небесные слезы

Небесные слезы
…от Судьбы не убежишь…

Глава 1
Холодный мартовский ветер играл с дождем. Непроглядную ночь лишь изредка разрывал свет одиноких окон. Улицы погрузились в тишину, отдыхая от суетящихся работников и галдящей молодежи и смывая с себя бурными ручьями прихотливо брошенные фантики и окурки сигарет. Город уснул.
Однако тем, кого судьба сделала соседями семьи Крауд, не предстояло насладиться покоем и безмолвием. Пронзительная музыка из квартиры на четвертом этаже стала причиной, по которой дети кричали, взрослые прятались под подушки, а старики страдали от головной боли. Одна из модных песен рок-группы, неприятная для слуха аристократов, но вполне подходящая для подростков, намеревающихся скрыться от реальности в клубах дыма и паре вина, разносилась по округе. Вокалист надрывался, из последних сил вытягивая высокие ноты; ему вторили визг гитары и бой барабанов, не всегда попадающих в такт, но заставляющих пульс стучать в висках. Впрочем, молодежь не беспокоилась как за качество записи, так и за ее содержание. Празднуя сдачу первого экзамена в последнем учебном году, школьники расслаблялись, не обращая внимания на мелочи.
 Диана Крауд – крикливая девушка с характером командира - часто собирала разносортные компании и закатывала вечеринки, о которых долго судачили, которые не могли вспомнить, и после которых ломило все тело. На этот раз ей повезло больше прежнего: строгие родители, не допускающие и мысли о развлечениях вроде курения кальяна и танцах на столе, уехали на дачу, разрешив дочери, завоевавшей их доверие, созвать друзей и тихо отметить первые достижения. Диана не растерялась, за день подняла на уши всех, чьи телефоны обнаружила в записной книжке, и, закупив крепкий алкоголь и таблетки аспирина, устроила кутеж.
Пожалуй, для кого-то происходящее представилось бы сущим адом. В гостиной клубный шар отбрасывал на стены алые блики, подростки толкались, спотыкались об оброненные сумки и поваленные стулья, страшно гоготали. Огромный диван пользовался особым успехом: кто-то заваливался на него с бутылкой и уже не поднимался, удивляясь пошатывающемуся миру и расплывающимся предметам; кто-то, обхватив талию незнакомки, падал на подушки, позволяя рукам изведывать прекрасное женское тело, тем более что громкая музыка и выпитые коктейли заглушали тонкий голосок совести. На балконе заядлые курильщики, побледнев, чихали, как астматики, и хвастались количеством дымящихся бычков. Никто не задавался вопросом, почему его туфли заброшены в дальний угол, куда подевалась блузка и где лежит мобильный телефон: каждый наслаждался моментом в меру сил и распущенности.
Кейра Доусон выделялась из шумной толпы, смеющейся над глупостями и беснующейся в пьяном угаре. Следуя правилам приличия, она не выказывала отвращения, когда на нее налетали едва держащиеся на ногах сверстники, но морщила нос, если разбирала в общем гамме звуков ругательства, и презрительно отталкивала протягиваемую бутылку с пивом, к горлышку которой успели приложиться не меньше трех человек. Ее белоснежное платье с недели моды в Ницце выглядело нелепо и чопорно на фоне рваных джинсов и вызывающих топов, а аккуратная прическа не шла в сравнение с растрепанными волосами нимфеток.
Девушка долго не принимала настойчивое приглашение Дианы. Однако многочисленные уговоры и тот факт, что к концу подходил последний класс, сыграли решающую роль: «если стоит выбор между «да» и «нет», выбирай «да», и будь что будет, зато не станешь жалеть, что однажды так и не попробовал», - утверждал Джонни Депп. И Кейра последовала этому принципу. Ее окликали, предлагали выпить, обхватывали за плечи, но она ускользала от непрошеных объятий и сторонилась навязчивых кавалеров. Прежде ей не доводилось заходить к семье Крауд, и теперь девушка с трудом ютилась в двух маленьких комнатах, не находя себе места, но упорно отгоняя мысль о звонке отцу и просьбе забрать ее домой.
Кошмар бы не кончился, если бы Кейра не заглянула на кухню и не увидела пустой балкон: поначалу там курили, но вскоре пепельницы перенесли внутрь, придя к выводу, что запах вполне успеет выветриться до приезда родителей, и больше туда не заглядывали. Убедившись, что никто не заметит отчаянного бегства, девушка нырнула за стеклянную дверь и плотно притворила ее, занавешивая шторки. Холодный пол обжог ноги, но освежающий ветерок компенсировал это неудобство. Кейра подошла к окну и выглянула вниз: никогда еще безлюдная ночная улица не казалась столь привлекательной. Ей представилось, что она могла бы сидеть рядом с возлюбленным, а не избегать общества тех, кто не различает творения Гуччи и Армани…
Внезапно раздался протяжный скрип, и из-за плетеного кресла, заваленного барахлом, показался юноша с копной светлых волос и заспанными глазами. Он, видимо, давно нашел это укромное место и позаботился даже о теплом пледе, положенном на промерзшие плиты. Его рубашка оставалась застегнутой на все пуговицы, брюки не хранили следов пролитого алкоголя или неудачно потушенных сигарет, на щеках не красовались кровавые разводы от губной помады, а дыхание не отдавало запахом спиртного.
- Привет, - незнакомец обладал глухим голосом.
- Привет, - надменно ответила девушка, выдержав достойную паузу.
- Извини, не хотел мешать, - юноша неловко развел руками. Он уже вытянулся, но не успел привыкнуть к высокому росту, так что двигался неуклюже, что в определенной ситуации могло показаться милым, но довольно часто высмеивалось сверстниками. Так и теперь взгляд Венеры красноречивее слов говорил, что ему вынесено обвинение в поношенных брюках и дешевой туалетной воде. Спустя минуту Кейра чинно кивнула, словно допуская, что его оправдание имеет право быть, и сложила руки на груди. – Извини, - повторился незнакомец, переминаясь с ноги на ногу.
- Ничего, - отмахнулась девушка, устало вздыхая и подчеркивая опустившимися уголками губ, сколь скучным и мучительным станет для нее продолжение общения. - Ты здесь что-то забыл? – поторопила она юношу, совсем не спешащего уходить.
- Может, встанешь на покрывало, ведь плиты ледяные… - он словно не замечал раздражения в ее тоне и не понимал, что от него требуется закрыть рот и исчезнуть. Нельзя сказать, что его привлекало очарование рыжеволосой нимфы – едва ли не ежедневно перед ним мелькали десятки разодетых и раскрашенных кукол - ему не хотелось покидать балкона, ставшего хорошим укрытием от злых подростков, ценящих силу и презирающих мягкость.
- Нет.
- Простудишься.
- Тебя это волновать не должно.
- Ты права. Но я волнуюсь, - повисла пауза.
- Почему ты сидишь здесь? – прервала Кейра молчание.
- Прятался. То есть не для того, чтобы напугать… Мне не нравится перспектива столкнуться с Дианой: она непременно меня с кем-нибудь познакомит, а я не в восторге ни от такого времяпрепровождения, ни от тех, кто напивается, чтобы оправдать глупые поступки и безответственное поведение.
- Я хочу побыть одна, это возможно? – в серо-голубых глазах незнакомца блеснула боль, но девушка предпочла этого не заметить.
- Да, конечно, извини, - он, опустив плечи, вышел, а Кейра наконец расслабилась, сбрасывая барахло с кресла, удобно усаживаясь и подтягивая ноги к груди.
Однако ее умиротворение вскоре нарушил звук битого стекла, едва различимый среди общего гвалта; за ним последовали крики и ругательства, служащие верным признаком приближающейся драки. Девушка тут же выпрямилась и напряглась, испуганно вглядываясь сквозь стеклянную дверь на кухню: двое не поделили виски и приступили к взаимным оскорблениям, толкаясь. Диана, шатаясь, смеялась, что-то бормоча на ухо ухажеру и бесцеремонно хохоча, в то время как те, у кого еще сохранились остатки рассудка, пытались угомонить балагуров. Но задиры перевернули стол и ринулись друг на друга. Они сцепились, разрывая одежду и радуясь первым каплям крови, повалились на тумбочки, снося тарелки и разбивая посуду, упали на пол, поднялись и налетели на изумленную толпу, в которой одни аплодировали, другие порывались вмешаться, а кто-то плакал. Некоторые же с совершенно индифферентными лицами наблюдали за разворачивающимися событиями, ища мобильные телефоны и камеры.
Впрочем, вскоре драка приняла опасные обороты, вынудившие тех, кто смеялся, примолкнуть: один из мальчишек отлетел к двери на балкон и разбил ее, приземлившись у ног Кейры. Она закричала, отскакивая в угол, однако отойти на безопасное расстояние не получилось: балкон не отличался большими размерами. Несчастный с разбитым носом и застрявшими в коже осколками не успел перевернуться на спину, как его противник уже нанес новый удар. Девушка пошатнулась, прижимая руку ко рту: ей не доводилось ни разу в жизни видеть, как люди работают кулаками, поэтому от кровавых разводов на плитке у нее к горлу подступили выпитый алкоголь и съеденное пирожное.
Внезапно в проходе появился незнакомец.
- Пойдем, - прошептал он. - Есть дворик, куда не страшно выходить ночью, – мать строго наказала дочери не отступать от Дианы, а нарушать запреты родителей Кейра не привыкла, но жестокий мордобой вынудил ее сдержать слова протеста. - Пошли, - настоял юноша. – Обещаю, с тобой ничего не случится, - он хотел взять ее за руку, но только неловко провел пальцами по воздуху.
Они выждали, пока драчуны вернулись в кухню, и, выгадав мгновение, совершили отчаянную вылазку, аккуратно перешагивая через обломки стульев и протискиваясь между завороженной публикой. Гул за их спинами усилился: младший противник получил увесистую оплеуху и уже не мог встать, в то время как другой с остервенением наносил ему удары в живот.
Выбравшись на лестничную клетку, Кейра прищурилась от света лампы; взгляд скользнул по разукрашенным стенам и битой плитке на полу, наводящим ужас. Незнакомец окликнул ее, не давая углубиться в созерцание хаоса, и повел вниз, не рискнув воспользоваться подвывающим лифтом. Четыре этажа показались девушке бесконечной пыткой: приходилось выбирать место, куда поставить ногу, чтобы не попасть в мусорные пакеты, каблуки проваливались в щелки и застревали, грозя сломаться, а табачный дым клубился под потолком, вызывая кашель и тошноту. Юноша поддерживал ее под локоть, готовый в любой момент прийти на помощь.
Едва выйдя на улицу, Кейра поежилась от холода. Солнце уже припекало днем, но по ночам температура падала, так что пар валил изо рта, а губы синели. Мелкий дождь барабанил по мокрому асфальту, отражающему склонившиеся фонари. Детская площадка состояла из горки и накренившейся карусели, кусты сирени прятали от любопытных глаз пару ободранных лавочек. Даже в сумраке различались яркие цвета, преобладающие здесь, невольно поднимающие настроение постороннему наблюдателю: желтый, зеленый, оранжевый. Где-то красовались неумелые рисунки, а в песочнице валялась сломанная игрушка.
- Тут всегда можно отдохнуть от шума, - он накинул на ее голые плечи куртку, которую предусмотрительно схватил с вешалки в коридоре: не первый раз ему приходилось незаметно ретироваться.
- Спасибо, - девушка ощутила тепло, сохранившееся в куртке, и запах душистой туалетной воды не показался ей отвратительным.
- У Дианы не обходится без заварухи, так уж заведено, - его голос больше не раздражал, так как стоило установиться тишине, и Кейра ощущала невидимое давление со всех сторон. – Я довольно часто здесь бываю, но тебя вижу в первый раз. Могу спросить, кто ты? – юноша избегал встречи с ее глазами, внимательно осматривая белоснежное платье, проступающие на запястье вены, родинку на шее; он не выпускал девушку из поля зрения: двор вовсе не был безопасным, - и мучился вопросом, где и когда видел рыжеволосую русалку.
- Доусон. Кейра.
- Конечно, - пред ним стояла та, о ком говорила вся школа «Голд», та, чьи фотографии вывешивались на обложках журналов для привлечения читателей, та, кто удостоился внимания самого желанного парня города Стефана Ворста. – Но что ты здесь делаешь? – незнакомец и представить себе не мог, как обеспеченная семья допустила, чтобы лелеемое чадо хоть на миг показалось в обществе «недостойных».
- Так вышло, - она и сама не понимала, как ей удалось убедить родителей отпустить ее к Диане.
Энн Доусон намеревалась отметить важное событие на высшем уровне, успела обзвонить близких подруг и обсудить с поваром фуршет, когда дочь объявила о намерении отправиться к семье Крауд. Девушка не стремилась сбежать из дома, где в ее распоряжение отводились три комнаты, переделанные под спальню, кабинет и гостевую, и где она всегда могла уединиться, однако энтузиазм Дианы заражал. Бабушка и мама в один голос пытались отговорить свое сокровище от необдуманного поступка, не готовые мириться с взрослением «дитя» и выпускать «несмышленую красавицу» из-под бдительного присмотра. Больше же всего они волновались за компанию, которую считали унизительной. Однако отец отнесся к идее положительно. Подобного не ожидали ни Агнесса Гофман, ни Энн Доусон, но, так как слово Уилла являлось законом, никто не посмел перечить.
Мужчина отказался от услуг личного водителя и отвез Кейру сам.
- Ты у меня самая лучшая, - он аккуратно погладил ее, боясь испортить прическу. – Обязательно позвони мне, если устанешь или захочешь вернуться раньше, - она кивнула, но точно знала, что не сможет набрать его номера: Уилл бы бросился разбираться в случившемся, перевернул бы квартиру вверх дном, проверил каждого приглашенного по своим каналам  и пошел к родителям Дианы с вопросами и претензиями.
Воспоминания промелькнули в голове Кейры за доли секунды, но и этого времени хватило, чтоб ее лицо омрачилось: она могла бы сидеть в тепле с чашкой горячего шоколада и книжкой, а не мерзнуть во дворе с незнакомцем. И тут девушка осознала, что так и не спросила его имени.
- А ты…
- Крис, Крис Стюарт, если любишь фамилии, - как-то неуклюже представился юноша.
- И зачем ты здесь? - она не хотела дать тишине установиться: в ночи начинали чудиться шорохи и звуки, а кусты точно оживали.
- Так сложились звезды.
Диана догадывалась, что после прошлого празднества, на котором Крис получил сильный удар в челюсть из-за попытки предотвратить драку, он вряд ли придет. Поэтому девушка заговорила о намечающемся гулянии в присутствии Келли Стюарт, его матери. Женщина радовалась возможности разнообразить повседневность сына и искала любой повод, чтобы отвлечь его от постоянных забот по дому и усердной учебы, не приносящей видимых успехов только потому, что ему приходилось то и дело отвлекаться на подработку. Отец бросил семью, когда родилась Сью, младшая сестра Криса, оборвал контакты и отказался выплачивать алименты. Келли мужественно перенесла предательство любимого и бедность, с которой пришлось мириться, так как скудной зарплаты не хватало на жизнь без постоянных ограничений. Однако ее сердце не выдержало, и одним холодным вечером женщину увезли в реанимацию, где поставили неутешительный диагноз: инфаркт. Нагрузки и волнения строго воспрещались, требовались специальные лекарства, которые семья не смогла бы себе позволить, если бы ни трудолюбие и сила воли юноши: он не гнушался мытьем полов, перетаскиванием ящиков и хватался за любые предложения, не щадя себя. Крис не перечил матери и во всем потакал ее желаниям, а потому, когда Диана описала программу праздника со свойственным ей красноречием, беспрекословно согласился отправиться к подруге и «оторваться в кругу молодежи».
- Слышал, ты получишь красный диплом, - попробовал перевести тему юноша.
- Да, - глаза Кейры победоносно сверкнули как у азартного игрока.
- Некоторые уроки у нас пересекаются. Твое имя часто произносят в похвальных речах…
Девушка, привыкшая к чужому восхищению, уже не слушала и переступала с ноги на ногу: высокие каблуки давали о себе знать. Она подошла к скамейке, но не села, увидев образовавшиеся на ней лужи.
- Подожди, - Крис оборвал сохранившиеся после зимы листья сирени и разложил их задней сухой стороной. – Когда-то я ездил в походы и знаю разные хитрости полевой жизни, - Кейра устроилась на приготовленное место, пробормотав неясную благодарность; он сел поодаль.
Усталость накатывала волнами и усыпляла; девушка не помнила, как расстояние между ней и незнакомцем сократилось, ее голова склонилась на его грудь, а их руки соприкоснулись: она уснула, а юноша, вздрогнув, боялся пошевелиться. Ему безумно хотелось погладить мягкие волосы, обдать замерзшие пальцы жарким дыханием, но подобные странные мысли, никогда прежде не закрадывающиеся в голову, он гнал прочь.
Крис вглядывался в прекрасное лицо, озаренное светом фонаря, и, невзирая на потекшую тушь и слегка размазанную губную помаду, находил Кейру неотразимой. Ухоженная внешность и природные данные позволяли сравнить ее с Венерой: высокий ровный лоб, крупные, но не слишком, глаза, с естественным румянцем щеки, на которых появлялись очаровательные ямочки, стоило губам растянуться в улыбке, длинная шея, женственные плечи. Безупречный маникюр на длинных ногтях и белоснежное платье, подогнанное по фигуре и подчеркивающее хрупкий стан, дополняли сногсшибательное впечатление, рассчитанное на простаков, заглядывающихся на звезды. Многие завидовали ее пышной копне каштановых волос с рыжим отливом и нежной упругой коже благородного светлого оттенка, но, конечно, главный интерес вызывал растущий капитал семьи Доусон: о них кричали со страниц газет, из радиоприемников и телевизоров.
Юноша горько ухмыльнулся, представив, как выглядит на ее фоне: застиранная рубашка и мешковатые штаны скрывали тощее тело, волосы торчали в разные стороны и уже давно не видели ножниц парикмахера: для экономии он стригся сам, - а в глазах отражались загнанность и безысходность. Однако друзья видели его другим: смелым, благородным парнем, сохранившим честь и достоинство, ведь за поношенной одеждой скрывалось золотое сердце. Крис не стыдился отсутствия сенсорного телефона и духов от модного парфюмера и не возненавидел жизнь, научившись находить что-то радостное в каждом дне. Люди тянулись к нему: юноша дарил луч солнца в пасмурный день, поддерживал в трудных ситуациях, прогоняя страх и вселяя надежду.
Дождь капал, не ослабевая. Где-то вдали яркой вспышкой сверкнула молния, и следом за ней громыхнуло с такой силой, что сигнализации на машинах закричали. Драка в квартире Крауд разошлась своим чередом: один отплевывал кровь в раковину и стонал, дотрагиваясь до разбитого носа, другой потирал правый бок, испытывая дискомфорт и еще не догадываясь, что у него сломано ребро. Диана завалилась спать в обнимку с новым ухажером, лишь единожды задавшись вопросом, куда запропастилась Кейра; гости расползались по свободным местам, зевая и невнятно бормоча. Кто-то отключил электричество, так что песня оборвалась на полуслове, и повисла поразительная тишина, в которой глухо отдавался бой часов.
Черные тучи набухали, предвещая к утру ливень и не пропуская лучи восходящего солнца.

Глава 2.
События минувшего дня казались Кейре страшным сном: шум, алые блики клубного шара, кровавые разводы на битом стекле, густая паутина... Девушка сладко потянулась, устраивая голову удобнее на чем-то твердом, схватилась за край куртки, принимаемой в полудреме за одеяло, и проснулась, вздрогнув, когда по руке побежали струйки холодной воды. Дождь прекратился, образовав на улицах огромные лужи, а ливень только копил силы для удара. Крис вымок до нитки, но не шелохнулся, боясь разбудить красавицу, и ни на секунду не сомкнул глаз, сознавая ответственность за нее. Кейра выпрямилась, отодвигаясь от него и испытывая находящее волнами смущение, но стоило встретиться с его добрым взглядом, и стеснение исчезло. Ему на смену пришло отвращение: ладони покрывали мелкие куски краски, облетевшей со скамейки, одежда липла к телу, а еще несколько мгновений назад она прижималась к юноше, как брошенная собачка, а не дочь известного дизайнера.
- С пробуждением, - поприветствовал ее Крис, вставая и разминая затекшие конечности. Он успел уловить, как прекрасное расслабленное лицо спряталось за непроницаемой маской безразличия.
- Спасибо, - пробормотала девушка, с трудом перебарывая стучащие от холода зубы. - Я хочу назад, к Диане, - перспектива простудиться и проваляться в постели конец Марта не привлекала.
- Никто не отзовется на звонки в дверь до полудня, - юноша взглянул на часы, водостойкие, с кожаным ремнем, - подарок на День Рождения. Так как благосостояние семьи Стюарт оставляло желать лучшего, но Келли упорно пыталась выкроить денег на приятный сюрприз сыну, он придумал хитрость, позволяющую не наносить удара бюджету: его поздравляли раз в два года, но преподносили что-то стоящее и полезное: примитивный мобильный телефон, не сенсорный, как стало модно, но пригодный к использованию; велосипед с небольшим дефектом; часы с трещинкой в циферблате, теперь показывающие восемь часов утра. – Я знаю, где мы сможем обсохнуть и подкрепиться!
Они вышли на пустующую улицу, где еще не появились трудяги, и которую уже покинули воры, вылавливающие незадачливых искателей приключений, и нырнули в подворотню. Это место не располагало к прогулкам: пакеты из-под стройматериалов сменялись прохудившимися деревянными коробками, стены изрисовывали сомнительные надписи, заколоченные окна с развевающимися на ветру обрывками ткани таили незримую угрозу. Кейра с ужасом отшатывалась от суетящихся по углам крыс, жалобно пищащих и злобно посматривающих на гниющие объедки, обходила разлагающиеся упаковки из-под продуктов, брезгливо сморщив нос и крепко стиснув зубы. Она не выдержала бы и убежала прочь, если бы не уверенная походка Криса.
- Когда-то я подрабатывал в кафе, - заговорил он приободряющим тоном, легким движением хватая ее пальцы; его прикосновение словно током ударило девушку, отдернувшую руку. – И подружился с отличным парнем, Майком, сорвавшим замок с заднего хода и прикрывшим тайный лаз досками, чтобы в любой момент незаметно приходить и уходить.
- Ты хочешь проникнуть в помещение для персонала? – Кейра понимала, что если они попадут в неприятности, то Уилл Доусон непременно узнает о случившемся, и тогда придется выдержать строгий допрос, после которого гарантировано суровое наказание.
- Майк не откажется от компании, а работодатель не встанет с постели раньше одиннадцати, так что у нас достаточно времени, чтобы слегка опустошить кладовку и привести себя в порядок.
Юноша прошел по заросшим мхом камням, условно обозначающим вход, привычным движением нащупал выгибающуюся доску и нажал. Скрипящая дверь медленно открылась, готовая сорваться с петель от неосторожного прикосновения; внутри царила непроглядная тьма.
- Ты первая, - настоял Крис, осматриваясь: здесь случались страшные вещи: убийства и похищения, - так что позволить беззащитной красавице остаться одной он не мог. – Давай, - она колебалась. – Поверь мне, - издалека послышались неясные мужские голоса. В подобных местах редко встречались дружелюбные прохожие: бродяги, найдя приют в заброшенном доме, чутко прислушивались к шагам с улицы и, различив одинокого путника, бросались за ним по следу.
Кейра очнулась, когда юноша шагнул вперед, решительно прикрывая ее от надвигающейся опасности, встряхнула головой, отгоняя сомнения, и, перебарывая дрожащие коленки, ступила в темноту, ожидая падения. Каблук глухо соприкоснулся с чем-то твердым, и уже через мгновение она щурилась, стоя на скамейке в кухне. Крис поспешил за ней и отрезал единственный луч света, плотно затворив дверь. Девушка почувствовала, как его пальцы ухватились за край ее куртки, но не отступила. Он забрался в карман, и вскоре вспыхнул огонек зажигалки.
- В холле будет светлее, - констатировал юноша факт, спрыгивая на пол и помогая ей спуститься.
