И горная ведьма любила его...

В соавторстве с Таем Вэрденом


1. Катриона Данмари

Комната-солярий и так-то была светлой, а по летней жаре еще и огромные окна, застекленные настоящим свинцовым стеклом - хрусталем, были распахнуты настежь, все двенадцать тяжелых дубовых рам с фасетками медного переплета роняли радужные зайчики на пол и стены. Но, будь воля Катрионы, она захлопнула бы не только их, но и ставни, для надежности: уже вторую длинную долю времени ее слух "услаждали" нескладные баллады и кантины приехавшего свататься, как и полагалось по обычаю "благородной крови" лорда Дерриуса Милийского. Кажется, по ушам лорда протоптались не только медведи из его лесов, но и все остальное зверье. Терпение Катрионы было на исходе. Если бы вместо унылой, как старая гусыня, отцовской незамужней сестры рядом с ней была матушка, в незадачливого ухажера уже полетела бы одна из украшающих солярий ваз. А то и не одна. А то и не ваза, а что похуже. Но матушка, упокой ее душу пресвятая Соланира, умерла год назад, а этой дуре Элоиде вопли лорда нравились до сопливого умиления.
Катриона бросила взгляд на тетку, покусала губу по неистребимой детской привычке, но все же решилась на поступок, который, несомненно, вызовет бурю негодования у надсмотрщицы и наверняка разгневает отца. Отложив тяжелые пяльцы, девушка встала и подошла к окну, выходившему во внутренний дворик замка, где и надрывался "певец".
- Достаточно, лорд. Замолчите, у вас нет ни слуха, ни голоса! Я не желаю вас больше слушать!
Лорд, замолчавший при первых звуках ее речи, явно ожидая похвалы, побагровел и явно с трудом немалым прикусил язык, чтобы не высказать дерзкой пигалице все, что он думает о ней. Сзади раздалось тяжкое сопение, потом Катриону за юбку оттащили прочь от окна. Кажется, слово "буря" тут было не совсем уместно, скорей уж "конец света". Тетка тяжело дышала и на счастье Катрионы явно не находила слов, чтобы высказать свое негодование, только бросала на девушку тяжелые испепеляющие взоры. Можно было даже не сомневаться, что сегодня вечером, а то и быстрее, отец узнает о проступке дочери. И тут же извинится перед благородным гостем скорейшей свадьбой.
- Руки, тетя. Уберите от меня руки, немедленно.
Катриона была младше своей тетки на два десятка лет, но та шарахнулась, как тень от свечи. У юной леди Данмари был нелегкий характер, как говорил, вздыхая, лорд Данмари, "вся в мать". А еще она вполне могла - и с полным на то правом - отхлестать по рукам тетку тяжелым веером. Тот был вовсе неподобающей даме штучкой - боевой, из тонких, с прорезным узором, стальных пластин с остро отточенными кромками, в сложенном виде закрывавшимися двумя инкрустированными костью накладками. Веер дочери подарила покойная матушка, а той - ее мать, и так поколений десять вглубь. Покойную ныне жену лорд привез откуда-то из горных кланов после замирения, и порой Элоида думала, что взял он ее, несомненно, как и полагалось, прямиком на поле боя на телах врагов и соратников, потому как неотесанную горянку превратить в утонченную леди стоило немалых трудов. А ее дочь точь-в-точь похожа на мать, правда, с налетом воспитанности, но он столь эфемерен...
- Ваш отец непременно узнает.
Элоида еще раз смерила племянницу осуждающим взглядом и заторопилась прочь, скорее рассказать брату о том, что себе позволяет эта дикарка, которая по какому-то недомыслию оказалась его дочерью. Если она вообще его дочь. Но такие мысли Элоида держала при себе. Ничего, поскорее сплавить ее подальше, а уж муж сумеет перевоспитать эту дерзкую девчонку, которая слишком много воли взяла в последнее время. И выкинуть этот ее веер, непременно выкинуть подальше.
Катриона посмотрела женщине вслед и недобро сощурила золотистые глаза. Мысли тетки были перед ней, как на ладони, впрочем, догадаться об их содержании не составляло труда даже тому, в ком не текло крови горных кланов. И горных ведьм, что бы там ни говорили люди. Древние семьи гор насчитывали больше поколений, чем здешний императорский род, кичившийся своей тысячелетней историей.
Как Элоида и рассчитывала, разговор с братом вышел долгим и тягостным, он хмурился, слушая о проступках дочери, кивал, соглашаясь с тем, что так грубить жениху непозволительно. Элоида чувствовала себя полностью отомщенной за тот страх, что испытала недавно в солярии. И как эта маленькая дрянь вообще смеет повышать на старших голос? Справедливости ради, стоило бы уточнить, что Катриона не повышала голос вовсе, все сказанное ею говорилось тихо и спокойно, но вот взгляд... Этого взгляда Элоида опасалась больше, чем жуткого веера девчонки. Иногда ей начинало казаться, что зрачки в золотых глазах вытягиваются в узкую щель. Но стоило моргнуть, как наваждение пропадало.
Катриона, привычно подслушивавшая в потайном ходе, скрипнула зубами: ну, погодите, тетушка. Зная, как эта жеманная дура боится пауков, а кроме того, сколько у нее в комнате баночек с притираниями, отомстить ей не составляло труда. В потайном коридоре пауков - сухих, прошлогодних, и живых - было много. Трогать живых Катриона не стала, а вот с десяток сухих шкурок аккуратно собрала. Но месть могла и подождать, а вот разговор отца и "жениха" пропускать не стоило.
Вот скрипнула дверь, раздались шаги. Отец очень благосклонно воспринимал это сватовство, нечего было и ожидать, что он станет тянуть со свадьбой, тем более после такого оскорбления жениха. Раздался голос лорда. Как ни странно, он на Катриону не жаловался, наоборот, отметил ее хороший вкус. Хотя о недостатке манер упомянуть тоже не забыл. Отец рассыпался в извинениях, и Катриона поморщилась, будто унюхав дохлую крысу, хотя гримасничать леди тоже не полагалось. Но отец так стелился перед этим лордом, что, даже не знай она о финансовых затруднениях, постигших род Данмари, поняла бы, что благорасположение эсвита Дерриуса эстуву Маллинису жизненно необходимо.
Как и ожидалось, весь разговор свелся к дате свадьбы, выбору подарков для невесты, списку гостей и каким-то скучным финансовым делам, которые требовалось непременно решить до этой самой свадьбы. Хорошо хоть, выбор ткани для платья и его фасона лорд Дерриус возложил на невесту. Что ж... Она выберет. И пусть потом ни лорд будущий муж, ни отец, ни гости не пеняют ей за то, что выходить замуж она станет так, как это подобает в клане Нах-Гварр. Так, как выходила замуж матушка. Ее подвенечный наряд до сих пор лежал в сундуке в комнате Катрионы. Вот его она и возьмет за пример. Главное, сшить его так, чтобы ни отец, ни лорд Дерриус ничего не заподозрили. Пусть служанки шьют платье, которое послужит для отвлечения внимания и мужчин, и тетки. А сама Катриона будет шить свой наряд ночами. Только нужно достать тонко выделанной кожи и янтарных бусин.
Мужчины закончили разговор, попрощались. Лорд Дерриус отправился в отведенные ему комнаты, решать какие-то неотложные вопросы с организацией свадьбы, а отец отправился в комнату дочери, предупреждать ее о грядущем венчании. Пришлось подобрать подол и нестись наверх. Под подолом обнаружились не многочисленные нижние юбки, а простые полотняные штаны, и не мягкие туфельки, расшитые жемчугами, а удобные сапожки на кожаной подошве, которая позволяла ступать бесшумно. Наверчивать на себя сотню слоев ткани Катриона считала идиотским занятием, но такова была последняя имперская мода, а отец жаждал, чтобы его дочь ни в чем не отставала от невест высшей знати Луттара. Правда, из дорогих тканей у нее были лишь верхние платья да оборки юбок, видимые из-под них, остальное было из полотна, тонкого, но простого.
Она успела вбежать к себе как раз в момент, когда отец вышел из-за угла, на ходу продумывая грядущий разговор с дочерью. Конечно же, она может и не обрадоваться свадьбе. Но она умная девочка и все поймет, это уж несомненно. Да и кого теперь волнует ее мнение? Муж богат, не очень стар, а в знатных семьях все браки заключаются именно так. Конечно, мужа для любимой дочери должна была выбирать жена. Или ее величество королева. Но и император, и он сам теперь вдовцы, после пролетевшего над Империей морового поветрия, унесшего жизни многих молодых женщин. И только их. Он и так уже долго тянул со свадьбой, выбирая, словно придирчивая покупательница на рыночном лотке. Лорду Дерриусу почти тридцать шесть, конечно, двадцать два года разницы, но у них с любимой женой была почти такая же. Эсвит богат, почти неприлично богат по меркам Луттара, по характеру спокоен, негневлив. Дочери будет хорошо с ним, в этом эстув Маллинис был уверен.
Он постучал в дверь, обдумывая первую фразу. Хотя долго думать и не пришлось.
- Я дал согласие на твой брак с лордом Дерриусом. Выбирай платье.
Может, это и звучало не очень-то по-отцовски, но он и впрямь слишком долго тянул со свадьбой. И сестра права, Катриона чересчур вольно стала вести себя. Хорошо, что лорд не оскорбился на ее дерзкую выходку. Дочь со стуком захлопнула крышечку шкатулки и обернулась.
- Хорошо, отец. Я выйду за него замуж. Но моей руки лорд будет просить у главы рода. Это мое право.
Она смотрела так же, как ее мать: золотые глаза казались сгустками сияющего огня на бледном лице в обрамлении черных вьющихся волос. Непримиримо и с полным осознанием своих прав и обязанностей. И, что греха таить, второго во много раз больше, чем первого, и уж в правах ущемить себя дочь не даст.
- Он просил ее у меня, он ее получил. Разговор закончен, шей платье. И больше никаких позорящих меня выходок. Ты свои права грубить уже использовала. Свадьба состоится на исходе месяца.
А ведь он почти было решил, что сестра чересчур приукрашивает. Нет, непочтительная, дерзкая и много о себе мнящая девчонка, которую надо было давно уже отдать замуж, а не выбирать жениха получше. Эстув Маллинис развернулся и вышел, больше не глядя на дочь.
- Глава моего рода - Илла Малена, - тихо, но твердо сказала Катриона ему в спину.
Она прекрасно понимала, что отец не пошлет эсвита в горы, за каким-то там призрачным благословением какого-то дикого горского рода. Значит, ей придется сделать так, чтобы лорд Дерриус сам туда отправился. А сделать это можно только одним способом. Катриона забралась на подоконник, рассматривая видимые вдали, в синей дымке, горы. До предгорий почти неделя пути. Ее лошадь вынослива, нужно только собрать еды, взять одеяло и плащ. Мужская одежда у нее есть, подколоть волосы под капюшон – и ночью выехать из поместья. Нужно сделать это сегодня. А потом отец проклянет ее за своеволие. Вряд ли гордый, пусть и обедневший аристократ, простит такой позор – сбежавшая накануне свадьбы дочь, такой удар по отношениям с лордом Дерриусом. Ее имя будет вычеркнуто из всех семейных книг. Замок придется заложить, отец больше не в состоянии содержать его, эта свадьба была единственным шансом поправить благосостояние. Лорд Дерриус даже не требовал приданого за невестой, видел, что ничего дать эстув не сможет.
Катриона схватилась за веер, не зная, что делать. Впитанные с молоком матери и ее рассказами принципы властно требовали одного, дочерняя почтительность к отцу и традициям Империи – иного.
- Мама, мамочка, мне так нужен сейчас твой совет...
Можно было бы подойти к самому эсвиту, поговорить... Но это тоже совершенно неприлично, по меркам Луттара, да и отвязаться от тетки, коршуном следящей за ней, будет сложнее, чем сбежать ночью. Но все же, можно попробовать.  Девушка взяла с бюро небольшой листок тонкой бумаги и перо, попробовала кончик и обмакнула его в чернила.
"Через две длинные доли в розовой беседке за озером".
Записка спряталась в рукаве, Катриона снова скользнула в потайной ход, промчалась в сторону лучших гостевых покоев.
Лорд Дерриус занимался тем, что перебирал на столе украшения, вернее, любовался одним из них, наблюдал, как покачивается изящная капля черного благородного камня, оправленного в светлое золото. Камень играл и переливался под светильниками, таинственно мерцал черными всполохами. Лорд покачал головой, отложил украшение, вытряхнул из шкатулки другое, тонкой работы ожерелье из золотистых топазов, брызнувших сотнями искр, посмотрел на него. Как девушка, Катриона полюбовалась бы украшениями, будь они ее. Но она была равнодушна к побрякушкам, предпочитая носить единственный серебряный амулет с янтарными капельками на чеканном полумесяце.
Потайной ход огибал гостевые покои по периметру трех стен, и на той, что примыкала к столу, была крохотная, замаскированная резным украшением на стене, щель. Именно в нее, как только лорд отвернулся, скользнула записка, легла поверх украшения, словно всегда там была. Катриона прильнула к глазку, следя за реакцией мужчины. Лорд Дерриус нахмурился, взял записку, прочел, побарабанил пальцами по столу, затем убрал записку куда-то в многочисленные шкатулки и продолжил заниматься подбором украшений. На свет появлялись преимущественно черные либо золотистые камни. Чего только не было: браслеты, кольцо, серьги, ожерелья, подвески, даже диадема. Но лорд все откладывал в сторону, его явно ничего не устраивало. Катриона бесшумно удалилась – следовало озаботиться нейтрализацией тетушки на время встречи с лордом. А для этого... Девушка усмехнулась, прихватила с бюро шкатулку с сухими паучками и снова пропала в потайном ходе.
Элоида была без ума от различной косметики. Баночки с мазями, флаконы с травяными эликсирами, шкатулки с какими-то сухими лепестками, с шариками румян, какие-то волшебные и чудодейственные средства для кожи. Пока она могла, она скупала все, до чего дотягивалась. Когда брат обеднел, аппетиты пришлось поумерить, но запасов было столько, что Элоида могла спокойно еще с год ничего нового не покупать. Катриона сходу могла указать несколько баночек и шкатулок с теми притираниями, которыми тетка пользовалась чаще всего. В комнате Элоиды не было, и девушка бесшумно прокралась, оставив потайную дверь открытой, к туалетному столику, быстро "украсила" пауками нежные крема, румяна и белила. Последнего паучка она сунула в нюхательные соли и удалилась, услышав совсем не аристократически тяжелые шаги тетки в коридоре.
Через некоторое время замок огласил душераздирающий визг, заметались служанки, поднялась суматоха по всем коридорам. Тихое сонное царство было взбудоражено донельзя. Лорд Дерриус, хоть и был заинтересован причиной такого, тем не менее, не позволил себе задержаться для выяснения - его ждали в беседке, а время уже подошло к указанному часу.
Стоило подойти к выглядевшему сплошным шатром зелени и оранжевых роз сооружению, как его остановил тихий голос:
- Оставайтесь снаружи, лорд. Ни к чему компрометировать меня или вас.
- И что же было угодно моей прекрасной невесте? - так же тихо поинтересовался лорд.
В том, что это именно Катриона, сомнений не было, кому тут еще придет в голову такое милое сумасбродство?
- Я в затруднении, мой лорд. Традиции рода моей покойной матушки требуют, чтобы вы просили позволения на брак со мной у главы рода. Это в горах. Но отец отмахнулся от них, а я не смею требовать от вас чего-либо в обход его воли...
Лорд Дерриус некоторое время молчал, затем развел руками:
- Ну что ж, я буду уважать традиции рода вашей матери. Если не придется забираться  в горы слишком далеко, я немолод, мне уже трудно  будет преодолевать заснеженные пропасти и карабкаться по скалам.
Что ж, он знал, чьей руки просит, правда, совершенно не рассчитывал, что придется забираться куда-то  в горы. Но когда-то он был славным авантюристом, почему бы и не вспомнить то время.
- Я благодарю вас, мой лорд. Это очень важно для меня, - Катриона выдохнула с некоторым облегчением. - Вам не придется забираться в глухие ущелья и покорять труднопроходимые перевалы. Я пошлю птицу в род матери, и вас встретят в предгорьях и проводят. Так как вы уважили наши традиции, взамен я обещаю, что в любом вопросе буду на вашей стороне, чего бы от меня ни потребовалось.
- Что ж, а теперь я удаляюсь. Мне ведь еще выбирать подарок невесте, - Дерриус улыбнулся розам. Цвет их его очаровал, он всерьез задумался, не попросить ли местного садовника на некоторое время в свое поместье, такую же беседку там обустроить было бы неплохо.
- Янтарь, мой лорд, - прошелестели ветки, но внутри, за густыми пологом листвы, цветов и шипов никто так и не шевельнулся.
Янтаря в подарках было предостаточно, Дерриус долго колебался между ним и черными алмазами, в конце концов, все-таки решил взять в дорогу и то и другое. И сейчас очень радовался, что не прогадал. Он удалился быстро, чтобы не мешать девушке выскользнуть из убежища и вернуться в замок. Не мог не восхититься: какова чертовка, отец, значит, отмахнулся от традиций, а мужа, пусть и будущего, традиции необходимо заставить соблюсти. Да, он рассчитывал провести две недели перед венчанием в поместье будущего тестя. А придется тащиться в горы, искать там неведомый клан и его главу...
- О, вот вы где, лорд, - навстречу ему по дорожке спешил, стараясь не показывать этой спешки, эстув Маллинис, зорко оглядывая парк.
- Что-то произошло? Что за шум поднялся в замке? - лорд улыбался, как всегда, открыто и дружелюбно.
Эстув с мелькнувшим раздражением отмахнулся:
- Типично женские глупости: испугались пауков.
Дерриус сочувствующе кивнул и вопросительно взглянул на собеседника:
- А вы кого-то разыскиваете?
Лорд Данмари на секунду смешался, но тут же нашелся:
- Вообще-то, я искал вас. Не сочтите за насмешку, но я кое-что забыл касательно условий брака с моей дочерью.
Эти слова дались ему нелегко, он готов был к тому, что лорд Милийский сейчас попросту пошлет его в дальние чащи и уедет, махнув рукой на строптивую невесту и все договоренности.
- И что же это такое? - удивился Дерриус. - Я должен еще что-то подписать?
Если сейчас его пошлют в горы, это будет очень весело. Ну, хотя не придется объяснять, куда он так внезапно сорвался.
- Идемте в мой кабинет, - вздохнул эстув. - Я все объясню.

2. Условие для свадьбы

Семнадцать лет назад, за два года до замирения с горными кланами, Маллинис Данмари отправился в горы во главе небольшого экспедиционного корпуса всадников на соединение с силами императора Эфриллиса. Но попал в засаду, и пришлось с боем прорываться к своим. В этом бою они умудрились даже пленных взять, и среди них была Илла Кетра. Златоокая горянка восхитила лорда своим мужеством и бесстрашием перед лицом врага, а потом очаровала и своей красотой. И уже много позже он узнал, что она была не просто воином, а дочерью главы клана. Когда мир был достигнут, он увез свою пленницу, теперь уже невесту с собой, но перед этим вынужден был просить ее руки у Иллы Малены. В противном случае он рисковал довезти до замка лишь хладный труп. Об этом условии он и вспомнил после разговора с дочерью.
- То есть, если я вас верно понял, мне нужно отправляться в горы и просить руки моей невесты теперь еще и у главы клана ее матери? - Дерриус старательно не смеялся, сохраняя задумчивый вид. - Ну что ж, мне потребуется верховой конь из вашей конюшни.
Это было приключение. Не очень опасное, но, тем не менее, сватовство уже проходило не скучно, не в бесконечных примерках и подгонках нарядов и чаепитиях. Это нравилось эсвиту, заставляло надеяться, что и семейная жизнь будет не такой уж и серой.
- Я дам вам лучшего жеребца, - согласно склонил голову эстув. - И все остальное, что может понадобиться. Это моя вина, что я сразу не сообщил об условии сватовства. Дело в том, что Катриона по крови принадлежит к особой ветви клана Нах-Гварр. Без согласия старшей родственницы, даже с согласием самой невесты брак не будет действителен. И, мало того, есть риск того, что девушка погибнет. Вы же понимаете, я такой судьбы своей единственной дочери не желаю.
- Разумеется. Просто скажите, куда и когда мне отправляться, - Дерриус откланялся и направился к себе.
Все-таки следовало выбрать что-то с янтарем для невесты, что-то, что придется ей в итоге по душе. На столе в его комнате ждала следующая записка, подробно, четким почерком, красивыми, округлыми буквами было написано, что может понадобиться лорду в пути и в ритуале. Катриона, хоть лорд и не слишком ей нравился, сдерживала свое слово быть всегда и везде на его стороне. Чтобы не вызывать кривотолков, Дерриус передал ей со слугой свой подарок – чеканный браслет, темное серебро с тремя овальными камнями. И принялся собираться. Теплый плащ, фляга с вином, фляга с водой. Подарок для главы клана, это должно быть что-то достаточно дорогое, чтобы считаться выкупом за жизнь дочери клана.
Дерриус решил выкупить невесту за один из редчайших камней – звездный сапфир. По большому счету, он был не нужен ни ему, ни его жене – чересчур уж дорогой, зачем лишний раз напоминать о своем богатстве завистливым аристократкам? Да и не всякий ювелир возьмется сделать из камня драгоценность для выхода в свет. Катрионе он в любом случае попросту не подойдет. Лорд видел ее на миниатюре, написанной знаменитым Иверинном, да и утром мельком видел в окне. Несмотря на возраст, Дерриус не жаловался на зрение и был уверен, что художник девушке не польстил ни капли. Так вот, ни синие, ни зеленые, ни красные камни ей не подходили. Именно поэтому он выбирал между всеми оттенками желтых топазов, янтарем, цитрином и черными алмазами. И отдать эту драгоценность было тем легче, что Дерриус состояние семьи преумножал и берег, но особенно за деньгами не гнался, азартными играми не увлекался, да и в целом был равнодушен к любимой забаве двора, показывать, кто всех богаче и вычурнее оденется. Нет, Дерриус предпочитал неброские костюмы, из дорогой и хорошей ткани, конечно, но ничего аляповатого, минимум украшений, и уж тем более, золотом налево и направо не сорил. А этот сапфир - просто красивый камень.
Насколько он знал лорда эстува, тот обеднел не от порочных страстей или глупого мотовства. Лорд Данмари немало вложился в казавшееся беспроигрышным и очень выгодным предприятие - Химдинскую Торговую Кампанию. Разразившаяся война в Химдинском уллимате поставила на этом предприятии крест, как и на благосостоянии многих небогатых родов, вложивших средства в нее в желании разбогатеть. Винить лорда Данмари в этом было глупо. Он был движим желанием лишь увеличить свое благосостояние. Что ж, Дерриус с радостью поможет замку отца невесты снова расцвести.
Скромность невесты делала ей честь. Катриона могла попросить и желтые алмазы, редкостные и оттого более ценные, чем обычные, и даже получила бы их. Но она высказала предпочтение не самому дорогому камню, видимо, любимому. Это позволяло надеяться, что, став женой, Катриона не будет требовать от мужа ничего из ряда вон. Хотя нужно будет провести небольшой разговор на тему того, что все-таки лучше его супруге одеваться так, чтобы лишь самый искушенный взгляд мог оценить баснословную стоимость наряда и украшений. В поместье самого Дерриуса Катрионе не возбранялось хоть с ног до головы увешиваться всем, что ей попадется в сокровищнице. И не забыть упомянуть, что иногда в свет нужно будет выгуливать некоторые драгоценности. Впрочем, этот разговор нужно будет отодвинуть на потом. Сейчас нужно собрать все для поездки в горы.

Утром, когда седельные сумки были собраны, а эсвит был готов выезжать, краем глаза он заметил проскользнувшую через двор девушку в капюшоне. Она несла на запястье небольшого сокола и спешила куда-то на стену. Должно быть, предупреждать о том, что нужно встречать лорда. Дерриус похлопал коня по шее, посылая его вперед. Животное тяжко вздохнуло, прощаясь с теплой конюшней и полной кормушкой, и пошло, все резвей и резвей перебирая ногами. Выехав за ворота, он все же оглянулся, хотя и не следовало. Тонкая фигурка была там, на стене, и он заметил выбившуюся из-под капюшона смоляную вьющуюся прядь. Она украдкой подняла руку, махнула ему и скрылась из виду. Дерриус улыбнулся, сам не зная чему. Наверное, тому, что удалось запомнить такое прекрасное мгновение. И погнал коня вскачь, следовало скорей добраться до гор, все-таки, раз уж двор о свадьбе оповещен, надолго откладывать ее нельзя.
Здешние дороги лорд Дерриус знал не то, чтобы хорошо. Нет, он тоже воевал с горными кланами, но несколько в иных местах. Сопровождающий лорда слуга сказал, что по пути будет как раз шесть трактиров, где можно остановиться на ночь. Последнюю же придется провести под открытым небом. Дерриус искренне надеялся на то, что в трактирах хотя бы нет клопов, он плохо переносил их укусы. Хотя, на крайний случай, можно будет переночевать и на конюшне при трактире – сено мягкое, лошади прекрасные собеседники, а все убийства, драки и грабежи творятся вдалеке от места ночевки. Впрочем, брать у лорда было практически нечего, оделся он весьма скромно. И лишний раз порадовался своей бурной молодости, которая не давала заподозрить в  нем изнеженного аристократа. Скорей уж, рыцарь всем видом производил впечатление человека, который при случае может и по-простецки в зубы дать.
Зря он надеялся на отсутствие кусачих соседей, это ближе к столице трактиры были более-менее чистыми, да в его землях народ как-то отличался чистоплотностью и старался избавиться от подобного соседства в кровати. Здесь же постели кишели насекомыми, так что пришлось довольствоваться все же сеновалом. Вот пища оказалась вполне достойной, горячая баранья похлебка и седло барашка под чесночным соусом были вкусны, а местный хлеб, непривычно белый, ноздреватый, и сам по себе был превыше всяческих похвал, а уж обмакнутый в сметанно-чесночную подливу... Да и ночь на сеновале, как и ожидалось, прошла мирно. Куда уж спокойней, чем у некоего бедолаги, которого поутру вытаскивали из комнаты. Прирезали и обчистили, вот она неспокойная жизнь при тракте.
Позавтракав и уточнив у трактирщика направление пути, лорд со слугой двинулись дальше. Погода пока благоволила, хоть и стояла ранняя осень, но дни были кристально-чистые, солнечные и теплые. Хотя ночью уже подмораживало, а по утрам на траве серебрился иней. Дерриус торопился, как только мог. И так придется на свадьбу нестись сразу по возвращении, хорошо, если успеет переодеться. Катриона в своей записке предупредила, что останавливаться все же лучше именно на постоялых дворах, меньше шансов наткнуться на разбойников. У лорда Маллиниса не хватало ни сил, ни денег разобраться с ними. Он ведь уже стар, наследника нет и не предвидится, так что и эта забота вскорости ляжет на плечи эсвита Дерриуса. Что ж, он знал, кому поручить сие. Неразумному младшему брату. Мальчишка... хотя, какой он мальчишка, двадцать пять лет, но ума ни на грош. Мотовство, сомнительные друзья, какие-то подозрительные празднества за наглухо закрытыми дверями и зашторенными окнами богатых особняков. Ничего, ссылка сюда, по сути, в провинцию, его исцелит. Вкупе с отличной поркой на дорогу.
Некоторое время он еще думал, что юной невесте будет, верно, трудно приспособиться к жизни в лесном краю так далеко от любимых ею гор, от ее родины. Но потом мысли перескочили на дела насущные, помимо свадьбы. Например, король требовал от эсвита все больше внимания уделять государственным делам. По всей видимости, готовил его в преемники старому Коршуну, который уже не то, что скрипел, песком рассыпался, но с поста советника не уходил. А Дерриусу не особо-то и хотелось становиться советником. Одно дело, когда управляешь делами семьи, успешно и рачительно. И совсем другое – когда ты управляешь делами государства, и должен советовать правителю наилучшие варианты решения каких-то проблем.
Он, конечно, мог отказаться. Но как повлияет его отказ на репутацию рода, на дела самого эсвита и его деньги в предприятиях под эгидой короны? Это следовало обдумать, и обдумать очень серьезно. Впрочем, даже брак этот будет заключен с подачи его величества, высказавшегося в том духе, что лорду стоит уже поскорее задуматься о наследниках. Видимо, вариант был лишь один – соглашаться и браться за дела. Но после свадьбы, конечно же. Встречный ветер, пробиравшийся под плащ, неплохо помогал мыслительному процессу.
Еще две ночевки на постоялых дворах прошли относительно спокойно. Наученный опытом первой ночи, лорд даже не просил комнату, сразу выбирая или сеновал, или конюшню. На четвертую ночь это не просто избавило его от клопов и возможных покушений, а спасло ему жизнь. В трактир нагрянула ватага разбойников, пропивать награбленные деньги. Эсвит как раз только-только поужинал и дошел до конюшни. В темноте разбойники приняли его за трактирного слугу. Главарь бросил на землю серебрушку и приказал:
- Эй, малый, обиходь лошадей! Да смотри, хорошо, не то пожалеешь!
- Будет сделано, ваша милость, - согласился Дерриус, подхватывая деньги. Нет, а что, он же их честным трудом зарабатывать собирается. И за лошадьми поухаживать, ну так любой рыцарь этой нехитрой науке обучен. На рожон лезть он не собирался, в такой темноте можно и не разглядеть нож, а найти его уже под своим ребром.
Разбойники шумели в трактире до глубокой ночи, или даже до раннего утра, и уехать раньше них труда не составило. Лорд с перепуганным слугой умчались, едва над близкими уже горами обозначился рассвет, чтобы не столкнуться во дворе трактира с теми, кому видеть лорда не полагалось.
- Ну, назад возвращаться будем еще веселее, полагаю, - Дерриус только посмеивался. - Вот видишь, привычка ночевать вне трактира иногда спасает жизнь.
- Хорошо вам говорить, ваша светлость. Вы, небось, и дракона-то не испужаетесь, - покачал головой паренек, только недавно перешедший из разряда просто слуг в доверенные. - Все говорят, что вы храбры, как рысь.
- Ну, драконов не видели уже давно... Не могу сказать, испугаюсь или нет. Иногда страх может спасти жизнь, юноша, ничего нет достойного в бездумной храбрости. И лезть на огромную огнедышащую гору... Нет уж, только ловчим отрядом, только с сетями и хорошим оружием. И то, если дракон опасен для людей.
- А в жены себе горную ведьму брать - то не храбрость? - не сдержал языка на привязи парень. И даже не смутился грозного взгляда господина. - То не мои слова, ваша светлость, про маменьку вашей невесты так говорили, и она подтверждала, и про леди Катриону то же говорят. Мол, кровь у них огненная, драконья, как у всех горских ведьм, и мужу, чтоб норов их сдержать, латные рукавицы потребны, а то и что похлеще.
- Ну, мало ли что говорят, - Дерриус усмехнулся. - За доброе отношение еще ни одна ведьма, ни горная, ни лесная, ни озерная ничего дурного не сделала в ответ. А если вдруг кровь драконья взыграет, так я и охладить могу латной рукавицей да по чьему-то заду, которому спокойно не сидится.
- Так это правда, что они свой род от Прародителя Драконов ведут? - любопытно распахнул глаза слуга. - Говорят еще, что они потому в горах живут, что не как люди рождаются, а обязательно им надо над золотой жилой от бремени разрешаться, чтоб глаза после золотом полыхали.
- Ну, этого вот я не знаю. Через год переспроси, - Дерриус подстегнул коня.
Было ему и смешно, и грустно: сколько сказок понапридумывали-то невежественные крестьяне. Нет, будет девочке нелегко в его замке, если слуги судачить станут. И ведь рот всем не заткнешь. Ну, главное, чтобы обижать не начали. Здесь Катриону любили, это было заметно. Он успел пообщаться со слугами, стараясь делать это так, чтобы его интерес не был заметен. Да, юная леди Данмари обладала твердым характером, некоторой эксцентричностью, впитанной с молоком матери, своеволием и странной для леди тягой к знаниям, по крайней мере, умела писать, читать, изучала математику и землеописания. И в то же время, не слишком охотно читала жития и священную "Книгу Ворона". У него будет прекрасная супруга, выгодно отличающаяся от прочих светских дам. Ну, от большинства точно. Если она еще и наследника ему родит, это будет самый удачный его договор за последние года три.
Мысли снова перескочили, только теперь свернули куда-то, куда не следовало. Лорд принялся гадать, какая она, его невеста? Он видел ее лицо, видел обвитую тканью плаща фигурку, но это и все. До свадьбы он и не увидит ее толком, таковы правила. Сам он был довольно крупным мужчиной, при дворе за глаза называли Милийским Медведем. Кроме стати, ничего в его внешности особо примечательного не было: каштановые волосы, уже прибитые сединой на висках, карие с прозеленью глаза, смуглая кожа. А вот супруга достаточно высокая для женщины, это хорошо. А еще смелая... Но это к внешности не относится. Да и художник как-то стремился передать лицо, а не фигуру, даже ничего толком по портрету и не скажешь. Зато какие у нее на портрете были косы! Сразу видно - тяжелые, густые, непроглядно-черные. У лорда эсвита зачесались руки, распустить их, освободить от серебряных сеток и жемчужных нитей, дать растечься драгоценным шелком по плечам. Даже если его супруга не будет красива телом так, как лицом, волосы искупают все. А еще он надеялся, что леди Катриона сумеет выносить ему как минимум двоих детей. Мальчика и девочку. Очень хотелось, кроме наследника, еще и дочь. Чтобы было кого баловать и радовать.
Лорд вздохнул и помотал головой, словно конь, отгоняющий овода. Пока еще рано думать. Конечно, ей почти пятнадцать, считается, что она засиделась в девицах. Он с трудом представлял себе, как пройдет их первая брачная ночь. Отчего-то ему казалось, что придется если не ловить ее по всей спальне, то уж точно по всей постели. Нынче, с приходом к церковной власти Деуса Властра, ужесточились требования к чистоте помыслов женских и ограничения на супружескую жизнь. Хорошо хоть, в каждую постель еще не полез этот святоша. Хотя неустанно твердил об этой самой чистоте. Скоро будет требовать, чтоб дети зачинались от святого духа, не иначе. Демоны б их побрали, этих святош. Будто он не знает, что в монастырях процветает разврат и мужеложство, тьфу!
- Надо остановиться, лошади устали, - окликнул его слуга.
Лорд очнулся от мыслей и придержал коня. С трензелей летели хлопья пены, он, видно, настолько задумался, что подгонял и подгонял бедное животное. Это было плохо.
- Ну-ну, извини... сейчас отдохнешь.
Пришлось остановиться, выводить лошадей, пока слуга готовил нехитрую снедь и расстилал на собранном лапнике одеяла. Вскоре на симпатичной полянке неподалеку от говорливого ручейка горел костер, на нем грелся котелок с чистейшей водой. Кирис, обтерев лошадей, повел их поить, а лорд сел у костра, греть озябшие даже в перчатках руки. Понемногу он отогрелся, снова стал смотреть на мир благосклонно и даже находить некое удовольствие в такой вот обстановке у костра. В конце концов, он так давно уже никуда не мчался с раннего утра до ночи, уже забыл, каково это, когда внутренности скручивает холодок предвкушения чего-то необычного. Да и сама цель поездки - он ведь не был в горах после заключения мира, а во время войны на красоты не особо-то и смотрелось. Больше думалось о том, что из-за гребней скал, возможно, прямо сейчас полетят стрелы, а в ущелье ждет засада. А сейчас можно будет и налюбоваться вдоволь этими видами. Хоть какое-то разнообразие после привычных родных лесов.
Горы уже высились над ним, величественные, вызывающие даже некую оторопь. Их зубчатые пики до двух третей покрывал лед и снег, отчего они казались полированными халцедоновыми обелисками неведомым силам. Невероятная высота завораживала. Даже горцы обитали только в той части, где еще возможно было дышать без боли, а выше рисковали залетать лишь горные орлы, да и то не слишком высоко. Говорили, что вершины гор касаются небесной сферы, а некоторые протыкают ее, отчего появляются новые звезды - дырочки в Горние Обители.
Дерриус любовался ими. Вот если бы мог - поселился бы где-то в предгорьях, наверное. Хотя без величественных лесов, озер, огней в лесах... Нет, он бы тоже не смог. Вот изредка приезжать к горам, скажем, на лето, было б хорошо. Но если он станет императорским советником, не будет этого. Запрут его в столице, привесят на ногу тюремную гирю в виде обязанностей Советника... И все. И только с его величеством на охоты выезжать будет. И иногда на летний отдых в загородную резиденцию его величества. Дерриус приложился к фляге с вином. Нет, он пока не готов к таким лишениям. В конце концов, пусть он уже не молод, но еще не так стар, чтобы не желать разнообразия. Нет-нет, надо повременить с принятием великой чести и ответственности. Его величество, конечно, молод, но не глуп, а старик Коршун, хоть ему и больше шестидесяти, еще не впал в слабоумие. Дерриус готов помогать и всячески содействовать, но пока полностью принимать такую ношу еще рановато. У него молодая жена, надо же уделять ей внимание. Скоро будет молодая жена.
При мысли о леди Катрионе что-то сладко екнуло внутри, обдав сердце холодком предвкушения. Он даже не обижался на нее за резкое высказывание о его певческих "талантах", коих не было. Все дело в чертовых традициях ухаживания и сватовства. Рыцарь обязан сочинить для дамы сердца столько баллад и кантин, сколько понадобится, чтобы получить ее благосклонность, и спеть их под балконом или окном солярия. Нельзя сказать, что слова леди Катрионы были благосклонны, ну, так и он не миннезингер. Если честно, пел он примерно как простуженный кот. Ну, хотя бы благосклонность леди можно завоевать быстро - еще пара баллад, и прекрасная леди бросит ему цветок из окна. Тяжеленный мраморный резной цветок-украшение, зная характер чудесной Катрионы. Или же комнатный цветок вместе с горшком. Несомненно, тоже тяжелым, мраморным, резным и изящным. И хорошо, если невеста не будет бросать его прицельно. Лорд рассмеялся сам себе: хорош же он будет, коль придется ловить "подарок".
"Непременно спою", - решил Дерриус, нежно улыбаясь всему вокруг. Кирис аж шарахнулся, кони не обратили внимания. Настроение лорда было чудесным, он проглотил нехитрый обед и вскочил, стараясь не хромать. Полученная в битве при Вьюжном перевале нога вдруг дала о себе знать. Видимо, близость гор разбудила дремавшую столько лет фантомную боль. Дерриус все-таки вынужден был схватиться за седло и постоять так пару минут, пережидая, пока утихнет боль. Потом взобрался в седло, скрипнув зубами - как не вовремя. Но от продолжения пути это его не спасет. Сегодня придется переночевать не на сеновале, а в комнатах. И приказать подать горячей воды и растопленного воска. Благо, нужное для припарок масло всегда в крохотном флакончике у него с собой, смешать с воском, окунуть в это ткань и приложить к бедру. К утру должно полегчать.
- Едем, Кирис.
Слуга явно хотел спросить, все ли в  порядке, но промолчал. Что ж, научится держать язык за зубами совсем, отличный будет доверенный слуга.

3. Долина Поющего Камня

Постоялый двор нашелся как раз по темноте. Огни в его окнах путники увидели тогда, когда различать дорогу стало невозможно. К удивлению лорда Милийского, это местечко было не в пример чище, ухоженнее, чем прочие, что они проезжали. И в постелях не водились нежеланные соседи, а пиво не разбавляли водой. Впрочем, хозяин подал позднему постояльцу не пиво, а вино, каким-то наитием разглядев в нем благородного лорда. Но все-таки на ночь дверь Дерриус запер хорошо.
Его никто не побеспокоил. Кирис тщательно завернул ему бедро в пропитанный горячим воском лоскут льна, потом в кусок бараньей шкуры, выпрошенный у хозяина, так ни слова и не сказав. Затем улегся на тонкий тюфяк у двери сторожить сон хозяина. За ночь боль в ноге Дерриса утихла, хромота прошла, как не бывало.
- Надеюсь, что сегодня я уже смогу испросить благословения на брак...
Слуга только пожал плечами, но тщательно вычистил сапоги лорда и его плащ. Нельзя же, чтобы тот ударил в грязь лицом и показался неопрятным перед родичами будущей жены. Ну и что, что они сами - горские дикари?
Дерриус начал оглядываться уже через несколько минут после того, как кони ступили на вьющуюся вверх тропу. И все равно прозевал появление этого существа. Назвать женщиной облаченную в шкуру барса и клетчатый плед старуху у него не поворачивался язык. Наверное, вовсе не оттого, что одета она была так, как принято у горцев, а оттого, что от нее буквально веяло невообразимой древностью. Совершенно седые волосы сливались с белоснежным, в темно-серые пятна, мехом, кожа, сморщенная, как печеное яблоко, потемнела, но глаза старухи полыхали, словно раскаленные уголья.
- Женишок, значит, припожаловал, - проговорила она совершенно не дребезжащим, не стариковским голосом.
- Припожаловал, - согласился Дерриус, спешиваясь. Невежливо же разговаривать с женщиной, пусть даже горной ведьмой, не на одном уровне.
Ее не согнули года, и она была высокой, так что стояли они глаза в глаза. Ведьма растянула губы в улыбке, блеснув жемчужными зубами и показав неожиданно острые, чуть более чем нормально, выдающиеся клыки. По спине Дерриуса прошагали легионы мурашек, но он не изменился в лице и не отпрянул.
- Не трус, это хорошо. Мальчишку и коня отправь назад, вниз. И ступай за мной.
- Кирис, жди меня внизу, - распорядился Дерриус и решительно направился за провожатой.
Мурашиные легионы снова промаршировали по его телу, когда, завернув следом за ней за какую-то скалу, вместо старухи он увидел громадного барса, нетерпеливо поводящего длинным толстым хвостом. Тот фыркнул и запрыгал по тропе вверх, время от времени оглядываясь на неуклюжего человека и ожидая его. Лорд торопился, как только мог, но ногу по старой памяти все-таки берег и старался не слишком-то спешить. Впрочем, от него особой быстроты и не ждали, барс вел его весьма крутой тропой, иногда приходилось карабкаться вверх по отвесным скалам. Не слишком высоко, но ощутимо. Через час такого пути лорд взмок, но просить провожатую обождать и дать отдышаться не стал. Только надеялся, что это скоро закончится. О пути назад он предпочитал и не думать.
Завершился путь в тот момент, когда лорд понял, что больше не сможет ступить ни шагу, а лучше сейчас сядет под скальной стеной и просто посидит. Старуха неуловимо снова вернулась в облик человека, улыбнулась:
- Вынослив. Это тоже хорошо, - и ударила ладонью по камню, будто сколотому гигантской киркой. Каменная стена с тяжким гулом поползла в сторону.
Дерриус только и смог, что выдохнуть. И побрести в открывшийся проход, собрав откуда-то остатки сил. Там не было тьмы и сырости, скорее уж, наоборот, было тепло и сухо, а по стенам вились прихотливой россыпью светящиеся теплым желтоватым светом кристаллы. Лорд поймал себя на мысли о том, что ему здесь нравится. Тихо. Уютно. И это мерцание, завораживающее и успокаивающее. Старуха бодро, размашисто шагала впереди, пока не остановилась перед стеной, которой заканчивался проход.
- Добро пожаловать в долину Поющего Камня, женишок.
- У вас тут красиво, сударыня.
Ведьма захохотала и ударила по камню. Стена, как и первая, с гулом уползла в сторону, и он вынужден был зажмуриться оттого, что в глаза ударил яркий солнечный свет. Пахло снегом, а еще свежим сеном, дымом, аппетитнейшим запахом жареного на костре мяса, приправленного горными травами. Дерриус проморгался и из-под руки стал оглядывать картину, представшую взору. Долина была огромна и окружена со всех сторон горами, которые даже на первый взгляд были непроходимы, а уж на второй - и подавно. У северного края долины виднелась гладь озера, из которого вытекала речушка, разделяющая местность почти пополам. У южного он заметил характерные уступчатые дома с плоскими крышами, лепящиеся к скалам, как гнезда.
- Вот бы там пожить, - невольно вырвалось у лорда.
- Поживешь, дня три точно, - хмыкнула старуха. - Не бойся, ежель согласие на свадьбу получишь, до нее как раз успеешь, а ежели нет - так и торопиться незачем.
- А я должен что-то сделать? Ну, в смысле, какие-то особые традиции? - решил уточнить Дерриус.
- Узнаешь. Идем, - ведьма легко зашагала вниз по тропе от прохода, который закрылся за спиной лорда.
Дерриус шагал за ней, изнывая от любопытства. Самым интересным было то, что она явно не была главой рода. На войне, вернее, на заключении мира он видел глав кланов. У старухи не было самого важного атрибута - татуировки на лице и груди. Кто же она такая? Он отвлекся на свои мысли, продолжая шагать по тропе и поглядывать в сторону озера и гор. А когда вернулся к реальности, старухи впереди уже не было, как и ее звериной фюльгьи. Зато впереди маячили два горца в пледах клановых цветов. Дерриус склонил голову, приветствуя их. Горцы смотрели на него изумленно, видимо, не ожидали увидеть имперца в потаенной долине.
- Ты - эсвит Деррий? - наконец, отмер один из них, постарше.
- Да, это я.
Значит, все-таки ждали. Или не ждали, раз так удивляются?
- Как ты прошел? - пытливо посмотрел ему в глаза тот же горец. А, так вот что их смутило. Но неужели они не видели старуху?
- Но меня провела та почтенная леди, - растерялся Дерриус. - Которая превращается в барса, сам бы я не прошел.
Что тут вообще происходит такое? Горцы явно пребывали в шоке после его заявления, только переглядывались, но, спустя какое-то время они все же соизволили прийти в себя и - вот чудо-то - низко поклонились.
- Мы не ждали вас так рано, прошу прощения, - снова сказал старший, переходя с ломаного имперского на вполне понятный и даже с вежливыми оборотами. Похоже, именно появление эсвита в компании странной старухи привело к подобным переменам.
- Идемте, лорд. Илла Малена ждет вас.
Дерриуса все это интриговало донельзя. Кто ж его вообще встречал тогда, если эти провожатые его не ожидали увидеть? Неужто сама глава рода решила выйти навстречу? Или это местная шаманка? Это не была глава рода, он понял сразу, стоило увидеть статную, еще не старую женщину, вернее, она, казалось, не имела возраста: темноволосая, с глазами, больше похожими не на золото, а на кусочки желтого цитрина. Схожая и отличная от леди Катрионы и ее матери, портрет которой лорд эсвит видел в кабинете лорда Данмари. И у нее была полагающаяся по обычаю татуировка, спускавшаяся со щеки на шею и грудь - переплетение золотых и черных драконов и трав. Дерриус поклонился так, как кланялся до этого лишь своему королю. Нужно уважить главу рода, да и спина не переломится лишний раз выказать почтение могущественной ведьме.
Женщина кивнула:
- Мы получили послание Катрионы. Сегодня ты отдохнешь, лорд, а завтра будем говорить. Рутан и Стерен проводят тебя в дом, будь гостем Долины Поющего Камня.
- Я рад быть гостем в вашем чудесном краю, - Дерриус направился вслед за провожатыми. Было очень любопытно, как же выглядит здешний дом.
Горцы провели его по узкой улочке, уступами поднимающейся вверх. Гостевой дом был двухэтажным, почти на краю долины, его отделял от остального селения заросший сад, полнящийся медовым запахом груш и перезревшего винограда. Сложенные из грубо обтесанных камней стены - обмазаны глиной и оттого буровато-желты, а вокруг закрытых прозрачными кусками слюды крохотных окон вьется цветочный орнамент вперемешку с живым виноградом. Дерриус любовался домом, окрестностями. Все было ему внове, оттого завораживало своей необычностью. Новые цвета, непривычная архитектура, запахи, ощущения. Даже воздух здесь отличался от привычной лесной прохлады.
Как сказал Рутан, сокол Катрионы прилетел еще третьего дня, и к приходу лорда все успели приготовить. Так что в доме его ждало воистину королевское ложе, застеленное мехами, которые превосходили даже лесных соболей по мягкости и пушистости, ломившийся от яств стол и даже выдолбленная в куске какого-то незнакомого черного камня купель, где можно было обмыть пот и пыль. Купелью Дерриус воспользовался с нескрываемым удовольствием, казалось кощунством улечься в такую чудесную постель грязным. А вот есть ему пока что не хотелось, сперва немного отдыха после карабкания по горам.
Лорд искупался, вытерся и улегся на постель, размышляя, кто была эта странная женщина, оборачивающаяся барсом? Пока что он не мог понять, была ли она шаманкой клана, за время войны он не встречал этих представителей власти горных кланов. Никаких особых знаков он не приметил, кроме той же шкуры. Мысли плавно перескочили со старухи на главу рода, как ее называла Катриона и парни, Илла Малена. Насколько он помнил, Илла - это не имя, а что-то вроде титула. Любопытно, что же придется сделать такое, чтобы получить ее благословение на брак с Катрионой? Она потребует пройти какое-то испытание или хватит простого разговора?
Лорд улыбнулся: все же не прогадал он, отправившись под давлением короля сватать именно леди Данмари. Разве еще какая-нибудь девушка отправила бы его в горы просить благословения у горных ведьм? Разве попал бы он хоть когда-нибудь в подобное место? Про себя рыцарь пообещал, что сделает все, чтобы оказаться достойным руки Катрионы. В конце концов, не пошлют же его на охоту за драконом? Горцы поклонялись этим полумифическим созданиям, жившим, как утверждали исторические хроники, где-то именно в этих горах. И считали их своими прародителями. Так что вряд ли его отправят убивать божество. Вот погонять на силу-выносливость могут. Или задать еще какое-нибудь каверзное задание. Но, с другой стороны, какой смысл долго испытывать жениха, который, может, никогда в жизни сюда и не вернется? Да и все его навыки в горах могут не пригодиться, а умение лазать, например, точно не пригодится ни в лесах, ни в супружеской жизни.
Решив попусту не мучиться предположениями, Дерриус закрыл глаза и задремал, восстанавливая силы. Да, пробежаться и полазить пришлось знатно, нога снова разнылась, но теплая вода в купели как-то очень быстро ее успокоила, и наслаждаться отдыхом ему ничто не мешало. Лорд закутался в меха, разнежившись. Все-таки жизнь в походах, хоть и имела свою прелесть, иногда надоедала. С годами начинаешь ценить уют, покой и даже некую роскошь. Дома он мог себе это позволить: неброскую роскошь, которую поймет только ценитель и искушенный человек. Не было в его лесном замке ни кричащей позолоты, ни лепнины, ни отделанных тяжеловесными полудрагоценными камнями стен и прочих изысков. Только теплое дерево, правда, изукрашенное резьбой, а кое-где и инкрустацией перламутром и костью, только темный от времени камень. Но тут тоже спалось сладко, на мягкой постели, в тепле, неге. Не надо было вскакивать и мчаться куда-то сквозь ветер и дождь, вслед за врагами.
Проснулся он на закате от стука в дверь.
- Лорд Деррий, - его тут называли на горский манер, забавно, но пусть. - Лорд Деррий, вы проснулись?
- Уже почти, - Дерриус вскочил, быстро плеснул в лицо водой, стряхивая с себя сонную дремоту, и открыл дверь. На пороге обнаружился давешний парень, Рутан.
- Илла Малена послала за вами. Сегодня Ночь Больших Костров.
- И что это означает? Что мне нужно будет сделать? - Дерриус решил выспросить все по максимуму.
- Она все скажет, - отмахнулся Рутан, поспешил к дому главы рода.
Илла Малена кивнула, встретив их на пороге, отпустила провожатого жестом и пригласила Дерриуса войти таким же коротким жестом.
- Сегодня праздник осени, я приглашаю тебя разделить его с нами.
- Я почту за честь, Илла Малена, - Дерриус вошел, коротко бросил взгляд по сторонам, осматриваясь. Дом был украшен связками трав, еще не успевших засохнуть, у восточной стены располагался каменный алтарь, на котором лорд заметил груши, виноград, какие-то колосья и овощи, а еще свежую тушку горного перепела и чашу с какой-то густой темной жидкостью.
- И что же вы решили? Мне нужно будет проходить какое-то испытание?
- Сегодня праздник, поговорим с тобой после, как я и сказала, завтра. А сейчас - идем, у озера уже готово все для костров, с первой звездой нужно высечь огонь, чтобы в зиму не гасли очаги.
Дерриус последовал за ней, не решаясь расспросить, кто же его встречал.
"Ничего, потом, успею еще".

4. Праздник и дары Долины

Костры были воистину монументальны - выше роста человека, сложенные из цельных бревен, под которыми виднелся хворост и пучки сухих, ароматных горных трав. А поверх бревен висели головы овец, целые связки куриных и гусиных голов и крыльев - подношения духам стихий. Все жители долины толпились около них, ожидали, когда взовьется пламя, будут ли духи благосклонны к ним на этот год или уже успели их прогневать чем-то. Лорд получил возможность воочию увидеть силу горной ведьмы, вставшей посредине кольца костров. Илла подняла руки, прокричала что-то, чего он не понял, окутываясь бездымным и призрачным пламенем, от нее отделились пять сгустков огня, упали точно в основания костров. Пламя вокруг главы рода угасло, но занялось и споро побежало вверх по дереву.
"Вот это сила", - лорд пришел в восторг, как ребенок. Ему раньше никогда не доводилось видеть такое воочию. Видал пару знахарок, которые умели заговаривать раны, шепча что-то и водя руками, отчего переставала течь кровь, и закрывались следы от удара меча. Но с силой этой ведьмы им явно было не сравниться. Стало до дрожи любопытно, обладает ли его невеста хоть толикой этой силы? Но узнать это можно было только после свадьбы, а до того еще следовало все же получить благословение Иллы Малены.
Он, наконец, оторвался от созерцания огня и принялся рассматривать горцев. Нарядные одежды не намного отличались от обычных, разве что вместо белых лейнов они надевали яркие, алые, синие, зеленые или желтые, да пледы закалывали не обычными костяными пинами, а серебряными или бронзовыми, украшенными чеканными узорами, камнями или резными костяными накладками. Дерриус в своем наряде, пускай и чистом, но средней руки, смотрелся здесь странно, как казалось самому лорду. Впрочем, как еще выглядеть имперцу в горном клане? Было бы странно, если бы ему предложили накинуть на плечи и обернуть бедра черно-желто-зеленым пледом. Подобной чести, как подозревал лорд, удостаивались только те мужчины, которые, беря себе жен, переходили в клан. Дерриус скромно держался в стороне, наблюдая за тем, как кипит веселье у костров.
- Что ж вы не веселитесь, мой лорд? - прозвучало за спиной, голос был знаком, и у Дерриуса екнуло сердце. Он медленно обернулся, не веря своим ушам и глазам: за ним стояла Катриона, в горском наряде, выгодно подчеркивающем ее точеную фигуру, с заплетенными в две косы волосами и желтой лентой на лбу, расшитой янтарем и серебряными чеканными подвесками.
- Узнал вас лишь по голосу, моя леди, - учтиво поклонился Дерриус.
- Идемте, сейчас время веселья, плясок! - девушка протянула ему руку.
- Я не знаю ваших плясок, прекрасная Катриона. Да и мое бедро...
- Сегодня оно вам не помешает, - девушка усмехнулась, и у лорда закралось подозрение, что эту усмешку он уже где-то видел. Совсем недавно.
- А как вы очутились здесь, моя леди? - решил уточнить Дерриус.
- А если сбежала из дому? - усмешка стала ярче, золотистые глаза сощурились, полыхнули пламенем, и он все-таки узнал ее. Старуха с фюльгьей-барсом!
- Нехорошо, почтенная леди, нехорошо. Зачем вы меня пытаетесь обманывать?
- Узнал, значит, - хихикнула старуха, облик юной девушки потек, переплавляясь в тот, что он уже видел. - Это хорошо, глазастый, значит. Иди-иди, красавчик, попляши в кругу. А Маленке скажи, что старая Раддага благословила, пусть не мает тебя, а сразу жениховским поясом препояшет. Хорошим мужем будешь для Катры.
Дерриус поклонился ей так низко, как только смог:
- Благодарю, сударыня.
И отправился выплясывать свою радость в кругу со всеми вместе. Благо, что пляска была немудреная. Тут же, на празднике, когда передал слова Раддаги, его, как та и сказала, препоясали жениховским поясом - широким, из толстой кожи, с серебряными накладками, кистями-подвесками из мелкого янтарного бисера и красно-оранжевого шелка.
- Ну что ж, мне пора подумать о возвращении домой и подготовке к свадьбе, Илла Малена. Завтра отправлюсь в обратный путь, - Дерриус извлек мешочек с сапфиром из-за пазухи. - А вот... За Катриону выкуп привез.
Глава рода кивнула, оценила камень и усмехнулась:
- Дорогой выкуп, и не жаль тебе? Впрочем, не отвечай, и так вижу, что не жаль. Раз уж тебя сама Драконья Дочь встретила и благословила, то ты и впрямь Катре хорошим мужем станешь. А назад поедешь еще не завтра. Наряд невесте только к вечеру закончат наши мастерицы, да и тебе, жених, тоже. Без тебя свадьбы не будет, торопиться не надо.
Дерриус подумал, решил, что свадьбу и впрямь без него не сыграют, успокоился.
- А можно по вашей чудесной долине побродить? Места красивые очень, никогда такие не видел.
- Ночью только не вздумай, если Камень заворожит - я не дозовусь, а Раддага как еще захочет, - предупредила Илла.
- Да нет, я только днем, ночами я спать обычно предпочитаю.
Быть зачарованным не хотелось совершенно. Дерриус имел слишком много планов на жизнь, чтобы оказаться пленником в горах. И в то же время кусало любопытство: что такое этот Камень? Как он может заворожить? Почему Поющий? И если это просто камень, то чем он заворожит?
- А как хоть этот Камень выглядит?
- Завтра Рутан тебя отведет и покажет. Камень мы зовем Драконом, он поет только ночью, так что днем можно полюбопытствовать.
Дерриус с радостью согласился. Здесь ему любопытно и необычно было все. Что ж, он даже начинал лучше понимать невесту, гордую, свободолюбивую. В горах женщины - это не изнеженные игрушки, привычные проводить время в будуарах и соляриях, нюхать цветочки в оранжереях и вышивать целыми днями. Здесь равно все работают, и мужчины, и женщины, и, в случае войны, равно берутся за оружие. Он видел на поясах здешних красавиц странные веера, тяжело оттягивавшие их. Видел их и развернутыми. Непривычная форма, напоминающая крыло, блеск отточенной стали. Страшное в умелых руках оружие. За годы войны он видел немало солдат, убитых таким оружием. Но война закончена. Можно любоваться красавицами как изящными и смертоносными цветами или птицами. Интересно, умеет ли обращаться с таким веером его красавица-невеста? Много вопросов, и многое предстоит узнать ему о Катрионе. А ей - о нем. В браке между супругами, как считал Дерриус, должно быть доверие и уважение. Любовь при этом не обязательна, да и заключается этот брак не по любви, а из взаимной выгоды.
Лорд зевнул, прикрыв рот ладонью. Пора была отправляться спать. Он надеялся, что ему приснится красавица Катриона. Но в эту ночь ему ничего не снилось: наплясался он знатно, сил хватило только умыться и нырнуть под шелковистые меха. Ну, еще и вино это горское, от которого вроде бы никакого хмеля, но потом еле ноги двигаешь…

Проснулся Дерриус, чувствуя, что выспался за все недоспанные в молодости ночи. А еще ощущая зверский голод. Кто-то, не иначе, как добрый гений, предвидя состояние гостя, оставил на столе внизу блюдо с горячим, истекающим соком и жиром, мясом, свежайшие лепешки, которые горцы пекли не из пшеницы, а из какого-то местного злака, добрый пучок зелени и баклагу с пивом - почти густым и темным. Вот пиво зашло лучше всего прочего.
- Божественный напиток, - решил лорд и побрел умываться, одеваться и разведывать местность.
После праздника где-нибудь на равнине, да даже в его собственных землях еще как минимум полдня царила бы тишина, люди, выхлеставшие столько вина, сколько выпили горцы, мучились бы похмельем. Здесь же было тихо по иной причине - люди уже с раннего утра работали. Он слышал грохот и стук молотов в кузнице у реки, видел склоняющегося над шитьем сапожника, слышал голоса женщин, ткущих и прядущих шерсть в большом общинном доме, от озера доносилось блеянье овец, которых выгнали на пастбище. Шататься повсюду Дерриусу никто не мешал, лорд  с любопытством разглядывал местность, домики, людей. Эта долина была тем, что стоило запомнить на всю жизнь.
Через реку вели простенькие каменные мостики, дальше вились тропинки, на другой стороне даже лесок виднелся, небольшой, скорее, рощица. А вот посредине долины возвышалось что-то странное, и именно туда лорд Дерриус направил свои стопы. Илла сказала, что Камень поет только ночами, значит, сейчас он был в полной безопасности. А любопытство, оно же так и снедает.
- Значит, это ты - Поющий Камень?
Обточенный годами, ветрами и дождями валун промолчал. Он и в самом деле был похож на дракона, сидящего, как кот, обвив хвостом лапы и любопытно изогнув шею. Ну, по крайней мере, при известной доле воображения это можно было увидеть в изломах и гранях камня. Дерриус воображением обладал хорошим.
- Ага. Вот тут глаза. Нос. Гребень. А тут крыло.
- Похож на дракона, правда? - Раддага оказалась там, где мгновением раньше ее не было, сейчас в облике девочки лет семи.
- Очень, почтенная... юная леди. А это случаем, не настоящий только окаменевший дракон?
Лорд невольно разулыбался при виде девочки. Она хихикнула:
- Нет, конечно. Просто так забавно выглядит камень. А настоящие Драконы сейчас или ушли из этого мира, или спят в самых глубоких пещерах наших гор. Если бы у тебя было чуть больше времени, я показала бы тебе своего мужа. Но тебя ждет невеста, и завтра жди меня у выхода из долины.
- На рассвете или в полдень?
"Вот бы наша с Катрионой дочь была такой же. Золотоглазой и смешливой"
- Как проснешься, поешь, соберешь все, что тебе принесут, так и жди. До вечера успеем спуститься, а там тебя твой мальчик ждать будет. Я ему уже весточку отнесла.
Дерриус согласно кивнул и снова залюбовался Поющим Драконом. То есть, Камнем. И плывущими над ним облаками.
- Да, женишок, Маленка-то забыла ленту для невесты, - снова хихикнула девчушка, полезла за пазуху и достала оттуда ту самую ленту, расшитую серебром и янтарем, в которой явилась на праздник. - Держи, Катричка такому подарку обрадуется.
Дерриус сердечно поблагодарил ее, ленту бережно свернул и спрятал, надеясь, что Катриона и впрямь обрадуется. Интересно, какой наряд ей сошьют здешние мастерицы?
О том, что и ему готовят свадебные одежды, как положено в горном клане, лорд как-то запамятовал.
- Ну, что, налюбовался? Ты вон еще водички из родничка драконьего попей, и про ногу свою на долгие годы забудешь. Попей-попей, не бойся. Целебная водичка-то.
Дерриус послушался, напился из ладоней воды, от которой слегка зашумело в голове и чуточку заломило зубы. Нога пока что себя никак не проявляла. Это-то и казалось ему удивительным: он вечером весьма неплохо повеселился, а уж наплясался едва не до упаду. А предыдущим днем он проделал весьма долгий и трудный путь по горным тропам. Но бедро совершенно не болело! Просто чудо какое-то.
- И вовсе не чудо, - рассмеялась Раддага, - и не надо на меня так смотреть, я мысли не слышу. У тебя же на лице все написано.
- Я очень рад, что выбрал прекрасную Катриону невестой. Где бы я еще пережил столько приключений перед свадьбой.
Неподалеку показался один из горцев, кажется, обещанный провожатый по долине.
Все тот же Рутан. Оказывается, он уже вернулся с охоты и, выяснив, что его подопечный не только встал и поел, но и самостоятельно отправился гулять, поспешил найти лорда.
- Доброго дня, Деррий. Как спалось? - юноша подмигнул.
- Спал как в черном пухе. Тепло, мягко и ничего не видно, зато отоспался вволю. А уж какое пиво поутру было, м-м-м... - Дерриус мечтательно сощурился.
- Да, пиво мы варим отменное. Ну, что, все поглядеть успел, или только до Дракона добрался? А на озере был? Идем, если повезет, найдешь себе серебра слиток, - Рутан усмехнулся. - Говорят, что тот, кто из озера серебро добудет, должен из него свадебные кольца отковать, тогда и семья крепкой будет, и счастье, и достаток в доме водиться станут. А еще - что детишек будет столько, сколько захочется.
- Ну-ка, где там это ваше озеро, - сразу загорелся Дерриус. - Кольца я ковать, конечно, не обучен, но если правда добуду этот волшебный слиток, ради дочки уж постараюсь.
Рутан расхохотался и повел его короткой тропкой к озеру. Когда и куда пропала Раддага, ни один, ни второй не видели, вернее, Рутан девочку вообще не видел, а Дерриус словно забыл о ней.
Озеро лорда заворожило, чистое как слеза, прозрачное, прохладное, оно чем-то напомнило ему родное лесное озерцо, по которому Дерриус тосковал в пыльной каменной столице. Он даже разулся и забрался в воду по колено, поддернув штанины, наклонился, умываясь, слишком сильно и зачерпнул вместе с водой пару небольших камешков. Самородное серебро он узнал сразу. А вот второй был зеленоватым янтарем, облизанным водой до состояния ровной выпуклой капельки размером с ноготь его мизинца.
- Ну вот, будет жене кольцо с янтарем. А потом дочери передаст на свадьбу, - лорд был счастлив.
Рутан только глазами хлопал: давненько в озере серебра не находили. Да и янтарь тоже стал редкостью.
- Это ведь хорошая примета? - обеспокоился Дерриус.
- Да ты что?! Это ж не просто добрая примета, это... это... Ух, слов нет! Счастливый ты, Деррий, будто под драконьим крылом народился!
Лорд только засмеялся:
- Ну, может и пролетал кто над замком, отец мой не видел.
В общем, вечер был потрачен уже не на прогулки, а на то, чтобы из серебра сковать невесте, да и самому лорду свадебные кольца. Ох и много же раз ему пришлось переделывать то, что получалось, чтобы вышло хоть похожим на кольца! Мастер долго показывал ему, как нужно сделать, чтобы камень встал ровно в лапки оправы, чтобы кольца были ровными. Все равно, для Катрионы сковалось нечто почти изящное, а у самого лорда кольцо вышло грубоватым.
- Ничего, в самый раз для мужа, - хмыкнул кузнец и вручил лорду ветошку – отполировать кольца. А там и ужин подоспел, с сырными лепешками, с медом диких пчел, с парным козьим молоком.
"Ну, жди меня, моя невеста, привезу подарки. И благословение", - думал Дерриус перед сном.
Катриона ему и приснилась, вернее, приснилась ему девушка, которую лорд видел на празднике, но почему-то он не сомневался, что это она и есть. Правда, во сне она выглядела постарше, уже не подростком, ведь четырнадцать, что бы ни говорила молва, это не возраст. А сам Дерриус нес какую-то романтическую чушь и смущался. Даже во сне стыдно было. Самым приятным в этом сне было то, что она его поцеловала, по-настоящему, как полагается целовать жене мужа, если отбросить новомодные запреты святой церкви. Если она поцелует его так и потом, он станет самым счастливым из всех смертных. Пока он не задумывался о своих чувствах к Катрионе, попросту был уверен в том, что это договорной брак, и он может рассчитывать только на то, что она уже обещала ему: быть на его стороне в любом вопросе и в любой ситуации. Ну, и еще то, что обычно предполагает брачная клятва. Чувства у аристократов обычно никогда не вмешивались в семейные отношения, ну если году на пятом семейной жизни, когда уже и притерпелись друг к другу, и приняли характер супруга или супруги. Хотя мечтать о большой и светлой любви никому не возбранялось. В конце концов, разве не об этом твердит каждая вторая баллада, а каждая первая на все лады расписывает прелести этой самой любви?

