Многословное вступление
Дамы и господа! У каждого человека есть что-то главное, что он хочет обязательно сказать до того, как душа его отлетит пировать — пировать без вкуса и интереса - вместе с душами предков.
Ведь предки не нуждаются в наших откровениях то ли потому, что все знают, то ли потому, что покойникам хреново и без новостей, а с ними - и вовсе тошно.
Кстати, атеисты думают, что покойникам на все наплевать в силу отсутствия загробной жизни. Пусть думают, что хотят! Поскольку опыт никого и ничему не учит, думаю, атеисты есть и на Том свете. Может быть, именно они, почившие атеисты, образуют нечувствитльную часть покойников, так сказать, нечувствительных по убеждению, но не по природе. Эти дамы и господа так уперто, так истово, скажем даже, так исступленно безмолвны, что заглушают своим молчанием слабые голоса тех почивших, которые, столкнувшись с загробной жизнью, признают факт её существования и готовы вести себя так, как положено бы было покойникам в соответствии с их подлинной природой.
Ладно с этим! Чёрт знает, почему я сбился на речь о покойниках и атеистах, когда я хотел рассказать об одном наблюдении и об одном размышлении, без объявления которых публике, я не согласен умереть. Поскольку же мое время стремительно приближается, то я уже не могу далее продолжать наблюдения и размышления, а вынужден прервать их для публичного суждения, возможно, поспешного в силу неотвратимости судьбы и долгого воздержания от научных штудий.
Я расскажу все без утайки, ведь то, что лежит, если не совсем на поверхности, то достаточно близко к ней, - не может считаться тайной.
Всякий, прочитавший это и решивший, что автор дурачит публику — будет неправ, но каждый, подумавший, что автор дурачится, т. е. взбрыкивает, как старый мерин, почуявший близость свободы — такой попадет прямо в точку, и автор помянет того в своих мемуарах.
В философии обо всем стоящем уже обязательно что-то написано, и даже написано много. Если ссылаться на всех, то получится ученое сочинение, от которого если вовремя не уснуть, то точно осатанеешь. Поскольку вопросы приоретета меня волнует так же мало, как и индекс цитирования моих, с позволения сказать, трудов — ссылки я, за редким исключением, похерил, тем более, что с некоторых пор пишу с трудом, а читать — так и вовсе ненавижу.
А вот рассматривать ли нижеследующее серьезно, или же как неудачный анекдот, или же вообще — с глаз долой, чтобы не тратить драгоценное время! - Тут я не буду подавать совета. Скажу только, что никого не собирался злить напоследок... Так вышло...
А вышло так потому, что я буду говорить о безумии, имеющем своей причиной не нейрофизиологические отклонения, но социальные нормы.
***
Человек не всегда ведет себя рационально. Но здоровый человек, как правило, способен к рациональному поведению там, где оно критически важно для сохранения жизни его собственной или жизни рода. Рациональное поведение может иметь совершенно иррациональную основу, например, - в инстинктах или в морали. Так же и общество, ведя себя зачастую нерационально с точки зрения достижения общественного блага, в здоровом состоянии при получении жизненного вызова, мобилизуется и находит в себе силы и способность к правильным решениям и действиям.
Примеры.
1. Мы употребляем алкоголь и — увы — курим, но, как правило, воздерживаемся от этих вредных привычек, когда садимся за руль автомобиля — это про алкоголь - или — это уже про курение — находимся рядом с открытой бочкой ацетона. И ведь это имет место даже тогда, когда выпить и закурить хочеться очень. Терпим!..
2. При возникновении пожара в тесном помещении с единственным выходом, люди вежливые и предупредительные имеют больше шансов выжить, нежели эгоистичные хамы, поскольку каждый порядочный человек будет пропускать к выходу каждого человека, который находится хоть чуть-чуть впереди него. Время потраченное на сакральную фразу «только после Вас» в подобных ситуациях окупается сразу и сторицей...
