Эта история произошла со мной 7 сентября 2014 года. Будучи по делам возле Люботина, Харьковской области, я проходил по набережной улочке в поселке Караван. Слева от меня шли частные дома, местами опрятные, чистые, уютные, а местами обветшалые, с грязными, покосившимися заборами, облупленной краской и сиротскими окошками, с тоской открывающих свои темные глубины. Слева же от меня несла свои воды широкая река, густо заросшая по берегам пушистым камышом и мохнатой травой, на воде, озаренной опаловым заходящим солнцем, плавала стайка уточек.
До автобусной остановки я так и не дошел. Я заметил большой, двухэтажный дом справа от реки, серая стена коего полностью обвешана плакатами и причудливыми рисунками. Что это? Схожее я видел лишь неподалеку от своего бетонного жилья в Харькове: полоумный мужик вывесил с балкона кучу тряпок с непонятными лозунгами, точнее, непереводимыми лишь для окружающих, а автору вполне логичными, и разноцветными флажками. Может, здесь тоже поселился ненормальный? Я решил проверить.
За домом с плакатами типа: «Счастье для всех!», «Работа – прежде всего!» оказался довольно таки заросший дворик: грунтовая площадка, покосившийся, высокий деревянный навес. Казалось, что вот-вот он рухнет набок, погребая под собой старое сено и непонятную ржавую рухлядь. Еще дальше стоит второй домик. И здесь меня охватило непонятное уныние: ступени, ведущие, в дом, частью сместились в стороны, провалились, опалубка растрескалась, и из глубоких щелей росли пучки бурьяна. Да кто ж здесь живет! По краям дворика – кучи старого мусора, грязь.
Ответ я получил незамедлительно. Живые существа здесь обитают и дворик не так уж и заброшен, как может показаться сначала.
Ко мне навстречу шло двое мужиков: их сморщенные лбы показали, что целый день они, откровенно говоря, вкалывали, возможно, на поле и они озабочены одним чисто русским вопросом: «Что бы такого пожрать да выпить!». Одежда их грязна, воротники засалены и при виде меня, холеного городского плейбоя в кожаной ветровке и розовом поло, они пробурчали что-то и побрели дальше к крыльцу со скошенными ступенями. Из-за порванной занавески вышла навстречу женщина в летах, с черпаком в руке:
-Ой, пришли наконец-то! Идите есть! – обратилась она к мужикам и дала им по банке прохладного компота.
Первое впечатление заброшенного жилья, где я думал, доживают свой век полунищие пенсионеры-селяне, изменилось. Запахло абрикосами и вишнями, стало как-то приятно, всего этого не портил вид грязных, уставших мужиков.
Кухарка из дома увидела меня.
Я стеснительно мялся, не зная, к кому обратиться.
-Эй, Женя, тут парень! – позвала она кого то.
Далее последовало зрелище, напугавшее меня, хотя, точнее сказать, приведшее в состояние растерянности и недоумения. Из дома вышел густой заросший мужик, в поношенной гимнастерке, грязных джинсах, такого же состояния кроссовках. Типичный вид потерянного бедняги-бомжа. Я отшатнулся: от него еще и неприятно пахло. Ясно, что такое баня и ванна он знал только теоретически.
Это место полно противоречий и несуразиц. Как и сначала, когда я только зашел во двор непонятной группы жилья, мое впечатление изменилось. Бомж, алкаш или как его еще назвать оказался довольно таки образованным человеком: он заговорил со мной приятным голосом, чистой речью и правильно сформулированными предложениями, не свойственными падшим из рода человеческого.
-Здравствуй! Рады тебя видеть!
Я по природе очень брезглив и с трудом заставил себя пожать руку этому типу, который не может и ногти обстричь.
-Здравствуйте! А что это у вас за дом здесь такой? Плакаты висят!
И вот – ответ, который вы не услышите, пожалуй, ни от каких религиозных организаций, общественных кружков и объединений.
-Мы желаем совершить подвиг! И хотим, чтобы все жили счастливо!
-Думаю, так все хотят жить… - ответил я, прищурившись и вглядываясь в эту немытую рожу.
-Нет! Не все так хотят жить! Для этого надо прилагать усилия, но мало кто хочет заниматься сельским хозяйством – основой всего. Вот здесь живем мы – люди, которые хотят изменить свою страну. Я имею ввиду не только Украину, но и весь бывший СССР. Он развалился для всех, но мы до сих пор живем без границ в голове.
«Ага, особенно без границ в области санитарии и гигиены!» - ехидно подумал я.
