Антон никак не мог придумать, с чего начать разматывать проблему дома Вульфов. Неожиданно подвернулся удобный случай. В город должна была приехать делегация голландских архитекторов. В связи с этим Антона вызвали в горисполком к главе администрации, а по-модному, к мэру. Антон с ним лично знаком, встречались часто, практически каждую неделю, на совещаниях по поводу строительства Дома музыки.
Мэр был из новеньких, достаточно молодой, современный, по крайней мере, стремился таким казаться. Он тепло относился к Антону, называл его официально Антон Григорьевич, а наедине – по имени. Мэр не стеснялся спросить совета, если был не в теме и этим по-человечески располагал к себе даже заклятых оппонентов. Он никогда не принимал решения сгоряча. Находил компетентных специалистов по нужному вопросу, а только потом озвучивал вердикт. Антон сравнивал его с капитанами команд в игре «Что? Где? Когда?». Однажды он рассказал о своих наблюдениях мэру, который обрадовался точности восприятия и, похоже, проникся к Антону особой дружеской симпатией.
Антон совсем немного подождал в приемной. Мэр сам вышел к нему и пригласил в кабинет.
– Леночка, Принесите нам с Антоном Григорьевичем чаю и лимончик не забудьте!
– Обязательно, Александр Владимирович!
Антон прошел вслед за мэром.
– Ну как, Антон Григорьевич, складывается ваша жизнь? Строительство театра подходит к завершающей стадии. Чем теперь намерены заниматься?
– Проектировать, конечно! Только хотелось бы работать самостоятельно. Я получил лицензию в Москве и вот, наверное, открою персональную творческую мастерскую.
– Правда? Интересный поворот событий! И как вы себе это представляете?
– Да смутно. Конкретно заняться пока времени не было. Там куча бумажной волокиты с документами, помещением, опять же, хочу забрать своих архитекторов, а для этого надо быть уверенным, что будут заказы. Нужен начальный капитал, его тоже нет. В общем, дело новое, неизведанное. У нас в городе пока таких прецедентов не было. Мне для получения лицензии наш театр помог. Повезло. Сейчас есть архитектурные кооперативы, но они теперь все равно должны выдержать переаттестацию, чтобы иметь возможность проектировать знаковые здания.
– Антон, если смогу вам чем-то помочь, не обещаю, что финансами, но с бумагами, решениями на городском уровне, не стесняйтесь, звоните, приходите! Вот я к вам обращаюсь, уверен, вы не подведете! Меня известили о том, что по линии Союза архитекторов России приезжает к нам делегация из Голландии. Они предложили приурочить к этому событию выставку работ местных проектных организаций. Не знаю, чем мы особенно сможем их порадовать, но удивить зданием театра Музыки, наверное, получится. Я слышал мнения по поводу вашего проекта компетентных людей. Так вот, подготовьте материал. То, что вы показывали на совещаниях, вполне подойдет. И макеты. И интерьеры экзотических московских художников. Это я девушку имею в виду. Кстати, хотелось бы вас послушать, что мы сможем гостям показать. Я наметил маршруты, но все они неизменно упираются в какой-нибудь жилой массив с ужасающим благоустройством, облезлыми фасадами и другими пережитками социалистического прошлого. Более-менее нормально, чистенько у нас выглядит только центральная улица. Естественно, мы отвезем их на вашу стройку. Там природа, ландшафт, прекрасные виды открываются. Но как их туда доставить, с завязанными глазами что ли? Эх, мало, мало времени прошло. Финансирования не хватает. Не совсем, конечно, нас бросили, вот ваш театр ведь полностью на средства государства строится.
Антон засмеялся:
– Неизвестно только, когда эти средства кончатся. Внутренняя отделка очень важна и потребует огромных вложений, на которые я уже не рассчитываю.
– Ну, ничего, ничего, потихоньку сделаем! Попросим предприятия помочь. Субботники организуем.
– А субботники – не пережитки социалистического прошлого? Мало кого сейчас лозунгами призовешь трудиться.
– Ну, вы же работали по субботам и вечерами?
