(Грустное воспоминание детства).
Это было во времена прошлого века, в селе Ковакса, в 55-56 году. Босолапые ребятишки с цыпками на ногах, бегали по улице, безмятежные, с ломтем ржаного хлеба, намазанного постным маслом, присыпанного солью -самым любимым лакомством того времени.
Не видевшие конфетки, белого хлеба, жившие при керосиновой лампе, а то и лучине, они были счастливые, принявшие, как есть простую, сельскую истину. Бегали до темноты, сорвут в огороде огурец, вытрут о подол и понеслись дальше.
Однажды от взрослых Надя услышала -начался ящур, всех бездомных собак будут стрелять.
Настал тот день, по улице ходили злые дяденьки с ружьями на перевес, заглядывали в каждый двор, бешеных и здоровых, хозяйских и уличных -прибивали всех подряд, ехали на лошади с полной телегой трупов, ради выполнения плана по забою.
- Лови ее, давай мешок, смотри, под поленницу забилась - вытаскивай, а, дрожишь? Ничего, скоро дрожать-то перестанешь, на, Ванька, пристрели ее. Стой, эараза, ах, ты, сволочь, кусаться вздумала? Вот я тебе! Ванька, да не дрожи ты, как собака, держи вторую. Сколько их у нас? Расплодились тут!
По деревне повсюду слышался лай собак, они передавали друг другу тревогу своим языком, ругань, выстрелы, страшные ругательства, крики. Приказ местных властей никто из взрослых не мог оспорить, как бы самим не попасть в эту мясорубку.
- Мама, мама, за что их, за что, они же хорошие эти собачки, играли с нами, бегали по пятам за мячом - за что? Смотри, мам, смотри - зачем, мамочка?..
Надя судорожно вцепилась в подол матери, плечики дергались от рыданий.
- Тише, доченька, тише, дяденьки могут нашего Трезора - тише...
Мать стояла, в оцепенении, как вкопанная, сейчас она ничего не могла сделать для своего ребенка, ничего.
- Тише, дочка, тише, не показывай виду, что у нас живой песик, а то эти мракобесы заберут, пойдем скорее, спрячем.
- Мама, в терраску, в сундук, тряпками закидаем, они вон по баням пошли, в сундук - скорее!
Они побежали в подвал каменного дома, где на время спрятали щенка, это место совсем не убежище - услышат, кинули в сундук, закидали старинными, парчовыми сарафанами, кокошниками, шелковиками - сейчас не до сокровищ, надо спасать собачку.
Сначала было тихо, не пищал, освоившись в темноте, стал царапаться, подвизгивать, открыв сундук, накрывали тряпьем, он просился наружу.
Мужики рыскали по дворам, обыскивали сараи, сени, бани, подошли к Надиному дому - вроде тихо, прошли мимо, только Надя подумала, чтобы Трезор не тявкнут - как на грех завизжал, что есть мочи. Они сели на сундук, чтобы приглушить лай, но было поздно.
- Мама, мамочка, он лает,- в ужасе посмотрела дочка на маму, ища поддержки, мать была белее снега, Надюшка поняла - собачку не спасти.
- О, Господи, спаси и помилуй, Господи, помоги, что делать, что делать?..
- Эй, хозяева, у вас что ли щенок недобитый остался, и где он?
- Нет, у нас никого нет, дяденька, нет никого, это у шабров лает, у нас никакой собачки нет.
- Не у вас, а в терраске кто, чей там писк? "Конечно у них - пойдем".
Разве можно не поверить, что лай послышался, когда с таким остервенением песик искал своей погибели? От нехватки воздуха и света, скоро расцарапает весь сундук.
- А ну, малая, показывай, где спрятала?
Девочка побледнела от страха, не зная что сказать.
- Ванька, держи, вот он, ишь, какой черненький и красивый, ну, не злись, не щерься, сейчас отмучаешься, пойдем во двор - там пристрелим, а то девчонку напугаем.
- Мама, мама, не давай им, не давай, зачем вы у меня его отнимаете, он такой хороший, мы тихонько жить будем, я буду зажимать мордочку, чтобы на вас громко не лаял, дяденьки, родненькие, отдайте мне его, отдайте!
-...Н-не надо так, доченька, не надо -тише, тише...
Ванька ухватил щенка за задние лапы и вышел на улицу, послышался выстрел. Надя и мать стояли мертвые и только шептали: "Трезор, Трезорчик, маленький, за что они тебя, зачем?"
Мертвую собачку мужики хотели кинуть на воз, к остальным, мать сбегала в избу, задобренные самогонкой и закуской, дяденьки бросили тело щенка к ногам ребенка, и вышли со двора.
Хоронили Трезора со всеми почестями в огороде. Отец сколотил гробик, Надя из полевых цветов свила венок, настелила из травы постельку, с ребятишками набрали цветных лоскутков, нежно положили их к изголовью, туда же свою любимую, тряпичную куклу.
Страшная картина того времени запала в детские души, надломив. Писк, выстрел, запах пороха, тревожит по ночам, вскакиваешь, судорожно хватаешь воздух, пытаешься спасти, никогда не забыть, никогда не отболит, психологи тут бессильны.