В блеклом свете предметы почти не различались, их очертания расплывались, но по одному запаху затхлости и пыли угадывались старое оборудование и гниющие доски.
- Садись, - Крис приставил два стула к стойке. – Я отыщу свечки, - девушка, как слепой котенок, щурилась, наморщив нос. Ей вспоминались уютные ресторанчики с миниатюрными столиками и плетеными креслами, где подавали свежую выпечку, а официантка с белоснежным передником и опрятной книжкой для заказов слащаво улыбалась, готовая угодить каждому слову требовательных и порой бестактных клиентов. – Я бы предложил тебе кофе или чай, - продолжил он, - но аппараты не работают. Впрочем, Майк скоро придет, иначе ему придется разбираться с нетерпеливыми клиентами. Помню, какие очереди выстраиваются по утрам! – наконец обнаружились тонкие свечки, и мрак стал отступать.
Стойка с разводами вызвала у Кейры такое отвращение, что она со скрежетом отодвинулась от нее, не желая к ней прикасаться. Голые столы с погнутыми ножками и облезлые занавески на окнах создавали впечатление заброшенности. Обои давно потеряли естественный цвет, местами храня серые пятна, а пара дешевых картин загораживала дырки в стене. Одинокая лампочка без абажура испускала желтый свет; возле нее паук сплел плотную паутину, в которой болтались  полу съеденные мухи и бабочки с порванными крыльями.
- Мы уйдем, как только появится Майк, - пообещал Крис. – Тебе необходима горячая ванна, прежде чем ты снова выйдешь под дождь, - словно подтверждая его слова, за окнами застучал ливень. – У тебя есть какие-нибудь увлечения? Хобби? – предпринял он попытку отвлечь девушку. – Я часто видел твои фотографии в модных журналах. Это великолепно!
- Мне не нравится, - она намеревалась ограничиться коротко брошенной фразой, но юноша с таким интересом ждал продолжения, что Кейра не удержалась:- Приходится играть, позировать, а это мешает… жить настоящим. Многие судят обо мне по снимкам, считая, что если я обнимаю плюшевого мишку, то это мечта всей моей жизни, а если улыбаюсь привлекательному парню, то у нас бурный роман.
- Хотим того, что не имеем, что есть у нас – не бережем. Единственное, чему меня научила бедность, это радоваться всегда, каждому дню, любой мелочи. Неизвестно, что принесет завтра, а потому сегодня надо прожить так, чтоб не жалеть. Пока ходишь по земле - наслаждайся!
- Легко так говорить, когда нечего терять.
- У всех есть, что терять. Но вопрос лишь в том, плывешь ли ты по течению, придерживаясь установленных правил и цепляясь за материальные блага, или же меняешь что-то. И никто не в силах управлять чужим временем. Все зависит от самого человека!
- Есть правила, которые не нарушишь, если не хочешь за решетку.
- А разве ты не в клетке, пока живешь по указке? – Крис склонился к девушке, и его дыхание приятно обдало ее мокрую щеку. – Никто не удержит тебя, если забудешь про запреты. Не станешь ли жалеть, не ощутив вкуса свободы, прелести полета, сладости независимости? – их взгляды встретились, и в воздухе словно пробежал электрический заряд.
Вспыхнул свет. Юноша рывком вскочил, прикрывая Кейру от невидимой угрозы, но уже вскоре напрягшиеся мышцы расслабились.
- Какие люди! – воскликнул Майк, распахивая дружеские объятия. – Почему не позвонил?
- Деньги на счету закончились. Это Кейра.
- Новая подружка? Хорошенькая!
- Знакомая, - поправил его Стюарт.
- Очаровательная знакомая, - в Майке сразу ожил ловелас и любитель интриг: из-под челки задорно блестели опасные карие глаза, глубокий взгляд которых гипнотизировал и не отпускал, губы растягивались в улыбке, а голос приобретал бархатные нотки, обволакивал собеседника, усыплял.
- Я надеялся, ты позволишь ей заглянуть к тебе и привести себя в порядок, - твердо произнес Крис, пытаясь урезонить друга. - Лили дома?
- Да. Но не станет противиться гостям, тем более таким милым, - юноша многозначительно подвигал бровями, изучив внешность незнакомки и придя к выводу, что перед ним сама Афродита.
- Я не… - Кейра слегка смутилась, представляя еще одну квартиру с узкими коридорами, выцветшими обоями и крохотными комнатами.
- Не хотелось бы объясняться с твоим отцом, - тон Криса, переменившийся с доброжелательного на безразличный, вынудил девушку согласиться следовать его плану без пререканий, тем более что показаться отцу в неухоженном и растрепанном виде означало навлечь беду.
Как только Лили увела красавицу в ванну, пообещав отыскать чистое полотенце и просушить ее вещи, юноши вернулись за стойку и приступили к утренней работе. Крис добровольно вызвался помочь и привычными движениями приводил в действие автоматы.
- Где ты отыскал ее? – не удержался Майк. Образ рыжеволосой нимфы не покидал его мыслей: он вполне разбирался в одежде, чтобы оценить белоснежное платье в свою трехмесячную зарплату, а в растрепанной прическе и потекшем макияже увидеть работу визажиста.
- Мы случайно встретились на празднике. Не стоит устраивать из этого сенсацию.
- Ничего не происходит просто так. Уже взял ее телефон?
- Ты с ума сошел? – резко спросил юноша, раздражаясь и едва не разбивая бутылку пива о стойку. – Ее отец владеет ведущими компаниями на рынке и не знает, на что потратить деньги, сыплющиеся в карман как из рога изобилия, а мать - известный дизайнер, ездящий с показами по всему миру.
- Серьезно? – Майк раскрыл рот от удивления. – Я только что говорил с дочкой…
- Из семьи Доусон. Именно. Это ее отец на празднике приятельски похлопал мэра по плечу и произнес воодушевляющую речь подрастающему поколению!
- Ну, ты попал.
- Не понимаю, о чем ты вообще говоришь! Она просто знакомая, а ты выдумываешь что-то невероятное.
- Конечно, можешь отнекиваться, но я же видел, как вы смотрели друг на друга! Можно считать, ты безнадежно болен, и в ближайшее время мне придется залечивать твое разбитое в дребезги сердце.
- Она меня терпеть не может, да и я бы никогда не позволил чувствам вырваться из-под контроля.
- Когда в тебя стрельнет Амур, думать о том, как однажды попался, будет поздно. Об одном прошу: не строй иллюзий. Я таких встречал. Не скажу, чтобы у нас завязывались отношения, но я бывал в среде власть имущих и… они другие, не как мы. Будешь забавной игрушкой на время, не больше, способом потрепать нервишки матери и похвастаться перед ровесниками. И сам не выдержишь, и ей жизнь подпортишь. В подобных историях несчастный конец предопределен.
- Объясни, зачем говорить то, что давно известно?
- Потому что по глазам читаю, что не слышишь! Разобьешься ты с ней. Взлетишь лишь на миг, чтоб упасть.
Крис верил другу, как себе. Они познакомились несколько лет назад: оба устраивались на временную летнюю работу. Вначале отношения не завязывались: графики не совпадали, учеба занимала свободное время, а дел хватало по горло, чтобы ограничиваться приветствиями и прощаниями. Но как-то раз Майк едва не поплатился за неосмотрительность жизнью. Он отличался умением находить неприятности средь бела дня, спотыкаться на ровном месте. В тот вечер ему предстояло закрыть кафе и пройти буквально три шага до дома, но опасность в лице подростков, выпивших слишком много, чтобы рассуждать здраво, и ищущих возможность выплеснуть накопившуюся злобу, уже поджидала у подъезда. Юноша не отличался агрессивностью, однако и за труса не слыл, а потому, когда к нему пристали с требованием одолжить денег, цепко ухватив за ворот куртки, не бросился бежать сломя голову и не закричал, призывая на помощь, но оттолкнул грубиянов и успел метким выпадом сломать нос вожаку. Один из нападающих прыгнул сзади, заламывая Майку руки, другой разбил лицо и, когда он повалился на землю, отплевывая кровь, хулиганы пустили в ход ноги, распаляясь от вида багровых брызг на кроссовках.
 В этот миг появился Крис: возвращался домой из аптеки, нагруженный пакетами с антибиотиками для больной сестры, бьющейся в горячке. Он услышал приглушенный шум возни, разобрал силуэты подростков и, разрываясь между необходимостью бежать к Сью и голосом совести, не позволяющей бросить несчастного, уже направлялся к драчунам. Ему бы пришлось дорого поплатиться за доброту, но мальчишки испугались мужчины, выходившего из подъезда, и убежали. Крис помог Майку подняться, проводил его до квартиры и без оглядки бросился к матери, пьющей не первый стакан валерьянки. К счастью, сестренка ничуть не пострадала из-за вынужденного промедления брата. На следующее утро Майк пришел со словами благодарности и не отступал, пока Крис не согласился прийти к нему в гости. Так завязалась их дружба. Они стали неразлучны, делясь радостями и невзгодами, успехами и провалами.
Майк был на полгода старше, но так и не окончил школы: его выгнали за плохое поведение и частые пропуски, вызванные исключительно несобранностью и ленью. Он не горевал, удовлетворившись работой официанта в захолустном кафе, где, несмотря на грязь и строгость работодателя, оставался один весомый плюс: платили исправно. Юноша покинул родителей, постоянно связываясь с матерью и утверждая, что у него «нет проблем с трудоустройством и учебой, за квартиру платит аккуратно, сомнительных знакомств не заводит». Отчим, однажды раскрыв правду, избегал прямых контактов с пасынком, жалея жену и поэтому скрывая истинное положение дел. Предложения финансовой помощи Майк упорно отвергал, не желая чувствовать себя обязанным.
Он не страдал от одиночества: если ему становилось скучно, то девушкам вокруг следовало остерегаться, потому что юноша не признавал отказов и всегда шел до конца. Вряд ли его поместили бы на обложку стильного журнала, ведь от природы ему достались разве что пышные волосы и пухлые, как у ребенка, губы, однако внутреннее обаяние возмещало недостаток внешней красоты. Маленький подбородок и детский, наивный взгляд давали нимфеткам повод звать его Херувимчиком или Купидоном.
Майк скоро перестал довольствоваться легкими победами и быстро забывал короткие связи, сетуя на поверхностность и легкомысленность женского пола. Однако после встречи с Лили, он неожиданно заговорил о любви, взаимных обязательствах, верности и доверии. Уже через месяц они жили в гражданском браке, а спустя полгода юноша отказался от сигарет, к которым пристрастился еще в раннем детстве, мотивированный исключительно угрозой разрыва отношений.
Лили исполнилось только шестнадцать лет, так что мать вполне могла проявить власть и запереть под домашний арест непокорную дочь, но ей хватало забот с младшим ребенком, тем более девушка уже давно перестала следовать наставлениям родителей, бросила школу и самовольно ушла в колледж, приходя порой под утро в бессознательном состоянии. Она назло отцу сделала вызывающую татуировку на бедре и носила три серьги на губе, одевалась в прозрачные блузки и короткие юбки. Лили пыталась показать самостоятельность, совершая глупости и жалея о каждом прожитом дне, но с наступлением ночи опять начиная падать в бездну разбитной жизни. Майк спас ее от неминуемого конца, к которому ведут алкоголь и наркотики, – самоубийства. Девушка благодарила небеса за верного друга и романтичного любовника в одном лице, ставшего надежной опорой и защитой от прошлого, подарившего веру в будущее и стремление идти вперед. Она устроилась продавщицей, отрастила волосы, прежде остриженные под мальчика, училась готовить, стирать, шить, с радостью создавая уют домашнего очага и возложив на себя обязанности хозяйки.
Завидев Кейру, Лили выпрямилась, откинула золотистые локоны и сложила руки на груди, принимая оборонительную позицию: еще издали она уловила аромат дорогих духов. Но вскоре холодность сменилась любопытством, и девушки разговорились.
- У тебя потрясающие туфли! – не переставала восхищаться Лили. Она не скрывала бедность, но, напротив, выставляла ее напоказ, будто хвастаясь умением экономить, не сетовала на пустой кошелек возлюбленного, не прося ни цветов, ни конфет, лишь внимания и тепла. Но порой ей хотелось почувствовать себя женщиной, покрасоваться, принарядиться. Иногда девушка заглядывалась на витрины модных магазинов, где манекены демонстрировали шикарную одежду, заходила, мерила платья, стоящие баснословные суммы, и, пообщавшись с льстивыми ассистентками, исподлобья кидающими в ее сторону уничижительные взгляды, а в лицо говорящими исключительно комплименты, возвращалась в жалкую квартиру, счастливая.
 - Испорчены, - Кейра наконец скинула каблуки и облегченно вздохнула. – Дождь погубил, - она едва не сбила руками полотенца с вешалки: ей не хватало места в малюсенькой ванной и приходилось просчитывать каждое движение, чтобы не устроить погром.
- Не вздумай их выбросить! – воскликнула Лили с неподдельным испугом. – Если надумаешь избавиться от чего-то, отдай мне, - шуточный тон прикрывал искреннее желание заполучить хоть клочок, принадлежащий красавице.
- Бери, - Кейра с пренебрежением подтолкнула к ней обувку, как прохожий кидает собаке кость.
- Отныне я твоя должница!
Так как у хозяйки не нашлось ни ватных дисков, ни средств для снятия макияжа, ни молочка для кожи, пришлось долго возиться, смывая стойкую тушь и тональный крем обычным мылом. К счастью, перебоев с горячей водой не случилось, и спустя час девушки раскрыли косметичку в поисках корректора, теней, губной помады и пудры.
- Расскажи мне что-нибудь, - попросила Лили, делая первые штрихи. Она усадила гостью в единственное кресло и крутилась вокруг нее. – У тебя есть уборщица? Кухарка?
- Да. Домработница приходит два раза в неделю, а повар живет с нами.
- Ты, наверно, ничем не обременена, не делаешь, что не хочется. Одно удовольствие! – Лили мечтательно закрыла глаза, представляя, чем бы она занималась, если бы ей не приходилось думать о еде, чистоте и одежде.
- Вовсе нет, - Кейра не намеревалась отвечать, но слова сами сорвались с ее губ.
- Ты и дня бы не выдержала, окажись на моем месте. Говорить может каждый, но сначала поживи без нянек и денег, осознай, что такое холод зимой, голод и жуткий страх, потому что ни защиты, ни крепкой двери нет. И никто не протянет руку помощи, не станет печалиться, если что-то случится. Тебе досталось так много, а ты не умеешь ценить, хотя столько людей хотели бы, чтоб за ними ходили и убирали, чтоб их холили и лелеяли. Противно, когда богатые жалуются на проблемы, потому что даже не представляют, что такое настоящие несчастья, когда на стены лезут от боли, воют и по полу катаются от безысходности. Деньги - самое главное в наше глупое время: с ними ты покоритель земли, а без них - пустота, - губы Лили побледнели.
- Все то же я могу сказать и о тебе, - отчеканила Кейра, вспоминая о своем положении и одаряя хозяйку квартиры уничижительным взглядом.
- Сытый голодного не поймет. Тебе не знакомо, что такое считать копейки. Впрочем, я и сама не должна сетовать: вспомнить хотя бы глухих и слепых, инвалидов и сирот – им действительно выпала тяжелая доля, а у нас выдуманные проблемы, - девушка добавила благосклонности в голос, заставляя уголки губ подняться.
В молчании они высушили платье, выпили горячего, но безвкусного чая, и уже собирались прощаться, когда внимание Кейры привлек черный кот, пытающийся укусить кактус на подоконнике.
- Любишь животных? – Барсик крутился у ног хозяйки, прося ласки.
- Это само пришло и насильно захватило территорию. Я как-то открыла дверь на мяуканье. Стояла лютая зима, а у нас плохо топили, так что приходилось кутаться в одеяла. На пороге сидел котенок, облезлый, трясущийся от ветра. Стоило мне отступить на шаг, как он бросился внутрь и забился под диван. Майк достал его оттуда и уже хотел выставить вон, но так и не смог. Когда котенок отогрелся, мы ужаснулись его болезненной худобе: кости выступали, а огромные глаза едва не вываливались. Мы его приютили, но денег на ветеринара нет, да и на корм не хватает, так что приходится бедняге давиться объедками, - Барсик не выглядел недовольным, напротив, благодарно лизал руки и громко урчал.
- Спасибо, - буркнула Кейра у порога. После долгих и мучительных сомнений, она обулась в желтые босоножки, совсем не гармонирующие с платьем и педикюром, – единственное, что нашлось в шкафу.
- Уже завтра забудешь, - Лили подхватила кота и хлопнула дверью.
Дом ожил: переговаривались люди, дребезжал лифт, тявкали собаки, звенели ключи. Девушка растерялась, оставшись в одиночестве на лестничной клетке, огляделась, улавливая далекие голоса, прикусила губу, но уже в следующее мгновение гордо подняла голову, отгоняя нерешительность, и торопливо стала спускаться, не отрывая глаз от пола и избегая темных углов.
Когда она выбралась на воздух, капли дождя обратились желанным бальзамом. Отыскать кафе, где ждал юноша, Кейра бы не смогла, если бы не громогласный крик Лили: «прямо до перекрестка, второе здание направо», и окно наверху хлопнуло. Еще издали различалась переругивающаяся толпа, сгрудившаяся под поблекшей вывеской. Красавица дрожала, как осиновый лист, и не столько от холода, сколько от растерянности: влиться в бесформенную движущуюся массу людей, способную раздавить любого, она боялась. Впервые девушка столкнулась с суровой реальностью, от которой родители с таким усердием ее отгораживали: автобусы гудели, останавливаясь на считанные секунды, чтоб люди успели выпасть из раскрывшихся дверей; одни бросались вперед, на ходу поднимая воротники, другие суетились на месте и получали толчки от окружающих, не видящих никого на своем пути. Казалось, все угрюмо молчали, но на улицах стоял жуткий гвалт, так что голова начинала болеть.
Кейра успела вновь вымокнуть, прежде чем примостилась у навеса. Промаявшись около получаса и потеряв всякое терпение, она проскочила внутрь кафе между двумя полными женщинами. Стоило ей пересечь порог, как Крис отставил поднос и направился к выходу, не обращая внимания на визг покупателей, сетующих на нехватку времени и угрожающих написать жалобу.
- Заходи, - юноша отвел ее в кладовую. Здесь царили тепло и покой. – Где Лили? Она не проводила тебя? – в его голосе прозвучали грозные нотки. – Как ты? – он достал пару булок с сыром и ветчиной, от которых Кейра не смогла отказаться.
- Хочу к Диане.
- Как скажешь. Только позволь мне разобраться с клиентом, и я провожу тебя.
Майк долго не отпускал Афродиту и добился обещания на новую встречу. Он легко поцеловал тыльную сторону ее руки на прощание и продемонстрировал жонглирование бутылками, разбив пиво и забрызгав тех, кто пристроился у стойки.
Уилл Доусон прибыл ровно в двенадцать, завернув на впечатляющей скорости в тихий дворик. Его дочь уже сидела на скамейке, о чем-то задумавшись, а потому не сразу разобрала шум мотора, зато Крис мгновенно напрягся, точно собирался отражать удар.
- Спасибо, - кивнула девушка на прощание. Уилл не спускал с них пронзительного взгляда ястреба, от которого мурашки бежали по коже: юноша вызывал любопытство, а его горящие серо-голубые глаза выдавали нечто большее, чем дружбу.
- Всегда в твоем распоряжении, - слабо улыбнулся Крис, пожимая плечами. Он не хотел, чтобы эта минута кончалась, и запоминал черты ее лица, предчувствуя, что впредь ему не доведется увидеть прекрасную и холодную Венеру так близко; она, тряхнув локонами, побежала в машину, ни разу не обернувшись.

Глава 3.
- Как прошло? – Уилл оторвался от мобильного телефона, нахмурив брови: сделка с крупной фирмой срывалась. В последнее время его компанию преследовала череда неудач. – Кто этот милый юноша?
- Знакомый, - безразлично бросила Кейра. - Вызвался проводить меня, пока Диана наведет порядок в квартире.
- Вы учинили разгром? – мужчина часто отдавался воспоминаниям о беззаботном детстве и жалел дочь, постоянно следующую по маминой указке, но не пытался вмешаться в процесс воспитания, сознавая, что нехватка времени и недостаточное знание женской натуры могут только помешать создать из девушки идеал. – Как поживает твоя подруга? - Уилл остерегался людей бедных, но Диана Крауд чем-то завоевала его сердце: возможно, неким сходством мышления с закадычным другом семьи, умеющим натворить бед и вылезти сухим из воды.
- Как всегда неотразима, - от воспоминаний о мордобое и темных бесконечных лестницах кожа красавицы покрылась мурашками. - Я очень устала и хочу спать.
Дом семьи Доусон терялся среди одинаковых коттеджей: двухэтажный, с пологой крышей, на которой недавно закончилось строительство бассейна под небом, отделанный красным кирпичом, с окнами в пол на втором этаже, овальным балконом и мозаичным входом. От улицы его отделял высокий забор со шпилями: охрана не допускала появления воров и мошенников, но рекомендовала оснастить территории сигнализациями для защиты от приветливых соседей.
Энн пила третью чашку кофе, развалившись в плетеном кресле на открытой веранде. Она не давала супругу покоя, пока он не отправился за дочерью на час раньше, предпочтя катание по городу упрекам жены: «если что-то случилось? Если они отняли ее сумку? Если над ней издеваются?» От безумных предположений даже Уилл начинал волноваться, хотя разум подсказывал, что никто не посмеет коснуться Кейры.
Мать бросилась к девушке, едва та вышла из машины, сжала ее в крепких объятиях, но тут же отстранилась, принюхиваясь и присматриваясь.
 - Что это? – голос Энн взлетел на октаву, точно она увидела гадюку. – Где твои чудесные туфли? – раньше дизайнер с негодованием отзывалась о вышедших из моды каблуках и до хрипоты спорила, настаивая, чтобы дочь избавилась от старой обуви. При виде грубых босоножек броского желтого цвета, женщина покраснела от ярости. – Кто-то обидел тебя? – столько угрозы таилось в ее тоне, что Кейра растерялась.
- Нет. Это случайность.
- Не ври, ведь я хочу помочь! И прекрати кусать губу, это ужасно!
- Утром шел ливень, поэтому мои туфли промокли, и… Диана одолжила лучшее, что нашла.
- Ты замерзла? – неожиданно Энн превратилась из могущественной мегеры, метающей молнии, во взволнованную наседку, стремящуюся согреть свое дитя. – Прости меня, я так нервничала! - она обхватила дочь, гладя ее спутанные волосы. – Бегом в ванную! Чистая одежда будет ждать в спальне, а завтрак – в гостиной.
Девушка хотела скорее уединиться, но на лестнице столкнулась с бабушкой: она следила из окна за подъездной дорожкой, и, едва завидев автомобиль зятя, изобразила на лице глубокое уныние и печаль и поторопилась навстречу внучке. Агнесса Гофман, невзирая на почтительный возраст и молодость, о которой до сих пор по городу ходили слухи, прекрасно сохранилась. Многочисленные крема и масла сглаживали глубокие морщины и подтягивали кожу, правильная косметика подчеркивала темно-серые глаза и скрывала впалые щеки, профессиональная укладка и удачно подобранная краска маскировали седину.
Энн восхищалась матерью - воплощением стойкости и силы духа. Миссис Доусон безумно боялась увядания, строго следила за фигурой и регулярно посещала массажисток. Стоило кому-то не отметить ее худобы, изящества, безупречного маникюра, замысловатой прически, и она устраивала истерику, бросалась к зеркалу и всматривалась в отражение, отказываясь признавать власть лет. Стрессы на работе – некачественная материя, неподходящая модель, некомпетентные визажисты – сказывались на переменчивом настроении: женщина часто срывалась на подчиненных, ревновала мужа к подругам, ругала дочь по пустякам, но вскоре сознавала ошибки и ластилась, прося прощения и обещая впредь проявлять сдержанность. Когда Энн влетала в комнату в ярости и поднимала крик, никто не брался образумливать ее и указывать на истину, понимая бесполезность споров. Однако она завоевала уважение конкурентов и не только тем, что была нежной матерью и любящей супругой, но острым умом и готовностью встать на кактус в стремлении к звездам.