5. Драконья Дочь и тяжкие думы

Проснулся Дерриус уже полным надежд и мечтаний. И желания скорее вернуться, увидеть невесту, подарить ей все, что удалось добыть. К собственному удивлению, проснулся ранним утром, солнце только-только окрасило вершины гор алыми лучами, а в долине еще царил полумрак. Но он услышал топот и блеяние стада, которое гнали на пастбище, сдержанный лай пастуших собак. Оставалось только позавтракать и ждать Раддагу, которая сопроводит его вниз.
Ему было интересно, почему эта самая Драконья Дочь не показывается на глаза своим соплеменникам? И еще - ее здесь знают все, он уже убедился на празднике. Но говорят о ней, как о чем-то легендарном, полумифическом. Но он ведь ее видит, разговаривает  с ней. Почему тогда она ему показалась, а остальным нет? Как-то это все странно. Впрочем, это ж горцы, у них все странно, свои законы, имперцу зачастую непонятные и чуть ли не первобытные, но здесь только так и можно выжить, подчиняясь этим законам.
Дерриус воздал должное местному сыру, решив, что его и пива будет временами не хватать. Такого божественного нигде больше не ел и не пил, даже во дворце короля. Жаль, что на торг горцы такое не вывозят, видимо, только для своих берегут. Он бы не поскупился.
Рассвет уже облизал розовым языком горы, затопил долину туманом, как парным молоком. Здесь, в укрытом от горных ветров месте было еще совсем по-летнему тепло, но вот такие утра яснее ясного показывали, что скоро начнутся снегопады, осень в горах короче рысьего хвоста. И обратно надо ой как спешить, чтобы после свадьбы успеть перебраться в дом в столице, протопить его, как следует - сам Дерриус жил в отведенных ему во дворце покоях, ему хватало. Нужно будет отправить с письмом голубя сразу же, как только доберется до замка эстува Данмари, приказать, чтобы готовили столичный дом к приезду лорда и его жены. Нужно выгнать из каменных стен всю сырость. Леди желательно жить в тепле. И еще побольше толстых ковров. И гобеленов, только не древних, истончившихся от времени тряпок, а плотных шерстяных полотнищ, прикрывающих стены от сквозняков. И шкур самых лучших приказать привезти. А еще непременно заказать у портного шубку. И купить ей теплые сапожки. Все-таки Дерриус хотел показать ей зимнее озеро, а в лесу зимой намного свежее, чем в столице.
Где-то в глубине разума мелькнуло: "Избалуешь ты жену, глупый рыцарь, и сядет она тебе на шею". Но он отмахнулся от этой мерзенькой мыслишки. Катриона не такая девушка, которую можно избаловать вниманием и подарками. Он почему-то в это верил всем сердцем. Тем более, что и подарков-то немного. Разумное поведение мужа, внимательного к жене. Вот заваливать, как эсмар Мирн, золотом и украшениями, выжимая из крестьян все, что можно - это баловать и нести на шее. А если просто покупать качественные хорошие вещи, восстановить замок ее отца, пустить деньги на умножение состояния ее семьи - это совсем не изнежить деньгами.
Но сначала свадьба. Вернее, две свадьбы. Первую сыграют в замке Данмари, и будет она явно несколько отличной от того, что хотелось бы лорду Маллинису. Потому что невеста и жених будут в горских нарядах. Дерриус рассмеялся сам себе, настроение улучшилось. Интересно, он сам-то надеть горский наряд сможет? Эти их пледы как-то хитро собираются поясом... Ну, с другой стороны, пока он тут, можно и спросить, как правильно. А там Катриона подскажет. Он был уверен, что девушка найдет способ снова встретиться с ним до свадьбы. Не может не найти. Она ведь такая... совсем не похожа на привычную к золоченой клетке райскую птичку. Скорей уж, маленький и ласковый горностай, изящный и гибкий. Дерриус опять разулыбался куску сыра. Хищник с драгоценной шубкой. Нет, не горностай - соколица. Золотоглазая и прекрасная.
Рутан пришел как раз к концу завтрака и попал в цепкие руки лорда, сразу затребовавшего объяснить, как надевается этот свадебный наряд. Горец от души напотешался, рассказав, показав и дав повторить. Он принес свой, обычный плед и учил лорда собирать его красивыми складками, запахивать на бедрах и перекидывать через плечо. Дерриус проклял все на свете, уверившись, что он в жизни не сумеет повторить это. Однако отступать рыцарь не привык. Рутан проделывал это в три малые доли времени, так он и учился этому всю жизнь.
- Грррр! Не понимаю, как ты умудряешься собрать их ремнем за считанные мгновения!
- Да все ж просто! Ну, давай еще раз.
Дерриус снова попробовал, кажется, даже получилось нечто, схожее с тем, как нужно носить этот наряд правильно.
- Ну, думаю, на равнине нет знатоков того, как надо носить плед с лейном, - хихикнул Рутан.
- Я более чем уверен, что в самый неподходящий момент они найдутся. Ладно. Проводи меня к Илле Малене. Пора возвращаться.
Его ждал огромный, хоть и легкий, заплечный мешок, в который Илла сложила свадебные наряды для жениха и невесты, а еще круг сыра, мешочек с вяленым и перченым мясом и лепешками. Дерриус пообещал, что еще навестит долину вместе с молодой женой, как только выдастся время.
- Очень уж у вас хороший сыр. И пиво. Да и, опять же, природа, озеро, камень-дракон.
- Вы с Катрионой в любом случае приедете, - загадочно улыбнулась женщина. - Так что и нагуляетесь, и наедитесь. Рутан проводит к проходу. Я понимаю, что уведет тебя сама Раддага?
- Она обещала, да, - Дерриус еще раз поклонился и заспешил на поиски провожатого, не терпелось вернуться поскорее домой.
Обратный путь по горным тропам показался лорду еще короче, чем подъем, наверное, оттого, что это был все же спуск, да и спешил он, окрыленный удачей, словно и в самом деле за спиной выросли крылья, а под ноги ложились не костоломные тропы, а пуховые облака. И Раддаге он в конце пути кланялся очень почтительно и уважительно.
- Спасибо за заботу, сударыня.
- Да какая я тебе сударыня, - старуха снова обернулась девочкой, сидела на камне и болтала ногами в мягких горских сапожках, смеясь. - Ты мне понравился. На мужа моего похож чем-то, тот поначалу тоже таким был - все боялся не так что-то сделать, мне не понравиться. А скажи, ты Катричке тоже под окном голосил?
- Конечно, как традиция требует. И еще буду... Чтобы добиться благосклонности леди, рыцарь должен ей спеть множество баллад, даже если у него нет голоса и слуха.
Раддага так и пропала, только смех ее еще звенел над камнями, и потому звон подков по тропе мужчина услышал только тогда, когда из-за поворота скалы показались его слуга и две лошади.
- Ой, лорд Дерриус! Вы вправду живой!
- А что со мной случится? - проворчал лорд. - Сам-то ты как? Не помер со страху в ужасных драконьих горах?
Кирис махнул рукой:
- Да я ж и не поднимался, меня девочка какая-то вывела к деревне, люди как люди, и коней приютили, и меня, а сегодня утром сказали, что вы тут ждать станете, так я и помчался мигом.
Дерриус улыбнулся про себя, почти уверенный в том, что это за девочка.
- Ну, вперед, не терпится уже вернуться к моей невесте. И спеть ей о своей любви.
- Ой, что будет, - проворчал паренек. - Надо корпии нащипать и мази от ушибов, а то как скинет леди Катриона цветок... в горшке, да вам на голову...
- Ничего не поделаешь, традиция же.
Дерриус отчаянно веселился. Всерьез он петь не собирался, зачем раздражать невесту лишний раз? Да и глуповатый был обычай с этим пением. Почему б не нанять миннезингера?
Он попытался припомнить, делал ли так хоть кто-нибудь? Но никак не мог сообразить. Обычно о сватовстве благородные лорды не распространялись, видимо, это было непринято, или просто не желали светить свои ляпсусы. Да и о периоде до свадьбы никто из его приятелей как-то не спешил рассказывать. То ли все было так плохо, то ли наоборот, очень хорошо и обсуждению не подлежало. Слухи ходили всяческие, и ему впервые подумалось, что и его будущей супруге станут рассказывать, что лорд Дерриус не отличался монашеским благочестием, бывал замечен не единожды в обществе, далеком от идеалов, не дурак подраться и выпить. Но, с другой стороны, а кто ж безгрешен? Он мужчина, а не одна из тех мраморных статуй, что украшают церковные дворы.
Кстати, ему, как мужчине, нравились больше взрослые, зрелые, полностью в расцвете красоты, дамы, а вовсе не девочки, которым еще расти бы и расти. Но судьба сурова, наследник должен появиться как можно скорее. А то еще и несколько детей, чтобы уж наверняка. Дерриус впервые задумался о том, сможет ли Катриона вообще выносить и родить. У нескольких его друзей умерли в  родовых муках молоденькие жены. Хоть бери да возвращайся у Иллы Малены совета спрашивать. Или у Раддаги. И чего ему глава рода говорила про то, что они с Катрионой вернутся? Уж не потому ли, что он побоится доверить беременную супругу столичным лекарям-коновалам? А везти ее по горам, значит, не побоится? Хотя да, если не на позднем сроке, то лучше уж она будет в горах, дышать целебным воздухом.
За тяжелыми мыслями он не заметил, как прошел день, и даже как Кирис остановился на той же полянке, что и в прошлый раз и уже хлопотал над костром и ужином. Пришлось волей-неволей выныривать на свет божий и заниматься обустройством лагеря на одну ночь. Поразмыслив, он решил не доставать удивительно теплый плед, подаренный ему горцами. Все-таки, свадебный наряд, негоже его будет угваздать в пыли и репьях на привале. Есть же дорожный плащ, а назавтра уже будет и теплый трактир.
- Лорд Дерриус, а вы видели дракона? - Кирису явно не терпелось.
- Видел, - кивнул Дерриус.
Глаза у мальчишки горели так, что рыцарь решил не говорить, что дракон был каменный.
- А... и какой он? Большой? Страшный? Рычал? А огнем плевался? А вы его забороли, да? Это поэтому вам дали благословение?
Нужно было иметь поистине божественное терпение, чтобы не расхохотаться и не порушить ту легенду, которую неугомонный мальчишка уже явно сочинял в уме и станет рассказывать на кухне слугам. Дерриус терпеливо описал размер дракона, стараясь не хохотать через каждую фразу.
- Но вообще,  он ничем не плевался и не рычал. Так что не славь меня непобедимым драконоборцем, а то вдруг дракон какой-нибудь обидится и придет проверять?
- Да я... - Кирис покраснел, это и в темноте, в отблесках костра прекрасно было видно. - Да я вообще... ну, ладно, как скажете, мой лорд, я буду нем, как могила.
Можно было только предполагать, чего напридумывают остальные слуги, когда этот демоненок примется изображать жестами подвиги своего лорда. Как минимум, что он этого дракона завалил. В каком-то не том смысле. Эх, вот выпороть бы мальчишку за длинный язык, но жалко, ничего ж не сделал. Да и всегда хочется покрасоваться перед смазливыми служанками, а тень лорда падает и на его слуг. Пусть уж, от Дерриуса не убудет. Хотя, нет, надо все же запретить ему даже не то, что рот открывать - и жестами намекать на то, где лорду пришлось побывать. Не хватало еще слухов, которые как-то удивительно быстро доносятся до служителей святой церкви. Ему же жизни не дадут, а хуже того, Деус может своей властью назначить Катрионе исповедника, а лорд знал, как тот может испортить жизнь ни в чем не повинной девушке.
- Кирис, Слушай меня внимательно. Ты никому не должен рассказывать, что мы вообще куда-то ездили, понял? Прогуливались по окрестностям – и все. Если ко мне сунется хоть один святоша, я буду знать, кто проболтался. И тогда плетей получишь столько, что всю жизнь спина не заживет. Понял?
Мальчишка изобразил оскорбленную невинность, но, похоже, на пока еще не растущий ус себе предупреждение намотал: мать у него была рыжая, да еще, на беду, зеленоглазая. Если б не заступничество лорда, люди Деуса схватили бы ее, как ведьму. Еще и поэтому становиться советником короля эсвит не горел желанием: пришлось бы постоянно конфликтовать с Деусом святой церкви, а это, пока церковь сильна, как никогда, чревато или вытрепанными нервами, или, что тоже возможно, вытянутыми жилами. И как только Коршун умудряется отмалчиваться? Или просто Деус никак не воспринимает старого советника? Ну, так это он зря, Коршун - птица непростая, хитер и злобен.
Лорд проворочался полночи вовсе не оттого, что ложе из еловых лап было жестко, а плащ худо грел, ему эти неудобства были привычны. А вот мысли не давали покоя. Дерриус обдумывал, не согласиться ли все-таки с предложением его величества и не стать ли советником сейчас, чтобы Коршун мог его как следует натаскать в тонкостях такого непростого дела, как помощь королю. Или подождать... Но Деус... Но супруга... Но церковь покоя не даст. Как бы сейчас Дерриусу хотелось быть средней руки рыцарем, имел бы маленькое поместье и жил без бед. Брат опять  же, не пристрастился бы к играм, наверное, не был бы вхож в дома высшей аристократии. Но утро пришло, а ничего лорд так толком и не решил.



6. Предсвадебные хлопоты

Дальнейший путь до замка эстува Данмари прошел практически незамеченным погруженным в свои мысли лордом. Он как-то не воспринимал действительность, хотя со стороны это было почти незаметно, но Кирис встревожился.
- С вами все хорошо, ваша светлость? - поинтересовался мальчишка, когда выехали из последнего пристанища перед замком.
- Хорошо, Кирис, хорошо.
Дерриус все-таки решил принять пост советника. А супруга… Ну что ж, сразу окунется в светскую жизнь, будет примером всем аристократкам, скромная и милая. А брата сослать подальше как можно скорее. С непременным ремнем пониже спины в напутствие, чтобы спал на животе и вспоминал почаще старшего брата.
В Данмари они вернулись на последний день декады. Лорд очень спешил назад, надеясь, что такой долгой отлучки не заметили шпионы церкви. И первым делом по возвращении он направился к отцу Катрионы, сообщать, что все прошло успешно, и свадьбе пора состояться. Пришлось, правда, уговаривать эстува на свадьбу по горским традициям, вернее, в горских нарядах. Впрочем, Маллинис Данмари быстро сдал позиции, не в его интересах было пререкаться с женихом.
- Только где же я найду...
- Ничего не надо искать, я привез свадебный наряд с собой. Илла Малена была так любезна, что снабдила и леди Катриону, и меня этой красотой, - улыбнулся Дерриус.
Эстув быстро сдал позиции, не найдя, что возразить. Дерриус вовремя вспомнил, что еще хотел попросить.
- Я оставлю вам своего младшего брата. Пускай он учится под вашим наставничеством всем премудростям управления делами. Главное - не давайте ему денег. И ни в коем случае не потакайте его прихотям. Для него тут должны быть если и не темница, то точно не чудесный отдых.
- Хорошо, - кивнул Маллинис, - это я устрою. Пройдет весь курс молодого лорда под моим началом, и я не я буду, если не вобью ему в задние ворота ума!
Лорд Дерриус мог быть спокоен: даже с минимумом финансов эстув умудрялся вести дела своих земель так, чтобы никто не голодал, всегда было зерно на посев и пока еще не заложенный замок. А о том, насколько суровым командиром он был, до сих пор ходили легенды среди младшей знати, которой довелось послужить под его командованием. За обещание воспитать братца Дерриус был ему очень благодарен. Настолько, что  гонец с письмом отправился в столицу незамедлительно после разговора. Вскоре деньги прибудут. Распоряжаться ими эстув сможет безотчетно по своему усмотрению, в таком вопросе Дерриус полностью доверял тестю.
- Я немедленно прикажу готовиться к свадьбе. Вы же понимаете, я не знал, когда вы вернетесь, так что основное-то уже готово, а вот мелочи... Но до завтра управимся, - лорд Маллинис почти оправдывался.
- Хорошо, завтра мы сыграем свадьбу. Родителей нет в живых, так что из гостей с моей стороны будет только брат. А пышное празднество устроим уже в столице, со всеми боевыми друзьями и их семьями.
Лорд Данмари кивнул и пригласил его пройти в отведенные ему покои. Лучшие в замке, насколько мог судить Дерриус, хотя он и не был в покоях самого лорда эстува, но сомневался, что там есть такая пышная перина, множество подушек и одеяло из гагачьего пуха. Это явно была роскошь, которую эстув мог себе позволить в единичном экземпляре, да еще, возможно, для дочери. Но он же не мог отдать ему постель Катрионы? На чем тогда спит сейчас девушка? Дерриус нахмурился. Это было нехорошо, совсем.
- Что-то не так? - обеспокоился эстув. После того, как лорду эсвиту пришлось ехать аж в горы, уламывать там главу рода Нах-Гварр, возвращаться, он готов был сделать для него все, что угодно.
- Эта постель... Вы ведь не из спальни Катрионы ее принесли?
- Что? О, нет, конечно. Моя дочь не любит роскошь, у нее таких перин не было никогда.
- Значит, она ваша? Ну, зачем же? Я прекрасно сплю на жесткой постели, - растерялся Дерриус.
- И не моя. Моим старым костям на мягком уже не слишком уютно, - усмехнулся лорд эстув. - Эти покои - гостевые, никто не сносил в них самое лучшее со всего замка, лорд Дерриус, здесь все осталось так, как было изначально.
Что ж, это немного успокоило. Правда, оставалось еще кое-что, что очень хотелось сделать - получить цветок от невесты. А то как потом оправдываться, что не услаждал слух дорогой Катрионы пением?

Когда под окнами, на сей раз, ее комнаты, а не солярия, раздались кошачьи, или, скорее, рысьи весенние вопли, Катриона уронила кисточку и забрызгала красками пол. Но разозлиться на лорда эсвита не получалось, ведь пел он не обычную слащавую балладу, а горскую песенку. И как пел: с чувством, со всей душой! И вправду очень похоже на завлекающего подругу самца рыси, распевающего  на пригретом солнцем склоне горы. Девушка фыркнула, вынула из вазы одну из любимых своих оранжевых роз и живо распахнула окно, порадовавшись тому, что тетки нет рядом.
- Похоже, что козье молоко и целебный воздух гор пошли на пользу вашему таланту, мой лорд.
Дерриус взвыл в два раза проникновенней, чувственней и возвышенней, завидев цветок. И Катриону.
- Ой, хватит, хватит, - она рассмеялась. - Ловите свой дар, но сперва поклянитесь, что петь вы мне не станете никогда в жизни!
- Клянусь, моя драгоценная, - Дерриус протянул руки, ловить цветок. Шипы с розы никто не срезал, так что клятва его была скреплена кровью в прямом смысле слова.
- Расскажите мне, горы, они какие? - Катриона, презрев правила, забралась на окно, позволяя увидеть себя лорду.
- Они очень красивы, особенно на закате, когда небо становится чистым и янтарным. А воздух... там такой воздух, его можно черпать в ладони и пить. Я сохранил для вас немного сыра, на равнине такого нет, надеюсь, он вам понравится.
- Мне все понравится, я ведь только слышала о горах и клане от матушки, но никогда не была там, - Катриона вздохнула.
Горы видно было со стены замка, покойная леди Данмари очень любила проводить там время, всматриваясь в темную туманную полоску на горизонте. Ее дочь унаследовала кровь горных ведьм и эту тоску по горам в полной мере. Ее душа рвалась туда, словно птица, заточенная в клетке. А сейчас придется уехать еще дальше, и даже увидеть пики гор там будет невозможно.
- Как только наш брак принесет свои плоды, я отвезу вас туда, вам будет намного полезней проводить время на свежем воздухе, подальше от суеты столицы, - Дерриус улыбнулся. - Опять же, там есть почти настоящий дракон, который по ночам поет.
- Да, мама рассказывала. А плоды... - Катриона смущенно опустила глаза и фыркнула: - Вы хотите много детей, мой лорд?
- Как минимум, сына и дочь, моя леди.
И, конечно же, в комнату не преминула ворваться тетка с нотациями о том, как это неприлично - разговаривать с женихом в таком тоне, вульгарно сидеть на окне и, самое ужасное, позволять видеть себя в таком виде, без прически, без богатого наряда.
- Простите, мой лорд. Церберы атакуют, - весело, ничуть не смутившись нависающей над ней тетки, проговорила Катриона и закрыла окно.
- Тетушка, это моя комната, вы, кажется, забыли постучаться, - ее тон изменился, став холодным и острым, как лезвие ножа.
- Я стучала, но вы, юная леди... Ваше поведение просто непристойно!
Дерриус визгливые вопли слышал прекрасно, в душе мечтая, чтобы Катриона надела родственнице на голову пустую лохань.
- Я разговаривала с будущим мужем, а зависть, тетя, дурное чувство и грех, - спокойный голос невесты он тоже слышал, хотя говорила она негромко. - Хотя, я вас понимаю. Вам замужество, увы, не светит, а в монастырь вы не хотите... Мне жаль вас, тетя.
- Да как ты смеешь!
Дерриус поморщился. Неприятная родственница, странно, почему она в монастырь не жаждет? Там спокойно и тихо, если верить тому, что Деус рассказывает о сем заведении, туда стремятся все дамы, чтобы предаваться молитвам и очищению души.
- Пока я здесь хозяйка, смею. И - расстояние, тетя. У меня нервическое состояние перед свадьбой, - яду в голосе Катрионы было хоть отбавляй, - могу нечаянно отмахнуться. Веером.
- Ничего, супруг научит тебя послушанию, мерзкая дрянь! - еще громче завопила женщина и умчалась жаловаться брату.
Дерриус выдохнул, проводя по лицу ладонью. Ну и родственница ж ему достанется. Катриона больше не показывалась, да и ему не стоило торчать под окнами пока еще незамужней леди, цветок-то он получил. Завтра он приколет его к пледу, и вовсе не потому, что так велят традиции. Просто - это ведь ее дар, и ей будет приятно. Дерриус направился к себе медленным и размеренным шагом. До ночи осталось немного, нужно просто отдохнуть, лечь пораньше, чтобы быть свежим к утренней церемонии. А завтра все будет по-другому. И между ним и Катрионой больше не будет стоять ни ее надсмотрщица, ни стены замка. Но какова, а? «Церберы атакуют»! Сравнение привело его в восторг и немного утишило раздражение настырной теткой.
Лорд улегся в постель, закрыл глаза. Завтра... завтра он будет уже женат.
- Прощай, свобода.
Ему самому было смешно: кто бы запретил ему делать то, что хочется? Но он не сомневался, что развлекаться на стороне ему попросту не захочется, ведь Катриона по характеру стоит десятка благородных дам. А непременное посещение перед свадьбой веселого дома? Или хотя бы парочка смазливых служанок в постель? Ох, глупости какие. Ну, вот кому и что это доказывает? А служанок пускай соблазняет Кирис, язык подвешен, лицом приятен. Все девицы его, пока лорд занят свадьбой. Слава Всевышнему, хоть Право первой ночи в его землях отменил еще дед!
Лорд ворочался в постели и не мог уснуть, размышляя. Не влюбился ли он, часом, в собственную невесту? А если и так, разве это худо? Быть влюбленным в свою жену... А многие его явно не поймут, потом еще и аристократы решат развлечься. Впрочем, Катриона сама даст отпор любому, кто к ней подойдет с непристойными намеками. Судя по услышанной реплике, юная леди все же умеет обращаться с "драконьим крылом", как называют веера горские воинственные барышни. А это любопытно, стоит посмотреть, как именно она с ним управляется. Никакой боевой опыт лишним не бывает, это рыцарь усвоил давно и твердо. С такими мыслями он, наконец-то заснул.

7. Свадебные дни… и ночи

Как показалось Дерриусу, он лишь на мгновение прикрыл глаза, а вот уже и голос Кириса будит его, уверяя, что пора вставать.
- Уже разве утро? - недовольно пробормотал лорд, пытаясь отбиться от настырного слуги.
- И вам пора одеваться к свадебной церемонии.
- О-о-о, нет! Этот плед!
Но негоже рыцарю отступать перед трудностями, и пришлось вставать, умываться, искупаться и промыть волосы, о чем он, признаться, забыл после дороги напрочь. Зато теперь, благоухающий мылом, чистый телом и отчасти душой, Дерриус был весьма привлекателен. Правда, не в момент, когда сдержанно ругался сквозь зубы, заматываясь в плед. Наконец, складки легли, как надо, пояс застегнулся, лейн был поправлен, сапоги, начищенные Кирисом, сверкали, как полированные, роза заняла место в фибуле на пледе, а залихватский берет, украшенный пером ястреба и янтарной брошью, чуть примял каштановые, с проседью, волосы.
- И каков, а?
- Просто вылитый горец, - развел руками Кирис. Он тоже приоделся, правда, только в чистую и новую рубашку, подаренную лордом, да в плотные шерстяные штаны и такой же жилет, отороченный темно-зеленым кантом и зеленый пояс с кистями.
- Ну что ж, идем. Взглянем на красавицу-невесту, толкай меня в бок, если застыну от восхищения.
- А ежель бок отобью? - хихикнул слуга, получил легкую затрещину и преисполнился важности.
Церемония должна была состояться во внутреннем дворе замка, где уже возвели легкую беседку для новобрачных. Дерриус поймал себя на том, что нервничает. Очень хотелось еще немного постоять в коридоре. Но там уже пели хористы из замковой церквушки, и нужно было идти, так что лорд собрал мысли в кулак и зашагал по каменным плитам, чувствуя себя странно-неуютно под взглядами собравшихся гостей. Младший брат, прибывший поздно вечером, так вообще откровенно отвесил челюсть и смотрел на него круглыми глазами.
"Что, не ожидал, братец?", - подумал Дерриус и подмигнул ему.
Заняв свое место перед небольшим алтарем в беседке, он принялся ждать невесту и ее отца. Наконец, снова распахнулись двери, и по рядам гостей пронесся слитный вздох. Дерриус не утерпел, развернулся и тоже судорожно вздохнул, чувствуя, что, демоны его раздери, придется вспомнить, с какого конца держат клинок, и драться за свою жену. Потому что на такую красоту точно слетятся все столичные и провинциальные стервятники. Лорд, как и предрекал, застыл столбом, созерцая прекраснейшую девушку на свете, которая скоро станет его законной супругой. Горский наряд удивительно шел ей, подчеркивая не только изящную фигурку, но и то, что юная девушка-подросток уже начинает расцветать. Под ярко-желтым лейном, прижатым драгоценным ожерельем - янтарь и серебро вперемешку с ограненными цитринами и оранжевыми топазами, выделялись половинками спелого яблока грудки. Тонкий стан подчеркивал широкий пояс, собирающий умело уложенные складки пледа, запахнутого на особый, женский манер, конец его укрывал ей плечи, а смоляные волосы, распущенные по обычаю, придерживала расшитая лента - подарок Раддаги.
"Совершенство",  - решил лорд, заворожено созерцая невесту. Кирис аккуратно ткнул его кулаком в поясницу, возвращая на грешную землю.
Лорд Маллинис довел дочь до помоста, передал ее руку в руку Дерриуса и отступил вбок.
- Мы собрались здесь, дабы сочетать законным браком сего мужа, Дерриуса Милийского, и сию деву, Катриону Данмари. Знает ли кто-то из присутствующих причины, по которым это невозможно? Пусть скажет ныне или молчит во веки веков! - провозгласил чуть надтреснутым голосом старик-священник и замолчал выжидающе. Молчали все, ни у кого не было причин произнести что-то против брака.
- Берешь ли ты, Дерриус Милийский, эту деву в законные жены, чтобы беречь ее и защищать, любить и хранить ей верность, в болезни и здравии, в мире и немирье, в богатстве и нищете, пока смерть не разлучит вас?
- Да, - выдохнул лорд, глядя на невесту. Еще одно «да». И он поцелует ее с полным на то правом.
- А ты, Катриона, добровольно ли берешь в законные мужья Дерриуса Милийского, чтобы любить и почитать его, уважать и хранить ему верность, в болезни и здравии, в мире и немирье, в богатстве и нищете, пока смерть не разлучит вас?
- Да, - прозвучало твердо и решительно.
- Пред лицом единого Господа и всеми собравшимися я объявляю эту пару законными супругами.
Дерриус привлек жену к себе, заглянул в глаза. И поцеловал, чувствуя, что на свадебный пир придется явиться чуть попозже. Стало ясно, зачем жениху положено развлекаться ночью перед свадьбой в полную силу - чтобы вот так не позориться. Тяжелый шерстяной плед и шелковый лейн ощутимо приподнимались спереди, грозя выдать всем гостям, какие чувства обуревают лорда. Пришлось взять жену на руки, прикрывшись ее подолом.
- Похоже, мой лорд, вас не оставила равнодушным собственная свадьба? - тихонечко, на ухо Дерриусу, прошептала Катриона, прижимаясь к нему и обнимая за шею.
- Скорее, молодая и прекрасная супруга, - Дерриус улыбнулся ей и поспешил в замок.
Гости провожали понимающим смехом. Правда, был один ненавидящий взгляд, но ни свежеиспеченные супруги, ни гости не обратили внимания на то, что сестра отца невесты выглядит не слишком довольной. Спальня для новобрачных была приготовлена совсем иная, небольшая и очень уютная комната с широкой, древней дубовой кроватью, застеленной тонким полотном, которому предстояло окраситься нынче пятнами девственной крови невесты и быть бережно хранимой до рождения первенца.
- И никакого вывешивания простыни, - предупредил Дерриус, ставя Катриону на ноги. Но из объятий он ее так и не выпустил, снова поцеловал, наслаждаясь тем, что может с полным на то правом держать в руках такую красавицу.
- Отчего же? Мне нечего стыдиться, лорд муж мой, я чиста, и вы станете первым и единственным моим мужчиной.
Катриона совершенно не стеснялась, хотя и была немного напряжена. Но смотрела без страха на мужа и не пыталась вырываться из его объятий. И даже сама потянулась, откалывая фибулу от его пледа.
- Надеюсь, несколько шрамов вас не напугает. Я был в боях, не удалось выйти из сражений без потерь, - он стянул ленту с ее волос.
- Вы мужчина, а мужчину украшают шрамы, полученные в честном бою, - она улыбнулась, потянула его ремень, расстегивая тяжелую, кованую бронзовую пряжку в виде головы дракона.
Дерриус раздевал невесту бережно, словно драгоценнейший подарок разворачивал, неторопливо, наслаждаясь и предвкушая. Упал на покрытый коврами и шкурами пол ее плед, распустилась шнуровка лейна, сполз и очутился на полу его плед, выставив на ее обозрение воплощенное желание супруга.
- Надеюсь, вам рассказывали о том, что бывает в такие ночи? - уточнил Дерриус.
Напугать невесту совершенно не хотелось.
- В клане принято, чтобы старшие родственницы просветили невесту, - она улыбнулась. - Матушка загодя рассказала мне все. Конечно, тетушка потом пыталась пугать, но я верю, что вы не станете вести себя грубо.
- Я буду очень нежен, обещаю, Катриона.
Она доверчиво запрокинула голову, подставляя губы под его поцелуи. Конечно, отвечать она не умела, но принимала их так, что становилось ясно - ее это не смущает и даже нравится. Дерриус постепенно увлекал ее к кровати, не переставая целовать, учил принимать ласку, не бояться ее. И мысленно обругал тетку на чем свет стоял. Ему позволили снять мягкие сапожки и поцеловать тонкие щиколотки, а потом уже приподнимать понемногу, медленно и осторожно, тонкий шелк, скользивший по белой коже девичьих бедер. Ему казалось, еще немного - и он обожжет пальцы жаром ее тела. Дерриус не удержался, поцеловал ее в бедро, показалось, что коснулся губами нагретого солнцем гладкого атласа.
Катриона хихикнула:
- У вас колючие щеки, лорд муж мой.
- Дерриус, называйте меня по имени, - Дерриус еще и потерся щекой о ее бедро. - И ничего они не колючие, вам кажется.
- Мне кажется, вы боитесь, - в ее голосе прозвучал скрытый вызов, а рука запуталась в его волосах и потянула вверх. - Не бойтесь, Дерриус, я знаю, что в первый раз это немного больно.
- Ну, в первую брачную ночь кто-то должен бояться, видимо, это буду я, - лорд стащил ее лейн окончательно. Ослеп и задохнулся, рассматривая открывшееся... нет, великолепием назвать полудетское тело было еще нельзя, но изяществом горной лилии, нежностью свежевыпавшего снега, чистотой и беспорочной красотой бутона розы Катриона обладала сполна. Дерриус все же заставил себя не накидываться на жену, как будто он только что из похода, где год не видывал женщин. Не хотелось, чтобы она терпела боль, а потом тихо плакала, спрятавшись под пологом. Он был уверен, что не услышит от нее ни слова жалобы, но все равно не желал причинять большей боли, чем это возможно. Теперь уже совсем не казалось прекрасным то, что Господь не обидел его мужской статью, и то, что жена его так юна. Дерриус старался подарить как можно больше нежности перед тем, как сорвать бутон ее невинности, разжечь в супруге хотя б искру желания. Возможно, ему и не удалось это сделать в полной мере, вернее, это не возымело особого результата, когда он все же вторгся в ее тело. Катриона закусила губу и выгнулась, крепко зажмурив глаза. Но ее великолепные черные ресницы все же намокли и пропустили две крупные слезы, прочертившие по вискам влажные дорожки.
Дерриус замер, хрипло прошептав супруге на ухо:
- Постарайся меня обнять ногами, так будет легче.
Она выдохнула, и его поясницу крепко захлестнуло, сжав, словно бока норовистого коня.
- Все хорошо. Мне уже почти не больно.
- Просто попробуй расслабиться, все уже почти позади, драгоценная.
Она распахнула глаза, и лорд утонул в завораживающем золотом сиянии, в черных глубинах расширенных зрачков, в которых, как ему показалось, на дне пляшут зеленые ведьминские звезды. И она была такой тесной и жаркой. И еще эти колдовские глаза. Дерриус совершенно утонул в ощущениях. Он почти позабыл о данных себе же обещаниях, и только каким-то чудом сдерживался, чтобы не сжимать ее руки, не прикусить, словно голодный зверь, выгнутую шейку, острый сосок или белое плечо. И все равно на нежной коже под его пальцами проступили темные пятна. Дерриус пообещал себе потом искупить эту вину, как угодно. Но сейчас ему было слишком хорошо. Он надеялся, что Катрионе тоже хоть немного приятно. Удовольствие стало нестерпимым, когда острые ноготки впились в его спину на особенно глубоком толчке, и он излился в ее тело, уткнувшись лицом в плечо жены. Уловил сдавленный стон и сообразил, что слишком тяжел для нее.
- Сейчас... - он оперся на локти, приподнимаясь, вышел из нее, улегся рядом, тяжело дыша.
Вот странно - ему никогда не было стыдно перед шлюхами или дамами, зазывавшими его в свои будуары в отсутствие мужей за несдержанность и возможную боль. Но перед его маленькой женой, повернувшей голову и прижавшейся к его плечу мокрым виском, старательно сдерживающей дыхание и пытающейся не показать, что ей больно, его душу сжигал стыд пополам с удовольствием. Демонская смесь!
- Ничего, потом промоем молоком. Говорят, это помогает. Надеюсь, я был не очень… животным?
Она помолчала и хихикнула сквозь все же прорвавшиеся слезы.
- Нет, не слишком. Я привыкну, правда. А молоком не стоит, я с утра настаиваю травы. Если вы мне поможете, муж мой, встать...
- Да, конечно, - Дерриус вскочил, помог подняться супруге.
Настой из трав обнаружился в красивом кувшине за небольшой ширмой, куда Катриона удалилась одна. Лорду осталось только рассматривать кровавое пятно на простыне. Потом он спохватился, сдернул ее, углядев на кресле рядом чистую, застелил ею постель и прислушался к плеску воды. Рыданий, вроде бы, не было слышно. Было немного стыдно. Казалось, что все равно, он мог что-то сделать, чтобы ей было не так больно. Но умытая и укутанная чистым полотном Катриона не выглядела расстроенной.
- Я есть хочу, а вы? С утра постились, как полагается, можно и отдать должное праздничной трапезе.
- Я тоже голоден, - признался Дерриус. - И очень хочу узнать, что нам там наготовили.
- Помочь вам омыться? - она с любопытством рассматривала его, как ребенок рассматривает нечто новое. Ну, правда же, не успела даже пискнуть, как он на нее накинулся, так хоть сейчас посмотрит. За свое тело ему не было стыдно: ни отвисшего брюха, ни дряблой кожи, для своего возраста он был подтянут и весьма моложав. А то, что ноги кривоваты и шрамы... Ну, это виновата жизнь в седле и война.
- Помогите, моя леди.
Упускать такую возможность насладиться ее прикосновениями? Да ни за что. За ширмой обнаружился таз, в который он и встал, повинуясь жесту ее изящной ручки. Вода пахла травами, мыло - немного молоком и медом, нежная ладонь жены действовала так, что его естество вновь подняло голову, заставляя - вот невидаль! - краснеть. Ведет себя как зеленый юнец, а не умудренный годами и опытом рыцарь.
- Ваша красота так действует на меня, - попробовал он оправдаться.
- За что вы оправдываетесь, Дерриус? Ваше право желать близости столько раз, сколько сумеете, разве не так?
- Конечно. Но я должен думать и о вашем удобстве. Вы ведь не безмолвная теплая плоть, которой можно пользоваться в свое удовольствие. Вы - моя законная супруга, благородная дама.
"И вы еще слишком юны для многого".
- Спасибо, - она прижалась на мгновение, едва не лишив его остатков самообладания. И отошла, беря отрез полотна и подавая ему.
Дерриус все-таки заставил себя думать о том, что им приготовили праздничный обед. И будет неуважительно надолго пропасть в супружеской спальне. Все-таки, гости ждут молодых супругов, чтобы чествовать их во славу. Они помогли друг другу одеться, все в те же горские наряды, но теперь его супруга заплела волосы в косу и повязала их не лентой, а нарядным платком под цвет лейна и с зеленым вышитым узором. И плед теперь прикрывал ее плечи так, чтобы не оставить простора чужим взглядам.
- Идемте, моя леди. У нас ведь сегодня праздник, - Дерриус подал ей руку. - Повеселимся, насколько сможем. А потом займемся самой приятной частью свадебного дня.
- Это какой? - она лукаво склонила голову к плечу, пошла рядом, старательно держа спину прямо и ступая плавно и неторопливо. Ему стоило догадаться, что идти ей будет сейчас нелегко.
- Мы будем разглядывать свадебные дары, - Дерриус  поддержал ее за талию.
Их встретили шутками и прибаутками, перчено-солеными, стуком кулаков о стол и сапог о пол, здравицами и пожеланиями долгих лет и множественного потомства. Поднесли свадебный кубок - один на двоих, пенящийся настоящей брагой, какую уже редко когда можно встретить на пирах и застольях. Дерриус отшучивался в ответ, уверял, что супруга у него не огонь - лесной пожар. Но если кто руки потянет, отожжет по самые плечи. А уж свадебный кубок ополовинил с превеликим удовольствием за свою супругу.
Хмель его не брал, он был пьян и без него своим счастьем, своей любовью, и пусть подавятся желчью и ядом те, кто посмеет упрекнуть лорда в любви к собственной жене. Зато находил время подсунуть Катрионе лучший, лакомый кусочек, отрезать еще горского сыру, который поставили по его просьбе только перед ними. Вот еще, делиться со всеми такой вкуснятиной! А супруга пусть попробует блюдо ее родины.
- Вам нравится? Не правда ли, он восхитителен?

- Воркуют как два голубя, - буркнул Альрус, глядя на старшего брата. - Фу-у-у, никогда не буду  так глупо выглядеть.
- Это вы зря, юноша, - хмыкнул сидящий тут же священник, сменивший сутану на строгий, но достаточно праздничный камзол. - Священен союз, который осияла любовь, а лорд Дерриус, как видно, влюблен в нашу леди Катриону.
- Он все равно выглядит так, как будто сейчас заворкует и притащит ей жирную гусеницу. Нет уж, никогда не женюсь... Так глупо, - Альрус передернул плечами.
Священник неодобрительно проследил, как молодой человек, похожий на счастливого новобрачного лицом, но не статью, опрокинул в себя полный бокал, походя облившись вином, сощурился: стоило присмотреть за ним. Лорд Маллинис предупреждал о беспутном родиче жениха, отправленном сюда на перевоспитание, похоже, это он и есть. Кажется, старший брат попросил устроить юноше тут достаточно стестененные условия жизни. Что ж, наверное, нужно его уже отправить из-за стола, для него праздник закончен на сегодня. Священник подозвал слугу, прошептал ему пару слов, и через две минуты Альруса буквально вынесли из-за стола, лишив способности сопротивляться уверенной хваткой. Это прошло почти незамеченным - гости напраздновались до такой степени, что даже уход новобрачных уже бы не заметили. Этим Дерриус и воспользовался чуть позже, подхватив жену на руки и бодрым шагом отправляясь в их спальню, продолжать праздновать уже вдвоем. Там уже ждал кувшин с легким фруктовым вином, тарелка с сыром и сладостями, фрукты и орешки в меду. И еще кувшин с травяным отваром. Катриона, улыбнувшись, заявила, что это травы для лучшего зачатия.
- Я ведь хочу подарить вам наследника и дочь, как вы и мечтали.
- Я буду счастливейшим из смертных.
На ужине Дерриус напробовался и вина, и сыра, так что сейчас лишь лениво поглядывал на то, что им принесли. Дары они так и не рассмотрели, впрочем, это можно сделать и позже, ближе к ночи, когда угомонится большинство гостей. Даров этих было столько, что для них отвели целый зал рядом с трапезной, и это только то, что было не живым. Крестьяне везли и несли гусей, поросят, кур, свежее мясо, рыбу и яйца, зелень и овощи, муку и зерно... Все это останется здесь, часть же пошла нынче на угощение, остальное будет приготовлено еще завтра, кое-что стряпухи замка сготовят им в путь.
- Вас не очень утомила вся эта суета, драгоценная? В столице празднество будет куда более пышным, мое положение в обществе обязывает дать бал на весь город. С вами захотят познакомиться все дамы, в первую очередь.
- Я справлюсь, лорд муж мой. Хотя здесь никогда не собиралось более многочисленное общество, чем то, что вы видели нынче... Но я постараюсь не подвести вас и стать достойной супругой.
- Это будет не так уж и сложно. Просто улыбайтесь и достойно реагируйте на клубок змей, что приползет к нам на бал, - Дерриус все-таки налил обоим вина.
- О, я закалена боями со своим стоглазым Аргусом, Дерриус, - она рассмеялась.
На ее лице играл румянец от вина, глаза блестели, она была прекрасна и желанна. Никогда раньше эсвит не мог предположить, что его будет так тянуть к четырнадцатилетней девочке, едва лишившейся невинности в его руках. Но все-таки не отказал себе в удовольствии поцеловать ее, собирая капли вина с губ жены. А дальше все случилось само собой, и в этот раз он был куда сдержаннее и нежнее. Старался  ласкать ее так, как умел мало кто из мужчин, и еще меньше стали бы это делать с женами. В юности Дерриус Миллийский из борделей не выходил, все постигал науку общения и обращения с женщинами. Опытные шлюхи учили его охотно – приятный, вежливый юноша без извращений, еще и искренне интересующийся, как доставлять удовольствие женщине. Ну и щедрая оплата, сам собой. Правда, он так и не понял, удалось ли ему довести этим вечером супругу до самой высоты страсти, или нет, она тихо постанывала в его руках, обнимала, когда он, наконец, проник в ее тело, отдавалась ему всецело, но совсем не так открыто, как это делали другие до нее. Правда, на сей раз не было слез, и она почти тотчас уснула, даже не попросив помочь встать и обмыться. Дерриус сам обтер ее влажной тканью, как получилось, после чего улегся спать, нежно обняв Катриону.
Ему спалось в эту ночь так, как не спалось даже в колыбели, наверное. И это при том, что даже во сне он помнил, что рядом нежное создание, которое следует оберегать. Снилось что-то воздушное, как горный ветер, и солнечное, но он не запоминал свои сны, просто утром осталось впечатление, что побывал в Долине.
Катриона еще спала. Дерриус подумал, поцеловал ее в плечо:
- Доброе утро, моя леди.
Она развернулась из клубка, потянулась, как сонный котенок. Он не удержался от смеха, глядя на это.
- Доброе утро, лорд муж мой, - девушка потерла глаза ладонями и улыбнулась ему.
- Хорошо спали? - Дерриус поцеловал ее в кончик носа.
- Замечательно, вы очень теплый, и я совсем не замерзла рядом. Надо позвонить, чтобы принесли воды умыться.
- Да. И надо проверить, как там гости... и как прошла ночь во всем замке.
- Я проведу вас. Здесь я знаю каждый уголок, - она поднялась, сверкая синяками на нежной коже. Лорда вновь посетило запоздалое раскаяние. Катриона накинула лейн, дернула шнурок с кистью у кровати.
Дерриус предпочел переждать визит слуг в кровати, перебравшись на место, где спала Катриона. А ведь скоро у них может вообще не быть совместных ночей целиком, когда Коршун примется въедливо учить преемника всем премудростям бытия советником короля. Так не хотелось сейчас об этом думать! А еще резко расхотелось возвращаться в столицу. Вот просто все в эсвите восставало против мысли о том, что придется завтра сесть в карету, вернее, посадить туда свою леди супругу и отправиться в Уттрим, представлять Катриону ко двору. И закатывать свадебный прием, кормить и поить злоязыких дармоедов за свой счет, а потом слушать донесения своих людей о том, насколько плох на сей раз был эсвит Дерриус. Раньше все было проще, когда он был на войне. А все эти аристократы просто сидели в своих замках.
Дерриус дождался ухода слуг и отправился умываться, так и не озаботившись что-либо на себя накинуть. У него и мысли не было смутить супругу, да и она не смущалась. Уже умытая, она снова помогла ему ополоснуться, и лорд с изумлением понял, что возраст там или не возраст, а свою юную супругу он желает с тем же пылом, что был у него-шестнадцатилетнего. Дерриус подхватил ее на руки и отправился к кровати, отдавать супружеский долг. И пытаться зачать наследника. Он же не мог наверняка сказать, когда это произойдет? И пусть все Деусы на свете подавятся своими моральными принципами, а в этом деле нужно ответственно подходить к задаче, не так ли? Его обязанность - обеспечить зачатие, и если для этого нужно будет любить супругу каждый день каждого года, то он так и сделает. И именно любить, ведь дети должны зачинаться не в насилии, а в нежности и любви.
И в этот раз он все же добился своего, Катриона, раскрасневшаяся, разметавшаяся под ним, выгнулась с протяжным стоном, сжимая его в себе так сладко, что сомнений не осталось. Что ж, телесного единения они достигли, это радовало. По крайней мере, его жена точно не будет похожа на одну их тех жеманных дур, что подпускают мужа к себе лишь раз в месяц и то нехотя.
Она рассмеялась, все еще бурно дыша:
- Ну вот, придется полоскаться в остывшей воде. Но вы были великолепны, муж мой. Мне о таком даже матушка не рассказывала.
Дерриус молча ее поцеловал. И пошел проверять, насколько остыла вода. Было и смешно - ну, надо же, великолепный лорд справился! И грустно - да, много ли благородных леди могут признаться хотя бы себе, что испытали радости плоти в постели? Скорее уж, этим могут похвастать шлюхи, да и то не все. Вода успела остыть, но пока что не до той степени, когда будет риск простудить супругу. Дерриус повел Катриону купаться.
Наконец, к полудню им все же удалось выбраться из спальни. Слуги приготовили им праздничные одежды, уже не горские, а обычные для Империи. Развели супругов по разным будуарам, к которым из спальни вели две неприметные двери. И встретились лорд и леди уже в коридоре, готовые идти на завтрак и принимать дары.
- Надеюсь, что поросят прямо в руки вручать уже не станут, - Дерриус улыбался.
- Хозяйственные дары вручаются эконому во дворе замка, - фыркнула девушка. - Мы можем поприсутствовать, но Итан честен и не утаит ни яйца, ни пера.
- Нет, лучше посмотрим, что нам преподнесут в дар. Ну и позавтракаем заодно.
Катриона склонилась, признавая его волю. Ей было непривычно подчиняться чьему-то еще решению, кроме отцовского. Но следовало привыкать, и поскорее. Пока что эсвит был милостив и заботлив, но Катрионе не хотелось испытывать пределы этой милости. Не сейчас, когда они только начинают путь своего супружества.
Встретили их улыбками и приветствиями. Дерриус кивал, принимая очередной поток поздравлений. И наслаждался их искренностью. Однако, стоило взглянуть на супругу, как все сказанные слова тут же из памяти стирались. Хотелось вечность любоваться на Катриону. Однако Дерриус все же взял себя в руки и сосредоточил внимание на завтраке. Слава Всевышнему, никто здесь даже не подумал вынести и вывесить ту самую простыню вместе с родовыми знаменами и гобеленами. Иначе наверняка эсвит кого-нибудь бы придушил. Но все, кому положено, ее видели, в первую очередь видели слуги, а уж им рот не заткнешь. Так что добродетель и чистота Катрионы до свадьбы была подтверждена, тетка Элоида сидела на завтраке с таким видом, будто хлебнула уксуса и не может ни проглотить, ни выплюнуть. Дерриус нашел взглядом брата, тоже весьма грустного поутру, позлорадствовал про себя слегка. Ничего, его тут быстро отучат от пьянства по вечерам, в этом эсвит не сомневался.
Кто был безусловно счастлив видеть дочь в добром здравии и с лучезарной улыбкой на губах – это лорд Маллинис. Он на свадебном пиру не столько вино пил, сколько воду, и ночью не сомкнул глаз, переживая за дочь. Об этом Катрионе успели сообщить служанки, наряжая ее. И та, как почтительная дочь, после завтрака попросила буквально десять малых доль на разговор с отцом. Дерриус согласился предоставить супруге необходимое время, тем более, что ему было чем заняться, поговорить с братом, например.
Как всегда в волнении Катриона схватилась за веер, ожидая отца в его кабинете. Ее разрывали чувства, словно буря, поднявшаяся в душе. Но, кроме нервного пощелкивания веером и прикушенной губы, эти чувства ничем не выдавались, девушка сидела на краешке кресла, строгая и прямая, опустив очи долу.
Первым делом отец ее обнял, только потом взялся расспрашивать:
- Ну, как ты, Катриона?
И она, как в детстве, которое кончилось со смертью матери, прижалась к нему, спрятав лицо на его плече.
- Все хорошо, отец. Спасибо вам за то, что выбрали мне такого супруга.
- Он хороший человек, надеюсь, вы поладите с ним. Катриона... Этой ночью... - лорд мялся, не зная, как расспросить дочь.
- Я жива и здорова, отец. Лорд муж мой ласков и заботлив настолько, насколько это возможно для мужчины, - судя по упрямому взгляду, это было все, что могла и желала сказать Катриона своему отцу.
- Ну что ж. Сегодня вы уезжаете. Надеюсь, что в столице ты не наживешь себе врагов. Язычок у тебя острый, придержи уж его немножко, пока не освоишься.
- Я обещала быть примерной супругой, отец. И я ею буду. Только пишите мне, пожалуйста, чтобы я знала, что с вами все в порядке. Я возьму с собой Циссу и Ситта, как только доберемся, тотчас напишу вам и выпущу сокола, чтобы запомнил место. Пишите с ним.
- Хорошо. Если что-то случится... сразу же напиши, я приеду.
Лорд совсем не хотел расставаться с дочерью, без нее замок будет таким пустым и одиноким.
- Я думаю, все будет хорошо. Но это же не повод превратиться в затворника и не выезжать никуда, отец! Конечно же приезжайте. И не тогда, когда что-то случится, а когда вам захочется, я не думаю, что лорд Дерриус будет против, - Катриона снова крепко обняла его. Да, у них никогда не было особенно доверительных отношений, да и не могло быть, слишком строги законы и традиции Луттара. Но все же она любила отца, ведь ее матушка любила его и воспитывала в ней дочернюю почтительность.
- Без тебя тут совсем не станет света, Катриона. Ну что ж... не заставляй супруга ждать, иди.
Она поцеловала ему руку и вышла, как показалось старому эстуву, вместе с нею вышло и солнце.
- И даже не надейся, что тебе позволят тут напиваться в свое удовольствие! - голос Дерриуса слышался отлично,  холодный и строгий.
Мешать супругу отчитывать брата Катриона не стала - это неприлично, вместо этого она промчалась по замку, раздавая приказы, ведь пока она не уехала, хозяйка в этом доме она, и забывать о своих обязанностях не стоило.
- Латина, простыни! Линора, обед будет готов вовремя? Эстеб, приготовь моих соколов к дороге!
Дерриус после того, как пристыдил брата вволю, отправился гонять своих слуг, чтобы ничего не забыли, все погрузили, проверили лошадей.
- И куда опять подевался этот мальчишка?
- Я здесь, мой лорд! - Кирис возился с упряжью. - Я вам нужен?
- Нет, просто проверяю, что ты никуда не пропал, добравшись до хозяйского вина этой ночью.
- Как можно, милорд! - почти искренне возмутился юноша. Ну, да, голова чуть побаливала, ведь надо же было как следует отметить свадьбу хозяина. Но распускаться себе Кирис не позволял, только не сейчас, когда лорд его возвысил.
- Вот и молодец.
Все-таки, этого мальчика Дерриус не зря выделил среди прочих. Немного суетлив, но больше от усердия и желания угодить. Это пройдет. Лорд еще раз окинул взглядом двор и вернулся, нужно было принимать дары. Интересно, сколько простынь им подарят? Или серебряных сервизов. Впрочем, может статься, что воображение у гостей будет более богатым. Хотя он не стал бы на это надеяться - здесь, в провинции, сильны традиции и народ не слишком богат, так что на что-то особенное рассчитывать не приходилось. А в хозяйстве все пригодится, право слово. Даже простыни и сервизы.
Катриону он буквально поймал на лестнице - его юная жена куда-то спешила со стопкой чистого белья вместе со стайкой служанок и едва не оступилась. Дерриус подхватил ее, не удержался, прижал к груди.
- Осторожнее, моя леди.
Катриона покраснела, не понимая от чего - от удовольствия прижиматься к его сильному телу или от досады на свою неловкость, происходившую от того, что после ночи и утра двигаться было не слишком удобно, все там, внизу живота, слегка ныло.
- Простите, лорд муж мой.
Дерриус снес ее вниз, поставил на пол, с видимой неохотой выпустив.
- Ожидаю вас в зале на приеме гостей, моя драгоценная.
- Я сейчас, быстро, - и убежала, словно чернобурая лиска с золотыми глазами, только дробно простучали каблучки нарядных башмачков, подкованные серебром. Хорошая хозяйка будет из его юной жены, никому спуску не даст. Он уже понял, что в этом доме за порядком следила она. Значит, и в его поместье в Уттриме воцарится порядок, уют, и оно станет походить на настоящий дом. Это прекрасно.
Гости, некоторые все еще похмельные, но веселые, собрались в большом зале на вручение свадебных даров, это тоже была традиция. Этим не только выказывалось уважение новобрачным, но и хвастались своими возможностями дарители. Дерриус тоже был весел. Самый ценный свой дар он получил. "Дар" сидел рядом и будил в лорде мысли весьма игривого свойства. Все было как он и думал: простыни, покрывала, серебряные кубки и блюда, лучшие ткани, шкуры... Зато двое соседей, видимо, знавшие Катриону с детства, подарили, то ли сговорившись, то ли просто по наитию украшенную серебром с янтарем сбрую и чудесного трехлетку - вороного, без единого белого волоска. Судя по тому, как загорелись глаза девушки, это был желанный подарок. А седло оказалось вовсе не дамским. Дерриус заметил, как поджала губы Элаида, но потом выражение ее лица изменилось на предвкушающее: наверняка думала, что он отругает супругу за неподобающее леди поведение, а то и запретит пользоваться подарком. Дерриус на такой дар отреагировал лишь улыбкой:
- Ну что ж, моя леди, это чудеснейший подарок. Будем выезжать вместе.
- Можно мне будет отправиться в путь верхом, лорд муж мой? - тихонько спросила Катриона, настороженно глядя на него.
- Думаю, что на полдня пути. Но не больше. Дальше уже вы - леди, супруга лорда.
- А разве леди запрещено ехать верхом? - она улыбнулась так, что сердце Дерриуса едва не растаяло, затрепетало, как пташка, попавшая в силки.
- В мужском седле - да. А дамского у меня нет. Разве что вы возьмете с собой, - для порядка предупредил он.
- У меня никогда и не было дамского седла, - вздохнула Катриона. - Хорошо, муж мой, через полдня пути я пересяду в карету.
Дерриус кивнул, признавая, что так будет намного лучше. И в столицу они прибудут как раз так, как и полагается благородной паре. А еще то, что юной свободолюбивой соколице будет тяжело привыкнуть к тому ярму ограничений, которые лягут на ее хрупкие плечи. Леди, жена лорда - это не только роскошные тряпки, драгоценности, балы и приемы, это еще и жесточайший кодекс правил поведения, прописывающий все, от туалета до приличествующих поз и жестов, слов и выражения лица. Дерриус надеялся лишь на то, что супруга все же получила подобающее воспитание, на основе которого быстро усвоится все остальное. Нет, можно было бы отправить ее после "показательных приемов" в поместье, домой. И это даже не было бы неприличным с его стороны, многие так и делали. Но... но! Он верил, что Катриона справится. Потому что сейчас ему больше всего на свете хотелось быть с ней рядом. А придется остаться в столице надолго, таково было его предчувствие. И так придется отвезти ее в горы, когда она будет носить под сердцем их первенца. И может статься, лишь после рождения ребенка они увидятся вновь. Тоскливо становилось уже сейчас, стоило об этом подумать, но лорд смотрел на жену, касался ее руки - и тоска отступала. Пока она рядом с ним, и это прекрасно.
Дерриус цветисто благодарил за подарки, даже не вникая в смысл произносимого и не сбиваясь при этом. Все мысли занимало то, как бы можно было целовать жену в карете. Катриона скосила на него глаза, прикусила губку, сдерживая смех.
- Держите себя в руках, муж мой, - и указала глазами вниз.
- Разве что в ваших, дорогая, - отозвался лорд, нежно прижимая к себе подаренные простыни.
- С радостью, но ведь не прямо сейчас?
В ее глазах искрился смех, и такой она была еще желаннее.
- Конечно же. Нужно выказать гостям подобающее уважение, - лорд явно был б не прочь отправиться с женой уединяться, оставив всех гостей. Никогда он еще не считал старинные традиционные ритуалы такими нудными и бесполезными, как сейчас. Следующие две длинные доли времени показались ему бесконечными. Но, наконец, окончились и они.
- Я прикажу подать нам обед наверх, - шепнула Катриона, сжалившись над супругом.
- Хорошо, моя леди, - Дерриус откланялся, ушел, так и не выпустив простыни, с которыми сроднился за это время.
Катриона поднялась за ним сразу же, как только отдала приказ слугам. Не стоило заставлять супруга ждать, ведь терпения в нем и без того не слишком много, это она уразумела уже с первых объятий Дерриуса. Кроме обеда, доверенная служанка должна была по зову хозяйки принести еще кое-что нужное - травяной обезболивающий отвар и мазь. Катриона подозревала, что они ей сегодня понадобятся, иначе завтра она в седло попросту не сядет.
Дерриус сразу же принялся целовать жену, чувствуя, что точно с ума сходит понемногу. Катриона подставляла губы, раздевая супруга, лукаво жмурила золотые глаза:
- Вы обещали отдаться в мои руки, лорд муж мой.
- Я помню, моя леди. И я в вашей полной власти.
Спустя всего пару малых долей он проклинал свой язык и крепко держался за простыни, чтобы не подмять под себя юную любопытную женушку, с таким пылом взявшуюся исследовать его, что самообладание, как казалось лорду, рушилось с треском столетней сосны. Катриона оказалась очень любопытной и крайне пытливой девушкой. Ее  интересовало  все. Дерриус тяжело дышал и  вцеплялся уже в перину. Наконец, взмолился:
- Катриона, это бесчеловечно - так мучить меня!
- Я сделала вам больно?
- Отнюдь, но я ведь не стальной, и могу не сдержаться, и тогда больно станет уже вам.
Катриона снова приластилась, уже показывая, что готова отдаться во власть супруга. Дерриус, чувствуя себя, в самом деле, каким-то юнцом зеленым, переживающим пору взросления, целовал ее, ласкал и думал, что он самый счастливый безумец на свете. Разве мог он хотя бы предполагать, что его супруга разделит с ним радости плотского наслаждения так, как это происходило сейчас? Да он счастливейший из смертных на этой земле!
Когда утихло дыхание и перестали биться в сумасшедшем темпе сердца у обоих, и уставшие от любви тела подсказали недовольным ворчанием животов, что с утра прошло много времени, Катриона накинула сорочку и дернула за шнурок колокольчика, вызывая слуг.
- Еда, любовь, сон. И все с вами, моя леди. Я так счастлив, - признался ей Дерриус.
- Вы так говорите, будто рассчитывали на меньшее, - удивилась Катриона.
- Ну, во многих семьях жена перестает подпускать мужа чуть ли не сразу после первой ночи с ним. Это считается в порядке вещей. У каждого своя жизнь, сходятся лишь для зачатия.
- Почему? - об ответе она догадывалась, но хотела узнать его мнение. Тетка нарассказывала достаточно ужасов, которые ее в свое время и отвратили от замужества. Катриона могла только изумляться глупости своей бабки по отцу, которая так поступила с теткой. Может быть, не будь этих "нравоучительных бесед", Элоида сейчас была бы замужем, счастлива и спокойна?
- Не думаю, что я вам должен рассказывать такое, милая. Поверьте, наша семейная жизнь будет другой.
- Я в этом уверена, - она рассмеялась, поцеловала его в щеку, колючую от щетины, и упорхнула за ширму, куда следом за ней отправилась принесшая ужин и лекарства для госпожи служанка. Причем, последняя еще и окинула лорда неодобрительным взглядом, прежде чем укрыться с госпожой и заняться ее туалетом.
Дерриус скромно накрылся простыней и подумал, что щетину надо бы сбрить. Ну не бороду ж отпускать, в самом-то деле. Надо выглядеть достойно на фоне всей молодой поросли аристократии, пока хватает еще сил их затмевать. Особых иллюзий он не питал, Катриона будет ему любимой женой, матерью его детей, но однажды захочет найти себе любовника, все-таки такая разница в возрасте, как у них, это не очень хорошо. Когда ей будет всего двадцать пять, ему стукнет почти пятьдесят. Ее красота лишь приблизится к зрелости, расцветет по-настоящему, он же будет уже стариком, возраста ее отца сейчас. Ужасно. На нее будут заглядываться безусые юнцы, добиваться ровесники, а ему останется лишь отойти в сторону и закрывать глаза на это. Уезжать на охоту, чтобы не так терзаться ревностью... Но он знал, на что именно шел, беря  в жены девочку такого возраста. И все же он не сожалел. Если Всевышний позволит ему хотя бы десять лет счастья, это уже будет намного больше того, что есть у многих. И его жена, самая красивая на свете. И любимая.
Катриона выпроводила служанку и улыбнулась ему:
- Дерриус, я даже не знаю, рискнуть ли мне и предложить вам помощь в омовении?
Она была явно чем-то смущена, и это было необычно.
- А почему бы и не рискнуть, милая? Неужели вы еще чего-то не видели? - Дерриус поднялся, подошел к ней.
- Не в том дело, - она смутилась еще больше. - Просто, боюсь, еще одного раза сегодня я... нет, я выдержу, но верхом с вами завтра поехать не смогу.
- Милая, есть пределы и моей выносливости, - Дерриус рассмеялся, подхватил ее на руки, закружил. - Хотя ваша красота... Но нет, муж у вас уже стар и немощен.
- Это неправда, лорд муж мой, вы совсем еще не стары, и многим молодым до вас далеко, - она обняла его, тоже смеясь. - Бабушка написала мне, что вы переплясали юнцов на празднике осени. Это так?
Дерриус постарался скромно угукнуть, но вышло как у голубя, раздувшего зоб от гордости.
- Расскажете мне? - его увлекли за ширму, и нежные ручки жены принялись обмывать, испытывая лорда на "старость" и "немощь", вернее, на терпение и выдержку. Хотя, сейчас это было почти легко, Дерриус чувствовал себя пустым-пустым, хотя и надеялся на то, что хотя бы дня через два снова "наполнится".
- Расскажу, конечно же, - лорд наслаждался лаской жены, выдаваемой за омовение. - Вот после обеда сразу же и расскажу.
Он не сразу понял, зачем его, промокнув чистым полотном, осторожно смазали какой-то ароматной, словно кусочек летнего луга, мазью. Только потом дошло, что Катриона, должно быть, решила, что если у нее все натерто, то и он тоже может страдать от подобного. Дерриус такой заботе очень умилился. Все-таки чудесная у него супруга, такой кусочек чистого счастья.
- Моя любимая леди.
Катриона потянула его обратно на постель, забралась и сама, поставив поднос себе на колени. И принялась кормить его, выбирая явно лучшие кусочки великолепной запеченной рыбы, которую лорд еще ни разу прежде не пробовал. В ней словно бы вовсе костей не было, а мясо таяло на языке вместе с сырной корочкой и зеленью.
- М-м-м, в жизни ничего не ел вкуснее, - признался лорд. - Она же просто сама исчезает. А эта корочка. и травы… Думаю, если б наш король попробовал такую рыбу, он бы разогнал всех поваров и нанял вашу кухарку за половину казны.
- О, да, Линора прекрасно готовит. Она и меня научила. Но его величеству вряд ли удастся угоститься шедеврами нашей кухарки, лорд муж мой, ведь он не приедет в Данмари, а Линора не оставит замок и отца.
- Это хорошо, что король сюда не приедет. За ним всегда следует двор. А они очень утомительные порой. И к тому же, хочу быть единственным счастливчиком при дворе, пробовавшем такое изумительное блюдо.
Катриона сияла, ее явно радовали похвалы людям, служащим в отцовском замке. Блюдо с рыбой, потом и доска с нарезанным ломтями ароматнейшим и нежнейшим копченым окороком быстро опустели. Глаза у Дерриуса начали слипаться от сытости и некоторой усталости, хотя еще даже не опустились сумерки.
- С вашего позволения, моя леди, я все-таки лягу подремать. Что-то я совсем разнежился.
- Конечно, Дерриус, - она убрала поднос, укутала его в одеяло и поцеловала в лоб. - Если что-то понадобится – позвоните. Я отлучусь, надо отдать последние распоряжения касательно нашего отъезда.
Лорд улыбнулся ей, затем прикрыл глаза, почти мгновенно проваливаясь в сон на простынях, все еще пахнущих Катрионой. А проснулся только ранним утром, почти на рассвете, обнаружив жену в своих объятиях, уютно прижавшуюся к его груди. Девушка спокойно спала, ее дыхание согревало ему плечо, и, похоже, это должно было стать еще одним счастливым воспоминанием ему на всю жизнь.