– Мы работали, это наше детище. И люди ответственные подобрались. Ну да что говорить. А на счет чего такого можно иностранцам показать… Есть один райский уголок, недалеко от улицы Ленина, улочка с названием Светлая. Не знаете? Да, мало кто знает. Вот у вас на схемке это место. Да, да, где детский парк переходит в свободный, нерегулярный лесок. Не понимаю, каким образом эти три личных участка остались, представляете, там озерцо с уточками. В одном из домов жил когда-то немецкий архитектор Генрих Вульф. Он сам его спроектировал и построил. Отделочные материалы привезли из Германии. Два других дама в худшем состоянии, но все вместе смотрятся интересно! У Вульфов сейчас проживает наша сотрудница, Марша Шарова. Вот у нас возникла идея сохранить здание, сделать в нем музей, а во флигеле, который пристроил его сын, Николай Вульф, разместить нашу проектную мастерскую.
– А поехали, посмотрим!
– Что, прямо сейчас?
– Ну, заинтриговал! Давай чаю попьем, вот Леночка принесла и лимон, и печенье. Звоню водителю Николаю, съездим. У меня до совещания час, это ведь недалеко, успеем. Внутрь не пойдем, так посмотреть хочу, что за место чудесное!
Мэр был озадачен увиденным. Не мог взять в толк, почему эта земля в центре никому не приглянулась под новострой. Как сумели сохранить такую идиллию? Антон предположил, что это случилось из-за близости к парку. Участки с домами по площади небольшие. Половина улицы, видимо, была снесена, потому что с другого края к парку подступили девятиэтажки. Он, работая в «Гражданпроекте», в курсе, эта земля принадлежит не городу, а Управлению железной дороги.
– Мэр я или не мэр! Хочу узнать ваше мнение, может ли «железная дорога» претендовать на этот участок. Что на нем возможно построить?
– Да практически ничего. Односекционный жилой дом, пусть даже девятиэтажный, но он тут дико будет смотреться. Лучше что-то низкое, распластанное, с ориентацией на использование парка, например, кафе. Но «железной дороге» нужны жилье или складские помещения. Им и парк теперь в тягость, содержание требует средств, а прибыли от него не получить. Это вообще не их профиль. Предполагаю, данный участок им даже в обузу. Снести дома, так этим семьям квартиры надо давать, да в центре.
Они вернулись в здание горисполкома.
– Леночка! – мэр, по пути в кабинет попросил секретаршу, – соедините меня с Управлением Главного архитектора.
– А, приветствую вас, Илья Дмитриевич! Можете мне подсказать, какими территориями владеет Управление железной дороги, и пометьте площадки, предназначенные для строительства муниципального жилья поближе к центру, в топовых местах. Да, да можно схемы и зоны. Я понимаю, меня устроит в течение недели.
– Что-то вы такое задумали, Александр Владимирович?
– Да хочу предложить им обмен. Мы займемся реконструкцией и благоустройством парка, вместе с улицей Светлая. Домики можно подремонтировать. Про немецкий особняк так: давайте заявку в Управление культуры, рассмотрим вопрос о назначении ему статуса памятника истории и архитектуры. А «железной дороге» я попробую предложить другие площадки для строительства жилья. Мало того, мы так эти территории поделим, что инфраструктуру микрорайона построим сообща. Будет всем выгодно. Главное, людям удобно. Вам, Антон Григорьевич, я поручаю разработать эскизы по благоустройству парка и улицы Светлая. Подготовьте материал для градсовета. Вот и первый заказ, больших денег не обещаю, все по смете. Договорились?
Антон даже не ожидал такого поворота событий. Все сдвинулось с мертвой точки, да так внезапно! В приподнятом настроении он пошел на работу. Здание, где размещалась проектировщики, почти полностью опустело, остались только архитекторы и генпланисты, они занимались чертежами благоустройства территории около театра. Даже конструкторы уже переехали обратно в институт «Гражданпроект».
Антон пригласил в кабинет Маршу. Потом, немного помедлив, позвонил по местному телефону Саше и попросил зайти. Он в лицах рассказал им о своем разговоре с мэром и чем это все способно обернуться.
