ВЫНУЖДЕННОЕ ЗНАКОМСТВО
___________________________________
«Вы показываете собою,
что вы – письмо Христово…»
(2-е послание к Корифянам 3 гл., ст.3 )
Напомню уважаемому читателю, что Господь самым неожиданным образом досрочно избавил меня из карцера.
Итак, после тюремной церемонии переодевания в кладовой, меня привели на новое место «временного жительства» и оставили там одного. Это была камера рассчитанная всего лишь на четырех человек (две двухъярусные кровати).
Не успел еще насладиться «гостиничным» уютом «отдельного номера» (где работала, даже, радиоточка), как в «мою» камеру подселили людей.
Они вошли, в отличие от меня уверенно, «прижито», как в свой родной дом после командировки. Заняли свободные места.
В тусклом сиянии лампочки, еле освящающей все пространство камеры, «выхватываю» своим взглядом лица моих незванных соседей. Самый властный и авторитетный (мне пришлось в этом убедиться потом) был Володя, который и занял свободную нижнюю «шконку» (кровать).
Здесь, как я узнал после, люди не очень любят о себе рассказывать другим. Не принято. Расспрашивать что – либо также считается дурным тоном. А короткий обмен информацией: «По какой статье?» - это, как вместо слов:
«Здравствуйте! Будем знакомы!» (в приличном обществе). Слышу статьи своих новых знакомых. Номера статей для меня, дилетанта – офицера, как пустой звук, но по тону произносящих ощущаю их «увесистость».
Как – то, не придал этому большого значения. И в ответ им не называю свою статью (я ее просто не знал, ведь мне еще не было официально предъявлено обвинение).
Просто пришлось коротко поведать им то, за что я сюда попал.
«Знаю, знаю…, - осведомленно сказал Володя, - так это ты на ребят все валишь, про тебя мне здесь один (оказалось это был, тот самый матрос Павел Попов!которого я посетил по просьбе Вадима Шамилова в КВЗ Заозерска – прим. авт.) все рассказал! Так что не надо мне тут «заливать!». Понять не трудно – офицеров Володя «не жалует». И оказался он рядом со мной не случайно( 44 ). Не ожидая такого оборота, я был озадачен: знакомство не сулило мне ничего доброго...
...Есть поговорка: «Чем меньше знаешь, тем лучше спишь». И я проспал не одну ночь до того, как узнал, что имею дело с грабителями – налетчиками, рецидивистами, которым человека убить – муху раздавить. А один из них, как – то, похвастал мне о том, что так и не сумели раскрыть все то, что он в прошлом сделал (убивал)… Что он хотел этим достичь, приоткрывая мне свои страшные тайны, осталось загадкой.
Итак, ко всем прочим страхам, атакующим меня каждый день, добавился еще один, совсем непознанный раннее мной род страха: «страх от уголовников». Он был реален.
Чтобы победить этот страх молюсь, читаю псалмы, пою Господу. А Господь притупляет все подобные страхи и сводит их «на нет»!..
...За четыре месяца моей полной изоляции от мира,как в СИЗО, так и после в закрытой психиатричке госпиталя, очень многое происходящее извне, но причастное к моей дальнейшей судьбе, было от меня сокрыто:
Не знал я того, что неожиданное исчезновение офицера, всегда справно прибывающего на службу, встрепенуло все мое командование.
В первый день меня усиленно разыскивали - "Что случилось"?. Не оставило меня и мою семью командование части и всего соединения и впредь, когда узнали, где я оказался. У командования я был на хорошем счету, оно поощеряло меня за службу благодарностями и ценными подарками. Естественно - это заслуга Божья.
Когда в моем экипаже узнали, что я нахожусь в СИЗО, то написали (собрали подписи) коллективное письмо в Прокуратуру СФ, в котором заявили, что я не способен на преступный поступок, в котором меня обвинило следствие…
Откуда было мне знать, что на восьмое марта мою семью, которая осталась без денег, посетил мой командир капитан 1 ранга Ребиков Валерий Михайлович и вручил моей жене букет цветов от экипажа и мое денежное довольствие?