8. Расставание с Данмари и откровения в пути

Дерриус любовался безмятежно спящим счастьем, которое так не хотелось будить. Но дела не ждали.
- Доброе утро, милая, - он поцеловал ее в макушку. - Новый день.
Катриона хныкнула, потянулась, открыла глаза.
- Уже утро, да? М-м-м...
- Да, милая. И нам нужно ехать. Так что давай собираться.
Дерриус с неохотой выпустил ее из рук, поднялся.
- Все собрано еще со вчера, лорд муж мой, - Катриона перекатилась на живот, поболтала в воздухе ногами. - Завтрак будет через длинную долю, или около того... Судя по тому, что за окном едва рассвело, скорее, через две доли. Вы немилосердны, муж мой, можно было бы подремать еще половину этого срока.
- В столице в это время только ложатся спать, как правило. Верней, постепенно переходят на вечерние балы, уже нельзя любоваться турнирами или шутами на площадках. Вся светская жизнь перемещается в дома знати, в бальные залы и коридоры. Но вы можете подремать еще, я разбужу вас.
- Когда же там живут, Дерриус? - любопытство заставило Катриону подняться и проснуться. Она позвонила, вызывая слуг, принялась расчесывать волосы, распустив "ночные косы" и умостившись на подушку, положенную на подоконник. Зрелище было феерическим: на фоне рассвета, разгорающегося над далекими горами - прекрасная чернокудрая ведьмочка в одной тонкой рубашке, сквозь ткань которой просвечивали контуры ее тела.
- Примерно к закату начинается вся жизнь столицы, - Дерриус неприкрыто любовался супругой, как драгоценнейшим произведением искусства.
- Но ведь это совершенно неинтересно? И расточительно. Сколько денег тратится на свечи и магические кристаллы!
- Знать меньше всего на свете заморачивается деньгами, милая. К тому же, днем многие дома тоже похожи на склепы, нет разницы во времени суток, свечи и кристаллы всегда горят.
- А ваш дом? Какой он? - Катриона обвела глазами довольно светлую и без свечей комнату. Весь замок Данмари был таким, кроме залов внизу да в сердце цитадели, даже удивительно, ведь здесь всегда существовала угроза нападения горцев. Правда, за все века далее двухдневного перехода от предгорий кланы не уходили...
- Там много  света, перед домом есть сад. Он не очень близко к императорскому дворцу, но именно из-за отдаленности и сада я его и купил. А вот мой родовой замок, - Дерриус печально улыбнулся. - Он находится у озера, неподалеку чудеснейший лес. Замок из светлого камня, словно плывущий по воде лебедь.
Катриона заплела косу и улыбнулась:
- Пусть вы не умеете петь, но рассказываете вы прекрасно, мне уже захотелось увидеть и этот дом, и ваш замок.
Наконец, явились слуги, заспанные и искренне удивленные тем, что господа встали ни свет ни заря. Им обоим приготовили уже дорожное платье, чтобы никакие задержки не помешали выехать сразу же после завтрака.
- Нам придется пожить в столице, моя леди. Я расскажу вам по дороге, в чем дело, не здесь, - Дерриус поцеловал ее пальцы. - Проедемся верхом, чтобы ничьи уши не слышали.
- Да, муж мой, как скажете, - Катриона присела в изящном полупоклоне, демонстрируя, что манеры ей не чужды, а обучали ее пусть и несколько старомодному, но оттого не менее куртуазному поведению.
- Идемте на завтрак, вы голодны, должно быть.
- Как и вы, мой лорд, надеюсь, вам понравится сегодняшняя пища.
Что-то в ее голосе и взгляде было такое, что заставило Дерриуса насторожиться и приготовиться... ко всему. Интересно, что такое придумала его супруга на завтрак? Трапеза, для разнообразия, к оной они спустились в столовую, оказалась сытной, но не слишком обильной, как и полагалось в дорогу.
- Провиант уже загружают в карету, его хватит и для нас, и для сопровождения, муж мой, - отчиталась Катриона, собственными ручками накладывая ему в тарелку пахнущую странно, но аппетитно кашу с мясом и овощами, нарезая окорок и предлагая супругу преломить хлеб.
Дерриус принюхался к каше, отламывая хлеб:
- А что это, милая?
- Моя любимая с детства каша, - она улыбнулась. - Просто мне подумалось, что вряд ли такое готовят в столице, вот и...
- И вы приготовили для меня завтрак?
Она кивнула, но вместо того, чтобы опустить глаза, пытливо заглянула ему в лицо:
- Вам нравится?
Дерриус отправил ложку каши в рот, улыбнулся, закивал. Было вкусно, в меру солоно, в меру остро, не слишком жирно. Всеблагий Господь, нужно запретить ей половину талантов, иначе ведь выкрадут попросту!
- Только никому не говорите, что еще и готовить умеете. Я не вынесу, если вас похитят, такое сокровище.
- Вы преувеличиваете, лорд муж мой, - она хихикнула. - К тому же, я верю, что вы защитите меня. Но на самый крайний случай у меня всегда с собой веер.
Дерриус снова закивал, всем видом показывая, что его сокровище вполне способно особенно злобного дракона усмирить. Он даже не заметил, как съел полную тарелку каши, она незаметно осела в желудке теплой сытостью. Травяной отвар с медом и хлеб с окороком довершили завтрак, после которого тело наполнилось силой и желанием движения. К концу трапезы спустился и эстув Маллинис, по которому было совсем незаметно, что он спал, скорей уж, не спал вовсе и этой ночью.
- Доброе утро, - Дерриус поприветствовал его вежливым наклоном головы.
- Да, надеюсь, оно в самом деле доброе, - эстув выглядел на все свои годы, словно близость разлуки с дочерью оказалась для него даже тяжелее самой разлуки. - Я вижу, все готово к отъезду, лорд Дерриус?
- Да, все готово, мы уже отправляемся, осталось лишь попрощаться.
- Что ж... Дайте нам малую долю, лорд эсвит.
Дерриус кивнул:
- Я  проверю коней. Мое почтение, лорд. Если Альрус станет вести себя плохо, всыпьте ему ремня, разрешаю.
- Непременно так и сделаю, - лорд Маллинис нашел в себе силы улыбнуться. Дождался, когда эсвит выйдет из трапезной и повернулся к дочери, благовоспитанно молчавшей при супруге.
- Отец, не волнуйтесь, - Катриона бросила манеры, повисла на шее у отца.
Лорд Малиннис крепко обнял ее, не находя слов. Отпускать не хотелось, тем более в столицу, рассадник порока.
- Все будет хорошо. Скоро я пришлю сокола. Ну же, отец! Улыбнитесь, помашите нам вслед со стены замка и садитесь завтракать. Я ведь не в могилу схожу, а уезжаю и буду очень ждать вас в гости! - Катриона едва не расплакалась.
Лорд с трудом отпустил дочь:
- Да, ты права. Буду ждать о т тебя вестей. А теперь иди, твой супруг уже заждался, наверное. Береги себя.
- Обещаю, отец. И вы тоже, - вместо почтительного поцелуя руки она чмокнула его в щеку и быстро вышла, опасаясь, что отец заметит блестевшие в глазах непролитые слезы. Катриона позволила себе только одно послабление, считая, что пара малых доль времени погоды не сделают - бегом пронеслась по парку, подобрав юбки, как девчонка, к любимой беседке, до крови исколов руки, сорвала три ярких бутона, которым даже утренние заморозки были нипочем, и закрепила в волосах.
Дерриус ждал ее, держа в поводу двух коней. Повозки, скрипящие колесами, уже виднелись впереди.
- Я отослал их, все равно мы обгоним или отстанем, у нас есть время для этого.
- Вы хотели мне что-то рассказать, когда рядом не будет лишних ушей, - напомнила Катриона, с поразительной легкостью взвиваясь в седло, даже не потребовав его помощи. Ее платье оказалось с секретом - вместо юбок были очень похожие на них штаны, пышные из-за множества слоев присборенной ткани.
- Да. О Деусе... Эта заноза в заду империи, церковник, который проповедует очень строгие моральные принципы. Особенно любит совать нос в семейные постели и учить всех женщин жить в набожности. Глава Церкви, чье влияние сейчас весьма велико.
- Но какое отношение он имеет ко мне, лорд муж мой? - удивилась Катриона. - Пусть себе проповедует, не станет же он со свечой стоять у нашего изголовья?
- Первым же делом он начнет вас заманивать в сети церкви. Молодая красавица - это лакомый кусок для церковников.
Катриона вздохнула и коснулась ладонью висящей на шее лунницы, которую она так и не сняла даже во время венчания, только спрятала под одежду.
- Дерриус, я могу быть с вами полностью откровенной? Чтобы ни единое слово недомолвок не стояло меж нами?
- Разумеется, моя леди, - Дерриус кивнул. - Чем больше мы знаем друг о друге, тем крепче наш союз.
- Когда клан Нах-Гварр дал согласие лорду Данмари на брак с Иллой Кетрой, ее спешно ознакомили с верой в Бога Единого и крестили, дав имя Соланира. Но для матушки эта вера так и осталась чуждой и непонятной. Меня, конечно, воспитывали на житиях святых, "Книге Ворона" и священных псалмах, но в душе моей нет веры, вернее, нет веры во Всевышнего. Матушка посвятила меня Аяне, богине луны и тайных путей, темной воды и серебра. Я - горная ведьма, и Деус может хоть наизнанку вывернуться, но я останусь глуха к его речам. Конечно же, на людях я буду изображать примерную дщерь церкви. Если так будет угодно вам, муж мой.
Дерриус склонил голову:
- Это будет самым лучшим, моя леди. Я не прошу вас верить в чужого бога. Но и того, чтобы вас обвинили в колдовстве и отправили в дальний монастырь на покаяние, я тоже не желаю.
- Нет уж, в монастырь я категорически не жажду попасть, - Катриона зябко передернулась. - Жуткое место.
- Ничего, я не дам Деусу до вас добраться, моя леди, - заверил ее Дерриус. - Перейдем к следующему пункту?
- Я вся внимание, лорд муж мой, - Катриона даже чуть повернулась в седле, в самом деле готовая очень внимательно выслушать его и взвесить каждое слово.
- Это касается ваших нарядов и украшений. Конечно же, вы вольны наряжаться так, как вам будет угодно, но я смею высказать скромное пожелание, - Дерриус слегка смутился. - Пусть все-таки сверкают ваши глаза, а не камни на платье.
Катриона помолчала, немного обескураженная просьбой.
- Простите, я не совсем понимаю... Вы считаете, что... я... что я, дорвавшись до ваших сокровищ, стану цеплять на себя все, что попадется под руку? - голос девушки дрогнул, такого она не ожидала. Это было даже обидно, хотя Катриона даже в свои четырнадцать не была глупой и прекрасно понимала, с чем связаны подобные мысли лорда. Матушка, которой доводилось побывать в столице, рассказывала о том, что там даже незамужние юные дурочки цепляют на себя драгоценности, хотя им полагается носить максимум жемчуга.
- Нет, что вы, моя леди. Просто... Если вдруг вы решите, что на фоне остальных дам выглядите не так ярко, знайте, что вы намного прекраснее их именно потому, что вы настоящая.
- Я не слишком избалована драгоценностями, лорд муж мой, - Катриона снова коснулась лунницы, взглянула на свое обручальное кольцо и тряхнула головой так, что зазвенели серебряные подвески в довольно скромных серьгах. - И не собираюсь рядиться, как бродячая цыганка.
Дерриус склонил голову в знак того, что ее слова были услышаны.
- Я представлю вам портного, который будет шить для вас наряды. Думаю, что вы быстро найдете  с ним общий язык.
На это Катриона только кивнула, это ведь в самом деле забота супруга - дать ей тех людей, что могут обеспечить леди всем необходимым. С ней уехала доверенная служанка, которая будет помогать одеваться, купаться и расчесываться, хотя Катриона могла вполне обходиться и без ее услуг, но настоял отец.
Погода радовала не слишком прохладным днем, кони нетерпеливо просились вперед, чтобы ветер навстречу и гривы назад.
- Это все, лорд муж мой, о чем вы хотели поговорить со мной? - осведомилась Катриона. Ей тоже хотелось скачки, чтобы выдуло ветром внезапно вспыхнувшую и все еще не погасшую обиду на мужа. Глупую, детскую, а ведь она уже не ребенок.
- Думаю, что да, моя леди, - согласился Дерриус.
- Тогда, догоним обоз? - она свистнула, словно маленькая разбойница, жеребец прижал уши и понесся вперед, словно черная молния.
Дерриус послал коня вперед, усмехнувшись про себя - вот же неугомонная. У нее развязалась лента в косе, зеленой змейкой мелькнула рядом с лицом лорда, он едва успел машинально поймать ее. Катриона с распустившимися волосами – нужно догнать ее и полюбоваться, срочно! Она обернулась, послала ему шальную, яркую улыбку. Дерриус хлопнул коня по шее. Тот принялся разгоняться, уязвленный тем, что какой-то молодняк скачет впереди. В голове лорда билась одна-единственная мысль: "Поймаю тебя, моя золотоглазая соколица!"
Эта девушка в нем будила какие-то странные чувства, которых раньше он не испытывал. Хотелось поймать, обнять и никогда не выпускать из рук. И в то же время он понимал, что она пока еще юная дикарка, привычная к свободе и совсем иным требованиям. Он уже поймал ее, уже везет в золотую клетку, роскошную, но все же несвободу. И только от него зависит, останется ли его соколица несломленной, будет ли и дальше доверять его рукам.
- Почти поймал!
Дерриус веселился. И думал про себя, что его супруга получит максимум свободы, который возможен при ее нынешнем положении в обществе. И семья у них будет не похожа на все остальные. Он все же догнал ее, перехватил поводья, останавливая лошадей. И поцеловал, крепко, жадно, склоняясь к ней из седла, а потом и вовсе перетянул девушку к себе, отбросив прочь все мысли. Здесь и сейчас они были вдвоем, и разрумянившаяся от скачки Катриона была самой прекрасной в мире.
- А я поймал вашу ленту, - похвастался лорд, возвращая ей добычу. - Ну что, как вам такая прогулка по пути в новый дом?
- Мне очень понравилось, - Катриона улыбнулась, ничуть не смущаясь того, что он видит ее растрепанной. Черные крупные кудри отбескивали золотом в солнечном свете, касались его рук, словно нежный атлас.
Дерриус поцеловал ее волосы.
- Вы самая прекрасная из всех дам империи, моя леди.
- Вы наверняка преувеличиваете, Дерриус, - она прижалась к его груди. - А если нет, мне придется прятаться под вуалью, чтобы не вызывать зависти придворных дам.
- Опасайтесь, эти змеи весьма мстительны.
- Я представляю себе, мой лорд, и буду очень осторожна в речах и делах.
Дерриус посмотрел в сторону медленно удаляющегося обоза:
- Уверен, что там есть соглядатаи Деуса. Оставить без внимания меня? Ну что вы...
- Разве церковь не должна заниматься только своими делами, а не лезть в жизнь людей? - тихо поинтересовалась девушка. - Наш священник никогда не указывал отцу, чем и как ему заниматься, да и на матушку не смотрел, как на ведьму.
Дерриус только грустно усмехнулся, ничего не отвечая. Если б все священники были такими. Может быть, в провинции они такими и остались. В такой глуши, как эта. Но только не ближе к столице. Там уже правит честолюбие. Всем и всеми, и если можно пользоваться властью безнаказанно, кто останется святым надолго? Лорд был уверен: школу лицемерия проходят все священнослужители, начиная с послушников в дальних монастырях. Просто кто-то усваивает эти уроки и движется наверх, а кто-то нет, и отправляется "в изгнание". И ведь даже меньше общаться с Деусом не получится. Все время на виду двора. И Катрионе волей-неволей придется со священником общаться тоже.
За себя он почти не волновался: его школа лицемерия была столь же долгой и изощренной, иначе он не стал бы одним из самых богатых людей империи. Но вот как справится Катриона?..
"Что ж, это мы увидим через семь дней, когда доберемся до столицы".
- Вы не устали, моя леди? Не хотите проехаться немного в карете?
- Нет, если можно, я лучше еще проеду верхом и в нормальном седле, пока это возможно. Не думаю, что сразу смогу привыкнуть к дамскому седлу, чтобы выезжать с вами в столице.
- Хорошо, моя леди. А вы вообще когда-либо пользовались им?
- Ни разу в жизни. Как и матушка. Отец счел, что пытаться переупрямить горную ведьму в вопросах удобства езды верхом не сумеет, и предоставил нам право выезжать, как вздумается.
Деррис кивнул:
- Надеюсь, вы быстро выучитесь, моя леди. Чтоб не возникало ненужных вопросов.
Катриона вздохнула.
- Я постараюсь, Дерриус. В конце концов, это должно быть не труднее вышивания "крестом смирения".
- Никогда не вышивал.
Лорд не удержался от того, чтобы еще раз поцеловать жену. И пускай доносят Деусу.
- Это было единственное наказание, которое я именно наказанием воспринимала, - пояснила в порыве откровенности Катриона. - Сидеть часами над вышивкой какого-нибудь узора, особенно, когда вышивать нужно так, чтобы захватывать за раз только одно перекрестье нитей ткани-основы... Это в самом деле учит смирению.
Дерриус погладил ее по спине:
- Зато теперь я знаю, что вышивать мне платки вы не будете.
- А вам бы хотелось?
Катриона фыркнула, подумав: "А почему бы и нет? Можно и вышить. Только не десяток!"
- Ну, должен ведь я всем рассказывать, сколь моя супруга искусна в рукоделии. Чтобы весь двор изошел желчью, подавился и очистил столицу от себя.
- Что ж, я вышью для вас платки, лорд муж мой, - Катриона снова фыркнула. Смирение и добродетель. Она будет сидеть и вышивать, и сделает это так, чтобы ее супругу позавидовали. Или она не Катриона из клана Нах-Гварр!
Дерриус поцеловал ее за ухом, наслаждаясь запахом кожи.
- Еще раз наперегонки, милая?
- На сей раз я обгоню вас, мой лорд!
Катриона перемахнула на седло своего жеребца, словно легкая белка, сразу же посылая его в галоп.
"Ну уж нет, теперь я  выиграю", - решил Дерриус.
Они обогнали обоз и вырвались далеко вперед. Он слышал смех жены, любовался ее развевающимися волосами, ее изящной фигурой. Сказка продолжалась несмотря ни на что, и даже то, что они двигались к столице, его счастье не желало заканчиваться, как сон.

9. Опасные приключения в пути

На ночь решили остановиться на поляне, дать отдохнуть лошадям, дать выспаться людям. Ночевать в карете не представлялось возможным - там было слишком мало места, чтобы поместились две женщины, даже если они миниатюрны, как Катриона и ее служанка. Решено было раскинуть походную палатку, благо, что подобный изыск в багаже лорда был. Дерриус сам проверил, чтобы постели были теплыми и мягкими -  Кириса просить присмотреть за служанкой было все равно, что пустить наглого лиса в курятник.
Его люди развели костер, взялись разогревать пищу. Лагерь обустроили в считанные минуты - все были достаточно опытны в этом.
- Располагайтесь, моя леди, скоро принесут ужин. Еще осталось немного сыра, он весь ваш, - Дерриус устроился у входа в палатку.
Катриона переоделась, сбросив платье для верховой езды и надев под плотный муаровый чехол всего две полотняные юбки, даже не накрахмаленные.
- Вы необычайно щедры, лорд муж мой, но я предпочту разделить трапезу с вами, и сыр тоже.
Дерриус снова поцеловал ей пальцы. Он раздумывал, позволить ли ей провести в седле еще один день, или это чревато уже слухами? А еще ему было очень интересно, кто из его людей - человек церкви? Он практически всех их знал, пусть не так хорошо, как мог бы, но ведь знал. И не мог сообразить, кто помчится писать донос, едва они въедут в Уттрим. Он снова и снова перебирал всех в памяти. Нет, никого не замечал за усердными молитвами или посещением церкви больше, чем он сам. Может, он ошибся? Нет никакого соглядатая? И все это - лишь его паранойя, разыгравшаяся от ожидания назначения? И Деус был так любезен, что никого не приставил?
Катриона заметила за повисшим молчанием тяжелые мысли, тронула его за руку:
- Что вас тревожит, Дерриус?
Лорд вполголоса поведал ей о своей печали. О том, что подозревает соглядатая Деуса в свите.
- Так что, даже не знаю, откуда ждать удара. А вот и наш ужин.
Девушка задумалась. Кое-что она могла, способности передались ей даже не от матери и не от бабки, а от кого-то из прабабок из клана Нах-Гварр. Но для того, чтобы использовать их, нужен был хоть краткий контакт с человеком. Услышать она могла самые "громкие" мысли, желания, страхи.
- Придумайте что-нибудь, чтобы каждый из них хоть нечаянно, но коснулся меня. И я скажу вам, обоснованны ли ваши страхи.
Дерриус задумался, как бы проделать это. Наконец, сообразил:
- Дайте каждому по золотой монете, вы ведь теперь их госпожа.
Она улыбнулась:
- А вы гениальны, лорд муж мой. Такой простой выход, я бы не догадалась.
- Вот после ужина и вознаградите их на отдыхе.
Так и случилось. После трапезы, которую уминали все с большим аппетитом после целого дня в пути, лорд вручил Катрионе кошель с золотом, все сопровождающие выстроились перед ней в одну шеренгу, и та вручила каждому по золотому, постаравшись коснуться их рук, по возможности, продлевая прикосновение, расспрашивая имена и звания. Все улыбались доброй леди, старались отвечать ей. Слегка боялся только Кирис.
- Я не кусаюсь, юноша, - Катриона улыбнулась ему. - Вы ведь доверенный слуга моего супруга, не так ли?
- Д-да, миледи, - Кирис  даже монету не взял.
- Что же вы так... нервничаете? Нам придется жить в одном доме, а вы уже меня опасаетесь. Право слово, я не такая уж и строгая хозяйка.
- Ну, я просто... - Кирис совсем засмущался и отодвинулся на полшага назад.
- Хоть монету возьмите, не обижайте меня, - Катриона состроила грустное личико.
Кирис взял монету, решив, что отношения с госпожой нужно налаживать. Прикосновение было коротким, но Катрионе хватило. Она прикусила губу, чтобы не прыснуть: надо же, он просто-напросто боялся ее, горную ведьму! Потому что ведьмы, они ж такие. А она красивая, но все равно страшная. Но все ее веселье испарилось, стоило коснуться жестких, корявых пальцев форейтора, управлявшего их каретой.
"Сладкая, распущенная... наверняка шлюха... надо сообщить идему Варейсу... говорят, ведьма".
Катриона почти отшатнулась от него, но сдержалась, заставила себя даже улыбнуться, спросить имя.
- Лурис, миледи, - он постарался улыбаться подобострастно.
"Я запомню тебя, Лурис", - золото на секунду ярче сверкнуло в глазах Катрионы, но она успокоилась. Он не причинит ей вреда, да и Дерриусу тоже. Сегодня ночью он забудет все, что слышал и видел в Данмари, все слухи, что собрал там, все, что видел в пути. А с завтрашнего утра она станет идеальной леди. Да, придется еще шесть дней трястись по дорогам в душной днями и холодной по утрам и вечерам коробке кареты. Но разве она изнеженная дурочка, чтобы отступать перед трудностями?
Дерриус дожидался супругу у палатки, пожелать ей спокойной ночи. Когда он склонился над ее ручкой, Катриона шепнула так, чтобы услышал только он:
- Лурис, милорд. Это он.
- Хорошо, буду следить, - Дерриус ответил таким же шепотом, затем выпрямился. - Сладких снов, дорогая супруга.
- И вам, лорд муж мой, доброй ночи, - Катриона улыбнулась ему и ушла в палатку. Это была ее первая ночь, проведенная не в родовом замке Данмари, не на своей постели.
Дерриус спать улегся у входа в палатку, чтобы ничего не вздумало случиться. Конечно, вряд ли кто-то решит причинить вред девушкам. Но мало ли.

Ночь прошла почти спокойно. Правда, когда ночью взошла полная луна, эсвит проснулся, словно подкинутый. Сел, оглядывая лагерь. Поодаль от костра переговаривались двое дозорных, но в основном все было тихо. Что же его так насторожило? Лорд прислушался, присмотрелся, стараясь не поворачиваться к костру. И, наконец, заметил неяркое янтарное свечение, исходящее из палатки. Оно словно выструилось из нее, принимая облик снежного барса, но словно бы призрачного. Хищник обернулся на лорда, внимательно посмотрел на него и отправился туда, где спали слуги.
Дерриус улегся обратно, уверившись, что все в порядке, никто не пострадает из тех, кто ему дорог. Хотя следить глазами за призрачным хищником не переставал. Что такое супруга собирается делать? Барс крался, неслышный и невидимый для всех, похоже, кроме самого лорда. Вот прошелся между спящими людьми, остановился над Лурисом и вдруг ударил лапой того по голове. Никакого видимого вреда не причинил, хотя человек застонал и заворочался во сне. Барс ударил снова, призрачная лапа проходила сквозь тело, не оставляя следов. А спустя минуту зверь направился обратно, остановился над лордом, склонив к нему усатую морду. Дерриус попробовал его погладить, рука прошла сквозь призрака, стало щекотно ладони. Барс лизнул его, оставив ощущение прикосновения широкого мягкого пера к лицу. И рассыпался искорками, вскоре угасшими в ночной тьме. Лорд снова задремал, улыбаясь во сне, словно от чего-то теплого и хорошего.

Утром супруга нашла время объяснить ему, отчего она поедет в карете:
- Я уничтожила воспоминания этого человека о том, что он видел в Данмари и за день пути. Но теперь мне придется вести себя идеально, чтобы ему нечего было донести.
- Хорошо. Я составлю вам компанию, с вашего позволения. Расскажу подробней о столице, дворе и моде.
- Я буду очень рада вашей компании, лорд муж мой, - обрадовалась Катриона.
Служанку отправили к Кирису, чтобы тот рассказал ей о жизни в столице, о доме - все, что Дерриус собирался поведать супруге. Катриону интересовало все, она задавала сотни вопросов, некоторые были на удивление зрелыми, некоторые выдавали совершеннейшее детство юной супруги, ее неопытность в придворных интригах. Лорд подробно расписывал ей все – прически, украшения, сплетни и интриги, что можно пить, что нельзя, какие подарки от посторонних мужчин принимать разрешено, а какие ни в коем случае. Хотя с последним все было просто:
- Цветы и конфеты можно, все остальное нельзя.
- И конфеты желательно не есть, так? - усмехнулась девушка. - Кто знает, что в них могут подсыпать.
- Именно так. А цветы опрыскать. Принимайте, благодарите и выбрасывайте.
- Но почему? Зачем это все - яды, зелья, отнимающие разум? Я не понимаю, мой лорд, - она посмотрела жалобно и растерянно. - Ведь у аристократов и без того есть все?
- Но хочется-то больше. И еще больше.
- А вам? Вы ведь один из самых богатых людей империи, не так ли?
Дерриус кивнул:
- Именно потому мне ничего не хочется, я куплю все, что можно купить за деньги.
- А то, что не покупается и не продается? - Катриона смотрела задумчиво, видимо, пыталась придумать пример. - Верность? Любовь?
- То я постараюсь завоевать сам. Я считаю себя достаточно хорошим рыцарем, благородным и справедливым отчасти.
- Почему же только отчасти? - она улыбнулась, в золотых глазах мелькнули лукавые искорки. Дерриус залюбовался ими.
- Потому что я ведь не святой, моя леди.
- Нет, вы не святой, лорд муж мой, - Катриона пересела на сидение рядом с ним, прижалась к плечу, провела тонкой ладонью по застежкам дорожного колета и шнуровке сорочки, совершенно незаметно расстегивая и распуская.
Дерриус прищурился и посмотрел весело:
- Хотите предаваться порочной страсти прямо здесь, моя драгоценная?
- С каких это пор желание супруги доставить удовольствие супругу считается "порочной страстью"? - изумилась Катриона, не прекращая попыток лишить лорда его дорогих, но мешающих ей сейчас тряпок. Ей хотелось изучать мужа, а окна в карете были зашторены.
Дерриус поцеловал жену, затем принялся помогать ей выпутать себя из одежды. Ее было много, как выяснилось, а места в карете возмутительно мало. Катриона хихикала над ним, запутавшимся в рукавах сорочки, а потом Дерриус просто замер с заведенными за голову руками, ощутив ее нежные губки, коснувшиеся кожи, ласковые пальцы, прослеживающие старые шрамы, путающиеся в темных курчавых волосках на груди. Шевелиться не хотелось, хотелось сидеть и наслаждаться этими касаниями. Он не видел ее, только чувствовал, и неожиданно это заставило острее ощутить все, и ее ласки, и свое возбуждение. А неугомонная супруга продолжала исследовать его, склоняясь ниже и ниже, очерчивая пальцами линии мышц, ребер, расстегивая пряжку широкого пояса. Лорд старался помалкивать, памятуя о том, что лишние звуки совсем нежелательны в присутствии слуг. И что далеко не все из них туги на ухо. А стук колес и ржание лошадей не все может заглушить.
"Что ж вы творите, моя леди?"
Судя по тому, как замерла она на пару вздохов, расстегнув пояс и растянув шнуровку его бриджей - не то изучала, не то раздумывала, что делать дальше. Дерриус сам не знал, чего ему сейчас хочется больше, чтобы Катриона продолжила... ну, что она там такое вообще делает?  Или чтобы остановилась.
- Надеюсь, вы не сочтете меня совсем развращенной, - в ее голосе перемешались и опасение, и любопытство, и еще какие-то чувства, которые Дерриус не успел выделить. Не успел потому, что пришлось до крови прикусить губу, сдерживая стон, когда нежные пальчики жены принялись оглаживать его, обхватывая, словно колдовской жезл, а чуть позже к ним присоединились ее губы и горячий язычок. Лорд только смутно удивился, откуда его невинная юная супруга может знать о таком, но спросить можно было и позднее. Потом он понял - не знает, просто экспериментирует. Ей было любопытно и явно не противно, и эсвит порадовался, что утром сходил на ручей неподалеку от лагеря и не только умылся. Хотя вода и была уже очень холодная, но привычку к чистоплотности ему привил отец, а откуда у него подобная "блажь", Дерриус даже не подозревал. Ну что ж, побыть подопытным для таких сладких экспериментов он был совсем не прочь. Главное, чтобы любимая супруга не подавилась на очередной выбоине. Или не сомкнула зубки в неподходящий момент. А то никакой выдержки не хватит удержаться от вопля. Но карета шла ровно, дорога была в относительно приличном состоянии. А Катриона старательно изучала лорда супруга на предмет доставления удовольствия. Через пару малых доль времени пришлось спешно выпутываться из сорочки, отстранять ее и в два движения заканчивать. Не мог же он допустить... совершеннейшего непотребства в отношении жены? Но было безумно приятно, что она не стесняется опытным путем изучать его тело. Катриона смотрела на него, невольно облизывая припухшие губки, ждала вердикта.
- Вы прекрасны и удивительны, моя милая. Чудеснейшая из всех.
- Вы не станете ругать меня? - ее это явно удивило. Следовало бы, конечно... Подобные эксперименты были нормальны для шлюх, как-то лорд даже не подозревал, какие бездны чувственности скрываются в юной хрупкой супруге. И что в своем желании познавать она может зайти так далеко.
- За что, милая? Я не особенно скован правилами приличия и считаю, что вдвоем супруги могут изучать друг друга разными способами, - лорд тепло улыбался.
- Значит, вам понравилось? - она просияла, протянула ему платок, вытереть ладонь.
- Очень, милая. Эти ощущения... я не смогу их описать. Но это намного больше, чем блаженство.
- Это оказалось... м-м-м... интересным, - подобрала слово Катриона. Хотя сказать она хотела совсем иное. Это было не противно, как она опасалась. Если ее супруг внешне был весьма жесток, то "там" он оказался очень нежным и, она бы даже сказала, ранимым. По наитию она старалась не касаться его зубами, опасаясь ранить и вместо ласки причинить боль.
- Я очень рад, что вас... не оттолкнуло.
Катриона порозовела.
- Вы удивительно чистоплотны, в отличие от других людей. И обладаете приятным запахом, лорд муж мой.
- Грешен, умываюсь как кот, два раза  в день.
- Почему это считается грехом? Разве приятно после целого дня работы ложиться спать немытым, да и утром лишь омочить лицо? А некоторые и этого не делают, - девушку передернуло.
Дерриус добросовестно напряг память:
- Деус говорит, что это грешно, потому что мы должны быть чисты душой, а частое омовение тела свидетельствует... дальше забыл.
Катриона рассмеялась:
- Да вы не самый ревностный теосит, лорд муж мой.
- Что уж есть. Не люблю, когда в мои дела вмешиваются, прикрываясь какими-то благими намерениями.
- Расскажите еще о вашем замке? Столицу я увижу сама, а вот туда мы еще неизвестно, когда попадем.
Дерриус принялся живописать белоснежный замок-лебедь, танцы озерных дев по ночам, легкие тени на берегах озер. И лес, где так легко дышится. Немного за полдень они остановились перекусить в придорожном трактире. Место было более-менее чистое, что удивительно. Хозяин кликнул помощниц, и вскоре лорда и леди, и их слуг уже кормили горячей похлебкой и специально для леди готовили нежнейшее мясо в горшочке.
- Надеюсь, что умерло оно не от старости, - Дерриус был весел.
Кирис косился на мятую рубашку господина, но помалкивал.
- Что вы, как можно! Молоденький ягненок! - воздевал руки к нему хозяин трактира. Катриона благовоспитанно не поднимала глаз от пола, прикрываясь веером - обычным, из ткани и кружев.
- Молоденький? Точно? А ведь я и попробовать могу!
- Да ради Всевышнего! - всплеснул ладонями трактирщик. Видимо, за стряпню своей жены и дочерей он был полностью спокоен. Редкость, однако.
Дерриус кусочек мяса из ужина супруги все же попробовал, удовлетворился результатом. В путь было собрано еще немало вкусной снеди, здесь, вдалеке от столицы, готовили, не скупясь. Окорок, копченые лесные фазаны и полевые курочки, свежий хлеб, яблоки - все было уложено в корзины. Щедрость трактирщика лорд не менее щедро оплатил звонкой монетой.
- Будьте осторожны, ваша милость, говорят, Кривой Сверт снова вышел на промысел со своей шайкой, - на прощание предупредил мужчина.
- Благодарю, почтенный, будем остерегаться.
Известие о разбойниках встревожило Дерриуса не сильно. Оружие было при нем, верные слуги тоже. Здесь уже были не земли эстува Данмари, так что обвинять в неспособности сдержать разбойников и перевешать их следовало эстува Кридели, кажется. Дерриус не слишком хорошо ориентировался в местной знати.
- Даже не знаю, если ускорить путь, рискуем попасться вымотанные и усталые этой шайке. Ехать, как ехали - рискуем попасться им, не проскочив мимо, - рыцарь задумался.
- Стоит поберечь людей и лошадей, лорд муж мой, - Катриона говорила тихо, только для него. - Мне кажется, что нам не миновать встречи, но я могу и ошибаться. Мой дар... он еще не раскрылся так, как должно. Это будет только после того, как я рожу первого ребенка.
Дерриус согласно кивнул:
- Я поеду все-таки верхом. Чтобы иметь возможность вас защитить.
Катриона вынула свой боевой веер и сжала его в руках, без слов давая понять, что тоже не останется беспомощной и безоружной, если что-то случится.
- Но надеюсь, что ничего серьезного не произойдет. Может быть, они побоятся.

Когда впереди, отрезая половину отряда от кареты и остальных всадников, упала подрубленная ель, и такая же с шумом рухнула позади, он понял, что шайка довольно велика, и разбойники понадеялись справиться с ними. Меч из ножен вылетел словно сам собой, Дерриус зорко оглядывался и прислушивался. А потом на дорогу хлынула толпа смердов, молча, и оттого еще более страшно. Защитников оказалось раза в три меньше, чем нападавших, их пытались спешить и отсечь от кареты. Не тут-то было, Дерриус не брал с собой абы кого, а слуги рыцаря умели сражаться ничуть не хуже, чем он сам. Из кареты раздался взвизг служанки Катрионы - дверь с другой стороны от Дерриуса все же ухитрились открыть. Но когда туда метнулся сам лорд, спасать было уже некого. Точнее, спасать разбойника от боевитой девчонки и ее госпожи было поздно - у того было рассечено горло и в глазнице торчала острая спица. Рыцарь спихнул труп наземь, закрыл дверцу. Катриона внешне спокойно вытирала платком лезвия боевого веера и кивнула ему, показывая, что все в порядке. Ее служанка причитала об испорченном наряде госпожи. Дерриус улыбнулся жене и вернулся к сражению.
К тому времени, как окончательно стемнело, все было кончено. Оставшихся в живых разбойников быстро вздернули на суковатых ветках ближайшего вяза, трупы свалили в найденный неподалеку овраг, в котором обнаружился и их лагерь. А в лагере - двое перепуганных, связанных мальчишек.
- Алерис! Квестис! - опознала детей Катриона. - Это сыновья эстува Кридели!
- Возьмем с собой. И отдадим отцу... если еще есть, кому отдавать.
Мальчишек умыли, накормили, как раз, пока воины эсвита перевязывали раны своим товарищам и хоронили двух погибших. Да, веселая выдалась поездка, нечего сказать. Ночевать на дороге не стали, решили ехать вперед, где-то рядом должна была быть деревушка, а утром оттуда уже направиться к замку эстува Кридели.
- Как вы думаете, моя леди, их выкрали, или эстува больше нет  в живых? - Дерриус косился на заснувших мальчишек, прижавшихся друг к другу.
- Похитили. Алерис - это старший - рассказал, что они уехали на прогулку со своим воспитателем. Его, кстати, я, кажется видела среди разбойников, так что, скорее всего, он был в сговоре с ними. Не понимаю, зачем? Эстув Маритос небогат, и выкуп за сыновей разорил бы его.
- Узнаем, когда приедем в замок, - решил Дерриус.
Мальчишки, напоенные успокоительными отварами, которые вместе с иными лекарскими принадлежностями нашлись в багаже леди, спали в карете, заняв оба сидения. Младший лежал головой на коленях служанки, и Катрионе не оставалось места.
- Я поеду верхом, с вашего разрешения, лорд муж мой.
Лорд согласился, решив, что леди верхом все же лучше чем леди на повозке с припасами. Двигался обоз медленно и осторожно - хоть эта дорога и была достаточно укатанной, но кто знает, какие могут ждать сюрпризы в ночной темноте? Впереди и по сторонам кареты ехали всадники с факелами, Катриона чуть подогнала своего вороного, чтобы двигаться вровень с мужем.
- Знаете, Дерриус, я так перетрусила, - шепотом призналась она, чуть наклонившись к нему.
- Но вы очень храбро держались, дорогая, - улыбнулся лорд. - И защищались весьма умело.
- Матушка учила меня, как обращаться с "драконьим крылом", но я... О, Всевышний и Прародитель, я никогда не думала, что смогу убить человека! - голос ее вздрагивал.
Дерриус тронул губами ее губы:
- В первый раз всегда страшно, но вы защищали себя.
Глаза девушки как-то странно блеснули, словно не в ночной темноте, а в яркий день солнце отразилось в золоте ее взгляда.
- И все же это было ужасно и... и просто ужасно. Руки до сих пор дрожат.
- Я вас утешу чуть попозже, обниму. И вы успокоитесь.
В деревне был трактир, хотя уже запертый, но им удалось разбудить хозяина. На ночь пришлось расположиться в общем зале - комнат при трактире не было, а в хозяйскую спальню Катриона идти отказалась.
- Я разделю с вами тяготы пути, мой лорд, позвольте мне это. Пусть там устроят мальчиков и Леону.
- Хорошо. Кирис, присмотри за детьми и девушкой.
Юноша поклонился и отправился устраивать детей и служанку, перед которой, кажется, начинал распускать хвост, как павлин. Впрочем, у него было на то право - этой ночью он впервые дрался и показал себя недурно, заработал легкое ранение в плечо, но держался молодцом.
Постель Катрионе мигом организовали из соломы и плащей. Дерриус не протестовал, что супруга решилась разделить все тяготы с ним. Девушке согрели воды - следовало оттереть кровь, кое-где оставшуюся на платье и руках и умыться. Леона помогла ей переодеться и заплести волосы на ночь и ушла к детям. Катриона устроилась на плащах рядом с супругом, свернулась в комок.
- Спокойной ночи, милая. Пусть тебе снится только самое красивое.
- Доброй ночи, Дерриус, - ее теплое дыхание коснулось его щеки, но согрело почему-то сердце.
Дерриус обнял ее, укрыв ото всего. И заснул.

10. Дом в Уттриме и новые хлопоты

Вставать пришлось рано утром, но уже через час, едва они успели умыться и позавтракать, во дворе трактира захрапели взмыленные кони - примчался эстув Кридели с целым отрядом вояк. Глядя на них, Дерриусу хотелось рыдать: ветераны-старики, кто без руки, кто перекошенный, кто без глаза, у кого вместо ноги - деревяшка... Неудивительно, что эстуву не по силам было справиться с разбойниками. Хотя сам он был еще довольно молод, ну, может быть, на пару лет старше Дерриуса.
- Доброе утро, - лорд вышел навстречу. - Дети еще спят, им дали травяного чая накануне.
- Они живы?! О, Всевышний! - лорд Криделли слетел с седла, глядя на эсвита, потом, не задумываясь, бухнулся перед ним прямиком в пыль на одно колено, вытянув из ножен старый, видавший виды меч и протягивая его на ладонях рукоятью под правую руку эсвита. И без слов было ясно, что это. Лорд взял меч, принимая молчаливую клятву верности рыцаря, подержал и вернул. Вот и обзавелся... еще одним вассалом, по сути. И еще куском проблем, которые по долгу чести теперь должен будет помочь эстуву решить. Ну что ж, это можно поручить скучающим в столице военным, подчиняющимся ему.
Детей передали с рук на руки их отцу, уже не чаявшему увидеть сыновей живыми: собрать выкуп, который затребовали бандиты, у Маритоса Кридели попросту не хватало средств. Даже если заложить все драгоценности, еще оставшиеся в сокровищнице и являвшие память о супруге, умершей от того же морового поветрия, что и супруга лорда Данмари и королева.
- Всегда приятно видеть семейное единение, не так ли, моя прекрасная леди? - Дерриус обнял жену за талию.
- Вы правы, лорд муж мой, это приятно. Жаль мальчиков. На месте лорда Кридели, я отправила бы их в один из гарнизонов в предгорья. Пусть без матери, но там всегда есть жены и дочери старых солдат, которые за ними присмотрели бы. У лорда Маритоса нет средств на гувернеров, и дети предоставлены сами себе, - она говорила очень тихо, давая супругу информацию к размышлениям.
- Хорошо, вы очень мудры, моя супруга. Так и скажем ему.
- Вы скажете, мой лорд, - Катриона улыбнулась. - Вряд ли эстув прислушается к словам такой пичуги, как я.
Дерриус отправился оповещать эстува о таком варианте и узнавать его мнение.
- Мальчикам будет там безопасней, думаю. А когда мы очистим дороги, сможете вернуть их.
Лорд Кридели задумался, потом кивнул:
- Вы правы, милорд, я так и сделаю. Мои люди проверили место стычки. Вы справились с бандой, которая не давала жить этим землям почти три года. Я в неоплатном долгу перед вами за жизни моих сыновей и за мир и покой на моей земле.
- Ну, пока что до мира и покоя далековато, но мы сделаем все, что сможем, - заверил Дерриус.
Он был рад за лорда Кридели, но нужно было уже ехать дальше. Вскоре они двинулись в путь, и дальше он прошел без особых приключений и неожиданных встреч. Еще одну долгую остановку сделали за день до въезда в столицу, остановившись на крупном постоялом дворе, чтобы леди могла привести себя в порядок, выкупаться, выспаться в нормальной постели и переодеться. Слуги начистили карету и лошадей, мужчины свиты лорда Дерриуса занимались тем же, приводя в порядок кирасы, одежду и лошадей, а потом уж себя. В Уттрим процессия въехала, как и полагалось, блистая. Дерриус улыбался и сиял, всем видом показывая, как он рад вернуться, как он счастлив.
- Леди, улыбайтесь, - предупредил он Катриону.
Впрочем, это и не требовалось, девушка расточала солнечные улыбки, особенно, когда под копыта кортежа полетели осенние цветы - лорда в столице знали, и, похоже, уже знали о его сватовстве, слухи расходятся быстро. А невеста была воистину достойна того, чтобы приветствовать ее, как королеву.
Дерриус решил все же супругу сперва отвезти в свой столичный дом, показать ей новое хозяйство, познакомить со слугами. Дом был просторным и светлым, находился, как лорд и говорил, поодаль от всех, словно вынесенный на простор яблоневых садов.
- Ну что ж, теперь это ваш новый дом, моя леди.
Слуги уже выстроились в шеренгу у крыльца, приветствовать молодоженов.
- Здесь так красиво! - Катриона вдохнула воздух, напоенный ароматом спеющих яблок, снова одарила лорда солнечной улыбкой и восторженным взглядом золотых глаз.
- Добро пожаловать, милорд, миледи, - поприветствовал их мажордом, одетый в строгую темно-зеленую ливрею, седовласый и чопорно-строгий старик. - Все готово, купальня, комнаты для леди, обед. 
- Рад видеть всех вас, - просиял Дерриус. - Моя леди, знакомьтесь... - и стал перечислять имена слуг.
Катриона кивала, стараясь запомнить всех и сразу, не годится леди не помнить по именам тех, кто теперь станет ей служить, и кем ей предстоит управлять. Слуг в этом особняке было немного, как на взгляд самого Дерриуса. Катриону же удивляло, что их больше, чем слуг в замке Данмари, ведь дом лорда был меньше замка. Но, видимо, таковы особенности столичной жизни.
- А теперь, моя леди, вас проводят в вашу комнату. Верней, в нашу. Я приду немного позже.
Катриона изобразила изысканный, хоть по меркам столицы немного устаревший реверанс и последовала за мажордомом вместе с Леоной. Ей хотелось осмотреть дом, постараться узнать, есть ли в нем скрытые ходы и потайные местечки, но с этим можно было повременить. Пока же стоило слушаться супруга и быть примерной леди.
Спальня была обставлена в духе всего, что окружало лорда - очень дорого, очень искусно сработано и очень ненавязчиво. Мебель, выполненная в приятных серо-жемчужных тонах, такого же цвета портьеры, балдахин над кроватью и ковер. Спокойно, хоть и скучновато. На каминной полке стояла роскошная ваза из цельного куска агата. Слуги почему-то не озаботились поставить в нее цветы, а Катрионе хотелось разбавить эту серость хоть немного.
- Станис, - обратилась она к мажордому, - прикажите собрать букет веток с осенними листьями.
- Да, миледи. Алых или золотых? - Станис, как и полагалось хорошему слуге лорда, был немного зануден.
- А вперемешку, - Катриона улыбнулась. - Чем ярче, тем лучше. Здесь слишком однообразно, а букет немного освежит интерьер.
- Да, миледи, - он поклонился и вышел.
Через несколько малых долей времени в спальню принесли пышный букет, горящий алым и золотом.
- Вот так, совсем ведь другое дело, - девушка кивнула, поправила пару веток.
Ей было грустно, ведь в родной Данмари она больше не вернется, может быть, только изредка, раз в пару лет, ей будет позволено приехать туда ненадолго, но лишь как гостье. И нужно привыкать к совсем чужому дому, к иным порядкам, лицам слуг, звукам и запахам. Катриона отослала Леону и Милу, приставленную к ней в услужение Станисом, упала на широкую кровать в спальне и позволила слезам, наконец, пролиться. Столько всего произошло, что дольше терпеть и носить маску спокойствия она больше не могла.
Дерриус вошел в спальню, неся перед собой увесистый сундук украшений. Следовало выбрать, что наденет леди на первый выход в свет.
- Катриона? Почему ты плачешь? - сундук был забыт на ковре, лорд присел на край кровати.
- Уже не плачу, - девушка стерла слезы со щек. - Простите, это... само...
Как объяснить ему, что это всего лишь она прощается со своим детством, с домом, с прежней, беззаботной жизнью? Что это еще и слезы радости, перемешанной со страхом, ведь, как любая горная ведьма, она уже знает, что носит под сердцем его дитя, пусть и прошло всего-ничего времени.
Дерриус погладил ее по спине, поцеловал в волосы.
- Я с тобой, Катриона.
Она села, прижалась к нему, спрятав заплаканное лицо на плече мужа.
- Я знаю. Уже прошло. Сейчас умоюсь только.
Дерриус поцеловал ее за ухом:
- Умойтесь, моя леди. А я украшения разложу.
Хотелось ему вовсе не с драгоценностями возиться, а утешить любимую супругу. В том, что она любимая, лорд уже не сомневался, он был воином и политиком, и привык раскладывать по полочкам не только свои слова, но и мысли, и чувства, и анализировать их. И в том, что влюбился безоглядно, признался себе еще в пути, после нападения разбойников. Осталось дело за малым - влюбить в себя Катриону. Но вот как это сделать. Она, такая юная, еще почти дитя. И силой ведь не влюбишь.
Катриона умылась, поправила прическу и вернулась к нему, плюхнувшись прямо на ковер у постели, по которой лорд раскладывал драгоценные украшения.
- Завтра вечерний прием у короля. Нужно выбрать платье и украшения к нему. Или украшения, а под них Адли сошьет тебе роскошный наряд.
- За один день? Это невозможно, Дерриус, - улыбнулась девушка. - Будем исходить из того, что есть. Самое роскошное, да? Какие цвета возможны для меня в наряде?
- Любые, кроме белого, черного, коричневого и, хм, алого.
- Алый - это ведь цвет императорского рода? Что ж, если вы не возражаете, это будет зеленый. Цвет рода Данмари.
- Я ничуть не возражаю. Украшения перед вами. Выбрал самые... яркие.
Дерриус явно не одобрял вычурность этих украшений, тяжеловесность и нарочитое богатство. Но деваться было некуда - положение обязывало. Катриона раздумывала, не торопясь хватать и примерять все и сразу. Матушка учила ее искусству подбора украшений. "Камни, - говорила она, - должны быть одного цвета, огранки, формы. Если возможно - одного размера. Лучше, чтобы это были камни одного вида, а не трех различных. Изумруды выбирай темные, светлые тебе не подойдут. Сапфиры, голубые топазы, гранаты и рубины не выбирай никогда, это не твои камни. Желтые же сапфиры и топазы - можно, и чем насыщеннее цвет, тем лучше. Эти камни могут сочетаться с бесцветными бриллиантами. Но, пока тебе не исполнится хотя бы восемнадцать, или пока ты не родишь первенца, старайся надевать жемчуг или янтарь, не гонись за роскошью".
Здесь не было ни янтаря, ни жемчуга, но Катриона увидела прелестный гарнитур из темно-зеленых, как листва в середине лета, изумрудов, ограненных, словно капли лиственного сока, в обрамлении мелких алмазов. Непривычно-длинные серьги, колье в два ряда с чуть более крупной подвеской, кольцо, подходящее к ним, и достаточно скромная диадема. Все - из золота, под цвет ее глаз.
- Вот это, лорд муж мой. Если вы не сочтете это слишком вычурным...
- Это прекрасно, милая. Они в меру богаты и очень идут тебе. Все дамы от зависти переломают веера, - лорд убрал украшения в сундук, оставив лишь выбранные женой.
- Чему же завидовать? - Катриона удивилась. Она послушно сидела, пока супруг вдевал ей в уши серьги и застегивал колье, желая оценить, как они смотрятся на теперешней хозяйке.
- Этим украшениям три сотни лет, а древние драгоценности дорого стоят. Хотя б потому, что сберечь их... Сложно.
- Наверное, вы правы, лорд муж мой, - Катриона улыбнулась, касаясь камня в кулоне кончиками пальцев и прислушиваясь. Камень был тихим и уютным, лучился теплом. Чувствовалось, что носили его одно время долго, хоть потом и забыли. Другие камни в колье были не такими теплыми, и это озадачило Катриону.
- Дерриус, а этот кулон - он ведь отстегивается, да?
- Да. Его носила моя бабушка, долгое время. А после ее смерти никто не надевал. Любила она лишь этот кулон.
- И я ее понимаю, он теплый. Что ж, завтра я надену эту красоту обязательно. И постараюсь оправдать ваши ожидания, лорд муж мой.
- Вы не голодны, милая? Адли скоро прибудет, снять мерки.
Катриона задумалась, потом кивнула:
- Я бы выпила чаю с чем-нибудь несладким, если бы вы составили мне компанию.
- Охотно, - Дерриус подал ей руку. - Идемте.
Столовая, выполненная в теплых золотистых тонах, была уютной и небольшой.
- Это, конечно же, не парадная Перламутровая столовая, а Малая, или ее еще называют Семейная. Здесь завтракаем, обедаем и ужинаем. Впрочем, завтрак можно приказать принести в постель, а чай или отвар зерен такко - в кабинет или библиотеку, - пояснял Дерриус.
- О! Библиотека? - заинтересовалась Катриона, загорелись глаза.
Мужчина фыркнул:
- Третья по размерам после библиотек замка Милии и императорского дворца.
- И...
- И она ваша, милая. Единственное, что оставить без внимания приглашения от аристократов не выйдет.
- А визиты по приглашениям занимают большую часть жизни? - лукаво склонила голову Катриона. - Думаю, что у нас будет время и на них, и на библиотеку, и на... что-нибудь другое.
- На другое - это всегда. А после визита Адли я б предложил вам обойти весь дом. Он немного... грустен. Но вы можете менять все по вашему вкусу.
- Правда? Спасибо! - Катриона подпрыгнула и обняла его. Слуги сделали вид, что они тараканы, и разбежались мгновенно.
Дерриус обнял супругу, затем усадил за стол. Внесли чай и нежные булочки с маслом внутри. В общем, полдник перед обедом прошел замечательно, хотя недавние слезы супруги Дерриуса и встревожили, и озадачили. Они не казались нарочитыми, как у некоторых леди, как раз наоборот. Но и истерикой это не выглядело, слишком тихо.  Неужели ей так плохо здесь? Одиноко? Но они лишь приехали, она еще успеет завести знакомства. Нет, определенно, здесь что-то не то. Другая причина у этих слез. И он должен докопаться до нее, если нужно - утешить, успокоить, заставить забыть. Иначе ее привыкание к новому дому и жизни будет болезненнее и дольше. Сам того не понимая, Дерриус в своих вопросах дал себе же и ответы. Но сейчас он занимался тем, что пытался заставить Катриону скушать еще кусочек свежей булочки с великолепным яблочным вареньем.
- Ведь такая теплая, пышная... Скушайте, милая.
- Вы решили меня откормить? - смеялась Катриона, отказываясь. - Но скоро ведь обед, зачем перебивать аппетит? Разве что вы составите мне компанию на прогулке до визита Адли.
- Я вам покажу сад, когда вы доедите булочку.
- Что это, мой лорд? Шантаж? Ну, хорошо, я уступлю вашей силе, но если вашими стараниями я лишусь возможности дышать в корсете!
- Никакого тугого корсета, милая. Зачем он вам? Зашнуруем лишь, чтобы платье сидело ровно.
- А как же зоркие глаза всяческих пожилых блюстительниц морали? - усмехнулась его любимая ведьмочка. - Они ведь сразу заметят, если корсет будет только слегка стянут шнурами.
- Ну, милая, скажи им, что суровый муж-тиран запрещает тебе иметь тонкую талию. Чтоб ты могла выносить здоровых детей.
- А вы тиран? О, тогда я согласна!
Она все же приняла из его рук эту злосчастную булочку, так что пришлось отложить все дела и вести ее гулять. А в саду можно было спрятаться за пышными кустами живой изгороди и прижимать супругу к груди, целуя ее жарко и жадно. Бесстыдно, ведь ну какой стыд между мужем и женой?
- Моя любимая жена, - лорд не выпускал ее из рук. - Даже не знаю, как с вами разлучиться, когда мы сможем зачать дитя.
- Зачем разлучаться? - удивилась Катриона, сердце нехорошо екнуло.
- Чтоб вы дышали свежим воздухом. Я отвезу вас в горную долину.
- В клан Нах-Гварр? - Катриона не знала, радоваться или огорчаться тому, что милосердная Аяне так скоро решила порадовать свою дочь первенцем и усилением дара. Ей не хотелось покидать мужа, не узнав его толком.
- Именно так, милая. Там тебе будет уютно, вот увидишь. И ребенку тоже.
- Но почему именно в горы? Не в ваш замок, не в Данмари, а туда?
- Твоя бабка, - лорд чуть нахмурился, вспоминая дословно, - сказала, что родить тебе обязательно нужно в Долине, чтобы родовой дар вернул силу. Твою мать лорд Маллинис не повез, а зря.
Лорд был слегка недоволен этим, было ясно.
- Вы не хотели бы, чтобы я уезжала? - Катриона стояла, прижимаясь к нему всем телом, запрокинув голову и глядя мужу в глаза.
- Нет, милая. Мне невыносимо думать, что придется разлучиться с вами.
- Может быть, мне не стоит ехать? Все же первенец должен будет стать наследником вашего рода, а нужны ли ему способности, которые будут вызывать страх у людей и порицаться Церковью?
- Не знаю, ваша бабушка ясно дала понять... Но ведь еще долго, может, я вам успею надоесть.
- Не дольше, чем семь месяцев, муж мой, - покачала головой девушка. - После дорога будет слишком тяжела, и я уже сама откажусь куда-либо ехать. 
- Вы... Вы... - лорд никак не мог выговорить.
- Я уверена, хотя прошло еще так мало времени, это тоже одна из граней дара, Дерриус. Правда, еще не знаю, будет ли это мальчик, или же первой народится дочь, как это часто случается в нашем клане.
Дерриус обнимал жену и рассеянно улыбался, не зная, что сказать в таком случае и как выразить свою радость.
- Вы не рады? - Катриона заглянула ему в глаза. Вроде бы нет, но сумбур на лице и в душе лорда читался куда отчетливее, чем из него вычленялись отдельные чувства, и твердо сказать, что чувствует супруг, она не могла.
- Я так рад, что я не найду слов, - признался Дерриус.
- Тогда просто поцелуйте меня.
А вот это уже было куда более выполнимо, и лорд, подхватив супругу на руки, принялся ее целовать, сожалея, что у них так мало времени сейчас. За изгородью процокали копыта, всадник свернул в сторону особняка, и им пришлось прерваться.
- Приехал Адли, лучший мастер-портной в квартале Золотой нити.
О том, что он еще и очень чудаковатый, лорд пока умолчал. Ничего, Адли сам себя проявит.
- Идемте, моя леди.