3. Накануне WWII, общество Великобритании было охвачено пацифистскими настроениями, мало питаемыми историческим опытом и здравым смыслом, но, вот, Вермахт вторгается в Польшу, и - Томми на море, в воздухе, в песках и окопной грязи честно исполняет свой долг солдата, приближая столь важную для всего Мира Победу над нацизмом. Это — пока еще здоровые люди и здоровое общество. Но по другю сторону Ламанша Франция пала, имея многократное преимущество над Германией в людях, технике и даже — боевой выучке войск. Франция пала, пораженная особым родом социального безумия. Это безумие замечательно описывается Антуаном де Сент Экзюпери в «Военном летчике». Та военная кампания во Франция получила название «Странной войны». Я бы сказал чуть иначе: война со «странностями»...его вело общество со «странностями», которое — общество - психолог-клиницист счел бы больным некой разновидностью истерии. Примеры можно множить от падения Римской империи, до падения СССР.
Мы будем говорить о том, что имеем дело с социальным безумием, если общество располагает материальными и культурными ресурсами для развития и — падает в силу того, что совершает совершенно идиотские действия. И вот вопрос: отчего же наступает социальное безумие, если все есть для здоровья, но...здоровья нет?
Подобно тому как слабоумие может наступать в следствие нарушения грубых или тонких связей между участками мозга или между нейронами во всем пространстве мозга, в обществе – чье сознание как общественное сознание – определяется качеством и количеством связей между людьми и социальными институтами, возможно наступление общественного слабоумия так же в силу полного разрушения связей или их “порчи”.
То, что общество может вести себя, как «коллективный сумасшедший», - это наблюдаемый факт. При этом подавляющее большинство людей этого сбрендившего общества производят впечатление здоровых и именно потому, что вполне здоровы с медицинской точки зрения. Безумие возникает где-то в самой системе связей и отношений между людьми. Но, возникнув именно как социальное безумие, паталогия может захватывать массы индивидов и распространяться подобно эпидемиям через системы массовых социальных коммуникаций, важнейшими из которых являются образование и средства массовой информации (будь то печать, телевидение или — в древние времена — городская площадь). На выходе мы получаем толпы фанатиков, с одной стороны, и рассеянные массы депрессивных невротиков, с другой. Не знаю, влечет ли социальное безумие нейрофизиологические отклонения у индивидов, сбрендивших на «датской почве». Я даже не знаю, есть ли такие исследования, но почти уверен, что нет. Но, может, будут. Что-то интересное про психику и мозги современной левой братии писал психиатр Вадим Ротенберг, - я могу адресовать к его статье, но пересказывать тут не буду, поскольку цели несколько иные.
Самая простая и яркая иллюстрация «дефекта проводимости» — отказ системы связи на подводной лодке. Экипаж этой лодки станет страшным «тугодумом», поскольку импульс от мозга (капитан) до исполняющих органов (торпедист и \или отдел главного электрика) будет идти ровно столько, сколько нужно матросу-связисту, чтобы добежать по тесным лабиринтам лодки от капитанской рубки до торпедного отсека. Но если связист страдает расстройством памяти или туг на ухо или косноязычен, т. е. если в системе связи имеются сильные «шумы», - горе всему экипажу!
В данном примере все просто и это побудило поместить его здесь. Но расстройство коммуникации в обществе описывается куда сложнее, что же до понимания и поделирования общественного расстройства — тут придется прибегнуть к многоуровневым построениям и их суперпозициям. Затруднение проистекает из наличия относительно независимых от воли и компетенции отдельных людей социальных институтов и разнообразных средств создания, хранения, накопления и передачи информации, особенно в той части информационного массива, который относится к общественному самосознаию и к так называемой гуманитарной и социальной проблематике.