-Да! Да! – закивал в поддержку, так как его слова были в принципе правильны.
-Думающие люди объединились здесь в новое хозяйство – называется СПАРТА. Мы – организация думающих людей. Если хочешь, можем пойти, перекусишь…
Черт возьми, чтобы я здесь ел? Если на улице такой хлам и народ здесь не моется, то какого качества пища и вымыта ли посуда? Ладно…
-Вы знаете, Жень, я спешу. Давайте завтра мы встретимся, мне все равно в Люботин надо приехать.
-Заходи!
И он добавил, я сначала не понял в каком смысле, но потом дотепал:
-До победы! – до свидания Женя не сказал, в фирменное прощание его словарного запаса более ничего не входило.
8 сентября 2014 года. Снова тот же двор, то же место. Я шел ко когда-то красной «Ладе», теперь же настолько покрытой пылью и копотью, что не видно было заднего и боковых стекол. Неужели нельзя помыть машину? Можно использовать вместо доски – писать, рисовать. Я как-то видел по телеку, как на грязной машине розбышака намалевал слова «Помой меня!». А эта машина не просила помыть, она умоляла выкинуть ее в озеро!
Рядом с ней копошился тот же грязный типаж – Женя.
-А, это ты! Вовремя! Ты мне поможешь развести молоко по клиентам?
Женя постоянно наклонялся, поднимал одну банку за другой, кладя ее в импровизированный холодильник. Молоко! Запахло кисловато-приятным запахом. Настоящее молоко!
-Да, помогу! Меня Глеб зовут. А по пути вы как раз расскажете, что у вас за организация.
-Называй меня на «ты»! Ты к Богу как обращаешься, на «вы»? – улыбнулся Женя.
-Эм… да нет, на «ты», разумеется, когда молюсь перед едой, - слова Жени я запомнил навсегда и принял их на вооружение. Вот никогда не думал, что грязный тип скажет что-то мудрое мне.
Я помог Жене загрузить молоко в машину, и мы выехали на ухабистую, разбитую дорогу – за 100 лет ничего не изменилось и слова Бисмарка о русских дорогах можно до сих пор считать актуальными.
«Лада» внутри была такая же грязная, как и снаружи. Правого сидения не было, и я примостился на старом, запыленном чемодане. Было весьма неудобно, но я как-то приспособился к езде. На пластмассовой панели, сверху от спидометра, белой краской красуется надпись «Пророк».
-Что это такое? – указал я на надпись.
-Ты знаешь, мы всему даем название, мы – поэтическое общество и красоту культуры переносим на предметы. Есть такой фильм «Пророк», может ты смотрел его…
-Да, смотрел, - ответил я, отмахиваясь от мух. Их здесь было очень много и мне пришлось терпеть, пока они вылетят наружу. В машине создалась хорошая среда для жилья противных насекомых – пахло коровами, да и грязь способствовала тому.
Женя начал рассказывать мне, как люди должны строить общество, как организация ПОРТОС-ФАКЭЛ призвана улучшить жизнь, что СПАРТА – это учебное хозяйство, основанное на труде и подвигах.
-Так ты готов совершить подвиг?
-Какой подвиг?
-Мы приглашаем к нам всех мыслящих людей, готовых разобраться в жизни, найти ее смысл и делать все для улучшения Руси. У нас есть теоретики и практики. Также и наемные рабочие, мы платим им деньги за работу, но это уже другое…
-Почему «другое»? – я принял роль негласного журналюги.
-Понимаешь, те, кто понял, что его окружают об-изъяны (так и сказал), и хочет стать настоящим Человеком, достичь бессмертия (!), приходят к нам. Теоретики и практики живут у нас, мы даем всем одежду и питание, а взамен – работа. Так человек делает подвиг! В работе! Мы также пишем стихи… Глеб, ты любишь писать стихи?
А я залюбовался полями, облаченными в золото, проносящимися мимо нас с бешенной скоростью: мы выехали на трассу и направились в Песочин.
-Жень, я не люблю писать стихи. И не умею. Разве это так важно? Я люблю писать прозу: фэнтези, исторические повести.
-Глеб, с помощью стихов человек может эволюционировать и стать выше! Повысить свой уровень!
Как я понял, так таковой веры у «Портосовцев» нет: они признают и Иисуса, и Будду, в тоже время обожают Ленина и коммунизм. Получается такая смешанная солянка всего, что четко разобраться я не смог.