Этими продолжающимися выплатами моего денежного довольствия жене я обязан и командиру нашей дивизии капитану 1 ранга (немного позже – контр-адмирал) Новикову Александру Викторовичу, не поверившему в мою вину и рисковавшему «своим карманом» ради семьи своего офицера.
Не знал я, также, о том, что верующие друзья каждый день посещают мою семью и приносят продукты жене и детям. И это в первой половине "девяностых", когда с продуктами было в стране не так просто, а на некоторые продукты, временно, из-за ограничений, выдавали продуктовые талоны, карточки. Верующие тоже написали письмо в мою защиту в вышестоящую Прокуратуру.
Так Господь заботился о моей семье, а я ничего не знал и мысли о них меня порой сильно тревожили.
Не знал я того, что из Киева приехала в Заозерск моя мама Елена Федоровна Бакшанская и, что она вместе с моей женой Олей обходили в Мурманске эти «иерихонские стены» тюрьмы, в слезах молясь за того, кто «где – то там» за крепкими стенами.Не знал, что моя мама по всем прокурорским инстанциям от Североморска и Мурманска, вплоть до Генеральной прокуратуры РФ и Главной прокуратуры ВМФ РФ г.Москва "обивает пороги" приемных с письмами, взывая о справедливости и честности по отношению к ее сыну.
Откуда мне было знать, что маме в Москве удалось передать свое письмо в приемную центральной газеты "Известия" и оно, каким-то, чудным образом окажется в руках небезызвестного корреспондента газеты «Известия» полковника Виктора Николаевича Литовкина. И этот порядочный, грамотный, умный человек примет очень яркое и смелое участие в мою защиту? Не знал я, что, даже, Главное управление по надзору за исполнением законов в Вооруженных Силах Генпрокуратуры г.Москвы , прореагировало на мамино письмо и 25 апреля 1994 года направило в адрес прокурора Северного Флота в гор.Североморск следующее письмо (копию которого получила мама): "Направляется для разрешения в ходе предварительного следствия письмо гр-ки Бакшанской Е.Ф. с просьбой разобраться в обоснованности привлечения ее сына к уголовной ответственности. О результатах проверки и принятом решении просьба сообщить заявителю". Подпись А.Гененко Военный прокурор 2 управления.
Внутренне я верил, что за меня молятся, но того не знал, что кроме христиан Заозерска за меня молятся мурманчане и христиане других городов и мест, которым передали о случившемся со мной...Конечно, молилась и мама.
...Опустившись в яму уголовной среды, я оказался в совсем новом для меня измерении. Поведение этих озлобленных на судьбу людей, казавшееся им обычным, меня каждый день удивляло новыми подробностями.
В насквозь прокуренной камере они, каждый по очереди, отрабатывали один и тот же прием много раз: несколько шагов вперед, разворот, столько же шагов назад. Зато на положенные нам распорядком прогулки (подышать воздухом) выходили очень редко. А конвоирам это на руку – одной заботой меньше.
Газеты, которые сюда регулярно доставлялись, служили им, и как дымящийся дезодорант при посещении внутрикамерного клозета, и как материал для многочисленных поделок. Клеем служил размягченный до кашицы хлеб, пропущенный через обрывок «марли – простыни».
Из хлеба делали кубики, из газет – карты. Ребята развлекались, как только могли...
Через день – два Володя, увидев, что я читаю свой Новый Завет (с Псалтирью), достал из вещей и свой личный Новый Завет в красивой обложке, украшенной видом пшеничного поля. Открыл и стал его читать. Чуть погодя, слышу его вопрос в мой адрес:
«А почему здесь написано 3 раза по 14 родов?» (Евангелие от Матфея 1: 17). Мои попытки ему объяснить не помогли, даже разозлили:
«Нет! Здесь что – то очень важное написано, ведь не случайно 3 раза по 14! Ты, просто, ничего не понимаешь!» Сердце Володи оставалось глухим и ожесточенным...
