Дети гор, насекомые и войско ваххабитов едут в Сиб
Мемуары дезертира книга 2 глава 34
«Во глубине сибирских руд» революция: ВВэшники с вертолетов по тайге вылавливают Басмачей. Тимур, Чингисхан, Ленин со Сталиным и Отец Востриков прячут язык в жопу, жопу в горсть и скачками в неизвестном направлении. Дети гор, насекомые и войско ваххабитов едут в Сибирь за отказ от присяги.
Привезли «оборонников» в этот забытый в тайге полк, исправительно – показательный. На урановые рудники. В долбанную 45ку. Лихие все вроде-бы ребята. Че бы восстание не поднять? Правда, картину несколько портили баптисты. С Витькой и Толиком например, из Севастополя ехало двое молодых, с последнего призыва сектантов. Оба земляки – Икские. Отправили божьих людей в Сибирь за то, что отказались принимать присягу. Баптистам по вере западло клясться. Хотя… куда бы они на **й делись в Севастополе без присяги? Как говорил командир части: «Будь моя воля, я бы вместо этого отребья набрал в батальон одних баптистов. Это херня, что они присягу не хотят принимать, верующие и без присяги устав исполняют лучше, чем остальные с присягой. Ему скажешь «работай», он будет вкалывать без перекуров, старательно. Пить поборники веры привычки не имеют, в самоволку не ходят, блЭдей в часть не таскают, со стройки, не говоря уже из магазинов, что плохо лежит не пи**ят. Распорядок в части не нарушают. Устав исполняют неукоснительно. Дедовщины у них нет - золотые люди, жаль баптисты!
Так вот, сколькие из этих 200 прибывших были баптистами, Шпала не знает. Может ихние двое, а мобыть человек 20. Короче, ангелы оказались перемешаны в пестрой толпе с дьяволами. Когда их кинули в полк и раскидали по ротам, выяснилось, что в этом блЭдском полку верх держат чурки. Здесь у Витьки была возможность убедиться в дальновидности и прозорливости Севастопольских дедов – земляков. И что обидно – в полку 60% русские - горьковчане, 25% чурок и 15% грузины. Грузины верх держат, чурки им помогают, а еХаные Горьковчане Х** сосут как в прямом, так и в переносном смысле.
Груздя, по началу это страшно бесило. «Ребята! – объяснял он сынам Алеши Пешкова, - нас в Крыму было 40% русских, остальные чурки! И они у нас по стеночке, блЭди, ходили! Да вам стоит только восстать, вы их шапками закидаете!» Кто то из братьев - славян тут же вещие слова передал чуркам. Витька 1й раз огребся ЗВиздюлей. Толпой на одного, это черножопые прекрасно умеют. «Оборонники» - так называли вновь прибывших, потому, что они принадлежали ранее министерству обороны. А долбанный полк министерству тяжелого машиностроения! (Ядерная бомба всегда принадлежала этому министерству! Еще с Берии. ) Оказывается и такое возможно: собственная армия у отдельной отрасли. Пытались объединить горьковских, сплотить, заставить поверить в себя. Поднять в полку восстание. Но как, оказывается, трудно выдавливать из человека по капле раба, если он свыкся со своей участью. Стал рабом в натуре.
Опять кто то из Горьковчан сдал, восстание провалилось. Сопротивлялись оборонники отчаянно. В некоторых казармах сутки держались, но силы оказались не равны. Восстание было жестоко подавлено. И существовал такой пи.орас - полковник Бычук ( это его настоящая фамилия ). Командир нонишнего полка.
Так вот, я к тебе сейчас обращаюсь, Бычук – мразь ты последняя! Х*усос, тварь… Таким как ты не место у нас в России. Будь ты проклят! И весь твой блЭдский род.
Бычук ненавидел «оборону» зоологически. Потому, что когда еще только пришел сюда зеленым лейтенантиком после училища один из оборонников увел у него молодую жену – красавицу.
Бычук видел залог своей власти в полку в том, чтобы держать в узде основное большинство ( горьковчан ), путем поддержки и предоставления власти меньшинству. Ту же политику вели и офицеры. Они ставили сержантами в основном грузин. Те грабили полк, делились деньгами с «голубыми князьями». Не все из командиров были мразями. Когда Шпала в одиночку дал отпор местным ( ротным ) чуркам, старшина вызвал его к себе и сказал, что черноту он сам ненавидит, но против «батьки» не попрешь. И посоветовал: «Продержись Витек хоть с месяц! Работай, выполняй команды и молчи. В роте я основной хозяин, кэп номинально. Так вот обещаю, через месяц добьюсь тебе звания, дам отделение и чурки тогда не страшны. Установишь свою власть. А месяца через четыре сделаю тебя старшиной роты, и ты их блюдей тут в бараний рог согнешь.»