Однако, и на уровне всего общества можно привести простые примеры вырождения обширной социальной подсистемы, например, в силу «падения» интернета. Представим, что система социального страхования лишилась связи с серверами, на которых хранятся её информационные базы. Функционирование системы продолжится, но, что характерно, система будет работать намного хуже того, как она работала 25 лет назад в эру бумажной документации, она, если говорить просто и грубо, доведет нас своим идиотизмом до бешенства и отчаяния за рекордно короткое время.
Примеры техногенного генезиса общественого слабоумия не просты, но сравнительно нейтральны к общественным идеологиям и мифам, - отсюда, наверное, не так сложно было бы побудить ученое сообщество исследовать такой тип общественной деградации. Другое дело, когда связи между людьми и их объединениями портятся в силу действия чисто «человеческого фактора». Этот самый человеческий фактор не вполне независим от технических средств коммуникации, но, по-видимому, обладает и собственными внутренними механизмами, влияющими на качество общения и качество принятия решений.
Почему я накрепко связываю общение, мышление и социальное поведение, предполагая, что качество общения может решающим образом влиять на качество принятия коллективных решений и способы их исполнения? Дело не в приверженности той или иной социологической школе, но — в наблюдаемых фактах. И я последую за наблюдаемыми фактами и попробую дать им надлежащее объяснение, не следуя за Шпенглером, Нордау или глубоко уважаемым мною Эриком Хоффером. .
Обратим внимание на такие факты и опишем их.
1. Безумная толпа
Толпа — классический пример социального генезиса безумия и, наверное, самый полезный и поучительный.
Толпа описана еще в Древней Греции и достаточно обстоятельно — Аристотелем.
Но можно еще обстоятельнее, поскольку огромная работа уже сделана до нас. Вот хорошая книжка, которую читать обязательно: А. Хевеши «Толпа, масса....»
Для того, чтобы образовалась толпа обязательно должен существовать некий мощный центр притяжения, консолидации. Например, для толпы зевак — пожар или появление необыкновенного коня голубой масти или же, обратимся к известному из Библии примеру, появление беззащитных чужестранцев, которых можно изнасиловать. Заметим, что событие, образующее толпу, должно быть «из ряда вон». В самом деле, люди живут себе, идут себе и — вдруг! - они выталкиваются из привычного порядка и цели, которые вели их, становятся неважными. Вот мы шли в магазин за хлебом, вдруг видим: между небоскребами веревка натянута и по самой верхотуре, по это веревке, которую и не видно, человек идет и, того и гляди, вниз свалится и расшибется! Ну, какой там магазин! - Конечно, толпа!
Люди в такой толпе могут обмениваться возгласами, репликами, существо которых в подтверждении наличия у каждого члена толпы одного и того же устремления. В большой толпе только некоторые ближайшие слышат и видят некоторых ближайших. То, что большинство членов толпы не видит и не слышит большинства — не существенно, поскольку у каждого есть установка на то, что любой другой — такой же, как он, в отношении объединяющего стимула. Больше того, предполагается, что голос «разойдитесь, что это вы тут затеяли, на на кой ляд собрались!», - предполагается, что такой голос является «чужим» и, если объединяющий стимул толпы достаточно силен, то голосу может крепко достаться от «ближних», к которым мгновенно присоединятся и те, кто ничего не слышал.
Кстати будет один классический пример — собрание озлобленных голодных людей у продуктовых складов. Консолидирующий мотив — голод, консолидирующий стимул — пища под замком. Люди общаются посредством коротких выкриков, подкрепляющих решимость громить склады с целью получить пищу. Аргументы «против», диктуемые осторожностью или благоразумием, не могут быть услышаны. Такие аргументы не умещаются в речевую фигуру выкрика. Их нельзя прокричать. Цепочка умозаключений обязательно прервется шумом, а определить, является ли автор сообщения авторитетным для толпы или нет, нельзя из-за того, что голоса не разобрать, а оратора не видно. Если склады охраняются, то агрессивная решимость уравновешивается до поры стихийным врожденным страхом индивидов. Для преодоления страха отдельные спонтанные выкрики должны слиться в единый монотоннный рев ярости - страх смерти индивида преодолевается «литургией» родовой общности. На этом этапе лучше всего молчать и, упаси Бог! - не пытаться спорить, но выбраться из толпы уже проблематично, толпа несет и давит упавших.
