианна Кристиановна Мельвинская. Вижу, ты слышала обо мне.
- Это, правда, вы?.. Ну, да, десять лет назад… Страшная трагедия в частном цирке «Звери Мельвинских»… «Красавица, потерявшая лицо», «Невеста без лица», «Лучше бы она умерла», «Женщина без лица оплакивает родителей и жениха», «Последние гастроли Мельвинских»… Я помню еще с десяток заголовков. Ими пестрели все газеты страны.
- Странно, что помнишь.
- Ничего удивительного. Я тогда работала в областной газете города, где это произошло. Нас тема тоже коснулась. Это был последний месяц перед увольнением. Я разочаровалась в журналистике и решила оставить профессию. Как раз вышла моя первая книга, детективный триллер. И тут триллер в жизни. О вашей трагедии писала моя коллега Низова. Если бы я не увольнялась, пришлось бы мне .
- Вот, видишь, Ли, не удалось тебе избежать этой темы. Теперь ты пишешь книги. Вот тебе и сюжет из первых рук. Но только поклянись всем, что для тебя свято, что ты ничего не опубликуешь, и никому не расскажешь обо мне до того дня, когда получишь известие о моей смерти.
- Снова вы о смерти!
- Мы же договорились «на ты». Ничего не изменилось. О том, что меня больше нет, ты узнаешь из криминальной хроники. Об этом будут писать в газетах, говорить по радио, показывать по телику. Умирать я буду под своим настоящим именем.
- Вы,.. ты меня пугаешь.
- Вот с этого испуга можешь и начать свое повествование. Итак, клянешься молчать до рокового дня?
Все происходящее перестало быть для меня реальностью.
- Да, клянусь памятью родителей.
- Хорошо. Это свято. Как ты знаешь, мой отец и его жена, заменившая мне мать чуть ли не с рождения, погибли в ту злосчастную ночь. Их похоронили без меня. И я ни разу не была на их могилах . Но я обязательно это сделаю... перед смертью.
- А жених, Марианна?..
Инна – Марианна равнодушно отмахнулась:
- Просто подвернулся человек. Хороший дрессировщик, специально приехал из Риги в Москву, чтобы попытать счастья в нашем цирке. Что-то произошло у него с начальством, его лишили почти всех зверей. Но у него остались две молоденькие тигрицы, и был готовый номер. Моложе меня на десять лет. Высокий красивый блондин с банальным именем Янис. Но у нас был семейный бизнес. Кроме меня, родителей, выступали трое близких родственников. Двоюродный брат по отцу Георг, дядя по матери Святослав Горлов, его жена Алиса, их дочь Вероника. Раньше выступал еще мой родной брат. Младший. Отец не говорил, что произошло между ними, но однажды, после обычного спора на репетиции, Сергей психанул, собрал свои вещи и уехал в неизвестном направлении, не попрощавшись ни со мной, ни со своим любимцем медвежонком Гариком. А я была единственным человеком, которому он открывал свою душу. Произошло это за два дня до наступления Нового года.
Женщина поднялась, подумала о чем-то, потом решительно достала из шкафчика початую бутылку без наклейки.
- Не хочу, чтобы ты посчитала меня пьяницей, но сейчас мне это нужно. И сама попробуй. Земляничная настойка с мелиссой. Моя. Вкусная, успокоительная. Ты, вот что, называй меня по-прежнему Инной. Время Марианны еще не пришло…
Я не отказалась. Настойка, действительно, была чудесной, если можно так говорить об алкоголе, и не выше 20 градусов.
- Янис понравился всем. Такой, знаешь, немногословный, деликатный, воспитанный, при этом достаточно открытый и улыбчивый. О номере больше рассказывал, чем показывал, потому что раньше он работал с пятеркой хищников. А наши звери его как-то сразу признали за одного из нас.
Как понимаешь, был большой минус. Чужак. Нарушение главного правила цирка, установленного еще моим прадедом, его основателем. Отец не хотел идти против памяти деда, давшего семье обеспеченное будущее. Но был очень расстроен. Впрочем, как и все мы.
Янис видел наш настрой, готовность что-то пересмотреть со стороны женской части нашего коллектива и сделал попытку зацепиться в цирке.
- Я все понимаю, - сказал он, - но у вас есть рабочие, которые не состоят с вами в родстве. Я тоже могу кормить зверей, знаю, как лечить раны, готов заняться уборкой. В общем, хочу надеяться, что со временем что-то изменится. Тигрят нужно пристроить. Они должны как-то отрабатывать кормежку…
Его речь была, на удивление, полна красноречия и необычного темпа. Мы вязли его на рабочую должность. Но видели, что это не выход. Вероника, она была нашим бухгалтером, а не артисткой, как-то заметила на летучке:
- Если бы я была не замужем, то охотно пошла бы с парнем в загс. Почему бы тебе, Маня, не совершить это необременительное путешествие?.. Да, ладно, не смотри на меня так, это я к слову. Никто не принуждает.