- Дорогая, - Агнесса расплылась в улыбке, прислоняясь к перилам, - мы глаз не сомкнули, ожидая известий, а ты не написала и не позвонила, - старушка требовала особенного внимания к себе, болезненно реагируя на неминуемое отдаление внучки.
- Я безумно устала, - попробовала объяснить Кейра.
- Настолько, что не хватило сил нажать на кнопку в телефоне? – бабушка умела говорить наивно и искренне, заставляя собеседника испытывать чувство вины. – Чем же вы так утомились?
- Играли, - прежде девушка не прибегала ко лжи и удивилась, как легко и просто у нее получалось выдумывать на ходу, не смущаясь и не сбиваясь.
- Я с ужасом представляю, как ты сидела в кругу мальчишек, у которых на уме одно плотское удовлетворение! Как они тянулись к тебе, - Агнесса горестно покачала головой. – Что бы сказали в семье Мур? У них растет будущая модель, примерная и послушная, с незапятнанной репутацией и высокими нравами. Неужели ты хуже?
- Ведь я ничего не сделала! Мы…
- Я же не обвиняю тебя! Но не так важно, чем вы занимались, как то, что ты опустилась на уровень Дианы, а эта леди, как бы ни пыталась пристроиться к высшему обществу, навсегда останется среди хулиганов и малолетних преступников.
- Не хочу об этом говорить, - Кейра не раз просила бабушку не унижать ее друзей, но старушка отказывалась слушать и продолжала восклицать о низком социальном статусе семьи Крауд и искать возможность выставить их с худшей стороны. На одном из праздников, проводившихся в школе, она демонстративно отвернулась, когда Диана вышла на сцену с приветственной речью, а после рассказывала, как глупо смотрелась «простушка» в шикарном бардовом платье, взятом на прокат, вышедшая из нищеты, где ей и место.
Закрывшись в ванной с пушистым ковром, щекочущим голые ноги, Кейра наконец уняла дрожь в пальцах. Избавившись от желтых босоножек, тут же полетевших в мусорное ведро, и скинув жмущее платье, она набрала горячую пенную ванну, включила джакузи и, аккуратно подняв волосы, опустилась в воду. Слабость навалилась на расслабленное тело, и отяжелевшие ресницы сомкнулись. Неожиданно ей представилось лицо Криса: вытянутое, худое, с выступающими резкими скулами, высоким лбом, на который падала золотистая челка, и глубоким взглядом, полным тепла и доброты. Девушка выпрямилась, отгоняя мимолетное видение и тихо ругаясь. Прежде она не встречалась с кем-то столь заботливым и внимательным, кого не расценивала бы ни как конкурента, ни как назойливого собеседника, ни как друга родителей, и потому не знала, как относиться к Стюарту и что за непонятные чувства вызывает в ней бедняк.
Завтрак сервировали. Кейра взяла начищенные до блеска столовые приборы и, несмотря на урчащий живот, сдержанно приступила к еде. Энн мимолетным движением сбросила на колени дочери накрахмаленную салфетку: они всегда держались при параде, потому что мог появиться клиент, перед которым рисовался образ семьи, безукоризненно соблюдающей правила этикета.
- Выглядишь, как застиранная футболка прошлогодней коллекции. Надеюсь, ты не допустила ничего лишнего в своем поведении, – женщина крутила в руках стакан с апельсиновым соком, недавно вошедшим в моду в кругу дизайнеров, но вызывающим у нее тошноту.
- Я бы не сказала, что мы вели себя так, как показывается в дешевых сериалах, - девушка облизнулась, расправившись с оладьями, и уловила осудительный взгляд матери. – Могу я пить то, что люблю? – жидкость рыжего цвета с мякотью вовсе не привлекала на вид.
- Это очень полезно. Представь, что тебе приходится употреблять микстуру, чтобы сохранить здоровье….
- Но ведь я не больна, - воспротивилась Кейра, решительно отодвигая бокал. – Мартин, принесите кофе, - крикнула она, откидываясь на спинку стула.
- Стефан звонил, - Энн не говорила о юноше в присутствии супруга, потому что Уилл холодно относился к самовлюбленному и избалованному Казанове, однако женщина симпатизировала возможному богатому зятю. – Он вряд ли обрадовался бы, узнав, где ты, поэтому…
- Я не стану от него ничего скрывать, - отрезала девушка. Они встречались уже полтора года и, несмотря на частые размолвки, были прекрасной парой. Кейра, не веря в «принца на белом лимузине», убедилась, что иногда сказки становятся реальностью. Впрочем, Стефан ездил на желтом Ягуаре. - Ложь всегда открывается.
- Пара часов в компании вольнодумных подростков, и ты стала перечить, не слушать дельных советов, хотя я пытаюсь исправить допущенную тобой ошибку! – Энн ударила рукой по столу, так что тарелки подскочили. Мартин, завидев разгневанную женщину, на мгновение замер в дверях, но после маленькими шажками приблизился и подал кофе. Повар боялся встретиться с ее взглядом: в плохом настроении она беспощадно увольняла ни в чем неповинных работников.
- Прости, - Кейра наклонилась вперед и коснулась руки матери. – Я только и думала о том, как вернусь домой и заберусь под одеяло, - Энн крепко обняла дочь, принимая извинения.
Повалившись на кровать в спальне, красавица схватила с тумбочки мобильник и увидела пропущенный вызов от Стефана, оставившего короткое сообщение: «Набери меня, Зайка». Она поторопилась перезвонить возлюбленному, по которому ужасно скучала: они редко расставались больше чем на пару дней, а теперь не виделись вторую неделю, так как юноша ушел в загул и не вылезал из клубов.
- Привет, малыш! – его голос перекрывался внешним шумом. – Я в баре, не хочешь присоединиться?
- Нет, я только вернулась, - пропела Кейра: приятно, когда звезда школы всюду зовет тебя с собой, с кем бы ни был и куда бы ни направлялся. – Как твои дела?
- Отлично. А твои?
- Устала.
- Я бы принес тебе энергетик, но пока приеду, ты уже будешь крепко спать, а будить тебя я не стану, потому что ничего более волшебного никогда не видел. Ладно, солнце, я пойду, потому что друзья ждут, а ты отдыхай!
Их разговоры заканчивались быстро, но сколько эмоций успевала пережить девушка, обмолвившись со Стефаном всего парой фраз! Она откинулась на подушки и осмотрелась вокруг: все же жизнь - сказка.
Ее комната напоминала покои принцессы: в теплых кремовых тонах, с развевающимися занавесками и кроватью с пологом на небольшом помосте. На столе лежала стопка журналов: Энн требовала, чтобы дочь следила за новостями в мире моды; шкаф ломился от обилия одежды: девушка каждую неделю отправлялась на шопинг, и поэтому, несмотря на ежемесячную утилизацию, нарядов хватало, чтобы открыть магазин. Однако казалось, что это не жилая спальня, а экземпляр для выставки. В детстве Кейра хотела наклеить на стены плакаты музыкальных групп и фей из мультиков, но мать выступила категорически против, восклицая, что обои будут испорчены; животных воспрещалось заводить по той же причине, и потому, несмотря на красоту, от предметов веяло неестественностью, как от тетрадки, в которой нет ни одного исправления.
…
Крис вернулся домой под вечер. Он накупил сладких фруктов сестре и лекарства матери – сосед наконец-то заплатил за посылку, ради которой юноша ездил на другой конец города в лютую стужу, едва не заболев бронхитом, - а еще договорился о летней подработке и выгулял добермана: знакомый заболел, и некому было помочь со скалящим клыки зверем.
 Семья Стюарт ютилась в двух комнатах: родственники мужа подделали документы и позаботились, чтобы квартира в богатом районе перешла в их жадные руки. Келли не пыталась восстановить справедливость и не промолвила ни слова, когда ее лишили фамильного серебра, сервиза, чайного набора и шкатулки с украшениями. Крис тогда еще не достиг сознательного возраста, но навсегда запомнил темные вечера, когда плакала от голода Сью, а на пластиковой тарелке лежал кусок недоваренной свинины с толстой прослойкой жира, от которой к горлу подступала тошнота.
Келли бросилась на стук к двери – звонок около года назад сорвали хулиганы – и сжала сына в объятиях. Ей не терпелось поделиться потрясающей новостью: его сестра, не заглядывающаяся на недоступные игрушки в магазинах, пристрастилась к лотерейным билетам и неожиданно выиграла путевку для двоих на три дня в санаторий. Девочка не поверила в удачу и пришла к матери с растерянным лицом, протягивая скомканную бумажку, на которой красовался заветный номер. Женщина молчала, а, когда малышка повторила окрепнувшим голосом: «мамочка, я выиграла», - кинулась целовать дочку, задыхаясь в слезах счастья.
- Я уже представляю, как мы будем гулять в сосновом бору, - вздыхала Келли, наливая Крису чая и доставая засохшие пряники. – Возможно, придется прикупить вещей, - в глубине души она понимала, что ее слова эфемерны, но так хотелось хоть на мгновение представить, что впереди ждет изменение серых будней. – Ты ведь справишься без нас? Позови друзей, - юноша не собирался потакать ей в безумных мечтаниях, но, не желая испортить ее приподнятого настроения, угрюмо кивал, не произнося ни слова. – У нас новая соседка, - женщина давно пыталась познакомить сына с девушкой, надеясь устроить его личную жизнь. – Очень вежливая и умная…
- Извини, я пойду спать, - он встал из-за стола, складывая посуду в раковину.
- Позволь, я тебе помогу, - вскочила Келли. – Как повеселились у Дианы? Мы сидели допоздна и смотрели какую-то мелодраму. Ужасная история про любовь пилота и стюардессы, разбившихся насмерть в последнем рейсе!
- Кого-нибудь встретил? – раздался заливистый голосок: в кухню прибежала Сью, обнимающая плюшевого медвежонка, оставшегося без лапы после встречи с бульдогом. Происшествие едва не окончилось трагедией: девочка бесстрашно боролась за игрушку, и, пока взрослые успели вмешаться, пес порвал ей руку. Она пролежала в больнице неделю, мужественно выдержав операцию, и теперь хвасталась перед подругами тремя шрамами возле локтя.
- Никого прекраснее тебя, - Крис улыбнулся, когда сестра сжала его в объятиях. Сью напоминала лисенка: вытянутое лицо с заостренным носом, пышные ресницы, обрамляющие испуганные карие глаза, темные брови и длинные золотистые волосы. Она встала на учет в клинику из-за подозрения на анорексию: кости выпирали из-под прозрачной кожи, сетка голубых вен без труда просматривалась на шее и запястьях, губам не хватало цвета.
- Идите в постель, - строго сказала Келли, пряча тарелку с фруктами под полотенце: девочка накинулась бы на апельсины, а после лежала бы с отравлением или страдала от тошноты. Так произошло на праздник, когда богатые родители принесли в школу торты и пироги и Сью объелась до обморочного состояния, так что пришлось вызывать докторов.
Крис забрался под одеяло с фонариком и раскрыл учебник по истории: у него складывались натянутые отношения с преподавателем, но упасть лицом в грязь и снова оказаться на грани отчисления он не мог, и не только из страха взволновать мать и ранить ее истерзанное сердце: образ Кейры, сидящей на первой парте и наблюдающей за ним болотными глазами, не покидал его мыслей. И что могло привлечь юношу в холодной красавице с обложки? Он бы и сам не нашел ответа: когда в тебя попадет Амур, думать о том, что когда-то упустил, будет поздно.

Глава 4.
Школа «Голд» дружелюбно раскрывала ворота. Корпуса для детей и старшеклассников разделялись извилистыми аллеями с белоснежными лавочками и мусорными баками, всегда окруженными горами цветных оберток. Учебное заведение славилось не только новейшим оборудованием во всех классах, свежей отделкой зданий, компетентными преподавателями и возможностью родителей отслеживать действия избалованных чад, но и огромной парковкой: на ней выстраивались ровными рядами последние модели автомобилей, вычищенных до блеска и соревнующихся обивкой салонов, ревом двигателей и графикой на корпусах.
Стефан Ворст прислонился к дверце «Ягуара» и нарочито небрежно звенел ключами, ожидая Кейру. Возле него всегда образовывался круг поклонников, основным контингентом которого являлись девушки, боящиеся приблизиться к очаровательному Казанове, знающему свои сильные стороны и выгодно подчеркивающему их стильной одеждой и аксессуарами. Юноша тратил нескончаемые деньги отца на модельеров, вот уже пять лет безоговорочно занимая первое место в списке самых обворожительных и опасных ловеласов города. Каждое его движение поражало грацией и изяществом, слово – остротой и меткостью. Слава и признание позволили дамскому угоднику распущенность и своеволие: любая выходка, будь то побег из дома или разгром киоска, вызывала восхищение сверстников и восторг взрослых. «Храбрость, толика безумия и, конечно, бесстрашие», - писали в газетах после очередной попойки, закончившейся дракой, в которой повеса одержал неоспоримую победу.
- Ты не позвонила перед сном, - пробормотал Стефан, театрально обхватывая Кейру за талию, едва девушка вышла из машины и распрощалась с личным водителем. – Я требую немедленного возмещения, - жадные губы осыпали страстными поцелуями ее лицо. Он никогда не стеснялся выражения чувств прилюдно и радовался, если удавалось вырвать у незнакомки тяжкий вздох зависти.
Их роман произвел фурор как в школе, так и в деловой сфере. Ребекка Ворст, мать Стефана, посетила показ коллекции Энн Доусон и вступила в членство акционеров, вложив в стартующий проект солидную сумму денег. Всего за пару дней женщины так сблизились, что стали вместе появляться на выставках и в ресторанах.
У отцов общение ограничивалось рукопожатиями, однако недавно Сид Ворст подписал контракт, по которому одна из его лидирующих компаний отходила под начало Уилла Доусона, а в ответ получил договор о сотрудничестве на десять лет вперед. Перейдя на новый уровень взаимоотношений – деловое партнерство – мужчины начали задерживаться у стоек в барах и садиться вместе на конференциях.
 Друзья твердили об идеальном сочетании темпераментов, делая ставки, сколько продержится пара без ссор, но никогда не пытаясь способствовать примирению звезд школы: стоило красавице обидчиво поджать губы, и девушки кидались к косметичкам, в надежде воспользоваться выпавшим им шансом и заполучить Казанову, а рыжеволосая нимфа оказывалась в центре внимания противоположного пола, не дающего ей ни минуты покоя.
- Извини, - Кейра попробовала спрятаться от настойчивых поцелуев, отгораживаясь руками, но Стефан, смеясь, легко подавил сопротивление. – Я скучала.
- Я так и подумал, когда за два дня не получил ни строчки, - он прищурился. – Чем занималась в выходные? – в глазах Аполлона загорелся недобрый огонек: от природы юноша отличался ревнивостью. Одного неосторожного взгляда на его девушку или машину хватало, чтобы завязалась драка.
- Читала, - она собиралась сказать правду, но неожиданно ей вспомнились нахмуренные брови матери: вокруг стояла толпа, в которой угадывались лица завистников, ждущих, как коршуны, когда их жертва оступится, чтобы слететься и добить.
- Посмотрите на это убожество! – воскликнул кто-то, и молодежь обернулась, заливаясь злым смехом: Крис пристроил велосипед у школьного крыльца. – Не бойся, твое транспортное средство никто не заберет, ведь оно из прошлого века! – юноша привык к издевкам, а потому молча продолжил обматывать самодельный трос с замком между колесами.
Его ненавидели. Он выделялся, как черный лебедь в стае белых голубей. В «Голд» Крис попал случайно: отец положил в банк на его имя крупную сумму, предназначенную для получения хорошего образования или улучшения коммунальных услуг, и Келли, вовремя спохватившись, перечислила деньги на счет престижной школы, полностью оплатив обучение сына. Юноша, вначале обрадовавшись, вскоре узнал, что такое жизнь изгоя. Дети сторонились бедного мальчика, пачкали его вещи в грязи, рвали тетрадки, обливали одежду липкой водой, вымещая злобу и ненависть на беззащитном ребенке; взрослые презрительно морщили носы, хмурили брови и поправляли галстуки, принимая присутствие малоимущего за оскорбление их достоинства. Крис не жаловался матери, ведь для несчастной женщины единственным утешением была надежда, что, выучившись и получив солидный диплом, ее сын сможет найти достойную работу и вырваться из бедности. Он тихо сидел в кабинетах, забившись в угол, чтобы не провоцировать одноклассников и учителей. С возрастом ситуация изменилась, и на смену шуткам пришли избиения, после которых юноша возвращался с синяками и кровавыми подтеками. Ему помог Майк, с товарищами пару раз напав на обидчиков и задав им трепку. Да и директор беспокоился за внешний вид учеников, так что вскоре появилось правило, по которому отчислялся любой смутьян, затеявший бой с кем-то из школы, даже будь то никому не угодный Крис.
- Ты что, не меняешь одежду? – закричала Джесс - длинноногая блондинка, недавно решившаяся на пластическую операцию и накачавшая губы. Стюарт, несмотря на свободную форму, неизменно надевал темные брюки и рубашки, выделяясь из толпы красочных футболок. – Станцуй мне, и я заплачу столько, сколько ты с рождения не видел!
- Хватит, - на крыльцо вышла Диана. Она завоевала в «Голде» уважение, незаметно пакостя тем, кто переходил ей дорогу, но действуя с такой ловкостью и хитростью, что никто не мог найти доказательств ее виновности. Семья Крауд, несмотря на постоянную экономию, зарабатывала достаточно, чтобы удовлетворять высокие запросы дочери. Девушка, хоть и слыла прогульщицей и грубиянкой, выкручивалась из неприятностей с поразительной легкостью: хитрость, проницательность и обаяние помогали ей склонять чащу весов в нужную сторону.
Крис торопливо скрылся в школе. Диана, поджав губы, передернула плечами и эффектно перекинула прядь волос за спину. Она, понимая, что натуральной красоты ей досталось слишком мало, чтобы ровняться с нимфетками, научилась пользоваться косметикой, улыбалась, не показывая зубы, делала замысловатые прически, подчеркивая длинную шею, освоила тональный крем, пряча многочисленные несовершенства кожи и пару шрамов, сохранившихся в память о ветрянке. И все ради короткого оценивающего взгляда Стефана, похитившего ее сердце.
Кейра так и не обернулась. Она никогда не поддерживала возлюбленного в издевательствах над младшими и слабыми, предпочитая делать вид, что не замечает происходящего. Девушка, в отличие от сверстниц, не хвасталась доходом семьи, сознавая, что сама еще не добилась ничего, за что ее следовало бы уважать. Слава отца, успешно развивающего бизнес, и матери, обладающей потрясающим вкусом и умеющей из обычной майки создать шедевр, рождала интерес к подрастающей Доусон, от которой ждали чего-то невероятного, потрясающего, но которая успела устать от внимания и боялась не оправдать надежд. К рыжеволосой русалке обращались пытливые взгляды конкурентов и временных друзей, так что она предпочитала не рисковать и следовать за Стефаном, умеющим наслаждаться жизнью и поощрять публику сенсациями.
- Ты видела, как он убегал? Этот скоморох, шут… - не успокаивался Казанова. У них давно завязалась непримиримая вражда: как-то раз Крис заступился за мальчишку, который упал рядом с новеньким джипом Сида Ворста, подъехавшего забрать сына на вечеринку, и оцарапал капот. Стефан схватил несчастного за куртку и успел замахнуться, когда примчался Стюарт и разнял их. После этого случая не проходило и недели, чтобы между юношами не вспыхнула ссора, однако администрация «Голда» не допускала драк, а за пределами учебного комплекса они не встречались.
- Прекрати, - оборвала его Кейра.
- Что? – выступила вперед Джесс. – Этот бедняк задевает мое чувство прекрасного!
- Запомнила еще одну красивую фразу? – не для кого не было секретом, что девушка, обладая низким уровнем культурной образованности и плохим лексическим запасом, записывает понравившиеся выражения в блокнот, но этот нюанс не оглашался, так что теперь на Кейру уставились, как на диковинную зверушку.
- Она права, - примирительно поднял руку Стефан. – Мы перегибаем палку, уделяя этому жалкому человеку слишком много драгоценного времени. Лучше вернемся к обсуждению последней рекламы духов, - подростки оживились, забыв о неприятном инциденте, но Кейра по-прежнему держалась отчужденно и успокоилась, лишь когда звонок возвестил о начале занятий и она села за парту.
Первая часть дня протекла обычно, однако стоило девушке пересечь порог кабинета истории, и глаза сами отыскали Криса, устроившегося на задней парте. Кейра замерла в дверях, и на нее налетела Джесс, всегда с радостью находящая повод, чтобы зло подшутить над соперницей.
- Интересная книжка была, раз читала всю ночь, - пропела блондинка, вкладывая в слова двойной подтекст и мерзко ухмыляясь. – И ты, видимо, очень усердно переворачивала страницы, потому что еле передвигаешь ноги.
- По местам, - спас растерявшуюся красавицу преподаватель, зайдя в кабинет легкой походкой и кинув на стол портфель. – Если я правильно помню, а памятью я обладаю блестящей, сегодня нам предстоит оценить поверхностные знания Стюарта и умудриться натянуть ему удовлетворительную оценку, - Крис поднял лицо, на котором отражались решительность и самоуверенность.
Кейра с замиранием сердца слушала каждый ответ, порой забывая дышать и испытывая головокружение. Ей не хватило мужества оторваться от подробного изучения парты, но нутром она чувствовала, что взгляд юноши направлен на нее. Когда он закашлялся спустя полчаса четких и полных ответов, а гробовое молчание класса подтвердило его глубокую осведомленность в теме урока, преподаватель снял очки, протер стекла и, причмокнув губами, выговорил: «хорошо». Кейре показалось, что она испытала облегчение, как если бы опрашивали ее друга, а не какого-то… знакомого.
В столовой Крис выбрал одинокий столик у окна. Это место не устраивало большие компании, потому что приходилось пререкаться с обслуживающим персоналом, запрещающим передвигать стулья, да и погодные условия создавали неблагоприятную обстановку: зимой поддувал ветер, весной обжигало солнце, а осенью тоскливые ливни портили настроение. Но юноша радовался возможности отдохнуть от шума и суеты, закрывая глаза и прислушиваясь к грустному вою вьюги, песням дождя, а в солнечную погоду любуясь стройными березками и цветочными клумбами.
- Будь бдителен! – сзади подскочила Диана, вынуждая его подскочить от неожиданности. – Разве тебе не рассказывали, как Элен увезли в больницу со страшным отравлением, а позднее выяснилось, что кто-то шутки ради подсыпал ей ядовитое вещество!
- Ты любишь пугать глупостями и портить аппетит, - улыбнулся Крис, склоняясь над тарелкой и жадно втягивая аромат жареной картошки и тушеной курицы: одна порция выдавалась бесплатно – единственное, за что он еще любил «Голд». – Всюду камеры, чтобы обезопасить новых жертв Стефана.
- Он сегодня такой милый, - девушка томно вздохнула. – Рассказывай, что у тебя с Кейрой?
Юноша закашлялся, расплескав ягодный морс и испачкав рубашку; на белоснежной материи появились алые ручейки, чем-то напоминающие кровь. За соседним столиком притихли: там сидели сплетницы, служащие информативным центром школы. Диана обожала интриги, так как даже отблеск чужой славы гарантировал секундный интерес Казановы, за взгляд которого она бы продала душу.
- Я так понимаю, вы повеселились вдвоем.
- Что за ерунду ты выдумываешь? – Крис резко отодвинулся, так что ножки стула завизжали от трения о плитку. – Можете вы оставить меня в покое?! – он, так и не поев, схватил тарелку и сбросил еду в мусорный пакет. Живот запротестовал, сжимаясь и жалобно скуля, перед глазами на миг почернело, но юноша упрямо двинулся к выходу.
- Я же говорил, что он сумасшедший! – Стефан проводил врага свистом.
- А что скажет Кейра? – Джесс бросила конкурентке на колени платок, как раньше мужчины кидали в лицо обидчика перчатку, вызывая его на дуэль.
- Не возьмусь судить, - глухо отозвалась девушка.
- Тебе хотелось бы узнать его лучше? – блондинка склонилась над столом, как змея.
