Маша (время пришло) поступила в ФЗУ на швею-мотористку. Шить она любила с малых лет. Вот вязать и вышивать не хватало терпения. А шить ей нравилось потому, что работа была видна быстро. Каких-нибудь два часа, и вещь, если она несложная, готова! Такая работа была ей по характеру.
Жила теперь она в общежитии и, как ее подруги по училищу, была вполне самостоятельна. По вечерам, после учебы, ходили в клуб, на танцы или в кино. Знакомились с парнями и даже целовались, но лишнего ни себе, ни парням не позволяли. Правда, начали покуривать. Курение вошло в моду, и многие из молодых закурили.
Настало время пролетарской культуры. Свобода, независимость, оригинальность во всем: в поведении и в одежде. Девушки могли надеть матроски и брюки клеш. Художники увлекались изображением геометрических фигур, абстрактными цветовыми композициями и просто черным пятном на белом холсте, и даже чистым холстом.
По улицам средь бела дня ходили парни и девчонки совершенно голыми с лозунгами: «Долой стыд!», «Что естественно – не позорно», «Не нравится – не смотри!».
Всякая религия как опиум для народа подверглась сомнению, а затем и гонению.
Народ, который натерпелся от всех: от бар и кулаков, от царей и правителей, и от святых отцов – от всех, кто живет за счет работяг, хотел разрушить все до основания, чтобы построить жизнь справедливую, по своему понятию, разумную.
Богатые и знатные всегда презирают низший класс, голь перекатную, считая его недоумком и способным разве что только работать в полях и на фабриках. И, конечно, не несущих в своих генах никакого потенциала. А вот они генетически сохраняют национальную и мировую культуру, и их усилиями осуществляется прогресс общества. И поэтому справедливы их привилегии, они по праву избраны богом!
Работающие до седьмого пота сталевары и горняки, ткачи и строители, и конечно, крестьяне копят десятилетиями ненависть к сосущим их кровь богатеям и только ждут момента, чтобы стереть их с лица земли.
Безоглядно идут за Степаном Разиным и Пугачевым и рады любой заварухе, тем более великой революции. Простые люди надеются, что наступят времена счастья и справедливости.
Молодая Машина кровь бурлила от открывающихся возможностей, от скорого наступления прекрасной жизни. И пусть пока времена голодные! Пройдет лет десять, и простые люди заживут. А пока надо потерпеть, хорошо работать и готовить себя к той, новой жизни.
На швейной фабрике, где она теперь работала, было много разных секций и кружков. Резвую и активную натуру Маши привлекали соответствующие секции. Она начала посещать стрелковую секцию. Глаз у нее острый и рука крепкая. Через полгода она уже выполнила норму «Ворошиловского стрелка» и теперь носила на груди красивый значок, который ей торжественно вручили на собрании.
На фабрике у Маши появилось много подруг и на работе, и по общежитию, и по стрелковой секции. Ее общительный характер нравился подругам: она не сплетничала и была во всем честной и отзывчивой. А чувство справедливости. Маша, не очень понимала, что значит, идти на компромисс. Правду-матку рубила в глаза. Это по всей жизни ей больше вредило, чем помогало.
Эта черта характера одних настораживала, других, наоборот, привлекала. Решать многие спорные ситуации часто звали Машу, да и отвечать за материальные ценности просили ее. Она, что называется, была комсомолкой, активисткой, и просто красавицей, шумной и веселой.
А какая красавица – без ухажеров и вздыхателей!
Однажды по случаю подведения итогов квартального плана в клубе фабрики проводилось собрание передовиков производства и активистов. Маша вместе с лучшей своей подругой Верой Савельевой оделись по-праздничному. Обе надели темные удлиненные юбки, туфельки на невысоком каблучке, чтобы не смущать парней своим немаленьким ростом. Маша к черной юбке надела черный свитерочек, хорошо обтягивающий девичью крепкую грудь, а Вера – желтую блузку и светло-бежевую кофточку, гармонирующие с ее русыми волосами и серыми глазами. Правда, надо заметить, что других нарядов у них не было. Красный гребень в волосах Маши, зачесанных на пробор, еще более усиливал белизну лица с молодым румянцем и делал неотразимым весь облик черноокой то ли испанки, то ли гречанки.