За столом скамья. Садимся принимать пищу. Володя свое пренебрежение ко мне выразил, резко подвинув меня в бок. Будучи крайним, я слетел со скамьи вниз. Встал, сел на свое место и продолжаю есть, как ни в чем не бывало. Олег, мой тезка – рецидивист, сразу обронил Володе: «Что ж ты, это же – человек Божий!» Володя в долгу не остался и в ближайший прием пищи пригрозил, намекнув на Олега: «Еще один раз кто чавкнет – миску на голову надену!!!»
Обстановка в камере была накаленная, «взрывоопасная». Чтобы меня не видели и не слышали, молился в тайне Отцу Небесному на коленях. В закутке камеры, изолировавшись от всех накинутым с головой толстым тулупом (когда все спали). В этих молитвах Господь меня сильно укреплял и посещал своей благодатью.
ПЕСНИ ПОМОГАЮТ
_________________________________________
«И вложил в уста мои новую песнь – хвалу Богу нашему. Увидят многие, и убоятся, И будут уповать на Господа».
(Псалом 39, 4 стих)
«Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога; узники же слушали их».
(Деяния, гл.16, ст.25)
Любой человек, оказавшись в экстремальных условиях, ищет отдушину, «соломинку», выход, лазейку, укрытие, помощь… И я нашел великую отраду и подкрепление в... песнях.
Многим людям знакомы слова песни: «Нам песня строить и жить помогает…»
Очень сомнительно, что песни помогают спокойно жить людям, когда ночью, испытывая прочность стен, от соседей дарится: «Широка страна моя родная!!!..», а по улице носятся эхом «дуэты» и «трио» «распрягающих коней, хлопцев», возвращающихся домой навеселе .
Когда – то и я не прочь был так же, как и они, иногда «потренировать» свой голос.
Но! «Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Коринфянам гл. 5, ст.17), - уже более 20 лет пою другие, совершенно новые песни (хотя некоторым, из них около 3000 лет), которые действительно помогают и мне, и окружающим меня людям. Наполняют сердце живительной благодатью Духа Святого и Небесной радостью.
С первых дней пребывания в СИЗО, я стал напевать христианские песни и гимны. Вспоминал песни, которые пел на богослужениях в Церкви. Записывал их куплеты на клочках бумаги. Пел о вере, о спасении, о любви Божьей, о страданиях Христа за нас, о Его смерти и воскресении, о блудном сыне. Славил Господа радостными гимнами.
Моим соседям было не до песен. Они порой сильно нервничали: «нормальной» еды был явный дефицит и, порою, миски с оставшейся или недоеденной едой возвращались назад вестовым. Все это сопровождалось соответствующими «эпитетами» - до такой степени надоела им тюремная еда!
По их разговорам я понял, что там, на свободе их друзья или подруги, мало вспоминают о их скудости: съестных передач им давно не передавали. Это «подливало масло» к готовому уже разгореться «огню их раздражения». Между тем ребята (из них, особенно Олег) отличались здоровым аппетитом...
И грянул день и час моего испытания. Озлобленные и сплоченные воедино одной нуждой, сокамерники подступили ко мне. В этот раз интонация голоса моего бывшего «заступника» Олега не отличалась любезностью, повеяло враждебностью:
«Где дачка (то есть"передача продуктов" прим.авт.)?! Если твой Бог есть, то пусть даст нам дачку!».
Они явно искушали Бога, искушали и меня. Что хорошего мог я ожидать?
Не зная в растерянности, что им ответить, отхожу от них подальше за двухъярусную кровать – самый слабоосвещенный угол камеры.
Мое сжатое обстоятельствами сердце наполнил Дух Святой, «потекла» тихая молитва Господу. Мой человеческий дух, объятый благодатью Духа Святого ходатайствовал за меня, за сложившуюся ситуацию Отцу Небесному. Для меня земного человека – многое было тайной. На глазах выступили слезы.