Наступило молчание. Все посмотрели на меня с необычайным интересом. Раньше они, вообще, в плане личной жизни обо мне особенно не заморачивались. И только сейчас сообразили, что я, красивая, стройная женщина с профессией, материально обеспеченная в свои тридцать пять лет не замужем и никогда не была. И никто не мог припомнить никаких моих романов. На самом деле определенные связи имели место в моей жизни. Но из-за гастрольной жизни - необременительные, короткие. По-настоящему я никогда не влюблялась. Мое сердце было свободно. О спокойном семейном счастье я и не помышляла. Работа заменяла мне все. Ради интереса я даже снялась в паре фильмов. Ты, может, видела их. Представляешь, меня даже не волновали тысячи поклонников. Письма их я не читала. Цветы приказывала мне даже не передавать. Не люблю букеты. Цветы должны расти и умирать на клумбе, а не в вазах.
Я поняла, что все сразу же приняли слова Вероники за вариант. И ждали, что скажу я. А что? Я и не возражала. Хорошо относясь к Янису, я не рассматривала его раньше как потенциального мужа. Призвали юношу. Объяснили ситуацию. А он возьми и скажи, что готов и с радостью, так как я ему очень нравлюсь. Пришлось пресечь дальнейшую раскатку его губ. Объяснила, что я намного старше, и брак будет для галочки, для того, чтобы он мог совершенствоваться в дрессировке в нашем цирке. А дальше посмотрим, может, и придет час великой любви. Мне показалось, что Янис расстроился. Но я смотрела на него, как на талантливого дрессировщика, артиста, который будет приносить доход семье и радовать зрителя. В будущем, если со мной ничего не случилось бы, именно я должна была заменить отца на посту руководителя и хозяина.
И я пошла на этот шаг. Отпраздновали помолвку. А через неделю и произошла наша драма. Триллер, Ли, точно получился. А лучше сказать, крутейший ужастик… Не стало Андрианны и Кристиана Мельвинских, талантливого молодого дрессировщика Яниса из Риги и Заслуженной артистки России Марианны Мельвинской. Прекратил существование и сам цирк.
Мне известно, что родственники пытались найти меня, но я хорошо замаскировалась. Деньги имеют большую власть и могут все! Абсолютно все, Ли, а у меня они были. И, как поняла, наверное, лежали они не в банке. Я отдала их в рост одному верному человеку, старинному другу моего деда. Из больницы я сбежала к нему. Он сам был уже почти при смерти. Не болел ничем в свои 92 года, но собрался покинуть сей мир. Сказал, что приходила за ним Дунечка, с которой прожил счастливо шестьдесят лет. Это был могущественный человек. Он помог мне стать Инной Власовной Чуриловой. Вернул приумноженные деньги…
Марианна, я больше не могла звать ее Инной, замолчала. Бутылку отстранила, достала холодную минералку. Глазами спросила, хочу ли я воды. Мне уже ничего не хотелось, хотя машинально, чтобы не обижать хозяйку, по ее просьбе, я время от времени пыталась что-то жевать. Но вкуса совсем не чувствовала.
Марианна пила воду очень долго, прямо из бутылки. Рот ее странно дергался, капли стекали по подбородку. Я осмелилась заговорить.
- А куда делись звери? Почему родственники прекратили поиски? Знаешь что-нибудь о них?
Женщина оторвалась от бутылки.
- Конечно, я все про них знаю. Без меня и родителей никто бы не потянул бизнес. На нас все держалось. Продали моих зверей, но мне уже не до них было. Деньги разделили, поровну или как, неизвестно. Вероника с мужем и детьми переселилась в Израиль, у нее муж еврей. А у него мать с отчимом давно уже там живут. Брат женился на американке и тоже уехал из страны. В прошлом году умер дядя от инфаркта. Тетку потеряла из вида в позапрошлом году. Думала, она к дочери и зятю отправилась, но нет. До служащих, честно говоря, мне дела не было.
- А деньги? Они же всесильны… Почему… вуаль?
- А-а, это, милая Ли, безнадежно. Когда я стала осознавать происшедшее, профессор, он тоже старый друг нашей семьи… У нас в каждом большом городе, где мы гастролировали, всегда находились друзья-медики, светила науки. Видишь ли, профессия опасная, не раз приходилось что-то зашивать, перешивать, вправлять… Так вот, Алексей Алексеевич по жизни - принципиально честный человек и без особого милосердия к больным. Он мне сказал: «Маша, жить будешь, видеть будешь, слышать будешь, но радоваться своему отражению в зеркале – никогда. И умываться станешь с закрытыми глазами. Никакие научные достижения не способны вернуть тебе лицо. А пластическая маска будет только приносить боль. Овчинка выделки не стоит. Мы сделали все, что смогли. Никто не улучшит нашей работы. Ты будешь только зря страдать». Я ему поверила, что ремонту не подлежу. И вот я здесь. Фермерша под вуалью…
Пойдем на воздух, Ли. Что-то мне душно.
В доме было даже прохладно. Но я понимала ее состояние. Мы переместились в беседку, обвитую тем, же, душистым горошком.
- А теперь расскажу тебе о том, что произошло. Не просто так… Хочу , чтобы ты со стороны сделала предположение, кто мог совершить это преступление.
- Преступление?! Разве это был не несчастный случай?
- Нет, Ли, это было самое настоящее преступление.