Вступление
Вы когда-нибудь замечали, что ночь темнее на рассвете? А я замечала. Поверьте – это не самое приятное, что можно увидеть в это время суток. И я не позавидую тому, кто это мог видеть со мной, или же тому, кто видел это в одиночестве. Или со мной, или в одиночестве… Потому что это равносильно. Если вы в компании с какими-то людьми, близкими или не близкими, приятными или не приятными – вы не заметите этого явления. Оно так коротко, что, кажется, - его и не существует. Но оно есть. Оно есть для тех людей, которые научились останавливать время. Для них и для меня.
Ночь первая
Вот и сейчас так. Первый раз. И именно поэтому эту ночь я запомню навсегда. А долго ли будет это «навсегда»? Кто-нибудь, вы или ваши друзья, знают ли, какова длина их «навсегда»? Я начала это понимать...
Сначала легкая боль, но она быстро прошла. Потому что не я сама протыкала эту шелковую ленточку моей руки. «Спасибо, что аккуратно», - услышала я свой голос. Довольно долго я просто так лежала на кровати. «Ну? Как ощущения?» «Пойду, горло смочу». «Ну ты потом сюда приходи, ладно? Интересно посмотреть, как тебя переть начнет». «Я приду». Нет, я не пришла. Даже воды, по-моему, не выпила, лишь тихо спустилась по стене на холодный кафель и забылась.
«Эй! Кто-нибудь! Смотрите, ей вообще хорошо! Глюки - аж но всю дергает!» Я открываю глаза. Медленно, очень медленно эта завеса моих век приподнимается, и я вся в предвкушении продолжения – второго акта в этом глупом театре. Надо мной столпились люди. Я их знаю. Не долго, но лица знакомые. Стали кругом, с веселой улыбкой за мной наблюдают. Может что-то не так? Я попыталась приподняться, что бы посмотреть, все ли в порядке с моей одеждой, не задралась ли юбка, но не могу. ОН сковал мое тело. Единственное, чем я могу шевелить – это зрачками. Но вдруг и это ничтожное познание мира закрывается пеленой. Моргаю. С неким усилием перевожу взгляд чуть в сторону и вижу – какая-то девчонка, явно пьяная, мокрым платочком протирает мне лицо. Да что такое?! Пытаюсь встать, пытаюсь отмахнуть рукой, пытаюсь сказать ей что-нибудь, отвергающее ее заботу, но даже этого сделать не могу. Закрываю глаза и опять вижу ее, отжимающую этот желтый платок прямо на пол. Открываю глаза – она с наигранным беспокойством что-то бормочет. Закрываю – опять желтый платок, открываю – мокрым по лицу, закрываю – ее лицо выражает уже не эту глупую заботу, открываю – плачет, закрываю – душит, открываю – темно, закрываю – сдавливает горло. Нет! Я не хочу! Нет! «Нееет!» - похоже, вырвался сдавленный крик, и я опять уношусь далеко.
И как же я оказалась сейчас здесь – на этом проспекте? Да не просто на проспекте, а прямо посередине дороги на пешеходном переходе? Машинально оглядываюсь. Да, я с детства знаю это место. Но сейчас оно выглядит иначе. Просто сейчас ночь. Почти перед рассветом. То самое время, когда солнце еще не встало, а фонари уже не горят. И я стою посередине, смотря в даль, на сколько это позволяет тьма. Сзади меня абсолютно прямая дорога. Но какая дорога впереди? Меня это даже не интересовало, я думала, что буду двигаться по инерции, но ошиблась. Мое тело оставалось непослушным мне. Но кому оно повиновалось? Им распоряжался ОН?
С трудом достав мобильник, я автоматически набрала номер одного человека из той компании. «Ну и что ты звонишь? Очухалась?» «Я хотела спросить, - еле выдавила я, - что было?..» И мой голос прервался. Это простуда. Я вообще часто болею. Мой собеседник, воспользовавшись паузой, сказал, что все было как всегда, только меня не правильно убило, я стала, по его словам «вести себя неадекватно» и доставлять много хлопот. А в конце попросил больше не звонить. А почему?.. Плевать! Не звонить – значит не звонить. Мысли мешались, превращаясь в глинистую массу, и застывали, сковывая и без того неподвижное тело. Теперь даже зрачки не повиновались моей воле, и мобильник выскользнул у меня из руки, глухо ударившись об асфальт.
