К полуночи боль стала просто невыносимой. Казалось, чья-то безжалостная рука крепко ухватила кожу на животе, а вместе с ней и все его содержимое и крутит, тянет, пытается вырвать этот живой комок из страдающего от боли тела. Поначалу боль была терпимой, она делала паузы, как бы испытывая, насколько велико терпение немолодого мужчины, на какие жертвы готов он пойти, лишь бы не обращаться к врачу, и какое-то время ее можно было игнорировать. Но паузы становились все короче и короче, болевые ощущения сильнее и сильнее, и он решил применить давно испытанное средство - притвориться, что его в этом теле нет. Для этого всего лишь надо было закутаться поплотнее в одеяло, подтянуть колени к груди и замереть. Иногда боль таким образом удавалось обмануть, она действительно верила, что человека нет, ее терзания никого не волнуют, она понемногу слабела, слабела, пока не исчезала вовсе, так же медленно , как и пришла.
На этот раз трюк не удался, рука, сжимающая внутренности, крутящая и тянущая их наружу, разошлась не на шутку. Унять ее, или хотя бы ослабить это издевательство, не смогли ни обезболивающие таблетки, ни травяной отвар, ни теплая грелка.
"Черт бы побрал этого соседа с его вечеринкой, с дурацкими танцами , с его кошачьей едой и безалкогольным пойлом! Черт бы побрал эту смешливую девицу с раскосыми глазами, ради которой я, почти пятидесятилетний мужик, решил прикинуться молодым козликом! И что в ней так его привлекло? Ну да, молода, неглупа, веселая, похожа на... Эх, если бы я выпил водки, боль наверняка бы ушла, а может ее и вовсе бы не было".
Боб Сорр, в юности Борис Сорькин, так долго жил в Штатах, что привык и к экологически чистым, практически не имеющим природного запаха, овощам и фруктам, и к полезной, нежирной, несоленой - неперченой здоровой еде, и к слабому, безвкусному кофе без кофеина, который можно хлебать полулитровыми кружками, и к жиденькому, слабоалкогольному пиву, но, по старинке, продолжал многие болезни, такие, как простуда, несварение желудка и ушибы, лечить водкой. Он и на этот раз хотел воспользоваться проверенным средствам, но, как назло, ничего, крепче пива, в доме не оказалось. Искать "лекарство" у соседей было бесполезно, откуда у них водка! Может бокал виски у кого-то бы и нашелся, но не ходить же ему, уважаемому человеку, со стаканом в руке по соседям, выпрашивая спиртное, не Россия ведь! К тому же, в такой вечер, дом был почти пустым и лишь этажом ниже продолжала шуметь и веселиться безалкогольная вечеринка, с которой он сбежал час назад.
Чего он вообще туда пошел?! Все этот словоохотливый старик с его пожеланием хорошо провести вечер. Если бы не он, Боб спокойно вернулся бы с прогулки, устроился бы на диване перед телевизором, и прихлебывая светлое пиво, заедая его сушеными кальмарами, с наслаждением упивался бы жалостью к себе, одинокому, непонятому, всеми брошенному.
Случай распорядился иначе. Когда он заходил в большой зеркальный лифт своего элитного дома, его догнал сосед, живущий этажом ниже. Обе руки молодого человека были заняты огромными бумажными пакетами, из которых высовывались коробочки с едой, купленной в китайском ресторане.
- Хай, мистер Сорр! С Днем Благодарения Вас! Что-то Вы рано возвращаетесь. Хорошо ли прошел праздничный ужин, ведь Вам, как никому, есть за что благодарить Господа!
Художник подумал, что нынешняя молодежь весьма не воспитана, ну что за фамильярность по отношению к старшему, ведь за те полгода, что парень поселился в его доме, они и парой фраз не перемолвились. Когда-то в этой квартире жила одна престарелая дама, с которой у Боба были весьма натянутые взаимоотношения. Причиной стычек были старухины любимцы - белые мышки. Время от времени сердобольной даме приходила в голову блажь выпустить хвостатых подружек погулять, они разбегались по всему дому, пугая соседей и консьержа. Лично к нему, Бобу, мыши забегали не единожды. Не то, чтоб художник их боялся, но, увидев на кухонной столешнице усатую гостью, никакой радости не испытывал. Без особых усилий, отчаянно матерясь по-русскому обычаю, вспоминая всех святых и угодников, ловил очередную мышь в сетчатый мешочек для стирки носков, и возвращал ее хозяйке со словами справедливого негодования. На что, вместо благодарности, выжившая из ума старая карга обзывала его грязным похитителем и неизменно пророчила хроническое невезение, полное обнищание, а так же кучу смертных болячек и одиночества на старости лет. Слава Богу, небеса к ее ворчанию никогда не прислушивались, думал художник. После старухиной смерти в квартиру въехал ее племянник. И так как оплачивать такие хоромы ему было не по карману, поселил у себя нескольких друзей, таких же невоспитанных юнцов, как и он сам. Теперь вместо тихих хвостатых гостей, Боба раздражали частые и шумные вечеринки новых соседей. Следовало бы поставить этого молокососа на место, но вдруг, сам не зная почему, Боб сказал:
- Так вышло, что этот вечер мне придется провести одному, вряд ли за это можно кого-то благодарить.