- К чему ей бедняк, когда рядом есть я? – Казанова пришел на помощь, смачно целуя Кейру в губы. – Кстати, мои предки сматываются за границу по неотложным делам, так что я надеюсь устроить блестящую вечеринку в выходные и приглашаю всех! – волна восторга прокатилась по столовой. Кокетки завизжали, хлопая в ладоши и хватаясь за мобильные телефоны: им выпадал шанс покрасоваться в лучших нарядах; юноши многозначительно закивали, догадываясь о неограниченных возможностях, которые предоставляет свободная квартира и отсутствие родителей. – Надеюсь, ты не решила заняться благотворительностью и защищать слабых мира сего? – проворковал Аполлон на ухо Венере. – Будь осторожнее, ведь так легко испортить общественное мнение о себе раз и навсегда.
Крис не появился на последующих уроках. Преподаватели жаловались на «безответственного мальчишку», по их словам, сбежавшего без видимых причин и не поставившего никого в известность о своих планах, так что пришлось звонить Келли. Женщина расплакалась в трубку, не на шутку испугавшись за сына, схватилась за сердце и пролежала в постели до вечера, когда вернулась Сью и, найдя мать в предынфарктном состоянии, налила ей успокоительного и снотворного.
Когда юноша вернулся поздно ночью, запыхавшийся, словно от долгого бега, испачкавшийся в грязи и листьях, сестра забыла заранее подготовленную обвинительную речь: настолько его внешний вид вызывал сочувствие. Не поздоровавшись, он прошел в ванную, пошатываясь от истощения, а после направился в комнату и рухнул на кровать. Сью, прикрыв дверь, подскочила к брату и присела рядом с ним, аккуратно дотронувшись до его плеча.
- Рассказывай, - прошептала она одними губами: громкий звук непременно разбудил бы Келли, забывшуюся беспокойным сном.
- Нечего говорить, - Крис уткнулся лицом в подушку. – Как мама?
- Плохо, - честно призналась девочка. Она относилась к тому типу людей, кто не скрывает правду ни в каких ситуациях, даже если истина может добить. - Соседи хотели вызывать докторов. Что происходит? Звонил Мишель Дорео, директор. У тебя проблемы в школе? – юноша отрицательно качнул головой. – Все-таки завалил историю? – Сью наблюдала прошлой ночью, как брат, спрятавшись под одеяло, чтоб не мешать ей, читал учебник, и целый день держала за него кулаки. – Недопонимание с одноклассниками? – он отмахнулся. – Ты играешь в азартные игры, а потому наша квартира заложена, а я перехожу в пожизненное рабство к сутенеру? – Крис вскочил, от ужаса вытаращив глаза. – Я так и думала. А раз нет, то все хорошо. Маме лучше не знать чего-то, но мне ты можешь доверять. Где ты пропадал?
- В каком-то лесопарке. Ехал по дороге, увидел стену голых деревьев... Тебе бы там понравилось: никогда не видел столько лютиков!
- Сейчас начало весны, какие лютики? И кто она?
- О ком ты? – он ощутил, как в груди что-то сжимается: вновь в памяти всплыл образ Кейры в короткой синей юбке, открывающей стройные ноги, блузке, с заколкой-бабочкой в огненных волосах, тонкой ниткой жемчуга на шее – такой она предстала сегодня.
- Ты знаешь о ком. Влюбленные ничем не отличаются друг от друга, так что я склоняюсь к определению философа: любовь - болезнь и симптомы идентичны.
- Я уже говорил, что мое сердце отдано тебе, - попробовал отшутиться юноша.
- Хочешь, угадаю? Анжелина, наша соседка. Мама сразу сказала, что ты не устоишь перед ее хрупкостью! Я одобряю: добрая, заботливая…
- Нет.
- Ты просто не видел ее, потому что она само очарование, - защебетала девочка. – Угостила меня чаем, дала обнять кошку – у нее альбинос! Кстати, обещала на неделе зайти…
- Посмотри на часы, - Крис зевнул.
- Значит, ты еще не влюбился, а только собираешься. И ты будешь с Анжелиной! - Сью прыгнула к себе на скрипучий матрас, испуганно замерев, когда в соседней комнате шевельнулась Келли.

Глава 5.
Ученики школы толпились у крыльца, заворожено наблюдая, как Стефан преподносит Кейре огромный букет цветов. Шустрые подростки успели достать камеры и записывали на видео девушку, едва удерживающую сотню алых роз, и юношу, гордо улыбающегося публике. Он часто устраивал небольшие сюрпризы возлюбленной, рассчитанные в основном на восторженные возгласы со стороны, но приносящие красавице истинное удовольствие: она испытывала чувства гордости и преимущества перед остальными, обнаружив в газете на первой полосе свою фотографию с плюшевым зайчонком или корзиной ирисов.
Джесс, пристроившаяся в углу и упорно пытающаяся спрятаться за кем-нибудь, покраснела от зависти, сцепив зубы и шепча проклятья в адрес юной Доусон. Стефан никогда не был виноватым в глазах блондинки: убей он при ней человека, она бы до конца искала «настоящего» преступника. Девушка отодвинулась от  ухажера, пытающегося обхватить ее вздрагивающие плечи, и, растолкав молодежь, скрылась в здании «Голда», сжав кулаки с такой силой, что острые ногти порвали тонкую кожу и на ладонях выступила кровь. Но эта боль не могла сравниться с пылающим от злобы сердцем: когда Аполлон обнимал, целовал, ласкал Кейру, Джесс терпела, не показывая, сколько яда кипит в ее душе, и лелеяла мысль, что, стоит уловить подходящий момент, и ей перепадет достаточно внимания и нежности ловеласа. Однако никогда юноша не преподносил блондинке подарков, даже самых простых: ни открытки, ни цветочка без видимого повода. Ослепленная, она не понимала, что Стефан, пользуясь доступными нимфетками для удовлетворения физических потребностей, следит, чтобы Кейра ни о чем не догадывалась, а то и дело поселяющиеся подозрения не подкреплялись доказательствами.
Зрители стали расходиться, когда появились рассерженные учителя, грозящиеся писать жалобы за сорванные уроки, и никто так и не узнал, что неожиданный всплеск романтизма Казановы вызван ссорой. Стефан, обладая рядом достоинств, начинающихся с трех шикарных автомобилей и заканчивающихся потрясающей внешностью, пьяный, пришел к дому семьи Доусон поздно вечером и, так как Уилл всегда относился к нему с галантной холодностью и некоторой предвзятостью, столкнулся с далеко не радушным приемом. Энн, как ни старалась найти объяснение поступку молодого человека, сама была удивлена, как он, в порванной рубашке, пропахшей сигаретами, с растрепанными волосами, безумно барабанил в дверь, словно не заметив звонка, с намерением во что бы то ни стало увидеть возлюбленную, хотя девушка успела лечь в кровать. Разумеется, юноша услышал довольно нелестных слов как от мистера Доусона, так и из уст Кейры, пронзившей его яростным взглядом и отказавшейся разговаривать. Энн вызвала такси, не желая разжигать конфликта и позволить мужу и ухажеру дочери поссориться, и помогла усадить слабо сопротивляющегося и не перестающего что-то кричать Стефана в автомобиль. Утром рыжеволосая дриада не подходила к телефону, игнорируя сообщения, а потому юноше ничего не оставалось, как открыть пару книжек по искусству очарования женщин и, отыскав наиболее приемлемый и эффектный вариант, без вреда для репутации спасти зиждущиеся на краю отношения.
За Стефаном наблюдалась пагубная склонность к алкоголю, и чета Ворст в серьез подумывала о необходимости обратиться к специалистам, так как с каждым месяцем их сын чаще срывался и терял контроль: его проделки становились опасными, и уже не раз Ребекка откупалась от полиции солидными суммами денег. Однако ничто не могло помешать Аполлону забраться в клуб на полчасика, а затем воспаленный мозг сам продумывал, где и как незаметно достать бутылку. Когда Кейра впервые выразила неодобрение к его злоупотреблению спиртным, юноша не проигнорировал ее замечания и обещал держаться в рамках разумного. Но алкоголь крепко держал свою жертву, так что перед Стефаном встал выбор: отказаться от виски и вернуться к правильной жизни, или продолжать околачиваться у стойки и выслушивать наставления родителей и претензии подружки. Он почти не колебался: выбрал второе, успокоившись мыслью, что, чтобы ни происходило вокруг, у него всегда будет шанс спрятаться от проблем в вине.
Кейра смирилась с пристрастием возлюбленного к спиртному, но, когда его поведение ставило семью Доусон в глупое положение, не молчала. Их ссоры развивались по обычному сценарию: он, взмахнув руками и послав все к чертям, покидал ее, а потом искал возможности загладить вину, пока девушка терпеливо ждала.
Вдохнув аромата роз, Кейра потянулась к юноше, чтоб поцеловать его, но огромный букет мешался, и тогда Стефан развел ее руки, так что цветы посыпались на землю.
- Я принесу вдвое больше сегодня вечером, - прошептал он.
- Не уверена, что родители впустят тебя.
- Мы что-нибудь придумаем! – представление завершилось страстным поцелуем.
День пролетел незаметно; воссоединившиеся голубки не размыкали объятий. Прошлой ночью Стефан натолкнулся на незнакомку, которая с радостью повисла у него на шее и вполне подошла для мимолетной связи, даже не попробовав оставить номер телефона. Повеса не брезговал женщинами с улицы и в темноте называл их «чудесными, восхитительными жрицами любви», однако, вспоминая размалеванные лица утром, испытывал искреннее отвращение. И потому теперь ему хотелось объятий нежных рук, поцелуев мягких губ и яркого блеска болотных глаз.
Любил ли он Кейру? Этим вопросом юноша задавался часто. Рядом с ней Стефан чувствовал себя сильным и мужественным, неотразимым и могущественным, успешным и желанным, но ему нужны были не романтические вечера со свечами и шампанским, а дружеские вечеринки с бассейнами портвейна и девушками легкого поведения, когда не надо задумываться над последствиями и подбирать слова. «Брать от жизни все, ничего не давая взамен», - к этому стремился он, и это отталкивала Кейра. Просыпаясь в постели с незнакомкой, Стефан давал клятвенные заверения, что будет верен, честен, благороден и никогда не посмотрит на проплывающую мимо нимфетку, но проходила неделя, и он, забывая о взаимных обязательствах, искал, с кем бы провести ночь.
Перед началом последнего урока Стефан схватил возлюбленную за руку и без объяснений повел в спортивный зал. Раньше его использовали для проведения праздников и уроков танцев, но после того, как отстроили профессиональную студию, а вечеринки переместились в главный холл, помещение пустовало.
- Что ты вытворяешь? – Кейра едва подавляла смешки. Она прогуливала редко, предпочитая избегать нареканий за несерьезное отношение к учебе. Хоть ее будущее и было устроено лучшим образом: впереди ждали шикарные примерочные, длинные подиумы и восторженные аплодисменты, - Энн настаивала, чтоб дочь была организованной и уделяла внимание образованию. Общаясь с глупыми людьми, прекрасно сочетающими цвета, но не способными поддержать беседы, женщина пришла к выводу, что ее чадо должно стать примером для подражания, а не объектом для шуток.
- Доверься мне, - Стефан подхватил девушку и прижал к стене.
В зал попадал неяркий свет: окна не забивали, а огромные зеркала играли с солнечными лучами. Взрослые не заглядывали в это укромное местечко, директор пребывал в полной уверенности, что ключи бережно хранятся тренером, а подростки, однажды провернувшие одну из опаснейших операций и снявшие дубликаты, не спешили делиться маленьким секретом: здесь укрывались те, кто хотел покурить наркотика, выпить или уединиться с подружкой. Гнилая палка у двери означала, что помещение занято, и никто не нарушал чужого покоя: не подслушивал, не подсматривал: в зале разрешалось делать все, что угодно, и у каждого находился секрет, который он бы не хотел обнародовать.
Стефан покрывал лицо и шею возлюбленной поцелуями и успел расстегнуть тонкую блузку, когда получил сильный толчок в грудь.
- Нет! Прекрати, - этот ответ он слышал часто: попытки заполучить рыжеволосую богиню не увенчивались успехом. Юноша потратил изрядно сил и изобретательности, создавая комфортные обстановки с ароматическими маслами и расслабляющей музыкой, однако ничто не помогало заглушить голос совести в хорошенькой головке. Стоило его рукам коснуться впалого живота, провести по бедру или спустить лямки бюстгальтера, и Кейра отстранялась, напрягаясь, словно прячась за щитом холодности.
- Извини, - Стефан отошел на приличное расстояние, наблюдая, как девушка торопливо оправляет одежду. – Я не удержался, - он пожал плечами, делая взгляд щенячьих глаз: против такого еще никто не устаивал.
Кейра, ласково улыбнувшись, приблизилась к нему и погладила его по мощной груди.
- Дай мне время, - произнесла она, прикусывая нижнюю губу, но тут же одергивая себя. Если Энн не любила вредную привычку дочери, то Аполлон, напротив, видел в ней куда больше, нежели было на самом деле.
Выбираться пришлось по запасной лестнице, которая вела к заднему двору и гаражам для служебных машин: к концу дня по школе совершали обход и всех, кто попадался, направляли к директору. Едва встав на грязные ступеньки, давно не видевшие тряпки уборщицы, Кейра испытала дискомфорт от воспоминаний о бедном доме Дианы, но не показала виду, и благодарно сжала протянутую руку возлюбленного: «Голд», как и другие видные заведения, отличался привлекательной оберткой, но это не значило, что у него нет своих темных подворотен.
Когда парочка выбралась на парковку, основная часть школьников разъехалась: кто-то всегда пропускал последние уроки, предпочитая нудным лекциям чашку кофе, кто-то не задерживался возле крыльца и торопился на тусовки, а другие, видимо, не обнаружив предводителя – Стефана – разбрелись раньше обычного. Кейра испуганно взглянула на часы, вспомнив, что мать ожидала ее на закрытом показе новой коллекции. Предполагалось, что и юная Доусон примет участие в качестве модели и продемонстрирует одно из платьев на вступительной части.
- Сегодня не смогу тебя подвезти, - внезапно объявил юноша. – Я еду на вечеринку к отцу.
- Ты обещал! - воскликнула девушка. Утром она отпустила личного водителя, потому что возлюбленный отправил с  десяток сообщений, в которых подтверждал свое намерение самостоятельно подбросить ее до офиса Энн.
- Знаю, малыш, но так вышло. Я ничего не могу изменить, только если ты не поедешь со мной…
- Ты как будто не слышишь! У меня выход на подиум через два часа! – у Кейры перед глазами потемнело: мать относилась к работе с особым трепетом, и, стоило ее близким друзьям допустить оплошность, рвала и метала, не зная пощады, пока виновный не расплачивался за ошибку в полной мере. Дочери прощались рассеянность и невнимательность, однако опоздание, а тем более отсутствие на столь важном мероприятии повлекло бы скандал.
- Зайчик, я не могу бросить дела и бежать с тобой, - его голос не смягчался: он не собирался ломать планы и жертвовать возможностью показаться в высших кругах и завести полезные знакомства.
Стефан с детства привык к мысли, что солнце, если и светит, то исключительно для придания его волосам каштанового оттенка, а ветер, если и дует, то лишь чтоб развевать его челку. Благодаря стараниям четы Ворст, их мальчик получал все, что хотел, не знал слова «нет» и рос в убеждении, что мир принадлежит ему. А потому друзьям пришлось привыкнуть к опозданиям, неожиданным срывам встреч, ежедневным сменам планов и тому факту, что, когда юноша радовался жизни, остальным отводилась роль завидовать, а, когда у него что-то не ладилось, все должны были сопереживать в не зависимости от настроения.
Кейра болезненно реагировала на беспечность Стефана. Ни цветы, ни конфеты не возмещали ей потраченное впустую время и горечь от несбывшихся надежд. Его эгоизм становился причиной постоянных конфликтов: он не представлял, как можно забыть о себе и волноваться о ком-то другом, а девушка, не желая мириться с его самозабвенностью и нарциссизмом, устраивала бойкоты и с ужасом сознавала, насколько проще и счастливее была бы ее жизнь без юного Ворста. В такие периоды пара долго не разговаривала, но наступал день, когда ловелас, не выдержав «одиночества», хотя затяжные запои и веселье в клубах едва ли могли быть названы этим словом, заявлялся к семье Доусон, и, при поддержке Энн, получал прощение.
Проходили недели, порой месяца, и истории повторялись.
- Я без машины, - отчеканила Кейра.
- Хочешь, дам денег на такси? – Стефан торопливо потянулся к бумажнику.
- Спасибо, обойдусь, - она развернулась и, не оборачиваясь на пустые оклики, направилась к воротам. Юноша произнес проклятье, но тут же отодвинул переживания из-за размолвки на задний план и, прыгнув в Кадиллак, умчался с бешеным ревом, не забыв на прощание послать возлюбленной воздушный поцелуй.
Автомобили проносились мимо, хоть девушка и совершала попытки сигналить. Ей не доводилось прежде стоять на дороге, а потому она держалась чересчур искусственно, так что водители, завидев красавицу, протягивающую слегка дрожащую руку и сжавшую губы в тонкую полоску, приходили к выводу, что их ждет ловушка, и прибавляли газу. Когда, наконец, затормозил джип и мужчина с блестящими зубами высунулся из окна и осведомился, чего хочет «милое создание», Кейра растерялась, а после и вовсе обнаружила, что у нее нет кошелька.
Сомнений в том, что именно Джесс уловила нужный момент и ограбила сумку, не возникало. Она постоянно одаряла противницу откровенно неприязненными взглядами, в которых читалось достаточно четко «расправлюсь с тобой», и потому, привыкнув, Кейра потеряла бдительность, за что и расплачивалась теперь. На переменках блондинка крутилась в компании с главными хулиганами школы, а на уроке истории, случайно уронив ручку к парте конкурентки, долго возилась у ее сумки и даже не успела закрыть застежку. Но Кейра ничего не заметила, а в классе не нашлось ни одного человека, желающего раньше времени раскрыть ей поджидающий сюрприз: подростки куда больше радовались падениям, нежели взлетам.
- Давай подвезу по доброй душе, - улыбка мужчины стала вдвое шире, отчего по коже девушки побежали мурашки. У нее и без того руки тряслись, пока она вновь и вновь переворачивала содержимое сумочки.
- Нет, спасибо.
- Да садись, я говорю, - он потянулся к ней с намерением схватить за запястье, но Кейра отступила, тут же надев одну из официальных масок.
- До свидания, - сталь в ее голосе убедила водителя немедленно уехать.
Девушка отошла к забору и принялась вытаскивать тетрадки, косметику, украшения, резинки, швыряя вещи на землю и тихо проклиная незадавшийся день. Ей попался мобильный телефон – пропущенный вызов от матери – и она, взмахнув руками, крикнула в пустоту «черт», вложив в ругательство силу обуревающих эмоций. Время поджимало, и, как бы ни хотелось избежать звонка отцу, сразу бы приехавшему за ней, но окончательно разочаровавшемуся в Стефане, или матери, непременно бы впавшей в ярость и без разбору начавшей казнить всех, кто попадется, выхода не было.
- Привет, - раздался за спиной тихий знакомый голос. Кейра, обернувшись, едва не сбила Криса: он всегда задерживался в школе дольше других, чтобы не попасть, случайно или ради шутки, под чьи-нибудь огромные колеса. Его велосипед едва ли мог сравниться с рычащими джипами.
- Привет, - девушка испытала странное смешение чувств: отвращение, ведь уже второй раз она сталкивалась с бедняком, находящимся в более выгодном положении и проявляющим что-то вроде благородства и покровительства. Однако от сознания, что ей встретился тот, на кого действительно можно положиться, друг, готовый помочь, становилось легче. – Можно от тебя позвонить? – надежда погибла, когда юноша опустил плечи и сжался, точно его обвиняли в чем-то.
- Нет. У меня нет денег на счету.
- Черт!
- Что случилось? – Кейра собиралась огрызнуться, потому что делиться неприятностями не привыкла, однако, как и прежде, услышала столько сочувствия и сопереживания, что не удержалась и двумя сухими предложениями изложила ситуацию.
- И вот мой первый выход срывается, - ей показалось, что глаза начинают слезиться. «Ни за что!» - пообещала себе девушка.
Вдруг плеча коснулась его рука, и, не успела Венера понять, что происходит, как теплые дружеские объятия скрыли ее от всего мира, а щеки приятно увлажнились солеными ручейками.
- Я подвезу тебя.
- Мы не успеем.
- Доверься мне, - ей вспомнилось, как темной ночью в страшном дворе он сидел рядом, прогоняя кошмары, и Кейра испытала облегчение: ему она верила.
Крис поднял ее вещи, разбросанные по земле, уложил к себе в портфель, не желая портить модную сумку и, обуздав железного коня, указал на заднее крыло, к которому цеплялась  решетка, иногда служащая сиденьем для второго пассажира.
- Я упаду, - пробормотала девушка. На велосипеде она каталась всего пару раз в детстве, когда позировала, а после ее не подпускали к опасной игрушке: ни шрама не должно было появиться на идеально гладкой коже. Но уверенность юноши заражала, и страх отступал.
- Держись за меня, - отдал он команду, когда Кейра с трудом устроилась сзади. Она неловко обхватила его талию; Крис покраснел, задышал тяжелее, но рыжеволосая богиня ничего не замечала: ей требовалось скорее добраться до матери. Юноша раскрутил педали и продемонстрировал блестящую скорость, достойную олимпийской дистанции: он мчался, точно от его быстроты зависела чья-то жизнь. Впрочем, Крис не сомневался, что если еще хоть раз увидит слезы на прекрасном лице, то умрет от разрыва сердца.

Глава 6.
Кейра не чувствовала холодного ветра  с примесью моросящего дождя, защищенная грудью юноши. Он уже не напоминал забитого бедняка, над которым издеваются дети богачей: раскрасневшиеся щеки, блестящие от азарта глаза, напряженное тело, напоминающее пантеру перед броском. Крис, хоть и чувствовал, как по мышцам растекается боль, – никогда он не набирал такой скорости - летел, питая силы от мысли, что красавица улыбается благодаря его стараниям и, может, уже не испытывает прежних отвращения и презрения. Девушка крепко прижималась к нему, отчего по его спине словно пропускали заряды тока.
Когда Кейра увидела офис-студию миссис Доусон, которую едва ли можно было не заметить или спутать хоть с каким-нибудь другим зданием в городе, часы показывали, что опоздание невелико. В кругу дизайнеров допускались задержки, списываемые на погодные условия и мелкие жизненные неприятности, да и Энн, успевшая оценить непунктуальность обычных людей, за коих принимала всех вокруг, кроме себя, назначила сбор раньше необходимого на два часа.
Крис замер, очарованный величественной постройкой. Офис состоял из четырех этажей разных цветов: от нижнего, темно-кровавого, до верхнего, солнечного; его основание представляло круг, расширяющийся к вершине. Огромные крутящиеся двери впускали в холл, где сидели доброжелательные секретарши, каждой из которых отводилась своя функция: отвечать на телефон, записывать клиентов, приносить кофе, следить за поставками новых журналов, развлекать беседой партнеров. Миссис Доусон не жалела средств и держала двадцать молоденьких нимфеток, быстро скачущих на высоких каблуках и умеющих льстить и покорно улыбаться. Дальше следовали комнаты для работников, подшивающих платья и чинящих аксессуары. Лестница с красным ковром, достойная дворца, вела наверх, к кабинетам и студиям, где трудились дизайнеры, сочетающие цвета и комбинирующие костюмы, и проводились встречи Энн с критиками и заказчиками. Выше располагался зал, полностью скрытый от глаз людей с улицы – единственный этаж, на котором не было ни одного окна – здесь устраивались предварительные показы коллекций и отбор моделей для выступлений. Заканчивалось здание застекленными комнатами, где визажисты готовили красавиц, облаченных в творения знаменитых фирм, к выходу на подиум.
