ДОПРОС ЧАЛОГО ТРОФИМА АНДРЕЕВИЧА
Официально, с составлением протокола, обвиняемого Чалого Трофима Андреевича допросили 30 января 1938 года, через четыре месяца после ареста. Допрос проводил помощник оперуполномоченного УГБ, сержант госбезопасности Парасюк.
Первый вопрос, заданный Чалому:
- Признаете себя виновным в том, что, работая в должности заведующего районным земельным отделом и временно исполняющим обязанности председателя райисполкома, Вы проводили контрреволюционную вредительскую работу в сельском хозяйстве по Бурлацкому району?
После нескольких месяцев пребывания под следствием, Т. А. Чалому уже было все безразлично, виновен или не виновен, хотелось только одного, завершения уголовного дела, причем, с любым исходом. И он ответил:
- Да! Виновным себя в этом признаю.
Вновь, в течение нескольких суток Т. А. Чалому пришлось излагать следователю показания, которые были написаны им еще в сентябре-октябре 1937 года.
Парасюк задавал вопросы:
- Какую, конкретно, контрреволюционную работу Вы провели в растениеводстве и животноводстве района? Какие последствия имела вредительская работа, проводимая в сельском хозяйстве?
Трофим Андреевич медленно диктовал ответы:
- В результате вредительской работы в колхозах Бурлацкого района урожайность зерновых, хлопка, кукурузы, подсолнечника и других культур снизилась. Оплата на трудодень колхозников упала. Люди экономически ущемлялись, они были недовольны местными руководителями, а в целом – советской властью и партией. Как результат, в 1936 года произошел массовый выход крестьян из колхозов района. По неполным данным вышли из сельскохозяйственных артелей около 800 дворов.
Следователь, выкуривая сигарету за сигаретой, неспешно печатал на машинке, задавал вопросы:
- Какие отношения у Вас сложились с председателем Сотниковского сельсовета Шакиным? Что это за человек?
- Шакин Василий Федорович, 1903 года рождения, уроженец села Сотниковского Благодарненского уезда, член ВКП(б) с 1929 года, имел в районе большой весь, он руководил Сотниковским сельсоветом и состоял членом бюро Бурлацкого райкома ВКП(б). В 1935 году, когда Мережко прибыл в село Сотниковское, так Шакин поместил его у себя на квартире. Они подружились. При поддержке Мережко Шакин защищал вражеский элемент – вредителей с партийными билетами. С ним у меня не сложилось нормальных отношений.
В августе 1936 года Мережко поручил Шакину организовать в колхозе имени Тучина конный взвод. Со мной вопрос не согласовали. Об организации конного взвода я узнал случайно, когда Шакин за селом уже начал тренировки. С колхозной конефермы он взял жеребых кобылиц и конематок с молодняком. Я сделал замечание заведующему конефермой и приказал конематок для тренировок не давать.
Через пару дней я зашел в кабинет Мережко. Там же был и Шакин. Мережко начал выражаться в мой адрес нецензурными словами, строго спросил:
- На каком основании Вы запретили использовать лошадей для тренировок? Нам нужно подготовить эскадрон для районного конного пробега к празднику Октябрьской революции.
Я ответил, что конематок нельзя использовать для верховой езды и тяжелой работы, иначе они абортируются. Мережко грязно выругался и, обращаясь к Шакину, со злостью сказал:
- Ты на него внимания не обращай! Я дал указание, ты и выполняй. А с Чалым мы на бюро разберемся, выговор ему вкатаем!
Но на бюро этот вопрос не обсуждался, видимо, Мережко понял, что он неправ. Ведь с него крайком партии спрашивал и за развитие коневодства, выращивание лошадей для Красной Армии.
На заключительной стадии допроса Парасюк потребовал от Чалого, чтобы он дал показания о причастности к преступлениям в Бурлацком районе руководителях краевого уровня.
- Назовите, от кого персонально, когда и какие вредительские указания Вы получали?
Немного подумав, Чалый начал давать показания:
- Указания вредительского характера я получал от начальника Северо-Кавказского земельного управления товарища Бояра. Осенью 1936 года из управления пришло распоряжение проводить сев озимых на убранных хлопковых полях. А так как эти поля освободились поздно, то почву под посев не успели подготовить. В результате недобора урожая зерновых в 1937 году колхозы Бурлацкого района понесли большой экономический ущерб. В 1936 году Бояр дал вредительское указание по посадкам лесополос, в результате чего они не выполнили своего прямого назначения, защиты от господствующих ветров. В этом же году председатель Северо-Кавказского крайисполкома Пивоваров перегнал из нашего района 12 комбайнов в соседние, в то время как мы еще не закончили обмолот хлебов.
- Кого из краевого руководства Вы информировали о ходе выполнения их указаний?
- Никого.
- А Вы кому, и какие давали задания, указания, поручения о совершении вредительских действий в нашем районе?
Вопрос касался личной ответственности, поэтому Чалый задумался. Ранее он устно и письменно признал свое участие во вредительских действиях, теперь уж не уйти от ответственности. Но, все же, попытаться можно. И он ответил:
- В 1937 году в Серафимовском колхозе имени Буденного я посоветовал 200 гектаров зяби, предназначенных под хлопок, засеять ячменем, а хлопок посеять по весновспашке. Вот и все! Других указаний вредительского характера я не давал.
Но у сержанта госбезопасности Парасюка имелась целая стопа допросов с показаниями руководителей различных ведомств и служб района, а также специалистов районного земельного отдела против своего начальника.
- Вы говорите неправду, гражданин Чалый!
И Парасюк зачитал показания старшего агронома райзо Санина, заведующего конефермой Медведева, в которых они обличали заведующего райзо в преступной деятельности.
Чалый обвинения в свой адрес отрицал.
- Когда, при каких обстоятельствах Вы были вовлечены в контрреволюционную организацию правых, действующую в Бурлацком районе? – задал вопрос следователь.
Чалый продолжал отрицать свое участие в контрреволюционной организации.
- Вы говорите неправду, гражданин Чалый! – уверенно повторил свой вывод Парасюк. – Вас обвиняют во вредительстве секретарь райкома партии Мережко, председатель Сотниковского сельсовета Шакин, плановик Боровский, прокурор района Тыль.
Затем Парасюк, перелистывая протокола допросов выше названных лиц, зачитывал их показания о вредительстве Чалого в растениеводстве и животноводстве Бурлацкого района. Слушая обвинения в свой адрес, Чалый, лишь изредка, тихо говорил:
- Отрицаю… Не виноват… Ложь… Клевета…
И, пожалуй, непризнание подследственным обвинений в свой адрес, особенно в части принадлежности к контрреволюционной организации, его стойкая позиция, его отрицательные ответы, которые отражены в 13-ти страничном тексте протокола первого допроса, не позволили следствию довести дело Т. А. Чалого до расстрела или длительного срока заключения.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...