RLD
Пил Слепушкин водку, смешанную с пивом: такой состав назывался "ершом", по трудности проглотить его сразу.
И.А. Бунин. "Учитель".
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
В жизни мне пришлось побывать в разных странах и посетить там - скажу без преувеличения! - великое множество пивных. В мюнхенском "Гофбройхаузе" я как-то (в хорошей компании) выпил за долгий вечер 14 литров светлого фильтрованного баварского пива, перемежавшихся рюмочками энциана (настойки горечавки) под добрую закуску (я съел, помнится, две увесистые, хорошо прожаренные, свиные рульки с хрустящей корочкой - "швайнсхаксен" - с картофельным пюре, горчицей и тушеной квашеной капустой - и даже, нежданно-негаданно, получил за это медаль белого металла с изображением монашка в капюшоне - "Мюнхенер Киндль" - на покрытых бело-голубыми ромбиками шейной ленте). Много еще было разных историй, связанных с пивом и пивными. Но с посещеньями пивных времен моей - увы! - уже такой далекой юности, конечно же, ничто в сравненье не идет...
Отлично помню до сих пор, к примеру, "Яму" - подвальную пивную на углу Столешникова переулка и улицы Кузнецкий мост. В этом пивном подвале всегда было зело людно, тесно, дымно, чадно, а порой и смрадно. Автор этих строк обычно ходил пить пиво в "Яму", когда навещал своих бывших одноклассников, поступивших после окончания школы в расположенный неподалеку от пивной Московский Архитектурный Институт (МАРХИ) - например, своего закадычного друга "Апостола"-"Бату", сиречь Андрея Баталова, которого частенько посещал и на которого даже порою "рабствовал" во время "сплошняков" - не без ущерба посещаемости мной моего собственного "ликбеза". Со многими из их институтских однокашников, пусть даже и не учившихся в нашем "Доме Страха" (то есть - школе), я, тем не менее, был знаком и даже дружен еще со школьных лет. Почти все они до поступления в МАРХИ учились в школе № (если не ошибаюсь) 50 (с архитектурным уклоном) во дворе кинотеатра "Форум" (превращенного ныне в руины) неподалеку от Колхозной (ныне - Сухаревской) площади (где, кстати, жил тогда с мамой, бабушкой и дедушкой друг нашего детства и одноклассник Виктор Милитарев, он же - "Милитарша", он же - "Милишвили", он же - "Инжир", он же - "Молли-Белый-Хвостик", он же - "Эмбрион", он же - "Крепыш", он же - "Солнечный Кабанчик", - начинавший уже в то кажущееся ныне людям нашего поколения столь далеким время то ли "рАзвитого", то ли "развитОго" социализма - "развИтым" его почему-то никто не называл! - понемногу трансформироваться из "просто" неординарной личности в личность поистине легендарную; впрочем, о нем - разговор особый).
50-я (если не ошибаюсь) школа славилась, если и не на всю Москву, то на всю территорию современного Центрального Административного Округа, своими танцевальными вечерами, на которых играли модные рок-группы (тогда, впрочем, мы говорили еще не "рок-музыка", а "бит-музыка", официально же рок-группы именовались "вокально-инструментальными ансамблями", сокращенно: ВИА, например: ВИА "Цветы" - будущая группа Стаса Намина, ВИА "Скоморохи" - там подвизался юный Александр Градский, ВИА "Веселые ребята", ВИА "Поющие гитары", ВИА "Аракс", ВИА "Самоцветы", ВИА "Лейся, песня" и даже ВИА "Битлс"). В 50-й школе учились, например, Сашка Бродский ("Брод"), Андрей Днепров, Петя Нестеров, Коля Афанасьев ("Афонька", он же "Афоня", по прозвищу "Афонька-Кобылу-Отфакал" - его жизнь занесла дальше всех, аж в Лос Анджелес), Таня Фролова (по прозвищу "Фри Лава") и многие другие. Тогда танцевали, главным образом, шейк и медленные танцы (мало кто хорошо танцевал рок-н-ролл, хотя, конечно, были и такие). Впрочем, довольно о прославленной в бле времена 50-й школе...