Не успела Кейра слезть с велосипеда, как из ниоткуда появилась ассистентка  миссис Доусон, Вики; в дрожащих от напряжения руках она держала блокнот, в который записывала распоряжения начальницы. Девушка выглядела не лучшим образом, впрочем, как и всегда: припухшее усталое лицо, страх загнанного зверя в глазах, резкость и нервность движений, болезненная худоба. Дорогая одежда плохо сидела на тощем угловатом теле и не гармонировала с многочисленными проводами, телефонами и рациями.
- Ваша мать… волнуется, - протараторила несчастная, даже не поздоровавшись. Она судорожно сглотнула и исправила ошибку, проговорив заученное приветствие, однако сбивчивость ее речи и неприкрытая неискренность улыбки указывали на то, что происходит внутри офиса, с виду такого мирного и спокойного.
Под влиянием Энн самые отчаянные грубияны льстили и пресмыкались перед всеми подряд, не забывая то и дело отвешивать комплименты и желать доброго дня, ведь стоило проявить «бестактность», и исчерканная трудовая книжка вылетала на улицу. Однако сотрудники и партнеры, готовые унижаться перед могущественной женщиной, успели отметить, что ее дочь отнюдь не столь чванлива и самолюбива, а потому, когда Кейра приезжала одна, к ней относились как к человеку богатому, важному, уважаемому, но без слепой покорности и раболепства. Девушка успела оценить преимущества подобного положения:  ей удавалось заранее узнать, что происходит в студии, и подготовиться, если мать пребывала в плохом настроении.
- Вас ждали с особым нетерпением, - пробормотала Вики. Если она произносила фразу, не записанную в блокноте как обязательную, то сразу переходила на шепот. Кейре не требовалось повторять дважды: Энн кричала, придиралась к подчиненным и в ярости прогоняла всех, кто оступался, встретившись с ее горящим взглядом. Так происходило всегда, если что-то выходило за рамки детально продуманного плана миссис Доусон: на этот раз ее подводила родная дочь, не предупредившая об опоздании и не явившаяся в оговоренное время.
- Уже бегу, - бросила девушка, оправляя разметавшиеся волосы. Она обернулась к Крису с намерением сказать короткую и ни к чему не обязывающую благодарность, тем более что Вики непременно донесла бы до сведения матери каждую подробность о незнакомце, но забыла подготовленные слова: так он смотрел на нее. Ей доводилось встречаться на благотворительных вечерах с малоимущими и сиротами, видящими в ней богиню и готовыми целовать ее руки, с конкурентами, умело исполняющими роли друзей, пораженных ее обворожительностью, но поглядывающих исподтишка, с затаенной злобой и ненавистью. Юноша же не превозносил Кейру до небес и не пытался изобразить восторга: в серо-голубых глазах отражались почтение и нежность.
- Мисс Доусон, - ассистентка успела подергать каждый шнурок на шее и трижды покрутиться вокруг своей оси, прежде чем осмелилась поторопить девушку: ее работа, а значит, и стабильный заработок, висели на волоске, а одна из взбалмошных, пусть и не слишком, особ стояла посреди улицы как ни в чем не бывало, пока офис переживал очередной срыв Энн.
- Я так благодарна…
- Всегда рад помочь, - перебил Крис. Его волнами душило смущение.
Кейра кивнула и поспешила за Вики, едва не переходящей на бег, но не забывающей, что ей не пристало показывать посторонним, какая суматоха творится в студии.
Миссис Доусон обустроила свое рабочее место таким образом, что любой, попадающий сюда, будь он простым прохожим или пресытившимся бизнесменом, терял дар речи. Чего стоили одни люстры, словно похищенные из музеев, лепнина на стенах, картины, стоящие целое состояние. Пол блестел, как будто его только вымыли и ежедневно по нему не ходила тысяча каблуков. Вазы с экзотическими цветами и статуэтки создавали уютную теплую атмосферу домашнего очага, а мягкие пуфики по углам так и приглашали присесть. Зеркала делали и без того огромные помещения гигантскими, приятная музыка усыпляла и расслабляла, журнальные столики были завалены новыми выпусками, среди которых находились уникальные издания, присылаемые лично для Энн, но в последствии брошенные ей на потребу публике. В каждом зале стояли автоматы с горячим шоколадом, так как компания Уилла выступала против кофе, и апельсиновым соком – новым трендом дизайнеров. Так же особым спросом клиентов пользовалась маленькая пекарня, где в холодную погоду находились горячие, таящие во рту пончики, а в жаркую – пирожные с мороженым.
Однако когда миссис Доусон злилась – а именно этого следовало ожидать, если при пересечении порога приемной к Вам подскакивала секретарша с расширенными от испуга глазами, а на подносе не хватало свежей булочки – то впечатление от офиса заметно портилось. Каким бы прекрасным ни было это здание, заслужившее отдельную полосу в газетах: «новости обители красоты», - оно полностью зависело от настроения своей обладательницы. Кейра содрогнулась, услышав женские всхлипывания: она, никогда не сталкиваясь с разъяренной матерью, имела представление о том, на что готова пойти женщина, если ее разозлить. В суде лежало несколько прикрытых дел об избиении и, хоть Уилл утверждал, что его супруга готова крушить стеллажи и ломать стулья, но не тронет людей, в компании находилось достаточно тех, кто поспорил бы с этим суждением.
- Клер подвернула ногу, потому что так и не научилась ходить на шпильках, а одно из платьев порвалось на Патриции, ведь она ест не переставая! Стен бегает по всем поручениям, но ничего не успевает, а Ник не может ему помочь, так как ему поручено разыскать вас. И у нас нависла реальная угроза срыва показа, - давала краткий пересказ несчастий Вики. – Ваша одежда готова, но Вы не отвечали на звонки, а потому пришлось вызвать Лизи на замену. Удачи, - ассистентка легко обхватила Кейру за плечи, как поступала всегда, думая, что этим приободряет человека, а на самом деле лишь накаляя обстановку, и исчезла.
Энн не сразу заметила дочь: разрывалась между делами. Первые модели уже грациозно вышагивали на подиуме, а другие только красились и укладывали волосы. Едва ли хоть кто-нибудь вспомнил бы, когда женщина спокойно садилась в зал и наслаждалась плодами своей работы: приходилось вносить изменения на ходу, импровизировать, крутиться, чтобы не ударить в грязь лицом и не показать, что ей не по силам в одиночку справляться с неизмеримым количеством обязанностей. Ее просили о помощи, если ломались шпильки, рассыпались украшения, а макияж не ложился идеальными штришками, точно не осталось визажистов, парикмахеров и дизайнеров. Никто не пускался в самодеятельность: какой бы грозной ни была миссис Доусон, она умела находить верное решение в любой ситуации, а, видя, что кто-то действует без ее советов и одобрения, поднимала крик и не успокаивалась, пока виновный не выставлялся прочь.
Кейра с ужасом наблюдала, как люди метались с безумными лицами, сталкивались, злобно извинялись, роняя вещи, краснея, задыхаясь, но не останавливаясь. Студия во многом напоминала муравейник с потревоженными насекомыми, только здесь никто не двигался по точно намеченной траектории, и двое могли схватиться за одно поручение. Впрочем, как бы ни выглядели замученные, растерянные и не способные связать двух слов модели, на подиум они выходили с расправленными плечами и гордо поднятыми подбородками.
- Кейра! – девушка подскочила к матери. – Ты хоть понимаешь, что такое предварительный показ? Это важнее самого выступления, потому что именно здесь мы получаем одобрение, а, если критики останутся недовольны, то в мусор полетит все, над чем работали целый год! Ты собираешься сегодня выходить?
- Да, - едва ли она имела право ответить по-другому.
- Тогда живее. Ты будешь в заключительной части. Меньше макияжа на веки! - Энн без паузы продолжила отдавать указания, обернувшись к затрепетавшему мужчине.
Кейра нырнула в ослепительную примерочную с белоснежными стенами. Следом за ней зашел Патрик с ворохом одежды и повесил на крючок алое платье с вырезом до бедра и бисером на корсете. Тут же появилась Джейн, неприметная серая мышка, о которой никто не знал, но без которой подиум бы рухнул, и быстро переодела растерявшуюся девушку, точно куклу. Увидев свое отражение, Кейра замерла: идеально подогнанная по фигуре одежда подчеркивала длинные ноги и скрывала недостаточно пышную грудь за воздушной тканью, а умопомрачительные каблуки придавали уверенности и силы.
Уже в следующее мгновение она стояла в комнате, где Джозеф распределял аксессуары. Стол заваливали бутоны ирисов, крепящихся при помощи булавок к ткани: весенняя коллекция сопровождалась каким-нибудь сортом цветка. Серьги, браслеты, кольца, подвески, кулоны, цепочки: от сияния бижутерии помещение словно горело. На стульях висели невесомые платки, накидки, лежали веера и муфты, перчатки и шляпки. Юноши, привыкшие действовать молниеносно, подскакивали к нимфеткам, что-то отмечали в блокнотах и направляли их к парикмахерам и визажистам, бросаясь набирать в номерные шкатулки необходимые украшения.
 Кейра и минуты не простояла на месте: Джозеф довольно кивнул, и чья-то рука аккуратно подтолкнула ее к креслу, возле которого копошилась Микки.
- Закрывай глазки, - пропела она, хватая щипцы и расческу.
Когда девушка вновь посмотрела в зеркало, то ахнула. Ей словно надели маску другого человека: прекрасного, безупречного, но другого. Кейра коснулась скулы, провела по щеке и почувствовала, как пальцы становятся сальными от тонального крема. Боясь испортить работу, она отдернула руку, но упорно продолжила вглядываться в поисках себя: верхнюю губу будто увеличили, брови изящно изогнулись, а ресницы стали такими длинными и густыми, что глаза точно потемнели. Даже волосы, закрученные сильнее обычного и слегка приподнятые, делали лицо овальным.
- Вас не узнать, - Микки довольно подмигнула. – Настоящая модель.
Кейра не помнила, как кто-то нацепил на ее запястье крупный коралловый браслет, а чуть выше колена повязал алую ленточку, как она подошла к лестнице, ведущей на подиум, возле которой в ряд стояли Барби, как раздалась команда, и они двинулись, не испытывающие ни страха, ни сомнений.
Зал сиял огнями прожекторов. Зрители с  усердно скрываемым интересом следили за появлением новых захватывающих платьев, перешептывались, что вполне перекрывала играющая музыка. Модели чинно вышагивали, одаряя окружающих холодными пустыми взглядами: «вы манекены, на которых выставлена одежда», - твердила Энн, а потому никто не решался позволить губам расплыться в улыбке или глазам засиять от радости.
Кейра с возрастающим волнением смотрела на приближающийся свет, но, стоило огням озарить ее стройный силуэт, превратилась в одну из десяти кукол: грациозно прошла, замерла на секунду на краю подиума, чтобы каждый смог оценить и развевающиеся рукава, и крупные бусы, и пикантный разрез до бедра, развернулась и уплыла за кулисы.
Оказавшись в студии, где суета еще не улеглась, девушка выдохнула и ощутила невероятный прилив эмоций: за спиной расправились крылья. Она была счастлива, и ей хотелось поделиться свежими впечатлениями, но никто не обращал на нее никакого внимания. Слова так и застыли на губах: коротко кивнув на сухое поздравление, Кейра поторопилась вытащить шпильки из прически, снять макияж, переодеться и уйти. Мать не бросила в сторону дочери ни взгляда: с иголками в зубах и лентами в пальцах, женщина крутилась возле высокой блондинки и что-то шептала, отчего та сжималась, как напроказивший ребенок, которому гарантируют трепку, но только после ухода гостей.
Когда Кейра шагнула на улицу, по которой летали машины и люди, она испытала непонятное облегчение: точно ей удалось вырваться из заточения. Внезапно на нее, такую очаровательную, что прохожие не сдерживались и оборачивались, чтоб дольше полюбоваться, накатило ужасное чувство одиночества: рядом не было никого, кто разделил бы радость успеха, и счастье проходило, оставляя неприятный осадок.
Энн заметила отсутствие дочери, когда показ закончился, и она вышла к критикам с легкой победоносной улыбкой. Женщина мягко загладила исчезновение Кейры, чье лицо сочли вполне сносным, но поведение излишне эмоциональным, и, позволив фотографам сделать достаточно снимков, чтоб заполнить ими всю газету, уже собиралась к выходу, когда один из партнеров, Стив Реббс, преградил ей дорогу с бокалом шампанского. Энн относилась к мужчине с особой осторожностью: несмотря на заключенные контракты, он подозрительно часто общался с конкурентами и недавно пустил слух о романе Уилла и секретарши, явно предназначенный для подрыва успешного бизнеса семьи Доусон, а также покоя в их доме.
- Ваша дочь заслужила высшие похвалы. Жаль, что она уже умчалась, - Стив говорил так слащаво, что точно издевался над собеседником.
- Я тоже тороплюсь.
- А вы уже продумали, как будете проводить рекламу? – партнеры имели право знать о планах компании, так что женщина не пожалела десяти минут для подробного описания запланированного пиара.
- Пожалуй, фотосессия в поле - действительно оригинальный шаг. Однако я бы посмел предложить добавить что-нибудь молодежное. Сегодня Кейра приехала на велосипеде за спиной мальчика-оборванца, и это показалось мне настолько неординарным, красотка и бедняк, что подобный ход… - он не закончил предложения, отметив, как вытянулось лицо Энн: она, хоть и умела управлять эмоциями, на этот раз не сразу совладала с удивлением. – Вы не знали…
- О чем? Конечно, я знаю, где и с кем моя дочь! – женщина ощутила, как люди вокруг притихли, прислушиваясь. - Просто мне и в голову не пришло, насколько… как эффектно это может смотреться, - добавила она спокойнее. – Спасибо за предложение, я непременно рассмотрю его, а теперь, надеюсь, вы позволите пройти, - и Энн спешно  скрылась, не сомневаясь, что за ее спиной поднимется опасное шушуканье.
Кейра ужинала, когда мать вернулась. Женщина выглядела уставшей: стоило ей пересечь порог дома, как с лица спадала маска, и родные могли видеть ее настоящую, измученную, с тяжким грузом ответственности за крупнейшую модельную компанию и воспитание подрастающей дочери на плечах. Она направилась к себе, где избавилась от тугого пояса, каблуков, ободка, от которого болела голова, и вскоре появилась в столовой в легком платье.
- Ты меня приятно поразила. Выдался сложный день. Ты напрасно убежала, потому что многие спрашивали о тебе и хотели поближе познакомиться, - женщина обняла дочь. Энн выдерживала ровно столько журналистов, сколько требовалось, чтоб на страницах газет была ее семья, и требовала того же от супруга, искренне не любящего желтую прессу и часто вступающего в конфликты с представителями средств массовой информации. Кейра же с детства приучалась к необходимости находить слова, даже когда ничего говорить не хотелось, и подпитывать интерес публики. – Как дела в школе? – этот вопрос носил исключительно технический характер: Энн получала сведения от директора, Мишеля Дорео – ее близкого друга, а по слухам, и бывшего любовника. – Почему Стефан не забежал к нам?
- Он занят. На празднике.
- Что у вас приключилось?
- Ничего особенного. Я хотела, чтоб он подвез меня…
- Да, я слышала странную историю о том, что ты приехала… на велосипеде, - последнее слово женщина произнесла по слогам, точно что-то незнакомое. – Кто управлял этим транспортным средством?
- Крис. Мы случайно… встретились, - девушка откинулась в кресле со стаканом минералки. Тихий голосок в голове настаивал, что матери не следует знать о юноше слишком много. Для общего блага.
- Я раньше не встречала его. Фамилия?
- Стюарт, кажется.
- Не слышала об их семье, - это звучало, как приговор.
- Они небогаты. И едва ли хоть раз показывались на вечеринках, где мы бываем. Но он учится со мной в одной школе, и был на празднике, так что мы… подружились.
- В «Голде» есть оборванец, каким-то непонятным способом пробравшийся в учебное учреждение для богатых. Надеюсь, мы говорим не об одном и том же человеке, - Энн поймала взгляд дочери и не отпускала до тех пор, пока Кейра не качнула отрицательно головой.
- Конечно, нет, - она почувствовала, как в горле встает ком. – Тот не учится с нами, я его почти не вижу.
- Ему и не место, тем более в Вашем классе, где собрались будущие звезды. Так кто этот Крис? – настойчивость мамы пугала.
- Хороший парень.
- Значит ли это, что вы общаетесь?
- Нет, у меня же есть Стефан. Мне нет до Криса никакого дела, просто… он второй раз оказывает мне услугу, и я это ценю.
- Поверь, вокруг найдется достаточно тех, кто исполнит любую просьбу за небольшое вознаграждение.
- Ты права, - спорить с женщиной было не только бесполезно, но и опасно.
- Он к тебе пристает? – девушка замерла, как вор в комнате, где внезапно включили свет. – Я всего лишь пошутила! – Энн рассмеялась.
- Что тебе сказали критики? – поспешила Кейра воспользоваться шансом и незаметно перевести тему: если бы мама решила проверить, кто такой Стюарт, то последствия были бы необратимыми.

Глава 7.
Опоздав к завтраку, Кейра так и не получила замечания от пунктуальной матери, приятно пораженной внешним видом дочери. Воздушное платье, красные лодочки, ярко-алый пояс, подчеркивающий осиную талию, крупные бусы и под цвет им ободок с переливающимися камнями производили должное впечатление.
- Потрясающе, - Энн редко отпускала комплименты, считая, что гордость и самоуверенность рождаются от чрезмерной похвалы, а потому, чтобы услышать из ее уст лестное слово, требовалось совершить что-то поистине грандиозное. – Ты всегда отличалась от размалеванных сверстниц, хлопающих ресницами и складывающих губы бантиком. Настоящий бриллиант в оправе! И я вновь убеждаюсь, какой счастливчик Стефан! И что за чудо мы вырастили!
Кейра хотела, чтоб провинившийся юноша, едва завидев ее, пожалел о вчерашней ссоре. Не меньше она надеялась, что хладнокровный и безразличный Крис не сдержит вздоха восторга.
 Когда девушка ворвалась в толпу пестреющих, прозрачных до неприличия блузок и коротких юбок, то сразу оказалась в центре внимания. Стефан, наслаждающийся подобострастием поклонников, запнулся на полуслове, спустил солнцезащитные очки и в немом восторге наблюдал, как Кейра, тряхнув волосами, подплывает к нему. Подростки расступилась, пожирая ее нескромными взглядами; Джесс, никогда не выражающая восхищения кем-либо, кроме обворожительного Ворста, произнесла по слогам: «обалдеть», - и первая двинулась к конкурентке, раскрывая объятия. Стефан собственнически обхватил возлюбленную за талию, словно подчеркивая свои права, и без запинки отвесил несколько изящных комплиментов, заранее подготовленных на случай встречи с неотразимой нимфеткой или партнерами отца.
Установившуюся тишину прорезал скрежет металла об асфальт и звук глухого удара: Крис, завернув во двор, загляделся на Венеру, хоть и давал себе клятвенные обещания не смотреть на нее, и, не справившись с управлением, упал с велосипеда. Поднялся смех.
- Он что же, разучился ездить? Видимо, его хватил солнечный удар!
- Нет, тут дело нехитрое: залюбовался подружкой Стефана, вот и полетел с небес на грешную землю! – раздавалось с разных сторон.
Кейра, обернувшись, увидела, как юноша совершил отчаянную попытку подняться, поморщился и схватился за коленку. Он наблюдал, как возле содранной на ладонях кожи образуется кровь, по ноге стекают темно-бардовые ручейки, но не чувствовал боли, жжения, покалывания. Голова отяжелела, перед глазами расплывались красные и черные круги, в ушах монотонно гудело, а во рту появился солоноватый привкус. Внезапно кто-то схватил его за локоть, потянул наверх и вынудил встать. Крис слабо улыбнулся, постепенно различая переливающиеся на солнце рыжие волосы и испуганные болотные глаза. Девушка подбежала к нему, несмотря на протест Стефана и фырканье толпы.
- Ты меня слышишь? Все хорошо. Пойдем, - она, не рассчитывая на чью-либо помощь, направилась к двери медперсонала. Стефан, состроив гримасу отвращения, отвернулся, когда они проходили мимо.
Доктор вскочил от неожиданно раннего визита, засуетился, напуганный залитой кровью белой рубашкой, схватился за ватные диски и продезинфицировал раны, причитая. Крис почти не пострадал, учитывая скорость и разбитый в дребезги велосипед: пара царапин и разодранная коленка. Нашатырный спирт, стакан холодной воды и обезболивающее привели его в полный порядок.
Кейра не шевельнулась, когда звонок возвестил о начале урока, терпеливо ожидая известий в коридоре. Она мучилась от непонятных чувств вины и причастности к инциденту.
Крис вышел, прихрамывая; девушка шагнула к нему, но он, пошатнувшись, отстранился.
- Как ты? - прервала Кейра томительное молчание.
- Ничего, - его глаза избегали прекрасного лица, усердно изучая ее идеальный маникюр. – Жить буду.
- Твой рюкзак, - спохватилась она, прикусывая губу. – Я не подумала, извини.
- Ничего, - юноша безразлично пожал плечами: не оставалось сомнений, что Стефан позаботился о его вещах.
- Что теперь? – девушка переминалась, испытывая душащее чувство дискомфорта, но не решаясь развернуться и уйти: интуиция подсказывала, что Крис нуждается в ней, да и оставлять его без внимания в таком состоянии было опасно: подростки могли воспользоваться временной слабостью ненавистного изгоя и причинить ему вред.
- Я получил освобождение. Пойду домой.
- Твой велосипед непригоден, да и тебе нельзя одному уходить. Я позову Томаса и…
- Не надо. Я сам.
- Почему ты отталкиваешь меня? Только вчера ты оказал мне незаменимую услугу…
- Я помог тебе без расчета…
- И поэтому я не могу помочь в ответ? Если я тебе не приятна, то пусть Диана проводит тебя и удостоверится, что ты в целости и сохранности…
- Извини, - он запнулся. – Не хочу тебя утруждать, - Кейра уже набирала номер водителя. Предстояло придумать оправдание, которое убедило бы Энн не бить посуду и не кричать, а именно такую реакцию следовало ожидать от порыва дочери помочь бедняку.
Крис страдал от зуда в коленке: каждый шаг бередил свежую рану. Томас помог ему удобно устроиться на заднем сидении, подложив пару подушек под больную ногу и не задав лишних вопросов. Кейра достала мобильник, где поджидали сообщения от Стефана: «как тебя понимать?», «куда ты пропала, малыш?», «отзовись немедленно, или я достану этого мальчишку из-под земли!!!», «ты все еще с ним?!», «ему не жить». Она задумалась, барабаня по экрану телефона, а потом бросила его на дно сумки, отворачиваясь к окну. Ее возлюбленный не привык слушать и судил без разбору, так что пытаться вразумить его не было никакого смысла.
- Спасибо, - Крис стоял в дверях квартиры, облокотившись на косяк. – Большое, - добавил он после паузы, во время которой водитель, сопроводивший их наверх и презрительно морщащийся на лестничных пролетах, ретировался.
- Скажи мне, ты злишься на что-то? – не выдержала девушка.
- Нет, конечно, - юноша со свистом выпустил воздух, чувствуя, как сердце набирает ритм.
- Тогда… почему… ты… такой… выздоравливай, - она нарочито небрежно махнула рукой, разворачиваясь, когда Крис рывком приблизился к ней и скользящим движением коснулся ее запястья.
- Прости, - пробормотал он, с удивлением наблюдая, как его пальцы гладят нежную кожу Венеры. А потом отступил и с грохотом захлопнул дверь.
Кейра села в Феррари, по-прежнему ощущая его мимолетное прикосновение, точно обжегшее ее запястье. Ей хотелось тишины, но Томас, нарушивший одно из непременных условий – докладывать о любых передвижениях мисс Доусон – рисковал потерять работу, поэтому пришлось рассказать о случившемся. Мужчина понимал тяготы жизни под бдительным надзором матери и, так как сам еще не обзавелся семьей, относился к рыжеволосой нимфе, как к дочери, порой отвозя ее в кафе и угощая мороженным или же устраивая пикник в роще. Энн одаривала водителя подозрительными взглядами, чуя неладное, когда он пользовался обычными отговорками: «встали в пробку», «задержались в магазине», - часто запиралась с ним в кабинете и проводила долгие беседы, угрожая и запугивая, однако уволить его не позволял Уилл, дорожащий преданным другом и верным помощником в одном лице.