Что делает скопление людей толпой?
Конечно, не всякое скопление людей — толпа, и не всякая толпа, как мы уже неоднократно замечали в прошлом, предполагает физическое скопление множества людей. Чтобы образовалась именно толпа нужен сильный доминантный стимул, заставляющий людей забыть на время (это время может быть и коротким и очень продолжительным), - забыть обо всем другом. Любопытство! Люди шли по своим делам, увидели голубого коня, идущему по канату между двумя небоскребами, и — вот они: сгрудились и толпятся, глазея.
Голод! Сильный голод може заставить большинство людей забыть обо всем, что не есть пища.
Ненависть! - Она легко образует толпу линчевателей и погромщиков.
Страх! - Он превращает недавно еще приличных людей в ревущую толпу, давящую все на своем пути.
Харизматический лидер! Преклонение перед авторитетом лидера и одержимость выдвигаемыми им лозунгами, экзальтация откровением, - они способны сделать все то, что делают любопытство, страх и ненависть вместе взятые плюс еще больше!..
Итак, что же происходит с людьми, когда они превращаются в толпу?
В сознании людей возникает единственный центр притяжения и единственный очаг возбуждения, подавляющий все остальные. Это значит, что различия в воспитании, образовании, информированности, различия в интеллекте, - все нивелируется, потому что все перечисленное — не существенно. Другими словами, человек в толпе выбрасывается из личной и общественной истории, из социального контекста, из Культуры. Как только различия между людьми становится несущественным, коммуникация не создает новой информации в системе общения. Кричи-не кричи, - услышат только то, что сами кричат, или же — заставят молчать. Фактор времени перестает быть значимым для сознания, а, аместе с этим, установка на поиск причинных связей изчезает, лишая человека логики, как инструмента принятия решений и организации общения. Угасает и эмоциональное богатство сознания — доминантное чувство подавляет все другие и уже нет полутонов — один яркий ослепляющий цвет. Как следствие всего этого, происходит вырождение речевой способности: выкрики вместо суждений, рычание вместо метафор!.. Это означает, что человек в толпе, если и не перестает совсем быть человеком, то становится ущербным человеком, его состояние может быть описано в тех же терминах, что и умственная отсталость и\или душевное расстройство. Внешний мир, какой он дан человеку Культуры, не сушествует для людей в толпе, его мир — это предельно примитивная конструкция, гальванизируемая массовой истерикой. Это и побудило Сегиле назвать свою книгу о массовых процессах «Безумная толпа». Безусловно, толпа — это безумное сообщество, безумное в силу социально-психологических, а не психо-физиологических причин. Но аналогии между социальным и индивидуальным психическим расстройством здесь уместны. В случае психического заболевания или умственной отсталости мы имеем дело с тем или иным нарушением качества и количества связей внутри мозга. В случае социального расстройства, нарушение связей происходит между людьми, находящимися в состоянии коммуникации друг с другом.
Проведем мысленный эксперимент. Представим теперь, что толпа уже образовалась, но тут каждый человек из толпы снабжается переговорным устройством с наушниками и монитором, на котором появляется каждый, кто обращается с речью. Система управления связью организована так, что одновременно работает только один микрофон, остальные блокируются на фиксированное время.