В пивном подвале на Кузнецком всегда стоял дым коромыслом от (тогда еще довольно дешевых) крепких сигарет (в том числе и без фильтра), папирос, трубок и даже сигар. Сигары тогда в Москве мало кто курил, хотя одно время - когда мы еще учились в школе - чуть ли не во всех киосках табачных изделий продавались отборные гаванские сигары марок "Упман" и "Монте-Кристо", первые - в серебристых, вторые - в бежевых, с изображениями обнаженных шпаг, жестяных завинчивающихся гильзах. Стоили они, по нынешним временам (и по сравнению с западным рынком, конечно, очень дешево, но по нашим представлениям, наоборот, очень дорого - по рублю за штуку (вероятно, Куба расплачивалась ими со "старшим братом" по социалистическому лагерю на бартерной основе - думаю так, потому что эти дорогие сигары как-то в одночасье исчезли из продажи). Продавались некоторое время и кубинские сигареты "Лигерос", но у них, несмотря на крепость табака (ведь они, как-никак делались из обрезков "тех самых" гаванских сигар!) был отвратительный вкус - не зря их прозвали в народе "Смерть кубинцам!".
Вернемся, однако, в наш пивной подвальчик на Кузнецком. Пиво тогда было принято подсаливать прямо в кружках (часто мы натирали солью края стеклянных кружек с ледяным и не слишком крепким = скажем прямо - пивом). Солонки с крупной солью стояли прямо на столиках. Если мне не изменяет память, когда-то на столиках стояли даже тарелочки с бесплатными солеными сушками (хотя, возможно, я ошибаюсь, и за сушки приходилось платить). В некоторых пивных (надо сказать, что тогдашние "торговые точки" Общепита носили весьма разнообразные названия: просто пивные, пивные бары, пивные залы, столовые, кафе-столовые, домовые кухни, фабрики-кухни, кафе, кафетерии, чайные, шашлычные, чебуречные, хинкальные, пельменные, блинные, котлетные, сосисочные, пончиковые, бутербродные, рюмочные, кафе-молочные) продавались красные, вареные в соленой воде речные раки (как правило, не слишком крупного размера; после поедания большого количества раков выступали беловатые пупырышки-прыщики на кончике языка) и креветки (как правило, очень мелкие). Впоследствии (например, в пивной на нынешнем Новом Арбате, сиречь на тогдашнем проспекте Калинина, прямо напротив бывшего магазина "Рыба", ставшего ныне аптекой "Ригла" - там, где сейчас расположен пивной ресторан "Генацвале", рядом с бывшим кафе "Валдай") стали подавать к пиву (подававшемуся не только в кружках, но и в кувшинах, что для тогдашней Москвы было изрядным новшеством и нарушением традиций потребления пива) соленую, вяленую и копченую рыбу, горячие сосиски и сардельки; впрочем, так было не всегда и не везде.
Модной пивной "точкой" был так называемый "Стеклянный Куб" - пивной бар на Дорогомиловской улице близ Киевского вокзала ("Сайгон"). Туда всегда была очередь, поэтому, собираясь дружной компанией выпить пива, мы всегда высылали пару человек в качестве некоего "авангарда" или "передового отряда" вперед, чтобы занять столик и продержать его до подхода основной компании. Потом можно было, через швейцара (за небольшую мзду) извлечь "своих" из толпившейся перед входом в пивную очередь, и препроводить их внутрь, к заветному столику. Кстати, вспомнил, что порой в пивных не хватало не только стоячих или посадочных мест за столиками, но и кружек - их также приходилось дожидаться. Объяснялось эта вечная нехватка всего - от пива в магазинах до кружек в пивных очень просто - спрос роковым образом превышал предложение - нас было слишком много для советской дефицитной экономики...
Хаживали мы с фрэндами также в огромадный (по моим тогдашним представлениям) пивной бар "Пльзень" в Парке Горького и ездили в популярную пивную под названием "Ракушка", расположенную в самом конце Ленинского проспекта (или проспекта Вернадского - сейчас уже точно не помню), а порой - и в пользовавшийся не меньшей популярности пивной бар на улице Дмитрия Ульянова (официальное название которого, к сожалению, совершенно изгладилось из памяти Вашего покорного слуги, в отличие от неофициального - "У брата").
Разумеется, мы, как и все посетители тогдашних советских пивных, грешили тем, что подливали тайком в пиво водку из купленной загодя в магазине тайно пронесенной в кабак и спрятанной под столом бутылки водку. Делалось это не из любви к приключениям, а исключительно из соображений экономии (в питейном заведении водка стоила гораздо дороже, чем в винном отделе; впрочем, и тогда существовали винные магазины, а однажды - правда, не в Москве, а во Владимире - автору этих строк пришлось видеть чисто водочный магазин, который так и назывался "Водка", торговал, в соответствии со своим называнием, ТОЛЬКО водкой и был расположен рядом с местным ликеро-водочным заводом, о котором жители славного града на Лыбеди даже сложили следующее стихотворение:
Владимир, город наш могучий,
Стоит на Лыбеди вонючей,
А посреди вонючих вод -
Ликеро-водочный завод).