Вера, хоть и не была столь яркой, но простые, русские черты ее лица были тоже привлекательны. Пухлые губки на полном лице и статная крупная фигура тоже заставляла парней оборачиваться, чтобы полюбоваться крепкими ее ногами.
После торжественной части объявили танцы. Не успели наши девушки занять удобные позиции и глядеться, как увидели, что к ним направляются быстрыми шагами двое молодых людей. Они шли через все пространство просторного зала напрямик к ним, привлекая общее внимание и тем сильно смущая наших героинь
- Позвольте пригласить вас на танец! – чуть задыхаясь, произнес приятным баритоном высокий светловолосый парень, глядя на Машу так, что девушка слегка оторопела.
- Но ведь и еще танцев никаких нет, оркестр пока ничего не играет!
- Когда заиграет, будет поздно, таких девчат уведут - не успеешь и глазом моргнуть! – улыбаясь, заметил его друг, что был пониже ростом, но, видно, пошустрей. Косая темно-русая челка спадала ему на лоб и придавала взгляду слегка хулиганский оттенок, но открытая улыбка выдавала в нем парня веселого и добродушного.
- Вы хоть бы назвали свои имена, - вступила в разговор Вера, - а то налетели и не дают опомниться! Скажите лучше, кто вы и где вы работаете!
Маша успела разглядеть парней. Высокий блондин ей понравился, и она, конечно, с удовольствием пойдет с ним танцевать. И она, даже не отдавая себе отчета, первой протянула парню руку:
- Мария, можно просто Маша!
- Василий. Я наладчик из третьего цеха Он крепко сжал Машину руку, так что хрустнули кости не очень маленькой Машиной ладони.
- Простите, пожалуйста, стал оправдываться Василий, - простите, не расчитал. Простите! Это мой друг Паша, не выпуская Машиной руки, представил Василий своего товарища.
- Павел, скажите своему другу, чтобы он отдал мою руку – улыбалась Маша.
Вера смеялась от души, и, когда Павел протянул ей руку, спросила:
Вы тоже наладчик?
- Нет, я слесарь-монтажник. Собираю станки и разное оборудование. Мы работаем в мастерской, во дворе.
В это время оркестр заиграл вальс, и молодые люди, нежно обнимая друг друга, закружились в танце. Танцевать вальс непросто. Может закружиться голова или нечаянно споткнешься, не совладав с ритмом и перебором ног. Но это ничего! Зато можно на повороте будто невзначай, прижать девушку к себе. Василий танцевал не очень, но это прием освоил хорошо. Упругая Машина грудь приятно касалась его груди, и от этого в груди у него все вскипало и напрягалось.
Маша не сопротивлялась и всем своим существом отзывалась на эти нехитрые уловки парня. Для этого и придумали люди танцы, а вальс подходил для выражения страсти больше всего.
Настало время любви.
В работе, в занятии спортом и, конечно, в бурном романе с Василием прошло лето, да и осень, запорошенная снегом, подходила к концу. Вера, которая была отчаянной спортсменкой (первая на фабрике во всех видах легкой атлетики) затащила в секцию и свою лучшую подругу. Маше тоже легко давались и бег и прыжки, но она была лишь второй. Зато вечером, если она не уходила на свидание и в общежитии садились поиграть в шашки, Маше не было равных. Даже ребята, которые иногда заходили к ним в гости и решались сразиться с Машей, чаще всего терпели фиаско. Спокойный Василий только хохотал:
- Маш, что ты с нами делаешь, у меня уже две шашки в сортире. В общем, я сдаюсь!
Его друг иногда стойко переносил поражения, а, бывало, и заводился:
- Да проглядел я! Давай перехожу!
Василий, который любил справедливость, останавливал его:
- Паш, руку отпустил – всё, назад хода нет!
- Да я еще не отпустил! - горячился Павел.