– Девчонки, у меня к вам просьба: надо прикинуть, что можно сделать с парком и улицей Светлая. Вообще-то тут все не так очевидно. Ведь парк делится на детскую зону, шумную, и на свободную, нерегулярную часть. Надо продумать, чтобы благоустроить ее, но оставить тихой зоной. Вот мы сейчас сохраняем эти домики, но хозяева – Волковы и Полежаевы – должны жить в нормальных условиях, а не просто так, брошенными, посреди высокоэтажного шумного центра. Вообще-то, Марша, ты бы поговорила с соседями. Может, они хотят переехать в более комфортабельные квартиры, тогда мы могли бы сделать вариант планировки с учетом сноса этих построек. Дом Вульфов оставить, а на месте двух соседских участков придумать кафе в европейском стиле. Я бы поторопился. Пока мы еще тут на гособеспечении, все равно работы сейчас мало, чтобы запал не потерять. Марша, мы тебя снимем с театра, займись этим проектом. С любыми вопросами к Саше или ко мне. Понимаю, это кажется трудной задачей, зато тема близка, поэтому ты непременно справишься.
– Буду стараться, но опыта такого проектирования у меня совсем нет
– Да, не волнуйся, главное начни, проведи предварительную работу, а мы подключимся по мере освобождения от основной темы. Что касается приезда голландцев: находим наши планшеты с театром, собираем интерьеры, макеты. Этим займется Виталик. Пусть тогда сейчас заскочит ко мне, все обговорим. Саша, а ты и Майя Михайловна дежурите по проблемам театра. Если что, будьте готовы к вопросам со стройки. Я после разговора с Виталиком поеду в наш Союз архитекторов обсуждать местоположение экспозиции. Да, еще шла речь о выставке детских работ и вернисаже в здании Союза архитекторов, приуроченной ко дню 8 марта. Надеюсь, вы тоже что-нибудь предложите – вязание, шитье, печворк, игрушки самодельные. Вот, видите, тут об этом написано, – Антон протянул Саше буклет, – Майю Михайловну растормошите. У нее знаете, какие акварели! Пусть готовит рамочки. Вот, все, да рисунки Лейлы тоже оформим. Саш, мы с тобой отберем, а я паспарту склею. Надо же хоть что-то делать и мне.
Приезд голландцев, казалось, всколыхнул всю общественность. Интерес был настолько велик, что руководство города решило проводить мероприятие в центральном кинотеатре. Планшеты с работами проектных организаций развесили в главном фойе. Детскую выставку сделали прямо у входа, в вестибюле. А лекции с показом видео ожидались в зрительном зале. Работал буфет. Продавали коньяк, бутерброды с аппетитной колбаской, сыром и красной рыбой. Для детишек заготовили пирожные и разноцветный лимонад.
Мероприятие планировалось начать в восемнадцать часов, но Кругловы в полном составе, Марша, Виталик и еще несколько активистов из молодежной секции Союза архитекторов пришли к одиннадцати, чтобы, во-первых, устроить планшеты по Дому музыки в отдельном небольшом помещении, служащим в обычное время гостевой комнатой для важных персон. А во-вторых, проверить готовность по всем остальным пунктам программы. Лейла уже несколько раз наведывалась в буфет, попивала лимонадик. Чувствовала она себя превосходно. Ее нарядили в модный клетчатый сарафан с бордовой жилеткой и красные туфельки. Через плечо висела сумочка, сшитая Сашей, с бусинами и настоящим ремешком и пряжкой. Волосы заплели разноцветными резиночками. Ее рисунки повесили в гостевой, рядом с планшетами театра. Антон был категорически против этого, хотел, чтобы они находились вместе другими детскими работами. Но Максим, отвечающий за программу от Союза архитекторов, боялся, что они могут случайно пострадать в вестибюле. Антон предложил тогда перевесить остальные детские рисунки в гостевую комнату, ведь все они бесценны. Он так разошелся, что Максим начал его успокаивать:
– Антон Григорьевич, нет, не все. Да, бесценны с точки зрения эмоциональной составляющей. Но есть еще одна составляющая, почему мы повесим их сюда, рядом с вашими работами. Проследим творческую династию.
Антон разозлился, но Саша не возражала против такого предложения Максима. Она тоже не хотела, чтобы работы случайно пострадали. Правда, ей слегка попало за это от Антона:
– Кого ты хочешь вырастить, зазнайку?