…И я перешла дорогу. Желтый мигающий свет предательски сказал приготовится (это что-то среднее между ехать и стоять.) Он отражался в луже, ярко отблескивая прямо в глаза. Такой желтый, такой теплый… С той самой ночи он заменил мне солнце.
Ночь вторая
Я сижу на ледяном мраморе, где-то подо мной захоронены солдаты. Они знали больше чем я, кажется, они и сейчас знают больше. Они знают – кто я, и именно поэтому решили мне помочь. Они придают мне силы. Я утерла слезы, и посмотрела на обелиск. Казалось бы – вытесанный камень, но сколько в нем смысла, сколько горя и неутешной тоски!
Было светло. Но была ночь. Это фонари подсвечивали мемориальный комплекс. Почему же я пришла именно сюда? Я и сама не могла ответить на этот вопрос. В камнях таился смысл тех недожитых жизней. Мне хотелось подумать и все осмыслить. Около одиннадцати я ушла из дома. Я уже знала, что никогда туда не вернусь. Это выше моих сил, выдерживать осуждающий взгляд отца. Он все понял. Если бы я осталась дома хотя бы до утра, то он, не спрашивая меня, отвез бы к людям в белых халатах, тем самым вынеся суровый приговор. Кажется – есть пути, и я могу еще отступить. Ну и что, что путь длинный, но я перейду через пропасть по этому ветхому мостику даже не смотря вниз!
Рука в кармане нащупала усердно завязанный пакетик, внутри что-то приятно мягко пересыпалось. Я достала и посмотрела на свет. Белый порошок – это был ОН. Просто порошок – а сколько с ним проблем! В каждой крупинке – безудержный страх, ненависть, горесть, разрывающая душу тоска. Поджав ногу, я извлекла из носка шприц. Долой упаковку – зловеще блеснула серебряная игла.
…Исписанная зеленая стена с отбитой краской – первое, что докатилось до моего сознания. Как же это все работает? От глазного яблока к мозгу ведет зрительный нерв, передающий нашему сознанию сигнал. Но почему же я могу видеть и с закрытыми глазами? Вот и сейчас я их закрываю и вижу перед собой мою подружку – такую милую, немного смущенную и растерянную. Она не ожидала меня увидеть в такое время. И сейчас она стояла в коротенькой ночнушке и папиных огромных тапках на пару ступенек повыше меня. Волосы ее были игриво взъерошены, и медленно развивались от сквозняка. Но для меня это был не сквозняк. Это морской бриз, безмятежно нагоняя волны, играл с прядями ее волос. Богиня, вышедшая из воды. Меня манило к ней, я тянула руки, но… она отстранилась. Тогда я шагнула ближе и попыталась обнять ее. Мои глаза встретились с ее глазами. Они мне не улыбались. Эта девчонка – самая родная – с укором смотрела на меня. Ее глаза были наполнены алмазной жидкостью ее слез. Я никогда не видела, что б она плакала. И сейчас она пыталась держаться, хотя ее тело все вздрагивало. Она уже все знала. Всю вчерашнюю ночь она пыталась меня отыскать, звонила тем, с кем я связалась, была у меня дома, говорила с отцом. Ей все сказали. Она дружила со мной. Теперь это была не я. Почему-то, мой вид внушал ей ужас. Как тонко может чувствовать родной человек изменения в любимом ему человеке. Внешне все так – но души нет. Ее забрал ОН. Она первый раз видела человека без души – именно это нагоняло на нее страх. Наконец она не выдержала и метнулась к двери. Ни говоря ни слова, она бросила на меня последний взгляд. Да! Она видела перед собой ничтожество, стоящее перед ней на коленях, молящее о прощение. Вот она – богиня! И все-таки алмазная слеза упала на пол, бесшумно разлетевшись на сотни маленьких слезинок. Она закрыла за собой дверь и уже тогда я услышала ее безудержный плач. Она уже оплакивала меня. «Заблаговременно», - метнулось у меня в голове, и я побрела вести свой путь дальше.