Может быть, Господь меня готовит, чтобы я устоял пред вновь надвигающейся расправой?.. Внезапно раздался металлический звук отворяемой внешней двери камеры. Окошко распахивается к нам.
Раздается громкий голос тюремщика: «Бакшанский здесь?! Ему передача!».
Рука любящего Господа, который раз остановила вздымающуюся на меня грозную волну. Христос не опоздал ни на секунду. Можете представить мою радость?!
Ситуация сразу изменилась.
На глазах изумленных сокамерников, принимаю передачу. Олег – тут как тут – помогает мне. Приняв допустимую арестованным норму: около 20 килограммов, громко говорю Олегу: « Ну, что – есть Бог?! Скажи: слава Богу!».
Олег,чуть ли не подпрыгивая, стал восклицать: « Слава Богу! Слава Богу!..»
Как оказалось, эту продуктовую передачу собрали мне друзья – христиане, а привез из Заозерска и передал Сергей Низовский (молодой, холостой брат, ответственный за наше заозерское богослужение). С продуктами тогда везде была определенная напряженность и трудно недооценить это милосердие, проявленное к нам – узникам.
Среди переданного мне оказалась миниатюрная Библия, включающая в себя не только Новый Завет (27 книг), но и все 39 книг Ветхого Завета – в чем я здесь остро испытывал нужду. На внутренней стороне ее обложки один из верующих нашей церкви, мичман Володя, написал мне:
«Сказать узникам: «выходите» и тем, которые во тьме: «покажитесь». Они при дорогах будут пасти, и по всем холмам будут пажити их. Не будут терпеть голода и жажды, и не поразит их зной и солнце; ибо Милующий их будет вести их, и приведет их к источникам вод» (Пророк Исайя 49: 9 – 10).
После случая с передачей, мой тезка и сокамерник – Олег попросил меня переписать для него одну из понравившихся ему песен. Получив текст, Олег стал самостоятельно петь:
«Прости меня, Боже, прости я молю,
Прости, что так поздно к Тебе прихожу,
Прости, что я раньше Тебя не познал
И друга иного тогда я избрал…
Прости, что мой разум с Тобой воевал,
Прости, что тебя я страдать заставлял,
Прости, что я скорби Тебе причинял,
Что вновь на кресте я Тебя распинал…
Но Ты пробудил меня к жизни иной
И сердца коснулся Своею рукой,
Глаза мне открыл Ты на пройденный путь,
В неверье, в грехах мне не дал утонуть….»
Немного погодя, Олега, почему-то, заменили на двух новых уголовников. Дальнейшая его судьба для меня осталась неизвестна.
А мне захотелось еще смелее петь о Господе и Господу! Трубы естественной вентиляции способствовали тому, что меня могли слышать заключенные по коридору (возможно и не только они).
Рядом с нами, где – то напротив, в камере находился человек, приговоренный к смерти. Однажды, он заговорил со мной по вентиляции и стал задавать мне вопросы о Боге. Сердце этого ожесточенного несчастного человека, которого водили в баню, в отличие от нас, одного и в наручниках, удивительно мягко было в общении со мной.
Но, как – то, я «переусердствовал» по громкости исполнения псалмов, и мои сокамерники перепугавшись (видимо, неподалеку слышна была служба надзора), что из – за меня всю нашу камеру прийдут «дисциплинировать» дубинками,
накинулись разом на меня. Тогда «мягкость» смертника превратилась в «сметающий все смерч» и он такими выражениями с яростью посыпал нападавших на меня, что они тут же остановились. Его слова были авторитетом даже для Володи.
Руки Господа столь необычным образом продолжали оберегать меня.