- Наверно, я не понимаю чего-то, но едва ли Вас можно упрекнуть за поступок, вызванный состраданием. В моих глазах Вы заслужили уважение. И этот парень мне понравился. Вы дружите?
- Нет. Он очень замкнут…
- Я бы не брался судить. Порой люди боятся голоса сердца и стремятся заглушить его, но, как правило, ни к чему хорошему это не приводит, - девушка уже собиралась ответить, что рассудок более верный друг, когда внезапно на их полосу свернул автомобиль. Томас ударил по тормозам, и Кейру отбросило вперед; к счастью, ремень безопасности не позволил ей совершить полет через лобовое стекло. – Вы в порядке? – спохватился мужчина, съезжая на обочину. Девушка, тяжело дыша, кивнула: на миг перед ее глазами предстала ужасная картина аварии: покореженное железо и два трупа в лужах крови, - и она еще долго не могла прогнать жуткое видение. – Хорошо. Тогда, пожалуй, вернемся к проблеме насущной: Ваша мама. Едва ли правда ей понравится…
- Наверняка из школы уже сообщили, так что врать нет смысла. Единственное, что мы можем сделать, это не раскрывать личности Криса. Быть может, директор не вдавался в подробности.
Сколь призрачной ни казалась надежда на неосведомленность Энн, судьба благоволила юной Доусон: Мишель Дорео, разумеется, известил женщину о том, что ее дочь прогуляла уроки, однако ни слова о бедняке произнесено не было. Выслушав лекции о неправильном поведении и необходимости соблюдать показательную посещаемость, Кейра закрылась в спальне, падая на постель со вздохом облегчения. Как бы она себя ни убеждала, что мать поймет порыв помочь слабому и, пусть не поддержит, но не станет упрекать в общении с интересным добрым человеком, волей судьбы не рожденном в высшим кругах, здравый смысл подсказывал, что разбивание ваз станет самым благополучным исходом, какой только возможен.
Девушка устроилась на подоконнике с книгой. В последнее время ее привлекали романтические истории, повествующие о храбрых рыцарях, с готовностью отправляющихся на край света во имя любви, и принцессах, запертых в неприступных башнях. Ярким прожектором светила луна, но Кейра, как ни старалась, не могла любоваться ночным небом, упираясь взглядом в пушистые кроны сосен.
Она помирилась со Стефаном. Юноша, собирающийся забраться в парк и вспугнуть местного сторожа, обошелся короткими фразами, создающими впечатление у стоящих возле него обожателей, что Доусон безумно страдает от разлуки, умоляет о прощении и раскаивается. Кейра поморщилась от неприятного пафосного тона ловеласа и его раздражающих пустых шуток; ей приоткрылась завеса, за которой скрывался настоящий Ворст: жестокий, беспринципный и эгоистичный, не терпящий отказа и не уважающий чужого мнения, ведь каждому имелась замена. И на ее место претендовала Джесс.
В четверг Кейра полчаса искала что-нибудь непримечательное в гардеробе в надежде спрятаться от пронзительных взглядов сверстников, успевших за ее спиной сочинить безумные сплетни. Однако Энн запрещала покупать серые вещи, ассоциируя их с окрасом мышей, а потому пришлось остановиться на элегантном черном платье с голой спиной и рыжем поясе.
Стефан не задержался на автостоянке, пристроив «Бентли» у выхода, и направился прямиком в кабинет химии, проявив неожиданный интерес к лабораторной работе. Джесс заняла наблюдательный пост, криво ухмыляясь, а, завидев соперницу, облизнула пухлые губы в предвкушении долгожданной расправы.
- Выглядишь потасканной, - блондинка обошла противницу, прищурившись. Кейра замешкалась, так что ее окружили подростки, отрезав пути к отступлению.
- Ты меня задерживаешь.
- Неужели? Куда-то спешишь? Твой дружок сегодня не появится, так что тебе здесь делать нечего!
- Не все приходят в школу распускать грязные слухи и виснуть на шее мальчишек, как ты, - волна одобрения прокатилась по толпе: предстояло насладиться перебранкой между двумя претендентками на титул первой красавицы «Голда», а также «подружки Стефана».
- Считаешь, если получаешь высокие отметки, можешь умничать?
- Нет. Но, если судить по тебе, то, конечно, результат «хорошо» явно завышает истинное положение вещей, - прежде Кейре не приходилось в одиночку отбиваться от нападок завистников, однако ни возлюбленный, ни Диана, догадывающиеся о подстраиваемой облаве, не спешили на помощь.
- Прикрой рот, - прошипела Джесс, надвигаясь и прижимая конкурентку к стене, - иначе…
- Прекратить! – раздался громогласный голос директора, случайно увидевшего в камеру наблюдения непривычное скопление учеников на лестнице и поспешившего уладить конфликт. – Все, за исключением Доусон и Лью, немедленно разошлись по классам и сели за парты. Девушки, вас я попрошу следовать за мной, - Джесс, не рассчитывающая на постороннее вмешательство, разом потеряла пыл и, ссутулившись, покорно пошла за грозным мужчиной. Кейра бросила настороженный взгляд на бывших поклонников и уловила в их глазах страх и уважение: свое положение она сохранила.
Мишель Дорео обустроился в левом крыле, выбрав помещение с большими окнами, выходящими на сад с яблонями, и заставив подоконник фиалками – своей тайной страстью. Он слыл мягким нравом, так что молодежь, столкнувшись с ним в дверях, всегда улыбчиво уступала дорогу и не разбегалась, как от невиданного чудовища, но порой даже отваживалась поинтересоваться, как у него прошли выходные. Однако стоило разозлить мужчину, и он вспоминал о своем положении и возможностях, а потому, если случалась драка или конфликт с преподавателем, подростки пытались раствориться в воздухе или слиться с тенями. Директор редко забирал нарушителей порядка к себе в кабинет, что считалось едва ли не самым тяжким наказанием: отсюда дети выходили либо с хмурыми родителями и получали домашний арест, либо с документами и выпиской, свидетельствующей, что несчастный больше не числится в «Голде».
Мишель сел за дубовый стол, привезенный по специальному заказу из Германии, и легким движением указал на два кресла. Девушки безмолвно подчинились, опустив глаза к долу и не смея оторвать взгляда от пола для ознакомления с помещением: прежде им не доводилось попадать сюда. Однако страх вполне преодолевал любопытство, так что они не увидели портрета известной группы металлистов, граммофона с пластинками и других причудливо сочетающихся вещей, вроде миниатюрного фонтанчика, окруженного витиеватыми свечами.
- Джесс Лью, - начал мужчина, складывая руки домиком и удобно устраивая на них подбородок. – Объясните мне, пожалуйста, с какой целью Вы устроили представление? – его наивный и сладкий тон пугал.
- Простите, - пролепетала она, покрывшись красными пятнами и едва переводя дух.
- Я не требую от Вас извинений и раскаяния, а спрашиваю вполне четко, с какой целью Вы препятствовали продвижению мисс Доусон в класс химии?
- Это не повторится, - с трудом произнесла девушка, дрожа.
- Вы, кажется, не понимаете, что я спрашиваю Вас о том, что творилось в Вашей очаровательной голове, когда Вы намеренно провоцировали собеседницу на пререкания?
- Шутка. Ребячество. Хотела посмотреть, как Кейра отреагирует, если ее немного… опустить на землю.
- Выражайтесь яснее, - директор прищурил глаза, чем-то напоминая детектива, расследующего страшное убийство и допрашивающего главного подозреваемого.
- Мы порой разыгрываем или пугаем кого-то для… развлечения. А она всегда держится очень отстраненно и холодно, не принимает участия в проделках, проводимых, разумеется, за пределами учебного комплекса и строго в рамках закона, не веселится, вот мы и решили ее… растормошить.
- Хорошо. Но разве Вы не считаете, что поступили некрасиво и осудительно? – Джесс усердно закивала головой, как китайский болванчик. На секунду ее лицо исказилось гримасой злобы, но уже вскоре она справилась с волнением и полностью контролировала эмоции. – Я рассчитываю, что впредь никаких ситуаций, вызывающих дискомфорт хоть у одного участника, возникать не будет. И, конечно, Вам следует разойтись с миром, - Мишель откинулся в кресле, словно после изнурительного спора.
- Я приношу извинения и надеюсь, что ты меня простишь, - Кейра, несмотря на отвращение и желание отомстить блондинке, все же согласилась пожать протянутую руку и растянуть губы в улыбке.
- Ну и славно. Лью свободна, - девушка, вскочив, как ошпаренная, двинулась к двери с нарастающим темпом. – А с Вами я надеюсь еще поболтать, если Вы не дорожите уроком химии, конечно, - мужчина отбросил официальный тон, вытащил из ящика нормативные документы и приступил к заполнению бланков. – Я осведомлен о Вашей ситуации и готов предложить любую посильную помощь.
- Спасибо, но я не думаю, что подобное повторится. Джесс никогда не отличалась доброжелательностью, особенно по отношению ко мне, - Кейра удобнее устроилась в кресле. – Мы с ней враждуем еще с малых классов, так что…
- Кажется, Вы не понимаете всей серьезности происходящего. Уилл и Энн Доусон ведут личный бизнес и пользуются спросом на рынке труда, наживая конкурентов, стремящихся любыми способами опорочить их имя и тем самым оттолкнуть от них покупателей и партнеров. В  нашей школе собрались сливки общества, дети знаменитостей, за исключением Дианы Крауд, чей отец все же имеет определенное влияние и хороший доход, и Криса Стюарта, попавшего к нам волей случая. Поэтому неудивительно, с какой радостью молодежь строит козни и путается в интригах, ведь, если Вы упадете и сломаете ногу, это непременно повлияет на работоспособность Вашей матери, и, соответственно, на качество новой коллекции. Это паутина, в которой, дернув за нить, приводишь в движение невидимую систему. А Вы подкидываете противникам поводы и зацепки. Вы плаваете в океане рядом с акулами и пираньями, так что стоит на миг отвернуться или допустить оплошность, и станете жертвой, а не хищником.
Кейра вышла, опустошенная. Ей не приходило мысли, какая лютая ненависть кроется за улыбками и приветственными поцелуями. Здороваться, расшаркиваться, обниматься и смеяться входило в правила хорошего тона: даже если человек вызывает отвращение, ты должен уделить ему внимание и непременно обменяться номерами телефонов, ведь никогда не знаешь, кто пригодится в будущем.
Стефан, безразлично наблюдающий, как перенервничавшая Джесс выплескивает накопившиеся переживания через слезы, всхлипывая на задней парте и набросав гору салфеток, крутился на месте, то хватаясь за мобильник с намерением набрать номер возлюбленной, то отворачиваясь к окну, взывая к гордости и терпению. Кейра привлекала не только очаровательной внешностью, блестящими перспективами и славой, но и неприступностью, характером, который безумно хотелось сломить. Она единственная на ласки отвечала сдержанно и не позволяла шаловливым рукам ловеласа забраться под привлекательную футболку, настойчиво удерживая его на почтительном расстоянии. Стефан познал сладость любви, а потому, отработав беспроигрышные приемы и укладывая любую понравившуюся нимфетку в постель на первом же свидании, заводился от мысли, что Кейра пока не дается.
Он выскочил из класса первым, сбивая всех на своем пути, ринулся к кабинету директора, представляя, как влетит внутрь и, раскрыв объятия, кинется к испуганной девушке, схватит ее на руки, вынесет под громкие аплодисменты, вопьется в нежные губы, зароется в пушистые волосы, а за спиной будет кричать Мишель Дорео, обещающий вызвать родителей, но все же умиляющийся красивой сцене. Задумавшись, юноша не заметил возлюбленной, уже поджидающей на лестнице, и обернулся только на оклик.
- Малыш, - Стефан подхватил ее и прижал к стене, обжигая горячим дыханием. – Я волновался.
- Скажи, - прошептала она, - что простил и больше не злишься.
- Конечно, - долгий настойчивый поцелуй. - Ты сегодня мрачная, - он наконец обратил внимание на платье, рисуя кончиками пальцев узоры на ее голой спине, - но мне нравится.
Подростки приветствовали их пару дружелюбным свистом. Стефан покорял всех, вынуждая конкурентов держать языки за зубами, завистниц молчать, а врагов разбегаться. Кейра, слушая комплименты, пришла к утешительному выводу, что никто не намерен отпускать колкие шутки и касаться запрещенного имени Криса.

Глава 8
Сью гордилась званием хулиганки, навеки закрепленном за ней в школе: она объединила детей в опасную группировку и вершила возмездие над высокомерными богачами и теми, кто обижал слабых.
Благодаря прогулам уроков, девочка часто возвращалась домой рано, а, так как мама работала, а Крис учился, никто не ловил ее, нетерпеливо изучающую содержимое холодильника в ободранной футболке и с взъерошенными волосами. На этот раз к запыхавшемуся дыханию и алому румянцу добавилась пара царапин, указывающих на скоропостижный побег с места преступления и возникшие на дороге преграды. Сью принюхалась, словно зверек, и обласкала взглядом пару банок, в которых хранились компот, больше напоминающий сладкую воду, жидкий суп с одиноким куском мяса, картошка и фасоль. Этот запас предназначался на неделю, и, если бы девочка прислушалась к жалостливому урчанию живота и полакомилась на славу, то после пришлось бы голодать. Да и о брате, с каждым днем все больше напоминающем тень, она не забывала. Внезапно за ее спиной раздался шорох.
- Это я, - пробормотал Крис, появляясь в проходе.
Он успел подремать, но сон не приходил, не то из-за боли в голове, не то из-за обезвоживания. Юноша порвал направление в поликлинику, точно зная, что никто не захочет возиться с бедняком, из которого не получится выжать денег, да и лишнее волнение повредило бы Келли. Впрочем, мир больше не кружился, тошнота прошла, и только зуд в ранах продолжал беспокоить.
- Что с тобой? – Сью кинулась к брату, хватая его руки и гладя потемневшие бинты. – Тебя обидели? – в ее глазах зажегся огонек: девочка, не задумываясь, расцарапала бы лицо любому, даже будь он старше и втрое толще.
- Я разбил велосипед.
- Как? Что случилось?
- Прости, - Крис развел руками; ему предстояло выдержать допрос Келли, а заодно придумать, чем заменить утраченные рюкзак, пенал и учебники с тетрадками. – Что у тебя интересного? – попробовал он перевести тему: сестра с рвением рассказывала о новых подвигах и любила похвастаться удачей или посмеяться над провалом.
- Нас погубила не безрассудность, а потеря бдительности! Сэм наконец выследил машину принцессы, которой уже давно пора получить по заслугам. Мы хотели проколоть заднее колесо и оцарапать бампер, но до сих пор автомобиль не останавливался возле школы и уезжал, стоило ей выйти, а тут остался, и не на стоянке, а возле дороги. Самая легкая цель та, что на виду. Вот мы и решили воспользоваться случаем, чтоб насолить девушке Стефана. Его подловить не получается… - юноша пошатнулся, точно его ударили обухом.
- Ты угрожала… Доусон?
- Никакой опасности сдутая шина не представляет. Да и ничего страшного, если она спустится на землю! Я мельком видела эту «звезду журналов», за которой ходит веер поклонников: рыжая, бледная! А насчет одежды - одно разочарование: что-то черное, траурное, - Сью состроила гримасу, высовывая язык. – В общем, Анжелина намного привлекательнее. В любом случае, мы не успели. Только коснулись дверцы – закричала сирена! Кто ставит машину на сигнализацию, когда водитель внутри? Пришлось поспешно ретироваться. Будь я внимательней и не свались в кусты, возможно, вернулась бы целой и невредимой, - она задрала голову, будто рассчитывала на золотую медаль за особые заслуги перед Родиной.
- Пообещай мне, что больше никогда не станешь вредить семье Доусон, - Крис прежде не говорил с сестрой так холодно. – Никогда!
- Мы же пытались добраться до Стефана…
- Неважно. Ни при каких обстоятельствах не нарушай их покоя. Я прошу. Настаиваю, - он надавил на последнем слове; на лице девочки сменялись удивление, подозрение, смутная догадка, однако вскоре возобладал ущемленный эгоизм.
- С каких пор ты получил право накладывать вето? Мы - свободная шайка и имеем право самостоятельно решать, кого следует приструнить!
- Я в долгу перед ней, - юноша не хотел делиться подробностями своих взаимоотношений с Кейрой: Сью люто ненавидела всех, кто показывался в «кругу Ворста», прозванного «жирным павлином».
- Эта избалованная, самовлюбленная, расфуфыренная…
- Хватит, - оборвал ее Крис. – Не заставляй меня прибегать к крайним мерам и рассказывать маме о твоем необычном хобби, - девочка надулась, не привыкнув к шантажу.
- Ты странный, - бросила она сквозь зубы, отворачиваясь к плите и принимаясь за готовку: обида захлестывала через край, но, стоило вспомнить о еде, и хорошее настроение возвращалось. – Главное, ты дома: скоро должна прийти Анжелина!
Юноша тут же выскочил в прихожую, несмотря на рьяный протест сестры, преграждающей дорогу и требующей объяснений. Он схватил с вешалки куртку, запачканную кровью, дернул ручку двери и едва не сбил соседку, стоящую у порога с яркой упаковкой торта в руках. Сью, едва завидев гостью, вскрикнула от радости, расплылась в счастливой улыбке и бросилась обниматься.
Девушка не отличалась от толпы изнуренных студентов, берущих непосильные подработки и почти не знающих сна. Черные волосы стягивал строгий пучок, деловой костюм непримечательного серого цвета мешковато сидел на теле, скрывая хрупкую фигуру, на шее и запястьях не красовалось украшений, так что взгляду не за что было зацепиться. В манере поведения преобладали стеснительность и смущение: не имея возможности подчеркивать природную красоту, Анжелина смирилась с участью тени и старалась не привлекать внимания, теряясь, когда к ней обращались. Из-за плохого зрения она щурилась и двигалась нарочито медленно; из-за легкого заикания при малейшем волнении, предпочитала слушать и играть роль жилетки, в которую плачутся, нежели делиться переживаниями и секретами.
Впрочем, девушка вполне могла похвастаться такими положительными качествами, как ум, благодаря которому обучалась за счет государства в модном вузе на специальности психолога, изобретательность, позволившая, несмотря на скромный бюджет, оснастить квартиру занимательными вещами, вроде торшера с тремя цветами, врожденный оптимизм и стремление видеть в неприятностях светлые стороны. Когда пришлось столкнуться с ворами, приставучими пьяницами, несправедливостью и безразличием, Анжелина не отчаялась, но продолжила бороться и добиваться поставленных целей. Однако возникший безукоризненный образ Кейры совершенно затмил в глазах Криса соседку.
- Мой брат только вернулся, - нашлась Сью, первая преодолевая растерянность и безуспешно пытаясь стащить с юноши куртку. – У него выдался ужасный день: он упал с велосипеда!
- Сожалею, - Анжелина обладала тихим бархатным голосом. – Быть может, Вам, - она запнулась, - тебе следует прилечь?
- Нет, - опередил сестру Крис. – Я тороплюсь по неотложным делам…
- Когда они успели возникнуть? – девочка изобразила наивное изумление, смешно задрав брови.
- Я мешаю, - Анжелина отступила, краснея и не зная, куда деть огромную упаковку торта, пришедшуюся не к месту. – Если могу чем-то помочь…
- Подожди! – воскликнула Сью, отрываясь от брата и хватая гостью за руку. – Я заварила чай, - робко продолжила она. – Вы же не можете оба бросить меня одну! – ее опустившиеся уголки губ и погрустневшие глаза разжалобили бы даже каменное сердце.
- В самом деле, если Вы не торопитесь, то оставайтесь, - поддержал юноша. – Мне будет спокойнее, - добавил он доверительным тоном.
- Давай все-таки на «ты», - предложила девушка.
- Кстати, Анжи намерена перейти на преподавание! Благородный труд, который редко ценится по заслугам, - оживилась Сью.
- Странный выбор, - пробормотал Крис, нетерпеливо переминаясь на месте и с тоской оглядываясь в поисках спасения: сводничество сестры усугублялось проявлением живого интереса со стороны соседки.
- Я пошла не туда, куда звало сердце, а куда направил отец, о чем жутко жалею, - гостья почувствовала отстраненность юноши, но, вспомнив слова Келли о сыне-мечтателе, прячущимся от реальности и не выставляющим переживаний на показ, пришла к выводу, что он растерян из-за происшествия с велосипедом. – Однако этот год мучений преподнес мне важный урок: никогда не отказывайся от себя настоящего ради других, ведь жизнь только твоя и, следуя по чужой указке, не обретешь счастья. А какая профессия привлекает тебя?
- Пойду туда, куда возьмут.
- Я вижу брата психологом. У него отлично получается воздействовать на людей и передавать им свое настроение, - затараторила девочка. – А еще он творит добро. Настоящий волшебник!
- Правда? – восхищенно спросила Анжелина: с каждым мгновением Крис ей нравился все больше.
- Живу по чести и совести.
- Это не каждый сможет, особенно в наше время, - соседка убрала непослушную прядь волос за ухо и слабо улыбнулась. – Приятно познакомиться, и прости, что отняли столько времени, - юноша, прислонившийся к косяку и прекративший выказывать нетерпение, видя, что его не собираются отпускать, одарил ее благодарным взглядом, от которого у гостьи по коже пробежали мурашки.
- Извини его, он редко бывает так… необщителен, - оправдывалась Сью, разливая чай и раскладывая торт по тарелкам.
- Ничего, - Анжелина устроилась за столом. Ее пальцы слегка дрожали. – У тебя очень хороший брат, - выговорила она на одном дыхании, опуская горящие глаза: наконец и в ее душе наступила весна.
История девушки складывалась из многочисленных трагических событий: смерть матери, травма, рушащая надежды на будущее спортсменки, крупный проигрыш дяди в лотерею и как следствие заклад большей части имущества под залог, да и возлюбленный, обещавший безоблачное будущее, исчез, стоило первым неприятностям свалиться на хрупкие плечи. Казалось, впереди ждет светлая полоса, но едва ли Анжелина назвала бы серые будни, запомнившиеся тусклым светом лампы, толстыми учебниками в ободранных обложках и пьяными ругательствами отца, ищущего забытья в коньяке, добрым временем. Приходилось сидеть с обезумевшими старушками, гоняться за непослушными детьми и раздавать листовки на морозе, чтобы скопить на пропитание. Редкий интерес противоположного пола вызывал опасение, непонимание и смущение: девушка не представляла, что могло привлекать в неопрятной внешности и застиранной одежде. Вырвавшись из коммуналки и начав снимать отдельную квартиру, она надеялась, что отыщет того, с кем будет проводить долгие ночи и завтракать по утрам – завела кота, окончательно разочаровавшись в мужчинах.
Крис не помнил, как сбежал по лестнице, едва не сбив женщину с сумками, выскочил на улицу, оказавшись в бурлящем потоке города, где каждый озабочен личными проблемами и спешит по неотложным делам, и ноги сами привели его к квартире Майка, еще трудящегося в кафе. Лили, только проснувшись, толкнула к мурлычущему коту миску с едой, раздвинула занавески и прищурилась от резких лучей солнца.
- Недавно видела репортаж о высокой смертности мотоциклистов, - она гостеприимно накрыла на стол, достав банку с вареньем и сухари. На плите задорно свистел чайник. – Как раз вспомнила, что ты ездишь на велосипеде, набирая ужасную скорость и совершенно пренебрегая безопасностью.
- Впредь буду осторожнее, - Крис посадил на колени Барсика, упиваясь его благодарным мурлыканьем. – Красивый браслет, - серебряная цепочка странно сочеталась с дешевыми вещами с рынка.
- Подарок твоей подружки, - пренебрежительно отмахнулась девушка. – Вчера, кажется, ее машина стояла у твоего подъезда? Значит, я могу поздравить еще одного пленника любви? – юноша вздрогнул так, что кот, успевший удобно улечься и сладко жмурившийся, спрыгнул на пол, вмиг очнувшись от грез.