– Нет, просто ее рисунки сильно отличаются от остальных, даже по оформлению. Ты сделал не паспарту, а рамы из картона. Складывается впечатление, что это работы не маленького человека, а подростка. Тогда уж и остальные бы также оформил, и их можно было бы оценивать беспристрастно. Не хочешь ее выделять, давай просто уберем. Лейла этого даже не заметит. И ты не будешь кипятиться.
– Ладно, пусть остаются. Кстати, а где она?
– Да бегала только что, никуда не денется.
– Ага, за рисунки волнуешься, а за человека нет, – Антон бухтел уже просто для вида, но внимательно оглядывался по сторонам в поисках дочери.
В фойе появилась группа людей, около них суетился Максим.
– Приехали, ну что ж, пошли знакомиться.
Делегация состояла из семи человек. Две молоденькие переводчицы. Архитектор-немец. И четверо голландцев. В их числе одна девушка. Фамилии у них очень сложные. Девушку звали Габриэлла Ван Руиж. Остальных запомнил по именам: Хенк, Бенджамин, Барт. Барт Оттерспур, с ним Антон даже подружился. Немца называли просто Ганс или Ханс, точно не понял.
Переводчицы были нарасхват. Антон рассказал, что, как и где будет проходить. Голландцы захватили с собой альбомы с работами, слайды и фильм. Планировалось провести три часовых лекции с небольшими перерывами по пятнадцать минут. Потом устроить фуршет. В помещении, смежным с гостевой комнатой, расставили столы, там, при желании, размещалось человек двадцать-тридцать. Стоя, разумеется.
Антон все никак не мог понять, где Лейла. Саша разговаривала с Габриэллой, дочки рядом не было. Он не стал поднимать шум, попросил Маршу поискать девочку. Марша тоже не теряла времени даром. Барт Оттерспур прилип к ней и ходил хвостиком, размахивая руками и беспрерывно о чем-то рассказывал. При этом они как-то общались сами, без переводчиков. И все время смеялись.
Антон прошел в зрительный зал к сцене. Первым читать лекцию собирался долговязый парень Хенк Галенкаф, тема – «Вторая жизнь промышленных предприятий». Он приготовил слайды и проверял, как работает проектор. Постепенно стали приходить гости. Администрация города, начальство из Управления архитектуры, члены Союза архитекторов, актеры драмтеатра, художники, скульпторы. Антон даже удивился, как много людей он помнит внешне, по фамилии, по имени отчеству, со сколькими знаком лично. Наверное, в полном составе пришел «Гражданпроект». Зал был набит в буквальном смысле. Голландец спросил:
– Эти люди, что, все архитекторы?
– Да нет, интересуются архитектурой, у нас все архитектурой интересуются, такой менталитет.
– А литература, балет?
– И это, конечно тоже, просто мы любим искусство и архитектуру, – Антон старался отвечать серьезно.
Подошла Саша и осторожно констатировала:
– А Лейлы нигде нет.
Антон, боясь ее напугать еще больше, вспоминая пережитый недавно сильнейший стресс из-за болезни Лейлы, перевел разговор на Бархина:
– Вон, смотри, твой ангел-хранитель пришел, сейчас все будет хорошо.
Саша увидела Женьку Бархина, разулыбалась. Заметно было, что у нее прямо от сердца отлегло.
– Мероприятие грозит перерасти в банкет! Вся элита здесь. Наверное, не хватает нам таких событий. Любим повыпендриваться!
– А у нас Лейла потерялась...
– Господи, ну ни на минуту вас нельзя оставить. Не знаю, она же не грудная, тут обязательно есть громкая связь, трудно было догадаться позвать ее, назначить встречу у буфета?
– Да не хотелось народ баламутить, – робко оправдывался Антон.
– А ты, отец-героин, меня просто изумляешь в последнее время.
Бархин развернулся и вышел из зала. Антон с Сашей двинулись за ним. В фойе было полно народу, многие еще не зашли в зал, а общались в кулуарах. Антон сразу потерял Бархина из виду и в недоумении остановился у дверей. Окликали знакомые, здоровались, что-то спрашивали. А у него как будто кол вбили в грудь. Тоска разливалась по всему нутру. Тут он увидел Бархина с Лейлой на руках, смеющуюся, счастливую Сашу, Маршу и Барта Оттерспура. Барт распевал песню про Лейлу. Антон почувствовал, как боль отпускает, тоска растворяется, сменяясь радостью, счастьем и покоем.