Парень с сочувствием покивал головой, и вдруг, поддавшись внезапному порыву, горячо заговорил:
- Сэр, мои друзья, конечно, не то общество, к которому Вы привыкли, но мы молоды, не глупы и у нас весело.И спиртного мы принципиально не пьем.Может присоединитесь к компании? Для нас это будет большая честь, сам Боб Сорр будет гулять с нами! Решайтесь, сэр, вон сколько вкусной еды я набрал, до утра хватит!
И Боб решился.
Квартира, в которой жил парень, была примерно такой же, как его собственная - огромный салон, отделенный от лоджии и кухни высокими, до потолка, стеклянными дверями, в раздвинутом виде они превращали салон в огромный зал. Несколько небольших комнатушек-спален, прятались в глубине коридора. Но Боб даже не представлял себе, сколько народа могло тут поместиться. Свет в салоне был погашен, и лишь зыбкое пламя многочисленных ароматических свечей, расставленных тут и там , освещало сидящих на диванах, на столиках, на подоконниках и прямо на полу юношей и девушек разного возраста. Посреди зала извивались в замысловатом танце две фигуры, намазанные темным гримом, в юбочках из перьев, с гирляндами бус на груди. Головы танцующих покрывали венки из цветов, а ожерелий было так много, что Боб в полумраке не понял, парни ритмично топали в такт барабанной дроби, или девушки. Сидящая вокруг молодежь активно трясла плечами, хлопала в такт музыке, кое-кто даже подпевал без слов. Стараясь не мешать танцующим , хозяин раздал всем пакетики с едой, один сунул в руки нового гостя. Боб открыл пакет, понюхал содержимое - пахло очень заманчиво. Да и на вкус еда показалась неплохой, хотя и непонятно было, мясо это, рыба, или грибы.
- У нас сегодня гавайская вечеринка, - объяснила Бобу одна из сидящих на полу девушек, когда танец закончился и зажегся верхний свет. Другая, вскочила на ноги, сняла со своей объемной груди цветочную гирлянду и одела мужчине на шею.
- Приветствую вас, господин художник, - потупив глазки, с улыбкой произнесла она и, сложив ладошки вместе, поклонилась, слегка согнув колени, как это обычно делают восточные женщины. - Можете представить себя Гогеном, а меня, если хотите, своей натурщицей!
В лице девушки и правда было что-то восточное: высокие скулы, янтарного цвета кожа, удлиненные гримерным карандашом карие глаза. Даже полная грудь, обтянутая ярким шелком, соответствовала образу островитянки. Боб невольно залюбовался пышущей здоровьем и молодостью незнакомкой. Когда-то, много-много лет назад, когда он жил в небольшом курортном городке, он был влюблен в девушку, которая вот так же густо красила свои карие глаза и вызывающе обтягивала полную грудь яркими кофточками. И он, Борька, гуляя с подружкой в городском парке, отчаянно ревновал ее ко всем парням, идущим мимо. Кожа ее была такой смугло, как-будто загар держался на ней круглый год, поэтому, когда в мае месяце девушка появлялась на пляже, все вокруг, и он сам,в том числе, начинали стесняться своей белизны.
Бывает же так, жила себе в соседнем доме девчонка, ничем не примечательная, косички, сбитые коленки, он уже кавалером был, когда она в школу пошла. Десять лет он ее не замечал, но однажды, пришел с друзьями на танцы и, оценивающе поглядывая на кучку нарядно одетых юных прелестниц, наткнулся на насмешливый взгляд одной из них. В одно мгновение понял, что пропал. Вот такая любовь с первого взгляда. Бывает... Впрочем, сегодня он о ней уже вспоминал, когда разговаривал со словоохотливым старичком.