Итак...толпа либо быстро рассасывается, либо мы можем наблюдать рождение организованного коллектива. Нет ни одного шанса, что собрание людей с такой системой общения что-то разгромит или кого-то изнасилует — им придется выслушивать разные точки зрения и разумно отвечать. Но очень много шансов, что при выявлении в коллективе авторитетного лидера, склады все-таки буду взяты штурмом и люди организуют справедливое (с точки зрения лидера) распределение продуктов. В случае библейского примера, весьма вероятно, что дело как то удастся уладить без того, чтобы местный авторитет отдал толпе своих дочерей вместо пришельцев. Причина, по-видимому, состоит в том, что структурированное общение упорядочивает внутренний и внешний хаос, что в конце концов фиксируется появлением лидеров, организации, - и, как следствие, у людей в толпе появляется шанс заговорить со своей совестью или, на худой конец, с моралью и проконсультироваться у здравого смысла.
Но что случиться, если люди слишком голодны, если они слишком озадачены свальным грехом или, если они подозревают в микрофонах и мониторах хитрость Сиона? Они, ясное дело, сорвут с себя эти «отношения порядка», они растопчут микрофоны и мониторы и останутся толпой.
Не значит ли это, что «отношения порядка» предполагают доверие людей к другим людям и к миру, да еще и к средствам, опосредующим общение между ними? И не должны ли люди быть не так голодны и не так похотливы, чтобы слышать самих себя и окружающих, а не только свои голод и похоть? Кажется, именно так.
Сейчас спросим, отчего Аристотель считал, что для демократического форума обязательно, чтобы число участников его было не больше такого, которое позволяет каждому видеть и слышать каждого? Потому что на форуме решения принимаются посредством обмена публичными речами, путем доказательства и опровержения. Даже если каждый свободный грек воспитан так, что его «микрофон» молчит, когда он слышит речь другого, слишком обширное собрание может привести к незлонамеренному одновременному «включению микрофонов», и полемический дискурс будет разрушен. Зачем каждый должен видеть каждого? Затем, чтобы было видно, кто говорит. Это фиксирует личную ответственность оратора за качество его дискурса и препятствует злонамеренной речевой экспансии, разрушающей дискурс. Например, реплика в ответ на фактический аргумент:
Полибий лжет, потому что все знают, что я там был и видел, что Полибия там не было, - такая реплика требует соотнесения реплики с репутацией личности, её произносящей.
Реплика « Сократ, по словам Платона, говорил что______________», требует соотнесения реплики с ученым авторитетом произносящего».
Невыполнение коммуникативных условий форума, отмеченных Аристотелем, может привести к разрушению структурированного общения и превращению коллектива свободных греков в охлос. Аристотель отмечает, впрочем, легкость, с которой демократии сваливаются в охлократии. Резкий рост членов полиса может быть причиной тому. Причиною этого, однако, может быть не только и не столько превышение оптимальной численности граждан полиса, но и порча качества коммуникации.
Демократический оппонент-пропонентный дискурс может быть разрушен не только «разрывами связи», но и «плохой связью». Для того, чтобы оппонент-пропонентный дискурс развалился, достаточно, чтобы оппонент и проппонент, имея один и тот же набор аргументов, приходили к несовместимым выводам и при этом, не существовало бы арбитра, изобличающего порчу дедукции. Таким разрушителем дискурса в Древней Греции явилась софистическая традиция ораторского искусства. Именно поэтому Линдон Лярош считает софистику могильщицей древнегреческой демократии и даже прородительницей фашизма, тоталитаризма и источником загнивания современного Запада. Однако, распространение софистической риторики имело свои причины, лежащие в глубине, и стоит в вырождении древнегреческих демократий искать причины более фундаментальные, нежели ссылаться на следствия, которые могли бы, возможно, быть другими.
В самом деле, чтобы принять софистическую риторику безусловно, нужно иметь установку, быть готовым с охотой признать, что объективной истины нет и что внешний мир не предоставляет нам никаких решающих аргументов. Верить или не верить в существование объективных истин, - вопрос не логический, не теоретический вообще. Это вопрос веры, а решение таких вопросов определяется типом опыта, который переживают те, кому выпадает общественная роль философствовать и учить других.