- Такое чувство, что кроме Кейры не осталось людей на земле: все вокруг только и говорят, что о ней. Газеты выставляют фотографии семьи Доусон на обложку, даже…
- …в твоих тетрадках вместо конспектов ее портреты, - закончила мысль Лили. – Вот ты и в плену. Сейчас не вспомнишь, что я рассказывала о неприятностях с родителями, долгие жалобы на низкую зарплату и потерю золотых сережек: стоило произнести запрещенное имя, и ты сам начинаешь мучить себя.
Он отвернулся, опустошив чашку одним глотком и с запозданием ощутив вкус. Девушка любила четкость и конкретику, отрицая существование магии чувств и укоренившись в глухом рационализме. Если Майк, отдаваясь романтическим порывам, приносил букеты или мягкие игрушки, в ответ слышал, что цветы завянут, а деньги следовало потратить на покупку фильтра или крана. Однако стоило ему отвернуться, и Лили доставала начищенную до блеска вазу и ставила ее в центр стола, а зайцев и мишек нежно обнимала и усаживала на подушки, крича, если возлюбленный клал их на пол.
Майк пришел поздно вечером, обессиленный и голодный. Хозяин кафе сделал вывод, что очередное сокращение работников необходимо, а потому юноша был вынужден забыть про шутки и беззаботную болтовню, дабы превзойти матерого конкурента, не собирающегося сдаваться без боя. Лили, услышав хлопок входной двери, не выбежала на встречу, продолжив убирать в шкаф чистое белье. Крис, уловив напряжение, встал, намереваясь уйти, но друг, завидев нежданного гостя, расплылся в улыбке и хлопнул его по плечу.
- Я тебя провожу, – предложил Майк тихо. – Куплю хлеба, - крикнул он девушке, но в ответ получил тишину. - Как дела? – юноша преобразился, стоило ему вдохнуть холодного воздуха.
- Идут, - Крис вспомнил, как мальчишками они вели глупые разговоры: «как дела?» - «идут» - «куда?» - «к горизонту» - «зачем?» - «чтоб не возвращаться». Давно друзья не отвлекались от проблем, не смеялись до боли в животе, не расслаблялись. Как часто, заглядывая в будущее, Майк утверждал: «придет завтра, и невзгоды прекратятся, а там и до счастья недалеко», - но проходили недели, а настоящее не менялось, оставаясь серым и безрадостным.
- А я попал в переплет.
- Ты же бросил? – воскликнул Крис, когда юноша вытащил помятую пачку сигарет и принялся искать зажигалку по карманам.
- И снова начал, - зло пошутил Майк, мягко освобождаясь от его руки на плече и прикуривая. – Она беременна. Уже два месяца. А я вот-вот потеряю почву под ногами. И никому нет дела до проблем какого-то парня, у которого жизнь рушится и каждый шаг – приближение к пропасти. Знаешь болото? Из него самому не выбраться: любая попытка оборачивается против тебя, и только посторонний может помочь. Да никому нет дела! Особенно тем, кто наделен силой. Какая разница, что бедный умирает от жажды в подворотне, если завтракаешь ананасами? Черт, Крис, я ведь растерялся! А она решила, что я отказываюсь от малыша. Вчера собрала вещи и пыталась уехать к родителям! Без нее жить не могу… Помнишь, я давал советы о любви? Забудь! Нельзя планировать жизнь: накопить деньги на съем двухкомнатной квартиры, перебраться ближе к центру, устроиться в ателье у дальнего знакомого… судьба любит шутки. Будь счастлив сегодня, сейчас, а остальное неважно – вот мой совет! И если тебе открываются врата рая, то не будь дураком, беги к ним! Какие тогда преграды? Душу не поймать. Где Кейра? Вы созданы друг для друга! Разобьешься с ней… как знать. Главное, не будешь вести жалкое существование, думая, что однажды так и не рискнул!
- У тебя будет ребенок?
- Да! – Майк затушил сигарету, закашлявшись. – Не представляю, как это произошло. Больше нет планов. Помнишь, я загадывал наперед? Отныне соглашусь с каждым, кто назовет меня глупцом. Время бесценно. Его так легко потерять даром, растратить понапрасну, а вернуть невозможно! Я жаждал свободы, обрести место под солнцем, получить билет в жизнь. Ничто не помешало бы исполнению американской мечты... И внезапно я просыпаюсь не подростком, которому нужны клубы и тусовки, а мужчиной с заботами о ребенке. Для кого-то дети – смысл жизни, но по мне так это прекрасный итог, конец, а никак не начало.
- Майк… я… ребенок принесет радость в дом, - неуверенно отчеканил Крис, запинаясь.
- Не успокаивай меня! Здесь вообще не о чем говорить. Но мне не дает покоя телефон Доусон, - юноша достал замусоленный листок с полу стертыми цифрами. – Лили недолюбливает ее, а потому у меня нет возможности сводить Афродиту в кафе. Ты сам решай, чего хочешь. Только знай, что настоящее преступление не бежать от любви, а убивать чувство, которое уже зародилось.
Крис кивнул, сжав клочок бумаги, но, стоило Майку скрыться в магазине, бросил листок в мусорный бак, давая себе клятвенные заверения, что не пожалеет. Однако той же ночью его сердце щемило от воспоминания об утраченных заветных цифрах. Сью под утро подошла к спящему брату и с удивлением отметила, как бледно его лицо и сколько на нем страданий.

Глава 9
Участок семьи Ворст озарился тысячью огней, прогнав ночь, как только родители Стефана сели в машину. Заиграли стереоустановки, музыка в которых ничем не отличалась от живого звука; включилась подсветка на потолке, так что каждая комната приобрела индивидуальность; появились официанты, получившие впечатляющий гонорар, так что грубость и высокомерность богатых детей вполне окупались. В фонтане забило красное вино, бокалы наполнились шампанским, бармен мешал коктейли, а аристократические закуски, включающие устрицы, кальмары, мидии и другие изыски шеф-повара, мостились повсюду, где только можно было поставить блюдо.
Дом ожил с появлением неотразимой молодежи, доставленной на начищенных до блеска «Мерседесах» и «Порше», так что истинный ценитель автомобилей задохнулся бы от восторга. Юноши в модных рубашках, небрежно расстегнутых на груди, хищнически оглядывались и не отказывали себе в удовольствии совмещать обсуждение красавиц и последних проектов отцов с дегустацией алкогольных напитков. Девушки, плавно покачивающие бедрами, томно закатывали глаза и словно случайно играли длинными русалочьими волосами. Легкие платья дразнили глубокими вырезами на спине и впечатляющими декольте, бесстыдно выставляющими грудь на всеобщее обозрение. Серьги, брошки, ожерелья, кольца и браслеты переливались цветами радуги, словно чешуя змей. Покорительницы сердец, проводя по обнаженным шеям и изгибаясь станом, плели липкую паутину интриг и не оставляли никого без внимания и жесткой критики. Охотники, избрав жертв, развязной походкой покорителя Земли подходили к приглянувшимся незнакомкам и забрасывали удочки.
Пока невостребованные кокетки просчитывали ходы, как игроки на шахматной доске, и строили ловушки конкуренткам, юноши удовлетворяли плотские потребности, поднявшись на второй этаж и закрывшись там с запасом выпивки и нимфеткой. Динамики вполне заглушали стоны и тяжкие вздохи, а, если что-то доносилось до слуха бдительных подростков, то непременно находило положительный отклик и бурные аплодисменты.
Разумеется, многие не брезговали заниматься пиаром, сводя разговоры к финансовым и экономическим проблемам и подчеркивая, как выгодно сотрудничество с компаниями их родителей, в тайне рассчитывая уже на следующий день пожать плоды трудов. Те, кто обрел славу на экранах, не теряли возможности похвастаться и привлечь публику метко брошенной фразой. Так Джесс, довольно покрутившись, чтобы ощутить, откуда дует ветер, зародила живой интерес сверстников к своей новой рекламе, стыдливо прикрыв лицо и прошептав достаточно отчетливо, чтобы все расслышали: «там такое требовалось сделать, что я долго отказывалась от участия в проекте».
Стефан как хозяин вечеринки был везде и нигде одновременно. Он следил за досугом гостей, работой официантов и запасами спиртного, отбрасывая колкие комментарии и меткие замечания, так что никто не испытывал недостатка его внимания, однако и удержать юношу на месте и обсудить с ним какой-нибудь вопрос ни у кого не получалось. Порой Казанова задерживался возле чьих-то обнаженных плеч, давая рукам волю и наслаждаясь блеском зависти и восхищения в глазах толпы, иногда пристраивался к группе знакомых, окунувшихся в споры о политике, впитывал полезную информацию, подкидывал свежих новостей и, если удавалось, чернил имена врагов. Все чаще перед ним мелькало золотое платье Джесс, такое короткое, что, уронив сумочку, ей пришлось просить о помощи, ведь сесть в нем означало продемонстрировать нижнее белье. Впрочем, и его верх впечатлял: открытый корсет и отсутствие лямок бюстгальтера побуждали к развратным мыслям. Однако впечатление слегка портилось необходимостью постоянно подтягивать платье: девушка еще не увеличила грудь.
- Если станет скучно, только скажи, - она сладко облизнулась, тая в горячих объятиях Стефана.
- Непременно, - он улыбнулся, вспоминая, как в прошлый раз они приятно провели время, оставив Кейру, отказавшуюся преступить границы морали, в одиночестве.
Диана тоже заполучила взгляд Казановы: длинное красное платье с пышными развевающимися рукавами выгодно выделяло ее из толпы. Она, оживившись от нежданного шанса покрасоваться перед тайным возлюбленным и найти какого-нибудь обожателя, с утра не отрывалась от зеркала, перепробовав все наряды и украшения, бросаясь то в слезы от недовольства фигурой, то в смех от успешного сочетания аксессуаров. Стефан приблизился к ней и протянул коктейль.
- Ты не говорила с Кейрой? – спросил он как бы между прочим, внутренне напрягаясь: самолюбие страдало от нелепых слухов, связанных с его подружкой и Крисом.
- Нет, - Диана опустошила бокал. Начав пить, она не могла остановиться.
- Если ее отыщешь, приведи ко мне, - прошептал Стефан ей на ухо, заставляя девушку дрожать от удовольствия. – И позаботься, чтобы Кейра была сговорчивой и… неправильной.
Он рассчитывал получить власть над непокорной Доусон. Всеобщее возбуждение и распущенность нравов позволяли слегка пренебрегать установленными правилами о неприкосновенности и брать то, что плохо лежит.
Кейра пришла ближе к полночи. Воспользовавшись дельными советами матери и стилиста, она облачилась в пышную юбку до колена, уже вышедшую из моды, но продолжающую производить фурор в кругу, где никто не решался экспериментировать и следовал установленным правилам, и футболку с вырезами по бокам, так что юноши засматривались на ее обнаженные бедра. Джесс, издали завидев конкурентку и ощутив укол ревности, натянула на лицо притворную улыбку, скрежеща зубами. Диана, покорно исполняющая волю Стефана, оторвалась от бара и, одним махом проглотив рюмку виски, двинулась к подруге.
- Само очарование! – вынесла она вердикт, беря Кейру под руку и направляясь к стойке. Джесс, не успев и шагу ступить к противнице, гордо отвернулась, мимоходом бросая: «прошлый сезон», - и торопливо покидая комнату.
- Мы разве торопимся?
- Да! Стефан не находит места и ищет тебя повсюду! – язык Дианы заплетался, так что приходилось прикладывать усилия, чтобы разобрать смысл. – Он мается от скуки! – юношу окружала толпа, ловящая каждый звук, срывающийся с его уст, и заглядывающая ему в рот. – За встречу, - Диана вынудила Кейру взять бокал шампанского. За ним последовали вино и мартини.
- Я уж и не надеялся, что солнце посетит мой скромный праздник! – прокричал хозяин вечеринки. – Но ты здесь и не убежишь, - в его голос закрались грозные нотки, но девушка не успела испугаться - Стефан впился в ее губы страстным поцелуем.
Диана, исполнившая миссию, довольно наблюдала, не испытывая ни ревности, ни зависти: ее сознание порядком помутилось, так что ни непрошенная рука, нежно гладящая по спине, ни возлюбленный, намеревающийся затащить в постель другую, никоим образом не портили прекрасного настроения.
- Шампанского! – выкрикнул кто-то, и взгляды прекратили пожирать звездную пару.
Стефан, выбрав самый крепкий коктейль, засел возле стойки, не принимая протестов Кейры и вынуждая ее пить смесь из джина, сока и льда. Однако она, никогда не отличаясь склонностью к алкоголю, незаметно выплескивала мутную жидкость, так что, несмотря на старания возлюбленного, продолжала трезво оценивать ситуацию. Юноша же, хоть и хитрил, не пополняя свой бокал, уже порядком потерял самоконтроль, и теперь его занимала одна мысль.
- Пойдем ко мне? - пробормотал Казанова, прижимая рыжеволосую богиню к себе и зарываясь носом в пушистые волосы. Его руки легко проникли в широкие вырезы футболки и поглаживали шелковый бюстгальтер.
- Я хочу осмотреться, - мягко отстранилась Кейра. – Здесь столько моих знакомых, что некрасиво исчезнуть, не поздоровавшись, - внутренний голос настойчиво требовал немедленно бежать прочь.
- Начнем со спальни, - зарычал Стефан, подхватывая ее на руки и проталкиваясь к лестнице.
Кейра истерически рассмеялась, пряча испуг; ее сковал ужас от сознания, что никто не обернулся на визг и жалкую попытку протестовать. В центре танцевали; те, кто устроился по углам, выпили достаточно, чтобы пассивно наблюдать и не вмешиваться. Диана - единственная, от кого следовало ожидать поддержки, - крутилась рядом с барменом, кокетничая.
Юноша занес добычу в комнату и захлопнул дверь. Замок скрипнул, а ключ отлетел на комод. Кейра отступила к письменному столу и попыталась изобразить живой интерес к записям и исчерканным листам бумаги. Она уже попадала во владения возлюбленного и знала, что ничего, кроме двуспальной кровати с воздушными подушками, здесь нет. Стефан подошел сзади, обнял тонкую талию, решительно забираясь под футболку.
- Я скучал, - он нежно поцеловал жертву в ухо, прикусив мочку. Девушка почувствовала, как по телу растекается незнакомая слабость, но не позволила разуму притихнуть, отходя к окну.
- Я не хочу.
- Чего? Ласки? Поцелуев? Нежности? – Стефан подступал, широко улыбаясь, как коршун, поймавший голубку в ловушку и наслаждающийся бесполезным сопротивлением.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
- Нет. Объясни.
- Ты пьян. Отпусти! – юноша прислонил ее к стене, пресекая сопротивление, и потянулся за поцелуем, но она отвернулась.
- Я уже давно говорил тебе о физиологических потребностях, которые надо удовлетворять, - Стефан впился в побледневшие от напряжения губы. Кейра обнажила зубы, укусив его, и вырвалась, отскакивая к двери и цепляясь за ручку. – Что за глупости? – он возобновил нападение. – Разве я не привлекателен? Не красив? Не очарователен до потери пульса? – девушка рванулась, когда Казанова приблизился так, что его дыхание обожгло ей шею, однако не удержалась на ногах после его толчка и упала на постель. – Ты не понимаешь, от чего отказываешься, - попробовал охотник утихомирить жертву, упорно пытающуюся сползти с кровати на пол, сбивая подушки и громко крича. Впрочем, никакой опасности ее сопротивление не представляло: музыка вполне перекрывала шум борьбы, а редкие свидетели предпочитали делать вид, что ничего не происходит.
- Я не хочу! Нет! – брыкалась Кейра под юношей, удобно устроившимся сверху и уже стаскивающим ее футболку. – Нет!
Он не слушал. Яростные вопли воспламеняли желание овладеть строптивой красавицей, а превосходство в силе и уверенность в безнаказанности, навеянные алкоголем, подкрепляли намерение получить Доусон любым способом. Она чувствовала, как по щекам стекают слезы, в горле образуется ком, не дающий дышать, а жадные руки расстегивают юбку. Сознание едва не покинуло ее, так что на миг мир словно уменьшился в размерах и стал отдаляться, а безумное предположение, что происходящее не больше чем ночной кошмар, почти вынудило сдаться.
Дальнейшее напоминало страшный сон, ставший реальностью: перевернувшись, Кейра уцепилась за край кровати, подтянулась, выбралась из-под Стефана и нанесла ему удар ногой. Он упал, хватаясь за челюсть и отплевывая кровь на белоснежную простынь, но уже в следующее мгновение кинулся к девушке с воинственным кличем. Она отскочила к окну, ударом раскрыла ставни и, не рассчитывая на вразумление возлюбленного, спрыгнула вниз.
 Кейра не думала, что сулит отчаянный прыжок: смерть или перелом, - а потому, приземлившись на траву и почувствовав боль в области голени, не сразу вскочила, но пару секунд пребывала в замешательстве, сознавая, что произошло. А потом рывком поднялась, метнулась к однокласснице, стоящей у крыльца, сорвала с ее шеи платок и устремилась к распахнутой настежь калитке, забыв о футболке, скомканной на кровати, и рассыпанных там же пуговицах, так что юбка спадала, выставляя напоказ кружевные трусики. Только выскочив на опустевшую дорогу, Кейра разобрала отдаленные оклики, разъяренный крик Стефана, напоминающий стон раненного бизона, и заливистый смех Джесс.
Сумка с паспортом, кошельком и телефоном лежала на стуле, небрежно брошенная по привычке. Но девушка ни за что не вернулась бы в проклятый дом, с ужасом вспоминая, как поцелуи покрывали ее шею и плечи. Долго идти по проезжей части становилось опасно: несколько пролетающих мимо машин с любезными водителями, предлагающими подвести беззащитную, наполовину раздетую красавицу, вынудили Кейру искать помощи. Приблизившись к дубовой двери одного из богатых участков с впечатляющим замком и предупреждающей надписью о грозной собаке, она нажала на кнопку звонка, готовясь встретиться со злым мужчиной, разбуженным не прошеной гостьей и подготовившем изысканные ругательства.
Однако удача сопутствовала ей: в проеме возникла сонная старушка, удерживающая на привязи совсем не грозного щенка немецкой овчарки. Слепо прищурившись, женщина раскрыла рот в изумлении и отступила, впуская незнакомку. Несчастная получила теплую ванную, в которой просидела до приезда испуганной матери.
Энн примчалась, забыв про косметику, прическу и одежду: она странно смотрелась в халате и с неаккуратным пучком. Кейра не могла связать двух слов, ее подбородок и пальцы тряслись, а глаза высохли, покраснев и опухнув, и только крепкие и надежные объятия родителей успокоили ее.
- Что случилось? Откуда ты пришла? Где твои вещи? – женщина целовала дочь в лоб, щеки, нос, проверяя температуру и убеждаясь, что потребуется доктор. Отец сидел рядом, не произнося ни слова и уставившись на дорогу. – Скажи хоть слово! Прошу.
Девушка не заговорила. Поднявшись в спальню, она рухнула на постель, теряя сознание, и провалилась в забытье. Когда приехал врач, события минувшей ночи восстановились в его версии: Кейра выпила, что произвело слишком сильный эффект на неподготовленный и к тому же истощенный организм, и в дальнейшем действовала в состоянии алкогольного опьянения, выскочив на улицу без верхней одежды и заработав простуду. Звонок в семью Ворст развеял последние сомнения: по словам Дианы, выходило, что юная Доусон веселилась со всеми, побывала у Стефана в комнате, откуда вернулась счастливая и без майки, а после по непонятной причине убежала в неизвестном направлении,
Наутро Кейра очнулась с мыслью о необходимости скрыть правду от матери и потому с радостью согласилась исполнить роль невинной жертвы, не помнящей ничего из случившегося прошлой ночью, которую ей любезно предложила Диана, получившая указание заставить подругу молчать об инциденте. Вывихнутая лодыжка и подхваченный грипп обеспечили пару спокойных недель в постели без нежелательных встреч. Мобильный телефон, который вернул вместе с сумочкой Стефан, так и не прорвавшийся к возлюбленной из-за непримиримости и строгости домработницы, лежал на тумбочке и постоянно вибрировал от многочисленных сообщений, но девушка не касалась сенсорного экрана, отказываясь связываться с внешним миром.

Глава 10
Крис проснулся от настойчивого стука в дверь. Юноша, еще не до конца окрепнув и то и дело испытывая легкое головокружение и тошноту, предпочел не рисковать и не покидать пределов квартиры. Он не рассчитывал на посетителей, а потому, как и в предыдущие дни, не поднимался с кровати, предаваясь безделью и засматриваясь на предметы вокруг. Призрак Кейры витал в воздухе, сливался с ветром, переворачивая страницы тетрадок и книжек, затаивался в солнечных лучах. Однако одна мысль о любви не грела, а отяжеляла душу.
 Развод родителей оставался для Криса темным пятном в прошлом. Келли лишь раз отдалась неприятным воспоминаниям, удовлетворяя праздный интерес сына, но уже вскоре попала в больницу,  и с тех пор разговор не касался болезненной темы. Она познакомилась в институте с мужчиной, чье имя не произносила вслух, словно боясь его появления, и легкое увлечение переросло в неудержимую страсть. Хорошо не зная человека, женщина доверилась ласковым словам, прельстилась красивыми подарками, утопила сомнения в море цветов. Но сказка закончилась, стоило оформить брачный контракт и родить ребенка: совместная жизнь предполагает не только веселое времяпрепровождение и беззаботные гулянки, но доверие, взаимопомощь, поддержку, привязанность. Келли многое сносила, терпела, забывала: частые измены, долгие отсутствия и самовлюбленность избранника, - а в ответ не получала ничего кроме охладевшей ласки и ослабевших объятий. Известие о незапланированной беременности стало решающим: мужчина предложил аборт, обещая высококачественную медицину, лучшую клинику и безоблачное будущее, но Келли не хотела слышать об убийстве дочери и, в душевном порыве собрав вещи, навсегда покинула дом, ставший в одну ночь чужим.
Крис ненавидел отца. В его глазах ровесники, играющие с девочками и пользующиеся глупостью и неопытностью своих жертв, навсегда приравнивались к подлецам. Сам юноша ни на секунду не допускал мысли о мимолетном флирте, короткой связи, сдерживаясь, когда к его ногам падала легкая добыча, и отступая, если красавицы проявляли настойчивость. Раньше он пользовался успехом: загадочность и молчаливость словно овевали его образ романтической дымкой, а золотистые волосы и нежные серо-голубые глаза с искрами добра и тепла вызывали трепет в сердцах. Впрочем, видя, как безразлично Крис смотрит вокруг, прекрасный пол переключал свое драгоценное внимание на более завидные цели. Однажды Диана выдала привлекательное предложение о ночи без последствий и взаимных обязательств, стремясь скорее открыть мир взрослых удовольствий. Кто-то отдал бы новенький автомобиль за такую блестящую возможность пополнить список побед, но Крис отказался.
Подложив руки под голову и вспоминая «мисс Доусон», юноша не сразу отреагировал на барабанную дробь, обрушившуюся на дверь. Диана никогда не проявляла терпения, а теперь, наматывая круги на лестничной клетке, бросилась к другу на шею с радостным визгом. Ей не хватало дыхания, чтобы поделиться свалившимся с небес счастьем; активная жестикуляция и улыбка на пол лица, указывали на необычайно приподнятое настроение.