В гостиной их ожидал бледный, как снег в горах, мужчина, облаченный в изысканнейший костюм, подобный которому, наверное, не каждый день носил и сам король.
- Добрый день, миледи. Дерриус, подлец, ты украл с неба самую яркую из звезд.
- Адли, это моя супруга Катриона. Катриона, этот пройдоха и шут - мой дальний родич и внебрачный  отпрыск моего дядюшки, Адли, лучший портной столицы. К счастью для нас, не придворный.
Катриона ответила на представление коротким "внутрисемейным" реверансом, любопытно оглядывая портного.
- А почему - к счастью?
- Потому что не завален заказами, - объяснил Дерриус.
- Прекраснейшая и лучезарнейшая, я взял смелость, едва увидел ваш портрет, начать шить для вас кое-что. Идемте, - Адли вскочил. - Я знал, что вы прибудете, и распорядился привезти сюда мое рукоделие. Я хочу, чтобы ваш пристальный взгляд оценил плоды моего труда.
Адли напоминал веселого кузнечика, вертелся и трещал.
- Дерриус, вы показали мой портрет? Даже не зная, удастся ли сватовство? - Катриона фыркнула, позволила мужу взять свою руку, сжав его пальцы.
- Я очень хотел, чтоб оно удалось, - сознался лорд.
Наряды Адли спрятал в гардеробной, беспрестанно треща и вихляясь, он жестом фокусника в балагане, извлек ключ из кармана, распахнул дверь.
- Прошу...
В глазах не зарябило лишь по причине того, что все платья были в легких светлых тонах, нежные, струящиеся, девичьи.
- Я не решился одевать четырнадцатилетнюю леди в то, что носят старые тридцатилетние дамы.
- О, это просто чудесно! - Катриона искренне обрадовалась вести о том, что ей не придется париться под многослойными и тяжеленными нарядами из бархата и тяжелого муслина, негнущейся тафты и золотой и серебряной парчи. Эти платья были сшиты из очень дорогого  химдинского шелка, меняющего цвет с изменением освещения. И из тончайшей шерсти, которая стоила по своему весу золотом, но грела, словно подбитые мехами плащи или плотные горские пледы.
- А теперь, поскольку ваш муж - совершеннейший медведь, в моде не понимающий, сами выберите наряд для первого бала. И обсудим ваш наряд для свадебного приема.
Катриона без колебаний выбрала платье из темно-зеленого переливчатого шелка, под гладкостью которого проступали едва заметные золотистые узоры.
- Мне кажется, это будет прекрасно гармонировать с изумрудами, не так ли, лорд муж мой? - отказываться от изумрудного гарнитура она не хотела, он был как раз таким, чтобы не стыдно надеть при дворе, и показать богатство супруга, но и не цеплять на себя целую ювелирную лавку.
- Вне всяких сомнений, моя леди.
Адли выбор одобрил, предложил к платью элегантную накидку в тон:
- А еще нужны веера, обувь, белье. Ах, сколько всего. Лучезарнейшая Катриона, нам нужно проехаться по лавкам, непременно.
Девушка захлопала глазами, сразу же теряясь и оглядываясь на супруга. Нет, она знала, что такое лавки, и что там много чего можно купить. И сама покупала, если выезжала с отцом на ближайший торг. Но здесь, в незнакомом городе, ей совсем не хотелось ехать куда-то с Адли, хотя с Дерриусом она бы согласилась.
- Только со мной вместе. Я буду, как примерный муж, одобрять выбранное.
Катриона облегченно выдохнула и прижалась к его плечу, безмолвно благодаря за то, что понял и поддержал. А еще она мысленно благодарила отца - за то, что нашел ей такого супруга - чудесного, ласкового, понимающего.

Дерриус по лавкам не хотел, но Адли был прав - супруге нужны всякие дамские мелочи, о которых лорд честно не подумал. А еще ведь духи, какие-то помады, разные притирания. Хорошо, что Адли в этом разбирается. Как позже оказалось, разбирается и сама юная супруга, у которой были годы опыта на тетушке. И отвергает практически все:
- Свинец в белилах, сурьма в румянах! Я не хотела бы постареть за десять лет и обзавестись десятком тяжких хворей. Лучше травы, лунная вода и снег для обтираний, чтобы родить здоровых детей и сохранить собственное здоровье.
- Как скажете, - соглашался Адли и по его кивку уносили притирания и несли мыло и отвары для блеска волос, крема и мази. - А как насчет этих? Это для зимы, сохранит кожу от обморожения. Это... Нет, рано вам, моя весенняя капель, это для дам постарше. Вот, взгляните, знаменитая "Алмазная пыль", придает волосам блеск.
- Репейное масло, втертое перед купанием, не только блеск придаст, но еще и от выпадения излечит, - хмуро фыркнула девушка. - Нет, никаких притираний, хотя флакон розового, и флакон лавандового масел я возьму. Но за мятным маслом, наверное, стоит идти в аптекарскую лавку?
- Да, это туда. Но сперва окунемся в царство нежного разврата. Ваши чулки должны потрясать воображение. Ваше. Вы должны ощущать себя королевой в них. И никаких новомодных алмазов и ажурных кружев, они оскорбительны, они низменны.
- Зачем чулки, если их никто, кроме меня, не увидит? - шепотом спрашивала Катриона у супруга. - А под платье вообще можно надеть штаны, чтобы не замерзнуть зимой...
- Чулки для туфель, милая, чтоб те не натирали ногу. С голыми ногами неприлично, ко всему вдобавок.
- Ну, хорошо, наверное, Адли виднее, - решила все же согласиться с мастером Катриона. И здесь Дерриус получил возможность оценить, насколько доходчиво он высказал свои пожелания в начале их пути в столицу, хозяйственную жилку своей леди и ее вкус. Все купленное было, несомненно, дорогим, из лучших тканей и кружев, изумительно скромным, но изящным, и продавец каким-то образом умудрился сделать им скидку едва не на треть суммы.
- Еще выбрать веер, перчатки... Хотя, ваши руки изумительны, не нужно перчаток. Я сшил к платьям поясные сумочки, нужны платки. И духи. Поверьте, на бал нужно везти смоченный приятно пахнущими духами платок.
- Для этого я и взяла розовое и лавандовое масла. Не люблю слишком резкие запахи. Веер... Хм... Мне ведь не стоит показывать "драконье крыло" при дворе, лорд муж мой? Мне нужен стилет или же похожий небольшой кинжал.
- Я подберу вам элегантную мизерикордию, моя леди. Идемте за веером и платками.
Платки можно было и самой сшить, но Адли был прав, для бала ей понадобится что-то уже завтра.
Адли был отчего-то очень счастлив, вертелся, звал еще и к башмачнику, однако Дерриус заявил, что за его деньги мастер сам приедет к ним домой, снимет мерки, выпьет чаю, обсудит с леди все мелочи спокойно, а не в суете лавки. И ткани для двадцать пятого платья леди выберет не сегодня.
- Ты сшил пять бальных нарядов, три для домашних приемов, шесть повседневных, два легких домашних, еще я видел что-то для верховых прогулок, какие-то накидки и плащи.
- Я хочу шить для этой звезды еще и еще, - экзальтированно воскликнул Адли. - Ее фигура... Ах, никаких шнуровок. И да, корсет. Нужен удобный и нежесткий корсет, приподнимающий грудь.
Катриона покраснела и снова стушевалась, с надеждой глядя на мужа, чтобы укротил несколько разошедшегося в своих восторгах родственника.
- Дерриус, может быть, достаточно на сегодня?
- Да, милая. Адли, ты можешь лететь дальше.
Портной, ничтоже сумняшеся, умчался, откланявшись и напевая.
- Он чудаковат, увы. Дядюшка, мир его праху, пил вино бочками. Видимо, это сказалось. Не принимайте близко к сердцу, Адли - безобидный ребенок, по большому счету. Искусен в шитье, но порой очень уж не видит меры в восторгах. Помню, когда семь лет назад он узнал, что мы братья... Я ни разу еще не заказал нового костюма с тех пор. И не сносил весь гардероб.
- И как его еще не увели у вас придворные щеголи? - рассмеялась Катриона, усаживаясь в легкую коляску, ожидавшую их у последней лавки.
- Ну, они не очень-то любят ездить в такие районы города, в которых проживает Адли. Он сам выезжает к некоторым клиентам. Вам действительно понравилось то, что он сшил?
- Я ведь не успела примерить, но понравилось - это не то слово. Я в восторге. Наверное, мы там, в Данмари, отстали от моды, продолжая носить тяжелые юбки и платья, как те, что я привезла, ведь наряды Адли совсем на них не похожи?
- Да, сейчас в моде легкие платья. Это повелось с сезона, когда дамы то и дело норовили опрокинуть юбками мебель и свечи себе на наряды.
- И хвала Всевышнему, - с облегчением вздохнула Катриона, радуясь уже тому, что не придется таскать на себе целую тканевую лавку. Ее платья весили еще немного, а вот придворным щеголихам ранее приходилось идти на такие ухищрения, как жесткие каркасы для юбок, которые нужно было приподнимать, чтобы перенести с места на место, и стоять в них приходилось, как вмурованной. Зато юбки красиво лежали на этих каркасах, не заставляя бедных дам таскать десятки мер веса на себе.
Дерриус не утерпел, поцеловал ей запястье, хоть так коснуться супруги губами.
- У нас есть планы на сегодня, кроме приема вечером?
- Нет, милая, разве что вам нужно выбрать, что вы хотите на обед и сообщить кухарке об этом. А еще нужно будет примерить платье, посмотреть, как все вместе будет смотреться. И нам нужно заняться нашим свадебным приемом, - лорд на последних словах отчетливо понурился.
- Что вас так тревожит в этом, Дерриус? - Катриона развернулась на сидении, чтобы можно было заглянуть в глаза мужу, вложила обе ладони в его. - Я не могу понять сути вашей тревоги, лорд муж мой, хотя, видит бог, стараюсь.
- Мне просто неприятно думать о том, как в нашем доме будут шататься в буквальном смысле, поскольку пьют так, что рыцарям не снилось, незнакомые вам дамы, улыбаться в глаза, а за глаза распускать всяческие сплетни. Ну и, вдобавок ко всему, я не очень люблю посторонних там, где я живу. Если раньше балы давать я не мог, потому что неженатый лорд вообще-то свободен от такого, то теперь мы семейная пара. И мы обязаны давать не менее шести балов в год. Мне не жаль денег на то, чтобы оплатить несколько отрядов наемников, которые вычистят от разбойников земли соседа вашего отца, мне не жаль денег на содержание городской больницы, откуда я не получу ничего, кроме благодарности. Но я не могу даже подумать о том, как расстаться хоть с самой потертой и ломаной монетой ради ненужных балов.
- Когда я уеду, вам не придется давать балы? - улыбнулась девушка. Бережливость и рациональность лорда ей импонировала, да и понимала Катриона, что устроить настоящий бал это совсем не то, что собрать соседей на охоту, как делал отец, и устроить пирушку после, с вином и зажаренной добытой дичью.
- Нет, потому что в отсутствие хозяйки дома это опять же, неприлично. А еще я смогу посещать только те приемы, которые дает король в столичной резиденции, там обязаны быть все дворяне, это больше дипломатия, нежели развлечение, - принялся объяснять Дерриус.
- Это занятие для мужчин, но что там делают дамы? Присутствуют, как украшение банкета, и занимаются сплетнями и слухами?
- Именно. А также ищут себе любовников, меряются нарядами и украшениями, - Дерриус поморщился. - Напиваются даровым отличным вином, распускают сплетни друг о друге. К счастью, не все.
- Что? Леди - напиваются? - Катриона шокировано посмотрела на супруга. - Вы шутите, Дерриус! Скажите, что это неуместная шутка?
- Поверьте, ко мне столько раз приставали... кхм... Это не шутка, моя леди.
- Фу, какая гадость, - Катриона передернулась, - какая гадость эти столичные нравы. Леди не должна не только напиваться, она вообще не должна касаться вина. Бокал во время приема должен быть полон, дабы указать, что леди ценит гостеприимство и щедрость хозяина дома, допустимо пригубить вино, но... Но... Разве нынче будущих леди не воспитывают по "Наставлению юным девам, чистоты беспорочным зерцалам"?
- Воспитывают, разумеется, моя леди.  И чем дальше от столицы, тем крепче воспитание. Как равно и возраст, и чем младше супруга рыцаря, тем крепче он ее стережет.
- О, вы будете стеречь меня, как дракон свои сокровища? - девушка улыбнулась, заглядывая ему в глаза.
Дерриус взглядом пообещал, что даже крепче, вслух он произносить ничего не стал.

Экипаж подъехал к дому, лорд выпрыгнул, подал руку супруге. Слуги терпеливо дожидались момента, чтобы начать носить в дом покупки леди. От слуг невозможно скрыть даже малейшие нюансы жизни господ, это аксиома. Слуги видят все, замечают мелочи, на которые кто-то другой не обратил бы внимания.
- Юная леди скромна и хорошо воспитана, - говорил присевший выпить чашку чая Станис на кухне.
- И она очень вежлива, - поддакивала кухарка, которой выпала честь пообщаться с Катрионой на тему обеда.
- И очень чистоплотна, - заметила горничная, таскавшая вместе с Леоной воду для омовения леди.
- Слугам вы понравились, милая, это наверняка, - Дерриус улыбнулся, заметив взгляды своих людей и уловив их разговоры. - Вы их буквально покорили. И да, к вопросу о слугах, вам нужны еще служанки?
- Да мне и одной Леоны предостаточно, что они станут делать при мне? Зевать и гонять мух? Я бы отказалась и от второй, но если вы настаиваете, что леди не положено иметь меньше двух служанок, я не смею бунтовать, - Катриона вскинула голову, противореча этим жестом своим словам: она станет бунтовать, если только это будет жизненно-важно или принципиально для нее, не глядя на положение мужа. Но не сейчас, две служанки или одна - она отыщет им занятие.
- Нет, леди может иметь столько служанок, сколько нужно, чтобы о ней заботиться в полной мере. Просто вряд ли одна Леона сможет заботиться о ваших нарядах, вовремя сдавать их прачке, забирать, освежать имеющееся, делать вам прически, наряжать вас.
- Но половину из этого я могу делать и сама, - пожала плечами Катриона.
- Как вам будет угодно, милая. Ну что, вы очень голодны? Можем слегка перекусить, а можем погулять по дому,  вы своими глазами увидите, как выглядит мое драконье логово.
- Это замечательный план, - согласилась Катриона. - Мне не терпится увидеть дом. Он красивый, но чувствуется, что прежде здесь не была приложена женская рука, не в обиду слугам будь сказано. Все же уют в доме - дело леди, не так ли?
- Именно так, милая. Дом красив... Но слишком сер.
То, что Дерриус назвал "легким перекусом", Катриона могла считать полноценным обедом, так что после оного, переодевшись в самое простое, что у нее было, надев удобные сапожки и полотняные штаны под платье, чтобы можно было свободно двигаться, она была готова исследовать дом. Пока - в компании супруга, но после, после она обязательно пройдет по дому еще не раз, изучая его. Он был великолепен. И, как и говорил Дерриус, сер. Повсюду господствовали два цвета, серый и серебро. Красиво и безлико.
- Здесь нужны какие-то яркие цвета, моя леди.
- Если вы дадите мне добро на переделку, мастеров и средства, я постараюсь сделать так, чтобы дом заиграл новыми красками. Но не слишком ярко, без излишней позолоты и вычурной лепнины.
- Вы можете делать все, что вам угодно, милая. Мои финансы в вашем распоряжении, - Дерриус явно был рад сменить обстановку.
- Тогда я займусь этим тот час, как только пройдут балы, лорд муж мой. Вы согласны?
Дерриус поклонился в знак согласия:
- И нужно обустроить детскую. Выбрать место.
- Рядом с нашими покоями есть светлая и просторная комната, почти пустая.
Дерриус остановился, мягко погладил ее по животу:
- А кто будет, вы не знаете?
- Слишком рано, мой лорд, - рассмеялась Катриона. - Через три месяца я могу сказать вам это, но не сейчас.
- Хотелось бы девочку. С вашими глазами и вашей кротостью, - улыбка лорда не оставляла сомнений, что в "кротости" супруги он уверен.
- Помилуйте, боги, вы собьетесь с ног, разыскивая ей супруга, похожего на вас, если дочь родится такой же "кроткой", как я!
- Но я ведь нашел вас.
Дерриус  заключил супругу в объятия, поцеловал.
- Знаете, я уверена, что у нас будут и хмурые дни, и трудности, но мы с вами все переживем вместе, - шепотом поделилась с ним Катриона. - Вы - самый лучший супруг, о таком я не смела и мечтать. Да и не мечтала, если честно.
- Я тоже, моя леди. Я никогда не думал, что вообще женюсь. А потом увидел ваш портрет.
- Вы не думали, что маэстро мог изрядно польстить оригиналу? - в глазах девушки зажглись лукавые искры.
- Он, скорей, не передал и сотой доли того, как вы выглядите, - Дерриус распахнул дверь. - А вот и бальная зала...
Огромное помещение, свод которого терялся во тьме, гулко  перекатывало по всем углам эхо. Удобные банкетки вдоль стен, балкон для музыкантов, двери в комнаты уединения пар и краткий путь на кухню для слуг и лакеев – зала была прекрасна и просто требовала сотен свечей, цветы и музыку.
- Прекрасно, - Катриона представила, как заиграют краски на расписанных удивительными картинами стенах, на изящных узорах позолоты по фризам и лепным украшениям потолка. - Но здесь понадобится не менее десятка слуг, чтобы тщательно все отмыть и отчистить. Натереть паркет, но прежде, наверное, стоило бы позвать мастеров по дереву, чтобы отчистили и пролакировали его снова?
- Наймем столько, сколько понадобится. Хм... Моя леди, а что, если, пока идет ремонт в нашем доме, мы устроим наш свадебный прием в другом поместье? Я попрошу своего старого друга... Он честный рыцарь, его род знатен, но слегка обнищал. Он устроит для нас бал в честь нашей свадьбы. Разумеется, я все оплачу сам.
- Если это не стеснит вашего друга, признаться честно, мне тоже не хотелось бы видеть слоняющихся по дому и обсуждающих его праздных повес, - задумчиво склонила голову Катриона. В самом деле, здесь иные нравы, и ограничиться только бальной залой не выйдет, как в Данмари ограничивались только Большим залом замка, где ставились столы для всех гостей, и гостевыми спальнями для тех, кто оставался на ночь. Это всегда были только ближайшие друзья отца, которые не стали бы шляться, где ни попадя, а затем разносить сплетни о том, что замок Данмари уже не может похвастать былым великолепием.
- Мы побеседуем с ним сегодня на приеме. Его супруга очень уж любила пышные приемы, но устраивать их она теперь не в состоянии, бедняжка Лаура еле передвигается. Замковые сквозняки и легкие платья, ну, думаю, вы меня понимаете.
- Неужели ей нельзя помочь? Столичные лекари не справятся с воспалением костей и внутренним жаром?
- Лекари сделали все возможное, но увы, несчастная Лаура не может подарить мужу детей, ее ноги уже не могут танцевать так резво, как и прежде. Хотя характер не изменился, - Дерриус вздохнул. - Но, зная остроту вашего язычка, уверен, что вы окажете достойное сопротивление.
- Сперва я постараюсь все же подружиться, - фыркнула девушка. - Иначе выйдет нехорошо - вы с ее супругом будете дружески общаться, а мы с ней - пикироваться. К тому же, в путешествии мне понадобится компаньонка, верно?
- Это да. Думаете, леди Лаура... Хотя, да, она вам подойдет. Очень хотел бы, чтобы вы подружились, если сказать по правде.
- Я увижу ее на императорском балу?
Дерриус подумал:
- Да, вполне возможно. Она не танцует, но не упускает случая пройтись по присутствующим своим языком, что острей любого кинжала.
- Тогда я надеюсь, вы будете время от времени отпускать меня к ней? А что касательно танцев, Дерриус, я ведь знаю лишь старинные танцы, но совершенно не имею понятия о тех, что нынче в моде здесь, в столице.
- Сегодня на балу вы их все пронаблюдаете, - успокоил ее лорд. - Танцевать необязательно, это же ваш первый выход в свет. Разумней смотреть и знакомиться со старыми леди.
Катриона склонила голову в знак согласия, и на этом осмотр бального зала завершился. Они прошли по дому дальше, снаружи особняк казался несколько меньше, чем внутри. Следующая остановка порадовала Катриону до почти детского писка восторга: это была библиотека, и она была просто фантастически огромна.
- А вот и ваше логово, - пошутил Дерриус. - Я теперь всегда буду знать, где вы.
- О, Дерриус, вы просто не представляете, насколько это больше моих ожиданий и чаяний! Здесь же просто сокровищница! - Катриона прошла между массивных шкафов из красного дерева, высящихся до самого потолка этой немаленькой залы, благоговейно касаясь тубусов со свитками, переплетенных в кожу, дерево и даже металл фолиантов - древних, рукописных, и новых, отпечатанных на недавно изобретенном печатном станке. Который, к слову, пытался запретить Деус, но тут уж на дыбы встал сам император.
- Я прикажу поставить сюда диван поудобней и приносить вам еду, - Дерриус развеселился.
- Вы смеетесь над тем, что женщине могут быть интересны книги, мой лорд?
- Нет, моя леди, просто теперь вы выглядите, как дракон, разыскавший сокровищницу.
- О, да! В моих глазах полыхает драконья жадность! Мне хотелось бы прочесть все и сразу, и жаль, что я не смогу погрузиться в эти сокровища немедленно.
- Придется уносить вас на руках, - Дерриус подхватил ее и понес к выходу.

11. Первый бал Катрионы. Лаура Саттар

Катриона смеялась, обнимая мужа за шею, потом поцеловала, немного смущаясь своей дерзости, но смотрела с вызовом. Ей хотелось... как ни странно, хотелось ощутить его жар и желание, а себя - податливой глиной, мягким воском в руках супруга. Дерриус свернул к спальне. В конце концов, у него юная супруга, они женаты недавно. И кто осудит? Пусть только попробуют, он еще не разучился держать меч в руках, а вызвать на дуэль - нет ничего проще. Но сейчас его ждала иная схватка, жаркая не менее чем на поле боя, но куда более приятная. И тем приятнее, что ласки, которые он дарил жене, возвращались едва ли не сторицей.
- Любимая моя... - Дерриус чувствовал себя так, словно сбросил лет двадцать с плеч, не иначе как омолодили чувства к супруге. Вместе с этим в душе его просыпался и рос страх потерять ее. Она так юна, так чиста, словно бутон розы. Еще не раскрылась вся ее красота, а внутри уже зреет семя... Нет, столичным лекарям нельзя, невозможно доверить это чудо - что они знают о медицине, кроме кровопускания и пиявок?
- Пообещайте мне писать каждый день, когда окажетесь в горах?
- Я буду писать вам обстоятельные письма и отправлять раз в декаду, со своим соколом, Дерриус. Чаще просто не получится, как бы нам этого не хотелось, - Катриона нежилась у него на груди, не спеша отстраняться и убегать. - Но я обещаю, что буду помнить о вас каждое мгновение там.
- И у нас будет еще столько чудесных мгновений здесь, моя супруга, - Дерриус гладил ее волосы, восторгаясь их мягкостью.

Катриона ненадолго задремала, но только на десяток малых доль времени, ведь следовало собираться и готовиться к балу. А значит - искупаться, привести в порядок волосы, сделать с помощью служанок прическу, одеться и надеть драгоценности. Хвала богам и даже Всевышнему, что она не пудрится и не использует косметику - иначе времени сборы заняли бы куда больше. Но к назначенному часу Катриона была готова, и Леона даже всплакнула, глядя на хозяйку:
- Вы просто ослепительны, леди Катриона! Как прекрасный цветок!
Девушка фыркнула:
- Боюсь, это не придется по вкусу здешним сортовым розам и прочим маргариткам.
- Да какое это имеет значение? Вы затмите их всех.
- Это правда, - подтвердил Дерриус, входя  в комнату. - Идемте... Катриона, вы ослепительней любого сокровища дракона.
- Испытываю страстное желание укутаться в горский плед, чтобы никто меня не видел в этом, - вздохнула та. - Вам не кажется, что это платье слишком... откровенно?
- Оно даже слишком скромно по меркам двора, моя прекрасная.
Катриона повела едва прикрытыми тончайшим кружевом плечами, взглянула в небольшое зеркальце на прикрытое изумрудами декольте, но ее смущало, что нижняя подвеска располагается в самой ложбинке между грудей, приподнятых особым корсетом, слишком привлекая внимание.
- Давайте, поднимем кулон повыше, а грудь прикроем накидкой? - предложил Дерриус, поняв ее смущение.
- Это было бы просто прекрасно, мой лорд, - кивнула Катриона.
Дерриус взялся за дело, не хуже иной горничной справляясь с нарядом супруги.
Результат его трудов Катрионе понравился больше, чем предыдущий.
- Да, так я буду чуть спокойнее, благодарю вас, Дерриус, - девушка послала ему благодарный взгляд, поправила складку подбитой бархатом накидки. Так было еще и теплее, здесь, на равнине было пока еще по-летнему тепло, но ночи уже были прохладны. А на дворе уже была почти ночь, на западе едва светилась полоска заката.
- Если захотите спать, найдите меня, я провожу вас в свои покои во дворце, - Дерриус предложил ей руку.
- А бал будет длиться долго? - полюбопытствовала Катриона, усаживаясь в карету и придвигаясь к севшему рядом супругу.
- До рассвета, это ведь императорский дворец, - Дерриус вновь залюбовался ей.
- Если я уйду отдыхать, это не будет невежливо?
- Нет, ничуть. Вы устали, все понятно. И лучше уж так, чем как некоторые дамы спать на банкетке у стены.
Катриона пожала плечами: у них балов не случалось, но если кто-то перепивал или уставал, или возвращался с охоты раненым, его устраивали в гостевой комнате отдохнуть. Никаких банкеток, это ведь попросту невежливо.

Императорский дворец сиял как огромная алмазная шкатулка, со всех сторон съезжались экипажи, из которых выпархивали облака духов и шелка, опираясь на руку не менее разряженных кавалеров.
- Подождем немного, наше положение разрешает нам приезжать последними. Верней, одними из последних. Никто не наступит вам на юбку, по крайней мере.
Катриона смотрела на эту вакханалию цвета и запаха, чувствуя, что там внутри будет еще хуже - до них даже в карете доносился плотный вал густо перемешанных запахов грязного тела, ароматических масел, прогорклого сала и рисовой пудры, пота и всевозможных духов. Девушка машинально вынула платок, пахнущий мятным маслом, прижала к лицу.
- Да, увы, это неизбежно. Но когда мы явимся, там уже достаточно проветрится, не волнуйтесь, моя леди.
Сам Дерриус пах чем-то приятным и крепким, как будто запах разогретого от камина дерева с сильным и нежным запахом. Ей больше нравился настоящий запах его тела, даже когда в нем была нотка крепкого мужского пота. Он был запахом близкого человека, супруга, и был приятен. Но и этот аромат ей тоже понравился, Катриона уткнулась вместо платка уже в его плечо.
- Это ничего, просто, наверное, перестраивается восприятие. Но как же быстро! Вторая неделя всего...
- Ничего, устроимся подальше ото всех, поближе к выходу в сад.
Когда поток карет и гостей иссяк, их запряженная четверкой удивительной красоты лошадей карета с гербами эсвита на дверцах беспрепятственно подъехала к самой лестнице, пологой и широкой, ведущей к широко распахнутым дверям.
- Вы готовы, моя леди? - Дерриус улыбнулся супруге. - Сейчас все будут смотреть лишь на нас.
- Я отчаянно трушу, лорд муж мой, - призналась Катриона. - Коленки дрожат...
- Понимаю. Ничего, обопритесь на меня... Вы ведь смелы, моя дорогая. неужели моя храбрая соколица боится каких-то куриц?
- Нет, не их. Я боюсь подвести вас, сделать что-то не так, из-за чего вам будет стыдно.
- Катриона, милая, - Дерриус взял ее за руку, - видите ваше кольцо? Все, что сделано обладательницей сего, одобрено лордом Милийским и всеми поколениями его предков.
- Да, мой лорд, я запомню это, - Катриона крепко сжала кончики его пальцев. - Я готова.
Будто не на бал, а на плаху, маленькая его женушка, отчаянная такая. С каждым прожитым днем только сильнее, крепче любимая. Слуга отворил дверцу экипажа, Дерриус выскользнул наружу и подал руку супруге.
- Я с вами, милая. Это все, что вы должны помнить.
- И еще триста тридцать три пункта уложения о том, как вести себя юной замужней даме на придворном приеме, - улыбнулась она, принимая его помощь и аккуратно выбираясь из экипажа. Хвала богам, хоть шлейфа у ее платья нет, иначе пришлось бы тренироваться еще дома залезать и вылезать из кареты.
- Ну и это, само собой, - Дерриус подал ей руку, подождал, пока супруга  сможет опереться, и повел ее к широким ступеням, улыбаясь всем встречным слугам, кланявшимся благородной паре.
Распорядитель, завидев их в конце последней перед бальным залом галереи, юркнул в приотворенную дверь и оттуда уже донесся его зычный голос:
- Эсвит Дерриус Милийский! С супругой!
Раздавшиеся следом голоса напоминали шум моря. Дерриус позволил себе легкую усмешку и снова принялся улыбаться вежливо и доброжелательно, ведя супругу в бальную залу, где уже и впрямь посвежело от приоткрытых окон. Катриона, казалось, плывет над паркетом, не касаясь его даже носочками изящных туфелек, которых, впрочем, и не было видно из-под струящегося атласа платья. Гордо и даже слегка надменно приподнятая головка, увенчанная одновременно и строгой, и изящной прической из переплетенных между собой в высокую корону кос, украшенной изумрудно-бриллиантовой диадемой, длинные серьги заставляют обратить внимание на красивую, точеную шейку, а колье почти полностью прикрывает вырез, кроме него скрытый еще и накидкой. Эта накидка оказалась весьма кстати - из-за приоткрытых окон по зале гуляли сквозняки, то и дело заставляя колебаться огоньки свечей.
Дерриус провел супругу по алому ковру к трону, на котором восседал ястребиной внешности мужчина лет тридцати, умело изображающий скуку.
- Это же мой будущий советник!
- Добрый вечер, мой император. Позвольте представить вам, моя супруга, Катриона Данмари, леди Милийская.
Венценосная особо просияла, хищно улыбнулась:
- А я представлюсь сам.
От волнения Катрионе казалось, что она сейчас попросту запутается в подоле и растянется на паркете на осмеяние всего двора. На деле же ее реверанс с поклоном вышел весьма изящным, именно таким, как и следовало ему быть. Двор перешептывался, дамы оценивающе смотрели на неизвестно откуда взявшуюся супругу самого завидного жениха и закоренелого, как им казалось, холостяка империи.
- Лир Октавиан, император земель восточных, южных и западных, - представился мужчина, вежливо наклонив голову.
Целовать дамам руки императорское семейство перестало с тех пор, как дедушка нынешнего императора преставился, чмокнув отравленную руку одной из аристократок.
- Счастлива лицезреть вас, ваше величество, - негромкий голос Катрионы прозвучал почти спокойно, разве что Дерриус уловил в нем затаенную нотку неуверенности в том, так ли следовало ответить императору.
- Надеюсь, что наш прием понравится вам.
Это было завершением официальной части, Дерриус поклонился и обратился к супруге:
- Дорогая, не станем докучать более его величеству, идемте, я представлю вас своим друзьям.
Катриона улыбнулась: ей казалось, император был бы не против, если бы ему кто-нибудь "подокучал", особенно, если бы это был интересный собеседник. Читать мысли и чувства этого человека было трудно, но все же возможно. Его показная скука была не столь уж и показной, говорить с аристократами ниже эсвита было моветоном, а тех, кто носил титул эсвита, в зале было всего двое: Коршун, нынешний советник императора, и Дерриус, будущий советник. Но Коршун Лиру Октавиану осточертел уже давно, он был на редкость зануден, а Дерриус до сих пор умело избегал повышенного внимания его величества.
Дерриус подвел Катриону к элегантной молодой даме, сидевшей на узкой бархатной банкетке в углу, вдали ото всех.
- Знакомьтесь. Это - Лаура...
- Принеси нам вина, а твоя супруга вроде не немая, сама представится, - потребовала дама. - Да и у меня не работают ноги, а язык пока на месте. Встретишь моего мужа около очередной юбки, скажи, что в следующий раз я возьму арбалет на бал и эту юбку прибью к колонне.
Дерриус вздохнул и отправился по указанному маршруту.
- Катриона Данмари, очень приятно познакомиться, - старательно сдерживая желание рассмеяться, представилась девушка. - Мой супруг говорил, что у вас язык острее стилета, но он не сказал, что этот стилет еще и отравлен.
- Ничего, зато никто не осмеливается приставать с различными глупостями вроде комплиментов. Садитесь, леди, места тут хватает нам обеим. Я - Лаура Саттар, жена вон того медведя, который трется около столов и стесняется стащить для меня еду. Не по-рыцарски же, волочь тарелку через весь зал.
- А проводить даму с тарелкой - по-рыцарски? - поинтересовалась Катриона.
- Это вполне по-рыцарски, - согласилась Лаура.
- Тогда я сейчас.
Катриона прошла до столов с угощением, внимательно осмотрела их, выбирая что-нибудь повкуснее, чем нельзя запачкать платье или накрошить в подол, нагрузила этим тарелку и обратилась к рыцарю, гипнотизирующему блюдо с перепелками:
- Милорд, вы не будете ли так любезны сопроводить меня и помочь донести это блюдо?
- О да, конечно, - тот явно растерялся, потом сообразил поклониться и представиться. - Дарий Саттар.
- Вы с востока, не так ли? С истоков Империи, как и его величество. О, простите, я не представилась. Катриона Данмари, леди Милийская, - Катриона вручила рыцарю тарелку и взяла вторую, с пирожными.
- Очень рад, леди... а? - рыцарь стал походить на изумленного медведя. - Супруга Дерриуса?
- Вы совершенно правы, - Катриона вела его к тому углу, где расположилась леди Лаура.
- Благодарю, леди Катриона, - Лаура вязла тарелку.
- Я что-то пропустил? - Дерриус пришел в сопровождении слуги, несущего поднос с бутылкой вина и четырьмя бокалами.
- Я познакомилась с вашим другом, лорд муж мой, - сообщила Катриона, мило улыбаясь. - Кажется, он был удивлен факту нашей свадьбы.
- Ну, я не думал...
- Ничего, сейчас выпьем за знакомство. И все перестанут удивляться, - заверил Дерриус.
Дамы переглянулись. Лаура улыбнулась с долей благодарности: есть в самом деле хотелось, а Дарий иногда был таким нерешительным. На них косились, но помалкивали, поправляли прически и платья - скоро император и его фаворитка откроют бал.
- Значит, вы познакомились, это замечательно. Я хотел спросить, не будешь ли ты против, Дарий, если свадебный прием мы устроим в Саттар-холле? Разумеется, все за мой счет, просто в моем доме сейчас идет небольшой ремонт, - Дерриус немного покривил душой, ремонт там еще не начинался, но как иначе объяснить свое нежелание устраивать великосветские игрища?
- Лаура?
Леди оторвалась от крылышка куропатки и усмехнулась:
- Да, я научу твою супругу устраивать балы и выпроваживать незваную шушеру, не волнуйся.
- Вы сняли камень с моей печени, миледи, - поклонился эсвит.
Катриона помалкивала, сидя рядом с Лаурой, потихоньку таскала у нее с тарелки кусочки белого мяса и сыра, наколотые на серебряные шпажки. Еда тут была изумительной, сразу ясно - императорская кухня. А еще было легкое фруктовое вино, больше похожее на какой-то приятно кислый сок.
- За знакомство, - предложил тост Дерриус.
Катриона, как и обещала, лишь пригубила вино, оставив бокал практически полным. Лаура с интересом взглянула на нее, чуть сощурив удивительно красивые серо-голубые глаза. Эта девочка начинала нравиться ей. Интересно, чем она взяла такого заядлого холостяка, как Дерриус? Видно ведь, что она ему дорога. Если не сказать больше. Эсвит влюблен? Да вы шутите?
- А теперь все всё проглотили и поднялись, - шепнул Дерриус. - Император открывает бал.
Пришлось подниматься и Лауре, так как после первого прохода императора по залу в фигуре традиционного старинного танца должны были танцевать все присутствующие.
Дарий держал супругу практически на весу, что с его силой труда не составляло. Лаура опиралась на его плечи и улыбалась. Катриона с первого взгляда решила, что не ошиблась в своих выводах относительно друзей супруга, и эта молодая еще женщина станет ей отличной компаньонкой. Ну, а больные ноги и невозможность иметь детей... Матушка рассказывала, что горы еще и не такое излечивают, так что можно надеяться.
- Ну а вот теперь к вам потянутся вереницей все знакомиться. Идемте, дорогая, не будем беспокоить Лауру.
- Дерриус, не делай из меня больную старую клячу, которую не свели на живодерню из жалости, я тебя на пятнадцать лет моложе. Лучше уйдите обсуждать вопросы бала, не мешайте дамам сплетничать и развлекаться.
- Только не прирежьте никого в наше отсутствие, миледи, ибо мне кажется, сегодня вы заточили ваш язычок особенно остро, - усмехнулся эсвит. - Катриона?
- Я с радостью останусь с леди Лаурой, лорд муж мой. Это должно быть познавательное времяпрепровождение.
- Хорошо, а мы пока удалимся побеседовать о скучных финансах. Я пошлю к вам слугу, чтобы он приносил то, что захотят дамы.
- Вон та, в красном платье, похожая на больную ворону, которая сейчас пытается улыбаться – леди Сидера, первые открытые всем врата двора.  С ней лучше не общаться, перчатки она носит не зря.
- И она выезжает на балы, зная, что больна? - ужаснулась Катриона. - Как такое может быть?
- Ну, лекари не дремлют, да и молодежь у нас разная бывает, кое-кто совсем не прочь... А вон та вечно хмурая, словно от зубной боли, блондинка в мышино-сером - сестра фаворитки Императора, очень жалеет, что не она на месте сестры, потому всех ненавидит.
- Немного внимания со стороны мужчин ей бы не повредило, но для этого стоило бы сменить наряд и прическу, да? Она взрослая и не замужем?
Лаура указала жестом на тихого и понурого мужчину, почти сливающегося со стеной:
- Вот ее супруг.
«Несчастливый брак по расчету, взаимная неприязнь и, возможно, страх перед мужчинами, - сообразила Катриона. - Она попросту боится близости, но, тем не менее, завидует сестре».
- Вон там - главный дамский угодник всего двора. Хвастается, что способен соблазнить любую. Или купить. Бастард советника. С отцом взаимная неприязнь.
Катриона с трудом скрыла непроизвольную дрожь, встретившись с алчным взглядом указанного Лаурой человека. Он был уже немолод, вероятно, ровесник ее мужа, но выглядел гораздо менее привлекательным. Даже одежда не могла скрыть отвисший живот и дряблую кожу на шее.
- Хорош, не правда ли? - желчно засмеялась Лаура. - Считает себя первым красавцем. Хотя на его деньги все дурочки легко покупаются.
- Он предлагал и вам, - поняла Катриона. - И затаил на вашу семью злобу, поэтому финансовое положение лорда Саттар никак не выправится.
- Ну, к счастью, я не очень люблю увешиваться драгоценностями, а слишком наглеть он побаивается. Я ведь могу пожаловаться Дерриусу, а Дерриус уже однажды крепко приласкал его.
Катриона фыркнула.
- Не сомневаюсь, что это было достойное зрелище. А вот та юная леди в голубом платье? Она выглядит моей ровесницей.
"Леди в голубом" была больше похожа на увешанную украшениями стойку в ювелирной лавке, едва не звенела при движении и казалась весьма капризной особой. За последние пять малых доль она успела трижды что-то приказать представительному мужчине в темно-синем камзоле.
- Первая красавица двора. После фаворитки. Заполучила себе богатого мужа и теперь радуется, - Лаура поморщилась.
- Он не кажется столь же радостным, - заметила Катриона. - Выглядит усталым, но выполняет все ее прихоти. Он влюблен?
- Этого я не знаю. Скорее всего. Он очень хочет детей, наверное, она этим и пользуется.
Катриона вгляделась в девушку в голубом платье. Покачала головой:
- У нее не будет детей. Вернее, уже могло бы быть двое...
- Значит, ее муж зря надеется?
- Он уже дважды становился отцом, ненадолго - недели на три. Она надеется, что переживет его и получит все состояние.
Лаура покачала головой:
- Зря надеется. В этом роду все мужчины традиционно переживали жен, а то и второй раз успевали жениться.
- Так и будет, - глаза юной леди Данмари сверкнули особенно ярко.
- Они идут сюда. Ох, терпеть не могу ее пустословие. И оценивающий взгляд: а сколько стоят у других драгоценности.
- Вы представите их мне, дорогая Лаура? Я ведь впервые выхожу в свет, - девушка улыбнулась совершенно обезоруживающей улыбкой, которая проняла даже закаленную придворной жизнью леди Саттар.
- Разумеется, дорогая Катриона. Вот подойдут поближе.
Звеняще-щебечущая леди приблизилась.
- Дорогая Катриона, позволь представить тебе Ирену Мирн. Она так позеленела от зависти, а не в тон твоим украшениям, не обольщайся. Ирена, для приличия посмотри хотя б на серьги, твой пристальный интерес к груди леди Милийской будет неверно понят, не все ведь в этом зале заливают платья слюной зависти к семейным украшениям лорда Дерриуса, - красивый грудной голос Лауры легко ввинтился даже в музыку и щебет всех дам.
- А вы все исходите ядом, Лаура? Не пробовали поплевать на свои подагрические коленки, говорят, змеиный яд в малых дозах - лекарство. Впрочем, не удивлюсь, если вы отравитесь с одного плевка, - продолжая мило улыбаться, попыталась уколоть Лауру Ирена, с трудом отведя взгляд от колье, которое стоило столько же, сколько большая половина ее украшений. Хотя, нет, скорее, как все ее украшения, ведь часть из них были совершенно точно фальшивками: у лорда эсмара не хватало уже денег на настоящие камни, а радовать жену хотелось.
Леди Саттар лишь весело расхохоталась:
- Ирена, ваши попытки казаться остроумной радуют мою душу.
- Лучше бы вам ее радовали молитвы где-нибудь в дальней обители!
- Леди, прошу вас, не надо рассыпать шипы и колючки, как сошедшиеся в поединке дикобразы, - с милой улыбкой произнесла Катриона. - Рада познакомиться, леди Ирена.
- Очень рада, - прошипела Ирена. - О, я вижу, к вам уже торопится следующий желающий...
- Желающий чего? - переспросила девушка Лауру, когда "голубая ювелирная лавка" отошла от них, капризно кривя губы и в очередной раз требуя от мужа вина.
- Заслужить ваше внимание, конечно же. Придворный лизоблюд и подхалим номер один, не верьте ни единому слову, торопится выслужиться в надежде поживиться чем-то позднее. Весьма мил, если не считать того, что пытается подольститься абсолютно ко всем, кого видит.
- Какое фатальное невезение, я как раз забыла дома свою доверчивость.
Катриона внимательно рассматривала приближающегося к ним человека. Не юн, но довольно молод, возможно, ровесник Лауры или чуть постарше. Симпатичен. Был бы таковым, если бы не бегающий взгляд, словно у мелкого воришки.
- Эстув Радин Горий. Леди Катриона Милийская, - представила их друг другу Лаура.
Радин, как ни странно, рассыпаться в речах не стал, только прошептал в запястье Катрионы:
- Смею надеяться на ваше внимание, когда рядом не будет этой сторожевой кобры.
- Увы, не смеете, - столь же тихо ответила девушка. Стоило сразу дать ему понять, что общением свыше положенного по этикету его не побалуют.
- Вы разбиваете мне сердце, - огорчался он искренне.
Лаура проводила его взглядом, затем переключилась на других аристократов, жаждущих внимания Катрионы. Кого-то называла безобидным, кого-то чудаковатым, кого-то явно вообще отгоняла тяжелым взглядом, оберегая подопечную.
- Если вы устали, я позову наших рыцарей, дорогая Катриона.
- Не привыкла после заката так долго бодрствовать, - созналась Катриона. - И здесь душно, меня немного... мне несколько нехорошо.
Лаура быстро подозвала слугу, затребовала привести лорда Милийского. Дерриус возник рядом, словно из-под паркета выскочил, подал руку супруге.
- Простите, лорд муж мой, что потревожила... Можно мне выйти на воздух? - Катриона с некоторым отчаянием подумала, что, похоже, ее тело начинает заявлять о своем особом положении слишком рано, хотя, может быть, сказывается отсутствие привычки к подобным балам и нервы. Как бы она себя не держала в руках, а поволноваться пришлось. Да еще и дар, совсем не к месту вдруг проявивший себя, несколько вымотал.
- Разумеется, моя леди, разумеется, идемте, - Дерриус извинился перед Лаурой и увлек супругу в сад.
Следом за Дерриусом явился и Дарий, сел рядом со своей женой, забрав ее тонкую ладонь в свою огромную лапищу.
- Как тебе юная леди Милийская?
- Она очаровательна, милый. Очень надеюсь, что мы подружимся, - Лаура задумчиво раскрыла веер. - И она как-то... Не могу объяснить. Словно знает что-то, о чем не знают другие.
Дарий хмыкнул:
- Еще б она не знала. Горская кровь. Только тс-с-с, мне Дерри по большому секрету сказал.
- О. Это многое объясняет, - Лаура улыбнулась мужу. - Что там с балом?
- Дерриус планирует нечто грандиозное, - пожал плечами рыцарь, - я решил, что тебе виднее, что и как организовывать, драгоценная моя. Поможешь?
- Разумеется. Принеси мне воды, Дарий, здесь слишком душно от всех притираний.
- Может, отнести тебя в сад? Там сегодня тепло, но я укутаю тебя в плащ, если озябнешь.
- Да, хорошо. Думаю, это будет наилучшим вариантом, - Лаура протянула руки, обнимая мужа за шею.
Столь экстравагантный способ передвижения супруги эсмара Саттар ни у кого при дворе уже не вызывал особых эмоций, ее состояние было известно всем. Как и то, что супруг в нее влюблен, какая странность!
- Это так... нелепо.
- Любить такую змею!
- Она же не ходит сама, лишь сидит.
- Ползает и шипит.
В этом был весь свет, все великосветские сплетники. Когда Лаура была еще в возрасте Катрионы, ее это задевало, но сейчас, после десяти лет брака и неиссякающей любви - пролетало мимо ее ушей, не трогая. Да, Дарий не красавец, не утонченный франт, не богач. Но его любовь искупала все недостатки. И она очень хотела подарить мужу сыновей. Но судьба не дала Лауре такой возможности. Сначала муж берег ее, опасаясь, что совсем юная девушка не выносит дитя, а потом она жестоко простудилась на зимнем балу, после чего три беременности окончились выкидышами и нервными срывами. Дарий поддержал ее, не бросил, не нашел себе любовницу - настоящий рыцарь, как в балладах. Иногда она не верила в реальность этого. Но каждое утро она просыпалась в объятиях Дария. И молилась за мужа.
Уютно устроившись у него на руках, Лаура задумчиво сказала:
- Значит, Дерри взял в жены девушку с горской кровью. Ну, да, Данмари. Эстув Маллинис женился на своей пленной ведьме, об этом еще долго судачили при дворе.
- Ну, а теперь Дерриус женат на их дочери. Не знаю, это хорошо или плохо.
- Время покажет, мой милый. Но надо сказать девочке, чтобы не показывала свой дар. Не приведи Всевышний, дойдет до Деуса... Боюсь даже предположить, что может случиться.
Лаура расправила платье по скамье.
- Здесь так свежо и прохладно. Лучше, чем на балу.
- Не замерзнешь? - Дарий укутал ее плечи своим плащом, заботливо завернул в полы ее колени.
- Нет, милый, все хорошо. Я посижу, подумаю о грядущем празднике.
На подготовку оного у нее было около двух декад. Следовало продумать все, от меню до музыкантов, украшений, списка приглашенных гостей, развлечений. Это должна быть кропотливая работа, огромные траты, но о деньгах пусть беспокоится эсвит, она же постарается не экономить на тех мелочах, на которые зачастую обращают внимание гости. Это ведь будет свадебный бал. И нужно не ударить в грязь лицом, не опозорить себя и чету Милийских. И пусть от них с Дарием будет только сам дом да помощь в организации, но все должно быть сделано безупречно.
Лаура попыталась в уме прикинуть все объемы работы, с чего начать, поняла, что даже не сможет вспомнить, сколько места занимает у них бальная зала. Придется обойти дом заново, тем более, что с ее быстротой передвижения только и остается, что тщательно разглядывать все на своем пути. Слишком давно не давались балы в доме Саттар, если точнее - почти семь лет. М-да, знать уже, наверное, забыла дорогу туда, что, конечно, с одной стороны и хорошо, меньше хлопот с приемами, а с другой... С другой тоже неплохо. Денег у эсмара не приемы все равно нет, Дерриус уже сколько раз предлагал помочь, ссудить безвозмездно некоторую сумму, которую можно выгодно вложить, да вот Дарий слишком боится снова прогореть, как с вложениями в Химдинскую Торговую кампанию.
Нужно будет еще пригласить Катриону, научить ее кое-чему в искусстве подготовки балов. Ну и советоваться с ней по поводу ее предпочтений в цвете и украшениях. Лаура поправила плащ на коленях, улыбнулась. Кажется, теперь не об одном Дарии будут судачить, как о влюбленном в жену безумце. А сколько яду прольют те дамы, что рассчитывали рано или поздно завлечь эсвита под венец! Да, девочку стоит научить еще и защищаться от этих выплесков злобы. Чтобы не принимала близко к сердцу.
Музыка доносилась из распахнутых окон бальной залы, ночные цветы благоухали, стрекотали в траве насекомые. Лаура наслаждалась этой прелестной ночью. Где-то неподалеку, скорее всего, на Шахматной площадке, вымощенной белым мрамором и черным базальтом, под слышимую из окон дворца музыку танцевали Милийские, Лаура слышала тихий смех Катрионы и негромкий голос Дерриуса. Красивая они пара, что ни говори. Через десяток малых доль по мощеной дорожке простучали каблуки, тоже весьма знакомая, чуть неровная походка – император.
- Что же вы не танцуете в зале?
- Наслаждаемся прекрасной ночью, мой император, - Дерриус сразу подобрался, легко поклонившись. - Моей супруге несколько непривычны такие собрания.
- Вы позволите украсть ее на один танец? - Лир Октавиан галантно поклонился леди.
Дерриус позволил, хотя внимание императора ему совершенно не польстило. Разумная предосторожность, не более. Тащить Катриону в бальную залу Лир Октавиан не стал, конечно же, да и танец, на ее счастье, предполагал лишь легкие касания кончиками пальцев ладони партнера. Но и этого хватало, чтобы Катриона смущалась и опускала глаза. Внимание императора ее немного пугало. К счастью, танец сам по себе был довольно коротким, так что вскоре Дерриус вернул супругу в свои объятия.
- Вы прекрасно танцуете, леди, - император поклонился. - И я все же хотел бы видеть вас в зале, на пару танцев. Как я понимаю, Дерриус, вы вскоре уведете супругу, так позвольте еще немного полюбоваться ее красотой, - Лир Октавиан хищно и немного насмешливо усмехался.
- Не думаю, что ваша фаворитка будет рада, что вы любуетесь на мою супругу. А месть разъяренной женщины падет не на вас. Так что, мой император, вынуждены откланяться, моя супруга очарована вашим приемом и жаждет сохранить лишь приятные воспоминания.
- Хм, что ж, вы правы, - император задумчиво кивнул, - но на вашем свадебном балу, я надеюсь, мне все же удастся полюбоваться всласть, и это не будет воспринято неверно. Ведь именно для этого мы там и соберемся.
- Постараемся сделать все для того, чтобы наш прием понравился вам, - Дерриус сохранял ровный и вежливый тон.
Император хмыкнул и удалился. Катриона с трудом разжала пальцы, которыми стискивала веер.
- Дерриус, скажи, что он не положил на меня глаз? - прошептала, поднимая на мужа встревоженный и испуганный взгляд, забыв и о необходимости обращаться к мужу на "вы", и об этикете. Никогда еще ей не было настолько страшно.
- Скорей всего, просто пытается бороться со скукой, как может. Идемте, дорогая, вернемся домой.
- А ведь со свадебного бала уже не получится сбежать. Я не думала, что это может быть настолько утомительно.
- Ничего, после свадебного приема можно будет больше не устраивать ничего, - Дерриус покосился на живот супруги. - И посещать все имеющиеся балы лишь для того, чтобы пожелать здоровья императору.
- Как скажете, лорд муж мой, - вспомнила о приличиях девушка, улыбаясь ему. Она выглядела немного уставшей, а в карете начала зевать, прикрываясь веером.
- Можете подремать, я разбужу вас, когда мы доберемся до дома.
Катриона воспользовалась его разрешением, прижалась головкой к плечу и уснула. Будить ее Дерриус, конечно же, не стал, осторожно вынес на руках из кареты и отправился в спальню. Раздеть жену он и сам сумеет. Благо, что теперь нет этих неподъемных кринолинов и сложной шнуровки.
Оценивая беспристрастно, он мог поклясться, что даже фаворитка императора и вполовину не была столь же красива, как его Катриона. И внимание скучающего императора слегка раздражало. А если он внезапно решит… Хотя нет, император - мужчина умный и прекрасно понимает, что заглядываться на некоторых жен своих подданных - прямая дорога к увековечиванию к бронзе и трауру над дворцом.
Катриона так и не проснулась, когда он раздел ее и уложил в постель, видимо, бал и непривычное внимание стольких придворных утомили ее сильнее, чем день скачки верхом. Зато прижалась к нему, стоило лечь рядом, и это согрело его сердце сильнее всех ласковых слов в мире. Засыпал Дерриус с улыбкой, предвкушая как будет утром будить супругу поцелуями.

12. Подготовка к свадебному балу

Время потекло со скоростью бурной горной реки, скачущей по камням, как бешеный зверь. Уже через два дня Дерриуса взяли в оборот Коршун и император, один - требуя вникать в дела, второй - требуя развлечь его. А ведь еще был ремонт в доме и подготовка к свадебному балу. Совесть вопила, что нельзя скидывать эти два дела на хрупкие плечи очаровательных дам - супруги и леди Лауры. Но, по сути, именно так и произошло. Катриона командовала ремонтом, гоняя нанятых мастеров, словно сержант новобранцев на плацу, умудряясь успевать вникать в ход подготовки к балу, общаться с Лаурой, впитывая, как губка, ее знания о придворной жизни. А Дерриус с обеда и до позднего вечера пропадал во дворце, испытывая по этому поводу стыд, но не в силах ничего изменить.
По крайней мере, император поразвлекся и перестал намекать на то, что жаждет наслаждаться красотой супруги своего будущего советника. Дерриус пытался вникать в дела побыстрее, чтобы оставалось время для общения с Катрионой, но зачастую даже не мог толком расспросить, как прошел день и как идет подготовка. Все, на что его хватало - это наскоро поужинать, умыться и упасть в постель, чувствуя, как нежные ручки Катрионы гладят его волосы. От этого проходила прочно поселившаяся в висках боль, и он засыпал, улыбаясь. И удивительно хорошо высыпался. Отчасти, наверное, еще и потому, что окна в спальне были приоткрыты - Катриона не терпела духоты.
Через две недели Коршун милостиво согласился сделать перерыв, "дабы лорд эсвит отдохнул перед балом". И тогда только Дерриус прошел по дому, рассматривая обновленные комнаты. В доме пахло свежим лаком и побелкой, паркет в бальной зале сиял и переливался, словно расписанный под дерево атлас, начищенная бронза люстр сверкала, как золото, хрустальные подвески искрились, изысканная вязь узоров позолоты ненавязчиво подчеркивала белоснежные фризы, а легкий ветерок раздувал полупрозрачные занавеси на чисто отмытых окнах.
- Я не узнаю дом, - признался Дерриус. - Он стал таким прекрасным и светлым, таким уютным. Вы действительно вдохнули  в него жизнь, Катриона.
- Но ремонт еще не окончен, - она рассмеялась. - Хотя опробовать паркет уже можно, лак высох. Не составите мне партию на один танец, лорд муж мой?
- С удовольствием, моя леди, причем с преогромным, - Дерриус подал ей руку.
Было в этом что-то волшебное - кружить ее по блестящему паркету, ласково сжимая тонкие ладони, смотреть, как она смеется, как сверкают затаенной силой ее золотые глаза. Его юная ведьмочка, соколица, нежная, хрупкая и такая сильная внутри. Еще более волшебно было знать, что у нее под сердцем уже растет их дитя. И завершил лорд этот танец нежным поцелуем.
- Вы видели все комнаты? Сейчас плотники обтягивают стены в детской, там уже сменили окна.
- Да, я полюбовался. Вы выбрали чудесный цвет для стен, очень нежный и успокаивающий. И вообще... Дом словно обрел молодость, когда вы появились.
- Я старалась, - Катриона обрадовано улыбнулась. - Надеюсь, не переборщила с украшением?
- Нет-нет, все в меру, и все великолепно. Как продвигаются дела с балом?
- Почти все готово, приглашения уже написаны, но я ждала вашего одобрения списку гостей.
Дерриус попросил список предъявить. Тот ждал его в кабинете, рядом со стопкой аккуратных карточек с приглашениями. И с внушительной кипой счетов, к которым Катриона, как оказалось, приложила свиток собственных замечаний, умудрившись просмотреть их и бухгалтерские книги за текущий год.
- Дома я вела дела вместе с отцом, вернее, он считал, что я только записываю его распоряжения, но я старалась вникать в них.
- Хорошо, это немного упростит мне ведение дел, ничего не успеваю. Список...
Дерриус погрузился в чтение, затем вычеркнул несколько имен:
- Эту леди я видеть не желаю. И ее болезни. И ее перчатки.
Катриона перебрала карточки, убрав из них те, что предназначались вычеркнутым придворным. Дерриус решительно избавился почти ото всех, кто первым подошел к Катрионе на балу. Видеть их он желанием не горел совершенно. Если у его супруги и возникли при этом какие-то мысли, она оставила их при себе. Всего же приглашенных оказалось около двухсот, и Дерриус едва не скрипел зубами, подсчитывая, в какую сумму ему обойдется этот бал. Глупые траты, расточительство. Неудивительно, что некогда богатые рода нищают, спуская такие деньги на увеселения. Видите ли, репутация обязывает! Впрочем, это все ради Катрионы.
- И Деус Властр посетит прием. Он приболел в тот вечер, но теперь не преминет заявиться и удостовериться, что моя супруга благонравна и чиста.
- Это должно как-то показать? - задумалась Катриона. - Ну, кроме манер и одежды?
- Не знаю. Наверное, перечисленного хватит, - Дерриус тоже сомневался.
- Я очень-очень постараюсь соответствовать, лорд муж мой. Не беспокойтесь, - девушка присела на подлокотник его кресла и поцеловала в кончик носа. - Все будет хорошо.
- Да, столько сил вложено вами и Лаурой. Как вам, кстати, леди Саттар?
- О, она чудесна! - просияла Катриона. - С ней очень интересно общаться, она начитана и умна, у нее столько опыта, хотя ее сарказм ядовит, как... я даже не знаю, с чем сравнить.
- Зато способна поставить на место любого.
Дерриус был искренне рад тому, что леди подружились. Теперь его супруга точно не будет одна, даже если его закружат дела во дворце.
- Леди Лаура пригласила меня приезжать к ней в любое время, я хотела бы, если вы разрешите, тоже пригласить ее. Саттар-холл, конечно, величествен и красив, но удивительно неуютен. И дело даже не в том, что у них не хватает средств, чтобы привести его в порядок, с этим-то как раз нет проблем. Но в этом доме... там холодно, - она выделила последнее слово так, что Дерриус понял - речь не о физическом холоде.
- Разумеется, милая, Лаура всегда желанный гость здесь.
Дерриус знал, о чем говорит супруга. Согреть старый могильный склеп, в постелях которого умерли бесчисленные поколения предков Дария, не могла вся любовь лорда и леди Саттар.
- Спасибо! - теперь ему достался настоящий поцелуй, а то, что лорд выспался и не обязан был нестись сломя голову во дворец, позволило снова ощутить себя мужчиной и мужем.
- Ох, моя драгоценная, вы кружите голову, как молодое вино.
К счастью, спальня тоже была отремонтирована, этот новый облик семейного гнезда словно придавал сил для любви. Хотя то, что комната преобразилась, лорд заметил уже после, отдыхая и наслаждаясь объятиями юной супруги. Обивка стен осталась прежней, но теперь нежно-серый шелк украшала искусная роспись в виде райских птиц и плетей винограда, из листвы которых проглядывали золотистые гроздья. А тяжелые бархатные портьеры и полог сменились шелковыми серебристо-зелеными занавесями, красиво задрапированными складками на окнах, и газовым легким пологом с серебряными кистями на кровати, расшитым такими же виноградными листьями и гроздьями.
- Словно предаваться любви и отдыху в саду, - восхитился Дерриус. - У вас такое потрясающее воображение, Катриона.
- Да-да, отец тоже так говорил, вылавливая свои парадные туфли из замкового пруда и выковыривая из них мачты и паруса...
Лорд совершенно непочтительно рассмеялся, представив себе эту картину.
- А еще так говорила матушка, рассматривая лучшее свое платье, расписанное мной. Правда, с тех пор мои навыки в рисовании несколько улучшились, и меня это безумно радует, ведь вам понравилось.
- Это все нарисовали вы? - ахнул Дерриус, по-новому взглянув на спальню.
- Полог расшивала не я, - сразу отговорилась Катриона, смеясь. - А вот остальное - да, это моих рук дело.
- Так искусно нарисовано. Но зачем вы дышали этой краской, милая?
- Я открывала окна и двери и закрывала лицо мокрой косынкой, так что ничего ужасного.
- Тогда хорошо, - успокоился лорд. - А платья и прочее вы с Лаурой тоже обсудили?
- Ох, эти платья! Ох, этот Адли! Мы с леди Лаурой едва уговорили его сшить пристойный вариант, он так рвался обнажить как можно больше меня, что я едва не прибила его веером!
- Адли... У него какие-то странные фантазии порой. Дай ему волю, все дамы приходили на бал лишь в чулках и сорочках. При всем этом у него одна любовница - его ремесло.
Катриона не стала просвещать супруга по поводу того, что у Адли, возможно, любовницей и является его ремесло, а вот любовником - его юный помощник и подмастерье, о чем Лаура ей и поведала после визита Адли. Ей пришлось объяснять юной провинциалке, что и такое возможно.