Пиво, перемешанное с водкой, именовалась "ершом" (поскольку считалось, что с непривычки сию смесь так же трудно проглотить, как и сырого ерша - рыбу, как известно, весьма колючую, хотя и чрезвычайно вкусную в разваренном виде в ухе, куда ершей кладут завернутыми в марлевый мешочек и разваривают до костей, выкидываемые затем, вместе с колючками, прямо в мешочке, после чего уху. в которую желательно добавить рюмочку "водяры", как мы, с подачи Лёхи Былинкина, по прозвищу "Христос" (живущего ныне в Берлине, где никогда не ощущалось недостатка в пиве или в водке - впрочем, ныне этого добра хватает и у нас), любовно называли водку в юности, надо хлебать как можно скорее, ибо она - с пылу-с жару, с дымком, так вкусна, что едоком, как говорится, "за уши не оторвешь"). Если же водка наливалась в кружку поверх пива, не смешиваясь с ним, этот считавшийся более изысканным, хотя и отличавшийся не столь быстрым действием, как "ерш", напиток назывался коктейль "Тушите свет" или - более нейтрально - коктейль "Молодежный". Смешивали мы, естественно, не только пиво с водкой, но и, например (когда деньги были), сладкое или полусладкое советское шампанское с армянским (а еще лучше - с более сладким молдавским) коньяком из расчета одна треть коньяка поверх двух третей шампанского Налитого, естественно, в фужер или в бокал, а не в пивную кружку - хотя, конечно, иногда бывало, что и в кружку!) - эта коньячно-шампанская смесь называлась коктейль "Бурый медведь" и обладала воистину убойной силой. Был еще самодельный коктейль "Северное сияние" и еще множество "молодежных коктейлей" в этом же роде. Пили мы и самодельную настойку из противнейшей на вкус болгарской зубной пасты "Поморин" пополам с водой, и разведенный с водой восхитительно пенящийся "Тройной одеколон" (эту смесь приходилось буквально проталкивать в противящиеся сему процессу гортань и пищевод титаническими усилиями шейных мышц), и разведенную в воде туалетную воду самых разных видов (к примеру, "English Leather" - этот вариант почему-то запомнился мне особенно хорошо). Однако представляется необходимым подчеркнуть, что в число употребляемых нами адских смесей не входил коктейль "Слеза комсомолки" и ни один из прочих экзотических коктейлей, перечисленных блаженной памяти Венечкой Ерофеевым в его поистине бессмертном "Москва-Петушки". Хоть Венечка и был нашим современником, варившемся, так сказать, в том же самом соку, но либо держал рецепты своих коктейлей в строжайшем секрете, либо...уж не знаю, что и подумать. Впрочем, довольно об этом, ведь наша главная тема - советские пивные эпохи развитого социализма...
Кстати говоря, пиво в пору нашей юности и молодости продавалось не только в магазинах и пивных, но и в буфетах вокзалов, театров, концертных залов и кинотеатров. Как сейчас помню буфет расположенного неподалеку от нашей школы, в здании "Моспроекта", кинотеатра "Москва" (ныне - "Дом Ханжонкова"), куда мы с одноклассниками - чаще всего, с Андреем Баталовым, но порой также с Вовой Малюковым и Сашей Шавердяном - под тем или иным предлогом (а порой - и вовсе без предлога), накопив предварительно денег, полученных от родителей на "шамовку" (наши школьные буфет и столовая были отнюдь не бесплатными) сбегали с уроков. Там чаще всего продавалось пиво тогдашних "элитных" марок - "Останкинское", "Рижское", "Дипломат", "Бархатное", "Двойное золотое", а иногда - даже импортное (югославское "Bir" или чешское - "Пльзеньский праздрой"). Еще сейчас стоит у меня перед глазами темное пиво марки "Рижское", струящееся из конической, с витым горлышком, коричневой бутылки в цилиндрический, тонкого прозрачного стекла, чайный стакан с тройной полоской кольцом по верхнему краю или в середине. Теперь таких стаканов нет в продаже, остались одни граненые. А в пору детства, отрочества, юности и молодости нашей в поездах дальнего следования проводницы непременно подавали в купе чай в именно таких, тонкого стекла, цилиндрической формы, чайных стаканах, в подстаканниках из мельхиора, украшенных штампованными или гравированными изображениями Московского Кремля (обычно - Спасской башни). Куда теперь делись все эти тонкие чайные стаканы (а главное - мельхиоровые подстаканники!) ведомо, видимо, лишь всеведущему (?) руководству РЖД (или, как сейчас пишут, Р/Д)...