Алабай

   
      Яростный лай алабая за окном разбудил меня. Осознавая, что уже не сплю, но пытаясь уйти обратно в забытьё, раздражаясь на себя, что не могу снова заснуть, а завтра на работу, посмотрел на часы. 2 часа. Ещё одна бессонная ночь. Подошёл к окну. Свет от фонарного столба осветил внизу пристройки к квартирам первого этажа нашей многоэтажки.
      Сквозь ветки виноградника просматривалось какое-то движение. Четыре взрослых алабая свирепо бросались на железные ворота, облаивая одинокого прохожего. Какое им дело до соседей, которые также потеряв сон и терпение, начали бросать в них всем, что под руку попадётся, чтоб утихомирить их. Они честно выполняли свой собачий долг!
       Алабай – собака серьёзная, умная, крупная, до одного метра в холке, с отважным характером, гордая, свободолюбивая. Ей простор нужен. Сколько фильмов о ней снято, сколько рассказов написано. Верный друг чабана и отары. Точно знает своё место и обязанности: беречь стадо от волков, сопровождать отару на пастбище, следить, чтоб ни одна овца не отбилась, не пропал ни один ягнёнок. Известны случаи, когда алабай спасал жизнь своему хозяину, а то и от тоски умирал, когда тот покидал землю.
       Да-а-а, не алабайское это дело, сидеть в маленьком дворике за железными воротами, завидовать кошкам, стремглав пролетавшим по ту сторону ограды,  не видя простора степей, вольного воздуха, своего потомства. Встретить последний час  достойно, по-собачьи, вдали от людских глаз.
      Сон окончательно пропал, я прилег у открытого окна. Было начало осени, то время года, когда афганец уже пробушевал, оставив жуткие воспоминания, жара отступила и началось прекрасное перепутье, когда к утру воздух  становится прохладным, приятным и хочется надышаться досыта, после надоевших кондиционеров, маскирующих под прохладой спёртый воздух. Под  лай моих соседей, которые теперь устрашали огромную луну, я вспомнил, как мальчишкой, отец взял меня с собой в командировку в пески, к чабанам, сделать репортаж об окоте.  Радости моей не было предела. Каникулы только начались, и провести их вместе с отцом, да ещё не дома! Отец был корреспондентом центральной газеты, мотался по стране, не зная отдыха, дома бывал редко. Мы скучали по нему, а он по нам, поэтому предстоящая поездка доставляла радость нам обоим.
       И вот мы на коше. Глиняная мазанка, загон для овец, да небольшая яма для ягнят. Неподалёку колодец.  Это всё что я вспомнил. Возможно, там было ещё что-то, но мне запомнилось другое. Мы приехали на кош, на председательском «газике» поздним вечером. Свет автомобильных фар выхватил спешащего к нам на встречу чабана с двумя большими собаками. Честно признаюсь, это было моё первое знакомство с алабаем. Я струхнул, схватился и спрятался  за отца. Злобно рыча, собаки подошли к нам, но резкий приказ хозяина остановил их, они как-то сразу обмякли, развернулись и, позёвывая, ушли в темноту. Распрощавшись с нами, «газик» фыркнул и, обдав пылью, уехал.
      - Не бойтесь, теперь они вас не тронут  -  сказал чабан, и повёл нас в дом. Отец видимо хорошо его знал, они шли, радостно обмениваясь приветствиями, расспросами о семье, о новостях, я едва поспевал за ними, озираясь вокруг. Возле дома на костре закипал чай в кундюке.  Нас ждали.
 При входе в мазанку ко мне со звонким лаем бросился маленький алабайчик, почувствовав во мне своего ровесника и друга. Он бурно проявлял свою радость от встречи со мной, подпрыгивал, суетился, что даже взрослые заулыбались.  Для меня всё это было новым, непривычным: дым, сумерки от лампы, щенок, кошма прямо на земле, вкус каурмы, залитой кипятком, чай с дымком.  Меня сморило, и я тут же уснул. Последняя мысль была, что я не почистил зубы. Видела бы меня мама!
Очнулся от того, что что-то горячее сопело у меня под боком. Это щенок прижался ко мне и крепко спал, повизгивая и подрагивая во сне. Я обнял его и снова провалился в глубокий сон.
Проснулся, когда солнце давно взошло и при дневном свете всё стало по- другому. Ни какой таинственности, все просто и понятно. Щенок прыгал возле меня, приглашая поиграть.  Голоса отца и чабана доносились из загона. На достархане под салфеткой нас ждали чорек и чай. Перекусив, мы пошли погулять. Заглянули в яму для ягнят. Их там было десятка с полтора и несколько козлят. Караджа (это я дал  имя своему новому другу) бросился к ним, приглашая меня. Я спрыгнул  вниз, очень хотелось потрогать малышей. Они такие красивенькие, шёрстка как шёлк нежная, мягкая! Что мне пришло в голову вытащить одного наверх, а потом всех остальных, не знаю. В общем, я решил побегать с ними вокруг, неподалёку.
 Мы со щенком бежали впереди, а  за нами ватага козлят и ягнят. Рядом было маковое поле, высокая зелёная трава закрывала ягнят с головой, я кричал какую-то кричалку, Караджа звонко лаял. Нам было весело и радостно под голубым небом, на просторе, свежем воздухе. Никаких машин, домов, улиц, людей. Были Я и Мои Друзья на всём белом свете! Я первый раз почувствовал, что такое настоящая свобода. Кувыркался, падал в траву, громко кричал, зная, что меня никто не остановит и не поругает. Караджа полностью разделял мою радость, прыгал со мной, повизгивал, и заливался звонким лаем.