«- Разумеется, если об этом прознает Деус, одного из них ждет костер, - Лаура щелкнула веером.
- Надеюсь, он никогда не узнает, Адли умный человек, хоть и не кажется таковым, а его любовник понимает, что это именно ему предстоит взойти на костер в случае раскрытия тайны, - Катриона поежилась и закуталась в палантин. - Бр-р-р, зачем вы мне это рассказали, Лаура!
- Чтобы вы не удивлялись поведению Адли и его ужасной манере пытаться сэкономить ткань на платье.
- Он милый, но ужасно шумный и несколько нервный. Теперь я понимаю, почему. Но плечи и руки у меня все равно будут прикрыты, иначе этот удод попросту лишится хохолка! - пообещала Катриона, хлопнув по ладони тяжелым, боевым веером - привычка носить оружие с собой была впитана ею с материнским молоком, а к стилету еще следовало привыкнуть.
- Ох, укротил бы кто его».
И тут явился Адли с предложением сделать платье чуть более облегающим и подчеркивающим все изгибы тела Катрионы.
- Ну, все! - Катриона вскочила и раскрыла веер. - Я обещала постричь вас, если вы еще раз предложите сделать мой наряд слишком откровенным!
- Но ведь все будет прикрыто!
- Вам жаль ткани, Адли?
Портной аж поперхнулся воздухом от такого предположения:
- Нет, как вы так можете думать?
- Тогда зачем делать его уже, чем это прилично? Пусть мной любуется супруг в супружеской спальне, а не двор на балу!
- Хорошо, - уступил Адли. - Если вам хочется прятать тело, пускай будет так.
- Мне не хочется демонстрировать его всем и каждому, - взяла себя в руки Катриона. - И я совсем не привыкла к тому, что одежда больше открывает, чем наоборот.
Портной принялся демонстрировать образцы тканей и кружев для нарядов дам. На этом балу Катрионе следовало облачиться в традиционный для свадебных нарядов синий цвет, но все оттенки его делали ее белую кожу мертвенно-бледной. Кроме, разве что, переливчатого сине-фиолетового химдинского шелка, баснословно дорогого. Именно на него и указал Адли:
- Как насчет платья из такой ткани?
- А это будет не слишком вызывающе? - с сомнением оглянулась на леди Лауру Катриона. - Все же, самая дорогая в мире ткань - и на платье, что полагается надевать лишь раз в жизни...
- Нет-нет, если подобрать верный фасон. Чтобы скромно, Адли. В моем понимании скромно, не в твоем.
- Я понял.
- Как по мне, так этот бал - сплошные расстройства и траты, - посетовала тогда Катриона.

Она еще не представляла, насколько. Выбрать ткань на платье, пускай и баснословно дорогую, это одно. А вот продумать и организовать прием на двести человек так, чтобы не упустить даже такую мелочь как цвет свечей - совершенно другое дело. Этому и взялась обучить ее Лаура. Она предоставляла право выбора Катрионе, а потом безжалостно критиковала его результат, ну, или соглашалась с ним, что было не так уж и редко, все же чувство цвета и стиля у юной леди Милийской присутствовало, развитое уроками рисования.
- Цветы. Лучше брать белые розы, они самые стойкие, не увянут слишком быстро и не превратят бал в похороны, - Лаура сверилась со списком.
- Тогда следует заказать сине-золотистые вазы, они помешают букетам слиться с белыми скатертями на столах. А скатерти обязательно? Ведь после банкета их можно будет только пустить на тряпки, я сомневаюсь, что никто не прольет на них вино или жирный соус.
- Хм, столы протереть будет намного легче, - согласилась Лаура. - Можно попробовать обойтись без скатертей.
- Если столы отполировать и покрыть лаком - будет смотреться очень недурно, они ведь из белого ясеня?
- Да, думаю, будет выглядеть вполне приятно для глаза, - поразмыслив, согласилась Лаура.

К назначенному времени все было готово. Впрочем, даже если они чего-то не успели или не учли, в любом случае, было поздно суетиться: с раннего утра слуги лорда эсвита и нанятые им люди расставляли столы, развешивали занавеси, украшали зал и весь Саттар-холл, на кухне повара сбивались с ног. А Катрионе предстояло мучиться выбором драгоценностей, которые ее супруг снова притащил в немаленьком сундучке.
Дерриус помочь ничем не мог, его с самого рассвета третировал своими идеями Адли, потом он же добивал окончательной примеркой. Катриона примерила сапфиры, но они совершенно не гармонировали с цветом ее наряда, да и не подходили ей эти камни. Пришлось выложить практически все украшения, рассматривая их, прикладывая к коже. Но остановилась она на ожерелье из золотистого жемчуга, к которому крепилась крупная подвеска в виде четырехлучевой звезды, центром которой был удивительный камень. Названия ему Катриона не знала. В его полуночной, сине-фиолетовой глубине мерцали золотистые искры. Никаких парных ему украшений девушка не нашла, так что выбрала жемчужные серьги и такую же диадему в тон ожерелью, оставив руки без украшений, если не считать обручальное кольцо.
- Надеюсь, что гости сами найдут, чем развлечься, - Дерриус балом воодушевлен не был, тягостная необходимость удручала. - Прибудут все, верней, почти все.
- А кто-то из приглашенных отказался явиться? - удивилась Катриона. Этого она не знала - приглашения рассылал супруг, он же получил ответы гостей.
- Нет,  я о тех, кого мы не пригласили. Вы хорошо выспались, надеюсь?
- Рядом с вами - просто прекрасно, ведь этот бал покинуть у нас уже не выйдет, - кивнула Катриона. Ее увлекли в туалетную комнату, одевать и причесывать.
Дерриус отправился приводить себя в порядок. Адли в этот раз расстарался: лорд эсвит соответствовал своему титулу более чем на все сто. Правда, неугомонный братец еще и парик пытался на него напялить, но тут уж Дерриус взъярился и отказался наотрез. Да, локонами похвастать он не мог, собственные волосы стриг всегда коротко, чтобы ничего не мешало, и шлем удобно было надевать. А седину в волосах ничем не прикроешь, так он и не мальчик уже.
- Ну ладно, ты все равно и так красавец в пару своей супруге, - уступил Адли. – Что ж, мне уже пора, заказов много, работать придется до позднего утра. Повеселись на балу и за меня тоже.
- Обязательно, мой крестный-фей, - хмыкнул Дерриус. Постоял после ухода брата перед зеркалом, ворча вполголоса: - Да уж, красавец. Как говорил отец, настоящий мужчина должен быть могуч, вонюч и волосат, но Милийские этому никогда не соответствовали...
- Милорд, пора, экипаж подан, - доложил слуга.
- Леди готова?
- Да, уже ожидает вас.
- Кошмар какой, моя жена собирается быстрее, чем я, - продолжал ворчать Дерриус, пока спускался. На самом деле его плохое настроение перед балом было обусловлено практически единственной причиной: Деус Властр соизволил почтить этот прием собственным присутствием. У лорда эсвита сводило зубы от неприязни и – что греха таить – страха. У Церкви пока еще было очень много влияния на императора. И никогда не знаешь, что именно Деус в очередной раз объявит грехом. Чертов святоша, чтоб ему костью подавиться! И ведь самое противное то, что сегодня он будет смотреть своими злыми гляделками не на кого-нибудь, а на Катриону.
"Не сглазил бы..."
Однако в присутствии жены он улыбался и не показывал плохого настроения и тревоги. Это совершенно ни к чему. Да, по чести сказать, сам вид любимой супруги приводил его в гармонию с миром, касание ее нежной ручки, тончайший аромат чистого тела и немного - роз, сияние ее глаз. Лорд уверился, что все будет хорошо.

13. Бал и Деус Властр

Лаура встречала их стоя, хотя выйти к дверям ей пришлось задолго до того, как экипаж подъехал.
- Леди Катриона, вы просто ослепительны, - ахнула она.
- С вами мне пока еще не сравниться, - улыбнулась девушка, с искренним восхищением оглядывая старшую подругу. - И вы стоите, значит, те травы, что я посоветовала, вам хоть немного, но помогли?
- Да, я даже сумела добраться до двери в два раза быстрее, чем обычно, благодарю. Идемте, я покажу вам ваши места.  Усажу вас поближе к окну и подальше от свечей.
За время подготовки к балу Лаура и Катриона успели сойтись весьма близко, их в самом деле можно было назвать подругами, а это было редкостью среди аристократок. Правда, Катриона пока еще не делилась с леди Саттар всеми своими секретами, но до этого было не далеко.
Шла Лаура и впрямь медленно, однако на губах играла спокойная улыбка. Катриона даже немножечко погордилась собой: рецепт от болей в суставах она вспоминала долго и тщательно, не менее долго и придирчиво выбирала травы, умудрившись выйти на рынок неузнанной, в простом платье и с повязанной платком головой. Матушка всегда говорила, что лекарство нужно сделать из того, что ты собрал сам, или же выбрал, прочувствовав силу каждой травинки. Ей еще трудно давалось управление своим даром, не так давно он раскрылся. Но она старалась.
- Вот, ваши места, прошу, лорд и леди, - Лаура указала на два удобных кресла, стоявших на небольшом возвышении.
Хозяева праздника разместились, Катриона скосила глаза на мужа, с волнением ожидая его вердикта: понравится ли ему результат их с Лаурой трудов? Дерриус выглядел спокойным и умиротворенным, обводил зал взглядом и улыбался с явной теплотой и одобрением. Можно было расслабиться и немного выдохнуть, но в Катрионе нарастало волнение, словно туже и туже сжимались невидимые тиски. Она знала, что на балу будет Деус, и потому никак не могла унять внутреннюю дрожь.
- А вот и император, - Дерриус поднялся, поклонился.
Лир Октавиан после приветствия хозяевам дома сразу же рассыпался в цветистых комплиментах Катрионе. Отвечать не было нужды, как говорила книга, по которой учили манерам Катриону, достаточно было "Благодарю, ваше величество" и глубокого поклона-реверанса.
- Мой свадебный дар вам, лорд, - в последний раз скользнув взглядом по спрятанной под химдинским шелком фигурке девушки, как-то насмешливо и предвкушающе улыбнулся император, взяв у лакея небольшой продолговатый футляр.
Дерриус поблагодарил долгой вычурной фразой и открыл футляр. На черном бархате лежал шестиугольный золотой медальон с вычеканенной совой в лавровом венке и алая орденская лента - символы советника. Дерриус едва удержался, чтобы не вскричать: "Так скоро?" Он не ощущал себя готовым к принятию сана советника, да и Коршун... Старый пройдоха что, решил поторопить события?!
- Мой император, это настолько щедрый дар, что у меня не хватает слов, дабы выразить всю глубину моей признательности.
- Ничего, у вас будет много времени, чтобы их найти, - безмятежно усмехнулся Лир Октавиан. – А это – для вас, юная леди. Ваша скромность делает вам честь, и я уверен, что только она не позволяет вашему супругу украсить вас блистательными сокровищами, достойными вас. Но все же надеюсь увидеть однажды мой подарок на вас.
Этот футляр, квадратный и довольно большой, император открыл сам, поднеся его Катрионе. На таком же черном бархате тысячами огоньков переливалось ожерелье из редкостных желтых алмазов. Дерриус про себя подумал много чего нелестного про императора, заметив, какой злобой полыхнули глаза фаворитки. Лир Октавиан развлекался, как мог, это ясно. Еще яснее то, что это не только попытка стравить двух дам и понаблюдать за представлением, сколько проверка самого советника, справится ли с подобной щекотливой ситуацией.
Катриона снова присела в реверансе:
- Дар достоин дарителя, ваше величество. Благодарю вас.
К украшению она даже не потянулась, да это было и не нужно. Дерриус взял футляр, переложил его на столик с подарками. И поклонился подходящей фаворитке:
- Леди Кассия. На прошлом балу я не успел представить вас. Моя супруга Катриона. Леди Кассия Эйринх.
Леди Кассии было около двадцати-двадцати трех, и она по праву могла считаться первой красавицей двора. До появления там Катрионы. Сейчас, когда две леди стояли почти рядом, сравнить свежее, без косметики, личико леди Милийской и напудренное, накрашенное, пусть и умело, но несколько чрезмерно, лицо леди Кассии, было проще простого. Как и вынести результат сравнения не в пользу последней. Однако Катрионе та улыбнулась, пусть и одними губами:
- Рада знакомству.
- Взаимно, - Катриона ответила такой же улыбкой.
Постепенно стали подтягиваться и остальные гости. Дерриус встречал, улыбался, представлял супруге тех, с кем она не успела познакомиться. А потом в зале появился он.
- А вот и Деус, - еле слышно пробормотал Дерриус. - Надеялся, что не явится.
Высокий, тощий человек в черной сутане, украшенный только пурпурным плащом и такой же шапочкой, да тяжелой золотой цепью с камнями под цвет плащу и священным символом ворона, широким шагом вошел в залу, сразу же направившись к помосту хозяев праздника.
- Да благословит Господь ваш союз, - он остановился перед креслами.
- Благодарю вас, Деус, - Дерриус поклонился. - Позвольте представить, моя супруга Катриона. Деус Властр, наш пастырь и Глас Господа на земле.
Катриона изобразила вежливый поцелуй над пастырским кольцом на протянутой ей почти пренебрежительным жестом руке.
- Я очень огорчен тем фактом, что ваш брак не был освящен должным образом.
- Он был освящен, Деус.
- Наш замковый священник, отец Марк провел Таинство брака, - добавила Катриона.
Деус явно был недоволен, поджал губы еще сильнее, но ничего больше не сказал, ушел к Лауре, расспрашивать о здоровье и говорить, что Господь посылает испытания, через преодоление которых должно очистить душу, и что-то еще, Дерриус дальше этот кусок из «Книги Ворона» не помнил.
Катриона краем глаза поглядывала туда, следя, как общается с Деусом Лаура, учась на чужом примере. Этот человек подавлял, его воля была похожа на каменную плиту, пытавшуюся прижать тебя к земле. И вызывала у Катрионы закономерное желание ударить в ответ, чтобы сбросить давление чужой силы. Удержаться стоило не столько трудов, сколько осознания, что тогда ее тут же, немедленно обвинят в колдовстве. Да и сил ее не хватит нанести хоть сколько-нибудь чувствительный удар.
Судя по всему, Лаура Деусу взаимно не нравилась. Но внешне все было вполне благопристойно. Хотя Властр и думал, что половину всех этих девиц надо бы отправить в монастырь на покаяние. А деньги - на благое дело, на приюты и больницы. Ходят, вертихвостки, украшениями звенят, а кто-то из сирот ложится спать голодным. Хотя эта девчонка, Катриона, выглядит поскромней многих. Но это пока, да. Ему ли не знать, сколько богатств скрывается в сокровищнице ее муженька. И, самое обидное, что никак, никакими ухищрениями не удается заставить его ими поделиться. Его нельзя даже обвинить в несоблюдении канонов, все богослужения эсвит посещает исправно, шпион в его дворне не смог доложить ничего внятного. Хуже всего было то, что во время нападения разбойников на свадебный обоз эсвита его форейтор получил разбойничьей дубинкой по голове и не помнил события до этого момента и примерно месяца перед ним.
А ведь все было продумано, и вот, такая нелепица. Ну, ничего, форейтор остался, пускай снова собирает сведения. По его словам, леди Катриона - просто ангел во плоти. Но Деус знал, что женщина - сосуд греха, и ангелом по определению быть не может. В каждой женщине живет дьявол, и если даже кажется, что это не так, тем более сильный и хитрый этот внутренний искуситель. Нужно вывести ее на чистую воду.
- Я прикажу подать вам родниковой воды и яблок.
Деус довольно улыбнулся: хоть кто-то помнит о том, что он не приемлет алкоголь. Хотя леди Саттар тоже не очень благочестива. Взять хотя бы ее дивную привычку капать ядом на всех вокруг. Это же готовая иллюстрация о дьявольском происхождении женщин и к запрету им говорить в мужских собраниях. Да и вообще, он был бы счастлив, если бы все эти дочери Лилетис вели себя, как монашки в самой строгой обители: ходили в скрывающих тело балахонах и не смели поднимать глаз от земли.
Бал тек своим чередом, на Деуса больше не оглядывались, знали, что скоро уйдет, вдоволь продумав каждому из присутствующих страшные муки за прегрешения. Но тот что-то непривычно медлил, сидел, как гриф-падальщик, на жестком стуле с высокой спинкой, следил, как обходят зал молодые супруги, как эсвит кланяется жене, приглашая ее на танец. Что-то зудело внутри, мешало поступить так, как привычно, уйти, оставив людей с их грехами.
Дерриус мысленно посылал Деуса в такие места, о которых совестно упоминать в приличном обществе, но улыбался и кружил жену в танце. Вообще, ему бал даже нравился, если отвлечься от множества неприятных гостей и стоимости всего этого великолепия. Стоило взглянуть в сияющие глаза любимой супруги, все раздражение пропадало, и он с огромным трудом удерживался в рамках приличий, не позволяя себе ни единого фривольного жеста. Впрочем, Катриона все видела по его взглядам и улыбке, даря не менее жаркие ответные взгляды.
- Вы хорошо себя чувствуете, дорогая? - заботливо осведомился он, провожая Катриону к креслам.
- Просто прекрасно, хотя ближайший час предпочту провести рядом с Лаурой, если позволите, - Катриона, хоть и привыкала постепенно к ритму жизни столицы, но еще уставала. Время близилось к полуночи, а гости даже не думали разъезжаться.
- Конечно, я провожу вас к леди Саттар.
Лаура, как всегда, скромно сидела в углу и следила за всеми внимательным насмешливым взором.
- Лаура, вы просто волшебница, - Катриона села рядом, незаметно под платьем стянула с ног туфельки и выдохнула.
- О, я старалась. Кажется, бал вполне удался? Все довольны, все счастливы, веселятся и пьют.
- Кроме Деуса. Расскажите о нем.
- Надменный набожный сухарь, который с удовольствием бы отнял у всех присутствующих все богатства и раздал по монастырям и приютам, женщин обрядил в монашеские рясы и отправил каяться и поститься.
- Он женоненавистник? Отчего так?
- Не знаю, увы. Но все, кто не ходит голодным и босым во славу Господа, раздав имущество нуждающимся - грешники, по его мнению.
- Но в мире невозможно равенство, такого нет даже в природе. Книга Ворона говорит, что всем воздается по заслугам, и разве это воздаяние - не духовное? Богатство к нему не имеет никакого отношения.
- Деус Властр искренне считает, что его устами говорит сам Господь.
- Какое раздутое самомнение. Но в нем чувствуется сила, этого не отнять. Пугающая и тяжелая сила. Если таков Бог, то я не удивляюсь Его служителю.
Лаура лишь развела руками, затем переключилась на веселые сплетни о присутствующих. Кто из дам явился на бал в одинакового цвета платьях с соперницей, и кто больше позеленел от злости.
- Но они же разных оттенков, Лаура! У леди Валенсии - цвета морской волны, а у леди Анники - цвета бирюзы. Это же элементарно. К ним и украшения подходят совсем разные, я удивлена, что обе надели голубые топазы.
- В свечном освещении платья кажутся одинаковыми, они еще и примерно одного фасона. Полюбуйся, они же изумительно подходят к тем изумрудам, что ты надевала.
- Они что, пытались одеться похоже на то, как я была одета на балу у его величества? - удивленно распахнула глаза Катриона. - Но зачем?
- Ну, вы ведь теперь первая красавица двора, все будут одеваться так, как вы, - проскрипел подошедший Деус. - Если примете мой совет, леди Милийская, задавайте тон скромности.
- Я постараюсь, милорд, но почему вы назвали меня первой красавицей двора? Это ведь леди Кассия, а не я, - опустила глаза Катриона.
- Я вижу, что смотрят все эти леди на вас, явно оценивая степень открытости вашего платья.
Девушка мысленно порадовалась тому, что ее плечи и руки прикрыты тканью, а вырез ровно настолько велик, чтобы вместить ожерелье и подвеску, но не открывать грудь. Да, она долго ругалась с Адли по этому поводу, но все же победила. Хотя для Деуса и такой вырез, наверняка, как жутчайшее искушение, а то, что тонкий шелк платья, несмотря на все ухищрения, обрисовывает ее фигуру больше, чем скрывает - вообще достойно кары небесной.
- Что ж, если вы подадите пример всем, явившись в более скромном платье, Господь будет рад вашему благонравию.
- А что, по-вашему, более скромно, чем это? Если вы подскажете, как ревнитель благонравия, я буду благодарна, милорд.
Деусу почудились нотки насмешки в ее голосе, но девчонка смотрела на него широко распахнутыми наивными глазами... Золотистыми, таких не может быть у обычного человека. Так-так, а вот это уже очень интересно. Кого же это эсвит себе привез в жены? Властр подобрался, чуя добычу.
- Более скромным ваш наряд будет, когда перестанет так облегать ваше тело, демонстрируя его всем жадным взорам.
- А мужчинам вы тоже желаете запретить носить узкие панталоны? Ведь они, подчас, демонстрируют куда как более... откровенные вещи, нежели дамские наряды.
Деус нахмурился:
- Вы так умны, больше, чем прилично особе вашего возраста и положения.
- Ну, что вы, милорд. Я всего лишь была прилежной ученицей и послушной дочерью, все мои знания - о том, как вести хозяйство и быть хорошей супругой, - опустила глаза Катриона.
"Ха, особе моего положения не положено даже уметь читать и писать. Только вышивать, играть на арфе или мандоле да танцевать".
- Надеюсь, что вы помните, что приличествует хорошей супруге, - намек был весьма прозрачен. - А теперь мне пора. Да благословит вас Господь.
Обе леди склонили головы, прощаясь с неприятным гостем. Властр прошел попрощаться с императором и хозяином бала и быстро покинул Саттар-холл. В его голове непрерывно кружились мысли о том, где же он раньше видел такие глаза - золотистые, как прозрачный янтарь. Ведь мелькали же где-то. Но мысль ускользала все глубже и глубже.

Понемногу бал подошел к концу, гости разъехались, слуги гасили свечи и прибирались.
- В жизни не помню, чтобы так уставал, - признался Дерриус. - Катриона, идемте предаваться отдыху.
- Мы останемся в Саттар-холле на ночь? Леди Лаура сказала, что приготовила нам комнаты. Только не понимаю, зачем две?
- Ну, вдруг вы хотите спать одна, - дипломатично отозвался Дерриус.
- Не хочу, а вы? - Катриона посмотрела серьезно, но в золотых глазах мелькали лукавые искорки.
- Не имею ни малейшего желания разлучаться с вами даже на ночь. Идемте, с вашим платьем я сам справлюсь, думаю.
Уже во время раздевания, когда руки супруга расстегивали крючки на платье, Катриона решилась спросить его, одновременно желая узнать правду из первых уст, и опасаясь потерять доверие и любовь мужа навсегда этим глупым вопросом. Но он не давал ей покоя половину бала. Кроме Лауры и Деуса с ней успели пообщаться еще несколько леди, и просветить ее о подвигах эсвита в чужих постелях тоже успели. Правда, она была уверена, что все эти чудачества супруг оставил за порогом семейной жизни...
- У вас большой опыт в войне с дамскими платьями, Дерриус?
- Ну, как и у всякого придворного, наверное. Но я всегда побеждал, - гордо отозвался муж. - Хотя нет, один раз позорно капитулировал, когда шнуровка оказалась шелковой и спуталась намертво.
- И вы отступили? - Катриона не знала, обижает ее подобная прямота мужа или смешит, уж больно забавно звучала гордость в его голосе. А впрочем, на что обижаться? Ее лорд красив и обаятелен, к тому же, он совсем не так стар, как можно подумать, узнав его возраст, скорее уж, возмутительно молодо выглядит для него. Неудивительно, что женщин у него было много.
- Я был вынужден, платье и супруг той леди победили.
- Ай-яй-яй, лорд муж мой, как вам было не стыдно - сражаться с нарядами женатых дам, - платье Катрионы капитулировало и сползло к ее ногам лужицей полуночно-фиолетового шелка, а сама девушка осталась лишь в нижней сорочке из тончайшего шелка, чулках с подвязками и расшитых золотой нитью туфельках и драгоценностях. - Впрочем, я вижу, что совсем не стыдно.
Чулки Дерриус решил пока оставить, очень уж хорошо они смотрелись на стройных ногах супруги, к которой неумолимо влек супружеский долг. Хотя этот долг он был готов выплачивать не только с процентами, а еще и авансом по нескольку раз. Всю жизнь, вернее, насколько хватит его мужской силы. Катриона так прижималась к нему, что собственный наряд, все еще не снятый, показался пыточным инструментом, вроде "железной девы". К счастью, пока мужчин в корсеты паковать не догадались, так что раздевался Дерриус быстро. Насколько получалось, конечно. Сложно развязывать шейный платок, когда тебя так целуют, что перед глазами вспыхивают золотые звезды. Еще сложнее не запутаться в рубашке, когда нежная ручка жены растягивает шнуровку панталон, то и дело задевая, словно бы случайно, напряженное естество, натягивающее ткань. Но Дерриус, как и полагалось храброму рыцарю, совладал и с тканью, и с естеством. И с ответными поцелуями Катрионе. Правда, с попытками не торопиться, растянуть удовольствие совладать уже не смог, это было превыше сил человеческих: сдерживаться, когда под тобой выгибается такое совершенное создание, абсолютно не испытывающее стыда за сладкие стоны и развратные позы.
- Мое сокровище, - Дерриус снова поцеловал жену и решил, что чулки можно и снять. И вообще, пора спать, вот только ополоснуться бы не помешало.
Вода нашлась, и даже еще не слишком остывшая, в смежной с покоями гостей комнатке. И там же оказалась медная, начищенная ванна, в которой купаться было в разы удобнее, чем в лохани.
- Что ж, с завтрашнего дня начинается у вас, Катриона, жизнь аристократки. Церковь, раздача милостыни, походы по лавкам и поездки на чай к женам рыцарей императора. Ну и хозяйство, само собой.
- Кошмар, и как же я справлюсь с этим всем, - с долей насмешки фыркнула девушка. - Особенно, с чаем.
- Я верю в ваши силы, милая, - Дерриус не удержался еще от одного поцелуя. Обнял ее - маленькую, теплую, пахнущую сейчас травяным ароматом мыла и чистой водой, и тем особым запахом юности, что так кружил ему голову. Любимая, нежная. Единственная отныне и навсегда. Никаких других женщин в его жизни не будет больше, хотя как он переживет разлуку с ней, Дерриус пока даже не догадывался.
- Сладких снов, Катриона.
А потом она вернется уже с ребенком. Это было немного пугающе, Дерриус понятия не имел, сможет ли он стать хорошим отцом. По крайней мере, он постарается. Очень сильно постарается, чтобы не стало так, как с братом. Учтет собственные ошибки.

14. Секреты старого Коршуна

С утра Дерриус, препоручив супругу заботам леди Лауры и оставив женщин разбирать подарки, отправился во дворец. На его груди сиял новенький символ советника, а в душе копились сомнения в собственной пригодности к этой роли. Что это Коршуна вдруг клюнуло в зад? Не иначе, как чует что-то, старый пройдоха, вот и решил отойти от дел, пока не началось. Надо бы с ним посоветоваться.
Сразу по приезду во дворец Дерриус отправился к наставнику. Эсвит Крениус Тирренский был не просто советником императора, но еще и его родственником, впрочем, как и сам Дерриус. Но если Милийский доводился императору двоюродным племянником, то Крениус - родным дядей.
- Дражайший родич, уделите мне минуту вашего ценнейшего внимания, - попросил Деррис, заходя в кабинет Коршуна.
- Несомненно, уделю, - кивнул тот, не отрываясь от бумаг, которые просматривал. - И не одну. Это хорошо, что вы приехали так рано. Император намерен устроить охоту через три дня, вы уже знаете?
- Конечно. А в чем причина моего столь поспешного назначения на пост советника?
Коршун усмехнулся и отложил документы.
- А сам ты как считаешь?
Он мог себе позволить чуть больше фамильярности.
- Не знаю. Какие-то политические неприятности?
- Неужели ты думаешь, что я в этом случае бросил бы непутевого племянника и тебя на произвол судьбы?
- Тогда в чем причина? Неужели императору стало настолько скучно?
- Ты меня разочаровываешь, Дерриус. Подумай получше, - Крениус хмыкнул и откинулся на спинку кресла, с трудом сдержав гримасу боли. Неужели его родич еще не пронюхал о том, что старый Коршун умирает?
- Еще одной причиной может быть то, что вы чем-то больны, но вы же еще крепкий и почти нестарый мужчина.
- Яд не разбирает, молод ты или стар, - Крениус уставился ему в глаза так внимательно, что от этого стало неуютно и страшно.
- Вас отравили, дедушка? - ахнул Дерриус.
- Чтобы выпороть тебя, сил мне еще хватит.
- Не надо меня пороть. Так что случилось? - эсвит внимательно оглядывал наставника.
- Случился небольшой заговор, пока ты прохлаждался в Данмари. Мне удалось раскрыть его, но выбраться без потерь - увы. По самым пессимистичным прогнозам лекарей, мне осталось не более двух-трех декад. По самым оптимистичным - полгода, но я в них не верю сам.
Дерриус упал в кресло, не веря услышанному. Он не представлял, как он будет без своего ворчливого и мудрого наставника.
- Неужели совсем ничего нельзя сделать?
- В чудеса я не верю тоже. Яд медленнодействующий, но противоядия не существует. Или же лекари о нем не знают. Так что все, что я могу - это натаскать тебя в делах как можно лучше, чем и буду заниматься до конца.
- Тогда приступим, - Дерриус решил сосредоточиться пока на делах.
- Я в тебе не сомневался, - усмехнулся Коршун.
Императорский двор - это огромная выгребная яма, скрытая мишурой и позолотой, но от этого не менее воняющая. Это постоянные интриги и козни, где собираются коалиции на одну партию, чтобы по завершению тут же распасться, чтобы назавтра бывшие вчера союзники стали противниками. Здесь даже слуги строят свои многоходовые комбинации, борясь за теплые местечки, службу полегче, комнату с периной помягче. И Дерриусу придется лавировать во всем этом, подсказывать императору наиболее выигрышные комбинации, советовать, предостерегать. Не самая хорошая работа.
- И как вы справлялись с этим, наставник?
- Как, как... Опыт приходит со временем, - хмыкнул Крениус, - и от ошибок не застрахован никто, даже я, как видишь. Так что будь осторожен. Тебе придется трудно, Дерриус. На первых порах - очень трудно. Твоя жена еще не понесла? - смена темы была неожиданной.
- А разве это столь важно? Да, мы уже...
- Отправь ее в Лебединый замок. Я понимаю, что тебе хотелось бы насладиться своим супружеством как можно дольше. Но все же поверь моему опыту, отправь пораньше, пока не стало слишком поздно.
- Хорошо, - кивнул Дерриус, нахмурившись.
Он так надеялся, что удастся еще немного побыть вместе с супругой, но эти проклятые подковерные интриги и мышиная возня…
- Она ведь из горных... горцев? - слово "ведьм" не прозвучало - даже в этом кабинете могут быть лишние уши, Коршун предпочитал не рисковать понапрасну.
Дерриус молча кивнул, недоумевая, какое отношение это имеет ко всему происходящему.
- Тем более, отправь. Девчонка умна и проницательна, Властр это заметил. Мне уже донесли, что Деус приказал присмотреться к ней.
- Да, думаю, что в Лебедином замке ей будет хорошо. Потом отправлю ее к отцу в Данмари, там воздух свежее.
Коршун кивнул - прекрасно понял, что от Данмари девушка отправится дальше.
- А теперь, думаю, мы отправимся знакомить тебя с моими информаторами. Но сначала ступай, переоденься... понеприметнее. Лучше, если в одежду среднего горожанина.
Это Дерриус выполнил легко, одежда у него в покоях была разной, снять украшения, менее аккуратно причесать волосы. И готов рыцарь без земель. Дверь чуть скрипнула, он развернулся, выхватывая нож из закрепленных на руке ножен.
- Отличная реакция, внучек, - скрипуче рассмеялся Коршун, узнать которого можно было только по взгляду. В остальном первый советник императора превратился... скорее, в сказочного колдуна в черном балахоне, неопрятном и пыльном, подпоясанном простой веревкой, сгорбленного и тощего. И как они пройдут по дворцу в таком виде?
Но повел их Коршун тайными ходами, предоставляя Дерриусу право запоминать их. Вряд ли существовали карты всего этого лабиринта, дворец был словно кусок сыра проточен насквозь. Во всяком случае, именно так казалось мужчине. Как и любой старый замок, этот состоял словно бы из двух - явного, блистающего украшениями и светом, и тайного, сырого, пыльного, затхлого.
- Запоминай внимательно, Дерриус, - негромко говорил Коршун. - Это покои императора. Спальня, кабинет, туалетная комната, уборная, малая гостиная, большая гостиная, спальня для камердинера, для доверенного лакея, гардероб. Это покои фаворитки. Это... - и так на протяжении всего пути. И ему даже не требовалось выглядывать в смотровые щели, чтобы знать, где находится.
Дерриус на память не жаловался никогда, запоминал, подмечал повороты, механизмы, двери. Потом пригодится в работе.
- Здесь – выход к одному из подземных тоннелей, ведущих из дворца. Напомни, чтобы я показал тебе остальные. Этот ведет в таверну "У соснового пня".
- Хорошо, напомню.
"Тебе еще столько нужно показать мне".
Дерриус догнал Коршуна, зашагал рядом. Лорд Крениус понимающе усмехнулся, но чем он мог утешить родича? Он смирился с близким дыханием преисподней, когда понял, что способа излечиться нет. Если верить в проповеди Властра, то его ждут демоны и кипящий котел. Но он не верил в это. В Бога - да, как и все, но эта вера была отстраненной. Вряд ли Создателю есть дело до ничтожных букашек, созданных его волей. Иначе на горячие молитвы обездоленных он хоть как-то, да откликался бы.
- И что именно мы будем вынюхивать?
- Сегодня - ничего, просто познакомлю тебя с главами агентурных сетей. Их у меня шесть, седьмая только начинает создаваться, тебе придется заниматься ею уже самостоятельно.
- Хорошо. Точнее, не совсем пока представляю, как это делать, но сделаю.
- У тебя есть время научиться всему. И ты умен и сообразителен, хитер, достаточно искушен в интригах, чтобы понять, что затевается. Я сожалею только о том, что не стал учить тебя раньше. Хотя нужно было, нужно, знал же, что пора искать преемника, еще пять лет назад, - проворчал Коршун.
- Никогда не думал, что стану советником. Но придется, раз уж дядя решил, что я идеально подхожу на эту роль.
- Да при чем тут он? - ядовито усмехнулся Крениус.
- Так это все ваших рук дело? - запоздало догадался Дерриус.
- Дерри, открою тебе страшную тайну, которая вовсе не тайна. Мой племянник, при всем его уме, совершенно не разбирается в людях. По крайней мере, не так, как положено владыке империи.
- Это видно хотя б по тому, как он прислушивается к Деусу.
- И с этим тебе придется бороться тоже, - поморщился советник, останавливаясь, чтобы отдышаться. С каждым днем ему становилось все тяжелее проделывать этот путь, чтобы получать нужные сведения. - Властр, при всем его рвении в вере и смирении, властолюбивая тварь, которой никак нельзя давать возможность развернуться. Иначе снова заполыхают костры Охоты.
- У меня есть все основания, чтобы ограждать императора от власти Церкви и давать по наглым рукам Деусу, если внезапно снова решит слишком много заграбастать.
- Будь осторожен, мальчик. Очень осторожен. Даже у меня не получилось это в той мере, что хотелось бы. Или же старый Коршун попросту потерял хватку в последние годы...
Дерриус намеревался постепенно вытаскивать императора из-под власти Деуса. И так уже зачастили некоторые дамы по монастырям. Странная вспышка благочестия. В этом свете совет отправить Катриону в родовое поместье звучал весьма здраво - что, если на нее надавят и заставят так же отправиться в "паломничество"?
Кажется, пришли. Во всяком случае, переулок, в котором они вышли, явно находился поблизости от трактира, судя по запаху дешевого вина, пропитавшему воздух.
В сам трактир они вошли не через главную дверь, а с заднего входа, поднялись по узкой лесенке на второй этаж.
- Это не единственное место встречи с агентами, но самое удобное. Папаша Пень тоже один из агентов, но с ним познакомимся позже, - сказал Крениус, располагаясь в удивительно чистом и почти новом кресле у окна и стараясь незаметно отдышаться.
Дерриус кивнул, показывая, что запомнил слова наставника. Через пару малых доль времени в дверь постучали условным стуком.
- Входи, Альма.
Дверь чуть приоткрылась, пропуская закутанное в серые тряпки - нищенский балахон - существо без возраста. Дерриус внимательно оглядывал его? ее? и думал, что это очень умно. Кто обратит внимание на нищего? А нищие знают все.
Меж тем, существо осмотрело обоих и тихо присвистнуло:
- Ну и ну, старый Коршун привел Меченого.
- Меченого? - удивился Дерриус. - И где это на мне метки?
- А сам не знаешь? Ну, куда вам, равнинникам, - хрипловато рассмеялась Альма, скидывая капюшон своего рваного плаща. Судя по глазам и характерному разрезу глаз, она была из горцев.
- Нет, не знаю. И кто же меня отметил?
- Кто-то из Старшего рода. Откуда мне знать, с кем именно ты встретился в горах, Медведь, - горянка фыркнула. Собственное прозвище Дерриуса в ее устах прозвучало с долей уважения.
- С Раддагой, - Дерриус смысла скрывать не видел, может, эта Альма и не знает, о ком он говорит.
- Ого! Что ж, тогда ясно. Коршун, ты всегда знал, кого выбрать.
- Альма, языкатая стервь.
- Когда надо, я молчу, - хмыкнула женщина. - Значит, это ему теперь я буду докладывать?
- Ему, - согласился Коршун. - Новому советнику.
- Ну, что ж, будем знакомы, Медведь. Мое имя ты уже слышал, твое и так все знают. Я - глава гильдии нищих этого города.
- Рад знакомству, Альма.
Дерриусу это все казалось слегка странным, однако он понимал, что рано или поздно привыкнет.
- Взаимно.
- А теперь хватит расшаркиваний. Что принесла?
- Кое-что принесла, Коршун. Ты знаешь, что эстув Смерн зачастил в церковь? Этот старый боров всего месяц назад забывал даже о воскресных проповедях и причастии, но уже вторую неделю ходит раз в три дня.
Дерриус насторожился. Это было весьма прелюбопытно. Чтобы эстув Смерн да вдруг куда-то зачастил?
- Скажи еще, что на исповедь, - нахмурился Коршун.
- Именно так. И никому из моих малых не удалось подобраться достаточно, чтобы послушать.
- Прелюбопытно, - растерялся Дерриус. - Что же они такое затевают?
- Об этом поговорим позже, - бросил на него предостерегающий взгляд Крениус. - Альма.
- Да-да, я знаю, постараться подслушать. Но это трудно, во время визитов эстува Смерна из церкви выгоняют всех побирушек. Хотя... я пошлю кое-кого в нормальном платье.
Дерриус задумался еще тяжелее. Однако слушать доклад Альмы не забывал. Та рассказывала слухи и сплетни, из которых он мог пока вычленить слишком мало информации. А вот Коршун, судя по его хмурому лицу, понимал гораздо больше. Дерриус сделал себе пометку: узнать о жизни в городе побольше.
- Ну, пока все. Пойду я, Коршун, - Альма снова укуталась в плащ и сгорбилась, становясь похожей на сотни попрошаек.
- Интересная женщина, - заметил Дерриус, когда Альма ушла.
- Весьма. И довольно богатая, - хохотнул Коршун.
Лорд прикинул, сколько примерно может собрать нищий, процент, который получает Альма, и согласился, что да, неприлично богатая.
После того, как Коршун и его преемник выслушали еще двоих агентов, пришедших после старой Альмы, трактирщик принес им бутылку вина и нехитрую закуску.
- Ну-с, что же ты понял, Дерриус? - налив вина, старик-советник откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на мужчину.
- Пока лишь то, что Деус чем-то зацепил лорда Смерна, а от него ниточки могут потянуться к другим лордам, и непременно потянутся, если мы не осадим зарвавшегося церковника.
Говорил Дерриус задумчиво, погруженный в невеселые мысли - что-то многовато воли и власти загребает себе в последнее время Деус. Пока что Империя считается светским государством, но далек ли тот день, когда вся власть перейдет к церковникам, если сейчас не придумать какой-то достаточно резкий и жесткий отпор. Может, сам Деус Властр и уверен в своих благих намерениях, но куда ведет устланная ими дорога, общеизвестно.
- Все верно, мальчик, - Крениус качнул бокалом. - Тебе предстоит очень много работы, но ты справишься. Мои люди помогут тебе, вернее, это теперь твои люди, только не забывай благодарить их. Есть еще кое-что. На западе монастыри охамели вконец, церковники занимаются ростовщичеством, дают в долг нищим рыцарям, а после отбирают их земли. И, как мне кажется, вскоре там будет жарко.
- А что я могу сделать сейчас, дядюшка? Это дело местных властей, пока что срываться с отрядами рановато. Впрочем, я буду держать на примете эту область, лучше уж загасить костер, нежели бушующий пожар.
- Когда поднимутся западные лорды, будет поздно. Ты все еще являешься командующим западным легионом, передай приказ готовиться. Слишком давно ты не был там с проверками.
Дерриус с тоской подумал о молодой жене, что ждет первенца, о долгой дороге, проблемах, о том, что Катриона останется здесь одна на растерзание Деусу. Но мужественно преодолел это малодушие - если поднимется мятеж, будет хуже всем, в том числе, Катрионе. А там можно прижать храмовников на месте.
- Снова говорю тебе, отправляй свою горную ведьмочку в Лебединый замок. Там ее никто не достанет. Да, я слышал, она подружилась с Ядовитой Колючкой?
Дерриус кивнул, расплывшись в глуповатой улыбке:
- Катриона прекрасна. Да, они подружились. Предлагаете обеих отправить туда? Я боюсь, что моя леди будет тосковать в одиночестве.
- Влюбленный мальчишка! - рявкнул Коршун. - Ну-ка, приходи в себя. За дверями своего дома ты должен забывать о жене и думать об империи!
Дерриус мигом выпрямился, сразу же задумавшись о том, сколько отрядов брать, где встать и как бы так разузнать, что именно творится в тех провинциях.
- Надо взять с собой какого-нибудь прожженного крючкотвора, я во всей канцелярщине запутаюсь, а он может и углядеть что во всех этих договорах.
- Возьмешь Гестиса, - кивнул лорд Крениус. - Он гений и плавает в законах и бюрократии, как рыба в воде. Кстати, возьмешь его к себе в секретари.
- Да, дядюшка, - Дерриус кивнул. - Расскажите о нем подробней?
История Гестиса, юного юридического дарования, была проста и обыденна: третий сын обедневшего эстува, прошедший обучение в ближайшем монастыре, но сбежавший оттуда, едва понял, что за многие знания иногда приходится платить кое-чем неприятным. Год бродяжил, опасаясь показываться на глаза родным, да и церковная братия искала. Потом прибился к группе вагантов, направлявшихся в Уттрим, в Императорский лицей, где бесплатно читались лекции по многим дисциплинам, от астрономии до юриспруденции. Там и завис, прослушав почти три курса. Параллельно умудрился влезть в гильдию воров, ведь зарабатывать чем-то было нужно. Там-то его и углядело зоркое око Коршуна.
- Что ж, он будет отличнейшим секретарем, - Дерриус прикидывал, в какой форме составить доклад Императору о том, что его почти-советник отбывает.
- Мальчик мой, выехать ты должен завтра, а вернуться как можно скорее. На все про все у тебя не более трех декад, ты помнишь?
Дерриус кивнул.
- Но все равно, вы нужны Империи. И мне. И Императору. Ведь что-то наверняка можно сделать...
- Я похож на того, кто сидит сложа руки? - почти гневно фыркнул Коршун, его бокал с вином со стуком опустился на столик. - Забудь обо мне и занимайся делами. И помни, что думать в это время ты можешь только о них. О твоей Катрионе я, так и быть, позабочусь сам.
Дерриус склонил голову. Это было намного больше того, на что он мог рассчитывать.
- Я отправлю вестника, отряды соберутся в полудне пути от столицы, чтобы меня сопровождать. И пусть мой секретарь завтра с рассветом будет в моем доме.
- Ступай. Да не по улице, дурень! По тайному ходу в свой кабинет, и переодеться не забудь!
И в спину едва не сгоревшему от стыда эсвиту понеслось ворчливое: "Учишь вас, учишь.. Хоть не умирай вовсе".
"И не умирайте", - Дерриус быстро пошагал к себе, нужно было слишком многое успеть сделать, кроме того, что предупредить супругу. Дьявол! Как же не вовремя все это! А ведь Коршун говорил что-то об охоте... Нет, Катриона не поедет на нее, несомненно, ведь он будет в отъезде. Если только император не прикажет... Хотя замужней даме без супруга? Еще и находящейся в таком положении? Но о положении еще никто не знает, и рассказывать не стоит, это будет подозрительно. Остается лишь попросить о помощи Лауру, чтобы на время развлечений императора Катриона неотлучно была при ней.

15. Разлука и спасение лорда Крениуса

К супруге Дерриус пришел мрачный, задумчивый и поглощенный мыслями о том, что вестник уже в пути, надо приказать Кирису собрать вещи.
- Что-то случилось, лорд муж мой? - этот вопрос Катриона задала только после сытного обеда, когда Дерриус поел, не чувствуя вкуса.
- Вам стоит собрать вещи, взять с собой Леону. Вы едете в Лебединый Замок, дорогая. И пробудете там до моего возвращения. Компанию вам, я надеюсь, составит леди Лаура, напишите ей. Также за вами присмотрит мой родич, - говорил Дерриус глухо и размеренно, мыслями уже в дороге.
Катриона склонилась и не стала задавать больше вопросов. Видимо, дела супруга ее не касались и он не желал обременять ее знаниями о них. Что ж, Лебединый замок, так Лебединый замок. Втайне, она была даже рада, жизнь в Уттриме была утомительна для нее, а удаленная вотчина эсвита должна была напоминать дом. Тем более, что ей в самом деле хотелось там побывать.
Катриона написала два письма: отцу и леди Лауре, первое отправила с соколом, второе отдала Станису, чтобы отправил кого-нибудь из слуг в Саттар-холл. Через некоторое время пришел ответ: леди Лаура писала, что мечтала посетить Лебединый Замок, и сочтет за честь сопровождать туда Катриону. "Посекретничаем вдали от...", - заканчивалось письмо. Катриона только грустно улыбнулась, прочтя это. Ей совсем не хотелось быть вдали от мужа, но она понимала, что если уж лорд эсвит приказал ей отправляться в Лебединый замок, это неспроста. Она уже знала, что муж отбывает на западную границу с инспекцией гарнизонов, а это не на одну неделю. Дай боги, чтоб к весне вернулся, когда она еще сможет оставаться рядом с ним. А потом снова расставаться, ей ехать в горный клан, ему - служить императору. Конечно, Дерриус сказал, что вернется не позже, чем через три декады. Но в это Катриона не слишком верила. Сердцу было неспокойно.

- Идемте, дорогая супруга,  у нас есть немного времени, пока слуги собирают вещи. Пройдемся по галерее, - пригласил ее Дерриус.
Катриона вздохнула: почему после посещения дворца он стал так официален с ней? Но вложила в его руку свою ладонь и пошла рядом, поглядывая на супруга из-под ресниц.
В галерее Дерриус сразу же поцеловал ее, долго и жадно:
- Не могу поверить, что не увидимся одну или две декады...
- Сколько бы ни продлилась наша разлука, я хочу, чтобы вы знали, что я буду ждать вас и вспоминать каждый день. И вы меня вспоминайте, - Катриона вынула из привесного кошеля на поясе собственноручно вышитый платок, который закончила буквально этим днем. Вышивала она его, как и обещала самой себе, "крестом смирения", и на тонком полотне расцвели в трех уголках золотисто-оранжевые розы, а четвертый был искусно украшен гербом рода Миллийских и монограммой эсвита.
- Моя прекрасная Катриона, - Дерриус прижал к губам сперва ее руки, затем платок. - Я буду вспоминать вас каждую свободную минуту. И стремиться поскорей закончить дела.
- Обещайте, что вы будете беречь себя! - потребовала девушка. - Клянитесь!
- Клянусь, - Дерриус снова пылко поцеловал ее.
Она отвечала так же, и лорд эсвит почти поверил в то, что его юная супруга, его соколица испытывает к нему хотя бы отчасти похожие на его чувства.
- Надеюсь, вам понравится там, у озера. Тот замок очень вам подходит, он светлый и легкий, - Дерриус никак не мог выпустить супругу из объятий.
- А библиотека там есть? - с улыбкой поинтересовалась леди.
- О да, прекраснейшая библиотека, наверное, больше, чем здесь, - уверил ее Дерриус. - А еще там озеро, лес, много света и солнца.
Катриона только молча прижалась к нему, крепко, словно страшась отпускать. Она и в самом деле боялась, что он уедет и не вернется. Но эти мысли Катриона таила даже от самой себя, опасаясь накликать беду.
- Я должен вернуться в течение трех декад. Дядя умирает от какого-то яда... У него осталось только это время.
Катриона замерла. И отстранилась:
- Почему вы не сказали мне?! Отмените распоряжение о сборах и пригласите вашего дядю к нам! Дерриус, я ведь рассказывала вам о своем посвящении! Я могла бы попытаться спасти его!
- Дядя поедет с вами, у вас будет время заняться его спасением вдалеке от соглядатаев Деуса, моя прекрасная. Но я даже не смею вас просить о таком, это может быть опасно.
- И император отпустит его? - девушка склонила голову к плечу, сомневаясь в реальности сказанного.
- Я верю в дядю, у него были причины сказать, что он за вами присмотрит, - Дерриус с нескрываемым сожалением отстранился. - Нужно идти, проверить, как движутся сборы.

Эсвит Крениус приехал как раз к тому моменту, когда сборы были закончены, и Катриона, переодетая в дорожное платье, была готова сесть в экипаж. Старый Коршун с видимым трудом сошел с седла.
- Милая леди не будет против, если один старый брюзга составит ей компанию в пути?
- Нет, лорд Крениус, не будет, - Катриона низко присела, склоняя голову. Пожалуй, лишь немногим ниже, чем перед императором.
Дерриус поклонился с величайшим уважением:
- Лорд... Сожалею, что не смогу принять вас в своем замке лично, но уверен, что о вас позаботится должным образом моя прелестная супруга. Рассчитываю на скорейшую встречу.
- И я рассчитываю... на встречу, - усмехнулся Коршун. - Что ж, мой драгоценный племянник, кажется, пора?
- Да, дядюшка, - Дерриус помог супруге устроиться в карете.
Утро - сияющее, солнечное, прохладное - показалось ему унылым и серым, едва только экипаж и отряд, сопровождающий его, скрылись за воротами поместья. Но сожалеть о необходимой разлуке с супругой было некогда, и буквально через полчаса сам лорд с десяткой спешно призванных под знамя ветеранов западных гарнизонов и с прибывшим на рассвете секретарем - протеже Коршуна умчались в противоположную сторону. Дождей, к счастью, не было, так что дороги позволяли мчаться с приличной скоростью, лошади не вязли в грязи. Дерриус возблагодарил за это Создателя. И принялся обдумывать, с чего начать. Разведать обстановку, само собой. Но с кем сперва поговорить, с рыцарями, лишенными земель, или с храмовниками? Впрочем, с ним же секретарь, пускай подскажет на привале.
Гестис, быстроглазый, симпатичный молодой человек двадцати трех лет от роду, поначалу показался ему чересчур легкомысленным. Он много и охотно улыбался, перешучивался на ходу с рыцарями, успев за полдня завоевать симпатии старых волков. Но когда дело дошло, собственно, до дел, Гестис показал, что и ему палец в рот класть рискованно - если и не оттяпает по самое плечо руку, то вцепится и не отпустит, как охотничий пес, натасканный на свирепую дичь.
- Мой лорд, я посоветовал бы вам начать все же не с рыцарей и храмовников, а с гарнизонов, что ближе к Маттару. А уже оттуда, особенно, если вы обнаружите нарушения в снабжении гарнизонов, можно будет нагрянуть с претензиями к тем, кто допустил нарушения. И что-то говорит мне, что это будут не эстувы окрестных земель.
Дерриус кивнул, признав, что дядя посоветовал отличнейшего помощника. А уж что-что, а инспектировать гарнизоны Дерриус умел и очень любил, выискивая такие недочеты, о которых порой и не догадывались командующие. Эсвит мог заглянуть под кровати, за портьеры  в зале, даже в дымоход сунуться. И это не считая всех бумаг, инспекции строений и придирчивого допроса солдат, которые невольно могли выболтать что-нибудь интересное. Например, что вот уже три дня не могут получить новые ремни, потому что они не пришли. А по документам находились в гарнизоне. Летели головы, портилась карьера. В общем, очень любил Дерриус инспектировать. Но зато при нем и граница западная была на таком замке, что ни одна шваль, включая разбойный люд из Ферханы или Гондрии не рисковала соваться на земли Уттрима. Но сейчас дело предстояло посложнее, чем гонять нерадивых командующих в шею за сокрытие обоза пшена.
Империя Уттрим огромна и обильна землями, и путь до западной границы из столицы занимает куда больше, чем седмицу, даже если скакать во весь опор, не жалея лошадей. К первому из гарнизонов эсвит добрался лишь через девять дней, скрипя зубами от понимания, что не успеет обернуться так скоро, как мечталось. Да и три декады стали казаться очень малым сроком. Лишь на Катриону и ее искусство была теперь вся надежда.
Дерриус так истово в Бога Единого не веровал, как верил сейчас в то, что его любимая юная супруга сможет победить саму смерть, сделать то, что не сумели лучшие лекари. Но что ему оставалось? И свое плохое настроение он выплескивал в инспекции, проверяя так, будто это был его личный дом. И, конечно, разыскал немало огрехов. Но самое главное - проблему с поставками продовольствия.
Как и предрекал Гестис, все недостачи были со стороны наделов, не так давно перешедших под руку церковников окрестных монастырей. Дерриус уже не скрипел зубами - рычал, как раненый медведь, насчитав аж десяток этих гнойных язв только в окрестностях Маттара - одного из крупнейших торговых городов здесь.
- Выжечь! Каленым железом выжечь... Написать Деусу о проблемах. Гестис, красок не жалеть, чтобы Деус понял, от кого тут все проблемы! Скажи, что я  уже принимаю все меры. И императору копию донесения.
- Мой лорд, - секретарь поклонился, - осмелюсь предложить сначала отправить донесение все же императору. А Деусу - с задержкой в десять часов. И первое отправить с человеком, что сможет передать донесение лично в руки его величеству, а второе - в канцелярию Деуса.
- Что ж, совет весьма мудр. Пока отряды готовятся, составь отчет Императору.
Через пару часов Гестис принес ему на подпись два донесения. Они были почти идентичны, но читая то, что было предназначено императору, можно было легко понять, чья вина в происходящем, письмо же Деусу расставляло несколько иные акценты. Дерриус поставил размашистую подпись:
- Отправь с Леором, он надежен.
Гестис поклонился и унес донесения. А эсвит снова засел за бумаги, выискивая и складывая в отдельную стопку все расписки о поставленном продовольствии. И копии требований, которые обычно отсылались по местам сбора. Он намеревался, вменив монахам в вину неспособность справляться с поставками, затребовать передачу земель в свои руки. Мало надежды, конечно, что это будет так легко. Но когда до императора дойдет это и последующие донесения, Лир Октавиан, как надеялся лорд эсвит, осадит зарвавшегося Деуса. Ибо Император, что ни говори, был умным молодым человеком.


До земель эсвита Милийского было около трех дней пути, но ждать и терять время Катриона попросту не рискнула. В ее багаже, хвала богине, лежали все нужные травы, а матушка, упокой ее душу пресвятая Соланира, успела научить дочь всему, что знала сама. И пусть у Катрионы тряслись руки, когда первым же вечером на постоялом дворе она перетирала травы и заваривала питье для дяди своего мужа, но дар и долг властно требовали от нее этого. "Можешь спасти жизнь - спасай, - говорила мать. - Воздастся по делам, а не по мыслям".
Катриона накрыла чистым платком чашку с отваром, помолилась и постучала в комнату, что отвели Коршуну на ночь.
- Входите, - произнес глухой голос изнутри.
Девушка толкнула дверь и переступила порог. Комнату освещала только одна свеча, но Коршун не собирался еще спать. Сидел в кресле, откинув голову на спинку, взглянул на нее остро и проницательно из-под отечных век.
- Чем я могу помочь вам, леди? - и закашлялся, мучительно и сухо.
- Это я могу вам помочь, милорд, - Катриона подошла, протянула ему чашку.
Коршун взял ее, выпил содержимое и вернул Катрионе пустой сосуд:
- Благодарю вас, леди. Надеюсь, что это поможет.
- Не сразу. И, милорд, если вам станет очень плохо сегодня ночью - так и должно быть. Позовите меня, только никого больше не надо. И... - ей было страшно, но надежда на то, что этот человек не раскроет ее тайну и не выдаст ее Деусу и церковникам, ведь он все же дядя ее мужа, помогала сказать: - и ничего не бойтесь, даже если будет что-то... необычное.
- Я понял, - кивнул Коршун. - Я знаю, кого взял в жены мой племянник, - добавил он через минуту со слабой улыбкой.
Катриона только кивнула, она и не сомневалась, что советник его величества знает все.
- А Дерриус... он надолго? - спросила и прикусила губку с досады, так жалобно прозвучал голос.
- Не знаю, леди, будем надеяться, что нет. Не огорчайтесь, это переживать вам совсем ни к чему, особенно теперь.
- П-почему - особенно теперь?
"Он же не может знать? Или Дерриус сказал?"
- Теперь, когда вам следует встречать супруга цветущей и радостной, когда он вернется усталым из похода, - лукаво сощурился Коршун, явно зная больше, чем хотел сказать.
- Ой, нет... А что, опять война? - по-настоящему испугалась Катриона, все краски отхлынули от лица.
Коршун резво подскочил, поспешил усадить Катриону в кресло, принес воды:
- Никакой войны, что вы, леди?
Ее инстинктивный жест все ему сказал, даже то, что он в самом деле не знал.
- Хвала богине... Ой!
- Хвала Создателю, - нахмурившись, поправил ее Коршун.
- Переволновалась, милорд. Конечно же, Создателю.
- И перестаньте так волноваться, Империя огромна, разумеется, бывают мелкие неурядицы, все в рамках обычных будней.
- Я боюсь за него, - не поднимая глаз, прошептала девушка. - Боюсь, что это не мелкая неурядица. Мне снятся дурные сны.
- И что же вам снится? - поинтересовался Коршун.
- Штандарты с алым змеем в серебряной короне. Широкая река и войско на другом берегу.
Коршун нахмурился:
- Так-так. Это нужно обдумать, очень тщательно обдумать.
- У меня слабый дар, милорд. Если это чушь, просто так и скажите, я не обижусь.
- Скорей всего, вы просто переволновались, леди, а снится вам то, что вы узнали из рыцарских романов о войне. Ну и штандарт... вы видели герб Императора, вот и все, - Коршун успокаивающе улыбался девушке, про себя размышляя, во что решил ввязаться Дерриус.
- На императорских штандартах корона золотая, - пробормотала Катриона почти неслышно. - Я пойду, милорд, зовите, если вдруг станет совсем нехорошо.
- Непременно, леди, - Коршун поклонился ей.
Девушка неслышно притворила дверь, а он задумался. Маленькая ведьмочка была права, на императорском гербе змей был коронован золотым венцом. А вот серебряный, по преданиям, носил брат-близнец пра-прадеда нынешнего короля. Только вот история и архивы говорили, что он был изгнан за попытку убийства брата и нашел скорый конец в Гондрии. Неужто его потомки решат вторгнуться в Империю за короной и троном? Что ж, усилить дозоры на границах с Гондрией. Коршун сел писать письмо императору, предупреждая, что внезапно может статься, что родичи пожалуют с войной, затем послания командирам приграничья. Самое поганое, хотя, может, и наоборот, самое хорошее то, что на западной границе сейчас Дерриус. На племянника можно положиться, как-никак, это его епархия. И даже если припожалуют отряды, что ж, он удержит их, пока идут подкрепления.
Он закончил писать донесения и письма как раз к тому моменту, когда приступ острой боли словно скрутил в узел все его внутренности. Перо выпало из рук, спланировало на ковер. "Создатель, неужто это конец?". Коршун кое-как дополз до шнура звонка, дернул. Его личный, проверенный годами безупречной службы камердинер тут же явился на зов, ахнул и кинулся к господину:
- Что, милорд?
- Леди Катриону... сюда...
Если приказ и удивил, Верис не подал и виду, через пару минут леди была вызвана и явилась, сходу принимаясь командовать:
- Таз, теплой воды и кипятка, и еще просеянной золы. Быстро!
Камердинер тут же принес все, что было затребовано. Катриона колдовала над чашками и ступкой, что-то грела на крохотной походной горелке. Повелительным жестом отослала слугу в угол, чтоб не мешал.
- Он умеет хранить язык за зубами, милорд? Просто кивните.
Коршун слабо кивнул.
- Хорошо. Больно постоянно или приступами?
- Пока что постоянно.
- Это хорошо. Пейте, - девушка приподняла его неожиданно сильной рукой, поднесла к губам чашку с травяным отваром, разведенным зольной водой. – И не вздумайте сдерживаться, когда потянет блевать.
Коршун осушил чашку, решив повиноваться целительнице. И через три минуты обрадовался тазу, изливая в него все содержимое желудка.
- Во-о-от и хорошо. И еще разок.
Чашка в ее руках казалась бездонной, от боли белело под веками, потому слабое свечение вокруг Катрионы Крениус принял сначала за галлюцинацию. Да и не до разглядывания леди ему было, когда тело скручивало, а дышать было неимоверно трудно из-за непрекращающихся приступов тошноты.
Катриона радовалась уже тому, что луна нынче полная, и молитва ее богине будет услышана. От напряжения всех ее сил, не таких уж и больших, пот градом тек по вискам и пропитывал нижнюю сорочку. Одним питьем, пусть и сильным очищающим, дело не сделать, требовалось все ее искусство и благословение богини. Словно чья-то теплая рука возлегла на макушку, погладив и слегка подтолкнув. Вместо своих рук она увидела барсьи лапы с выпущенными когтями, на которые будто липкие, мерзкие нити намотались и тянутся из тела Коршуна, тянутся.
- Воды, да мне же, - прохрипела пересохшим горлом.
Камердинер принялся аккуратно поить ее. Сил не хватало, но прервать лечение она уже не могла. Или сейчас, или второго шанса уже не будет, яд так глубоко въелся, впитался в тело Крениуса, что остановись она - и все насмарку.
- Ну еще капельку... - она уже не замечала, что шепчет это вслух. - Мать Аяна, госпожа темной воды, помоги...
Камердинер тоже молился, только Создателю, чтобы эсвит выздоровел. И то ли услышала богиня, то ли Создетель решил смилостивиться и ответить, то ли сам Коршун силой воли пытался исцелиться, но нити потянулись все легче и легче. А с последней Катриона просто упала на пол, ничего не видя и не слыша, и только осознание того, что надо смыть с рук прилипшую пакость, удержало в сознании.
- Кипяток... на руки...
Камердинер полил горячей водой, решив выполнять все приказы странной ведьмы, тем более, что лорд выглядел намного живее и даже сам добрался до кувшина с водой, прополоскать рот. Катриона мужественно перетерпела, правда, от прикушенной до крови губы во рту стало солоно.
- Холодной.
Коршун сам слил ей холодной воды на руки. Девушка подняла на него глаза и вымученно улыбнулась:
- А вы даже помолодели немножко. Не больно уже? - и все-таки грохнулась в обморок, исчерпав все силы.
- Верис, ты ничего не видел.
- Я ничего не видел, милорд, - невозмутимо отозвался слуга. - Прикажете подать вам еще воды и принести леди нюхательные соли?
- Лучше отнеси леди в ее постель, чай, поднимешь? - усмехнулся Коршун. - А потом мне чаю и свечи.
- Будет исполнено, - Верис поднял Катриону на руки, отнес в ее комнату, где тут же захлопотала над госпожой Леона, затем отправился ухаживать за лордом, прибираться в комнате, распоряжаться о чае и дополнительных свечах. И чернилах, а то лорд выплеснул все в приступе.
Лорд Крениус прошелся по комнате, с наслаждением подышал полной грудью. Нигде ничего не болело, и это было чудесно - такое давно забытое ощущение, он даже не думал, что в свои годы сможет так себя чувствовать. Что ж, он обязан жизнью супруге племянника. И этот долг забыт не будет. Почему-то он сразу поверил в то, что смерть в этот раз только обмахнула его своим крылом и ушла, оставляя человеку еще некоторое время в этом бренном мире.
- Верис, нужно отправить вот эти послания. Императору и в гарнизоны пограничья. И это – эсвиту Милийскому.
- Да, милорд, немедленно займусь, - слуга поклонился и отправился искать посыльного. Почтовой станции здесь не было, но они проезжали ее буквально полдня назад. Кого бы еще в ночь отправить? Впрочем, за звонкую монету сразу же нашелся посланник, согласный отвезти все на станцию как можно быстрее.