Спасибо тебе, прапорщик Стацюк! Только долго это было для Шпалы: Месяц терпеть и унижаться. Да и судьба распорядилась быстрее и радикальнее, чем рота через пол года.
Уже через 3 месяца всю эту черножопую братву – друзей полковника Бычука ВВэшники с вертолетами по тайге вылавливали. Не пропал скорбный труд оборонников «во глубине сибирских руд». Подняли они все таки горьковчан! Чуркам с грузинами дали такой пи..ы, что они все до последнего из полка сбежали! Их в тайге косяками вылавливали и обратно в полк загнать не могли. Так потом и разогнали по другим стройбатам. Но этого Шпала уже не видел. Революцию, как и многое другое из жизни полка ему поведали бойцы, севшие позже.
«ВЫ, РУССКИЕ - великий народ! - признавались Шпале чурки, - Но вы ослы! КАЖДЫЙ САМ ПО СЕБЕ В ОСНОВНОМ ХРАБР И СИЛЕН, НО ВАША БЕДА ВЫ НЕ УМЕЕТЕ ДРУЖИТЬ, ОБЪЕДИНЯТЬСЯ. КАЖДЫЙ САМ ЗА СЕБЯ. И ЕЩЕ ОДНО: ЛЮБИТЕ САМИ СЕБЯ ОБСИРАТЬ. КАКОЙ ЖЕ ДУРАК ТАК ДЕЛАЕТ? ВЫ ОБСИРАЕТЕ СОСЕДА, ЧТОБЫ ВОЗВЫСИТЬ СЕБЯ. ПОТОМ СОСЕД ОБСИРАЕТ ТЕБЯ. ВСЕ ОБСИРАЮТ ДРУГ ДРУГА. И В КОНЦЕ КОНЦОВ ВСЕ ВЫ СТАНОВИТЕСЬ ОБОСРАННЫЕ, И ЕЩЕ УДИВЛЯЕТЕСЬ ПОТОМ, ПОЧЕМУ ВАС НЕ УВАЖАЮТ. А КТО ВАС БУДЕТ УВАЖАТЬ, ЕСЛИ ВЫ САМИ СЕБЯ НЕ УВАЖАЕТЕ? Гром грянет, объединитесь, всем ЗВезды надаете, а потом давай опять между собой грызться. Истории у вас нет, почтения к старшим нет… Ленин умер – обосрали. Сталин умер – обосрали! … Да обосрать можно кого угодно, для этого ума много не надо. Знаешь у нас поговорка есть: «Даже самый последний шакал может пнуть мертвого льва!» Столько великих людей были у вас и всех вы обосрали. Да появись на востоке человек равный Сталину – имя его во веки веков будет прославлено и никто не станет копаться, сколько человек он положил. У нас Тимур был, Чингисхан. Да ваши Ленин со Сталиным дети невинные по сравнению с каждым из них. А они у нас как святые и никто не вздумает сомневаться в их великости. Если ты не уважаешь нашего кумира, значит ты не уважаешь нас! Меня конкретно – у нас так.
Однако, вернемся к хронологии событий. ВОССТАНИЕ ОБОРОННИКОВ БЫЛО ПОДАВЛЕНО. Посажать в дисбат, правда никого не отважились, как хвастались в день приезда, но объявили последнее предупреждение. А за одно еще раз напомнили, что они оборонники здесь люди второго сорта и присланы на исправление. Кажется эти мямли – Горьковчане еще тогда воспряли духом ( по крайней мере начали ), увидев, что могут сделать 150 человек против тысячи двести, или, по крайней мере, против 400 власть предержащих.
У Витьки же дела складывались следующим образом: В роту из Севастопольских попал он один, а из всей обороны в роте всего пятеро. Каждый сам за себя. Когда чурки били Шпалу шоблой, никто не подписался. И решил Витька рассчитывать только на свои силы. Добыл на кухне нож, размером с саблю и спрятал у себя в матраце. Собственно он уже решил, что терпеть издевательства тюрок не будет. Либо узкопленочные оставят скромного хохлятского паренька в покое, либо хлопец кому нибудь из них бошку снесет и раскрутится на зону. Не привык Шпала за всю свою недолгую жизнь перед кем то унижаться и привыкать не хотел. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!» - эту убежденность он вынес еще с малолетки.