Вспоминаю чудный псалом, который я там пел: «Руки Христа – это руки любви, Чистые нежные руки. Ты посмотри, эти руки в крови – Знак истязанья и муки…Руки Христа извлекают из рва, Ставят на камень спасенья. О, это жизнь, а не только слова – Это любовь и прощенье…»
ОБВИНЕНИЕ
___________________________
«Услышь, Боже, молитву мою, и не скрывайся от
моления моего. Внемли мне, и услышь меня;
я стенаю в горести моей, и смущаюсь от голоса
врага, от притеснения нечестивого; ибо они
взводят на меня беззаконие…»
(Псалом 54, 2-4 стих)
...С живым недоумением наблюдаю, как Володя схватывает свою подушку и с ней решительно идет вперед. Под действием двух его сильных рук подушка «обрушивается» на стену. Звук такой, будто, где – то, уронили с высоты мешок цемента на пол.
Успокаиваюсь от внезапного острого волнения, как только понял, что это не начало бунта или произвола в нашей камере (слышал, что такое жестоко подавляют, "дисциплинируя" каждого в камере). Просто-напросто Володя подушкой «позвонил» соседям по здешнему "тюремному телефону". Еще одно открытие для морского офицера! И проходит меньше минуты после "звонка" и… соседи уже готовы общаться с Володей по «засекреченной связи» ( по-флотски - «ЗАС») – то есть, через туалетного «коня».
Видимо, у Володи и сокамерников возникла необходимость пополнить запасы чая, сахара или табака. В тюремном братстве принято делиться всем у кого, что есть, с теми у кого это кончилось. Неписаный закон.
Получив порцию чая, мои сокамерники «чифирят». Оставшееся потом заваривают по – второму и, даже, по – третьему разу (придумали же: «третьяк»!). Сопровождал их беседу густой сигаретный дым, который никогда не успевал выветриться прочь, но я, как-то, почти перестал обращать на это внимание.
Привык и к этой «тюремной обыденности» с ее постоянными «сюрпризами».
Создатель, щадя нашу душу (душа по-гречески «психе»), сотворил нас таким образом, что наша психика и нервная система способны адаптироваться в любой чуждой и, даже, во враждебной к нам среде, способны приспосабливаться к постоянно возбуждающим нас внешним раздражителям.
И, все – равно, по тем или иным причинам, у людей бывают в сфере психики сбои и болезни.
Живая вера и молитва прекрасно хранят и психику и нервы при любых раздражителях и условиях. Постепенно, все больше начинаю привыкать к своей участи человека ни за что лишенного свободы.
Остроту этого положения сглаживают мысли о том, что, вот-вот, недоразумение выявится, следователи разберутся в своей ошибке и меня очень скоро выпустят на волю. От таких мыслей мне становилось легче. Я верил в победу.
С каждым днем, как на дрожжах рос мой оптимизм: «вот-вот дверь камеры распахнется и все… свобода!»...
...Наконец-то! Сегодня дверь нашей камеры действительно распахнулась – это за мной. Сопровождающие с дубинками. Что–то молчат? А где же пресловутое: «Бакшанский, с вещами на выход»?
Вместо желанной свободы попадаю в комнату, где за столом уже ожидал меня следователь – майор Яранцев Валерий Михайлович. На столе перед ним лежал текст постановления о привлечении меня к уголовной ответственности в качестве обвиняемого.
Яранцев вежливо предложил ознакомиться с текстом обвинения. Беру листок из его рук. Трудно вам передать, что я испытал при его прочтении. Господь пощадил мою душу, которая отказывалась верить и воспринимать всерьез всю лживую чудовищность написанного.
По обвинению я являлся взломщиком, руководителем и организатором хищения из хранилища двух СТВС (свежих тепловыделяющих сборок), содержащих уран, у одной из которых активная часть с ураном была отломана от технологической и спрятана в сопках. Моими "помощниками" по делу были капитан – лейтенант Никонов Андрей и два матроса: Попов П.И. и Антонов Д.А.
По Уголовному Кодексу РСФСР меня обвинили по трем статьям ( 34 ):
Статья 93 «прим» - хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах (группой лиц). 15 лет лишения свободы.
Статья 223, часть 3 – хищение радиоактивных материалов. Лишение свободы от 3 до 10 лет.
Статья 251 – умышленное уничтожение или повреждение военного имущества. Лишение свободы от одного года до 5 лет.