На постоялом дворе пришлось задержаться еще на два дня: у Катрионы не было сил даже в экипаж сесть, не то, что ехать в нем целый день. Напряжение аукнулось ей обморочной слабостью, но девушку радовал здоровый вид лорда Крениуса.
- Я вам очень благодарен, леди, - Коршун не рисковал говорить больше, но в эту фразу вложил всю свою признательность.
Катриона только улыбнулась ему, без слов принимая все сказанное и не сказанное тоже. И не стала говорить о долге служения богине, да и о том, что лучше уж пусть муж ее набирается опыта под мудрым наставничеством старого Коршуна, чем делает ошибки, которые могут слишком много стоить, самостоятельно.
- Надеюсь, что вы скоро придете в себя.
- Дорогая, что с тобой? - волновалась Лаура.
- Так, легкое недомогание, - пыталась отговориться Катриона.
- Два дня в постели - легкое?
- Мне уже лучше, честное слово!
Лаура покачала головой:
- Надеюсь, но ты выглядишь бледной. Может быть, горячего чаю?
- Водички лучше, холодненькой.
Катриону немного подташнивало, болели обожженные горячей водой руки, но их она старательно прятала от подруги под кружевными манжетами платья.
Лаура доковыляла до стола, принесла кувшин воды. Катриона вздохнула: а ведь ей еще предстоит нелегкая работа - лечить суставы Лауре, это не будет проще, чем вытягивать яд. Пожалуй, даже потяжелее, все-таки, болезнь застарелая.
- Вот. Надеюсь, тебе станет полегче, милая, - Лаура налила воды, протянула кружку.
- Обязательно. Не волнуйтесь, моя строгая леди, - Катриона улыбнулась уже чуть поярче.
- Ну как мне не волноваться? - возмутилась Лаура.
- А рано еще волноваться, вот через пару лун... или чуть побольше...
- Катрио-она? - ахнула Лаура. - Неужели...
- Тс-с-с! - девушка с заговорщицким видом прижала палец к губам. - Тише!
Лаура обняла ее, искренне радуясь.
- Вот увидишь, через пару лет я тебя саму буду успокаивать, - прошептала Катриона ей на ухо.
- Ой, твои б слова... Но пусть, мне бы очень хотелось.
- Будет, обязательно, Лаура, - Катриона смотрела прямо на нее, но видела совсем не то, что было в этот момент. Глаза ее стали, словно два янтарных солнца. - Будет... двойня у тебя будет. Красивые-е-е...
Лаура лишь грустно улыбалась, не веря. Катриона очнулась, заморгала. И почти испугалась: слишком ярко и требовательно разгорался ее дар. Сейчас она уже радовалась, что муж отправил ее подальше от столицы и Деуса.
- Милая, выпей воды. Может быть, лекаря позвать?
- Вот еще не хватало! Я не больна, просто немного устала. Но завтра мы уже поедем. Знаешь, как хочется увидеть замок Дерриуса! Он рассказывал, что там есть озеро, наверное, красиво.
- Да, в это время года должно быть волшебно. И белый лебедь над озером, - Лаура разулыбалась мечтательно.
- А ты там бывала? Расскажешь?
- Нет, не доводилось, только слышала, но очень много. Супруг описывал природу и сам замок.
- А расскажи о нем? - Катриона решила отвлечь Лауру от себя, уж слишком внимательно женщина рассматривала ее руки, с которых потихоньку облезала обожженная кожа.
- О супруге или о замке? - Лаура не отрывала глаз от кистей подруги.
- О супруге, замок я и сама увижу, - руки Катриона спрятала под теплую шаль.
Лаура тепло улыбнулась:
- Он замечателен, добрый, ласковый, романтичен донельзя, всегда умеет сделать так, чтобы я радовалась новому дню. Никогда не заводил любовниц, хотя меня бы это как раз не удивило.
- Почему? - несказанно изумилась Катриона. - Это ведь грех, разве нет?
- Грех. Но на это все закрывают глаза.
- Он тебя любит, это же сразу видно. А придворная мораль меня просто удивляет.
Лаура кивнула:
- И я очень люблю мужа. Готова на все. чтобы родить ему ребенка.
- На все - на все? - Катриона сощурилась.
Лаура кивнула, мыслями пребывая где-то далеко.
- И ничего не испугаешься?
Лаура изумленно взглянула на нее:
- Чего, например?
- Ну, стр-р-ра-а-ашных ритуалов, там, молитв языческих?
- Намекаешь сходить к озерным девам?
- Намекаю, что когда ты со мной в горы поедешь, бабушка тебя лечить станет. С непривычки страшно может показаться.
Лаура развела руками:
- Нет, я не боюсь ничего такого.
- Вот и хорошо. Тогда надо будет лорду Дарию написать, чтоб в нашу долину через годик обязательно приехал, а то лечить - так обоих, чтоб наверняка.
- Напишем, - Лаура поднялась. - А теперь отдыхай, милая.

Следующий день они провели уже в пути, и второй, а на закате перед ними распахнулись ворота величественного и прекрасного белого замка, красующегося в озерном зеркале. Он и впрямь напоминал горделивого лебедя.
- Он.... Он так изумителен... - пробормотала Лаура.
Катриона просто восторженно рассматривала и лес, и озеро, и замок широко распахнутыми глазами. С Данмари Лебединый замок, конечно, сравнивать было нельзя: первый строился, как оборонительное сооружение и больше напоминал крепость, перестроенную позднее в замок. Этот же казался ожившей сказкой, белоснежной мечтой, воздушной и легкой, словно фата-моргана.
- Я теперь понимаю, почему лорд Дерриус так тосковал по нему, - кивнула Лаура.
Выстроен был Лебединый замок на невысокой скале, возвышавшейся над озером, и окружен такими же невысокими горами, тем не менее, украшенными рваными снеговыми покрывалами. А самая большая башня вздымалась так высоко, что у Катрионы от восторга вместо восклицания вырвался лишь невнятный писк.
- Я хочу взобраться туда, - сразу поняла ее Лаура. – Представляешь, Катриона, какой там открывается вид? Может быть, мы даже увидим море омывающее Империю. Меня б это не удивило ничуть.
Катриона только яростно закивала.

16. Западный рубеж Империи

Форт за фортом, крепость за крепостью - лорд эсвит с каждым днем становился все более мрачным. Западная граница, которую он оставил неприступным заслоном, за какие-то пять лет стала дырявым решетом, сквозь которое просачивались в империю разбойники, агенты соседей, затаившихся до поры, и еще - бродячие монахи. На дорогах он встречал их столько, что сбился со счета. Монастыри же, куда он сунулся за недоимками и с претензиями... Невусы, главы монастырской братии, изображали смиренных птах божьих, но смеялись за его спиной и требовали легатских полномочий.
- Спалю все, - рычал Дерриус в своей комнате. - Вот только придет от Императора позволение навести порядок... И к Деусу полетят все эти птицы Создателевы.
Император же что-то не особенно торопился с ответом. Дерриус уже начал подозревать, что его письма попросту не доходят до дражайшего родича. От дяди пришло послание, одновременно испугавшее до взмокшей спины и обрадовавшее, но кроме известий о здоровье в нем было предупреждение, которое проигнорировать эсвит не мог. По его приказу гарнизоны западной границы скрытно переходили на военное положение.
- И что, Деус тоже не удостаивает ответом? Видимо, решил бросить своих птиц на мою волю.
Гарнизонам требовались припасы, и лорд Дерриус, собрав отряд, отправился мародерствовать, как он в сердцах выразился. Пора было потрясти святые кормушки. Монахи пытались возражать, но Дерриус, читая наставления о жертвованиях, бессребреничестве и долженствовании монахов питаться лишь водой и хлебом, выгребал из подвалов такие неугодные Создателю вещи, как вино, мясо, пшено. Перед грубой силой пришлось смиренным служителям Создателя склониться, правда, это не мешало им писать жалобы на произвол лорда эсвита. Эсвиту тоже ничего не мешало кляузничать Деусу на то, что земли голодают, а он только что выгреб восемь бочек вина из подвала, и ладно бы, священного и для обрядов, так самого обычного!

Властр читал донесения и с трудом удерживался от греха сквернословия.
Императору сегодня совершенно не хотелось идти в свой кабинет и работать. Видимо, предчувствие подсказывало, что ничего хорошего он там не найдет. То, что интуиция его в кои-то веки не дала сбоя, подтвердила и встреча в галерее с закутанным в неизменную черную сутану и пурпурный плащ Деусом. Властр явно неспроста в этот час ошивался во дворце.
- Да благословит Создатель ваше императорское величество, - прокаркал Деус. - Уделите мне минуту вашего августейшего внимания.
Лир Октавиан подавил тяжелый вздох и улыбнулся как можно ярче:
- Несомненно, несомненно уделю. Идемте, Деус, - хотя хотелось ему послать демонова святошу туда, куда ворон не долетал.
- Вам, вне всякого сомнения, известно, что происходит сейчас на западных границах?
Император поморщился: еще бы ему было неизвестно! Преемник Коршуна просто завалил его донесениями. И ни одно из них не радовало. Ни одно!
- Я вынужден сообщить, что вопиющее поведение эсвита Милийского просто недопустимо. Он разграбил уже четыре монастыря, отдав все припасы местным гарнизонам.
Хвала Всевышнему, в этот момент они уже вошли в кабинет императора, и двери за ними закрылись, так что никто из придворных не увидел, как улыбка на лице Лира Октавиана сменяется оскалом:
- Разграбил? Ах, разграбил?! А не скажете ли вы, дражайший Деус, по какому такому произволу ваши монастыри присваивают себе земли рыцарей короны, а после утаивают часть положенных с этих земель налогов? В том числе, и установленных еще моим отцом продовольственных податей на нужды приграничных гарнизонов?
Деус Властр смотрел кротко и невозмутимо:
- Земли не присваиваются, мой император, рыцари закладывали их, а затем не могли расплатиться, все законно.
- Насколько я помню, служителям церкви запрещено заниматься ростовщичеством, - выплюнул император. - Тем более, когда закладная составлена под грабительские семьдесят процентов годовых. Даже нечестивые дети Мардоха, коим по вере их положено стараться обмануть теоситов, устанавливают не более тридцати процентов. Не думайте, что я голословен. Эсвит Милийский предоставил мне достаточно доказательств для того, чтобы я потребовал немедленного расформирования монастырей и предания суду их глав.
- Но земли не могут оставаться без духовных наставников, мой император, - снова закаркал Деус. - И если вы поступите так, кто будет поддерживать веру в людях западной части Империи?
- Значит, так, - император сел и придвинул к себе письменный прибор и лист гербовой бумаги. Сесть Деусу он даже не предложил. - Все земли по закладным, а так же земли монастырей, уличенных в ростовщичестве, утаивании налогов и податей будут разделены между рыцарями короны и эстувами западных земель. Вместо монастырей я позволяю церкви иметь по маленькому храму в каждом пятом селе, а также по одному большому - в каждом городе. Нахлебники мне на этих землях без надобности.
Властр позволил себе нахмуриться:
- Ваше императорское величество, каждое пятое село - этого мало. Позвольте хотя бы каждому третьему. Расстояния там велики.
Проигрывать нужно было достойно, впрочем, Деус Властр и не горевал особо о тех, кто провинился - он сам свято соблюдал заповедь о паре сандалий, лишь по имперским праздникам облачая сухое тело в приличествующие сану пышные регалии. Гораздо сильнее раздражало то, что Император словно и не слышал увещеваний о необходимости соблюдения постов, церковных праздников и недопустимости поощрения греха и блуда. И опять же, эсвит Милийский, женатый на очень подозрительной даме, еще и не желающий поделиться состоянием с Церковью, которой нужны средства на новые храмы для утешения людей... Впрочем, он содержал городскую больницу для неимущих, за это можно было списать часть греха.
- Если мы увидим, что людям мало утешителей, этот вопрос будет пересмотрен, - отрезал император. - И еще, Деус Властр. Я лично весной проеду по западным землям и проверю строгость исполнения моего приказа. И не только по западным. С востока приходят неутешительные вести: церковь позволяет себе запугивать моих вассалов карами духовными, отбирая хлеб насущный. Опять же, монастыри растут, словно грибы после дождя, да все сплошь поганки. Утешение души молитвой - прекрасное дело, но если в каждый монастырь будет уходить до тысячи душ, некому станет трудиться в поте лица для пропитания этих самых душ. Я накладываю ограничение на численность монастырской братии. Отныне на землях империи каждый монастырь не может вмешать более сотни монахов.
- Что ж, если ваше императорское величество все-таки изволит выделить из казны средства на несколько больниц, остальные монахи будут заняты там. Или вы не в силах пожертвовать одним лишним балом? - голос Деуса был невыразителен и сух.
- До сих пор вы и словом не обмолвились о необходимости постройки больниц и домов призрения, - император неприязненно покосился на того, кто посмел попрекать его традициями. - Об этом говорил только эсвит Крениус, да эсвит Дерриус делал все, что в его силах.
- Неужто ваши советники настолько... увлечены светскими делами, что не докладывают вам о необходимости таких построек? - Деус сложил руки. - Да простит Создатель эти забывчивые головы. Да, ваше императорское величество, в каждом крупном городе необходимо хотя б по две больницы.
- А еще в этих больницах необходимы монахи-бессребренники, - ядовито усмехнулся Лир Октавиан. - Прочтите.
В очередном донесении эсвита Милийского были отчеркнуты строки: "...монахи отказываются бесплатно лечить крестьян и горожан, требуя плату за свои труды. И если селяне отделываются натуральным обменом, как-то: курами, яйцами, маслом и сырами, что странно уже само по себе, ведь все продукты - далеко не постные и запрещены уставами окрестных монастырей, то с горожан требуют деньги".
- Я отправлю нескольких братьев вразумить сии заблудшие души, - грозно пообещал Властр. - А поступает ли довольствие из казны в монастыри в полном объеме?
- Судя по документам - и несколько в большем, чем требуется. Эсвиту Дерриусу приказано перепроверить хотя бы трехмесячные балансы.
- Я отправлю проверку из самых верных Церкви монахов. А теперь, ваше императорское величество, поговорим о том бесстыдстве и нарушении всяческих норм морали, что устраивает супруга эстува Астиола, - Деус только что руки не потирал, готовый обличать и требовать немедленнейшего покаяния на площади.
Лир Октавиан усмехнулся: что ж, за те уступки, что он выбил из Властра, можно было поступиться кое-чем. К тому же, эта бесстыдная распутница утомила и самого императора.
- Она позволяет себе приходить на исповедь к своему духовнику, оголив плечи и грудь, совершает нескромные телодвижения, и вчера даже осмелилась сделать непристойное предложение навестить ее в спальне. Ваше императорское величество я вынужден требовать от нее публичного покаяния и отправки в монастырь на три года с острижением волос!
Император замер в кресле, похлопывая себя по губам жестким вороньим пером. Потом растянул губы в улыбке:
- Нет, в монастыре ей нечего делать. Она же пересоблазняет всех птах божьих. Публичное покаяние вам будет, а после отправим ее... работать под вашим неподкупным надзором в больницу при Вороньей церкви.
Властр радовался, как ворон, получивший кусок сочнейшего сыра. Но о самом главном не забыл:
- Как давно вы исповедовались, мой император?
- Вы знаете, Властр. Как и полагается, на прошлой неделе. А теперь оставьте меня, займитесь проведением тех указов, что я написал, - Лир Октавиан кивнул на три листа убористым почерком с витиеватыми росчерками его личной подписи и остывающими сургучными печатями.
Деус каркнул и полетел исполнять, как никогда похожий на злобного ворона, которому больно и унизительно подрезали когти, но взамен дали нечто сладкое. И забыли про клюв.

Дерриус злобно выругался, получив очередной приказ его величества.
- Как будто мне мало дел, так я еще и бухгалтерию монастырей сличать должен!
Не то, чтобы его это не радовало, но все же не мог он сам разорваться на сотню эсвитов, да и Гестиса разорвать на десяток секретарей тоже не мог.
Но к вечеру прибежал Кирис:
- Милорд... там... Священники. К вам.
- Что им еще надо? Пусть войдут, - недовольно рыкнул Дерриус. Размещался он сейчас в одном из гарнизонов, в комнате командира, где, кроме узкого походного ложа, стола, пары жестких стульев, кресла и камина, больше ничего не было.
Вошли двое, по виду отнюдь не смиренные монахи, оба высокие, широкоплечие, в черных сутанах, выглядевших на них едва ли не малыми. За ними катился круглый жизнерадостнейший колобок, сразу же заулыбавшийся при виде Дерриуса:
- Да благословит вас Создатель, эсвит. Деус Властр отрядил нас для проверки всех монастырей.
- И вас он пусть благословит, - буркнул Дерриус, мысленно добавив "дрыном по голове". - Значит, вы - брат-счетовод?
- Именно так, меня зовут Каи. А это брат Сарт и брат Кирн. На нас возложена Деусом обязанность закрытия монастырей в случае выявления нарушений.
- Так вас и послушались, - хмыкнул лорд эсвит. - Придется мне, пожалуй, снова по монастырям мотаться.
- О, нас послушают, не сомневайтесь, брат Сарт и брат Кирн здесь со мной, дабы носить за мной чернила и перо, а остальные братья прибудут к завтрашнему полудню.
- И я должен доверять вам, брат Каи? - с нескрываемой насмешкой спросил эсвит. - Пусти козла в огород, ха! К тому же, его величество все равно поручил мне проследить за исполнением этого приказа.
Брат Каи тут же успокоил сопровождающих, объяснив, что неучтивость эсвита объясняется лишь природной невоспитанностью, а вовсе не целенаправленным оскорблением сравнением Каи с козлом.
- Вообще-то, это поговорка, - эсвит хохотал уже в открытую. - Я сказал бы про ворона и курятник, но тогда бы это впрямь было оскорблением.
- Боюсь, что это было бы ближе к истине. Ну что ж, приступим, где бухгалтерские книги? - брат Каи потер руки.
Эсвит кивнул на огромный сундук, до поры остававшийся незамеченным в углу за дверью.
- Я пришлю вам в помощь своего секретаря. Это не предложение, а приказ, брат Каи, и не обсуждается.
- Хорошо, думаю, что помощь мне весьма пригодится, - согласился колобок.
Дерриус вызвал секретаря и ординарца, приказал добыть и поставить в кабинет еще один стол, или же унести сундук в другую комнату, где столы есть, и вернулся к своему занятию. А пытался он уже в который раз написать жене, и не мог сформулировать свои мысли и страхи так, чтобы, попади это письмо в чужие руки, никто не прочел бы лишнего.
Наконец, он ограничился тем, что перечислил, как все хорошо, что дела вроде бы налаживаются, он очень скучает по Катрионе и надеется, что Лебединый Замок ей пришелся по вкусу. О том, что сожалеет о затянувшемся расставании, писать не стал, это могло быть сочтено нежеланием служить императору и исполнять его волю. О здоровье дяди тоже не стал спрашивать: в прошлом письме, которое ему передал нарочный, Катриона упоминала, что лорд Крениус взялся провести для них с леди Лаурой экскурс по владениям. Значит, он жив и даже в силе держаться в седле.
Дерриус тосковал по жене, но пока что дела помогали держать эту тоску в узде. Да и нужно было укрепить западный рубеж, и в гарнизоны потекли воины. Обрадованные возвращением земель, эстувы не скупились на помощь и поддержку, понимая, что в первую очередь защищают себя. Дерриус метался по западной границе, словно попавший в пожар медведь. Но, в отличие от безмозглого животного, разносил не панику, а приводил бардак к порядку. Воистину, это было нелегко. Шел второй месяц его работы здесь.
Монастыри закрывались, брат Каи оказался не таким уж и милым колобком, скорей, раскаленным пушечным ядром, влетающим в крепость. У него был приказ Деуса, и приказ выполнялся. А нарушений здесь было более чем достаточно.
Очередной приказ императора обязал Дерриуса проследить за открытием бесплатных городских больниц.
- Я могу вам помочь, - как всегда мило улыбаясь, предложил брат Каи. - Тем более что мне все равно нужно выполнить повеление Деуса и очистить ряды братьев.
- Буду благодарен, - коротко отозвался смертельно уставший лорд, которому уже с трудом удавалось перебороть искушение и не сорваться в Лебединый замок, бросив все дела. Никогда еще в своей жизни он не страдал от неудовлетворения! Даже во время войны находились девки и маркитантки, согласные за небольшую мзду не только ноги раздвинуть, но и вымыться перед этим, раз уж лорду приспичило взять чистую шлюху. Сейчас он с легкостью мог бы отправиться в любой бордель, а то и симпатичную крестьяночку завалить на сеновале, никто не сказал бы и слова. Но он не мог.
Брат Каи укатился в сопровождении своих немногословных охранников. Зато явился Кирис:
- Милорд, пришло письмо от леди Катрионы.
Дерриус жадно схватил увесистое послание. Катриона всегда писала ему подробные, обстоятельные письма, едва ли не почасово описывая их дни.
"Здравствуйте, лорд муж мой, да благословит вас Создатель!
Вот и еще одна декада без вас прошла, наполняя мое сердце печалью и тревогой..."
Дерриус не сдержался, прижал письмо к губам, словно это могло помочь сократить расстояние хоть на миг. Аккуратный бисерный почерк, легкий запах лаванды от плотной бумаги - им всегда пахли ее руки. Засушенный кленовый листик между страниц.
"Эта осень прекрасна, но вчера уже падал первый снег, а по утрам клены щеголяют в серебряном убранстве инея поверх алого и золотого. Мы с леди Лаурой обосновались в Зеленой гостиной, здесь удивительно тепло и уютно, и за разговорами шьем приданое вашему сыну".
Дерриус словно сам перенесся в упомянутую комнату: теплые зеленые тона, небольшой камин больше для создания атмосферы нежели для обогрева, выходящие на озеро окна. Хотелось бы сейчас ему оказаться там. Только потом дошло: сын! У него будет сын! Катриона ведь обещала, что скажет, кого ждет, когда сможет это понять. Вот и пришло время, а его нет рядом. Дерриус готов был рычать от расстройства: ну почему, как только он обрел счастье, как сразу же лишился? Потом обрывал слишком неправильные мысли: не лишился, а всего лишь на время расстался. Скоро он сможет вернуться в столицу и отчитаться перед императором о проделанной работе. И уедет в замок, и плевать на все. Но еще столько нужно успеть сделать до того момента.
С каждым письмом Катрионы в него словно вливались новые силы. В следующем она прислала еще один вышитый платок - с кленовыми листьями и рябиновыми гроздьями. И нарисованными на полях письма снегирями и синицами. Дерриус очень хотел бы нарисовать что-то в ответ, но не умел. Да и некогда было: разведчики заметили отряды, продвигающиеся к границе со стороны Гондрии. Писать ответ не стал, только надеялся, что эта заварушка не затянется надолго. По тревоге были подняты все доступные ему силы, в столицу отправилась срочная депеша о готовящемся нападении.
- Белое знамя с ало-серебряным змеем? Что ж... о чем-то подобном меня и предупреждали. Конечно, они глупцы, раз надеются справиться с нами. Но все-таки утроить дозоры.

Приказ был выполнен, и через три дня Дерриус уже не считал, что «гондрийские сойки» - идиоты. Разведка докладывала о большом скоплении войск на другой стороне Одугавы, о том, что противник ждет, пока уйдет пришедшая с осенними дождями вода, и река снова превратится в череду озер.
- И где они только умудрились понабрать столько всяческого отребья?
Но он зря наговаривал на гондрийских вояк, или не зря? Большая часть тех, кто сейчас якобы скрытно подтягивался к якобы дырявой границе Луттара, состояла из наемников всех мастей. Как бойцы, они были сильны, но как армия - настоящий сброд.
Разведчики Империи, отлично обученные, мастера своего дела, умудрились изловить несколько лазутчиков живьем и притащили их к Дерриусу, вдруг понадобятся. Эсвит раздумывал, скормить ли им заведомо ложную информацию, или просто выбить из них все, что сумеют выбить его дознаватели, и закопать. Идея с «закопать» радовала больше, но устроить им "побег", накормив до отвала неверной информацией было выгодней стратегически. Пришлось "устроить побег". Теперь гондрийская шваль должна была увериться, что граница все так же напоминает дырявый тын, что в гарнизонах разброд и шатание, а ближайшие войска придут на помощь только через декаду, и то, если успеют по раскисшим и еще не прихваченным заморозками дорогам. И наступать они стали гораздо уверенней, хотя Дерриусу все равно казались стаей псов,  которые робко суются на чужую территорию, отскакивают, снова рвутся вперед.
А потом ушла вода из русла Одугавы, и, выждав еще пару дней, чтоб ил на месте дна прихватило морозом, гондрийцы серой стаей развернули наступление. И были встречены огнем баллист и засевших на холмах у реки стрелков. Дырявая граница, кое-как закрытая кучкой солдат из близлежащего гарнизона, внезапно встала  стальной стеной бодро подтягивающихся по морозцу армий. Завязших в иле наемников расстреливали, как жирных осенних уток, били навесом. Причем, как приказал Дерриус, чтоб ни одна стрела не перелетела на другую сторону реки - нельзя было дать гондрийцам повод обвинить Луттар в нападении.
- Интересно, выберется ли хоть кто-то на берег? А то конники совсем заскучали.
Идиотов нашлось немного. Поверни они назад - и, возможно, остались бы живы. Ну, не получили бы денег. Но этот отряд наемников оказался то ли глупее, то ли жаднее, то ли упорнее других. Да и удачливее, что ни говори - у них были щиты и довольно приличная броня. Хотя это Дерриус понял уже после боя, рассматривая мертвых и раненых наемников, а сейчас они были угвазданы в грязи по самые макушки, и перли, как стая болотных чудовищ.
- В атаку!
Сам эсвит в бой не совался, как и полагается командующему, воодушевлял войска своим незримым присутствием. Солдаты явно были расстроены тем, что явившегося противника так мало, потому тех, кто достался, старались порубить помельче, чтобы каждому перепало. Так бесславно окончилась попытка захватить запад империи. Второй не последовало - не успевшие влезть в грязь наемники повернули назад и вскоре исчезли из поля зрения дозоров. Белое знамя с алым Змеем, впрочем, пропало почти сразу же с началом этой идиотической операции - видимо, тот, над чьим отрядом оно развевалось, понял всю глупость затеи и потихоньку улизнул. Догнать хотелось очень, но вторгаться на чужую землю Дерриусу приказа не поступало. Ничего, шпионы все разузнают и доложат Императору. А Дерриус мог с чистой совестью отправляться у Уттрим. И оттуда, наконец, в Лебединый замок. Эсвит Крениус написал, что как только племянник прибудет в столицу, он тоже выедет туда, чтобы сменить его и отпустить к жене.

Брат Каи оставался здесь, руководить по приказу Деуса духовным наставничеством западной части Империи. Особенным доверием к нему Дерриус так и не проникся, но вынужден был признать, что этот ласковый колобок достоин носить имя служителя Божия. И колобок он не потому, что позволяет себе излишества, а по причине телесного несовершенства, эсвит сам был свидетелем того, что брат Каи блюдет строгий пост и умеренность в непостные дни. Но, видимо, Создателю было угодно заключить его душу в такую вот оболочку, больше приличествовавшую какому-нибудь трактирщику. Но с эсвитом он прощался тепло, долго и от всего сердца благословлял.
Уезжая, Дерриус усмехнулся:
- И вас пусть осенит благодать Создателя, брат Каи.
А за воротами крепости он выкинул из головы все, кроме желания как можно скорее разделаться с отчетами императору. Ну, не станет ведь Лир Октавиан держать его в столице, зная, как может соскучиться за три месяца мужчина по супруге?
Император и не стал, принял его в кабинете, затребовал устного отчета и уверил, что задерживать не станет ни в коей мере. Правда, смерил при этом странным взглядом, будто даже немного сочувственным. Но о взглядах императора Дерриусу думалось меньше всего. Он потратил несколько часов на приведение себя в относительно пристойный вид в своем особняке, приказал собрать вещи, приготовить лошадей, и отбыл ранним утром в Лебединый замок в сопровождении одного лишь Кириса.

17. Две декады безоблачного счастья

- Леди Катриона, два всадника, - Леона вбежала в гостиную.
- Откройте ворота и поднимите штандарт - лорд Милийский возвращается домой.
Катриона отложила вышивку и встала. Платье из тонкой, но теплой шерсти мягкими складками скрыло уже заметный животик, горский плед укутывал ее плечи.
- И чтоб сей же час была готова горячая ванна и вино с пряностями. А после - обед.
Слуги забегали, готовя все к прибытию лорда, поднялась та суматоха, что царит обычно при каких-то хороших известиях. Дерриус только усмехался, глядя как вверх ползет знамя, возвещая о присутствии лорда, и торопил коня, сгорая от нетерпения увидеть любимую супругу. Когда он вошел в холл замка, она, как чудесное видение, медленно и аккуратно спускалась по широкой лестнице. Ему показалось, что она стала еще прекраснее, расцвела, словно роза - уже не бутон.
- Добро пожаловать домой, лорд муж мой, - прозвенел серебром ее голос в установившейся тишине.
Дерриус поспешил навстречу, сияя улыбкой. Он дома. Можно отдохнуть.
- Вы так прекрасны, моя драгоценная Катриона. И я так скучал.
Подхватил на руки с последней ступеньки, закружил, плюнув на все и всех. Пусть смотрят и видят: он любит. И в душе расцвел май, когда его в ответ обняли с тихим шепотом:
- Дерри, ты вернулся, вернулся!
Дерриус поспешил на руках унести жену в их покои. Слуги переглянулись, улыбнулись и забегали дальше: приготовить ванну,  обед для лорда, обед для двух леди, да и голодного слугу лорда накормить тоже надо.
Пока же лорда снедал другой голод, и утолить его могла только его юная леди. Впрочем, день в седле... сначала ванна, но как оторваться от Катрионы? Как отпустить, разжать руки, жадно обнимающие, с дрожью поглаживающие тугую выпуклость живота через ткань? Дерриус едва довольствовался продолжительными поцелуями, стремясь удостовериться, что он, наконец-то, вернулся, и это не снится ему в который раз уже в очередной промерзающей крепостюшке, где воздух полон ледяной влаги от близости реки.
- Ты мне не снишься?
- А ты мне? - Катриона прильнула к его губам и вдруг пребольно и неожиданно куснула за нижнюю губу - до крови.
Лорд ахнул и рассмеялся:
- Нет, не снишься, раз кусаешься так реально и больно.
И это было так великолепно, и эта боль, и то, что она была реальной. И в руках у него была любимая супруга, которой так не хватало. Но сперва все-таки ванна, не дикарь же он, сразу накидываться... рыцарство прежде всего... А Катриона может помочь ему с мытьем.
Раздевался он, уже шипя от неудобства: стоило лишь подумать о ласковых ручках любимой супруги, и вновь проснувшееся желание напомнило о себе просто каменным стояком. Ей-богу, каждый раз, когда Катриона рядом, превращает его в подростка. Впору думать, что и это - результат ее ведьминской силы. Катриона тоже разделась, оставшись в свободной длинной сорочке из тонкого полотна, практически ничего и не скрывавшей. Дерриус блаженствовал: наконец-то родная жена, родная ванна и можно никуда не торопиться. И это счастье будет принадлежать ему безраздельно еще как минимум два месяца. А после... ну, после все же придется расстаться и отправить любимую в долину Нах-Гварр.
Спросить хотелось многое: как они жили тут, понравился ли ей замок, что именно понравилось, как ее приняли слуги, рассказать, как он сам скучал, похвастаться своими подвигами и укрощением монахов. Но Дерриус только подставлялся под нежные руки супруги и мечтал о том, что вот сейчас он из этой ванны... В постель... Допредставлялся: до постели они не добрались, хотя это было с его стороны ну совершенно негалантно. Но больше терпеть он просто был не в силах и лишь надеялся, что не причинит Катрионе и ребенку вреда. Впрочем, судя по стонам и вздохам, что издавала девушка в его руках, больно ей не было.
- Ну вот, теперь я доказал, что совершеннейший медведь, - чуть позже виновато изрек Дерриус. - Можно и осведомиться о вашем здоровье, сегодняшней погоде и видах из окна.
- После обеда, мой любимый супруг, - смешливо фыркнула Катриона и осторожно поднялась на ноги, прикусив губу: она уже и в самом деле позабыла, насколько же муж... медведь.
Дерриус придержал ее за талию:
- Я снова причинил вам боль? Простите.
- Дерриус... Дерри, я могу так называть вас?
- Конечно же, можете, - Дерриус снова потянулся поцеловать супругу.
- Дерри, вы совершеннейший дикарь, - прошептала ему в губы Катриона. - Но это меня и восхитило еще в Данмари. Это и ваша настойчивость. И ваше... м-м-м... чувство юмора.
- Я люблю вас, моя Катриона.
- А я вас, - просто и коротко ответила она.
Дерриус расцвел, засиял и на руках понес супругу выбирать наряд для обеда, по пути все-таки поинтересовавшись, как здоровье леди Лауры.
- Увидите на обеде, лорд муж мой, - лукаво сощурила золотые глаза Катриона. Эти три месяца она упорно лечила подругу травами и припарками, справедливо полагая, что лучше начать сейчас, чтобы в долине Поющего Дракона лечение было закончено как можно скорее. И ее действия постепенно возымели результат. Бегать, как молоденькая оленуха, Лаура, конечно же, не стала, но ежедневные боли, скрип и хруст в суставах почти прошли, напоминая о себе лишь изредка. И она смогла обходиться без трости.
- Хорошо, я уже преисполнен любопытства, драгоценная супруга.

После утоления голода чувственного, телесный напомнил о себе с утроенной силой, и в обеденный зал эсвит с супругой входили под аккомпанемент бурчания желудка лорда Дерриуса. Лорд пытался его сдержать, но желудок имел свое мнение насчет того, как надо реагировать на аромат еды. Краснеть мужчина не краснел, но определенную неловкость все же испытывал, дамы же.  А столовая полнилась ароматами, и, наконец, усадив обеих дам и сев на свое место, Дерриус дал отмашку слугам нести блюда.
- Дичь в сегодняшнем меню - это наша с Лаурой добыча, - негромко заметила Катриона.
- Вы выезжали на охоту, прелестные леди?
- Да, буквально, два дня назад. Еще под присмотром лорда Крениуса. А вчера он сорвался в столицу.
- Да, понимаю, дела Империи не ждут. И кто же пал жертвой ваших чар?
- Десяток куропаток и, кажется, два тетерева. И еще парочка зайцев.
Охотничью добычу супруги и старой приятельницы Дерриус отведал с немалым удовольствием. Если уж Катриона и Лаура не побоялись посадить беременную в седло, - а в какое, кстати? - то занятие любовью вреда ребенку нанести тоже не должно было, можно успокоиться.
- Леди, вы ведь не ездили на эту охоту в дамских седлах? И уж тем более, в мужских?
Дамы переглянулись и прыснули.
- Дерриус, неужели вы думаете, что мы ездили на охоту в коляске? Конечно же, верхом и не в дамских седлах! - закатила глаза Лаура.
- Какой позор на мою седую голову, - грустно решил Дерриус.
- А вы там, на западной границе, сделались ревнителем нравов?
- Это все влияние монахов. Их было там столько, что ни на одном поле сражения я не видывал такой стаи воронов.
- Зачем там их столько? - удивилась Катриона.
- Попытка сосредоточить власть в своих руках. Но она провалилась, как ни странно, не без помощи Деуса.
- Значит, это не Властр собирался перехватить бразды правления, - Лаура усмехнулась краем рта. - Впрочем, ему это и не нужно, он ведь фанатик.
- О, все обошлось. Мы даже успели немного повоевать. Жаль, что немного.
- А мне не жаль, да и Катрионе, думаю, тоже. Я права, дорогая?
- Несомненно, правы, Лаура. Если бы пришлось воевать много, боюсь, я извелась бы здесь совсем.
Дерриус взял руку жены, поцеловал:
- Я слишком торопился к вам.
Напоминать ему об обещании вернуться через три декады и прошедших вместо этого почти трех месяцах Катриона не стала - прекрасно понимала, что не в его силах было что-то изменить.
- Но я вернулся победителем, Император меня отпустил на отдых. И я  с вами.

После обеда, как ни хотелось ему обо всем расспросить Катриону, но от сытости лорда сморило, и он уснул, так и не отпустив присевшую рядом с ним на кровати супругу. Впрочем, той некуда было торопиться, и она позволила себе лечь рядом и задремать, прильнув к сильному плечу мужа.
Проснулся Дерриус на закате, чувствуя, что отдохнул разом за все эти декады. И, пожалуй, впервые за них. Внутри что-то предупреждающе кольнуло, словно кто-то шепнул, что отдохнул эсвит на славу, но долго эта безмятежность не продлится. Дерриус отмахнулся от "иголки" - дядя в столице, неужели хотя б на пару дней его не оставят в покое?
Жены рядом не было, но это и не удивительно: замок требовал женской руки, и она, скорее всего, занималась хозяйственными вопросами. Пока он шел в эту комнату, потом спускался в обеденную залу, мельком видел, что замок словно встряхнулся ото сна.
Давно нужно было привести сюда хозяйку, но все как-то медлилось. И не зря. Дерриус умылся, прогоняя остатки сна, и спустился вниз, решив, что нужно хотя б побеседовать с супругой и леди Лаурой.
Леди Саттар он нашел в Зеленой гостиной, а вот супруга отыскалась только в кабинете, некогда принадлежавшем его отцу, а потом и ему самому. Он замер в дверном проеме, чтобы не потревожить что-то сосредоточенно считающую девушку.
- Странно-странно, не может быть такого, - бормотала Катриона, покусывая кончик пера.
- Что-то не так, драгоценная? Не совпадают цифры? - он приблизился.
- Впервые вижу не недоимку, а избыток, - улыбнулась девушка, разворачиваясь к нему. - Как отдохнули, лорд муж мой?
- Прекрасно, чувствую в себе силы завалить кабана, отдать супружеский долг и устроить еще одну маленькую победоносную войну. Никаких вестей из Уттрима не было, пока я спал?
- Пока нет. Идите сюда и скажите, что я не ошиблась в счетах, и эти цифры верны. А после будет ужин.
Дерриус послушно подошел принимаясь изучать расчеты. Вышло, что Катриона посчитала верно. Эта девушка удивляла и восхищала его чем дальше, тем больше. И не просто восхищала, а вгоняла в какое-то молитвенное созерцание, словно творение неизвестного, но весьма талантливого мастера. Незаконченное творение, не до конца отшлифованный драгоценный камень, который ему передали из рук в руки с наказом продолжить работу. И нужно было очень бережно и нежно довести все до совершенства. Дерриус снва залюбовался супругой, особенно выделяющимся под тканью животиком. Она носит его сына... А он еще даже не придумал ему имени, вот балда! Правда, ему было некогда, а вот прямо сейчас он и начнет придумывать. Если, конечно, у Катрионы нет собственных пожеланий, тогда можно будет дать двойное имя.
- Драгоценная, уделите мне минуту вашего внимания по крайне важному вопросу, - Дерриус сам удивился выспренности фразы.
Катриона подняла на него взгляд, полный удивления и какого-то разочарования, что ли? Словно это обращение, а скорее, тон оного ее покоробили.
- Да, лорд муж мой, я слушаю вас, - отозвалась в том же тоне, принимая правила игры.
- Это по поводу имени для ребенка. Есть ли какие-то пожелания?
Девушка задумалась на несколько минут, вспоминая наставления матери, которым раньше не придавала должного значения. Наконец, кивнула и сказала:
- Первое, младенческое имя, которое принято использовать только в кругу семьи, дает мать, это в традиции моего клана. Но второе имя, для всех, дает отец. Вы назовете сына сами, когда представите его своим вассалам.
- Хорошо, - Дерриус задумался на минуту, затем решил далеко не ходить за именем. - Вам нравится имя Лаврис?
Катриона мысленно перевела его, обдумала и кивнула:
- Да, Дерриус, это красивое и славное имя. Если не ошибаюсь, вашего прадеда звали именно так?
- Да. И никто не упрекнет, что не соблюдена традиция именовать в честь славных предков. Но второе имя может быть любым.
- Тогда я буду звать его Айто, - улыбнулась Катриона, погладив живот. - Это значит "желанный".
Дерриус накрыл ее руку ладонью,  тоже поглаживая. Не удержался, поцеловал супругу. Ему хотелось бы провести вот так, рядом с ней всю оставшуюся жизнь, но рыцарь прекрасно понимал, что это невозможно. Сначала его будут отвлекать от нее государственные дела, потом... Потом он станет совсем стариком, которому не место рядом с молодой, прекрасной женщиной.
- Лорд, - Кирис не преминул нарушить минуту счастья. - Посланник от императора, он ждет вас.
Иногда верного слугу хотелось прибить, как в древности тех, кто приносил дурные вести. Ну, или этого императорского гонца. Дерриус был уверен, что ничего хорошего тот не привез. Но Кирис подобного не заслуживал, а посланник был птицей достаточно высокого полета. Пришлось нехотя отпускать супругу из объятий и встречать посланника.
Тот оказался старым знакомым, точнее, молодым, конечно, но сыном одного из соратников лорда по службе на западной границе.
- Мое почтение, милорд, - учтиво склонился юноша, достал из-за отворота камзола плоский тубус с письмом, украшенный сургучной печатью лично его величества.
- Добрый день, Валериан. Вас проводят для отдыха, - Дерриус взял послание, кивнул слугам.
Юноша благодарно поклонился и последовал за лакеем.
Дерриус сломал печать и вскрыл тубус. Первые же строки письма-приказа заставили его нахмуриться и закусить губу: император повелевал эсвиту Милийскому явиться в столицу вместе с супругой, дабы в свете не гуляли досужие домыслы о них обоих. На то, чтобы предстать перед императором, им отводилось двадцать дней. Ситуация была предсказуемой донельзя: кто-то из дам пустил слух, что леди Милийская, несомненно, нагуляла бастарда на стороне, поэтому лорд эсвит и отправил ее так поспешно из столицы с намерением все скрыть. И даже были ясны предпосылки этого слуха: за все годы своей холостой жизни Дерриус не обзавелся ни единым бастардом, всегда тщательно предохраняясь приемом определенных травяных отваров. Дерриус скрипнул зубами, но делать было нечего: приказ был выражен достаточно ясно.
- Катриона, нам приказано вернуться в Уттрим, - он разыскал жену.
- Так скоро? Но я думала, что мы с Лаурой отправимся в Данмари отсюда...
- Я тоже. Но император приказывает.
- Что-то случилось? Ты зол и встревожен.
Дерриус кивнул:
- Меня тревожит, что поползли какие-то слухи. Нужно их развеять, причем быстро и решительно.
- Слухи? - на лице Катрионы отразилось непонимание. Конечно, она ведь не привыкла к гадючьему клубку вместо двора, готовому на все, чтоб испоганить жизнь юной красивой девушке.
- Да, словно вы носите бастарда... и потому я вас срочно отослал подальше.
Катриона только пренебрежительно фыркнула и покачала головой:
- Что ж, наше совместное появление при дворе их развеет, или придется доказывать законность вашего наследника каким-то еще способом?
- Развеет, весьма на то надеюсь. Ну и придется заткнуть... пару ртов.
Катриона только прижалась к нему покрепче, ничего не говоря. И без слов было ясно, что это просьба быть осторожнее и не влезать в неприятности.
- Мы ненадолго там задержимся, милая, нужно будет отвезти тебя в Данмари поскорее, - Дерриус погладил ее по спине.
- Мне хотелось бы побыть с тобой подольше, - она вздохнула. - Может быть, мне никуда не ездить? Ведь все равно родится мальчик, ему ни к чему сила драконьих чар, это только напрасный риск.
- Твоя бабушка сказала, что ты должна рожать там, милая, - Дерриус нежно коснулся ее щеки. - Собирайте вещи. Скажи Лауре. Только собирайте не очень быстро, у нас есть две декады.
- Хорошо, - Катриона потерлась о его ладонь, как ласкающаяся кошка.


Две недели пролетели удивительно незаметно, но позволили Дерриусу отдохнуть так, как он уже и не надеялся. В окрестностях Лебединого замка выпал снег, и Катриона подбила его, Лауру, слуг и деревенскую молодежь на гигантское побоище снежками, устроенное на озере. Лорд веселился,  позволяя себе слегка ослабить оковы воспитания. В конце концов, нужно ловить моменты такого счастья.
- Катриона, я так давно не развлекался от всей души...
- Ничего, через полгода вы будете развлекаться еще больше, - хихикнула та и вероломно запихнула ему горсть снега за шиворот.
Дерриус от такого коварства лишился дара речи, но потом все-таки обрел. И поволок супругу в замок, во-первых, отогреваться и пить горячий чай или вино с пряностями, а во-вторых... Достаточно и первого пункта, впрочем. Катриона хохотала и даже немножко брыкалась, но вдруг затихла на руках у мужа, широко распахнув глаза, даже в дневном свете, в ясный, солнечный день вдруг засиявшие, как расплавленное золото.
- Милая, что случилось? - сразу встревожился Дерриус. - Что ты видишь?
- Он шевелится, - нежным, каким-то тающим голосом произнесла девушка. - Айто шевелится, я чувствую.
Дерриус пожалел об отсутствии третьей руки, так хотелось бы тоже попробовать ощутить это движение. Хотя, у него еще будет шанс. А Катриона такая домашняя и счастливая, когда прислушивается.
Когда они, переодевшись, устроились в огромных креслах у камина, девушка поманила лорда к себе поближе, не стесняясь Лауры, которая понятливо глядела в другую сторону. Катриона взяла Дерриуса за руку и прижала ее к своему животу.
- Это папа, маленький мой. Это папа, поздоровайся с ним.
И Дерриус ощутил слабенький, почти незаметный толчок в ладонь.
- Истинный рыцарь, здоровается могучим пинком, - лорд рассмеялся.
Он так странно себя чувствовал, что не мог даже подобрать слов к этим ощущениям. Всего лишь пять месяцев назад он впервые назвал пока еще незнакомую девочку-девушку своей женой, а сейчас впервые по-настоящему понял, что до момента, когда станет отцом, осталось совсем недолго. А потом у них обязательно будут еще дети. Дочери. Красивые, как их мать. Дерриус наклонился и поцеловал супругу в живот.
Лаура тихо вздохнула, снова старательно отворачиваясь и глядя в пламя камина. Недостойно леди испытывать зависть к подруге, а Катриона за эти месяцы стала ей настоящей подругой. Но как же хотелось леди Саттар, чтобы и ее муж однажды вот так склонился над ней, прислушиваясь к толчкам будущего наследника... живого и здорового.
- Лаура, не отчаивайся. Полгода назад ты мечтала хотя бы о том, чтобы ходить самостоятельно, а сегодня уже бегаешь, - Дерриус понимающе улыбнулся.
- Да уж, - наигранно-ворчливо проговорила леди, - я сегодня просто позабыла о том, кто я и где. Набесилась на всю жизнь, зато после час из одежды снег вытряхивала!
- Поэтому пей глинтвейн и отогревайся, - Дерриус перевел взгляд на пламя камина. - Завтра мы уезжаем. Так быстро пронесся отдых… А знаете, чем меня больше всего пугает Уттрим, что внушает мне ужас и желание сбежать на границу? Нам придется сказать Адли, что он станет дядей...
- О не-е-ет! - на три голоса протянули все вместе, переглядываясь.
- Может быть, позже? Он ведь сойдет с ума!
- Я был бы рад сказать ему это, когда у нашего сына уже будут взрослые внуки... Но придется намного раньше. Создатель, услышь мои мольбы, пусть у Адли случится приступ вдохновения, и он не услышит, что я  ему скажу.
Лаура рассмеялась, пояснив Катрионе, отчего это так пугает Дерриуса:
- Просто, когда Адли радуется, он шьет, как безумный, а если результаты его трудов виновник носить не желает - обижается. А таких, как Адли, обижать грешно. Когда он узнал, что является братцем Дерриуса, нашему бедному лорду эсвиту приходилось переодеваться, словно записной щеголихе - по три-четыре раза на дню. И только для того, чтобы продемонстрировать, что он носит наряды, сшитые ему Адли.
- Да я уже год не заказываю у придворного портного ничего, - возмутился Дерриус. - И при этом Адли запрещает мне рассказывать, кто шьет, ему, видите ли, важнее искусство, а не презренные деньги.
Катриона хихикала, переводя взгляд с одного на другую, представляя себе, как Адли будет подпрыгивать и сверкать глазами, фонтанируя идеями и эскизами. Главное, вовремя ограничивать безудержный полет его музы, а то это чревато такими нарядами, которые явно станут для бедного портного дорожкой на костер.
- И – да, Лаура, тебе тоже придется страдать... Я скажу Адли, что ты согласна.
- А? Зачем? За что?! И, кстати, на что это я согласна?!
Дерриус насмешливо улыбнулся:
- Носить сшитые им платья.
- Хм. А впрочем, теперь, когда я не только в углу сидеть могу, но и танцевать, почему бы и нет? - прищурилась Ядовитая Колючка всея Уттрима.
- Адли будет счастлив, - Дерриус подбросил еще несколько поленьев в камин. - Не соскучилась еще по мужу, Колючка?
- Еще как соскучилась, - вздохнула женщина. - Ты ведь знаешь, мы в последние пять лет надолго не расставались. Он уже загонял почтовых соколов и засыпал меня письмами.
- Зато как освежатся ваши отношения... Уговори супруга принять от меня деньги, вложить их в прибыльное дело. Не все компании прогорают, некоторые могут принести ощутимый доход.
- Особенно, те, которые сейчас работают вместе с горными кланами, - серьезно кивнула Катриона. - И эти... слово забыла... мануфактуры, вот.
- Да, - Дерриус вспомнил недавний разговор с супругой касательно такой мануфактуры, которую можно было бы учредить в Данмари, по выпуску шерстяных тканей, наподобие горских.
Лаура кивнула:
- Я попытаюсь. Но он же такой упрямый.
- Вложи сама, - предложил совсем расслабившийся от игры огня Дерриус.
- Дерриус? Ты в своем уме? - изумилась Лаура. - Да кто примет взнос от леди? Только через подставных лиц, а подобным комбинациям не доверяю уже я.
- Или ты это сделаешь или состаришься раньше, чем пробьешь упрямство своего супруга, - эсвит развел руками.
- Да при чем тут я? Дерриус, я с радостью вложила бы деньги сама, и даже не стенала бы о том, что снова приходится одалживаться у тебя! Но никто не примет всерьез меня и мое желание, для них это будет все равно, как если бы любимая лошадь лорда пришла и предложила вложиться.
- Хорошо, я сам вложусь на имя твоего супруга. Или... Хм. Катриона, милая, пока вы осматривали и украшали Саттар-холл, вы не замечали никаких тайников, где случайно завалялись сокровища?
- Там столько мест, где можно спрятать сокровища, Дерри, что, полезь я проверять каждое, и не хватило бы года!
- Отлично, нам всего лишь надо спрятать шкатулку с деньгами, - воодушевился лорд. – Ну, и найти ее. У меня есть монеты  царствования предыдущего императора.
Дамы переглянулись и почти одинаково сощурились с заговорщическими усмешками: они этим маленьким заговором займутся сразу по возвращении в Уттрим. Вернее, как только пройдут положенные балы.
За окном начинало темнеть, слуги бесшумно зажигали свечи в гостиной, освещая ее. Дерриус подошел к окну, взглянул на небо:
- В Уттриме таких звезд ты никогда не увидишь...
- Потому что он на равнине, да еще и в долине реки, то есть, в низине. А здесь почти как в Данмари, - Катриона подобралась к нему, обняла за пояс. - Даже больше звезд. Мама говорила, что их намного больше, и они огромные там, в горах. Ты видел?
- Да. Они размером с крупную монету. И так близко, - Дерриус улыбнулся. - И ты увидишь. А потом придется похищать тебя, когда ты забудешь про меня.
- Ну почему я должна тебя забыть? - Катриона ткнула острым кулачком ему в бок. - Как ты вообще можешь такое говорить?!
- Ай, не бей меня, суровая воительница, я добрый, хороший и рыцарственный.
- Тогда идем спать, мой верный рыцарь, - Катриона попрощалась с Лаурой, пожелала ей добрых снов, напомнила о травах и компрессе на ночь, взяла мужа за пояс, словно прирученного хищника за ошейник, и увела в спальню.
Лаура проводила взглядом плетущегося рядом с супругой Дерриуса, усмехнулась: «Ну просто дева, ведущая на поводке усмиренное кротостью чудовище!» И пошла готовиться ко сну. И только улегшись в согретую слугами постель, сообразила, что за целый день не ощущала уже ставшей привычной боли в ногах, да и колени не скрипели, словно несмазанные петли. И побегала она сегодня, в самом деле, словно девчонка, дурачась в снегу, как в далеком детстве в родном поместье. И она непременно родит мужу сына. Но нужно выздороветь окончательно. И "найти" шкатулку. Лаура спокойно могла жить на скромные доходы супруга, но ребенок... ребенку она хотела всего.
За эти месяцы, проведенные в Лебедином замке, они с Катрионой переговорили обо всем, в том числе и о возможностях повысить благосостояние рода Саттар. Мануфактуры по производству шерстяных тканей были совсем недавно всего лишь весьма спорным проектом, именно проектом-чертежом и маленькой действующей моделью станка, который приводила в движение не сила человеческих рук, а водяная мельница. Построить подобное в Данмари было возможно, хватало там быстрых рек, текущих с гор. А горные кланы могли бы выгодно поставлять овечью шерсть.
Лауре это казалось слегка безумным, но Катриона говорила так уверенно. Да и к тому же, если этот проект и не сбудется, стоило хотя бы попытаться. Расстригу-монаха, который и придумал станок, Катриона встретила на рынке в Уттриме, когда он, не поднимая от земли глаз, подошел попросить у нее медяк на кусок хлеба. Выгнали его из монастыря именно за неугодные Создателю идеи.
"Если за человека будет делать все машина, то он погрязнет в праздности и лени! Смерды должны трудиться в поте лица своего!" - вещал невус его монастыря, отмеривая в наказание слишком много на себя взявшему парню двадцать плетей. После коего и вытурил его из монастыря, хвала Создателю, хоть чертежи не сжег - бывший монашек успел спрятать их, перекинув через стену в тубусе, в густые заросли ежевики.
Через пару дней молодой человек вместе с бережно прижимаемыми к груди чертежами отправился в Данмари, где ему пообещали дать шанс создать настоящую машину и опробовать ее. Позже Катриона получила от отца письмо, в котором тот с восторгом расхваливал и монашка, и его машину, и совет дочери заключить договор с кланом Нах-Гварр о поставке шерсти. Дерриус поддержал жену, неизвестно, был ли уверен в успехе того, чего не видел и не знал, но потерять часть немалого состояния точно не опасался. Сейчас, правда, уже знал, что успех подобного предприятия гарантирован - за осень и начало зимы мануфактура всего лишь с тремя станками изготовила столько же ткани, сколько изготавливали ранее две деревни мастериц, работая всю зиму. Это не значило, что ткачихи останутся без работы, ведь всегда есть заказы на то, что пока еще невозможно воспроизвести без участия человека непосредственно в процессе: ковры, узорчатые ткани, гобелены. Но начало было положено.
Дерриус собирался понемногу подтолкнуть императора к размышлениям о размере налогов, налаживании торговли и прочим скучным вещам, о которых Катрионе упомянул вскользь. Он не ждал от нее особых познаний в экономике, в конце концов, они все сводились к управлению пусть и большим, но все же лишь поместьем, а не страной. В ее возрасте это все прозвучит очень туманно и непонятно. Дерриус сам разберется. Не то, чтобы он придерживался мысли, что обучать женщину политике и экономике нельзя. Но в шестнадцать лет?
Дерриус перевернулся на бок, чтобы супруге было удобней прижиматься, утыкаться и обнимать. И сам заснул, решив, что об экономике еще успеет подумать. Вещи были собраны, завтра их ждал путь в Уттрим, куда совершенно не хотелось ехать, но приходилось.
Утром он долго не решался разбудить супругу. Лежал и любовался ею. Дней через пять они уже будут в столице, придется перетерпеть пару-тройку балов, явиться туда с Катрионой, дать придворным сплетникам насмотреться на нее. Дьявол! Глаза бы всем им повыковыривал, чтоб не смели! Но нельзя, нельзя. Как много "нельзя" в его жизни... С другой стороны, в чем-то он намного свободней всех прочих - он может позволить себе вкладываться в рискованные предприятия, терять вложения, но затем утраивать инвестиции, богатея снова. Он может пойти и купить супруге хоть дворец посреди столицы. Что ни говори, но иногда деньги дают свободу и защиту. И Катрионе дадут, все эти змеи будут шипеть тихо-тихо, чтобы надеяться быть приглашенными на балы к чете Милийских, а ведь гостям на особенно крупных балах хозяева дарят подарки... На смену года, к примеру. Обычай, конечно, пора бы и отменить, это в древности собирались лишь друзья, а теперь эти балы собирают практически все сливки общества столицы. На всех подарков не напасешься. И серебряные ложки на каждый праздник, многократно передариваемые по кругу, Дерриуса веселили несказанно.
А ведь скоро новогодний бал, вернее, целая череда балов, устраиваемых не просто так, а по жребию. Это тоже лорда эсвита веселило: розыгрыш очередности всегда проводился в присутствии императора, подкупить его было нереально, а потому аристократам приходилось смиряться и устраивать свои празднества в указанное время. Даже если это будет раннее утро или полдень. Полуденные балы не любили особенно, уж неизвестно почему - то ли не успевали отсыпаться, то ли раздражало то, что не спит и весь город, шумный и веселый. Лично он посещал от силы пять таких балов, хотя приглашения получал на все: балы устраивали только те семьи, что входили в Алмазную Сотню и могли себе позволить, то есть, примерно сорок-пятьдесят семей. Из них Дерриус считал по своим личным меркам достойными десятую часть списка. Никакого инцеста, позора на репутации семьи, сомнительных браков... Или же просто  хорошее отношение эсвита. Последний довод был решающим. Вот и в этом году он не собирался посещать большее количество балов, тем более, Катрионе будет гораздо тяжелее выдержать несколько часов в душном помещении, в постоянном шуме, в ее положении. Придется посещать бал, кланяться хозяевам, преподносить дары и уезжать. Да уж, если вставал выбор между присутствием на балу эсвита и ларцом драгоценностей, Милийского только что с лестницы не гнали пинками, чтобы быстрей покидал бал.

18. Возвращение в Уттрим. Проблемы Адли

В этот раз дорога в столицу обошлась без неприятностей вроде разбойников. Впрочем, это и ясно - зимой лихие людишки предпочитали прикидываться добропорядочными гражданами империи и пересиживать холода в теплых домах и тавернах, сбывая награбленное.
- Единственное хорошее в зиме - на балах не так сильно пахнет… ароматами... различными. Все-таки зимняя свежесть, да и приятнее бродить по саду и любоваться снежными беседками, - Дерриус наслаждался видом белоснежных пушистых покрывал окрест.
- И синюшными дамскими прелестями, - безмятежно улыбалась Лаура, - которыми в тех беседках пытаются соблазнить достойных и не очень рыцарей короны. Никогда не понимала, почему на зимние балы принято одеваться легче, чем на летние.
- Потому что на них камины топят в два раза жарче. А синие дамские прелести - это так мило. Прелести синие, дама... Тоже нетрезва.
- Ну а как им, бедным, согреваться? Два камина на огромный зал, в котором сквозит так, что едва не сносит с ног?
- Меховые накидки никто не отменял, - возразил Дерриус. - Тонкие полосы меха на платье, ну не знаю, что еще. Теплые нижние юбки?
- Теплые шерстяные брюки под юбками, и сапоги на меху вместо туфелек, - фыркнула Катриона. - И сами платья из шерсти, а не из шелка.
- Только вслух этого не говори дамам, - эсвит засмеялся.
- Как там говорил Деус? Я не стану говорить, я побуду законодательницей моды. Если, конечно, беременность и отсутствие не изгнали меня с этого Олимпа.
- Милая, ты супруга эсвита, по знатности ты третья дама двора после супруги Императора, коей еще нет, супруги советника, коей уже нет, мир ее памяти.
- Но есть фаворитка его императорского величества, - лукаво сощурила глаза Катриона.
- Она стоит после законных супруг первых лиц Империи. Впрочем, мы не теряем надежды, что она станет императрицей.
- Не станет, - девушка покачала головой, задумавшись и незаметно уходя в транс. - На новогоднем балу она жестоко простудится и сгорит от лихорадки за пять дней. Но та, что придет за ней, будет доброй супругой императору и матерью его наследницы... Ох... Моя голова...
Дерриус встревожился, заглянула ей в лицо:
- Ты в порядке?
- Не слишком, - простонала Катриона. - Мой дар с каждым днем все сильнее, и я почему-то совсем не могу его контролировать.
Она выглядела по-настоящему испуганной: если что-то случится, и на нее донесут Деусу, это ударит в первую очередь по Дерриусу.
- Потерпи еще немного, скоро ты отправишься в горы... - эсвит всерьез тревожился. Не за себя, нет. За Катриону, которую начнет преследовать Деус. Перед очищающим пламенем равны все, сожгут и простолюдинку и аристократку.
- И мы снова расстанемся... Дерри, прости, - Катриона уткнулась ему в плечо, в меховой воротник, лицом, прижимаясь всем телом. - Прости, что вместо радости я тебе только проблемы приношу.
Леди Лаура успешно прикидывалась глухой и вообще спящей.
- Ну что ты, Катриона, ты - единственная радость моей жизни, что ты такое говоришь.
- Я... просто, если вдруг что... Дерри, я тебя люблю, - вырвалось у нее. Так, как только и могло прозвучать из уст шестнадцатилетней девочки, которой пришлось повзрослеть слишком рано, как, впрочем, и всем женщинам.
- А я люблю тебя, - Дерриус  взял ее за подбородок и поцеловал, нежно и влюбленно. - И я не позволю Властру что-либо сделать.

Столица встретила их неумолчным шумом, а поместье - украшенными венками из дрока и еловых и рябиновых веток окнами и карнизами.
- А нам еще разыгрывать новогодний бал, - Дерриус поморщился. - И наполнить ларцы драгоценностями, чтобы не посещать другие балы. Можно откупиться подарком хозяевам, что меня радует.
- Но три, как минимум, придется посетить, - Катриона, после теплой ванны с дороги и легкого ужина была сонной и разомлевшей, как котенок в тепле, свернулась на постели, лежа головой на коленях мужа, который перебирал ее шелковые локоны и не мог прекратить это медитативное занятие.
- Да, выберем самые малолюдные... Полуденные, если хочешь. И мы выспимся. И гостей будет мало.
- Было бы замечательно, - она зевнула, благовоспитанно прикрыв рот ладонью. - Дерри, ты же никуда не уйдешь сейчас?
- Нет, милая. Слуги сами справятся со всем, - Дерриус переложил ее на кровать, укрыл покрывалом. - Побуду с тобой, может, усну даже сразу.
И все же не уснул, сидел рядом, любуясь ее спокойным, таким совсем еще детским личиком в свете почти полной луны, пробивающимся сквозь легкие занавеси на окнах спальни. Сердце неприятно холодело при мысли о том, что вскоре придется расстаться. И что четыре бала, включая императорский и их собственный, может посетить вместе с ними и Деус. И, скорее всего, обязательно посетит. Не сможет пропустить такой шанс хоть в чем-то насолить тому, кто прищемил клюв церкви. Может, поговорить с ним наедине? Выяснить, сколько стоит покой Катрионы? Скажем, щедрое пожертвование Церкви... очень щедрое...
"И эта пиявка присосется к тебе намертво, будет тянуть и тянуть, как докучливый паразит. Нет, нельзя, это будет признание слабости и просто таки приглашение для удара в самое незащищенное место", - тут же мелькнула мысль.
"Я должен что-то сделать", - возразил сам себе Дерриус.
Но давать взятку - это не выход, он понимал и сам. К тому же, Коршун писал, что под Деуса начало копать собственное его духовенство после разгрома западной части церковной сети отъема денег и земель. Может быть, вскоре Властра и не ста... Нет, во-первых, это грех, во-вторых, неизвестно, кто станет следующим Деусом.
"Нужно это выяснить".
Дерриус не был наивным, он понимал, что иногда хорошо знакомое зло лучше. В общем, ему будет, чем заняться, пока Катриона далеко. Дел очень много, даже, не будь он рыцарем, привычным к преодолению трудностей, сказал бы, что слишком много на одного бедного эсвита Милийского. Дерриус тяжело вздохнул, затем решил, что при свете дня думается лучше. А сейчас нужно просто лечь и поспать. Обнять супругу, так, чтобы ощутить ладонями слабые толчки крохотной ножки. Если повезет, конечно. Хотя лучше бы ребенку поспать вместе с матерью. Дерриус поцеловал супругу в живот:
- Спокойной ночи, попрыгун.