Лекция была интересная, подана доходчиво, с лирическими отступлениями и юмором. Хенку помогал Ганс или Ханс. Иногда вставлял реплики и потом комментировал слайды. Антон пытался глубже постичь увиденное. Практически все фото стали для него откровением. Вот как можно! Вот как надо!
Вторая лекция была посвящена проблеме намывных территорий. Антон внутренне восторгался трудолюбием голландцев, их изобретательностью, настойчивостью и уверенностью в себе. Жить ниже отметки уровня океана, под вечной угрозой затопления, без конца строить и обновлять свою дамбу. Отвоевывать у воды территории. Антон принимал на веру и сердцем, что все, о чем он услышал и увидел, это – хорошо. Действительно, хорошо!
Третью лекцию проводила Габриэлла Ван Руиж. Она рассказывала про строительство жилья. Это была самая понятная для простых смертных тема, но народу в зале поубавилось. Время позднее, у многих семьи, дети. А, может, недопоняли чего, показалось все странным, чуждым.
Лейла дремала на руках у матери, но не ныла, не просилась домой. «Стойкий человечек!». Антон заметил, что Саша отвлекается, слушает невнимательно. И ему стало очень ее жалко. Не может расслабиться ни на минуту. Надо было оставить дочь с соседкой – Любой? Но это он настоял, чтобы они пошли вместе. Все-таки первая выставка Лейлы.
– Ну как тебе, Саш, голландская архитектура?
– Да вообще-то я не этого ожидала, несколько странные здания, покрытые дранкой. Окна не под окнами. Никакой симметрии и красоты.
Антон расстроился, постарался говорить без раздражения:
– А мне понравилось! Это настоящая современная архитектура. Будущее архитектуры, до которого мы пока не доросли. И не скоро дорастем.
– Наверное, ты прав, я тебе доверяю. Обязательно посмотрю материалы, что они нам оставляют.
Антону стало стыдно за свой напор. «Куда ей еще архитектуру постигать? Сложная работа, сколько домашних дел! Надо просто взять Лейле постоянную няню. Может, уговорить Любу? Пусть рассчитается и сидит с Лейлой. Тогда дочь вообще вырастет без нас, нашего влияния. Хорошо, когда в наличии бабушки. Вот жили бы в своем городе, там есть бабушки, две. Они только об этом и мечтают, чтобы внучку заполучить».
– Ну, как, понравилось? Антон Григорьевич… извини, Антон, тебе понравились лекции? Мне очень. Я прямо фанатом голландцев теперь буду и не только в живописи, – Марша участливо смотрела на Антона, – у вас все хорошо? Лейла была в том зале, где гости расположились, фотографии в альбомах рассматривала. Может, она будущий архитектор? Я Барту ее рисунки показала. Он в восторге!
– Да, Марша, мне тоже очень понравились лекции. Вот думаю, что теперь делать с фуршетом, Лейлу надо домой везти, устала она.
– Не волнуйся, папочка, мы с дочкой сейчас уедем, нас дядя Женя подкинет, он, правда обещал сюда вернуться и напиться с тобой коньяку. Так что хорошо вам поразвлекать гостей! А я постараюсь не завидовать, потому как самое сладкое на свете – это сон. Буду спать, спать, спать.
– Ну, барышни, одеваемся и вперед! Антон, Марша, я вернусь. Хочется с европейцами пообщаться.
Бархин приехал минут через пятнадцать. Еще не успела рассосаться толпа у гардероба. Втроем они прошли в гостевую комнату. Там уже велись дискуссии, слышался звон бокалов и будоражил запах кофе. Все обсуждали проект Дома музыки. Вроде никто не критиковал. Барт Оттерспур подошел к Антону и пожал ему руку:
– Хорошая работа! Мы так не делаем, но это мне нравится! И дочка Лейла – хорошая работа! Где Лейла?
– Лейла спит уже, маленькая, устала. А за оценку вам спасибо. Не ожидал!
Барт приподнял бокал и улыбнулся:
– За Лейлу!
Продолжение (глава 32)http://www.proza.ru/2015/01/13/1185