- Ладно, сдавайся и пойдем гулять!
Маша тоже смеялась. Партия заканчивалась, и друзья шли прогуляться.
Вахтеры напутствовали парней, чтобы они отпускали девчат до 11.30.
- А то закроем двери, и ночуйте где хотите! – ворчали они вдогонку.
Дело молодое. Прогулки, несмотря на наступившие холода и советы вахтеров, затягивались до ночи. Гуляли чаще всего в парке, где можно было уединиться от посторонних глаз где-нибудь под старой липой.
Несмотря на страсть, которая переполняла молодое тело, Маша строго контролировала свои чувства и поступки и не позволяла Василию лишнего.
- Маш, ну что ты, - молил ухажер, ну дай, я только руки погрею! Я ничего плохого тебе не сделаю!
- Вам только позволь что-нибудь, не успеешь опомниться, вы уже дальше норовите!
- Кто это вы! Ты, что, знаешь, как другие?
- Знаю-не знаю, девчонки уму-разуму научили.
- Ну ладно, - соглашался Василий, а руки уже под пальто тихо ласкали Машину грудь. Маша млела, ноги еле держали ее. Вдруг она приходила в сознание, резко отстранялась, шлепала Василия по горячим рукам своими озябшими ладонями и умоляла, чтобы он больше не позволял себе подобное. Но через минуту игры возобновлялись.
- Маш, давай погрею твои ручки, а то вон как замерзли! – Он нежно брал ее руки своими огромными ручищами, дул на них теплым своим дыханием, потом целовал каждый пальчик, и, когда Маша теряла, как ему казалось, бдительность, прижимал ее к себе, как будто хотел, чтобы их тела превратились в одно общее тело, впивался губами в ее девичьи губы, и они замирали, пока Маша, боясь задохнуться, не отталкивала его от себя.
- Ты что, хочешь меня задушить? – еле переводя дыхание, шептала Маша.
- Да что ты, милая моя, я просто схожу с ума! Прости меня, голубка моя!
Светлый месяц вдруг озарял пространство, чуть прикрытое первым снегом. Озарял голые ветки липы, под которыми пряталась влюбленная парочка, и их самих, и все это было будто оплетено паутиной полупрозрачных фиолетово-голубых теней.
- Смотри, как месяц вылупился на нас! – шептала Маша и крепче прижималась к Василию.
Когда снег плотно укрыл землю, и наступила настоящая зима, молодые люди по выходным дням совершали прогулки на лыжах.
Вася с Пашей лыжи брали на спортивном складе фабрики, а Маша и Вера как члены фабричной команды по лыжам имели персональные лыжи, на которых тренировались в секции. Если парни брали лыжи с полужесткими креплениями, то у девчат лыжи, ботинки и крепления были мастерские. Лыжи хорошо крепились к ботинкам с загнутыми носами, и назывались такие крепления и ботинки «пьексами».
Вера и Маша с начала зимы в составе фабричной команды готовились к переходу Рязань – Москва. Команда состояла исключительно из женщин. Переход организовал ОСОВИАХИМ, и приурочен он был к годовщине Красной Армии.
Тренироваться приходилось помногу, то есть почти каждый день. До похода оставалось полтора месяца. Красная Армия готовила кадры к предстоящим испытаниям в боях с врагами революции. Учились преодолевать возможные трудности и лишения, которые могли возникнуть во время похода. Каждый из восьми участников похода должен уметь оказывать первую медицинскую помощь, разводить костер, устанавливать палатку, ориентироваться по карте и компасу и, конечно, приготовить пищу.
Штаб этого, можно сказать, исторического перехода тщательно отобрал состав участников.
В команду входили восемь девушек. Начальник команды Екатерина Сидорова - хорошая спортсменка, комсорг фабрики. Вера Савельева - капитан команды и помощник начальника. Ира Фазеева – врач команды, она работала в фабричном медпункте старшей медсестрой. Мария Маркова – казначей команды, она же отвечала за материальное обеспечение и провизию. Еще четыре девочки имели разные мелкие поручения, чтобы
каждый член команды был при деле.