Трудно убедить землекопа в том, что суждения «можно есть мясо» или «дурно есть мясо» зависят только от принятой человеком системы ценностей, а те, в свою очередь (ценности) никак не соотносятся с действительностью. Землекоп, презрев сочинения в области аксиологической логики, скорее, скажет, что «можно есть мясо» - истинное суждение, потому что соотносится с его опытом, в котором низкокалорийное питание приводит к быстрому истощению и смерти. Почитав неокантианцев, землекоп добавит, что те были умными и учеными господами, но им не мешало бы вырыть траншею-другую, чтобы иметь хоть какое-то представление о сопротивлении материала...
Да-ссс!.. И этот рассудительный в одном отношении землекоп мог бы вполне аплодировать Пол Поту за его лагеря перевоспитания неокантианцев, в другом отношении. И тоже в силу ограниченности своего социального опыта. Если бы — спаси Бог — нашему землекопу пришлось бы испытать систему перевоспитания Красных Кхмеров на себе, он мог бы усомниться в её верности, но, очень даже возможно, он мог бы и решить, что система правильная, но лично его определили в лагерь по ошибке.
Я-то даже и Канта не читал! - Горестно возопит он. - А про Риккерта и Дильтея слышал первый раз на допросе!
Как видим, даже землекоп может приобрести взгляды, не подлежащие опровержению ни посредством опыта, ни посредством логики.
Последователь антропософии Рудольфа Штайнера уверен, что мясо можно и нужно не есть по этическим соображениям. При этом, он убежден, что ВСЕ не должны есть мясо. Этот гуманный человек не представляет себе позиции землекопа, он просто...не может этого сделать , потому что среди последователей учения немецкого гуманиста преобладают люди сравнительно обеспеченные и, скажем по-простому, добывающие средства к жизни, если и не без труда, то не потея. Если эпигону антропософии обстоятельно рассказать про землекопа, он рассердится и скажет, что технический прогресс давно уже сделал физический труд рудиментом прошлого, а землекоп обязан выбирать такую работу, которая не заставит его есть трупы животных. Наш антропософ может найти еще 1000 веских доводов в пользу тотального вегетарианства, - доводов, которые убедят только его самого или людей из его круга с похожим жизненным опытом. Но это не смутит нашего гуманиста, потому что, с его точки зрения, ценности важнее логики и важнее...опыта, если это «правильные» ценности.
Выведенные из равновесия землекопы вполне могут образовать толпу, громящую продуктовый или винный склад. Но для этого землекопам надо оказаться физически в одном месте в одно и то же время.
Но выведенные из равновесия интеллигенты-гуманисты с неменьшей легкостью образуют толпу разгневанных пацифистов или борцов за социальную справедливость. И собраться в толпу они могут даже без физического присутствия, поскольку есть пресса, а теперь уже и интернет и социальные сети.
Но и там, и там — толпа.
Итак, качество коммуникации портится не только при большом скоплении людей в силу чисто перцептивной ограниченности, но так же, если люди утрачивают доверие к внешнему миру и теряют чувство реальности, находясь при этом в трезвом уме и твердой памяти. Не обязательно становиться солипсистом. Достаточно какую-то существенную часть миропорядка просто не видеть или не принимать её в серьез.
Порча коммуникации между людьми происходит по-разному. Но некоторые предположительные причины такой порчи попробуем перечислить.
1. Порча коммуникации в силу перцептивных ограничений (большое скопление людей при отсутствии соответствующих средст связи).
2. ….в силу условий, привносимых искусственной системой социальных связей (например, социальная сеть в интеренете — об этом подробно ниже).
3. Коррозия системы образования и воспитания, в силу которой люди не получают достаточной риторической, эстетической и логической подготовки для адекватного самовыражения в системе общения,
Есть, я полагаю, еще причины, но мне не хватает времени и ума все додумать. Вернее, не хватает ума, который, страдая от бессилия, начинает торопиться и тогда уже ложное суждение «мне не хватает времени» представляется достоверным.
Продолжу, когда успокоюсь...