Вновь заиграла музыка и девушка с янтарной кожей, взяв Боба за руку, повела его на середину зала. Повернувшись лицом к партнеру, встав на цыпочки, она стала раскачиваться из стороны в сторону, пристально глядя мужчине в глаза . "Что за глупости, я вовсе не собираюсь качаться в этом нелепом танце, как опьяневший бабуин!" - хотел закричать он, но вдруг обнаружил, что давно уже и сам раскачивается в такт необычной музыке, а рядом точно так же качаются другие пары. Ритм сменился на более быстрый, танцующие образовали круг, положив руки друг другу на плечи и понеслись в хороводе по залу , притоптывая полусогнутыми ногами, потряхивая плечами и бедрами. Боб понял, что из это круга ему уже не вырваться. Да и не очень хочется.
- А Вы заводной, - со смехом произнесла смуглянка, - я думала, будете сидеть весь вечер у углу и осуждающе смотреть на всех нас.
"Осуждающе? - подумал Боб, - по сравнению с теми гулянками, которые устраивали в молодости мы с друзьями, эта вечеринка - просто детсадовский утренник! Едят, пляшут, пьяных нет. Может, у них наркотики? Так сразу и не поймешь, никто, вроде, не чудит."
- Вы меня совсем в динозавры записали! Моя молодость - время хиппи, длинные волосы, феньки, гитара...
- Молоко, марихуана, драные джинсы?!
- Драные джинсы - да, конопля - редко, дорого, да и зачем, когда водки навалом.
- Водка? Может, виски? Но, мне бабушка говорила, хиппи пили только вино, и то, совсем немного, зато много курили марихуаны, ЛСД употребляли. Это же не наркотики, они просто освобождают душу, проявляют способности, таланты от них просто расцветают. А после виски хочется спать и утром болит голова. Мы с друзьями поэтому никогда не пьем. Вообще-то, странно, Вы - и вдруг хиппи. На вид Вам и пятидесяти не дашь!
- Так мне и нет пятидесяти. В ту страну, в которой я тогда жил, все доходило с большим опозданием, книги, фильмы, моды, молодежные движения. Поэтому, когда американский молодняк лихо потряхивал цветными ирокезами и заправлял вытравленные и обвешанные цепями джинсы в тяжелые рокерские ботинки, мы с друзьями подметали улицы родного города огромными клЕшами, лихо цокали каблуками "казачков", а на экзаменах в институте прятали длинные волосы под воротник цветастой рубашки. Эх, времена были, я тогда...
- Да Вы и сейчас в полном порядке! Покурить не хотите?
Дальнейшее он помнил смутно. Много танцевал, курил на балконе в компании прелестных, как ему казалось, девиц, обсуждая при этом вопросы "личностного становления с точки зрения вечности", что-то ел, запивая еду кока-колой, опять танцевал. Сначала это было непривычно и странно, потом жутко весело, он казался себе таким же юным, как и все в этой комнате. Попытался даже приударить за той пышнотелой девицей, которая повесила ему гирлянду на шею,и была так непохожа на его любимую, на данный момент, женщину. А она, похоже, была совсем не против продолжить знакомство. Вдруг, буквально в одну секунду, ощущение эйфории оставило его. Накатила смертельная усталость, Боб как бы увидел себя со стороны, немолодого, потного, с растрепанными редкими волосами и горящим от танцев лицом. "Омерзительное зрелище", - подумал он и потихоньку, ни с кем не прощаясь, выскользнул из шумной квартиры. Сил хватило только на то, чтоб поднявшись к себе, принять душ и лечь в кровать. Он уже почти заснул, но вот тут и начались боли в животе.
В какой-то момент боль стала настолько невыносимой, что Боб понял, без посторонней помощи ему не обойтись. из последних сил он протянул руку к лежащему на тумбочке возле кровати телефону, не глядя нажал на кнопку быстрого набора , и как только произошло соединение, не дожидаясь кто ответит, простонал:"Помогите, я умираю..." В этот момент новый приступ боли скрутил все его мышцы, рука ослабла, телефон упал на пол и разлетелся на части. "Больше помощи просить не у кого, и если это конец, то пусть он наступит как можно скорее, у меня больше не сил ....." На что именно у него нет сил, художник додумать не успел, Господь сжалился над ним, и, в замен боли, в его сознании воцарилась полная темнота.