Второй конфликт случился через пару дней. Причем, доГРЕБлись даже не до него! Представьте ситуацию: подошел на работе к Горьковчанам – разговорились. Тут подбегает грузин – сержант и орет. Даже не на Витьку! На него, новенького, как ни странно 0 эмоций, а на троих собеседников евоных: «Что стали пиэдэрасты! Работать сволочи. Я вашу маму в рот эбал!» И так далее в том же духе. Орет зверек на Горьковчан, а Шпала себя чувствует оплеванным. Раз какая то мразь при нем ( его ) собеседников оскорбляет, а Груздь молчит, значит и он такой же. Короче, сказал этому горному орлу, что не надо в присутствии интеллигенции на братьев славян кричать. Тот язык в жопу, жопу в горсть и скачками в неизвестном направлении. Горьковчане, твари, еще Витьке тут же высказывают, что мол зря он это сделал, сейчас грузин своих приведет… Ей богу, оЧуел наш герой в этом зоопарке: Корить его за то, что он за честь этих . заступился. Да кто они мрази после этого? Твари действительно лучшего обращения к себе и не достойны! Короче, Горьковчане по рабочим местам разбежались. Шпала в цех заскочил, отнял у рабов лом и совковую лопату ( не хотели, лэди, давать! ). Видит, из большой комнаты есть узкая дверь в маленькую кладовку. Ну он туда за стеночкой лом с лопатой и курканул. Сам вышел в зал, горьковчане наворачивают - бетон месят, а он их стыдит: «твари вы, пи..расы. Е..т вас и правильно делают.» Горьковчане месят, для них оскорбления дело привычное: «Щас мол наши придут, с тобой рассчитаются!»
Вот бегут басмачи веселой толпой человек в 30. Впереди сержант с вытянутой рукой. Грязным своим пальцем, только что из жопы вытащенном, на Шпалу показывает. Обчество берет его в полукольцо, а Груздь пускает слезу, просит: «Не надо, братья, все осознал, я больше не буду!», и пятится в приготовленную забытовку. Заскакивает туда, за ним успевает впулиться еще парочка интернационала. Витька отрубает их ломом, а затем выскакивает из укрытия и совковой лопатой по головам подмоге. Не поверите, но убегали орлы без оглядки в рассыпную! Впрочем, дело известное из колхозных драк шобла на шоблу: стоит одному побежать, а там кажется что врага в четверо больше, что из засады выскочила еще сотня…
Разбежались дети гор. Шпала смотрит – Горьковчане пашут как ни в чем не бывало. Витька не отказал себе в слабости над ними вновь поизмываться: А то на душе ведь страх за глотку когтями вцепился. «Что теперь будет?!» Груздь его гонит таким образом, примеряет на себя кафтан героя. На миру, как известно и смерть красна. Пусть хоть миг да его! «Ну что зямы, - глаголет Шпала, - похоже я один боюсь чурок меньше, чем все вы вместе. Поймите – насекомые, из за вашей лядской трусости, только из за нее! И вам самим жизни нет и мне с вами. Вы убедились теперь, как эти орлы от одного человека убегать могут. А если все вы встанете!? Вы же не чурок, сами себя боитесь. Друг друга! Что подняться захочешь, а сосед тебя сдаст. Это вы их тут орлами с начала службы видели, а мы в Севастополе видели урюков мокрыми курицами.»
Добрав самоуважения Груздь обезвредил страх ( после сих великих слов он не посмеет ударить лицом в грязь ) и полез на крышу цеха вешаться. ( шутка ) Тарасу Бульбе предстояло до конца рабочего дня держать оборону. Альпинист сел на крыше с лопатой и ломом, единственный люк закрыл на глухо. Вскоре вокруг цеха внизу начало собираться войско ваххабитов. «Зэмэль, спускайся, говорить будым. Клянусь мамой, мы тэтбэ нэ тронным!» Мамин – Сибиряк ответствовал: он ихним обещаниям уже один раз поверил. Возвышенному возразили, мол у канатоходца нет выбора. А Упрямый Фома возразил: «Есть!» Отец Востриков не слезет, пока не придет начальство. Хапнет губу, раскрутится в дисбат, но терпеть лядство не будет.