Лужа на дороге еще не высохла, но стала заметно меньше. В ней все так же жило солнце. Оно то появлялось, заставляя радоваться все клеточки моего существа, то пропадало, нагоняя тоску. Мне нравилось это состояние. От быстрого перехода от плохо к хорошему начинаешь по-настоящему ценить счастье. Мне нравилось так же истязать себя скверными мыслями – ведь моя убогая душа этого заслужила, поэтому я роняла слезу каждый раз, когда мое солнце пропадало. И вдруг стало темно. Опять пришло то самое время перед рассветом. Я его очень любила, потому что тогда секундная стрелка замирала и больше не бежала, переставая подгонять меня. Ничего не шевелилось. Не было ни души. Казалось, ветер тоже где-то дремал, нежно укутавшись в упавшие листья. Даже слеза, стекающая по моей щеке, передумав падать, застыла у меня на подбородке. Я оторвала глаза от солнца и окинула город взглядом. Да, это мой город. В нем все безмолвно и тихо, одиноко и недвижимо. Он мой. Весь мой.
Сколько я так стояла, точно не помню. Мои размышления прервал резкий гудок проезжающей машины. «Оказывается, я здесь не одна», - мелькнуло в голове. Самым благоразумным было найти место для ночевки. Старые катакомбы как нельзя лучше подходили для этого.
Тяжелые бетонные плиты вырастали запутанным лабиринтом из промерзшей земли. Здесь когда-то давно мы с мальчишками прятались от дождя. Но, не смотря на погоду, было очень весело. Хоть и было укрытие, я выбегала покружиться в новой пышной юбочке, ловя ртом эти капли. Теперь все по мертвому замерло, и я спустилась в «подземный мир».
Ночь третья
Я несколько раз просыпалась, но, увидев, что еще темно, снова закрывала глаза. Ночь не кончалась. Наконец, почувствовав, что выспалась, я встала и отряхнулась. Все тело ломило. Тогда мне показалось, что это из-за неудобного ложа (еще бы! Не каждый сможет спать на промерзшей земле). Но, прислушавшись к себе, я поняла, что проблема не в этом. Ледяные струйки пота стекали по моей спине. У меня начался жар. «Зачем же именно сейчас?!» - задалась я вопросом. А с другой стороны, когда же ему еще быть?
Довольно быстро я нашла выход из своего убежища. Чем дальше из лабиринта, тем лучше я понимала, что пропустила еще один день. Опять было темно. Я проспала часов восемнадцать, и встала только на следующую ночь! Солнышко! Опять я тебя не увидела! Я так соскучилась, так соскучилась! Солнышко, по тебе и по нему! Мой паренек, самый милый и родной! Завтра он приедет и все будет хорошо. Я себе это обещаю. Потому что не хорошо просто не может быть!
Я вскинула голову, в надежде что-то увидеть там, высоко в небе. Но ничего не было. Не было даже звезд. Огромная туча, закрывавшая все небо, прятала от меня сестричек солнышка. Мокрые хлопья снега, не успев упасть, таяли еще в воздухе, превращаясь в противный дождь. Вдруг резко закружилась голова и я села на землю. В животе предательски урчало. Я не ела больше суток! Меня тошнило, шатало из стороны в сторону. Мой организм сильно ослаб, каждая клеточка хотела чего-то принять, будь-то сытный ужин, или… тот порошок. От этой мысли мой желудок скрутило, и я свернулась пополам от невыносимой боли.
Я знаю. У меня много доказательств тому, что у меня нет воли. Одно дело, если бы я безумно хотела шоколадку, сидя на диете – совсем другое, когда животный инстинкт овладел и без того слабым сознанием. Я бредила. Меня всю трясло от поднимающейся температуры. И в таком состоянии я встретила его.
… Слева от меня на кровати в теплой однокомнатной квартире сидел молодой человек. Он привез меня сюда на машине. Я знала, что будет еще тогда, когда он мне только моргнул фарами. Не сопротивляясь, я села в машину. За всю дорогу мы не обронили ни слова. Он был чем-то жутко подавлен, но мы вдвоем представляли, у кого из нас по настоящему проблемы.
«Ты в порядке? Что-то не важно выглядишь», - наконец сказал он, первый раз увидев меня при свете. Я не ответила. «Иди, там ванна. Умойся, что ли?.. А-то вся зареванная»
С зеркала на меня взглянуло непонятное существо. Забитое и жалкое, но в глазах которого горело что-то зловещее, как у волчицы. Никогда бы себя не узнала, однако это была я. Не притронувшись к кранам, я вышла.