До первого бала чету Милийских ждало еще одно испытание - Адли. Портного пригласили в поместье, потому что на Катриону перестали налезать платья, даже расшитые в боках. Да и некрасиво смотрелись они, созданные с учетом совсем другой фигуры, на беременной. Нужно было что-то новое. Адли, против обыкновения, вел себя тихо, насколько мог, Катриону поворачивал бережно, щебетал  почти полушепотом. Выглядело это очень комично. Правда, это не мешало ему разливаться морем идей и эскизов, требовать от Дерриуса лучших тканей, в том числе и для нарядов самого эсвита.
- Я просто обязан сшить для тебя новый костюм! И не один!
- Мне не надо, я еще старое не все показал... Нужны для Катрионы наряды. И Адли, очень скромные... Чтобы Деус проникся.
- Ах, Деус... - Адли поскучнел и неприязненно нахмурился, что в принципе совершенно не вязалось с его всегдашним легким нравом. Видно, за время отсутствия Дерриуса, что-то произошло такого, что выбило Адли из колеи.
- Что такое? - встревожился Дерриус.
- Да так, ничего, - мужчина отвел глаза, разом утратив всю свою детскую непосредственность, а лорд эсвит впервые заметил в его русых волосах, против обыкновения не завитых и не уложенных в тщательно продуманном беспорядке, седые прядки.
- Адли, идем... - Дерриус взял его повыше локтя. - Рассказывай.
Портной как-то устало сгорбился и послушно прошел в кабинет, где и упал в кресло, будто из него вынули все кости.
- Рассказывать... Да, собственно, нечего. Маркуса отправили в северный монастырь на покаяние. На пять лет, но все знают, что это все равно, что пожизненно.
- Маркуса? Твоего подмастерье? - удивился Дерриус. - Но за что?
Адли хмыкнул, все так же не поднимая на брата глаз.
- А ты иногда такой... наивный, что ли, когда касается твоих родных и друзей, Дерриус. Сколько мы знакомы, а ты глаза закрываешь и не хочешь замечать гниль во мне, да?
Дерриус непонимающе посмотрел:
- Что ты хочешь сказать? Какая гниль, Адли?
- Самая мерзкая, которую наш Глас Создателя с кафедры огненным словом порицает, Дерри, - Адли вскинул голову и криво усмехнулся. - Мужеложство - имя ей.
- А... - Дерриус опешил. - То есть, ты и Маркус... Э-э-э... - он замялся, не зная, как подобрать слово, потом все-таки решил, что придворная любезность ни к чему. - То есть, вы - любовники. И кто-то из церковников это прознал?
- Ты в курсе, что есть такая "исповедь на коленях"? - словно выплюнул Адли. - Это когда притаскивают в церковь, раздевают догола и ставят на колени на усыпанный мелкими камешками пол. И заставляют стоять так час, два, три... Он просто не выдержал пытки, Дерри. Я - да, а он - нет.
- Ну... А ты уверен в его чувствах?
- А ты - в чувствах Катрионы уверен? - Адли склонил голову, как больная растрепанная птица.
Дерриус закивал, улыбнувшись, вспоминая признание супруги. Затем посерьезнел:
- Езжай на север, пока не поздно. Заплати, сколько попросят храмовники. Я дам тебе письмо, с ним вас обоих приютят в гарнизоне. Роскошной жизни не обещаю, но крышу над головой, миску иногда даже горячего супа и пару одеял выдадут.
- У меня нет денег, - Адли сказал это просто, без потаенного желания выпросить у родича, как и всегда. - Все, что было, уже отдал, откупая его от костра.
- У меня есть деньги, не будь глупым, - отмахнулся Дерриус, поднимаясь. - Идем, посмотрим, сколько ты сможешь унести.
На губах Адли робко расцвела улыбка - бледное подобие его прежней.
- Ты просто невозможен, братец. Просто невозможен. Но давай все же я сначала закончу заказ твоей прекрасной леди, дай мне четыре дня. Буду работать сутками, все равно спать не могу. А потом уеду.
- Хорошо. Я отправлю послание в северный гарнизон, пускай узнают, сколько храмовники хотят за твоего Маркуса.
Слова с делом у Дерриуса не расходились, письмо полетело тот час же с почтовыми птицами, аккуратно перевязываемое от лапки к лапке. Эсвит просил о личном одолжении, семейное дело, любая цена, какую затребуют. А пока послание летело, жизнь в столице шла своим чередом - приближался новогодний императорский бал.

Дерриус ничего не стал говорить супруге о проблемах Адли, тот слегка повеселел, обнадеженный, шил без устали. И были готовы платья, роскошные, прекрасные, очень скромные, прикрывающие руки до локтя плотными кружевами, открывающие лишь шею, с пышными легкими юбками, скрадывающими животик.
- Ну, если Деусу и это покажется нескромным...
По просьбе самой Катрионы, Адли сшил ей свободные штаны, напоминающие по крою те, в которых она уезжала из Данмари - из тонкой шерсти, поддевать под платья вместо нижних юбок. Девушка не собиралась мерзнуть и рисковать своим ребенком. Она знала, что и леди Лаура заказала себе такие же, собираясь беречь с таким трудом начавшее восстанавливаться здоровье. Адли сшил все безропотно, даже не намекнув на «неприлично-некрасиво-ужасно». Просто Катриона, пригласив его на приватный разговор, живописно рассказала, чем чревата в ее положении простуда, и что она сделает с виновным, если леди Саттар снова заморозит ноги.  А сапожки на беличьем меху, которых все равно не было видно из-под подола, уже никого не удивили.
- Итак, дорогая, - Дерриус позволял себе пока нервничать и злиться. - Вы готовы на прием к  Императору и розыгрыш новогоднего бала?
- Конечно, лорд муж мой, - на людях Катриона продолжала называть его так, хотя наедине с ним из ее уст слышалось лишь нежное "Дерри", звучавшее для него райской музыкой.
- Надеюсь, ваша прелестная ручка вытащит дневной бал.
- Вы доверите мне столь важный выбор? - она лукаво сощурила глаза, в которых с каждым прожитым днем все сильнее искрилось золото древней крови и силы, чуждой обычным людям и поэтому пугающей их.
- Непременно, милая, непременно доверю.

Катриона совсем отвыкла в Лебедином замке от того, что на нее все пялятся, перешептываясь. Там, в прекрасном замке над озером, никто не считал ее чужой, так получилось, что она вошла в него хозяйкой, и все слуги, вассалы Милийских и арендаторы земель приняли это, как должное. Здесь же, в глазах сливок высшей аристократии, она – ничем не примечательная девочка из захолустья, непонятным образом не только захомутавшая самого завидного жениха Империи, но и смеющая претендовать на все его внимание, которое остается после государственных дел. Дерриус держал ее за руку, взглядом отгоняя совсем уж настырных аристократов. Но побыть вдвоем им не дали.
- Время розыгрыша балов!
Рядом с тронным возвышением уже установили столик, на который поставили изящный "барабан", сделанный из ажурных золотых оковок и хрустальных пластинок, внутри которого со стуком перекатывались разъемные "бочонки" из слоновой кости.
- Леди Милийская! - начиналось все по знатности рода, не считая Императора.
Катриона вздернула голову, расправила плечи и улыбнулась, выходя к постаменту. Присела в изящном, несмотря на положение, реверансе перед императором.
- Ваше величество.
- Леди Милийская. Прошу, - Император указал на "бочонки". -  Пусть судьба улыбнется вам.
Хрустальный барабан как раз остановился, и Лир Октавиан самолично откинул маленькую, только женской ручке пролезть, дверцу на одной из стенок. Катриона сосредоточилась, сунула руку, нащупывая нужный бочонок. Дерриус хотел полуденный бал? Хорошо, будет полуденный.
- И... Время бала в прекрасном замке четы Милийских?
Дыхание затаили все. Только бы ночной, ну только бы ночной. Звонкий голос леди Милийской разрушил надежды:
- Полдень второго дня нового года, сир!
По залу прошла волна разочарованных вздохов. В такое время никто не проснется, кроме самых стойких. Дерриус состроил скорбное лицо, вскоре ставшее таковым непритворно.
- Не премину нанести визит, - благочестиво произнес Деус Властр.
Вот уж кто встает с первыми признаками рассвета, а ложится заполночь! И как еще не иссох с таким-то рвением? Хотя, судя по тому, как обтянула пергаментная кожа его череп и кисти, видимые из-под сутаны, до этого было недалеко. На Деуса уже трижды покушались, пытались отравить его, сначала пропитав страницы молитвенника ядом, потом дрова, которые были предназначены для кельи Деуса, а буквально сутки назад на него попытался напасть какой-то сумасшедший с отравленным ножом. Не хватило буквально толщины волоса, чтобы достать Властра.
- Я слышал, что ваша супруга вскоре одарит вас наследником?
- Это так, Деус, - несмотря на все усилия сдержаться, гордость в голосе Дерриуса все же прозвучала.
- Да благословит Создатель ваш союз, - понимающе улыбнулся Властр.
- Благодарю, Деус, - коротко поклонился лорд эсвит. И обнял вернувшуюся к нему Катриону.
- Доброго вечера, Деус, - девушка присела в реверансе и склонилась, обозначая поцелуй над кольцом на сухой руке.
- Доброго вечера, леди Милийская. Я поздравлял вашего супруга со скорым появлением наследника на свет.
- Разве это не долг женщины – подарить супругу наследника? - тихо отозвалась Катриона. - И разве не о нем вы говорили тогда, на свадебном балу?
- Разумеется. Но это не отменяет радости данного события, не так ли? Рад, что не все птицы вашего семейства столь паршивы, как ваш родич, эсвит.
Катриона прикусила губу, чтобы не сорвалось гневное восклицание.
- Если вы об Адли, Деус, то я предприму все для его исправления, - холодно и сухо проговорил лорд эсвит, глядя прямо в глаза Властру.
- Я не сомневаюсь, что вы уже предприняли все меры, - кивнул Властр, неприятно улыбнувшись. - Думаю, что климат севера вашему родичу тоже пойдет на пользу, не так ли? И небольшое покаяние в одном из монастырей.
- Монастырь обойдется без Адли, - процедил эсвит. - Такому, как он, требуется нечто большее, чем псалмы и молитвы - муштра и дисциплина, суровая солдатская постель и грубая пища.
- Не сомневаюсь отчего-то, что и несчастной заблудшей душе, сбившейся с истинного пути, вы прописываете тот же режим? - сощурился Властр. - Ну что ж, думаю, что через месяц нанесу личный визит в северные монастыри... С проверкой духовников в гарнизоне. И будьте уверены, если ваш родич вместе с некоей заблудшей душой будут вымуштрованы недостаточно... Или попытаются вернуться в столицу ранее чем через пять лет...
- Это угроза? - Дерриус вздернул бровь с непередаваемым издевательским удивлением во взгляде. - Не беспокойтесь, я лично предупредил своего старого товарища, командующего тем гарнизоном, что шкуру спущу, если мои указания не будут выполнены.
- Значит, все-таки вы намерены подвергнуть греху сребролюбия монахов того монастыря, - кивнул Властр. - Ну что ж, в данный праздник должны свершаться чудеса по просьбе нашего Создателя, а я покорный его птенец. Будем считать, что волею небес я ослеп, оглох и лишился памяти, забыв о том, что блуждающая во тьме душа должна быть возвращена на путь истинный. Но больше я не дам вам соступить с тропы, эсвит. Если понадобится - освещу вам путь костром Создателя.
- Помилуйте, Деус, подвергать греху – прерогатива совсем не моя, - злая усмешка в голосе Дерриуса стала еще более явной. - А уж выбор подвергаться ему или нет - и вовсе свободный. И я, в самом деле, всего лишь потребовал от коменданта гарнизона взять на службу моего брата и его спутника. В чьем бы сопровождении он ни явился. Ни больше, ни меньше.
Властр кивнул им и отошел, завидев новую жертву. И нужно же было фаворитке Императора захотеть показать новое ожерелье, которое требовало декольте... В общем, от такой глубины недоуменно переглянулись даже Император с Коршуном, а уж Властр так и вовсе рухнул с небес, как ястреб на сочную нежную курицу.
- Недостойно... разврат... покаяние... - голос Деуса временами перекрывал даже музыку. - Почему б вам не брать пример истинной скромности с супруги эсвита Милийского?
Все дамы сразу же повернулись оценить фасон платья, разочарованно скривились, слишком уж по-монашески, а как же дразнящие формы, соблазняющие кавалеров? А волнующие намеки? Несчастная фаворитка пылала от гнева и смущения, но деваться было некуда, украшения по краю лифа оказались слишком тяжелыми, оттянув ткань вниз больше, чем рассчитывалось.
Катрионе в этот момент было наплевать с самой высокой башни Лебединого замка на страдания фаворитки и дам двора. Она прерывистым шепотом выспрашивала у мужа, что случилось с Адли, и о каком костре говорил Деус. Ее напугало это, напугало до полуобморока, словно обычную девчонку – приставленный к горлу нож. Никакие самоуговоры и напоминания о горской крови, текущей в ее жилах, не могли побороть этот страх.
- Дерри, он же не посмеет... Кого на костер? Адли?!
- Нет, милая, успокойся, он на моей памяти отправил на костер только одного человека, но там история вышла очень уж... Не для ушек беременных дам. Да и мужеложство считается тяжким грехом, но к списку смертных не относится.
Но успокоиться Катриона попросту не могла, и виной тому был не столько уже страх за Адли, сколько страх за себя и мужа, очень уж красноречиво посматривал на них Деус, когда думал, что это будет незаметно. Дерриуса же переполняла ненависть: эта сушеная пародия на человека осмелилась угрожать ему! Недвусмысленно, прямо угрожать! Он сейчас сожалел об одном - что приказал своим людям следить за Властром и предотвращать возможные покушения. Ничего, этот приказ можно отменить, и он, пожалуй, так и сделает. Пусть Властр - знакомое зло, но иногда надо выбирать и менять что-то.
Наконец, уже объявили первый танец, Император открыл бал в паре с фавориткой, Властр засел в углу с бокалом родниковой воды. Милийские отдали дань уважения Императору, оставшись еще на пять танцев, то есть, в общей сложности, на два часа. Но к концу второго сам Лир Октавиан заметил восковую бледность леди и то и дело касающуюся живота ее руку.
- Лорд эсвит, соблаговолите обратить внимание на состояние жены, - прошипел он своему советнику сквозь улыбку, - и увезите уже бедную девочку домой, ей же плохо! А я не зверь, чтобы любоваться мучениями беременной леди, которой бал не в радость.
Дерриус сразу же попрощался с Императором и Коршуном и поспешил увести Катриону сперва в свои покои во дворце.
- Может быть, позвать лекаря, Катриона?
- Ой, нет, - девушка снова прижала сцепленные руки к животу, - это просто малышу что-то не понравилось, вот он и брыкается. Все-все, тише, милый, Айто, тише...
- Думаю, переночуем здесь. Звуков бала не слышно, а тряска в экипаже сейчас вам обоим ни к чему.
- Дерри, я боюсь, - признаться в собственной слабости уже во второй раз было не легче, чем в первый. Она, дочь горного клана Нах-Гварр, признавалась в том, что боится обычного человека, столь же смертного, как и все вокруг. - Он так смотрел, словно что-то знает такое, что опасно для тебя.
- Пускай смотрит, - отмахнулся Дерриус. - Что он может знать такого? Я ничего не сделал, а жизни Маркуса и Адли он сам подарил. Он просто пугает, вот и все, надеется, что от испуга я сделаю какую-то глупость.

Лорд эсвит был неправ, но пока еще не знал об этом. Деус Властр все же вспомнил, где, у кого он встречал такие глаза, как у леди Катрионы Милийской и ее матери, леди Соланиры Данмари. И это воспоминание одновременно зажгло в его душе радость ворона, узревшего издыхающее животное, и страх. Когда-то он, еще не будучи Деусом, а только новицием, отправился в горы, пытаться нести слово Создателя диким горцам. Слово неслось плохо. Но он навсегда запомнил этот цвет глаз. Значит, горная ведьма? Прекрасно-прекрасно, это такой козырь в переговорах с упрямым эсвитом. А то, что девчонка – ведьма, он понял, лишь увидев вернувшегося из Лебединого замка Коршуна, а после – и леди Саттар. Об отравлении старого советника Деус знал, как и о том, что тому оставалось недолго. И вдруг тот возвращается здоровым и едва ли не помолодевшим! А эта Колючка? Создатель ниспослал ей испытание, лишив здоровья, но ведьма, словно играючи, перечеркнула все, сегодня Лаура Саттар не просто висла на муже, а танцевала! Сама! Ну ничего, нужно лишь вразумить околдованного ведьмой эсвита.
В том, что этот несчастный околдован, Деус уже не сомневался: слишком странно это - безоглядно влюбиться в сопливую провинциалку. К услугам эсвита были роскошные дамы двора, стоило поманить лишь пальцем, но он не отходит от жены ни на шаг, особенно теперь. Властр даже не понимал, что его нынешние мысли вовсе не подобают светочу благочестия, каким себя мнил. Он думал, как один из придворных, строил планы, как придворный, вел себя, как прожженный аристократ-интриган. Он слишком привык вращаться при дворе, и этот яд проник в его кровь и отравил ее вернее, чем пропитанный кураре молитвенник.

19. Угрозы Деуса. Чудеса Ворона

Утром эсвита ждал неприятнейший разговор - Властр всерьез собирался вырвать эту заблудшую душу из оков ведьмы. Как будто мало этим горным дикаркам того, что их не трогают, они еще и околдовывают мужчин равнины. А началось все вполне невинно - с обычного обмена приветствиями в коридорах дворца.
- Доброго утра, лорд эсвит, - на лице Властра то и дело мелькала озабоченная гримаса.
- Доброго утра, - Дерриус насторожился на всякий случай.
- Вы уделите мне час своего драгоценного времени, - это был не вопрос, а утверждение, Деус даже думать не хотел об отказе. Он выстраивал в уме неопровержимые доказательства злокозненности леди Милийской и черноты ее души, погрязшей в грехе. По мнению Властра, лорд вполне мог разорвать брак и обзавестись позже другим наследником, ведь протоколы и правила ведения допросов ведьм ясно гласят: беременные ведьмы скидывали плод в любом случае, на каком бы сроке ни были.
- Разумеется, Деус, - вот тут эсвит насторожился всерьез. Что такое могло случиться, что Властр готов заклевать его в прямом смысле?
Стоило переступить порог кабинета, и Деус огорошил его еще больше, осенив знамением Всевышнего и четко, хоть и тихо забормотав очистительную молитву. И тем больше злобы звучало в его голосе, чем больше проходило времени, а эсвит не падал на колени и не корчился от покидающих его душу оков чужого колдовства!
- Сильна, гадюка... Ну, ничего, Создатель все равно превыше ее мерзкого колдовства.
- О чем вы, Деус? - изобразить непонимание стоило Дерриусу усилий, ведь он уже все понял, и от этого зашевелились волосы на голове. От предчувствия беды.
- Ваша супруга - горная ведьма. Она околдовала вас. Но не бойтесь, ваша душа будет спасена от ее чар.
- Моя супруга - леди Милийская, - раздельно выговорил ледяным от бешенства тоном лорд эсвит. - И никакого отношения к колдовству не имеет!
- Разумеется, все околдованные говорят так, - кивнул Властр. - Вы не осознаете этих чар. Но ее колдовство разрушится, пелена спадет с ваших глаз.
- Похоже, вы совсем двинулись от запаха ладана, Деус, - покачал головой Дерриус. - Какие чары? Мы законные супруги, брак заключен по давней договоренности с лордом Данмари, я лишь ждал, пока будущая супруга достигнет совершеннолетия.
- Я разберусь и с очищением ведьмы, и со снятием чар с вас, и со внезапным выздоровлением советника и леди Саттар, - Властр развернулся и вышел быстрым шагом.
- Только посмей дотронуться до нее хоть пальцем, - сорвался на хриплый клекот голос эсвита. - Только посмей.
Но Деус уже не слышал его, спеша к себе, нужно было подготовить для ведьмы камеру. И все для того, чтобы разорвать чары, которыми она опутала разум эсвита. Дерриус заметался по кабинету. Самым поганым было то, что сейчас покинуть столицу он не мог, да и Катриону отослать - тоже, скованный по рукам и ногам правилами. Они были обязаны провести бал, даже если бы под ногами уже разжигали костер! Можно было, конечно, пойти к императору... Но где гарантия, что он не поддастся убеждениям Деуса?
- Что же делать...
Деус заберет Катриону для "разговора". Нужно что-то предпринять, но что? Он бросился в кабинет наставника, молясь Создателю, чтоб тот не умотал на очередную встречу со своими шпионами.
- Дедушка!
Коршун был на месте, он даже на секунду опешил от такой наглости. Но потом справился с собой:
- И что же тебе нужно... внуч... племянничек?
Дерриус справился с собой и внятно, коротко изложил проблему. Чего ему это стоило - бог весть.
- Я не знаю, что делать. Просить Дария и Лауру значит подставить и их под допросы, но Катриону нельзя оставлять одну!
- Мой совет тебе не понравится: отведи жену к Деусу, пускай в твоем присутствии пробормочет свои молитвы, увидит, что ее не корчит - и немного успокоится. Ну и пусть твоя супруга во всем кается, что бы он ни начал говорить. Излечила подругу - кается, по недомыслию, и не хотела идти против воли Создателя. Прятать Катриону бесполезно - разозлишь Властра сильнее. А Император в его дела не сунется, защищать вас он не станет в том, что касается чар и колдовства.
- А что дальше? Он же потребует отправить ее на покаяние в монастырь!
Коршун усмехнулся:
- Пускай требует, скажи, что отправишь всенепременно, босиком по снегу, распевающую псалмы Создателю. Властр совсем плох, отравлен, как и я.
- Он знает об этом?
- Не уверен, по нему трудно сказать, что он знает, а что нет. Но если это правда, нас всех ждут нелегкие времена.
- У Властра на Императора что-то есть, - Дерриус уже взял себя в руки, вспомнив рыцарский кодекс, - что-то, из-за чего он подчинялся Деусу. Вернее, нынешнему Деусу. Нужно понять, что это за компромат.
- Постараюсь выяснить, - Коршун намекающе взглянул на дверь.
Его преемник поклонился и вышел, старательно сдерживая шаг. Не хватало еще нестись по коридорам дворца бегом. Но домой он сорвался галопом, нарушая все правила проезда по улицам Уттрима. Плевать ему было сейчас на правила, после можно и штраф заплатить. Главное - не опоздать сейчас.
Не опоздал, черная церковная карета как раз подъехала. К чести Катрионы, она, заметив этот устрашающий рыдван, успела переодеться в простое темное платье, без украшений и даже кружев, и схватить молитвенник, почти спрятавшись в огромном кресле у камина в гостиной. Властра, одарившего Дерриуса испепеляющим взглядом, проводили в гостиную.
- Деус? Ваш визит - нечаянная радость, - Катриона склонилась, немного неловко поднявшись и позволив на мгновение платью обтянуть живот.
- Я тоже очень рад видеть вас в добром здравии, - проскрипел Деус. - Впрочем, ни одной больной ведьмы пока не встречал. Пройдемте, побеседуем в уютной комнате монастыря о вашем благочестии и благонравии.
- Ч-что? - Катриона машинально осенила себя знамением, впрочем, эта машинальность жеста была результатом долгих тренировок.
Деус предложил ей руку:
- Идемте.
Девушка оглянулась на мужа, и тот сам взял ее под руку.
- Идем, не бойся ничего. Я не позволю тебя обидеть.
- Ну что вы, эсвит, кто посмеет обидеть благочестивую дочь Церкви? Мы приводим к покаянию и очищению исключительно уличенных в ведьмовстве золотоглазых горных колдуний, которые идут против воли Создателя, - Деус усмехался. – Если ваша супруга не исцеляла леди Саттар и эсвита Крениуса, не околдовала вас и не является дочерью горной колдуньи – она пройдет очищение водой, огнем и железом без потерь.
Катриона остановилась, гордо выпрямив спину, и прямо взглянула в полные злобы ко всем без исключения людям глаза Деуса.
- Да, моя мать была рождена в горном клане, и я горжусь этим, - голос ее уже не дрожал и не срывался. - И она научила меня лечить многие болезни с помощью трав, обычных лекарственных трав, которые растут в мире благословением Создателя. Разве же исцеление страждущего - это преступление? В "Книге Ворона", "Наставление от Пречистой", глава шестая, сказано: "Могущий исцелить, да не пройдет мимо, ибо бездействие - тот же грех, но в сотню раз более тяжкий, нежели действие". Остальное же - ложь и навет, Деус, я никого не околдовывала, и в том готова поклясться на священном Писании и, коль так угодно вам, пройти Суд Божий!
- И сказано же в "Книге Ворона": "Если угодно Создателю вразумить человека испытанием, с честью должно принять сию ношу". Даже если вы и спасли лорда Крениуса, что вам прощено, ибо вы поступили как должно, изничтожив яд в его теле, кто дал вам право менять отмеренное леди Саттар, что получила по заслугам за непристойные оголения тела на балах?
- Десять лет мучений? Да вы издеваетесь, Деус? За что вы так ненавидите женщин?! - не сдержалась Катриона. - К тому же, исцеление леди Саттар было лишь во благо, с тех пор, как у нее перестали болеть колени, ее нрав улучшился многократно!
- Женщина есть создание слабое, падкое на соблазны, - каркнул Властр. - Легкомыслие, разврат и златолюбие, затмевающее разум - вот составляющая большинства женщин.
- И сказано в "Книге Ворона": "Не смеешь ты судить ни мужа, ни жену, ни дитя, ни раба, пока не прошел чужого пути денно и нощно в чужих сандалиях, не питался чужим хлебом и не добывал оный в поте лица своего так, как добывали его те, кого жаждешь судить". Вы ведь видите только внешнее, наносное, не заглядывая в души людей, Деус. В старых монастырских летописях сказано, что раньше Деусами избирали только тех, кто обладал Даром Всевышнего читать в душах людей, как в открытой книге, - Катриона преисполнилась вдохновения, а вернее сказать, ее дар снова взял верх над разумом.
- Эсвит, у вашей супруги чересчур длинный язык для благонравной дочери Церкви, - кажется, Катриона только что подписала себе приговор. - И слишком уж горящие глаза для той, что не ведьма. Впрочем, вы хотите, чтобы я прочел вашу душу, леди Милийская? Извольте... - Властр положил ладонь ей на лоб, несколько минут молчал, затем хмыкнул. - Вот как. Удивлен, впрямь удивлен, - выглядел Деус неважно, черты лица еще больше заострились, лицо приобрело восковой оттенок.
- Вы больны и умираете, - тихо сказала Катриона. - Но помочь вам я не смогу, веры в вас слишком мало... Или слишком много, я не понимаю.
- Если Создателю будет угодно призвать меня, так и будет. Вы, далекие от Церкви, называете это фатализмом. Мы называем это верой, - Властр указал на церковную карету. - Прошу.
Дерриус, за все время этой беспримерной беседы не сказавший ни слова, только сжимавший руку жены, до боли прикусил губу, но повиновался, подсаживая девушку в карету и забираясь внутрь. Властр уселся напротив, карета тронулась с места, покатилась, иногда подпрыгивая на булыжниках. Деус вынул молитвенник, с которым никогда не расставался, беззвучно зашевелил губами. Ехали недолго, примерно с полчаса, после чего карета остановилась.
- Прошу в мою скромную обитель.
Резиденция Деуса, Клегг-Оннат, или Вороний замок, находилась на холме за городской стеной и чем-то напоминала нахохлившуюся птицу, мрачно оглядывающую поля в поисках поживы. От стен, сложенных из черно-серого базальта, веяло ледяной жутью, и Катриона едва не отказалась идти. Здесь умерли многие, и далеко не все из них были виновны.
- Моя обитель не очень напоминает роскошные залы императорского замка, - с усмешкой отметил Деус. - Но внутри замок несколько приветливее.
Оба "гостя" молча прошли через опущенный мост, миновали ощерившийся зубчатыми решетками проем ворот и попали в узкий каменный коридор, по обе стороны которого чернели бойницы. Клегг-Оннат был задуман и построен, как военная крепость.
- Эсвит! - тишину и мрачность разрушил веселый голос катившегося  к ним Каи-колобка. - Не ожидал увидеть вас здесь. Это ваша прелестная супруга?
Деус хранил молчание.
- И я не ожидал увидеть вас, брат Каи, - отозвался Дерриус. - Да, это моя супруга, леди Катриона.
- Да благословит Создатель ваше счастье, - Каи углядел грядущее пополнение.
- Ведьму на проверку, - проронил Властр.
- Ве... - Каи улыбаться не перестал. - Не бережете вы себя, Деус, все трудитесь неустанно. Ну какая ж это ведьма. Идемте, дочь моя, побеседуем, выпьем святой воды, посмотрим на свечи, подержим святые книги.
Катриона удивленно хлопнула ресницами, но послушно направилась следом за братом Каи куда-то вглубь узких, высоких коридоров.
- Брат Каи! - возвысил голос Деус, но ответа так и не получил. Он понимал, что инициатива упущена, а спорить с толстяком - значит выставить себя на посмешище перед братией.
- Вы не волнуйтесь, проверка - это не больно, - тараторил брат Каи. - Ну вот, мы и пришли. Это у нас пыточные, но вы не бойтесь, у нас тут со всеми разговаривают. Садитесь вот сюда, - он показал на простой деревянный стул. - Молитвы знаете? Не волнуйтесь, побеседуем, я вас чаем напою, на святой воде и хороших травах, успокаивает отлично, мяты много, вы мяту любите?
- Люблю, - умудрилась вставить в непрерывный поток его красноречия Катриона. - И я не боюсь, мне нечего бояться, я не виновна ни в чем.
- Я знаю, ну в чем вы можете быть виновны, такое солнышко светлое? Я же прекрасно вижу. Ну вот, - Каи принес ей чашку мятного чая. - Пейте, он вкусный. А ваш супруг тем временем успокоит Деуса.
- Ой, как бы они там друг друга не поубивали, - Катриона залпом выпила вкусный напиток, пытаясь успокоиться. - Что же делать-то? Деуса я вылечить уже не смогу, поздно... Что же делать?
- Захочет жить, сам вылечится, - Каи погладил ее по голове. - Вы ничего не измените уже. Ну, давайте приступим к проверке. Молитвы знаете?
- Конечно! Меня по молитвеннику и "Книге Ворона" читать учили!
- Отлично. Черную волшбу творили? Чары наводили? Ну вот и славно, что нет. Пейте чай.
За этим самым чаем они с братом Каи и разговорились. О чем? Да, казалось бы, ни о чем конкретном, скорее уж, обо всем на свете. О воле Всевышнего, о том, есть ли Он, и о горских легендах тоже.
- А вы верите, что драконы существовали? - Катриона налила монаху еще чаю, добавила и себе.
Тот помешал янтарную жидкость в чашке, задумчиво пожевал губами.
- Почему же - существовали? И сейчас есть, только спят.
Забавный был брат Каи, неопределенного возраста, больше похожий на доброго дедушку, чем на одного из вороновой братии. И Катрионе улыбался по-доброму.
- А те боги, в которых верят горные кланы?
- Боги? Детка, - монах рассмеялся, покачал головой, отчего его легкие редкие кудряшки тут же встали дыбом, - не было у горцев богов, и нет их. Те имена, что матушка ваша поминала, должно быть - лишь имена драконов. Вот Верис, якобы бог войны... На самом деле этот дракон был одним из великих воинов драконьего народа, военачальником. Или Аяна, - он проницательно глянул на встрепенувшуюся девушку, - целительница, коей не было равных, пророчица.
- И она - дракон?
- Она - драконица, - Каи налил еще чаю. - Пейте, хорошие травы.
- А Всевышний? Почему у него имени нет? - любопытство толкало ее задавать вопросы, за которые Деус уже отволок бы ее не в допросную, а в пыточную.
- Потому что он как раз бог, а богам имени не положено.
- А драконы тоже в него верили?
- Нет, драконы верили во что-то, несомненно, но не в бога людей, это точно. Сперва Ворону поклонялось лишь одно племя, только затем распространилась эта вера все дальше и дальше, подмяв и уничтожив остальные.
- Но не все, вон, Дети Мардоха продолжают верить в какого-то своего бога, - улыбнулась Катриона.
Каи кивнул:
- Да, вера в Ворона не разошлась слишком далеко.
Дверь камеры с протяжным стоном распахнулась, грохнула о стену - с такой силой ее толкнули.
- Катриона! - Дерриус ворвался внутрь, оглядел мирную сцену чаепития и выдохнул, понимая, что можно уже это сделать.
- Дерри, надеюсь, ты никого там не убил? - Катриона подхватилась с места, успокоить мужа, охнула и согнулась, прижимая руки к животу.
- Ну что же вы, сидите-сидите, - подхватился брат Каи. - Эсвит, ну разве можно так пугать даму?
- Простите... Катриона, моя Катри, - он поднял жену на руки, боясь отпустить снова. - Прости, милая.
- Все хорошо, просто малыш пинается.
- Идемте, вашей супруге нужно отдохнуть. Я попрошу отвезти вас обратно.
- Значит, все дурацкие обвинения с нее сняты? - нахмурился эсвит.
- Ну, я ничего опасного в сей юной ведьмочке не усмотрел.
- Брат Каи! - угрожающе наклонил голову Дерриус, цедя слова сквозь зубы.
- Я подтвержу, что Деус перенапрягся на почве чрезвычайной бдительности.
Лорд эсвит сдержал слова, которым не стоило звучать при дамах и в этом месте, помолчал и кивнул:
- Премного благодарен вам, брат Каи. А теперь, мы можем идти?
- Да, конечно.
Монах проводил их до кареты, велел вознице отвезти супругов Милийских к их дому. Никто не видел, что у узкого, больше похожего на бойницу, окна на третьем этаже стоял Деус Властр и смотрел на то, как чета садится в карету.
- Значит, Каи тебя отпустил, ведьма. Что ж... Посмотрим.
Властр не собирался так просто оставлять в покое чету Милийских. В ярком солнечном свете очень легко не заметить досадных темных пятен. Надолго ли хватит этой ведьме благочестия? Как скоро ей захочется "помочь" мужу и убить кого-нибудь для него? Или же убить самого лорда Милийского, ставшего слишком старым для нее?
Властр закашлялся, дышать стало трудно. Снова яд дает знать о себе. Ну ничего, эти подлые змеи еще будут вытащены на свет солнца раньше, чем Деус скончается. Жаль, что он не знает, кто будет его преемником. Хорошо бы, чтобы им стал брат Кьетр, столь же непримиримый враг грешников, излишеств и еретиков с ведьмами. И плохо, если это будет кто-то вроде Каи. Чересчур уж тот мягок, все старается как-то сгладить углы, повести себя помягче. Распустит Церковь, не удержит. И Императора не сможет удержать. Все империи разваливались из-за роскоши и изнеженности их владык! Кому, как не ему знать это.
- Властр... - позвал его вошедший Каи. - Что еще за охота на ведьм?
- Ступай к себе, брат, - Властр не повернулся. - Зря ты отпустил ведьму. Твое мягкосердечие тебя погубит.
- Эта девочка - не ведьма. Пророчица, целительница, но никак не ведьма, - вздохнув, заговорил Каи, твердо и резко, словно обрубая слова, что никак не вязалось с его обликом. - И то, что ты этого не желаешь видеть, еще одно доказательство того, что за своей ненавистью к греху ты перестал различать добродетель.
- Откуда возьмется добродетель в горной ведьме? Ступай, я устал, не хочу спорить, - Властр опустился на лежанку. - Что там с этим праздником? Все презрели молитвы и веселятся напропалую?
- Вообще-то, нет, - Каи покачал головой, налил в стакан воды и поставил его на столик у узкой койки Деуса. - Братия сейчас на молитве в храме, а на рассвете будет молебен, как и всегда, на него должны прибыть Император и все сливки аристократии. Все будут ждать твоей проповеди.
- Ну что ж, придется либо тебе либо Кьестру прочитать ее вместо меня. Я слышу клекот Ворона, он призывает меня для разговора.
- Глупости. Ты не можешь умереть сейчас.
Властр засмеялся-закашлялся:
- Зато какой подарок всему императорскому двору. Каи, на столе лежит завещание, пока Ворон не выберет нового Деуса, мои обязанности будете выполнять вы с Кьестром. Доверить больницы и приюты я могу только тебе и твоему мягкому доброму сердцу, похожему на огромную подушку с шерстью.
- Ну, спасибо! - в сердцах едва не сплюнул брат Каи. - Удружил! Будто мало мне обязанностей. Так, не вздумай поддаваться болезни. Вспомни, что ты благословлен самим Вороном, восстань и иди. И прекрати уже жалеть себя.
- Я только начал, - Властр сложил руки на груди. - Бери завещание и иди, Каи. И не греши сквернословием, плевками на святую землю и непочтительными мыслями о своем пока что живом старшем брате. Помолись за меня. И передай Кьестру, чтобы готовился к чтению проповеди, если я  к утру не выйду.
- Властр, прекрати, ты расстраиваешь меня, - Каи сел на край его постели, беря в свои пухлые, вечно в чернилах, ладони горячую словно от лихорадки кисть брата. - Особенно, когда вспоминаешь о нашем кровном родстве только в такие трагические моменты.
- Я все-таки наделен даром Создателя, как и ты. Я вижу конец своей жизненной тропы. И позволят ли мне вернуться - это ведомо лишь Ему. Да и к чему вам погрязший в грехе излишней веры Деус?
- Не бывает излишней веры, Влади, - когда-то давно, когда они были детьми, так называла старшего из братьев мать. Тогда никто еще даже не догадывался, что им обоим суждено стать монахами, а старшему - еще и Деусом. - Лишь недостаточная. А вот этим ты никогда не страдал. Влади?
Властр молчал, глаза слепо смотрели в потолок. От мертвеца он отличался лишь тем, что изредка слабо дышал.
- Влади, не оставляй меня одного, пожалуйста, - Каи с трудом сглотнул, ком в горле мешал дышать. - Пожалуйста...
В дверь постучали:
- Деус Властр, вы здесь? - голос Кьестра так и лучился преувеличенным почтением. - Деус Властр, вы еще можете открыть дверь?
Каи не сомневался, чьих рук дело - отравление Деуса. Доказательств не было никаких, но он чуял это так же, как черную гниль в душе Кьестра. Брат в самом деле разучился четко видеть Даром, если не видел этого.
- Взять мерзавца, - прошелестел Властр, усилием воли прочтя в душе брата терзавшие того мысли. - В пыточную его, пока не выдаст имен всех - не выпускай. Иди.
Деус знал, что на Каи он сможет положиться целиком и полностью. Можно было наконец-то вздохнуть свободно, окунаясь в золотое свечение, в котором виднелась фигура гигантского ворона, неторопливо чистящего перья клювом в ожидании своего наместника на земле.
- Кр-р-ра... Недоволен, - проскрипел Ворон. - Недоволен. Властр-р глуп. Глуп и ослеплен. Кр-р-ра.
- Всевышний? - удивленно вздохнул Властр, не понимая, чем он заслужил недовольство Ворона, которому ревностно служил долгие годы.
- Пер-р-рестань пр-реследовать др-раконьи яйца, кр-ра. Пер-рестань интр-р-риговать, кр-ра! Я мудр-р, я велик, кр-ра. Я не хмур-рый чер-рвь! Смиотр-рят на тебя, думают, что Вор-рон - глупая птица, кр-ра!
- Но я...
- Молчать, кр-ра! Ты вер-рнешься и пр-роживешь еще столько, сколько я сочту необходимым, и так, как это написано в моей священной книге. Кр-ра! Подумать только! Др-р-раконья девчонка честнее тебя!
Властр счел за лучшее промолчать, поклонился. И получил удар клювом в голову, заставивший перекувыркнуться и грохнуться с небольшой, но ощутимой высоты на пол в собственной келье. Самочувствие, если не считать отбитого зада, было прекрасным. Списать все на бред не получилось бы, как раз из-за самочувствия, да он и не стремился. Если уж Ворон сказал, что нужно измениться... Но как? И сделать это на старости лет будет весьма нелегко. Ему почти пятьдесят лет! Что в таком возрасте вообще можно изменить? Властр покачал головой, решив, что попытается начать с восстановления Дара, которым слишком уж давно не пользовался, не желая заглядывать в черноту и гниль чужих душ. Да и проповедь перечитать будет совсем нелишне, переписать ее в более... ободряющем ключе. Все-таки праздничное служение, нужно благословить всех хоть раз,  а не призвать на их головы кары. Вдруг от удивления пожертвование совершат. Так, а пока нужно сходить в пыточные и посмотреть, что там Каи успел записать. Наверняка Кьестр поет-заливается, выдавая всех подряд, да вот только тех ли, кого нужно?

Явление живого, здорового и преисполненного бодрости Деуса произвело на всех эффект сродни удару молнии в центр пыточных. Кьестр сразу запел, как соловей в ночи, с удвоенным энтузиазмом, выдавая и место с запасами яда, и изготовителей, и своих сообщников - мастера допросов видели умирающего Деуса, а тут он жив-здоровехонек, даже вроде как седины стало намного меньше. Каи застрочил признания с не меньшим пылом.
- А что с ним делать-то?
- Ну, сперва я хотел эту заблудшую душу отправить на костер, очищаться. Но думаю, что передадим его лорду Крениусу, как пострадавшему наиболее сильно. А уж советник сам решит, что делать.
- Но как?! - взвыл Кьестр, не понимающий, что происходит. Он ведь своими руками поднес Деусу отраву в кубке с ключевой водой. И внимательно следил за тем, как яд разрушает его тело, медленно, но верно.
- Создателю было угодно, чтобы моя духовная решимость преодолела недуг тела. Отвезите его к советнику.
Яркая, совершенно счастливая улыбка Каи, отразившаяся и в его добрых глазах, и в его душе, сказала Деусу больше, чем самые теплые слова. Так странно, брат любит его, каким бы он ни стал. Любит, несмотря на то, что пять лет назад он самолично накладывал на Каи тяжелую епитимью и ссылал в северный монастырь на покаяние... Властр все-таки не выдержал, подошел, обнял брата на несколько минут. И вышел. Пора была готовить проповедь, вернее, речь.

20. Новогодний бал. Потеря Адли

Собрались послушать Деуса все аристократы, хмурые и ничего хорошего не ожидающие, перешептывались меж собой, гадая, что он им уготовил - костер, покаяние или сразу всех на север, служками в больницы. Рядом с Императором стояла его фаворитка, кривящая губы. Жадность, желание стать королевой, жажда внимания. Не самая грязная из душ, но что еще ждать от женщины. Император, хм... Неудивительно, что Деусу все меньше удавалось повлиять на него. Он становится все больше похож на своего отца. Как ни странно, властолюбия и алчности не слишком много. Чуть позади же... Пришлось даже прищуриться, чтобы рассмотреть в непривычном сиянии лицо леди Милийской. Из-за этого света он толком даже ее мужа не видел, впрочем, из-за нее ли? Рядом с Катрионой Дерриус и сам начинал светиться, словно луна, отражающая солнечный свет.
- Да благословит Создатель всех вас, дети мои, - Властр с удивлением понял, что улыбаться - это не так уж и сложно. - Несмотря на то, что прошедший год даровал некоторым из нас тяжкие испытания, я вижу, что все верные дети Церкви с достоинством выдержали их. Возблагодарим же Создателя за его милость. И не забудем, что одним из тяжелейших грехов является грех гордыни и властолюбия, кому, к моему сожалению, подвергся один из считавшихся верными сынов Церкви. Хочу прочесть строки из святой Книги Ворона, которые я подбирал всю ночь…
- Сейчас ка-ак начнет про упокоение грешников, - пробормотала, не разжимая губ, одна из дам.
- "И сказано же, что будут отмечаться праздники нецерковные с достойным усердием и веселием, но в меру разумности. А что касается праздника зимнего, великого и яркого,  даже малая медная монета, преподнесенная в дар от чистого сердца, будет стократно желанней золота, которым откупаются без чувства". Я хочу поздравить всех вас с наступившим праздником смены года. И как сказано в Книге, да будет благословенна жена, что несет во чреве дитя, зачатое в любви и согласии. Да будет благословенна жена верная и скромная. Да будет благословенна…
Все ахнули, когда над ними простерлись теплые лучи – Деус и впрямь благословлял всех присутствующих, перечисляя каноны. Но про руку дающую вставить не забыл. К концу молебна, вернее, к моменту, когда Воронью церковь покинул последний аристократ, ящик для пожертвований был полон. Да не просто полон, а служкам пришлось дважды опустошить его.
- Да что ж это, - надрывно стонала одна из дам. - Как заколдовал - рука сама все высыпала.
- А что же вы хотите? Благословение Деуса - это вам не шарлатанские фокусы, - хохотнул лорд Крениус, проходя мимо и в свою очередь опуская в ящик богатое пожертвование. По крайней мере, он мог быть уверен в том, что его не разворуют по кошелям нечистой на руку братии, пока Деус Властр во главе церкви, а уйдет оно на больницы и приюты.
- Я что-то не поняла, - озадачилась Лаура. - Он никого не проклял, никого не пригрозил отправить в монастырь в колодках и пешком? Даже в декольте фаворитке святой водой не плеснул?
Катриона только улыбалась, молча, стараясь не зевать: выспаться ночью у нее не получилось. Ребенок, будто нарочно, всю ночь пытался сделать из ее внутренностей отбивные. Пусть его толчки и были пока еще слабенькими, но они заставляли юную мать просыпаться в тревоге. Еще и вчерашних треволнений хватило, чтобы в моменты, когда она все же проваливалась в дрему, снилась какая-то страшная чушь.
Деус направился к ним, только что не облизываясь:
- Помнится, завтра вы даете бал, эсвит?
- В полдень, - вздохнул Дерриус. Он был бы рад, если бы Властра завтра в полдень скрючило. Но Катриона, посмотрев на Деуса, вдруг улыбнулась ему:
- Мы будем рады видеть вас.
- Думаю, что только меня вы завтра и увидите, - кивнул Властр, глядя, как аристократы сцеживают в перчатки зевки. - Вы посетите сегодняшний вечерний прием у Императора или будете готовиться к своему собственному? Эсвит, я хотел бы попросить вас об одной услуге...
Дерриусу только ценой неимоверных усилий удалось удержать челюсть на месте, а глаза - в глазницах.
- Д-да, я вас слушаю, Деус?
- Подумайте о бедных сиротах, которые никогда в жизни не видели того великолепия, что царит в домах знати. Помнится, отец нашего Императора упразднил традицию, когда для несчастных сирот дают бал в одном из дворцов, сочтя это излишеством... - смотрел Властр намекающе.
- Мы не успеем до завтра все изменить, - пробормотал Дерриус.
- Не будем ничего менять, лорд муж мой, - Катриона сжала его руку и улыбнулась. - Они ведь и в самом деле практически все не явятся. Кроме четы Саттар, конечно. И еще пятеро. А мы готовили все на сотню человек.
И очень тихо, практически одними губами, добавила:
- Дерри, пожалуйста.
Дерриус сдался:
- Ну, хорошо. Сколько сирот вы приведете?
- Думаю, человек двадцать старших воспитанниц, чтобы не смущать вас. Они посидят в углу, не станут мешать. Мне нужен будет только стол, чтобы положить для них еду, ее мы тоже принесем. Вы и не заметите, что в углу кто-то есть, уверяю. Им будет полезно взглянуть на счастливую семейную пару.
- Не надо ничего нести! И сколько там детей сейчас в приюте? - Дерриус прекрасно понял жену. И, как ни странно, идея накормить за свой счет весь приют вместо аристократии не вызвала у него внутреннего протеста. Совершенно. Будто она пришла в голову не Катрионе, а ему самому.
"В конце концов, я же сам говорил, что я не против платить наемникам за очищенные от разбойников дороги, вместо того, чтобы на эти деньги дать пару балов".
- Немного, к счастью, осталось около сорока детей от пяти до пятнадцати лет, остальных благословенные Создателем горожане приняли в свои семьи, - Властр посмотрел на Катриону. - Вы намекаете, что я могу привести весь приют? Но малыши очень сильно устают, они будут плакать, если чего-то испугаются, могут по недомыслию испортить вам дорогую мебель или разбить тарелку.
- Деус, как вы думаете, портят ли мебель и бьют ли посуду и вазы упившиеся вдрызг аристократы? - хмыкнул Дерриус, избавляя Катриону от необходимости отвечать. - Да пусть меня гром Создателев разразит, если я буду меньше рад приютской малышне в своем доме, чем... кхм... вельможам, - он проглотил едва не сорвавшееся с губ "напыщенным идиотам". Некоторые из этих идиотов все еще покидали храм, проходя неподалеку.
- Что ж, тогда завтра я приведу к вам малышей, брат Каи присмотрит за ними. Леди Саттар, раз уж вы милостью чуда так бойко притопываете каблуками, не желаете ли исполнить свой долг перед Церковью и посетить дом призрения? Старики порадуются визиту молодой прелестной аристократки, а я дам вам ароматический платок, чтобы вы не жаловались на запах старости.
- К вашему сведению, - ядовито отозвалась Лаура, в самом деле притопывавшая на морозе каблучками теплых сапожек, -  это богоугодное заведение я и без того посещаю каждый месяц и без ваших платков, дорогой Деус. И вовсе не с целью покрасоваться перед стариками. Вот вы, например, знаете, что им полезен козий сыр? Только не слишком соленый.
- Разумеется, знаю. Но те козы, что пасутся на изумрудной травке императорского двора, молока не дают. А раз уж вы посещаете наших старичков, ожидаю вас через два часа в вашем самом лучшем наряде, который не жаль испачкать, порадуете их праздничным визитом, - Властр язвить тоже умел. - Можете еще и старые шерстяные шали пожертвовать, для вас они из моды все равно вышли.
- Зато они теплые, - она едва не показала ему язык, но вовремя спохватилась. К тому же, он был прав, можно было пожертвовать шали, у нее их было уже слишком много: Дарий покупал едва ли не каждый месяц новую, чтобы она не мерзла.
- Это хорошо, что они теплые, шерсть нынче слишком дорога, приюту не по карману. Жду вас через два часа в украшениях, наряде и с шалями. Леди Милийская, я нанесу вам визит завтра. Эсвит. Лорд Саттар. Да благословит Создатель ваши добрые сердца, - Властр осенил их благословляющим жестом и поспешил к Каи. - Брат Каи, лорд Милийский с супругой согласны пригласить на бал наших сирот, немедленно ступайте в приют, скажите об этом детям.
- У меня такое чувство, что меня повесили на дыбу и вывернули руки, - призналась Лаура.
Катриона вздохнула:
- Некоторые люди и добро творят так, словно пытают. Может быть, когда-нибудь он и поймет, в чем разница, но не сейчас.
Дерриус обнял жену:
- Ну что, отправляемся домой? Нужно внести изменения в праздник, может быть, мы еще успеем заказать побольше еды для детей и отказаться от половины партии вина.
- А я поеду искать украшения, - Лаура оперлась на руку мужа. - Собирать шали. И гадать, какое из моих платьев наиболее праздничное.

Праздник удался на славу, и никому из Милийских не было жаль все же разбившейся вазы и нескольких тарелок. Так же, как совсем не было стыдно перед теми десятью гостями, что почтили своим визитом их дом в этот день.
Дети были в восторге ото всего: огромный зал, красивые наряды дам, сверкающие украшения, музыка, вкусная еда. Гости, наиболее стойкие к балам, а также наиболее охочие до богатых подарков, тоже улыбались. Подарки детям взять было уже неоткуда, так что Катриона раздала каждому ребенку по монете, брат Каи пообещал, что на них детям купят все, что они сами выберут, когда откроются лавки.
- Я хочу ленту.
- А я - сапожки.
- А я хочу платье.
- А я хочу вон то зеленое, - малыш никак не мог дотянуться до слишком далеко стоявшей вазы с яблоками, едва не плакал.
Катриона сама придвинула ему вазу, погладила по головке.
- Не плачь, в такой день не стоит плакать. Год повернулся, значит, с каждым днем будет все теплее, и скоро придет лето.
Ребенок взял яблоко, прижал к груди:
- Да, лето - это хорошо, там есть ягоды. А еще летом нас находят мамы и папы.
- Дети, идемте, - сзывал всех брат Каи, - скоро пора вечерней молитвы, нужно возвращаться. Летис, я вижу, что ты прячешься под столом, иди сюда, озорник. Тарина, бери яблоко и Сори, пока они оба не уснули прямо за столом.
Катриона присела перед Сори, заглядывая ему в глаза.
- А тебя уже нашли. Скоро за тобой придут, ты знаешь? У тебя будут хорошие мама и папа. Самые лучшие на свете.
Брат Каи только оглянулся на Деуса, хищно прислушивающегося к словам Катрионы, и покачал головой, предостерегая брата от необдуманных действий. В самом деле, пожалуй, лишь они вдвоем да малыш Сори могли видеть, как ярко светились расплавленным янтарем глаза юной пророчицы. Властр решил, что пророчество доброе, так что пускай сбудется. Ребенок это заслужил.
Серая стайка, сопровождаемая двумя черными воронами, тощим и хищным и круглым и смешливым, упорхнула, прогуляться по столице до приюта. Распрощались и гости, пожелали напоследок счастья и добра. Слуги стали убирать со столов, шныряя как мыши и стараясь, чтобы хозяева не заметили, что яств на столах осталось как-то слишком уж мало - ну как не порадовать детей, если лорду и леди все равно потом эту еду не есть, а Деус не окрикнул за лишнее яблоко, сунутое малышу?
- Тебе понравился праздник, Дерри? - Катриона прижалась к мужу, стоя на крыльце, где они провожали последних гостей - супругов Саттар.
- Очень. Он был... Семейным, наверное. Тихим. Ты со мной рядом, никто не приглашает на танец, не отвлекает разговорами, не требует внимания. Никаких скандалов и интриг, веселящиеся дети, которым нравится совершенно все. И из всех убытков только то,  в чем мы сами виноваты, не учтя рост детей - пара разбитых тарелок, ваза и запачканный пролитым соком стол, - Дерриус поцеловал ее в висок. - Это был самый лучший новогодний бал за много лет.
- А в следующем году в этом доме уже будет на одного празднующего больше, и праздник в самом деле станет семейным, - она улыбнулась, помахала вслед карете и снова прижалась к Дерриусу, пряча нос в соболиный воротник его плаща. Глаза слипались, хотя еще даже не пробило шесть часов вечера. Конечно, они собирались сегодня посетить ежевечерний раут в императорском дворце, но как же ей не хотелось никуда ехать!
Дерриус повел ее в спальню:
- Умаялась, моя соколица? Ничего, ложись, подремли. Я съезжу к Адли, закончим уже все дела по отправке его на север.
- Бедненький... Как он там будет? Он ведь привык к совсем иной жизни...
- Ну, если хочет быть со своим Маркусом, привыкнет. Да и Адли не такой уж изнеженный цветок, не волнуйся, этот куст крапивы приживется в любом месте, - Дерриус поцеловал жену, раздел, уложил, подоткнув ей одеяло.
- Это ведь не на всю жизнь? Только на пять лет, да? - Катриона не отпустила его руку, прижала к своей щеке, словно ребенок. Да, по сути, она и была еще ребенком, стоило бы помнить это. Такая вот маленькая женщина, леди и ведьмочка в одном флаконе.
- Да, милая, только на пять лет. Даже Деус не станет продлевать наказание, он и забудет уже к тому времени про Адли и Маркуса.
Катриона задремала, он потихоньку высвободил ладонь и вышел, отдать приказ подготовить все к визиту: наряд леди, коляску, легкий ужин. Нужно будет посетить раут. Хоть ненадолго. А пока нужно успеть съездить к Адли. Несносный родич, ну что стоило рассказать раньше? Хотя, когда? Раньше он был в Лебедином Замке, а еще раньше - на западе. А поймать его в те два дня, что он провел в столице между этим, было нереально.

Дорога заняла немного времени, вскоре Дерриус уже стучал в дверь дома родича.
Адли отпер, развернулся и побрел в глубину дома, тихий и бледный, словно призрак. И столь же молчаливый. Что было странно - после обещания Дерриуса помочь он ожил и снова летал и щебетал, как прежде.
- Что случилось? Адли, что?
Тот лишь кивнул на стол, где лежал официальный серый футляр государственной почты и смятый лист плохой бумаги с расплывшимися строками.
- Что там... - Дерриус взял лист.
Это было официальное уведомление монастырского конвоя о том, что заключенный Маркус Крисано скончался за три дня до нового года от непродолжительной болезни. А что за этим стояло - бог весть.
- Адли... Мне жаль. Мы выясним.
- Не надо. Просто узнай, где... где его... - Адли махнул рукой и сполз по стенке на пол, кусая губы, чтобы не выть в голос.
- Да. Сейчас отправлю ястреба, - Дерриус подошел, погладил по волосам.
- За что, Дерри? За что? - Адли шептал, но так, словно кричал внутри, как раненый зверь. - Неужели любить - это грех?
- Нет, что ты. Это не грех. Адли. Ну, поплачь хотя бы.
- Не могу. Меня словно заморозили внутри, брат.
Дерриус просто сел рядом, обнял. Слов не было, да и что тут скажешь? Время лечит? Да не лечит оно ничего и никого. Тем более, от таких потерь. Дерриус не знал, что б он делал, лишившись Катрионы. Умер бы в тот же день, наверное. Но сначала убил бы тех, кто виновен, да. Смел бы с лица земли, растоптал в прах, а потом просто умер. Как иначе? Без нее в его жизни не стало бы света. Эсвит продолжал обнимать брата, пытаясь как-то облегчить боль. Наконец, Адли перестал раскачиваться, немного успокоившись.
- Все в порядке, Дерри. Я переживу, как всегда.
- Перебирайся к нам? Меньше думать будешь.
- Зачем вам нужен я? Ходить нелепой тенью... К тому же, это неприлично и просто опасно сейчас для тебя. Деус со свету сживет, если узнает.
- Что узнает? Что мой брат живет у меня?
- Для него я - самый ужасный грешник, разве не так? Только твое заступничество не позволило ему отправить меня в монастырь так же, как М... Маркуса.
- Снова заступлюсь. Идем. В одиночестве тебе тоже быть незачем.
- Я никогда не расплачусь с тобой за все, что ты для меня сделал.
Дерриус поднялся, поднял брата:
- Собирай вещи.
В общем, раут отменялся, оставлять Адли в том состоянии, в котором тот пребывал, и отправляться развлекаться? Да не смешите! Тем более, что Катриона тоже не слишком хорошо себя чувствовала, чтобы ехать куда-то, уж на это его познаний в женском здоровье хватало. Нужно отправить послание с извинениями. Император поймет.
Он так и поступил, отправив слугу с письмом и приготовленными подарками. А сам остался рядом с женой, периодически забегая проверить, как там устраивается в гостевой комнате брат. Впрочем, Адли, приехав, просто лег на кровать, не раздеваясь, ничком, и замер.
- Адли, тебе надо поесть. Что ты хочешь?
- Яду мне, яду, - пробормотал Адли, потом, наконец, сел. - Не беспокойся так, Дерри. Ты же знаешь, я как сорная трава - бей, топчи, а я снова расцвету.
- Но даже сорной траве нужно иногда подпитываться. Пойдем, посмотрим, что тебе захочется съесть.
- Ты же не отстанешь, да? Ладно, - Адли поднялся, через силу улыбаясь ему. - Спасибо, братец. Ты самый лучший на свете брат, ты знаешь?
- Теперь ты мне сказал, так что знаю, - Дерриус повел его прямиком на кухню. - Вот, богатое пиршество с сегодняшнего бала, осталось много всего.
- Как твоя леди? Все хорошо? - Адли придвинул блюдо, с чем, он и сам не знал, просто не ощущал вкуса, машинально что-то жуя и глотая.
- Да, немного устала, сейчас спит.
Как и всегда при мысли о супруге, Дерриус засветился.
- Она такая красивая сейчас, а вместе вы - просто прекрасны. Как твои родители на парадном портрете, ты знаешь, такие счастливые...
- Да. Это так заметно? Просто... ничего не могу поделать с собой.
- Знаю. И не надо ничего делать. Просто будь счастлив. Всегда будь счастлив.
Адли опустил вилку на стол и отвел глаза. Их немилосердно жгло, словно кто-то сыпанул в лицо пригоршню перца, а ком в горле мешал дышать. Он и сам не понял, что по лицу катятся мутные, трудные слезы - всего две слезинки, все, чем он смог оплакать свою неправильную любовь. Дерриус снова подсел, обнял, поглаживая по плечам. Так и окончился этот праздничный день. Как и всегда, в этом мире счастье шло рука об руку с горем. И никакие силы не могли изменить этот порядок.

21. Справедливость Деуса. Неожиданности в Данмари

Утром Дерриус первым делом поцеловал супругу, сонную, нежную. И решил, что пора вставать, нужно проверить, как там Адли.
Катриона открыла глаза и улыбнулась ему.
- Доброе утро, Дерри. Как дела у Адли?
- Доброе утро, милая. Еще не знаю, но поужинал он неплохо.
- Он здесь? Что-то случилось? - тотчас обеспокоилась девушка и принялась вставать.
- Лежи, милая, лежи. Все будет хорошо.
- Значит... - Катриона села и уткнулась лицом в ладони. - Значит, это тоже правда... А я не верила и не хотела говорить тебе...
Дерриус обнял ее, поцеловал:
- Тише, любимая, тише.
- Дерри, ты не понимаешь! Я видела, КАК его убили, этого мальчика... Думала, это только мой кошмар, просто видение, вызванное страхом перед Деусом и церковниками!
- И как..? - насторожился Дерриус.
Судя по тому, как Катриону затрясло, легкой смертью Маркус не умер, и убила его вовсе не скоротечная лихорадка.
- Ничего, они за это еще ответят.
- Я знаю, Деус тоже должен узнать об этом! - твердо сказала девушка. - Потому что это были монахи из конвоя.
- Я расскажу ему. Надеюсь, его хорошее настроение все еще длится.
В дверь постучали:
- Лорд, к вам Деус Властр. Ожидает в гостиной.
- Помяни ворона, он и каркнет, - прошипел Дерриус.
- Я сейчас выйду, только умоюсь и оденусь, - тут же встрепенулась Катриона.
- Хорошо, милая.
Деус, как выяснилось, принес... подарки. Детей настолько впечатлила красивая леди, что младшие воспитанники потратили деньги на небольшую вазу для Катрионы, еще не понимая ценности монет. Девушка, ставшая очень чувствительной во время беременности, расплакалась от умиления.
- Я обязательно навещу малышей в приюте. Но сейчас, Деус, у нас к вам очень серьезный разговор. Я требую справедливости Церкви! - она вытерла щеки и выпрямилась.
- Разумеется, Церковь воздаст по заслугам всем виновным, лично прослежу за исполнением наказания всех причастных к...  чему, дочь моя?
- К убийству Маркуса Крисано, того юноши, что был арестован по обвинению в мужеложстве.
Деус помрачнел:
- Что значит, к убийству? Он должен был быть сопровожден в монастырь, находиться там на покаянии, после чего вернуться в столицу.
- Вы знаете, в чем мой дар, - Катриона твердо встретила его испытующий взгляд. - Я видела, как шестеро подонков надругались над ним и убили по пути из Уттрима. Всего в трех днях пути отсюда!
- Опишите мне их... Впрочем, не надо, я сам их разыщу, - Властр поднялся. - Прошу прощения, леди, эсвит, неотложные дела Церкви призывают меня. Леди Катриона, думаю, в вашем положении разумней будет оставаться следующие три дня в постели, молиться, хорошо питаться и ни в коем случае не волноваться.
- Благодарю вас, Деус, - Катриона склонилась перед ним, - я так и поступлю.
- Эсвит, что касается вас, вы, как советник, обязаны будете присутствовать... при торжестве справедливости.
- С удовольствием поприсутствую, - кивнул Дерриус.
"Шестеро! Сволочи! Всегда знал, что в рядах церкви есть немало грязи, но что она настолько омерзительна, как-то не предполагал".
- Передайте вашему родичу, что обвинения с него сняты, - прокаркал Властр, устремляясь к двери. - Жду вас в полдень в кабинете Император-ра.