Следователь Яранцев предложил мне поставить внизу документа мою подпись и дату, в знак того, что обвинение мне объявлено.
Делаю то, что он сказал и автоматически перехожу из разряда подозреваемых в обвиняемые. Яранцев объявил мне мои права, как обвиняемого: «… Можете сейчас заявить свое право на защиту по этому делу. Мы вам предоставим адвоката».
Отвечаю: «Мне не нужен ваш адвокат. Мой Адвокат и Защитник – Христос!»
Яранцев записал у себя, что я отказался от адвоката...
Яранцев, допросил меня довольно в вежливой форме, и мне это казалось самим собой разумеющимся. Другого я и не ожидал. И только потом я узнал о том, какие разнообразные и чудовищные "методы" не так уж и давно, в советские годы применяли к моим верующим братьям на допросах следователи, чтобы обвинить не виновных( 42 ). И братья выстояли, слава Богу! Перечитывая многочисленные материалы свидетельствующих об этом, думаю, насколько же одержимые злом люди "изобретательны на зло", как писал апостол Павел в своем Послании к Римлянам 1:30. Из этого сделаю для себя вывод: многое познается в сравнении. И, если вы уже прочитали материал о допросах в сноске( 42 ), то, думаю, охотно согласитесь со мной, что я был по сравнению с братьями, моими предшественниками не в тюрьме, а в "доме отдыха", где тебя другие кормят, поят, водят в душевую, дают спать, периодически меняя твое постельное белье, не нарушают твой дневной досуг, дополняя его свежими газетами и радиоточкой и выводят на прогулки подышать свежим воздухом...
Вернувшись в камеру, наконец-то, смог дополнить своим соседям недостающее к "процедуре" нашего былого знакомства. Назвал им только одну статью – 93 «прим» ( 35 ) (остальные не запомнил), но и этого было достаточно, чтобы Володю захлестнули эмоции: «Да, за убийство гораздо меньше дают! Ну, ты и попал...»
«ПЕСТРЫЕ» БУДНИ ТЮРЬМЫ
_______________________________________________
«Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых,
и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное;
И незнатное мира и уничиженное и ничего не значущее
избрал Бог, чтобы упразднить значущее, - для того,
чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом».
(1–е Послание к Коринфянам 1 гл., ст. 27-29)
Жизнь на этом не прекратилась. Тяжелый камень, брошенный в чистую гладь озера, только какое-то время оставляет на воде круги, которые постепенно исчезают. Ровная поверхность восстанавливается. А камень утонул.
Сколько еще этих «камней»? Жизнь идет своим чередом, она интересна.
Замечаю, что соседняя с нами (через стену) камера как «перевалочная база» - люди там часто меняются. Есть с кем поделиться благой вестью «по телефону».
Знакомлюсь с очередным нашим соседом. Им оказывается наркоман по имени Ян, которому грозила какая-то статья за наркотики.
В процессе нашей беседы, сердце Яна внезапно открывается на призыв Христа к спасению через покаяние в грехах и принятие Христа, как своего Спасителя верой.
Ломки приносили Яну сильные мучения, бессонницу. Молились с ним вместе.
При этом Яна я не вижу, но слышу. А Бог слышит его сердце и видит. Совершаю верою молитву за освобождение Яна от наркотической зависимости и ломок.
На следующий день, как помню, Ян сам выходит на связь со мной «по телефону». С радостью свидетельствует о том, что впервые за продолжительное время хорошо выспался, ломок нет. Слава Богу!
«Конем» передаю ему свой Новый Завет (с Псалтирью) – у меня уже была на руках Библия, поэтому свободно могу поделиться Хлебом Жизни с Яном. Ян меня благодарит. У него появилось желание читать полученное Слово Божье. Раньше он был мертвым для Бога, а вот – ожил!
...В тюрьме бывает так, что обыватели соседних камер встречаются друг с другом в банный день. Чаще это случается в раздевалке, но бывает и на переходах групп с камеры на помывку или наоборот.