В комнате горел ночник, благодаря которому угадывался силуэт парня, сидящего на кровати. «Присядь, чего в дверях стоишь?» Я села и уставилась в пол. Он смотрел на меня. Наверное, он многое хотел узнать, но не решался спросить, боясь не услышать ответа. Так мы просидели довольно долго. Я привыкла к нему, знала, что он мне не причинит боли. И снова мной овладел инстинкт. «Спасибо, что подобрал меня. Что бы ни было, но это лучше, чем там», - проговорила я и кивнула на окно. Это первая фраза, которую он услышал от меня. Я встала и вышла из комнаты. «Ты куда?» Я обернулась и виновато посмотрела на него: «Ты… А можно?.. Я что-нибудь приготовлю тебе?» Он понял и спросил прямо: «Хочешь есть?» Я кивнула. «Мама на днях приезжала, еды привезла. Я-то сам по хозяйству не особо управляюсь…» - сказал он.
Разве когда-нибудь я могла предположить, что еда может доставлять столько удовольствия? Я смотрела на незамысловатый бутерброд, но не могла откусить. Ком стоял в горле, и на глаза навернулись слезы. «Ну что ты? Ешь!» - ласково сказал он и протянул мне кусочек хлеба. От его заботы я уже не могла держаться и зарыдала.
Кто он мне? Никто. Знаю, что ему нужно - вот и заботится. Но я ему теперь должна. Теперь я в долгу у всего мира.
«Ну?» - спросил он, положа кусочек мне в рот. Я не успела прожевать, как почувствовала его дыхание совсем близко к моим губам. Я сама потянулась к нему. Я просто хотела тепла.
Мы лежали в кровати. Он спал, а я не могла уснуть. Мысли не давали мне сделать это. Лишь порыв отчаяния, лишь сладость от убийства еще одной частички себя. Мне нравилось доставлять себе боль. Наверное, по этому, не дождавшись рассвета, я ушла.
Пешеходный мост через железную дорогу. Здесь никогда не бывает тихо. Здесь даже время никогда не замирает. На часах – как раз, перед рассветом, а здесь не темно. Вроде боль отступила. Я даже могу принимать решения – настолько чист мой разум. Жаль, я не знала, что это лишь затишье перед бурей. Оказывается и в простуде так же – вроде, отступает, ан нет – остается ждать удара.
Воспользовавшись этой минутой, я достала из кармана пакет и без сожаления вытряхнула его содержимое в пустоту. Крупинки, смешиваясь и обгоняя друг друга полетели в никуда. Такая белая дорожка, похожая на Млечный Путь. В древности думали, что это молоко, пролитое Герой, или дорога с Олимпа на Землю – нет! Это лишь ОН… В тот момент мой поступок показался мне самым ничтожным, что я могла сделать для себя. Я все еще хотела жить.
Ночь четвертая. Последняя.
И опять я проснулась, и опять была ночь.
Я еле-еле нашла себя в болоте боли, поглощающем мой разум. Было чрезвычайно тяжело думать, поэтому я просто решила делать то, что подсказывало сердце. Оно ведь было еще живо.
Плевать на время! Его уже почти не существует. Часы – лишь эхо. Не колеблясь, я набрала три заученные цифры на домофоне. Уставший голос поинтересовался, кого могут черти принести в это время суток. «Меня…» На другом конце повисла тишина, и через несколько секунд дверь открылась. Я уже сделала шаг, что б войти, но он сам выбежал из подъезда и схватил меня за плечи. «Это ты! Ты! Мое солнце! Приехал! Я так ждала…» - прокричала я, захлебываясь в слезах. Короткий поцелуй и вопрос: «Что ты здесь делаешь?» «Я пришла повидаться с тобой, милый мой! Почему ты меня не нашел? Где же ты был? Почему именно сейчас уехал? Почему? Мне так тяжело было! Так тяжело!..» «Успокойся! Ты не в себе. Иди домой». «Ты меня гонишь? Почему же не предлагаешь подняться к тебе?» - я повисла у него на шее, но не почувствовала его обнимающих рук. Напротив, они меня отталкивали. Я начала его целовать, но он отвернулся. Я застыла и посмотрела ему в глаза. Это не он. Он, но другой. Я в ужасе отшатнулась. «Прости! - долетело до меня, - Прости, тут… Я должен объясниться…» Его прервал звук пришедшего смс. Я рванулась к этому человеку, такому близкому и одновременно очень далекому, и выхватила мобильник. «Сообщение от: Милая. Прочитать: Да, Нет» - почему-то произнесла я. Наверное, чувство слуха, пусть даже собственного голоса, сейчас работало лучше, чем зрительное восприятие. «Что это значит?» - спросила я. Голос дрожал, но я держалась. «Я не собираюсь ничего объяснять», - чуть помолчав, сказал он.