И так. В Песочине у СПАРТЫ есть, как называет ее Женя, база № 2, где на первом этаже громадного складского сооружения разместился продуктовый склад, а на втором «офис». В продскладе также есть кухонька, где орудовала уже не молодая женщина, и здесь она была довольно учтивой и общительной. Женя предложил мне поесть… Знаете, когда я глянул на десятки летающих жирных мух, тьму мошкары возле старых книжных полок, то мой аппетит тот час же пропал. На книжных полках стояли потрепанные книги: большей частью это литература марксистского содержания – труды Ленина, ну и, как же здесь без «Капитала» Маркса. Их жалкое состояние и серые облезлые обои вокруг производили очень угнетающее состояние. Еще одна главная особенность коммуны «Портосовцев» ( давайте, я буду звать их коммуной): большие, подробно расписанные плакаты и диаграммы на стенах. Они были повсюду! Каждый квадратный метр стены покрывался испещренной надписями бумагой, пожелтевшей, грязной, как сам Женя. Что содержали в себе эти плакаты? Кроме портретов вождей социалистического времени, здесь висели диаграммы Счастья, показатели труда работников коммуны, показатели кол-ва написанных стихов, а также обличительные статейки о самых ленивых в организации людей.
Двоякие мысли у меня возникали. С одной стороны у людей есть потребность менять этот мир к лучшему и с этим я полностью согласен. С другой стороны такой страшный упадок внешности людей, чистоты и потерянности наоборот отталкивают потенциальных новых членов коммуны, создают впечатление о СПАРТЕ как о тупой катакомбной секте психически неуравновешенных людей. И это я сразу же не одобрил.
Я ведь заблаговременно обшарил Инет и нашел некоторую информацию о ПОРТОСе и их лидерах: Жене Привалове ( с которым я познакомился) и Юрии Давыдове – старейшем члене общины, организаторе и незаменимом лидере.
Как оказалось, движение ПОРТОС возникло в середине 80-х гг. 20 ст. – времени знаменитой и печальной для славянского мира Перестройке. Именного тогда, на арене возникновения тьмы-тьмущей политических, социальных течений, сект, клубов по интересам Давыдов получил широкую возможность «проповедовать» свои взгляды по ареалу СССР. Изначально «Портосовцы» жили под Москвой, имели свой автопарк машин и в финансовом смысле были довольно успешны. В 2000 г. ФСБ РФ накрыло всю Подмосковную контору ПОРТОСа и посадило самых рьяных проповедников за решетку: очевидно рекитеры постарались. Давыдова засадили в тюрягу, а потом в психдиспансер, где его держали до мая 2006 года. Женя вышел на свободу 9 марта 2005 года. Что толкало их на такой самоотверженный подвиг? Фанатизм? Вера и гордость в собственное правое дело? Уверенность в непогрешимости? Многие осуждали Давыдова, называли его шизофреником. Но у этих ребят есть большая заслуга перед всем СНГ: никто кроме них так не отстаивает собственные идеалы и не разбирается в жизни собственной головой, как «Портосовцы». Они презираемы большей частью населения, непонятны. И при этом я отдаю должную дань уважения им как людям, которые не сломались под Западную машину культуры, не стали рабами индустрии и моды. Я не одобряю их «культа грязного тела», презрительного отношения к чистоте. И все же ПОРТОС – пусть и малая страница нашей русской культуры.
Вот стоит передо мной Женя: грязный чудак, с помятой книжкой Давыдова «Теория Счастья» под мышкой, предлагает вареники с картошкой, пирожки с капустой, мясные котлеты… Я ощутил себя скованно, ощутил даже сиротой, ибо у самого нет друзей; мне стало жаль всех этих людей, с отчаянием желающих остановить духовный крах стран СНГ. Позавчера я даже и не догадывался, что ПОРТОС вообще существует и у меня под боков – в 40 км. от моего Харькова.
На втором этаже разместился «офис» ПОРТОСа- тесная комнатушка, с огромным бюстом Ленина под потолок, обоями-картами и схемами развития жизни учебного хозяйства в Караване. За стареньким монитором сидела Ольга. Она тоже «Портосовец» и один из стержней коммуны. На мои шаги она оторвалась от монитора и посмотрела на меня.
-Привет! – сказала она мне, как мне нравятся люди, которые говорят со мной на «ты» - без всего этого нагруженного этикета и людских комплексов а ля «я старше тебя, а ты младше».
-Привет!
-Ольга, а я привел интересующегося человека! – Женя протиснулся вперед за бумагами.
-Тебя как зовут?
-Глеб, - ну, я как всегда стесняшка.
-Да, Оль, он – будущий писатель! Хочет писать! Мы его научим! – вставил свое слово Женя.