- Стефан! – выдохнула девушка, распахнув форточку на кухне. Крис не задавал лишних вопросов, точно зная, что Диана сама расскажет то, что хочет, а, если есть, что скрывать, ни за что не проговорится, натренировавшись на многочисленных ошибках. - Стефан, - повторяя заветное имя, она сияла все ярче; юноша же, напротив, бледнел, мучимый воспоминанием: Кейра, заключенная в чужих объятиях. Однако Диана, занятая своими мыслями, не заметила, как слетела краска с его лица и грозно сжались кулаки. – Он, - девушка мечтательно закатила глаза, щурясь от яркого солнца, как кот, только насытивший живот и довольно мурлычущий возле очага. – И я, - закончила она спустя секунду, показавшуюся Крису вечностью. – Ты, наверно, в курсе, что у него была вечеринка? Я долго готовилась. Есть фотографии, - Диана оживилась, доставая мобильный телефон и любуясь снимками, запечатлевшими ее возле фонтана с вином, на террасе, перекинувшую длинную ногу через перила, в центре гостиной, между двумя обворожительными красавцами. Юноша безразлично уставился на экран; где-то ему удалось заметить блеск рыжих волос и, хоть их обладательница отличалась от Кейры как возрастом, так и телосложением, призрак юной Доусон не покидал раненного сердца. – В общем, повеселились на славу, но главное, - Диана оборвалась, глубоко вдыхая, точно спортсменка перед дальним заплывом, - я была в его спальне. И, поверь, мы не спали, - новость свалилась на Криса и, если вначале он не поверил, решив, что подруга хочет пустить безумный слух и не больше, то вскоре убедился в справедливости сказанного: на ее запястьях остались характерные синяки от излишне сильной хватки пальцев, красная отметина у шеи напоминала страстный засос. – Да, - она, ухмыльнувшись, как лиса, провела по доказательствам о сбывшихся мечтах.
Стефан, не успев поймать рыжеволосую русалку и осуществить задуманное, нуждался в той, кто молила бы о ласке, ползала бы на коленях ради прикосновения и поцелуя, исполнила бы любой каприз и не промолвила ни слова, причини он ей боль или не подари удовлетворения. Джесс, переливающаяся в свете фонарей и бросающая неоднозначные взгляды в поисках кого-нибудь для развлечения, не подходила: излишне откровенное платье отталкивало, да и вопиющая доступность не пробуждала желания. Поэтому, стоило Диане выйти на крыльцо, и она стала мишенью: пусть и уступая развратной блондинке в красоте и изяществе, девушка бы в последствии поделилась впечатлениями с друзьями, в круг которых входила и Кейра, так что неприступная Доусон испытала бы укол ревности, зависти и сожаления. Подняв воротник рубашки и облизнув губы, Стефан небрежно схватил цель под локоть и под вздохи всеобщего изумления увел ее наверх. Ни о какой романтике речи не шло: толкнув не верящую в чудо добычу на сбитую постель, юноша накинулся на нее, сорвал платье, не заботясь о тонкой материи, и вжал хрупкое тело в матрас. Ему нравилось чувствовать превосходство и могущество, упиваться властью и вкушать сладость неопытности, представляя в своих объятиях Кейру и расплачиваясь за недавнее унижение. Диана никому бы не призналась, как больно сжал Стефан ее тонкие запястья, как мял грудь, не слыша протесты.
- Это было чудесно. Он обошелся очень мягко, - произнося слова вслух, девушка начинала верить в их правдивость, хотя они разительно отличались от действительности. – И я не представляла, что такое блаженство. Ты уже перешел черту зрелости? – игриво спросила она, толкая Криса в бок.
- Как ты могла?! – прошептал юноша, отстраняясь. – Это предательство.
- Не выдумывай! Стефан уже взрослый и сам решает, с кем ему хочется есть мороженное, а с кем просыпаться, - она не испытывала стыда перед подругой, но страх, что звезда школы как-то навредит ее благополучию, закрался в темную душу.
Крис не ответил. В крови закипала ненависть и обида: его враг изменял Кейре, не понимая, обладателем какой драгоценности стал, и теперь за спиной юной Доусон станут смеяться и перешептываться, впутывая ее в грязные истории. Забыв о едва затянувшейся ране на коленке, юноша вскочил, выбежал на улицу и ринулся к «Голду». Висящая в прихожей куртка вскоре вспомнилась ему: ветер обжигал, гарантируя проблемы со здоровьем. Крис не смог бы добраться до школы пешком: слишком длинное расстояние даже для того, кто по вечерам не брезговал часовой пробежкой, стремясь выработать хорошее дыхание. Однако один из водителей, направляющийся на дачу и не особо спешащий повидаться со злорадной тещей, которая уже подготовила столько работы в огороде, что пришлось бы забыть про отдых на диване, любезно предложил подбросить растрепанного юношу с горящими глазами, придя к выводу, что случилось что-то ужасное, раз в холодный мартовский день мальчишка без верхней одежды несется по главной дороге, не оглядываясь на протяжные автомобильные гудки.
Кейра, хлопнув дверью «Феррари», прошла мимо злорадствующих завистников, не обернувшись ни на один оклик и лишь плотнее кутаясь в платок, когда Стефан, примостившийся у «Ягуара», бросил на нее беглый взгляд. Рядом с ним крутилась Джесс, ехидно ухмыляясь и бесстыдно корча отвратительные гримасы. Никто не решался возвратиться к событиям вечеринки, ощущая, как их гнилые языки сдавливает чувство уязвимости перед родственниками: Кейра могла сказать чуть больше и посвятить мать в те подробности, о которых родителям полагается не знать: тяжелые сигареты, крепкая выпивка, изысканный наркотик, совершенный беспредел и вопиющая распущенность.
Кейра ощутила толчок в коридоре, отшатнувшись к стенке и пропустив хулигана, наслаждающегося возможностью безнаказанно поиздеваться над бывшей королевой; возле класса кто-то ударил ее в плечо, произнося на ухо отобранные ругательства и пошлости. Сидя за партой и притворяясь углубленной в размышления об истории, девушка ощущала негатив, изливающийся от окружающих, злорадство противников и ликование врагов. За каждым ее движением следило несколько зорких глаз, так что, случайно уронив ручку, она услышала тихий шепот, внутренне сжимаясь и готовясь к новым нападкам.
На перемене Стефан аккуратно обошел бывшую возлюбленную, точно не замечая ее присутствия, и, выкрикнув что-то веселое, подхватил на руки Джесс, одаривая блондинку головокружительным поцелуем, поддержанным бурными аплодисментами. Теперь Кейра словно видела себя со стороны, и образ красавицы с обложки вызвал у нее отвращение.
За ней следили с подозрением и опаской. Подростки ждали, что она образумится, попросит прощения, признает ошибки, попробует вернуть возлюбленного, не терзающегося от недостатка ласки, но девушка, на обеде воспользовавшись отсутствием Криса и заняв его место за одиноким столиком возле окна, не намеревалась подходить к предателям и лгунам, умеющим лишь произносить тосты.
- И верно же говорят, что в любой шутке есть доля правды! – Джесс, испросив разрешения у Стефана, с кампанией подружек подошла к конкурентке. – Неужели ты сходишь с ума по бедняку? – окружающие притихли, готовясь к громкой сцене. – Некрасиво забывать футболку у одного парня и бежать к другому, - Джесс бросила вещественное доказательство на стол и ехидно усмехнулась. - Или в тебе столько неудовлетворенности, что одного не хватает? – Кейра попробовала встать, но чья-то тяжелая рука легла ей на плечо и удержала на месте. – Любишь, когда с тобой развлекаются несколько мальчиков?
- Замолчи, - прошептала девушка, чувствуя, как на глаза набегают слезы обиды. Молодежь наслаждалась ее дискомфортом и смущением, словно питаясь негативными эмоциями. Стефан, предпочтя держаться вдали, указал товарищам на камеры, и они с готовностью прикрыли их салфетками, так что рассчитывать на вмешательство директора не приходилось.
- Ты потеряла власть. Можешь только шипеть, змея, - пропела Джесс, видя, как разочарование и сознание подготовленной ловушки омрачают лицо ее противницы. – Не поделишься парой пошлых историй о том, как правильная и прилежная Доусон обращается в развратную девчонку с приближением ночи.
- Нет, – Кейра вскрикнула, когда острые ногти вцепились в ее волосы.
- Где твоя корона и эскорт? – Джесс склонилась к ней, едва не касаясь бледного, но решительного лица. Она упивалась моментом, видя, как толпа одобрительно реагирует на издевательства над бывшей принцессой. - Я сотру тебя в порошок, - внезапно Кейра различила в отражении стекла, как блондинка запускает пальцы в карман и достает белый флакончик с желтой надписью, на которой красовалось предупреждение о вреде здоровью в случае неправильного использования.
Джесс не избирала честных путей для достижения цели. Если ей хотелось получить конфету в магазине, а родители запрещали, она шла на воровство. Когда за тест выходила плохая отметка, за которой последовала бы порка, - подделывала оценку в журнале. С врагами не знала пощады: один переживал приступ аллергии, другой мучился страшным отравлением, кому-то приходилось лежать в больнице из-за ослепления лазером; случаи выпадения волос, распухания губ и лишая стали обыденными. Девушка действовала осмотрительно, понимая, что за любую оплошность придется дорого заплатить.
На этот раз баллончик содержал газ, воздействующий на кожу и вызывающий сильнейшие ожоги, после которых пришлось бы носить огромные темные очки и платок, дабы скрыть шрамы. Кейра, вначале замерла, но потом, собравшись, рванулась вперед, оттолкнула стол ногой, вырвалась из цепких объятий и с размаху влепила противнице звонкую пощечину, так что Джесс, схватившись за скулу, отшатнулась, выронив оружие.
- Прости, - Кейра отступила, обескураженная, так как прежде никогда не била кого-то с такой силой и ненавистью, но уже в следующий миг бросилась бежать прочь.
С урока ее забрали к директору. Мишель Дорео, омраченный известиями о неожиданной стычке старшеклассниц в столовой, расхаживал по кабинету, поглядывая на фиалки и удрученно качая головой. Он не стал поднимать шума и суматохи, провел долгую беседу с мисс Лью, показавшейся доктору и прижимающей холодную тряпку к увеличивающемуся синяку. Она билась в истерике, требуя срочно вызвать Энн Доусон и предпринять меры по успокоению ее взбесившейся дочери, пыталась позвонить матери и пожаловаться на неадекватное поведение одноклассницы, однако директор настоял на промедлении, в итоге добившись возможности пообщаться с виновницей конфликта с глазу на глаз. Стоило двери хлопнуть за девушкой, створки окон закрылись плотнее, и мужчина, поправив галстук и сняв очки, что он делал крайне редко, выказывая тем самым недовольство и раздражение, упал в кресло.
- Я надеялся, что Вы извлекли урок еще с нашего прошлого разговора, но, как я могу судить, ничего Вы не уяснили. Я не спрашиваю Вас, мисс Доусон, как мне воспринимать Вашу агрессию, но объясните, что мне делать? Я не хочу ставить в неловкое положение Вашу очаровательную мать, учитывая то, сколько неприятностей и трудностей свалилось на нее в последнее время благодаря Вашим стараниям. Я всецело на Вашей стороне, прекрасно сознавая, что Вам не нужны проблемы, да и записи камер наблюдения не упустили одного щепетильного момента, благодаря которому Ваша виновность полностью опровергается. Вы стали жертвой, так что уйдете без наказания со стороны администрации, но, скажите, что я Вам говорил о хищниках и добыче? В какую категорию Вы вписываете отныне себя?
- Я Вам очень благодарна за поддержку и защиту…
- Не надо бесконечных «спасибо». Я не могу стоять рядом всю жизнь и оберегать Вас от нападок, а ведь то, что произошло утром – только начало. Очнитесь от грез и прекратите мечтать, пока Вы в социуме. Посмотрите на Вашу мать – прекрасный пример для подражания во всех отношениях! Умная, красивая, успешная, деловая женщина, умеющая держаться на высоте при партнерах и с блеском исполнять свою роль, - Кейра вздрогнула, представляя, что Энн, вынужденная ласково улыбаться, и дома сохраняет сценический образ, а ее настоящую никто не видел и не знает.
- Вы говорите, правильно играть, следуя модели поведения, но ведь так человек обманывает себя. Если твердить, что любишь желтый цвет, невольно начнешь отличать его от других и привязываться к нему, даже если не находил в желтизне ничего привлекательного. Так происходит со всем!
- Мисс Доусон, не считаете ли Вы, что задаетесь? Дайте взрослым судить, что хорошо, а что плохо, и не пускайте юношеский максимализм слишком далеко, потому что порой лучше не видеть всего, чтобы не разочароваться. Однако мы отвлеклись от темы…
- Нет. Это и есть главный вопрос: пусть я выйду из круга акул, но разве мелкая рыбешка не бывает счастлива? Притворяясь, люди путаются во лжи и под конец не понимают, что истина, а что они только выдумали. Это ловушка, - девушка затихла, уловив грозный взгляд Мишеля, нахмурившего брови и покусывающего душки очков.
- Вы меня пугаете, мисс Доусон. Я Ваш друг, надеюсь, в этом Вы не сомневаетесь. И как Ваш друг, я искренне рекомендую прекратить всякое общение с теми, кто рождает в Вас подобные мысли. Это не вольнодумие, а глупость. Рыбы не задаются вопросом о том, нужна ли им вода для жизни и могут ли они выбраться на сушу, так и Вас я попрошу не отвлекаться на безумные размышления о смысле бытия, когда Вы в силу юного возраста и душевных переживаний, ничего не понимаете, а беретесь судить. Я не дам Вас в обиду, - добавил директор, вставая, - и не позволю никому причинять Вам вред, но ровно до тех пор, пока Вы не являетесь провокатором и пребываете на территории моих владений.
Джесс, выставляя на всеобщее обозрение лиловый синяк на скуле, крепче прижималась к Стефану, точно над ней нависла невидимая угроза. По ее версии выходило, что Кейра, увидев возлюбленного с другой, накинулась на соперницу и пыталась расцарапать ей лицо. Подростки ахали, рассчитывая на продолжение, однако рыжая виновница беспокойств на всех уроках просидела в дальнем углу и не покидала классов на переменках.
Крис примчался к школе как раз вовремя, чтобы застать Стефана, спускающегося с крыльца в обнимку с новой возлюбленной. Кейра, специально задержавшись, еще только пересекала коридор в направлении лестницы. Молодежь, завидев издали взъерошенные золотистые волосы, зашумела, заторопилась, надеясь занять удобные места для лицезрения развязывающегося конфликта. Мобильные телефоны держались наготове, дабы уже вечером в Интернете появилось видео кровавой разборки, а, судя по лицам предполагаемых участников, миром дело не обошлось бы.
- Я надеялся, что не придется любоваться этим грязным пятном сегодня, - Стефан выудил из кармана ключи и надменно прошел мимо врага.
- Убожество, - процедила Джесс.
- Трус и подлец! – выкрикнул Крис четко и раздельно. – Это ты втоптал в грязь свое имя.
- Жить надоело? – Стефан развернулся, как коршун, только и ждущий удобной возможности, чтобы спикировать на жертву и впиться когтями в нежное мясо. Однако Крис не испугался.
- Я пришел очистить имя той, кого ты никогда не получишь в коллекцию!
- Что-то вроде постоять за честь развратницы Доусон? – Стефан, удивленно задрав брови, заливисто рассмеялся. – Ты немного перепутал времена. Теперь таких понятий не существует.
- Сволочь, - произнес по слогам Крис, засучивая рукава.
Через секунду они повалились на землю, сцепившись. Стефан, проводя часы в спортзале для поддержания сногсшибательной формы и создания атлетического телосложения, одним метким ударом в челюсть поразил противника, успевшего, однако, схватиться за ворот дорогой куртки и утащить его за собой. На асфальт брызнули первые капли крови: Крис сплюнул, облизывая разбитую губу, но не сплошал и нанес мощный удар в коленку врага, так что тот, взвизгнув, повалился, изысканно ругаясь и постанывая. Кейра, услышав крики, выскочила на улицу и кинулась в гущу толпы, расчищая дорогу локтями. Джесс, прижатая к машине и не решающаяся отойти на более безопасное расстояние, едва завидев конкурентку, бросилась ей наперерез, желая воспользоваться заветным баллончиком.
Крис и Стефан катались клубком. Поднялся непроглядный столб пыли, скрывший взбешенных юношей от любопытствующих зрителей. Кто-то выдвинул предложение разнимать драчунов. Кейра, вырвавшаяся в первые ряды и упорно пытающаяся окликнуть Криса, не заметила Джесс, подбиравшуюся сзади. В каменных, безразличных лицах подростков не нашлось понимания и тревоги: они следили за разворачивающимися событиями, как люди в кинотеатре. Блондинка, выгадав момент, совершила скачок, как удав, и дернула за плечо конкурентку, разворачивая ее к себе лицом и доставая припрятанное оружие. Кейра вскрикнула от резкой боли в вывихнутой лодыжке, ее колени подогнулись, и она, несмотря на цепкую хватку противницы, повалилась на землю. Раздался звук открывающегося клапана. Стоящие рядом завопили, когда блестящая жидкость распылилась в воздухе, и принялись толкаться, пытаясь спастись, но их товарищи, жаждущие зрелищ, не уходили, образуя единую стену. Стоило молекулам отравленного вещества коснуться открытых участков кожи, адская боль вынуждала несчастного подпрыгивать на месте, крутиться волчком и пускать ручьи слез. Кейра, получив мощный пинок в живот и оттого отлетев в сторону, еще долго благодарила Провидение за везение, благодаря которому не пострадала. Джесс отскочила назад и упала, сломав шпильку и получив пару ожогов на кончиках пальцев.
Громогласный голос директора остановил хаос и беспорядок, вынудив драчунов замереть, а молодежь расступиться. Мишель Дорео в сопровождении пары бухгалтеров поспешил в центр, скользнув взглядом по Кейре, поднявшейся и отряхнувшейся, Джесс, бьющейся в истерике, Крису, облокотившемуся на колесо джипа и вытирающему бегущую по подбородку кровь, и Стефану, словно раненный зверь, стонущему и извивающемуся на земле. Он, воспользовавшись моментом, когда «мистер Стюарт потрудился объяснить, что происходит», прыжком преодолел расстояние между ним и обидчиком и напал на юношу, сильно сжимая его горло.
- Прекратить! – Стефан не слышал, а потому пришлось применить силу и стащить его с Криса, теряющего сознание.
Сид Ворст приехал за сыном к вечеру с таким суровым выражением лица, что сразу становилось понятно: беззаботным забавам и жестоким проделкам пришел конец. Впрочем, вид матери Джесс так же внушал ужас: хмурая и недружелюбная женщина, с полным безразличием выслушавшая доклад о происшествии, схватила дочь за запястье, так что девушка вскрикнула, и потащила ее домой, обещая придумать строжайшее наказание.
Мишель Дорео, разобравшись с остальными пострадавшими, на коже которых появились волдыри и покраснения, вернулся в кабинет, где сидела Кейра, предварительно заглянув в больничное крыло, где задержался Крис. Юноша умолял о тихом отчислении и просил не отрывать его мать от какой-то необычайно важной и не терпящей отлагательств работы. Он полностью признавал вину за собой, не пытаясь придумать оправданий, чем вызвал немалое уважение взрослых, привыкших сталкиваться с ложью и враньем подростков, не отвечающих за поступки. Директор подписал документ об отстранении мистера Стюарта от занятий, но допущении к сдаче экзаменов и получению аттестата: скоро заканчивался март, так что школы не приняли бы нового ученика, а коверкать юную жизнь мужчина не хотел.
- Я получил заключение, что Вы в полном порядке, - проговорил Мишель Дорео. – Конечно, Ваша мать в курсе, что Вас задержали после уроков из-за небольшого инцидента, однако ничего конкретного я ей не сообщил, предоставляя Вам полную свободу. То, что за последний месяц на мой стол упало больше рапортов, чем за предыдущие десять лет, я умолчу, но прислушайтесь к моему совету: не идите против общества. Толпа задавит одиночку, и тут я Вам не помощник. Однако, будучи человеком не слепым, я позволю себе сделать наблюдение. Вы ломаете прошлую жизнь, наживая злейших врагов, обладающих положением и силой, но обретаете друзей, которые совершают благородные поступки. Если Вы не пожалеете, что спустились с подиума, то постарайтесь укрыться в тени и там же держите своих защитников, потому что любая история будет освещена таким образом, что у Вас не останется ни малейшего шанса доказать хоть кому-то свою невиновность.
Кейра умела читать между строк, а потому, выйдя из кабинета директора и получив разрешение на отдых до понедельника, ринулась в больничное крыло. Она тихонько постучалась к медсестре и, не получив ответа, потянула за скрипучую ручку. Дверь податливо открылась, представляя ее глазам  заваленный бумагами стол, пустующее кресло, стулья, выстроившиеся ровными рядами, начищенные до блеска плиты. Девушка знала, что он здесь. Заглянув за угол, она убедилась в правильности предположений: Крис лежал на кушетке. Его лоб обхватывала тряпка со льдом, нижняя губа распухла и потемнела от мази. На столике красовался поддон с кровавыми ватными дисками, нашатырным спиртом и почерневшими использованными бинтами. Юноша зажмурился, слыша тихий стук каблуков о кафель и догадываясь, кто к нему пришел.
- Крис, - Кейра провела пальцами по его голому плечу. На коже появились мурашки. – Спасибо, - она аккуратно села рядом, случайно касаясь его царапин на ладони и отдергивая руку. Дыхание юноши участилось, так что грудь вздымалась и опускалась чаще. – Слышала, ты подрался из-за меня. Почему? Стефан, конечно, заслужил удар по самолюбию и внешности, но… ты так рисковал, - ее голос сорвался.
- Извини, - пробормотал Крис, приподнимая веки. – Я не сдержался. Твой парень, конечно…
- Мы расстались. Душа ничем не отливается от внешности: красочная обертка с пустотой внутри. Тебя не было в школе утром… ты приехал…
- Так сложились звезды, - усмехнулся он, испытывая неловкость от отсутствия рубашки на теле и резкого контраста между своими выступающими костями и накаченным загорелым торсом Стефана.
- Что говорит доктор? Тебе дали освобождение?
- Да. Я не появлюсь до конца мая, начала экзаменов, - уточнений не требовалось: один мальчик ходил в школу со сломанной ногой, пользуясь привилегиями, а Крис, сохраняя полную дееспособность, выставлялся на улицу. Девушка прикусила губу.
- Ты поступил как настоящий герой.
- Кейра, - юноша замялся, а на свежей ране выступила кровь: сердце сжалось, стоило произнести вслух заветное имя и встретиться с болотными глазами.
- Да? Я подвезу тебя до дома.
- Буду благодарен. Но скажи мне, станет за это ругаться Энн Доусон?
- Сегодня всем придется услышать достаточно нелестных и неприятных слов…
- Ты ведь понимаешь, о чем я, - настаивал он, поднимаясь на локте, чтобы не упускать ее взгляда.
- Что ты хочешь услышать? Я устала. Объясни мне, что ты хочешь услышать?
Крис молчал. Безумный порыв встать и обнять вздрагивающие плечи утонул в тяжелых размышлениях. Установившаяся тишина нарушалась мерным боем часов.
- Твоя мать будет против любых сношений с бедными, - наконец прошептал он. Девушка достала мобильный телефон и набрала номер Томаса.

- Рад, что так вышло, - Крис стоял у двери, слушая отзвуки телевизора и свист чайника: дома его ждали мать с сестрой, возможно, начавшие что-то подозревать. Расквашенная губа едва ли осталась бы незамеченной. – Я имею в виду, что Стефан получил по заслугам, - внезапно Кейра приблизилась и крепко обняла его за шею, кладя голову ему на плечо. Юноша вздрогнул и неуверенно погладил ее по спине.
- Спасибо, - прошептала она, отступая и заливаясь краской. – Извини.
- Нет, ничего. То есть…
- Да. Я пойду. Пока, - девушка отступила назад, упираясь в перила.
Он бы отдал все, что бы кинуться к ней и сжать в нежных объятиях, осыпать волосы легкими поцелуями и шептать безумные слова о любви. Она бы отдала все, чтобы снова вдохнуть запах его теплой кожи и ощутить прерывистое дыхание на своей шее. Но прошла минута, а никто так и не решился воплотить мечты в жизнь.
- Подожди, - Кейра успела спуститься на одну ступеньку. – Может, - Крису показалось, его горло сдавило, так что вырывались не слова, а неразборчивые булькающие звуки. – Могу я... Майк и Лили идут в кино. Очень интересный фильм. И актеры известные. Может, и не высокая оценка критики… Присоединишься? Со мной.
- Конечно. Когда?
- В выходные. В воскресенье. В это воскресенье. Вечером. То есть днем. Мы сами можем выбрать сеанс, - юноша зажмурился, заставляя разбегающиеся мысли собраться. – Давай я позвоню, - на этот раз ее номер был бережно сохранен в памяти его телефона.

(...продолжение следует...)