«4ego ti tak dolgo? Kogo tam prineslo? Ya je zdes’ v krovatke…» Голос предательски замер, но я дочитала: «…bez tebya sky4ai-o;)». Я вскинула глаза. Он стоял не шелохнувшись и ждал вопросов, пощечины, поцелуев, просьб, что б не бросал, - чего угодно, - но не дождался. Даже слезы уже не текли. Их высушило презрение. «Просто она лучше тебя!» - сказал он. Эти слова больно резанули мое сердце, но одновременно отсекли из моей жизни все лишнее, то есть его…
И опять я плелась, волоча ноги и опустив голову, по ночному проспекту. Десятки высоченных домов устремили свои окна-глаза на меня. Сколько в них было укора! Они знали, что я заслужила этого. Я заслужила всего, кроме того, где была хотя бы частичка хорошего. Девчонка-подросток среди каменных глыб. Они давили на меня, и я поддавалась, становясь все меньше и меньше, пока, наконец, меня совсем не стало. Лучше сгореть, чем раствориться. И я пошла к солнцу.
Кто-то меня окликнул, но я не обернулась, лишь поежилась от мысли, что я все-таки не одна. А как хотела б я остаться одной навсегда! Со всей этой болью. Она мне нравилась своей прямотой. Она не искала обходных путей. Она просто разрывала меня на куски. Так было раньше. Но теперь тело и душа срослись, скомкавшись в комочек сплошной боли.
Я стояла около лужи. Она не отражала света. Душа ныла, тоскуя по солнцу, но я знала, что сейчас светофор моргнет, и солнечные лучи согреют меня своим теплом. Но солнца не было. Не было и не было. Я спустилась на колени и наклонилась над водой. Долго-долго я ждала его, а алмазные капли падали и падали, разводя круги. Его не было. Оно умерло. Лишь отголосок остался. Он призывал умереть и мне.
…Длинный гудок разорвал тишину. Знакомый парень вышел из машины и приблизился к маленькому существу, сидевшему на дороге. Девчонка подняла голову, но лицо ее было закрыто прядями мокрых волос. Паренек хотел что-то сказать, уже открыл рот, что бы сделать это, но осекся, из его груди вырвался лишь сдавленный вздох. Дрожащей рукой девочка откинула волосы. Безумные глаза впивались в пустоту, а губы, искривившиеся в улыбке, что-то тихо нашептывали. Поднявшись, она медленно сделала пару шагов, но оступилась и почти что упала на асфальт. Найдя в себе силы, она сделала еще несколько осторожных шагов и обернулась. Она смотрела в лужу – самую обычную, каких сейчас было полно на всех улицах. Рывок, и она уже около нее опять на коленях. Легкий удар – черные брызги разлетелись в стороны. И опять, и опять. С каждым разом, удары становились все сильнее. Вода внезапно помутнела, становясь краснее и краснее. С шумом газанув, ранее стоявшая машина уже скрывалась на горизонте. А капли крови и воды все так же вырывались из-под кулака потерявшего рассудок существа. И этот безумный крик рассказал все. Содрогнувшись, обрушились дома; асфальт, пуская трещину, на две части расколол этот мир. И вновь тишина открыла ей свои двери…
Я стояла на мосту. Ровно по середине вселенной – между водой и небом. Дернувшись, секундная стрелка снова побежала. Время больше не стояло. Светлело. Как я могла пропустить те мгновения перед рассветом, когда город окунается во тьму? Но я не жалела об этом. Ведь сейчас, скоро, скоро что-то произойдет. И этого долго ждать не пришлось. Медленно, но уверенно два огненных шара показались на горизонте. Солнце! Вот кого я ждала! Именно здесь, потому что в этом месте их больше. Я так скучала! Больше… Они звали меня. Но куда? Вверх или вниз? У человека один недостаток - он не может летать. Но я этого не знала, я просто не верила! Оттолкнувшись, я устремилась к нему. И солнце меня обняло в своих ледяных объятиях.
… По-моему, я жива…
Послесловие
Этот рассказ был написан в 2005-ом году. Кажется, будучи подростком, я воспринимала всё гораздо острее, не боялась наполнять повествование метафорами. Понимаю, что их здесь с избытком, но, перечитав спустя 10 лет, я решила ничего не менять. Надеюсь, что читатель почувствует особую прелесть в незрелости и наивности, в сильнейшем желании несформированной личности быть понятой и принятой. Пусть так. На ваш суд.