-Да? Любишь читать?
-Да, Дюма, Сенкевич…
-Камо грядеши? – блеснула Ольга, я сразу понял, что у нее гуманитарное образование.
-Думаю, что духовное развитие и творчество.
-Кто по профессии?
-Да так… Протезист в стоматологии. В свободное время на конюшнях работал инструктором.
Женя постарался меня убедить перейти к ним в коммуну, а Ольга пригласила на мероприятие, проводимое только ПОРТОСом –сверхмарафонские бега в 100 км., который состоится 10 сентября. Я ответил, что подумаю.
После посещения так называемого «офиса» мы с Женей вернулись на главную базу –СПАРТу. Он показал мне свиней, коров, а также лошадей…
Огромное значение в культурной жизни общины играют коровы. Даже на флаге ПОРТОСа – основанного на флаге Афганистана (сказывается комплекс Афганской войны) – есть изображения двух коров, а на многих агитационных листовках СПАРТы девизом служит: «Корова – священное животное, как в Индии!». И здесь играет роль не тотемно-религиозное значение коровы, а сугубо хозяйственное назначение этого животного. Юра Давыдов в своих сочинениях несколько раз показывал, что хозяйство страны можно возродить, лишь увеличив общее поголовье коров. Пусть я не агроном по специальности и глубоко не вникал в диетологические исследования, но молоко исконно являлось русским продуктом широкого потребления. На коровах зиждется вся финансовая часть СПАРТЫ-ПОРТОСа: благодаря продаже молока, сыра и творога коммуна еще живет и имеет некоторые материальные излишки. Но развал СПАРТы я увидел налицо: достаточно посмотреть видео с Юркой Давыдовых 2009 года на фоне хозяйства «спартанцев» и сравнить с тем, во что превращается коммуна теперь. Грустное и жалкое зрелище.
В сентябре 2014 года лошади СПАРТы были в очень ужасном состоянии. Всего их две. Кобыла Рапида одичала и не подпускала к себе никого, грызлась и кусалась. Попробовала пойти на меня, но я не растерялся. Врезал ей в нос. Вторая лошадь – жеребец Тайногор, который КСК «Престиж» сплавили за левую цену, т.к. он был серьезно болен. Его вид поверг меня в уныние. Я ведь обожаю лошадей и не могу видеть их голодными и облезлыми, слезы крупными каплями наворачивались на мои глаза. Жени не было рядом, и он не видел, как я рыдал. Тайногор очень умен, и обладал добрым нравом. К сожалению, я ничего так и не смог сделать для него. Лишь покормил сахаром и яблоками, проклиная алкашей-рабочих, настолько тупых, что не могут накормить лошадь…
-Тайногор мало ест… -протянул натянуто Женя.
-Как это мало? Он сожрал весь мой сахар и яблоки, - резко отрезал я, отворачиваясь и не показывая своего лица.
Я пообещал приехать еще раз. Но этого раза, естественно, не получилось. Каковыми правильными не были бы принципы покойного Давыдова и его последователей, вся эта грязь мне жутко не понравилась. Обнищание и тупиковая ситуация привела СПАРТу и «портосовцев» до состояния полной потери своей энергии и пассионарности. Пока ими руководила сильная и умная личность, как Давыдов, они возвышались монументом среди духовного упадка. Но достаточно было одной лишь смерти – смерти их руководителя Юры Давыдова – и всю систему коммуны поразила зараза вымирания. Как только не станет Жени, Ольги и Тани – единственных оставшихся столпов еще дышащей СПАРТы – наступит краткая агония и организация уйдет в небытие.
Перрон вокзала Люботина покрылся густой дымкой тени высокого здания вокзала. Я ждал электрички в Харьков. Сидел на скамейке и вглядывался в далекую лазурь неба. Строители Счастья оказались не такими уж мастерами, как казалось сначала. Чудаки? Да. Шизофреники? Все же нет… Однажды диссидент Варлам Шаламов, писавший, пожалуй, самые сильные стихи в истории человечества, сказал: «У каждого своя правда… И каждый распоряжается ею как захочет». Я узнал новых ребят, приятно удивился, что и в Харькове еще есть мыслящие люди, не отягощенные религиозными догмами, комплексами современного урбанизированного общества. Они желают перестроить мир по-своему, по-хорошему. Женя на прощание сказал мне, что «скоро мы выкупим весь Люботин и перенесем сюда столицу страны!». Что же мне было ответить? Я лишь улыбнулся…
На этом пришла моя электричка. Назад, домой, к «обезьянам».