 Но наше счастье длилось недолго. Мы не заметили, как ягнята разбрелись кто куда. Возле нас в траве лежал один малыш и жалобно блеял. Я испугался, посмотрел по сторонам, ягнят нигде не было видно. Стал кружить по полю, но они как сквозь землю провалились. Тут я увидел, что на горизонте появились две точки, которые быстро увеличивались, и вот уже ясно обозначились две фигуры взрослых алабаев, которые как смерч неслись к нам. Вот тут я по- настоящему испугался,  начал кричать, что есть силы и звать на помощь отца.
 Алабаи не добежав до меня  метров 100, отыскали что-то в траве, и я увидел у них в зубах ягнят. Они опустили ягнят на землю и громким лаем стали сгонять остальных  в кучу. На лай собак и мой крик, прибежали чабан с отцом, немного поругали меня,  стали собирать малышей и относить их в яму. Для меня осталось загадкой, как собаки заметили разбежавшихся ягнят, примчались невесть откуда и принялись их собирать. Неужели они так всё понимают, чувствуют и действительно  так ответственны?
 Мне стало стыдно за свой поступок и, чтоб загладить свою вину перед взрослыми, решил разжечь костёр,  вскипятить чай в кундюке. Опыта у меня не было никакого, поначалу собрал мало дров, огонь погас, чай не успел вскипеть. Пришлось всё делать заново. Так я провозился до самого вечера. Караджа постоянно крутился возле меня. Его незажившие ранки на ушах и хвостике после купирования, давали о себе знать, когда я случайно задевал их, щенок вздрагивал, но терпеливо молчал, как бы прощая меня.
 Окот продолжался, к вечеру ягнят в яме скопилось ещё больше, они жалобно блеяли, а мы ничем не могли им помочь. Солнце стало заваливаться за холмы. Пришли отец с чабаном, весёлые, довольные результатом окота. Отец, как всегда с планшетом и ручкой в руках. Что-то торопливо записывал.
       - Ты уже как настоящий чабан. Сам  чай вскипятил. Не пропадёшь,    похвалил меня хозяин.
 Поужинали. Караджа как прилип ко мне.
       -Ну что, заберёшь дружка своего в город?— засмеялся пастух.
       -А вы разве разрешите?— обрадовался я.
       - Мне не жалко, уж больно он привык к тебе, чем то ты ему понравился. Но в городе ему нельзя, пропадёт, как бы ты не старался. А зачем мучить животное?
       - Ты лучше почаще приезжай, он будет ждать тебя. Может, пастухом станешь?
Перспектива стать пастухом  меня не устраивала, но чтоб не обидеть хозяина, я пообещал подумать.
       Машина за ягнятами задерживалась, меня опять сморило, я крепко уснул. Разбудил меня щенок.  Караджа, вцепившись острыми зубками за штанину, тащил меня на улицу. Я протёр глаза. Слышались  голоса взрослых, испуганное блеяние ягнят. Гудел не выключенный мотор грузовика. Щенок вёл себя очень возбуждённо, всем видом приглашая меня во двор. Я вышел и всё понял: « За ягнятами приехали».
       Взял щенка на руки и присел на корточки, глядя, как зоотехник огромными руками, похожими на грабли, сгребал ягнят и, выкрикивая количество, забрасывал малышей в кузов грузовика. Мягкие, приглушенные удары падающих  ягнят на дно грузовика, их жалкое блеяние я помню до сих пор. Чабан что-то отмечал у себя в тетрадке.
       Я чувствовал, как под моей рукой, бешено колотится  маленькое собачье сердечко, почуявшее беду. Своей лапкой он пытался повернуть моё лицо к себе, заглядывал  в глаза, призывая спасти ягнят. Он суетился, завывал, поднимая мордочку вверх, привставал на ножки, чтоб лизнуть меня ,  всеми способами хотел объяснить, что надо действовать, как можно быстрее, иначе будет поздно! Не понимал, почему я молчу. Но что я мог сделать?  Я знал, что это неизбежно, что стране нужен каракуль, что это валюта. Об этом я часто слышал от отца, когда у нас в доме собирались взрослые. Но тогда я не придавал этому значения, а сейчас  увидел эту  «валюту» воочию, как они, красивые, маленькие, беззащитные падали на дно грузовика и ничего не мог изменить, сделать. Мы сидели рядом со щенком, прижавшись  друг к другу,  дрожали и молча смотрели на это страшное зрелище, познавая реалии жизни.
        Зоотехник расписался в документах  чабана, отец несколько раз щёлкнул затвором своего ФЭДа, и приказал мне собираться домой.
На этом же грузовике нас привезли на станцию.
       Где ты сейчас—мой дружок, Караджа? Так давно это было!  Тебя уж и на свете нет, наверное? И глядя из окна вниз, на несчастных пленников, ещё раз подумал: « Да, не алабайское  это дело сидеть за железной решёткой, не алабайское.»
Восток заалел. Пора собираться на работу.
                21 сент.  2012. Ашхабад.
Кундюк – Чугунный чайник в виде кувшина, для кипячения воды на костре.
Каурма – баранина, мелко порезанная, и пожаренная в собственном жире, долго хранится в любых температурных условиях.
Чорек - хлеб, в виде лепешки.