То, что Деус называл "торжеством справедливости", могло быть чем угодно, только не приятным зрелищем. Примерно к этому Дерриус и готовился, отправляясь в императорский дворец. И не ошибся. У Деуса явно была нездоровая страсть к сжиганию людей на кострах. Хотя на памяти Дерриуса, племенем полыхнул один - за пагубное влечение к совсем юным девочкам. История вышла мерзкой настолько, что ее даже сплетники при дворе предпочли забыть. Вино, ударившее в голову. Маленькая дочь, еще в колыбели. Деус зажег костер своими руками тогда. Честно признаться, Дерриус и сам бы подкинул дровишек в костер сластолюбца, если бы это было разрешено. Но сейчас ситуация была несколько двусмысленной: под обвинение попали шестеро церковников, а конвойные относились именно к монастырской братии. И потому Властр клятвенно обещал своими руками наколоть дров, собрать хвороста и выделить бутыль масла из запасов Церкви.
- Но он был всего лишь мужеложцем!
- Он был сбившимся с пути сыном Церкви, направленным на покаяние и исправление! - гремел Деус. - И кем же являетесь тогда вы? Мне ведомо, что вы свершили!
То, что история, которая должна была остаться тайной, стала известна самому Деусу, заставляло этих крепких парней дрожать и обливаться холодным потом.
- Но откуда? - не выдержал кто-то из них. - Никто не видел...
- Глаза птиц видят далеко! Я мог бы отправить вас в далекий монастырь, если б не то обстоятельство, что вы замучили беззащитного юношу, наслаждаясь этой властью. На костры их! Пусть пламя очищает их души, что черней самого страшного греха!
Король молча подписал приговор, как и тогда, с тем любителем малолеток. Он понятия не имел ни о каком Маркусе Крисано, но преступление требовало самого строгого наказания. Будь преступники обычными людьми, он приказал бы колесовать их. Но они были церковными служителями, а вороны знали лишь одну казнь - костер.
- Предлагаю не делать казнь совсем уж публичной, ни к чему нарушать праздничное настроение, - Властр  просмотрел подписанный документ.
- Это дело Церкви, - бросил император. - Полагаю, на казни захотят присутствовать те, кто имеет отношение к жертве.
- Ну что ж, я не имею возражений, - Деус направился к двери.
Деус поступил все же так, как лорд эсвит и предполагал: наказание грешникам должно быть зрелищным, но раз праздник, то устроить аутодафе можно и не в городе, дабы не нарушать радостное настроение горожан, а за стенами. Но перед этим провезти осужденных по городу в клетке, зачитывая приговор, а там уж кто захочет, тот придет поглазеть.
Вряд ли это утешит Адли. Но хоть немного поможет, может быть, его горю. Наказание убийцам воспоследовало, справедливость торжествует. А самого портного не станут преследовать, что тоже немаловажно.
На казнь пришлось идти и эсвиту, Адли же отказался:
- Я не любитель жестоких зрелищ, ты же знаешь, братец.
- Да, знаю. Ничего, побудете с Катрионой, побеседуете, - Дерриус ободряюще улыбнулся.
Самого же его внутренне передергивало, он-то тоже не любил подобные зрелища, но должность обязывала присутствовать.

Столбов и костров было всего два, к каждому столбу приковали по трое приговоренных. Видимо, для экономии дров. Было более чем странно смотреть на некогда здоровых, сильных парней, которые за сутки в подвалах Клегг-Онната превратились в окровавленные куски мяса, попущением палачей еще держащиеся на ногах.
Деус был бесстрастен, как и всегда:
- Волею Церкви, эти шестеро преступников будут отправлены к Создателю дорогой пламени. Я помолюсь, чтобы ваши души были очищены через страдания тела и ваше раскаяние.
В раскаянии Дерриус сомневался, как и в том, что бывшие вороновы служки промолчали бы, не лиши их палач языков, очень уж сверкал один из них глазами нехорошо, явно желал самому Деусу той же участи. Властра взгляды не трогали нисколько, он взмахнул рукой, позволяя начать казнь.
День выдался солнечным, ярким и совсем безветренным, так что дым от костров поднимался ровнехонько к небу, как две черные нити. Дерриусу в голову пришла бредовая мысль, нравится ли Ворону жареное мясо, или нет. Вроде вороны такое не едят. Ну и не скармливает же Деус их воплощению своего Создателя? О том, чем именно любят питаться земные вороны, Дерриус был осведомлен куда лучше, чем иногда ему хотелось.

Пока длились балы и праздничная суета, Дерриуса никто не дергал - император и сам отдыхал от дел державных, и советникам отдых давал. Впрочем, эсвит Крениус, как подозревал Дерриус, отдыха не знал, а вот ему предоставил возможность побыть с юной женой подольше. Тем более что Катриону следовало отправить в горы как можно скорее, ведь, промедли они еще месяц, и пути туда беременная уже просто не выдержит. Дерриус рассчитывал лично отвезти ее не только в Данмари, но и доставить в саму долину клана Нах-Гварр.
- Милая, нам пора. Завтра отправимся, дольше уже нельзя медлить, - Дерриус погладил ее по животу. В ладонь метко пнула крохотная ножка.
- Да, Дерри, пора, - согласилась Катриона.
- Я отвезу тебя в долину... И вернусь. Тосковать.
- Тебе будет некогда, - девушка улыбнулась и прижалась к его плечу лицом. - А я буду писать тебе так часто, как только будет возможно.
- Время на то, чтоб по вас скучать, всегда будет.
- Зато мы вернемся уже вдвоем, и ты возьмешь сына на руки.
Дерриус нежно улыбнулся:
- Да. Немного страшно...
- Он будет маленький и легкий, правда, это ненадолго. Дети быстро растут.
- Но смогу ли я быть хорошим отцом?
- Ты всему научишься, Дерри. Но не попробовав, ты никогда не узнаешь, верно?
Эсвит согласился, что это так, поцеловал супругу и отправился отдавать приказы собирать вещи.
Лаура была готова выехать в любой день, в который бы ни собрались Милийские. Кроме того, Катриона уговорила уехать в горы и Адли.
- Там особый воздух, милый. Душу лечит.
- Ну, вроде бы я не душевнобольной, - попытался пошутить Адли.
- У тебя раненая душа, пусть эту рану не видно, но она болит. И ее нужно лечить, а никто не сможет сделать этого лучше, чем ведьмы гор.
Адли согласился, что в горах, возможно, будет лучше, чем здесь, где все напоминало о потере, как ему казалось.

Через день они выехали: чета Милийских, чета Саттар, Адли и десятка сопровождения. Дерриус не собирался рисковать жизнью и здоровьем тех, кто ему доверился. И лучше уж "коробка" воинов, чем супруга с боевым веером, отбивающаяся от разбойников. Конечно, веер она все равно взяла. Но он надеялся, что воспользоваться им ей не придется. Разбойников должно было убавиться, не зря же эсвит тратил деньги.
Путь предсказуемо занял в два раза больше времени, чем летом, но леди выдержали его безропотно. Их ждал замок Данмари, встреча Катрионы с отцом, а Дерриуса - с братом.
- Что ты сделал? - Дерриус не знал, за что хвататься, за сердце или за голову. - Кого ты с кем перепутал? Как???
Пунцовый, словно императорская мантия, Альрус упрямо смотрел исподлобья и прятал за спиной Элоиду. К слову, уже совсем не девицу, правда, несколько на меньшем сроке, чем Катриона, еще не столь заметном.
- Мои поздравления, леди Элоида... - опомнился Дерриус.
Женщина зарделась и опустила глаза. Катриона была права: стоило вредной, желчной старой деве испытать на себе ласки довольно-таки умелого и нежного любовника, как ее характер стал меняться. А уж эстув Маллинис позаботился, чтобы превратить "позор" сестры в ее же благо. Свадьба была тихая.
Дерриус многословно уверил, что подарки не преминет преподнести чуть позже. И сбежал к супруге, жаловаться:
- Но как??? Как вообще... Уму непостижимо...
Катриона только хихикала:
- Зато это отучило твоего брата от пагубной привычки неумеренно пить. И, кажется, он вполне счастлив, не так ли?
Дерриус со стоном отмахнулся:
- Голова кругом. Не знаю...
- Что тебя так тревожит? Альрус теперь прочно привязан к этой земле, и ради благополучия своей семьи сделает все, что потребуется, - глаза юной провидицы засверкали, как всегда в моменты прозрения. - Он станет хорошим наследником эстува Данмари. В нем течет кровь Милийских, она направит твоего брата по нужной стезе. Поверь в него и дай ему лететь, не связывая крыльев.
- Хорошо, милая, - согласился Дерриус. - Я просто не ожидал такого.
- Ты был для него хорошим братом, и останешься им, но все же он уже взрослый.
Дерриус кивнул:
- Да, но для меня они все равно оба слишком дороги. И он. И Адли.
- За Альруса не стоит слишком волноваться. Его ошибка могла бы стоить жизни Элоиде, - Катриона задумчиво наматывала на пальчик локон, искоса глядя на мужа. - Представь, что он отказался бы жениться. Что сделала бы опозоренная женщина?
- Не знаю, - растерялся Дерриус. - Ушла в монастырь? Отравилась?
- Скорее уж второе. Но твой брат поступил, как настоящий мужчина и сын достойного рода. И, я уверена, он не пожалел. Элоида... она может быть мерзкой занозой в нудобосказуемом месте, портить жизнь и капать кислотой. Но, Дерри, она не всегда была такой, я помню.
- Ну что ж, пожелаем им счастья и преподнесем дары.
- Я, право же, даже завидую тете немного, - с толикой грусти произнесла Катриона.
- Отчего же? - удивился эсвит.
- Ей, чтобы родить, не нужно никуда ехать, и ее муж будет рядом. Ну, по крайней мере, за стеной спальни, когда это произойдет.
- Милая, я очень хотел бы остаться. Правда.
- Я знаю, Дерри. Не переживай, я справлюсь.
Дерриус грустно улыбнулся:
- Я верю в тебя. Но я тоже хотел бы услышать первый крик сына.
Как бы то ни было, следовало поторопиться: в горах погода непредсказуема, а до них еще следовало добраться. Так что, едва эстув Маллинис наобнимался и наговорился с дочерью, все снова собрались в путь. Дерриус взял с собой все тех же воинов, подождут около гор, к суровым условиям им не привыкать.

22. Горы и их дары

К предгорьям добрались без приключений, погода, словно в насмешку, радовала: безоблачно-синее небо, чистейшие покрывала снега, слепящие глаза своей белизной, богатые уборы, переливающиеся мириадами алмазных искр, на всех встречных деревьях. В такую погоду не ехать куда-то бы, а чинно гулять с любимой женой под ручку по парковым дорожкам. Ну, или, зная характер Катрионы, устроить снежную баталию "все против всех", а после, вечером, отогреваться у камина за кружкой горячего глинтвейна.
- Такое чистое небо... А воздух. Его уже можно почувствовать, какой он чистый, - восторгался эсвит.
Катриона молчала, рассматривая горы, занявшие собой полнеба и уже такие близкие. Молчали и Лаура с Дарием. Женщина любовалась, Дарий же вспоминал, как они воевали в этих горах, и хмурился. Прошло много лет, с горцами мир, а вот надо же, старые раны вдруг начали ныть, напоминая о себе.
Дерриус подъехал, коснулся его руки:
- Все хорошо, старый друг. Не думай.
- Тяжеловато не думать, знаешь ли, особенно когда снова видишь эти проклятые вершины. Вон, помнишь? "Демонов Трехрогий".
- Помню, - Дерриус машинально коснулся бока.
- Даже не знаю, как я согласился на эту авантюру, - ворчал Дарий. - Отправить мою ласточку в пасть горцам!
- Они очень милые. И они помогут вам, - Дерриус развел руками. - Ты хочешь, чтобы у тебя был ребенок?
Дарий пробормотал себе под нос что-то, опознанное Дерриусом, как смесь богохульных ругательств и предположений о том, как именно помогут горцы. Но все же кивнул.
- Тогда просто помалкивай и помни, что они - наши союзники.
Друг тяжело вздохнул, но Дерриус знал, что он повинуется и будет вести себя так, как приказано: тихо и незаметно. Как в разведке, ха, стоило бы вспомнить, кто был лучшим следопытом у них в легионе. Можно было не волноваться на этот счет. Стоило подумать о том, как вызвать провожатого по горам. Конечно, горцы и сами знают об их приближении, но...
Об этом не пришлось долго гадать. Стоило подъехать к той деревушке, где ждал его в первый визит в клан Нах-Гварр Кирис, как Дерриус заметил барса на верхушке одной из скал у дороги. Тот, разлегшись, лениво следил за кавалькадой и санями знакомыми янтарными глазами. Дерриус спрыгнул с коня и поклонился барсу, радостно улыбнувшись. Громадный кот - или все же кошка? - зевнул, демонстрируя клыки. За спиной раздалось сдавленное чертыхание и лязг железа.
- Нет, Дарий! Нельзя, - Катриона немного неловко выбралась из саней, придерживая тяжелую волчью шубу.
Барс соскочил вниз, но снега коснулись уже ноги Раддаги в ее детском облике.
- Здравствуйте, - Дерриус кивнул на супругу. - Вот. Привел. Как и обещался.
Раддага закружила вокруг Катрионы, радостно хлопая в ладоши:
- Катренька, красавица какая! А сильная какая, умничка! И подругу привезла, ай да солнышко! - и остановилась напротив Дария, усмехаясь совсем не детской усмешкой: - И тебе, Волк, поздорову.
- И тебе, - сдержанно отозвался воин.
- Все утекшие воды поминаешь? Зря это, Волк. Тогда война была, да, и не мы на вашу землю зарились, помнится. Нынче же мир, так стоит ли зубы точить?
- Я и не точу, но и те, что есть, не обломать так просто, тебе ли не знать?
- Ежель волку клыки обломать, кем он станет? Уж не послушной собачонкой, но и не охотником. Никто здесь на тебя косо не взглянет, Волк, но и ты огрызаться не спеши. Ну, Деррий, отсылай своих парней да сани. Дальше пешком идти и только вам четверым.
Дерриус махнул рукой, воины убрались, увозя сани.
- Встанут лагерем в деревне, будут ждать, пока мы спустимся. Идем, милая, сейчас ты увидишь нечто незабываемое.
Раддага не стала вести их слишком далеко. Были у горных ведьм свои методы передвигаться, так что эсвит даже не особенно удивился, когда всего через полчаса пути за очередным поворотом на удивление пологой тропы увидел знакомую скалу-стену.
- Ну вот, почти пришли. Не устала? - он заботливо поправил на супруге шубку.
- Нет, тут будто сил прибавляется, - Катриона зачарованно смотрела на то, как расступается скала с утробным стоном потревоженного камня, как открывается проход в потаенную долину.
Дарий тоже смотрел, хмурился, бормоча что-то вроде "вот почему мы никогда не видели поселений горцев!"
- Тише, друг. Помни, что мы должны выказывать уважение.
Вскоре уже все четверо замерли у выхода из узкого коридора в скалах, осматривая зимнюю долину Поющего Камня. Блестело подо льдом озеро, прыгала по заледенелым камням незамерзающая речка, курился дымок из труб над крышами деревни. А навстречу уже спешила целая делегация горцев. А Раддага... ну, что Раддага? Она исчезла так же неожиданно, как и всегда.
- Привыкайте, - только и хмыкнул Дерриус, выдвигаясь вперед. - Добрый день. Я привел сюда любимую супругу и нашу общую подругу...
Илла Малена только отмахнулась от его расшаркиваний, кивнула:
- Идемте скорее, намерзлись, поди? Так уже и банька стоплена, и веники запарены, да и накормить-напоить вас надобно. Катренька, внучка моя любимая!
Катриона всхлипнула против воли и спрятала лицо на груди старшей родственницы, о которой так много слышала от матери, но увидеться довелось впервые.
- Бабушка...
Дерриус и все остальные отвели глаза от семейной сцены.
- И вот тут ты и будешь жить, Ядовитая Колючка. Не очень страшно?
Лаура хмыкнула:
- Я хоть раз чего-то на твоей памяти боялась, Дерриус? Ну хоть разочек?
- Конечно. Деуса. Императора. Несвежей рыбы.
- Тьфу на тебя, Деуса в империи не боится только идиот. А Императора я не боялась никогда. Просто мне не нравится его чувство юмора.
О третьем варианте Лаура предпочла умолчать.
- Идем, - Дерриус кивнул на ожидавшего их горца. - Провожатый уже готов указать нам на ближайший уютный дом. И ужин. С сы-ыром.
Горец был знакомый, через пару минут Дерриус, напрягшись, вспомнил его имя: Рутан. Парень хохотнул и заверил "Деррия", что и сыр будет, и рака - горское вино, которое так приятно пилось, но после сшибало с ног, как удар моргенштерна.
- Но-но... Только сыр. И немного пива. Мне сегодня нужно быть в полном здравии рассудка. ЗА столом.
Горец жизнерадостно хохотал, не обращая внимания на хмурую рожу второго имперца, который все не мог успокоиться после того, как увидел закрывшийся за спиной проход из долины и оценил высоту окружающих ее гор.
- А вот Дарию надо налить. И побольше.
- Сделаем, - пообещал Рутан и подмигнул.
Дерриус подмигнул в ответ - ничего, боевому товарищу будет полезно.... развеяться. Пусть это будет ненадолго, как он думал, но все же плодотворно.

Горцы приняли их со всем возможным радушием, поселили в том гостевом домике, где ночевал в первый свой визит эсвит. Стол, ломившийся от простой, но такой сытной снеди, баня, непривычное, но, как успел убедиться Дерриус, весьма полезное изобретение. Рутан не пожалел на них с Дарием веников, измочалил напрочь по два на каждого. А после коварно напоил - обоих. Женщин ждала несколько иная программа, хоть и не намного отличная: баня, сытный ужин в общинном доме в компании не только старух, но и молодых горянок. Не все из них чисто говорили на языке Империи, но почему-то понимать их было совсем не трудно.
- Вам обеим тут понравится, - девушки веселились, радовались гостьям. - У нас красиво. И очень хорошо для детей.... я правильно говорю?
Лаура кивнула, с трудом подавив зевок. Какой же тут воздух... хмельной, как вино, хотя вот вина-то им и не наливали. А все равно клонит в сон так, будто хватила стакан старого, настоявшегося вина, от которого по жилам растекается не огонь, а мягкое тепло. Вскоре, заметив, что гостьи зевают, их отвели в горницу, уложив в одну широкую постель.
А ночью была метель, занесшая деревню до крыш, а перевалы на той стороне прохода - до совершенно непроходимого состояния. Даже для горской магии.
- Кажется, вернуться мы не сможем, - развел руками Дерриус. - Столько снега не прокопает и вся армия Империи.
- И что же... Это нам тут до весны сидеть? - растерялся Дарий.
- Видимо, так. А что, все неплохо сложилось?
Дарий на это даже не нашелся, что ответить. Он плохо представлял, что будет делать столько времени, запертый в долине с кровными врагами, пусть и бывшими.
- Прогулки. С Лаурой... Выпивка. Сыр.
- У-у-у, - почти оправдывая свое прозвище, взвыл Дарий. - Но... с Лаурой же... Черт с тобой, ладно, делать-то все равно нечего.
- Ну, мы придумаем, долина большая. Сходим на охоту на какого-нибудь одинокого хромого старого барана.
- Э? А что, молодого барашка мы, по-твоему, уже и не завалим?
Дерриус осмотрел друга с преувеличенным сомнением:
- Ну, как сказать. Если он будет одноногим.
- Да ты смеешься! Что б я!
Дария можно было брать "тепленьким". На "слабо" старый друг разводился все так же, как и в далекой молодости.
- Чтоб ты, да... Смотри, сколько жирка нарастил... и мышцы одрябли. А лук так и вообще, помнишь, какой стороной держать?
- Ну, погоди! Посмотрим еще, кто тут жиром зарос и лук в руках не удержит!
Дерриус жизнерадостно захохотал:
- Посмотрим. На что поспорим?
- Э-э-э... - Дарий на пару минут замер, что-то напряженно обдумывая, потом тряхнул головой и сказал: - На то, что ты все же поможешь мне вложиться в прибыльные торговые компании. Думаешь, я совсем олух, и не понял, что тот "сундучок с кладом", который Лаура с Катрионой якобы нашли в тайнике Саттар-холла - твоих рук дело? Понял, друг. И собирался вернуть его тебе, да закрутился немного с отъездом.
- Вот и хорошо, что закрутился. Значит так. Если ты выиграл, помогаю вкладываться. Если я – помогаю, и сундук оставляешь себе.
- Какая ты все-таки продуманная задница, Дерри, а? - против воли восхитился Дарий. - Нет уж, если выигрываю я, поможешь вложиться. Если ты - я эти деньги отработаю. Как угодно.
Дерриус снова захохотал:
- Вот и договорились.
- И без поддавок!
- Безо всяких! - клятвенно уверил друга Дерриус.
Дерриусу пришлось отослать сокола с посланием эсвиту Крениусу и императору, с извинениями за то, что не сможет вернуться до весны. Старый Коршун не сомневался, чьей милостью так своевременно завалило горные перевалы снегом. Но Лиру Октавиану об этом он не обмолвился и словом. Пусть Дерриус проведет это время с женой, право слово, он заслужил эти безмятежные дни счастья.
Сам Дерриус эту точку зрения разделял целиком и полностью. Единственное, что тревожил его Адли, молчал все время, отсиживался в домике. Правда, недолго - невозможно было жить в горской деревне и оставаться в стороне от ее жизни. К Адли зачастили то Рутан с молодой женой, то Нико, приходившийся Катрионе двоюродным братом, а то и сама Илла Малена, которой мужчина чем-то пришелся по сердцу. Адли был приветлив и мил, предлагал сшить что-нибудь, уверяя, что отличный портной. Нико, услышав это, долго хохотал, потом принялся объяснять, что шьют здесь, в основном, женщины, а вот прядут и ткут шерсть - мужчины, особенно зимними долгими вечерами. И предложил научить.
- Прясть шерсть? - Адли слегка удивился. - А это очень сложно?
Нико округлил глаза, такие же золотистые, как у всех из рода Нах-Гварр:
- О-о-очень! - и расхохотался так заразительно, что не смог устоять и Адли.
Дерриус послушал, как родич посмеивается, и направился искать Дария, уверившись, что Адли тут хорошо. Может, он оттает, наконец? Этот Нико... Маркуса он, конечно, не заменит, но чем не шутит Всевышний?

На охоту отправились всемером: Дарий, Дерриус и еще пятеро горцев, обещавших показать лучшие охотничьи тропы. По заваленной снегом долине пришлось идти на странных для имперцев приспособлениях - снегоступах, сплетенных из гибких веток местных деревьев в виде частой сети и крепящихся к обуви ремнями. Вместо привычных сапог горцы притащили мужчинам что-то вроде толстых и очень плотных носков, сделанных из валяной шерсти, одеваться пришлось тоже не в свою одежду, а в горские меховые штаны и малахаи до середины бедер. Желание добыть что-то, развеявшись на охоте, разгоралось все сильнее.
- А кто в это время года на нас может выскочить?
- Снежный призрак, - Рутан тщательно проверил крепления на снегоступах гостей и поднялся, заметил непонимающие взгляды и пояснил: - Барс. Или архар, тоже противник нешуточный, если мы пройдем неподалеку от его стада. Или куна, это будет добрая добыча, сделаешь своему сыну одеяльце в колыбель. Спящий Дракон к тебе благоволит, так что все может быть. Волки тут редкость, а вот барсов расплодилось в последние годы много.
- Ну, видимо, родичей чувствуют... нюхом.
- Аха-ха-ха, ты про Раддагу? Это ее фюльгья - барс.
- Ну вот они и решили тоже... охранять. Хотя шкуры у барсов хорошие, - вздохнул Дерриус. - А уж хвосты какие - загляденье.
Рутан смеялся так, что аж икать начал, пришлось одному из охотников крепко постучать его по спине.
- Деррий, барсы нам не родичи, окстись! Никто не станет злиться, если ты выйдешь против снежного призрака и победишь его в честной драке, а после подаришь его шкуру жене на шубу!
- В честной драке? Барса? И ты еще скажи, один на один и без оружия!
- Почему - без? У барса будут когти и клыки, у тебя - нож и смекалка, - пожал плечами Рутан, словно такое приключение было чем-то самим собой разумеющимся.
- Ну, посмотрим, может, еще и не встретим никого, - подытожил Дерриус.
Через два часа у него аж глаза разбегались от количества следов на снегу.
- Вот, глядите-ка, - старший из охотников, седой, но еще не старый одноглазый Иштван присел, проводя рукой над цепочкой широких кошачьих следов. - Снежный призрак прошел недавно совсем. За козой шел, на охоту. Голодный.
- Значит, скоро найдем либо голодного и злого, либо сытого и злого барса.
Охотники переглянулись и заулыбались.
- Нож-то у тебя есть, Деррий?
- Да, всегда при себе ношу на охоте, - эсвит даже облизнулся, очень уж хотелось порадовать жену красивой шкурой.
- Тогда вперед!
Шли цепью, стараясь оставаться в пределах видимости друг друга. Дерриусу повезло первому наткнуться на следы удачной охоты барса: изрытый снег и кровь. И дальше он уже пошел по этому кровавому снегу - хищник волочил свою добычу в логово. Если поспешить, то можно будет и задранную им козу заполучить. С другой стороны, на сытый желудок хищник будет ленивее, проще будет справиться. А если он тащит добычу в логово, где самка и котята? Тогда жрать ее сейчас он не будет, а вот кровью и запахом мяса раздразнится весьма сильно, да еще и логово... Если они подойдут слишком близко, зверь может воспринять их, как угрозу своей семье, и тогда будет нападать еще свирепее.
Барс волок жертву лениво, никуда не торопился. Коза попалась сочная, молодая. Людей хищник пока не заметил. Дерриус уже видел его - еще не старый, но уже довольно матерый барс, мощный зверь, богатая шкура, под которой перекатываются сильные мускулы. Можно было бы просто подстрелить его, но... В эсвите взыграла кровь, да и охотники недаром говорили, что почетнее добытый в честном поединке зверь, чем просто застреленный из укрытия. Он скинул все, что мешало, поудобнее перехватил нож и вышел на проделанную барсом тропу. Зверь, заметив человека, предупреждающе заворчал, встопорщив шерсть на загривке. Дерриус отступать не собирался - ему нужна была эта великолепная шкура. Мужчина пригнулся и пошел вперед, подражая зверю в рычании. Чувствовал он себя, как будто тут и родился, среди этих гор.
Барс решил сперва покончить с надоедливым человеком, а потом удалиться с добычей, пригнулся, не сводя глаз с будущей жертвы. И прыгнул, распрямляясь в полете. Увернулся от клыков и когтей Дерриус с невероятным трудом и, пожалуй, только чудом. Когти зверя распороли меховую куртку на плече, но не задели его тело. Обольщаться не стоило - это было везение, и оно не продлится долго. А остальные охотники не спешили вмешиваться и, наверняка, удержали Дария. Это была его схватка, и азарт просто бурлил в крови. Дерриус вскочил, разворачиваясь к зверю, который снова сжался, готовясь к прыжку, раздосадованный промахом. В этот раз барс прыгнул, намереваясь опрокинуть человека наземь и расправиться с лежащим. Он не сбил Дерриуса с ног лишь потому, что тому повезло упереться ногой в выступающий из-под снега камень. Прямо перед лицом была оскаленная пасть барса, от нее несло кровью. Когти зверя впились в плечи, будто в самом страстном в жизни эсвита объятии. Левой рукой мужчина сжимал зверю глотку, а правой ударил, надеясь, что нож не соскользнет по ребрам. Судя по тому, как заскулил барс, перейдя на визг, эсвит попал верно. Оставалось только продержаться, пока зверь не ослабеет. А рука уже дрожала от напряжения. Дерриус с трудом рванул нож и снова вогнал его между ребер, чувствуя горячую кровь, заливающую руку. Барс сполз вниз, заскулил тише, заскреб лапами. Это стоило эсвиту восьми кровавых ран от его когтей, но они были не слишком глубокими, хоть и болезненными. Но было чем похвастаться перед любимой Катрионой. Охотничьи шрамы... Они ж почти как боевые.
Через минуту его окружили другие охотники.
- Эти сволочи меня не пускали! - грохотал Дарий, потроша свой походный мешок и доставая полотно для перевязки и маленькую фляжку с крепким вином.
- Ну и правильно, чтобы не посягал на мою шкуру, - эсвит подставил плечо, шипя.
- Зато на твою шкуру посягнула эта зверюга. Нихрена себе зверь, кстати, я не думал, что они бывают такими крупными!
Этот представитель снежных призраков и в самом деле отличался размерами - когда он поднялся на задние лапы, то оказался даже крупнее далеко не низкого Дерриуса. Эсвит порадовался, что сперва кинулся на барса, а потом оценил размер. В здравом уме он бы на такого матерого самца не полез.
- Это он очень хорошо питался, по всему видно...
- Теперь мы съедим его лапы и мозг, - хохотнул Иштван, сноровисто разделывающий козу - добычу барса. - Сам шкуру снимешь?
- Боюсь испортить, - признался эсвит.
- Хорошо, я помогу, но ты смотри и учись, - старый охотник взялся свежевать кошачье, показывая эсвиту, как следует отделять шкуру, чтобы не попортить ее.
- Добрая шуба выйдет твоей жене, ай-мэ, а уж воротник на нее из хвоста и вовсе загляденье будет! Дракон тебе все же благоволит, имперец, какую добычу послал!
- Да уж, будет, чем ее порадовать.
Но против воли Дерриус задумался, была ли у барса самка и детеныши. Видимо, близость момента, когда он сам станет отцом, так действовала на эсвита. И что будет с котятами? Прокормит ли их мать?
- Твою в бога, в душу! - выругался Дарий, глядя на еще одного зверя, выступившего из-за скалы.
- Э, охолонь! Это фюльгья, - Иштван, а за ним и остальные охотники поклонились зверю.
Дерриус поклонился вслед за всеми, выдохнув - ну хоть не настоящий барс. Позже, уже по возвращении в деревню, он все же полюбопытствовал у Иштвана, как тот определил, что перед ними не зверь, а фюльгья.
- Глаза, Деррий. У барсов не бывает золотых глаз, - хохотнул охотник. - Только серые или голубые.
- Понятно. Катриона, милая, смотри, какую милую шубку я добыл на охоте. Она сопротивлялась отчаянно.
- Я уж вижу, - вздохнула девушка, осторожно проводя руками по его плечам. - Спасибо, Дерри, ты настоящий охотник. Но вот дайте добраться, и кому-то я повыдергаю усы за то, что потащил тебя на такую рискованную охоту!
- Ну что ты, взгляни, какая роскошная шуба, какой мех, тщательно лелеемый и долго отращиваемый,- Дерриус поцеловал жену.
- Не сердись, красавица, - усмехался Иштван. - Твоего мужа сама Раддага оберегала, а пара царапин - пустяк.
Катриона зашипела на него, как разозленная кошка, и охотник со смехом убрался, оставив супругов наедине. Дерриус тут же принялся успокаивать супругу, убеждая, что не позволил бы себе пострадать и оставить ее и сына одних. До того времени, когда Катрионе предстояло разрешиться от бремени, оставалось недолго, и она стала, как казалось самой девушке, плаксивой и нервной. Так что она постаралась быстро взять себя в руки и успокоиться.
- Я ведь был не один, со мной еще группа охотников. Ну вот, лучше шкуру погладь. Как ты себя сегодня чувствуешь? Тебе нравится здесь, милая?
Катриона покачала головой:
- Я будто во сне. Будто и дома, и в то же время понимаю, что мой дом - это вовсе не горы, или Данмари, или даже Лебединый замок. Мой дом - он там, где ты, любимый.
- Ну, я с тобой рядом, - Дерриус увлек супругу на постель, полежать и отдохнуть. - Как тебе горы?
- Волшебные! А меня сегодня учили шить правильные рубашки для сына. И для тебя. А вот прясть не подпустили, сказали - нельзя.
- Почему нельзя прясть? С чем это таким связано?
- Бабушка сказала, что можно "запрясть" пуповину, и та обернется вокруг ребенка, так что я не рискнула. Ой, Айто! Дерри, успокой-ка своего маленького рыцаря, пока он не отбил мне что-нибудь нужное!
Дерриус чмокнул сына в пятку:
- Не балуй,  озорник.
По крайней мере, он надеялся, что то, что выпирает сейчас из живота Катрионы, это пятка, а не кулачок или коленка. Любимая позволила ему поднять лейн, в котором ходила здесь, до груди, и рассматривать свой живот столько, сколько ему захочется. Правда, за это право ему пришлось побороться, используя все свое красноречие, убеждая девушку, что ее красота нисколько не ушла, наоборот, такая - она еще красивее и, как ни странно, желаннее. Дерриус сходил с ума от каждодневной жажды ласкать ее и получать ласки. И от страха, что может навредить. Пока Илла Малена не просветила, что сейчас он еще может заниматься с женой любовью, а вот после родов ему придется "завязать хоботок на узелок". Дерриус поскрипел зубами, но согласился. Хотя так не хотелось терять драгоценное время. Илла охладила его одним только предложением:
- Ты представь, что тебя конь в задницу поимел. А через неделю тебе туда трахать возьмутся. Приятно тебе будет?
- Никогда с конями не трахался, - отмахнулся эсвит. - Но я потерплю. Я не хочу причинять боль Катрионе.
- Вот то-то же. К тому ж, куда торопишься, муженек? Ты еще совсем не стар, и, как вижу, пыла не утратил. Да и Катра к тебе всем сердечком привязалась. Боишься, что на молодых смотреть станет? Дурь-то из головы выкинь, иди вон, в сугроб голову сунь - все сразу вылетит.
Дерриус оценил сугроб, выглядевший на диво холодным, помотал головой.
- Ступай к жене, дурень, да любись с ней. Хоть день и ночь любись, только корень не сотри до мозолей! - смеялась Илла, выпихивая незадачливого имперца из общинного дома.
Дерриус в уме честил себя на все лады, но красота Катрионы сводила с ума все так же. И, пожалуй, даже сильнее. Впрочем, он не был одинок в своем сумасшествии: Дарий тоже словно бы десяток лет скинул с плеч, если не больше. Оторвать его от Лауры можно было с трудом и только приглашением на охоту. В тот раз он тоже не остался без добычи: подстрелил упитанного козла, неосторожно выбравшегося на вершину скалы обозреть пространство. Правда, за рухнувшей в узкую щель добычей пришлось ему же и лезть, а потом еще и тащить ее на плечах в деревню, но Дарий не страдал недостатком физических сил.
- Славный будет ужин, - радовался Рутан. - Это ж такая похлебка наваристая.
- Э, да что там похлебка! Вот жаркое! - не отставали остальные, перечисляя блюда, которые можно сделать из такого жирного, вкусного козла. - На угольях! На можжевеловом дыму!
- А шкварки! А какой холодец будет!
- Жаркое на можжевельнике, - молитвенно простонала Лаура. - Как звучит.
- А твоя жена, Волк, знает толк в хорошей еде! - одобрительно прогудел Иштван. - Может, она и готовить умеет, а?
- А вот и умею, - с вызовом глянула Лаура. - Отец был славным охотником, удачливым.
Вызов был принят. В тот день горцы вырыли не одну, а две костровые ямы, и Иштван вполне серьезно озадачился, чтобы не ударить в грязь лицом перед женщиной, да мало того - перед женщиной с равнин. В итоге все селение горцев пришлось оделить мясом, пусть и не слишком большими кусками, чтоб горцы могли сравнить. Мнения разделились, кому-то понравилось приготовленное Лаурой, кому-то показалось островатым. Но в итоге все свелось к ничьей. Иштван в конце пиршества сам подошел к Лауре и вручил ей рог с пряным вином, покосившись на ревниво сверкающего глазами Дария.
- Прости, красавица, необдуманные слова. Готовишь ты вкусно, и отец твой был воистину мужем великим, коль и дочь сумел научить тому, что должно знать мужу.
Лаура горделиво фыркнула, рог приняла с видом победительницы.
- И пей до дна! - коварный горец не преминул выпустить свою отравленную стрелу. - До самого донышка!
Вино было непростым, заговаривали его самые сильные ведьмы рода, вернее, самые сильные целительницы. Позже и Дарию поднесут такой же рог, и он тоже должен будет выпить его до дна.
Лаура глубоко вздохнула и осушила рог, хотя последняя треть далась уже тяжеловато. Но не позориться же неумением пить? Во всем теле будто вспыхнул огонь, а вместо крови потекло это самое вино. Это было странное ощущение, и болезненное, и приятное до истомы.
- Ой... - Лаура чуть не уронила рог. - Что это?
Ей на плечи накинули горский плед, отвели к общинному дому, вернее, к большой бане, куда через полчаса привели и Дария, с такими же ошалелыми глазами.
- Это что, обряд? - догадалась Лаура.
- Вроде того, - согласно кивнула Илла. - Раздевайтесь, оба, живо!
Супруги из одежды выбрались мигом. Стесняться здесь было не принято, хотя Дария и выбивало из колеи то, что Илла и еще две старухи его очень внимательно рассматривали.
- Сильный, молодой еще.
- Да, хорошие детки родятся от такого.
- Ну, начнем, благословясь.
Супругов Саттар затолкали в парилку и хорошенько пропарили, да не простыми вениками, а еще и с горным медом, да с настоявшимися на ключевой воде травами. Лаура все никак не могла поверить, что это правда - у них будет ребенок, она перестанет скидывать нерожденное дитя, не в силах выносить. Через два часа Дария голышом вытолкали из бани в руки мужчин, которые принялись обтирать его снегом, а после снова загнали в парилку. Лауру же, укутав в небеленую шерсть, немного колючую, быстро увели в общинный дом и принялись за нее уже всерьез.
- Уж не знаю, детка, кто тебя так невзлюбил из родичей, - вычесывая роскошные волосы женщины, говорила Илла, - но закляли тебя сильно.
Дверь распахнулась, и в дом вошел барс, которому женщины тотчас же поклонились.
- Меня? Закляли? Но... не понимаю, за что?
- За красоту, за верность, - вместо барса перед ней стояла странная старуха, босая и простоволосая, в белом лейне и клетчатом пледе. - Мало ли, за что можно пожелать несчастья? На мужа твоего глаз ли положили, или ты острым язычком кого сама невольно обидела. То дело прошлое. Встань-ка, молодица, погляжу на тебя. Не боишься Раддаги?
- Не боюсь, Дерриус успел рассказать, - Лаура поднялась, показаться странной горянке.
- Умница, девочка, - усмехнулась Раддага. - Но глаза лучше все равно закрой.
Лаура послушно зажмурилась, внутренне чуть холодея, в животе поселилось странное щекочущее ощущение. И оно только усилилось, а потом пришла боль, от которой Лаура распахнула глаза. Закричать не смогла: горло словно спазмом перехватило. Руки Раддаги по локоть уходили в ее живот, будто в тесто, что-то там сдвигая и выпрямляя.
- Вот так, девочка, еще чуточку поправлю, чтоб выносила хорошо. А мерзость всякая нам тут не нужна, - старуха вытащила руки, покрытые черной слизью и кровью, швырнула в очаг какой-то сгусток самого мерзкого вида.
- Ах-х-х-х-хр... - больше Лаура ничего сказать не могла.
- Теперь не болит, милая? - Раддага без колебаний сунула руки в огонь и вытащила их уже абсолютно чистыми.
Лаура прислушалась к своему телу, распахнула глаза:
- Совсем не болит. Ничего.
- Вот сейчас мужа твоего погляжу, а потом ступайте в дом, да постарайтесь хорошенько. Добрая ночь-то нынче, - Раддага подмигнула, обернулась в барса и пропала.
Лаура покраснела, сообразив, что именно им нужно "постараться". Когда Дарий появился в отведенном им доме, он тоже полыхал от смущения, чего за своим мужем Лаура давненько не замечала. И больше потому, что нарядили его в горские одежки молодожена, которые абсолютно не скрывали того, что он к своей жене неровно дышит. Она тут же поспешила одежду с мужа убрать, чтобы определить, насколько ж неровно.
- М-м-м? - игриво протянула она.
- Ласточка моя, - простонал мужчина, обнимая ее за плечи своими грубыми, мозолистыми от оружия руками. А потом просто подхватил на руки и понес на постель.
Лаура понадеялась, что никто их этой ночью не услышит. Надежды рассыпались, как домик из сухого песка, стоило только мужу взяться ласкать ее. Кажется, именно этой ночью она, наконец, узнала, что такое "звезды перед глазами", а еще в этот раз ей совсем не было больно, ни капельки. И внутри была уверенность, что у них получилось. Хотя, пришлось для закрепления результата повторить еще пару раз. Ух, какие это были разы! Кажется, они сломали кровать...

23. Обретение Барда и рождение Айто

Лаура потянулась с довольным стоном и приподняла голову, обнаружив, что лежит на муже, совершенно голая, бесстыдно обвивая его ногами и руками. А кровать, в самом деле, перекошена.
- Ой, мы ее сломали!
- К демонам, - сонно проворчал Дарий. - Починю. Меня больше интересует, не сломал ли я тебя, ласточка? Все хорошо? Кажется, я был не особенно нежен, - он принялся оглаживать ее тело ладонями.
Лаура окинула его взглядом и рассмеялась немного сконфуженно: если кто и был этой ночью не слишком нежным, так это она: плечи и, наверняка, спину мужа покрывали кровавые царапины.
- Все решат, что ты упал в бочку с кошками... Или что у тебя была первая брачная ночь... Или что мне пора стричь ногти...
- Мне нравится такая бочка с кошками, - чистосердечно признался лорд Саттар. - Верней, одна когтистая кошечка.
Лаура спрятала лицо у него на плече:
- Ну... Наверное, надо уже выйти, сказать, что все хорошо?
- М-м-м, - глубокомысленно изрек супруг, немного поерзав под ней. Кое-что твердое и горячее упиралось ей в живот и немного мешало спокойно лежать. Кажется, это "нечто" следовало передвинуть в более подходящее место.
- Или пока не выходить, - решила Лаура. - У нас медовый год. Надо, наоборот, входить. Как можно глубже и чаще.
- О-о-о, - совершенно одобрил ее решение Дарий. Еще бы ему не одобрять! Она, в самом деле, была для него медовой, горько-сладкой, его единственной любовью и радостью. Ради жены Дарий готов был горы сокрушить и ковриком расстелиться. Он очень страдал из-за невозможности дать ей все самое лучшее в последнее время. И вылечить. И подарить ребенка. Теперь, под руководством старого друга, он вложится в прибыльные дела, появятся деньги на любые капризы его совершенно, кстати, некапризной жены. А благодаря этой солнечной девочке, Катрионе, Лаура почти совсем здорова. Конечно, еще и горные ведьмы, эти кошмарные старухи, постарались... Ох, нет, он не станет вспоминать, что с ним творили в этой бане! Лучше уж займется выполнением желаний любимой.

Дерриус озадачился отсутствием друзей. Катриона, правда, отговаривала его идти в их дом, но эсвит переживал за чету Саттар и все же отправился туда. На стук в двери ему никто не отозвался, а когда он вошел, удивившись тому, что дверь не заперта, то порадовался, что не успел позвать Дария и Лауру, и поскорее убрался из их дома. Слишком уж красноречивые звуки неслись из-за вышитых занавесок на дверях в спаленку.
- Кажется, вскоре придется готовить подарки еще на одно деторождение, - эсвит успел к возвращению в дом перестать краснеть.
- Да-да, - усмехнулась, чуть сощурив глаза, Катриона. - Как думаешь, Дарий обрадуется сразу и наследнику, и дочери?
- Да он до потолка запрыгает как горный козел.
- До потолка императорского тронного зала или до потолка большой залы Саттар-холла? - уточнила Катриона, утаскивая лорда к столу, есть сыр, заедать его солеными грибами и медом, и запивать все это морсом на травах и ягодах.
- Даже не знаю. Думаю, до потолка тронной залы, она выше.
- А если пробьет? Голова у лорда Саттар крепкая?
- Очень... - Дерриус засмеялся. - Съешь гриб. Он соленый.
- А с медом он вкуснее-е-е, - протянула девушка, обмакивая крепенький боровик в коричневый горный мед. - М-м-м, какая вкуснятина!
- Ну, я не рискну смешивать.
- А как насчет каши с мясом? Помнишь, той, что я готовила в Данмари? - девушка аккуратно поднялась и направилась к очагу, где томился горшок с кашей.
- О-о-о, да я вспоминал ее каждый день. Она прекрасна... ты сварила, да? - обрадовался Дерриус.
- Конечно, - Катриона поставила горшок на стол и поцеловала его в висок. - Дерри, я такая счастливая. Ты здесь, со мной... нет, с нами. Лаура здорова, лорд Саттар перестал рычать на горцев. У нас скоро родится сын. И ты любишь меня, а я люблю тебя. Я даже мечтать о таком не могла!
- Ну, после того, через что мы прошли... думаю, мы все это заслужили.
Катриона снова поцеловала его, потом вручила ложку и горшок с кашей, благоухающей мясным духом и травами:
- Ешьте, лорд муж мой, сегодня вам понадобится много сил!
Дерриус принялся безропотно наворачивать кашу и жмуриться от запаха и ощущения постепенно наполняющегося желудка. Он уже знал, что после завтрака его ждет колка дров и очередная охота или рыбалка, что там придумает неугомонный Рутан. А то и - вот ужас! - посадят за веретено и заставят прясть шерсть, а это, в самом деле, как оказалось, очень трудно. Адли-то справился, на него никак не нахвалятся, а вот Дерриусу эта наука никак не дается. Ну, правильно, или привыкший работать пальцами портной или неуклюжий в таких мелочах воин? Вчера, заглянув в общинный дом, он не поверил своим ушам: Адли пел! За работой, навивая мохнатую нить на веретено, его братец пел, а у его ног сидел этот парнишка, Нико, утирал слезы и подпевал. Кажется, песня была про Маркуса, но почему-то на языке горцев.
- И это Адли... Который в присутствии чужих молчал как рыба, а тарахтел лишь с родными?
Иштван походя похлопал лорда по плечу:
- Мальчик многое пережил, но здесь его дух сумеет выправиться, как сломанная ветка, которую бережный садовник подвязал и замазал варом. А Нико ему поможет. Ты же не против? Кажется, ты ему старший брат?
- Да, потому я за Адли и волнуюсь. Он иногда очень уж далек от мира сего.
- Здесь его не обидят. К тому же, - горец хмыкнул и почесал в затылке, раздумывая, говорить ли этому имперцу, что его брат наделен даром не только куски ткани сшивать?
- К тому же - что?
- Если Дракон будет добр к нему, твой брат станет неплохим шаманом, - сказал Иштван. - Нет, не так сказал. Он станет Петь - и мир станет его Слушать. Не знаю я, как это сказать на твоем языке, Деррий.
- Я не понимаю, Иштван. Что ты хочешь сказать?
Горец подергал себя за ус, но слова не находились.
- Ай, иди к Илле, она скажет. Твой язык она знает лучше.
- Хорошо, - Дерриус решил непременно разузнать, что такое с Адли.
Все оказалось просто: Адли был прирожденным Бардом, или, выбери он стезю служителя церкви, был бы просто блестящим проповедником, заставляющим словом очерствевшие сердца раскрываться для веры. Но этот дар он запрятал в самую глубину своей души и почти забыл о нем. Здесь же, в горах, дар напомнил о себе, стоило только пересилить внутреннее сопротивление мужчины. Как только Адли запел, случилось маленькое чудо. Посреди зимы куст в кадке внезапно решил расцвести нежными мелкими голубыми цветками. Илла Малена сказала, что будущего шамана не отпустит, здесь его будут исподволь, бережно обучать, заодно врачуя раны души. Пусть там, в империи, столичные красотки ищут себе нового портного. Адли остаться согласился, его на равнине уже ничего не держало, кроме родича, но Дерриус отпустил в горы.

Время здесь катилось незаметно, но стремительно, словно бурная река под ледяным панцирем. Да-да, и такое возможно, Дерриус своими глазами в этом убедился в одну из ослепительно-холодных, кристально-чистых ночей. Река, делящая долину пополам, покрылась хрустальным куполом, больше похожим на творение безумного стеклодува. Эта ночь стала переломом зимы. В империи, к слову, уже должны были очиститься от снега поля и проклюнуться первые листики, здесь же еще царил холод и снег, и перевалы даже не думали очищаться от снежных заносов.
- Ну вот, уже совсем скоро, милая.  И нас будет трое, - радовался Дерриус.
Через месяц она родит, а через два, когда станут совсем безопасными и сухими перевалы и дороги в Империи, можно будет отправляться назад, а то Коршун уже пригрозил со следующим соколом прислать не просто письмо, а бумаги для работы бессовестного родственника, так манкирующего своими обязанностями. Дерриус отписал, что сокола ему жаль, бумаг наверняка много, так что пускай уж дядюшка проявит милосердие к птице. Похоже, только это его и спасало пока от работы еще и здесь, в чудесной долине. Но стоило представить, какая гора работы ждет его по возвращении... Дерриусу начинало хотеться, чтобы горцы отказались отпускать его и Катриону совсем. Но это было невозможно, да и совесть эсвита начинала тихо грызть.
Ничего, эти несчастные восемь декад, а то и того меньше, пролетят, как восемь мгновений, не успеешь оглянуться. А ему так хотелось подольше побыть с любимой и без проблем. Однако дела Империи были важнее, ему и так чересчур много уже позволили. Дерриус  содрогнулся, представляя, что там накопилось во внешней политике. И что же там умудрился натворить Властр? Ведь точно же тихо не сидел. Да и император, поди, тоже наворотил чего-нибудь, с чем Коршун не справился. Лир Октавиан не всегда следовал советам эсвита Крениуса, вдвоем им было бы легче повлиять на него. Но постепенно разберутся.
Пока что лорд Крениус коротко сообщал ему о новостях, не вдаваясь в подробности, и новости эти Дерриусу приносили смешанные эмоции. С одной стороны, новые договора о торговле - это хорошо, даже отлично. С другой, для развития этой самой торговли стоило бы сначала развить промышленность, чтоб было, чем торговать. Гильдии уже не справляются с возложенной на них миссией упорядочивания производственного процесса. Старые мастера отказываются брать учеников со стороны, делиться семейными секретами.
- Что ж такого придумать-то? Ремесленные школы... Но некому учить...
Гильдии вряд ли отдадут права на обучение, разве что только по прямому указу императора. И то не факт, что обучать они станут так, как прежде, не тая секретов мастерства.
- И в голову ничего умного не приходит.
- Дерри, в каждом мастерстве есть те, кто недоволен сложившимися порядками, - Катриона хлопотала у очага, раскатывая тесто на пирог с дичью. Руки у нее были в муке, на носу тоже белело пятнышко муки, и Дерриусу безумно нравилось смотреть на то, как любимая готовит ему обед. Он уже ощипал пару горных фазанов, опалил их на улице над костерком и сейчас сосредоточенно резал тушки, попутно обдумывая дела империи. Не заметил даже, что говорит вслух.
- Да, нужно будет отправить парочку верных людей. И поискать в деревнях, там порой бывают отличнейшие мастера.
- А еще можно пригласить учителей из Эридана. Там ведь находится старейший в мире Университет Прикладных Наук, да?
-Да, - Дерриус отложил одну из птиц в сторону.
- Не понимаю, почему он так непопулярен среди учебных заведений. Говорят ведь, что там обучают не только эмпирическим знаниям, но и применению их на практике. А факультет механики? Тот монашек, которого мы отправили к отцу, мечтал учиться там. Говорил, что, будь у него нужные знания, не пришлось бы до всего доходить методом проб и ошибок.
- Деус не одобрял подобного, а никто не рискнет навлечь гнев Церкви. Впрочем, поговаривают, что некоторых монахов он сам туда отправляет, но вслух не признается, разумеется.
- Он весьма изменился после... после чего-то, что с ним случилось. Вернувшись, попробуй с ним поговорить. Новому нужно давать дорогу. А еще неплохо бы организовать с подачи Императора институт для девочек благородных кровей. Их воспитание ужасно, ты и сам это видишь.
Дерриус возвел глаза к небу:
- Я помню.
- Так займись. Через шесть лет, как минимум, это заведение должно стать настолько популярным, что в него выстроится очередь из жаждущих отдать на воспитание своих дочерей, - глаза Катрионы снова сверкнули пророческим даром.
- Хорошо, как только мы вернемся, я всем этим займусь. Казна должна позволить такое. Куда положить птиц?
- Давай в горшок, милый, - Катриона тепло улыбнулась ему, благодаря за помощь. Не то, чтобы она сама не справилась, но это ведь так приятно, когда твой муж не гнушается помочь, да и вообще, на обычного и весьма высокородного аристократа походит только во время церемониальных приемов во дворце.
Дерриус упихнул птичек в посуду.
- Предвкушаю еду.
- Тогда подкинь дров в очаг, Дерри, только угли отгреби поближе. Скоро будет готово, проголодался? - она чмокнула его в щеку, оставив и на ней пятнышко муки, рассмеялась.
- Не то слово. Но ты отлично меня кормишь... скоро перестану влезать во все свои костюмы.
- Попросить Иштвана, чтоб погонял тебя по долине на лыжах? - лукаво усмехнулась ведьмочка. - Ведь Адли уже вряд ли сошьет тебе новый гардероб.
- Ничего, при дворе на строгой диете из чернил я быстро похудею.
- Интересно, если я попрошусь у Ланты на кухню, чтобы иногда самой готовить для тебя, она сразу позовет лекаря, или все же допустит меня в свое царство сковород и кастрюль?
- Вот это мне неведомо, но, думаю, она поймет. Правда, решит, что ты боишься отравления.
Катриона вздохнула: здесь, в тишине и покое, она почти забыла о том, какая змеиная яма, эта столица и, особенно, двор.
- Не думаю. С Лантой у нас установились хорошие отношения, я доверяю ей в том, что касается пищи, и ей это известно. Но для сына, когда станет можно прикармливать его фруктами и кашками, я все же стану готовить сама.
На это Дерриус был согласен целиком и полностью. Хорошая мать - это... хорошо.
- И грудью кормить его я тоже буду сама. Бабушка собрала для меня травы, чтобы было много молока, - Катриона невольно коснулась налившихся, словно спелые яблоки, грудей. Иногда от них на лейне оставались влажные пятна, Илла Малена говорила, что это хорошо.
- Твоя фигура всегда будет безупречна, милая.
- Дерри, - девушка взглянула ему в глаза, - если выбирать между фигурой и здоровьем сына, как считаешь, что я выберу?
- Сына, любимая. М-м-м, меня так дразнит вид этой птицы... - Дерриус поесть любил после долгих лет рыцарственного недоедания и походных припасов.
Катриона спохватилась и принялась заворачивать куски мяса в тесто, а готовый пирог - смазывать яичным желтком и ставить для расстойки под полотенце поближе к очагу.
- Прости, любимый, заболталась. Скоро-скоро уже.
- Имею две неистребимые слабости: ты и еда.
Катриона рассмеялась, вытирая руки от муки полотенцем и ласково касаясь его лица.
- Дерри, я до сих пор не знаю, какими словами благодарить Аяну и Всевышнего за то, что послал мне тебя, а не какого-нибудь напыщенного идиота.
- Думаю, твой отец не отдал бы тебя идиоту,  - эсвит чмокнул жену в выпирающий живот.
- Отец был уже на грани отчаяния, когда ты согласился на брак по договору. Дерри, ты в самом деле согласился на него, когда увидел мой портрет? - Катриона села рядом с ним, прижавшись к его плечу головой. Ей нравилось так сидеть, а еще она просто немного устала за утро, и живот странно тянуло.
- Нет, еще раньше. Хотел скромную и милую жену из провинции, хорошую хозяйку, чтобы царила в Лебедином Замке и воспитывала наследника, - Дерриус поцеловал ее в висок.
- Но я-то не совсем такая, я своевольная и упрямая, - девушка лукаво сощурила глаза.
- Да, но это намного лучше того, что я планировал.
Катриона поставила пирог в печь, подгребла малиновые угли поближе и закрыла заслонку.
- Ну, вот, скоро будет готов. Одно удовольствие печь здесь хлеб и пироги. Дерри, я прилягу ненадолго, хорошо?
- Давай отведу, милая, - Эсвит поднял ее, повел к кровати. - Отдохни, я смогу приглядеть за пирогом.
- Уверен? - Катриона легла и постаралась сдержать стон от внезапно прошившей внутренности судороги.
"Не может быть! Рано ведь еще!"
- Да, милая, я уверен, все хорошо, - Дерриус поцеловал ее.
Катриона посмотрела ему вслед и принялась медленно и размеренно дышать, считая про себя. Снова судорога, и время между ними постепенно сокращалось. Значит, уже сегодня ночью Дерриус станет отцом, если все пройдет хорошо. Но почему же так рано? Разве до ее срока не должно было пройти еще три декады?
Дерриус налил себе морса из ягод, наполнил второй стакан и принес супруге. Катриона лежала, свернувшись калачиков и оберегая живот.
- Дерри, позови бабушку, пожалуйста... Кажется, сегодня ты станешь... ой-и-и... отцом!
Дерриус уронил стаканы и метнулся искать Иллу Малену.
Катриона еще успела вынуть из печи готовый пирог прежде, чем ее увели в протопленную и чисто вымытую баню. Дерриуса туда не пустили, его под руки взяли Иштван и Адли и увели на улицу.
- Нечего тебе там делать, давай-ка, помоги нам.
От бледного взъерошенного Дерриуса помощи в чем-либо, кроме протаптывания тропинок, дождаться было сложно. Его заставили очищать от снега костровую площадку на берегу реки, физическая работа занимала руки, но не мысли. Он то и дело поворачивался в сторону бревенчатого сруба, но оттуда не было слышно ничего, кроме негромкого пения женщин.
- Дерриус, все будет хорошо, - Адли увернулся от порции снега, которая отчего-то летела в его сторону.
- Хорошо?! Боже Всемилостивый, Адли, ей всего пятнадцать! И роды начались слишком рано! - паниковал Дерриус, будто не был взрослым мужчиной и рыцарем, закаленным в боях.
- Она там не одна, с ней же чуть ли не все женщины селения. Слева оставил полосу.
Эсвит зарычал и принялся швырять снег с утроенным рвением. А потом бросил лопату и рванул к бане, расслышав первый крик жены, и никакие оклики его не остановили. Внутрь его все равно не впустили, однако ходить около двери никто не запретил. У него сжимались кулаки, и холодело внутри от криков Катрионы. Только сейчас он начал понимать, что рождение ребенка - это совсем не так, как он себе представлял, а во много раз тяжелее и, пожалуй, больнее.
"Нет уж... Со вторым ребенком мы повременим. И очень повременим".
- А-а-а, мамочки! - донеслось до него через две двери и стены. - А-а-а-а!
Дерриус заходил еще взволнованней, бормоча молитвы Ворону. На очередном душераздирающем крике жены слова священных текстов просто вылетели у него из головы, он едва не упал на колени. А потом в наступившей тишине послышался громкий и даже немного возмущенный вопль младенца, которому пришлось покинуть безопасность и тепло материнского чрева и выйти в этот жестокий мир.
"Сбылось. Я услышал первый крик своего сына".
Илла Малена вышла из бани, усмехаясь и вытирая окровавленные руки вышитым полотенцем. Насмешливо глянула на бледного, как снег, мужчину:
- Ну, поздравляю, Деррий. Сын у тебя, сильный мальчишка, крепенький.
- Я могу их увидеть?
- Сейчас, дай Катре чуточку оправиться. Ей это нелегко далось. Говорю же, крепкий мальчишка, крупный родился. Богатырь.
- А Катриона... С ней все в порядке?
- Помнишь, что я тебе про коня говорила?
- Все настолько плохо? - ужаснулся Дерриус.
- Ничего, заживет. Только теперь уж не торопись, дай ей время. И еще, как о втором дите задумаетесь, сюда приезжайте. Годика через два-три.
- Ну, это уже как задумаемся, - уверил ее Дерриус.
Из бани выглянула одна из старух-ведьм клана, кивнула:
- Ну, иди, принимай сына, имперец.
Дерриус пошагал, внутренне холодея - ребенок, маленький, теплый комочек, кровь от крови и плоть от плоти его! Катриона, бледная, уставшая, с мокрыми от пота волосами, показалась ему самой прекрасной в мире. А ребенок, недовольно кряхтевший у ее груди, весь такой в складочку, с еще не просохшим темным пушком на круглой и кажущейся слишком большой головенке - созданием не из этого мира. Его было страшно брать в руки, таким крохотным он казался по сравнению с отцом и его грубыми, широкими ладонями.
- Он такой маленький, - Дерриус даже слишком близко подойти боялся.
- Дерри, - Катриона устало улыбнулась искусанными губами, - иди сюда. Возьми его на руки.
- Мне страшно, - но эсвит подошел. - Такой малыш. Как ты себя чувствуешь, милая?
- Все уже хорошо. А главное, все закончилось так быстро, что бабушка даже удивилась.
Дерриус удивился не меньше. Быстро? Ему-то показалось, что эти несколько часов тянулись, как годы!
- Ну же, Дерри, не бойся. Возьми Айто. Тебе покажут, как правильно.
Под чутким руководством старух эсвит взял сына на руки:
- Он весит меньше меча, - и растроганно разулыбался.
- Конечно, он ведь только что родился.
Глазки у малыша были еще младенчески-голубые и бессмысленные, он беспорядочно махал ручками, такими маленькими, что было страшно тронуть их, эти крохотные пальчики и ладошки.
- Он такой... - слов не находилось. - Такой… Крошечный. И такой, как маленький мир.
В этом ребенке для него сейчас в самом деле заключался весь мир, вся его прежняя и будущая жизнь. Словно квинтэссенция его существования, идеальный итог прожитых лет.
- Катри, спасибо, - на глаза навернулись слезы, но эсвит сейчас совсем их не стыдился. Он получил почти последнее, чего ему не хватало в жизни. Ну, вот еще дочку лет через пять. И все станет совсем прекрасно. Сейчас, как никогда ранее, хотелось жить, и жить долго-долго, чтобы подержать на руках внуков, правнуков, порадоваться процветанию рода. А что оно будет - он не сомневался: на мгновение вместо нежной небесной лазури глазки сына показались ему цвета чистого янтаря.
- Я так вас люблю... Обоих...
Сын еще раз дрыгнулся на руках и вдруг улыбнулся. Дерриус слышал, что младенцы не умеют улыбаться, но это было не так. А потом Айто уснул, и эсвит замер, боясь шелохнуться.
- Он... Катри, а делать-то что? - жалобно прошептал счастливый отец.
Над ним сжалились, ребенка, не разбудив, забрала одна из старух, сноровисто запеленав в мягкую ряднину и укутав в меховое одеяльце. И снова вручила мужчине:
- Неси в дом, давай. Там колыбельку уже подвесили. Катру сейчас тоже принесут, вставать ей не давай, дите сам к сиське носи.
- Хорошо. Буду.
Ребенка Дерриус нес так тихо и аккуратно, как будто у него было хрупкое стекло в руках.
- Ну, все, потерян для нас твой брат, - хохотнул Иштван, укладывая последнее бревнышко в высокий костер, который скоро должен был загореться, возвещая начало праздника.
- Почему потерян? - удивился Адли. - Вроде бы он тут...
- Тут, да не с нами. Он сейчас от жены ни на шаг, от сына - ни на вершок. Будет рядом с ними прыгать. Ни на охоту сходить, ни пива выпить.
- Катриона умная женщина... она такого не допустит.
В самом деле, через пару дней эсвита попросту изгнали из дома с наказом развеяться и не волноваться. Катриона уже поднялась с постели и потихоньку занималась домашними делами, учась пеленать сына, правильно кормить его, готовила нехитрую снедь. С постирушками и прочим ей рьяно помогала Лаура, которая решила на примере младшей подруги постигать науку ухода за ребенком. Тем более, что мудрая Илла уже обрадовала их с Дарием грядущим пополнением в семье Саттар. Дерриус сразу сбежал на охоту, решив развеяться.
Жизнь в долине покатилась своим чередом, приближая время возвращения. Но Дерриуса это уже не пугало: он знал, что его счастье с ним, а все остальное он устроит или мечом, или дипломатией. Не пугал даже Деус и обязанности советника. Он был счастлив, ведь горная ведьма любила его.