В один из таких дней «огромный детина» под два метра ростом подошел ко мне и крепко обнял меня, как очень близкого друга, с которым давно не виделся. Кости худощавого офицера хрустнули. Открываю занавес происходящего: у нас с ним был один общий Друг и Господь, породнивший нас – Иисус Христос.
С Яном мы никогда до этого не виделись, но что-то нам подсказало (догадываетесь?) и мы сразу узнали друг друга. Удивительно, что никому из нас не досталось дубинкой. Мы были под защитой.
Вскоре Яна из соседней камеры, куда-то, перевели и мы никогда больше не виделись с ним...
В другой банный день, как только группа нашей камеры зашла в раздевалку, мы встретились с другой группой, одевающейся после душевой.
Вижу крепкого телосложения, обритого наголо мужчину. Торс весь в наколках.
Его поза и движения рук с полотенцем говорили об уверенности в себе и в своей силе. Ощущаю внутри побуждение подойти к нему. Подхожу. Сразу же начинаю ему говорить об Иисусе Христе, который был распят за него. Он, как бы нехотя, выслушал меня до конца.
С выражением недовольства посмотрел на Володю, стоящего рядом со мной (мол: «ты за своими не следишь»). С презреньем приобнажил зубы в уголке рта и шагнул в сторону от меня к своей одежде. Наша группа пошла мыться в душ.
После помывки, уже в камере Володя «преподал мне урок»: «Ты знаешь к кому ты подходил?! (Дальше он назвал мне кличку какого-то известного в уголовном мире авторитета) Я думал, что он тебя там сейчас уроет!».
Соглашаюсь, что последние слова Володи были небезосновательны. Как хорошо, что я не знал к кому подходил...
...Вы когда-нибудь пробовали защитить милиционера? И я никогда не пробовал. С моими-то физическими данными лучше никогда и не пробовать. На воле милиционера можно защитить от чужих, в неволе (в СИЗО) можно защитить и от своих и от чужих одновременно.
Последнее – человеку непосильная задача: «с двумя неизвестными», но Богу – все возможно. И Он для этих целей выбирает, порой не самый подходящий, с точки зрения общественности, «материал». Бог берет не очень крепкого физически, неопытного, неумелого, несмелого человека, через которого Он способен это сделать.
Судите сами:
В разгаре тюремного дня, немного в отдалении от нас (вероятно в соседнем коридоре) хорошо слышно как распахиваются двери и вновь закрываются. После непродолжительной паузы начинается шум, возня. Раздаются «нечеловеческие» вопли, плач и рыдания насилуемого уголовниками человека: «Выпустите меня, выпустите!!»
Мои сокамерники, удивительно, осведомлены о всем происходящем в СИЗО. Объяснили мне, что это проштрафившегося мента (милиционера) свои же «воспитывают».
В этот момент на меня сошла благодать Божья и, поэтому, у меня не было никакого страха. На виду у сокамерников подхожу поближе к трубе вентиляции, которая могла послужить и прекрасным рупором. В силе Духа Святого громко повелеваю духам: «Во имя Иисуса Христа запрещаю вам!.....!».
Мгновенно воцарилась полная тишина. От милиционера отстали. Но Володя и остальные, еле сдерживая крики, коршунами устремились в мою сторону: «Ты, что стрем на хату наводишь!» (то есть, из-за моего поведения нас в камере могут «отдубасить»).
Не обладая мудростью уголовного мира, я нарушил явно какие-то тюремные законы. Согласен. Зато исполнил Божий закон и заповедь сердца.
Тут Господь, который раз, совершил Свое заступничество: положил предел рукам и кулакам и всяким волнам надмения. Никто из них не посмел меня тронуть. Да и с дубинками не нашлось охотников зайти. В чем-то исполнилось пророческое Слово Господа Иисуса Христа:
«И будете ненавидимы всеми за имя Мое, но и волос с головы вашей не пропадет» (Евангелие от Луки, гл. 21, ст.17-18).